Впрягшись в лямку, бывший студент тянул за собой волокушу, выбирая те участки, где ещё лежал снег. Бурлацкое дело, когда всей ватажкой тянули ладью по реке Далелвен, то по колено в воде, то по острым прибрежным камням, было куда тяжелее. Утром Алесь раскопал место залегания песка, и, на первый взгляд, песок по качеству показался лучше, чем тот материал, который он использовал из ближайшего карьера.

       Перевалив через очередное возвышение, он увидел в низинке ратников Кнута, вооружённых деревянными мечами и щитами. Под сердитым взглядом конунга, выстроившись в две стенки, они бились друг с другом и иногда оглашали окрестности криками.

       Помахав рукой Кнуту, он сжал кулак и выставил большой палец вверх, одобряя действия конунга. Кнут в ответ улыбнулся и тут же зарычал на ратника, пропустившего удар.

       Встреча с Кнутом напомнила ему о нерешённых вопросах и заброшенной тетради. Вспомнив о тетради, он сравнил себя с тверским купцом Афанасием Никитиным. И, в самом деле, тетради бывшего студента, в своём прошлом некоторое время поработавшего в литейном и модельном цехах отдела главного механика и познавшего некоторые секреты производства, в одном, весьма существенном аспекте схожи с тетрадью Афанасия Никитина: тверской купец в описаниях 'Хождения за три моря' ни разу не упомянул о тайной цели путешествия по странам Востока, которая, как много позже выяснили историки, заключалась в обретении знания изготовления стали типа дамасской. Выведанные тайны купец не стал излагать на пергаменте. Он умер, не дойдя до Твери. Если бы дошёл, то, возможно, в противостоянии Москвы и Твери верх одержали тверские князья. А сходство в том, что тетради Алеся также надёжно хранили тайны, но в отличие от тетради тверского купца, прочитанной, растиражированной и комментируемой, тетради Алеся вряд ли кто-нибудь сможет прочитать, по крайней мере, в ближайшие столетия. В этом - большой плюс, который некогда был большим минусом, причиной для родительских слёз, страданий из-за плохих оценок в школе.

       Если кто-либо когда-либо возьмётся за труд расшифровать сии тетради и понять почерк, то флаг тому пионеру, барабан на шею, и медаль за заслуги, которую автор нарисует в конце сей повести временных лет.

       Алесь усмехнулся: его неразборчивый почерк не понимали ни учителя, ни родители. Научившись скорописи, он с детства варьировал написание каждой буквы, и то, что он создавал на бумаге, все в один голос называли галиматьёй. В институте его, конечно, спасал компьютер. А здесь и нынче вообще никто не способен разобрать его каракули.

       Вспомнив трагическую судьбу и невезение тверского купца, ходившего аж до самой Индии, он воскликнул вслух: "Да поможет мне Госпожа Удача!"

       Кстати, у каждого за спиной есть две госпожи. Можете не оглядываться: вы всё равно не увидите двух дам, вечно порхающих за вашей спиной. Одну из них зовут Госпожа Удача, а другую - Госпожа Неудача. Госпожа Неудача всегда готова устроить вам подлянку, если не будете думать головой. Оппозиция этих дам вечно и неотвратимо срабатывает в духе диалектики и гегелевского отрицания отрицания.

       Пьянство Алеся в компании с соседом Фёдором так аукнулось и так стукнуло его, что голова постоянно звенит от горестных дум. Но надо бы забыть о личном. Есть иные проблемы, о которых стоит подумать.

       Какой подлянки и от кого можно ожидать здесь, в благословенном краю Даларны? Край до сих пор пребывает в язычестве, но странствующие монахи рано или поздно доберутся и сюда. А здесь уже правит Кнут Справедливый. Христианин. На исповедях он непременно поведает монахам о тайнах литейного производства. И о пушках. И о порохе. Тайна исповеди будет сохранена, и о ней не узнают местные. Но Папа римский и его кардиналы непременно узнают. В этом мире, а точнее, на западе Европы идёт ежедневное и отчаянное сражение за приоритет религиозной власти. Светские власти в этом сражении постоянно уступают и будут уступать вплоть до создания абсолютных монархий. Кнута непременно посетят братья во Христе, как только свейские купцы появятся на рынках Европы с медью или изделиями из меди.

       Властолюбие и сумасбродство римских пап аукнется им. И снова Алесь усмехнулся: ему не дожить до той славной эпохи!

       Надо бы поблагодарить всех богов, что ныне смотрят за землями Даларны! Кнут увлёкся созданием своей дружины и гоняет ратников ежедневно, приучая к ратному делу и закаляя их в учебных боях.

