— Знаете что, — заметила Эрика Ферреро, — эти шуты начинают меня утомлять.

На эту реплику никто не откликнулся. Во-первых, по её тону было ясно, что любой, кто по глупости подвернется ей под руку, глубоко об этом пожалеет. Но эта причина была далеко не главной, поскольку все офицеры “Джессики Эппс” были согласны с капитаном.

— Шон, у нас есть какие-либо соображения насчет того, что они, собственно говоря, здесь делают? — продолжила капитан.

— Так точно, мэм, — не совсем уверенно доложил лейтенант-коммандер Харрис — Кажется, я знаю.

Ферреро развернула командирское кресло к тактику и приподняла подбородок, приглашая продолжать.

— Если не ошибаюсь, капитан, — сказал он более официально, — они отрабатывают тактику преследования... на нас.

— Ах, вот значит как, да? — Непринужденный тон капитана прозвучал тревожным звонком для большинства присутствующих.

— Да, мэм.

— И вы пришли к такому выводу, потому что...

— Они меняют курс и ускорение каждый раз, когда меняем их мы, капитан, — сказал Харрис — Как только мы меняем вектор, они делают то же самое. Они постоянно отзеркаливают наш курс.

— Полагаю, вряд ли могло случится такое, что они проинформировали нас о своих намерениях, но вы просто забыли меня уведомить, правда, Мечья? — иронически произнесла Ферреро, бросив взгляд на связиста.

— Никак нет, мэм, не информировали, — доложила лейтенант МакКи.

— Почему-то я так и подумала, — хмыкнула капитан.

Вообще-то, в том, чтобы военный корабль проводил тренировки по использованию сенсоров и тактики преследования на торговцах или даже на военных кораблях других флотов, не было ничего необычного, но элементарная вежливость — да и здравый смысл — предписывала официально информировать о своих намерениях. Если только, конечно, они не были не вполне дружественными... и именно поэтому разумная осторожность требовала запросить разрешения заранее. Только так можно было избежать недопонимания, которое могло привести к неприятным последствиям, особенно в периоды, когда отношения между звездными державами уже достаточно осложнились.

— Признаки работы активных сенсоров? — спросила она тактика после непродолжительного молчания.

— Никаких, мэм.

Вопрос был не столь уж нелеп, как могло показаться. Разумеется, Ферреро не хуже Харриса знала, что на таком расстоянии корабельные активные системы до них в принципе не могли дотянуться, но спрашивала она о другом.

— Никаких признаков дистанционно управляемых платформ мною не обнаружено, — добавил Харрис, отвечая на подразумеваемый вопрос.

— Понятно, — мрачно отозвалась Ферреро.

Учитывая расстояние между кораблями, Харрис мог наблюдать за преследователем, лишь используя разведывательные буи, рассеянные “Джессикой Эппс” по периферии системы, когда Ферреро начала патрулировать Харстон. Их гравитационно-импульсные передатчики позволяли получать в реальном времени сенсорные данные на большей части внешнего пространства системы не запуская разведывательные модули из арсенала “Призрачного Всадника”. Модули обошлись бы намного дороже. Кроме того, Королевский Флот старался не щеголять новыми технологиями, исходя из представления о том, что ни один флот не сможет получить сенсорную информацию об объекте, с которым не сталкивался.

Немаловажным фактором была и относительная долговечность сенсорных буев: не имея двигателей, они просто оставались на одном месте, а беспилотным модулям приходилось тратить энергию на питание импеллерных клиньев. Таким образом, тот факт, что обычной практикой всех мантикорских патрулей было раскидать буи со сверхсветовыми передатчиками по всей периферии звездных систем, входящих в зону ответственности, был прекрасно известен всем, а маскировка у буев была самая примитивная. Значит, все знали, где их искать, и засечь их с помощью бортовых средств обнаружения было совсем не сложно, а это заставляло предположить, что андерманец должен был понимать, что на “Джессике Эппс” осведомлены о его маневрах, по крайней мере в общих чертах. В равной степени было очевидно и то, что сам андерманец, учитывая расстояние между кораблями, мог следить за “Джессикой Эппс” только с помощью дистанционных зондов. И Ферреро совсем не нравилось, что даже современные мантикорские средства обнаружения этих зондов обнаружить не смогли.

Однако Харрис свой доклад еще не закончил.

— Хм, прошу прощения, мэм, боюсь, вы меня всё-таки не поняли. То есть, не вполне поняли, — торопливо поправился он под её строгим взглядом.

— Ну так просветите меня, мистер Харрис, — холодно предложила она.

— Мэм, от нас до них семнадцать световых минут, — почтительно напомнил он ей, — и при этом они производят корректировку курса вслед за нами с отставанием в среднем в три минуты.

