Глава 1

Его мутило.

Он старался проглотить подкатившую к горлу тошноту.

Тошноту вызвала болтанка. А болтанку организовали мощные струи двигателя звездолета. Без них корабль не смог бы исчезнуть в туманной атмосфере Эристана-II.

Еще он ощущал опасность.

И это несмотря на сверхпрочность тросов, на которых он раскачивался. Противоположные концы их были прикреплены к антигравитационной платформе, исполняющей роль купола парашюта. Платформа тоже раскачивалась.

Трейвор Джемисон достал бластер.

Сверху, с края платформы, его очень внимательно рассматривал эзвал. Он разглядывал Джемисона сразу тремя глазами: левый выражал настороженность, правый — ненависть, а тот, что находился между ними, пока не мог решить, какое из этих двух чувств ему выбрать.

Огромная голубая голова эзвала была готова — Джемисон хорошо это знал — молниеносно укрыться за краем платформы, как только, теперь уже в собственной голове Джемисона, возникнет мысль о выстреле.

Телепатия, пропади она пропадом! Хотя… Плевать я на нее хотел!

— Ну, — обратился Трейвор к оседлавшему платформу эзвалу, — вот мы и здесь. Что для нас тысячи световых лет от дома? Мелочь. Зато какое пекло ожидает нас внизу! Ты и вообразить себе не можешь, даже если прочтешь все мои мысли до единой. И не надо делать скидку на изоляцию, в которой живет твоя раса. Хочу видеть, как шесть тысяч фунтов твоей почтенной плоти в одиночку будут доказывать свою жизнеспособность там, внизу…

Монолог прервала здоровенная когтистая лапа, которая опустилась за край платформы и рванула один из трех тросов, тем самым поставив под сомнение жизнеспособность самого Джемисона. Раздался треск, и трос лопнул. Оставшиеся два тут же превратились в качели, которые стали раскачивать собеседника эзвала.

Бластер был поднят наперевес, указывая полную готовность к обороне.

Но новых попыток нападения не последовало. Над краем платформы так же торчала голубая трехглазая голова. И можно было бы считать, что все осталось по-прежнему, если бы Трейвор внезапно не ощутил в своей голове чужую мысль. Она проникла туда без стука, холодная и бесстрастная:

— Меня сейчас занимает одна идея. Точнее, вопрос. Как из ста с лишним человек экипажа живым удалось остаться только тебе? И ты один из всей расы, которую вы считаете человеческой, понимаешь, что эзвалы — разумные существа, а не примитивные животные с планеты, которую вы называете Землей Кэрсона. Проблемы, постоянно возникающие перед вашим мудрым правительством в связи с колонизацией нашей планеты, неразрешимы именно потому, что нас считают животными; опасным, но неизбежным злом. Это заблуждение нам на руку. И нам хочется, чтобы оно продлилось как можно дольше. Если вы узнаете, что мы обладаем разумом, то безжалостная затяжная война на уничтожение нам обеспечена. И это намного отдалит главную цель — выдворение из нашего мира всех пришельцев. В том числе и тебя. Так уже случилось — ты знаешь нашу тайну, — и мне оставалось лишь прыгнуть на эту проклятую площадку, когда ты выбрался из люка корабля.

— Вряд ли проблема будет решена, если ты избавишься от меня, — высказал свои сомнения Джемисон, — По-моему, не следует забывать про второй корабль, который улизнул от вашего крейсера и сейчас успешно жрет-парсеки, приближаясь к Земле. И если у тебя хорошая память, ты не можешь забыть, что на борту корабля находится в качестве отнюдь не почтенных гостей самка эзвала и ее детеныш.

— Я все помню, — телепатировал эзвал крайне презрительно, — и не могу забыть гримасу командира корабля после твоего намека, что мы, вероятно, разумны. Нет уж! Те, кто у вас в плену, не предадут свою расу.

— Я не очень уверен в их патриотизме, — в голосе Джемисона сквозил цинизм, — хотя ты и пытаешься убедить меня в обратном. Да и сам ты, как только появилась угроза для жизни, прыгнул на площадку антиграва, даже не думая о том, что не умеешь ею управлять. Так что положение наше одинаково плачевно. Именно поэтому я позволю себе усомниться, что эзвал способен…

Нить его рассуждений неожиданно прервалась. Эзвал продемонстрировал кое-что из своих способностей — взмахнул одной из чудовищных лап, и в его огромных когтях оказалась птица внушительных размеров. Она попыталась, неловко ударив парусообразными крыльями, обрести свободу, но тщетно. Джемисон едва успел заметить ее выпученные глаза и серпообразные когти, занесенные для…

За одним ударом последовал другой, антиграв качало и крутило, как бумажный кораблик в весеннем ручье. Джемисон, болтающийся на тросах, напоминал пьяную марионетку. Или трезвую марионетку в руках пьяного кукольника. Порывы ветра и грохот крыльев вполне можно было бы назвать бурей, не хватало только молний. Оставалось одно.

Трейвор Джемисон вскинул бластер.

Белый пунктир пронзил одно из крыльев, оставив после себя черную дыру. Буря стала затихать, и вскоре эзвал сбросил птицу с площадки. Ее мертвое тело на всех парусах полетело вниз, пока не затерялось на фоне джунглей.

Проводив птицу глазами, Джемисон поднял голову вверх.

Эзвал раскачивался на краю площадки, беспомощно пытаясь четырьмя лапами схватить воздух. Остальными двумя он вцепился в металлические пластины антиграва, всячески стараясь удержаться. Попытка увенчалась успехом. Гигантская туша легла на площадку, и вновь взору Джемисона предстала огромная голова.

Джемисон опустил бластер и усмехнулся.

— Вот-вот, — сказал он, — ты даже с птичкой не справился самостоятельно. Несколько секунд назад ты представлял собой очень удобную мишень. Но, повторяю, ты нужен мне, так же как я тебе. Время еще терпит, поэтому позволь обрисовать картину: корабль приказал долго жить над островом милях в двадцати от материка. Они отделены друг от друга проливом Сатаны. Готов отметить, что корабль мы покинули вовремя — минута промедления, и мы бы разделили его участь. Мы вновь должны оказаться на его борту — думаю, довольно покореженном. Там можно найти не только запас еды, но и убежище от всех смертоносных тварей, которых успел открыть человек. Ну и еще я надеюсь, что мне удастся починить субпространственный передатчик, а если повезет — найти спасательный бот. Правда, нужно приложить усердие. Максимум усердия. Прогулку в пятнадцать-двадцать миль по непроходимым джунглям к проливу Сатаны не совершишь без предельного напряжения сил. Потом придется построить плот для переправы на материк. Он же, как я предполагаю, защитит нас и от морских гурманов, каждый из которых даже тебя легко проглотит целиком. Так вот, в этой игре, ставка в которой — жизнь, наши главные козыри — твоя сила и твой телепатический дар. Плюс мое оружие и моя ловкость. Ну, какой будет ответ?

Ответа не было.

Джемисон сунул бластер в кобуру.

Может быть, он и поспешил с этим, но теперь оставалось надеяться, что эзвал не полный кретин и его рассудок победит патологическую ненависть к человеку вообще и к Джемисону в частности. Хотя теплый и влажный ветер принес с собой еле ощутимый запах почвы, антиграв находился еще достаточно высоко.

Сквозь туман удавалось различить разноцветные пятна джунглей и морей приближающейся планеты. Чем ниже опускался антиграв, тем грандиозней становилась картина. Уже можно было разглядеть лохматые гривы лесов, спутанные кудри растений. Они тянулись к северу, занимая все пространство, которое охватывал взор. Где-то там внизу был и пролив Сатаны, где ждала смертельная опасность. Все вместе это называлось — Эристан-II.

— Твое молчание я расцениваю как желание совершить прогулку в одиночестве, — нарушил слишком затянувшуюся паузу Джемисон, — Могу это понять, но прошу учесть одно обстоятельство. Твое существование, как существование и всей твоей расы, стало возможно благодаря естественному отбору, который действует не только для вашего племени. Мы тряслись от холода в пещерах, добывая огонь; в муках придумывали оружие, чтобы избежать опасностей, постоянно находясь на волосок от гибели; кусались, царапались, дрались, резали, колотили, стреляли в единственном стремлении — выжить; и все эти тысячи лет вы разгуливали по своим владениям, непревзойденные по силе и разуму, не зная страха, не нуждаясь в одежде, убежище, огне, пище, оружии…

— В приспособлении к среде, — закончил его мысль эзвал. — А именно это и является главной задачей разумных существ. Разве человечество создало цивилизацию? Чепуха! Оно создало непреодолимый барьер между собой и средой! Вы столько всего нагромоздили и так все усложнили, что сами же стали препятствием для дальнейшего развития. Человек — это раб. Причем раб слабый, вынужденный зависеть от техники и пресмыкаться перед ней, гибнуть от малейшей неполадки в своем собственном организме. Зато его высокомерие и неутолимая жажда власти исключительны. В них и кроется величайшая опасность для других разумных рас вселенной!

Джемисон улыбнулся.

— Понимаю твой полемический задор. Но позволь спросить… Неужели раса, которая успешно ведет бой с врагами; раса, овладевшая знанием вселенной и познавшая ее законы; раса, достигшая звезд, — неужели эта раса не заслуживает ни малейшей похвалы?

— Похвалы?! — возмутился эзвал. — Да человек с его идеями — злокачественное образование на теле галактики. Ты уже долго изощряешься, пытаясь убедить меня в своем превосходстве. И одновременно взываешь о помощи. Типичная человеческая логика и типичное человеческое коварство! Так вот, я всю картину вижу иначе. Скоро мы приземлимся. Я не причиню тебе вреда, хотя, как ты понимаешь, мог бы это сделать в любой момент. Внизу наши пути разойдутся. Я достаточно силен — ты в этом убедился. Не отрицаю, внизу могут ждать твари сильнее меня. Но разницу в силе покроет разум. Или ты считаешь, что те, кого я встречу, не только сильнее, но и умнее меня?

— Таких там нет, — вынужден был согласиться стремившийся сохранить объективность Джемисон.

Он был расстроен и встревожен тем, что его аргументы не нашли должного понимания.

— Пойми, — продолжил Трейвор, — твоя планета в сравнении с этой — ухоженный сад. Даже вооруженный до зубов солдат бессилен против толпы.

Ответ последовал молниеносно.

— А двое солдат? Да еще при условии, что один из них — наследственный урод и калека, который больше мешает, чем помогает второму, слепо надеясь на оружие, которым он чрезмерно гордится.

— Я не переоцениваю мощь своего оружия, хотя и недооценивать ее тоже не стал бы. К тому же нужно принять во внимание такую важную вещь…

— Как твой могучий разум, — подсказал эзвал, не дав высказать пришедшую в голову идею. — Тот самый, который подсказывает тебе столь бессмысленные аргументы.

— Не мой разум, — не сдавался Джемисон, — а твой. Я имею в виду то преимущество…

— Абсолютно не важно, что ты имеешь в виду. Ясно одно — ты стараешься убедить меня, что одному мне не выбраться с этого острова. Посмотрим…

Джемисон не уловил движения двух огромных лап эзвала. Он лишь услышал звон оборванных струн. Это лопнули два последних троса. От удара его подбросило вверх, а потом он полетел по крутой траектории, прежде чем стал просто падать вниз в густом и насыщенном влагой воздухе.

Холодная ироничная мысль эзвала догнала его.

— Ты человек предусмотрительный. У тебя за спиной не только аварийный запас, но и парашют. Надеюсь, ты благополучно приземлишься. А уж там во всей красе сможешь продемонстрировать свою любовь к разрушению и уничтожению. На всех обитателях джунглей, которых ты встретишь на своем пути. Прощай!

Джемисон рванул вытяжной трос парашюта и замер в ожидании. Время шло, но привычного рывка, предшествующего торможению, он не почувствовал. Падение не замедлялось. Неужели парашют запутался в тросах, оборванных эзвалом? Он завертелся в воздухе, желая узнать, что же произошло. Увиденное успокоило: парашют медленно выползал из мешка. Скорость падения тормозила его раскрытие, и потребовалось лишних несколько секунд, по истечении которых долго висевшая над головой Трейвора Джемисона площадка антиграва сменилась куполом парашюта. Джемисон отстегнул уже ненужные тросы и отшвырнул их в сторону. Теперь падение было медленным, намного медленнее, чем в земной атмосфере. А как могло быть иначе, если плотность воздуха на Эристане-П была около восемнадцати футов на кубический дюйм на уровне невидимого моря. Усмешка тронула губы Джемисона. Скоро и он сам будет на том же уровне.

Правда, вместо моря его ожидали несколько луж и заросли, очень похожие на просеку. Но это была отнюдь не просека. Отталкивающий, но знакомый вид поверхности заставил кровь сильней застучать в висках. Болото — это то же море, бездонное море слизкой, чавкающей и засасывающей в себя грязи. Джемисона охватило отчаяние. Он энергично задергал стропами парашюта, стараясь сделать спуск более пологим и таким образом достичь джунглей, которые были от него в равной степени далеко и близко — где-то в четверти мили. Земля неумолимо приближалась. В ожидании развязки он сжался в комок, застонав от бессилия…

Нет! Чувство скорого конца вызвало напряжение всех сил. Еще более натянув стропы, он сумел выиграть какое-то расстояние. Деревья оказывались всего в пятистах футах от него. До земли оставалось примерно столько же. Если бы он падал под углом в сорок пять градусов! Тогда бы он был спасен. Но при полном отсутствии ветра… Еще совсем недавно Джемисон ощущал слабое дуновение бриза, но теперь и он стих. Впрочем, какое это теперь имело значение…

Развязка приближалась с той же скоростью, что и земля. Триста футов, сто, пятьдесят… Ноги провалились в податливую серо-зеленую жижу. Джемисон инстинктивно забарахтался, но тут же замер и крепко схватился за прикрепленные к поясу стропы. Парашют лежал рядом, закрывая участок болота. Это могло спасти. Обмотав стропы вокруг рук, он вытащил себя из зловонной грязи, преодолев к тому же несколько футов. Мало… Слишком мало… До ближайшего края болота, до такого желанного берега, было не меньше тридцати футов.

Чтобы уменьшить давление на почву, нужно распределить вес по возможно большей площади. Джемисон распластался на податливой поверхности. Долго находиться в таком положении он бы не смог. Поэтому, изловчившись, он изо всех сил размахнулся и выбросил несколько строп в сторону берега. Других шансов на спасение у него не было. Он вручил себя судьбе.

Фортуна не покинула его и на этот раз. Стропы запутались в ветвях кустарника. От броска он по грудь окунулся в зловонную гущу, но стропы его удержали. Он дернул стропы еще раз, для проверки. Потом натянул их, как мог. Его вынесло вперед и вверх. Правда, не намного, но двигаться стало легче. Неожиданно раздался треск рвущейся материи, и стропы ослабли. Джемисон замер. Потом снова выбрал момент и повторил бросок…

Джемисон не помнил, сколько попыток он предпринял, сколько раз нырял и выныривал из не желавшей отпускать его трясины. Но в конце концов болото ослабило тиски и выпустило его. В последний раз подтянувшись на стропах, он ощутил под руками корни куста. Джемисон собрал остатки сил, рванулся и всей тяжестью тела обрушился на крону этого растения. Теряя сломанные ветви, кустарник согнулся вдвое под непомерным грузом.

Несколько минут Джемисон лежал ничком, ничего не соображая, не имея сил даже оглядеться. Когда он все-таки сумел это сделать, из его груди вырвался стон разочарования. На этот раз фортуна решила пошутить. Он находился на крошечном островке. От желанной твердой земли его отделяло расстояние минимум в сто футов. Он осмотрел свои владения. Немного. Ширина — два фута, длина — тридцать. Пять деревьев, чудом обосновавшихся на столь непрочной почве, не превышали тридцати футов в высоту.

Разочарование сменяло надежду и наоборот, как в калейдоскопе. Общая длина деревьев намного превышала расстояние до настоящего берега. Это хорошо. Но у него только маленький топорик. Он с трудом представлял себе, как можно свалить такой миниатюрной вещицей деревья, обтесать их, перенести на берег. Да… Работенка предстояла не из легких. Жуткая, прямо скажем, работенка.

Джемисон сел. Только теперь он почувствовал, как припекает находящееся почти в зените солнце. Эристан-II вращался достаточно медленно, и до захода оставалось еще часов десять-двенадцать. С реализацией плана можно подождать. Измученное тело требовало отдыха.

Джемисон не возражал. Он отыскал в кустах укромное местечко — усталость не мешала ему помнить про встречу с очаровательной птичкой, в которой он сделал дырку, — и даже с некоторым комфортом закачался на пружинящих ветвях. Он блаженствовал, укрывшись лиственным покрывалом.

Здесь было намного прохладней, почти не пекло.

Небо было чистым. Сияние звезды, выполняющей в этой системе роль солнца, пробивалось сквозь листву, резало глаза, и Джемисон зажмурился…

Проснулся он, когда солнце заметно склонилось к горизонту. Значит, он проспал не меньше трех-четырех часов. Джемисон встал и потянулся до ломоты в суставах. Мышцы уже не ныли, и чувствовал он себя, безусловно, бодрее. Пора было приступать к работе, пропади она пропадом. Внезапно он застыл, так и не закрыв после зевка рот. Произошло невероятное.

Мост! Намного толще и прочнее, чем любое дерево на его островке, он лежал между двумя берегами, и Джемисон никогда не видел более красивого, а главное, более необходимого сооружения.

Мозг Джемисона набрал компьютерные обороты. Догадка еще не успела получить в его голове должного оформления, а он уже видел среди кустов отсвечивающее голубым ящерообразное тело своего приятеля-эзвала. Три столь знакомых серых глаза…

— Не пугайся, Джемисон. Я пришел к мысли, что ты прав. Я постараюсь помочь тебе…

Упрямство Джемисона было выше его благодарности.

— Ха-ха! Твоя помощь означает только одно — твое поражение! Но я еще успею подумать над этим…

В ответ эзвал телепатировал ему такую мысль, что Джемисон взвыл от нахлынувших на него чужих, весьма бурных эмоций. Ему оставалось только забросить за плечи рюкзак и шагнуть на мост.

Путь предстоял нелегкий.

 

Глава 2

Когда Джемисон уже прошел половину пути и достиг середины моста, он обратил внимание на необычное колыхание высокой фиолетовой травы футах в пятидесяти от эзвала. Вслед за этим из травы поднялась очень широкая и очень уродливая голова, венчающая восьмиметровое пиявкообразное тело. Диаметр тела был не меньше метра. Голова уставилась на Джемисона маленькими глазками. Тот проклял судьбу и всех известных чертей, подложивших ему свинью в виде этой рептилии в самое неподходящее время. Столбняк, сковавший каждый мускул его тела и вызванный гипнотически сверкающими глазами гадины, неожиданно помог ему. Страшную голову перестал интересовать парализованный Джемисон, и ее внимание сконцентрировалось на эзвале. Мышцы Джемисона расслабились, страх тоже растворился, уступив место не столько гневу, сколько иронии. Он мысленно обратился к эзвалу.

— А я, откровенно говоря, надеялся, что ты воспримешь мысль раньше, чем опасная тварь приблизится.

Ответа не последовало. В полной тишине гигантская пиявка скользила в сторону эзвала, раскачивая плоской головой над длинным извивающимся телом. Эзвал медленно, как бы признавая свою беспомощность, отступал.

— Если тебе интересно, то как эксперт Галактического военного бюро я совсем недавно подал рапорт об Эристане II нем я высказал сомнение об использовании планеты в качестве базы. Для обоснования я выдвинул два аргумента: первый — здесь самые охочие пожрать растения-людоеды, и второй — вот эти милые создания. Их немного — миллионы. К сожалению, они очень плодовиты и их число регулируется только количеством пищи, а пищей для них служит почти все — ты, как ни прискорбно, не являешься исключением, — и поэтому их просто невозможно истребить. Эта гадина не самая крупная, есть и побольше. Некоторые достигают ста футов в длину и весят около восьми тонн, хотя не могу понять, кому захотелось их взвешивать… Совсем забыл: в отличие от других хищных аборигенов, они охотятся днем.

Эзвал продолжал отступление. Змея была уже метрах в десяти. Но это не помешало ему ответить.

— Я не был застигнут врасплох. В ее мыслях я чувствую не только жажду убийства, но мне это не страшно. Со мной ей не справиться. Это скорее твоя проблема.

Джемисон скривился.

— Я не разделяю твоей уверенности. При необходимости эта тварь растянется еще на сотню футов. Так что там найдется место и для двоих.

Удивительно, откуда эзвал черпал свою самоуверенность?

— Я одолею четыреста футов, прежде чем ты успеешь сосчитать до десяти.

— Это здесь-то? Это же не обычный лес, а джунгли. В гуще лиан, может быть, ты и сможешь передвигаться, но никак не быстрее, чем твой противник. Легкая закуска вроде меня ее, кажется, мало заинтересовала. А вот такой обед, как ты…

— Неужели, — прервал его гастрономические рассуждения эзвал, — ты считаешь меня настолько глупым? Я буду продираться сквозь джунгли? Я легко обогну их с краю.

— И окажешься в ловушке. Насколько я успел заметить, джунгли дальше сужаются, полностью перекрывая проход. А вот для змеи открывается перспектива.

Эзвал промолчал. Потом в голове Джемисона прозвучал вопрос.

— Почему бы не применить твой хваленый бластер?

— Я не собираюсь привлекать внимание этого чудища. С одного раза поразить ее мозг не удастся. Подобные твари бегают по болоту столь же быстро, как и по суше. Так что благодарю за предложение!

Пауза длилась несколько секунд. Надо было что-то предпринимать. И эзвал был заинтересован в этом гораздо больше Джемисона. Тот воспринял его громкий призыв:

— Делай что-нибудь, только побыстрее! Я жду.

Джемисон ощутил удовлетворение. Эзвал взывал о помощи без всяких предварительных условий. Жаль только, для торжества не было времени. И он начал действовать.

— Работаем вдвоем. Змея попробует тебя загипнотизировать. Так делают все рептилии — она сосредоточится на тебе. Я постараюсь это использовать: выжгу ей глаза. Ты в это время должен успеть прыгнуть ей на спину. Попытайся разорвать кожу позади большого рога — там у нее мозг. А я отвлеку огнем. Начали.

Голова змеи чуть качнулась. Джемисон медленно, усмиряя дрожь в руках, поднял бластер.

Змея ринулась в атаку. Она не знала, что это ее последняя атака.

Через несколько секунд обуглившиеся останки твари поглотило болото. Джемисон спрыгнул с моста на берег и рухнул на землю, сраженный усталостью. Эзвал, расположившись невдалеке, ожидал, когда он придет в себя. Трейвор почувствовал, что на него смотрят, и не отвел взгляда в сторону, когда их глаза встретились.

— Где антиграв?

— Если считать вашими милями, в тридцати милях к северу.

Джемисон задумался, потом решительно произнес:

— Мы должны вернуться к нему. Аккумулятор бластера почти на нуле и требует подзарядки. Это печально, но факт. Путешествие к площадке антиграва неизбежно.

Теперь задумался эзвал. Джемисон выдержал паузу и решительно продолжал:

— Я был бы очень признателен, если бы это путешествие я проделал на твоей спине. Это вызвано необходимостью как можно быстрее добраться до антиграва. А из строп парашюта получится отличная упряжь.

Сражение гордости эзвала с его разумом закончилось победой последнего, и он согласился с логикой представителя вздорной человеческой расы.

— Да, — презрительно процедил он сквозь то, что люди называли зубами, — лучшего способа транспортировки столь беспомощного существа не придумаешь. Я готов.

Джемисон приблизился к эзвалу и расстелил рядом с ним останки парашюта. К счастью, стропы не были повреждены.

Вблизи эзвал был еще огромнее, чем казалось со стороны. Джемисон и не предполагал, что рядом с легким и быстрым в движении эзвалом он будет выглядеть в лучшем случае пигмеем.

Джемисон приступил к реализации своей программы. И каждый раз, прикасаясь к телу эзвала, он чувствовал, как на него накатывают волны отвращения.

— Это необходимо, — сказал он, как бы извиняясь.

Джемисон пропустил стропы между лапами так, чтобы они не стесняли движения. Водрузил на спину — не себе, конечно, а эзвалу — кусок материи. Перебросил через шею остатки строп, образовав примитивные стремена. Уздечка и кнут в экипировке по понятным причинам отсутствовали. Покончив со всем этим, он взгромоздился на эту лошадь, полную презрения к нему.

— Почему бы тебе не смягчить свое отношение ко мне, — начал было он, — я думаю…

Эзвал целиком игнорировал все, что думал Джемисон. От первого же толчка незадачливый седок взлетел в воздух. Потребовались все силы и недюжинная сноровка, чтобы не вылететь из седла. Эзвал даже не подумал хоть немного облегчить ему задачу. Нужно было быть Джемисоном, чтобы быстро приспособиться к своеобразному и самобытному галопу шести ног. Он даже стал находить некоторую прелесть в этой бешеной скачке. Деревья, напоминавшие гигантский тростник, смыкались вверху, образуя сплошной свод.

— Держись! — неожиданно возникла в мозгу Джемисона мысль.

Он, как мог, ухватился за стропы и плотно прижался к шее эзвала. Тот стал двигаться боком, но вскоре вновь перешел на нормальный бег, и прежний ритм скачки возобновился.

Джемисон оглянулся. Лишь мельком он увидел двух больших четвероногих тварей, очень похожих на непомерно выросших гиен. Погони не было.

— Правильно сделали, — подумал Джемисон. — Это очень мудрое решение с их стороны. Если не считать меня, эзвал им не по зубам.

Что-то заставило его поднять голову вверх. Сквозь кроны деревьев он заметил, что в небе движется какая-то точка. Внимательно присмотревшись, он узнал очертания звездолета.

Это был боевой звездолет руллов!

Непонятно, как он не определил это сразу. Да, последние события не прошли без следа.

Тем временем огромный корабль, отдаленно напоминающий рыбу-меч, нырнул в джунгли и исчез из виду. Стоило ли думать, что этого сюрприза не заметил эзвал?

Все! Развязка не заставит себя ждать.

Уже готовый к неминуемой гибели, он отчетливо услышал мысль торжествующего эзвала.

— Джемисон, если ты предпочитаешь застрелиться, тебе это не удастся. Не вздумай даже прикасаться к бластеру. Конечно, руллы выбьют из тебя все секреты, и умереть для тебя предпочтительней. Я уже имел честь наблюдать примеры подобного героизма как с той, так и с другой стороны. Но придется смириться. У меня личная неприязнь к твоему бластеру.

Ком в горле Джемисона никак не давал проглотить себя. Вот это номер! Кто мог ожидать такого поворота событий?

Нужно подчиниться судьбе. Но подчиняться не хотелось.

— Безумец! — выдавил он из себя наконец. — Неужели ты рассчитываешь на благодарность руллов?

Тема была достаточно избитой, вопрос — очевидным, но не мог же Джемисон молчать?! Хотя и проявить присущего ему красноречия он тоже не мог. Он внутренне напрягся, наблюдая за происходящим. Ничего не поделаешь. Факты упрямы, а руллы вероломны и нетерпимы к любым расам, кроме своей. Значит, оставалось только достойно умереть.

Но можно ли скрыть свой замысел от телепата? Эзвал, не сбавляя хода, повел плечами, и Джемисон чуть не задохнулся, зажатый его могучими мускулами. Он попытался пошевелиться, чтобы сохранить равновесие, в то время как эзвал, словно танк, ломился сквозь заросли и ветви больно хлестали Джемисона по голове и рукам. Прошло совсем немного времени, а они уже вылетели на берег океана. Эзвал притормозил и остановился у самой кромки воды, взметнув вверх коричневый песок пляжа.

Джемисон еще не пришел в себя, а эзвал как ни в чем не бывало поинтересовался:

— Если я правильно понял, они запеленговали излучение антиграва?

Когда Джемисону удалось восстановить дыхание, он ответил:

— Скорее всего. Если ты остановил реактор, как я на звездолете…

— Теперь ясно, почему они совершили посадку. Но если они к тому же засекли огонь бластера, то они прекрасно поняли, что кто-то должен остаться в живых, чтобы из него стрелять. Думаю, мне лучше сдаться, прежде чем они примут меня за своего врага.

— Глупец! — отозвался Джемисон на такой вывод, — Можно подумать, что они тебя пощадят! Мы все их враги по одной причине — потому что мы не руллы. Разве это трудно понять?

— Прекрасно, прекрасно, — сардонически заметил эзвал. — Можешь продолжать в том же духе. Но прошу учесть, что я им уже кое-чем обязан. Во-первых, они подбили твой корабль и вместо клетки я получил свободу. Во-вторых, они отвлекли внимание и я получил возможность перебить всю команду. Исключая тебя, конечно. Не думаю, что они отвергнут мое предложение освободить Землю Кэрсона от твоего присутствия. И в-третьих, информация, которую мы извлечем из тебя, очень поможет в выполнении этой программы.

— И когда ты сделаешь все это, ты надеешься, что руллы тотчас уберутся восвояси, а ты будешь наслаждаться предоставленной свободой?

— Почему же. Пусть остаются.

Кто узнает, сколько сил стоило Джемисону сдержать раздражение? Эта вызывающая, идиотская самонадеянность!.. Что поделаешь — эзвал, по сути, дитя нетехнологической цивилизации, и он не ведает, что творит. Поэтому Джемисон вновь принялся растолковывать ситуацию.

