Интересно, была ли это действительно такая хорошая идея, в конце концов? Скривившись спросила себя Хелен Зилвицкая , войдя в кабину лифта и набирая нужную комбинацию.

Она несколько опасалась, что коммодор может пересмотреть свой выбор адъютанта, как только обнаружит, насколько непригодна для занимаемой должности такая молодая женщина как она . Может она и не имела нужного опыта, но с самого начала имела достаточно возможностей заметить, насколько он был решительно справедлив , чтобы не лицемерить настолько, чтобы казалось, будто он не испытывает серьезных приступов растерянности. Что стоило большего, чем она могла высказать.

Она скорчила гримасу, думая об этом, но некоторая часть ее мыслей была правдивой. Когда то, она думала что нагрузка которой она подвергалась будучи гардемарином на салажьем рейсе была сильной, она правда так думала. И она конечно же чувствовала себя вымотанной по любым меркам. Но ее нынешнее задание, дало ей понять, что значит нагрузка.

Ой, прекрати скулить, серьезно сказала она самой себе . Как любил говорить мастер Тай: «И это тоже пройдет» . И в этот раз ты почувствуешь почву под ногами. В конце концов, ты стала адъютантом только четыре дня назад! Скудное утешение, поскольку она носилась по проходам КЕВ «Квентин Сент-Джеймс» по делам коммодора Терехова.

Думая об этом, она даже подозревала, что коммодор гоняет ее сильнее чем обычно. Например ее нынешнее задание. Не было абсолютной никаких причин, которые она могла придумать, тому что коммодор не мог просто вызвать коммандера Горация Линча, тактического офицера «Квентина Сэйнт-Джемйса», ради этого сообщения. Фактически, это наверное было бы даже эффективнее. Но нет; он решил что энсин Зилвицкая должна нестись в офис тактика, чтобы передать сообщение лично. Хелен не была против упражнений, и нынешнее сообщение было довольно интересным, но это не меняло того факта, что существовали другие – и несомненно намного более эффективные – пути передачи сообщения, которыми мог воспользоваться коммодор.

Он держит меня занятой, думала она, смотря как мерцает индикатор местонахождения лифтовой кабины на дисплее. И это усилилось с тех пор, как мы узнали о том покушении на Факеле.Она с дрожью думала, насколько близко ее сестра разминулась со смертью. И она знала Берри слишком хорошо. Она могла точно сказать, как ее сестра отреагировала на смерть стольких окружающих людей, особенной из за факта что это было следствием попытки убийства именно ее. И она также могла понять, почему ни отец, ни сестра не сообщили об этом. Скорее всего, сообщение проделывало свой путь к Шпинделю, где можно было ожидать, что его передадут на «Гексапуму», но у нее не было сомнений, что отец и, возможно, этот страшный сукин сын Каша, как ей пришло в голову, пытались понять кто на самом деле ответственен за это.

В отличии от большинства подданных Звездного Королевства Мантикоры, Хелен была менее чем убежденной, что Хевен организовал атаку на Факеле. Возможно виной тому было нечестное преимущество, которой ей давали письма сестры и отца, и из которых она знала, что Виктор Каша, в других обстоятельствах бесчувственный джаггернаут Хевенитской разведки, был безумно влюблен в Танди Палейн, которой посчастливилось быть неофициальной «старшей сестрой» Берри, а также командующей вооруженных сил Факела. Каша не только отказывался признавать любую связь с попыткой покушения, в которой могла пострадать и его возлюбленная, он также должен был прекрасно понимать как Палейн отреагирует на попытку убийства Берри и принцессы Руфь. И если он действительно был не замешан в этом деле, ни один другой проклятый агент Хевена также не был. Не в случае когда Каша, Баллрум и ее собственный отец развернули совместную разведывательную сеть.

К сожалению, Хелен Зилвицкая была всего лишь одной из последнего выпуска энсинов КФМ. Тот факт, что она была убеждена, что кто-то другой спустил курок не мог растопить льда с ее полномочиями. Она была уверена, что Антон Зилвицкий уже достиг настолько высоких чинов в разведке, насколько мог убедить Мантикору в этом очевидном (на ее скромный взгляд) факте. Если у него не получилось заставить кого-то прислушаться к себе, то ее тем более никто не выслушает в ближайшее время.