Ферреро замерла. Тактик нажал несколько клавиш и продолжил:

— Мэм, я веду пассивное наблюдение за их импеллерным клином последние восемьдесят минут. До сих пор самый долгий интервал составил шесть и семь десятых минуты, а самый короткий — меньше двух. Данные на чипе, если хотите проверить.

— Ничуть не сомневаюсь в точности ваших наблюдений, Шон, — сказала Ферреро обманчиво мягким тоном. — Другое дело, что их результаты меня не радуют.

— Я и сам от них не в восторге, капитан, — признался Харрис, слабо улыбнувшись. Чуть потеплевший тон капитана позволял предположить, что испепеление на месте ему уже не угрожает.

Ферреро позволила себе ответную улыбку, но внимание её было приковано к светящейся сигнатуре “Хеллбарде”. В последние несколько недель андерманский крейсер сделался неотлучным спутником “Джессики Эппс”, и Эрике это совсем не нравилось. Чертов капитан Гортц — Ферреро до сих пор не знала, мужчина это или женщина — никак не мог все время оказываться рядом с “Джессикой” в силу простой случайности. Он (или она) специально следовал за Ферреро из системы в систему, чтобы её злить. Это было единственно возможным объяснением, более того, откровенно вызывающее поведение андерманца не просто приводило Ферреро в бешенство, оно заставляло думать, что анди действует, следуя определенному плану. Вопрос состоял в том, являлся ли этот план плодом творческой мысли лично капитана Гортц или же капитан действовал в соответствии с инструкциями своего командования.

Однако доклад Харриса добавил еще один момент, не менее существенный, к оценке действий андерманского корабля.

Импеллерный след представлял собой единственный физический феномен, способный распространяться в обычном пространстве со скоростью, превосходящей световую. На самом деле, конечно, происходило не это. На самом деле мощное гравитационное возбуждение, порождаемое импеллерным клином, создавало своего рода “рябь” на границе между нижней, альфа-полосой гиперпространства и обычным пространством. Именно эту “рябь” — своего рода резонанс гиперпространственного следа — и воспринимали детекторы Варшавской, которыми были снабжены все звёздные корабли.

Но сейчас значение имела не физическая сторона дела, а тот факт, что импеллерные следы отслеживались практически в реальном времени в пределах эффективной дальности действия бортовых корабельных сенсоров. И всё бы замечательно, за исключением того, что, как только что напомнил ей Харрис, они находились далеко за пределами зоны досягаемости бортовых сенсоров андерманского крейсера. Это означало, что сверхсветовая скорость самих гравитационных сенсоров ещё ничего не объясняла. Чтобы “Хеллбарде” мог так точно и быстро реагировать на изменения курса “Джессики Эппс”, связь между ним и удаленными сенсорными платформами тоже должна была быть сверхсветовой.

А, значит, андерманскому флоту не только удалось изготовить собственный гравитационно-импульсный передатчик, но и уменьшить его до таких размеров, чтобы разместить даже на беспилотном модуле.

И этот модуль так хорошо замаскирован и так хорошо экранировал рассеянное излучение передатчика, что Шон не может обнаружить его, даже зная, что он там есть, невесело подумала Эрика.

И Гортц нам это демонстрирует.

— Шон, вы ищете модули только на пассивных? — спросила она, помолчав.

— Так точно, мэм. Пока я не понял, что происходит, я не видел причин переходить на активные сенсоры. Прикажете сделать это сейчас?

— Нет. Сделаем вид, что не догадываемся о наличии зондов. Но я хочу знать, где они прячутся. Поэтому, раз уж засечь их бортовыми пассивными средствами нам не удаётся, придется выпустить на охоту несколько своих разведывательных аппаратов.

— Но как только они засекут запуск наших зондов, им всё станет ясно, — заметил Харрис.

— Понятное дело. Так что, думаю, пора пустить в ход “Призрачного Всадника”.

Харрис вздернул голову, словно собираясь спросить, уверена ли она в своем решении, однако ему достало ума этого не делать, несмотря на всё свое удивление, и Ферреро, глядя на выражение лица тактика, усмехнулась.

— Не беспокойтесь, Шон, — заверила она его. — Я не выжила из ума. Но само существование “Призрачного Всадника” более не является секретом — его возможности до некоторой степени известны многим, и я уверена, что имперская разведка осведомлена получше, чем “до некоторой степени”. Я не собираюсь полностью раскрывать возможности новой системы, но мне необходимо установить, где находятся их модули. Причем так, чтобы анди не сообразили, как долго мы вообще не догадывались об их существовании.

— Понятно, шкипер, — ответил Шон, хотя в том, что он действительно всё понял, Эрика сомневалась.

Однако, как стало ясно из следующей реплики, он понял достаточно.

