Подлетая к аэродрому, Шульц запрашивает разрешение на посадку и, приземлив самолет, подруливает к ангару. К нему спешат механик  и несколько летчиков эскадрильи.

        Майор выбирается из кабины, спускается на землю  и  освобождается с помощью механика от парашюта.

        - А где же Отто, герр майор?   - спрашивает кто-то из пилотов.

        - Погиб во славу Рейха,- смотрит на него льдистыми глазами командир.

        - Макс, - обращается он к механику, - нарисуй на капоте еще один крест. Мы с лейтенантом  сбили дальний бомбардировщик русских.

        - Яволь!  - господин майор, щелкает тот каблуками.

        - К группе, стоящей у остывающего мессершмита, рысцой подбегает дежурный по эскадрильи и докладывает  майору обстановку.

        - Вызовите мне  машину,- приказывает тот, и неспешно идет к  двухэтажному кирпичному строению, расположенному за ангарами. 

        Через час, благоухающий чистотой и облаченный в отутюженный мундир с двумя рыцарскими  крестами,  Шульц садится в подъехавший к дому  черный «опель»  и уезжает на доклад к командиру полка, в расположенный неподалеку  городок Рованиеми, именуемый  у финнов столицей Лапландии. 

        Штаб соединения находится в небольшом каменном доме, с высокой, готического стиля крышей и широким крыльцом.  Перед ним несколько разлапистых сосен и       застывший  у входа часовой с автоматом.

        При появлении майора он щелкает каблуками и вытягивается. 

        В расположенном на втором этаже  небольшом кабинете сам оберст - похожий на высохшую хищную птицу, и командир горнострелкового полка майор Вульф - коренастый и жизнерадостный крепыш.

        Они  неторопливо пьют кофе  и обсуждают план взаимодействия  в предстоящей наступательной операции.

        - Хайль Гитлер!  - выбрасывает руку в нацистском приветствии Шульц. 

        - С возвращением  вас Рихард, - оберст аккуратно ставит чашку на стол, подходит к майору и пожимает тому руку.

        - А где же наш юный «Зигфрид»?

        - Лейтенант Отто фон Вернер погиб в бою, - вздергивает подбородок майор.

        Оберст  печально опускает глаза и вздыхает, - бедный мальчик, он был так молод.

        - А к тому же  еще и чертовски богат, - думает про себя Шульц.

        - И кто же его сбил?

        - Дальний бомбардировщик русских. Шел на Мурманск. И отчаянно сражался. Я давно не встречал такого противника.

        - Как погиб фон Вернер?

        - Выбросившись из машины, он не успел раскрыть парашют и разбился.

        Лицо оберста принимает скорбное выражение,  и он хмурит белесые брови.  Вульф участливо морщится и вздыхает

        Затем командир присаживается к столу и приглашает майора сесть.

        - Курите, Рихард, - отличные  бразильские сигары, -  придвигает он к нему  лакированную коробку.   Майор Вульф только что оценил их достоинство.

        Шульц отрезает переданными  ему оберстом миниатюрными щипцами конец извлеченной из коробки сигары, щелкает зажигалкой и окутывается клубами ароматного дыма.

        - Ну, как вам табак?  - интересуется  Вульф.

        - Отличные сигары. Подобные   я последний раз курил в Париже.

        - О! Франция, -  чмокает губами и закатывает глаза майор. - Кафе, варьете, жизнерадостные парижанки. Это вам не Суоми, со жгучими морозами и мужеподобными бабами.

        - Господа, насколько вам известно, - обращается к офицерам оберст,- лейтенант Отто фон Вернер, отпрыск старинного германского рода и крестник  самого рейхсмаршала.  

        И я считаю своим долгом немедленно доложить ему об этом. Предлагаю встретиться  у меня через час.

        Вульф с Шульцем встают, энергично кивают головами и выходят. 

        Когда в назначенное время они снова появляются, оберст  внимательно изучает лежащую перед ним топографическую карту.

        - Присаживайтесь, господа.

        - Шульц, вы можете показать на карте место гибели  Вернера?

        - Безусловно, я этот квадрат хорошо знаю. В нем озеро, напоминающее сверху оленью голову.

        Майор встает, берет из подставки на столе  синий карандаш и быстро находит на карте нужное место.

        - Действительно, - одобрительно хмыкает оберст, - форменная голова оленя. Отличный ориентир.

