Июньская революция

Боевое задание партии. — Я занимаюсь организацией отрядов народной защиты. — Во главе газеты «Рахва Хяэль». — Меня избирают председателем Государственной думы.

19 июня я вернулся в Таллин. Впервые за последние 15 лет я провел день своего рождения в родной семье. А на следующий день открылась новая страница в жизни всего эстонского народа. 21 июня 1940 года наконец наступил долгожданный день…

Вот как развивались эти незабываемые события. Утром, как было условлено накануне на собрании актива рабочих, фабричные гудки и сирены возвестили о начале всеобщей забастовки. Со всех концов Таллина на площадь Свободы двинулись колонны рабочих. Они несли лозунги: «Долой правительство провокаторов войны!», «Требуем правительства, которое будет с честью выполнять пакт о взаимопомощи с Советским Союзом!» и другие. Состоялся грандиозный митинг, потребовавший смены правительства.

Народ желал видеть в своей стране правительство, которое будет не на словах, а на деле защищать интересы трудящихся, проводить политику честной дружбы с Советским Союзом. С пением «Интернационала» рабочие отправились ко дворцу президента, но тот не пожелал выполнить волю народа. Тогда по призыву Коммунистической партии рабочие заняли правительственные учреждения, освободили из тюрьмы политзаключенных, захватили помещение политической полиции.

Мне и Паулю Уусману поручили захватить радиостанцию. Забрав с собой группу рабочих, частично вооруженных, отправились на радиостанцию. Там несло караульную службу отделение солдат. На месте находились и некоторые работники. По нашему требованию отделение солдат сразу же покинуло радиостанцию. Это можно объяснить только паническим страхом буржуазии перед революцией. Сопровождавшие нас рабочие взяли на себя охрану радиостанции. В тот же вечер радиостанция передала сообщение о сформировании нового правительства, состав которого был одобрен Коммунистической партией. Возглавил его Иоханнес Варес — известный поэт и видный демократический деятель. Главные посты в государственном аппарате заняли коммунисты.

Так в Эстонии победила революция. Буржуазные фальсификаторы истории, побитые и эмигрировавшие за границу остатки фашистской клики вопреки истине твердят, будто во всех прибалтийских республиках никакой революции не было, будто республики эти были оккупированы советскими войсками. Но в доказательство эти клеветники за многие десятилетия не могли привести ни одного конкретного факта об участии советских военных частей в революции. И это не случайно, ибо таких фактов не существовало.

Социалистическая революция в Эстонии, как и в других прибалтийских республиках, победила потому, что созрела революционная ситуация. Эту победу одержали трудящиеся, в авангарде которых шел рабочий класс, руководимый Коммунистической партией.

Считаю нужным назвать людей, которые возглавили июньские события. Это были мои товарищи по тюрьме — коммунисты Иоханнес Лауристин, Оскар Сепре, Хендрик Аллик, Херман Арбон, Пауль Кээрдо и другие. Их хорошо знал трудовой народ, он им верил и шел за ними. Они в его глазах олицетворяли собою Коммунистическую партию Эстонии.

С победой революции в стране стал устанавливаться революционный порядок. Были разоружены полицейские участки. Оружие передавалось отрядам народной самозащиты, которые охраняли правительственные учреждения. Я и другие товарищи занимались организацией этих отрядов. Но мне, И. Саату и А. Вааранди поручили новый участок — организовать издание газеты «Рахва Хязль» («Голос народа»), которая начала выходить вместо закрытого официоза — газеты «Уус Ээсти».

Любопытно, как это происходило. Было созвано общее собрание акционеров «Ууе Ээсти», чтобы официально избрать редактора и директора новой газеты. Юридически я должен был представлять на нем пакет акций, принадлежавших Эстонскому лесопромышленному центру, что давало мне основание принимать участие в собрании в качестве полноправного акционера.

Собрание это было самое короткое и самое тихое, в каком мне когда-либо приходилось участвовать. Оно состоялось на улице Пикк, в доме № 40, где сейчас находятся редакции газет «Советская Эстония» и «Ноорте Хяэль». Руководил им местный адвокат, фамилию которого я забыл, сославшись на изменившуюся обстановку, к которой следует отнестись с пониманием, он внес предложение считать издание газеты «Уус Ээсти» прекращенным и основать новую газету «Рахва Хяэль», которая фактически уже выходила, главным редактором избрать меня, что и было сделано. Директором избрали Аугуста Ханзена. Все собрание продолжалось каких-нибудь четыре-пять минут. Так законную санкцию на свое рождение газета «Рахва Хяэль» получила от акционеров бывшего официоза — газеты «Уус Ээсти». Редактором газеты я был недолго, до созыва нового состава Государственной думы.

21 июля 1940 года Государственная дума, состоявшая из подлинных сынов и дочерей трудового народа, провозгласила Эстонию Советской республикой, единодушно высказалась за ее вступление в СССР, объявила землю всенародным достоянием, а затем приняла декларацию о национализации банков, крупной промышленности, шахт и предприятий транспорта. В последней декларации говорилось:

«…Идя навстречу справедливым требованиям трудящихся и для того, чтобы уничтожить эксплуатацию человека человеком и навсегда отнять у паразитов — фабрикантов, заводчиков и банкиров власть над трудовым народом, Государственная дума объявляет на всей территории Эстонии национализацию банков и крупной промышленности.

С этого дня общенародным достоянием, т. е. собственностью государства, объявляются все банки вместе с их имуществом, все крупные промышленные предприятия, шахты и предприятия транспорта.

С этого дня трудовой народ Эстонии получает в свои руки могучие средства экономического освобождения — банки и крупную промышленность. Тем самым создаются условия для быстрого подъема народного хозяйства, которое обеспечивает свободный труд рабочих, ставших хозяевами фабрик и заводов.

Государственная дума убеждена, что это решение полностью отвечает интересам государства и народа, и призывает всех рабочих и служащих поддерживать революционную дисциплину и самоотверженно трудиться для того, чтобы новый строй смог окончательно победить».

Новый состав Государственной думы резко отличался от всех предыдущих: ее членами стали рабочие промышленности, сельского хозяйства, транспорта, рыбаки и крестьяне — бедняки и середняки, — представители прогрессивной интеллигенции. Довольно значительной была группа коммунистов, народной интеллигенции — учителя, врачи. Хотя многие впервые были в этих помещениях, все чувствовали себя хозяевами, деловито уточняя порядок дня, порядок ведения дел, повестку дня.

Все чувствовали, что этот день исторический, особый, который создаст совершенно новые условия для дальнейшего развития жизни на новых началах, и с нетерпением ждали, как все это на деле произойдет.

У всех оживленные лица, обмениваются радостными возгласами, ведут беседы.

В назначенное время старший по возрасту — депутат Янсон по поручению Совета старейшин открывает сессию новой Государственной думы. В краткой речи он подчеркнул важность переживаемого политического момента и задачи, которые требуют решения. Янсон предложил для руководства сессией избрать ее рабочие органы. Меня избрали председателем Государственной думы.

Сессия новой Государственной думы не была продолжительной, но принятые ею законы и постановления означали самый глубокий перелом в жизни эстонского трудового народа. Дума единогласно приняла историческую декларацию, объявившую Эстонию Советской Социалистической Республикой и вступление ее в Советский Союз.

Привожу выдержку из речи, произнесенной автором этих строк на заключительном заседании Государственной думы, преобразованной в Верховный Совет Эстонской ССР.

«Эти пять законов настолько всеобъемлющи, что их претворение в жизнь, их конкретизация в порядке обычного законодательства потребует еще немало труда на протяжении многих лет, труда напряженного, охватывающего всю нашу общественную жизнь — политическую, экономическую и культурную.

В рамках этих пяти законов мы завершили ликвидацию политической власти буржуазии, с образованием Эстонской Советской Социалистической Республики мы навсегда обеспечиваем рабочему классу и всему трудовому народу свободу самому решать свою судьбу; мы лишили эксплуататоров возможности когда-либо вновь прийти к власти, создали политические предпосылки для свободного развития к социализму.

В рамках этих пяти законов мы обеспечили трудовому народу Эстонии мир и свободное социалистическое строительство тем, что вступили в великий братский союз трудовых народов в качестве его равноправного члена. Этим решением исторического значения мы навсегда сбросили с себя зависимость от капиталистических держав, создали незыблемую основу для строительства социализма.

В рамках этих пяти законов мы осуществляем коренное улучшение жизни трудящихся деревни, осуществляем такое положение, чтобы земля действительно находилась в руках тех, кто ее обрабатывает… Отныне земля больше не является предметом спекуляции, средством всяческих махинаций, она становится неисчерпаемой сокровищницей, из которой подлинный труженик получает богатую награду за свой труд… С переходом к социализму перед трудящимися села также открываются широкие возможности для применения всех своих творческих сил. Законом о земле мы создали… единый фронт великой армии труда против всех эксплуататоров, и это является залогом того, что мы быстро преодолеем стоящие перед нами трудности.

В рамках этих пяти законов мы завершаем завоевание экономических командных высот буржуазии путем национализации крупной промышленности и банков. Тем самым мы возвращаем трудовому народу его средства производства, а это позволяет использовать их на новых основаниях, в условиях новых социальных отношений, социалистических производственных отношений. Положительный эффект этих условий в других союзных республиках показывает, какие грандиозные достижения дает освобожденный труд… Перед нами, перед трудовым народом Эстонии, стоит трудная, но благородная задача: научиться работать по-большевистски, работать так, чтобы мы могли не только идти в ногу с другими советскими народами, но и наверстать то, в чем мы отстали. Мы хотим выйти и выйдем на достойное место в семье советских народов».

Как явствует из документов, принятых тридцать лет назад на заседании Государственной думы, коммунисты ясно понимали историческое значение революционных событий 1940 года, правильно оценивали значение пяти деклараций и постановлений в коренном преобразовании общественно-экономического строя Эстонии.

Итак, дело, за которое боролась партия, восторжествовало. Это было счастье для эстонского народа. Это было и моим счастьем. Мне было 37 лет, из них около пятнадцати лет я провел в тюрьме, все время твердо веря в неизбежность победы трудового народа, в торжество дела Коммунистической партии…

Хотелось бы сделать короткое отступление. На волне июньских событий выплыл Карл Сяре. Он прибыл в Эстонию в середине 1939 года, выдавая себя за уполномоченного Коминтерна и представителя Заграничного бюро Центрального Комитета Коммунистической партии Эстонии. Сяре считал новый курс партии ошибочным, а силы пролетариата недостаточными для свержения фашизма. Лозунгу борьбы за диктатуру пролетариата он противопоставлял лозунг «демократии». С партийным центром, избранным весной 1938 года политзаключенными, у Сяре вышел конфликт в связи с принятым нелегальной конференцией КПЭ, состоявшейся в Таллине в ночь на 1 апреля 1940 года, курсом на свержение фашистского режима и установление диктатуры пролетариата. Бывшие политзаключенные относились к нему настороженно, поскольку уже тогда ходили слухи, что Сяре добивался приема у президента Пятса и, будучи принятым, вел с ним продолжительную беседу, в ходе которой дал обещание в какой-то мере сотрудничать с ним. Естественно, что уже сам визит к Пятсу, без ведома партийной организации, вызывал, мягко говоря, недоумение, посеяв недоверие к Сяре. Вскоре он был выслан из Таллина в Кярдла на острове Хийумаа, откуда с разрешения президента переехал на юг Эстонии.

Здание 8-летней школы в колхозе «Эстония».

Пляж в Пирита — излюбленное место отдыха таллинцев.

Праздники песни в Таллине собирают многие тысячи слушателей. Певческое поле.

Торжественное шествие Государственного академического хора ЭССР — участника певческого юбилейного праздника в Тарту. Слева его художественный руководитель и главный дирижер народный артист СССР Г. Г. Эрнесакс.

Здание Центрального Комитета Коммунистической партии Эстонии.

А. Т. Веймер. 1971 год.

Во время спора с Сяре о линии партии в назревавших событиях Хендрик Аллик, возглавлявший тогда подпольный партийный центр, сказал ему: мол, это еще вопрос, кого ты вообще представляешь и что ты за человек. Этого было достаточно, чтобы у Сяре возникло предубеждение относительно всех бывших политзаключенных, и он по возможности изолировался от нас.

Вследствие плохой связи в то время невозможно было проконсультироваться с Коминтерном, авторитетом которого прикрывался Сяре. Но в дальнейшем это все же было сделано. Когда делегация молодой Эстонской ССР в августе 1940 года поехала в Советский Союз с ходатайством о принятии Эстонской ССР в его состав, Пауль Кээрдо, как он сам об этом рассказывал, взял с собой материалы, характеризовавшие существо нового курса КП Эстонии. В Коминтерне этот курс был признан политически совершенно правильным. При этом было замечено, что он свидетельствует о широком политическом кругозоре и высоком теоретическом уровне руководителей КПЭ.

Небольшой эпизод, который характеризует Карла Сяре. Когда я на следующий день после переворота случайно встретил его в Рабочем доме и сообщил о том, как происходил захват радиостанции, к моему удивлению, он недовольно перебил меня словами:

— О каком захвате вы говорите, никакого захвата не было, все происходило в рамках законности! — И отошел.

Разумеется, такое объяснение меня не удовлетворило, поскольку оно означало совершенно новое толкование революционных событий. Когда я передал свой короткий разговор с Сяре Лауристину, он тоже был удивлен, но события развивались стремительно, долго задерживаться на этом инциденте не было времени. Так он и забылся.

Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что слова Сяре были порождены не случайным настроением. Уже тогда он оценивал июньское выступление, его революционный характер совершенно неверно. Об этом, между прочим, свидетельствует хотя бы и то, что легализация Коммунистической партии Эстонии произошла несколько позднее, чем это было возможно, — 4 июля 1940 года.

Сяре удалось занять руководящее положение в ЦК КП Эстонии. Аллику он не простил его принципиальности и сделал все, чтобы оттеснить его от партийной работы. В период Великой Отечественной войны Сяре показал свое подлинное лицо, став изменником Родины.

 

Учимся управлять

На посту наркома. — Поиски форм организации промышленности. — За один год 63 процента роста! — Итоги и перспективы. — Опираясь на помощь братского содружества.

Восстановление власти Советов в Эстонии в 1940 году означало переход командных высот в народном хозяйстве в руки государства. Как читатель уже знает, на первой сессии Государственной думы, преобразованной в Верховный Совет ЭССР, был принят закон о национализации промышленности, а также крупных и средних предприятий других отраслей народного хозяйства. Это были преимущественно частные предприятия, принадлежавшие акционерному капиталу или отдельным капиталистам. Сектор государственного капитализма был сравнительно невелик, в него входили в основном железные дороги, несколько крупных предприятий, как-то: Кехраский целлюлозный комбинат, ряд машиностроительных заводов, которые вследствие больших убытков и недогрузки мощностей не представляли интереса для частного капитала.

Требовалось не только провести национализацию командных высот капиталистической экономики, но необходимо было наладить и работу на новых условиях, на новых плановых началах по социалистическим формам ведения народного хозяйства.