И честь по чести, как она признавала неохотно. Мы, Зилвицкие, имеем немного больше опыта в противном мире шпионажа и грязных трюков. И слишком много из этого опыта было связано с леди и джентльменами из «Рабсилы». Я полагая, что мы ищем связь с Мезой, в то время как остальные ищут связь с Хевеном. Но я бы хотела, чтобы те люди, которые думают «это сделал Хевен!» остановились и подумали об использованном при этом оружии. Конечно же, Народная Республика несет ответственность за немалое число заказных убийств, но до сих пор, насколько известно с нашей стороны, они никогда не использовали такой изощренный нейротоксин. Они думают о бомбах пульсерах и ракетах. А вот «Рабсила», они… они как раз больше склонны с биотехнологическому мышлению.

Но она мало что могла сделать, особенно учитывая факт, что «Квентин Сэнт-Джеймс» (который был прозван экипажем «малыш Джимми», несмотря на то, что она была старше его меньше чем на 3 стандартных месяца) направлялся в прямо противоположном направлении. И, исходя из этих фактов, она старалась выбросить это из головы, так как кабина лифта остановилась и двери начали открываться, переключила свое внимание на другую причину, из за которой Коммодор Терехов гонял ее с таким энтузиазмом, как подозревала она.

Она не слишком задумывалась об этом, когда коммодор предложил ей должность адъютанта, но было несколько хороших причин – две из которых предстали перед ней во всей красе в течении последних нескольких дней – почему эта конкретная должность никогда не была предложена никому, кто не был хотя бы лейтенантом.

По первых, причина, по которой флаг офицер нуждался в помошнике, это организация его расписания и рабочего графика, была очевидна. И, честно говоря, нужен был кто-то с опытом, который любой энсин еще не успел набрать, чтобы выполнять всю организационную работу. Хэлен никогда до конца не понимала – по крайней мере не эмоционально – сколько времени на самом деле адъютант проводит, убеждаясь, что время флаг офицера использовано настолько эффективно и продуктивно, насколько возможно.

Когда она обнаружила, насколько тщательно она должна была быть в курсе всех дел, ее от природы выносливая душа затрепетала. Ответственность за знание, что происходит в администрации и координации всех этих отделений – вдобавок все, что касалось логистики и операций – а также соответствующие обязанности стали для Хелен шоком. А факт, что они не имели офицера-операциониста, штабного астрогатора, штабного офицера связи, и штабного офицера разведки, совсем не помогал. На данный момент коммандер Линч, был операционистом коммодора Терехова, и лейтенант-коммандер Барнаба Йохансен и лейтенант-коммандер Иона Торок, астрогатор «Квентин Сэнт-Джеймса» и его офицер связи соответственно, занимали должности астрогатора и офицера связи, но это было несомненно временной мерой.

Хелен подозревала, что все чувствовали себя столь же выведенными из равновесия точно также, как и она сама, но, по крайней мере, все они были главами своих собственных отделений на борту флагмана эскадры. Это означало, что у них было намного лучшее понимание того, что они предполагали делать, чем у нее. Несмотря на то, что, будучи гардемарином в своем салажьем рейсе, она получила опыт работы в каждом отделении корабля, кругозор Хелен в течение проведенного ею времени на борту «Гексапумы» всегда был кругозором чернорабочего. Теперь же она должна была понять не просто, что каждое отделение делало, но и как это отражается на других отделениях, что было той еще неразберихой. Кроме того, даже лейтенант Рамон Морозов, офицер снабжения Терехова, был серьезно старше ее. По меньшей мере, общение со всеми главами отделений через «Так-сказал-коммодор-и-вы-должны-это-сделать-немедленно!» могло быть… пугающим.

Еще хуже был страх, что она могла бы допустить некоторую критическую ошибку просто по причине нехватки опыта. Она знала, что могла рассчитывать на коммодора Терехова, чтобы присматривать за ней, но она также научилась – на горьком опыте, который, как она часто думала, был ЕЕ способом изучать большинство вещей – что провал учил больше, чем успех. Коммодор, к сожалению, также знал об этом незначительном факте, и она совсем не сомневалась, что он был готов позволять ей самой набивать шишки, как часть процесса обучения. Что, возможно, было хорошо и отлично с его точки зрения, но высасывало ее без остатка. Хелен Зилвицкая не привыкла проигрывать. Ей не нравилось это, и, когда что-то происходило, она чувствовала себя преотвратно, но, признаваясь самой себе, Хелен понимала, что, даже направляясь в кабинет Линча, ей была ненавистна сама мысль позволить кому-либо еще пройти через то, что проходила она.

