Как на раскатанной школьной карте, мир представлял себе этот вертикальный простор – от Ледовитого океана до Черного моря, всю великую равнину, где, грудью встречая врага, истекая кровью, дерутся наши войска.

Такое геройство проявляли наши люди, и столько гибло их, как еще не бывало никогда.

Нет, мы не собирались уступать. Падали, тонули, горели огнем – и вновь вставали, тянулись к горлу врага.

Мои дорогие друзья, как я люблю вас, как я горжусь вами, как мне горько, что многих из вас уже нет.

Наши поля превратились в поля сражений, наши дороги стали дорогами войны.

Как от саранчи, ясным днем вдруг становилось темно от вражеских воздушных армад.

Цивилизованные варвары. Они мнили себя высшей расой. Прежде чем одни нажимали на спусковой крючок, другие успевали щелкать затворами фотокамер. Деловитые палачи-фотолюбители. Они думали, что эти снимки будут украшать их семейные альбомы.

Можно, глумясь, поставить на колени нескольких героев, но нельзя поставить на колени наш народ.

Многих, очень многих за живое задели тогда эти стихи К. Симонова:

…Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что долго поцеловать Ты не смел, – так ее любил, — Чтобы немцы ее живьем Взяли силой, зажав в углу; И распяли ее втроем, Обнаженную, на полу; Чтоб досталось трем этим псам В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви… Если ты фашисту с ружьем Не желаешь навек отдать Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что Родиной мы зовем, — Знай: никто ее не спасет, Если ты ее не спасешь; Знай: никто его не убьет, Если ты его не убьешь…