Великое Герцогство Эзганское с беспокойством следило за своими соседями. Градани Кровавого Меча за семивековую историю государства слишком часто совершали набеги на его границы. Поэтому восточные заставы были более мощными, чем обычные пограничные посты.

При приближении путешественников на дорогу высыпал отряд из двадцати пехотинцев, и Базел с интересом наблюдал, как они построились. Единственные не градани, которых он видел, были люди Сотойи, кавалеристы, с которыми приходилось сражаться. Он был почти разочарован, убедившись, что в эзганской пехоте не было ничего необычного. Они были снаряжены и вооружены не хуже, а пожалуй, и получше, чем пехотинцы Харграма, разве что какая-то небрежность чувствовалась в их построении, как будто они сознавали, что были всего лишь пограничной охраной.

Они были более темнокожими, чем сотойцы, и более низкорослыми. Самый высокий был меньше Брандарка и лишь по грудь Базелу, который внутренне веселился, заметив, как беспокойно они на это реагируют.

Офицер выступил вперед перед строем и повелительно поднял руку.

– По какому делу? – спросил он на плохом навахкском наречии. Он явно нервничал, и в его голосе слышались агрессивные нотки, так как кроме своих лошадей Базел и Брандарк вели в поводу еще четырех, всех с военными седлами. На двух были навьючены окровавленные броня и оружие, больше не нужные бывшим владельцам, еще к двум были привязаны израненные, почти потерявшие сознание гвардейцы.

– Сейчас объясним. – Эзганский язык вежливо говорившего Брандарка был куда лучше, чем ужасный навахкский диалект офицера. – Мы с товарищем хотим пересечь границу, чтобы направиться в Эзгфалас и наняться в караванную охрану.

– В караванную охрану? – Даже от Базела, познания которого в эзганском были, мягко говоря, ограниченными, не укрылись сомнения офицера. – Кажется, вы, э-э, слишком хорошо оснащены для караванной охраны, друг.

– В самом деле? – Брандарк оглядел свой маленький караван. – Пожалуй, вы правы, капитан, но все это добыто честным путем.

Офицер хмыкнул, и Брандарк продолжил:

– За несколько миль отсюда случилось досадное недоразумение, на нас с товарищем напали без всякой причины, и мы вынуждены были защищаться.

– Без всякой причины? – переспросил офицер, глядя на знаки отличия гвардейцев.

– Нам кажется, что именно так. Во всяком случае, этих лошадей и вооружение мы рассматриваем как свою законную боевую добычу.

– Понимаю. – Офицер потер подбородок и пожал плечами. Очевидно, причины, по которым градани считали нужным перерезать друг другу глотки, его не интересовали, лишь бы это происходило не на его территории. – Могу я узнать ваши имена?

– Я – Брандарк, до недавнего времени Навахкский. Этот рослый парень – Базел Бахнаксон, принц Харграмский. Может быть, вы о нем слышали?

– Как же, слыхал, – сказал офицер. – Что-то насчет нарушения обязанностей заложника и изнасилования.

Базел напрягся, но эзганец продолжал все так же спокойно:

– Но поскольку эту историю рассказал мне гвардеец князя Чернажа (кажется, вон его плащ, на второй лошади), я не вижу особенных оснований ей верить. Что касается нарушения обязательств, это дело князя Чернажа и Харграма, нас оно не касается. Но вот, – он посмотрел на Брандарка, – о вас никто и словом не обмолвился.

– Боюсь, князь Чернаж был еще не в курсе моих планов, капитан.

– Ясно. – Офицер изучал дорогу под своими ногами. – При данных обстоятельствах я не вижу оснований запретить вам въезд, но при условии, – он оглянулся, – что вы только проедете через Эзган.

Базел встрепенулся, но Брандарк только кивнул:

– Конечно, капитан.

– Хорошо. – Офицер тоже кивнул, потом посмотрел на раненых: – Могу я спросить, что вы собираетесь делать с этими двумя? – Его тон явно подразумевал, что если друзья собираются перерезать пленникам глотки, лучше будет сделать это подальше от людских глаз и предпочтительно на навахкской земле.

– Да, капитан, конечно. – Базел говорил по-эзгански очень медленно. – Мы бы были вам благодарны, если бы вы их подлечили, пока они не смогут сесть на лошадей, а потом отправиться обратно в Навахк.

Офицер на него выпучил глаза, потом перевел взгляд на Брандарка.