Что подводило ее к следующей причине ее действующего назначения, которое обычно сохранялось для полного лейтенанта. Должность адъютанта существовала не только потому, что адмирал нуждался в помощнике. Она существовала еще и потому, что назначение адъютантом было обучающим опытом. Ну, говоря начистоту, каждое флотское назначение было обучающим опытом – или оно по-любому должно быть таковым. Но мантикорские адъютанты были намного больше, чем просто помощники и что обычно все называют «пойди-принеси», и должности адъютантов КФМ обычно резервировались для офицеров, тщательно лелеемых для больших и лучших надежд. Опыт управления графиком адмирала и участия в штатных обсуждениях и процессах принятия решений других лейтенантов трудно с чем-либо сравнить, и вряд ли что-либо другое может дать более глубокое погружение в обязанности адмирала. Этим предполагалось научить кое-кого, чьи наставники сочли, что им уже уже продемонстрирован потенциал для возможного командующего звания, тому, как работа должна выполняться… или же тому, как не должна.

До сих пор, ни один из старших офицеров, с кем она работала, не проявил недовольства, что она была всего лишь простым энсином. Тем не менее, она не знала, сколько еще времени это продлится, и у нее была сосущее чувство, что жаловаться они придут все вместе. Не упоминая факта, это она могла абсолютно точно гарантировать, что офицер, с которым ей только что пришлось разговаривать, взглянув на номер на ее форме, уже успел проверить ее действующее назначение и, скорее всего, уже пришел к выводу, что она получила предпочтительный режим от коммодора Терехова.

Что, в конце концов, всего лишь правда, признала она. Это не был в первый раз, когда подобные мысли лезли к ней в голову, и она попыталась изгнать их, вспомнив замечания Каплан к Абигайль. Будь это в ее случае, она бы уж точно надолго зависла в себк, не переставая удивляться… и уж точно бы оказалась под влиянием того, что ее отец всегда называл предельным случаем бесконечно расширяющегося эго.

Она достигла своего назначения и нажала на кнопку доступа.

– Да? – спросил бархатный тенор из динамика чуть выше кнопки.

– Энсин Зилвицкая, коммандер, – решительно сказала она. – Коммодор Терехов послал меня.

Дверь открылась, и она зашла в нее.

Кабинет Линча был значительно больше, чем скромный закуток Хелен. Фактически, он был больше, чем многие старпомы, служащие на более старых, переполненных персоналом кораблях, могли похвастать. С командой же столь малочисленной как у «Саганами-С» появлялась возможность дать персоналу немного больше пространства.

Коммандер сидел возле рабочего терминала в своей форменной рубашке, а рабочий стол возле терминала усыпан аккуратными кучками чипов данных и пачками распечаток. Он был человеком среднего роста с песчаной шевелюрой и глубоко сидящими карими глазами, и у него был великолепный певческий голос. А еще он был очень хорош в том, что делал.

– И чем я могу быть полезен для коммодора этим утром, миз Зилвицкая? – спросил он.

– Он попросил, чтобы я принесла вам это, сэр, – сказала она, кладя планшет на угол стола. – Это – некоторые мысли, которые у него появились о новых модификациях лазерных боеголовок.

– Вижу, – Линч пододвинул планшет поближе к себе, но даже не взглянул на него. Вместо этого он поднял голову, изучая Хелен своими острыми карими глазами. – Могло ли так случиться, что он обсуждал некоторые из этих мыслей с вами прежде, чем отослал ко мне?

– Он и в правду немного говорил о них, – осторожно согласилась Хелен.

– Я почему-то так и подумал, – глаза Хелен немного расширились, и Линч, усмехнувшись, указал на кресло, загроможденное чем-то похожим на тактические руководства того или иного рода. – Свалите этот хлам куда-нибудь в сторону и присаживайтесь, миз Зилвицкая, – пригласил он.

