1. МИР

Хелл Тарвиш оглянулся, но лишь однажды, когда достиг поворота дороги. Покосившийся маленький коттедж, его старый дом, стоял таким же, каким он видел его тысячи раз, в обрамлении могучих кедров. Его мать смотрела ему вослед, а два младших брата стояли, рассматривая что-то на горе, поднимавшейся за ним. Хелл, прощаясь, поднял руку, но тут же уронил ее, когда понял, что никто уже не видит его; мать повернулась и пошла к двери, а братья — принялись выслеживать кролика. Хелл повернулся и пошел дальше, все больше и больше удаляясь от Озарок.

Он миновал место, где проходила великая стальная дорога Древних, от которой остались лишь два ржавых бесконечных рельса и трухлявые шпалы. Рядом находились поросшие мхом каменные развалины — древнее строение, возведенное еще до Темных Веков, когда Озарки были частью штата М'сури. Горные жители частенько посещали это место, для того, чтобы набрать камней для строительства. Но рельсы стальной дороги был слишком твердыми и прочными, чтобы их можно было использовать для житейских нужд, и они ржавели уже триста лет.

Хелл Тарвиш, наслушавшись рассказов поздним вечером у камина, знал — эти Древние были могучими волшебниками; их стальные дороги шли повсюду, везде остались руины их городов, построенных с помощью магии. Внизу, в долине, люди до сих пор пытались возродить эту магию. Однажды в доме Тарвишей остановился всадник, маленький человечек, который сказал, что на дальнем юге секрет этого чуда был вновь найден. Но он был единственным, кто сказал это.

Хелл шел насвистывая, перекинув тряпичную сумку через плечо, поправляя время от времени лук на своей могучей спине и глядя по сторонам. Вот почему он отправился в долину — он хотел посмотреть мир. Он всегда был любознательным парнем, непохожим на остальных шестерых сыновей и трех дочерей Тарвиша. Все они были настоящими жителями гор. Сыновья — великие охотники. Дочери — туповатые, но трудолюбивые девушки. Хелл не был похож на них. Он не был лентяем, как братья или туповатым, как сестры. Он был любознательным, неутомимым мечтателем. Поэтому он насвистывал, шагая к новому миру, и был счастлив.

Вечером Хелл остановился возле дома Хобеля, у края гор. Перед ним простиралась равнина. Вдалеке, на ее темнеющей поверхности, блестел шпиль церкви в Норс. Это был небольшой городок. Хелл никогда не видел город ближе, чем сейчас. Он никогда не видел шпиль, вонзающийся в небо, словно игла. Но Хелл слышал о Норс от горных жителей, приходивших туда, время от времени, покупать порох и пули для своих ружей.

У Хелла был только лук. Он не видел пользы в ружьях; порох и пули стоят денег, а стрела делает ту же работу бесплатно, и не пугая все на мили вокруг.

Утром Хелл попрощался с Хобелем, который считал его несколько свихнувшимся, и отправился дальше. Его крепкие загорелые босые ноги выглядывали из под тряпичных штанов, босые ступни приятно шелестели по пыльной дороге, а июньское солнце грело правую щеку. Хелл был счастлив; не было приятнее мира, чем этот и он улыбался, насвистывал и осторожно сплевывал в пыль — дурная примета сплевывать навстречу солнцу. Он жаждал приключений.

И приключения начались. Хелл спустился на равнину, где деревья были выше, чем в стране холмов, и где отдельные фермы были более богатыми, ухоженными и большими. Тропа превратилась в накатанную колею и начала петлять между деревьями. И неожиданно, человек — нет, два человека — сидевшие на пне у обочины дороги, встали и приблизились к Хеллу. Он взглянул на них; один был высоким и светловолосым, как он сам, но не таким мускулистым, а второй — на голову ниже, темноволосый. Конечно же, люди долины. У темноволосого за поясом был короткий пистолет с деревянной ручкой, такой же как те, что были у Древних. Лук высокого был сделан из сверкающей упругой стали.

— Привет, горный! — сказал темный. — Куда направляешься?

— В Норс, — коротко ответил Хелл.

— А что в сумке?

— Мой язык , — буркнул юноша.

— Полегче, приятель, — сказал светловолосый. — Не заводись, горный. Мы просто интересуемся. У тебя отличный нож. Я бы сменял его.

— На что?

— На свинец в твоем животе, — прорычал темноволосый. Внезапно пистолет оказался в его руках. — Бросай нож сюда и свою сумку — тоже.

Хелл перевел взгляд с одного на другого. Наконец он пожал плечами и снял сумку. Затем резко, словно он бил бейсбольной битой, левая нога, со всей силой могучих мышц Хелла, ударила вперед, попав темноволосому в низ живота.

Мужчина лишь открыл рот, пытаясь вздохнуть, но согнулся пополам и упал. Его пистолет отлетел на дюжину футов и зарылся в пыль. Светловолосый бросился за оружием, но Хелл схватил его своей огромной рукой за горло, дважды резко дернул и короткая схватка закончилась. Вскоре он снова шел по направлению к Норс, но уже с коротким револьвером, прикрепленным к поясу, блестящим стальным луком на плече и двадцатью двумя яркими стальными стрелами в колчане.

Он преодолел небольшой перевал и перед ним показался город. Хелл застыл, рассматривая его. Как минимум, сотня домов. Может быть, в городке живет пятьсот человек. Это — больше, чем он видел за всю свою предыдущую жизнь. Он пошел дальше, держа курс на церковь, поднимающуюся над ним, словно высокое дерево с окнами, в которые были вставлены куски стекла, найденные в древних руинах и осторожно сложенные вместе. Рядом была таверна. Над ней покачивалась эмблема, где неестественно толстый человек держал в руках кружку поистине гигантских размеров. Хелл с интересом рассматривал дома, на первом этаже некоторых из них размещались магазинчики, и людей, одетых, в основном, в кожу.

К себе большого внимания он не привлекал. Норс частенько посещали горные жители. Лишь время от времени, какая-нибудь девушка внимательно изучала его могучую фигуру. Он чувствовал себя не в своей тарелке; девушки в горах хихикали и краснели, но никогда, в таком возрасте, не поднимали глаз на мужчину. Поэтому Хелл позволял своим глазам смотреть в ответ на городских девушек, блуждая от чепчиков, до пышных юбок над кожаными открытыми сандалиями. Девушки улыбались и шли дальше.

Хелла не взволновал Норс, как он окончательно решил. Когда солнце начало садиться, дома показались ему слишком скученными, словно давили его своими стенами. Хелл отправился спать за Норс. Руины древнего города служили границей маленького городка. Здесь наверняка водились призраки, поэтому Хелл прошел дальше, нашел лесистое местечко и улегся там, сложив свои лук и стрелы в сумку, чтобы они не заржавели от ночной росы. Затем он привязал сумку к своей босой ноге, с удобством растянулся на земле и заснул, сжимая в ладони рукоять пистолета. Понятное дело, в этих лесах не было зверей, которых можно было бы опасаться. Правда, оставались волки, но они никогда не нападали на людей в теплое время года. Еще здесь могли появиться люди, а они не придерживались подобных сезонных правил.

Хелл проснулся совершенно мокрым от росы. Солнце посылало свои золотые копья сквозь листву деревьев. Он почувствовал, что чертовски проголодался. Хелл достал из сумки остатки темного хлеба, испеченного матерью, и сейчас рассыпавшегося в руках, поел и вышел на дорогу. По дороге, поскрипывая, катился фургон. Он двигался на север. Бородатый серьезный мужчина обрадовался, когда узнал, что Хелл составит ему компанию в пути.

— Горный? — спросил он.

— Да.

— И куда направляешься?

— Посмотреть на мир, — сказал Хелл.

— Ага, — ответил собеседник задумчиво, — все, что я видел не слишком отличается одно от другого. За исключением Селуи. Это — город. Бывал когда-нибудь там?

— Нет.

— В нем живет, — сказал фермер восторженно, — двадцать тысяч жителей. Может быть больше. У них сохранились руины, самые большие из тех, что тебе когда-нибудь приходилось видеть. Мосты, дома. Они в четыре-пять раз выше, чем церковь в Норс, и это упавшие. Дьявол знает, какой высоты они были в старые времена.

— И кто в них жил? — спросил Хелл.

— Не знаю, кому хотелось бы жить так высоко, чтобы все утро ушло лишь на то, чтобы подняться туда? Разве что они пользовались магией. Я не слишком верю в магию, но поговаривают, что Старые Люди умели летать.