– Я же говорю, капитан, что это недоразумение, – вежливо сказал Кровавый Меч. – Поэтому мы и хотели бы, чтобы они смогли объяснить это князю Чернажу.

Эзганский офицер нахмурил лоб, потом кивнул (лицо его при этом приобрело уважительное выражение) и удостоил двух стражников Чернажа более сочувственного взгляда.

– Думаю, это возможно, – медленно сказал он, – если вы оплатите их постой и лечение.

– Обязательно. – Брандарк протянул офицеру горсть серебра. – Этого будет достаточно?

Офицер взглянул на деньги, снова кивнул, и Брандарк улыбнулся:

– В таком случае, капитан, мы оставляем их вам вместе с лошадьми, а сами отправимся дальше. Нам не хотелось бы, чтобы их друзья вернулись сюда и устроили еще одно недоразумение прямо у вас на пороге.

* * *

Эзган был иной раз до боли похож, иной раз не похож на родные места Базела, но он разительно не походил на Навахк. Дорога была почти так же хороша, как военные дороги князя Бахнака, каменные изгороди по сторонам были аккуратны, степенно паслись стада, под солнцем северного лета зрел урожай. Движение на дороге было столь же оживленным, как в нормальный день в Харграме. Глаз отдыхал после пустыни, в которую превратил свою страну князь Чернаж. Но наибольшая разница была в поведении людей. По дороге уже тянулись тяжелые повозки с хлебом нового урожая, но больше всего было пеших путешественников. И все они были столь же настороже, как фермер на муле, который, завидев наших путешественников, вылупил глаза и, ударив мула пятками по бокам, мгновенно скрылся из виду.

Это беспокоило Базела. Он знал, что другие человеческие расы боятся градани, и он знал также, что для этого существуют веские исторические причины. Но он впервые встретился с такой угрюмой враждебностью со стороны совершенно незнакомых людей. Брандарк, ехавший бок о бок со своим другом, казалось, совершенно не обращал на это внимания, тогда как Базелу было чрезвычайно неприятно видеть, как прохожие жались к противоположной стороне дороги, а матери подхватывали детей на руки, укрывая их от взглядов чужеземцев.

Явная враждебность, читавшаяся в иных глазах, вызывала больше чем просто чувство неудовольствия. Рука Базела не раз тянулась к мечу, когда в нем поднималась ответная волна раздражения. Настороженность, страх – это он еще мог понять, хотя ему это и не нравились, но на ненависть и презрение он реагировал по-другому.

– Я же говорил, что градани непопулярны, – спокойно произнес Брандарк, когда какой-то батрак, защищаясь от сглаза, трижды плюнул через плечо и перескочил через изгородь, чтобы не идти с ними по одной дороге. Брандарк, казалось, не замечал враждебности эзганцев, но сейчас кривая улыбка Кровавого Меча выдала его.

– Да, говорил, и я был готов ко многому, но это… – Базел махнул рукой в сторону исчезнувшего за изгородью батрака, и губы Брандарка снова покривились.

– Их трудно за это винить, – рассудительно сказал он. – Они не знают, какой потрясающий народ Конокрады. Они знакомы только с грабителями и убийцами Кровавыми Мечами, к каковым принадлежит и ваш покорный слуга.

– Вы имеете в виду, как Чернаж и его прихвостни.

– Но это единственные градани, с которыми они имели дело, так что для них все градани – негодяи. Мы все выглядим одинаково, не правда ли?

Базел сплюнул в дорожную пыль, и Брандарк хмыкнул:

– Если вы думаете, что сейчас мы в плохом положении, мой друг, то подождите, пока мы прибудем в город! – Он потряс головой и поправил свой драный рукав. – Постарайтесь помнить, что мы пришлые, причем незваные, и не пускайтесь ни в какие препирательства. Полагаю, расправа над двумя разбойниками-градани будет для всех этих людей потрясающим развлечением. Это доставит им такое же удовольствие, как вам – сломать Чернажу парочку ребер.

* * *

Они добрались до городка под названием Вэймит уже ближе к вечеру. Это был маленький город, почти деревня, где главную улицу пересекал ведущий к отдаленным фермам проселок. Похоже, весть о приближении градани обогнала их. Ни один из полудюжины выехавших им навстречу городских стражников не был толком вооружен, лошади, на которых они восседали, были просто выпряженными из телег тягловыми животными, что не мешало им весьма воинственно поглядывать на приближающихся градани.

Приземистый лысеющий мужчина, возглавлявший эту группу, выделялся тем, что был одет значительно лучше остальных. На шее у него висел бронзовый ключ. Очевидно, это был мэр.