Хелен повиновалась, и Линч, откинувшись в своем кресле, задумчиво изучал ее. Она задала себе вопрос, о чем же он размышляет, но коммандер предпочел изображать отличного игрока в покер. Выражение его лица практически ничего не выдавало, и она попыталась не ерзать слишком сильно.

– Скажите мне, миз Зилвицкая Хелен. Что вы думаете о новых лазерных боеголовках?

– Я считаю их отличной вещью, сэр, – сказала она через секунду, но затем скривилась. – Извините, сэр. Это было довольно глупо, ведь так? Без всякого сомнения, они – отличная вещь.

Только что губы Линча как будто дернулись немного, но, если это и в правду имело место, ему удалось скрыть улыбку вполне ловко.

– Я думаю, что мы оба можем подписаться под этим маленьким лирическим отступлением, – серьезно сказал он. – Но, если отбросить его в сторону, что вы думаете о них?

Хелен подумала, что увидела в его глазах слабый отблеск, и это сбросило с нее часть напряженности, и она почувствовала, что можно немного расслабиться в кресле.

– Я думаю, что они окажут очень существенное тактическое влияние, сэр, – сказала она. – «Марк-16» являются достаточно большим преимуществом против других крейсеров и линейных крейсеров уже сами по себе, но с новыми лазерными боеголовками, они, по сути, также могут нанести тяжелые повреждения кораблям стены, – она покачала головой. – Я не думаю, что хевенитам понравится это хоть на йоту.

– Без всякого сомнения, – согласился Линч. – Хотя я верю, – продолжил он более сухо, – что то, что вы только что сказали, не означает, что вы считаете хорошей идеей тяжелому крейсеру напасть на супердредноут, пусть и будучи вооруженным новыми лазерными боеголовками.

– Нет, сэр. Конечно же нет, – быстро проговорила Хелен. – Я просто только что подумала о Монике, сэр. Если бы у нас были новые лазерные боеголовки там, я не думаю, что те линейные крейсеры успели бы достигнуть своего эффективного радиуса обстрела. Или, по крайней мере, даже если бы и успели, мы бы уже в самом начале успели нанести им достаточно повреждений.

– А вот теперь, мисс Зилвицкая, – действительно очень ценное наблюдение, – кивнул Линч.

– Я также думаю, что было бы неплохо иметь что-то похожее для МДР, – продолжила она. – Я имею в виду, что не вижу причины, почему та же самая разработка также не может быть применена для более больших лазерных боеголовок.

На сей раз Линч просто кивнул.

Существовала причина, по которой лазерной боеголовке потребовалось так много времени, чтобы заменить контактную ядерную боеголовку в качестве предпочтительного оружия длинной дистанции в условиях открытого космоса. Основная концепция ядерной боеголовки была достаточно проста, относясь ко дням, предшествующих Эпохе Расселения, на Старой Земле. Говоря простым языком, тонкий (в волос толщиной) цилиндрический стержень из определенного материала (Королевский Флот Мантикоры использовал соединения гафния) подвергался радиоактивному облучению в уcловиях ядерного взрыва, доводя его до состояния излучения гамма-лучей, пока тепловой импульс в результате расширения ядерного взрыва не проникал во внутрь стержня и не разрушал его. Проблема всегда состояла в том, что процесс всегда был чрезвычайно неэффективен. При нормальных условиях только несколько процентов из миллиардов мегаджоулей, высвобожденных ядерной мегатонной боеголовкой, могли быть, в конечном итоге, преобразованы в единичный лазерный луч. Это объяснялось тем, что в основном – при нормальных условиях – ядерный взрыв принимал форму сферы, и каждый стержень представлял только смехотворно крошечную часть полной сферической области взрыва, и поэтому на его долю приходился всего лишь мизерный процент полного импульса любого взрыва. Что означало, что большая часть разрушительного эффекта было полностью потеряна.

Учитывая крутизну брони военного корабля, даже два или три стандартных столетия назад, это было просто слишком мало, чтобы оказать любой ощутимый эффект, тем более, что вырвавшийся лазерный луч все еще должен был пробить себе путь не только через боковые стены военного корабля, но также и свое антирадиационное ограждение, и только потом он достигал брони. Таким образом, даже при том, что шансы на достижение, которые были у прямого попадания простой ядерной боеголовкой, оставляли желать лучшего, большинство флотов выбирали оружие, на которое хотя бы можно было надеяться в плане нанесения повреждений, конечно, если оно попадало в цель. Действительно, ракеты c долазерными боеголовками были самыми разрушительными, когда они достигли прямого контакта, как простые кинетические снаряды. Этого, к сожалению, было почти невозможно достигнуть, даже с лучшими разрушителями боковой стены, таким образом, выпущенная наудачу ядерная ракета стала прежде всего убийцей боковых стен. Ее назначением стало не столько нанесение фактического ущерба корпусу, сколько выжигание генераторов боковых стен.

