– Похоже, мы поймали их со спущенными штанами, не так ли? – заметила вице-адмирал дама Элис Трумэн, в то время как её Оперативное Соединение 81 с постоянным ускорением шло к Веспасиану, обитаемой планете системы Шантильи.

– Да, так, – согласилась с экрана коммуникатора Мишель Хенке. – Конечно, у меня есть гнусное предположение, что так и было задумано выглядеть.

– Ну же, адмирал Хенке! Я и не представляла себе, что у вас такая глубокая паранойя.

– Это от общения с людьми вроде вас и её милости, – сухо произнесла Хенке. Затем продолжила более серьёзно. – Как постоянно подчёркивает Хонор – хевы не дураки. И на этот раз над ними нет политиканов, заставляющих их действовать так, как они действовали раньше. У них не было времени, чтобы получить значительные подкрепления, однако Шантильи – более лакомая цель, чем был Гастон. Она с самого начала должна была быть защищена мощнее, и я абсолютно уверена, что в системе больше гиперпространственных кораблей, чем три зафиксированных нашими сенсорными массивами эсминца. Данное обстоятельство подсказывает моему от природы подозрительному уму, что как только они поняли, что мы выставляем эти массивы, все их крупные боевые корабли в полном составе замаскировались.

– Я бы так и сделала, – согласилась Трумэн. Она несколько секунд легко постукивала пальцами по подлокотнику, затем пожала плечами. – Наши сенсоры хороши, но их маскировочные системы стали намного лучше, а в любой звёздной системе полно места. Если бы вы намеревались спрятать своё оборонительное оперативное соединение, то где бы его разместили?

– Оно должно располагаться достаточно близко, чтобы прикрыть околопланетные платформы, – ответила Хенке, – там сконцентрировано девяносто процентов промышленности системы, так что нет никакого смысла защищать другие части системы. Хотя «Борзая» и «Гончая» прочесали всё пространство по эту сторону Веспасиана весьма тщательно. Даже предполагая, что они замаскировались, наши сенсоры, вероятно, их бы засекли. Однако они должны основывать свои планы развертывания на том, что мы будем подходить по наикратчайшему пути и рассчитывать, что смогут изменить свои планы, если мы сделаем что-то другое. Так что, если бы я искала выгодное укромное место, то наверное разместила бы корабли по эту сторону светила, но внутри орбиты Веспасиана. Достаточно глубоко в системе, чтобы беспилотным аппаратам противника пришлось бы, прежде чем заметить меня, пролететь мимо планеты и всего того множества разведывательных платформ, которые я бы сконцентрировала для прикрытия внутренней части системы. Однако достаточно близко, чтобы я смогла построить вектор перехвата для встречи нападающих на подходе к планете.

– Примерно то, что и я думала, – пробормотала Трумэн.

– Честно говоря, я меньше беспокоюсь об их кораблях, чем о заблаговременно размещённых подвесках, – сказала Хенке, – На Гастоне у них большого числа подвесок не было, но это наиболее рентабельное средство обороны звёздных систем, которым они располагают. И на Гастоне мы узнали, что обнаружить их намного сложнее, чем мы предполагали. Ясное дело – предполагая, что мы правы насчет размещения их кораблей – что местный командующий – довольно серьезный противник. И хитроумный. Мне не нравится мысль о том, что такой человек может сделать при помощи достаточно большого числа подвесок системной обороны, если пораскинет над этим мозгами.

* * *

– Иван, как вы полагаете, засекли ли нас их разведчики?

– Пока невозможно определить, мэм, – ответил коммандер деКастро. – Если они были достаточно близко и смотрели в правильном направлении – если им повезло – тогда да. Тогда, возможно, они точно знают где мы. Однако ничто из обнаруженного расчётами сенсоров Леонардо не указывает на то, что это так.

«И мы оба знаем, что в конечном итоге так или иначе большой разницы не будет», – подумал он, с привязанностью глядя на адмирала.

– Я полагаю, тут всё дело в принципе, – неожиданно произнесла адмирал Белльфойль, как будто услышала то, что он так старательно не высказал вслух. – Будет из этого какой-то прок или нет, но знание, что мы сумели по крайней мере ошарашить их, окажет удивительное воздействие на состояние моего боевого духа.

– Хорошо, в таком случае, давайте предполагать, что обманули их, до тех пор пока не убедимся в обратном.

* * *

– Так что, капитан, я желаю, чтобы вы заняли передовую позицию, – произнесла Мишель Хенке.

– Я польщён, – высокий, нескладный человек на другом конце линии связи растягивал слова с выводящим из себя аристократическим прононсом. – Также будет интересно поглядеть, как корабль поведёт себя в своём первом бою.

– Этому кораблю досталось славное имя, – заметила Хенке.

– Несомненно так, – согласился капитан первого ранга Майкл Оверстейген. – На самом деле, кажется, кто-то походя рассказывал мне, что первые капитан и старпом предыдущей «Ники» тоже приложили к этому руку.

– Мы старались, капитан. Мы старались.

Несмотря на временами приводящие в бешенство манерность и гордую – кто-нибудь мог бы достаточно справедливо сказать «надменную» – уверенность Оверстейгена в себе, Хенке он всегда скорее нравился. Различия между политическими пристрастиями их семейств, как и то, что их отцы от всей души друг друга ненавидели, всего лишь делали эту симпатию более занятной. Но даже граф Золотого Пика никогда не подвергал сомнению компетентность и силу духа Майкла Оверстейгена и Хенке была довольна, что он был старше по выслуге капитана Франклина Гановера с «Гектора». Ей нравился Гановер, он был хорошим, надёжным человеком. Однако он не был Майклом Оверстейгеном, а старшинство Оверстейгена принесло тому командование над третьим дивизионом Хенке. Если когда-либо правильный человек и попадал на правильное место, то это было именно в данном случае. На глазах у Хенке «Ника» и «Гектор» увеличили ускорение ещё на несколько g.

