Пламен.

— Дети! — голос нового учителя звучал звонко и разносился по всему учебному классу. — Внимание! Повторяем за мной весь алфавит! — он сделал паузу и продолжил: — Альфа!

Все сто двадцать воспитанников приюта, эхом повторили за ним:

— Альфа!

— Что есть буква — альфа, дети? Это есть начало всей азбуки и сказано было богом Белгором, что я есть альфа и омега всего сущего. Внимайте этому, дети, так как невозможно постичь что-то, не зная изначальных истоков. Еще раз!

— Альфа! — выдохнули мальчишки и девчонки.

— Хорошо, — одобрил учитель, — Продолжаем.

Перемены в приюте произошли через три дня после нашего набега на притон извращенцев. Подъем никто не объявлял, но по укоренившейся за десять лет привычке, мы проснулись как обычно и когда вышли на построение, то обнаружили, что власть в приюте поменялась полностью. Ни одного прежнего воспитателя и, даже, самой мадам Эры, на территории не было, испарились вместе с вещами, как и не было их здесь никогда. Новые воспитатели, все как на подбор, подтянутые крепкие мужчины лет под сорок и три женщины, мало чем отличающиеся от них, как солдаты какие, выстроились перед крыльцом, а вслед за ними, появилась наша новая хозяйка. Впечатление она производила странное, по крайней мере, на нашу тройку. С виду, обычная такая добрая тетка от сорока до пятидесяти, но если присмотреться, то жутковато становилось. Такое ощущение, что ей настолько на все наплевать, что без разницы, улыбаться или убивать. Звенислав, тогда так и сказал: — "Думаю, что даже мадам Эра, по сравнению с этим чудовищем, невинный агнец". Мы с Курбатом, были с ним полностью согласны и готовились к любому развитию событий.

Осторожность и внимательность, жизнь нас приучила к этому крепко, и мы, были все время настороже. Наше чувство самосохранения просто кричала о том, что беда ходит с нами рядом, что не бывает так, что все плохо, а тут вдруг — раз, и все наладилось. Это может произойти с простыми людьми, но не с нами, не с приютскими детьми, выживавшими десять лет кряду в самых нечеловеческих условиях. Чем больше мы присматривались к нашим новым руководителям, тем больше находили в них странностей, а руки так и тянулись, зажать в руке что-то увесистое и ударное, на всякий тревожный случай.

Остальные наши приютские, уже на второй день восприняли все перемены как должное и были счастливы. Про воспитателей молчу, воспитанники в них души не чаяли. Новая мадам, в первые же минуты знакомства, объяснила, что герцог Конрад Третий и Верховный Жрец Хайнтли Дортрас, разобрались в том, что происходит в приюте и на замену старому персоналу, ворам и негодяям, прибыли они, лучшие воспитатели детей в герцогстве. Оно-то, конечно, все это понятно, вот только с детьми эти люди, если и имели раньше дело, то только со своими, да и то, вряд-ли. Видели мы несколько раз в своей жизни сержантов Городской Стражи, гоняющих каждый год своих новобранцев, так нашим воспитателям новым, они и в подметки не годились. Слабаки они, по сравнению с нашими попечителями и учителями.

Мы ждали-ждали, но неприятностей все не было, а даже, наоборот, наступили очень даже хорошие перемены. Кормить стали отменно, при мадам Эре, так несколько раз за все годы на столы накрывали, исключительно по большому поводу или празднику какому. Возобновилась учеба, каждый день мы шли в класс и занимались арифметикой с азбукой. На работы в город нас уже не отправляли, а во дворе была построена настоящая игровая площадка. Все как положено: качели, карусели и песочница для малышей. Благодать и рай на земле.

Два дня мы не выходили ночью в город, воспитатели не спали и, кто-то из них, всегда находился во дворе. Однако, на третью ночь, решили рискнуть и посмотреть, что же будет и как они на это отреагируют. Их реакция, нас, мягко говоря, удивила. Когда мы в наглую отгибали доску забора, и выбирались на улицу, здоровяк Ганс, дежуривший в эту ночь, просто отвернулся и сделал вид, что в упор нас не замечает. Ладно, это можно было списать на какую-то доброту отдельно взятого человека, но когда ситуация, с точностью до мелочей, повторилась на следующую ночь, в которую дежурил воспитатель Лука, то мы растерялись. Как такое возможно? Мы не понимали что происходит и это заставляло нас нервничать.