— Ты не можешь не знать, что буквально пару лет назад мы разбили руллов недалеко от твоей планеты. Мы буквально выбивались из сил, сражаясь за Землю Кэрсона, стремясь защитить ее от самой жестокой расы из всех обитающих в нашей галактике, а вы в это время делали все, чтобы мы во имя вашего же блага не создали там свою базу. Да, наши корабли равны по своей мощи. Но руллы — более древняя цивилизация. А значит, их техника находится на более высоком уровне. Прибавь к этому их умение принимать любой облик — качество, унаследованное от предков, хамелеонообразных червей, — и тебе станет ясно, что лучших шпионов найти невозможно. У нас еще никогда не было возможности захватить какую-либо планету, являющуюся форпостом для руллов. А они в первый же год выбили нас из трех важнейших баз. То, что это случилось сто лет назад, ничего не меняет. И вот теперь ты хочешь стать их союзником, чтобы победить людей?

— Да, — последовал незамедлительный ответ. Он был настолько же ошеломительный, насколько Джемисон верил в несокрушимую убедительность своих аргументов.

Время уговоров кончилось. Джемисон не успел ничего подумать по поводу случившегося, и это в конце концов спасло ему жизнь. Если медленно восстановить происшедшее, то это выглядело приблизительно так. Что мог делать Джемисон не раздумывая? Правильно.

Джемисон выхватил свой бластер.

Он был уверен, что разрядил его в спину эзвала. Но в этом пришлось усомниться, так как белый луч, вылетевший из ствола, на своем пути ничего не встретил. Более того, мгновение спустя Джемисон почувствовал, что летит в воздухе.

Он с треском врезался в заросли. Жесткие ветви нещадно рвали его одежду, царапали лицо и руки… Джунгли расхватали на сувениры все: клочки материи, лоскуты кожи, крючки, защелки… Все, кроме бластера. Бластер Джемисон держал мертвой хваткой.

Приземлившись в траве, он покатился, вытянув вперед руки с оружием. Даже вращающаяся перед его глазами земля не могла помешать. Он был готов к бою. Мчавшийся на него эзвал затормозил в трех шагах от бластера. На его растерянной морде читалось нескрываемое удивление. Еще через секунду он прыгнул в сторону и исчез в джунглях.

Израненный, чуть живой от пережитого, измочаленный вконец, Джемисон приподнялся на локтях, потом сел и обхватил голову руками. Он сидел и подсчитывал плюсы и минусы не то победы, не то…

 

Глава 3

Странные, причудливые, чужие деревья чужих джунглей — да и не деревья вовсе, а желто-коричневые грибы на красноватой траве. Они пробили сплетение лиан и лишайников и качали своими пестрыми шляпами на высоте сорока — пятидесяти футов. Эзвалу они, конечно, были нипочем, а для человека — да еще человека с разряженным бластером — они представляли собой непреодолимую преграду. Вдобавок ко всему эзвал, безусловно, сменил направление — очевидно, для того, чтобы сократить путь, — и теперь было совершенно не ясно, в какую сторону идти, чтобы попасть к антиграву.

Успокоением могло служить только одно: Джемисона по крайней мере не волокли к руллам…

Руллы!

Джемисон вскочил на ноги.

Под ним спружинил предательски мягкий покров. Он не раздумывая перескочил на твердую почву. Черт возьми! Где- то совсем рядом в буйной растительности джунглей скрывается эзвал и слышит каждую его мысль. Слышит? Ну что ж…

— Времени нет. Руллы засекли выстрелы. Их можно ждать с минуты на минуту. Но у тебя есть время изменить решение. Союз с руллами — это безумие! Наши разведчики, которым повезло вернуться с занятых противником планет, донесли, что ни на одной нет никого, кроме руллов. Я имею в виду разумных существ. А ведь они там были! Где они?

Пауза.

Джемисон дал эзвалу время осмыслить сказанное, затем продолжил:

— Нам приходилось встречать враждебные цивилизации. Как поступали мы в таких случаях? Объявляли карантин — организовывали систему защиты и тратили уйму времени на то, что, по мнению руллов, не стоит выеденного яйца: пытались установить с аборигенами добрые отношения. Изучали их культуру, познавали психологию, всячески пытались понять причины возникшего конфликта. И только когда убеждались в бесполезности всего предпринятого, без крови и разрушений убирали правительство, осторожно воздействуя на культуру и освобождая ее от проявлений нетерпимости. А потом мы предоставляли им выбор: или войти равноправным членом в Федерацию 5000 планет, или сохранить автономию. И ни разу эта система не давала сбоя. Теперь можешь сравнить методы людей и руллов. Нам просто не нужно совершать переворот на Земле Кэрсона. И от тебя сейчас зависит, сделаешь ли ты первый шаг нам навстречу. У тебя хватит ума разобраться, где истинный враг.

Все. Больше сказать было нечего.

Он стоял и ждал ответа. Ответа не было.

Джемисон удивленно пожал плечами.

Солнце еще проникало сквозь ветви и лианы. Но вечер уже начинал вступать в свои права. Стало темнеть. Впрочем, не только вокруг, но и в душе Джемисона. Он вдруг отчетливо осознал свое почти безнадежное положение, которое к тому же могло стать еще хуже.

Через пару часов выйдут на промысел ночные хищники. Они хорошо отдохнули за день в своих убежищах, и ему вряд ли устоять перед их напором и разыгравшимся аппетитом. Можно только надеяться на настоящее дерево с прочными и высоко расположенными ветвями.

Джемисон двинулся вперед. Он не приближался к кустам, опасаясь, что там может укрываться эзвал. Дорога была трудной. Уже через несколько сотен метров Джемисон едва переставлял ноги. И тут сквозь стук в висках он ощутил постороннюю мысль — первый отклик эзвала.

— Надо мной кто-то летает… Может быть, насекомое… У него прозрачные крылья… Я его слышу… Но мысли его… бессмысленны… я…

— Не бессмысленны, а чужды, — прервал его Джемисон, — Это определение подходит больше. Руллы отличаются от нас больше, чем мы друг от друга. Есть даже теория, правда не полностью доказанная, что они вообще из другой галактики. Неудивительно, что ты не можешь читать их мысли.

Джемисон продолжал движение, держа бластер на изготовку.

— Антигравитационные машины руллов близки к совершенству. То, что ты принял за крылья, — аура из световых волн. Тебе повезло, если это можно считать везением, увидеть рулла в его естественном состоянии. Это очень редкая и очень опасная встреча. Не многим удавалось потом о таком рассказать. Если он думает, что ты местный дикий зверь — вполне возможно, тебе удастся сохранить свою голову вместе с воспоминаниями. Впрочем, на тебе упряжь…

Эзвал тут же откликнулся с отвращением:

— Эти веревки я сбросил сразу же.

Джемисон кивнул.

— Превосходно. Тогда веди себя как зверь: рычи на него, бросайся… Но уноси ноги, едва он выдвинет сетчатый отросток, расположенный сбоку.

Эзвал замолчал.

Джемисон весь напрягся, пытаясь уловить хоть какие-нибудь отзвуки происходящего в чаще. Разве эзвал не может установить контакт с руллами, наплевав на телепатию? И самое веселое, конечно, случится, если он вновь вернется к своей идиотской идее о столь же идиотском союзе. Джемисона передернуло от одной мысли, что произойдет при этом с Землей Кэрсона.

Он чутко вслушивался в звуковую симфонию джунглей…

Слабые, еле уловимые прерывистые шорохи… Треск ломающихся растений вдали — очевидно, под тяжелым и громоздким телом эзвала; тут же оборвавшийся, низкого тембра вопль — уже совсем рядом.

Джемисон, как мог, втиснулся в заросли и замер, осторожно выглядывая оттуда. Казалось, он приготовился к встрече с опасностью. Но это было не так. Он уже знал, что произошло. Эзвал последовал его совету.

— Тебя преследуют?

— Да, — услышал он молниеносный ответ. — Пока меня изучают. Оставайся на месте. У меня есть план.

— Готов с ним познакомиться, — Джемисон устроился поудобнее.

— Я приведу его к тебе. Ты его уничтожишь. За это я помогу тебе попасть на корабль.

Джемисон чуть не вывалился из зарослей. Черт возьми! Наконец-то! Эзвал отказался от союза с руллами. И совершенно не важно, по какой причине: из-за аргументов Джемисона или сам уяснил, как чужды ему руллы. Главное — эзвал на стороне человека!

— Слушай, уж не хитришь ли ты со мной? — В голосе Джемисона звучали последние остатки сомнений.

— Нет. Сейчас я с тобой. Но имей в виду: союз с руллами впереди! Главный наш враг — человек. Правда, на моей планете реакция будет неоднозначной, многие не согласятся… Но все это потом. А теперь будь готов, я уже рядом.

Слева послышался треск ломающихся ветвей. Джемисон приготовился стрелять. На мгновение он успел увидеть сверкающие глаза эзвала футах в пятидесяти от себя. А вверху, отбрасывая на эзвала тень, неслась темная и плоская тварь.

— Поздно. Не шевелитесь. Здесь их уже дюжина. И…

Яркая вспышка оборвала эту мысль. Ослепленный Джемисон опустился на траву. Он приготовился к смерти.

Прошла минута, вторая. Ничего не происходило. Восстановившееся зрение помогло понять, что случилось. Его спас туман и то, что он не выстрелил, сидя в кустах. Над ним еще несколько раз промелькнули какие-то тени, но вскоре они исчезли. Эзвала он не слышал. Что же могло так быстро и без шума его поразить? Может быть, его парализовала мощная вспышка света? Руллы использовали этот прием при охоте на животных и в борьбе с примитивными формами разума, не готовыми к подобным методам. Учитывая количество и величину глаз эзвала, а также определенную близость к животным (несмотря на весь его разум), можно было представить его чувствительность к таким видам моментального гипноза.

Несомненно, они приняли его за зверя. Иначе бы не повели себя так легкомысленно. Они лишь хотели узнать, как он здесь оказался — ведь на Эристане эзвалы не водились.

Руллы посещали эту планету, хотя находилась она в зоне человеческого влияния. И они, как и люди, считали эзвалов всего лишь животными.

Если эзвал сумел уничтожить человеческий корабль — чем лучше звездолет руллов?

Что это? На севере в скрытом туманом небе что-то вспыхнуло. Вслед за вспышкой пришла и звуковая волна. Джемисон вскочил на ноги. Он не мог ошибаться. Это не буря. Это произвели залп стодюймовые орудия линкора. И входит этот линкор, между прочим, в состав флота Земли.

Линкор! Наш линкор! Скорее всего, он прилетел с базы на Криптэре-4. Конечно! Он патрулировал этот район и засек вспышки боя.

Ответный огонь был несравненно слабее. Руллы могут считать, что им крупно повезло, если удастся удрать с Эри- стана.

Правда, для него лично все оставалось по-прежнему, вместе с ужасами и кошмарами предстоящей ночи. Даже если патрульный корабль вновь появится в этом секторе, Джемисон не сможет подать ему сигнал, пока не зарядит бластер. Но хоть руллы ему по крайней мере не грозят.

Уже почти ничего нельзя было различить в темноте. Опасность возрастала с каждой минутой. Единственное, на что он мог рассчитывать, — это бластер. Хотелось бы знать, надолго ли его хватит?

Джемисон пристально вглядывался в темноту. Не хватало только встречи с каким-нибудь чудовищем с чудовищным же аппетитом. Послюнив палец, он определил направление ветра и начал медленное продвижение вперед. Вскоре стало очевидным: если днем шагать по джунглям очень трудно, то ночью — просто невозможно. Буквально через каждые несколько ярдов нужно было производить новую ориентировку. В довершение всего по джунглям шел такой треск от его движения, что стоило подумать над тем, нужно ли вообще двигаться. С другой стороны, перспектива провести ночь здесь, во тьме, была примерно в тысячу раз хуже. Его подсчеты шансов прервались после того, как он споткнулся, инстинктивно выставил руки вперед и его пальцы уперлись во что-то твердое и шероховатое. Дерево!

 

Глава 4

Очень большая и очень противная тварь кружила внизу, вожделенно разглядывая алчными огненными глазами свой предполагаемый ужин. Уже в седьмой раз, визжа и пуская слюни, эти монстры бросались на дерево. И каждый раз узкий луч бластера лишал их удовольствия попробовать, каков же он на вкус, Трейвор Джемисон. Снова и снова они падали на землю, превращаясь в ужин для других тварей.

Прошло уже около восьми часов. Если ничего не изменится, заряда бластера до утра, конечно, не хватит. Так что о следующей ночи не стоит и думать. И ведь совершенно не ясно, сколько раз ему придется еще ночевать в джунглях? Если вообще придется. Сколько времени он будет искать антиграв? И найдет ли его? И главный вопрос — сколько минут он проживет после того, как иссякнет заряд?

А ведь победа была рядом…

Вот опять кто-то топчется… Гигантские когти рвут кору дерева, и светящиеся глаза, только что блестевшие внизу, приближаются к нему с ошеломляющей скоростью. Желая сохранить огневую мощь, Джемисон — правда, с менее значительной скоростью — полез наверх, к тонким ветвям. Ветки в любой момент могли обломиться, и он бы рухнул вниз. Но думать об этом ему мешали челюсти, находившиеся в опасной близости от его пяток. Зверь уже настигал его, когда снизу раздался рык еще более ужасающий, и дерево содрогнулось — по нему полз обладатель этого страшного голоса. Схватка, происходившая в абсолютной темноте, трудно поддается описанию. Внезапно появился новый монстр. На длинной, слабо флюоресцирующей шее раскачивалась голова, состоящая из шестифутовых челюстей. Она, как таран, врезалась в дерущийся клубок. Убийца-победитель оттащил добычу в сторону и сожрал — точнее, проглотил ее в считаные секунды. После чего удалился удовлетворенный, уже не голодный.

До утра Джемисона больше никто не трогал. Теперь его голову занимала проблема, как дожить до вечера.

Не прижми его эзвал там, в контрольном отсеке, он бы, без сомнения, прихватил с собой и пилюли от сна, и патрульные часы. В его распоряжении, если бы повезло, был бы даже спасательный бот. Но что толку от этого «если бы»? Слава богу, он успел схватить месячный запас питательных капсул. Джемисон проглотил одну из них и слез с дерева.

Если брать в расчет скорость эзвала, антиграв находился милях в десяти к северу. Если принимать во внимание болота и джунгли, это день пути. Да еще нужно учесть, что на протяжении этих десять миль придется прочесывать лес кругами. А каков результат? Только и всего, что он будет иметь полный заряд бластера. Сам антиграв выполнял лишь роль парашюта, способного опускать и поднимать тяжести. В дальнейшем Джемисону предстояло с единственным бластером преодолеть сто миль моря, болот, джунглей, лежащих между ним и кораблем. И все это кишело хищниками в огромном количестве, на любой вкус. Но выбора не было.

Джемисон двинулся вперед.

Солнце стояло над головой, а он, по собственным подсчетам, прошел не более трех миль. Солнце не давало определить время точнее, но компенсировало это тем, что палило нещадно. Джемисон решил сделать небольшой привал. К этому располагало и возвышавшееся поблизости дерево. Он привязал себя к ветвям и провалился во тьму…

Его пробуждение приветствовала стая ночных хищников. Нельзя сказать, сколько длился его сон, но, по всей видимости, ночь только-только вступила в свои права.

Огромная лапа ударила по стволу, и дерево задрожало, как в ознобе. Джемисон не мешкая освободился от строп, которыми был привязан к ветвям, и вскарабкался повыше. Он уже хорошо знал цену лишним нескольким футам.

Туманные полосы атмосферы скрывали от Джемисона звезды, и от этого ночь, казалось, длилась в два раза дольше.

Две или три похожие на кошек твари сумели довольно близко подобраться к Джемисону, но бластер ему пришлось применить всего один раз. Именно в тот момент сердце его екнуло, и он с тоской посмотрел на тонкий луч своего слабеющего оружия. Кошка, дернув обожженной лапой, рухнула вниз, где и была честно разделена на части своими товарками.

Рассвет всячески сопротивляться, прежде чем позволил себе наступить. Ночь была так темна и длинна, что ей не было видно конца. Кошкообразных внизу сменили гиенообразные. Они усердно трудились над грудой костей, изредка поглядывая наверх. Их труд был внезапно прерван. Не нарушая тишины, из кустов вынырнула устрашающих размеров голова и за ней — метров двенадцать туловища. Ближайший представитель гиенообразных, не успев взвизгнуть, превратился в кусок мяса. Остальные, отказавшись от такой трансформации, мгновенно растаяли во тьме. Гурман спокойно проглотил свою добычу и улегся на траве. Очевидно, он получал большое наслаждение, пока вздутие на теле медленно продвигалось от горла к хвосту. Джемисон сидел на дереве, что называется, ни жив ни мертв. Если змее вздумается добраться до него, вполне вероятно, она это сделает с успехом, и тут вряд ли можно надеяться на ослабевший бластер.

Змея пролежала у дерева самый длинный час в жизни Джемисона. После чего уползла по своим делам.

Только после внушительной паузы Джемисон спустился пониже. Охота, а вместе с ней и ночь закончилась.

Джемисон спрыгнул на траву. День только начинался, постепенно отвоевывая у ночи позицию за позицией. Определив направление, он продолжил свой путь. Сократив время и количество привалов, он еще продвинулся вперед; правда, не намного больше, чем вчера. Усталость валила его с ног, но перспектива провести еще одну ночь на дереве с разряженным бластером гнала все дальше и дальше.

Он начал прочесывать лес.

Несколько минут он изучал окрестности, стараясь запомнить отправную точку. Радиус первого круга составлял не больше пятидесяти футов. Это показалось оптимальным для того, чтобы найти такой металлический предмет, как антиграв. Конечно, много времени уйдет коту под хвост, но других предложений не поступало, и этот план был принят единогласно.

Пятый круг он прочесал часа через четыре. Результат оказался тот же, что и с четырьмя предыдущими. Темнело. Нужно было возвращаться и искать место для очередного кошмарного ночлега.

На то, чтобы найти площадку антиграва, мог надеяться только дурак. Джунгли тянулись еще несколько миль, на исследование этой плошали ему понадобится не меньше недели, а он все шел и шел вперед, упрямо продолжая поиски и увеличивая опасность, которая возрастала с каждой минутой. Неожиданно джунгли расступились. Перед ним лежала круглая поляна ярдов двести пятьдесят в диаметре. Весь этот круг зарос кустарником, сгущавшимся к центру. Джемисон сделал всего лишь несколько шагов, как с противоположной стороны зарослей выскочил косматый зверь с явно кровожадными глазами и бросился в его сторону, стараясь пересечь расстояние до Джемисона кратчайшим путем, то есть через центр. Джемисон оцепенел.

Но произошло то, чего он не ожидал. Личный контакт со зверем не состоялся. Ноги твари запутались в густом кустарнике. Несмотря на все усилия, освободиться он не смог. Джемисон только наблюдал, как похожие на веревки ветви опутали зверя, а напоминающие веретено шипы, словно иглы шприцов, вонзились в его тело. Оно вздрогнуло, задергалось, через минуту обмякло и рухнуло на землю. Ветви глубже и глубже вонзались в него.

Это был ритт, кустарник-вампир. Еще одна причина непригодности планеты для обживания. Правда, рос ритт не везде, но это не очень утешало. Джемисон похолодел, вспомнив, сколько таких вот кустов он миновал за последний час.

Вечер уже был настолько поздним, что появилась возможность встретиться с новыми любителями попить кровушки. Джемисон не раздумывая направился к дереву, которое разглядел в туманной дымке.

— Не туда, Трейвор Джемисон, чуть левее, — зазвучала в его мозгу чужая мысль. — Я жду тебя. Ты должен мне помочь.

Джемисон остановился в недоумении. Эзвала поймали руллы. Значит, это ловушка. Но зачем?

— Руллы мертвы. Их машина не повреждена. Но я ничего не смыслю в управлении. Помоги, только поскорее, пока это возможно!..

Не мешкая Джемисон развернулся и бросился к новой поляне. Бесспорно, корабль руллов так спешил, что бросил разведчиков на произвол судьбы. А судьба в виде эзвала допустила полный произвол, и он их уничтожил. Это очевидно.

— Я их не убивал, — вмешался в его рассуждения эзвал. — Сейчас ты все сам поймешь.

Джемисон наконец выбрался из джунглей. На одном конце поляны стояла стофутовая шлюпка руллов, на другом — ненужный теперь антиграв. Между ними были разбросаны червеобразные трупы. А отростки кустарника уже вползали в открытый кормовой люк, предвкушая встречу с новым донором.

Джемисон понял, что произошло.

— Медленно рассуждаете, Джемисон. Хотя вполне логично. Верно, я в рубке. Надеюсь, вы сожжете эту гадость и присоединитесь ко мне.

Джемисон прожег в кустах проход и вскочил на площадку антиграва. Он быстро сдвинул крышку двигателя, вынул из бластера небольшую капсулу. Без нее бластер представлял собой обыкновенный кусок металла. Но ровно до тех пор, пока капсула — он сунул ее в специальное гнездо — не зарядится. Полная зарядка длилась десять минут, но сейчас хватит и трех.

Джемисон ждал. Как-нибудь ускорить процесс зарядки он не мог. Оставалось всматриваться в тени на поляне. Эзвал хранил молчание. Поэтому контакт возобновил он сам.

— Значит, руллы не знают о ритте. Это неудивительно: они были не готовы к такой ситуации. Но где их хваленая осторожность? Ведь никто не спасся. Как ты это объяснишь?

— Я пришел в сознание, когда меня грузили в шлюпку. Я не подал виду — ведь они были вооружены — и притворился спящим. В хранилище, в которое меня поместили, я освободился от пут и стал ждать подходящего для бегства момента. Но тут произошел взрыв, и они покинули судно. Я только почувствовал охватившее их волнение. Потом все мысли оборвались. После этого я взломал дверь и увидел (зрение у меня не в пример твоему), что они мертвы.

Джемисон почувствовал какое-то движение на поляне. Может быть, это уже появились желающие поохотиться на него?

Прошло явно больше трех минут, и ждать было нечего. Ему пришлось взять себя в руки, потом он в те же руки взял капсулу и вставил ее в бластер. Теперь все.

Он еше раз пристально всмотрелся туда, где промелькнула тень. Никакого движения он не заметил. Все спокойно. Значит, померещилось… И все-таки следует соблюдать осторожность.

— Ну что ж, я услышал достаточно, чтобы продолжить. Ты остался на шлюпке. Будь откровенным: ты если и боишься чего-нибудь на этой планете, так это, несомненно, кустарника. Очевидно, удрав от него с большим трудом, ты понимаешь, что «чем дальше в джунгли, тем больше кустов». Тебе нравится такой вариант пословицы? Но тебе совсем не нравится кустарник, и ты понимаешь, что не обойтись без меня с моим бластером. И ты вернулся…

Кустарник был чуть светлее земли. Джемисон прикрыл глаза и нажал на спуск. Яркая струя вырвалась из ствола — бластер был заряжен полностью. Джемисон водил им из стороны в сторону, слушая треск горящей земли. Когда он открыл глаза, то увидел, что стоит на краю черного выжженного пятна и ближайшая заросль была не меньше чем в двадцати футах от него.

— Значит, ты второй день в шлюпке, — продолжил Джемисон, делая первые шаги по горячей земле. — Первый день ты потратил на возню с механизмом двери и в рубку попал только вчера. Держу пари, что все двери закрыты наглухо. Кустарник может принести вред тебе, но дверям… Ничего не скажешь, повезло. Твоя фигура представляет собой впечатляющий объект для переливания крови.

Рассуждая таким образом, Джемисон сжег и второй куст. Оставался третий. Именно он оказался последним пристанищем десятка руллов.

— Все это время ты пытался разобраться в схеме пульта, но пришлось смириться с поражением. Если бы было иначе, ты бы давным-давно удрал. А теперь появился я, а вместе со мной и определенные шансы. Ситуация изменилась. А?

Джемисон остановился в ожидании ответа. Эзвал молчал, возражений не последовало. Можно было продолжать движение. От кустарника остались лишь щупальца, проникшие в корабль. Следовало уменьшить мощность бластера, иначе могла пострадать обшивка.

— Я заканчиваю с последними отростками. Хочу предупредить: бластер работает в таком режиме, что вздумай ты сделать хоть шаг из камеры, от тебя мало что останется. Надеюсь на твое благоразумие. Ближайшая база находится в двух неделях лёта. С нее мы доберемся до Земли Кэрсона, где ты и попадешь в объятия своих сородичей. Даже если ты не найдешь в камере ничего съестного, тебе послужит утешением вот что: не владей мы умением путешествовать в гиперпространстве, ты, без сомнения, умер бы от истощения, так и не увидев любимую родину. Не волнуйся — ты проиграл, но я сохраню тайну. Я никому не сообщу, что эзвалы разумны. Пока. А теперь, если ты действительно разумен, отойди подальше от двери. Будет чуточку жарко.

Только — или всего лишь — через два дня Джемисону удалось связаться с крейсером дружественной землянам расы, которые и передали сигнал бедствия на ближайшую земную базу. Потом еще целую неделю они болтались в космосе, прежде чем их подобрал земной корабль. Слава богу, командир ничего не знал о сложившейся ситуации. Он проверил удостоверение Джемисона и поверил, что тот является сопровождающим при эзвале. В результате командир согласился доставить обоих на Землю Кэрсона.

По просьбе Джемисона корабль сначала приземлился в необитаемом районе планеты. Тут и состоялся последний разговор.

Планета, конечно, была очень привлекательной. Таким же чудесным был и открывшийся пейзаж. На западе простирался бескрайний лес. Восточнее сверкала под солнцем река.

Эзвал легко соскочил на траву и оглянулся. Джемисон стоял у открытого люка.

— Ну как, не передумал?

— Я жду не дождусь, когда вы оставите нашу планету в покое. Ты и твои сородичи.

— Это произойдет, когда вы овладеете нашей машинной технологией и будете способны противостоять руллам.

— Эзвалы никогда не станут придатками машин!

Джемисон кивнул, соглашаясь. Что толку спорить с закостеневшим в своих догмах существом? У него промелькнула догадка, но он не стал развивать ее при эзвале, умеющем читать чужие мысли.

— Ты индивидуалист. И живешь только для себя.

— Да. Только от тебя я узнал, что существуют расы, живущие коллективно. Мы сотрудничаем с ними во имя общей цели. Но мы свободны. И не считаем это слабостью.

— Тебе это только кажется. Чего бы достигла Земля без общества? Ничего. Кстати, у тебя даже нет имени. Как тебя можно отыскать в следующий раз? Расспросить о тебе соплеменника?

— Телепаты не нуждаются в кличках. Это же глупо: сделать из нас себе подобных с помощью каких-то имен!

Полемический запал эзвала сменился презрением.

— Теперь можешь выполнить свою задачу — сообщить о нашей разумности, а мне позволь тебя покинуть.

Он повернулся и побежал в сторону леса.

Джемисон окликнул его.

— Ты спас жизнь мне, а я — тебе. Это только доказывает нашу готовность к сотрудничеству. И я благодарю тебя за это.

— Что стоит благодарность человека? Лучше нам с тобой не встречаться! Прощай!

— Прощай! — ответил Джемисон.

Лишь когда захлопнулся люк, Джемисон вернулся к идее, которую он сознательно не обдумывал при эзвале. Возникла очень интересная концепция. Да, взрослого эзвала переубедить невозможно. Он слишком упрям. А дети?..

Пол под ним завибрировал. Огромный корабль стартовал…

 

Глава 5

Перед отлетом на Землю Джемисон представил отчет Военному совету. Как только основная идея отчета дошла до отягощенного военными проблемами сознания председателя, тот остановил Джемисона.

— Мистер Джемисон, в нашем зале, как и на всей планете, — с большой долей патетики начал он, — вы не найдете человека, не познавшего горечи утрат. И во всех утратах повинны эти чудовища!

Джемисон внимательно выслушал эту тираду. Его она абсолютно не касалась. А вот следующие слова не могли оставить его равнодушным.

— Если ваши выводы верны, мы должны начать их немедленное истребление. Бывают случаи, — председатель изобразил гримасу сожаления, — когда человек просто не может быть милосердным по отношению к другой расе, и это именно тот случай. Эзвалы не заслуживают милосердия!

Гул голосов членов Совета выражал одобрение. Джемисон обвел глазами решительные лица военных и понял, что председатель лишь высказал их мнение — планета была чересчур лакомым куском. В истории освоения космоса человечество очень редко встречалось с расами, которые ненавидели землян так, как эзвалы. А тут еще их планета представляла явный стратегический интерес, будучи одной из трех, на которых держалась оборона галактики. Оставлять столь выгодные позиции, с точки зрения военных, было полной бессмыслицей. А раз так — возможно полное уничтожение эзвалов.

Была, правда, одна маленькая деталь, которая делала этот план весьма сомнительным. Эзвалов нельзя было истребить, учитывая их телепатические способности. По всем параметрам они были неуязвимы. Они первыми могли обнаружить появление человека, и их практически невозможно захватить врасплох. А вот если справиться с этой особенностью эзвалов… Они станут легкой добычей, как только ученые создадут машины, излучающие мысленные импульсы. После этого для расправы с эзвалами не потребуется много времени.

Джемисон мысленно похвалил себя за то, что не упомянул в докладе о своих приключениях на Эристане-П. Это нетрудно было сделать, поскольку чтение мыслей, особенно здравых, недоступно членам Военного совета. Да, рассказать о своем контакте с эзвалом было бы преступлением. Пусть уж лучше думают, что это лишь теоретические предпосылки.

