– О-о! Ну вот, сэр гражданин коммандер. У нас гости.

Гражданин коммандер Кэслет поморщился и быстрым шагом направился к тактическому посту, слабо надеясь, что гражданин комиссар Журден не слышал оговорки Шэннон. В отличие от большинства кораблей Народного Флота Республики Хевен, «Вобон» пережил год чисток практически без потерь, и из-за этого экипаж легкого крейсера иногда забывал о жестокой действительности. Кэслет снова и снова напоминал своим людям, что Комитет общественного спасения и его ставленники относятся к идеям равенства очень серьезно, но некоторым, особенно гражданке лейтенанту Шэннон Форейкер, было никак этого не запомнить. Шэннон неплохо справлялась, если успевала подумать, перед тем как открыть рот, но она была типичным технарем. В своей области ей не было равных, но с разговорами дело у нее обстояло куда хуже. Когда тактическая ситуация осложнялась или когда она слишком сосредоточивалась на какой-нибудь задаче, то, сама того не замечая, возвращалась к старой манере речи.

Ну, по крайней мере, Журден не так уж плох для гражданина комиссара. Кэслет подробно объяснил ему, почему Форейкер так важна для корабля. Ее талант в экстраполяции данных доходил до уровня волшебства.

Форейкер относилась к тем немногим офицерам-тактикам на Хевене, кто не опустил руки перед техническим превосходством противника. Она знала, что ее инструменты хуже мантикорских, но для Шэннон это был вызов, а не повод отчаиваться. Кэслет мог только надеяться, что Журден понял, как это важно, и готов стерпеть прорехи в революционной лексике Шэннон.

Он отмахнулся от этой мысли и наклонился через ее плечо, глядя на экран. Шэннон подключила все свободные компьютеры, чтобы расшифровать данные пассивных датчиков. Капитан «Вобона» нахмурился при виде ползущих по экрану световых сигнатур.

– Ну, и каковы твои выводы, Шэннон?

– Пока трудно сказать, шкипер. – Она еще раз увеличила изображение и заворчала: – Поближе бы… На таком расстоянии от пассивных датчиков толку мало, сэр.

– Гражданин коммандер , Шэннон! – прошептал Кэслет.

Она удивленно моргнула, потом пожала плечами, и Кэслет вздохнул. Ее ум явно занимали вещи поважнее, и капитан оглянулся на Журдена, как бы прося прощения. Комиссар явно был недоволен, но он отошел к дальнему краю мостика посмотреть данные по атмосфере. Таким образом он давал понять, что ничего не видит. Кэслет мысленно поблагодарил его и снова повернулся к Форейкер.

Она что-то бурчала себе под нос, вводя сложные команды. Кэслет терпеливо ждал, пока она вспомнит о существовании остальной вселенной и доложит, что происходит. К сожалению, она слишком увлеклась замечательными игрушками, которые флот наверняка создал специально для ее развлечения, и Кэслету пришлось окликнуть ее.

– Ну же, Шэннон! – сказал он резко. Она резко выпрямилась и с секунду непонимающе смотрела на него, потом улыбнулась.

– Извините, шкипер. Вы что-то сказали?

– Я сказал, чтобы ты доложила мне обстановку, – сказал он полным терпения голосом, каким обычно обращаются к маленьким детям.

Форейкер покраснела.

– Ах да, сэр гражданин коммандер. Проблема в том, что я не вполне уверена. Никак нельзя подойти хоть чуточку поближе? – заныла она.

– Нет, нельзя, – резко перебил ее Кэслет.

Шэннон знала их задачу и не должна была бы задавать такие вопросы – именно поэтому он не сказал ей, что и сам был бы не прочь подойти поближе. К несчастью, указания были очень четкими: присутствие «Вобона» нужно держать в секрете, что означало – не включать импеллеры там, где монти могли это засечь.

По мнению гражданина коммандера Уорнера Кэслета, указание было довольно глупое. «Вобон» находился в сотне тысяч километров от гиперграницы Каски; можно было подлететь, опознать цели и улететь в гиперпространство прежде, чем кто-нибудь успеет отреагировать, и он не понимал, почему нельзя так поступить. Вряд ли монти удивятся появлению хевенитского патруля рядом с системой. Они не стали бы приводить подкрепления, если бы не думали, что Хевен интересуется Каской. Присутствие наблюдателя только укрепило бы их в этом мнении. Насколько понимал Кэслет, в этом и состоял смысл операции «Магнит».

Ох уж эти приказы, подумал он. Похоже, когда человека производят в адмиралы, у него что-то случается с мозгами.

– Ну, шкипер, с такого расстояния я могу только гадать, – предупредила Шэннон.

– Так гадай.