Отставив такие непонятки в сторону, наша дружная троица продолжила заниматься своими ночными делами. Босяки к нам привыкли быстро, слушались беспрекословно, и зачастую, мы просто бродили по окраинам города. Где-то по мелочи приворовывали, не без этого, конечно, но уже не для того чтобы прокормиться самим, приютских харчей хватало с избытком, а для наших уличных "гвардейцев". В одну ночь пограбили парочку выпивох, во вторую рыбную лавчонку, где этим днем хозяин крепко поколотил одного малыша-попрошайку, а как-то, повезло, наткнулись на мясника, который ранним утром решил раньше всех своих конкурентов, сделать завоз свежего мяса в свою лавку. Стоя толпой в полтора десятка человек посреди улицы, мы перегораживали ему проезд и дядька был догадлив. Сам, без единого слова с нашей стороны, мясник вытащил пять утиных разделанных тушек и отдал нам.

Впрочем, все это мелочи, и нам требовалось серьезное дело. Как верно заметил один мудрый человек: "Бедных грабить смысла нет — с них взять нечего", а потому, нужна была, достойная риска, по настоящему хорошая цель. В Белый Город, по адресам указанным в картотеке Гнуса, мы соваться пока не рисковали, а по окраинам, состоятельные господа не жили. Однако, была мадам Эра, наша незабвенная и несравненная бывшая хозяйка. Пусть, она отошла от дел приюта и нас никаким боком теперь не касается, но мы были уверены, что такая тварь жить не должна.

Две ночи мы кружили вокруг ее усадьбы, как раз неподалеку от лавки Толстого Петры и Площади Умельцев. К делу подошли очень серьезно и за это время узнали все привычки местных стражников, время их прохождения, какова высота забора, как клички двух собак карауливших дом мадам Эры и, даже, как зовут ее любовника и с кем он спит помимо престарелой злюки. Все было готово, все продумано, просчитано до мелочей, и весь день мы мысленно готовили себя, что вот, именно сегодня, мы очистим мир от чудовища. От твари, которая продавала налево продукты, дрова, одежду, и забирала себе все, что шло на нас из казны, а из-за этого, каждую зиму, в землю подле забора, зарывались все новые и новые детские тела.

Наступила ночь, мы привычным путем покинули приют и, практически сразу, Курбат сделал знак пальцами, что за нами кто-то идет. Возможно, что это только случайность, а может быть, что и нет. Свернули к мосту, перекинулись несколькими словами с бродягами и разошлись в разные стороны, мы гулять, а они за нами вслед, проверять, что за хвост такой за нами увязался. Гуляли по городу до утра, а уже на рассвете, вновь на обычном месте встреч, нас ждал Длинный Лога.

— Парни, — голос его был возбужден. — За вами слежка, самая настоящая, без дураков, зуб даю. Три человека, постоянно сменяются и ходят по пятам. Очень хорошо ходят, грамотно.

— Пламен, — Звенислав оглянулся по сторонам. — Надо ноги делать.

— Курбат? — спросил я. — Ты как?

— Не нравятся мне все эти странности, которые вокруг происходят. Надо бежать из приюта.

— А как же наши, которые останутся? — задал я, как мне казалось, самый важный вопрос.

— Если мы на воле будем, — ответил Курбат, — то сможем им помочь, коль с ними, вдруг, беда какая приключится.

— Решено, завтра мы в отрыв, — я повернулся к Длинному Логу, который заметно посмурнел, узнав, что мы покидаем его самого и ребят. — Помощь твоя нужна будет, Длинный.

— Да? — он вытянул свою шею.

— Мы в Старую Гавань пойдем, там нас просто так не достать, и проходить будем через Пять Переулков. У тебя ведь там знакомые есть?

— Есть, — подтвердил он.