— Леди и джентльмены, — он поклонился в сторону трех мужеподобных дам, входящих в Совет, — мне остается только выразить глубокую признательность Галактической конфедерации, пославшей меня для выяснения всех аспектов этой проблемы. И я считаю своим долгом, — тут Джемисон сделал внушительную паузу, — просить о проведении референдума по земному вопросу.

— Я считаю это оскорбительным, — холодно заметил председатель.

— У меня и в мыслях не было намерения оскорбить вас. Но решать вопрос о жизни и смерти целой расы… Это выходит за рамки полномочий Военного совета, даже если он и главный. Члены вашего Совета слишком пристрастны. Благодарю за внимание.

И Джемисон сел. Последовавший за совещанием банкет прошел в оживленном гробовом молчании.

Уже после его окончания к Джемисону подошел вице- председатель Совета в сопровождении красивой молодой женщины. На вид ей было не больше тридцати. Прекрасные голубые глаза и стройная фигура делали ее очень привлекательной. И только неженская решительность во всем облике значительно портила общее впечатление.

— Разрешите представить вам миссис Ватмэн, — вежливо произнес вице-председатель и тут же удалился. Свою миссию он считал выполненной.

Джемисон доброжелательно и пристально рассматривал женщину, пожелавшую с ним познакомиться.

— Если не ошибаюсь, вы ведь доктор наук, мистер Джемисон? — спросила она.

— Не ошибаетесь, я физик. Правда, специализируюсь в небесной механике и космических исследованиях.

— Я почему-то так и думала. Я уже несколько лет вдова. Мой муж погиб, но меня до сих пор восхищают его познания.

Потом, считая, что выдержала достаточную паузу, она как бы в раздумье добавила:

— Его убил эзвал.

У мужа, по всей вероятности, были очень обширные и глубокие познания, если такому тупице позволили вращаться в высших сферах Совета.

Так думал Джемисон. Но сказал он другое.

— Очень сожалею.

— Я рада, что вы задержитесь еще на несколько дней. Я могу предложить один вариант решения поднятой вами проблемы. Ведь от этого зависит судьба целой планеты! Вы знаете, что у нее есть спутник?

— Вы хотите создать на нем базу? — тут же предположил Джемисон.

— Не только.

Этим стоило заняться. В потоке бумаг, в водовороте мелких проблем, в текучке будней разумному решению ничего не стоило затеряться. Тем более что бюрократы очень неохотно меняют свои мнения. Конечно, возникали сомнения, что и это решение не то, какого хотелось бы. Но создавшаяся ситуация толкала на компромисс. А компромисс всегда был для Джемисона предпочтительней открытой вражды.

— Ну так как? — спросила миссис Ватмэн.

Джемисон прикинул, что корабль с эзвалами прибудет на Землю только через несколько недель. И он может оказать внимание красивой женщине. Этот аргумент в результате и победил. Стоило попробовать.

— Хорошо. Я согласен. Гид нам, очевидно, не понадобится?

Она засмеялась, показав Джемисону два ряда великолепных белоснежных зубов.

— А разве кто-нибудь еще захочет говорить с вами по этому поводу?

В вопросе чувствовалась горечь. Но Трейвору Джемисону к ней было не привыкать.

 

Глава 6

Блеск космического скафандра гида грозил затеряться среди блеска звезд, и Джемисону приходилось постоянно следить за его передвижением. Без этого перед ним давно маячила перспектива в полной мере ощутить такое изысканное чувство, как космическое одиночество.

Он уже раскаивался, что впутался в эту авантюру. Перед тем как посетить спутник, он заглянул в Космический справочник. По данным справочника, спутник при всем желании не мог вместить миллионы людей.

Блещущая красотой вдова, как могла, старалась отвлечь его внимание от ненужных размышлений. Возможно, она хотела бы сверкать среди звезд, но здесь ей очень мешало солнце, на фоне которого заметить ее было почти невозможно.

Джемисон никак не мог рассмотреть шкалу спидометра, вмонтированного в шлем снаружи: свет дробился в стеклах, и отблески мешали увидеть показания циферблата. Возникшие подозрения заставили его напряженно всматриваться в диск. То, что удалось разглядеть, заставило его сжать зубы.

Он включил рацию.

— Миссис Ватмэн!

— Доктор Джемисон!

Слово «доктор» звучало как название коктейля с вполне различимой дозой насмешки и несколькими каплями враждебности. Так, для полноты ощущений…

— Мне помнится, что мы должны пролететь пятьсот двадцать одну милю или…

— Или около того.

Несмотря на то что голос смягчился, враждебности в нем прибавилось.

— Пятьсот двадцать одна миля — цифра достаточно точная. А мы пролетели уже шестьсот двадцать девять миль и не думаем прекращать полет. Мы летим, по моим подсчетам, два часа…

— Ну и что же? — прервали его вычисления. — Вам страшно, доктор Джемисон?

Джемисон молчал. Начиналась очередная борьба за выживание. Первым желанием было ответить ей так же высокомерно. Но второе желание, которое подсказал мозг, становившийся в минуты опасности кристально ясным и холодным, подавило первое, подсказанное сердцем. Да, натренированный нюх Джемисона уже чуял запах жареного, и мозг заработал быстро и четко. Профессиональная привычка выходить победителем из любых ситуаций помогла ему и на этот раз.

Джемисон начал снижать скорость. Времени оставалось мало, а опасность, наоборот, была велика. При большой скорости движения трудно что-нибудь предпринять.

Тем не менее он спокойно произнес:

— Интересно, убийство предпринято по приказу Совета или это ваша личная инициатива?

— Теперь это вас не должно волновать, — услышал он в ответ. — Мы ошиблись, посчитав, что вы не решитесь на референдум. И мы уже давно знаем, что спутник не пригоден для базы.

Джемисон рассмеялся, стараясь скрыть свое снижение. Это было не такой уж легкой задачей. Перегрузка была столь велика, что впору пришлось бы стонать. Ну вот. Наконец- то он один. Сверкающий скафандр сопровождения с очень злобным содержанием исчез вдали. Она, скорее всего, даже не обернулась. Стараясь утаивать это печальное для нее открытие как можно дольше, Джемисон полюбопытствовал:

— Я был бы вам очень обязан, если бы вы могли мне объяснить, как вы меня убьете.

— Не стоит беспокоиться. Через десять секунд ваш двигатель взорвется и… — Она осеклась. — Проклятье! Да вас тут нет… Хотите приземлиться? Вы все равно не уйдете от меня.

До скалы оставалось футов шестьдесят, когда двигатель остановился, выбросив струю пламени. Жгучая боль пронзила все тело. Он непроизвольно свернулся в клубок, когда ударился о землю, и потерял сознание…

Первое, что он увидел, когда очнулся, — пятнистая скала, качающаяся над ним. Мгновением позже он осознал, что лежит без скафандра, в одном костюме с электроподогревом. Еще он почувствовал на себе чей-то взгляд. Джемисон повернул голову.

Невдалеке стояла Барбара Ватмэн.

— Считайте, что вам повезло. Вы вовремя отключили двигатель, и вам обожгло только ноги.

Джемисон вопросительно посмотрел на нее. Она поняла, о чем он думает.

— Очевидно, не стоит быть щепетильной по отношению к смертнику, но… Я не могу убить даже собаку, не дав ей шанса выжить. У вас тоже есть шанс.

В чем-то она была права. Во всяком случае, Джемисон действительно чувствовал себя как побитая собака. Он сделал усилие и сел. В своей полной приключений жизни он встречал жестоких женщин, но ему не попадались столь откровенные и циничные.

— Где ваш скафандр? — спросил он.

Она указала на небо.

— Видите черное пятно справа от солнца? Через триста часов его останки упадут туда. Я заложила в скафандр мину.

— Что-то я плохо верю, будто вы решили умереть вместе со мной. Люди способны умереть за веру. Но во что верите вы? Я не заметил признаков фанатизма. Просто у вас чуть больше шансов, чем у меня, верно?

На лице женщины не дрогнул ни один мускул.

— У вас нет ни одного шанса. Как и у меня. Нам не дойти до Пяти Городов, а тем более до платиновых рудников. Мы умрем вместе.

— Жалкая бравада, не больше. Это лишний раз доказывает, что вы глупы. Тем не менее я очень вам признателен за лечение. И общество. Хотя мне никогда не нравились авантюристки.

Джемисон встал и немного попрыгал. Вызванная прыжками боль была терпимой.

— М-м-м… Не так уж и больно, вот только плохо сгибаются… К ночи пройдет…

— Меня поражает ваше спокойствие, — язвительно сказала Ватмэн.

Он согласился.

— Конечно, ведь я жив. А значит, у меня еще есть время убедить вас в своей правоте!

Она рассмеялась.

— Вы не понимаете положения дел. Чтобы выжить, нужно идти две недели, по шестьдесят миль в день. Температура ночью колеблется между ста и ста семьюдесятью градусами ниже нуля, в зависимости от близости к раскаленному ядру спутника. Из-за него жизнь здесь вообще невозможна. Что теперь скажете?

— Скажу, что надо идти.

Видя столь поразительное упрямство, миссис Барбара Ватмэн не смогла не прочесть Джемисону лекцию. Если кратко пересказать ее слова, то путешественников сожрет первый попавшийся гриппи-кровосос, если раньше они не замерзнут. Этих гриппи запах крови приводит в бешенство, а чувствуют они его на большом расстоянии. Им ничего не стоит проглотить человека целиком (в лекции это было подчеркнуто особо). К тому же, как оказалось, они умеют рыть туннели в скалах. Защита против них одна — бластер. А у миссис Ватмэн есть лишь охотничий нож. Единственная подходящая пища для человека здесь — огромных размеров травоядные. Они убегают, лишь завидев чужака, но, если их припрут к стене, они в состоянии прикончить дюжину людей. Конечно, невооруженных. Из всего этого следовал логический вывод: Трейвор Джемисон и Барбара Ватмэн приближаются к смерти с каждой минутой.

— Вам, по-моему, это доставляет удовольствие? — спросил Джемисон.

— Это не играет роли. Живым вам на Землю не вернуться.

— Вы заблуждаетесь. Но мне непривычно видеть женщину в столь опасной ситуации. Скажу одно — у вас прекрасные друзья. А я выберусь, не сомневайтесь.

— Ерунда. Это все равно что убить гриппи голыми руками, — рассмеялась она.

— Ну зачем же руками? А как насчет разума? И опыта? Мы дойдем до людей, чего бы это нам ни стоило.

Наступило молчание.

Джемисон использовал его, чтобы оглядеться. Вокруг простиралось безжизненное пространство. Впрочем… В одной стороне угадывался обрыв. Выбирать не приходилось.

— Нужно идти к обрыву.

Глубокое безмолвие окружало их. Оно было символом, духом этого холодного мира. Но Джемисон бодро нарушил гнетущую тишину:

— Итак, начинаем наше путешествие!

Не менее бодро они побрели по плато. Идти было нетрудно из-за малого притяжения планеты.

— Вы что-то хотели сказать об эзвалах? — неожиданно спросила Ватмэн.

— Нет, ничего. Если бы я что-нибудь сказал, вы бы их уничтожили.

— Нужно было приводить реальные факты, а не логические построения. В Совете здравомыслящие люди.

— Весьма здравомыслящие, — не удержался от иронии Джемисон.

Реакция последовала незамедлительно.

— Я не верю, что у вас есть факты! Лучше закончим на этом.

Джемисон не возражал.

 

Глава 7

Солнце стояло высоко в небе. Прошло уже два часа. Все это время они двигались по извилистому плато, лавируя между расщелинами, ведущими в раскаленные недра спутника.

Гигантских размеров пропасть — на расстоянии не такая впечатляющая — предстала перед ними во всем своем величии. Со всех сторон она была окружена неприступной отвесной стеной.

Джемисон не удержал вздоха.

— К своему стыду, должен признать, мне ее не одолеть.

— Я это предвидела. Теперь нас ждет голод.

Если одна задача не решается, стоит приняться за другую. Погибнуть можно от чего угодно, но в первую очередь от бездействия. Это он усвоил прочно.

— Эти травоядные, чем они питаются? Побегами с деревьев?

— Да. У них длинные шеи. А что?

— И это их единственная пища?

— Нет. Еще трава.

— И больше ничего?

Женщине надоели вопросы.

— Прекратите. Для чего вам все это?

— Извините, но меня интересует также, что они пьют.

— Они лижут лед, — раздраженно ответила она. — Он скапливается у реки. Во время таяния снега… Вспомнила — они едят соль. Совсем как земные травоядные.

— Соль? Это просто прекрасно! Лучшего нельзя было придумать! — воскликнул Джемисон. — Мы возвращаемся. Совсем недавно мы проходили солончаки. Там мы и наберем соли.

— Вернуться? Вы в своем уме?!

— Барбара, вы же слышали: я сказал, что не смогу спуститься. Значит, выход нужно искать в другом. От голода я не умру — я скопил достаточно жира в период моей канцелярской работы. Но убитое животное, честное слово, нам не помешает. Для этого нужна соль. Следовательно, нужно вернуться.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом миссис Ватмэн отвела взгляд.

— Не понимаю, что вы задумали, но в любом случае это безумие! Вы поверите мне, когда увидите здешних травоядных. Они напоминают жирафов, но огромных и высоких. Сомневаюсь, что вы убьете кого-нибудь из них, приманив солью. Соль как раз в том, что вам это не удастся. Но я готова вернуться. Какая разница, где умирать. А если Бог поможет, нас учуют гриппи. Тогда мы не умрем от голода. Он подарит нам смерть получше и побыстрее.

— Нет ничего страшнее женщины, задумавшей умереть во что бы то ни стало.

— Я бы не сказала, что мне этого очень хочется.

— Особенно если учесть, что у вас есть ребенок.

По выражению ее лица он понял, что не промахнулся. Нужно было побороть ее наплевательское отношение к жизни. Ему просто необходима ее помощь. От разговора по дороге к солончаку Джемисон, сам того не ожидая, получил удовольствие. Он не пытался в чем-то ее уверить. Проблемы человечества, освоения далеких миров, взаимопонимание рас — вот круг вопросов, которые они обсуждали.

Но удовольствие было прервано.

— Наконец-то! — приветствовала солончаки Барбара.

Джемисон не мешкая распихал куски соли по карманам, и они зашагали обратно. Возвращались молча. У Джемисона ныл каждый мускул, каждый нерв. Безумно хотелось спать. Но шансов проснуться не было никаких. Когда они подошли к обрыву и Джемисон заглянул вниз, у него закружилась голова. Даже пелена, застилавшая его глаза при взгляде на женщину, не помешала ему увидеть муки голода на ее лице.

— Еще немного! — крикнул он, — Держитесь!

Они подползли к краю. Пропасть была слишком глубокой, чтобы надеяться спуститься вниз. Похоже, им осталось умереть там, где они лежали. Даже живительный воздух, который они вдыхали, не мог заменить пищу.

— Что нам теперь делать? — прошептала Барбара, — Вы и тут будете искать выход? Точнее, спуск.

Да, Джемисон нашел и то и другое.

— Спуститься мы можем в любое время. Смотрите, — он помог ей подползти к самому краю. — Вам не кажется, что внизу гуляет наше спасение? По-моему, это стадо травоядных.

Слева внизу виднелась долина. Спуск туда начинался в нескольких сотнях футов отсюда. Он весь порос лесом и врезался в долину подобно клину. Рядом с ним и паслось стадо в сотню голов.

— Они совсем рядом с лесом. К ним легко подобраться.

— А потом выбежать и высыпать им на хвост всю вашу соль. Ведь больше, насколько я знаю, у вас ничего нет.

Вопрос пролетел мимо ушей Джемисона.

— Сначала, — сказал он как бы про себя, даже не глянув в ее сторону, — нужно пробраться к опушке леса. И постараться сделать это так, чтобы животные не заметили. А потом мне потребуется ваш нож.

— Можете делать что угодно — вам не подойти к ним и на четверть мили.

— А кто вам сказал, что я собираюсь подходить? Несмотря на достаточный, как вам кажется, опыт, вы очень плохо разбираетесь в жизни. Знай вы больше, вы бы давно поняли, что убить зверя легко и просто. Эта проблема решена во всех мирах. И вскоре вы в этом убедитесь.

— Я не собираюсь спорить. Предстоящая смерть будет приятнее голодной. Около травоядных всегда околачиваются гриппи. Они следят за ними с вечера, а утром убивают. Уже темнеет. Значит, гриппи близко. Они нас учуют… Кстати, мясо травоядных довольно жесткое.

— Если будет нужно, мы сами придем к кровососам. Жаль, мне не доводилось бывать здесь раньше — все было бы намного проще. А пока наша цель — лес.

Его спокойствие было лишь маской, за которой он скрывал свою усталость. Когда они достигли леса, он едва держался на ногах.

Там он начал подкапывать корни высокого коричневого дерева. Вскоре несколько штук оказались у него в руках.

— Он твердый и упругий, как сталь, — сказал он, сворачивая один корень в кольцо. — На Земле это дерево применяется в промышленности.

— Вполне возможно, — ответила она, — если вы сделаете из него лук. Трава может послужить тетивой.

— Лук не поможет. Вы же сами говорили, что к животным нельзя подойти и на четверть мили.

Он выбрал дюймовый корень, отрезал от него двухфутовый кусок и заострил с обоих концов. Сделать это было нелегко: корень скользил и не поддавался.

— Ну вот, — наконец произнес Джемисон. — Подержите концы вместе, я их свяжу.

— А-а, — протянула она, — теперь все понятно. Кольцо попадает в желудок, там трава разрывается, и острые концы протыкают живот.

— Этот метод придуман не мной. Он известен на сотнях планет. На Земле им пользуются эскимосы. Правда, приманка у них другая…

Он подобрался к полянке на краю леса и принялся разбрасывать кольца. Джемисон готовился к охоте основательно. Он не мог надеяться на одно кольцо.

Мясо при всей его жесткости было очень вкусным. Приятно было чувствовать насыщение и ощущать, что в тело вливается энергия. Дожевав последний кусок, Джемисон встал и поглядел на заходящее солнце. На сытый желудок было проще решать примеры из задачника для первоклашек.

— Если есть по четыре фунта в день, то шестидесяти фунтов нам должно хватить.

Отсюда следовало, что идти он собирается никак не меньше двух недель.

Потом его мысли двинулись в ином направлении.

— Вообще-то вредно есть одно мясо. Но за пятнадцать дней, думаю, с нами ничего не случится. К тому же больше охотиться мы не сможем.

Вырезав внушительный кусок филе из лежавшего рядом животного, Джемисон поделил его на две части и упаковал в тюки, обвязав травой. Вышло что-то вроде рюкзаков, больший из которых (Джемисон и в этих условиях оставался джентльменом) он взял себе. Барбара скептически следила за его действиями.

— Вы безумец, — продолжала она пугать Джемисона — Ночь мы, может быть, переживем в какой-нибудь пещере. Но когда нас найдет гриппи, скажите, его вы тоже угостите своей деревяшкой?

— А почему бы и нет?

— А потому что зубки у них тверже металла, когти — острее алмаза, а желудок не разрезать и ножом, не то что деревом! Именно из-за этих тварей здесь и невозможна разумная жизнь.

Джемисон с удовольствием переваривал пищу.

— У нас есть еда. От голодной смерти мы не умрем, — гнула свое Барбара. — Но вам придется выбросить из головы эту глупую идею — выжить. Гриппи достанет нас в любой пещере, в любой щели. Да и можно ли назвать пещерами метеоритные воронки, перекрученные движением коры спутника. К тому же нам нужна пещера с нормальным воздухом.

— И кондиционером, — подсказал Джемисон.

— Вы зря иронизируете. Когда задуют холодные ветры, костюмы нас не спасут. Нам понадобится костер. Но я что- то не видела костра на сквозняке.

Внимательно выслушав печальные предсказания своей персональной пифии, Джемисон — а за ним и она сама — начал собирать ветки, лежащие вокруг. Благо хвороста было предостаточно. Они стащили целую кучу веток в пещеру, на ее, так сказать, первый этаж. Потом спустились туда сами: сначала Джемисон, а потом — весьма грациозно — Барбара. Молодость есть молодость. Это или что-то подобное подумал Джемисон. И был, как всегда, прав.

Они перетаскивали топливо на второй этаж, когда вход в пещеру перекрыла черная тень. На ее фоне блестели многообещающие клочки шерсти и ничего не обещающие горящие глаза чудовища. Тонкий красный язык плотоядно дрожал в предвкушении вкусного ужина. Это подтверждала и слюна, обильно капавшая на замерших внизу людей.

Джемисон инстинктивно схватил Барбару за руку, рванулся к провалу и очутился на куче веток внизу. Не раздумывая, они стали проталкивать ветки на следующий этаж. Скрежет гигантских сверхтвердых когтей, расширяющих проход, и рев чудовища только подгоняли их. Едва они спрыгнули вниз, как морда с полуторафутовыми зрачками появилась в отверстии над ними.

Вдруг скрежет прекратился. Наступила тишина.

— В чем дело? — задал вопрос Джемисон скорее себе, чем лежащей рядом с ним «энциклопедии».

Та не замедлила откликнуться.

— Он закупорил вход. За ту пару минут, что остались до его впадения в спячку, он до нас не доберется. Но нам не вырваться. На добычу он не нападает, а лишь преследует. Но просыпается он всегда раньше добычи, и в этом весь секрет. Это у него на уровне инстинкта, и то же самое он хочет проделать с нами. Выбраться мы не можем, так что остается ждать финала.

Нужно ли говорить, что всю ночь Джемисон не сомкнул глаз. Может быть, он и засыпал на какие-то мгновения, но ему сразу же что-то мерещилось, он вновь вскакивал и метался по пещере. Тьма, словно тяжелый пресс, придавливала их к земле. Разведенный Джемисоном костер был бессилен против тьмы и не спасал от мороза.

Сначала пленников колотил озноб, потом холод сковал тела. Стены покрылись инеем. По скале пошли трещины. Появление каждой новой щели сопровождал гул. Казалось, вот-вот рухнет потолок. Шум, который создавали падающие осколки, вывел женщину из забытья. Она вскочила на ноги и принялась энергично ходить кругами, пытаясь унять дрожь.

— А почему бы нам не поджечь гриппи? — спросил Джемисон.

Идея, безусловно, была вызвана сильным желанием согреться.

— Он проснется. Но вряд ли его проймешь огнем. Шкура, как металлоасбест, проводит тепло, но не горит.

Джемисон вздохнул.

— И ведь надо же было мне, единственному человеку, знающему тайну эзвалов, попасть в эту пещеру… Да и вы пытались меня прикончить.

— Пыталась. И потом, что толку в этих разговорах. Они бессмысленны. Скоро гриппи проснется, и нам его не остановить.

— Вы так считаете? Познания у вас обширные, но не полные. Я же вам говорил: проблема охоты решена на всех планетах.

— Безумец! Его даже бластер не берет. Он успеет вас прожевать, прежде чем его шкура начнет искриться. А у меня вместо бластера всего лишь нож.

— Кстати, дайте его мне. Я его заточу.

Стало теплей. Иней местами подтаял. Костер потух, оставив после себя пепел. Топливо сгорело дотла. И как только огонь погас, пещера заполнилась дымом.

Внезапно вверху послышалось шевеление, за ним раздался треск и протяжный вой.

— Он проснулся. — Барбара, кажется, испытывала удовлетворение от этого факта.

— Ну вот вы и дождались финала.

— Да… Теперь я вижу, что ваша смерть ничего бы не изменила.

Между ними пролетел обломок скалы и с грохотом покатился вниз, в глубину пещеры. Скрежет когтей неумолимо приближался.

— Он расширяет проход, — прокомментировала Барбара, — Не мешало бы спрятаться в расщелину, стена вот-вот рухнет.

— Да, рисковать не стоит. Тем более у нас цейтнот.

Джемисон снял перчатку и чуть не затрясся от холода.

Он сунул нож в глубь потухшего костра. Туда, где еще сохранилось тепло.

— Черт возьми! Ну и мороз. Градусов девяносто, не меньше. Нужно нагреть нож, иначе ничего не получится.

Когда лезвие ножа согрелось, он сделал надрез на большом пальце левой руки и размазал кровь по лезвию. Холод был хорошим анестезиологом — Джемисон не чувствовал боли, а порез тут же перестал кровоточить. Только когда он надел перчатку, пришла боль. Джемисон пошел вдоль стены, как бы забыв о следовавшей за ним женщине.

— Наконец-то! — воскликнул он торжествующе.

Но даже ему это торжество показалось чуточку фальшивым.

Он опустился на колени возле тонкой трещины.

— Это то, что нам нужно, как раз против входа. Знаете, — сказал он, взглянув на женщину, — почему мы не опустились ниже? В этой пещере гриппи поместится целиком. В нем футов тридцать?

— Да, вместе с хвостом.

— Превосходно. И он здесь поместится, и нам будет где укрыться. Пока он не подохнет.

— Пока он не подохнет? — выдохнула она. — Вы ошиблись в выборе профессии — из вас получился бы лучший в мире клоун.

Несостоявшийся клоун вставил в трещину рукоятку ножа и закрепил ее камнями.

— Вроде бы ничего. Но нужна двойная гарантия.

— Не лучше ли спуститься на следующий этаж и попытаться найти выход в другую пещеру?

— Пока вы спали, я обнаружил ниже два этажа, и больше ничего.

— Если мы промедлим минуту, мы не попадем и туда.

— Эту минуту лучше потратить на то, чтобы получше закрепить нож.

И он продолжил свое занятие. Она стояла рядом и пританцовывала от нетерпения. Наконец он укрепил камень, который отнял у него столько времени, и она спрыгнула вниз. Он повис на руках, с трудом различая уже знакомую клыкастую пасть с тонким извивающимся языком. От лезвия пошли искры, когда зверь всей массой плюхнулся на него. Больше Джемисон ничего не видел — он разжал пальцы и рухнул с двадцатифутовой высоты. Вначале от боли он ничего не мог сообразить, а когда пришел в себя, то уяснил, что скрежет стих. Вместо него он услышал вой разъяренного зверя.

Потом послышалось причмокивание и довольное хрюканье.

— Что случилось?

— Увидите! — прохрипел Джемисон.

Пять, десять, двадцать минут… Причмокивающие звуки постепенно затихли. Раздался предсмертный вопль… И наступила тишина.

— Помогите, я хочу взглянуть, что с ним, — попросил Джемисон.

— Кто-то из нас сошел с ума. Но все-таки скажите, что произошло?

— Гриппи почуял кровь на ноже и лизнул лезвие. Сначала он впал в бешенство, а когда рот наполнился кровью… Не вы ли утверждали, что они обожают кровь? Так вот, смею вас уверить, последние полчаса он ею обжирался. Довольно простенький, но эффективный метод.

Барбара странно взглянула на него.

— Значит, теперь, — произнесла она с усилием, — нам ничто не помешает проделать путь до конца?

— Ничто. Кроме вас, конечно.

Они молча взобрались на верхний этаж. Джемисон вытащил нож из трещины.

— Отдайте, — резко потребовала она.

Джемисон пребывал в нерешительности, но подчинился.

Снаружи их встретило бледное небо. Утро словно раздумывало — наступать ему или нет. Кроме солнца в небесах висел огромный красный шар, плывущий на запад — Земля Кэрсона.

Вскоре стало еще светлей. Даже скалы казались не так мертвы и черны, как вчера вечером. И хотя дул сильный ветер, после ужасов ночи день казался совсем ясным. Он возвращал надежду. «Ложную надежду, — мысленно уточнил Джемисон, — Упаси меня бог от этой гарпии! Если она нападет…»

Нападение, пусть он его и ожидал, было внезапным. Начало атаки выдал блеск ее глаз. Нож лишь разодрал рукав его костюма. Спасла реакция. Он с трудом, но устоял на краю пропасти.

— Вы сошли с ума! — только и пробормотал он.

— Это уже не важно. Вы должны умереть. Даже если вы сам дьявол!

Она шла на него, выставив перед собою нож.

— Идиотка!

На взгляд Джемисона, она разбиралась в боевых искусствах не больше грудного младенца. Он не препятствовал ее движению. Как и ожидалось, она попыталась свободной рукой схватить его. Что поделать, если эта дилетантка ничего не смыслит в борьбе? Он перехватил ее руку и рванул на себя, сделав при этом шаг в сторону. Инерция пронесла ее мимо и завертела словно волчок. Теперь уже она сама балансировала на краю пропасти без всякой надежды за что-нибудь ухватиться. Джемисон выхватил у нее нож и увидел глаза, наполненные слезами. Она снова стала женщиной, а не орудием убийства. Где-то там, на Земле, у Джемисона осталась жена. Она была очень похожа на Барбару. И это сходство говорило Джемисону, что Барбара сломлена. Она не опасна.

Все оставшееся утро Джемисон занимался серьезным делом — смотрел в небо. Это занятие было бессмысленным лишь на первый взгляд — только оттуда он ждал помощи. Ждал он ее, естественно, не от небес, а от Земли Кэрсона, которая к этому времени скрылась за горизонтом в полном соответствии с законами небесной механики.

В полдень он все-таки увидел долгожданную весточку. Она увеличивалась в объеме по мере приближения, пока не превратилась в шлюпку доставившего его на планету линкора.

Из распахнувшегося люка выпрыгнул лейтенант.

— Сэр, мы искали вас всю ночь, но сигнал так и не обнаружили.

— Несчастный случай, лейтенант, — спокойно произнес Джемисон, — С кем не бывает…

— Вы ведь отправились на урановые рудники, а это в прямо противоположной стороне.

— Ничего, ничего, все в порядке, — успокоил его Джемисон.

