По пути в Тигенор-Колледж, когда он шел на послеобеденные занятия, Питер Кэкстон остановился у углового магазина и купил пачку сигарет. Как раз напротив входной двери висело большое, в полный рост, зеркало. Войдя в магазин, он ненадолго остановился, чтобы осмотреть себя.

То, что он увидел, ему понравилось. Высок, хорошо одет, лицо чистое, но не слишком юное, лучистые серые глаза. Ухоженный вид подчеркивала и аккуратная серая шляпа. Довольный, он пошел дальше. У Кэкстона не было иллюзий о жизни. Жизнь такова, какой ты ее делаешь. А насколько он мог предвидеть, если он все сделает правильно, он должен стать директором Тигенор-Колледж через два года. Границы времени обойти нельзя. До этого времени старый Варняк не уйдет в отставку, а Кэкстон не видел способа, которым можно было бы ускорить этот процесс.

Тигенор не был супер школой, не было там и баснословных денег, которые некоторые соседние общины давали на образование.

Комната для курения была общей — для мужчин и для женщин. Кэкстон уселся в одно из кресел и быстро затянулся. Он докурил почти до половины, когда зашла мисс Грегг.

Она тепло улыбнулась.

— Привет, Питер, — сказала она. Она многозначительно метнула взгляд в сторону закрытых дверей гардеробных, а затем вновь посмотрела на него.

Кэкстон сказал:

— В мужской никого.

Она открыла дверь в женскую, заглянула внутрь, затем скользящим движением приблизилась к нему и поцеловала его в губы.

— Осторожно, — сказал Кэкстон.

— Сегодня вечером, — сказала она тихо, — в конце парка…

Кэкстон не мог сдержать легкого раздражения.

— Я постараюсь, — сказал он, — но моя жена… Она нежно шепнула:

— Я буду ждать тебя.

Дверь за ней мягко закрылась. Кэкстон сидел хмурый и встревоженный. Сначала это было приятно — завоевание сердца мисс Грегг. Но после шести месяцев чересчур частых свиданий все это становилось немного утомительным. Она уже дошла до того, что предвкушала, как он каким-то образом заполучит развод, и это каким-то образом не повредит его карьере, и что каким-то образом все образуется. Кэкстон не разделял ни ее страстного желания такой развязки, ни ее смутной убежденности, что не будет никаких последствий.

Мисс Грегг была, как он слишком поздно уяснил, чувствительной дурой. Уже месяц, как он понял, что должен порвать с ней, но пока ему в голову пришел только один способ: ее нужно осторожно убрать из школы. Как? Ответ на это тоже нашелся легко. Пустить слушок про нее и Доррита. Таким образом он мог убить двух зайцев. Доррит был его единственным серьезным соперником на пост директора и, что было самое страшное, он очень хорошо ладил со старым Варняком.

Это будет не очень трудно. Все кроме мисс Грегг знали, что Дорриту она безумно нравилась, а Доррит, кажется, не подозревал, что тайна его была известна. Эта ситуация забавляла Кэкстона. Он, женатый человек, увел девушку мечты Доррита. А почему бы не увести из-под его носа, так сказать, заодно и директорство? Надо будет подумать немного над ходами и двигаться с чрезвычайной осторожностью.

Кэкстон задумчиво вмял сигарету в пепельницу, а затем направился в аудиторию. На первом занятии должна быть демонстрация фильма. В самом начале ему было довольно интересно, но было много и неважных фильмов.

Кроме того, эти остолопы так ничему и не учились. Однажды он спросил нескольких из самых успевающих учеников, что они узнали из фильма — результат был плачевный. Защитники данного метода, тем не менее, утверждали, что эффект был несомненно. Детишки предпочитали это всем другим методам обучения и на прошлой неделе школьный совет постановил, что необходимо показывать каждый фильм и десятому, а не только одиннадцатому классу.

Это означало, что один раз утром и один раз после обеда ему приходилось управляться с роем подростков в темноте аудитории. Во всяком случае, это был последний фильм на сегодня. Фильм шел уже минуту, когда Кэкстон по-настоящему посмотрел на экран. Какое-то мгновение он бессмысленно смотрел, затем выключил проектор, включил свет и спустился из операторской.

— Кто выкинул эту глупую шутку? — сердито спросил он.

Никто не отвечал. Девочки были немного напуганы, мальчики напряжены, за исключением нескольких — учительских любимчиков, которые побледнели.

— Кто-то, — кричал Кэкстон, — во время обеда поменял мне фильм.

Тут он замолчал. Его собственные слова покоробили его. Когда он вылетел из кабины, он даже не помедлил, чтобы оценить смысл происходящего. Сейчас он неожиданно понял. Впервые за свои четыре года в Тигенор он стал жертвой ученической проделки, но повел себя неправильно. С минуту подумав, он мысленно собрался, и положение было спасено.

