Вот и в самолете. Можно расслабленно выдохнуть. После всех бросков уставшего тела от такси до аэропорта. Мысленно прикинула; ведь она уже семнадцать часов в пути. Хорошо, что до Кипра лететь недолго: «Пристегните ремни, мы взлетаем», «Что вы будете пить?», «Что вы будете, курицу или мясо?», «Чай или кофе?», «Пристегните, пожалуйста, ремни, мы начинаем посадку». И ты на месте. Вика не любила длительные поездки ни в машине, ни в самолете. Через час нахождения в сидячем положении у нее начинало мучительно ломить ноги. И все мысли были лишь об одном – куда их засунуть и когда это кончится. В окно иллюминатора ярко светило, вещая о том, что скоро пассажиры из заснеженной Москвы попадут в лето с голубым небом, цветущей зеленью и теплым ласковым солнцем. Через два с половиной часа самолет приземлился в Ларнаке. Пройдя таможенный и паспортный контроль, а затем получив обратно выплюнутый транспортером синий чемоданчик, она поспешила к выходу, где ее давно и нетерпеливо ждал Сашка. Заметив знакомую куртку и знакомое улыбающееся лицо, он бросился навстречу и сгреб ее, счастливую, в охапку.

Неделя пролетела как один день. Или как месяц. Вика уже ничего не понимала. Бессчетное количество раз выслушивала и не без удовольствия «Моя красота», «Я тебя лю», «Так за тобой соскучился». Нацеловавшись вдоволь, они гуляли по живописной набережной, смотрели на изумрудное море, фотографировались на фоне причудливых пальм и ярких цветов, жарили шашлыки. Сашка избавил ее от необходимости что-то делать самой. Улавливал малейшее ее желание и тут же исполнял. С утра Вика находила возле кровати цветы и завтрак в постель, вечером ее ждал совместный душ и страстные поцелуи. Всю неделю Саша старательно превращал ее жизнь в чудесную сказку. Не боялся давать, не боялся дарить, и, видя радость на лице Вики, радостно улыбался в ответ. Она чувствовала себя как маленький ребенок в материнском лоне; так спокойно, надежно, уютно ей давно не было, и, благодарная, она отдавала ему всю ласку и тепло, на которое была способна.

Был вечер. Рано стемнело. Девушка, заботливо укатанная в мужскую куртку, сидела на стуле во дворе и смотрела на костер, слушая, как тихонько потрескивают горящие угли. В ее душе, что бывало нечасто, воцарился полный мир и благодатный покой. Босые ступни, обутые в большие мохнатые тапки стали замерзать. Несмотря на зеленые сады вокруг, обильно усыпанные лимонами и апельсинами, греющее днем солнце, вечер напоминал, что сейчас лишь начало весны и до жаркого лета еще далеко. Она ногой пододвинула еще один стул и положила на него ноги так, чтобы быть как можно ближе к огню. Рядом суетился довольный Сашка, нанизывая на шампур один за другим куски мяса, посыпая какой-то приправой.

– Чего ты делаешь?

– Суфлю, это по-гречески. Смотри, греки настолько любят отдыхать, вернее не любят работать, что даже к мангалу приделывают моторчик, чтобы шампур сам все время крутился!

Нацепив последний кусок, он водрузил свое творчество над углями.

– Слушай, мы все это не съедим! Тут на целую армию!

– Ну, прям! Замерзла?

Молодой человек взял ее ноги, и, усевшись на стул, положил к себе на колени. Потом снял с нее тапочки и начал руками растирать подошвы.

– Ой, щекотно!

– А так? – он горячо дыхнул на пальцы ее ног и начал целовать их по очереди. Не заметил, как пунцовая от смущения Вика стала оглядываться по сторонам. Пожилой мужчина, перегнувшись через ограду, с любопытством наблюдал за ними. Обнаружив это, девушка непроизвольно отдернула ноги.

– Ты чего?

– Да, вон, кто– то подглядывает!

– Ну и пусть!

– Тебе хорошо?

– Да. Всю жизнь бы так, – сама испугавшись последней фразы, она широко распахнутыми глазами уставилась на своего спутника.

– Я был бы счастлив.

Наступила тишина. Саша встал, помешал в мангале угли, сел обратно. Засунул ее ступни себе под кофту. И только после этого сказал:

– Мне нечего тебе предложить. Я – нищий.

В ее глазах промелькнуло недоверие.

– Да, я работаю. Но у меня нет ни жилья, ни постоянной работы. Почти все деньги, что зарабатываю, трачу на то, чтобы здесь остаться. И помочь родителям. Но у меня не получается, хоть ты тресни! Как долго мы с тобой не виделись?

– Больше года.

– За «больше года» ничего не изменилось. Помнишь, как ты прошлый раз уехала?

– Помню.

– И я помню. С ума сходил. Боялся тебя потерять. Как зверь бегал по дому кругами. Готов уже был пойти и банк ограбить, лишь бы быть вместе. Через неделю переехал. Знаешь, почему?

– Почему?

– Ты мне в каждом углу мерещилась. Мне было плохо. Очень плохо. Я понял, что нельзя настолько давать волю чувствам.

– Я не просила у тебя многого.

– Знаю. Мне все равно, много тебе надо или мало. Я – мужчина. Я должен привести тебя в свой дом. И хочу, чтобы у моей жены и детей было все самое лучшее. Рай в шалаше не бывает!

– Разве нам было плохо вместе всю эту неделю?

– Я счастлив. Не верил, что приедешь. Да, сейчас нам здесь хорошо. Но что потом? Жить на птичьих правах? Меня могут депортировать в любой момент. Да, у меня есть знакомые, которые могут помочь договориться с полицией. Но одно дело – я. Тебя не могу подвергать такому риску. И в России жить уже не смогу. Пробовал. Только несколько месяцев назад вернулся оттуда.

Вику неприятно кольнуло. Был в России и не приехал! Но практичный ум говорил, что он прав. И она знает, какой гордый и самолюбивый у него характер. Что – либо говорить бесполезно. Видно, не судьба. Она склонила низко голову. Он продолжал:

– Я ничего не могу тебе сейчас обещать. Не знаю, когда у меня что-то получится и получится ли вообще, понимаешь? За этот год чего только не перепробовал! И, знаешь, когда вернулся домой, мне рассказывали, как один уехал жить за границу и хорошо устроился, как другой. А я словно в каменную стену головой бьюсь, а толку ноль.

– Успокойся! Уверена, у тебя все получится. Жаль, что без меня.

Сашка притянул ее к себе за плечи, поцеловал, потом сухо сказал:

– Лучше тебя у меня никого не было. И не будет! Сам во всем виноват.

– Налей мне вина! И себе тоже. Мясо уже, наверное, подгорело.

На следующий день она улетела в Москву. Отдохнувшая, посвежевшая, с покоем в голове и щемящей печалью в сердце. Когда самолет приземлился, позвонил Сашка, чтобы узнать, как она добралась. Внутренний голос шепнул, что этот его звонок последний.