— Я выпущу их из шахт “самоходом” и запрограммирую на запуск клиньев, скажем, минут через десять. Если примерно через четыре-пять минут после сброса мы на некоторое время сбросим ускорение до пары сотен g, этого будет достаточно, чтобы они постепенно нагоняли нас, не оставляя столь мощного импеллерного следа, чтобы он их демаскировал.

— Превосходная мысль, Шон, — одобрительно сказала она и повернулась к астрогатору. — Вы слышали, Джеймс?

— Так точно, мэм, — ответил сайдморский лейтенант. — Через пять минут после того, как мистер Харрис подтвердит запуск зондов, я сброшу ускорение до двухсот g. Продолжать следовать прежним курсом?

— Нет, — задумчиво сказала Ферреро. — Вовсе не нужно, чтобы они задумались, с чего это мы сбавляем ускорение, если не собираемся менять курс — Она помолчала, барабаня пальцами по подлокотнику, а потом улыбнулась, — Мечья, вызовите мне старпома.

— Есть, мэм.

Лейтенант МакКи набрала код вызова, и на дисплее коммуникатора появилось слегка вспотевшее лицо светловолосого коммандера Роберта Луэллина, старшего помощника капитана “Джессики Эппс”.

— Вызывали, капитан?

— Да. Где вы находитесь?

— Наверху, в четвертом погребе. Мы здесь с ремонтной командой, — ответил Луэллин, махнув куда-то за пределы поля зрения камеры. — Нам с главстаршиной Малинским, похоже, удалось локализовать пробой во вспомогательном кабеле питания шахты подачи, и теперь мы снимаем палубные плиты, чтобы добраться до поврежденного участка.

— Рада слышать, что вы его нашли, но боюсь, Боб, что с кабелем старшине придется разбираться без вас. Вы нужны мне в шлюпочном отсеке.

— В шлюпочном отсеке?

— Да. Мне нужно, чтобы чрезмерно любопытный командир андерманского тяжелого крейсера не догадался, чего ради я собираюсь сбросить ускорение. Поэтому я хочу сымитировать учения с использованием маломерных судов, и вы этим займетесь. Понимаю, что к такому делу лучше бы подготовиться заранее, но ничего не поделаешь. Начните с имитации поиска “человека за бортом”. Когда закончите, можно выполнить несколько упражнений из тех, что вызывают сложности у экипажей ботов, а главное, выполните что-нибудь вроде маневра на перехват, чтобы выпуск пары буксируемых платформ РЭБ выглядел оправданным. Справитесь?

— А почему бы и нет, — сказал старпом, явно не на шутку заинтригованный её затеей. Ничего, она еще успеет ввести его в курс дела.

— Хорошо. По прибытии в шлюпочный отсек доложите, Я велю Мечье предупредить отсек, чтобы вас ждали.

— Слушаюсь, мэм.

Мечья отключила связь, и лицо Луэллина исчезло с экрана. Жестом велев офицеру связи сообщить в шлюпочный, что туда направляется старший помощник капитана, Ферреро повернулась к Харрису и МакКлелланду.

— Итак. Когда старпом доложит мне о готовности, нам понадобится сброс ускорения до названного и изменение курса на тридцать-сорок градусов, чтобы это сошло за “тренировку экипажей ботов”. За пять минут до этого выпускаем зонды. Понятно?

Оба подчиненных кивнули. Эрика откинулась в кресле и улыбнулась светившемуся на её дисплее значку “Хеллбарде”.

* * *

— Вот они, мэм, — произнес наконец лейтенант-коммандер Харрис — Четыре штуки.

— Хорошая работа, Шон, — от души похвалила тактика Ферреро, стоя за его спиной и рассматривая изображение на мониторе.

Их действительно было четыре — четыре андерманских зонда, размещенных так, чтобы при любых изменениях курса не упускать “Джессику” из виду. Они находились всего в нескольких тысячах километров от тех точек, где разместила бы их сама Эрика, что лишь подчеркивало, насколько трудно было Харрису их обнаружить. Он начал искать зонды в тех секторах пространства, где рассчитывал их найти, и даже при этом поиски заняли почти четыре с половиной часа, пока у тактика не оказались координаты каждого из них. Более того, Шон мог бы и не справиться с задачей, если бы анди не приходилось менять зонды, когда у них заканчивался запас энергии. Один из сменных зондов Шон и засек. Это позволило точно установить локус размещения одной цели, и, исходя из этого, ему удалось обнаружить и остальные.

Отсюда следовали кое-какие зловещие выводы относительно впечатляющей технологии маскировки, использованной анди при изготовлении этих чертовых штуковин. И тот факт, что длительность автономной работы мантикорских зондов была выше, чем у андерманских, едва ли мог послужить утешением.