Уинстон Брэдшоу и два его крейсера типа «Саганами» – КЕВ «Эдвард Саганами» и КЕВ «Квентин Сен-Джеймс» – остались при носителях Трумэн, в то время как сама Хенке с «Аяксом», «Агамемноном» и лёгкими крейсерами «Амон», «Анур» и «Бастет» шли вслед за Оверстейгеном. Она не хотела, чтобы разрыв между её кораблями и дивизионом Оверстейгена стал слишком велик, но ей было нужно хотя бы несколько секунд для реакции на любую западню или засаду, на которые могли наткнуться корабли Оверстейгена. И она хотела быть уверена, что держит свои корабли и четыре эскадрильи «Катан» непосредственного прикрытия между Оверстейгеном и более чем двумя сотнями ЛАКов хевов, нависающими над мантикорскими кораблями.

Она посмотрела на крошечные изображения ЛАКов на своём дисплее и снова испытала соблазн сбросить подвески. Маленькие судёнышки находились вполне в пределах дальности полёта её ракет в активном режиме, но на достаточно большом расстоянии, чтобы точность была ещё ниже, чем обычно при стрельбе по ЛАКам, а «Агамемноны» не были кораблями стены. Они должны были тщательно следить за расходом боезапаса.

* * *

– Я не думаю, что они знают, где мы, мэм, – сказал деКастро. – Хотя похоже, что они могут подозревать. И я бы с достаточной определенностью сказал, что кто-то там сообразил, что мы где-то изображаем из себя дырку в космосе.

– Жаль, – ответила Белльфойль. – Я надеялась, что они будут продолжать движение сытые и довольные. Кто-нибудь хочет поспорить на то, развернули ли они дополнительные разведывательные платформы?

* * *

– Джоэл, от разведывательных платформ уже что-то есть?

– Пока нет, сэр. Бетти всё ещё выводит их на позиции. – произнёс коммандер Джоэл Блюменталь с небольшого коммуникационного дисплея, соединяющего Оверстейгена с запасным мостиком «Ники».

Джоэл Блюменталь продвинулся из тактиков в старпомы, когда капитан Оверстейген вынужден был оставить КЕВ «Стальной кулак» для того, чтобы принять под командование «Нику». Линды Ватсон, старпома Оверстейгена на «Стальном кулаке», больше не было в его команде, так как она получила давным-давно ожидаемое повышение в капитаны и приняла его прежний корабль. И, несмотря на возможную обеспокоенность некоторых людей, Оверстейген помог недавно произведённому лейтенант-коммандеру Бетти Гор заменить Блюменталя в качестве свежеиспечённого тактика «Ники». Конкурс на каждую должность на борту «Ники» был жесточайшим, однако у Майкла Оверстейгена была сноровка собирать на мостике такую команду, какую он хотел.

«Что вероятно, – отметил Блюменталь, – имеет некоторое отношение к результатам, которых он неизменно добивается».

– Я верю, что адмирал Хенке правильно определила наиболее вероятное месторасположение противника, – наконец сказал Оверстейген, с задумчивым выражением откидываясь в кресле. – И меня занимает вопрос – чего именно они надеются добиться.

– Я полагаю, что возможность как можно дольше не попадать под огонь значится в их списке довольно высоко, сэр, – сухо произнёс Блюменталь и Оверстейген выдал одно из тех взрывоподобных фырканий, которые заменяли ему смех.

– Несомненно так, – сказал он затем. – В то же самое время, если бы это было всё, чего они хотят, то самым простым для них было бы попросту сбежать. Нет. – он покачал головой. – У них на уме что-то большее.

Он раздумывал ещё несколько секунд, а затем посмотрел на лейтенант-коммандера Гор.

– Бетти, подтверждаются ли данные «Борзой» и «Гончей» о количестве обнаруженных подвесок?

– Нет, сэр. – Гор оторвалась от своей консоли и полуобернулась к капитану. – Однако, как отметил коммандер Стерджис, прежде всего его платформы в пассивном режиме засекали их с огромным трудом, – напомнила она ему. – Наверное, несоответствие не слишком удивительно.

– Может быть и нет. Но наши цифры по сравнению с его больше или меньше?

– Меньше, сэр. Похоже, у нас получается по крайней мере на четверть меньше, чем по его данным.

– Так я и думал, – тихо сказал Оверстейген и изображение Блюменталя кинуло на него острый, тут же ставший любопытствующим, взгляд с экрана коммуникатора.

– Точно, – произнёс Оверстейген и посмотрел на секцию связи. – Лейтенант Патисон, полагаю, что мне снова нужно поговорить с адмиралом Хенке. Не были бы вы настолько добры, чтобы проверить, готова ли она ответить на мой вызов?

* * *

– Я думаю, что Оверстейген может оказаться прав, мэм, – сказала Мишель Хенке даме Элис Трумэн.

– Но как бы они смогли переместить их без того, чтобы это засекли сенсоры Стерджиса? – Вопрос Трумэн задала не отрицая такую возможность, но задумавшись над ней.

– Крайне осторожно, – сухо ответила Хенке. Трумэн поморщилась, а Хенке невесело засмеялась.

– Серьёзно, мэм, – затем продолжила она, – подумайте. Кто бы это ни был, он достаточно хладнокровен и составил планы далеко вперёд, замаскировав свои мобильные единицы – кроме ЛАКов – до того, как наши сенсоры их обнаружили. Держу пари, он сделал это сразу же, как только его сенсоры засекли гиперследы «Борзой» и «Гончей». И также держу пари, что он заранее решил, что делать с подвесками, когда дело дойдёт до этого. Так что он вероятно использовал, не привлекая излишнего внимания, тот самый околопланетный «коммерческий трафик», о котором доложил Стерджис, чтобы подобрать и сбросить заранее развёрнутые подвески. Если это так, то я полагаю, что нам следует заново переосмыслить нашу концепцию ведения разведывательных операций.

– Пойти дальше, подводя одну или две платформы поближе и оставляя их висеть прямо там?

– Да, мэм.

Хенке не упомянула, что её предложение было вариантом недавно зарубленного Власть Предержащими Адмиралтейства. Там были обеспокоены тем, что стационарную платформу легче обнаружить, тем более, что ей пришлось бы находиться в окружении большинства платформ наблюдения защитников системы, что давало им намного лучшие шансы на обнаружение направленных передач сенсорных массивов и триангуляцию их источника. Обнаружение и уничтожение сенсорных полей было бы достаточно плохо само по себе, но на нынешнее поколение автономных разведывательных платформ устанавливались все примочки «Призрачного всадника», включая новейшие устройства гравитационно-импульсной связи и несколько других конфеток, которые Эревон никак не был способен передать Хевену. Вероятность того, что один из аппаратов мог бы быть выведен из строя, но не разрушен, хотя и небольшая, всё-таки действительно существовала, и Адмиралтейство решительно протестовало против возможности попадания новейшей и наилучшей техники Звёздного Королевства в руки противника для обследования.