Хелл попытался представить себе это. На какое-то время воцарилась тишина, прерываемая лишь цоканьем копыт.

— Я не верю в это, — сказал он наконец.

— Я — тоже. Но ты слышал, что говорили в Норс?

— Нет.

— Говорили, — сказал фермер, — что Хоакин Смит снова собирается в поход.

— Хоакин Смит?

— Ну да. Даже горные жители знают о нем, так?

— Ну кто же не знает? — ответил Хелл. — Значит, я думаю, на юге будут битвы. Я хотел бы отправиться на юг.

— Почему?

— Я люблю битвы, — просто ответил Хелл.

— Отличный ответ, — сказал фермер, — но люди поговаривают, что когда Повелитель идет в поход, то битв почти не бывает. У него есть заклинание. В Н'Орлеане творится большое колдовство от страшного колдуна Мартина Сейра, который является кровным сыном самого Дьявола, так говорят люди.

— Я хотел бы посмотреть, как колдовство подействует на стрелы и пули горных жителей, — весело ответил Хелл. — Никто из нас не промахнется, целясь в глаз на тысячу шагов, если использует ружье. И на двести — с луком и стрелами.

— Нет сомнения, а что если вдруг порох загорится и ружья начнут стрелять сами по себе, пока войска находятся за горизонтом? Говорят, что у них есть специальное заклятие, у него или у Черной Марго!

— У Черной Марго?

— Принцессы, его кровной сестры. Темной ведьмы, которая скачет рядом с ним, Принцессы Маргарет.

— Ага… а почему Черная Марго?

Фармер пожал плечами.

— Кто знает? Так называют ее враги.

— Значит, и я буду так называть ее, — сказал Хелл.

— Ну, я не знаю, — сказал фермер. — Мне все равно кому платить налоги, Н'Орлеану или этому старому грубияну Маркусу Ормистону, который является предводителем деревни Ормистон.

Мужчина указал своим хлыстом вперед. Хелл увидел дома и блеск небольшой реки.

— Я продаю свою продукцию в городах внутри Империи. Люди там такие же счастливые, как и мы, не больше, не меньше.

— Но есть небольшая разница. Это свобода.

— Это всего лишь слово, мой друг. Они сеют и жнут, пашут и шьют, так же как и мы. Они охотятся, ловят рыбу, воюют. А что касается свободы, разве они менее свободны под управлением колдуна, чем я под управлением дурака?

— Горные жители никому не платят налогов.

— И никто не строит им дорог, и не выкапывает общественных колодцев. Когда ты мало платишь, то практически ничего не получаешь взамен. Я должен сказать, что дороги внутри Империи, гораздо лучше наших.

— Лучше, чем эта? — спросил Хелл, уставившись на пыльную поверхность дороги.

— Гораздо лучше! Рядом с городом Мемфисом есть дорога из настоящего камня, который они делают мягким при помощи какой-то магии и позволяют ему снова застыть, так что на ней нет ни грязи, ни пыли.

Хелл пытался представить это себе.

— А Повелитель, — спросил он внезапно, — он действительно бессмертен?

Его собеседник пожал плечами.

— Откуда я могу знать? В южных землях живут великие волшебники и самый великий из них — Мартин Сейр. Но я знаю, что я прожил шестьдесят два года, и сколько я помню — на юге всегда был Хоакин Смит, и Империя всегда поглощала города, как заяц грызет морковку. Когда я был молод, она находилась далеко, теперь она совсем рядом; но какая разница? Люди говорили о красоте Черной Марго, как говорят о ней и сейчас, также как и о колдовстве Мартина Сейра.

Хелл ничего не сказал, Ормистон был слишком близко. Деревня была очень похожа на Норс и лежала на низких холмах на перекрестке дорог, где еще сохранялись древние руины. Наконец его попутчик остановился, Хелл поблагодарил его и слез на землю.

— И куда ты теперь? — спросил фермер.

Хелл на мгновение задумался.

— В Селуи, — ответил он.

— Ну, это в сотне миль отсюда, но найдется много людей, которые с удовольствием повезут тебя.

— Я могу идти на собственных ногах, — сказал юноша. Он внезапно остановился, когда услышал голос с другой стороны дороги.

— Привет! Горный!

Это была девушка. Очень симпатичная девушка, с тонкой талией, волосами цвета меди, и голубыми глазами. Она стояла у калитки большого каменного дома.

— Привет! — повторила она. — Не хочешь заработать себе на обед?

Хелл снова ощутил голод.

— С радостью! — закричал он.

За спиной послышался голос фермера.

— Это Вейл Ормистон, дочь нашего предводителя. Раскрути ее на большой кусок еды, горный. Не зря я плачу им свои налоги.

Но Вейл Ормистон уже оживленно беседовала с переминающимся с ноги на ногу горным жителем. Она восхитилась его могучим телосложением, показала ему колоды, которые нужно было расколоть и затем исчезла в доме. И словно случайно, она время от времени выглядывала сквозь самые чистые кусочки стекла, обрамлявшие окно, и восхищенно наблюдала за вздувавшимися мускулами на его больших сильных руках, когда он махал топором — правда, он не видел этого.

Так случилось, что вечером он направлялся в Селуи с обильной пищей внутри желудка и тремя серебряными полтинниками в кармане, деньгами древних. Сзади маячила фигурка женщины. У него теперь были не только эти монеты, пистолет, висящий на боку, блестящий стальной лук, колчан со стрелами, но и воспоминанием о медных волосах и голубых глазах Вейл Ормистон.

 

2. СТАРЫЙ ЭЙНАР

Три недели в Селуи Хелл Тарвиш знакомился с местом. Он уже больше не глазел на торчащие в небе руины древнего города или на пустынные рухнувшие мосты. В городе он чувствовал себя, как дома. Хелл легко нашел работу у булочника, где его огромные мускулы нашли себе применение. Плата была вполне удовлетворительной — пять серебряных четвертаков в неделю. Хелл платил два четвертака за жилье, а за пищу — за то, что он покупал, кроме подгоревших буханок у своего хозяина — он платил еще четвертак. У него оставалось еще два. Хелл никогда не играл. Иногда он заключал пари, по поводу собственной меткости. В этом случае он всегда выигрывал.

Обычно Хелл с легкостью заводил себе друзей, но долгие часы работы совсем изматывали его. Поэтому у него был всего один друг — примечательный старик, сидевший по вечерам в шаге от его жилища, Старый Эйнар. И этим вечером Хелл поспешил присоединиться к нему, чтобы смотреть на разрушающиеся башни древних, мерцающие в закатном солнце. На многих из них росли деревья, все они были зелеными от плюща, дикого винограда и растений, проросших из семян, занесенных ветром. Никто не смел строиться среди этих руин, потому что никто не мог сказать, когда могучая башня упадет вниз.

— Я все думаю, — сказал он старому Эйнару. — На что были похожи древние. Были ли они люди, похожие на нас? А если так, то как они могли летать?

— Они были людьми, такими же как мы, Хелл. Что касается полетов, то по-моему мнению, полеты — это легенда. Смотри сюда; был человек, который предположительно летал в холодные земли севера, на юг и через великое море. Этот человек-птица по одним отчетам назывался Линдберд, а по другим

— Берд. Понятно откуда берет начало эта легенда . Миграции птиц, которые пересекают земли и моря каждый год, вот и все.

— А может быть магия, — предположил Хелл.

— Магии нет. Сами Древние отрицали ее существование, а я продрался сквозь множество их старинных книг со странным архаичным языком.

Старый Эйнар был единственным грамотеем, которого Хелл встретил на своем веку. Хотя их было много на рассвете этого прекрасного века, называемого Второе Просвещение, большинство из них жило внутри Империи. Джон Холланд уже умер, но был еще жив Олин, и Кольмар, и Йоргенсен, и Таран, и Мартин Сейр, и Хоакин Смит — Повелитель. Великие имена — имена полубогов.

Но Хелл почти ничего не знал о них.

— Ты умеешь читать! — воскликнул он. — Это само по себе нечто вроде магии. Ты был внутри Империи, даже в Н'Орлеане! На что похож этот великий город? Ты действительно изучал секреты древних? Действительно ли Бессмертные — бессмертны? Как они получили свои знания?

Старый Эйнар сидел на ступеньках и пыхтел, выпуская дым из трубки, наполненной резким местным табаком.

— Слишком много вопросов не дадут ответов, — заметил он. — Давай лучше я расскажу тебе настоящую историю этого мира, Хелл. Историю, называемую Историей.

— Ну конечно. В Озарках мы почти не говорили о подобных вещах.