Глядя на сигнатуры неуловимых зондов, Ферреро была, пожалуй, уверена, что андерманские разведчики не знают, что за ними крадутся совершенно невидимые модули “Призрачного Всадника”, но поставить на это крупную сумму она бы не рискнула. Анди уже преподнесли сюрприз, скрыв от неё свои разведывательные зонды. Правда, судя по тому, что вычислили Харрис и Боб Луэллин, возможности “Призрачного Всадника” были всё же выше, однако такой вывод основывался на предположении, что системы анди работают в полную мощность, не оставляя резерва. Это представлялось вполне вероятным — но отнюдь не доказанным.

С другой стороны, при всех явных и тайных достоинствах этих зондов, они должны были обладать чрезвычайно чувствительными пассивными сенсорами. Что, в данной ситуации, предоставляло Эрике идеальную возможность для ответных действий.

Бросив взгляд на часы, укрепленные на переборке, она положила руку на плечо Харриса и злорадно усмехнулась.

— Боюсь, Шон, ваша работа на сегодня ещё не закончена. Пусть боты заканчивают последний маневр, и на этом сворачиваем тренировку. Затем я хочу, чтобы мы не упускали эти штуковины из виду еще... семьдесят девять минут. Понимаю, следить за ними так, чтобы анди ничего не заподозрили, будет не просто, но я хочу растянуть временной промежуток между изменением нашего курса и моментом истины.

— Моментом истины, мэм? — переспросил Харрис.

— Им самым. Не знаю, что это, собственная инициатива или указание начальства, но наш “капитан Гортц” явно хочет сделать заявление на тему технических возможностей анди. В таком случае пора и нам кое-что заявить. Я хочу, чтобы после семидесятидевятиминутного промежутка обе наши буксируемые платформы направили свои активные сенсоры в сторону андерманцев и включили их на полную мощность. Шон, мне нужен не просто радарный снимок их корпусов. Я хочу считать с них всё, вплоть до паролей на коммуникационных портах, вплоть до долбанных серийных номеров, выбитых на деталях, и отпечатков пальцев техника, готовившего эти штуковины к полету. А больше всего я хочу сжечь в хлам их пассивные сенсоры. Ясно?

— Так точно, шкип! — Подтвердил Харрис с такой же зловещей улыбкой. — Заказ на жареные разведывательные зонды в голландском соусе принят!

— Хорошо. — Она снова потрепала его по плечу. — Очень хорошо.

С этими словами Ферреро вернулась в командирское кресло, вновь уперлась взглядом в малиновые значки зондов “Хеллбарде”, и улыбка её поблекла. Как ни приятно с процентами отплатить капитану имперского крейсера за грубость — она не лукавила сама с собой, признавая, что это будет крайне приятно, — к сожалению, никак невозможно было изменить тот факт, что “Хеллбарде” сумел взять их под наблюдение незамеченным.

Почему Гортц пришло в голову продемонстрировать свои возможности, оставалось загадкой, но в действиях капитана анди прослеживалась определенная схема. Он (или она) постепенно, шаг за шагом, раскрывал всё новые возможности своих технологий — и не исключено, что таким образом он хотел подтолкнуть “Джессику” к раскрытию своих. Отчасти поэтому Ферреро и пошла на такие сложности, чтобы скрыть факт использования ею “Призрачного Всадника”. Буксируемые на тяговых лучах платформы, которые она приказала Луэллину выпустить в пространство в ходе “маневров”, едва ли можно было отнести к техническим новинкам. Они использовались с незапамятных времен и будут использоваться впредь, ибо в отличие от самых совершенных автономных зондов, могли получать энергию непосредственно с материнского корабля. Это делало их рабочий ресурс практически неограниченным, а также позволяло устанавливать на них чрезвычайно мощные генераторы помех и сенсоры. Таким образом, использовав их для выведения зондов “Хеллбарде” из строя, Ферреро воспользуется “старой” технологией.

При этом она даст понять Гортц, что “Джессика Эппс” обнаружила его шпионов, не раскрыв (во всяком случае, ей хотелось в это верить), как именно и когда это было сделано. Следовало напомнить Гортц о том, что при всех возможных достижениях Империи техническое превосходство в космосе принадлежит КФМ. Что, как искренне надеялась Ферреро, оставалось непреложной истиной.

Но капитан Гортц должен получить ещё и личное послание, которое ей чертовски не терпелось отправить. Поскольку когда лейтенант-коммандер Харрис превратит чувствительные пассивные сенсоры андерманских зондов в бесполезные железки, сообщение капитану дер штерне Гортц от капитана Эрики Ферреро будет предельно понятным:

“Не хрен таскаться за мной по пятам, хитрожопый!”