Базел вместе с животными счел за лучшее держаться позади, предоставив Брандарку изъясняться с мэром. Он предпочитал привлекать поменьше внимания своей внушительной фигурой и сомнительным эзганским. Мэр несколько смягчился, когда Кровавый Меч обратился к нему на его родном языке и предъявил пропуск, выданный пограничной стражей, но ему явно не понравилась идея Брандарка провести ночь в его городе.

Возразить ему было, правда, нечего, и он, вернувшись к своим людям, увел их обратно в город, причем с их стороны не обошлось без ворчания и злобных взглядов. Брандарк посмотрел им вслед и подозвал Базела.

– И это человек, с которым имел дело мой отец! Что же говорить об остальных!

Базел только хмыкнул, и они последовали за всадниками в город, где дорога переходила в вымощенную булыжником мостовую.

Городишко, как с одобрением заметил Базел, был чистым, дома солидные, что бы их обитатели ни думали о градани. Многие дома были крыты черепицей или дранкой, а не просто соломой, белые стены сияли в золотых лучах опускающегося солнца. Единственный постоялый двор города выглядел весьма уютно – если не считать враждебных взглядов собравшихся во дворе.

Базел проводил взглядом вошедшего в гостиницу Брандарка, предоставляя тому улаживать все вопросы с размещением и питанием. Сам-то он не отличался терпением даже при благоприятных обстоятельствах, и ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что надо сдерживаться. Вот и теперь – он повел лошадей к желобу, чтобы напоить их, и ни один из работников не предложил ему свою помощь.

Он как раз отвел в сторону одну лошадь, чтобы дать место другой, когда раздался чей-то голос:

– Что, во имя Фробуса, ты делаешь?

Сжав челюсти, Базел попытался полностью сконцентрироваться на лошадях и решил не реагировать. Говорили по-эзгански; если прикинуться непонимающим, может быть, и пронесет.

– Ты, там, я тебе говорю, градани! – продолжал голос, на этот раз на грубом навахкском. – Кто тебе разрешил поить здесь своих грязных животных?

Уши Базела прижались к черепу, он медленно повернулся, выпрямляясь перед говорившим во весь рост. По местным меркам, эзганец был высоким и мускулистым, если не считать тяжелого пивного брюха, но его лицо побледнело, и он отступил на полшага, осознав, насколько чудовищная сила ему противостоит. Он сглотнул, огляделся вокруг и расхрабрился, увидев, как к ним подтягивается народ.

– Вы мне говорите? – пророкотал Базел медлен но, подозрительно вежливым голосом.

– Конечно, градани, – глумливо усмехнулся эзганец. – Пусть твои больные животные не пачкают нашу воду.

– Ну если они больные, я вас в этом не виню, а если не больные, то вам не о чем беспокоиться.

Глаза Базела предостерегающе сверкали, но низкий голос его звучал ровно. Не станет же он рассказывать, как ему трудно сдерживаться и как его подмывает вытащить меч из ножен.

– И я поверю слову градани! Я же вижу, что они больные! В конце концов, на них сидел градани, разве не так?

– Друг, – все так же вежливо сказал Базел, – я не хочу неприятностей. Я здесь проездом и не хочу ссориться ни с кем в этом городе.

– Ха! Знаем мы, как вы проезжаете мимо. Шпионите для такого же бандитского отребья, как вы сами.

Базел глубоко вздохнул и расправил плечи. Внутри шевельнулся раж, разворачиваясь, как раскручивающая свои кольца змея. Взгляд Конокрада стал холодным и тяжелым. Он смотрел на своего противника сквозь слабую красную дымку, и его правая рука зудела, готовая схватиться за меч. Но он стиснул зубы и поборол вскипевшее яростное неистовство, проклятие его народа. Во дворе собралось более десятка людей. Хотя меч был только у этого крикуна, остальные были вооружены кинжалами и ножами. К его удивлению, помогало ему то, что за время, проведенное в Навахке, он научился молча переносить оскорбления. Но давалось это трудно. Трудно.