— Ладно, — сказал старик, усаживаясь поудобнее. — Я начну с того места, которое было началом для нас, и которое было концом для Древних. Я не знаю какие факторы, какие войны, какие битвы привели к тому, что могущественный мир погиб во время Темных Веков, но я знаю, что триста лет назад мир достиг наивысшего расцвета. Ты не можешь представить, что это было, Хелл. Это было время огромных городов, в пятьдесят раз больших, чем Н'Орлеан с его сотней тысяч жителей.

Он медленно запыхтел трубкой.

— Огромные стальные повозки ездили по железным дорогам Древних. Люди пересекали океаны на восток и на запад. Города были переполнены вращающимися колесами и вместо множества маленьких городов-государств, как в наше время, существовали гигантские нации, с тысячами городов со ста — ста пятьюдесятью миллионами жителей.

Хелл недоверчиво посмотрел на него.

— Я не верю, что такое количество людей могло набраться во всем мире,

— сказал он.

Старый Эйнар пожал плечами.

— Кто знает? — ответил он. — Древние книги — их, правда, слишком мало

— говорят, что мир круглый. За морями лежит один или несколько континентов, но какие расы живут здесь сегодня даже Хоакин Смит не сможет сказать. — Он снова выпустил клуб дыма. — Таким был древний мир. Были воинственные нации, настолько обожающие битвы, что им приходилось писать книги об ужасах войны, чтобы удержать народы в мире, но и это их не удержало. В течении времени, которое они называли Двадцатым веком, произошла целая серия войн, не тех мелких стычек, которые так часто происходят между нашими городами-государствами, они даже не были похожи на битву между Объединенным Мемфисом и Империей, пять лет назад. Их войны, словно грозовые облака, захватывали весь мир. Сражения шли между миллионами людей. С оружием, которое трудно себе представить, которое разрушало все на сотни миль. С кораблями на морях, и с газами.

— А что такое газы? — спросил Хелл.

Старый Эйнар помахал рукой, так что легкий ветерок коснулся загорелой щеки юноши.

— Воздух — это газ, — сказал он. — Они умели отравить воздух, чтобы всякий, кто вдохнул его — умер. Они сражались болезнями, и легенды утверждают, что они сражались в воздухе с крыльями. Но это только легенды.

— Болезни! — воскликнул Хелл. — Болезни — это дыхание Дьявола. Если они контролировали Дьяволов — они использовали колдовство, а значит, они знали магию.

— Нет никакой магии, — повторил старик. — Я не знаю, как они сражались болезнями, но Мартин Сейр из Н'Орлеана — знает. Он изучал это, а не я. Но я знаю, что в этом нет никакой магии, — он продолжил свой рассказ. — И вот эти огромные кипящие нации нападали друг на друга, потому что война значила для них больше, чем для нас. Для нас — это что-то вроде жестокой, веселой, опасной игры, но для них — это была страсть. Они сражались по любому поводу и никогда — из чистой любви к битве.

— Я люблю сражаться, — сказал Хелл.

— Понятно, но вот понравилось бы тебе просто уничтожить тысячи людей за горизонтом? Людей, которых ты никогда не видел?

— Нет. Война должна быть — человек на человека и, как максимум, не дальше, чем на расстоянии ружейного выстрела.

— Точно. И вот приблизительно в конце Двадцатого века, древний мир погрузился в войну, словно рог с порохом, охваченный огнем. Поговаривали, что сражались все нации и битвы происходили здесь и там, на морях и континентах. Не только нация против нации, но раса против расы, белые, черные, желтые и краснокожие, все были погружены в титаническую борьбу.

— Желтые и краснокожие? — вторил эхом Хелл. — В Озарках есть несколько человек, которых мы зовем Негги, но я никогда не слышал ни о желтых, ни о краснокожих.

— Я сам видел желтых, — сказал Старый Эйнар. — Есть несколько городов желтых на самом краю западного океана в районе называемом Фриския. Краснокожая раса погибла, уничтоженная болезнью называемой Серая Смерть, которая косила их более активно, чем другие народы.

— Я слышал о Серой Смерти, — сказал Хелл. — Когда я был маленьким, был жив еще один старый-старый дед, который говорил, что его дед жил во времена Серой Смерти.

Старый Эйнар улыбнулся.

— Я сомневаюсь, Хелл. Это было больше двух с половиной сотен лет назад. Как бы то ни было, — продолжил он, — великие древние нации погрузились в войну и, как я уже сказал, начали сражаться болезнями. Или одна из наций открыла секрет Серой Смерти, или она появилась сама, как смешение двух или более болезней, я не знаю. Мартин Сейр сказал, что болезни — это живые существа, так что, все может быть. Во всяком случае, внезапно Серая Смерть навалилась на мир, охватив практически всех. Везде она поражала армии, города, деревни. После обнаружения первых ее признаков шесть из десяти человек умирали. В мире воцарился хаос. Нет ни одной книги, напечатанной в это время. Об этом времени существуют лишь легенды.

Война закончилась. Армии внезапно оказались неприкрытыми и сгорели, прежде чем успели двинуться. Корабли в океанах были поражены болезнью и дрейфовали, пока не рассыпались в прах, или пока их не уничтожили другие корабли. В городах мертвых хоронили прямо на улицах. Потом они уже оставались лежать там, где упали. Оставшиеся в живых бежали из городов. То, что осталось от армий, вскоре превратилось в нечто вроде банд грабителей. На третий год чумы в мире практически не осталось стабильных правительств.

— И что все это остановило? — спросил Хелл.

— Я не знаю. Они перестали болеть, они приспособились и изобрели прививки. Те, кто сделал их и выжил, смог перенести болезнь во второй раз, кое-кто, обладавший иммунитетом, не делал прививок вообще, а все остальные

— умерли. Серая Смерть свирепствовала в мире три года, и когда она прекратилась, согласно Мартину Сейру, каждый четвертый погиб. Но чума приходила меньшими волнами снова и снова. Только чума в четырнадцатом веке древних, называемая Черная Смерть, могла как-то сравниться с этой напастью.

Но все это было только начало. Древняя транспортная система просто разрушилась; в городах начался голод. Голодные банды принялись грабить в сельской местности и вместо одной большой войны появился миллион маленьких стычек. Везде было оружие Древних и эти битвы были достаточно кровопролитны, хотя и не похожи на колоссальные нашествия великой войны. Год за годом города приходили в упадок, и, к пятнадцатому году Серой Смерти, население сократилась на три четверти и цивилизация рухнула. Сейчас варварство охватило мир, но только варварство, а не дикость. Люди до сих пор помнили могучую древнюю цивилизацию и везде были попытки восстановить старые нации, но они рухнули из-за отсутствия великих лидеров.

— Как и должны были рухнуть, — сказал Хелл. — И мы получили взамен свободу.

— Возможно. Но в первом веке после Чумы, осталось совсем немного от Древних. Их города разрушались бандами грабителей, налетавших по ночам. Они не интересовались ничем, кроме пищи и металлических монет старых народов. Они принесли невероятный вред. Остались немногие, все еще умевшие читать, и в холодные ночи обычно устраивались походы в древние библиотеки. Книги сжигались. Хуже всего то, что пожары охватывали руины. Не было организованной борьбы с огнем. Пламя само в конце концов затухало. Исчезали бесценные книги.

— Они остались только в Н'Орлеане, так? — спросил Хелл.

— Да, я и отправился туда. Приблизительно через двести лет после Чумы

— сто лет тому назад — мир постепенно стабилизировался. Он стал похожим на наш сегодняшний мир с небольшими городами-фермами и огромными пространствами брошенной земли. Снова был изобретен порох, начали использовать ружья, большинство грабительских банд было уничтожено. И затем внутри города Н'Орлеана, построенного рядом с древним городом, объявился молодой Джон Холланд.

Холланд был редким человеком, жаждущим знаний. Он нашел остатки древней библиотеки и начал медленно расшифровывать архаичные слова в тех немногих книгах, которые уцелели. Мало-помалу к нему присоединились и другие, и по мере того, как о них начали распространяться слухи, люди из других районов начали приходить с книгами. Так была рождена Академия. Никто не учил здесь; просто это была группа людей, живущих своеобразной монашеской коммуной. Не было попыток практически использовать знания древних. Пока молодой человек, по имени Теран, не начал мечтать. И мечтать не о чем-нибудь, а о восстановлении старых силовых машин, которые давали питание городу, а но передавалось по проводам!

— Как это? — спросил Хелл. — Как это, старина Эйнар?