В августе 1940 года я был назначен народным комиссаром легкой промышленности в первом составе Совета Народных Комиссаров, который возглавил Иоханнес Лауристин.

В лице Иоханнеса Лауристина Совнарком имел прекрасного председателя, пользовавшегося полным доверием партийного актива. Он умело организовал работу Совнаркома, в решении наиболее грудных и ответственных проблем опирался на помощь коллектива.

Конечно, и ему, и всем нам недоставало опыта государственной работы, который предстояло приобрести в самой жизни.

В первые месяцы после восстановления Советской власти в Эстонии заседания Совнаркома происходили при наличии полного состава Совнаркома. Это дало возможность коллективно обсуждать и решать крупные вопросы, но требовало слишком много времени, поэтому позже решили рассматривать текущие вопросы на бюро Совнаркома (как это происходит и поныне). Так на ходу искали лучшие формы работы.

Для руководства национализацией Совнарком создал при СНК комитет по национализации крупной и средней промышленности, банковского хозяйства, страховых обществ, транспорта и коммунального хозяйства, торговли и кредитных учреждений. Комитет возглавил О. Сепре, заместителями и вместе с тем руководителями соответствующих отраслей были: я — по промышленности, X. Аллик — по банкам и кредитным учреждениям, Ханзен был членом комитета и руководил национализацией транспорта, в том числе торговым флотом морского транспорта, А. Радик, как член комитета, ведал национализацией коммунального хозяйства и жилья.

Эта работа по своему характеру была особенно трудоемкая: объекты были распылены, кадров было мало и опыта в этом деле никакого. Комитет по национализации обобщал накапливаемый опыт, делал его достоянием подкомитетов. Во всей своей работе мы опирались на местные заводские профсоюзные организации, которые пользовались доверием рабочих. Кое-где, правда, пришлось провести перевыборы профкомов, на этих же собраниях из рабочих выдвигались кандидаты в уполномоченные комитета по национализации.

Учитывая небольшие размеры нашей республики, первоначально был создан один-единственный промышленный комиссариат — Наркомат легкой промышленности. Исходили из того, что в широком смысле под легкой промышленностью подразумевается вся обрабатывающая промышленность, все производство товаров широкого потребления. Включили в систему этого комиссариата и предприятия тяжелой промышленности, удельный вес которых в республике был невелик.

Вряд ли это было правильное решение. В СССР в систему легкой промышленности входили тогда текстильная, прядильная, трикотажная, швейная, меховая, а также обувная и кожевенная промышленность, то есть довольно узкий круг отраслей производства. И это оправдано. Уже вскоре у нас возникли трудности в решении плановых вопросов развития возможным только благодаря тому, что с самого начала было взято правильное направление: все, что пригодно для работы, использовать. И таким образом в течение первого года была проделана огромная работа по пуску законсервированного оборудования предприятий.

На Кренгольмской, Балтийской мануфактурах, на Нарвской суконной фабрике в годы буржуазного владычества мощности использовались лишь на одну четверть. С получением металла из братских республик СССР резко расширился и фронт работ в машиностроении и металлообрабатывающей промышленности. Началось восстановление судостроительных заводов, с их территории переводились приютившиеся там предприятия, как-то: химический завод ЭРСПО «Орто», машиностроительный завод ЭРСПО, «Ээсти Дестиллаат» и ряд других. Однако пуск судостроительных заводов осуществился не так гладко, поскольку в буржуазный период были растащены новые станки, выпущенные английской фирмой «Виккерс».

С каждым днем росли требования на строительные материалы, они были особенно дефицитны.

Помню, является в наркомат начальник строительного треста Сухарев и спрашивает, где можно получить фонды на стройматериалы, в первую очередь на кирпич, цемент, известь. Я уточнил, в каких количествах все это ему требуется. Каково же было удивление Сухарева, когда я попросил его дать номер банковского счета и письменное заявление и заверил, что с завтрашнего дня трест будет получать кирпич в нужном количестве. Сухарев заявил, что такое он слышит впервые за всю его жизнь строителя! Даже когда мы с ним встретились двадцать с лишним лет спустя, он вспоминал этот разговор.

Этот эпизод весьма характерен для первого этапа организации управления хозяйством в Эстонии, когда у нас еще не вошел в силу общесоюзный порядок выделения фондов и лимитов, когда мы еще не умели смотреть на хозяйство республики как на часть общесоюзной экономики, на которую мы опирались во всем. Мы черпали в советском содружестве силу и веру. Ощущая рядом плечо верных друзей, мы шагали все более твердо и уверенно.

Продолжавшаяся примерно год работа по реорганизации промышленности и становление ее на социалистические основы позволили сделать несколько важных выводов. Во-первых, Эстонская ССР стала на путь перехода к социализму, во-вторых, народ всемерно приветствует все социальные перемены и с большим воодушевлением, энтузиазмом включился в строительство социалистического общества, в-третьих, успехи созидания новой, социалистической Эстонии полностью обнаружили бессилие буржуазии, что избавило эстонский народ от гражданской войны.

Аналогичные процессы происходили и в деревне. Подавляющее большинство крестьян встретило первые шаги новой власти с полным удовлетворением. Даже середняки не испытывали большого колебания. Коммунистическая партия очень осторожно осуществляла все мероприятия, касающиеся широких масс: не торопила крестьян с переходом на путь колхозов, провела земельную реформу в интересах деревенской бедноты, а отчасти и середняков, отрезав или полностью отобрав землю у тех, кто ее не обрабатывал, — у кулаков, городских адвокатов и других подобных деятелей. Все трудовое крестьянство приветствовало эти меры. Правда, отчуждение части земли у кулаков происходило в условиях классовой борьбы. Но поскольку соотношение сил было явно не в их пользу, то они не осмеливались в тот период перейти к открытому выступлению против народа.

Перед Советской Эстонией, шедшей в едином братском союзе со всеми республиками, открывались радужные перспективы. Но мирный труд ее людей, как и всего советского народа, был нарушен фашистской агрессией.

 

Когда страна в опасности

Рядом с фронтом. — Подлинное лицо предателя. — Я отвечаю за эвакуацию. — Мы покидает Таллин. — В блокадном Ленинграде. — Заботы, об эвакуированных. — В частях Красной Армии. — Встречи с земляками.

Война не явилась для нас неожиданностью. О том, что фашизм намерен воевать со Страной Советов, было легко догадаться по всему: велась подготовка к обороне и в Эстонии, строились военные объекты, увеличивалась численность приграничных войск.

Чем ближе к Эстонии продвигался фронт, тем серьезнее становилась опасность, что республика может быть отрезана от остальной советской территории и окажется буквально в мешке.

С началом войны вся жизнь была подчинена одному — обороне. Надо было создать на предприятиях необходимую базу для ремонта военной техники, для производства военного снаряжения.

Центральный Комитет Компартии Эстонии сразу же информировал местные партийные и советские органы о вероломном нападении фашистской Германии. 23 июня 1941 года было опубликовано воззвание ЦК КП(б) Эстонии и Совнаркома ЭССР к трудящимся республики, в котором говорилось: «Трудовой народ Эстонии вместе с другими народами Советского Союза, и прежде всего с великим русским народом, сегодня поднимается на Отечественную войну против врага цивилизации и гуманизма, против поработителей народов, против варваров и фашистских извергов.

Вы, молодые советские граждане, рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция Советской Эстонии, поднимайтесь на борьбу против фашистских бандитов, за свое счастье и благополучие, за счастье и благополучие всех братских народов!»

Партия призывала в сжатые сроки перестроить всю жизнь на военный лад. По заданию ЦК КП(б)Э в довольно короткий срок были сформированы бронепоезда. Необычайно возросла потребность в лопатах: они были нужны для строителей оборонных сооружений; землеройной техники у нас в то время было еще очень мало, и поэтому рыли окопы в основном вручную. Оборонные работы были тем участком, который требовал повседневного и весьма пристального внимания. Центральный Комитет КП(б) Эстонии, местные партийные комитеты поддерживали тесную связь с командованием воинских соединений, действовавших на территории республики. В то время в Эстонии находилась база Краснознаменного Балтийского флота, командование которого руководило сооружением оборонительных укреплений.

Второй большой задачей была разъяснительная работа на фабриках и заводах. Все мы, руководящие работники, выступали в те дни на предприятиях, разъясняли освободительный характер Великой Отечественной войны, положение на фронте, говорили о том, что успех гитлеровской армии носит временный характер. Настроение в рабочих массах было боевое: все выражали свою готовность воевать против оккупантов.

Вместе с тем вставала и проблема эвакуации. Как никогда, требовалась организованность и порядок. В этих условиях настоящим тормозом был являвшийся тогда первым секретарем ЦК КП(б)Э Карл Сяре. От него поступали самые противоречивые распоряжения: отданное накануне заменялось на следующий день другим. Это вносило сумятицу и неразбериху. Так Иоханнес Лауристин, председатель Совета Народных Комиссаров, узнал о своем назначении членом комитета обороны республики из газет. Фактически все вопросы решал в комитете единолично Сяре.

Так было и со мной. Однажды меня вызвали в ЦК КП(б)Э, и Сяре сообщил мне, чте я назначен руководителем эвакуации промышленности и должен немедленно приступить к делу. Что эвакуировать в первую очередь, кого еще привлечь к этому, ясной директивы не было. Обсудив вопрос с Лауристином, мы решили в первую очередь эвакуировать то, что могло бы быть использовано фашистами для усиления их военного потенциала. Начинать эвакуацию мы решили из районов, которым непосредственно угрожал враг, но и из Таллина надлежало вывезти наиболее крупные предприятия. Едва мы успели приступить к работе, как пришло новое распоряжение явиться к Сяре. Он в ярости набросился на меня:

— Что происходит? Это что за провокация?! — кричал он.

И когда в ответ я сказал, что действую в соответствии с его указанием, он заявил, что никаких распоряжений он мне не давал. Никакой эвакуации производить не надо. На мое сдержанное возражение, что необходимость эвакуации диктуется приближением военных действий, он стал кричать, обвиняя меня в панике. Приказал эвакуацию прекратить, а в противном случае пригрозил отдать меня под суд. Я был вынужден обратиться за разъяснением в Совет Народных Комиссаров. Лауристин обещал уточнить вопрос, но заявил, что, по его мнению, эвакуацию приостанавливать нельзя. Через некоторое время он позвонил мне и сообщил, что решение об эвакуации остается в силе.

Эвакуация была делом довольно трудным: не было ни судов, ни людей. Работников порта распустили, так как считалось, что из-за военных действий работы в порту не будет.

Срочно послали в порт надежных людей, которые, быть может, не очень хорошо знакомы с технологией погрузочных работ, однако сделают все, для того чтобы обеспечить эвакуацию. Одновременно договорились с управлением железной дороги, что все свободные вагоны, весь порожняк без исключения, будут отданы для нужд эвакуации. Был создан приемный пункт в Ленинграде, в чем Ленинградский горком и горисполком оказали нам большую помощь. Уполномоченным Совнаркома по эвакуации в Ленинград назначили Аугуста Кони. Будучи ленинградцем, он имел тесный контакт с руководящими работниками горкома и горисполкома, и поэтому эвакуация материальных ценностей проходила организованно. В результате большие хозяйственные ценности были спасены. Союзный наркомат легкой промышленности предоставил для хранения эвакуированного имущества свои ленинградские склады.

Ленинградские рабочие самоотверженно помогали эстонцам. И в окопах, и на возведении оборонительных сооружений представители эстонского и русского народа были рядом. «Сегодня красные моряки из Ленинграда, не жалея жизни своей, защищают свободу Советской Эстонии, — писала газета „Советская Эстония“. — Сегодня эстонские бойцы на русских равнинах мужественно сражаются с наглым врагом, защищая великий город Ленина».

Последним из Таллина на ледоколе «Суур Тылль» эвакуировался партийный и советский актив. Здесь были почти все наши руководящие кадры, а также члены правительства. Мы благополучно прибыли в Ленинград, хотя шли среди довольно большого числа судов, в том числе и военных. Однако не обошлось и без жертв. На наших глазах торпедой фашистов был потоплен эсминец, на котором погибли председатель Совнаркома И. Лауристин, секретарь ЦК КП(б)Э Паук и уполномоченный ЦК ВКП(б) и Совмина СССР В. Бочкарев.

Сяре среди эвакуированных не было. Сначала предполагали, что он остался по решению ЦК КП(б)Э. Не оказалось среди эвакуированных членов правительства наркома пищевой промышленности Кийзера и наркома местной промышленности Зауэра. Мы мало их знали. Они появились в Эстонии после восстановления Советской власти. Было известно только, что они дружили, хотя и резко отличались по характеру: Кийзер был уравновешенный, спокойный, а Зауэр — экспансивный, любил выпить; он позволял себе весьма резкие высказывания о той или другой стороне жизни в Советском Союзе. Они сразу были назначены на высокие должности — наркомами. Эта беспечность дорого обошлась. Испугавшись эвакуации по морю, они решили, что останутся, а потом пешком уйдут в советский тыл. Однако вскоре же были схвачены гитлеровцами. Зауэр стал предателем и пособником фашистов, а Кийзер был замучен, никого не выдав.

Отсутствие Зауэра и Кийзера вызвало всеобщее удивление. Но когда узнали, что остался и Сяре, начались разные толки. Позднее стало ясно, что сделал он это сознательно. На его совести гибель оставленных в Эстонии для подпольной работы активистов: они очень скоро попали в руки гитлеровцев и были убиты. Среди погибших такие испытанные революционеры, как Херман Арбон, Карл Тооминг и другие.

Когда мы прибыли в Ленинград, город был уже окружен, связь с другими районами Советского Союза прервана. В первые дни была сделана попытка вырваться из кольца через Шлиссельбург, но неудачно. В Шлиссельбурге выяснилось, что дальше идти нельзя, поскольку фронт приблизился вплотную и огонь минометов преградил путь. Поэтому мы получили распоряжение возвращаться в Ленинград уже пешком…

Местопребыванием Совета Народных Комиссаров Эстонской ССР был назначен Челябинск. В городе и области в основном сосредоточились эвакуированные из Эстонии предприятия, производственные коллективы, а также отдельные граждане.

Разумеется, забота о десятках тысяч эвакуированных явилась важнейшим участком работы Совета Народных Комиссаров ЭССР. Очень многие из эвакуированных потерпели кораблекрушение и потеряли все свои вещи и документы. Обеспечение их предметами первой необходимости представляло тогда серьезную задачу, но благодаря помощи братских республик люди вышли из этого катастрофического положения.

Совнаркому ЭССР надо было составить ясную картину того, где и сколько эвакуированных из республики граждан, где они работают, в чем нуждаются. Уполномоченных Совета Народных Комиссаров ЭССР направляли в те районы, где имелись компактные группы эвакуированных из ЭССР. Среди них было и довольно много людей, нашедших себе работу в разных отраслях промышленности, в колхозах и совхозах, на лесозаготовках. Непрерывно шла мобилизация в эстонские дивизии Красной Армии.