– Есть, сэр. – Главный тактик нажала на клавишу, и внезапно два из тринадцати значков кораблей на экране оказались обведены белой рамкой. – Похоже, они провели перестройку даже глубже, чем я думала, – сказала она, – потому что от всех идут мантикорские излучения. Они, должно быть, почти полностью заменили активные датчики, но с этих двух читается Альфа-Ромео-Семь-Бейкер.

– С ума сойти, – пробормотал Кэслет. Форейкер радостно закивала. AR-7(b) – это стандартный поисковый радар, устанавливаемый на хевенитских дредноутах и супердредноутах. Он был немного хуже своего мантикорского эквивалента – как и все хевенитское оборудование, с горечью подумал Кэслет, – но большей частью это объяснялось тем, что мантикорцы располагали лучшими возможностями по обработке собранных данных. Сам по себе AR-7 был отличным прибором, не хуже мантикорского, так что грейсонцы вполне могли его оставить, если он сохранился после захвата корабля.

– Ага, – весело ответила Форейкер, но потом ее улыбка увяла. – Проблема в том, шкипер, что уверена я только насчет этих двух. Я задала компьютерам расчеты на сравнение ускорения и мощности импеллеров, но вы же знаете – монти теперь всюду ставят свой новый инерционный компенсатор. Мы пока только гадаем, насколько это усиливает их эффективность, а наши пташки никуда не торопятся, так что я не могу оценить максимальные мощности, но можно хотя бы проверить массы. – Она пожала плечами. – Наши супердредноуты меньше, чем их. Если бы хоть представить…

Внезапно раздался звуковой сигнал, и она прервалась. Пробежавшись пальцами по клавишам, она хищно усмехнулась.

– Ну вот, похоже, мне надо извиниться перед собственными компьютерами. – Она нажала еще одну клавишу–и еще три значка обзавелись белыми рамками. – Ладно, шкипер, все равно это чистые рассуждения, но вы послушайте. – Кэслет кивнул, и она постучала по одному из значков, не обведенных белым. – Я вот что сделала, сэр… ой, черт, я хотела сказать, гражданин коммандер. – Она вздохнула, глядя мимо Кэслета на Журдена со смесью раскаяния и нетерпения, потом дернула плечом. – Ладно, значит, я как можно точнее оценила мощность их импеллеров и сравнила с их ускорением. Про абсолютные массы это нам мало что скажет, но хоть узнаем, какие корабли крупнее других.

– Хорошо.

Кэслет постарался не вздыхать. Шэннон и правда не понимала, как раздражает, когда тебе объясняют то, что ты уже знаешь. С другой стороны, ее лекции включали и то, чего он не знал… иди то, что ему никогда не приходило в голову.

– Ладно, – продолжила Форейкер. – Что я вам точно могу сказать, шкипер, так это то, что вот этот корабль, – она снова постучала по экрану, – самый большой из всех, которые я проверила. Значит, это супердредноут.

Кэслет снова кивнул. Это было недоказуемое предположение, но почти наверняка оно было верным. Форейкер щелкнула по кораблям, которые она только что обвела белым, и он прищурился.

– Вот эти три – примерно той же массы, но они набирают равное ускорение с ноль девяносто пять мощности импеллеров. Если считать, что у них новые компенсаторы, это значит, что они мельче того крупного, но совсем ненамного. Предположим, что большой корабль – действительно супердредноут. Тогда эти три куда больше любого известного мне дредноута. Кстати, мощность импеллеров вполне соответствуют тем двум, у которых на борту наши радары.

– У монти тоже есть супердредноуты поменьше, – заметил Кэслет.

Форейкер не возражала.

– Верно, но мы точно знаем, сколько их, и мои компьютеры это тоже проверили. По данным разведки, у них тридцать два таких маленьких супердредноута на Тетисе и Лоувелле, и еще пять – южнее, на Грендельсбейне. Остается только шестнадцать на всю Мантикору, и десять из них должны быть во флоте метрополии. Так быстро им сюда с Мантикоры не добраться, так что, если разведка не лопухнулась, эти десять можно не считать. Остается шесть. А раз все пять вот этих кораблей на экране меньше самого крупного, то либо это пять супердредноутов класса «ДюКвесин», которые Мантикора отдала Грейсону, либо монти вот так взяли да выслали разом восемьдесят с чем-то процентов своего мобильного резерва кораблей этого класса. Не знаю, какова вероятность этого, шкипер, но я бы сказала, что очень маленькая.

– Отлично, Шэннон!

Кэслет улыбнулся и потрепал ее по плечу. Она была права – это все догадки. Но догадки хорошие и умные, и если из-за приказа подойти поближе нельзя, то это лучшее, на что он мог рассчитывать.