— Ты не поймешь. Теран был энтузиастом; его не останавливало даже то, что у него не было ни угля, ни нефти, чтобы запустить эти машины. Он верил, что когда питание для силовых машин понадобится, то его можно будет получить, поэтому он и его последователи излазили все вдоль и поперек, чиня и восстанавливая. И он оказался прав; когда было нужно питание — оно было здесь.

Это был подарок от человека по имени Олин, который открыл последний секрет Древних под названием атомная энергия. Он передал его Терану, и Н'Орлен превратился в чудо-город, где горел свет и вращались колеса. Люди приходили из разных точек континента и среди них двое, которых звали Мартин Сейр и Хоакин Смит. Они пришли из Мехико вместе с кровной сестрой Хоакина, сатанински прекрасным существом, чаще называемом Черная Марго.

Мартин Сейр был гением. Он принялся изучать медицину и, меньше, чем через десять лет, он открыл секрет жесткого облучения. Он изучал стерилизацию, но открыл — бессмертие!

— Значит Бессмертные действительно бессмертны? — пробормотал Хелл.

— Может быть, Хелл. Как минимум, они выглядят гораздо моложе своего возраста, но… Да, Хоакин Смит тоже был гением, но другого рода. Он мечтал об объединении всех людей в стране. Но я думаю, сейчас он мечтает о большем, Хелл; люди говорили, что он остановится, когда будет управлять сотней городов. Я думаю, что он мечтает о Всеамериканской Империи или… — голос старого Эйнар дрогнул, — о Мировой Империи. Видимо, он взял бессмертие у Мартина Сейра и сменял его на энергию. Началось Второе Просвещение, а в Н'Орлеане собрались гении. Он сменял бессмертие у Кольмара на оружие, он обещал его Олину за атомную энергию, но молодость Олина уже прошла, и он отказался, отчасти потому, что не хотел ее, а отчасти потому, что не слишком хорошо относился к Хоакину Смиту. И тогда Повелитель выкрал секрет атомной энергии у Олина, и начался новый Крестовый поход.

Н'Орлеан, находясь под магнетизмом личности Повелителя, был готов сдаться. И сдался к его удовольствию. Он поднял армию и отправился на север. Везде города были захвачены или с радостью сдавались. Хоакин Смит — удивительное существо. Люди тянутся к нему, города радуются ему, даже жены и дети убитых присягают ему на верность — настолько он благороден. Только здесь люди ненавидят его, говорят о нем, как о тиране, и говорят о свободе.

— Как мы, горные жители, — сказал Хелл.

— Но даже горные жители не устоят против ионных лучей, о которых Кольмар вычитал в древних книгах. Они не устоят против резонатора Эрдена, который вызывает взрыв пороха за многие мили от места боя. Я думаю, что Хоакин Смит победит, Хелл. Более того, я думаю, что это будет не так уж плохо, потому что он — великий правитель и может возродить цивилизацию.

— На кого они похожи, эти Бессмертные?

— Мартин Сейр такой же холодный, как горный камень, а Принцесса Маргарет — это черный огонь. Даже мои старые кости становятся моложе при одном взгляде на нее, а умный молодой человек не смотрел бы на нее вообще, потому что она — совершенно безжалостная, бессердечная и бесчестная. Что касается Хоакина Смита, Повелителя, — я не могу найти слов, чтобы описать столь сложный характер, хотя я хорошо знаю его. Он невысок, но невероятно силен, добрый и жестокий, в зависимости от того, что ему больше подходит в данный момент. Он невероятно умен и опасно очарователен.

— Ты знаешь его! — повторил Хелл и добавил с любопытством: — Как же тебя зовут, старый Эйнар, если ты знаешь Бессмертных?

Старик улыбнулся.

— Когда я был рожден, — сказал он, — мои родители назвали меня Эйнар Олин.

 

3. ПОВЕЛИТЕЛЬ НА МАРШЕ

Хоакин Смит продвигался вперед. Хелл Тарвиш прислонился к двери магазинчика железных изделий Файла Ормсона в Ормистоне и смотрел сквозь поля и леса, сквозь голубые горы Озарок на юге. Именно там он и должен был быть со своим горным народом. Но когда усталый всадник принес новости в Селуи, и к тому времени, как Хелл добрался до Ормистона — было уже слишком поздно. Озарки превратились в захолустную провинцию расширяющейся Империи. Повелитель стал лагерем рядом с Норс и послал своих представителей в Селуи.

Селуи не собирался сдаваться. Наоборот, города образованной Конфедерации Селуи послали своих людей из Блум'тона, из Каира, и даже из далекого Ч'каго, стоящего на берегах пресного моря Мит'ган. Люди Конфедерации ненавидели маленьких, юрких темных ч'кагцев, потому что еще не забыли кошмарное поражение у Голодного Камня, но против Хоакина Смита годились любые союзники. Ч'кагцы были достаточно хорошими воинами, и сердцем и душой болели за дело, потому что, если Повелитель возьмет Селуи, его Империя разрастется до опасных размеров. Она слишком приблизится к пресным морям, расстилаясь от океана на востоке до гор на западе, а на севере доходя до слияния М'сиппи и М'сури.

Хелл знал, что впереди его ждет битва. Очень жаль, что он не сражался в Озарках за своих людей, но будет сражаться за Ормистон. В настоящий момент это был его дом и он нашел себе работу у Файла Ормсона, кузнеца, такого же плечистого, как Хелл и всего на голову ниже. Приятная работка для его могучих мускулов, хотя в данный момент делать было нечего.

Он смотрел на мирный пейзаж. Хоакин Смит продвигался вперед, а за деревней фермеры продолжали работать на полях. Хелл слушал медленную песню Сева:

Хелл перестал слушать. Это все песни, а Хоакин Смит наступает, наступает вместе с людьми из ста городов, с черным флагом, на котором изображена золотая змея. Эта змея, сказал Старый Эйнар, была Змея Мидгард, и, согласно древним легендам, она опоясывала мир. Это был символ мечты Повелителя, и на мгновение Хелл почувствовал проблеск симпатии к подобной мечте.

 

— Нет! — буркнул он себе под нос. — Свобода — лучше, и именно мы размозжим голову Змее Мидгард.

Сбоку от него раздался голос.

— Хелл! Хелл Тарвиш! Ты настолько горд, что не замечаешь простых смертных?

Это была Вейл Ормистон. Ее фиалковые глаза насмешливо смотрели на него из-под растрепавшихся медных волос. Хелл покраснел — он не привык к манерам девушек долины, которые флиртовали открыто и прямо, что было бы невозможно для стыдливых девушек гор. Правда, ему — в определенном смысле, нравились подобные штуки и ему нравилась Вейл Ормистон, и он с удовольствием вспоминал вечер два дня назад, когда он сидел с ней рядом на скамейке под деревом возле колодца Ормистонов и говорил не меньше трех часов. И он припомнил прогулку по полям, когда она показала ему вход в огромную древнюю канализационную систему, которая шла под руинами древнего города и, до сих пор, уходила на мили под холмы, и Хелл слушал ее рассказы о том, как будучи маленькой девочкой, она заблудилась здесь, и ее отец приказал высадить кусты ежевики, которые до сих пор прикрывали вход.

Он ухмыльнулся.

— Это дочь самого главного в деревне называет себя простой смертной? Твой отец возьмет с меня двойной налог, если услышит об этом.

Она тряхнула своим шлемом металлических волос.

— Он так и поступит, когда увидит, как ты приоделся в Селуи. — Ее глаза заблестели. — Для чьих глаз это было куплено, Хелл? Тебе бы лучше приберечь денежки.

— Сохраняя серебро — теряешь удачу, — ответил он. Кроме всего прочего, с ней было легко разговаривать. — Во всяком случае, лучше твоя улыбка, чем звон монет в кошельке.

Она засмеялась.

— А ты быстро учишься, горный! А что если я скажу, что ты мне больше нравился в лохмотьях, со своими мощными загорелыми мускулами, торчащими из рукавов?

— Ты так и говоришь, Вейл?

— Да!

Он хмыкнул, и поднял свои руки к плечам. Раздался хруст разрываемой материи и широкая дыра появилась в его рубашке.

— О! — простонала она. — Хелл, ты — чудовище! Но это только шов! — Она принялась копаться в сумке на поясе. — Давай я зашью.

Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:

— Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.

Он почувствовал спиной, как она улыбается.

— Правда? — промурлыкала она довольно.

— Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.

— Но он уже пригласил, Хелл.

Он знал, что она говорит это специально.

— Прости, пожалуйста, — коротко сказал он.