— Отлично, сделай так, чтоб они нам хвосты отрубили, а за нами не заржавеет, ты знаешь.

— Я то знаю, — голос его был невесел. — Вот только без вас трудновато будет. Удачливые вы и дерзкие, да и привыкли мы к вам.

Хлопнув его по плечу, как можно уверенней, я сказал:

— Мы в Старой Гавани не на пустом месте будем, нам сам Кривой Руг поддержку обещал. Если все путем будет, то и вас подтянем, друг.

В первый раз кто-то из нас, назвал его другом, он обнял меня за плечи и только прошептал:

— Все сделаю, друг.

Расставшись с предводителем местной шпаны, вернулись в приют и весь день посвятили тому, что обдумывали свои дальнейшие действия. Уроки окончились, ужин прошел как всегда, прошлись по территории, а в ночь покинули приют, как нам думалось, навсегда. Наш побег и отрыв от сыщиков, идущих по нашему следу, прошел как и планировалось и, уже утром, пробираясь окольными путями, мы вышли к таверне "Отличный Улов". Когда мы подошли к парадному входу, то первого кого встретили, был тот, кого мы выручили, то есть пиратский капитан Одноглазый. Его мы не узнали, а вот он нас, запомнил видать крепко, и когда нас со Звениславом обхватили две здоровенные ручищи, то мы подумали, что это те, кто за нами следил. Но голос оказался знакомым и громогласно объявил на всю округу:

— Это мои друзья! — он оглянулся, разглядел своим единственным глазом Курбата и продолжил: — Все трое!

К нам подходили бойцы пиратского капитана, которые вместе с ним "отдыхали" на галере, хлопали нас одобрительно по плечам и называли своими друзьями. Не общались мы никогда раньше с народом разбойным и лихим плотно, и удивились, что такое понятие как обычная человеческая благодарность им не чуждо. Впрочем, если того потребует дело, то и прирезать могут. Пожалкуют, конечно, не без этого, но потом.

Руки Одноглазого отпустили нас и я смог его рассмотреть. Примечательная и колоритная личность: невысокий человек с огроменными плечищами, напоминал здоровенный квадратный ящик, но при этом очень подвижный и юркий, сильный и ловкий. Ну, и дополнялось это все, разумеется, черной повязкой на левом глазу. Натуральный пират, сказал бы любой, когда его увидел, и был бы прав, поскольку во всем Аскорском море, на берегу которого стоял Штангорд, не было более известного разбойного капитана, чем Одноглазый.

Нас провели внутрь таверны, накормили, переодели, а Одноглазый, еще и по добротному стальному ножу подарил, это обозначение статуса, без этого ты здесь никто. Пока мы под присмотром Толстушки Марты отъедались, то узнали историю побега Одноглазого и его банды с галеры, во всех подробностях. Сам-то я думал, что все будет как обычно, если судить по песням выступающих на улицах бардов, то есть налет на судно и героическое вызволение своих товарищей из кровавых лап палачей-надсмотрщиков. Однако, Кривой Руг есть Кривой Руг, и поступил он не по старым воровским понятиям, а так, как посчитал нужным. Он отправился в городскую управу, и один из его должников-купцов, сопроводив свое желание крупной взяткой, тут же выкупил галеру вместе с грузом и экипажем у государства. На следующее утро галера "Попутный Ветер" вышла в море, где на нее сразу же "напали" пираты и "освободили" своих товарищей. Естественно никто ни на кого не нападал, а все было гораздо проще, судно со сменным экипажем на борту, ушло в один из независимых торговых портов на перепродажу, а братву Одноглазого расковали еще на причале.

Теперь, пираты были должны или в несколько раз перекрыть все расходы Кривого Руга, или оказать ему серьезную услугу. Одноглазый выбрал услугу и встал со своими головорезами на сторону Руга в конфликте с Папашей Бро. Все готовились к битве, а Старая Гавань затаилась в ожидании большой крови и перемен. Папаша подтягивал свои силы к харчевне "Щедрый Бро", а Кривой Руг, соответственно, к "Отличному Улову". Пусть, мы не разбирались в местных раскладах, но были уверены, что отлично подготовленные пираты и наемники, просто растопчут всю толпу Папаши. Однако, все возможно, и случись что-то, что перетянет чашу весов на сторону старого вора, и нам придется за ножи взяться.

