Колесниковы, оправившись немного от пережитого, стали понимать, что внешний мир, казавшийся до этого незыблемым и надежным, на их глазах начал рушиться, и чем дальше, тем быстрее. Занятые устройством старшей дочери, они пропустили первые ласточки, говорящие о том, что скоро грядут изменения, и что эти изменения будут напоминать впоследствии катастрофу.

Исчезли государственные заказы и финансирование. Экономика, промышленность, состоящая в основном из крупных заводов, сельское хозяйство – все медленно затрещало по швам, разрушение одной отрасли по цепочке повлекло за собой разрушение следующей, пока, вся система, создаваемая десятилетиями, в считанные месяцы не рухнула, как карточный домик.

Сначала пропали продукты. У продовольственных магазинов выстраивались длинные очереди за хлебом и молоком, почти в каждой семье можно было увидеть запасы сухарей в мешках, приготовленных «на черный день». Есть стало нечего и купить не на что. Инфляция, как смертельный вирус, уничтожала все накопления и страховки. Появились талоны на продукты первой необходимости: на сахар, соль, муку, водку, мыло, а затем – подозрительного вида и цвета гуманитарная помощь. Во всех организациях начались сокращения и увольнения; сначала незначительные, затем массовые, но, сохранившим свои рабочие места, радоваться не приходилось – зарплата, задерживаемая сначала на месяц – два, в ряде предприятий перестала выдаваться вообще. И никто не мог дать гарантии, что когда-нибудь эта выплата произойдет. Весь высококвалифицированный персонал оказался на улице. Правоохранительная система, армия – все сыпалось, разваливалось на глазах. Кто сумел, переехал в поисках лучшей жизни в Америку, Европу. Не имеющие такой возможности стали искать любую работу – уборщицами, грузчиками, продавцами на рынке… У людей из ценностей осталось только то, что находилось в квартирах и домах – мебель, техника, украшения, одежда. Участились квартирные кражи, стали массовыми грабежи на улицах– с людей снимали золото, меховые шапки, шубы, отнимали сумки. Все чаще на улицах раздавались выстрелы. Вечером отпускать детей на улицу родители боялись, в школах появилась охрана, оплачиваемая из их кармана. И все вокруг, на чем свет стоит, костили первого Президента России – Горбачева.

Никто не мог себе представить даже в самом ужасном сне, что на старости лет превратиться в один миг из уважающего себя члена общества в нищего. Страшно осознавать, что дети тоже стали нищими, почувствовали, что такое – выходить на улицу и бояться, зная, что нет защиты. От власти не осталось ничего; каждый, кто захочет и не гнушается нарушать Божьи заповеди – сам себе власть. А самое главное и проявившееся своими отвратительными отметинами лишь позднее – это полное крушение всех идеалов, надежд и светлых стремлений, которые были присущи старому времени. На смену явилась лишь темная глухая пустота. А по телевизору – заваривший всю эту кашу. Единственный, кто в отличие от своих сограждан, понимает, что он говорит.

Старая система несла в себе множество недостатков. Но это была система. Устоявшийся порядок, вносивший в жизнь стабильность и покой. Возможность пользоваться плюсами этой системы и планировать свое будущее.

Не побоявшись разрушить, Горбачев не создал ничего взамен, волевой рукой не сохранил порядок и мир в своей стране. И была ли необходимость так резко все менять? И что потом? Полная разруха, нищета и грабежи, резко выросшая смертность, разворовано все, что только можно себе представить. СССР трещит по швам, раздираемый амбициями и возможностью силовых групп ранее дружественных государств на халяву урвать. И никто не представляет, что будет завтра. Все, что угодно.

За благородную идею гласности, многопартийности, возможности выехать за границу и зарабатывать отец Вики заплатил слишком высокую цену. Поехать отдыхать, чтобы посмотреть, что ж это такое – капитализм, уже не было средств. Гласность превратилась в появление сцен насилия и порнографии на главных телевизионных каналах, а в политику попали представители тех, кто сумел вовремя награбить и украсть. Война и то, наверное, была бы меньшим бедствием.

Алексей Колесников под сокращение не попал, но проблемы с получением заработной платы начались и на том заводе, где всю жизнь проработал. Его жена попала под сокращение, но, надеясь все же на лучшее, осталась работать дворником. Пустующие площади стали предлагаться за небольшую плату в аренду, появились первые бизнесмены.

Перестройка задела внутреннюю составляющую людей не меньше, чем внешнюю. Граждан, сумевших быстро подстроиться под новые реалии, катастрофически мало. Общество было не готово к переменам. В сознание людей слишком долго вбивалась правда о том, что все, за что проливали кровь их родители, деды, все жертвы начала социалистической эпохи – ради них, ради их светлого будущего, лучшей жизни для них и их детей. И многие видели реальное воплощение благ социализма в реальности – их устраивал тот мир, в котором они жили, был понятен, привычен, приятен. И на майские демонстрации, посвященные прославлению строя и его вождей, большинство населения шло, как на праздник, искренне радуясь мирным лозунгам, бесплатному образованию и здравоохранению, достойной пенсии.

В том мире не было необходимости выживать, запирать квартиры, думать о завтрашнем дне. Были общественные организации, бесплатно занимающиеся развитием их детей, работали кружки, спортивные секции, поддерживался порядок на улицах и в домах. Никто не знал, что это такое – гонка за деньгами. Идеалы, которые ставила им партия и ее вожди были иные: «Труд. Мир. Май», «Слава героям», «Детям – прекрасное будущее», «Старикам – почет», «Дружба народов». Все были равны, жили одинаково – небедно и небогато, не представляя, как можно жить иначе. Любой труд уважался, вклад, направленный на пользу обществу, приветствовался.

Наблюдая за стремительно меняющимся окружающим миром, многие не верили своим глазам, не верили, что это надолго, не верили, что правительство, заботящееся о них, не поможет, позволит остаться целому народу в нищете, на улице. Викин отец не был исключением. Он, как и многие другие, оказавшиеся за бортом, даже не пытался спастись, зацепившись за обломки – слишком происходящее вокруг было не похоже на правду, вызывало больше недоумение – уж не сон ли это?