— Но я сказала ему, что занята, — закончила она фразу.

— А это действительно так?

Ее голос перешел на шепот.

— Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.

Он громко рассмеялся.

— Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.

Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.

— Вот, — сказала она весело. — Однажды починено — в два раза новее!

Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.

И вот ох-ох-хо!

Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!

Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу — низу — зу!

Словно на пирушке дьяволов внизу!

— Я должен идти, — извинился Хелл. — Мне нужно работать.

— Что кует Файл? — спросила Вейл.

Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.

— Он кует меч?

Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.

Вечер. Хелл наблюдал за блеском медной луны на медных волосах Вейл и откинулся на скамейку. Правда, сейчас она не была пуста; ее занимали две смеющиеся пары, но их приняли в свой круг достаточно просто. Хелл предпочел бы быть один. И дело не в застенчивости горного жителя, от которой он уже избавился, потому что со своим веселым мягким характером он с легкостью нашел себе друзей в деревне Ормистон; это был просто отголосок настроения, охватившего их обоих, когда они сидели на скамейке рядом с калиткой Вейл Ормистон на краю города. За ними темнел каменный дом, ее отец отправился в город по делам Конфедерации за помощью, которая прибыла вечером, отчего люди в деревне веселились. Только желтый свет фонаря от керосиновой лампы Хью Хельма, фермера, который подвез Хелла из Норса в Ормистон.

Именно на этот свет смотрел задумчиво Хелл.

— Я люблю сражаться, — повторил он, — но почему-то вся радость прошла. Словно ожидаешь наступления грозы.

— Как, — спросила Вейл, обеспокоенным тихим голосом, — можно сражаться с магией?

— Нет такой вещи, как магия, — сказал юноша, повторяя слова Старого Эйнара. — Нет ничего похожего.

— Хелл! Как ты можешь говорить подобные глупости?

— Я повторяю лишь то, что мне сказал знающий человек.

— Нет магии! — повторила Вейл. — Тогда объясни мне, что дало такую силу колдунам с юга. Почему этот Хоакин Смит никогда не проиграл ни одной битвы? Что похитило смелость у воинов из Лиги Мемфиса, отличных воинов? И что — я видела это своими собственными глазами — толкает повозки без лошадей в Н'Орлеане по улицам, и что освещает город по ночам? Если не магия, тогда что?

— Знание, — ответил Хелл. — Знание Древних.

— Знание Древних — это чистой воды магия, — сказала девушка. — Всякий знает, что Древние были волшебниками, колдунами и магами. Если Холланд, Олин и Мартин Сейр — не колдуны, тогда — кто они? Если Черная Марго — не ведьма, тогда мои глаза никогда не видели ведьм.

— Разве ты видела их? — вмешался Хелл.

— Ну конечно, всех, кроме Холланда, который уже умер. Три года назад, во время Мемфисского перемирия, мы с отцом ездили в Империю. Я видела всех их в городе Н'Орлеан.

— А она, какая она?

— Принцесса? — Глаза Вейл опустились долу. — Люди говорят, что она красавица.

— Но ты так не думаешь?

— И что, если она действительно красива? — агрессивно воскликнула девушка. — Ее красота похожа на ее молодость и на всю ее жизнь. Она искусственная, сохранившаяся на все времена, замороженная. Она была заморожена колдовством. А что касается всего остального, — голос Вейл дрогнул, словно она колебалась, должна ли девушка равнины обсуждать подобные вещи с мужчинами. — Говорят, что у нее не меньше дюжины любовников, — прошептала она.

Хелл был поражен и шокирован.

— Вейл! — пробормотал он.

Она перевела разговор в более спокойное русло, но он видел, что она пылает румянцем.

— Не говори, что здесь нет никакой магии! — резко сказала она.

— Во всяком случае, — согласился он, — нет магии, которая была бы способна остановить пулю, направленную в плоть. Волшебник, который может остановить ее своим разумом, так же умрет, как и честный человек.

— Я надеюсь, что ты прав, — сказала Вейл тихо. — Хелл его нужно остановить! Нужно!

— Но почему ты переживаешь так сильно, Вейл? Я люблю сражения — но большинство людей говорит, что жизнь в Империи ничем не отличается от жизни в другом месте, и кого волнует кому платить налоги, если только… — он внезапно замолчал, припомнив. — Твой отец! — воскликнул он. — Владыка!

— Да, мой отец, Хелл. Если Хоакин Смит возьмет Ормистон, мой отец единственный, кто пострадает. Его налоги исчезнут, земли у него отберут, а он уже стар, Хелл. Стар. И что тогда станет с ним? Я знаю, многие думают так же, как и ты. Так как ты сказал. Они сражаются не от всего сердца, и Повелитель захватывает город за городом, не убивая ни одного человека. И потом они думают, что есть магия в самом имени Хоакина Смита. Он прорывается сквозь армии, которые превышают количеством его армию, в отношении десять к одному. — Она замолчала. — Но не в Ормистоне! — воскликнула она резко. — Нет, даже если женщинам придется взяться за оружие.

— Только не в Ормистоне, — мягко согласился он.

— Ты будешь сражаться, Хелл, не так ли? Даже если ты не рожден в Ормистоне?

— Естественно, у меня есть лук, меч и хороший пистолет. Я буду сражаться.

— Без ружья? Подожди, Хелл. — Она встала и скользнула в темноту.

Через мгновение она вернулась снова.

— Вот. Вот ружье, рог и пули. Ты знаешь, как им пользоваться?

Он гордо улыбнулся.

— Во все, что я вижу — я могу попасть, — сказал он, — как и любой другой горный житель.

— Тогда, — прошептала она, с огнем в голосе, — пошли пулю в голову Повелителя. А следующую — между глаз Черной Марго! За меня!

— Я не сражаюсь с женщинами, — сказал он.

— Это не женщина, это — ведьма!

— Тем не менее, Вейл, пусть будут две пули для Повелителя и всего лишь оковы для Принцессы Маргарет, во всяком случае, Хелл Тарвиш так решил. Неужели ты не будешь в восторге, видя как она носит воду из твоего колодца или полирует горшки на кухне? — Он пытался развеселить ее и изгнать из головы печальные мысли.

Но она восприняла все всерьез.

— Да! — загорелась она. — О, да, Хелл, так будет лучше, если бы я когда-нибудь могла надеяться увидеть это…

Вейл внезапно встала и он проводил ее до калитки.

— Ты должен идти, — пробормотала она, — но прежде чем ты уйдешь, если ты хочешь этого, Хелл, ты можешь поцеловать меня.

Внезапно, он стал снова застенчивым горным жителем. Хелл поставил ружье к стене и повесил рог на спусковой крючок. Он смотрел, как она покрывается пунцовыми пятнами, но только наполовину от стыда, а наполовину

— от счастья. Он обнял ее своими большими руками и очень деликатно прикоснулся своими губами к ее мягким губам.

— Сейчас, — сказал он восторженно, — я буду сражаться, даже если придется биться в одиночку со всей Империей.

 

4. БИТВА У РУЧЬЯ ОРЛИНОЙ ЛАПЫ

Воины Конфедерации прибывали в Ормистон всю ночь. Маленькие темные люди Ч'каго, высокие блондины из Айовы, где до сих пор сохранилась примесь голландской крови, смешавшейся, правда, со скандинавской из верховьев рек. Всю ночь стоял стук повозок, подвозящих порох и пули из Селуи, пищу, так как Ормистон даже не надеялся прокормить столько голодных ртов. Отличная армия — десять тысяч сильных закаленных воинов, тренированных в дюжине небольших войн на Озерах и Реках, когда Ч'каго отхватило такой кусок территории Селуи.

Место боя было выбрано между Норсом и Ормистоном, единственным рубежом на пути Хоакина Смита к Конфедерации. Опытные вожди осмотрели территорию и утвердили план. В трех милях южнее города дорога подходила к древнему железнодорожному тупику, с пятидесятифутовой насыпью, достаточно покрытому лесом, на милю южнее и севернее моста через Ручей Орлиной Лапы.

Именно в этом направлении они расставят свои силы в одну линию, разместив их на насыпи, вместо того, чтобы собирать в кулак, как следовало бы на равнине. Хоакин Смит обязан придерживаться дороги; другой просто не было. Идеальная позиция для засады и отличный, идеально простой план. Настолько идеальный и простой, говорили они, что он не может подвести и при этом совершенно забыли, что стоят перед лицом самого могущественного военного гения Века Просвещения.