Не в то время мы решили пересидеть свои неприятности в Старой Гавани, конечно, но деваться некуда, никто нас силой сюда не загонял, сами пришли. Обсудив сложившуюся ситуацию, посовещались меж собой и я отправился к столу, за которым сидели местные авторитеты.

— Чего тебе, малой? — первым меня заметил Дори Краб и его глаза тут же зашарили по мне.

— Пламен, кажется? — весело выкрикнул хмельной Одноглазый. — Я вам денег обещал, но это позже, при себе нет ничего. Вот Папашу Бро кончим и отдарюсь, все как обещал.

— Нет, я не за деньги. Мы с парнями хотим вам помочь. Вы к нам как к людям отнеслись, и если наша помощь нужна, то мы готовы.

В разговор включился Кривой Руг, который, не отрывая взгляда от расстеленной на столе грубой карты района, бросил:

— Хорошо! Дори, дай парням арбалеты и научи пользоваться. Пусть в таверне на охране останутся.

Дори махнул мне рукой:

— Слышал? — и увидев мой утвердительный кивок головой, добавил: — Отдыхайте, а завтра с утра, Гонзо будет ждать вас во внутреннем дворе.

Проведя ночь в одной из комнат, ранним утром мы вышли на просторный внутренний двор. Местный вышибала Гонзо нас уже ждал и сходу бросил:

— Долго спите.

Мы подошли к нему вплотную и хмурый Гонзо подвел нас к деревянному столу, стоящему рядом со стеной. Первым делом он дал каждому пояс из старой плохо обработанной кожи, к каждому из которых, крепился уродливый металлический рычаг. Пояса были большие, неудобные, кожа и заклепки рассохлись, но все же, мы их сообща подтянули и смогли на себя подогнать. После этого, Гонзо откинул в сторону холстину и мы увидели свое оружие, три устройства, в которых не сразу, но определили арбалеты.

Что такое арбалет и как он выглядит, мы знали, довелось увидеть, так как когда в Штангорде был какой-то праздник или происходило важное событие, вместе с городскими стражниками, на патрулирование всегда выходили и солдаты. Однако солдатские арбалеты, аккуратные, сверкающие металлом и тускло отблескивающие лаком покрывающим дерево, на этих уродцев, которых нам дал Гонзо, походили мало. Три куска плохо обработанного дерева, на которые крепились стальные и слегка проржавевшие луки со всем сопутствующим механизмом.

— Это чего? — возмутился было Звениславка, и тут же заработал звонкий легкий шлепок по голове от вышибалы.

— Берите что дают, — пробурчал он. — Нету больше ничего, все парням Одноглазого отдали, — и с какой-то тоской произнес сам себе: — Копишь тут, собираешь, бережешь, а тут, нате вам, вынь да положь. А кто отчет даст, куда потом оружие делось?

— Так что арбалеты? — напомнил я.

Здоровяк повернулся, взял один арбалет в руки и начал инструктаж:

— Вот это ложе, а на него крепится все остальное. Внутри него спусковой механизм с предохранителем, вроде все работает исправно, недавно совсем смотрел, состоит из шайбы, зацепа для тетивы и фиксирующего механизма. Поверху ложа идет все остальное: вот этот желобок посередине, он для того чтобы болты в сторону не уходили, вот это сам лук, к нему крепится тетива. Под низом идет пятка металлическая, упираетесь одной ногой в нее, тетиву цепляете крюком, — громила указал на металлический крюк на поясе, — и разгибаясь, тянете до тех пор, пока тетива на стопор не встанет. — он достал из чехла, лежащего рядом, короткую стрелу, положил ее на стол и протянул арбалет мне. — Пробуй.

Попробовал сделать все как сказал Гонзо, уперся левой ногой в пятку, накинул на тетиву крюк и, резко разгибаясь всем телом, потянул крюк на себя. Механизм затрещал, как бы не лопнула тетива или не сломалось чего, но все получилось. Ура! Потом аккуратно вставил короткую стрелу-болт в паз и арбалет к бою готов.