– Думаю, наверное, всё это время ты была права, Мика, – сказала, чуть помедлив, Трумэн. – Конечно, если они поступили так, как считает капитан Оверстейген, то, имея несколько платформ – пусть даже одну – поддерживающих постоянное наблюдение за околопланетным пространством с короткой дистанции, мы, вероятно, поймали бы их на этом.

– Возможно. Тем не менее, мэм, остаётся вопрос, как нам реагировать на ситуацию, – заметила Хенке.

– Ну, я вижу два варианта. Первый – послать ЛАКи. Это означает существенно замедлить подход твоих кораблей, пока Скотти и его парни выстраиваются и догоняют тебя. Второй – продолжаем делать то, что и делали. За что голосуешь?

– Модифицированный вариант два, – без малейшего видимого колебания ответила Хенке. – Я не хочу впустую тратить больше времени, чем необходимо, потому что мы не знаем, откуда идет подмога, которую они должны были вызвать, или сколько именно времени ей потребуется, чтобы сюда добраться. Что я предлагаю, так это выслать «Катаны» вперёд, вдогонку Оверстейгену. Хотелось бы надеяться, что плохие парни не предполагают, что мы позаимствовали у них часть их собственной доктрины ПРО, но, так или иначе, сорок восемь «Катан» должны неплохо помочь.

– Не знаю, Мика. – с сомнением произнесла Трумэн. – Чтобы оказаться там, Скотти потребовалось бы всего на несколько часов больше, чем Оверстейгену, а «Шрайки» и «Ферреты» для хевенитских систем управления огнём намного более трудные цели, чем линейные крейсера.

– И намного легче гибнущие при попадании, – указала Хенке. – Кроме того, если они там, где мы предполагаем, то мы уже в пределах дальности полёта их ракет в активном режиме. Сейчас хевениты не стреляют, так как мы всё ещё сближаемся, и они собираются выждать, пока мы не дадим им возможность стрелять ещё точнее. Однако если мы остановимся, то они в любом случае откроют огонь, задолго до того, как мы сможем подвести ЛАКи достаточно близко, чтобы начать уничтожать платформы. Так как мы уже залезли в осиное гнездо, я полагаю, что лучше всего продолжать идти вперёд, подсунуть Оверстейгена в качестве самой привлекательной цели и, насколько мы только способны, усилить его ПРО.

Трумэн подумала ещё немного. Затем кивнула. Один раз. Резко.

– Хорошо, Мика. Выполняйте.

* * *

– Определённо, они примерно поняли, как мы поступили с нашими крупными кораблями, мэм, – сказал Леонардо Эриксон. Он отметил прорисовываемые на главном экране предполагаемые траектории, рассчитываемые БИЦ. – Посмотрите сюда.

Четыре эскадрильи ЛАКов, ранее окружавшие второй дивизион линейных крейсеров манти, с ускорением уходили от него, быстро приближаясь к передовому дивизиону. Одновременно некоторые из околопланетных сенсорных платформ начали фиксировать призрачные тени мантикорских беспилотных разведчиков. Отметок было немного, однако это не означало, что и разведчиков там мало; беспилотные аппараты и в лучшие времена были чертовски трудными объектами для обнаружения. То небольшое количество платформ, которое все-таки видели сенсоры, наводило на мысль о том, что вероятно существовала сплошная завеса из них, разворачивающаяся перед приближающимися кораблями манти, и БИЦ прилагал все усилия, чтобы определить, где в трёхмерном пространстве эта завеса находится. Имеющиеся в распоряжении расчётов слежения достоверные данные были ограничены, однако Белльфойль была уверена, что результат они выдали примерно правильный, а обозначенная ими завеса располагалась слишком близко от позиций её кораблей.

– Итак, – решительно заявила Белльфойль – вопрос в том, открывать ли нам огонь сейчас, когда вполне ясно, что они еще не определили наши позиции или подождать ещё немного, надеясь на улучшение наших данных для стрельбы. Ваше мнение? – Она подняла взгляд от экрана. – Иван?

– Ждать, – быстро и уверенно заявил коммандер деКастро. Белльфойль вопросительно приподняла бровь и деКастро пожал плечами. – Мы настолько уступаем в огневой мощи, что один хороший залп – это всё, чего мы скорее всего добьёмся, мэм. – заметил он. – Это действительно так, и я хотел бы, чтобы этот залп был настолько эффективным, насколько только возможно. Это всё, ради чего с самого начала затевался план «Дым и Зеркала».

– Ясно. Леонардо? – она перевела взгляд на операциониста.

– Я бы скорее согласился с Иваном, – произнёс Эриксон. – Но вот это мне не нравится. – Он ещё раз указал на неуклонно ускоряющиеся значки вражеских ЛАКов. – Они были достаточно осторожны, чтобы держать их между известными им скоплениями наших ЛАКов и остальными своими кораблями. По-моему, это означает, что они вероятно используют в роли эскорта «Катаны». Однако теперь они выслали ЛАКи к их авангарду, и я задаюсь вопросом, не создали ли они нечто подобное нашей доктрине использования ЛАКов для противоракетной обороны? Если да, то те манти, точность стрельбы по которым мы собираемся повысить, существенно улучшат свою ПРО к тому времени, когда мы откроем огонь.

– С другой стороны, мэм, – заметил деКастро, – чем ближе они к нам, тем дальше от основных сил. И если они составляют значительную часть имеющихся у манти «Катан», то поймать их в мышеловку может оказаться лучшим, что мы способны сделать. Тем более, что, похоже, они ещё и совершенно пропустили «Зеркальную Коробку».

Дженнифер Белльфойль медленно кивнула, её старшие штабисты ожидали. Белльфойль всегда побуждала подчинённых высказывать свои мнения, тщательно используя наилучшие из возможных советов, но окончательное решение всегда принимала сама.