Предметом особой заботы были работники искусства. Из них при энергичной поддержке заместителя председателя Совета Народных Комиссаров СССР Р. С. Землячки были образованы художественные ансамбли — коллективы песни и танца. Находились они в Ярославле. Там жили художники, писатели, которые работали в содружестве с ансамблем. И надо сказать, что только огромная забота Советского правительства обеспечила в чрезвычайно трудных условиях военного времени — ведь это было в 1941–1942 годах — сохранение национальных кадров работников искусств. Наш ансамбль обслуживал воинские части, выступал среди населения.

К сожалению, об этом периоде жизни нашей творческой интеллигенции, и в частности об ансамбле, написано мало. Мысль о создании ансамблей подал Гольдшмидт. Обсудив этот вопрос с секретарем ЦК Н. Каротаммом и исполняющим обязанности председателя Совнаркома товарищем Сепре, я обратился к Р. С. Землячке, которая довольно деятельно вмешалась в судьбу работников культуры. Я хорошо помню — это было в Куйбышеве — поздним вечером в гостиницу вошла группа мужчин в огромных сибирских тулупах. Я с трудом узнал артистов Пауля, Пинна, Лаутера. Они направлялись в Ярославль…

Одной из самых неотложных задач было открытие школ детских домов для эстонских детей. Конечно, это было связано с большими трудностями. И здесь нам активно помогли местные организации.

Совет Народных Комиссаров ЭССР и особенно Центральный Комитет КП(б) Эстонии много сил отдавали формированию в составе Красной Армии эстонских национальных дивизий. Эта работа в основном протекала на призывных пунктах военкоматов по месту жительства эвакуированных.

В конце 1942 года в Москве начала выходить газета «Рахва хяэль» («Голос народа») — орган ЦК КП(б) Эстонии. Редактором ее был мой старый друг Антон Вааранди. Председатель Президиума Верховного Совета ЭССР поэт Иоханнес Варес-Барбарус редактировал литературно-политический альманах «Сыясарв» («Боевой рог»). У нас на Урале, в Челябинске, на эстонском языке издавались «Последние известия Советского Информбюро», редактором их выпусков был А. Хаберман. Книги на эстонском языке выходили в Москве, Ленинграде и других городах.

ЦК КП(б) Эстонии неустанно руководил идеологической работой. Коммунист с 1920 года Э. Пялль стал секретарем ЦК по пропаганде и агитации; И. Кэбин возглавил отдел пропаганды и агитации ЦК.

А. Вааранди, П. Вихалем, П. Кээрдо, О. Сепре и я были утверждены внештатными лекторами Центрального Комитета Компартии Эстонии.

Нам приходилось часто бывать на призывных пунктах, в военкоматах, в эстонских национальных частях Красной Армии. Свои впечатления о посещении воинских частей я изложил тогда в статье «Посещение эстонских частей Красной Армии», которая была затем включена в сборник «Победа будет за нами», вышедший в Ленинграде в 1943 году. Приведу ее текст.

«Героическая Красная Армия в исторических битвах под Москвой развеяла миф о непобедимости фашистов. Это героическая Красная Армия уничтожила миллионы фашистских убийц и захватила бесчисленные трофеи. Недалек тот час, когда вся наша великая Родина снова будет свободна. Достижение этого требует упорной и жестокой борьбы, ибо враг знает — поражение равносильно для него гибели. И как смертельно раненный зверь, который особенно опасен, фашисты проявляют крайнюю жестокость и упорство перед своим концом.

Созданные по решению Государственного Комитета Обороны СССР эстонские части Красной Армии продолжают освободительную борьбу, которую эстонский народ начал совместно с Красной Армией на территории ЭССР в 1941 году. Тогда тысячи лучших сынов и дочерей эстонского народа добровольно вступили в истребительные батальоны и рабочие полки, чтобы изгнать вторгшегося врага. Перед превосходящими силами противника Красная Армия вынуждена была тогда отступать, но она отступала с боями, нанося врагу огромный урон. Битва при Кивилоо, битва под Тарту, бои за Таллин — во всех этих сражениях эстонские трудящиеся проявили исключительное мужество, отвагу, умение воевать. Позже, в боях под Порховом и Лугой, эстонские подразделения показали, что дух Лембиту воистину продолжает жить в его сынах, что ненависть к фашистским мерзавцам глубока и сильна…

Обязательные во всей Красной Армии чистота и порядок стоят на исключительной высоте и в эстонских частях. Территория вокруг жилых помещений украшена художественно выполненными лозунгами, нередко выложенными из зеленого дерна. Дорожки посыпаны песком, трава подстрижена. Все бойцы крепкие, стройные, высокие. Есть молодые призывники, но есть и постарше, прибывшие в порядке мобилизации. Здесь много бывших офицеров эстонской буржуазной армии. В Красной Армии они самоотверженно участвуют в борьбе против общего врага. Например, полковник Сауесэльг, который в старой армии находился на ответственном посту… В Красной Армии для них созданы исключительно хорошие условия, обращение учтивое, товарищеское. Общее величайшее желание — как можно скорее изгнать орды грабителей из пределов нашей великой Родины и уничтожить фашизм. Быстрее вернуться в родные края, узнать о родных, о своих семьях.

Здесь представители всех профессий из разных уголков Эстонии: этот плотный человек — малоземельный крестьянин из Вильяндиского уезда, член Верховного Совета ЭССР Абори. До армии он работал где-то в совхозе, выглядит он значительно более здоровым, чем, насколько помнится, был в Эстонии, весел и разговорчив. Включившись в беседу, он выражает уверенность, что фашизм рухнет: ведь противостоящие ему силы антифашистского фронта безграничны… Да и в своей семье он уверен:

— Они у меня молодцы, если не смогли оставаться на месте, то небось ушли в лес, в партизаны, бить фашистов и их прихвостней, — говорит он, а потом добавляет: — Но ничего, скоро мы их вызволим.

Я знал, что в бою это необходимо, и поэтому выполнял все вместе с молодыми, ничуть не отставал, — сообщает он не без гордости. Расставаясь с ним, думаю: этот человек в достижении своей цели будет упорен и непоколебим.

Молодых призывников много. Во время эвакуации из ЭССР фашисты бомбили их на море. Призывники своими глазами видели злодеяния фашистов и приходят в ярость, если кто-нибудь сомневается в правдивости их рассказов. Они жаждут вестей о родине. Я говорю им, как фашисты и их пособники разоряют страну, сколько отбирают в деревне продуктов сельского хозяйства. Мы приходим к единодушному мнению, что введенные оккупантами нормы поставок не только обрекают городское население на голод, но и сам крестьянин останется без хлеба, если будет выполнять эти нормы.

— Я не дам превратить себя в раба, — говорит молодой парень из Пярнуского уезда, сын крестьянина, — скорее, оставлю землю непаханной, чем стану немцев кормить.

— И вывезти из страны все тоже не дадим, — заявляем второй, боец-комсомолец. — Подорвать железнодорожный мост не просто, но можно так ловко все подготовить, что враг ничего не заметит, пока не полетит вверх тормашками. — Следует подробное объяснение, как это технически выполнить.

Встречаю бывших работников системы наркомата легкой промышленности — и из центрального аппарата, и с предприятий. Все веселы, рады, что могут принять активное участие в разгроме врага. Все воодушевлены одним желанием — как можно быстрее вернуться к той большой, интересной работе, которую прервало вторжение захватчиков. С большой сердечной теплотой смотрю я на этих мужественных, отважных людей: пережитые трудности лишь закалили их, превратив в подлинную опору советского строя. Вот молодой директор фабрики из Тарту Мэиэль. Два года назад он был простым рабочим-текстилыциком; ему, очевидно, и не снилось, что он будет руководить крупным предприятием. Целый год он работал на ответственном посту, рос с каждым днем, и теперь перед нами командир, которому можно доверить задание любой трудности: он его выполнит, даже если для этого придется пожертвовать своей жизнью.

Беседую с главным инженером одного главка, Кальманом. Он теперь командир моторизованной части. Лицо загорелое, движения резкие и скупые. Немногословен, целеустремлен. И желания у него немалые — вся часть должна сидеть на моторах, только тогда он успокоится! И орудие, на его взгляд, лишь тогда будет иметь подлинную ценность, если тащить его будет трактор. Я напоминаю ему про плохие дороги, в которых трактор увязнет, а лошади пройдут. Со своим делом он справляется хорошо, точен и находчив в поддержании порядка. В его мастерской образцовая чистота.

Беседую с шахтером-сланцевиком. Он сражался в истребительном батальоне, подробно рассказывает об этом, а также о том, что лишь при Советской власти почувствовал себя полноправным членом общества: работы было достаточно, можно было не бояться, что завтра останешься без хлеба, не надо было бродить в поисках работы. Да и зарплата была такая, какой в буржуазное время нельзя было добиться даже самой удачной забастовкой. И все это наше советское правительство осуществило само, без просьб, без забастовок… Дома отдыха, клубы — грустно становится, как вспомнишь обо всем утраченном! — кто в прежнее время мог мечтать об этом? Кабы дали еще хоть годик поработать, какая замечательная жизнь была бы!

— Вышибем фашистов из своей республики, — сразу же утешает он себя, — и снова начнем трудиться. — Он спрашивает, куда эвакуировано оборудование сланцеперегонных заводов, как скоро удастся снова пустить их в ход. Перед расставанием он показывает мне свой новехонький миномет, которым явно гордится и с помощью которого надеется отправить на тот свет не одну дюжину фашистов.

Меня знакомят с молодым майором артиллеристом Паулем. Звание майора он получил в Красной Армии; у него за спиной боевое прошлое: его зенитные орудия сбили 27 вражеских самолетов! Пауль представлен к ордену. Он сдержанно рассказывает о жизни на фронте, которую никак нельзя сравнить с тыловой.

„Скорее бы опять на передовую!“ — так думает не он один, а вся его команда…

С комиссаром мы обсуждаем трудности рождения и роста части. Их много, пришлось немало поработать, чтобы за короткий срок сформировать из весьма разношерстной массы часть Красной Армии, проникнутую единым боевым духом, крепкую в военном и политическом отношении. Но тот, кто теперь увидит людей в строю, на учениях или в часы отдыха в клубе, на вечере художественной самодеятельности, тот не может не признать, что эта работа принесла хорошие плоды, что новые части смело продолжают лучшие традиции гражданской войны, основы которых были заложены еще двадцать четыре года назад эстонскими стрелковыми полками на Урале и берегах Волги. Я покидаю Еоинскне подразделения с твердым убеждением, что здесь в лице молодых воинов растут и закаляются основные и ведущие кадры общественной жизни Эстонской ССР…»

Наряду с этой работой, как главной, приходилось много заниматься организационными делами, решать, самые разнообразные вопросы жизни эвакуированных, разбросанных по всему Советскому Союзу. В Свердловской и Челябинской областях были созданы школы для эвакуированных. Там, где детей было меньше, работали группы с эстонским языком преподавания.

Уже в ходе войны мы думали о подготовке кадров для восстановления хозяйства республики. Помогали эвакуированным из Эстонии студентам поступить в высшие учебные заведения в тылу, размещали технические кадры в ряде учреждений в качестве стажеров. Этой работой занимался непосредственно тогдашний заместитель председателя Совета Народных Комиссаров ЭССР А. Кресс.

Все мы уделяли много внимания агитационно-массовой работе. Я систематически сотрудничал в газетах и на радио. Успешно был проведен среди эвакуированных сбор денег на постройку эскадрильи военных самолетов «Тазуя» и танковой колонны «Советская Эстония». Эскадрилью самолетов и танковую колонну торжественно передали представителям соответствующих воинских соединений Красной Армии, в руках которых они превратились в грозную ударную силу. Вспоминаются волнующие сцены, когда вносившие в фонд обороны выражали ненависть к фашистским грабителям и убийцам, которые, так же, как их предки, германские псы-рыцари, грабили нашу землю.

Можно твердо сказать, что советский патриотизм вдохновлял и бойцов на фронтах, и тружеников тыла отдавать все для победы.

 

Эстония свободна!

Первые мероприятия по возрождению республики. — Как и что восстанавливать? — Первая послевоенная пятилетка. — Опять на хуторе Соо.

Осенью 1943 года началось наступление войск 2-го Прибалтийского фронта. Артиллерийские части 8-го Эстонского стрелкового корпуса участвовали в боях за освобождение Невеля и Новосокольников. В феврале 1944 года Красная Армия подошла к границам Эстонии. Все мы с величайшим напряжением ждали этого момента. 26 июля 1944 года советские войска освободили Нарву.

Мы стали собираться домой и в августе прибыли в Выру.

Небольшой городок казался вымершим. Люди появлялись по одному, робко подходили к нам, узнавая, кто мы, радовались и плакали одновременно. 10 сентября здесь состоялся III пленум ЦК КП(б) Эстонии, 16 сентября — третья сессия Верховного Совета ЭССР. Сессия обсудила задачи, стоявшие перед республикой, приняла закон о возвращении крестьянам земли, отнятой у них фашистами и их пособниками.

Началась неуклонная, систематическая работа по возрождению республики. Самой животрепещущей проблемой в деревне было восстановление земельной реформы, проведенной в 1940/41 году. Фашисты аннулировали реформу, жестоко расправившись при этом с новоземельцами (получившими землю по этой реформе). Требовалась большая разъяснительная работа. Ведь нельзя забывать о том, что эстонский народ всего год жил свободно, а потом снова оказался под гнетом фашизма. У некоторых оставалось неверие — а вдруг все происходящее не так прочно? Однако быстрое продвижение Советской Армии, в рядах которой шел и Эстонский стрелковый корпус, было самым убедительным доказательством прочности наших побед, опровергало фашистскую ложь и клевету о «погибели» эвакуированных в начале войны эстонских военных частей.

22 сентября советские войска освободили Таллин, и правительственные органы вернулись в столицу республики.

На IV пленуме ЦК КП(б) Эстонии 28 сентября 1944 года первым секретарем ЦК КП(б) Эстонии был избран Н. Г. Каротамм. Меня утвердили председателем Совнаркома республики. ЦК Компартии и правительство республики приступили к решению задач по восстановлению хозяйства Эстонии.

Фашисты намеревались превратить землю Эстонии в мертвую зону. Они разрушили ее города, разграбили сельское хозяйство. Общий ущерб, нанесенный Эстонии оккупантами, составлял более чем 16 миллиардов рублей. Задача, которая стояла перед республикой, может быть сформулирована примерно так: восстановить все, что было разрушено, и затем двигать народное хозяйство вперед.

Но с чего начинать и в каком виде восстанавливать? В молодых советских республиках Прибалтики нельзя было, да и не имело смысла, восстанавливать все в том виде, по той структуре, как было в прошлом. Ведь структура народного хозяйства Эстонии царского времени сформировалась на капиталистических основах и имела довольно односторонний характер: развивалось судостроение и связанные с ним отрасли промышленности, строились судостроительные заводы и т. д.