       Ещё ранней осенью Страшила напомнил Кнуту о важности поддержании чистоты и опрятности во вверенных ему как Конунгу селениях и хуторах. И пример указал: славный город Волин. Там молодой норман жил в доме Олега Дуковича. Напоминание Страшилы задело некую струнку в душе нормана, и конунг охотно согласился на помощь витязей в очистке задворков домов в деревнях и на хуторах от огромных куч навоза. А таких куч - сотни, а потому пришлось привлечь к работам свеев. Так витязи обрели превосходные селитряницы.

       Ни один историк не скажет такой глупости, которая ныне будет доверена пергаменту! Вся западная цивилизация, агрессивная на протяжении многих столетий, создана на навозе. Том самом, что вычищается из коровников. Навоз - источник селитры, а селитра - важный компонент пороха.

       Позже пришлось поведать Кнуту о важности поддержания его статуса и необходимости постройки замка и даже выделить ему материальную помощь в звонкой монете.

       Ныне на берегу озера Рюнн выстроен красивый дом из дармового дерева для конунга и его супруги, а на скалах, за его домом уже начато строительство королевского замка. Увлечённый строительными делами, Кнут не вникал и не вникает в дела лютичей и кривичей.

       Страшила и витязи с полуслова поняли требование главного литейщика: меры, необходимые для сохранения тайн, вовсе не шутка! А потому, для сокрытия тайны от посторонних глаз и ушей все производства были объявлены Двором Перуна, доступ в который свеям был запрещён.

       Не только смотровой, но и каждый витязь грудью преграждал путь любопытным из местных селений, желавшим взглянуть, что такое творят русы, или выяснить причины невыносимой вони, идущей от запретного "Храма Перуна".

       Медь, приготовленную к вывозу, не трогали: сидя на медной горе, грешно было бы использовать этот запас.

       Для начала главный литейщик отлил серию дельных вещей и носовых козлов из безоловянистой меди.

       Установленные на ладьях, они засверкали не хуже золота. Вся деревня сбежалась посмотреть на ладью, когда витязи установили на ней "золотой" фальшборт из медного листа. По задумке Алеся, тот фальшборт должен спасать пушкарей от стрел.

       - Краса, гвездёно небо! - воскликнул Страшила и спросил: - А зачем энто для ладьи?

       - От стрел защита, - объяснил Алесь.

       - Да лучники навесом будут стрелы пускать, - пренебрежительно поведал Страшила. - Забудь забавы, дело делай!

       После раскрытия Страшиле некоторых секретов литья пушек, он знал о раковинах как серьёзных дефектах отливок, а также ведал о жидкотекучих сплавах благодаря добавке олова. Глядя на чертёжик первой пушки, он заметил:

       - Людям не трудно будет сообразить, что к чему, как только они увидят твои пушки в деле.

       - Возможно, сообразят, но нескоро до них дойдёт, что для пушек необходимо олово. Олова на закате нет и не будет в ближайшее время.

       - А у нас?

       - У нас есть. Но до той руды надо ещё добраться. Она на большой глубине под землёй.

       - И где ж она?

       - Близ Нево-озера. К северу от него.

       Страшила не спрашивал, откуда сведения: давным-давно ему было объяснено, что оригинал карт и книги находится за морем-океаном.

       Первую пушку испытали один-единственный раз. И порох жалко, да и вопросы Кнута были бы нежелательны. Для стрельбы не пожалели простыни, которую подвесили между молодыми деревцами примерно в сотне метров от позиции. Для отката пушки отлили направляющие по замерам, произведённых на палубе ладьи. Витязи притомились, слушая наставления по стрельбе.

       Эффект от выстрела шрапнелью был громовой. Простыня, конечно, в хлам. Одно деревце чисто срезало на высоте груди.

       Витязи, увидев результат стрельбы, стали усерднее работать. Но как князья ни загружали их работами и нарядами в течение осени и зимы, молодые люди каким-то образом умудрялись находить время для потех и бегали по вечерам в селения. И недели не прошло после поединка Кнута с конунгом Инглингом, как явилась делегация из деревни.

       Любо-дорого было смотреть на зарёванную девушку: её ножки были в аккуратных льняных обмотках, поверх шерстяной пелеринки, застёгнутой фибулой, была надета шубка. Ни шубка, ни пелеринка не скрывали заметно выступающий животик. Кнут выкатил претензии. Виновник из витязей был назван. Весёлый парень и желанный на каждых посиделках. И имечко у него соответствовало: Хотен. Княжеского рода старший сын, которому на родине ничего не светило. Много княжеств на родине, а князей там видимо-невидимо. По обычаю, для младшенького любимого сынка и стол и престол, а старшие должны себе сами славу и честь заработать. Есть такие, что плюют на славу. Княжич Ясь, например. Определил себе стезю и стал кулинаром и поваром. А Хотен, стало быть, решил плюнуть на честь?

