Несмотря на то, что предприятия, которые Вика курировала, в количестве только увеличивались, она опять сидела без дела, мучаясь и болея от скуки. Строительные фирмы работали, как часы. На проверку всего и распределение денег уходило несколько часов в день. На заводе реорганизация заканчивается – нужно время для финала, а это от нее никаким образом не зависит. Все документы созданы, все участки проверены. Достаточно одного раза в месяц съездить командировку, чтобы скорректировать учет и налоги. Все в полном порядке. К ее проверкам привыкли. Ошибки, на которые она указывала до этого бухгалтерам, исправлялись ими прекрасно и без нее. В последний ее приезд придраться было не к чему. Похвалив сотрудников за хорошую работу и выдав премию и новую порцию заданий, впоследствии вычеркиваемых из карманного блокнота, Вика уехала со спокойной душой. Очевидно, что работа налажена. Бухгалтера постарались. Молодцы. Как и Дима. Все довольны. Радушно улыбаются. Нет больше необходимости сажать рядом бухгалтера каждого из участков и показывать что она проверяет и как. Указывать тут же на ошибки. Сами начали прекрасно понимать что правильно, а что нет. И способны постоять за свою правоту, могут и поспорить, чувствуя себя намного увереннее, чем раньше. Относясь к себе с большим уважением. И это приятно. Что-то, конечно, можно и дочистить, но если это не несет никаких для завода материальных потерь… «Вы к нам приезжаете как щучка в болото», – смеялась над ее бдительностью и способностью заставить шевелиться самых нерадивых Светлана Викторовна. Вика вместе с программистом успели закрыть почти все многочисленные расчетные счета и фирмы. Дмитрий, закончив все программные настройки на заводе, остался там программистом и дополнительно ездит обслуживать еще одно предприятие группы. Требуется разобраться лишь с налогом с экспорта, который налоговая инспекция должна была давно вернуть на расчетный счет. Но процедура затянулась. Вика ждала этого момента не в силах терпеть – получив деньги, открывалась возможность ликвидировать последнюю фирму, свести всю схему воедино и потребовать обещанный гонорар для себя и своих подчиненных.
И что ей делать дальше? Правда, последнее время работы по стройке значительно прибавилось. Хозяин, проводивший много времени в Москве, нашел новых партнеров по строительству и тут же распорядился с командой юристов подготовить всю информацию – что построено, что собираются построить, сколько денег и куда вложено. Нина Константиновна же продолжала со всей ответственностью заниматься своей рутинной деятельностью – сбором и согласованием платежей, выслушиванием жалоб, сплетен, просьб, поддержанием порядка. «Ну и работка!» – жалостливо глядя на нее, поражалась финансовый директор. Насколько ей свободнее и комфортнее под крылом Нины Константиновны! Не испытывает особого желания садиться на ее кресло. Хотя начальница и намекала не раз на это возможное обстоятельство в будущем. Это пришлось бы быть в постоянном контакте с Вороном, быть всегда лояльной по отношению к нему, закрывать глаза на все. Она так не могла, да и не хотела. Одно дело – личные отношения, совсем другое – работа. Одно согласование платежей занимает несколько часов. В день выплаты налогов и заработной платы все ходят мрачнее тучи, после трех в бухгалтерии летают осязаемые искры, но, что толку кидать бешенные взоры на невозмутимую Строгую? В бессилии все прячут кипящие эмоции и терпеливо ждут, когда наконец-то произойдет долгожданное соединение с главой компании. Колесниковой была неприятна и непонятна сама эта система, казалось глупым тратить столько времени на подобные вещи. Чего она узнает там? Ничего. Наоборот, загрузиться какой-то ерундой и будет только злиться на окружающих, отвлекающих от того, что действительно интересно и важно. Конечно, ее работа кажется схожей с тем, что делает начальница. Зато свободы намного больше. Захотела – сорвалась и уехала на завод, в Москву, куда угодно. Нина Константиновна себе такого позволить не могла. Она вообще себе много чего не позволяла – повысить на кого-нибудь мелодичный голос, прийти позже других или уйти раньше. На все эти мелочи всегда обращала пристальное внимание. Как флаг, который должен развеваться и быть всегда на своем месте. Для Вики это же не играло абсолютно никакой роли – кому какое дело куда поехала или почему задержалась? Надо будет – будет ночевать, не надо – не задержится. В крайнем случае позвонят. У каждого есть свой участок, свой круг обязанностей, а проверить и понять, кто чем занимается она сможет и без постоянного вглядывания из под очков и довольно быстро. И принять меры. Лучше сочетать работу с отдыхом и разгружающим мысли дружным чаепитием, например. Тогда и дела охотно двигаются вперед. Без этого тягостного напряжения. Кому это надо? Требования Нины Константиновны привычны, но девушка находила в них что-то от советских времен, от партийных собраний и лозунгов. Но самым неприятным и вызывающим постоянное раздражение было неожиданное появление очереди в кабинет юристов и программиста, которая создавала определенное соперничество и открыто демонстрировала каждый раз кто в их канторе главный. Ждать Вика не любила, если было что-то срочное, то летела вперед, как стрела и тут же натыкалась на сухие равнодушные реплики: «Подождите, у меня есть несколько заданий от Нины Константиновны. Ей тоже срочно!» Многое, не дожидаясь никого, Колесникова стала делать сама, отдавая документы в другие отделы лишь на проверку.