К сожалению, с точки зрения ракетного стрелка, активная противоракетная оборона улучшилась до такой степени, в которой «не достаточно хорошие» шансы на прямое попадание превратились в «ни хрена не получится», что и стало основной причиной, по которой корабли cтены перешли на столь массивные энергетические батареи. Ракеты по-прежнему оставались эффективными против более легких кораблей, но все цели и намерения их использования разбивались против активной и пассивной защиты тяжелых кораблей, таким образом, единственным способом ведения боя стало сражение на близких дистанциях, в котором корабельные энергетические системы становились главным доводом.

Но потом, немногим более столетия назад, все начало меняться, когда один умный человек придумал, как создать то, что можно назвать сжатым ядерным взрывом. Возможность этого обсуждалась в нескольких флотских журналах галактики значительно дольше, но уровень технологий, чтобы осуществить это, пока оставался не досягаем. До тех пор, пока исследования возможностей усиления гравитационных полей, примененные в производстве современных сплавов, не вылились во что-то конкретное, что можно было поместить в нос тяжелой ракеты.

Было разработано кольцо гравитационных генераторов, размещаемое в ободе позади боеголовки. Когда оружие стреляло, генераторы создавали поле на несколько миллисекунд перед взрывом боеголовкой, что было вполне достаточно, чтобы точки преломления гравилинз могли стабилизировать и изменить форму взрыва из сферической в гауссову, перенаправив радиационные и температурные эффекты вдоль оси боеголовки. Результатом становилась возможность контроля над областью поражения взрыва и сосредоточения его в области лазерных стержней. По современным стандартам первые лазерные боеголовки были очень слабенькими, несмотря на их огромное улучшение по сравнению с тем, что было возможно ранее, и проектировщики кораблей стены ответили дальнейшим увеличением брони дредноутов и супердредноутов. Но древняя гонка между броней и оружием возобновилась, и пятьдесят или шестьдесят стандартных лет назад, лазерная боеголовка стала опасной даже для самых бронированных кораблей.

Были, конечно, и другие факторы, участвующие в разработке успешной лазерной головки. Длина и диаметр лазерного стержня определяется расходимостью луча, с заметным процентным соотношением к мощности лазера для достижения любой заданной дистанции. Корабельное энергетическое оружие , с его мощными гравитационными линзами, могло ужать расходимость луча до пределов, недоступных для лазерной боеголовки. Было просто невозможно впихнуть эти линзы во что-то, столь маленькое как лазерная боеголовка, которые, несмотря на многочисленные усовершенствования в дизайне, остались по существу просто расходными стержнями, с которыми бы легко разобрался даже малограмотный физик.

В боеголовке «Марк-23» , лазерные боеголовки (узел, содержащий фактически лазерный стержень) были примерно пяти метров в длину и сорок сантиметров в диаметре и несли цепи тонких стержней излучателей, погруженных в средней проводимости геле-образную среду. Лазерные боеголовки также включали в себя мощные зеркала для усиления пути луча, управляющие двигатели, запас топлива, бортовое электропитание , телеметрию и сенсоры. Они были проведены в выемках по обе стороны от системы наведения, и отстреливались, как только ракета стабилизировалась на финальной стадии атаки. Каждая из лазерных боеголовок устанавливала свою тягу по векторам реакции системы управления, которая получала цель от своих датчиков, находящуюся в ста пятидесяти метрах впереди ракеты. В этой точке грави-линзы фокусировались, боеголовка взрывалась, и цель обнаруживала себя исчерпавшей свой лимит удачи.

