Три часа бесконечных разговоров.

Семп как единственный силки среди присутствовавших на заседании занимал место у торца длинного стола. Он считал эту дискуссию нудной и скучной.

Ему давно уже казалось, что самым разумным решением было бы отправить на этот планетоид его или какого-нибудь другого силки. Тот собрал бы факты, принял меры, способные решить вопрос строго логически, но тем не менее гуманно, а потом вернулся бы и обо всем доложил Властям.

Если по каким-то причинам так называемая «нация или народ силки» не прислушается к голосу разума, тогда стоило бы заново обсудить этот вопрос.

Ожидая, когда три дюжины участников совещания соблаговолят договориться между собой, он не преминул отметить тот иерархический порядок, в котором сидели присутствовавшие.

Посредники, куда входил и Бэкстер, занимали место в конце длинного стола. Далее по обе его стороны размещались обычные люди. После них следовал он, а замыкали протокольный порядок три помощника меньшего ранга и официальный секретарь триумвирата, составлявшего Власти силки.

Такой порядок размещения был не нов для него. Он обсуждал этот вопрос с другими силки, и те говорили ему по этому поводу, что налицо распределение ролей, обратно пропорциональное реальной силе — уникальный случай в истории.

Самые могучие по своим возможностям существа в Солнечной системе, силки всегда занимали посты второстепенного значения.

Он вышел из задумчивости, заметив, что в зале воцарилась тишина. Он увидел, что Чарли Бэкстер, стройный человек с серыми глазами и напряженным выражением на лице, обогнул стол и остановился перед ним.

— Ну вот, Нэт! — сказал он. — Вот так мы видим общую картину случившегося. — Казалось, он испытывал смущение.

С быстротой молнии Семп прогнал автоматически фиксировавшийся в памяти весь ход совещания и констатировал, что в конце концов они пришли к предугаданному им решению.

Он отметил также, что они рассматривали его как чреватое серьезными последствиями. Действительно, предстояло выполнить очень сложное задание. Дело могло кончиться гибелью. Поэтому они воздержатся от критики в случае отказа с его стороны.

— Мне стыдно просить вас об этом, — продолжал Бэкстер. — Но мы находимся почти в состоянии войны.

Семп прекрасно отдавал себе отчет в том, что участники совещания держались не очень уверенно. На Земле войны не было уже сто пятьдесят лет. И теперь никто не мог претендовать на то, чтобы выступать экспертом в этих вопросах.

Он поднялся, испытывая груз озабоченности этих людей, давивший сейчас на него. По очереди оглядел повернутые к нему лица и сказал:

— Успокойтесь, господа. Конечно, я выполню то, что вы от меня ожидаете.

Все, казалось, вздохнули с облегчением. Очень быстро дискуссия перешла на обсуждение деталей: говорилось о трудностях локализации метеора, особенно с учетом столь длительного периода его обращения на орбите.

Было хорошо известно, что существовало примерно полторы тысячи крупных метеоров и планетоидов, а сверх того ещё десятки тысяч небесных тел меньших размеров. У всех у них орбиты отличались тем, что, подчиняясь в целом общим законам небесной механики, зачастую выкидывали всякого рода эксцентричности. Некоторые из этих странников, например кометы, периодически подходили довольно близко к Солнцу, чтобы удалиться затем в просторы Вселенной и возвратиться через пятьдесят или сто лет и начать снова раскручивать свою карусель. Скалистых обломков промежуточных размеров было так много, что им даже не присваивали названий, а их траектории вычислялись только тогда, когда в этом возникала особая необходимость. В сущности какой-либо нужды вести наблюдения за этими небесными телами по-настоящему не было.

Семп неоднократно подлетал к этим метеорам-одиночкам, а при случае и высаживался на них. Воспоминания об этих посещениях были одними из самых мрачных, которые он вынес из своих многочисленных вылазок в космос. Абсолютная темень, безжизненная пустота этих бесплодных скал, сенсорный голод. Странно, но чем больше по размерам были эти небесные тела, тем более тягостное впечатление они оставляли.