В капиталистической Эстонии структура промышленности подверглась весьма сильному изменению. Я уже отмечал выше, что крупная промышленность, по существу, была почти ликвидирована и вместо нее возникло большое число средних и мелких предприятий, выпускавших товары широкого потребления. Разве целесообразно было теперь все их восстанавливать? Требовалось вдохнуть жизнь во все те предприятия, где можно было быстро наладить производство. Ведь население освобожденной территории остро нуждалось в одежде и обуви, в продуктах питания. Надо было сделать все возможное, чтобы скупить имевшиеся запасы кожи и изготовить из них обувь. А это, в свою очередь, означало, что должны с полной нагрузкой работать предприятия легкой промышленности, начиная с дубления кожи и кончая изготовлением обуви. Аналогичная картина была и в текстильной промышленности.

В период оккупации гитлеровцы почти весь урожай вывозили из Эстонии в Германию. Эстония стала свободной осенью 1944 года. Хлеб еще не был убран. Поэтому первой заботой восстановленных органов Советской власти — сельсоветов, волостных и уездных исполкомов — было максимально мобилизовать силы для уборки урожая, вовремя выполнить хлебозаготовки.

Очень трудно было с электроэнергией: электростанции жестоко пострадали. В республике в последние годы буржуазной власти производилось всего 192 миллиона киловатт-часов электроэнергии. В 1945 году было произведено только 123 миллиона киловатт-часов. Электростанции тогда работали на жидком топливе, которого остро не хватало. Поэтому надо было быстро восстановить (и прежде всего погасить в них пожар) сланцевые шахты, предприятия термической обработки сланца.

Благодаря самоотверженному труду коллективов и помощи братских республик все эти задачи были довольно скоро разрешены. Еще шла война, а многие предприятия республики уже были пущены в ход. В Таллине через несколько дней после освобождения заработали машиностроительные заводы «Ильмарине» и «Пунане Крулль», текстильные фабрики «Пунане койт», «Юнивыйт», «Марат», кожевенный комбинат «Унион», городская электростанция.

ЦК ВКП(б) и Советское правительство выделили на восстановление народного хозяйства и культуры республики из союзного бюджета дополнительно 300 миллионов рублей. Со всех концов Родины в Эстонию поступало оборудование для заводов, станки; прибывали и кадры, которых нам так недоставало. Число рабочих и служащих в народном хозяйстве республики в 1945 году достигло уровня 1940 года. Почти на уровне 1940 года было число учащихся в общеобразовательных школах, а в специальных средних учебных заведениях оно превышало его в 4,6 раза.

Наряду с восстановлением промышленности и других отраслей народного хозяйства жизненно важно было поднимать из руин города, поселки и деревни, мосты, тушить пожары на шахтах и в лесах, заготавливать топливо и т. д. и т. п.

Как подойти к решению всего этого, где брать людей, орудия труда? Как вовлечь в производство каждого трудоспособного?

Окончание Великой Отечественной войны и возвращение воинов вдохнули в промышленность и сельское хозяйство республики вторую жизнь. Люди, сбросившие фашистское иго, трудились с энтузиазмом.

В ЦК КП(б) Эстонии было принято решение организовать республиканские субботники по очистке городов, поселков и деревень. Современному молодому читателю трудно представить, во что фашисты превратили наш красавец Таллин. Коллективы столичных предприятий во главе с руководителями вышли на очистку города от развалин. Каждый отработал не менее 50 часов. Работали все жители города.

Первый послевоенный пятилетний план должен был определить структуру нашей промышленности и узловые проблемы ее развития. Перспективы развития республики мы обдумывали, еще находясь на Урале. Плановая комиссия, руководимая О. Сепре, многое успела сделать. В соответствии с директивами партии и правительства планирующие органы составили правильную схему размещения производительных сил, что было очень важно и помогло избежать крупных промахов.

План был утвержден на сессии Верховного Совета ЭССР в июле 1946 года. Он предусматривал восстановление и развитие прежде всего сланцевой и сланцехимической, машиностроительной промышленности и промышленности строительных материалов, а также транспорта. Вдвое намечалось увеличить производство электроэнергии. Планировалось расширить и производство предметов широкого потребления. Большие средства отпускались и на строительство, культуру, образование, медицину.

Сложные проблемы возникли при разработке перспектив судостроения; прежняя судостроительная база, унаследованная еще от царской России, была в период буржуазного господства в Эстонии занята предприятиями совершенно иного типа; и когда соответствующие комиссии приступили к серьезному анализу перспектив судостроения в республике, то пришли к выводу, что в прежнем объеме разместить в Таллине судостроительные предприятия нет возможности. Поэтому были внесены некоторые коррективы, согласно которым Русско-Балтийский судостроительный завод был, по существу, превращен в ремонтный, в одну из основных баз ремонта рыболовного флота. С территории названного завода в первую очередь «переехали» предприятия Эстонского республиканского совета потребительской кооперации: химический завод «Орто», завод сельскохозяйственного оборудования и «Ээсти Дистиллаат».

Строительство нового судостроительного завода не было закончено, поскольку союзные органы в связи с изменением конъюнктуры сочли его завершение нецелесообразным. Для руководства предприятиями общесоюзного значения в республике была создана более или менее приспособленная к общесоюзной структура хозяйственных органов — это было единственно правильное решение, позволившее быстрее залечить раны войны, ведь в распоряжении соответствующих союзных министерств имелись значительно большие материальные ресурсы, чем могла выделить на восстановление этих предприятий сама республика.

Мы решили произвести некоторую реорганизацию. О. Сепре, возглавлявший Госплан и одновременно исполнявший обязанности председателя Совета Народных Комиссаров, был переведен на пост первого заместителя председателя СНК. Были изменения и в структуре органов управления, например ликвидирован наркомат труда, поскольку входившие в его компетенцию вопросы были переданы в ведение профсоюзов.

Следует сказать, что хозяйственные руководители были подобраны в целом удачно, работалось с большим воодушевлением.

Мы побывали во всех районах республики. Они тяжело пережили оккупацию и теперь переходили на мирное строительство. Демобилизованные офицеры и солдаты направлялись в помощь сельским активистам, составляя на местах основной костяк актива.

Война окончилась, но еще оставалась опасность, которую представляли собой скрывавшиеся на территории республики националисты. Недобитые кулаки и другие враждебные элементы в период фашистской оккупации активно пособничали гитлеровцам. И теперь те, у кого руки были в крови, с самого начала старались избежать справедливой кары. Они уходили в леса, объединившись в банды, совершали разбойничьи набеги на советские учреждения, особенно в деревне, вламывались в магазины, расхищая товары и продукты питания, совершали другие преступления.

Для проведения всевозможных кампаний в первые послевоенные годы приходилось широко использовать институт уполномоченных Совнаркома и Центрального Комитета КП(б) Эстонии. Дело осложнялось тем, что в деревне еще не было колхозов, и поэтому государственные задания приходилось доводить до каждого крестьянина, налаживать сельскохозяйственные работы так, чтобы не пустовала ни одна пядь земли. Уже в первую осень стал вопрос об использовании хозяйств, брошенных бежавшими кулаками. Где это было можно, на их базе создавали ячейки будущих совхозов. В первую очередь это удалось сделать там, где имелась сердцевина бывшего имения, вокруг него группировали заброшенные хозяйства кулаков. Подобным же образом обстояло дело с хозяйствами бандитов, их также присоединяли к совхозным землям или отдавали в пользование бедноте. Вся эта работа лежала на тогдашних уездных и волостных исполкомах, которые, конечно, нуждались в квалифицированном совете и практической помощи. Как лучше использовать землю, как организовать снабжение населения — эти вопросы не сходили с повестки дня.

Для того чтобы помочь учреждениям, школам, предприятиям улучшить питание трудящихся и одновременно использовать брошенные земли, было создано довольно много подсобных хозяйств.

В качестве примера можно привести судьбу знакомого читателю имения и хутора Соо. Дела привели меня в поселок Соо — это было через год после освобождения республики от оккупации. Владелец имения бежал вместе с немцами. Так как там были приличные животноводческие постройки, то наркомат мясной и молочной промышленности ЭССР решил создать там базу по откорму скота. Но земли там было мало, а значит, не хватало своих кормов.

Вставал вопрос: а целесообразны ли такие подсобные хозяйства вообще? Так было на хуторе Соо, так было и в других имениях. Как же распорядились своей судьбой владельцы усадьбы Соо? Старый Кости лишился ноги (ампутировали из-за костного туберкулеза); старший его сын эмигрировал во время войны, а младший, занимавшийся в годы оккупации хозяйством, был теперь арестован за саботаж государственных поставок сельхозпродуктов. Их бывший батрак Рутт, стрелявший в брата, стал фашистским пособником.

Хутор был передан Госплану в качестве подсобного хозяйства. Экономический уровень этого хозяйства поднялся, но перспективы у него не было. То же произошло и с другими подсобными хозяйствами, получившими довольно широкое распространение. Вопрос о них был окончательно решен в 1948 году, на первом послевоенном (V) съезде партии, где так называемые «образцовые хозяйства» и Министерство сельского хозяйства подверглись суровой критике за передачу хуторов учреждениям, не способным установить в них должный порядок.

Опираясь на решение ЦК ВКП(б) от 21 мая 1947 года «О строительстве колхозов в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР», V съезд Компартии Эстонии подчеркивал в своих постановлениях, что нужно держать курс на коллективизацию, поскольку созданные для помощи беднякам коннопрокатные пункты не очень-то оправдали себя, не давали хозяйствам того, в чем они нуждались. В коннопрокатных пунктах не было достаточной заботы о лошадях, кормах, в результате чего к весне, когда наступала страдная пора, большое число лошадей не было пригодно для работы. Выход был в коллективизации сельского хозяйства. Теперь, в конце 1948 года, для этого сложились необходимые условия.

Как и в решении ЦК ВКП(б), съезд отмечал, что осуществлять коллективизацию нужно на основе полной добровольности, без торопливости. Однако даже на этом съезде раздавались голоса, обвинявшие партийные и советские органы в медлительности. Выступивший на съезде секретарь Вильяндимаского укома партии заявил, что к коллективизации следовало приступить сразу же после освобождения республики от оккупантов, забыв, что в то время для этого не было ни политических, ни организационных, ни экономических предпосылок.

 

Осуществляя ленинский план кооперации

Во главе Совета Министров республики. — В обстановке острой классовой борьбы. — Используя опыт братских республик. — Знакомство с совхозом «Караваево». — Добрая память об Альфреде Мыттусе. — Оправданная мера.

Коллективизация сельского хозяйства стала актуальной через два-три года после освобождения республики. Проходила она в условиях острой классовой борьбы, вызванной сопротивлением кулаков и буржуазно-националистических элементов социалистическим преобразованиям в деревне. Активизировались различные банды националистов. В уездах тут и там происходили убийства и зверские расправы, учиненные бандитами над местными активистами и инициаторами колхозов. Летом 1948 года от руки бандитов погибли секретарь партийной организации волости Тыллисте Николай Луми с женой и ребенком, секретарь Лаеваского волкома партии Михаил Сибуль. Были жертвы и в других волостях. Эти зверства показывали трудовому крестьянству истинное лицо буржуазных националистов и кулаков. Бедняки и середняки под влиянием большой разъяснительной работы все охотнее поворачивались в сторону колхозов.

Сильным средством убеждения стали передовые колхозы и совхозы. Передовой совхоз «Удева» в Ярвамааском уезде был окружен многими бедняцкими хозяйствами, владельцы которых сами выразили желание слиться с совхозом.

Надо сказать, что уже в первые послевоенные годы у нас имелись хорошие совхозы и колхозы. Так, по результатам всесоюзного социалистического соревнования в системе Министерства совхозов СССР около трети совхозов Эстонской ССР заняли высокие места. В печати было названо 100 победителей соревнований, 35 из них были совхозы, находившиеся в ведении Главного управления совхозов Эстонской ССР. Это, конечно, было большое достижение.

Немалая заслуга в этом была начальника Главного управления совхозов республики Альфреда Мыттуса. Он с огромной энергией и настойчивостью боролся за высокий уровень животноводческого хозяйства совхозов, используя весь опыт, накопленный Советским Союзом. Мыттус много лет проработал в системе совхозов СССР, хорошо знал опыт лучших совхозов братских республик, часто их посещал. Однажды я побывал вместе с ним в знаменитом животноводческом совхозе «Караваево» Костромской области. Было заметно, что Мыттус среди работников «Караваево» популярный человек. Причем он, как говорится, отнюдь не мазал медом по губам караваевцев, а подчас говорил им горькие истины. Например, укорял их за невнимание к созданию собственной кормовой базы: в «Караваево» ввозили по железной дороге даже сено, и Мыттус называл это позором для совхоза. Но стадо в «Караваево» действительно было хорошее. Работали там много, с огоньком, и знакомство с хозяйством было для меня весьма поучительным.

В связи с этим мне припоминается один небольшой эпизод. Не помню точно — в 1948 или в 1949 году — в Таллине проходил актив Главного управления совхозов, в котором принимал участие главный зоотехник «Караваево» Штокман. Он подарил нам тогда свою только что вышедшую из печати брошюру о чистопородном стаде совхоза. Нам захотелось в свою очередь преподнести гостю подарок. За два дня и одну ночь брошюра была переведена на эстонский язык, отпечатана, переплетена, и к концу собрания актива первый экземпляр перевода был вручен автору. Правда, полиграфистам досталось при выполнении столь сверхоперативной работы. Но и они были довольны, что сумели блеснуть своим мастерством. Брошюра Штокмана явилась для наших животноводов хорошим пособием.

В первое время к молодым колхозам прикреплялись руководящие партийные и советские работники. До начала массовой коллективизации окончательное решение о создании того или иного колхоза принимало бюро ЦК КП(б) Эстонии. И это было оправданно.

Коллективизация — самый трудный этап социалистического строительства. В Эстонии была своя специфика — разбросанность хозяйств, сильное, особенно на первых порах, влияние кулака, слабость некоторых сельских партийных организаций. В решении Бюро ЦК КП(б) Эстонии «О работе партийных организаций по строительству колхозов в Эстонской ССР» указывалось, что агитация в пользу колхозов должна носить наступательный характер, что нужно решительно разоблачать кулаков и их пособников.

Особого внимания требовали к себе середняки. Мы помнили указание Ленина о двойственности души середняка, который, с одной стороны, труженик и, как таковой, поддерживает Советскую власть и ее аграрную политику; с другой же стороны, он собственник. Часть середняков видела свою перспективу в том, чтобы стать кулаком, еще более расширить свое хозяйство за счет наемного труда. И разумеется, с известным недоверием относилась к аграрным мероприятиям Советской власти, не знала, чего ждать для себя от коллективизации.

Следует заметить следующее: когда речь идет о классическом кулаке или середняке, то социально-политический смысл проблемы вполне ясен. Но на практике мы сталкивались с рядом трудностей. Не всегда можно было определить границу, где кончается середняк и где начинается кулак. Иногда вопрос о принадлежности семьи к середнякам или кулакам решался узкой коллегией — секретарь укома партии, уполномоченный по заготовкам и уполномоченный органов безопасности. Здесь были неизбежны ошибки. Решение вопроса только через народные собрания, без серьезного изучения всех относящихся к делу обстоятельств также порождало сложности: кулаки нередко избегали включения в соответствующий список, середняк же, наоборот, то ли в результате ложного доноса, то ли по каким другим соображениям причислялся к кулакам. Не случайно часть выселенных в качестве кулаков позже ходатайствовала о возвращении в республику, причем большинству из них это было разрешено.