        - Господа! - встает он из-за стола.  Рейхсмаршал лично  поручил нам  отыскать тело любимого крестника и транспортным самолетом доставить его в Германию. Для организации торжественных похорон.  Наше командование о его приказе я уже проинформировал.  Прошу учесть, что рейхсмаршал не забывает об оказанных ему услугах.

        - И так, Рихард, судя по измерениям, которые я сделал на карте, до этого квадрата чуть больше двухсот  километров.

        - Так точно, господин полковник.

        -  Людвиг,  (вопрос к майору), - ваши егеря бывали в этих местах?

        - Нет, так далеко мы еще  не забирались. 

        - Что ж, придется их навестить. Какое количество людей  и сколько времени нам понадобятся на поиски.

        - Я думаю, достаточно отделения  егерей с опытным проводником. А по времени это займет не меньше недели.

        - Почему так долго?

        - Лето. Тундра растаяла, и бронетранспортер далеко не пройдет. Основную часть пути придется идти пешком. Да и обследование квадрата займет немало времени.  

        - Тогда за дело. Мы займемся проводником, а вы готовьте группу и бронетранспортер.

        Когда  офицеры покидают кабинет,  фон Штимлер,- так зовут оберста, снимает трубку и вызывает к себе начальника охраны аэродрома. Он финн и хорошо знает местных жителей.

        - Послушайте, Тикконен, - обращается оберст к явившемуся по вызову светловолосому капитану.  - Нам, для  наземной разведки  необходим хорошо знающий тундру проводник - финн или лопарь. Найди такого.

        - Лучше лопарь, господин полковник - они всю жизнь в них проводят. И я знаю одного такого, он сейчас как раз в городе, в гестапо - доставил туда сбежавшего из лагеря норвежца.

        - О! Это местный патриот? - высоко поднимает брови Штимлер.

        - Скорее коммерсант -  он получит за беглеца щедрое вознаграждение.

        - Немедленно найдите его и доставьте ко мне.

        - Слушаюсь!  - рявкает капитан,  поворачивается кругом и идет к выходу.

        Через час в кабинете оберста  стоит низкорослый человек с узкими глазами, одетый в      высокую шапку, меховую куртку и  остроносые сапоги  из оленьей кожи. За плечами у него длинная   винтовка «Бердана» с обшарпанным ложем, а на  широком поясе нож с деревянной рукояткой  и кожаный мешочек с огнивом. 

        - Скажите   туземцу, что мы дадим  ему целую банку спирта и списанный парашют, если он проведен наших людей  вот к этому озеру, - обращается Штимлер  к стоящему рядом    капитану и указывает карандашом на карту.

        Тот с минуту что-то живо говорит  оживившемуся  и утвердительно кивающему головой лопарю, слушает его ответ   и поворачивается к Штимлеру.

        - Он согласен  и проведет   к озеру, если вы разрешите посмотреть на него на карте.

        - А разве туземец понимает карту?

        - Да. Он был проводником в шведской экспедиции до войны.

        - Отлично, пусть смотрит.

        - Тикконен бросает лопарю несколько слов, тот, по кошачьи мягко,  подходит к столу и внимательно разглядывает карту  в том месте, куда уткнулся карандаш оберста.

 Затем возвращается назад и что-то быстро говорит финну.

        - Господи полковник, - переводит капитан, - лопарь сказал, что это очень плохое озеро. Называется  оно Оленьим и охотники всегда обходят его стороной.

        - Почему?

        - Финн снова вступает в беседу с  проводником, а затем переводит.

        - Когда-то  очень давно, целая община местных аборигенов погибла там от козней  каких-то злых карликов, якобы живущих под землей. Лопари называют их  «сайвок» и очень боятся. С тех пор они считают  озеро проклятым и там никто не бывает.

        - Это все детские сказки, - ухмыльнулся  Штимлер. А почему оно называется Оленьим?

        - Лопарь не  знает, говорит, так было всегда.

        - Так он готов оказать услугу великой Германии?

        Капитан переводит слова оберста лапландцу,  тот что-то бормочет и поднимает вверх два пальца.

        - Он требует две банки спирта и два парашюта.

        - Жадная  каналья, - усмехается   Штимлер.  - Ну, что ж, я согласен.

        Затем он звонит Вульфу и сообщает, что отправляет в его полк опытного проводника, а капитану приказывает обеспечить сопровождение  того в часть.