Через несколько минут они уже летели к звездолету.

На борту линкора у Джемисона появилось время хорошо обдумать план действий. Покушение на него требовало отмщения — уж слишком жестоки были эти люди. Они не оценили бы милосердие. Нет, они бы восприняли его как проявление слабости. Хотя, с другой стороны…

С другой стороны, Джемисон решил ничего не предпринимать: оставить все как есть. Не жаловаться, не обвинять. Это его личное дело. Бюрократы на Земле вряд ли смогут понять, что люди становятся сами себе врагами — не меньше чем руллы. Нужно ли прощать эту человеческую слабость, он не брался решать. Но знал, что строго не накажут. Ну, придумают какой-нибудь надчеловеческий суд справедливости. Ну, обвинят людей в безжалостности, горе, бесстыдстве, непонимании. Ну… ну и что?

Для Джемисона достаточно, что Барбара Ватмэн кое-что вынесла из всего этого. Когда-нибудь она, может быть, встанет на его сторону…

На пути к Земле Джемисон послал туда запрос, прибыл ли корабль Маклайнена с эзвалами на борту. В ответ сообщили, что сухогруз еще находится в пути. До Земли оставалась неделя лёта, всего неделя, когда пришло ужасное известие:

«Два часа назад над Канадой корабль Маклайнена потерял управление. Предположительно, животные погибли при катастрофе. Судьба экипажа неизвестна».

— О боже, — застонал Джемисон, прочитав сообщение. Листок выпал у него из рук и, плавно покачиваясь, медленно опустился на пол.

 

Глава 8

— Весь контроль полетел к черту! Еще четверть часа, и мы грохнемся на землю. Похоже, это произойдет где-то в районе Аляскинского залива, — уточнил Маклайнен.

— Мы обшарили весь корабль, но поломки не обнаружили!

— Подготовьте спасательные шлюпки, Кэрлинг. Прикажите людям покинуть корабль. И сообщите на Алеутскую военную базу, что у нас на борту два эзвала. Они-то смогут уцелеть при крушении. Тем более вспомогательные двигатели еще работают. Как только на базе определят место падения, пусть немедленно прибудут туда. Кто знает, сколько людей прикончат звери, если уцелеют. Вам понятно?

— Так точно, сэр! — Кэрлинг выбежал из каюты.

— А вы, — Маклайнен повернулся ко второму офицеру, — примите срочные меры, чтобы эзвалы не вырвались из клеток, если уцелеют. И чтобы они пострадали как можно меньше. Правительство испытывает к ним большой интерес. Попробуем довезти их живыми. Ступайте!

— Да, сэр!

— И возьмите пару человек. Задрайте люки главного трапа. Тогда им не выбраться. На все про все — пять минут.

— Есть, сэр! — отчеканил офицер и исчез.

Маклайнен запихнул в спецкейс важные, на его взгляд, документы и пошел в отсек, где находились спасательные шлюпки. Увидев его, Кэрлинг отдал честь. Он явно нервничал.

— Все люди в безопасности, сэр… Кроме Бринсона.

Бринсон был тем офицером, которого Маклайнен послал к эзвалам.

— Где же он болтается, черт побери?! Кто еще с ним?

— Никого, сэр. Все остальные здесь.

— Что за дьявольщина! Пошлите кого-нибудь! Впрочем, я сам…

— Простите, сэр. — Лицо Кэрлинга приняло страдальческое выражение. — Старт через две минуты. Иначе встречный поток нас сметет. А относительно Бринсона… Не стоило посылать его туда, сэр.

— Почему? — Не терпящий возражений Маклайнен впился в него взглядом.

— Я не верю в приметы, сэр, но его старшего брата эзвал разорвал в клочья.

Малыш — если можно назвать малышом тушу размером с холм — сначала услышал угрожающее рычание матери, а потом уловил четкую и ясную мысль.

— Скорее прячься под меня. Двуногий пришел убивать!

Он молниеносно выскочил из своего угла клетки, в которую был превращен грузовой отсек корабля, и, рассыпая искры, вызванные трением когтей о металлический пол, метнулся к матери и замер в темной теплоте ее тела. Здесь, в ложбине между ее мускулами, он был в безопасности. Теперь он уловил новую мысль.

— Помни, что я тебе говорила. Люди должны считать нас животными. В этом наше спасение. И при всей твоей любви к жизни ты должен умереть, но выполнить свой долг.

Ее глазами он увидел четырехдюймовые прутья решетки и человека за ними.

— Вы больше никого не сможете убить! Будьте вы прокляты! — закричал человек.

Он выхватил металлический предмет и просунул его между прутьями. Блеснуло пламя и… Контакт с матерью оборвался. Эзвал уже ничего не видел. Он только слышал рев и ощущал запах горелого мяса. Мать бросилась прямо в беспощадное пламя. Человек отскочил от решетки. Тьма, застилающая мозг матери, исчезла.

— Ну, держитесь!

Малыш не чувствовал мучительной боли матери, которая отключила контакт. Используя всю площадь клетки, она уворачивалась от огня. Ее мозг работал с полным напряжением — нужно было отыскать путь спасения для ее ребенка. И она нашла этот путь.

К шипению огнемета прибавился еще один звук. Он был похож на протяжный вздох, который звучал все выше и выше.

— Вот дьявол! — выругался человек. — Какие они живучие! Пора убираться, иначе будет поздно. Только где этот чертов детеныш? Не провалился же он!

Он не успел найти ответ на свой вопрос. Шесть с половиной тысяч фунтов голубого тела сами обрушились на него, сломав на своем пути расплавленные огнеметом прутья решетки. Малыш напряг все мускулы, чтобы не быть расплющенным, и услышал протяжный вопль застывшего от ужаса человека. Огнемет выпал из его рук, и враг сделал попытку рвануться к выходу. Непослушные пальцы уже касались поручней трапа, ведущего наверх…

В два прыжка самка настигла его. Малыш вновь увидел крошечного человечка, вновь услышал вопль, прерванный ударом могучей лапы. И тут мир для него погас.

Тьма обволакивала мозг.

Чувство потери было невыносимо.

Только теперь он понял, что стал одинок. Только теперь почувствовал, как сильно он зависел от той, что лежала теперь без движения. И одиночество было невыносимым. Исчезла не только физическая, но и моральная поддержка. Он уже ничего не хотел. Он хотел смерти…

Когда он выбрался из-под останков матери, то понял две вещи: он с каждой минутой становился легче, а высокий звук превратился в леденящий душу свист. От свиста у него заболели уши. Пол вырывался у него из-под ног. И он должен был благодарить древний инстинкт, заставивший его освободиться от груза, который давил на него еще недавно.

Корабль с каждой секундой падал быстрее и быстрее.

Малыш подполз к телу матери. Он подпрыгнул, стараясь попасть ей на спину, но промахнулся и угодил на пол с другой стороны. Невесомость сыграла с ним одну из своих шуток. Вторая попытка прошла успешно.

И в этот момент все — звуки, потеря веса, — все исчезло от сокрушающего удара.

 

Глава 9

Сначала он почувствовал боль. Болела каждая косточка, каждый мускул, раскалывалась голова. Он снова захотел нырнуть в беспамятство, но что-то ему мешало. Какое-то ощущение… Какое-то чувство… Какие-то мысли… Мысли. Чужие мысли.

Опасность.

Он лежал на металлическом полу трюма. Его отбросил туда удар. Скинул с тела матери, в последний раз спасшей его. Корабль раскололся пополам, и сквозь пролом было видно чужое сумеречное небо. Земля снаружи почему-то была белой, в отсеки проникал леденящий ветер. По белой земле к кораблю двигались черные фигуры людей.

В трюм проник яркий луч света, поплясал по стенкам и полу, застыл на теле самки. Малыш успел увернуться от луча, спрятался под неподвижным телом и замер там.

Голоса людей, искаженные перекореженными стенками трюма, невозможно было разобрать. Да ему это и не требовалось. Он хорошо воспринимал мысли.

— Порядок, командир! Они мертвы!

Послышался лязгающий топот.

— Как мертвы? — В мысли чувствовалось раздражение. — Эй, кто-нибудь, дайте свет! Это самка? А где детеныш?

— Думаете, что детеныш…

— А сами не понимаете? В нем фунтов пятьсот. Можете считать это игрушкой, но я предпочитаю встретиться с матерым тигром.

Луч света вновь загулял по трюму.

— Не приведи бог, если он отсюда выбрался. Здесь не меньше дюжины ходов… Кэрлинг! Прикажите установить прожектор в проломе. И взгляните, нет ли следов вокруг.

Тишина.

— В чем дело, Дэниел?

На Малыша накатила волна отвращения и ужаса.

— Здесь Бринсон, сэр. Вернее, то, что от него осталось. Вот тут, возле трапа.

Последующие эмоции воспринимались без труда. Эзвал съежился от страха в своем убежище.

— Черт побери! Получается какая-то чепуха! Но…

— Сэр! А ведь эта тварь погибла не от удара. Она наполовину сожжена.

Догадка была, конечно, правильная. А вот потом…

— Детеныш, наверное, спрятался. И не смог из-под нее выбраться. Хотя, с другой стороны… Паркер!

— Да, сэр!

— Подведите шлюпку к корпусу. Остановите ее над трещиной, зацепите зверя тросом за среднюю ногу и поднимите. Кэрлинг!

— Да, сэр!

— Следы есть?

— Никак нет, сэр!

— Значит, он под ней. Живой или мертвый. Поставьте посты у каждого входа. Прожектор направьте так, чтобы не было тени. Объявляется боевая готовность! Стрелять при малейшей опасности!

Воспоминание об огне привело Малыша в трепет. Он еще сильнее вжался в плоть матери. Но потом, преодолев страх, принялся рассуждать. На его планете он бы уже давным-давно удрал. Но здесь не было ничего, кроме белой пустыни. У него появился шанс — начинало темнеть. Но надежда пропала, лишь только он слегка приподнялся: яркий свет заливал все вокруг, а люди стояли с оружием на изготовку. Пятнадцать человек делали все, чтобы перекрыть выходы. Это была ловушка. Эзвал закрыл глаза, защищая их от света.

Внезапно тело матери, до сих пор служившее ему укрытием, дернулось и приподнялось. Вначале он решил, что она ожила. Но эзвала ждало разочарование: его залило слепящее море огня. Он инстинктивно вцепился в мать. Резкая боль пронзила его, перехватив дыхание, — легкие сдавил трос.

Малыш вспомнил предсмертные наставления матери. Нужно бороться со страхом. Она нашла в себе силы броситься на решетку, на своего убийцу — и победила. Здесь много людей, но нет решеток…

В следующее мгновение движение прекратилось. Он ощутил под собой твердь и, без труда освободившись от троса, бросился к ближайшей группе людей футах в тридцати от него. Тут же накатила волна человеческого страха и панического ужаса.

«Убить! Убить!» — переполняло его чужое желание.

Три бластера, направленные на него, были лишь малой толикой того, что спешило, бежало, неслось расправиться с ним. Свет слепил его, и трещину в палубе он обнаружил, лишь когда туда попала его нога. Никто ничего не успел сообразить. Скорость, с которой он свернул в сторону, для людей была непостижима. Он освободил ногу и полетел в какое- то отверстие.

Это его и спасло. Он уже лежал на плитах под дырой, в которую провалился, когда воздух вверху загорелся, подожженный дюжиной бластеров. Рваная прореха в одном из углов была настолько велика, что он вполне мог бы в нее пролезть. Куда она ведет, в тупик или на другую палубу, он не знал. Но выбора не было. Надо было рисковать. И он рискнул.

Там, где он только что прятался, уже появились люди. Малыш притаился, как на охоте, выжидая, пока кто-нибудь из них не появится в проломе. Тот, кто был первым, не успел ничего сообразить и полетел вниз. Он болтал руками и ногами, словно кукла без кукловода, а бластер летел рядом, маленький и бесполезный.

Двое других тоже не ждали атаки. Почему? Неизвестно. Но это их и погубило. Одного эзвал одним ударом превратил в мешок с костями, другого распорол от горла до низа живота. Перед тем как броситься к ближайшему проходу, он не удержался и с хрустом перекусил обоих пополам, хотя им уже было все равно.

Он выскочил из дыры. Отпрыгнул в сторону. Не поспевая за его перемещениями, мимо него пролетела струя огня, сжигающая воздух…

Снег. Конечно, не этим словом назвал он то странное, мягкое, белое, пушистое, что холодом обожгло ноги, наполовину их сковав.

Пляшущий луч света с корабля попрыгал и наткнулся на эзвала. Малыш метнулся вперед. Прожектор, перегнав его, осветил большой черный валун. Малыш молниеносно укрылся за ним. И тут же передняя часть валуна разлетелась под ударами бластеров. Малыш свалился в какую-то яму, предоставив остаткам камня сгореть в огне. Яма была заполнена снегом, мешала дышать. Но у нее была очень полезная особенность — она имела продолжение. Малыш бросился бежать вдоль небольшой каменной насыпи, ограждающей впадину, и при этом он оставался незаметным для людей с корабля.

Несколько раз он падал на снег, укрываясь от луча прожектора. Инстинктивно оглянувшись, он увидел несущийся прямо на него спасательный бот. С полдюжины прожекторов обшаривали все кругом, не оставляя ни малейшей возможности спрятаться. Силы были явно не равны. Ближайшая роща — единственное возможное укрытие — была далеко. Даже при той скорости, которой обладал эзвал, судно бы настигло его через несколько секунд.

Значительно ближе, футах в тридцати, он увидел груду занесенных снегом камней. Собрав все силы, он преодолел это расстояние и очутился на вершине одного из валунов. Оттуда он, не задерживаясь, спрыгнул в центр каменной груды, спрятал голову в снег, выгнул спину и замер.

Он не видел пролетавшего над ним бота, но мысли сидевших в нем людей воспринимал прекрасно. Его не заметили!

Теперь связь с ботом была не только у командира, но и у эзвала.

— Разрази меня бог, командир, если я понимаю, куда он подевался. Нигде никаких следов.

— Вы уверены, что он не выскакивал из-за насыпи?

— Безусловно, сэр! Снег чист по обе стороны. Он не ушел бы, не оставив следов. Не вижу, где бы он мог укрыться. Хотя… Тут недалеко есть роща, сэр. Может быть, он там? Но…

— Обследуйте ее. Предупреждаю — будьте осторожны! Нам уже хватает трупов!

Малыш немного расслабился. Снег под ним подтаял, лапы находились в ледяной воде и коченели. На его планете воды было мало, но она, во всяком случае, была теплой. Да, он мог только тосковать по отобранному у него миру…

Бот возвращался. И он снова насторожился.

— Ничего нет, сэр! Мы обшарили каждый куст, каждый фут.

Пауза.

— Хорошо, Паркер, поднимайтесь повыше и сделайте еше несколько кругов. Скоро подойдет второй бот, он доставлял раненых в госпиталь. Их вроде бы с десяток. Передайте — пусть прихватят с собой охотничьих собак. Так мы живо его найдем, есть там следы или нет. Собаки его отыщут, будьте уверены!

Эзвал проследил за шлюпкой, которая увеличила скорость и улетела прочь. Как только она удалилась на безопасное расстояние, он со всех шести ног бросился к роще и скрылся под низко нависшими ветвями деревьев. Здесь он был в безопасности хотя бы на то время, пока бот рыскал по окрестностям.

Минут через пять он уже стоял на краю долины и рассматривал лес, занявший собой все видимое пространство. Левей от него, на горизонте, странно светилось небо. Природа света могла быть различной, но Малыш решил, что это люди. Значит, туда пути нет. И он, спрыгнув вниз, бросился к лесу. Снег, по которому он бежал, был плотным и не оставлял заметных следов. Теперь с воздуха его не обнаружат. Кроме того, людей будет ограничивать скорость собак. Он не знал, что такое «собаки», но справедливо предполагал, что они меньше, медлительнее и наверняка глупее его. Вот нюх у них, очевидно, был не хуже.

 

Глава 10

Наступивший день был серым. Эзвал медленно, словно в сомнении — идти или не идти, — поднимался лесом, покрывающим склоны холмов.

Только теперь Малыш решил отдохнуть. Обнаружив пещеру, он не раздумывая залез в нее. Она была достаточно просторной, чтобы эзвал смог в ней разместиться. Он лег, поджал под себя ноги, попытался согреться сам и согреть каменный пол пещеры. Уже долгие часы он сражался с непривычным для него холодом, и его чудесное тело сумело приспособиться к стуже, вырабатывая необходимое тепло.

Он постоянно слышал каких-то зверей, воспринимал чьи- то мысли. Они были иногда странные, иногда страшные. Но их объединяло одно — они были примитивными. Вначале, еще в полудреме, он решил, что все происходит в его подсознании, но потом понял, что это не так. Мысли были чужими. И он приоткрыл глаза.

Неподалеку, чуть ниже места, где он расположился, паслось животное с большими ветвистыми рогами. Оно щипало кустики коричневой травы, припорошенные снегом. Его мысли представляли собой смесь из страха и голода.

Еда! Теперь уже эзвал разглядывал существо с вожделением — это был возможный завтрак. Он раздумывал, как бы убить зверя. Он понимал, что многое будет зависеть от внезапности атаки, и приготовился к прыжку.

Малыш сглотнул слюну. Мясо, без сомнения, будет съедобным. Он даже ощутил во рту его вкус. И тут он услышал лай! Вместе с лаем до него донеслись и чужие мысли. Человеческие мысли. Он понял, что на него идет охота. О собственной охоте он мгновенно забыл. Малыш сообразил, что его преследуют существа, которых люди называли запомнившимся ему словом «собаки». Он выбежал из пещеры, взбежал на холм, чтобы увеличить себе обзор. С вершины холма он заметил цепочку следов, оставленных им вчера вечером. Она вела прямо к убежищу. Он мгновенно спрыгнул вниз. И сделал это вовремя, потому что тут же над ним пронеслась какая-то тень. Внутри у Малыша все похолодело. В четверти мили от него пролетел самолет. Приземлился он на милю подальше, как раз возле оставленного им следа. Открылся люк, и оттуда выскочило полдюжины собак. Сначала они бросились в разные стороны. Потом одна из них с громким лаем взяла след и увлекла за собой остальных. А еще через минуту вся свора мчалась к его убежищу.

Первым желанием Малыша было желание убежать. Но, подумав, он стал подниматься вверх по склону. Это было нелегко. Тем более он ежеминутно чувствовал, что за ним идут по следу. Собаки. И их хозяева. Еще он увидел самолет, который перенес собак поближе к нему, не оставляя времени для маневра. Он резко свернул с гряды, скатился по склону и, сменив направление, понесся через долину к горам, вздымавшимся вдалеке. Но избавиться от преследования не удалось. Лай собак то приближался, то удалялся, но не исчезал. Малыш изнемогал, но наконец багряное солнце спряталось за два далеких пика на горизонте, и он понял, что на сегодня спасен.

Он уже несколько часов ждал этого. Собрав все силы, он побежал назад, по старому следу. И увидел на краю долины уже два самолета и снующих между ними людей. Невдалеке кормили уставших от погони собак. Было похоже, что люди решили устроить здесь ночевку.

Малыш, сверкая глазами, смотрел на сбившихся к кучу зверей, устроившихся на ночлег прямо на снегу.

«Все вместе они, конечно, опасны, — подумал он, — Но если этих убить — пока привезут новых, мне вполне удастся скрыться».

Нужно только соблюдать предельную осторожность. Люди могли в любой момент выскочить из самолетов и расправиться с ним. Нужно решиться.

Он ринулся вниз быстрее, чем потревоженная им лавина. Затем услышал визгливый лай первого попавшегося на пути пса и почти тут же ощутил тьму, застлавшую мозг собаки, когда он нанес удар. Резко повернувшись, он сомкнул челюсти на хребте другой, которая прыгнула на него в надежде сомкнуть челюсти на его шее. Кровь хлынула ему в пасть. Вкус ее был отвратителен. Он едва успел сплюнуть, как на него бросилась вся свора.

Ближнего пса он встретил ударом когтистой лапы. Опережая эзвала, собачьи клыки сомкнулись и попытались прокусить голубую кожу. Он легко увернулся и нанес повторный удар. Собака покатилась по снегу и осталась лежать на нем, неестественно изогнув шею. Малыш повернулся к стае, готовый продолжать бой. Стая удирала, охваченная ужасом. Рядом кричали люди, зажигали огни, но это его мало волновало. Он вышел победителем. Мысли собак передавали страх и смятение. Они боялись его. Он не сомневался — завтра они ни за что не пойдут по его следу.

И тогда Малыш сам бросился в бегство. Люди, стоящие у прожекторов, не успевали следить за его быстрыми передвижениями и, как и следовало ожидать, упустили его из виду. Бластеры жгли землю в том месте, где его не было. Он уже переваливал через хребет.

Эту ночь он спал спокойно. А утром снова была дорога. В полдень он опять услышал лай. Для него он прозвучал словно гром среди ясного неба. Он был уверен, что оторвался от преследователей.

Малыш по инерции бросился вперед. Он очень устал. Устал бежать, устал жить. Сумеет ли он расправиться с новой стаей? Погоня продолжалась до вечера. А когда наступила ночь, он предпринял попытку повторить вчерашнее, но уже на расстоянии почуял ловушку.

Не решив, что делать, он опустился на снег. Стало еше холоднее. По ночному небу, закрывая звезды, плыли облака. Неожиданно сверху на него посыпались мягкие белые хлопья. Сначала их было немного, а потом они повалили гуще и гуще. Вначале он сопротивлялся, пытаясь избавиться от наваливающегося на него снега, но потом понял, что именно в нем его спасение. Оставалось только как можно дальше оторваться от преследователей — к утру снег занесет все следы.

Буран к утру затих. Голодный и замерзший Малыш обнаружил в скале пещеру и решил обосноваться в ней, но замер в удивлении на пороге. В пещере уже имелся один постоялец — огромный черный зверь. Удивление было взаимным. Малыш чувствовал запах тела, запах помета, запах мысли… И понял, что разбудил хозяина.

«Медведь… другой… наглец… нужно проснуться…»

Очевидно, так рассуждал, пытаясь очнуться от спячки, медведь-кодьяк. Он наконец проснулся, а вместе с ним и его бешенство. С угрожающим рычанием он бросился на эзвала.

От удара Малыш полетел в снег. Но пара лап, тормозя, тут же вцепилась в землю, а остальные — в медведя.

Медведь взревел и сжал эзвала в объятиях. От такого бурного выражения чувств у Малыша перехватило дыхание. Он сделал попытку освободиться. Он слишком устал, чтобы драться.

И это было его ошибкой. Желая уйти от борьбы, он дернулся в сторону, надеясь убежать. Но медведь когтями начал рвать эзвала.

Он ревел в предвкушении победы, был полон ярости и стремления убить. Освободив одну лапу, медведь нанес эзвалу, казалось бы, сокрушающий удар. На какое-то мгновение Малыш потерял сознание. Но этот удар привел его в чувство. Он перехватил лапу, поднятую для повторного нападения, и перекусил сухожилие. Свою среднюю лапу он вонзил в живот противника, разорвав длинными когтями желудок медведя.

Исход битвы был решен. Медведь еще пытался сжать эзвала в объятиях, не веря, что он встретил того, кто превосходит его в силе. Это была его последняя ошибка. Эзвал поднял средние лапы и так ударил ими медведя, что внутренности того вывалились прямо на Малыша.

Медведь так ничего и не понял. С выражением крайнего удивления на морде он упал в снег, разжав свои объятия, смертельные для других животных.

Вконец измотанный Малыш лег рядом. Потом он с трудом поднялся и проник в освободившуюся пещеру.

Запах медведя уже не тревожил его. Он зализал свои раны, свернулся клубком и заснул.

 

Глава 11

Малыша разбудило ощущение, что рядом бродят звери. Ощущение было столь острым, что он мог определить и их размеры, и количество. Зверей было много, но все они — значительно меньше медведя. Их присутствие успокоило Малыша: значит, людей поблизости нет. Звери с удовольствием пожирали медведя. И эзвал, ощущая это удовольствие, вновь спокойно заснул.

Когда он проснулся, большинство зверей — похожих на собак, но крупнее — уже ушли. Остались четверо. Двое из них трудились над большой толстой костью, пытаясь ее разгрызть. Третий обнюхивал вход в пещеру.

Малыш вскочил на ноги. Сон вернул ему бодрость и силы, и энергия переполняла его. Он стоял у выхода из пещеры, а волк находился у ее входа — что в принципе одно и то же.

Несколько секунд они с интересом рассматривали друг друга. Интерес был взаимный — каждый видел другого впервые.

Волк утробно зарычал, попятился, поджав хвост, и исчез. Он не боялся эзвала, но относился к силе с большим уважением. К тому же он был сыт и к драке с огромным зверем явно не расположен.

Малыш вдруг сообразил, что разбросанные кости, клочья шкуры, кровавый снег — все это должно хорошо просматриваться с воздуха. Это его не устраивало, и он вышел из пещеры. Пара волков стояла недалеко от входа, а двое других — ярдах в ста от первой пары. В глазах тех, что были ближе, пылал огонь ярости, но, увидев эзвала, они поспешно отступили, оставив на снегу кости, которыми лакомились. Не обращая внимания на волков, Малыш закопал остатки пиршества в снег и попятился к пещере, стараясь замести за собой следы.

Ночь он провел спокойно, но к утру начал ворочаться, чувствуя голодные спазмы в желудке. После полудня вновь повалил снег. Когда снегопад кончился, Малыш вышел наружу. Он вспомнил, что по дороге к пещере он пересек ручей. Под его льдом — он даже на бегу обратил внимание — копошились какие-то живые существа.

Малыш проломил лед посреди ручья и замер в ожидании. Он улавливал какие-то неподдающиеся расшифровке примитивные мысли, а на поверхности воды заметил движение юрких блестящих существ. Эзвал внимательно следил за их поведением. После нескольких неудачных попыток он быстро сунул правую лапу в ледяную воду, неуловимым движением подцепил рыбу и выбросил ее на лед. От еды он получил удовольствие. Мясо оленя проигрывало по всем статьям.

В течение часа он поймал пять рыб. Немного, но вполне хватило, чтобы утолить голод. Когда стало темнеть, Малыш вернулся в пещеру.

Ночь он провел в раздумьях. Насущные проблемы он решил как нельзя лучше: у него было надежное убежище и вкусная пища. Всего этого он добился сам, собственными силами, впервые в жизни. Мать, будь она жива, могла бы им гордиться.

Мать… Он испытал внутреннее беспокойство. Да, он смог обеспечить себя, но не сумел отомстить за мать. Люди должны заплатить жизнью за ее смерть! Сколько? Он не знал. Наверное, не хватило бы людей всей планеты. Уж во всяком случае, этой страны.

По мыслям преследователей он мог себе составить образ городов, домов… Нужно добраться до одного из них и подсчитать его население, прежде чем начать убивать.

Нужно только подождать. Охота еще впереди.

Но на четвертый день все его продуманные планы рухнули. По дороге к ручью он попал в бобровую ловушку. И надо же — как раз больной левой ногой.

Малыш упал на землю и принялся детально изучать штуковину, которая не хотела его отпускать. Разобравшись в механизме, он нажал на рычаг. К ручью он добирался на пяти ногах. В пещеру он возвращаться не рискнул — раз есть ловушка, значит, может появиться и ловец. Вопрос только в том, когда это произойдет. Но, без сомнения, оставаться здесь опасно.

Ближе к рассвету он устроился на отдых, выбрав укромное место под скалой. Спал он весь день. К вечеру ему повстречался еше один ручей. Он привычно проломил лед и наловил рыбы. Эту и следующую ночь он шел по течению. Идти было легко и сытно.

 

Глава 12

На шестой день он проснулся от рева реактивных двигателей. На высоте всего в несколько десятков метров над ним пролетел маленький самолет. Самолет уже исчез из виду, когда он услышал направленную мысль.

— Немедленно покинь ручей. Твои следы обнаружены. Преследование продолжается. Я хочу сохранить твою жизнь. Мое имя Джемисон. Немедленно покинь ручей. Твои следы обнаружены…

Постепенно затухая, мысль вскоре исчезла совсем.

Малыш растерялся. Может быть, это ловушка. Его просто хотят заманить. Очевидно, кто-то узнал, что эзвалы разумны. Выходит, тайна раскрыта, а дружба не доказана. Значит, опасна.

Он не хотел сдаваться без боя. Как стрела, выпущенная из лука, он бросился вверх по течению. Вскоре он миновал ущелье. Преодолевая боль в ноге, он поднимался выше и выше. Малыш карабкался до тех пор, пока не оказался на самом гребне, несколько сот футов которого возвышались над окружающим ландшафтом.

Нигде не было видно ни самолетов, ни людей. Облегченно вздохнув, эзвал начал спуск в ущелье.

Ночь настигла его, когда он пересекал пустыню. Пустыня была холодной и бесконечной. Путь ему освещал ущербный спутник, и не было видно тех странных огоньков, которые, по его мнению, были особенностью этой планеты.

Лучи солнца коснулись его через несколько часов, осветив берег моря с разбросанными вдоль него поселками. Малыш остановился в нерешительности. Он топтался на месте, хотя вроде бы нашел то, что искал. Здесь были люди, их можно было убить.

Но сначала нужно скрыться от охотников и залечить ногу. Он решил спуститься в долину и найти место для отдыха. Но…

Из-за ближайшей рощи вынырнул самолет, низко пронесшийся над ним. Малыш видел его лишь мгновение, но узнал — это вчерашний. Самолет начал преследовать его, повторяя каждое движение…

— Я не причиню тебе вреда. Иначе ты бы уже был мертв. Ты обнаружен. Весь район оцеплен. Самолеты ведут поиск. Остановись. Или тебя найдут другие!