Мне пришлось некоторое время быть в Вырумааском уезде уполномоченным Совета Министров, и там у меня возник серьезный спор с тогдашним секретарем укома Генрихом Айо из-за местного учителя. Как известно, зарплата учителя складывалась из двух частей: из жалования, которое он получал от государства, и из квартиры, топлива и участка земли, луга — для содержания коровы. И вот учителя, который на лето, на время сенокоса, на условиях частного соглашения нанимал себе в помощь школьную уборщицу, зачислили в кулаки, — он-де эксплуатирует чужой труд. Я объяснял Генриху, что для учителя сено не являлось товаром, что он заготовлял его не для продажи, а на корм своей корове, и это надо рассматривать как натуральную часть оплаты труда учителя, и в данном случае совершенно нелепо говорить об эксплуатации. Но секретарь укома никак с этим не соглашался, и учитель был занесен в списки кулаков…

Вспоминается и другая история. Одинокая хуторянка, малоземельная, вдова, наняла для ремонта своего дома плотника; и на этом основании ее занесли в список кулаков. И хотя было совершенно ясно, что здесь нет постоянного использования наемной рабочей силы, что женщина принадлежит к малоземельцам, тем не менее ее включили в списки кулаков. Эти и подобные им решения Совет Министров, конечно, не мог утвердить.

Не сразу определили и судьбу кулаков. Некоторые сомневались, оправдана ли изоляция кулаков, выселение их из республики. Но факты массового бандитизма — поджоги колхозных строений, убийства партийных и советских активистов вынуждали на эти меры. Для предотвращения еще более тяжелых последствий борьбы нужно было изолировать, выселить из республики главную силу — классового врага, которым являлось кулачество. Это диктовалось самой жизнью и помогло нам за сравнительно короткий срок сломить сопротивление элементов, поддерживавших кулаков, и обеспечить нормальные условия для развития колхозов.

Не обошлось здесь, конечно, и без ошибок. Но в дальнейшем они по мере сил были исправлены.

 

На посту директора

В Институте экономики. — Основа всего — первичный материал. — Директор ремонтного завода. — Коммунисты — «за», министерство — «против». — Наши первые успехи. — За доброе имя завода.

Я продолжал работать в Совете Министров до марта 1951 года — до первой сессии Верховного Совета республики третьего созыва, на котором в соответствии с Конституцией было образовано новое правительство. Я подал заявление, в котором просил в связи с переходом на научную работу не выдвигать мою кандидатуру в члены нового правительства. Заявление было удовлетворено. ЦК КПЭ направил меня директором Института экономики Академии наук ЭССР.

Прежде в научном учреждении мне трудиться не приходилось, поэтому все здесь было для меня ново. Институт был небольшой, имел секторы экономики промышленности, экономики сельского хозяйства и политэкономии. Штаты были укомплектованы, как правило, довольно хорошо, хотя не у всех имелась соответствующая подготовка, особенно в секторе экономики сельского хозяйства, где были люди, пришедшие из других отраслей. Но все были молоды и полны желания работать. Первым делом надо было поставить работу всех сотрудников в методическом отношении на правильную основу. Я имею в виду в общем-то слабоватый контроль в научно-исследовательских учреждениях. Много времени расходовалось зря из-за того, что не обращалось достаточного внимания на первичный материал. И поэтому моей первой задачей было просмотреть, каков этот первичный материал при разработке той или другой темы. Вскоре выяснилось, что в этой области довольно много недостатков.

Помню хорошо работу товарища Хеленурм по анализу рентабельности совхозного производства. Обсуждая, какие материалы нам нужны, мы пришли к единодушному мнению, что следует уточнить прежде всего необходимые для анализа факторы, а также сделать соответствующие выписки из годовых отчетов совхозов. Мы получили по каждому совхозу на основе разработанной нами схемы соответствующие карты в разрезе по годам. Так у нас появился довольно основательный статистический материал по отдельным совхозам, который затем подвергся тщательному экономическому анализу. Дополнив статистический материал наблюдениями на месте, товарищ Хеленурм положила его в основу своей диссертации на соискание степени кандидата экономических наук. Методика, разработанная ею, успешно используется совхозами при оценке рентабельности их производства.

Наше внимание к первичному материалу себя оправдало. Когда руководство Академии наук ЭССР интересовалось итогами нашей работы, внимание действительного члена Академии наук Томпсона привлек как раз первичный материал, используемый нашими сотрудниками, и в частности товарищем Хеленурм. Думаю, что проанализированные им первичные карты со всеми показателями, составленными на основе годовых отчетов совхозов, должны были вызвать чувство удовлетворения.

Через некоторое время меня направили на работу директором нового Таллинского ремонтного завода, в системе Министерства сельского хозяйства. Атмосфера здесь была довольно благоприятная, коллектив подобрался неплохой, с ним вполне можно было работать.

Вместе с главным инженером Г. Мыттусом и партбюро завода мы внимательно пересмотрели план предприятия, обратив первоочередное внимание на выпуск станков для МТС. Мы с Мыттусом пришли к выводу, что целесообразно перевести изготовление станков на малое серийное производство. Это обеспечит непрерывное поступление денег на счет предприятия и даст возможность покрыть долги, регулярно выплачивать зарплату, поднимет материальную заинтересованность работников в расширении производства, укрепит их веру в свои силы.

Обсуждение вопроса вынесли на партийное собрание. Оно прошло очень активно. Наши планы строились на реальном расчете, поэтому вызвали всеобщее одобрение. Партийная организация подавляющим большинством голосов поддержала наше предложение, поручив партийному бюро и дирекции разработать меры по увеличению годового плана на 100 процентов. Неожиданно мы встретили возражение со стороны Министерства сельского хозяйства республики. Оно выступило против нашего плана, обвинив руководство завода в гигантомании и прочих грехах.

Но мы твердо стояли на своем. У нас была такая прочная опора, как коммунисты. Поддержал нас и Центральный райком партии, его секретарь Каркки. За разрешением спора пришлось поехать в Министерство сельского хозяйства Союза ССР. К нашей радости, Управление ремонтных предприятий министерства нас не только поддержало, но и выделило нужное количество металла и прочего сырья.

Теперь дело было за нами. «Взявшись за гуж, не говори, что не дюж». Работал коллектив с большим энтузиазмом. Уже к концу года завод превысил прежний план на 60 процентов. Это был результат перестройки всего технологического процесса.

Как и было намечено, производство станков перевели на малое серийное производство. Это резко повысило производительность труда. Были приняты меры к укреплению кадров. Бухгалтерский учет был поставлен слабо, особенно по складскому хозяйству. Никто толком не знал, что есть в наличии, чего не хватает. С большим опозданием выписывались счета за отгруженную продукцию, и деньги поступали очень нерегулярно. Пришлось заменить главного бухгалтера. К концу года завод избавился от задолженности, и коллектив впервые за многие месяцы стал регулярно получать заработную плату и даже премии.

Новый, 1952 год мы встречали в полной уверенности, что это только первые наши успехи. Теперь у нас имелась своя строительная бригада, правда немногочисленная, но все же достаточная для проведения на заводе внутреннего ремонта. Улучшили условия быта в общежитии. Завод испытывал острую нехватку жилья для своих работников. При поддержке Министерства сельского хозяйства Союза ССР были выделены капиталовложения на жилищное строительство. Ежемесячно на заводе проводился санитарный день. Теперь и территория его выглядела иначе. К нам потянулись люди, предлагавшие свои услуги. Пришли новые кадры, избавились от лодырей, которые больше кричали, чем делали. Все это способствовало сплочению коллектива. Так были преодолены основные трудности.

Еще более окрепла партийная организация. Регулярно с большой активностью проходили открытые партийные собрания. Вопросы обсуждались по-деловому, без длинных и пустых речей, принимали конкретные решения.

Решив основные проблемы, от которых зависело развитие производства, можно было вплотную подумать и об организации досуга рабочих и служащих. Весьма подходящей формой для этого явилась деятельность местной организации ДОСААФ. Для стрелкового спорта был приобретен соответствующий инвентарь; когда предприятие стало богаче, купили мотоциклы. Профком организовывал массовые поездки за город, в другие города.

Люди стали дорожить добрым именем своего завода. Раньше предприятию частенько предъявлялись претензии из-за плохого ремонта отдельных тракторных узлов, теперь упреки стали весьма редким явлением, да и не всегда обоснованными.

Люди менялись прямо на глазах. Работал у нас один молодой специалист. Бесспорно, он знал дело, технику, но с людьми не ладил. И не считал, что это нужно. Резкий в разговоре с людьми, нетерпимый к критике, даже тогда, когда она была совершенно справедливой, он очень быстро изолировал себя от коллектива и общался только с «избранными». Я поговорил с ним по душам. Он не скрыл, что не удовлетворен работой, что его тянет кабинетная должность, что не для того он оканчивал высшее учебное заведение, чтобы прозябать в роли рядового инженера. Да и зарплата его не устраивала, хотя она была совсем не плохая; а во втором полугодии, когда начали выплачиваться премии, заработок его был достаточно высок для молодого инженера. Когда ему предложили поехать в деревню на укрепление инженерно-технических кадров МТС, он начал выискивать всевозможные причины, чтобы избежать этого, но ни в одной инстанции поддержки не получил. Его поведение оттолкнуло от него даже его дружков. И так как срок его работы на предприятии после вуза (три года) не истек, то в соответствии с существующим положением он был обязан все же поехать.

Но большинство работников завода вспоминаю с симпатией. Появилась у нас как-то даже учительница-историк. Не поладила она с кем-то на своей прежней работе и просила взять ее учеником токаря. Работала она более чем старательно, но токарь из нее так и не получился. Никто в цехе не иронизировал по этому поводу, старались даже ей помочь. Позднее ее перевели на более подходящую работу, и она хорошо себя чувствовала в заводском коллективе.

Так один интеллигент оттолкнул от себя людей, а другой нашел себя среди них.

 

Единый производственно-территориальный

Назначение на пост председателя Совнархоза. — Что писал о сланцах В. И. Ленин. — Энергогигант, работающий на сланце. — Вот что такое сланцы! — Цемент, рыба и специализация.

В июне 1957 года Верховный Совет Эстонской ССР принял закон, по которому в республике создавался один административно-хозяйственный район под руководством Совета народного хозяйства. Возглавить его доверили мне.

Перед Совнархозом были поставлены задачи: рационально развивать производительные силы, эффективно использовать природные ресурсы республики, капиталовложения и материальные ценности, специализировать и кооперировать производство, внедрять новую технику, комплексную механизацию, обеспечивать материально-техническое оснащение предприятий. Уже этот перечень дает полное представление о широте проблем, которыми должен был заниматься аппарат Совнархоза.

Мне были знакомы до некоторой степени эти задачи (читатель помнит, что я был поставлен во главе промышленного наркомата в июле 1940 года). Но как вырос за эти годы масштаб всех отраслей хозяйства!

Аппарат Совнархоза был подобран из опытных работников промышленности и работал по принципу главков. Начальники главных управлений были на уровне своих задач, текучести кадров не наблюдалось. Функциональные отделы также были укомплектованы благодаря поддержке Центрального Комитета КП Эстонии достаточно компетентными сотрудниками.

Реорганизация руководства промышленностью и строительством по производственно-территориальному принципу дала некоторые результаты, о которых я скажу ниже. Но она таила в себе отрицательные тенденции, которые затем дали о себе знать.

После перехода на территориальный принцип руководства промышленностью с самого начала появились известные трудности. Дело в том, что планирование производства было сосредоточено в руках Госплана СССР, что было совершенно правильно. Но создание и внедрение новой техники было от Госплана отнято и передано заново созданным всесоюзным комитетам по новой технике (соответственно отраслям промышленности).

И здесь возникло существенное противоречие: поскольку комитеты не обладали реальными ресурсами, они должны были получать их от Госплана.

С самого начала у некоторых наших руководителей зародилось сомнение, насколько целесообразно подчинять совнархозам такие отрасли промышленности, как металлургия, черная и цветная, как угольная промышленность, тяжелое машиностроение, химия, энергетика и некоторые другие. Ведь совнархозы не в состоянии были руководить такими гигантами. Видимо, разумнее было бы сохранить для руководства ими отраслевые министерства.

Возникали и другие проблемы, которые приходилось решать по ходу дела. Основное внимание республика уделяла в то время вновь строящимся промышленным объектам — цементному заводу «Пунане Кунда», Прибалтийской ГРЭС, развитию химической промышленности, базирующейся на продуктах переработки сланца.

Для прибалтийских республик было крайне важно создание энергетической базы; в Белоруссии, Литве, Латвии, в Пскове и в других областях Северо-Запада база местного топлива была очень слабой, не хватало и водных ресурсов для строительства крупных гидроэлектростанций. И только в Эстонии имелись полезные ископаемые в виде горючих сланцев, на базе которых можно было широко развивать энергетику. Очень интересно заметить, что этими вопросами уже в то время глубоко интересовался Владимир Ильич Ленин.

Еще в декабре 1919 года В. И. Ленин писал председателю Петроградского Совета:

«Насчет сланцев раз Вы уже взялись, чудесно. Но меня удивило, что Вы пишете о транспорте сланцев. Транспорта (кроме как для газа: газа сланец дает-де больше, чем уголь) сланцы не выносят, надо-де электрифицировать на месте и на месте же перегонный завод поставить для получения нефти из сланца. Так мне здесь говорили. И я думал, что Питер при его ресурсах может и сладит с задачей электрификации и перегонки на нефть»

Прозорливо предсказывая сланцевой промышленности большое будущее, В. И. Ленин обращает на нее внимание ВСНХ. В письме в президиум ВСНХ в октябре 1922 года Ленин пишет:

«Тов. Красин прислал мне письмо, в котором сообщает о крупнейших успехах группы инженеров во главе с тов. Губкиным, которая с упорством, приближающимся к героическому, и при ничтожной поддержке со стороны государственных органов, из ничего развила не только обстоятельное научное обследование горючих сланцев и сапропеля, но и научилась практически приготовлять из этих ископаемых различные полезные продукты, как-то: ихтиол, черный лак, различные мыла, парафины, сернокислый аммоний и т. д.

Ввиду того что эти работы, по свидетельству т. Красина, являются прочной основой промышленности, которая через десяток, другой лет будет давать России сотни миллионов, я предлагаю:

1. Немедленно обеспечить в финансовом отношении дальнейшее развитие этих работ.

2. Устранить и впредь устранять всяческие препятствия, тормозящие их, и

3. Наградить указанную группу инженеров трудовым орденом Красного Знамени и крупной денежной суммой.

О последующем прошу мне письменно сообщить через управделами СНК тов. Горбунова. В случае каких-либо препятствий немедленно сообщите мне через него же».