Кэкстон тяжело сглотнул. Бледная улыбка осветила его напряженное лицо. Он холодно посмотрел вокруг.

— Ну что же, — сказал он, — если вы хотите этого, вы это получите.

На второй день улыбка его была мрачней, и это уже становилось вопросом дисциплины.

— Если это повторится еще раз, мне придется доложить старому Варн… — он остановился. Он хотел сказать «старому Варняку». Вместо этого он закончил как положено, — доложить мистеру Варни.

В офис директора на следующий день вошел потрясенный и озадаченный Кэкстон.

— Но где они берут фильмы для подмены? — беспомощно спросил старик. — В конце концов, они стоят денег.

Этот вопрос не был последним его словом. В четверг, когда фильм опять подменили, он, исполненный сознанием долга, зашел в оба класса и подчеркнул непорядочность их действий. Он также указал на то, что раз за утерянные фильмы придется платить, дело начинает принимать определенный преступный оборот.

Следующий день был пятница, и было очевидно, что учащиеся обговорили эти вопросы, потому что президент каждого из двух классов сделал сообщение, отвергающие подозрение преподавателей.

— Как вы знаете, — заявил один, — учащиеся обычно знают, что у них происходит. Но весь наш класс не знает, кто это. Кто бы ни подменивал фильмы, он действует в одиночку, и мы осуждаем его и отказываем ему в поддержке или сочувствии, которое мы обычно могли бы оказать такому учащемуся.

Эти слова должны были успокоить нервы Кэкстона. Но они имели обратный эффект. Его первоначальное убеждение, что его разыгрывали учащиеся, уже частично уступило место более дикой мысли, и эти выступления просто подбодрили его новое чувство. В этот же день, во время большой перемены, он непредусмотрительно сделал ошибку, высказав свое подозрение директору.

— Если не виноваты учащиеся, тогда должен быть виноват один из учителей. А единственный, кого я знаю, кто ненавидит меня — это Доррит, — и мрачно добавил, — на вашем месте я также расследовал бы отношения между мисс Грегг и Дорритом.

Варни проявил удивительную инициативность. Дело было в том, что старик легко уставал и уже был вымотан всем этим делом. Он вызвал мисс Грегг и Доррита, и, к испугу Кэкстона, повторил обвинения. Мисс Грегг метнула изумленный взгляд на ошеломленного Кэкстона, а затем неподвижно просидела до конца совещания. Доррит был некоторое время был взбешен, затем рассмеялся.

— Эта неделя открыла глаза большинству из нас, — сказал он. — Мы увидели, как Кэкстон сник от убеждения, что коллектив учащихся не любит его. Я всегда считал его законченным неврастеником, а теперь он за пять дней показал, что он даже хуже того, что я представлял. Как и все настоящие неврастеники, он не смог провести даже элементарного расследования перед тем, как предъявлять свои обвинения. Например, первое. Я могу это опровергнуть, так как по крайней мере два дня я не мог быть рядом с операторской.

Он продолжал. Во вторник и среду он лежал больной у себя дома.

— Что касается второго, и самого непростительного обвинения, я только желал бы, чтобы это было правдой, хотя и не в том смысле, какой вкладывает сюда Кэкстон. Я вообще застенчив, когда дело касается женщин, но при данных обстоятельствах я могу сказать, что я давний поклонник мисс Грегг.

Здесь молодая женщина проявила первые неясные признаки интереса. Она искоса взглянула на Доррита, словно видела его в новом свете. Взгляд длился всего лишь мгновение, затем она вернулась к своему напряженному созерцанию стены прямо перед собой. Доррит продолжал:

— Трудно, конечно, опровергать такое обвинение, какое выдвинул мистер Кэкстон, но…

Старый Варняк перебил его:

— Совершенно необязательно продолжать дальше. Я и на минуту не поверил ни в одно слово, и не могу понять, какую цель мог иметь мистер Кэкстон, вводя столь необдуманное обвинение в это злополучное дело с потерянными фильмами. Если ситуация с фильмами не улучшится, я доложу школьному совету на следующей неделе, и мы проведем расследование. Все. Всего доброго, джентльмены. Всего доброго, мисс Грегг.

Кэкстон провел беспорядочный день. Он был совершенно уверен, что директор получил удовлетворение из этой ситуации, но ничего нельзя было сделать, только проклинать себя за предоставленную старику возможность избавиться от нежелательного наследника на свою собственную должность. Самое большое замешательство, однако, не имело ничего общего с Варни. У него было ощущение, что за его спиной что-то происходит. Ощущение оказалось верным.

В понедельник утром все женщины-учителя выказали ему свое пренебрежение, а большинство мужчин были подчеркнуто недружелюбны. Один из них подошел и тихо спросил:

— Как случилось, что вы выдвинули такое обвинение против Грегг и Доррита?

— Я был вне себя от волнения, — жалко сказал Кэкстон. — Я был не в своем уме.