       Понурив голову, Хотен признался в содеянном. Но Олег Дюкович решительно отмёл претензии конунга Кнута, заговорившего о свадьбе. Олегу нужен был воин, а оставлять его у свеев по ряду причин было невозможно. Бывшие друзья начали орать друг на друга, как неделю тому назад орали друг на друга Олаф Инглинг и Кнут. Спасая положение, князь Алесь напомнил, что за убитых Бьорном и Агнаром витязей виру не затребовали, хотя следовало бы, и предложил мировую. Отец забеременевшей и несостоявшейся невесты потребовал золотую монету, и, к неудовольствию Олега, Алесь тут же её выложил. Монета по виду была намного грубее по сравнению с оригинальной номисмой, но по весу не уступала ей, а монеты ценились не по виду, а по весу. На том и разошлись. Провинившийся витязь получил недельный наряд на работы в качестве приспешника Кока, а князь Алесь провёл беседу с личным составом, разъяснив текущие политические и прочие моменты.

       Проблемы и игры, связанные с Кнутом, были не главными. И литьё пушек, коих успели отлить десяток, тоже не главное дело. В принципе, возможно одолеть тех, кто сидит в логове в Новгороде, и без пушек. Но с пушками большая кровь прольётся только с одной стороны. Уже весна! Пора, давно пора поговорить с Олегом Дуковичем, а затем и с витязями о главной проблеме!

       Ныне, в начале весны, на ещё холодных землях Даларны проклюнулись первые цветы под ясным солнцем, и Алесь по пути собрал букетик.

       Налив воды для весенних первоцветов в глиняную бутыль, поставил подснежники с махровыми лиловатыми лепестками на стол в большом доме. За этим столом полдничали и ужинали, учились и сказывали весёлые байки, обсуждали текущие и грядущие дела. Запас привезённого на ладьях зерна давно закончился, но Кок не унывал, готовил похлёбки из рыбы или мяса, закупал провизию у местных.

       - Краса! - воскликнул Страшила. - Подумал сперва, что ты цветие для местной девицы собрал.

       - В нашем доме не только порядок, но и краса должна быть, - главный литейщик повернулся к Хотену: - Зови, друже, всех на полдник. Смотровому наказ: быстро поесть - и стоять-смотреть да никого не пущать!

       Повар Кок, как всегда, раздавал-наливал да приговаривал:

       - Услада от свеев! Репка, мёд да брашно с хлебом!

       Витязи его хвалили:

       - Эка сласть какая! Никак свейскую приспешницу приголубил? Давно хлеба-то не было!

       - На то указ был от Кнута. Весь торг отныне чрез него. А чем плохо? Вот и хлеб снедаем.

       Алесь усмехнулся своим думам о Кнуте и сказал повару:

       - Друже Кок, не по дружбе, а по службе прошу: купи всем нам одёжи. И верхней и нижней. Мы все в обносках. Свеи искоса глядят. Раз Кнут от нас совсем отошёл, так ты с ним торг веди как гость, да товар добрый бери. А как наберёшь одёжи на всех, скидывай цену, - Алесь достал три монеты и передал Коку.

       - Ох, негоже-то за золото одёжу брать, - встрял Страшила.

       - Добрая у них шерсть да и лён хорош, - изронил ответное слово Алесь и добавил, обращаясь к витязям: - Со стола прибрать и вертаться на работы!

       - Негоже, государь, то, что воины привыкли звать тебя Страшилой, - сказал Алесь, когда все витязи вышли.

       - Не в обиде, пусть называют.

       - Взявши Ладогу, Изборск и Новгород, разобьёшь ты рыло и Рюрику и Хельги, если те живы будут, да взойдёшь на престол Северной Руси - и как тогда велишь себя величать? Страшилой Первым?

       - Бить рыло им не буду. Зарежем хорьков на жертвенном камне. Предадим хорьков Яровиту.

       - Зачем же руки марать? Да и вряд ли ты сможешь принести их в жертву Богу войны. Пушки заговорят - и разобьют-раскатают городища по брёвнышку. Там же и тризну справим, как только брёвнышки да кости соберём. И землицей прикроем. Иное меня волнует. Ты их хорьками называешь. А как сам сядешь на престол, тоже хорьком станешь?

       - Ты, случаем, браги лишку не выпил, Алесь? Всем городам дам вольности. Примером тому - Волин. Города сами будут призывать князей.