– Еще что-нибудь?

– Может, кролика из шляпы, шкипер? С такого расстояния больше я вам ничего не скажу. – Форейкер нахмурилась и ввела еще одну команду, потом поморщилась. – Не-а. Слишком много помех от остальных двигателей. Сразу могу сказать, что на другом фланге их основной группы еще как минимум пять кораблей стены, но больше мне о них ничего не выяснить. А на нынешнем курсе мне так и не удастся хорошо их разглядеть: они раньше уйдут внутрь системы из зоны действия наших приборов.

– Ладно, Шэннон. – Он еще раз бросил взгляд на ее прикидки, потом пожал плечами. – Ты хорошо справилась с тем, что у нас есть.

– Есть хоть маленький шанс, что кто-нибудь еще сумеет разглядеть другой фланг их строя? – с надеждой поинтересовалась Форейкер.

– Боюсь, что нет, – вздохнул Кэслет. – «Де Конде» с той стороны, но мы слишком далеко друг от друга, и потом, – он усмехнулся, – тактику гражданина коммандера Хьюлетта далеко до моего.

Форейкер ухмыльнулась в ответ. Он снова похлопал ее по плечу, потом повернулся и пошел через мостик к Журдену.

– Ну что, гражданин коммандер? – спросил комиссар.

– Как я и предупреждал, гражданин комиссар, – вежливо сказал Кэслет, – мы слишком далеко, чтобы быть абсолютно уверенными. – Журден нетерпеливо кивнул, и Кэслет продолжил: – Однако похоже, что операция идет успешно. Пройдемте со мной, пожалуйста.

Журден пошел за ним к посту астрогатора, и Кэслет указал на экран.

– Как видите, их курс точно соответствует кратчайшему подходу от звезды Ельцина. Кроме того, гражданка лейтенант Форейкер подтвердила наличие излучений наших собственных радаров с двух линейных кораблей, что, видимо, можно считать доказательством: эти два – из призовых кораблей, переданных Мантикорой Грейсону. Далее, у нас есть косвенные свидетельства того, что как минимум еще три корабля меньше большинства мантикорских супердредноутов. Опять-таки, скорее всего, это доказывает, что они тоже из бывших наших кораблей, но этот вывод можно сделать со значительно меньшей уверенностью. Мы не сможем получить подтверждение, не подходя ближе к врагу, а это запрещают наши приказы.

Журден кивнул, и Кэслет вздохнул:

– Больше всего, гражданин комиссар, меня беспокоит, что их слишком много.

– Слишком много? – повторил Журден.

– Да, сэр. Одних кораблей стены мы насчитали тринадцать.

– А-а.

Журден уставился на экран, подергивая себя за губу, и Кэслет был рад видеть, что комиссар серьезно задумался. У Журдена хватало утомительного революционного пыла, но при этом он был неглуп и уделял выполнению заданий не меньше внимания, чем политической надежности экипажа «Вобона».

– Именно, – сказал коммандер, дав комиссару немного подумать. – Если это и правда супердредноуты с Грейсона, то они где-то подобрали попутчиков.

– Объяснения тут могут быть любые, – возразил Журден. – Монти наверняка собирают всех, кого могут, чтобы ответить на наши атаки в Майнете и Кандоре. Может, это просто пара дредноутов, отозванных с эскортирования конвоев.

– Нет, сэр. Как минимум один из них – супердредноут.

– Они все равно могут быть эскортом конвоя.

– Возможно, гражданин комиссар, но у монти отдельные дивизионы супердредноутов туда-сюда не болтаются.

– Согласен, – вздохнул Журден. Он еще постоял возле экрана, потом ссутулился. – Что бы это ни было, они идут от Ельцина, как вы и сказали. И, кстати, по данным разведки даже монти смогли бы так быстро привести в готовность все одиннадцать призовых судов с вероятностью всего шестьдесят процентов. А грейсонцы, наверное, управляются еще медленнее. Возможно, что это два дивизиона супердредноутов с Мантикоры, а не один, а полуэскадру они пошлют отдельно скорее, чем один дивизион.

Кэслет задумчиво кивнул. Такую возможность он не обдумал, и она звучала логично.

– Так или иначе, – продолжил Журден, – если по крайней мере пять из этих кораблей с Грейсона, то они, очевидно, прислали все, что Ельцин смог выделить.

Гражданин комиссар рассуждает так, будто пытался убедить самого себя, отметил Кэслет, но комментировать не стал. Ненадолго воцарилось молчание, потом Журден решительно кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Если мы получили наилучшую возможную информацию с этого расстояния, то это все, гражданин коммандер. Отправляемся в точку рандеву.