Он еще раз вздохнул, подавляя раж, затем отвернулся от обидчика и снова занялся лошадьми. В глубине души он надеялся, что тот воспримет это как свою победу и уйдет. Но что-то говорило ему, что этого не произойдет. Этого задиру так просто не остановишь, и, вопреки здравому смыслу, Базел готов был обрадоваться разгорающейся ссоре. Красный огонек ража все еще светился внутри, и Конокрад собрал все свои силы, чтобы погасить его окончательно. Он протянул руку, чтобы подвести к водопою следующую лошадь, и тут за его спиной лязгнула сталь.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, ты, поганый граданский ублю…

Эзганец подступал все ближе, в его глазах светилась ненависть, он собирался вонзить меч в спину градани. Но его крик внезапно сорвался в сдавленный горловой звук, когда Базел, молниеносно отскочив назад и вбок, за острие направленного в спину меча, врезал локтем в пивное брюхо забияки.

Тот сложился пополам, ловя воздух широко разинутым ртом и выпучив глаза. Базел вынул меч из ватных рук и небрежно швырнул его в желоб, под морды утоляющих жажду лошадей.

– Ты, наверное, ошибся, друг, – сказал он мягко. – Иди домой, отдохни, пока ты не ошибся еще раз.

– Сучий сын! – Эзганец с трудом выпрямился, в его руке блеснул кинжал. Базел уклонился, дав кинжалу скользнуть по поверхности кольчуги, и эзганец зарычал: – Нас тут достаточно, чтобы выпустить кишки и тебе, и твоему дружку! – Он занес кинжал для второго удара.

Мощная рука сомкнулась на его запястье, он застонал, потом завопил и поднялся на носки, принужденный поворачиваться в ту сторону, куда Базел выкручивал ему руку. Свободная рука взметнулась в воздух, потом заколотила по бронированному животу Базела, который только улыбался холодной неприятной улыбкой, продолжая выкручивать эзганцу правую руку. Продолжая вопить, эзганец опустился на колени и скрючился у ног градани, выронив кинжал. Столпившиеся вокруг, при взмахе кинжала было прянувшие вперед, замерли под ледяным взглядом Базела, улыбка которого становилась все холоднее.

– Я же советовал тебе пойти домой, дружище, – произнес Базел все тем же мягким тоном. – Это был добрый совет, тебе стоило меня послушать.

– Отпусти, гад!

– А? Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – Затрещали кости запястья, и эзганец задергал ногами. – Конечно, я тебя отпущу. – Железные пальцы только усиливали хватку. – Но только после этого ты уже не будешь тыкать ничем острым в спины прохожих, во всяком случае сегодня, дружище.

Он крутанул в последний раз, и кисть эзганца с жутким отчетливым хрустом, заставившим присутствующих вздрогнуть, повернулась под прямым углом к предплечью. Базел наконец разжал руку. Эзганец, не вставая с колен, выкрикивал проклятия, прижимая к груди поврежденное запястье.

Прислонившись спиной к одной из лошадей, чтобы защитить тыл, гигант скрестил руки на груди. Жуткая улыбка все еще играла на его губах, и люди вокруг неуверенно переглядывались.

Напряжение словно висело в воздухе, как бывает перед грозой, когда набухшее тучами небо готово разразиться вспышкой молнии, но Базел просто стоял и ждал. Его поза была подчеркнуто неугрожающей, и ни один из присутствующих не хотел бы стать причиной ее изменения, но зачинщик ссоры поднялся на ноги, извергая проклятия.

– И вы дадите этому ублюдку уйти вот так, запросто, после всего этого? – вопил он.

Двое было отделились от стоявших, но замерли под ледяным взглядом Базела. Один из них сглотнул и шагнул назад, и крикун набросился на него:

– Трус! Блевотина! Все трусы! Убейте этого вонючего градани, вы, ублюдки! Почему вы стоите, как…

– Хватит, Фалдерсон! – вмешался новый голос.

Крикун осекся и обернулся, вглядываясь в новопришедших, стоявших в воротах постоялого двора. Их было двое, оба в кожаной форме городской стражи, и в одном Базел узнал старшего группы, встречавшей их у въезда в город. На его плече красовался сержантский бант, в глазах хотя и не было симпатии к Базелу, но не светилась и бездумная ненависть.

– Арестуйте его! – закричал Фалдерсон, показывая сержанту искалеченное запястье, которое ему приходилось придерживать здоровой рукой. – Посмотрите, что этот паршивый подонок со мной сделал!

– Почему это на тебе перевязь, а меча нет, Фалдерсон? – спросил, как бы не слыша, сержант, и крикун замер. Он открыл было рот, и сержант с нескрываемой неприязнью улыбнулся: – Ты, похоже, забыл где-то свой меч. Не потерял ли ты его? Нельзя терять оружие, это опасно. А не твой ли это кинжал? – Палец сержанта указал на выроненное Фалдерсоном оружие, и владелец его побагровел от стыда и ярости.