По большому счету, каждодневный круговорот дел протекал без вмешательства Нины Константиновны и Колесниковой этот факт безумно нравился, добавлял душевного покоя. Никто не может сказать, что ее успех – дело рук кого-то еще. Что если бы не та же Строгая, то она бы не справилась. И страха, что ее премия достанется кому-то еще, нет. Почему-то, на совещании, на котором Вадим поручил ей собирать информацию для Москвы, были все, кроме ее начальницы. Строгой же, наоборот, такая ситуация крайне досаждала и часто на девушку сыпались возмущенные вопросы о том, что происходит.
– Не знаю, – пожимала плечами Вика. – Правда, не знаю. Мне Вадим Сергеевич велел собрать информацию и отправить ее конкретному человеку. Я собираю. А уж для чего это и какие между Вороном и Москвой договоренности – не в курсе. Думаю, Вам лучше уточнить это у него самого.
– А базы бухгалтерские Вы в Москву тоже собираетесь отправлять?
– Да.
– Мне кажется это неправильным.
Девушка удивленно подняла тонкие брови.
– Почему?
– Потому, что это – коммерческая тайна.
– Вадим Сергеевич сам сказал, чтобы мы отправили все документы в печатном виде и дополнительно – все копии баз. Он еще это повторил. У меня есть свидетели.
– Ну, не знаю, – с чуть заметной снисхождением протянула Строгая. – Мне так не кажется! Я у него уточню.
«Я что, вру, получается? Зачем мне это надо? Мне эти копии баз до лампочки – морока одна с их отправкой». Немало удивленная подобными выпадами своей обычно спокойной и настроенной лояльно по отношению к окружающим начальницы, Вика продолжала заниматься тем, что поручил «император».
Кроме всего прочего, добавлялись все новые объекты строительства, затраты по которым также нужно учитывать. Наполеоновские планы претворялись в жизнь и Ворон начал поручать работу Нины Константиновны Вике, а Викину работу – ее начальнице. Ничего, кроме недовольства и споров это не вызвало. Колесникова выполнять обязанности своей начальницы благоразумно отказалась, полагая, что вызовет лишь непонимание с другой стороны, каждый раз терпеливо объясняя хозяину, что понятия не имеет о том, что происходит в фирме подрядчика – это не ее вотчина. В то же время, возвращаясь из командировки, Вика бывало узнавала, что Ниной Константиновной по просьбе того же Вадима в Москву отправлены новые отчеты, сильно отличающиеся от тех, что высылала ранее она сама. «Откуда она этой ерунды набрала? С потолка что-ли?» – не на шутку злилась девушка, убеждая москвичей, что все в порядке и поясняя отчего цифры так разнятся. «Не переживайте, у меня под каждую сумму есть документы и в базе их тоже проверить несложно», – говорила она и мрачно смотрела на свою начальницу. Теперь у их партнеров есть сомнения в том, что те в принципе получают верную информацию. Придется опять доказывать, что не верблюд. Мило! А позвонить и спросить этой «бабе Нине» что и где взять трудно было? Она же не скрывает от нее свои записи! Наверняка, решила заставить Римму Александровну что-нибудь ей состряпать на скорую руку, чтобы не признавать Викиной значимости. Почувствовать себя независимой, рулевой. Та и состряпала левой пяткой, не отвлекаясь от основной своей работы. Черт знает что!
На заводе девушка теперь появлялась все реже. Конфликты на третьем этаже центра затихли, как притушенный костер, под внешней поверхностью которого, под серым холодным пеплом затаились горячие и мрачно поблескивающие алым с темными пустыми глазницами угли. Она старалась держать нейтралитет со своей начальницей. Та ей спокойно и мягко улыбалась. Все недоразумения потихоньку, забываясь, сходили на нет. Но беспокойство Вики вызывало не только охлаждение в отношениях со Строгой – Вадим продолжал хранить молчание. Нетерпение сменилось внутри нее полной растерянностью. Еще немного и начнется депрессия, потом разочарование и разрыв. «А ты поверила обманчивым словам», – крутилась в голове незатейливая песенка. Сколько еще терпеть? Ждать? Надеяться? Девушке стоило немалых усилий сдерживать себя и улыбаться, как раньше.