Критическими факторами были размеры стержня лазерной боеголовки, точность детонации и – во многих отношениях наиболее важной из всех – возможность установки гравитационных линз. Что было главной причиной того, что ракеты кораблей стены были гораздо более разрушительными, чем меньшие по размеру ракеты крейсеров или эсминцев. Просто там существовало ограничение на минимальный вес/объем гравитационной линзы, большие ракеты, могли взять более мощные линзы и, следовательно, более мощные лазерные стержни, которые дали ему более эффективную дальность стрельбы. Это также явилось причиной появления задачи, чтобы впихнуть возможности лазерной боеголовки в новые ЛАКовские анти-ЛАКовые ракеты «Гадюки». Пространство для одного лазерного стержня занимало почти две трети длина всей длины противоракеты, и найти место, куда его можно запихнуть, представляло собой реальную проблему.

Можно сказать, что общее техническое превосходство Мантикоры над Республикой Хевен было в дизайне лазерной боеголовки. Ракетные грави-генераторы Мантикоры всегда был более мощным, по показателю объему-на-объем, и датчики и системы наведения Мантикоры были лучше. В Звездном Королевстве была возможность опираться на меньшую боеголовку и большее количество дополнительных грави-линз для создания лазерной боеголовки, достаточно мощной для своих целей, особенно учитывая больший процент попаданий, благодаря превосходству в системах управления огнем и наведением. Республика была вынуждена принять более грубый подход, используя значительно большие боеголовки и более тяжелые лазерные стержни, что и было одним из факторов, который объяснял, почему хевенитские ракеты всегда имели избыточный вес по сравнению с их мантикорскими аналогами.

Но сейчас, в первую очередь вследствие постоянного акцента на улучшение грави-импульса сверсветовой связи, Звездное Королевство завершило полевые испытания и начало производство нового поколения значительно более мощных гравитационных генераторов для ракет «Марк-16». По сути, они вдвое усиливали влияние дополнительных гравитационных линз, и, будучи установленными в ракетную боеголовку, усиливали ее результативность, что, по меньшей мере, определялось изобретательностью конструкторов в вопросе размещения новых дополнительных гравитационных генераторов. Это и предопределило дальнейший сдвиг в развитии компонентов оригинальных «Марк-16», но Хелен и представить себе не могла, чтобы кто-то стал жаловаться на то, что получилось в результате. С его пятнадцатью мегатонной боеголовкой, «Марк-16» был способен справиться с броней тяжелого или линейного крейсера, хотя в последнем случае это было, практически, пределом его возможностей. Теперь же, с сорока мегатонной боеголовкой новой модификации G и улучшенными грави-линзами, «Марк-16» обладал такой же ударной мощью, что и ракеты кораблей стены еще каких-то пять-шесть стандартных лет назад.

Производство модификации «G» требовало полной проектной реконструкции каналов оружия старше «Марк-16», однако, Бюро Вооружений решило, что оно не хотело бы ни отменить все существующее оружие, ни отказаться от улучшений, поэтому миньонам адмирал Хэмпхилл пришлось придумать комплект для преобразования предыдущей модификации «E» в модификацию «E-1». (Что именно стало с обозначением модификации «F», Хелен не была подготовлена угадать. Как хорошо было известно каждому тактическому офицеру, что номенклатуры Бюро Вооружений работали по таинственным путям). Модификация «E-1» была в основном существующей модификацией «E» с ее первоначальными гравитационными генераторами, замененными новой, улучшенной моделью. Это было единственное изменение, которое не требовало изменений в каналах или смещения внутренних компонентов, а новые боеголовки могли быть объединены бесшовно в существующую линейку оружия «Марк-16» и атакующие профили. Конечно, с ее слабой первоначальной боеголовкой, она останется менее эффективной, чем модификация «G», так как ее разрушительность была «всего лишь» вдвое больше… в то время как пропускная способность лазерных головок модификации «G» была увеличены в более чем в пять раз.

И, подумала она, если бы они использовали ту же технологию в Марк 23 – принимая новый масштаб гравитационных линз – а потом соединили с тем, что управление огнем герцогини Харрингтон сотворило в Ловате. . .

– А еще что коммодор обсуждал с вами, энсин Зилвицкая?– Вопрос Линча оторвал ее от размышлений, и она мысленно дала себе подзатыльник.

– Сэр, это все в досье, – почтительно сказала она, указывая на только что доставленный чип.