– Я… я защищался! – закричал он. – Этот ублюдок градани напал на меня, напал безо всякой причины! Спросите кого угодно, если мне не верите.

– Конечно. – Сержант осмотрел присутствующих, но все молчали.

В это время из здания гостиницы стремительно вышел Брандарк. Он ничего не сказал, но толпа расступилась, когда он прошел к Базелу и встал рядом. Он тоже бросил взгляд на кинжал, потом, смотря прямо в глаза сержанта, запустил руку в желоб и вытащил меч, с которого капала вода.

– Не ваш ли? – спросил он Фалдерсона на хорошем эзганском, все еще не отводя глаз от сержанта, который медленно кивнул.

– Я… я хотел сказать… – Фалдерсон оглядел двор, но все, даже те двое, что едва не встали на его защиту, отводили глаза, и его голос утонул во всеобщем молчании.

– Я понимаю, что ты хотел сказать. – Сержант взял кинжал и меч зачинщика ссоры и передал их своему сопровождающему. – Ты постоянно попадаешь в неприятные истории, так что я пока подержу эти вещицы у себя… все равно сейчас ты ими не можешь пользоваться.

Фалдерсон уставился на свое пострадавшее запястье.

– Представление окончено! – объявил сержант, повысив голос, чтобы его могли слышать все присутствующие. – Хенрик, отведи Фалдерсона к знахарю, пусть вправит ему… гм, руку. Остальных не задерживаю, займитесь своими делами, пока я поговорю с этими… господами.

Послышались недовольные голоса, но толпа начала рассеиваться, и сержант подошел к градани. В его взгляде, как и прежде, не было симпатии и светилась настороженность. И в то же время складывалось впечатление, что он не без удовольствия воспринял позорное поражение крикливого эзганца.

– Фалдерсон, – тихо сказал он Базелу на вполне сносном навахкском, – непроходимо глуп. – Для того чтобы посмотреть Базелу в лицо, сержанту пришлось запрокинуть голову. – М-да, пожалуй, он даже глупее, чем я думал. А вы, сэр, без обиды, самый здоровенный чертов градани, которого я когда-либо видел.

– Я не обижаюсь, – пророкотал Базел, – и благо дарю вас, сэр. Кто знает, что бы могло случиться, если бы вы не проходили мимо.

– Я вовсе не проходил мимо. Мэр опасался беспорядков в связи с вашим прибытием и просил нас следить за вами. Теперь вы сами можете видеть почему. – Он указал на оружие Фалдерсона в руках сопровождавшего его стражника.

– Сержант, – начал Брандарк, – я вас уверяю…

– Не надо меня ни в чем уверять, лорд Брандарк. – Сержант произносил его титул без всякой иронии, и Брандарк поднял бровь. – Насколько я знаю, вы здесь бывали и раньше и никогда не были причиной никаких неприятностей. И мне совершенно ясно, что не ваш друг затеял ссору. – Сержант ухмыльнулся. – Если бы это он начал, Фалдерсон бы отсюда своими ногами не ушел. Но никуда не денешься – в Вэймите не любят градани. Этот сельский городишко три десятка лет назад был до основания сожжен во время навахкского набега. У сельских жителей долгая память… – Он за молчал, и Базел удрученно, но с пониманием буркнул, соглашаясь. – Учитывая все это, – продолжал сержант, – было бы лучше, если бы вы, лорд Брандарк, и ваш друг продолжили свой путь. Я не хочу вас обидеть или ущемить ваши права, у вас есть пропуска. Я прекрасно понимаю, что вы не желали стать причиной волнений. Но обстоятельства, к сожалению, таковы, что вам не надо искать на свою шею приключений – они находят вас сами.

Базелу было не слишком-то приятно это слушать, но он подавил гнев и посмотрел на Брандарка. Кровавый Меч слегка пожал плечами, и Базел, вздохнув, мрачно кивнул сержанту.

– Благодарю вас. – В голосе сержанта слышалось легкое смущение, но не было извиняющихся интонаций. Он взглянул на небо. – Еще час-другой будет светло, лорд Брандарк. Я уверен, что хозяин подаст вам добрый ужин, скажите, чтобы он записал его на мой счет, но я советую вам дожевывать его в седле.

Он изобразил что-то вроде салюта, поклонился, кивнул своему товарищу. Стражники вышли за ворота, а Базел и Брандарк остались в одиночестве посреди тихого, безлюдного двора.