На улице раздавался шум, радостные возгласы и крики. Мальчишки, сверкая белобрысыми макушками что-то тормошили, тыкали палками и не переставали издавать боевые кличи и вопли. Пелагея выглянула в окно, но толком ничего разглядеть не удалось. Женское любопытство всколыхнулось и сразу же исчезло, — все помыслы заняла разостланная на полу пряжа. К вечеру она управится и в ее кладовой добавится этого добра на всю зиму. Еще останется. Удовольствие читалось на загорелом лице, — приятно, когда везде и во всем порядок. Можно еще разок успеть побывать на ярмарке, — вырученные за часть пряжи деньги она поменяет на ткани или на бисер или… Резкий девчоночий визг оборвал размышления. Это был голос Арины, — пятилетней селянки. И слова ее были обращены к Лукасу.
— А-ааа…. Глупый! Что ты наделал?!
— Ничего! Я только дотронулся!
Арина в слезах смотрела на свою испачканную кровью рубаху.
— Меня мать побьет из-за тебя!
Лукас растерянно взглянул на пятно крови на ее подоле, но военный трофей увлек его больше. Он ткнул палкой, — снова показались капли крови и трофей шевельнулся. Воздух вновь огласился громкими криками. Пелагея не выдержала и выскочила на крыльцо:
— И чего так глотку драть? А если кто из взрослых почивают? Всю общину на уши поставили…
Суровый взгляд упал на детвору, на платье, наконец, на предмет их волнений…
— Гардиния! Подойди! Посмотри ка, что эти сорванцы учудили…
Дочь вышла со двора, где кормила овец, подошла ближе. На земле, весь в пыли, лежал взрослый птенец ворона. Мать наклонилась ближе:
— Смотри! Еще живой! Надо же! Пытается перевернуться… Нет, все равно сдохнет!
Гардиния видела, как открылся один глаз с темным ободком. И этот зрачок коричневый с золотыми крапинками…
Она прижала руку к груди, чувствуя самое ужасное. Стая ворон кружит в небе над пойманной птицей. Их резкие, сильные крики зазвенели в ушах. Лукас ударил по подбитой птице палкой.
— Мы его в поле поймали! Из рогатки попали. Я первый в него попал…
— Нет, я! — раздалось рядом писклявым голосом, — вечно ты врешь! Я на тебя матери нажалуюсь…
— Гардиния! Доченька! Что с тобой? Да ты вся посерела!
Земля закружилась, рванула из — под ног, — без чувств девушка упала рядом с умирающей птицей.
— Уйдите! Да, разойдитесь все! Дайте мне ее в дом занести…
Мужской окрик заставил детвору рассыпаться, как горох. Оркас подхватил Гардинию на руки и вошел в дом. Причитающая Пелагея зашла следом. Птицы же еще немного покружили и неожиданно, как по негласному зову, унеслись прочь. Мертвый Алес остался лежать на траве.