Была середина утра, когда егеря, посланные в Озарки, вернулись с ошеломляющими новостями. Хоакин Смит услышал, что Селуи отвергла его посланников и двинулся в поход. Повелитель быстро приближается, и хотя они скакали на лошадях от Норса, он сейчас должно быть уже недалеко. Его силы? Егеря насчитали четыре тысячи человек, все на конях и приблизительно еще тысяча в обозе. Защитников было больше вдвое! Но Хелл Тарвиш помнил истории о других сражениях, где Хоакин побеждал большие силы, чем эти.

Время настало. Хелл зашел в небольшую комнатку, рядом с кузницей Ормсона, за своим оружием. В это время Вейл Ормистон, бледная и нервная, но выглядевшая крайне привлекательно, смотрела ему вослед. Он взял кусок масляной тряпки, протер им ружье, которое подарила ему Вейл, стер пятнышко ржавчины с курка и сдул пыль с приклада. Рядом с ним на столе лежал рог с порохом и пули. Его стальной лук стоял у стены.

— Отличное оружие! — сказал он тоном знатока, поглаживая длинный ствол.

— Я надеюсь, оно послужит тебе, — пробормотала Вейл, волнуясь. — Хелл, его нужно остановить. Нужно!

— Мы попытаемся, Вейл. — Хелл встал. — Время идти.

Она заглянула ему в глаза.

— Тогда, прежде чем ты уйдешь, ты поцелуешь меня, Хелл?

Он наклонился к ней и отшатнулся внезапно, так быстро все произошло. Раздалась серия всевозможных щелчков и Хелл мог бы поклясться, что он видит мелкие голубые искорки на металлических предметах в комнате. На мгновение он почувствовал удивительное щекотание в животе. Он забыл обо всех этих странностях, когда рог, лежащий на столе, заревел и выплеснул язык пламени. Горящие куски пороха вылетели из него, словно пылающие метеоры.

На мгновение Хелл застыл в неподвижности. Вейл закричала — ее платье загорелось. Он резко повернулся, сбив Вейл с ног, и заставив ее кататься по полу, а руками пытаясь сбить пламя. Затем Хелл опрокинул стол на пол и стал затаптывать ногами языки пламени. Наконец пламя исчезло.

Хелл обернулся, кашляя и задыхаясь в черном дыму. Он наклонился над Вейл, лежащей на полу. Ее юбка обгорела на коленях. Она была слишком озабочена, чтобы прикрыть их. Хотя в те дни девушки из региона рек не выказывали такой скромности. Но когда Хелл наклонился над ней, она посмотрела вверх.

— С тобой все в порядке? — закричал он. — Вейл ты не обожглась?

— Нет, нет! — пробормотала она.

— Тогда наружу! — прорычал он, наклоняясь, чтобы поднять ее.

— Нет — только не это!

Он понял. Он завернул ее в кожаный фартук, висевший на стене, и вынес ее в более чистый воздух улицы.

Вокруг царил полный хаос. Он осторожно опустил Вейл на землю и попытался выяснить, что произошло. Мужчины метались крича, из окон в домах валил черный дым. В дюжине ярдов повозка с порохом превратилась в гриб дыма, далеко отшвырнув лошадей и кучера. На дороге лежал раненый человек, ружье которого разорвалось у него в руках.

Хелл внезапно понял.

— Искры!

— закричал он. — Искры Хоакина Смита! Старый Эйнар рассказывал мне о них. Все наши боеприпасы погибли.

Девушка сделал попытку взять себя в руки.

— Колдовство Хоакина Смита, — сказала Вейл печально. — И здесь погибла наша надежда.

Он обернулся.

— Надежда? Нет! Подожди, Вейл.

Он бросился к группе воинов, окружавших бородатого старого Маркуса Ормистона и лидеров Конфедерации. Хелл яростно продрался сквозь толпу и остановился перед охваченным паникой седобородым старцем.

— Что сейчас? — заревел Хелл. — Что вы собираетесь делать?

— Делать? Делать? — Старик ничего не мог понять.

— Да, делать! Тогда я скажу вам. — Он посмотрел на пятерых вождей. — Мы будем продолжать. Кроме пороха и пуль, есть лук и меч. Он так же хорош на близком расстоянии. Собирайте людей! Собирайте людей и выступайте в поход!

Решение было принято в течении часа. Хелл шел первым среди людей Ормистона и вспоминал о прощании с Вейл. Он ужасно стеснялся целоваться на виду у всех, но было огромное удовольствие видеть, как Энох Ормистон скривился, видя это.

Люди Ормистона были первыми на пути Повелителя и они пробрались на свои места в лесной засаде тихо, как лисы. Хелл обвел глазами место тупика и то, что он увидел, понравилось ему. Невозможно было рассмотреть, даже с близкого расстояния, что на этой пустынной дороге находятся десять тысяч вооруженных людей. Они отлично маскировались в лесу эти ребята из верховьев рек и пресных морей.

Внизу, по пути из Норса, показался одинокий всадник. Старый Маркус Ормистон, узнав его, выпрямился и остановил. Они громко говорили; Хелл мог расслышать слова. Повелитель прошел через Норс, остановившись только затем, чтобы сообщить Владыке, что теперь налоги будут отсылаться в Н'Орлеан. Затем быстро направился вперед. Нет здесь не было ни единого признака колдовства. Не видно ни единого следа Черной Марго. Он ускакал раньше, чем появился Повелитель.

Их информатор помчался дальше к Ормистону, а люди погрузились в терпеливое ожидание. Прошло полчаса и внезапно, в стоячем воздухе тихо зазвучала музыка. Песня. Мужские голоса пели песню. Хелл внимательно слушал. Его кожа покрылась мурашками, а волосы на голове стали дыбом, когда он услышал Боевую песню Н'Орлеана.

Королева городов, правящая Императрица, украшенная звездами, Смотри, наши руки готовы, Боевые Флаги развеваются!

Услышь, как наша песнь поднимается ввысь, Яростная, как огонь битвы Смерть — наше единственное стремление Или Империя всего Мира!

Хелл натянул свой лук и приладил стрелу. Он знал, что, согласно плану, нужно позволить врагу пройти беспрепятственно, пока весь отряд не окажется в засаде, но звук отдаленной песни был словно искра в порох. Далеко за насыпью Хелл увидел клубы пыли. Хоакин Смит был близко.

Затем — неожиданно! Даже потом Хелл говорил себе, что этого следовало ожидать, что репутация Повелителя должна была предупредить их, что такой простой план, как их, обязательно провалится. Но сейчас было не время для подобных мыслей, потому что внезапно, среди деревьев справа, одетые в коричневое, юркие невысокие мужчины проскользнули словно тени, затрубили рога и засвистели свистки. Егеря Повелителя! Хоакин Смит разгадал засаду.

Внезапно, Хелл увидел слабость западни. Защитников было десять тысяч

— это правда, но они были растянуты в длинную линию на две мили. Хотя егерей было гораздо меньше, они были собраны в единый кулак. Единственный шанс! Отбиться, собрать разведчиков и уйти в лес. Тогда армия останется, даже если Ормистон падет, и останется надежда.

Хелл крикнул, отпустил тетиву и увидел, как стрела мелькнула среди листьев. Плохое место для стрельбы; прицелу постоянно мешали ветки. Он повесил лук на плечо и вытащил меч; открытая стычка заставляла кровь молотить в его висках, а сердце переполняла радость.

Затем — второй сюрприз! Егеря достали свое оружие, похожее на короткоствольные револьверы . Но они посылали не пули; лишь бледные лучи сверкнули сквозь листву и ветки, слабые голубоватые источники света. Колдовство? И что дальше?

Он внезапно понял. Его меч стал обжигающе горячим и через мгновение резкая боль, самая странная из того, что ему приходилось испытывать, пронзила его тело. Резкая, кусающая внутренняя судорога, сдавила мускулы и парализовала его. Одна секунда, и шок миновал, но меч Хелла дымился в листве, а стальной лук обжигал плечи. Вокруг люди кричали от боли, катались по земле или мчались назад в глубины леса. Он проклял лучи, они сверкали словно солнечный свет сквозь ветвистый, покрытый листьями массив, где не проскочила бы ни одна порядочная стрела.

Но удивительно, ни один человек не был убит. Руки были обожжены, на них вздулись волдыри от оружия, ставшего обжигающим под действием голубых лучей, тела были подвергнуты пытке, которая называлась, о чем не знал Хелл, электрошоком, но никто не был убит. Надежда вновь появилась в его сердце и он бросился в лес, возглавив отступающую группу.

— К дороге! — закричал Хелл. — Там наши стрелы могут лететь свободно! Сомкнуть колонны!