Малыш не знал, что делать. Но вопрос решился сам собой: впереди показался поселок, а в миле от него — патрульный антиграв. И эзвал скрылся в ближайших зарослях.

Самолет приземлился футах в пятидесяти. Люк открылся, но никто не вышел.

— Я думал, ты в пустыне. А ты, оказывается, здесь. У тебя один выход: войди в отсек, и я доставлю тебя в безопасное место. Свободу не гарантирую, но жизнь сохраню. Скоро здесь будет площадка антиграва. Люди на ней не знают, что эзвалы разумны. Они тебя убьют! Торопись!

Антиграв действительно приближался. На нем заметили эзвала. Пара сот метров — и они будут тут.

— Быстрей! — услышал он, — Они не должны меня заметить!

Малыш не хотел просто так, без борьбы, расстаться со своей свободой. Но его убедили слова Джемисона: «Люди не знают, что эзвалы разумны…»

Значит, если убить знающего, это знание умрет вместе с ним.

Прижимаясь к земле и прячась за зарослями, Малыш добежал до самолета и скользнул в люк. Дверь, щелкнув, закрылась, и отсек погрузился во тьму. Но прежде чем наступила темнота, он успел заметить, что в отсеке нет ничего, кроме двух маленьких вентиляционных отверстий в стене.

К своему удивлению, Малыш не испытывал досады в связи с тем, что не смог сразу убить Джемисона. Наоборот — вымотанный и физически, и эмоционально, он был даже доволен, что не должен решать свою судьбу.

Снаружи корабля он услышал непонятную ему речь и понятные ему мысли.

— Доктор Джемисон! Мы уже совсем сбились с ног — и все впустую. Вы не встречали такого недоделанного монстра?

Это был голос того, кого на корабле называли «сэр» и «Маклайнен». Причем сэр был настроен столь же враждебно, как и Маклайнен.

В ответе Джемисона Малыш почувствовал иронию.

— Мне кажется, этот недоделанный, как вы изволили заметить, монстр давным-давно покинул данный район.

— Вот как? Посмотрим. По следу идут собаки, и след свежий и четкий. Так что мы не собираемся успокаиваться. Жаль, конечно, что вы не сумели убедить Верховного комиссара в безвредности этого выродка! Но… не расстраивайтесь, мы подарим вам чучело!

Мысль постепенно угасала, а самолет Джемисона набирал скорость. Но вскоре платформа начала догонять его.

— Джемисон! — раздался разгневанный голос капитана. — Немедленно приземляйтесь! Иначе мы откроем огонь на уничтожение!

Малыш ощутил колебание Джемисона: выполнить приказ или попытаться удрать? Но сомнения не отразились на его ответе.

— Что все это значит, капитан?

— Знайте меру, Джемисон! Наш человек в доме на холме видел, как вы приземлились в роще и забрали эзвала. Не буду гадать, как вам это удалось. Может, вы его поймали на приманку в отсеке. Не в этом дело. Мы держим вас на мушке — и это вполне серьезно. Считаю до трех! Раз… Два…

Антиграв вместе с началом отсчета начал снижение. Малыш вслед за Джемисоном увидел ряд картин: разбитый корабль… мертвый водитель… убитый эзвал… Картины впечатляющие. Он ощутил всю горечь человека, не сумевшего осуществить свой план.

 

Глава 13

Время имеет свойство сжиматься и растягиваться. Если принять во внимание вторую способность, можно в пять минут описать то, что в действительности продолжалось пять секунд.

Первая секунда. Малыш заметил, что мысли этого человека в корне отличаются от рассуждений людей, убивших его мать. В них не было желания убивать, уничтожать, преследовать… И боялся он иначе. Не за себя.

Вторая секунда.

— Нет времени вдаваться в подробности, — услышал Малыш. — Суть в том, что эзвалы скрывают свою разумность из-за боязни быть уничтоженными. Это верно, но есть одно «но». На животных не распространяется действие Межзвездного кодекса законов. А как разумные существа, вы имеете право на защиту.

Третья секунда.

— Силой вам не выгнать нас с Земли Кэрсона. Но вы можете потребовать, чтобы мы удалились, если докажете, что сумеете защитить планету без нас. Другого выхода нет. Чтобы доказать правительству вашу разумность, мы должны сотрудничать, а не воевать. Только ради этого я плюнул на репутацию и безопасность. Мы обязаны найти общий язык.

В этот момент корабль коснулся земли. Эзвал попробовал стены на прочность. Не выйдет. В вентиляционные отверстия проходил только коготь.

Четвертая секунда.

— Люди на антиграве — военные, которые все это время шли по твоему следу. Они должны были поймать тебя живого или мертвого. Я опоздал к началу погони и не смог взять дело в свои руки: я настаивал, чтобы тебе сохранили жизнь. Тебя рассматривают как чрезвычайно опасную угрозу. И в верхах посчитали, что Маклайнен лучше справится с этой задачей.

Пятая секунда.

Малыш улавливал другие мысли. Они принадлежали разным людям, но все были гневными, враждебными, раздраженными… Многие из них относились к Джемисону: они считали, что он играет не по правилам. Но у всех сквозило восхищение — Джемисон совершил невозможное!

Пятая секунда закончилась…

…Через пять минут люди подошли к самолету.

— Ситуация вышла из-под моего контроля. Ты поможешь мне, если сообщишь, что думает Маклайнен.

Малыш сел. Он ничего не хотел решать. Он не хотел попадаться на удочку. Но одно он понимал хорошо: Маклайнен наполовину поверил Джемисону. Значит, сейчас или никогда.

Он убьет Джемисона, и Маклайнен убедится, что эзвал — зверь!

Джемисон вышел из рубки к поджидавшим его людям с бластерами в руках. Из динамиков донесся голос Маклайнена:

— Я настолько поражен вашими действиями, док, что не могу решить, что с вами делать. Прошу пройти вперед.

Джемисон молча прошел на указанное место.

— Порядок. Действуйте, Кэрлинг!

Человек, державший в руках маленький металлический цилиндрик, вошел в рубку. Раздалась серия щелчков.

— Предупреждаю, капитан, — раздался резкий голос Джемисона, — если с эзвалом что-нибудь случится, у вас будут крупные неприятности с правительством. Это я вам обещаю.

— Не волнуйтесь. С ним все будет в порядке. Я хочу лишь проверить пригодность отсека для транспортировки. Эзвал будет спать пару часов.

— Очень сомневаюсь. Вы уже успели его предупредить.

— А… — иронически заметил капитан. — Ваша любимая теория. Ну что ж! Посмотрим, догадается ли он задержать дыхание на несколько минут. Вы готовы, Кэрлинг? Приступайте.

— Есть, сэр!

Малыш задержал дыхание. Что такое «несколько минут», он не знал, но знал, что будет держаться до последнего.

— Повторяю. Если вы надеетесь его обезвредить, вы ошибаетесь.

— Он что понимает нашу речь?

— Нет. Он читает мысли.

Уверенность Маклайнена поколеблена.

— Это вы серьезно, док?

— Я серьезен, как никогда раньше. Эзвалы — единственные в галактике телепаты. Мысли они как принимают, так и передают.

— Хм… Такого неплохо иметь на корабле.

— Не сомневаюсь. И это только одно применение из тысячи.

— Все равно. Газ не причинит ему вреда. Кэрлинг! — приказал Маклайнен. — Продлите работу еще на пять минут. Потом можете открывать дверь.

— Пять, десять, двадцать… Какое это имеет значение? Эзвалы — амфибии. Чтобы усыпить его, вам понадобится минимум полтора часа.

Малыш приготовился действовать. Он почувствовал, что Джемисон вплотную приблизился к машине.

— Капитан, я требую прекращения анестезии. Кто может знать, как она подействует на эзвала?!

— Мы неоднократно применяли газ при поимке.

— Вам повезло.

— Ладно. Кэрлинг! Открывайте дверь! Всем отойти!

— Позвольте мне.

Джемисон стоял у люка.

Этого Малыш не ожидал. Враг сам лез в его лапы. Сначала он думал притвориться спящим, а уже потом напасть на людей. Теперь…

Малыш поднялся и двинулся к выходу.

Человек и эзвал стояли лицом к лицу.

Эзвал чувствовал напряжение, которое охватило людей.

Странно. Препятствия отсутствовали, а он колебался. Раньше он убивал людей без всякой жалости. Они относились к нему как к зверю. Они были врагами его и его расы. Но человек, стоящий перед ним, был другом. Малыш смутно ощущал, что между ними существует какая-то связь. И что- то еще, не ясное ему. Они были похожи, несмотря на различия.

Человек говорил негромко. Хотя мог вообще не говорить. Эзвал понимал не слова, а мысли.

— Я твой друг. Эти люди — враги. И все потому, что ты не хочешь понять, что они могут быть друзьями. Ты можешь меня убить, можешь погибнуть сам. Но пока мы здесь стоим, на Земле Кэрсона убивают друг друга. В нашей власти их остановить. Ты молод, тебе легче преодолеть барьер. Я не предлагаю легкий путь к спасению. Это очень трудный путь. Слишком много людей и эзвалов считают правыми только себя. Для них животные — все, отличающиеся от них. Тебя будут считать предателем, как эти люди считают меня. Это трудная работа. Но кто-то должен начать. Давай начнем вместе!

Джемисон повернулся к остолбеневшему Маклайнену.

— Капитан, прикажите принести сумку с медикаментами. У нашего гостя повреждена нога.

Маклайнен кивнул головой, и один из его людей бросился в рубку.

Малыш в нерешительности стоял на пороге. Собственно, он уже проиграл. Они поверили в его разумность.

Пришел человек с сумкой и отдал ее Джемисону.

— Если ты ляжешь, я смогу осмотреть ногу и помочь.

Малыш услышал, как люди вокруг мысленно ахнули. И он принял решение.

Он лег и, облегченно вздохнув, вытянул больную ногу.

 

Глава 14

Туман растаял, открыв во всем величии громаду города.

Джемисон позвонил жене — она первая должна была узнать о его прибытии. Звучит несколько патетически, поскольку это был первый и единственный звонок за четыре месяца, которые он провел в космосе. Если прибавить неделю на Земле, потраченную на охоту за эзвалом, то можно понять, почему при разговоре с женой он испытывал угрызения совести. Правда, не очень сильные.

Война с руллами могла списать и не такие грехи. На второй план отступали и любовь, и семья, и дети…

Дома он был через час. Жена уже успела съездить в Сад за Дизди, и первые минуты встречи переполнили его радостью. Но время не стоит на месте. За минутами прошли часы, дни. Нервы успокоились, и из этого следовало, что можно приниматься за работу. Втянулся он в нее без видимых усилий, мог с закрытыми глазами перечислить все дела, которые требовали его внимания. И не последним здесь было решение вопроса об эзвале.

Ему пришлось заняться этим делом в силу разных причин.

Во-первых, он был главой научного департамента, а идея разумности эзвала ни в ком не вызывала большого энтузиазма. Во-вторых — впрочем, порядок причин можно было и поменять местами, — Земля Кэрсона была одним из трех китов, на котором держалась оборона человечества. В силу этих обстоятельств Джемисон лично занимался эзвалом. Спихнуть такое дело на кого-то другого он не мог, даже если бы кто-нибудь сильно захотел.

Вскоре после прибытия на Землю ему пришлось провести встречу на высшем, так сказать, уровне. В дальнейшем она сыграла роль, которую трудно переоценить.

— Вот здесь! — Палец Джемисона ткнулся в точку на многоцветной карте. — И только здесь!

Это утверждение было обращено к человеку, стоящему у карты.

— Именно здесь, мистер Клэги, должен быть разбит лагерь.

Эйра Клэги смотрел на него с явным неодобрением. С тем же чувством он только что разглядывал указанную точку на карте.

— Почему именно здесь? — Клэги не скрывал раздражения.

— Очень просто, — ответил Джемисон, которого это занятие раздражало не меньше.

Но… на войне как на войне. А война с руллами заставляла администраторов (сейчас он был именно администратором) играть и не в такие игры.

— Нам нужна вакцина. На Мирре ее может дать только молодняк. Нужна она в достаточном количестве, а молодняка больше всего в лесу. Вот вам и доводы, почему лагерь должен быть расположен в указанном месте.

Могучие кулаки Клэги сжимались и разжимались.

— Мистер Джемисон, вы должны знать, что там нет никакого леса. И потом, в джунглях кишмя кишит не только молодняк, но и бог знает какие звери!

Он ткнул своим пальцем в другую часть карты.

— В этих горах тоже не сладко. Но климат более сносный, и зверье не так донимает. Так что результаты выйдут те же, а стоить нам будут дешевле.

Это было очень разумно, но только при одном условии: если Клэги был агентом руллов. И если это так, то агент он, по мнению Джемисона, неплохой. Клэги заслужил столь высокую оценку, потому что группа психологов-аналитиков внимательно следила за реакциями Клэги. Если Клэги допустит малейший просчет, на его столе — как бы случайно — должна мигнуть настольная лампа. Так вот, лампа мигать не хотела.

— Видите ли, Клэги, — возразил Джемисон, — эта вакцина слишком важна для нас, чтобы думать о цене. Нужна она как можно быстрее. За скорость, вы знаете, выплачивается большая премия. Теперь…

— К черту ваши деньги! — заорал Клэги. — Разве о них речь? Какого дьявола сотни отличных ребят должны сложить головы ни за что?! И потом, я несу полную ответственность за свои решения.

Он медленно опустился в кресло. Темный загар не в состоянии был скрыть краску гнева. Но держался он молодцом.

— Вот смотрите, на краю джунглей есть большой холм. Я писал о нем, мистер Джемисон, в своем докладе. Это, конечно, не бог весть что, но уж получше джунглей. Если правительству, а скорее вам, нужен лагерь на Мирре, мы его построим. Но решаю не только я — решать будут мои люди.

Джемисон скучал. Развлекало его только представление, каким дураком он выглядит в глазах инженера. И потом, похоже, что Клэги все-таки не агент руллов. Ему было абсолютно все равно, где строить лагерь. Хоть на вулкане! Когда делаешь дело, есть ли время думать о безопасности?..

Клэги ушел, и Джемисон после небольшой паузы щелкнул переключателем. Экран засветился. У каких-то хитроумных приборов суетились трое психологов-аналитиков.

— Ну, — сказал Джемисон, — похоже, это он.

— Похоже, — подтвердил один из тройки, — Характер, во всяком случае, один и тот же. Тотализатор определил бы ставки как один к десяти.

— Будем надеяться. Лишь бы руллы не перехватили его до отлета, — сказал Джемисон.

На войне, а тем более с руллами, доверять нельзя никому. Даже на Земле. Они раскинули свою шпионскую сеть по всей галактике, и Земля была ее центром.

Появились руллы из сгустка тьмы. Его можно было назвать туманностью или как-нибудь иначе, расположен он был за пределами галактики, и точный обратный адрес этих носителей зла был неизвестен. Пока гуманоиды устанавливали связь между собой, проводили совещания, мобилизовывали и объединяли флоты, организовывали оборону, были потеряны тысячи систем. Наконец удалось остановить противника, но равновесие сохранялось всего несколько лет. Затем руллы снова перешли в наступление, выигрывая одно сражение за другим. Руллы разгадывали все тайны землян, и это могло означать только одно — происходила утечка информации.

Никто не предполагал, что руллы могут принимать любой облик. Но однажды — разве все на свете не случается однажды? — при попытке похитить из Исследовательского центра Земли пакет секретных бумаг был убит «человек», тело которого тут же превратилось в червеобразное существо с многочисленными отростками. Вот тогда человечество и уразумело, какой опасности оно подвергалось.

Буквально через несколько часов были блокированы все населенные пункты на тысячах планет. Каждый человек прошел проверку. Если кого-нибудь и пропустили, результаты были ошеломляющие.

Только на одной Земле было выявлено около сотни тысяч перевертышей. Казалось, со шпионами покончено надолго. Однако руллы очень быстро сумели адаптироваться. Выявлять их теперь стало возможным лишь с помощью сверхсложной аппаратуры и тончайше настроенных детекторов.

А руллы тем временем продвигались вперед. Любые методы борьбы оказывались бессмысленными — их не брали ни микробы, ни бактерии, ни вещества, смертельные для человека. Организм руллов, основанный на фтористом обмене, игнорировал весь набор губительных для других средств. Поиск бактерий, с помощью которых можно было бы продолжать войну, вступил в новую длительную фазу.

Наконец средство было найдено. Им стала вакцина из лимфы животных с Мирры. Причем не всех животных, а молодняка. Знали об этом считаные люди, и Клэги к ним не принадлежал. Ему, например, сказали, что вакцина нужна для регенерационных установок на звездолетах. То же самое должны были узнать и руллы, заполучи они Клэги.

Звяканье коммутатора прервало размышления Джемисона. Попросив у психологов прощения, Джемисон включил экран приемной.

— Мистер Кэлуб Кэрсон, — доложил секретарь.

На экране появилось темноволосое лицо очень серьезного человека. Оно было поразительно похоже на лицо первооткрывателя и исследователя Земли Кэрсона. В этом не было ничего удивительного — это был его старший сын.

— Получилось, — сказал он.

— Ага. Значит, я был прав!

Изображение сына прославленного отца исчезло. На экране вновь появился секретарь.

— Я лечу в Исследовательский центр Земли. Если позвонит Клэги, соедините меня с ним тотчас же.

Лифт доставил Джемисона на крышу здания. Здесь, в ангаре, стоял его аэрокар. Два вооруженных охранника проверили документы и сверили отпечатки пальцев. До сих пор это был самый надежный метод определения личности. Борьба со шпионажем охватила всю галактику, и надежный контроль ввели везде, без исключения.

Джемисон подошел к аэрокару. Его внимание привлек странный рисунок на силиконовой поверхности. Он мог дать голову на отсечение, что раньше его не было. Джемисон зажмурил глаза. Потом открыл. Рисунок не исчез. Он вновь закрыл глаза. И опять увидел рисунок, словно тот горел в его голове…

Сев в аэрокар, Джемисон направил его к одному из зданий. «Что за чертовщина?» — подумал он, совершив посадку на крыше высокого здания. Автоматически выключив двигатель, он не вышел из аэрокара — нужно было подождать, пока ему принесут пропуск. Спешащего к нему сотрудника он не узнал — вероятно, новый человек. Но потрясло его не это. Он заметил то, что показалось ему невероятным, — это было не здание Центра! Джемисон повернул голову к сотруднику, желая выяснить недоразумение. И замер. В протянутой руке был не пропуск, а пистолет. Джемисон почувствовал на лице холодную струю газа…

И наступила тьма.

 

Глава 15

Первым впечатлением, когда он очнулся, был причудливый и приторный запах гниющих растений. Он качался в парусиновой койке, удобно прогибавшейся под его тяжестью…

Опять приключения! Опять приходилось искать ответы на вопросы. Ну что ж, начнем. Итак, что случилось? Он жертва.

Руллов? Или… А что, на Земле у него была бездна врагов. Да и не только на Земле. Кто же последний? Клэги? Но стоило ли похищать правительственного чиновника. И всего лишь для доказательства своей правоты. Чушь, конечно. Думай, Джемисон, думай. Ага, рисунок на аэрокаре… Что-то парализовало его мозг, заставило выполнить то, чего он и не думал делать. Новая гипотеза? Да… Слишком много вопросов. Подойдем с другой стороны.

Джемисон открыл глаза. Сквозь сплетенные лианы просвечивало зелено-голубое небо. После зрения включился слух. На него нахлынул рев работающих машин. И только потом он ощутил невыносимую жару. Он сел на койке и огляделся. Раскачивание прекратилось. Койка стояла на краю незавершенной просеки. Источником оглушающего рева были рычащие, тарахтящие, стучащие грейдеры, бульдозеры, лесовозы и все то, что появляется вместе с первопроходцами. Вдали он еще заметил пластиковый барак.

«Если это Мирра-23, то здесь я увижу Клэги. Значит, он? Без сомнения. Ну что ж. Дай ему бог силы и ума держать ответ перед Землей».

Теперь Джемисон понял, почему небо имело голубоватый оттенок. Зона находилась под энергетическим экраном. Поэтому и верхушки деревьев слабо светились. Экран отражал световые волны нижнего спектра, и по этой причине красное солнце Мирры казалось белым.

Мимо Джемисона проехала машина, разбрызгивающая инсектициды. Он предусмотрительно перескочил на еще не обработанный участок почвы. Были ли вредны эти самые инсектициды для местного насекомого населения, неизвестно, но то, что человеку они ни к чему, — это уж точно! Перепаханная земля кишела всевозможными тварями, вплоть до знаменитых красных жуков Мирры, убивающих жертв током или бог знает чем.

Джемисон подошел к уже отстроенному зданию. На здании висела табличка. Очевидно, специально для него, Джемисона. «Маридэн компани. Эйра Клэги. Главный инженер». Главный…

Джемисон вошел в барак.

За столом сидел молодой человек лет двадцати. Он с холодным раздражением вопросительно глянул на Джемисона.

— Мне нужен Клэги, — без предисловий сказал Джемисон.

— Кто вы такой?

— Меня зовут Трейвор Джемисон, если вам это что-то говорит.

Сказанное не произвело на юношу никакого впечатления. Он даже не моргнул.

— Имя — да, говорит. Это босс, который платит нам деньги. Но чтобы вы… Ему нечего делать в этой дыре.

— А ваше имя Питер Клэги.

На эти слова юноша отреагировал. Его лицо вытянулось.

— Откуда вы знаете? Впрочем, это ничего не доказывает. Я никак не возьму в толк, как вы здесь очутились. Последний корабль улетел пять дней назад.

Теперь наступила очередь вытянуться лицу Джемисона.

— Пять дней?

Юноша кивнул.

Если к этому сроку прибавить время, потраченное на дорогу до Мирры, получится семь-восемь дней. Значит, Клэги-старший держал его без сознания почти две недели?

— Где ваш дядя?

Питер Клэги держался молодцом.

— Сначала мне необходимо установить вашу личность. И выяснить, как вы здесь очутились.

Он нажал на кнопку коммутатора. В результате этой операции Джемисону представилась возможность узнать кое-что о себе.

— Рост выше среднего, густые рыжеватые волосы, глаза темные… Лоб широкий, лицо выразительное… — описывал его юноша. Потом подумал и добавил: — Пришлите пару человек.

Окончив разговор с невидимым собеседником, он повернулся к Джемисону.

— Дядя говорит, что вы похожи на Джемисона… Или на рулла, похожего на Джемисона.

Джемисон улыбнулся.

— Я постараюсь рассеять ваши подозрения. Вашу руку, Питер!

Он шагнул вперед и протянул ладонь юноше.

Рука Питера Клэги, лежавшая на столе ладонью вниз, приподнялась ровно настолько, чтобы можно было увидеть прикрытый ею бластер.

— Ни с места, — сказал он. — У вас еще будет время для предъявления документов.

Джемисон реагировал в такой последовательности: внимательно посмотрел на юношу, пожал плечами, повернулся и пошел к выходу.

— Назад! — крикнул Питер.

Понимая, что позади себя он не увидит ничего нового, Джемисон, стоя в дверном проеме, рассматривал открывшуюся пред ним картину. До сих пор он настолько был занят личными делами, что просто не успел сделать это раньше.

Клэги все-таки пошел на определенный компромисс.

Холм, имевший в высоту тысячу футов над уровнем джунглей, не круто, а постепенно врезался в них и не заслонял величественного леса, простиравшегося во все стороны, вплоть до скрытых туманом гор на горизонте. Сам холм был уже почти очищен от деревьев.

И тут он почувствовал знакомый, волнующий трепет восторга. Он всегда ощущал его при виде новых миров, новых звезд… Все они были сказочными, как этот пейзаж.

Вид трех вооруженных людей значительно умерил его восторг, возвращая Джемисона к действительности. Один человек шел чуть впереди. Это был Эйра Клэги. По мере приближения к бараку на его лице все яснее читалось недоумение.

Он молчал, пока Джемисона, не особенно церемонясь, обыскивали, а потом предложил:

— Ну а теперь, мистер Джемисон, изобразите вот тут свою подпись. Я хочу иметь возможность сравнить с документами. Не бог весть какая проверка, но за неимением лучшей… Я бы не делал этого, но, не скрою, меня удивляет ваше появление здесь.

Улыбку Джемисона нельзя было назвать доброй.

— Тот же вопрос я хотел бы задать вам!

Очевидно, длительное пребывание на Земле подействовало на Джемисона не столь благотворно, как бы хотелось. Точность моментально принятых решений и реакция на возникшую ситуацию должна быть безукоризненной. А он допустил просчет. Из выбранного им варианта игры ничего не получится. И Джемисон, как и все сильные личности, без колебаний сменил стратегию.

Он рассказал о событиях, происшедших после ухода Клэги из его кабинета. Не утаил он и своих подозрений насчет слушавшего его с большим вниманием самого Клэги.

Тот усмехнулся.

— Дать по физиономии я бы смог, но похищать… Это не мой стиль.

И Клэги, в свою очередь, рассказал о том, что было с ним. Выйдя из кабинета Джемисона, он отправился в Клуб звездолетчиков и приказал своим людям готовиться к возвращению. Правительственный чиновник разыскал его в тот момент, когда он безуспешно топил свою ярость в бокале вина. Он объяснил подоплеку дела, в результате чего Клэги отменил приказ и на следующее утро подписал контракт. Загрузка техники и вербовка людей заняли два дня, потом он стартовал на Мирру.

— Все легко проверить, стоит вам связаться с Землей, — сказал он в заключение.

— Это я сделаю в любом случае, — ответил Джемисон. — Как ни правдоподобен ваш рассказ, с этим следует разобраться. К тому же мне нужен корабль.

Субпространственная станция с кольцеобразной антенной оказалась неподалеку.

Из-за огромной панели вынырнул оператор.

— Мистер Клэги, я не успел вам позвонить. У нас опять проблемы. Сгорел конденсатор Мак-Лерана.

— Боюсь, Лендерс, мне придется вас арестовать, — резко произнес Клэги.

Оператор, потрясенный услышанным, не издал ни звука.

— Видите ли, мистер Джемисон, — пояснил Клэги, — этот конденсатор был последним. До прихода следующего корабля мы остались без связи. А это шесть дней.

Серьезность проступка требовала именно таких санкций. Питер Клэги отдал Джемисону свой бластер — чем несказанно обрадовал того — и шагнул к оператору.

— Подстрахуйте меня, пока я произведу проверку.

Стоявший позади Клэги-старший также достал бластер.

Под их дулами оператор протянул руки вперед. Питер схватил его за руку и с облегчением повернулся к Джемисону:

— Это человек, сэр!

Напряжение спало. Джемисон поинтересовался, нет ли на планете еще одной станции. Ему сказали, что есть, в десяти милях отсюда, на урановых рудниках.

— Мы можем слетать туда на аэрокаре.

Питер не заставил себя ждать. Через пару минут один из находившихся невдалеке каров уже стоял возле станции, а еще через минуту тысяча футов отделяла их от зеленого лесного покрова.

Питер Клэги уверенно вел корабль. Эйра Клэги молча смотрел в окно. Джемисон размышлял.

Видимо, руллы хотят помешать им получить вакцину. Очевидно… Это ключ ко всему. Они устроили ловушку с этим чертовым рисунком. Они же доставили меня сюда…

Он поежился. Значит, он целую неделю провел на корабле руллов.

…Но почему они его не убили? А почему они должны были его убивать? Ну, погибнет администратор — все равно проект останется. Человека просто заменят. Конечно, они будут действовать хитрее. Они могут вовлечь в интригу Клэги. А что? От него ведь тоже зависел проект.

Присутствие Джемисона на Мирре соответствует их сценарию. И сейчас, держась вполне естественно, он тоже ведет игру по сценарию?

Джемисон снова поежился.

Значит, сценарием предусмотрено, что Трейвор Джемисон вместе с Эйрой Клэги летит здесь, над лесом, на полпути от ближайшей станции.

Так было задумано.

Джемисон встал. Нужно было срочно связаться с рудником. На горизонте сверкнула быстро увеличивающаяся в размерах точка — второй кар. Он был больше и мощнее этого, с бортовым вооружением. Он настигал их.

Джемисон повернулся к пульту и замер: бластер Питера Клэги упирался ему в живот. Он услышал голос Эйры:

— Питер, ты сошел с ума!

С этим криком тот вскочил с места и бросился к Питеру. Но ствол бластера тут же был направлен на него.

— Сдать бластер! Живо!

Джемисон остановил его жестом.

— Будем надеяться, Клэги, что ваш племянник еще жив. Перед вами не Питер Клэги. Это вообще не человек.

 

Глава 16

Только теперь Джемисон мог кое-чему найти объяснение. Питер не пожал ему руку, боясь, что он окажется руллом. Стало ясно, кем был оператор, чью человечность рукопожатием удостоверил Питер. Он был руллом.

Джемисон внимательно разглядывал «юношу». Его каждый раз поражало совершенство перевоплощения, никогда не разрушающееся в присутствии людей. Джемисону далеко не всегда удавалось увидеть под ним червеобразную многорукость руллов.

Эйра Клэги очнулся от шока.

— Что вы сделали с мои племянником? — угрожающе шагнул он вперед.

Джемисон схватил его за руку.

— Спокойно, приятель. Ему даже не понадобится бластер. С вас хватит того, что он может излучать.