– Мы ждём, – решила она. – Не так долго, как наверное хотелось бы тебе, Иван, но достаточно долго для улучшения нашей точности. Думаю, мы подождём пока «Катаны» – полагаю, ты прав относительно них, Леонардо – не окажутся примерно в десяти минутах от совмещения их траектории с траекторией линейных крейсеров. На самом деле я предпочла бы поймать их тогда, когда они приблизятся достаточно близко для поражения наших ракет своими противоракетами, но всё ещё далеко для использования лазерных кластеров ПРО, однако, учитывая геометрию, так не получится. Тем не менее, я думаю, что мы используем последовательные залпы.

– Последовательные, мэм? – повторил Эриксон.

– Первый будет сконцентрирован на линейных крейсерах, – сказала она с тонкой улыбкой. – Я также хочу, чтобы он был достаточно мощен для того, чтобы основательно приковать их внимание. В особенности мне хотелось бы, чтобы «Катаны» израсходовали для борьбы с первым залпом по возможности больше противоракет.

Тонкая улыбка Белльфойль стала злой и штабисты поняли, что отвечают ей точно такими же ухмылками.

* * *

– Кинжал Один, говорит Шомпол.

– Шомполу, Кинжал Один, – ответил коммандер Диллинджер. – На связи.

Диллинджер и его «Катаны» находились более чем в пяти миллионах километров от командирского ЛАКа Скотти и остальной части выпущенной носителями группы, однако в их разговоре по сверхсветовой гравитационно-импульсной связи не возникало заметных задержек.

– У меня между лопатками бегают какие-то мурашки, Криспус, – более раскованно продолжил Тремэйн. – Не знаю почему, но мне кажется, что там нас поджидает что-то ужасное.

– Ну, Шомпол, – с усмешкой сказал Диллинджер, – кажется, я не разобрал предложенный вами анализ угроз. Не могли бы вы повторить всё после слова «что-то»?

– Кинжал Один, ну ты и нахал, – ответил Тремэйн. Затем его голос успокоился. – Серьёзно, Криспус. Поглядывай через плечо. Мне не нравится, насколько очевидной была бездеятельность этих парней. Я не знаю, что они задумали, но они что-то задумали. В этом я абсолютно уверен.

– Понял вас, Шомпол, – ответил Диллинджер, его улыбка растаяла. – Тем не менее, пока что я не видел ничего такого, чего бы не видели вы.

– Знаю. – Тремэйн нахмурился, вглядываясь в дисплей. – Это меня и беспокоит. Шомпол, конец связи.

* * *

– Думаю, ещё десять минут, – негромко произнесла Дженнифер Белльфойль.

Она стояла подле коммандера Эриксона, пристально разглядывавшего главный экран КФРХ «Кир», её флагманского линейного крейсера, усыпанный символами приближающихся боевых кораблей. Она знала, что всего лишь несколькими годами ранее манти уже обнаружили бы её корабли, открыли огонь и к этому времени практически наверняка бы их уничтожили. Однако, один из беспилотных разведчиков манти прошёл менее чем в десяти световых секундах от её флагмана и просто продолжил лететь дальше, наглядно продемонстрировав, что с усовершенствованием республиканских систем маскировки для сенсоров противника настали тяжёлые времена. То, что ни один из её кораблей не держал клин поднятым и все они соблюдали жесточайший контроль излучений, несомненно помогло, но даже в этом случае она ощущала нервное покалывание в ладонях. «Кир» и его собратья находились всего лишь в световой минуте от Веспасиана и манти явно их усиленно разыскивали.

«Однако, всё же они нас ещё не нашли, – напомнила она себе, – так что настало время дать им ещё один объект для размышлений, прежде чем они все-таки это сделают».

– Активируйте имитатор.

– Есть, мэм, – отозвался Эриксон и кивнул связисту. – Передавайте: активировать имитатор.

* * *

– Что-то есть, сэр! – резко заявила лейтенант-коммандер Гор. – Группа сенсоров Гамма-Три обнаружила нечто напоминающее замаскированные импеллерные клинья. Направление три-четыре-девять, ноль-ноль-девять от корабля, дистанция примерно пять-шесть-точка-восемь миллионов километров.

Майкл Оверстейген набрал команду на пульте крохотного дисплея в подлокотнике своего кресла и его глаза сузились, когда дисплей показал крупным планом обозначенный участок.

«Ника» и «Гектор» всё ещё находились в 20 589 000 километрах от Веспасиана, однако их скорость упала до всего лишь 5 265 километров в секунду и они продолжали тормозить с постоянным ускорением 5,31 километра в секунду за секунду. При таком профиле полёта они бы остановились относительно светила системы в световой минуте от планеты. Это было достаточно близко для того, чтобы практически вся околопланетная инфраструктура оказалась как на ладони, чтобы избежать любых неприятных инцидентов… вроде случайного ракетного удара по населённой планете. Однако это было также и достаточно далеко для того, чтобы удерживать его по крайней мере в двух световых минутах от ближайшего вероятного места, где по его же собственной оценке мог находиться противник.

«Катаны» коммандера Диллинджера продолжали их нагонять. Их более высокое возможное ускорение означало, что они могли развить более высокую скорость, прежде чем начать торможение для встречи, и их скорость сейчас составляла 6 197 километров в секунду. Их векторы совпали бы с вектором «Ники» ещё через десять минут, когда и они и «Ника» будут иметь скорость 2 079 километров в секунду и находиться менее, чем в четырёхстах тысячах километров от запланированного места остановки – или примерно в 18 400 000 километрах от Веспасиана.

Новые обнаруженные Гор сигнатуры находились чуть более чем в двух световых минутах внутри орбиты Веспасиана. Если у излучающих их кораблей были подвески с многодвигательные ракетами, то это помещало корабли Оверстейгена в пределах дальности их эффективного огня, но достаточно далеко для того, чтобы точность хевенитов была весьма и весьма низка.

– Бетти, подведи разведчиков ближе, – произнёс Оверстейген через мгновение. – И не забудь присматривать ещё и за другими направлениями.

– Есть, сэр.

* * *

Дженнифер Белльфойль следила за экраном, её серо-зелёные глаза напряжённо сощурились. Было невозможно сказать, купились ли манти, однако излучения имитатора выглядели для её собственных разведывательных платформ очень убедительно. Белльфойль не слишком верила в их способность долго водить манти за нос, однако, если расчёт БИЦ вероятной позиции разведывательной завесы манти был правильным, тем потребуются драгоценные минуты, чтобы подвести хотя бы один из их беспилотных разведчиков достаточно близко, чтобы понять, что засечённые ими корабли на самом деле являлись разведывательными версиями «Скимитеров». Их было восемь, каждый вёл за собой стандартный буксируемый имитатор, а их единственной задачей было организовать «утечку» импеллерных сигнатур, достаточную, чтобы удержать на себе внимание манти хотя бы немного подольше.