— Сойдет, — буркнул Гонзо и указал на бревна, лежащие на другой стороне двора. — Забавляйтесь до обеда.

Занимались мы стрельбой не до полудня, а до самого вечера, с коротким перерывом на обед, и устали как собаки какие ездовые. Это поначалу, было смешно и интересно болтами в бревна пулять, но потом ведь болты надо из этого дерева вытащить аккуратно, а когда после третьего-четвертого раза наконечники выпадать стали, то их по новой на деревянную стрелу насаживать нужно. Да и вот это монотонное упражнение, согнись-разогнись, тяжковатую нагрузку на все тело, а особенно на спину, давало. Короче говоря, ощущения такие, как если бы весь день мешки тягал.

Но, день прошел, и мы, запаковав все обратно в чехлы, отправились на ужин. Кормили здесь просто отлично, сказать нечего. Ключница Марта прониклась к нам чувством, не знаю как это назвать, может быть жалость или сострадание, непонятно, и кормила нас как родных и близких лично ей людей. Ну, дай ей боги, за ее доброту!

С нами за столом ужинал забритый налысо мутный тип и как-то так получилось, что разговорились с ним, и он обещал свести нас с одним купчиной из дромов. Не то чтоб, мы так уж горели увидеть бывшего земляка, но мало ли, вдруг кого из наших родителей знал купец, ведь сами мы, только имена их знаем. Жаль, прервали нас и разговора с ним не получилось, интересный человек. Ну, ничего, может быть еще и встретимся.

Наемники и пираты вооружались по полной, у каждого если не доспех или кольчуга, так хоть какие-то элементы защиты имелись, щит там или шлем, а на худой конец, толстая войлочная куртка или плотная шубейка с меховой шапкой. За полчаса, здоровенные жизнерадостные мужики весело попивающие пивко и знаменитые взвары Толстушки Марты, превратились в дисциплинированный отряд в восемь десятков обвешанных оружием головорезов, и под командованием своих авторитетов, направились вниз по улице, к морю, на противоположный конец Старой Гавани.

Таверна "Отличный Улов" опустела и остались в ней, только пятеро молодых девок во главе с Толстушкой Мартой, готовившиеся к приему раненных, вышибала Гонзо, засевший в центре зала с двумя хорошими арбалетами перед собой, и мы, отправившиеся со своими чудо-механизмами на второй этаж. Сели мы, каждый в одной из угловых комнат, и через открытые двери, могли перекликаться друг с другом. В общем, нормально, нам помогли, теперь наш черед ответить услугой за услугу. Неказистый, но тем не менее достаточно надежный и прострелянный арбалет лежал на подоконнике, я сидел в полной темноте на табуретке, осматривал освещаемую луной улицу и чувствовал себя, пусть не воином каким, защищающим свой дом, но что-то очень близкое к этому, в душе было.

Прошло два часа, время от времени, я окликал своих друзей и продолжал наблюдать за окрестностями. Казалось, что вся Старая Гавань, как-будто замерла, в ожидании чего-то, затаилась, ни звука, ни шороха, ни теней. Хлоп! Я только на миг прикрыл тяжелеющие веки и тут же встряхнулся. Где-то возле самого моря вспыхнули сполохи огня, взметнулись к темному небу длинные языки пламени, и мне показалось, что я даже расслышал звон металла о металл, яростные крики и стоны умирающих. Нет, конечно же, мне это показалось, то что харчевня "Щедрый Бро" загорелась, это да, есть такое, а вот крики я слышать все же не мог, далековато.

— Фьюить! — где-то совсем рядом, в полной тишине, кто-то громко свистнул.

Курбат и Звенислав это тоже услышали, перебежали к окнам с моей стороны, напряглись, слышно было как они заерзали на своих постах, и мы, насторожившись, взяли уже взведенные арбалеты на изготовку, как нас и наставлял Гонзо. Вдоль улицы мелькнула тень, за ней другая, вот их уже полтора десятка, и они бегут ко входу в таверну. Понятно, все же Папаша Бро решил нанести превентивный удар, а может быть, и даже, скорее всего, это чья-то самодеятельность. Шакалы решили поживиться, пока хозяина дома нет. Давайте, нам есть чем вас встретить.