Рулл молча повернулся к пульту и щелкнул тумблером. Кар стал падать в гущу леса.

Другая машина повторила их маневр.

Странно, но второй кар не стал приземляться. Он завис в паре футов от земли. Похоже, они не хотели оставлять следов. Из кабины выскочили двое руллов в человеческом обличье и направились в их сторону. Двигались они, также стараясь не коснуться земли. Джемисон знал причину. Здесь, в гуще леса, можно не бояться оставить следы — но трава кишмя кишела юными лаймфами. Взрослые особи были безобидны и неспособны передвигаться. Молодые же нападали на все, что двигалось. Стоило предмету прекратить движение, и о нем сразу же забывали. А бросались они на все: на качающиеся деревья, на падающие с них листья, на текущую в ручьях воду… Миллионы гибли, атакуя неживые предметы, которым но каким-то причинам вздумалось двигаться. Но тысячам везло. И через два месяца они становились взрослыми: твердыми, похожими на улей конструкциями. Они уже не могли двигаться. Встречались они на каждом шагу, а точнее, везде, где лаймфы настигали свою жертву. Взрослая особь жила меньше, но жизненный срок компенсировала плодовитостью. Жила она за счет запасов, накопленных до превращения. Фактически вся короткая жизнь проводилась в непрерывном размножении. Дети жили в них, развивались и начинали их поедать. Размножение останавливалось, но к этому времени потомство было так велико, что принималось за пожирание друг друга, плюнув на родственные отношения.

Несмотря на все это, какой-то части удавалось спастись…

Короткое совещание руллов закончилось, и «Клэги» обратился к Клэги:

— Лезьте в кар. Я вас отвезу.

— А Джемисон?

— Он останется здесь. Через час, когда вы за ним прилетите, он будет мертв.

Убить администратора и отпустить инженера? Зачем? В этом не было никакого смысла! Хотя… Все помнят, как Клэги выступал против проекта, — подозрение в любом случае падает на него. Пока будут проводить расследование, проект заморозят. И это все в том случае, если руллы не знают истинной цели проекта. Очевидно, какой-то разведцентр сообщил о повышенной активности людей на Мирре и направил группу агентов. Стандартный, но очень эффективный метод.

Краем глаза Джемисон следил за движением травы. Лаймфы были уже футах в тридцати — сорока.

Он правильно понял план руллов. Круг замкнулся. Теперь можно было действовать. И Джемисон не медлил ни секунды.

— Ступайте в кар, Клэги. Они правы. — Все остальное он произнес уже шепотом: — Мы окружены лаймфами. Я замру и спасусь. Идите.

Последнее слово он произнес громко.

Клэги после некоторого колебания забрался в открытый люк аэрокара руллов.

Джемисон прыгнул в сторону и побежал. Он верно рассчитал: они его не убьют! Это не соответствует сценарию. Иначе они бы давным-давно это сделали. Важно было хоть на несколько секунд отвлечь их внимание. Нервы были натянуты до предела, и, когда он упал в траву, ему показалось, что они лопнули. Сознания он не потерял, но лежал, не в силах пошевелиться. Только спустя несколько секунд он понял, что случилось. Один из руллов парализовал его. В голову пришла еще одна мысль, от которой он весь похолодел: если хотя бы один лаймф впился в его тело, когда он упал, то им уже начали обедать и вряд ли что останется от него к ужину.

Ослепительная вспышка осветила темнеющие джунгли! Потом еще одна, еще! Джемисон мог только гадать, что происходило. Глаза резало от яркого света, он не мог их открыть. И через мгновение понял, как это хорошо. Нет, не хорошо. Прекрасно! В поле его зрения, всего в нескольких футах от него, появилась маленькая и очень уродливая голова лаймфа. Он быстро просеменил на своих тоже маленьких, но бесчисленных ножках мимо Джемисона.

Внезапно земля ушла из-под него. Кто-то его поднял. Сначала он решил, что его несут руллы. Но нет. Его нес на руках Эйра Клэги. Домчавшись до аэрокара, капитан втолкнул его в люк.

Уже взлетая, он увидел трех руллов внизу, футах в пятидесяти от места, где только что стоял их кар. Они потеряли не только человеческое подобие, создаваемое блестящими шишками излучателей, но и свою членистую рулловскую оболочку. Об этом уже позаботились лаймфы, с усердием внедряясь в их тела.

 

Глава 17

— Как-как, говорите, его назвали?

Джемисон находился в своей каюте, на своем корабле. Корабль летел с Мирры-23 на Землю, и хозяин каюты был очень польщен услышанным. Настолько, что задал упомянутый выше вопрос.

— Он хотел взять ваше имя, но ему объяснили, что это нетактично. Так что зовут его Эфраим.

Джемисон откинулся в амортизационном кресле. Он улыбался. Первым именем, прозвучавшим на Земле Кэрсона среди эзвалов, могло быть его…

Но даже если это не так, все равно это было из ряда вон выходящее событие. Его смело можно было зачислить в разряд выдающихся. «Что в имени?..» Кажется, так сказал один очень умный и очень древний поэт. Так вот, его умственные способности стоило взять под сомнение. Авторитет спасало то, что таких ошибок он сделал не много.

Выйдя в космос, люди с удивлением узнали, что многие открытые ими расы не пользуются именами. И ни одна не создала развитой цивилизации. Правда, Джемисон должен был с сожалением признать, что за последние сто лет понятие «цивилизованность» трансформировалось так, что любая раса считалась тем цивилизованней, чем активнее она боролась против нашествия руллов.

Что поделаешь, если на практике другого и не требовалось.

— Эфраим… — повторил он, словно пробуя имя на вкус. — А второе?

— Джемисон. Иначе просто невозможно!

Обладатель этого имени рассмеялся.

— Еще один родственничек!.. Жене сообщили?

— Да. Ей звонил я. Думаю, ее реакция была бы обычной, не будь она расстроена сообщением о вашем исчезновении.

Джемисона весьма обрадовало, что кто-то уже успел поговорить об этом деле с Ведой. Разговор принял еще более непринужденный характер. Во время беседы родилась идея: а что, если изготовить индикатор, который издавал бы мысленные импульсы — «Меня зовут…» и так далее.

Потом миллионы таких индикаторов обрушить на Землю Кэрсона. В общем, дофантазировались до того, что со временем индикаторы можно было бы делать в виде таблеток, которые потом растворяются в крови. Таким образом, наличие имени станет кровным делом всех эзвалов. И Джемисон представил, как на эту идею прореагирует Галактический совет.

Отдыхая таким образом, он не забыл соединиться с исследовательским институтом и сообщить о странном рисунке, парализовавшем его. В таком деле, как война с руллами, мелочей не бывает. А через несколько дней он уже сидел в своем кабинете.

— Вас хотят видеть, — сообщил секретарь.

— Включите экран, — откликнулся Джемисон.

На экране появилось взволнованное лицо жены.

Он и сейчас любовался ею. Нежная кожа, антрацитовый отлив волос… Да, она до сих пор сохранила привлекательность, хотя замужество и материнство не могли не повлиять на нее.

— Звонили из Сада. Дизди отправился на поиски источника Звука.

— А… — протянул он. — Тебе не стоит волноваться.

— Я бы не волновалась, если бы кругом не кишели руллы.

— Раз в Саду его отпустили — они знают, что делают.

— Но ведь он ушел на всю ночь!

Джемисон подтвердил известие кивком головы.

— Видишь ли, дорогая, это необходимо. Это неотъемлемая часть воспитательного процесса. Нам нужно подчиниться. Мы ожидали этого уже давно…

И Джемисон сделал, что мог, — он переменил тему.

— Тебе стоит отвлечься. Пройдись по магазинам и, пожалуйста, не жалей денег. Не расстраивайся. Главное — беречь не деньги, а нервы. До свидания, дорогая!

Когда лицо супруги на экране растаяло, Джемисон, закончивший столь достойным афоризмом разговор с женой, встал из-за стола и подошел к окну. Напротив возвышалась громада Бюро. Она закрывала собой и проспект, и Корабль. Еще дальше тянулись пригороды. И так до самого горизонта.

А где-то там, внизу, его сын искал источник Звука.

Темнело. Дизди Джемисон, отпрыск очень знаменитого и постоянно исчезающего отца, шел по улице и размышлял о природе Звука. Собственно, этим он занимался всю свою жизнь. Слишком громко сказано? Но это так, если учесть, что Звук никогда не прекращался. Правда, ему говорили, что где-то там, снаружи, его нет. Но он этому мало верил. Разве мало ему говорили неправды с единственной целью — избавиться от его вопросов. Так что и слова про Звук могли быть ложью. И ему очень хотелось доказать это.

Звук был с ним все время: в Саду, в его комнате, говорил он или молчал. Даже во сне Звук не прекращался. Он к нему привык. И замечал лишь тогда, когда хотел этого. И сегодня Дизди решил отыскать место, где Звука нет. Сначала на одной улице, потом на другой… Вскоре он сбился со счета. Поужинав в маленьком бистро, он снова вышел на улицу.

В ста футах от него стоял человек. Впервые Дизди обратил на него внимание минут десять назад. Что-то в нем вызывало смущение и тревогу. Надеясь ускользнуть, Дизди перебежал на другую, более многолюдную улицу. Он очень надеялся, что это не рулл.

Но там к первому присоединился второй. Не сказав друг другу ни слова, они пошли в его сторону. Дизди подавил в себе желание удрать. Если это руллы, все было бесполезно.

— Малыш!

Дизди остановился и уставился на них, словно видел впервые.

— Не позднее ли время ты выбрал для прогулки?

— Эта ночь моя, сэр.

Один из них полез в карман. Движение было странным. Казалось, рука перемещается отдельно, сама по себе. Когда он таким же образом вынул ее, в ней оказался значок.

— Мы агенты Бюро, — сказал обладатель значка, который он уже успел вновь засунуть в карман. — Ты должен идти на Проспект.

Сопротивляться было бесполезно.

Обед уже закончился, когда раздался входной звонок.

Джемисон открыл дверь. Перед ним стояли два офицера полиции.

— Доктор Джемисон?

— Да.

— Трейвор Джемисон?

Джемисон подтвердил и это.

— Отец девятилетнего Дикстера Джемисона?

— Да.

— Наш долг, в соответствии с законом, сообщить вам, что ваш сын попал в руки руллов. В последние часы его жизнь находится в смертельной опасности.

Молчание Джемисона офицер использовал для того, чтобы вкратце сообщить суть происходящего.

— Нам известно, что руллы сосредоточиваются в районе нашей Солнечной системы. Уследить за всеми невозможно. Мы лишь производим подсчет их численности. Вам не нужно объяснять, что важнее узнать их конечную цель, чем ликвидировать отдельные группировки. Ясно одно — мы имеем дело с широкомасштабной операцией. И мы делаем первые шаги на пути к ее разгадке. Хотите ли узнать что-нибудь еще?

Джемисон пребывал в раздумье. Пока Веда возится на кухне и не слышит, кто пришел, нужно было узнать то, что беспокоило его в этот момент больше всего.

— Я должен понять это так, что в ближайшее время вы не будете заниматься освобождением моего сына?

— У нас отсутствует информация о намерениях руллов. Ситуация должна созреть, поэтому мы не вмешиваемся. Это все, сэр. Можете нам звонить, у нас на звонки нет времени.

— Благодарю, — неизвестно за что поблагодарил Джемисон.

Он вернулся в комнату, когда из кухни раздался голос Веды.

— Кто приходил, дорогой?

— Разыскивают человека по имени Джемисон. Но не меня.

— А-а-а… — услышал он в ответ.

Больше она об этом не вспомнила, сразу позабыв о происшедшем. Джемисон о нем помнил. Но пошел спать.

 

Глава 18

Дизди понимал — сопротивляться не нужно. Надо сорвать план, задуманный руллами. Сначала этот план, конечно, нужно было узнать. А потом ждать инструкций. Этому его учили в Саду.

Пока эти двое притворялись людьми. И Дизди покорно шел за ними. Стало светать. На черном небе четко проступал контур Корабля. Дома вдоль Проспекта, отдавая накопленную за день солнечную энергию, слабо светилось.

Руллы с Дизди на буксире подошли к барьеру проходной. Они остановились у металлической плиты восьми футов шириной и стали разглядывать расположенные над решеткой вентиляторы…

Когда-то, в начале войны, охраняемые зоны окружали бетонные заборы с электрозащитой. Но вскоре выяснилось: ток для руллов не преграда, на колючую проволоку они просто не обращают внимания, бетон под их излучением превращается в пыль, в результате чего среди ремонтников оказалось полно шпионов. Шпионы саботировали работу, совершая убийства. Вооруженные патрули, сами того не желая, помогали им, слишком часто убивая своих. Мириться с таким положением дел стало просто невозможным. В результате несколько лет назад был создан вентиляционный барьер. Этим барьером был огражден Пригород. Люди на него не реагировали. Зато руллов он убивал в считаные минуты. Стоит ли говорить, что конструкция барьера была сверхсекретной.

Дизди воспользовался нерешительностью своих спутников.

— Благодарю вас. Дальше я могу идти сам.

Один из них рассмеялся. Его смех только с большой натяжкой мог сойти за человеческий. И эта натяжка все портила.

— Слушай, парень, ты наверняка занимаешься спортом. Не согласишься ли нам помочь?

— Помочь?

— Видишь этот барьер?

Дизди кивнул.

— Отлично. Мы уже говорили, что служим в тайной полиции. Той, что против руллов. И недавно мы обнаружили путь, по которому должен пройти рулл, прежде чем погибнуть. Все дело в барьере. Но, понимаешь, получился слишком странный результат. И перед тем как доложить наверх, нам бы хотелось его проверить. Если мы ошибаемся, нас засмеют. Так что без проверки не обойтись.

«Никто не должен нарушать планы руллов». Этот совет так часто повторялся во время учебы, что отложился в мозгу в форме приказа. Можно было понять желание учителей уберечь детей от опасности.

Дизди колебался. Он не знал, что сказать, — да или нет. Но годы учебы взяли свое.

— Все, что нужно, — пройти через барьер и вернуться, — услышал он.

Не говоря ни слова, Дизди выполнил приказ. Какую-то долю секунды он еще колебался — вернуться или бежать к зданию футах в тридцати от него. Но тут же сообразил, что не успеет сделать и нескольких шагов, как руллы его убьют. И он вернулся.

По улице, в направлении барьера, шла группа людей. Руллы и Дизди насторожились, уступая им дорогу. Дизди подумал, что это полиция. И ему отчаянно захотелось, чтобы все шло по плану, который он не должен нарушить. Люди тем временем неторопливо перешли через барьер и скрылись за углом здания.

— Нужно быть осторожным. Совсем ни к чему, чтобы нас заметили, — сказал рулл.

На этот счет Дизди имел свое мнение, но делиться им он не собирался. Они отошли в тень.

— Протяни руку.

Дизди выполнил то, что его просили. Он чуть не заплакал, думая, что его убьют, но выдержка, которой его учили в Саду, и на этот раз не подвела. Руку пронзила острая боль. Он вскрикнул.

— Пустяки, парень. Что для тебя капля крови? Нам она нужна, поскольку мы подозреваем, что все дело в бактериях. Пульверизаторы разбрасывают их раз в несколько секунд. Они безвредны для нас, но смертельны для руллов. Чтобы бактерии не носились в воздухе, их засасывают вентиляторы, и они могут быть использованы многократно. Во всяком случае, мы так предполагаем. Теперь ты все понял?

Дизди был потрясен.

Если это так, мало кто знал об этом. Неужели руллы разгадали тайну?

Второй рулл возился в тени здания, изредка озаряемый вспышками света. Очевидно, он исследовал кровь Дизди — ведь тот только что побывал за барьером.

— Бактерии, попавшие на человека, тут же гибнут. Они, видимо, одного вида, иначе невозможно сделать несколько циклов. И если руллы получат иммунитет к этому виду бактерий, они легко преодолеют барьер. Как ты сейчас. Представляешь, что они натворят внутри Пригорода? — вопросом закончил свои пояснения стоящий рядом с Дизди рулл.

Но молчал он недолго.

— Подожди немного. Мой приятель, по-моему, закончил анализ.

Подойдя ко второму руллу, он начал что-то обсуждать с ним. Совещание длилось не больше минуты, и рулл вернулся.

— О'кей, парень. Ты свободен. В случае чего, мы тебя не забудем.

Дизди не верил своим ушам.

— Это все?

— Все.

Дизди бросился к барьеру. Руллы двигались за ним, не пытаясь его задержать. Вдогонку он услышал только крик одного из них.

— Эй, парень! Смотри, тут еще пара ребят. Вы можете искать Звук вместе.

— Кто добежит последним, тот рулл, — пробегая, крикнул один из них.

Они наперегонки неслись к барьеру. Дизди бросился за ними.

— Меня зовут Джимми, — представился один из них, когда они пересекли барьер.

— А меня Джилл, — сказал второй, еще не совсем отдышавшись после бега.

— А я — Дизди, — представился Джемисон-младший.

У каждого был свой Звук. Но искать можно было вместе.

К ним подкатил кар и остановился, как только мальчишки попали в поле зрения его фотоэлементов. Трое следопытов сели в него и помчались по Пригороду, разглядывая проносящиеся мимо краны и механизмы.

Дизди никогда не бывал здесь ночью. В другое время он был бы очень взволнован такой поездкой. Но сейчас его голову занимали совсем иные мысли. Кто эти ребята? Тоже руллы? Но те никогда не забирались так далеко. То, что они пробежали барьер, могло оказаться не простой случайностью… Но как бы то ни было, он собирается с ними сотрудничать.

Так его учили. Таков закон…

Он уже достаточно долго искал источник Звука. Но куда бы он ни заходил, в какой бы зал ни заглядывал, Звук не стихал. Они больше ни разу не пересекали барьер. Если и была здесь преграда для руллов, она была незаметна. Двери зданий оставались широко распахнуты. Его надежда на то, что где- нибудь в закрытом помещении встретится воздух, смертельный для руллов, не оправдалась. Ни одна из комнат не была закрыта.

Хуже всего то, что вокруг он не видел ни души. Ожидать помощи не приходилось. Можно было лишь постараться узнать, кто его спутники. Если это руллы — как определить, есть ли у них оружие, способное причинить вред людям или Кораблю?

Они вошли в громадное, площадью в половину квадратной мили, здание. Джилл и Джимми двигались за ним. Пол в здании отсутствовал. Вместо него они увидели гигантскую пропасть, наполненную какими-то кубическими конструкциями. Ближайшая из конструкций находилась в четверти мили от уровня пола и была настолько прозрачна, что на много миль в глубину можно было видеть вспышки огромных ядерных реакторов.

Наконец-то в этом царстве пластика и металла они увидели женщину. Она доброжелательно кивнула им и спросила:

— Ищете источник? А вы знаете, кто я?

И, не дожидаясь ответа, сама сообщила:

— Я — Чувствующая.

Джимми и Джилл помалкивали. Дизди сказал, что знает о ней. Ему рассказывали в Саду о таких людях. Они каким- то образом (он не запомнил каким — кажется, по изменению кальция в крови) могли следить за ходом ядерных реакций. Регулирование количества кальция давало им возможность жить очень долго, более века. Но…

Дизди был разочарован. Женщина не разрешила его сомнений. Она не подала знака. Но тогда, может быть, она что-то расскажет о Звуке?

— А эти реакторы могут издавать Звук?

— Конечно.

— Что-то не верится.

— Вы неплохие ребята, и я вам помогу. Я каждому шепну ключ к разгадке. Ты будешь первым, — указала она на Дизди.

Дизди подошел к ней. Она склонилась над ним и шепнула в самое ухо:

— Не выказывай удивления. Под металлическим перекрытием тротуара, сразу у входа, ты найдешь маленький бластер. Иди вниз по эскалатору-7 и направо до бруса со знаком «Р». Если понял, кивни.

Дизди кивнул.

— Спрячь бластер в карман и не применяй до приказа. Счастливого пути!

Она выпрямилась.

— Дальше действуй сам, — сказала она громко и подошла к Джимми. — Теперь твоя очередь.

Тот покачал головой.

— Мне не нужны подсказки. Не люблю шептунов.

— Я тоже, — присоединился к нему Джилл. Женщина улыбнулась.

— Хорошо. Тогда скажите, вы знаете, что такое миазмы?

— Туман, дымка, — ответил Джимми.

— Это ключ. А теперь шагайте, через четыре часа рассвет. Когда Дизди обернулся, женщина в своей неподвижности походила на продолжение кресла, в котором сидела.

Она молчала, но Дизди уже знал — Земля в опасности. И молча зашагал к выходу.

 

Глава 19

«О господи! И тут не дают поспать!» Это первое после сна эмоциональное восклицание возникло в мозгу в результате того, что кто-то теребил его за плечо. Он вздохнул, перевернулся на другой бок… и открыл глаза. На его постели сидела Веда. Джемисон глянул на часы: двадцать две минуты третьего.

«Черт возьми. Я должен выспаться, наконец!» Это было второе эмоциональное восклицание. И тоже мысленное.

— Я не могу заснуть — хныкающим голосом сказала Веда, хотя это было и так ясно.

Выглядела она очень расстроенной. Джемисон проснулся окончательно.

— Милый, — прошептала она. Джемисон пошевелился.

— Любимый…

Он снова закрыл глаза.

— Дорогой, проснись. Пожалуйста. Я так волнуюсь.

— И потому хочешь, чтобы я не выспался?

— Извини меня, я не хотела тебе мешать.

Слова явно расходились с поступками. Ясно, что произносятся они автоматически и извинения тут же вылетают из ее головы, не оставив и следа.

— Милый.

Ассортимент ласковых слов был невелик. Он промолчал.

— Мы должны узнать…

Джемисон попытался было совсем не слушать то, что она говорит, но мозг уже начал анализировать сказанное, плюнув на его желания. Результат анализа был малоутешительным. Требовалась дополнительная информация.

— Что узнать? — произнес он.

— Сколько их.

— Кого?

— Ребят на улице…

Он ожидал худшего.

— Веда, мне ведь утром на работу.

— Работа! Работа! — В ее голосе звучал не то сарказм, не то презрение. — Думаешь ли ты о чем-нибудь еще? Остались ли у тебя какие-либо чувства?

Вопросы повисли в воздухе. Джемисон молчал. И сразу же за вопросами последовал вывод:

— Ты и подобные тебе — слишком бесчувственны!

Дальше так продолжаться не могло. Он сел и включил свет.

Теперь она видела его лицо.

— Если ты думаешь меня оскорбить, — предупредила Веда, — то совершенно напрасно.

— Радуйся, дорогая, ты своего добилась. Я проснулся.

— И вовремя. Если не позвонишь ты, это сделаю я.

Джемисон щелкнул пальцами.

— Хорошо, я позвоню. Только не стой у меня над душой. Представляю, что обо мне подумают люди. Ну ладно, сиди здесь.

Он вышел из спальни и прикрыл за собой дверь. Затем набрал номер подсказанного телефона. На экране появилось лицо солидного человека. Человек носил адмиральскую форму и был знаком Джемисону.

— Дело обстоит так, Трейвор. Ваш мальчишка был в лапах двух руллов. Это продолжается и сейчас, правда, первых двух сменили двое других. Они прорвались сквозь барьер, следует признать, очень оригинально. Сейчас в Пригороде около ста руллов в человеческом обличье. Собрались они со всей Солнечной системы. Это говорит о важности их намерений. За последние полчаса ни один рулл не пересек барьер — значит, все они уже там.

— А что с моим сыном?

— Пока он им нужен. Все, что мы смогли сделать, — попытались снабдить его оружием.

Джемисон понял, что о сыне никакой другой информации он не получит.

— И что же, вы преспокойно позволили сотне руллов проникнуть за барьер, не зная, что им нужно?

— Мы хотели узнать, зачем они это сделали. Понимаю, это не лучший вариант, но нужно же узнать, чего они хотят. Оправдан ли такой риск? Как и любой другой. Нужно дать им высказаться. Для спасения вашего сына мы сделали все, но сами понимаете, ничего обещать мы не можем.

Джемисону не было нужды объяснять, что даже смерть Дизди для военных была бы не больше чем печальным эпизодом. Газеты потом сообщат, что потери минимальные. А может быть, из мальчика сделают сенсацию на один день. Ни то ни другое Джемисона не устраивало.

— Боюсь, — завершил разговор адмирал, — мне нужно идти. Сейчас ваш сын спускается к Кораблю — я должен наблюдать. До свиданья.

Экран погас, а Джемисон сжал руку в кулак и попытался успокоиться. Он вернулся в спальню.

— Все в порядке. Можешь быть спокойна.

Ответа не последовало. Голова жены лежала на подушке. Видимо, Веда прилегла на секунду и уснула. Дышала она тяжело, глаза были мокрыми от слез. Он решил помочь ей и ввел в ее кровь усыпляющее средство — сайрендж. Она тут же расслабилась, дыхание стало ровным и спокойным…

Джемисон позвонил Кэрсону.

— Возьми Эфраима. Скажи, что он нужен моей семье. Отвези его в штаб-квартиру службы безопасности около Корабля. Возьми хороший контейнер. И чтобы никто ничего не заметил.

Потом Джемисон оделся и уже через пару минут сам мчался к зданию штаб-квартиры. Он знал, что военные, конечно же, будут против привлечения эзвала к этому делу. Но Джемисон имел личную привилегию, которую он и тем более его мальчик заслужили.

— Что она тебе шептала? — спросил Джемисон.

— То же, что и вам, — ответил Дизди.

Они спускались по эскалатору под Проспект. Джимми, казалось, над чем-то задумался. Наконец они достигли тротуара. Невдалеке Дизди заметил брус с буквой «Р».

— Какой смысл было шептать на ухо, если потом она все это сказала вслух? — вдруг услышал Дизди.

По спине пробежала дрожь, но он взял себя в руки.

— Кто ее знает. Наверное, решила пошутить.

— Пошутить? — переспросил Джилл.

— Что мы тут потеряли? — перебил его Джимми, явно обеспокоенный остановкой.

— Я устал, — ответил Дизди и уселся на тротуар.

Оба рулла стояли по другую сторону тротуара. Дизди запустил руки под металлическое покрытие и нащупал бластер. Руллы, по всей видимости, что-то горячо обсуждали между собой или, может быть, еще с кем-то. Дизди незаметно спрятал бластер в карман. Только теперь он ощутил, как дрожит под ним тротуар, передавая эту дрожь ему. Какова же должна быть вибрация под Кораблем?

Город был построен из металла. Но даже хитроумные антивибрационные покрытия не устраняли дрожь, которую создавали сконцентрированные на малой площади источники энергии, атомные реакторы, машины, штампующие стотонные плиты. И все это работало с предельной нагрузкой.

Город был построен восемь лет назад для колоссального Корабля. Каждая семья жила здесь только потому, что кто-то из родителей был специалистом, участвующим в постройке Корабля, или же у них был ребенок, которому предстояло на нем летать. А как еще научиться владеть и управлять Кораблем, если не расти вместе с ним?

В Корабле — высота его составляла тысячу футов — был сконцентрирован тысячелетний инженерный гений человечества. Прибыв сюда, государственные чиновники лишь ошеломленно крутили головами, пораженные увиденным.

И когда Корабль взлетит — Дизди будет на нем!

Пока он предавался своим восторженным мечтам, рядом с ним появились двое руллов.

— Пошли! — сказал один. — Зря мы тут болтаемся.

Дизди пришлось спуститься с эмпиреев на Землю.

— А куда? — спросил он.

— Как куда? Искать Звук! — прозвучал ответ.

— Пошли, — сказал Дизди без колебаний.

На здании, к которому они подошли, горела неоновая надпись: «Исследовательский центр». На площади перед зданием, группами и поодиночке, толпились мальчишки всех возрастов. Были и такие, что, казалось, только сегодня научились ходить.

Дизди попытался оценить обстановку. Может, это тоже руллы. А может, даже все? Но разве мог дать волю таким мыслям Джемисон-младший? А тем более поддаваться панике!

Исследовательский центр. Это здесь выведена смертоносная для руллов бактерия. Но что нужно руллам? Узнать секрет? Вывести центр из строя? Ликвидировать защиту? О такой опасности им говорили в Саду.

Все без исключения двери Центра, в отличие от тех, что ему до сих пор встречались, были закрыты.

— Открой, Дизди! — попросил Джимми.

К ним подошли двое. Один из них окликнул Дизди.

— Привет, парень! Мы уже встречались, а?

Дизди повернул голову. Это были давешние агенты службы безопасности. Или другие — какое это сейчас имело значение?

— Рады тебя видеть. Мы проводим новый эксперимент. Войди в дверь — это поможет в борьбе с руллами.

Дизди кивнул. Он ощутил такую слабость, что голос мог бы его выдать.

— Значит, так. Войди туда, — пояснил рулл, — постой несколько секунд, сделай вдох, задержи дыхание и выйди. Только и всего. Тебя устраивает такой вариант?

Дизди снова кивнул. Он вошел в Центр, и двери автоматически захлопнулись за ним. Он очутился в небольшом зале, но здесь не было ни души. Поэтому Дизди решил не бежать. Почему здесь никого нет? Ведь все институты Пригорода работают в круглосуточном режиме.

Дверь распахнулась. За порогом он увидел Джимми, Джилла, остальных ребят. Они молча смотрели на него.

— Иди сюда, — позвал его голос, — только сначала вдохни воздуха.

Дизди вдохнул и вышел. Двери тут же закрылись.

— Выдохни, — сказал ему рулл, протянув стеклянный сосуд с резиновой трубкой.

Дизди сделал, как ему приказали. Рулл передал сосуд своему спутнику, и тот отошел с ним за угол.

