В небольшом кинозале наконец-то воцарилась тишина. В темноте резко блеснул луч света — вошел опаздывающий зритель. Скрип деревянного сиденья гулким эхом пронесся по залу. Вика бросила очередную порцию попкорна в рот и придвинулась ближе к Оле.
— Никогда раньше не ходила на Альмодовара, — прошептала Вика. — А ты?
— Ты что!? Сто раз была. Он просто гений! Правда, этот фильм я раньше не видела…
— У тебя все гении! — недоверчиво буркнула Колесникова, скользнув взглядом по Олиному короткому плащику и полной упаковке попкорна. Викин стаканчик был почти пуст. Она грустно и чуть завистливо вздохнула.
— Как хоть называется-то?
— «Испорченное детство».
— Куда тебя потянуло! Надеюсь, мы не зря сюда так поздно залетели! Я уже спать собиралась…
— Сама просила тебя куда-нибудь вытащить…
На них со всех сторон зашикали. Кто-то справа даже легонько щипнул Вику за локоть. Она тут же закрыла рот, обиженно покосившись на нервного соседа. Но желание выяснить отношения сменилось любопытством: начался фильм.
Через полчаса наблюдений за событиями на экране Вика не выдержала и жарко зашептала Оле:
— Они там все педики, что ли? Зачем вообще разделять школы на мужские и женские? И еще этот псевдообряд воздержания придумали! Если нормального здорового мужика держать без секса столько времени рядом с невинными душами его же пола… К тому же с горячей южной кровью!
Оля в ответ улыбнулась и прошептала:
— Умные люди говорят, что, подавляя материальное, духовно возвышаешься.
— Вот уж не согласна! Запретное еще больше привлекает. Смотрела «Молчание ягнят»? Там очень правильная мысль есть — хочется то, что перед носом ходит. Зачем вообще эти ломки? Я тут про одного английского монарха читала. Он своих дочерей так любил, что запрещал им вообще куда-то выходить и встречаться с мужчинами. В результате одна дочь забеременела от местного конюха, потом вторая туда же. Когда строгость граничит с маразмом, начинаются такие вот милые сценки… Должен же быть здравый смысл!
В этот момент на экране переодетый в женщину мужчина с пришитой грудью любовался на себя в зеркало.
— Меня сейчас стошнит! — жарко выдохнула Вика.
Оля громко хихикнула. В зале на девушек вновь зашипели. Получив очередной щипок справа, Колесникова замолчала и принялась терпеливо ждать окончания жизнеописания молодого человека, силою обстоятельств превратившегося в женщину. Когда в зале зажегся свет, она облегченно выдохнула, потерла слипающиеся веки и укоризненно пробормотала:
— Ну, спасибо, тебе, подруга! Когда еще на педиков насмотришься вдоволь!
На лице Оли появилась ее детская, чуть извиняющаяся улыбка.
— Я не знала, о чем фильм. Нет, у него правда много хороших вещей… Торопишься? Давай посидим где-нибудь?
При этом архитектор одарила Вику лучистым взглядом огромных карих глаз.
— Ладно, — с долей безысходности в голосе произнесла Вика, — только недолго.
Протиснувшись сквозь толпу, медленно разливающуюся из кинотеатра, подруги очутились на улице и с удовольствием вдохнули свежего воздуха. Смеясь и болтая, девушки направились к магазину. Прихватив по банке пива, они уселись на скамейке в сквере, освещаемом тусклым светом фонарей. Мимо них сновали стайки молодых парней, влюбленные парочки, люди с собаками на поводках…
— Все, я замерзла! — поежилась Вика, закончив рассказ о последних новостях из своей жизни. При этом она с силой пульнула в урну банку из-под пива. — Ура! Попала!
— У меня палантин есть, — засуетилась подруга.
Архитектор вдруг заметила, что к ним прямиком направляется невысокий, коренастый мужчина средних лет.
— Смотри-ка, это случайно не к нам?
Вика прищурилась и цепко оглядела визитера:
— Судя по всему, турок. Приехал наверняка на стройку на заработки…
— Прывет, красавыцы, — донеслось с дорожки. Мужчина свернул в их сторону и присел рядом. — Водка? Кока-кола?
— Конечно! — подыграла Колесникова, рассматривая широкое, покрытое густой растительностью лицо незнакомца.
— Ви к нам в госты? Ночью? Лубофь?
— Без проблем! — Колесникова развела руками. — Уже бежим! Какой адрес?
— Только я не один. Ест Музафэр, Зафэр, их брат, мой бра, Лэвент…
Оля решительно оборвала его речь:
— Извините, но мы не можем принять ваше предложение. Вы ошиблись!
Обведя взором резко изменившиеся лица девушек, гость засеменил дальше.
— Ну и наглость! — возмутилась Вика. — Сидим на главной площади. Никого не трогаем. Починяем примус… Ладно, этот хоть нормальной ориентации!
Оля улыбнулась и хлопнула по лавке. Замерла. Через секунду поднесла ладонь к лицу и с тревогой посмотрела на Колесникову.
— Вик, по-моему, тут недавно покрасили! И еще не высохло. Вот уроды! И объявления даже нет!
Лицо Вики вытянулось. Подскочив, она потрогала зад, повернулась к свету.
— Не дай бог! Только новые штаны купила! Гляди!
— Вся в краске!!! А я?
— Ты тоже!!!
— Вот черт!
— Бегом домой! У тебя ацетон есть?
— Не знаю! А поможет? И как сейчас в автобусе поедем в зеленую полоску? Такси ловить неудобно. Испачкаем еще!
Волчком крутясь друг перед другом, девушки пытались рассмотреть себя сзади. Потом быстро направились к остановке. Машинально отряхиваясь в сотый раз, Оля беззвучно затряслась от смеха и дернула Вику за локоть, показывая жестом, куда нужно смотреть. К ним спиной стояла уже знакомая коренастая фигура турка. На белоснежных штанах мужчины красовались широкие зеленые полосы…
Полночи девушки бодрствовали, пытаясь реанимировать свою одежду. Но ничего не помогало: ни ацетон, ни найденная в закромах бутылка скипидара, ни ножик.
Утром позвонила Оля и сообщила, что у нее теперь в гардеробе появились специальные ночные штаны. И еще ее отец, решив полить раскидистую пальму в зале, случайно вылил туда стакан скипидара…