* * *

– Отряд Кинжал совместит вектор движения с нами примерно через шесть минут, сэр, – объявила лейтенант-коммандер Гор.

– Очень хорошо. Что-нибудь новое насчёт тех импеллерных сигнатур?

– Не слишком, сэр. Но сенсорные поля приближаются к ним, и пока что это похоже на полдюжины или около того источников излучения. Может чуть больше.

– Вижу. – Майкл Оверстейген поморщился. За долгие годы он научился доверять своим инстинктам, которые сейчас говорили ему, что что-то не так. Он вновь опустил глаза к экрану, на который выводилось изображение лица Блюменталя.

– Почему, как вы полагаете, эти ребята просто отсиживаются там?

Блюменталь нахмурился. Секунду-другую он наклонившись внимательно вглядывался в свой дисплей, затем выпрямился.

– Если они собираются позволить нам продолжать сближение, что, как кажется, они до сих пор и делали, тогда они, вероятно, станут ждать до тех пор, пока не будут уверены в том, что обнаружены, – ответил он голосом человека, занятого мыслью, не задали ли ему только что вопрос с подвохом.

– Если только они не полные и законченные идиоты, подобно моей возлюбленной кузине графине Фрейзер, – произнёс Оверстейген, – то уже должны получить достаточно толковое представление о том, что мы их уже засекли. Что был способен установить наверняка коммандер Стерджис, так это то, что пространство вокруг Веспасиана кишит хевенитскими разведывательными системами. Вы серьёзно думаете, что мы смогли провести такое количество беспилотных аппаратов мимо планеты без того, чтобы какая-нибудь из этих систем засекла их проход?

– Ну, нет, сэр. Однако они очень скрытны.

– Да, это так, – сухо признал Оверстейген. – Но как бы ни была хороша наша техника обеспечения малозаметности, она ещё не безупречна. И, как бы больно ни было мне признать это, с учётом того, что они получили от эревонцев и чего добились самостоятельно, изучая захваченное оборудование, наш покров невидимости наверное намного более тонок, чем хотелось бы любому из нас . Я не утверждаю, что они могут надёжно засечь наши платформы. Но когда мы используем их в таком количестве, так плотно друг к другу и так глубоко в зоне действия сенсоров противника, противник просто обязан засечь хотя бы часть из них. И если противник смог сделать это, то любой тактик, способный отработать свой хлеб, должен быть в состоянии спрогнозировать структуру их развёртывания. В таком случае, они чертовски хорошо должны понимать, что если они торчат там с активными импеллерами, то к этому времен мы должны их засечь.

– Рассуждая таким образом, вы можете оказаться правы, сэр, – признал Блюменталь. – Однако, они могут дожидаться, пока наши платформы не активизируются, и они будут знать, что мы их засекли.

– Может и так, но почему они расположились так далеко от планеты? – спросил Оверстейген. – В этом случае Веспасиан оказывается далеко за пределами эффективной дальности действия их МДР и уже они рискуют нанести случайный удар по планете, если атакуют нас. Прежде всего, они не должны были позволить нам подойти к планете так близко. Они должны были располагаться по крайней мере на световую минуту ближе, а в противном случае они должны были продолжать лежать затаившись. – Он покачал головой. – Нет. У них что-то другое на уме.

Оверстейген ещё несколько секунд размышлял над дисплеем, затем посмотрел на Гор.

– Поставьте ещё одну завесу, – сказал он. – Я хочу снова прочесать вот этот район.

Оверстейген набрал команду на клавиатуре подлокотника, выделяя на большом экране Гор участок космоса.

– Сэр, я могу послать платформы группы Бета для осмотра этого района, – заметила Гор.

– Конечно можете, – любезно согласился Оверстейген. – К сожалению, на это потребуется почти двадцать минут, а я хочу прочесать его немедленно.

– Есть, сэр.

Гор сделала знак своему помощнику и они оба начали набирать команды для развертывания завесы беспилотных разведчиков, чтобы ещё раз осмотреть зону к северу системы от Веспасиана.

* * *

– Зар-раза, – пробормотал Леонардо Эриксон, когда от мантикорского линейного крейсера-переростка начали отделяться новые беспилотные аппараты.

– Так что они в конце концов не купились на имитаторы, – произнёс деКастро.

– Нет, – покачала головой Белльфойль, – Купились. На время, по крайней мере. Но кто бы там ни был, он подозрителен. На всякий случай перепроверяет «чистые участки».

– Ну, они засекут нас примерно через семь минут, мэм. С контролем излучений или без, – заметил Эриксон. – Особенно эта парочка, что лезет прямо на нас.

Он выделил две отметки на своём дисплее, и на этот раз Белльфойль кивнула.

– Да. И манти примерно там, где мы в любом случае хотели. – Она распрямилась, глубоко вздохнула и кивнула деКастро.

– Время, – сказала она.

* * *

– Ракетный залп! – внезапно рявкнула Бетти Гор. – Множественные пуски ракет!

Оверстейген резко поднял взгляд, когда на главном мониторе появились смертоносные кроваво-красные символы.

– Дистанция пуска восемь-пять-точка-две световые секунды, – ровно сказала Гор. – Время до выхода на рубеж атаки шесть-точка-один-три минуты!

* * *

Дженнифер Белльфойль и её штаб разработали оперативный план, окрещённый ею «Дым и Зеркала», в ответ на первую серию рейдов манти. Хотя система Шантильи и была защищена куда мощнее чем Гастон или Гера, она осознавала, что этого было крайне недостаточно для отражения атаки подобными силами, так что от неё требовалось неординарное мышление.

Шесть значительно модернизированных линейных крейсеров типа «Полководец» и три эсминца типа «Троянец» были единственными имеющимися в распоряжении Белльфойль гиперпространственными боевыми кораблями, но для их поддержки у нее было почти шестьсот «Скимитеров» и около тысячи подвесок системной обороны. Вдобавок у неё было двести сорок стандартных подвесок МДР.