Ленин уже в то время настоятельно рекомендует широкое использование горючего сланца. В середине 50-х годов было начато строительство Прибалтийской гидроэлектростанции — этого единственного в своем роде, уникального по технике энергогиганта. Прибалтийская ГРЭС пропускает через свои топки 10 миллионов тонн сланца и больше в год. В 1970 году Эстонская ССР дала свыше 11,5 миллиарда киловатт-часов электроэнергии. До 60 процентов ее отдается другим республикам и даже на экспорт. Вот как оправдались прогнозы Ленина о том, что это отрасль промышленности, которая через десяток-другой лет будет давать нам продукции на сотни миллионов рублей.

Прибалтийская ГРЭС — детище трудящихся — представителей всех республик. Большую научно-исследовательскую работу по усовершенствованию технологии использования сланца провели более полутора десятка союзных и республиканских институтов. Сланец надлежит сперва по принципу сухого теплоносителя превратить в жидкое топливо и в таком виде использовать для получения электроэнергии; при такой технологии электроэнергия обходится дешевле, кроме того, значительно сокращается потребность в металле для оборудования, удается использовать почти 100 процентов содержащихся в сланце органических веществ. Сланец дает много золы, которая после термической обработки идет в дело. И в этой области у нас были осуществлены теоретические изыскания и практические испытания.

Сланец служит и делу развития сельского хозяйства. Урожайность полей повысилась в республике более чем вдвое по сравнению с буржуазным периодом: в те годы 12 центнеров зерновых с гектара получали только немногие хозяйства, теперь же 24 и более центнеров — средний урожай по республике, а в лучших хозяйствах получают по 30–40 центнеров с гектара. Одним из важных компонентов, позволивших добиться этого, является известкование кислых почв. Сланцевая зола — одно из лучших средств для таких целей, ибо она состоит, по существу, из извести и некоторой части других микроэлементов (калий и другие минералы). Все они нужны для известкования кислых почв. В Эстонской ССР подвергается известкованию до 100 тысяч гектаров земли в год, что явно недостаточно. Между тем есть возможности для расширения этой площади, поскольку лишь одна Прибалтийская ГРЭС дает до 6 миллионов тонн золы в год. С вступлением в строй Эстонской ГРЭС это количество удвоится.

Сланцевая зола используется и в других отраслях. Так, в Нарве на базе зольных отходов Прибалтийской ГРЭС работает завод железобетонных конструкций, дающий до 300 тысяч квадратных метров железобетона в год, без добавления цемента. Сланцевая зола получила широкое применение в производстве панелей для сельскохозяйственных построек, а также жилых домов.

Вторая важная отрасль, которая находилась в центре нашего внимания, — это цементная промышленность. В годы царского самодержания в Эстонии производилось 120 тысяч тонн цемента, в буржуазный период — лишь половина этого количества: один из заводов был вообще закрыт. Производство цемента в ЭССР составляет около миллиона тонн в год и в дальнейшем значительно возрастет.

Предметом заботы Компартии и правительства Эстонии было в эти годы рыболовство. В Таллине построена новая рыбная гавань. Лов рыбы с каждым годом все более оживлялся, районы лова расширялись. Создан внушительный рыболовецкий флот, благодаря чему добыча рыбы увеличилась более чем в 10 раз. Создание широкой сети рыбообрабатывающих предприятий позволило резко повысить доходы от рыболовства.

Не могу не упомянуть в связи с этим бывшего начальника управления рыбной промышленности товарища Кулаженко. Сам он потомственный рыбак, работал прежде в больших бассейнах Дальнего Востока. Его опыт, умение выделять главное и сосредоточивать на нем все силы значительно способствовали успеху дела. Надо сказать, что именно благодаря ему мы смогли в столь короткий срок и без особенных «хождений по мукам» построить в Таллине новую рыбную гавань, а также рыбообрабатывающие комбинаты в Пярну и в других местах.

Не сразу было найдено единое решение относительно дальнейшего развития машиностроения. И Центральному Комитету КПЭ, и Совету Министров республики, и руководству Совнархоза было ясно, что развивать его нужно. Речь шла о том, чему отдать предпочтение. Общее мнение сводилось к тому, что в республике следует развивать неметаллоемкое производство — приборостроение, вести курс на значительное повышение технического уровня машиностроения, поскольку удельный вес ручного труда был в этой отрасли в то время довольно велик.

Решение проблемы мы видели в дальнейшей специализации и усилении кооперирования со своими соседями. Так, мы специализировали производство отдельных узлов и деталей. Наш крупный электротехнический завод «Вольта», например, специализировался на выпуске электромоторов пятого габарита, причем в их производство внедрены новейшая технология и широкая автоматизация. Таллинский машиностроительный завод почти полностью специализировался на изготовлении отдельных частей нефтяного и химического оборудования, а также на производстве нефтеаппаратуры. Завод «Ильмарине» выпускает отдельные агрегаты и узлы топливного оборудования для электростанций.

Единственное крупное предприятие в республике, которое дает в большом объеме окончательную продукцию, — это Таллинский экскаваторный завод, выпускающий экскаваторы исключительно для целей мелиорации и прокладки средств связи (большая часть продукции завода идет на экспорт). Тартуский завод «Выйт» в какой-то степени специализировался на производстве сельскохозяйственных машин, преимущественно для нужд северо-западного района. Приборостроение сравнительно хорошо развито на заводе имени Пегельмана (в его продукции довольно высок удельный вес полупроводников), а также на заводе имени Калинина.

 

Плюсы и минусы реорганизации

Как ликвидировать разрыв с потребителем? — Проблема централизованного руководства созданием новой техники. — С чем мы столкнулись в строительстве. — Несколько слов о стиле руководства. — «Без отрыва от производства».

Развитие промышленности, по возможности комплексное, с использованием всех местных ресурсов в общем происходило успешно. Это относится и к таким сложным предприятиям, как предприятия машиностроения. Картина была здесь довольно пестрой, поскольку машиностроение в течение предыдущих периодов было раздроблено между многими министерствами. Но появился такой крупный недостаток, как разрыв предприятия с потребителем. Совнархоз не сумел наладить достаточно тесного контакта с другими совнархозами Северо-Западного района и вместе с ними создать необходимое содружество предприятий, которое позволило бы теснее кооперировать и специализировать предприятия.

Особенно важно это было в приборостроении, где каждое предприятие имело свой профиль и все выпускавшиеся приборы снабжались в весьма значительной степени производимыми на месте деталями. В результате — высокая себестоимость приборов, трудоемкость и большой удельный вес ручного труда в их производстве.

В качестве одного из важнейших недостатков совнархозов впоследствии приводилось отсутствие единого централизованного руководства созданием новой техники и внедрением ее в экономическом районе. Это обвинение, несомненно, справедливо. И хотя нельзя сказать, что внедрение новой техники в промышленность не проводилось, но могло бы быть сделано значительно больше. Возможности для этого были: из братских республик Советского Союза, а также из других социалистических стран в республику поступало много оборудования.

На одном таллинском заводе нам удалось организовать в те годы общий централизованный ремонтный цех для ремонта металлорежущих станков. А для централизованного производства форм, деталей было создано самостоятельное предприятие «Пионер». Это имело большое значение, поскольку отсутствие местной ремонтной базы вызывало раньше большие расходы на транспортировку станков для ремонта в другие республики. Думаю, что отказ от такой централизации ремонта вследствие ликвидации Совнархоза не оправдан.

Совнархоз осуществил такие крупные мероприятия, как расширение Кундаского цементного завода, строительство Прибалтийской ГРЭС — она была пущена в тот период, — завершение восстановительных работ на Кренгольмской мануфактуре и начало строительства здесь отделочной фабрики. В результате Нарвская ордена Ленина Кренгольмская мануфактура имеет в настоящее время производственный процесс с завершенным циклом и дает свыше 200 миллионов квадратных метров хлопчатобумажных тканей. Это, несомненно, большое достижение нашей текстильной промышленности.

Не удалось добиться нам существенного расширения производства пластмасс, которое планировалось на те годы. Дело в том, что в Латвийской ССР намечалось строительство крупного предприятия, способного снабжать всю Прибалтику. К сожалению, это предприятие тогда осталось непостроенным, и поэтому мы были лишены базы для производства пластмассовых изделий, особенно в области промышленности стройматериалов. Мало что изменилось в годы Совнархоза в строительстве и руководстве им. В какой-то мере это было наследием буржуазной диктатуры. Совсем отсутствовали кадры, почти не было строительной базы. Совнархоз не принял эффективных мер, считая, что быстрое расширение производства стройматериалов одновременно решит и проблему строительной базы, что, конечно, было неверно.

Подчинение строительства Совнархозу, видимо, было не совсем правильным решением вопроса, поскольку он являлся центром управления прежде всего промышленным производством. Строительство же требует особого, повседневного внимания. В довершение всего практика планирования строительства также недостаточно учитывала конкретные интересы Совнархоза: планирующие органы, составляя план строительства, максимально учитывали потребности всей республики, и Совнархозу волей-неволей приходилось бросать все силы на выполнение строительной программы других отраслей народного хозяйства, а строительная деятельность в промышленности отодвигалась на второй план. Этим можно объяснить и то обстоятельство, что за семь лет существования Совнархоза так и не нашлось возможностей для строительства каких-либо объектов здравоохранения и культуры, предназначенных для рабочих системы Совнархоза. В Таллине до сих пор нет даже дома техники, равно как не было построено в те годы ни одного рабочего клуба, ни одного профилактория, санатория, дома отдыха или другого ведомственного учреждения здравоохранения для рабочих.

Единственным утешением, быть может, было закрытие в Таллине одной табачной фабрики. Ее помещение передали научно-исследовательскому учреждению.

Подводя итог, мы с удовлетворением констатировали, что почти все предприятия выполняли свой годовой план. Тех, кто с планом не справлялся, обсуждали на заседании коллегии главка или даже Совнархоза. Хорошим стимулом явилось решение Совнархоза и республиканского Центрального Совета Профессиональных Союзов о развитии соревнования и о премировании главков, предприятия которых выполняли годовой план по основным показателям. Фонд премирования не был превышен, а государственный бюджет выиграл.

Несколько слов о стиле руководства. Совершенно ясно, что готового стиля ни у кого из руководителей Совнархоза не было. Мы сразу же отрешились от обильного бумаготворчества, свойственного некоторым прежним министерствам. (Было решено, что оформляться письменно должно распределение материальных ценностей, определение ответственности отдельных звеньев аппарата за исполнение соответствующих функций, назначение и освобождение от занимаемой должности, ведение трудовых книжек и т. д.)

Особенно важно было четко распределить обязанности, определить меру ответственности каждого работника на своем участке. В первые месяцы все документы направлялись по общему адресу — в СНХ, о какой бы отрасли или группе промышленных предприятий ни шла речь. В каждом случае требовалось указание руководства СНХ начальнику того или иного главка, то есть снова неизбежна канцелярщина и волокита.

Со временем практика подсказала правильные методы организации и руководства. Работали мы с интересом, инициативно. Многое пришлось проанализировать, обобщить. Возникла мысль оформить это в научный труд, посвященный проблеме перспективного развития промышленности республики. На основе накопленного опыта я написал диссертацию, в которой широко использовал собранный мной огромный материал годовых отчетов СНХ на собраниях актива. Диссертация была пронизана идеями В. И. Ленина о предпосылках строительства социализма.

Жизнь ставила проблемы, которые требовали своего разрешения. Какие резервы таят в себе специализация и комплексное развитие производительных сил республики для интенсификации производства? Какие процессы происходят в народном хозяйстве по концентрации производства? Что требуется для повышения производительности труда, для интенсификации производства? Как добиться роста продукции в результате повышения производительности труда, без привлечения дополнительных рабочих?

Эти проблемы стали предметом моего дальнейшего изучения. В 1961 году в Таллине вышла моя книга «Комплексное развитие и специализация промышленности эстонского экономического административного района». В 1963 году ученый совет Таллинского политехнического института, где я защищал диссертацию, рекомендовал ВАК присудить мне звание доктора экономических наук.

Таков был итог моей научной работы, проведенной «без отрыва от производства».

Мне думается, что такой отход от «классической» формы научного поиска имеет ряд неоспоримых преимуществ. Предмет исследования подобран более квалифицированно, он ближе к жизни, выдвинут ее нуждами и помогает решать более актуальные, наболевшие проблемы. Материал для разработки подбирается более качественный, а само исследование производится глубже, целеустремленнее, результативнее.

 

В Совете Министров республики

Снова по отраслевому принципу. — Заместитель председателя Совмина. — Сказывается инерция. — Господство социалистических производственных отношений. — Проблемы сельскохозяйственного строительства.

Благодаря повседневной заботе партии промышленность республики успешно справилась со всеми заданиями семилетки, ускорился технический прогресс, улучшилось размещение производительных сил, усилилась концентрация промышленности.

Однако в конце семилетки темпы роста валовой продукции в республике стали сокращаться, что явилось результатом ослабления централизованного руководства отраслями промышленности. Руководство промышленностью через Совет народного хозяйства уже исчерпало себя.

Сентябрьский Пленум ЦК КПСС (1965 года) признал необходимым перейти к отраслевому принципу управления промышленностью, упразднить совнархозы.

Ликвидация Совнархоза происходила организованно. Специально созданная комиссия регулировала денежные взаимоотношения с заказчиками, снабженцами и т. д., решала вопрос о подчиненности предприятий, о кадрах.

На базе Совнархоза ЭССР было создано восемь министерств и десять самостоятельных главков и комитетов. Кроме того, еще до ликвидации Совнархоза из него были выделены в качестве самостоятельных Главное управление строительства, реорганизованное в Министерство строительства, а также Главное управление энергетики, преобразованное в

Главное управление энергетики при Совете Министров ЭССР. Эти мероприятия в какой-то мере упростили работу ликвидационной комиссии (особенно выделение строительного главка со всеми его многочисленными, разбросанными по всей республике строительными объектами). Создание министерств не составляло каких-либо трудностей. Комплектование аппарата министерств также происходило в основном за счет кадров Совнархоза.

С ликвидацией Совнархоза меня назначили заместителем председателя Совмина. Характер работы был тот же: решение тех вопросов промышленности, строительства, коммунального хозяйства, которые не в состоянии были решить соответствующие министерства, и все те оперативные дела, которыми так богата повседневная деятельность Совета Министров.

Сентябрьский Пленум ЦК КПСС (1965 год) значительно расширил права союзных республик в планировании и финансировании местной промышленности. Однако в работе министерств сказывались старые тенденции. Они стремились по различным поводам обращаться в Совет Министров, даже тогда, когда решение вопроса было в их компетенции. И поэтому работа волей-неволей превратилась на первых порах в канцелярскую. На продумывание и решение важных народнохозяйственных проблем оставалось меньше времени. Новым было то, что произведенная реорганизация не означала простого возвращения к тому, что было, полного восстановления старого принципа отраслевого руководства и отказа от принципа территориального руководства. Всесоюзные министерства, не говоря о других, должны были согласовывать свою деятельность с соответствующими территориальными директивными органами. Конкретно это означало, что все капиталовложения, которые союзные министерства намеревались освоить в нашей республике, должны были предварительно согласовываться с Советом Министров ЭССР и Центральным Комитетом КП Эстонии.

Это было особенно важно в связи с проблемой кадров. К тому времени почти все трудоспособное население республики было вовлечено в социалистическое общественное производство. В 1968–1969 годах оставалось не более 5 процентов трудоспособных, которые по той или иной причине не могли принимать участия в общественном производстве.