— Что ты заметил в здании? — спросил оставшийся.

— Воздух какой-то странный, густой и тяжелый. А так — больше ничего.

— Мы должны снова взять у тебя кровь. Дай палец.

Дизди подчинился.

К ним подошел Джилл и спросил с энтузиазмом:

— Я могу что-нибудь сделать для вас?

— Иди помоги моему другу.

Джилл со всех ног бросился за угол.

Прошло достаточно времени, прежде чем руллы появились. Дизди усмехнулся.

Стоявший рядом с ним рулл поспешил навстречу. Непонятно, разговаривали ли они, но если и общались, то, конечно, не при помощи звуков. Потом рулл, который больше других контактировал с Дизди, вновь подошел к нему.

— Ты снова очень помог нам, парень. Мы внесем особый вклад в войну. Оказывается, в воздухе примешан газ с фтористыми соединениями. Само по себе оно вполне безвредно. Даже для руллов. Но при этом рулл не может излучать — возникают неустойчивые анионы, которые их убивают.

Дизди очень внимательно выслушал объяснение, в котором он почти ничего не понял. Этого и следовало ожидать, учитывая внимание, с каким он слушал в Саду курс химических реакций и соединений.

— Да… — протянул «агент» с удовольствием. — Интересная идея: рулл сам себя убивает. Ребята, — обратился он к стоящим рядом паренькам, — вы, по-моему, хотели заглянуть внутрь? Так что же вы стоите? Давайте двигайте! Я тоже пойду, но прежде хочу немного потолковать с приятелем. Давай отойдем.

Последняя фраза относилась уже к Дизди. Он отвел его в сторону. «Дети» потоком хлынули в здание. Они хотели узнать все секреты. Как не понять «детское» любопытство?

«Кто-то должен им помешать, — думал Дизди, — И чем это раньше произойдет, тем лучше».

— Должен тебе сказать — и этот разговор должен остаться между нами, — ты сделал сегодня важную работу. Мы долго этого ждали. Сегодня в полночь люди покинут Исследовательский центр. Только два электронщика подключат кое-что из оборудования и динамики у двери. Разрушить их не представляет для руллов никакого труда. Что поделаешь — люди слишком уверовали в свою бактерию. И мы подумали вот что: руллы, понятное дело, захотят проникнуть в Центр. А коль они туда попадут, передать информацию не составит для них большого труда. Удрать они могут поодиночке, не привлекая особого внимания. Это, безусловно, опасно, но возможно. И вот теперь мы эту возможность предотвратили.

Он говорил что-то еще, но Дизди его уже не слушал. Он прислушивался к шепоту, доносящемуся откуда-то сверху.

— Дизди, — услышал он, — не подавай виду, что ты меня слышишь.

Напряжение, первоначально охватившее Дизди, спало. Он не знал, не воспринимают ли руллы шепот по каким-то своим физиологическим причинам, но, похоже, это было так.

— Ты должен войти в здание. За дверью остановись и жди инструкций.

Дизди, кажется, догадался, откуда доносится звук: сверху двери. Ведь рулл говорил ему что-то об оборудовании и динамиках над дверью. Конечно, шепот шел оттуда. Но как проникнуть внутрь здания, если рулл не отходит ни на шаг?

В это время тот уже распространялся о награде, которую Дизди, безусловно, заслужил.

У Джемисона-младшего наконец созрел план.

— Боже мой! — воскликнул он в отчаянии. — Наступает рассвет, а я так ничего и не нашел! Я хочу войти в здание.

— Верно, не теряй времени, — согласился рулл. — Иди и будь осмотрительным.

Дизди распахнул дверь, но рулл остановил его.

— Погоди, — сказал он.

И, привстав, дернул что-то над дверью. К ногам упали провода.

— Теперь можешь идти. Я отключил динамики. Посмотри там, что делают другие ребята.

Дверь за Дизди захлопнулась.

Адмирал огорченно пожал плечами.

— Мне очень жаль, Трейвор, но надеяться больше не на что. Мы бессильны — они отключили связь.

— Что он должен был сделать, адмирал?

— К сожалению, это тайна.

«Я уже прочел мысли адмирала. Хочешь связаться с Дизди?» — поинтересовался из контейнера Эфраим.

«Да!» — не раздумывая ответил Джемисон.

Вначале шепчущий голос напугал Дизди.

«Руллы в здании безоружны, на излучение им рассчитывать не приходится. Я вижу двоих ребят».

В самом деле, в конце зала у стола стояли двое. Дизди не понял, что происходит, но голос уверенно продолжил:

«Дизди, возьми бластер и убей их».

Это было более понятно. Пять лет его постоянно готовили к такому моменту, и он успокоился. Не было оружия, которым бы он не владел в совершенстве, — иначе ему было бы нечего делать в Саду.

Джемисон-младший сунул руку в карман и вынул бластер.

Из дула вырвалась струя голубого пламени. Она была направлена точно на руллов, как учили. Те съежились, почернели и мягко осели на пол.

«Отличный выстрел!» — похвалил эзвал.

Только тут Дизди сообразил, что голос звучит внутри его.

Дети в комнате менялись на глазах. Собственно, их и детьми назвать уже было нельзя. Дизди и раньше видел руллов на фотоснимках. Но сейчас это его потрясло.

«Все двери здания блокированы, — звучал голос внутри его. — Войти и выйти никто не может. Снаружи никого нет. Обойди все здание и убивай всех, кого встретишь. Каждого! Здесь нет людей, только руллы. Убивай без всякой жалости!»

Вот она, настоящая работа! И совсем не важно, что он делал это впервые. Навыки, заложенные в подсознание, справились со своим делом…

Через короткий промежуток времени Джемисон-старший уже слушал доклад эзвала:

«Твой сын уничтожил всех руллов в здании Центра. Он будет оставаться там до тех пор, пока не перебьют всех снаружи».

Сын есть сын!

«Спасибо, — сказал Джемисон. — Это было великолепно!»

Адмирал с воодушевлением рассказывал Джемисону:

— Да, это была великая победа! Конечно, руллы снаружи пытались сопротивляться. Но мы сменили бактерии в барьерах, и это предопределило их поражение!

Он немного задумался.

— Одного не могу понять: как ваш сын догадался, что ему нужно делать?

— Об этом я скажу в специальном разделе моего рапорта.

— Что? Вы напишете рапорт?! — вскричал ошеломленный адмирал.

— А вы что думали? — вопросом на вопрос ответил Джемисон.

Переулок, в который занесло Дизди, носил поэтическое название «j 2». Больше никаких достоинств у него не было, если не считать обнаруженного в нем геликоптера. Дизди получил возможность взлететь на вершину холма, откуда днем был виден Корабль во всей красе. На холме стояли и сидели несколько ребят. Дизди не знал, руллы это или нет, но почти не сомневался. Руллам было совсем ни к чему участвовать в этом ритуале.

Дизди уселся под кустом, рядом с каким-то мальчиком.

— Как тебя зовут?

— Март.

— Ищешь Звук?

— Ага.

— И я.

Наступил рассвет. Корабль стал виден еще отчетливей. Его металлическая оболочка постепенно начинала пылать, зажженная сиянием восходящего солнца. Самого светила еще не было видно. Сияние скользило по металлу все ниже и ниже. И это продолжалось до тех пор, пока из-за горизонта не показался край солнца.

Чем выше поднималось солнце, тем больше становился Корабль.

А может, так просто казалось? Во всяком случае, стоэтажное здание административного центра напоминало маленькую и тоненькую подпорку.

Гордость пополам с восторгом переполняла Дизди, когда он смотрел на Корабль. Тот будто бы плыл в солнечных лучах, поднимаясь все выше и выше…

«Конечно, — подумал Дизди, — еще не время. Но день придет. И величайший звездолет, созданный руками человека, устремится вперед, в пространство. И война кончится!»

В эти возвышенные чувства вмешалось чувство голода. Вмешалось без приглашения, но настойчиво, что заставило Дизди спуститься с холма. Он перекусил в ближайшем ресторанчике и полетел домой.

Джемисон был в спальне, когда хлопнула входная дверь. Он сжал пальцы жены.

— Это Дизди. Он устал, пусть отдохнет.

Веда молча освободила руку и направилась в свою спальню.

Дизди тихо прокрался через темную гостиную — шторы плотно закрывали окна — и включил свет. Вместе с лампой вспыхнули индикаторы на панели домашнего робота-учителя.

— Я понял, что такое Звук, — сказал Дизди.

— Что же?

Дизди ответил.

— Ты оправдал мои надежды. Теперь можешь идти спать.

Скользнув под одеяло, Дизди снова ощутил легкую вибрацию. Он слышал скрип пружин, дрожь пластикового окна… Вместе со всеми вещами дрожал пол.

Но Дизди счастливо улыбался. Его не удивило появление Звука.

Это и были «миазмы» Пригорода, туман вибрации…

Теперь Звук останется с ним навсегда. Что изменится, когда Корабль будет построен? Он — часть жизни Дизди. С этим он и заснул.

 

Глава 20

Проснулся Джемисон как обычно. То есть сон слетел с него мгновенно, если принять во внимание еще и события прошедшей ночи.

Пройдя в спальню жены, он увидел ее спокойно спящей и облегченно вздохнул.

Джемисон на цыпочках пробрался в ванную комнату, принял душ и побрился. За завтраком он прикинул варианты — в какой степени и как прошедшая ночь отзовется в будущем.

При всей значимости произошедшего он выделил одно: эзвал не подкачал.

Рапорт, который он написал уже на работе, говорил о важности того, что случилось. Ночные события по своему значению он ставил никак не ниже самой постройки Корабля.

«Использование телепатии в качестве связи между различными расами, — писал он, — дело будущих исследований. Но сам факт существования такой возможности — величайшее событие в истории галактики».

Он размножил доклад и разослал его заинтересованным лицам. Первым откликнулся видный военачальник.

«Интересно, были ли приняты все меры предосторожности при общении эзвала с людьми, причастными к исследованиям?»

Это означало — развивались ли события в соответствии с параграфом, помеченным грифом «Строго секретно».

«И не следует ли в данном случае, — задавал вопрос бравый вояка, — уничтожить эзвала, чтобы соблюсти предосторожность?»

Заинтересованное лицо, приславшее такой ответ, больше напоминало морду. Морду тупого и очень упрямого животного с одной извилиной, в которой прижилась единственная мысль. И в этой мысли ощущался страх, как бы кто-то не узнал его тайну. Нет, Джемисон ничего не имел против сохранения секретности. Но нельзя же выполнение параграфов доводить до идиотизма. А ведь этот и подобные ему отклики были размножены и разосланы вместе с рапортом.

Как ни хотелось, но Джемисон написал ответ на ответ. В нем он доказывал, что эзвал не контактировал с людьми, располагающими секретными сведениями. Сам же он располагал минимумом фактов, да и те не составляли секрета для руллов, от которых и мог получить их эзвал.

Конечно, тут было одно слабое место — эзвал мыслей руллов читать не умел, но об этом никто не знал, а для игры в честность времени явно не хватало.

«Кроме того, — объяснил он, — ждать повторения подобной ситуации не приходится, во всяком случае в ближайшее время: вряд ли к нам попадет еше один эзвал, столь расположенный к сотрудничеству. К тому же от того, сохранят ли жизнь Эфраиму, зависит возможность сотрудничества между Землей и расой эзвалов, если те узнают о случившемся».

Эта бумага также была размножена и отправлена по адресам.

В целях безопасности Джемисон перевел эзвала в другой отсек. Он это делал — как говорилось в мотивировке — с одной лишь целью: в новом отсеке эзвал будет лишен любых контактов с носителями секретной информации.

До вечера пришло еще несколько откликов. Все они были благожелательными. Кроме одного, очень короткого и эмоционального.

«Человек! Что за чудовище выдал ты за ребенка?»

Так закончилась неделя.

Джемисон ожидал сообщения из Информационного центра. Он запросил сведения о расах, с которыми, с точки зрения землян, невозможно было установить контакт.

В ожидании ответа на вопрос он позвонил Кэлубу Кэрсону и пригласил его на обед, одновременно пригласив съездить после этого в Центр.

Сказать, что Кэлуб был похож на своего великого деда — значит не сказать ничего. Его всегда окружал ореол успеха и необычности. Казалось, он знал какую-то тайну, которой ни с кем не желал делиться.

«Корабельная каюта», государственный кабак для высших администраторов, был тем самым местом, в котором Джемисон посвятил знаменитого внука знаменитого деда в свои планы.

— Необходимо совершить вместе с Эфраимом экспедицию на какую-нибудь планету, не поддающуюся контакту. Там мы и используем его в качестве посредника.

Кэрсон кивнул.

— Очень верная мысль. У нас появилась возможность вернуть галактике многие миры.

Джемисон не стал отмечать, что это слишком громко сказано, и они принялись обсуждать детали освобождения Эфраима.

Разделавшись с деталями и обедом, они кинули прощальный взгляд на силуэт Корабля за окном и направились к лифту.

— Неужели на этом Корабле мы достигнем родины руллов?

По реакции Джемисона Кэлуб понял, что говорить об этом не стоило.

— Слушайте, бросьте хмуриться, — улыбнулся Кэлуб. — Давайте пройдем проверку у охранника. Это нас не задержит.

Джемисон согласился.

— Не возражаю. Мы оба сделаем это.

С полной серьезностью они выполнили процедуру проверки, понимая ее необходимость. Естественно, они оказались людьми. По крайней мере в настоящее время.

В мире, полном шпионов, все вообще было весьма относительным. Один неверный вопрос, одно не так или не вовремя сказанное слово — и человек подвергался проверке. Что поделать, если другого способа не было. Конечно, желание Кэрсона говорило само за себя, но порядок есть порядок, и его никто не отменял.

— Ну, теперь мы можем быть еще более откровенными. Какие критерии берет в расчет компьютер при определении рас?

— В первую очередь явную несовместимость с человеком. Потом определяется возможность содействия в войне с рулла- ми. И принимаются во внимание экстремальные ситуации. У меня уже однажды случилась осечка.

И он рассказал о неудаче, которая постигла его, когда он попробовал прочесть мысли руллов. Наверное, правильно считают, что они из другой галактики. Ведь в нашей все жизненные формы хоть в чем-то похожи.

Вопрос всегда был сложным. Звездолеты открывали все новые и новые миры, человек проник в глубины галактики, постигая тайны жизни, но так и не познал до конца, что же это такое — жизнь! Об этом можно было только гадать, а Джемисон это занятие не любил.

— У вас есть какая-нибудь планета на примете?

— Нет. Подчинимся решению компьютера.

Они приехали в Центр и спустились в машинный зал. Оператор пощелкал разноцветными тумблерами, в результате чего из чрева компьютера выползла перфорированная лента. Джемисон, взглянув на нее, присвистнул.

— Я что-то вроде этого ожидал. Действительно, что же еще?

— Плоя? — нахмурился Кэрсон, заглянув через плечо Джемисона на ленту. — Но это же миф. Существует ли она на самом деле?

— Не знаю. Но с вашей помощью надеюсь узнать.

Как ни крути, а Джемисон был доволен. У него был надежный союзник, и для него были важны не плояне. Важна была идея сотрудничества между расами. Плояне — лишь пробный камень, и немалую роль в решении этой грандиозной задачи играет эзвал — Эфраим Джемисон.

Крейсер исторг из своего чрева шлюпку Джемисона, и она по отлогой траектории начала сближение с планетой. Трейвор не имел никакого желания сжечь обшивку шлюпки и вход в верхние слои атмосферы провел с максимальной осторожностью. Он установил, как и было необходимо на этих высотах, вполне приемлемую скорость — пять тысяч футов в минуту. А когда до земли оставалось миль двенадцать — тридцать миль в час.

Он перешел в горизонтальный полет.

Открылся и закрылся люк. Джемисон замер в ожидании.

Внезапно стрелки на всех приборах резко качнулись и беспорядочно задрожали. Скорость падения резко выросла и больше уже не подчинялась Джемисону. Нет, он мог нажимать на многочисленные кнопки, но это было то же самое, что нажимать на клавиши рояля без струн. Джемисону оставалось только одно — ждать.

Это принесло определенный результат. На высоте двенадцать тысяч футов болтанка прекратилась: в действие вступила система управления не на электросхемах — электричество отключилось, как и запроектировали. Люк был задраен наглухо.

Ракеты вынесли шлюпку в космос. Джемисон получил возможность осмотреться. Причины, по которой захлопнулся люк, он не знал. Но по его расчетам, внутри должен был находиться плоянин…

…Первая экспедиция посетила Плою лет сто назад. Там ее ожидала катастрофа — все, что было на корабле металлического, оказалось под напряжением. Если учесть объем этого «всего», то любопытное с точки зрения науки явление тут же перестало интересовать восемьдесят человек, погибших в первое мгновение. Интерес и к науке, и к жизни сохранился у остальных ста сорока, не прикасавшихся к металлу. Но из них тридцать два человека не разобрались в причине гибели товарищей и последовали за ними.

Стоит ли говорить, что прежде всего на корабле было отключено электричество. Стало ясно — на корабль проникло существо, замкнувшее электросистему. Корабль обработали спецсоставом. Не помогло. Произвели промывку водой. Тот же результат.

Взлететь не удавалось, так как существо, предвосхитив их желание, отключило питание — все системы корабля находились под его контролем.

Экипаж радировал о происходящем крейсеру на орбите. Там проанализировали ситуацию и сообщили свои выводы.

— Аборигены, предположительно, не враждебны человеку: погибли люди, занимавшиеся энергообеспечением. Изучение данной формы жизни необходимо проводить при помощи специальных электронных приборов с автономным питанием. Ждите их в ближайшее время.

На планету была спущена специальная научная группа. Шесть месяцев исследований не дали никакого результата. Контакт не состоялся, форма жизни, вызвавшая катастрофу, так и не была определена.

С планеты людей эвакуировали на допотопных ракетах с реактивными двигателями. Первая экспедиция на Плою завершилась.

Все это составляло предмет размышлений Джемисона уже тогда, когда он находился в рубке управления крейсера, который уносил его, изнывающего от безделья, все дальше от планеты.

Эзвал сообщил ему о присутствии чужого разума. Правда, кроме чувства страха и отчаяния, он ничего не воспринимал, но даже это обрадовало Джемисона. Его сомнения о наличии разума на Плое были развеяны — он все-таки существовал.

В ста световых годах от Плои Джемисон отключил двигатели и прошел в специальный отсек с дублирующим пультом управления. По его команде люк шлюпки был открыт, и плоянин получил полную свободу действий.

Эзвал комментировал происходящее.

— Вижу панораму главной рубки, причем с потолка. Похоже, плоянин оценивает обстановку.

Что ж, это было вполне разумно. Джемисон представил себя в такой же ситуации. Он делал бы то же самое. Правда, не на потолке.

— Он проник в пульт управления, — сообщил эзвал.

— Куда? — только и успел спросить Джемисон.

Корабль дернулся и изменил курс. Перемена курса не вызвала особых эмоций, а вот то, что плоянин мог замкнуть цепь… Он представил себе аморфное существо, которое металось среди массы приборов, закорачивая все, что только можно.

Вопреки его опасениям корабль снова лег на курс.

— Он выбрал направление и не изменит его до конца. Кстати, о субсветовых скоростях он не имеет ни малейшего представления.

Джемисон покачал головой. Плоянин вызывал лишь жалость. Он в ловушке. И даже вообразить себе не может, куда занесла его судьба.

— Передай ему, где он сейчас. И попытайся объяснить разницу между пространством и субпространством.

Реакция последовала незамедлительно.

— Он в ярости.

— И все-таки расскажи, каким путем будет происходить наше общение. Да, не забудь спросить, чем он питается.

И в этом случае ответ был получен молниеносно.

— Он умирает с голоду и обвиняет в этом нас.

Несмотря на терзающий плоянина голод, они узнали, что питательную энергию плояне добывают из магнитных полей. Замыкая контакты энергоносителя корабля Первой экспедиции, плояне получали эту подпитку. Что и явилось объяснением всех неудач. Гибель половины экипажа была только побочным эффектом «пиршества».

Когда Джемисон отключил питание, плоянину пришлось вступить с ним в контакт буквально «на голодный желудок».

Джемисон после услышанного запустил газогенераторы и предъявил плоянину ультиматум.

— Передай ему: пока он не начнет нормально обращаться с коммутатором, мы будем обедать без него.

Эта угроза возымела эффект. Прошло на удивление мало времени, а плоянин уже понимал человеческую речь еще до того, как звуки попадали в коммутатор. Основные команды он освоил в первый день!

— Да-а, — сказал Джемисон скорее себе, чем эзвалу, — ничего себе коэффициент интеллектуальности. Люди тратят годы на то, что он усвоил за считаные часы.

Эзвал взялся объяснить это явление.

— Энергетическое поле, каковым он, собственно, и является, может расширяться беспредельно, а процессы, происходящие в нем, при этом не замедляются.

Лекция была прервана вызовом с Земли.

Кэлуб Кэрсон сообщил, что обстановка на Земле имени его деда изменилась к лучшему. Причем настолько, что уже не требуется вмешательства Конфедерации. Сообщил он и источник информации. Им была Барбара Ватмэн.

— Она сказала, что вы поймете, о чем идет речь.

— Было время, когда мы питали друг к другу нежную привязанность. Но уже тогда я предвидел перемены, произошедшие с ней. И рад, что оказался прав.

Вскоре после сеанса связи пришла экстрограмма, которая была весьма категорична.

«Направляйтесь в район 18. Координаты 1-8-3-18-26-54-6. Лично обследуйте планету. Результаты обследования доложить. Главнокомандующий космическими операциями».

Восемнадцатый район был одним из четырех основных, можно было бы сказать — важнейших пунктов обороны. Неудивительно, что всеми связанными с этим районом вопросами занимался сам главнокомандующий.

В связи с изменением планов Джемисон послал экстрограмму Кэрсону.

«Ждите меня… (Тут он назвал планету, равноудаленную как от него, так и от Кэрсона.) Заберите эзвала и отправьте его на родину. Дальше действуйте в соответствии с планом».

Он попросил главнокомандующего прислать крейсер к месту его встречи с Кэрсоном и взять на борт его шлюпку.

Теперь оставался плоянин. Деваться было некуда, надо брать его с собой. С церемониями придется подождать.

— Если ты хочешь когда-нибудь снова увидеть свою планету, — сказал он, — выполняй, пожалуйста, мои приказы.

Плоянину оставалось только согласиться. Даже если бы его об этом просили и не так вежливо.

 

Глава 21

Планета Лаэрт-3. Расположена почти рядом с невидимой границей между людьми и руллами. Само открытие планеты — важное событие в войне. Поэтому и проявлен к ней повышенный интерес, поэтому и сидит Джемисон в небольшой ложбине недалеко от шлюпки и записывает на диктофон свои соображения, так ожидаемые главнокомандующим.

— С этой планеты, — диктовал он, — можно нанести удар по любому густонаселенному объекту галактики…

Под этим подразумевалось, что шарахнуть можно как по руллам, так и по человечеству, которое Джемисон с таким успехом представлял.

— Следовательно, Лаэрт-3 необходимо снабдить вооружением класса «АА». Наиболее мощное оружие не позднее чем через три недели должно быть установлено на вершине монолита…

Тут он прервал свою работу. Ее продолжению помешал появившийся в поле зрения корабль. Что делать? Броситься к люку? Его тут же обнаружат. А может, это человеческий корабль?

Решение не приходило. Джемисон оставался на месте, пока не увидел на борту корабля опознавательные знаки руллов. Это был исследовательский бот…

Руллы открыли систему Лаэрта-3. За этим ботом, возможно, стояли эскадры крейсеров. А он, Джемисон, был один. Крейсер «Орион» даже не подходил к планете.

Джемисон покинул крейсер в парсеке отсюда. Он не хотел, чтобы руллы заметили корабль. А теперь «Орион» ушел на базу за оружием для планеты, и ожидать его возвращения можно было не раньше чем через десять дней.

Десять дней. Шанс, что шлюпку Джемисона — а значит, и его самого — не заметят, конечно, есть. Тогда ему удастся скрыться. Но…

До бота руллов оставалось сто футов. И шел он прямо на рощу, где находилась шлюпка. Ждать было нечего. Джемисон вскочил и через пару секунд нырнул в открытый люк. Не успел тот захлопнуться, как что-то огромное ударило по потолку, отчего тот прогнулся вниз, а потом наоборот — вздыбился. В воздухе запахло жареным. Точнее, дымом. Ничего не видя, Джемисон скользнул к пульту управления и включил аварийную защиту. Мощные корабельные бластеры открыли огонь по врагу. Взревели вентиляторы, и волна холодного воздуха прошла по шлюпке. Все это так подействовало на Джемисона, что он не сразу сообразил — двигатели молчат. Вместо того чтобы уносить его в небо, шлюпка лежала на земле.

Рулловский бот мелькнул в нижнем углу одного из экранов и исчез за деревьями в четверти мили от Джемисона. Через несколько секунд с той стороны донесся грохот…

Нет, слишком гладкой была траектория падения! Взрыв не убил руллов, а раз так — Джемисону вновь предстояла борьба. Привычная борьба не на жизнь, а на смерть. Десять дней придется ему сражаться и уповать на то, что люди сумеют отстоять этот важнейший плацдарм в битве галактик.

Хорошо сказано, не правда ли?

Времени на раздумья не оставалось. Он выпрыгнул из шлюпки, решив пробежать до ближайшего холма ярдах в ста от него. Последние футы он одолел на четвереньках. Темнело. Он осторожно выглянул из-за края. Вершина представляла собой овал в восемьсот футов шириной, засыпанный камнями и заросший кустарником.

Ничто не нарушало тишины. Сумерки сгустились еще больше. Солнце полностью спряталось за горизонт. Но что для руллов темнота? Что вообще может противопоставить им человек, кроме разума? Только он уравнивает шансы. Но свое нынешнее положение Джемисон оценивал как безнадежное. Сохранялся, конечно, последний минимальный шанс, но в нем было много «если». Если он доберется до корабля руллов раньше, чем наступит полная темнота. Если сумеет уничтожить их, пока они не пришли в себя. Если… Если все именно так, стоит ли терять время?

Он стал спускаться с холма. Боже, сколько раз он спотыкался! О кусты, камни, корни… Никогда прежде не бегал он по столь пересеченной местности. За пять минут он преодолел не более двухсот пятидесяти ярдов. Он остановился. Продвигаться дальше было бессмысленно… Но ведь проиграет не он, проиграет человечество! Да, он много берет на себя, а разве раньше бывало не так?

Дохнуло холодом. Ночью температура здесь падала до нуля. И он отступил. Он вернулся на шлюпку, где его ждало немало дел. Ночь он провел у экранов, долгую-долгую ночь. На сон он не имел никакого права…

На одном из экранов что-то изменилось. А быть может, ему показалось? Джемисон положил ладони на рычаги управления бластерами.

Нет, кажется, привиделось.

В таком положении он и встретил холодный рассвет. Джемисон проглотил таблетку против сна. Снова нажал на пуск двигателей. Они молчали, как и следовало ожидать. Поломку можно было устранить только на «Орионе». Значит, все же оставалось одно — драться!

Впервые человек и рулл встретятся лицом к лицу. Впервые! Космические сражения не в счет, там бьются корабли. Кто знает, что его ждет. А если проигрыш? Ну и что — важна попытка.

Он включил защитный пояс и вышел из корабля.

Судьба распорядилась так, что поединку суждено было произойти на одной из самых причудливых гор — пике Монолит. Восемь тысяч двести футов отвесно вздымались над планетой. Сотни различных планет повидал на своем веку Джемисон, уносясь в вечную тьму к голубым, красным, белым, оранжевым огонькам звезд. И вот теперь ему предстояла самая трудная схватка в его жизни. С самым хитрым и жестоким врагом…

Джемисон взял себя в руки. Это он умел. Важно сделать первый шаг — спокойствие придет. Но важно, чтобы этот шаг не оказался последним… К черту философию! Рассуждать можно, если есть выбор. Здесь выбора нет. Нужно идти в разведку.

Джемисон взял с собой бластер с монитором, реагирующим на любое движение противника. По дороге к месту падения руллов ничего не произошло, на него никто не нападал. Это не очень понравилось Джемисону — значит, нужно ожидать ловушку. Сомнительно, чтобы руллы погибли при падении.

…Корабль руллов лежал в долине, уткнувшись носом в стенку песчаника. Джемисон внимательно посмотрел на него в объектив монитора. Никого. Ловушка? Если да, то искусная.

Тишину долины нарушил бластер. Он, низко гудя, набирал мощность. Корпус корабля задрожал, изменив цвет. И только через несколько минут Джемисон отключил бластер.

Техника руллов оказалась на высоте. Включились защитные экраны сейчас или после вчерашнего выстрела? Этого он не знал. И это было плохо. Даже если руллы мертвы, его усилия прорвать их оборону тщетны. Они могли быть ранены, не способны обороняться. Они много чего могли. Например, оставить гипнотизирующий знак. Джемисон поймал себя на том, что избегает смотреть вокруг.

А если руллы просто дожидаются большого звездолета, из которого вылетел их бот? Это станет концом для Джемисона.

Он принялся внимательно изучать повреждения, полученные кораблем. Пробоин он не обнаружил. Дно в нескольких местах вспучилось, но не очень — от одного до четырех футов в глубину.

Следовательно, реактор дал течь.

Насколько Джемисон разбирался в исследовательских ботах руллов, впереди была рубка, управляющая бластерами. Сзади находились машинный отсек, цейхгауз, топливный отсек, отсек с запасами пиши и…

Запасы пищи! Этот отсек поврежден больше других. Значит, пища заражена, и руллы остались без еды!