Проблема заключалась в том, что хотя крупные и форсированные ракеты системной обороны в действительности могли несколько превзойти нормы ускорения мантикорских МДР, ракеты стандартных подвесок не вполне могли с ними тягаться, и ни те, ни другие не обладали точностью мантикорских ракет. Вдобавок, случившееся на Гастоне продемонстрировало, что «Скимитеры» просто не могли сражаться с «Катанами» – по крайней мере на условиях манти – и победить. Так что, если Белльфойль желала добиться какого-то толка, она должна была как следует поработать головой.

В тот момент, когда Внешний Дозор обнаружил, что манти производят разведку Шантильи, её линейные крейсера, уже находящиеся на предписанных позициях, замаскировались и ввели жесткий контроль излучений согласно оперативному плану «Дым и Зеркала». Кроме того, две трети ЛАКов перешли в состояние полной готовности, однако остались на базах. Белльфойль продолжала использовать двести ЛАКов в обычном режиме, чтобы манти смогли их засечь, однако ещё четыреста «Скимитеров», базирующихся на главной космической станции Веспасиана и ещё десятке безобидно выглядящих орбитальных платформ, внешне неотличимых от станций перевалки грузов, остались полностью невидимыми.

Теперь же, как и всякий хороший фокусник, Белльфойль начала представление, прочно приковывая внимание аудитории к тому, что она хотела ей показать.

* * *

– На подходе примерно тысяча девятьсот ракет, – объявила лейтенант-коммандер Гор.

– Вас понял. Лейтенант Патисон, не будете ли вы столь добры, чтобы попросить Кинжал Один поторопиться с прибытием.

Майкл Оверстейген при виде шквала ракет, несущихся сквозь пространство к его кораблям, говорил так же спокойно, растягивая слова, как и обычно.

– Оборонительный план «Альфа», – продолжил он. КЕВ «Ника» и КЕВ «Гектор» развернулись. Они легли на борт, поворачиваясь к приближающимся ракетам днищами клиньев. Однако платформы «Замочной скважины» располагались далеко за пределами их защитных стен и система ПРО уже полным ходом искала цели.

– Похоже, вы были правы, сэр, – невозмутимо заметил Блюменталь. – Это, – он указал на символы на своём дисплее, изображающие неуловимые импеллерные сигнатуры – должны быть имитаторы.

Оверстейген кивнул. Ракеты, атакующие «Нику» и «Гектора», были выпущены из точки, находящейся по эту сторону Веспасиана и примерно в световой минуте к «северу» от него… на удалении в добрых четыре световые минуты от имитаторов Блюменталя.

– Явно, они хотели подпустить нас как можно ближе, прежде чем стрелять, так что привлекали наше внимание к месту, где их не было, – согласился Оверстейген. Но даже теперь, когда он произносил эти слова, что-то продолжало его тревожить.

* * *

– Всем Кинжалам, Кинжал Один! – выпалил коммандер Диллинджер. – План «Мухобойка». Повторяю: план «Мухобойка»!

Все сорок восемь «Катан» отряда «Кинжал» практически мгновенно изменили ускорение. Только что они тормозили на семистах g, находясь в шестидесяти тысячах километров позади «Ники» и аккуратно выравнивая скорость для встречи, а в следующее мгновение они разгонялись на тех же самых семистах g, чтобы догнать линейные крейсера и выйти вперёд. Хотя они были меньше и намного хрупче любого линейного крейсера, но являлись намного более сложными целями для ракетного обстрела с дальней дистанции и мчались к врагу, чтобы их установки ПРО оказались между приближающимися МДР и их жертвами.

* * *

– «Катаны» выдвигаются для перехвата, мэм, – объявил Эриксон и контр-адмирал Белльфойль кивнула, подтверждая и одобряя. Шансы «Кира» выжить в следующие полчаса или около того были ничтожны, но она сумела выбросить это обстоятельство из головы, сосредоточившись на текущей задаче.

– Напомните «Зеркальным коробкам» не открывать огня без моего особого приказа, – распорядилась она.

– Есть, мэм.

* * *

– Проклятье, – воскликнула Мишель Хенке с относительным спокойствием, далеко не соответствовавшим её душевному состоянию. То, что инстинкт её не подвёл, не слишком улучшало ощущение при виде массированного ракетного залпа, несущегося к «Нике» и «Гектору».

– Максимальное ускорение, – приказала она Стэкпоулу. – Идите на сближение с Оверстейгеном и приготовьтесь поддержать его ПРО.

– Есть, мэм! – чётко ответил операционист. – Но для наших противоракет дальность будет чертовски велика, – заметил он. – И мы слишком далеко для организации взаимодействия с «Никой» и «Гектором». Даже с использованием сверхсветовых каналов телеметрии, мы попросту слишком далеко для того, чтобы эффективно обмениваться данными.

– Я понимаю, Джон. Однако, в худшем случае, каждая уничтоженная нами атакующая птичка будет просто одной из тех, которые Оверстейген так или иначе пристукнул бы. А если мы подстрелим ту, которую он бы упустил…

– Да, мэм.

Стэкпоул начал отдавать приказания, а Хенке вернулась к своему дисплею. «Операционист прав насчёт проблемы рассредоточения», – думала она. Её дивизион линейных крейсеров находился в двух с половиной миллионах километров позади Оверстейгена. Ей хватало досягаемости – едва-едва, используя новые противоракеты увеличенной дальности – чтобы усилить его оборону, но её поддержка на такой дистанции будет намного менее эффективной. Однако в характере атаки что-то…

– Слишком мало ракет, – внезапно заявил Оливер Манфреди. Хенке подняла взгляд, поворачиваясь к начальнику штаба и Манфреди покачал золотоволосой головой. – Меньше двух тысяч ракет в залпе, мэм. Это меньше трёхсот их стандартных подвесок. А где остальные?

Хенке секунды три взирала на него, а затем крутанула кресло, поворачиваясь к лейтенанту Камински.

– Дайте мне экстренный канал связи с капитаном Оверстейгеном!

– Есть, мэм, – немедленно отозвался связист.

* * *

– Беглый огонь! – рявкнул Диллинджер и «Катаны» отряда «Кинжал» начали встречной волной выстреливать противоракеты.