На мгновение группа застыла. Хелл вырвал у кого-то холодный меч и развернулся.

— Вперед, — крикнул он. — Вперед! Мы еще повоюем!

За спиной он услышал топот ног. Лучи снова засверкали, но Хелл держал меч в тени своего тела, сжимая зубы и терпя боль, раздиравшую его. Он мчался вперед; он слышал, как Фойл Оримсон зовет его по имени, но только крикнул в ответ слова ободрения и выскочил на залитую солнцем дорогу.

Ниже тупика появилась голова колонны. Он увидел черноволосого мужчину в серебряном шлеме во главе колонны, восседающего на белой кобыле, а рядом с ним изящного черного жеребца. Хоакин Смит! Хелл бросился с насыпи навстречу ему.

Четыре человека внезапно выросли между ним и человеком в серебряном шлеме. Вспыхнул луч; меч обжег его кожу и отлетел в сторону.

— Вперед, — крикнул он, — сейчас будет драка!

Вдруг он ясно увидел глаза людей Империи, улыбку на их лицах. Ни раздражения, ни страха — только удовольствие. Хелла внезапно начала бить нервная дрожь, он оглянулся назад и понял, почему они так веселятся. Никто не последовал за ним; он вышел один против армии Повелителя!

Тяжелейшее разочарование пронзило сердце Хелла. Брошенный! Брошенный теми, за кого он сражался.

Хелл выразил свою ярость в вопле и бросился к ближайшему всаднику.

Лошадь встала на дыбы, молотя передними копытами воздух. Хелл сдавил ее живот своими могучими руками. Назад полетела сбруя и всадник. Все вокруг Повелителя расхохотались видя, как человек отчаянно пытается увернуться от копыт. Хелл заметил, что Хоакин Смит сидит, улыбаясь, на своей белой кобыле, словно статуя.

Он сбросил еще одного всадник и тут заметил краем глаза, что тонкий юноша, сидящий рядом с Повелителем, поднимает оружие, холодно, методично. На мгновение Хелл смотрел в эти холодные зеленые глаза, где светилась бессердечная смерть. Хелл бросился в сторону, когда сверкнул луч, и над пыльной дорогой появилось облачко дыма.

— Не нужно! — буркнул Хоакин Смит, его голос был отлично слышен сквозь шум. — Юноша роскошный!

Хелл не собирался бессмысленно погибать. Он бросился бежать, перелетел через наклоненную ветку в отчаянном прыжке и нырнул в лес. Изумленный егерь уставился на него; он отшвырнул его в сторону и закопался среди листвы.

— Умный воин сражается честно, — пробормотал он. — Нет позора одному человеку убежать от целой армии.

Хелл был рожден и вскормлен в горах. Он быстро миновал лес, избегая егерей, которые собирали остатки армии Конфедерации и гнали их к Ормистону. Он горько улыбнулся, когда вспомнил свое обещание Вейл. Он ведь так и поступил — вышел сражаться один против армии Повелителя.

 

5. ЧЕРНАЯ МАРГО

Хелл осторожно пробирался через лес. Ему пришлось применить всю хитрость горного жителя, чтобы незаметно прокрасться сквозь ряды егерей. Наконец он дошел до полей, рядом с Ормистоном, и потом попал на дорогу, которая шла из Селуи.

Везде были видны следы поражения. Лежали перевернутые повозки. Лошадей, во время бегства, наверняка угнали возчики. Ружья и пистолеты, многие из них разорвавшиеся, валялись на дороге. Время от времени, встречались черные закопченные круги, обозначавшие места, где взорвались повозки с боеприпасами.

Но сам Ормистон был почти не поврежден. Хелл увидел несколько объятых огнем остатков складов, где хранился порох. Внизу улицы до сих пор дымилось несколько крыш. Но не было видно никаких следов битвы. Лишь заполненные народом улицы говорили о необычности происходящего.

Хелл нашел Файла Ормсона в группе, наблюдавшей из города за дорогой из Норса, как раз здесь делавшую поворот. Хелл пропустил блестящий марш Повелителя. Его войска сейчас стояли в отдалении от города. Даже егеря не вошли в Ормистон и расположились коричневой ровной линией на ближайших полях. Они даже не пытались охранять пленных, а просто гнали перепуганных защитников назад в деревню. Хоакин Смит снова победил; он захватил город без единого трупа и почти без травм, если не считать обожженных рук и повреждений от взрывов.

Внезапно Хелл заметил, что людей слишком мало.

— Где люди Конфедерации? — резко спросил он.

Файл Ормсон мрачно посмотрел на него.

— Сбежали. Они помчались в Селуи, словно напуганные крысы в свои норы. — Он вздохнул и улыбнулся. — Ты безрассудно поступил у ручья Орлиной Лапы, Хелл. Глупо, но смело.

Юноша скривился.

— Я думал, вы последуете за мной.

— Так и должно было быть, но эти чертовы лучи забрали у нас всю смелость. Они могли убить нас так же легко; когда это было необходимо в Мемфисе, то они убивали легко.

Хелл вспомнил о зеленоглазом юноше.

— Мне кажется, я чуть не испытал подобное, — сказал он улыбаясь.

Внизу на дороге началось какое-то движение. Хелл напряг глаза и заметил серебряный шлем Повелителя. Тот слез с лошади и беседовал с кем-то. Ну да, это был старый Маркус Ормистон. Он оставил Файла Ормсона и пробился сквозь толпу поближе к этим двоим.

Хоакин Смит продолжал говорить:

— И, — сказал он, — все налоги должны направляться в Н'Орлеан, включая налоги на ваши земли. Половину из них я буду использовать для укрепления государства, но половину вы можете использовать в своем районе, который будет управляться губернатором, которого я пришлю из Селуи, когда город будет взят. Вы больше не Владыка, но в настоящий момент вы можете продолжать собирать налоги, правда, в размере, который я установлю.

Старый Маркус был крайне напуган. Хелл видел, как его борода подрагивает словно гнездо иволги на ветру. Но в нем осталась еще капля смелости.

— Вы ведете себя слишком жестоко, — пробормотал Маркус, вы оставили Пейса Хельма в качестве Владыки Норса и не сняли его. Почему вы наказываете меня? Я ведь сражался за то, что принадлежит мне. Почему вы так разгневаны на меня?

— Я не разгневан, — спокойно сказал Повелитель. — Я никогда не наказываю тех, кто сражается против меня, но моя политика — награждать владык, которые сдались без боя.

Он сделал паузу.

— Таковы мои условия, и я считаю, что они справедливы.

Они действительно были справедливы, подумал Хелл, особенно для людей Ормистона, которые получат половину своих налогов в виде мостов, дорог и колодцев.

— А мои… мои земли? — пробормотал Владыка.

— Сохрани то, что сможешь обработать, — сказал Хоакин Смит спокойно,

— остальное отойдет всем желающим.

Он повернулся, вставил ногу в стремя и ускакал на своей белой кобыле. Хелл внимательно рассмотрел захватчика. Черные волосы закрывали уши, холодные зеленовато-серые глаза и рот, в котором была юмористическая складка. Он был так же высок как Хелл, но более изящно сложен. У Повелителя были могучие плечи и, казалось, ему было не более двадцати пяти лет, во всяком случае, не более тридцати. Хотя Хелл знал, что это — всего лишь магия Мартина Сейра, потому что прошло уже восемьдесят лет со дня его рождения в горах близ Мехико. Хоакин Смит был одет в воинский костюм южных

— рубаху с металлическими чешуйками, короткие, до конца бедра, штаны из сверкающего шелковистого материала и котурны. Его бронзовое тело походило на те статуи, которые Хелл видел в Селуи, и было видно, что его совершенно не интересует, что думают о нем люди. Привлекательный мужчина. Правда, в его лице было что-то вызывающее. Нет, не столько вызов, сколько гордыня или самонадеянность. Он чувствовал себя баловнем судьбы, каким наверняка и был.

Повелитель заговорил снова, теперь обращаясь к своим людям:

— Расположитесь здесь лагерем, — приказал он, махнув в сторону Ормистона. — Не устраивайте разбоев и грабежей.

Хоакин Смит поскакал вперед. Дюжина офицеров последовала за ним.

— В церковь, — приказал он.

Голос, отчаянный, срывающийся голос раздался за спиной Хелла.

— Ты! Это Хелл! Это ты! — Подбежала бледная Вейл, со слезами на глазах.

— Мне сказали, что ты… — Она замолчала, всхлипывая, прижимаясь к нему, в то время, как Энох Ормистон мрачно смотрел на эту сцену.

