Следующее утро принесло новую встречу. Спускаясь вниз, я столкнулась с женщиной, лицо которой, показалось мне неуловимо знакомым. На ней был белый передник, в руках — поднос с завтраком для отца.

— Миссис Дэниелс!.. Вы узнаете меня?

Ее улыбка была более смущенной, нежели приветливой. Темные глаза глядели с беспокойством.

— Я знала вас еще девочкой, мисс Морин. Пока вы не уехали из «Хогенциннена». Тогда вы звали меня просто Сьюзен.

— Да-да, прошло столько лет… Пожалуйста, Сьюзен, принесите мне завтрак на террасу. Если вас не затруднит, порежьте к тостам побольше ветчины.

Она пожала плечами:

— Завтрак готовит Агнес.

Дождавшись, пока она скроется в направлении кухни, я бросилась в библиотеку.

Ночь прошла в беспокойном полусне. Случай с сигаретами не выходил из головы. Я точно помнила, что оставила их на столике, и никак не могла поверить в обратное.

Выдвинув все ящики в столе, я заглянула в старинный книжный шкаф, перебрала книги на полках, тщательно восстановив затем прежний порядок, и наконец совсем пала духом. Почему я так упрямо не хотела верить в свою явную забывчивость? Человек, страдающий амнезией, полной или частичной, вполне может оставить где-нибудь пачку сигарет.

Уже собираясь уходить, я случайно взглянула на камин. Огонь не горел, обугленные щепки горкой лежали вокруг большого березового полена. И под этим поленом виднелось что-то зеленое.

Железной кочергой я отбросила полено и-разгребла золу. Упаковка почти полностью сгорела, но сохранился клочок картона с ярко-зеленой полосой, которая была на моей пачке. Обуглившиеся остатки сигарет лежали рядом. Я стояла на коленях и тупо смотрела на эту кучку золы.

— Мисс Морин!

Я выронила из рук кочергу и резко обернулась! В дверях стояла Агнес с ведром и щеткой и испуганно смотрела на меня.

— Вы собирались чистить камин?

— Нет, я…

Продолжать было бессмысленно. Что бы я сейчас ни сказала, Агнес обязательно передаст мои слова бабушке, а та истолкует их как новое доказательство моей ненормальности. Я сама бросила сигареты в огонь и потом целый день их разыскивала. Кому еще пришло бы в голову такое?

А может быть, это действительно сделала я сама? Бабушка, конечно, всегда была своенравной и черствой, но она бы ни за что не решилась… А, разве более правдоподобно то, что это сделала я?

Ничего не отвечая Агнес, я поднялась с колен и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Когда я вышла на террасу, отец сидел за столом. Мой завтрак — ветчина и кофе — нетронутый стоял на подносе.

Странно. Сьюзен Даниелс говорила, что завтрак готовит Агнес. Почему же сейчас она вытирала пыль в библиотеке? Чтобы следить за мной?

Я ела через силу, аппетит пропал. Отец молча смотрел на меня.

— Сигареты нашлись, — зачем-то сказала я. — В камине: почти совсем сгорели. И я абсолютно уверена, что не бросала их в огонь.

— Кто же, по-твоему, это сделал? — отец недоверчиво покосился на меня. — Может быть, бабушка?

— Значит, новая причуда сумасшедшей, — вздохнула я.

Отец с задумчивым видом смаковал свое «молоко».

— Не делай из этого трагедию. Даже здоровые люди время от времени совершают поступки, в которые потом им трудно поверить. У тебя повышенная впечатлительность, что поделаешь…

Мне хотелось закричать, плеснуть ему в лицо горячий кофе. Но я не сделала этого, с трудом сдержалась и тихо произнесла:

— Надеюсь, больше такое не повторится.

— Будь терпеливой с бабушкой, — посоветовал отец. — Ей без малого семьдесят лет, а уживаться со старыми людьми бывает нелегко.

— Ты всегда находил для нее оправдание. И десять, и пятнадцать лет назад ты говорил то же самое. Она, видите ли, уже старая. Ее раздражает, что у нее такая своенравная невестка. Она нервничает, потому что сын на фронте…

— Разве это неправда? Сибил действительно никогда не ладила с ней, я и впрямь когда-то был на фронте…

— Ты же вернулся с войны, папа. Целым и невредимым. Мы жили в Бостоне вчетвером, вместе с Сэмом. Мы были счастливы… У тебя было собственное дело…

— Которое перестало приносить доход.

— Это не причина, чтобы сдаваться. Бабушка решила за тебя, что для нас будет лучше переехать в «Хогенциннен».

— Здесь было легче жить…

— Легче? Но что эта легкость принесла тебе, отец? Сначала ты потерял жену, потом сына, и наконец…

— Не говори так, Морин. Дочь я не потерял.

Он схватил меня за руку. Его пальцы были холодными и влажными, как у огромной лягушки. Подавляя отвращение, я сдержала желание немедленно отстраниться.

— Она много сделала для нас, Морин. Не следует забывать об этом. Сэм получил прекрасное образование в лучшем колледже. А «Хогенциннен» стал для нас родным домом! Может быть, не таким, о каком мечтала твоя мать, но… Я не мог предложить ей ничего другого, — он вздохнул, сморщившись, словно от боли. — Я не оправдал ее надежд, Морин.

Слава Богу, наконец-то он выпустил мою руку. Теперь я могла встать и уйти, не обидев его.

— Не переживай так. Все это было давно и не имеет теперь никакого значения. — Я встала. — Пойду, хочу поездить верхом.

Он с усилием кивнул:

— Прогулка на свежем воздухе — это то, что нужно. Весной здесь особенно красиво.

— Я еду в Ньюбери. Нельзя забывать о прошлом. И, пожалуйста, не говори; что бабушка запретила мне появляться там. Я все прекрасно помню.