Можно было возвращаться. Джемисон повернулся к скале, под которой прятался, ведя огонь по противнику. На поверхности скалы был знак! Извилистые линии! Итог изучения человеческой психики нечеловеческим разумом. Джемисон в ужасе замер.

«Где я?» — подумал он. Еще на Мирре-23 он узнал, что эти линии заставляют человека двигаться в определенном направлении. Как они влияют на группу людей? Как руллы узнали, что он один? Куда поведут его линии сейчас?

Джемисон всеми силами пытался побороть в себе желание взглянуть на скалу. Его неудержимо тянуло увидеть линии еще раз. И он чувствовал, что не может сопротивляться этому желанию.

Пять волнистых линий по вертикали, три по горизонтали. Они указывали направление на восток, в пропасть! И Джемисон двинулся туда. По дороге он пытался ухватиться за выступ скалы, цеплялся за край пропасти — какой-то участок мозга сопротивлялся гипнозу, — но тщетно. Его воля была парализована, и он медленно, но верно сползал вниз.

Последняя мысль, которую он осознал, была неутешительной: «Руллы выжили. Иначе не было бы знака».

И наступила тьма.

 

Глава 22

Он пришел из далекой галактики. Холодный безжалостный вождь. Вождь Иэль Мнишлей, Уун Руа, и прочая, и прочая…

Велика была его власть над жизнью и смертью Стоящих Внизу, над кораблями Ллурда.

Велика была и его ярость. Его приказ не был выполнен. А ведь он приказал: «Еще одна галактика должна лежать у моих многочисленных ног!» Но кто-то оказался несовершенен, кто-то промедлил. Почему? В чем сила этих слабых двуногих? Пока перед его глазами не предстал живой человек. До сих пор он встречался со звездолетами, неприступными базами, союзниками… И они смогли остановить тех, кто обладал высшими знаниями, высшей нервной системой?!

«Доставить мне человека! Живого!» — разнесся из конца в конец галактики приказ.

И человек был доставлен. Это был тупой и пьяный моряк, больше руллов боявшийся нехватки спиртного. С индексом 10, равным 96, и чувством страха, не поднимавшимся выше отметки 207. После маловразумительного бреда и судорог на лабораторном столе он умер. За всем этим наблюдал Вождь Вождей Иэль, и прочая, и прочая…

— Это не противник, — сказал он.

С ним благоразумно согласились Стоящие Внизу, но выше других.

— Нам удалось захватить не многих, — доложили они. — Люди убивают себя так же, как и мы.

— Значит, измените среду. Пленник не должен чувствовать себя пленником.

Это был тонкий психологический нюанс. И приказ был выполнен.

Вождь и прочая прибыл к звезде, возле которой появился человек. Он был замечен еще семь циклов тому назад.

— Человек в маленькой шлюпке, — доложили ему, — неожиданно появился из субпространства в указанном секторе. Мы находим ситуацию идеальной для эксперимента. Десант на планету не высажен. Наше присутствие не обнаружено. Люди на планете уже бывали. Подопытный высадился на вершине довольно странной горы. Все соответствует чистоте эксперимента.

Околопланетное пространство полностью патрулировалось. И Иэль Великолепный спустился в маленьком ботике без всякой охраны и сопровождения. Он презирал врага. Он пролетел над горой, вывел из строя шлюпку противника, но и сам был сбит и чудом уцелел. Правда, чудо не помешало выходу из строя связи и отравлению всей пиши.

Эксперимент явно вышел из-под контроля, а раз так, надо убить человека, завладеть его пищей и ждать патруль, который явится за ним.

Он обследовал местность, нарисовал на скале символ и вернулся к кораблю. Символ его и спас. Человек был «пойман». Все шло как нельзя лучше, но… Даже властелин галактики встречается с этим проклятым «но». Но он был в ловушке. Бластеры человека направлены на корабль, они настроены на автоматический огонь, едва двери корабля откроются. Что произойдет — понятно и дураку, а он Вождь. Произошла, собственно, довольно прозаическая вещь — Вождь Вождей, Иэль Мнишлей, Уун Руа, и прочая, и прочая оказался заперт!

Рулл обследовал запасной выход — дверь заклинило. Когда он проверял корабль ночью, выход был свободен. Все произошло после этой безрассудной стрельбы! И теперь он не может выйти как раз в тот момент, когда это более всего необходимо. Вообще-то нет никакой необходимости убивать человека сразу. Если завладеть пищей, то его можно оставить в живых. Но сейчас, по его вине… Нет-нет, по его воле человек был полностью бессилен, и нужно искать выход. Замкнутый круг. Чертов случай. Как же Вождь Вождей не любил неожиданностей! Так, как мог не любить только Вождь!

Корабли Ллурда захватывали все большее жизненное пространство. Существа, попавшие на эти территории, подлежали уничтожению — ведь от них могло произойти высшее существо. А это была прямая угроза для Руа, и прочая, и прочая… Случай — вот что пугало руллов больше всего.

Но выход был найден. Рулл направил луч бластера в образовавшуюся еще вчера щель. Работа продвигалась медленно. Много времени он проводил в защитной камере, пережидая, пока снизится уровень радиации.

Солнце стояло в зените, когда плита наконец поддалась. Весь в пыли, злой и голодный «И прочая, и прочая» вылез наружу. Желание продолжать эксперимент у него пропало окончательно; нужно было спасать свою драгоценную жизнь, нужно было убить человека и съесть его. Или найти уже убитого человека. И все равно съесть. Тогда можно дожить до прихода патруля. И дернул его черт так рисковать!

Он подполз к обрыву, по ступенькам спустился на равнину, но — чтоб оно пропало, это «но»! — внизу никого не было. Никаких следов!

Осторожно, соблюдая все требующиеся для сохранения столь драгоценной жизни предосторожности, рулл пополз к кораблю врага. Защитные мониторы были включены. Правда, неизвестно когда. Может быть, еще утром. Есть вероятность, что человек свалился в пропасть и его тело лежит где-нибудь в сердце горы. Но очень вероятно, что он сидит в корабле и поджидает его, Иэля. У человека в этом случае достаточно времени, чтобы почувствовать себя в безопасности.

Теперь уже рулл ничего не знал о человеке. Преимущество было потеряно. Нужно возвращаться на корабль. Голод терзал час от часу сильнее. Вскоре он терзал его сильнее уже день ото дня.

Джемисон очнулся от боли. Сначала она была всепоглощающей, волнами перекатываясь от головы к ногам и обратно. Постепенно она сконцентрировалась в левой ноге.

Джемисон понял — растянуты связки. Это было не все, но главное, что досаждало ему. Он открыл глаза. Солнце стояло почти в зените. Долго же он тут провалялся.

Сначала он бездумно смотрел на солнце, которое хотело спрятаться за нависающий край облака. Потом следил за самим облаком… Когда на него легла тень скалы, он вспомнил о смертельной опасности; вспомнил, что она не исчезла, и это привело его в сознание. Он лежал ниже края пропасти, на выступе. Как видно, при падении нога запуталась в кустах, и это его спасло. Судьба и на сей раз оказалась к нему благосклонной. Превозмогая боль, Джемисон предпринял штурм горы. Поначалу помогала шершавая почва, потом корни растений. Но когда до края оставалось всего десять футов, дала о себе знать растянутая связка. Четырежды он лез вверх и столько же раз сползал вниз. В конце концов ему удалось ухватиться за корень и выбраться на плато.

Оно расстилалось перед ним пустынное, без каких-либо признаков жизни. На одном его краю виднелась шлюпка. Джемисон направился к ней. Тишину нарушал только звук его шагов. Джемисон не знал, что с руллом, и пока не заживет нога, вряд ли он сможет об этом узнать.

К шлюпке он добрел уже в темноте. На пороге его встретил сварливый голос:

— Когда меня накормят? Когда вернут домой?

Это плоянин задавал свои коронные вопросы. «Накормив» его, Джемисон задумался над пусть не первостепенным, но тем не менее важным вопросом — как объяснить наивному существу суть того, что называется «войной»?

— Не сердись, — сказал он, — Я верну тебя домой.

Этого было достаточно, чтобы плоянин успокоился.

Между тем Джемисон уже думал, как он может использовать плоянина в борьбе с руллами. Пока применения электросоюзнику он не находил. Ну какой вред руллу от того, что противник может контролировать полет его корабля? Какой вред? А какая польза?

 

Глава 23

Джемисон проснулся от ударов. От сильных ударов. Это были удары его сердца. Спать не хотелось. Он подошел к пульту. Эфир молчал. Даже фона и того не было. Да и бесполезно это все, учитывая расстояние. Он уже машинально крутил ручки настройки и незаметно для себя перешел в диапазон рулловских частот. Ничего не изменилось. И тут молчание. Он отрезан от мира. Но разве он один? А что, если провести эксперимент? Мы оба пленники. Пленники случая, пленники среды, пленники друг друга. Но никто не обязан совершать самоубийство.

Идеальная среда, что ни говори. Очень много можно узнать. И мотивы действий руллов, и возможность контакта, и механизмы управления ими. А главное — зачем бессмысленные жертвы?

Мысль об эксперименте утром не исчезла. Она заставляла его думать. Иногда он садился к пульту и осматривал окрестности — бесплодную пустыню, скалы, пропасти. Тюрьма. Он сидит в тюрьме. Он, Трейвор Джемисон, к чьему голосу прислушивается Галактическое содружество! Он сидит в шлюпке-одиночке (плоянин не в счет), и приговор обжалованию не подлежит.

Нет, он не собирается отбывать здесь срок. Он готовит эксперимент!

На третий день нога прошла. И он тут же приступил к работе над экраном. Его он закончил на пятый день. Затем написал сценарий. Утвердил его и ввел в запоминающее устройство. Осуществить задуманное не составляло труда.

Джемисон установил экран ярдах в двухстах от шлюпки, позади деревьев. Рядом он поставил коробку с едой.

Прошел еще день, шестой по счету. Наступила ночь.

 

Глава 24

К экрану рулл прошмыгнул скользящей тенью, сравнение с которой было не так уж далеко от истины. Его оставшиеся чувствительные рецепторы улавливали сразу два запаха: пахло едой и пахло ловушкой. Запах еды был сильнее.

Шесть дней провел рулл без еды. Ее отсутствие отбросило его на несколько уровней назад. Он уже почти не разбирал запаха цветов, утратил еще некоторые способности. Нервная система его напоминала разряженный аккумулятор, от которого постоянно отключали приборы. Он понимал, что, если он еще немного промедлит, вряд ли он сможет их когда- нибудь подключить. А если и подключит, то сомнительно, чтобы они заработали в прежнем режиме. Он и так превратился в вышеупомянутую тень. Осталось совсем немного, и он, Верховный Аймм Иэль, произведет последние расчеты с жизнью…

Он пристально смотрел на экран. Экран был единственной светлой точкой на фоне беззвездной ночи Лаэрта-3. На экране мелькали картины событий с момента, когда шлюпка Джемисона покинула эсминец. Было видно, как эсминец ушел к базе, как шлюпка приземлилась на горе, как развернулся бой… Ситуация выглядела безнадежной, но экран подсказывал путь: рулл подошел к ящику, открыл его и поел.

Вождь Вождей, правда изрядно потрепанный, — и прочая, и прочая — понимал, что это могло быть ловушкой, и даже смертельной, но другого выхода не видел. Это был единственный шанс. Он не знал, сколько будут ждать патрули, до каких пор командиры не посмеют нарушить его приказ. А они его нарушат так или иначе. Во всяком случае, когда к планете подойдут корабли землян. Тогда это уже не будет нарушением. Знал он одно — соблюдение законов могло выйти ему боком…

И рулл нажал на рычаг. Он не хотел «сыграть в ящик», он хотел его открыть.

Джемисон проснулся от рева сирены. Снаружи было темно, до рассвета оставалось часа три. Вой сирены означал, что ящик открыли. Продолжался он минут двадцать, потом оборвался. Все произошло именно так, как он задумал, и не ошибся. Ошибку он допустил только в расчете, за какое время рулл сможет поглотить три фунта еды.

Уун Руа поддавался гипнозу точно так же, как пленные руллы в лабораториях землян — минут на двадцать. Но по пробуждении пленные убивали себя, поэтому не было прямых доказательств, что руллы подвержены гипнозу. Теперь эти доказательства получены.

Джемисон снова лег на койку. Он улыбался. Он был слишком взволнован, чтобы уснуть. Спать, когда произошло величайшее событие в истории войны с руллами? Нет, это дело надо отметить! И Джемисон выпил за удачу!

Нельзя сказать, что воюющие расы не знали слабых и сильных сторон друг друга. Конечно знали. Но каждая применяла эти знания по-разному. Руллы — для истребления всех прочих, люди — для установления с этими прочими дружеских контактов. Но и те и другие были одинаково жестоки друг с другом. Они были настолько беспощадны, что посторонний наблюдатель вряд ли бы увидел разницу между ними. Но вот цели людей и руллов рознились, как свет и тьма. А цель, как известно, оправдывает средства.

Джемисон вернулся в постель и, уже лежа, обдумал некоторые детали. Именно сейчас ничего нельзя было сбрасывать со счетов. Нельзя было недооценивать рулла и допустить хоть малейшую неточность. После этого Джемисон заснул сном человека, который принял решение.

Утром, надев костюм с подогревом, он нырнул в зябкий туман. Дующий с востока ледяной ветер он позволил себе не заметить. Слишком многое решалось в эти минуты.

Монитор и бластер, прихваченные с корабля, вселяли некоторую уверенность, но вел он себя очень осторожно. Экран, стоявший на возвышении, был хорошо виден со всех сторон. Еще раз проверив автомат спуска, Джемисон заменил ящик с едой. На старом ящике что-то блеснуло.

Это было очень странно. Джемисон присмотрелся к полированной поверхности. Металл был покрыт лаком. Он соскоблил для анализа немного субстанции и отправился в обратный путь.

«Что же это такое? Я уже где-то видел подобное вещество». Так и стоял он у люка в раздумье, пока не увидел рулла…

Насытившись, рулл вспомнил все. Аккумулятор получил подпитку и включил приборы. Рулл снова помнил цель!

Он скользил по краю пропасти, иногда поглядывая вниз. До дна было очень далеко. С корабля пропасть не казалась столь глубокой. Рулл спешил к своему боту. Вчера он почувствовал антигравитационные волны, пульсирующие в одной из плит. Сегодня, когда съеденная пища оживила притупившиеся от голода рецепторы, он должен был найти эту плиту.

Она была крепко приварена к корпусу, и с ней пришлось повозиться. Только через несколько часов она со скрежетом отвалилась.

Сама по себе плита не представляла никакой опасности. Ее мощности не хватило бы даже на то, чтобы подняться достаточно высоко над землей. Но на одну попытку должно было хватить. Этого вполне достаточно для успеха.

Прежние мысли отступили, теперь он жаждал смерти двуногого. Рулл отнес плиту в заросли и притаился там. Уверенность в победе подогревала мысль об оставленном на ящике лаке.

Убить было необходимо. Под угрозой была не только его жизнь, но и существование всей его расы. Человек не зря кормил его. Это было частью непонятного для него эксперимента. Да, единственный выход — убить. И рулл ждал.

Джемисон сам был виноват в том, что произошло. Он ведь уже видел в службе безопасности аналогичные вещества парализующего действия. И вот результат — лак как бы сковал его…

Тут и появился рулл. Как ведьма на метле, он вылетел на своей плите из рощи. Джемисон был поражен — бот рулла не имел никаких источников энергии! Тем более антигравитационной! Ошибка. Его ошибка. Вот она, ошибка, и вот он, рулл!

Движение плиты зависело от движения планеты. Он летел со скоростью восемьсот миль в час — то есть с той же, с какой планета вращалась вокруг своей оси. Этого достаточно, чтобы понять — рулл несся к нему на всех парах.

Джемисон вскинул бластер…

И тут сказалось действие лака.

«Не стреляй!» — приказал ему внутренний голос.

И он был парализован этой командой. Сопротивляясь, он медленно, очень медленно сдвинул ствол бластера в сторону приближающегося рулла. Тот был уже рядом — их разделяло десять футов. Джемисона спасло то, что рулл не принял во внимание давления воздуха под плитой — все-таки сказалась голодовка! Пролетая над Джемисоном, плита накренилась, как падающий лист, и он выстрелил в нее, расплавив днище. Руллу ничего не оставалось, как врезаться в кустарник футах в двадцати от Джемисона. Теперь можно было не спешить.

Когда он подошел к зарослям, рулл уже скрылся в роще.

Джемисон не преследовал его. Зачем? Вместо него рулла будет преследовать голод. Он выволок плиту из кустов и осмотрел. Он не понимал, как рулл без каких-либо приборов сумел привести ее в действие. И почему он, совершив такое, не спустился вниз, в лес? Ведь там есть пища и нет людей. Ответ Джемисон получил, когда прикинул в руках вес плиты. Энергии едва хватило на сто футов полета, а до леса оставалась миля, если не больше.

Джемисон сбросил плиту в ближайшую пропасть и возвратился к шлюпке.

Там он начал исследовать лак. Тот не был реактивен или радиоактивен, но обладал способностью превращать свет в электромагнитные волны, частота которых совпадала с частотами человеческого мозга. Попадая в резонанс, они вызывали к жизни заложенные в вещество лака программы. Что там записано на этот раз? Он перевел образы в символы. Казалось, они порождены горячечным бредом. Джемисон ввел в компьютер необходимую дискету — «Символическая интерпретация подсознательных образов». Нашел раздел «Запрещенные символы». С его помощью состав поддался расшифровке.

«Не убивай!»

— Чтоб я пропал! — выругался Джемисон. — Надо же было так попасться!

Он не мог понять, почему же он не подчинился. Ведь он действительно не хотел убивать. И рулл хорошо это знал. Символы подавляли волю даже при смертельной опасности. Странное дело…

Хотелось надеяться, что это последняя ловушка.

Больше на риск он не имел права. Это было не его личное дело. Эксперимент следовало отложить до прибытия «Ориона».

Иначе рулл его угробит — его же собственными руками.

 

Глава 25

В ночь перед тем, как, по расчетам, должен был возвратиться «Орион», Джемисон не поставил у экрана коробку с едой. И уже с утра предпринял попытку выйти на связь с крейсером.

Эфир молчал. Когда Джемисону окончательно надоело это бессмысленное занятие, он вышел наружу. Хотелось подготовится к эксперименту. Уже к полудню он не выдержал и приступил к опыту сам: нажал на кнопку излучателя волн, воздействию которых рулл подвергался уже четыре ночи. Потом Джемисон вернулся в шлюпку и вновь начал прослушивать эфир. От этой работы и отвлек его рулл, выскользнувший из зарослей.

Взревела сирена, и вместе с ней включились динамики всеволновой связи.

— «Орион» на связи. Трейвор Джемисон, мы слышали вас. Ответить не имели возможности. В районе планеты курсирует полный флот звездолетов руллов. Через пять минут мы попробуем вытащить вас отсюда. Прекратите все работы и приготовьтесь!

Джемисон не раздумывая выскочил из шлюпки и бросился в сторону кустарника. Краем глаза он заметил две приближавшиеся точки. Они увеличивались на глазах и выросли в огромные линкоры, которые пронеслись над ним. Ураганный ветер повалил Джемисона на землю, и он успел лишь схватиться за ветви кустов. Линкоры сделали крутой разворот и вновь понеслись на него. Джемисон приготовился к смерти. Но удар обрушился не на него. Он предназначался шлюпке, которая взлетела в воздух и свалилась в пропасть. Ударная волна прижала Джемисона к земле, едва не порвав барабанные перепонки.

К двум предыдущим добавился третий корабль. Джемисон не успел определить его принадлежность — он быстро исчез. На болтавшихся на боку телефонах малой связи вдруг зажегся индикатор, и Джемисон поспешил надеть их на уши. То, что он услышал сквозь шум и треск, не утешало.

— Мы бессильны. Держитесь. Четыре наших линкора в составе эскадры дерутся с врагами. Попытаемся заманить их в район звезды Бианко. Там наш флот. Тогда…

Вспышка далеко в небе прервала сообщение, так и не позволив Джемисону узнать, что будет «тогда». Только через минуту он услышал достигший его ушей взрыв. Наступила тишина.

Джемисон мог надеяться только на себя. Нужно было спасаться, нужно было искать выход. Все как всегда. Мозг привычно заработал на полную мощность.

Шлюпки не было. Он стоял один на краю пропасти. В прямом и переносном смысле. Немного успокаивало то, что руллы преследовали не его. Они просто производили разведку и заодно уничтожили шлюпку. Стоило ли возиться с какой- то букашкой?

Пока они не вернулись, нужно сделать все, чтобы выжить и выполнить задачу.

Шатаясь и падая, он побрел через кусты. За ними был рулл. Он проходил курс обучения, подготовленный доктором Джемисоном. Доктор отбросил ненужную информацию, времени и так было в обрез. Он то замедлял, то ускорял темп, и вместе с изменением темпа рулл то отскакивал, то подползал к экрану.

Собственно, идея была гениально проста. Еще в двадцатом веке русский ученый Павлов создал теорию рефлексов. В его опытах собака по звонку получала пищу. И каждый раз ее пищеварительная система выделяла желудочный сок, который в результате стал выделяться и тогда, когда пищи не было — достаточно было прозвенеть звонку. В то время это не дало ощутимых результатов, люди так и не поняли, где, собственно, зарыта собака. Но сейчас теория явилась фундаментом для обучения существа другой, чужой цивилизации. Красиво, но очень верно сказано! Тем более если учесть, что обучаемым был рулл. Придет успех или нет? От этого вопроса зависела судьба человеческой расы. Но как мало было времени!

Промедление смерти подобно… Поэтому вперед!

Рулл тоже двигался, причем не только вперед, но и назад, под диктовку ритма. Он не мог обратиться в бегство, как и собака Павлова не могла не выделить желудочный сок. Джемисон диктовал руллу задачу, которую предстояло решать им обоим.

Трехмерное изображение рулла сменилось изображением человека. Но Джемисон уже добился того, что рулл потерял всю агрессивность. Он даже не мог убить себя.

Итак, оставалось выполнить задачу… Хватит ли времени? Другой такой возможности у него не будет никогда! Значит, и выбора нет.

И он успел. Он достиг цели.

Минут десять он пытался связаться по каналам малой связи и передать сообщение. Тщетно. Рядом, очевидно, не было кораблей землян. Что ж, он сделал все, что было в его силах.

Джемисон и следующий за ним рулл подбежали к обрыву.

Джемисон глянул вниз и содрогнулся. Но… Флот руллов бороздит окрестности планеты.

«Быстрее!» — мысленно приказал он, и не только руллу.

Он опустил рулла на первый уступ, обвязался веревкой, вбил крюк в край обрыва — вся снасть была еще в полдень припрятана у экрана, — и рулл спустил его к себе. Потом Джемисон спустил рулла еще ниже, потом… От многократных повторений Джемисон устал.

Начало темнеть. Он уже не надеялся закончить спуск до наступления ночи. Но рулл все пристальней смотрел на него, а гипноз не мог длиться вечно.

Джемисон решил сделать привал и рухнул на землю. Небо над ним было чистым и безоблачным. Кто бы предположил, что там, в глубине, развернулась крупнейшая битва за последние десять лет. Пять земных кораблей, нужно отдать им должное, сделали все, чтобы ни один рулловский корабль не спустился на Лаэрт-3. Впрочем, этого нельзя было сказать определенно…

По подсчетам Джемисона, они проделали две трети пути. Рулл смотрел вниз, в долину. Джемисон заглянул туда же. Внизу был лес, лес без конца и края. Лишь в одном месте его пересекала река.

И снова спуск. К вечеру они уже были футах в ста от цели. Можно попробовать преодолеть это расстояние разом, но стоило позаботиться о том, как бы самому не пострадать. Повелительно махнув руллу рукой вниз, Джемисон встал в стороне и взял в правую руку бластер. Рулл спустился и бросился к ближайшим деревьям. Немного подождав, Джемисон спустился сам, сильно поранив при этом руку о веревку. Пальцы тут же посерели и даже в полутьме имели очень нездоровый вид. Он побледнел. Это было делом рук рулла!

Острая боль пронзила все тело. Задыхаясь, он поднял бластер, чтобы застрелиться. Но не успел — рука замерла на полпути. Джемисон рухнул на землю и потерял сознание.

Иэль и прочая скользнул к Джемисону и прежде всего схватил бластер. Он верил в отравленный канат и поджидал за деревьями, пока яд возымеет действие. И вот он выиграл, все-таки выиграл! Рулл нашел ключ от шлюпки, и вслед за этим мощный сигнал повторил полученный приказ всему флоту руллов.

Джемисон лежал на странном столе внутри не менее странной комнаты. На уровне пола виднелись отверстия, из которых произрастало что-то очень непонятное и непривычное для человеческого глаза. Двери были тоже предназначены не для того, чтобы ими пользовался человек. Итак, он внутри рулловского звездолета. Куда он направляется, он не знал, но не на Землю же!

Он не был привязан к столу, но и двигаться тоже не мог. Очевидно, в потолок был вмонтирован источник гравитационных волн, который и прижимал его к поверхности.

Джемисон в очередной раз приготовился к смерти. Понимая, какие пытки его ожидают, он решил расстаться с жизнью сам. Он знал, что если глубоко вжиться в образ, то без особого труда можно покончить с собой, остановив сердце.

Как раз этим он и занимался, когда над его ухом раздался знакомый голос:

— Ну когда же наконец меня вернут домой?

Проблема питания, очевидно, была решена, потому что второго вопроса Джемисон не услышал.

Зато, к своему удовольствию, он услышал, что почти нематериальный плоянин без особых усилий уцелел и при обстреле, и при падении шлюпки. И вознестись на рулловский корабль тоже не составило для него большого труда. Когда Джемисон немного пришел в себя после этого известия, он спросил:

— Ты можешь кое-что сделать для меня?

Ответ был положительным.

— Проникни в этот ящик и замкни энергию на себя.

— Готово.

За источник гравитационных волн можно было не волноваться. Джемисон сел.

— Ты ознакомился со звездолетом? — больше для проформы спросил он.

— Да.

— Иди туда и опять замкни все на себя. После чего возвращайся.

— Ты очень добр ко мне, — ответил плоянин в предвкушении пиршества.

Джемисон устроился на пластиковом квадрате. Сделал он это вовремя. Сто тысяч вольт пронзили корабль.

— Готово, — услышал он голос плоянина.

— Сколько руллов не попало на электрический стул?

— Около ста.

Джемисон объяснил плоянину схему рубки связи и попросил:

— Замыкай ток каждый раз, как только кто-нибудь вздумает к ней приблизиться. И сообщай об этом мне. Только не замыкай ток без моего разрешения, — добавил он.

Сытый плоянин согласился.

Джемисон получил большое преимущество перед оставшимися в живых руллами — он мог передвигаться по кораблю, зная, когда нельзя прикасаться к металлу. Он пробрался в цейхгауз и усердно поработал там резаком. Когда он уже уходил, к нему присоединился плоянин.

— Нужно уходить. Сюда идут руллы.

Не задерживаясь, они прошли к ближайшей шлюпке и через пять минут оказались в космосе. Главные орудия крейсера были выведены из строя, поэтому расставание произошло без торжественного салюта.

На борту своего крейсера он очутился через пять дней.

Вождя Вождей не было на звездолете, который переносил Джемисона. Это должно было его радовать — он уцелел. После доклада о происшедшем Стоящие Внизу ожидали наказания всех подряд, снизу доверху. Но Верховный Руа — и прочая, и прочая — только сказал:

— Да. Это очень сильный враг. Он слишком опасен.

Из его царственной головы не выветрилась неделя позора на Лаэрте-3.

Да, не очень удачно закончилось первое посещение линии фронта. И сравнение с собакой — если бы он знал о первооснове проведенного над ним опыта — его вряд ли обрадовало бы.

Все руллы с трепетом и ужасом ждали вестей с передовой.

А Верховный тем временем продолжал:

— Мы думаем, что мы ошиблись. Врагам удалось скрыть многие свои качества и особенности. Война слишком затянулась. Центральный совет пересмотрит свой стратегический план. Нужно постепенно свернуть здесь военные действия и обратить взоры на другие галактики.

И в то же самое время на другом конце галактики Трейвор Джемисон — без всякого прочего — рапортовал Галактическому совету и Конфедерации.

— Очевидно, это был видный деятель руллов. Я добился успеха при помощи гипноза, вовремя вспомнив о собаках. Мне удалось внушить ему, что они должны прекратить войну, потому что мы сильнее, чем они предполагали.

Рапорт Совету понравился и был одобрен. Что же касается собак, их Совет решил оставить на совести Джемисона.

Действительно, при чем тут собаки? Когда одержана решающая победа…

Прежде чем война окончилась, прошли годы. Но и спустя годы нельзя было забыть всеобщего восторга от установления контакта с новыми союзниками — плоянами, оказавшими людям бесценную помощь. Их неординарность привела к еще большему расширению связей между расами.

Не забыли и Джемисона. Указом Конфедерации за выдающиеся заслуги он получил вполне заслуженное им звание. К скромному титулу «доктор» он мог теперь добавить тоже очень скромное «посол человечества».

На Земле Кэрсона он появился уже с неограниченными полномочиями. Правда, впоследствии там, да и на Земле, легенды изменили его титул, и Джемисон превратился в «посла человечества у руллов».

Но разве в этом дело? Главное — мы победили!