Это было результатом коренных изменений, внесенных в социально-экономический строй победой социализма. Из промышленности были полностью исключены частный капитал, частные предприниматели. Социалистические принципы ныне безраздельно господствовали во всем народном хозяйстве. Численность рабочих и служащих увеличилась в 3,5 раза и превысила 600 тысяч человек. Объем валовой продукции в 1969 году в 26 раз превосходил уровень 1940 года.

В сельском хозяйстве значение частного сектора стало ничтожным, поскольку крестьян-единоличников почти не осталось. Излишки продуктов, за исключением молока и мяса, получаемых с приусадебного участка и продаваемых колхозником, играли второстепенную роль.

В буржуазной Эстонии в сельском хозяйстве было занято до 600 тысяч человек. Преобладал, естественно, ручной труд. В социалистическом сельском хозяйстве Эстонской ССР, получившем довольно богатую техническую базу, количество людей сократилось до 150 тысяч (вместе с обслуживающим сельское хозяйство населением — работниками лесного хозяйства, мелиораторами, работниками кооперации). А производство продукции значительно выросло, и это при условии, что среднегодовая продолжительность рабочего дня и в сельском хозяйстве была доведена до восьми часов. (Летом, правда, рабочий день был несколько длиннее, зато зимой соответственно короче.)

Ручной труд в сельском хозяйстве все активнее вытеснялся машинами, что высвобождало рабочую силу для других отраслей. Вспашка, сев и уборка зерновых были полностью механизированы. На полях появилось много картофелесажалок и картофелеуборочных комбайнов. Известные пробелы оставались еще в механизации животноводства, поскольку небольшие помещения зачастую не позволяли достаточно эффективно их механизировать. Но по мере того как в животноводстве осуществлялся переход на крупное производство по промышленному принципу, положение и здесь улучшилось. Первыми показали хороший пример птицефабрики, — одна птицефабрика стала давать государству больше продукции (как яиц, так и мяса), чем целый район. Производительность труда на таких птицефабриках в 10 раз выше, чем на обычной небольшой ферме.

Из года в год повышалась роль механизаторов в сельском хозяйстве, и одной из важнейших проблем оставалась подготовка сельских механизаторов и их бытовое устройство, поскольку старые жилые постройки начали разваливаться, особенно там, где не было настоящего хозяина и своевременно не производился ремонт. Лишь в последние годы колхозы — после того как возникли межколхозные строительные организации — начали строить и производственные постройки, и жилые дома для работников сельского хозяйства. Это, разумеется, в значительной степени сократило текучесть кадров, повысилась и эффективность труда работников сельского хозяйства.

В качестве заместителя председателя Совета Министров ЭССР я непосредственно занимался сельским строительством. Дело это было мне знакомо. Однако уже начинали сказываться годы, да и старые болезни, нажитые в «Батарее», все чаще напоминали о себе. Это сильно ограничивало возможность выездов на места, а без этого руководящая работа немыслима.

 

В Академии наук республики

Состав президиума Академии наук. — В отделениях академии. — Специфика организации работы научных институтов. — В тесной связи с академиями братских республик. — Оглядываясь на прошлое.

Степень доктора наук давала мне возможность получить формально право голоса в делах науки. Еще в 1964 году по рекомендации бюро Центрального Комитета КП Эстонии меня избрали членом президиума Академии наук ЭССР.

В 1988 году долголетний президент академии И. Эйхфельд по состоянию здоровья вынужден был уйти на пенсию. Бюро Центрального Комитета КП Эстонии предложило мне баллотироваться на этот пост. Я отнесся к этому без особого воодушевления: из-за здоровья и по возрасту я не чувствовал себя достаточно способным значительно пополнить свой научный багаж знаниями, особенно в тех областях, в которых ощущал свое отставание. В гуманитарных науках, особенно в таких, как экономика, история, в некоторой степени и философия, я чувствовал себя более или менее уверенно, чего нельзя сказать об естествознании. А без этих знаний, как я считал, не смогу в полной мере исполнять свои новые обязанности.

Выборы прошли вполне удовлетворительно. Очевидно, моя многолетняя работа в советских учреждениях, а также контакты с отдельными представителями научного мира, в частности в президиуме академии, создали для моего избрания достаточно благоприятную обстановку: при тайном голосовании не был подан ни один голос против.

Избранное общим собранием Академии наук руководство — президиум и академики — секретари отделений, по моему мнению, оказалось удачным, что позволило организовать работу с достаточным знанием дела и вместе с тем сохранить за президиумом его руководящую и направляющую роль. Так, первым вице-президентом Академии наук ЭССР, осуществляющим руководство научными областями, был избран принадлежащий к младшему поколению ученых, окончивший аспирантуру в советских высших учебных заведениях физик Ребане. На пользу делу шло и то, что он проживает в Тарту, где находятся наши важнейшие научно-исследовательские учреждения в области естествознания — Институт физики и астрономии, Институт зоологии и ботаники и т. д.

Вторым вице-президентом был избран доктор технических наук Н. Алумяэ, длительное время участвовавший в работе Академии наук и обладавший значительным опытом. Некоторое время он руководил Институтом кибернетики, новым научным учреждением, кадры для которого нам еще предстояло готовить.

Третьей не менее важной является должность главного ученого секретаря президиума Академии наук. Вместо ушедшего на пенсию И. Хейля на эту должность был избран Виктор Андреевич Маамяги. Я считаю этот пост одним из самых ответственных в системе Академии наук. Главный ученый секретарь — это, в сущности, организатор руководства научной работой. Здесь требуются большие знания, такт, глубокая последовательность, строгая систематичность, чтобы не терять головы среди бесчисленных вопросов, которыми президиум заваливают все институты. И надо сказать, что в лице В. А. Маамяги мы сделали весьма удачный выбор. Он прекрасно справляется со своими нелегкими обязанностями. По специальности В. А. Маамяги историк.

В состав президиума входили также академики, работающие вне президиума академии: Г. Наан, в дальнейшем — главный редактор Эстонской Советской Энциклопедии, и А. Киппер — директор Института физики и астрономии, представитель старшего поколения ученых. В президиум входил, кроме того, О. Киррет, директор Института химии и академик — секретарь отделения. Надо сказать, что избрание товарища Киррета членом президиума вызвало в дальнейшем некоторые сложности, ибо он один был в трех лицах — директор Института химии, академик — секретарь отделения и член президиума. Это, конечно, перегружало товарища О. Киррета. Следует заметить, что довольно тесная связь Института химии с практикой порождала известные трудности. Так, при внедрении результатов исследовательской работы в производство обычно возникали трения с соответствующими министерствами, и в таких случаях не было, как говорится, беспристрастных.

В руководстве академией очень важным звеном являются отделения, в которые избраны лучшие специалисты республики. Это подлинный форум ученых одной области, чьи решения весьма авторитетны. Но руководство их работой было достаточно сложным делом, если иметь в виду, что не все ученые работали в системе академии, были загружены в другой системе. Привлечение их к решению стоявших перед академией крупных принципиальных вопросов требовало четкой организации работы. Поэтому выбор академиков — секретарей отделений приобретал весьма важное значение. Следует пояснить, что роль отделений возрастает в связи с тем, что президиум по своему составу весьма пестрый. Каждому входящему в него, естественно, ближе проблемы своей отрасли науки. Поэтому в президиуме, хотя в нем и собраны крупные ученые, нельзя подчас получить достаточно квалифицированной оценки отдельных крупных научных проблем, ее может дать только коллектив специалистов, каковым и является отделение.

В системе республиканской академии три отделения. Первое — отделение физико-технических и математических наук — охватывает Институт кибернетики и Институт астрономии и физики, Институт термофизики и электрофизики и СКВ (специальное конструкторское бюро). Академиком — секретарем этого отделения был с 1968 года И. Эпик, доктор технических наук, профессор, работавший в Таллинском политехническом институте в области механики и энергетического машиностроения, знающий и инициативный ученый.

Именно в институтах этого отделения Академии наук республики разрабатывались наиболее важные фундаментальные проблемы естественных наук (физики, астрономии, астрофизики, термофизики).

Материально-техническая база институтов этого отделения постоянно обновлялась и оснащалась новой, совершенной техникой: было закончено строительство первой очереди обсерватории имени В. Струве в Тыравере. Началось строительство комплекса физики в Тарту и нового помещения для Института кибернетики в Таллине, возведен павильон Института термофизики и электрофизики в Таллине.

Во второе отделение — химико-технологических и биологических наук — входили Институт химии, Институт зоологии и ботаники, Институт экспериментальной биологии, Ботанический сад и Институт геологии. Возглавил отделение, как уже отмечалось, академик-секретарь товарищ Киррет. В те годы закончилось строительство зданий Института химии, а также строительные работы в Ботаническом саду.

Институт экспериментальной биологии в тесном содружестве с Институтом астрономии и астрофизики занимался проблемой фотосинтеза, а также разрабатывал вопросы генетики.

Наконец, в третье отделение входили гуманитарные научно-исследовательские учреждения: Институт истории, Институт языка и литературы, Литературный музей, Институт экономики. Академик-секретарь отделения Э. Пялль долго работал в партийных и советских органах.

Центральный Комитет КПСС принял весьма важные, глубокие постановления по укреплению идеологической работы и усилению борьбы против буржуазной идеологии. Поэтому у отделения было очень много дел и забот. В 1970 году был организован международный финно-угроведческий конгресс, в котором приняли широкое участие ученые Советского Союза и зарубежных стран. Конгресс был проведен на высоком научном уровне и удостоился высокой оценки как Академии наук Союза ССР, так и директивных органов республики. Все принятые конгрессом решения значительно укрепили ведущую роль советской науки в финно-угроведении. Особенно следует подчеркнуть тот факт, что в нем впервые приняли довольно активное участие представители разных финно-угорских народов нашей страны.

Организация научной работы в институтах Академии наук зависела от характера самого института: для естественных наук, где превалируют опытные работы с дорогой и дефицитной аппаратурой, условия совершенно другие, чем, скажем, для гуманитарных наук. Исследовательские работы, скажем, по физике настолько ушли вглубь, что решить проблему во всем объеме институту не под силу. Поэтому, как правило, исследование ведется по разделам со строгой специализацией и в кооперации с другими научными учреждениями.

Координируют эту работу Комитет по науке и технике Совета Министров СССР и Академия наук СССР, при которых работают так называемые проблемные комиссии, связанные с соответствующими комиссиями в академиях союзных республик. Таким образом, устраняется параллелизм, дублирование, ускоряется разработка проблемы, а следовательно, повышается и эффективность научной работы. Научные работники республики в результате тесных контактов с учеными страны находятся на высоком уровне, избавлены от опасности «варки в собственном соку», то есть безрезультатной работы вхолостую.

Ежегодно проводятся межреспубликанские совещания, симпозиумы, семинары, совещания по крупным проблемам с участием большого или ограниченного круга участников, специалистов данного участка науки. В 1969 году Академия наук СССР провела в Эстонии всемирный симпозиум по добыче и переработке сланца. Ученые нашей республики приняли в нем деятельное участие. Симпозиум принес большую пользу как для приезжих специалистов, так и для наших республиканских научных сил.

Вообще я горячий сторонник такого дельного, действенного контакта ученых. И считаю, что успешное развитие науки в Советской Эстонии стало возможным потому, что ученые республики работают в тесной связи с научными центрами других союзных республик. Тематика работ эстонских ученых органически связана с общим планом научных работ в СССР.

Возьмем тематический план любого года. Все они свидетельствуют о том, что ученые Академии наук ЭССР решают включенные в этот план темы в сотрудничестве с более чем ста научными учреждениями братских республик.

Говоря о размахе и развитии науки в Эстонии, трудно удержаться, чтобы не оглянуться в прошлое и не сравнить науку нашего времени с тем, что она представляла собой в условиях буржуазной Эстонии. А была она не чем иным, как придатком при вузах, не имевшим ни собственной материально-технической базы, ни высококвалифицированных кадров. И даже ничтожные достижения науки некому было внедрять, некому было ими пользоваться, кроме частных предпринимателей.

Показательно, что после восстановления Советской власти, когда в Эстонии были национализированы предприятия, работавшие на горючем сланце, документации о научных работах, касающихся переработки сланца или перспективного развития этой отрасли, там не оказалось. Но это вовсе не означало, что на базе сланцев не производилось никаких исследовательских работ. Немногие оставшиеся в Ки-виыли специалисты рассказывали, что исследования велись. Но поскольку принадлежали они капиталистам — хозяевам этих предприятий, то вместе с хозяевами исчезла и вся документация…

Так обстояло дело не только в сланцевой промышленности, но и в других отраслях народного хозяйства. Буржуазная Эстония почти не имела, например, своих кадров в целлюлозной и бумажной промышленности. Руководители предприятий и специалисты с высшим техническим образованием были, как правило, приезжими и чувствовали себя здесь временными обитателями.

Как только Эстония стала Советской, началось бурное развитие и науки. В послевоенные годы начала создаваться солидная база для развертывания научных работ. Так, по состоянию на 1 января 1960 года только основные фонды Академии наук ЭССР составляли 2,1 миллиона рублей, на 1 января 1966 года — 3865 тысяч рублей и на 1 января 1970 года — 7336 тысяч рублей. В эти суммы входит только стоимость установок и аппаратуры, не считая стоимости помещений. В дополнение к этому в 1970 году мы получили еще много очень ценной аппаратуры.

Так же быстро росли и кадры научных работников во всех развивающихся в республике отраслях науки. Свидетельство тому — хотя бы рост числа сотрудников с ученой степенью в системе Академии наук ЭССР. В 1960 году у нас было 16 докторов наук, через пять лет — 21, а в 1970 году — уже 40 (шесть уже защищенных докторских диссертаций были тогда еще на утверждении в ВАКе). Так же быстро росло число и кандидатов наук.

Это ли не яркое проявление ленинской национальной политики нашей партии, ее заботы о развитии национальных кадров ученых!

 

Важная производительная сила

В результате специализации. — Снова о сланцах. — Что сулит открытие доктора наук А. Фоминой.

Сегодняшняя наука все больше становится важной производительной силой.

Для сравнения я привел бы некоторые основные показатели роста народного хозяйства Эстонской ССР, особенно промышленности. Возьмем, к примеру, электроэнергию. В 1970 году в нашей республике было произведено 11,6 миллиарда киловатт-часов электроэнергии. В 1969 году Эстонская ССР по производству электроэнергии была среди союзных республик на седьмом месте. Это результат целенаправленной специализации союзных республик, использования всех местных ресурсов на благо всей Советской страны, на благо всего советского народа.

Все это стало возможно только в условиях социалистического содружества народов. Ибо в развитие производства электроэнергии в республике вложен труд всего советского народа — строителей, эксплуатационников, ученых.