– Я уверен в этом,– согласился Линч . – С другой стороны, я узнал коммодора немного получше, с тех пор как он попал на борт, и я склонен сомневаться, что он «просто случайно» обсуждал это с вами, прежде чем послать вас доставить мне его записку. Он кажется мне не из тех, кто делает что то «просто так», без конкретной цели. Итак, почему бы нам не использовать эту передачу из рук-в-руки для возможности устроить тактический мозговой штурм только для вас и меня?

Хелен отчетливо чувствовала будто тонет и с трудом подавила сильное желание сглотнуть . Затем Линч откинулся в кресле и она увидела веселье в его глазах. Не веселье от того, что поставил ее на место, которое она могла бы увидеть в глазах некоторых высших офицеров, но развлечение наблюдать за течением ее рассуждений и открытием для себя, что он почти наверняка прав в том, что коммодор имел в виду.

– Все в порядке, сэр,– ответила она с улыбкой, усаживаясь поудобнее в своем кресле. – С чего, как вы думаете, мы должны начать?

Ее тон был уважительным, но почти вызывающим и он улыбнулся ей в ответ, когда услышал это.

– Вот это дух, энсин Зилвицкая! Давайте посмотрим …

Он несколько секунд мягко покачался вперед и назад в кресле, потом кивнул сам себе.

– Вы уже упомянули, что произошло на Монике,– сказал он. – Я читал отчеты тактиков по этой битве, и знаю, что вы были на мостике в ходе боя. Фактически, вы выступали в качестве офицера ракетной обороны, правильно?

– Да, сэр.– Глаза Хелен немного потемнели, его вопрос вернул воспоминания. Воспоминания о ней, сидящей за Абигайль Хернс, управляющей ракетной обороной всей эскадры в то время как Мониканские экипажи линейных крейсеров штурмовали все настойчивее.

– В таком случае, почему бы нам не начать с оценки того, как наличие модификации G, или, если на то пошло, E-1-повлияло бы на выбор тактики коммодора Терехова ?

Хелен задумчиво нахмурилась, мрак воспоминаний постепенно рассеялся,и она сосредоточилась на его вопросе. Она внимательно его рассматривала в течение нескольких секунд, а затем дала голове легкую встряску.

– Я думаю, что главное изменение в его тактике, возможно, было то, что он пошел бы на раннее подавление.

– Подразумевая на самом деле что?– Тон Линча был приглашением объяснить ее мысль, и она наклонилась немного вперед.

–?Дело в том, сэр, я думаю, все знали, что мы могли реально надеяться остановить те линейные крейсера только массированным огнем ракет на относительно небольших дистанциях. Да, мы «сделали» один из них на предельной дальности, но это не более, чем «счастливая пуля». У нас не было достаточно возможностей управления, чтобы гарантированно разнести этот корабль подобным образом!

Она снова покачала головой, с мрачным выражением лица, вспомнив впечатляющую гибель мониканского линейного крейсера «Тайфун» вместе со всем экипажем. Потом мысленно встряхнулась и сосредоточилась на настоящем.

– В любом случае, мы не могли позволить себе допустить их на дистанцию поражения их энергетического вооружения, и потому, что наши лазерные головки были намного легче, мы знали, что придется сконцентрироваться на множестве попаданий, чтобы пробиться через их броню. «Киса» – Я имею в виду, «Гексапума» – была единственным кораблем вооруженным «Марк-16», и это означало, что мы не могли достичь такой концентрации огня за пределами стандартного диапазона ракет. Так что Капитан на самом деле с помощью нашего дальнего огня получил возможность наилучшим образом оценить Мониканскую активную оборону и возможности их РЭБ. Он использовал «Марк-16», чтобы заставить их защищаться , а мы смогли изучить их оборону и передать данные остальной части эскадры, чтобы максимизировать эффективность нашего огня, как только они войдут в диапазон поражения остальных наших кораблей.

–?Но если бы у нас была модификация «G», вместо старой модели «E», мы были бы в состоянии пробить броню линейного крейсера даже на предельной дистанции и без того чрезмерного напряжения, которое мы имели в конце боя. Так что, в этом случае, я думаю, он решил исследовать информацию, но в то же время…

Хелен Зилвицкая наклонилась далеко вперед в своем кресле, с энтузиазмом жестикулируя руками , она забыла все сомнения о ее младшем ранге и отсутствии опыта, и даже не заметила веселого одобрения в глазах Горация Линча, когда она полностью отдалась обсуждению.