        Утром следующего дня майор лично инструктирует вызванного к нему  старшего фельдфебеля  Ирвина Кранка - ветерана соединения, не раз проводившего  всевозможные поисковые и разведывательные операции.

        Я надеюсь на вас, - напутствует он стоящего перед ним  в походном снаряжении    коренастого фельдфебеля и похлопывает его по широкому плечу.

        - Мы выполним задание, господин майор! - подобострастно рявкает тот.  

        - Удачи вам, Кранк. И не обижайте проводника.

        - Слушаюсь! Разрешите идти?

        - Идите.

        Фельдфебель выходит из штаба полка и следует к стоящему неподалеку легкому гусеничному бронетранспортеру,  у которого весело балагурят и дымят сигаретами  егеря его группы. Их девять, со служебно-розыскной собакой.  Здесь же и лопарь, невозмутимо покуривающий трубку. 

        При виде командира егеря замолкают, швыряют наземь сигареты и выстраиваются у машины.

        Звеня шипами высоких ботинок, Кранк проходит вдоль короткого строя и оглядывает солдат. Это рослые спортивные парни, с жесткими обветренными лицами, экипированные в форму альпийских стрелков, с кинжалами у пояса, шмайсерами на груди и горными ранцами за плечами.

        - В машину! -   приказывает фельдфебель и идет к кабине водителя.

        Перебрасываясь шутками, егеря ловко взбираются в кузов бронетранспортера, туда же сигает и овчарка, а последний  дает крепкого пинка замешкавшемуся  проводнику.

        Вперед, герои Нарвика и Крита! - восклицает кто-то в кузове и,  взревев мотором, машина срывается с места.

 Мчись, могучий поток,

 Выше головы, парни,

 Вы теперь не в Баварии,

 Путь ваш, вперед на Восток! 

 доносится из  ее боевого отсека. 

        Сидящий в кабине Кранк, не обращает внимания  на допускающих вольности солдат. Их можно понять.

        Полк не так давно отведен на кратковременный отдых  с передовой из-под Мурманска, а в небольшом  лапландском городке никаких развлечений, даже борделя нет. Письма и газеты доставляются с опозданием, а старые фильмы все пересмотрены. Вот и сидят  парни целыми днями в казармах - спят, режутся в скат, да потягивают шнапс.  И этот необычный выезд в летнюю тундру, для них   все равно, что прогулка ни пикник.

        Унтер-офицер Ланге, взводный балагур и пройдоха, даже предложил поискать там местных туземок, чтоб поразвлечься с ними.

        - А что? Было бы неплохо.

        Фельдфебель мечтательно улыбается, отстегивает с пояса обшитую войлоком флягу и делает из нее изрядный глоток. Крепкий ром обжигает глотку и приятным теплом растекается по телу.

        Между тем, лязгая гусеницами, бронетранспортер уже около часа движется в солнечном  мареве тундр, нарушая их вселенскую тишину. По пути встречается все больше образовавшихся от талого снега озер и топей,  которые приходится объезжать, и  продвижение вперед  не столь быстрое, как того хочется.

        Опытный Кранк не испытывает иллюзий по поводу того, что на тяжелой машине удастся добраться до конечной точки пути. Рано или поздно их  маршрут станет для нее непроходимым. Но чем больше они проедут, тем меньше придется идти пешком. И это предусмотрено полученными от майора инструкциями.

        В таком случае, бронетранспортер с водителем остается на месте, а поисковая группа проследует дальше. Затем они возвратятся с телом летчика, которое, фельдфебель уверен, найдут, вновь  погрузятся в машину и отправятся назад.

        Перед очередным, судя по виду, реликтовым озером, фельдфебель приказывает водителю остановиться и  выбирается из кабины.

        Он разрешает  солдатам оправиться и перекурить, а сам достает из планшета карту и подзывает к себе проводника с Ланге, который, неплохо владеет финским языком  и местными наречиями.

        - Судя по карте, мы в этом месте, - тычет он пальцем в голубую точку на ней.

        - Спроси у лопаря, так ли это?

 Ланге спрашивает, и  проводник, взглянув на точку, утвердительно кивает головой.

        - А теперь выясни, как зовут эту обезьяну?

        - Мунк, - белозубо скалится унтер-офицер.

        - Вперед, Мунк!  - взмахивает рукой Кранк  и идет к машине.

        Егеря  с гоготом грузятся в бронетранспортер, и,  лязгая гусеницами, он  трогается с места.