— Щелк! Щелк! Щелк! — наши арбалеты ударили вразнобой, но один за другим. Промазать было трудно, с десяти- восьми метров, не промахнешься, тем более, что на входе нападавшие скучились в толпу. Две тени упали с криком на мостовую, и еще один, громко выругавшись, откатился в сторону. На ощупь, освещаемые лишь луной и далеким отсветом набирающего силу пожара, мы перезаряжаем корявые пародии под арбалеты и, не видя внизу целей для стрельбы, мчимся вниз, в общий зал.

Нападавшие уже здесь, их восемь человек, не парни Папаши Бро, точно. Скорее, похожи на залетных ночных ухорезов из Гратры, только у них, носить тяжелые дамские серьги в ушах, символ почета и показатель авторитетности. Рыцари ножика и топора, шакалы, как есть шакалы приблудные. Пятеро пришлых окружили со всех сторон Гонзо, зажатого в угол, а еще трое орудовали за стойкой, пытаясь выломать дверь на кухню и достать спрятавшуюся там Толстуху Марту с девчонками. Видимо, надеются, что ключница знает, где Кривой Руг добро свое прячет. Осматриваться некогда, но замечаю, что у входа валяются три тела, а весь пол густо заляпан кровавыми отпечатками сапог. Гонзо, молодца, проредил любителей пошакалить.

— Щелк! — над моим ухом проносится черная короткая стрела и один из атакующих Гонзо ухорезов, с силой, влипает в стенку, мертв. Поднимаю и крепко прижимаю к плечу свой арбалет, давлю на спуск, мой болт бьет еще одного, а вот Звенислав смазывает и его стрела, только слегка поранив одного бандита, уносится к выходу. Нападавшие так увлечены, что кажется, даже не замечают нас, хотя, лестница в полумраке, а в основном зале от масляных светильников, светло как днем, сразу и не понять, откуда смерть прилетела.

Вынимаю свой нож и в пару с Курбатом, мы несемся на выручку Гонзо, который ловко отмахиваясь от гратрийцев коротким мечом, наподобие фергонского гладиуса, только-что свалил еще одного. Правда, и сам не уберегся, один из шакалов, прыгнув вперед, достает его ножом в левое плечо. Вышибала все еще держится, но если ему на помощь не прийти, то просто кровью истечет. Мы с разгона вбиваемся как клин между двух гратрийцев, одновременно атакующих Гонзо, и от удара, они немного подаются в стороны. Эти не штангордцы и не дромы, гратры по природе своей мелковаты, ростом и весом с подростками схожи. Наотмашь, от груди, бью того, что передо мной, но мой нож ударяется о его кинжал и со звоном отскакивает. Курбат своего противника, наоборот, сразу же подрезал. Гратриец, стоящий против меня, отталкивается всем телом от стены и ударяет меня в грудь обеими ногами. Шерстяная безрукавка удар смягчает, переломов быть не должно, но воздух застыл в грудной клетке, дышать нечем, и я падаю на замазанный вонючей слизью из чьего-то распоротого брюха, пол таверны.

Дальше, пару минут все было как в тумане, но отчетливо помню нависшего надо мной гратрийца с подпиленными для пущего страха зубами, который заносит надо мной свой кинжал. А потом, что-то темное сбивает его с ног и яростно топчет ногами. Когда я смог снова дышать и приподнялся, все уже было закончено. Двух гратрийцев, оставшихся в живых, держал на прицеле Звенислав, Курбат их вязал, а облокотившийся на стойку Гонзо, кричал в сторону кухни:

— Мама! Тяни бинты и воду горячую, а то помрет твой сын в расцвете сил! Быстрей давай, если внуков увидеть хочешь!

Нормально, все живы и почти здоровы, и теперь, остается только дождаться наших победителей, разбирающихся с Папашей Бро. Хм, или наоборот, но такой вариант меня не устраивал, а потому, думать про него не очень хотелось.