Диллинджер действительно не любил вспоминать, насколько дорогой на самом деле была каждая из «противоракет» его ЛАКов. Системы, установленные на «Гадюке» для обеспечения возможности борьбы с ЛАКами, вдвое увеличили её стоимость по сравнению с противоракетой увеличенной дальности действия Марк-31, на базе которой она была создана. Однако «Гадюка» сохранила основные системы двигателя Марк-31, и импеллерный клин противоракеты был её обычным оружием против ударных ракет. Это означало, что «Гадюка» всё ещё прекрасно годилась для использования в качестве оборонительного средства, а резервирование части из них для противоракетной обороны вместо траты места в погребах на специализированные Марк-31, которые не могли использоваться для стрельбы по кораблям, упростило снабжение боеприпасами и придало им потенциальную пригодность и для атаки и для обороны.

Сейчас «Гадюки» вырывались из пусковых труб, уносясь навстречу приближающимся ракетам, и Диллинджер неприятно ухмыльнулся. Он мог держать пари, что хевы никогда не видели ЛАКи, уничтожающие ракеты на таком расстоянии!

* * *

– Вы были правы, мэм, – сказал деКастро. – Они действительно используют эти штуки и в качестве противоракет.

– Разумно, – едва ли не рассеянно ответила Белльфойль, изучая дисплей. – Из зарегистрированных адмиралом Бичем на Гастоне сигнатур достаточно ясно, что у них, в конце концов, практически те же корпуса и двигатели.

– И с точки зрения снабжения боеприпасами это тоже разумное решение, – согласился Эриксон, а затем оскалился. – Конечно, иногда даже самые разумные решения могут выйти вам боком.

– Особенно если кто-нибудь этому поможет, – с напряжением добавил деКастро, отвечая на усмешку.

* * *

– Тактики, – внезапно произнёс Оверстейген. – Зафиксированные нами около планеты подвески стреляли?

– Сэр? – удивлённо подала голос лейтенант-коммандер Гор. Ей потребовались доля секунды, чтобы оторваться от борьбы с приближающимися ракетами, поскольку «Ника» подрагивала от ровной вибрации запусков противоракет. Первая волна «Гадюк» отряда «Кинжал» начала пробивать дыры в хевенитском залпе, а её собственная секция ПРО работала с полным напряжением сил, анализируя структуру РЭБ приближающихся ракет. Но затем она бросила взгляд на вспомогательный дисплей и Оверстейген увидел, как она выпрямилась в кресле, осознав увиденное.

– Нет, сэр, – сказала она, поворачивая голову, чтобы видеть Оверстейгена. – Ни одна ракета этого залпа не запущена с орбиты Веспасиана!

– Так я и думал, – мрачно отозвался Оверстейген. – Связь, соедините меня с Кинжалом Один.

– Сэр, – сказала лейтенант Патисон, – вас экстренно вызывает адмирал Хенке.

– Давайте ее сюда – и дайте мне Кинжал Один.

– Есть, сэр.

На мониторе Оверстейгена появилось возбуждённое лицо Мишель Хенке.

– Майкл, я смотрю на плотность залпа и…

– И она слишком низка, – перебил Оверстейген. – Мы только что получили подтверждение, что околопланетные платформы не выпустили не единой ракеты. – В углу его дисплея появилось окно с лицом Криспуса Диллинджера. – А сейчас я должен заняться делами, – сказал Оверстейген адмиралу и нажал кнопку, переместившую Диллинджера в центр экрана.

– Да, сэр? – осведомился Диллинджер.

– В их атаке есть нечто странное, – быстро произнёс Оверстейген. – Они используют только часть всех имеющихся ракет – и всё, что они реально выпустили, выпущено издали, что должно снизить точность попадания.

– Сэр? – Диллинджер выглядел озадаченным и Оверстейген нетерпеливо потряс головой.

– Они пытаются отвлечь нас, и, очень вероятно, соблазнить на расход противоракет перед настоящей атакой.

– Но…

– Тут не дискуссионный клуб, коммандер, – оборвал его Оверстейген. – Прекратите противоракетную оборону моего дивизиона – немедленно!

* * *

Криспус Диллинджер почти с недоверием смотрел на лицо на своём коммуникационном экране. Этот человек, должно быть, безумец! На каждый из его кораблей неслась почти тысяча ракет, а он хотел, чтобы Диллинджер прекратил прикрывать их?!

Однако…

– Всем Кинжалам, – резко сказал он, – Говорит Кинжал Один. Прекратить «Мухобойку». Повторяю, прекратить «Мухобойку». Выполняем план противоракетной обороны «Альфа».

* * *

– Да, было здорово, пока это продолжалось, – заметила Дженнифер Белльфойль, когда извергавшийся «Катанами» поток противоракет резко превратился в тоненькую струйку. Она взглянула на Эриксона. – Какова оценка их расхода, Леонардо?

– Предполагая, что у них примерно та же ёмкость погребов, что и у ракетных ЛАКов манти, которые мы смогли изучить после «Удара молнии», и что эти штуки имеют практически те же самые размеры, что и противоракеты манти, то они должны были израсходовать по меньшей мере пятьдесят процентов боекомплекта, мэм. Может быть и все шестьдесят, если они потратили часть объёмов и масс ещё и на дополнительные лазерные кластеры ПРО.

– Однако они уничтожили при этом значительное число наших ракет, – заметил деКастро. – Их процент попаданий почти вдвое больше, чем был бы у «Скимитеров», даже на намного более коротких дистанциях.

– Верно. – кивнула Белльфойль. – С другой стороны, их меньше пятидесяти, и, если Леонардо прав, ракет у них осталось немного.

Она ещё секунду или две вглядывалась в дисплей, затем вновь резко кивнула.

– Приступайте ко второй фазе, Леонардо.

* * *

КЕВ «Ника» рывками крутилась под сыплющимся на неё и её собрата по дивизиону градом ракет.

«Катаны» существенно его проредили, прежде чем Оверстейген приказал им выйти из игры. Из тысячи девятисот выпущенных ЛАКи уничтожили семьсот ракет. Противоракеты линейных крейсеров уничтожили двести шестьдесят, а ещё около ста пятидесяти просто потеряли цели и ушли в никуда. Еще триста двадцать захватили выставленные «Никой» и «Гектором» приманки «Призрачного всадника», а ещё шестьдесят внезапно развернулись обратно к «Катанам» чтобы быть попросту растерзанными кластерами ПРО ЛАКов.

Однако оставалось четыреста семьдесят восемь ракет и, поскольку они уже миновали «Катан», линейные крейсера остались с ними один на один.