— Конечно, — сказал он, — Грегг рассказала всем женщинам.

«Презренная женщина», — мрачно подумал Кэкстон. Вслух же закончил:

— Я постараюсь сделать, что смогу, но…

— Слишком поздно. В обед женщины всем коллективом вошли в кабинет директора и объявили, что отказываются работать в одной школе с учителем, способным на такую ложь в отношении одной из них.

Кэкстон, уже допускавший мелькнувшую мысль о возможности отставки, сейчас стоял перед необходимостью принятия решения. Он написал заявление на перемене, увольнение должно произойти в конце месяца, на следующий уик-энд.

Его поступок внес ясность. Учителя-мужчины стали дружелюбнее, и его собственные мысли медленно и болезненно пришли в порядок. Ко вторнику он думал яростно, но с ясностью: «Эти фильмы! Если бы не эта неразбериха, я бы не потерял голову. Если бы я смог найти, кто это сделал…»

Ему казалось, что полученное в результате удовлетворение почти компенсирует потерю работы. На обед он домой не пошел. Он только сделал вид, что уходит. Быстро вернувшись через задний ход, он поспешил в операторскую и укрылся за экраном.

Он прождал весь перерыв. Ничего не произошло. Никто не пытался открыть замок аудитории. Никто даже не подходил к двери операторской.

А после обеда, когда он включил проектор, фильм был другой.

Утром это был обыкновенный фильм, про ежедневную работу на ферме. После обеда фильм был про сгущение или разбавление человеческой крови, что дает возможность людям быстро приспособиться к изменениям температуры.

Впервые Кэкстон внимательно просмотрел один из этих странных фильмов о новинках, несколько штук он заказал около двух недель назад. Изучил, то есть — разумом и глазами, и изумился. «Кто делает эти картины? — думал он. — Почему они так удивительно полны идей, которые…»

Он вернулся в операторскую после занятий, чтобы посмотреть еще раз. И был потрясен случившимся. Это был другой фильм. Не тот, что был утром. Не тот, что был после обеда. Это был третий фильм, про Солнце. Дрожащими руками Кэкстон перемотал пленку и поставил еще раз. Испарина выступила на лице когда совершенно новый, четвертый фильм, развернулся на экране. Появилось дикое желание броситься вниз, в офис и позвонить Варни. Истерика закончилась сознанием полной безысходности. Директор дал понять, что вопрос с фильмами, возможно, уладится в тот момент, когда Кэкстон уйдет. Утомительная ноша ответственности заставила его цепляться за это убеждение.

— Завтра, — скажет он, — Я просмотрю его завтра.

Дело не могло ждать до завтра, так показалось Кэкстону. Впервые он вспомнил телефонный звонок, более двух месяцев назад, от мистера Арлея из фильмотеки «Арлей». Воспоминание остудило его. Второй порыв в течение нескольких минут — на этот раз позвонить Арлею — угас перед воспоминанием, что он сказал ему. Он был, как он помнит, довольно высокомерен. Лучше позвонить Арлею позже.

Он сел и нервно закурил сигарету. «А может быть все дело в этом самом замечательном приборе двадцатого века? Но если это так, то необходимо заполучить его и сохранить для себя».

Поскольку еще в раннем возрасте он впервые отметил, что если мать не замечала, как он сделал что-то, то она и не жаловалась на это, Питер решил проблему с проектором очень просто.

Он спустился в подвал школы и достал кусок мешковины. Затем снял проектор, надежно его завернул, и отнес в свою машину. Вернувшись, он собрал все фильмы, которые, как он знал, были прокручены на этом проекторе, и тоже унес их в бумажном пакете.

Пусть они обсуждают, что произошло. Исчезновение проектора будет казаться чем-то вроде последней загадки в конце всей неразберихи.

И, конечно, он будет отрицать, что знает хоть какой-то намек на разгадку.

Для особой осторожности он проехал весь путь в город на машине и поставил ее на стоянку, используя вымышленное имя.

Было около семи часов, когда он приехал домой и, естественно, Люси была сердита. Но Кэкстон уже проанализировал, что вся эта школьная история скоро выйдет наружу, так что он уже готовился к отравляющей обстановке, которая, как он не без содрогания представлял, сложится в результате. Однако, он также ожидал, что последующий кошмар даст ему возможность развестись с женщиной, которая состарилась быстрее, чем он.

Невероятно, но его жена подала прошение на развод. Кэкстону это казалось невероятным, потому что он ожидал, что она будет держаться за него, и что ему придется с трудом выходить из этого брака.

Он был свободен и мог вести свой фантастический поиск.

Первым делом Кэкстон хотел найти корпорацию Квик-Фото, чьей фирме он сам заказывал проектор для школы несколько месяцев назад. У этого, бывшего в употреблении аппарата, практично купленного им по низкой цене, — один из многих поступков, который должен был показать, каким он будет экономным директором, — несомненно, была своя история.

Это должен быть верный след.