Огромный рост производства электроэнергии связан у нас с исследованием и уточнением физико-химических свойств горючих сланцев, с активной разработкой технологии их термической обработки. Целым коллективам ученых не менее десятка лет пришлось биться над решением проблем, возникающих при использовании сланцев в качестве топлива для электростанций. А проблем было немало, особенно если учесть, что сланец сам по себе топливо не особенно ценное, дающее много золы. Надо было подумать над тем, как ее использовать, ибо невозможно обеспечить нормальные условия жизни населения, живущего рядом с ГРЭС, при таком количестве отходов. Очень остро встала на повестку дня проблема борьбы с загрязнением воздуха, почвы, проблема экономии воды.

Отвести миллионы тонн золы в жидком состоянии, обладающей сильными вяжущими свойствами, — дело нелегкое: зола забивает трубы, создавая тем самым трудности для их эксплуатации. К решению проблемы подключились создатели котлов, заготовители материалов и конечно же ученые. Именно они определили, какова должна быть система труб, какие необходимо использовать для их изготовления материалы.

И снова ответ был найден в совместных поисках с учеными братских республик. Уже длительное время ведутся крупные исследовательские работы с участием республиканских и союзных научно-исследовательских институтов по изысканию новых технических и технологических решений для использования горючих сланцев как в качестве топлива, так и сырья для химической промышленности.

Эта большая работа принесла свои плоды. Работает опытно-промышленный завод, сконструированный и построенный с использованием данных, полученных лабораторным путем, на основе так называемого твердого теплоносителя. Новый способ обеспечивает значительное упрощение технологии сжигания сланца, дает значительную экономию металла. Существенно снижается себестоимость термической обработки сланца, поскольку тепло, содержащееся в сланцевой золе, направляется на нагревание новых партий сланца, а это дает большую экономию топлива. Получаемое при нагреве жидкое топливо — сланцевое масло, хотя и содержит какое-то количество золы, вполне пригодно в качестве топлива для электростанций. При обработке сланца легкие фракции предварительно отделяются. Таким образом, одновременно производится и сырье для химической промышленности, и топливо для электростанций.

Но ученые не ограничились только усовершенствованием существующей технологии. Они проложили совершенно новый путь для химической обработки горючих сланцев, разработали способ получения химическим путем ценного сырья из горючих сланцев.

Особенно большие заслуги в этой области принадлежат доктору химических наук А. Фоминой. В течение многих лет с группой химиков она работала над этой проблемой и лабораторным путем добилась положительных результатов в получении ценного сырья из сланцев. Эти исследования закреплены будут уже полупромышленным путем. Расскажу немного, о чем идет речь, чтобы представить значение этого открытия. Ученые разработали метод получения насыщенных дикарбоновых кислот из органической части горючего сланца, в том числе янтарной кислоты, а также сопутствующего продукта — стимулятора роста растений. Метод освоен на опытной установке производительностью до 10 тонн кислот в год. Кислоты прошли испытание в Научно-исследовательском институте пластических масс (в Москве), где установлено, что на их основе могут изготовляться морозоустойчивые пластификаторы. Проводились испытания и во Владимирском научно-исследовательском институте синтетических смол.

При организации производства из сланца 25 тысяч тонн кислот экономический эффект составит 28 миллионов рублей, причем капиталовложения окупаются в течение одного года.

Академия наук СССР провела в Таллине общесоюзное совещание, которое подвело итоги применения препарата не-розин против эрозии почв и в борьбе против снежной плесени, наносящих большой ущерб сельскому хозяйству.

Следует отметить, что за предыдущие пятилетки структура основных промышлеинопроизводственных фондов основательно изменилась. Резко выросли основные фонды в отраслях производства электроэнергии, химической, пищевой, в том числе особенно в рыбной и рыбоперерабатывающей, в молочной и легкой промышленности.

Нельзя не отметить, что наша республика имеет заметно больше основных фондов для производства предметов потребления, чем в среднем по Союзу. Благодаря этому создались условия для дальнейшего непрерывного и быстрого роста производства товаров народного потребления, а следовательно, и для решения одной из важнейших задач сегодняшнего дня, поставленной Коммунистической партией, — повышения материального благосостояния советского народа.

Во всех успехах республики имеется и доля труда научных работников.

 

Самая убедительная пропаганда

С лекциями в финских университетах. — Международный конгресс в Эстонии. — Поездка в рыболовецкий колхоз. — «Я увидел, где правда и где ложь». — За расширение творческих контактов.

Ученые республики не отгораживаются от запросов, которые диктует производство. Не стоят они в стороне и от бурной общественной жизни. Многие наши ученые являются лекторами, страстными пропагандистами советского образа жизни.

В связи с этим вспоминается ряд встреч с зарубежными коллегами. По приглашению Общества советско-финской дружбы мы выступали с докладами в ряде высших учебных заведений Финляндии. Эта поездка была во многих отношениях интересной. Особенно ценными были следовавшие за докладами беседы. Большинство вопросов свидетельствовали об искреннем желании узнать побольше о нашей республике. Я делал доклад о путях и темпах строительства социализма в национальных республиках Советского Союза — на материалах Эстонской ССР. Об экономике Советского Союза в целом в Финляндии имелось более или менее ясное представление, но об экономике союзных республик этого сказать нельзя. Слушатели интересовались тем, как в союзной республике ведется текущее и перспективное планирование, как происходит распределение материальных ресурсов и т. п. Когда я сообщил, что за послевоенные годы капиталовложения в народное хозяйство Эстонской ССР превысили 4,5 миллиарда рублей и притом у республики нет ни копейки долга, в зале послышались возгласы изумления.

Мне пришлось подробно освещать такие проблемы, как конституционные права и обязанности республики, технология составления и утверждения народнохозяйственного плана, государственного бюджета. Особенно обстоятельно комментировались названные мною цифры, что 90–95 процентов доходов государственного бюджета Советского Союза и его республик дает народное хозяйство и только 5–10 процентов поступает за счет налогов с населения. Большой интерес вызвало также сообщение о том, что если какая-нибудь союзная республика не в состоянии покрыть за счет доходов от своего народного хозяйства запланированные ею капиталовложения, то ей оказывается различная помощь, и в первую очередь посредством соответствующего регулирования союзного налога с оборота.

Активно интересовались слушатели проблемой производства и распределения в народном хозяйстве. Видимо, дал себя знать затрепанный лозунг белоэмигрантской пропаганды, будто в Советском Союзе в целом и в каждой республике в отдельности много производят, но народ получает из всего лишь незначительную долю. Для экономистов абсурдность этого утверждения ясна, но на недостаточно компетентных людей оно производит некоторое впечатление. Задавались мне и вопросы, в которых явно ощущалось влияние враждебной пропаганды. Но на них довольно легко было давать удовлетворяющий большинство слушателей ответ.

Через несколько месяцев после этой поездки из Финляндии поступила просьба прислать экономиста для серии докладов об экономической политике Советского Союза. Мы направили в Финляндию директора Института экономики доктора экономических наук А. Кээрна, который весьма успешно выступил с докладами в ряде университетских и других аудиторий.

Расширяя контакты с учеными зарубежных стран, Академия наук ЭССР, естественно, не забывала проблем идеологической борьбы. В 1969 году совет координации Академии наук ЭССР предложил нам в научно-исследовательской работе обратить больше внимания на экономику и культуру наших северных соседей. Это представляло тем больший интерес, что контакты с Финляндией имели давнюю традицию. Этому способствовали и поездки, об одной из которых я рассказал выше.

Что касается Швеции, то более тесные взаимоотношения с ней могли бы содействовать нейтрализации проживающих там враждебно настроенных к СССР эстонцев. Среди них участники кровавых злодеяний фашистов над трудящимися в нашей республике и другие злобствующие элементы. Они распространяют контрреволюционную клевету о положении в Советской Эстонии, которую доверчиво воспринимают обыватели, особенно в среде интеллигентов, бежавших от войны и искавших в Швеции «спокойного мира». В Швеции оказался ряд эстонских писателей, филологов, музыкантов. Наши республиканские учреждения культуры со своей стороны уже вступили в контакт с некоторыми из них. Так, композитор Э. Тубин написал оперу «Барбара фон Тизенхаузен», которая была поставлена в Таллине и оценена как высокохудожественное произведение, прогрессивное и в идеологическом отношении. Были предприняты и другие шаги подобного рода, особенно в отношении деятелей языка и литературы. Поэтому предложение Академии наук ЭССР наладить более тесные контакты с нашими северными соседями вместе с тем открывало хорошие возможности для воздействия на тех из эмигрантов, кто очутился за рубежом случайно.

В этом плане мы широко использовали и уже упоминаемый мной международный конгресс. Приглашения прибыть на конгресс в качестве гостей были посланы живущим в эмиграции бывшим гражданам Эстонской ССР, в том числе известному в Эстонии литературоведу и финноугроведу профессору Мягисте из Швеции.

Учитывая, что среди эмигрантов довольно широко распространена клевета о «железном занавесе», что мы якобы не позволяем гостям близко изучать действительность Советской Эстонии, мы решили предоставить делегатам конгресса возможность увидеть все, что они захотят, любой колхоз или совхоз (о колхозах и вообще о сельском хозяйстве Эстонии в Финляндии и в Швеции распространялось особенно много лжи). Поездки мы никому не навязывали, это было делом совершенно добровольным. Кто хотел, мог принять участие; кто не хотел, мог выразить другое желание, которое мы старались удовлетворить. Однако абсолютное большинство охотно согласились совершить поездку в хозяйства. Мы предупредили, что из-за экономии времени покажем им колхозы, расположенные недалеко от Таллина.

С группой зарубежных гостей я побывал в рыболовецком колхозе и в одном из совхозов. И надо сказать, что это была самая убедительная пропаганда. Рыболовецкий колхоз «Маяк» довольно внушительное хозяйство. 17 его судов ловили рыбу даже в океанах. В колхозе хорошо оборудованный цех по обработке рыбы, настоящий комбинат, автопарк на 50 грузовых машин. Знакомство с хозяйством началось с того, что председатель в колхозном клубе показал нам фильм о развитии хозяйства. В фильме откровенно показывались и трудности, которые колхоз испытывал на первых порах. Но все это осталось позади. Колхоз крепко стал на ноги, его денежный доход достиг в 1970 году, если память мне не изменяет, 17 миллионов рублей. Труд колхозников хорошо оплачивается. Многодетные семьи получают пособия. В школе дети обеспечены бесплатными завтраками, учебниками и т. д., во время летних каникул ребята старшего возраста помогают в обработке рыбы, конечно, за соответствующую плату.

Затем был устроен обед. Стол был богато накрыт, преобладали блюда из колхозной продукции — рыба и овощи. Колхозники показали гостям свою художественную самодеятельность, выступал квартет, декламаторы. Гости были поражены всем увиденным и не скупились на похвалы. Пожилой профессор из Швеции сказал, что он уже давно живет на северном берегу моря, много видел в жизни; и из того, что он читал и слышал, у него сложилось превратное мнение о жизни в Советской стране. И вот теперь здесь, в эстонском колхозе, он увидел, где правда и где ложь. В заключение ученый пошутил:

— Еще не совсем ясно, что произвело на меня большее впечатление — то, что я видел и слышал, или то, что попробовал за столом. Во всяком случае, мое прежнее представление о вашей жизни дало сильную трещину. И я рад сказать об этом. Я сам вырос в нужде и поэтому особенно рад видеть, когда хоть где-нибудь делается что-то серьезное для трудового человека.

Выступали и другие гости. Все они с одобрением отзывались о том, что увидели в колхозе. А профессор Юлиус Мягисте сказал мне:

— Какие же это колхозники, это же настоящие буржуи! Мы посмеялись, потом он уже серьезно заявил, что у него создалось самое хорошее впечатление о колхозной жизни. Он доволен, что увидел все это своими глазами.

— Это большое дело, что вы тут делаете. Я от всего сердца желаю вам дальнейшего быстрого развития, — сказал ученый на прощанье.

Экскурсантов особенно тронули искренность, непринужденность и гостеприимство колхозников. Очень впечатляющим было и посещение Таллинского музея под открытым небом, где экспонируются свезенные с разных концов Эстонии старые дома, хозяйственные постройки. Здесь выступали девушки и юноши в национальных костюмах тех уездов, откуда привезли эти строения. Гости с большим интересом смотрели танцы, слушали музыку и беседовали с участниками самодеятельности.

Представители социалистических стран, в том числе Венгрии, увозили с собой тепло эстонских колхозников. Венгры активно интересовались успехами Эстонии, сравнивали их с собственными достижениями. Делегаты могли ознакомиться с довольно богатой литературой по финноугроведению, изданной в различных странах. Разумеется, большинство среди них составляли советские книги. Было принято решение созвать следующий конгресс в Венгрии, где продолжить плодотворный обмен мнениями, начатый в Эстонии.

Интерес наших братских стран к эстонскому опыту вызвал мою поездку в Народную Республику Болгарию. Это была моя вторая встреча с Болгарией. За год до этого я присутствовал на юбилейном заседании болгарской Академии наук. Теперь же представилась возможность подробнее ознакомиться с социалистической экономикой Болгарии и обменяться с коллегами своим опытом. Продолжавшаяся двадцать дней поездка по крупнейшим городам, а также по селам страны дала мне яркое представление об исключительно плодотворном строительстве социализма в дружественной, братской Болгарии. Хотя по климатическим и природным условиям Болгария расположена в значительно лучших условиях, чем Эстонская ССР, но и у нее имеется еще, особенно в сельском хозяйстве, и в частности в животноводстве, ряд проблем, ждущих своего разрешения. Короче говоря, эта поездка оказалась плодотворной как для меня, так, по-видимому, и для ученых Болгарии. Мы договорились о расширении наших связей. Следует сказать, что ученые Болгарии оказали ценную помощь своим строителям. Возведенные ими за последние годы здания, целые кварталы и города могут служить превосходным примером того, что дает народу свободный труд. Из некогда отсталой страны, аграрного придатка Запада социалистическая Болгария за короткий срок превратилась в промышленно-аграрную страну с передовой индустрией и наукой.

В последние годы мне довелось бывать и в братских советских республиках. Знакомство с постановкой там научной работы дает много ценного. Думается, что более тесное сотрудничество между академиями наук республик СССР открывает новые перспективы, ибо все республики вносят достойный вклад в советскую и даже мировую науку.

Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС товарищ Л. И. Брежнев в своей речи на торжествах в честь 50-летия Коммунистической партии Армении справедливо отметил, что ученые Армянской ССР занимают выдающееся место в области астрофизики в международном масштабе. Достижения ученых всех республик являются наглядной демонстрацией успешного осуществления национальной политики в Советском Союзе. В качестве пожелания на будущее хотелось сказать, что обмен опытом между республиканскими академиями наук, научными институтами должен расширяться, так как он способствует развитию советской науки в целом, быстрейшему внедрению в жизнь ее достижений.

Взаимные контакты дают возможность организовать кооперирование по отдельным тематическим планам. В известной мере это практикуется. Так, наши историки и экономисты работают в довольно тесном контакте с учеными Латвии и Литвы. Желательно такое же сотрудничество в области языка и литературы. Это, между прочим, позволило бы значительно расширить издательское дело, поскольку наши республики имеют сравнительно небольшое число читателей, что отражается на себестоимости книжной продукции.

Творческое содружество ученых, бесспорно, принесет свои плоды во всех областях науки.