Как-то раз он обнаружил, что мог испытывать нечто вроде интеллектуального родства с одной из скал диаметром порядка трехсот метров. Тогда он имел дело с одним аморфным телом, которое в конце концов ушло на гиперболическую орбиту. Когда он подсчитал, что оно обречено навечно покинуть Солнечную систему, то, к собственному удивлению, начал образно представлять себе, как долго}rn небесное тело бороздило космос, какие невообразимые дали оно покрыло за это время, как через некоторое время оно снова затеряется в безмерной бездне Вселенной и будет миллионы лет одиноко мчаться сквозь звезды.

Представитель Правительства — некий Джон Мэтьюз — прервал ход его мыслей.

Семп взглянул на него, наклонив голову.

— Если верить поступившим сообщениям, несколько сотен земных силки уже согласны подчиниться этим космическим сородичам. Вы же, как я полагаю, не считаете, что планетоид является вашей родиной. Почему?

Семп улыбнулся:

— Для начала я не позволил бы выдавать мне черное за белое, как это сделали они.

Немного поколебавшись, он продолжал серьезным тоном:

— Помимо чувства лояльности по отношению к Земле, у меня есть к тому и другие веские причины. Я не считаю, что живым формам жизни пойдет на пользу жесткая привязанность только к своему виду: я-де лев, а ты — медведь, и на этом кончим. Разумная жизнь развивается, или должна развиваться, в направлении общей цивилизации. Я, возможно, похож на мальчишку, который ушел с фермы в большой город, в данном случае — на Землю. Сегодня мои соотечественники требуют, чтобы я вернулся на ферму. Им никогда не понять, почему эта стало для меня невозможным, поэтому я даже не пытаюсь излагать им свои взгляды.

— Но может так случиться, — произнес Мэтьюз, — что в действительности большим городом окажется планетоид, а Земля — фермой. Как быть тогда?

Семп вежливо улыбнулся, но ограничился тем, что отрицательно покачал головой.

— Еще один вопрос, — настаивал Мэтьюз. — На ваш взгляд, как надо относиться к силки?

Семп развел руками:

— Не вижу необходимости каких-либо реформ в этой области.

Он полностью верил в то, о чем говорил. Семп никогда не придавал значения вопросам ранга и старшинства.

В то же время он давно уже знал, что некоторые силки болезненно относились к отведенному им на Земле положению, считая, что оно ставило их в подчинение по отношению к людям. Другие, такие, как он сам, выполняли свой долг, были верны своим земным женам и стремились наилучшим образом использовать те, пусть несколько ограниченные, возможности, которые им предоставляла человеческая цивилизация. Она не позволяла им полностью раскрыть свои способности, поскольку силки обладали таким богатым набором органов чувств, что многие из них оставались на Земле без применения, поскольку не существовало организации, способной стимулировать эти творческие потенции.

Вполне возможно, что подобный порядок вещей мог бы быть и улучшен. Но пока силки оставались тем, чем они были. Семп охотно признавал, что всякие попытки изменить условия бытия силки породили бы страх и волнение среди людей. Так зачем же, считал он, предпринимать подобные действия ради единственной цели — удовлетворить самолюбие группы силки общей численностью менее чем в две тысячи индивидуумов?

Во всяком случае так обстояло дело до сегодняшнего дня. Появление же космических силки намного увеличило бы число его сородичей, недовольных своим положением. Однако, говорил сам себе Семп, этого было бы недостаточно, чтобы существенным образом повлиять на количественное соотношение людей и силки на Земле.

— Насколько я понимаю, — отчеканил он громко, — не существует kswxecn решения проблемы силки, чем сейчас.

Чарли Бэкстер счел момент подходящим для того, чтобы положить конец дискуссии.

— Нэт, в выполнении миссии вас будут сопровождать наши лучшие, наши самые лучшие пожелания успеха и полное доверие. До орбиты Меркурия вы полетите на борту космического корабля. Это позволит сэкономить время. Успеха вам!