Оверстейген наблюдал за их подлётом, неподвижно сидя в кресле. Его сузившиеся глаза были крайне спокойны. Каждый из бортов «Ники» усеивали тридцать лазерных кластеров. Каждый из них превосходил по мощности всё равнее устанавливавшееся на мантикорских линейных крейсерах, с четырнадцатью излучателями в кластере, каждый из которых был способен стрелять раз в шестнадцать секунд. Это давало для всего кластера скорострельность один выстрел в 1,2 секунды, но это составляло всего лишь двадцать пять выстрелов в секунду на весь борт, а им противостояли МДР. Чтобы добраться до своих целей, МДР пролетели двадцать пять миллионов километров и их скорость теперь составляла 173 000 километров в секунду – пятьдесят восемь процентов скорости света – а удар они могли нанести с 30 000 километров.

Они преодолели внутреннюю границу зоны перехвата противоракет, потеряв при этом еще сто семнадцать птичек. Из трёхсот шестидесяти одной выжившей ракеты пятьдесят восемь были платформами РЭБ. Это означало, что «всего лишь» триста три ракеты – едва пятнадцать процентов первоначальной численности залпа – действительно атаковали.

Космос вокруг «Ники» и «Гектора» закипел от раскалённых добела яростных взрывов, а лазеры с накачкой взрывом обрушили лучи на свои цели. Однако эти линейные крейсера были специально задуманы и построены, чтобы выстоять под именно такой атакой. Их боковые гравистены – особенно «Ники» – были крепче и мощнее, чем на любом из предшествующих линейных крейсеров, и оба крейсера несли носовые и кормовые гравистены. То, что они могли повернуться плоскостью клина к атакующим ракетам, даже одновременно обстреливая их противоракетами, создавало дополнительные проблемы для систем наведения хевенитских ракет. Всё, что эти ракеты видели, так это сами клинья, а не борта кораблей, которые они обычно должны были подставлять сенсорам атакующих ракет. Однако сквозь импеллерный клин боевого корабля не мог пробиться ни один сенсор, что лишило ракеты возможности точно локализовать цели. Они могли спрогнозировать пространство, в котором должна находиться них цель, но не где именно в пределах этого пространства её найти.

Именно поэтому «Ника» и «Гектор» выжили. Сенсоры ракет могли видеть сквозь гравистены линейных крейсеров, но гравистены были от них отвёрнуты. Большинство ракет пронеслось «выше» и «ниже», пытаясь выстрелить «на пролете», а другие прошли по носу и корме мантикорцев, намереваясь выстрелить «в глотку» или «под юбку». Как бы ни была прочна броня «Ники», она не могла противостоять грубой мощи хевенитских лазеров, но та самая скорость, которая сделала МДР такими сложными целями для лазеров ПРО, теперь работала против них. У ракет просто не было времени, чтобы найти и обстрелять свои цели за те краткие доли секунды, в течение которых они пересекали курс мантикорских кораблей.

* * *

– Повреждений нет, сэр! – торжественно объявила лейтенант-коммандер Гор. – Никаких!

– Сделано хорошо, канонир, – отозвался Оверстейген.

– Капитан Гановер докладывает об одном попадании в носовую часть «Гектора», сэр, – доложила лейтенант Патисон. – Жертв нет, но он потерял гразер и лазерный кластер.

– Хорошо, – произнёс Оверстейген. – В таком случае, давайте…

– Ракетный залп! – вдруг сказала Гор. – Много пусков ракет! Сэр, я фиксирую старт ЛАКов с внутрисистемных платформ!

Глаза Оверстейгена вскинулись к главному экрану и его челюсти стиснулись при виде возникающих там новых источников угроз. Внезапно появилась новая волна МДР, выпущенная с того же самого места, что и предыдущая. Однако эта была намного мощнее. Почти шесть тысяч символов ракет усеяли экран, стремительно мчась к его кораблям – а также ЛАКам Диллинджера и дивизиону Мишель Хенке – и Гор была права насчёт старта ЛАКов. Двести ЛАКов, о которых Оперативное Соединение 81 уже знало, внезапно развили максимальное ускорение, устремляясь к мантикорцам, а ещё вдвое большее их число вырывалось в космос, нацеливаясь на «Катаны» Диллинджера и линейные крейсера, идущие позади них.

Оверстейген пристально смотрел на безобидные символы находящихся около планеты ракетных подвесок, которые сумели засечь расчёты сенсоров Гор. Они ещё не стреляли, но он знал, что будут. Они ожидали, пока их ракеты не смогут присоединиться к идущему издали ракетному шторму. Когда они приблизятся, их более низкая конечная скорость сделает их более простыми целями, но также даст им лучшие шансы попасть в его бортовые гравистены. А ведь в тех подвесках вероятно было ещё две или три тысячи ракет. Тактик в Оверстейгене закричал, что надо уничтожить их близкими подрывами боеголовок. Уничтожить, прежде чем они выстрелят. Но они находились слишком близко к Веспасиану. Слишком велика была вероятность того, что неудачный выстрел или поразит саму планету, или уничтожит одну из невооружённых гражданских платформ вместе со всеми находящимися на её борту людьми.

Нет. Они просто оказались перед необходимостью выдержать это. Лицо Оверстейгена было сурово, пока он наблюдал за приближающимся залпом. Было маловероятно, что даже это уничтожит его корабль. Кто бы ни планировал атаку, в его распределение целей вкралась одна ошибка. Он должен был направить все выпущенные ракеты на одну или две цели, а не делить их среди столь многих. Но трудно было его за это винить, поскольку он вероятно просто не представлял себе, насколько в действительности были мощны линейные крейсера, с которыми он столкнулся. Однако, если он не мог их уничтожить, это не означало, что он не мог тяжело их искалечить. Даже не считая того, что произойдёт с «Катанами» после того, как их хитростью вынудили израсходовать так много ракет для отражения первой волны МДР.

На мгновение Майкл Оверстейген ощутил где-то внутри мимолётное восхищение противником. Кто бы это ни был, он максимально рационально использовал свои ограниченные ресурсы и передовым кораблям Оперативного Соединения 81 должно было вот-вот достаться.

Но это мгновение прошло и Оверстейген выпрямился в кресле.

– Оборонительный план «Альфа-Три», – сказал он спокойно.