       - Не пил я браги. И не прав ты, Олег Дукович! Готов ты воссоздать те же порядки, от которых страдают и стонут на закате. Не должно быть князей на Руси. Для армии и флота введи иные звания. В городах устроение не меняй. Не придумали ничего лучше вече. Дай им единую Правду, не облагай чрезмерными поборами, полюдьем иль данью. Но воеводу своего в каждом городе поставь. Не должен город воеводе платить. От тебя должны зависеть воеводы. Людей затребуй для армии и в училища. А если оставишь систему княжений, то - время придёт - расплодятся князья, сядут по уделам на кормление, и последуют раздоры и войны, как ныне у волков да ререгов на закатных землях и княжествах. Знаю, скажешь, платить воинам или воеводам нечем. Так создай государевы заводы. У нас болотной руды - залежи аж по пояс! Железом да бронёй все страны завалим.

       - Не получится по-твоему, Алесь! Кривичам заплатил, а своим ещё нет. Запас монет, что Ведислав вручил, тает как вешний снег. У меня трещит голова из-за того, что не знаю, где сыскать деньгу для семей погибших, а ты готов всю Русь на меня взвалить.

       - Знаю, что Ярослав, мой бывший кормщик, сообразителен. Грамотен, ведает счёт. Если учредить денежный приказ да поручить ему деньги и финансы Северной Руси, справится ли он?

       - Честный муж. Можно посадить его на хозяйство в любом городе. Но Северная Русь? Это ж блажь! Ещё раз говорю тебе, мечтатель, не чуди! Иль ты знаешь, где для твоей Северной Руси деньгу найти?

       - Почему не знать?! Знаю. Вон под моим ложем мешки лежат с золотом. В одном из них - много мелких мешочков. Те мешочки свейские девицы пошили. В каждом по десять монет иль золота весом на десять монет. Взвесил точно, безмен у Ярослава брал. Каждой семье погибшего или раненого, и каждому из наших тридцати витязей - по мешочку. В других мешках золото в слитках. Отдаю в казну Руси.

       - Эх, Алесь, ты бы с этого и начинал! А откуда всё это?

       - Один из мешков мой. Я его из Царьграда везу. Половину монет отдам в казну. А половина нужна для дела. Заводы ставить, людям платить. Государевы заводы! Личной выгоды не ищу. Не надобно мне это, - губы Алеся дрогнули и скривились в горькой усмешке. - Всё остальное здесь добыл. Еще две пушки отольём - и поставим витязей на добычу золота для казны. Но не всех! Пороховой двор должен работать.

       Долго, до прихода витязей сидели, толковали мужи о Северной Руси и не преминули испить медового напитка за успех своего дела.

       Утром князья объявили перед строем о сложении княжеского достоинства с себя. Олег Дукович возвестил о плане создания Северной Руси, произнёс первые указы и выдал наградные витязям. Все кормщики обрели звание капитанов. Бывший князь воспротивился всем предложениям Олега Дуковича о назначениях или должностях для себя нелюбимого.

       На него накатила очередная депрессия. Даже девицы из свейского селения, высыпавшие поглазеть на молодца, одетого в сказочно красивый кафтан, изысканный некогда Лютобором в Волине и подаренный Алесю перед отбытием на север, не развеяли его тоску-печаль. Дукович сочувственно поглядывал на товарища и тактично молчал.

       Конунг Кнут радушно принял гостей в новом доме, посетовал на медлительность свеев, строящих замок на горе. Его жена вполне соответствовала божественному имени, которым покойная матушка нарекла её, и статусу супруги конунга. Служанки накрыли стол, и государственные мужи, потягивая брагу, обсудили текущие и грядущие проблемы. Олег Дукович поведал конунгу Кнуту о запасах железной руды на Руси и обещал поставку мечей и доспехов для армии Кнута.

       - А до той поры сиди, Кнут, тихо, воспитывай воинов. Мы уйдём и в вечное владение оставим тебе медную гору. Считай её подарком Алеся. Пока не получишь оружие от нас, не спеши вывозить медь. Иначе пожалуют сюда даны или варяги. Создай тысячную армию, и тогда - с нашими доспехами и мечами - ты сможешь выгнать данов из свейских земель. Построишь стольный город. Ныне мы принесли договор тебе на подпись. Сей договор - о дружбе и торговле между Королевством Даларны и Восточных Земель, с твоей стороны, и Северной Русью, с моей стороны. Он на словенском. Перепиши его на своём языке, а мы, с твоего королевского разрешения, осушим бокалы с брагой. Хороша ваша брага!

       Конунг Кнут вызвал старейшину деревни, ибо тот также имел то ли счастье, то ли несчастье познакомиться в своём прошлом с латынью, и они вдвоём составили текст на жёлто-розоватом листе пергамента, любезно дарованным Алесем.

       Олег Дукович, узрев свой титул, зачитал его вслух: "RUS MAGNUS IMPERATOR OLEG".

       Подумав немного, возмутился:

       - Я не великий император, а просто император!

       - Так будешь великим! - ответил Конунг Кнут.