        На следующий день  тундра становится все более непроходимой для тяжелой машины, и та, увязая в грязи, с трудом продвигается  по зыбким марям.

        При очередной остановке  фельдфебель вновь рассматривает карту и  изучает маршрут с  Ланге и проводником, а затем поднимается на  сопку, у подножия которой приткнулся бронетранспортер. 

        В горный бинокль он внимательно оглядывает горизонт и замечает на юго-востоке едва различимую струйку дыма. 

        Через несколько минут, покрытая грязью  и болотной тиной рычащая машина,  катит  в ту сторону.

        Спустя час, она  достигает  обширной, покрытой карликовым лесом и редким  кустарником  долины,  в центре которой  стоит неказистое конусообразное строение из шестов, покрытое  шкурами. 

        Перед ним  жаркий костер, над которым парит закопченный котел и  небольшая группа людей,  а чуть в стороне,  несколько тощих после долгой зимы ездовых оленей на привязи, беспокойно вскидывающих  рогатые  головы и перебирающих  тонкими ногами.

        В десятке метрах от  жилища   бронетранспортер  резко останавливается, и егеря, спрыгнув на землю, во главе с Кранком подходят к  костру. 

        Стоящие у него люди - а это средних лет мужчина и женщина, со жмущейся к ней девочкой - подростком и  мальчишкой,     испуганно смотрят на незнакомцев и неведомое им чудовище. Впереди них, ощетинившись загривком, скалит  белые зубы крупная лайка.

        Приказав солдатам осмотреть жилище и ближайшие окрестности, фельдфебель подзывает к себе Ланге с проводником  и тычет   в людей пальцем.

        - Выясните, кто они  и откуда.

        Посасывая трубку, Мунк задает мужчине несколько вопросов и тот, отвечая ему,  машет рукой в сторону  востока.

        - Они саамы и возвращаются домой после  зимней охоты, - переводит Ланге.

        - Спроси , не встречали ли они в тундре других людей?

        На вопрос  проводника мужчина отрицательно вертит головой.

        В это время к Кранку подходит ефрейтор  и докладывает, что жилище и окрестности вокруг него осмотрены, никого больше нет.

        - Правда в чуме много пушнины, даже не верится, что столько добыл  один туземец -  кивает он на саама.

        - Хорошо, выстави охранение, и разбивайте лагерь - здесь остановимся на ночлег.

        Внезапно проводник что-то бормочет, делает шаг вперед, и, сдернув с головы мальчика  суконную шапку, протягивает ее Кранку.

        На ней маленькая рубиновая звездочка с отколовшейся  на одном луче эмалью.

 Тот берет шапку, секунду ее рассматривает и подносит к лицу охотника.

        - Откуда это?

        Саам  что-то отвечает и разводит руками.

        - Господин старший фельдфебель! - доносится от  жилища, и к Кранку спешит один из егерей.

        - Вот, нашел  в их конуре - протягивает  рваные кирзовые сапоги.  - Такие «иваны» носят.

        - А это что? - кивает  фельдфебель на сапоги и не получив ответа, бьет охотника кулаком в лицо.

        Саам  покачивается и хватается рукой за висящий на поясе нож.

        Тут же гремят  несколько выстрелов, и он, вместе с хрипящей лайкой, которая   пыталась вцепиться в горло Кранка, падает наземь. В руке хищно ощерившегося Ланге дымится  парабеллум.

        - В отношении туземца, ты несколько поторопился, Фриц, - бросает ему Кранк, бесстрастно  наблюдая, за рыдающей на груди мужа женщиной  и онемевшими от ужаса детьми.

        - Ничего, баба нам все расскажет, - ухмыляется тот и схватив мальчика за плечо, впечатывает ему  в голову  ствол люгера.

        Ребенок  вырывается и визжит, а мать, оторвавшись от мужа, ползет к немцам на коленях и, заливаясь слезами, что-то  бессвязно лепечет.

        Из ее слов выясняется, что  неделю назад  у саамов останавливались на ночь двое чужих людей. Утром они собрались и ушли на восток.

        - Как выглядели эти люди, и было ли у них оружие? - обращается  Кранк  к Ланге.

 Через проводника тот выясняет, что они были измождены, в рваной одежде и с оружием.

        - Расстрелять, -  кивает фельдфебель Ланге,  и тот с одним из солдат тащит женщину  в  ближайший кустарник.

        Спустя минуту оттуда доносится короткая очередь, и егеря возвращаются к костру.

        Все это время Мунк  невозмутимо посасывает свою трубку и, щуря узкие глаза, равнодушно наблюдает за происходящим.

        Затем солдаты снимают с догорающего костра благоухающий свежей рыбой   котел, ставят его на аккуратно расстеленную  у бронетранспортера пятнистую плащ-палатку, с блестящими на ней коробками консервов и, черпая   из котла  складными алюминиевыми ложками  наваристую уху, жадно  едят.  Свою долю получает и овчарка.

        Одиноко сидящему у  догорающего костра Мунку, кто-то бросает   пачку  черствых галет.

        После обеда, а точнее ужина, поскольку незаходящее  солнце висит  у западной кромки горизонта, егеря разморено сидят на плащ-палатке, дымят сигаретами  и лениво переговариваются.

        Основной предмет беседы - несколько связок, найденных  в саамском жилье   песцовых шкурок, среди  которых три необычно редкие - коричневые с серебристым отливом. Это, так называемые «голубые» песцы, при виде которых даже невозмутимый Мунк оживился и зацокал языком.  Они уже упакованы в мешок, и по указанию Кранка помещены в кабину бронетранспортера. Егеря гадают - поделится   с ними прижимистый фельдфебель или нет.

        А тот, провожаемый  их завистливыми взглядами, неспешно  идет к чуму, в котором спрятались дети, откидывает полог и исчезает в нем.

        Спустя минуту из жилища доносится громкий ребячий плач, а чуть позже   душераздирающий крик  девочки.

        - Ну и хваткий парень  наш командир, - ухмыляется громадный ефрейтор, - всегда найдет, где поразвлечься. Солдаты гогочут и отпускают сальные шутки.

 Через некоторое время крики в чуме смолкают, и оттуда появляется Кранк.  Он застегивает штаны  и блаженно щурится на солнце.

        - Ланге, твоя очередь, ты сегодня заслужил! -  бросает он резво вскочившему унтер-офицеру и, присев на корточки у костра, подбрасывает в него несколько веток.

        Затем, приказав одному из егерей сварить кофе, забирается в кабину бронетранспортера, пихает себе под голову мягкий  мешок с пушниной и, развалившись на сидении машины, погружается в сон.

        Просыпается Кранк от металлического щелчка. У открытой  бронированной дверцы  стоит Ланге.   

        - Кофе с ромом готов, Ирвин, прошу. И протягивает ему кружку с ароматно дымящимся напитком.

        Фельдфебель подносит ее ко рту, делает глоток и довольно щурит  глаза:

        - Настоящий бразильский. 

        - Да,- отвечает Ланге, - как   в  старые добрые времена на Крите.

        Допив кофе, Кранк отдает  кружку  унтеру, закуривает и выбирается из кабины.     

        Белесый шар солнца совершает свое обратное путешествие по высокому небу. На плащ-палатке, вповалку, храпят его солдаты, а из чума доносятся приглушенные всхлипы и рычание ефрейтора.

        - Это наш   Гюнтер ублажает саамскую девку, - смеется Ланге…

        Рано утром идущая след в след цепочка людей, в сопровождении навьюченных ранцами  двух оленей,  удаляется  в безбрежное море  тундр, а у бронетранспортера остается  пожилой  хмурый водитель, с заросшим щетиной лицом.

        Когда последний  олень исчезает в туманном мареве, он забирается в кузов, проверяет установленный в нем станковый  пулемет «МГ», спрыгивает на землю и идет к  чуму.

        Тела мужчины и трупа собаки у костра уже нет -  егеря оттащили их  в ближайшие кусты.

        Солдат несколько мгновений смотрит  на это место и сплевывает, -  герои Нарвика, черт бы вас побрал, - произносит он.

        Потом заходит внутрь жилища, щелкает зажигалкой и осматривается.

        У стены,  вцепившись ручонками в деревянную  жердь остова и  поскуливая,    сжался мальчик, а ближе к центру, у очага, на кипе  вытертых оленьих шкур раскинулось обнаженное тело девочки, с широко открытыми глазам и застывшей струйкой крови на прокушенной губе. 

        Солдат нагибается, касается худенького  тела рукой и отдергивает ее. Потом снимает с перекладины какое-то тряпье и  накрывает им девочку.

        Постояв несколько секунд неподвижно, он  делает шаг к мальчику, вынимает из кармана плитку шоколада и протягивает ее ребенку.