Хелл обнял ее.

— Похоже, я подвел тебя, — сказал он сокрушенно. — Но я очень старался, Вейл.

— Подвел? Меня это не волнует, — зарыдала она снова. — Меня ничего не волнует, главное — что ты здесь.

— И все не так плохо, как могло было бы быть, — успокаивал он Вейл. — Он оказался не таким злодеем, как я думал.

— Злодеем? — повторила она. — Неужели ты веришь его словам, Хелл? Сначала наши налоги, потом наши земли, а потом наши жизни. Как минимум, жизнь моего отца. Неужели ты не понял? Это ведь был не просто Владыка другого города, Хелл — это был Хоакин Смит. Хоакин Смит! Ты веришь ему?

— Вейл, ты хоть сама веришь в то, что говоришь?

— Конечно, верю! — Она снова начала всхлипывать. — Ты видел, как он победил половину города, когда… когда упомянул о налогах. Неужели он победил и тебя, Хелл? Я не выдержу этого!

— Меня не победить, — поклялся он.

— Он, Черная Марго и вся эта банда! Я ненавижу их, Хелл. Я… Посмотри. Посмотри!

Хелл обернулся. Он видел всего лишь зеленоглазого юношу, который посмотрел на него глазами смерти у ручья Орлиной лапы, скачущего на могучем черном жеребце. Юноша! Внезапно Хелл понял, что это женщина, скорее даже девушка. Восемнадцать — двадцать пять лет? Он не мог бы сказать точно. Ее лицо оставалось неподвижным, когда она оглядывала толпу, выстроившуюся на противоположной стороне улицы. Солнце горело в черном облаке волос, настолько черных, что они отливали синевой — густая, невероятная чернота. Подобно Хоакину Смиту, она была одета лишь в рубашку и очень короткие шорты, но кожаные прокладки защищали ее стройные ноги от контакта с телом скакуна. Удивительной была грация, с которой она сидела на спине лошади. В одной руке поводья, вторая — держит хлыст. Испанская кровь ее матери проявлялась лишь в мягком оливковом цвете кожи и, естественно, в черноте волос.

— Черная Марго! — прошептал Хелл. — Бесстыдная! Полуголая! И что в ней такого красивого?

Словно услышав его шепот, Марго внезапно повернулась. Ее изумрудные глаза скользнули по толпе рядом с ним и он получил ответ на свой вопрос. Ее красота была просто ошеломляющей — дерзкой, кричащей. Это было больше, чем просто чистота линий. Это была жаркая пылающая красота, которая пугала. Складка юмора у рта Повелителя — в ее губах превратилась в насмешку; ее совершенные губы, казалось, в любой момент готовы улыбнуться, но улыбнуться жестко и сардонически. Марго была дерзким и безжалостным совершенством, но, тем не менее, это было совершенство, несмотря на несколько восточный вид, который придавали ей черные волосы и зеленые, как море, глаза.

Эти глаза встретились с глазами Хелла, и он почти услышал щелчок. Он увидел, что Марго узнала его и внимательно осмотрела его могучую фигуру. Он застеснялся, отвел взгляд и украдкой стал смотреть на ее тело, начиная с волос цвета полуночи и кончая котурнами на ногах. Если она, все же, заметила этот взгляд, то ответила на него самой слабой из всех насмешливых улыбок. Марго поскакала к Хоакину Смиту.

Вейл, стоявшая рядом с Хеллом, дрожала. Было большим облегчением заглянуть в ее глубокие, но вовсе не загадочные, голубые глаза и увидеть вполне понятную прелесть ее бледных черт. Ну и что, что у нее нет совершенства Принцессы, подумал он. Она была сладкой, честной и лояльной к тому, во что верила, и он любил ее. Но он не мог забыть о Принцессе на черном жеребце.

— Она… она улыбнулась тебе, Хелл! — выдохнула Вейл. — Я боюсь. Я ужасно боюсь.

Его восхищение сменилось ненавистью к Хоакину Смиту, Принцессе и всей империи. Он любил Вейл, и она была обижена ими. Мысль медленно зрела в нем, когда Хелл направился к улице, где Хоакин Смит слез с лошади и вошел в небольшую церковь. Повелитель слышал, как шепот одобрения пополз по толпе, уже наполовину завоеванной обещанием раздачи земель. Это была простая политика — молитва Повелителя в церкви Ормистона. Жест для толпы.

Хелл снял со спины свой стальной лук и осмотрел его. Тетива была на месте; жар был достаточно силен, чтобы обжечь кожу, но не заставил ее сгореть.

— Подожди здесь! — буркнул он Вейл и направился к церкви.

Снаружи стояло не меньше дюжины людей Империи. Принцесса слезла со своего черного жеребца. Хелл проскочил на церковный двор и забрался в заросли плюща, которые шли до самой крыши. Выдержат ли они его вес? Плющ выдержал, и он мало-помалу забрался на самый верх. Шпиль скрывал его от людей Повелителя, и ни один из людей Ормистона не смотрел в его сторону. Хелл подобрался ближе к краю крыши.

Повелитель до сих пор был в церкви. Против своей воли Хелл смотрел на Черную Марго. Даже вставив стрелу в тетиву, он направил ее на горло Принцессы, цвета слоновой кости. Нет, он не мог. Он не мог спустить тетиву.

Ниже него началась суета. Хоакин Смит вышел из церкви и направился к своей белой кобыле. Теперь — время. Хелл встал на колени, надеясь, что ему удастся удержаться на покатой крыше. Осторожно он натянул тетиву.

Раздался крик. Хелла увидели и голубой луч сотряс его тело болью. Он проигнорировал боль, стиснул зубы и спустив стрелу, скатился с крыши.

Он упал на мягкую глину. Дюжина рук подхватила его и поставила на ноги. Он снова увидел Хоакина Смита на лошади, но сверкающая стрела торчала, словно плюмаж в его серебряном шлеме, а кровь, текущая по щеке, окрашивала ее в красный цвет.

Но он не был убит. Повелитель снял шлем с головы, махнул рукой группе офицеров и собственной рукой перевязал себе голову белой тканью. Затем он посмотрел на Хелла холодными серыми глазами.

— У тебя сильный лук, — сказал он.

Внезапно огонь узнавания мелькнул в его глазах.

— Я ведь пощадил твою жизнь несколько часов назад, так?

Хелл ничего не ответил.

— Почему, — продолжал Повелитель, — ты хотел убить меня, когда твой Владыка договорился со мной? Ты сейчас — часть Империи, а это — измена.

— Я не заключал с тобой мира, — буркнул Хелл.

— Это сделал твой вождь, а ты должен подчиняться.

Хелл не мог отвести взгляда от изумрудных очей Принцессы, которая смотрела на него безо всякого выражения, не считая слабой насмешки.

— Тебе нечего сказать? — спросил Хоакин Смит.

— Нечего.

Глаза Повелителя скользнули по Хеллу.

— Ты рожден в Ормистоне? — спросил он. — Как тебя зовут?

Не было нужды приносить неприятности своим друзьям.

— Нет, — сказал Хелл. — Меня зовут Хелл Тарвиш.

Завоеватель отвернулся.

— Закройте его, — холодно приказал он. — Позвольте ему сделать необходимые приготовления, какой бы религии он не поклонялся и затем — казните его.

Поверх шепота толпы Хелл услышал отчаянный крик Вейл Ормистон. Он повернулся, чтобы улыбнуться ей, и увидел, как ее схватили два человека Империи, когда она пыталась пробиться к нему.

— Мне очень жаль, — мягко сказал Хелл. — Я люблю тебя, Вейл.

Затем его поволокли по улице.

Его втолкнули в каменный подвал Хью Хельма. Дом бы очищен от всего. Без сомнения, его готовили для квартирования офицеров. Хелл стоял неподвижно и пассивно смотрел на наступающую тьму, где одинокий луч солнечного заката пробивался под дверью, за которой стояли два человека Империи.

Один из них сказал:

— Веди себя тихо, Сорняк .

Говорил он с н'орлеанским акцентом.

— Давай побыстрее читай свои молитвы, или что ты там делаешь.

— Я ничего не делаю, — ответил Хелл. — Горные жители верят, что правильная жизнь лучше правильной смерти. Правильно или неправильно — это всего лишь призрак.

Охранник улыбнулся.

— Вот и ты скоро превратишься в призрака.

— Если я стану призраком, — сказал Хелл, медленно поворачиваясь к охраннику, — я прихвачу с собой еще кого-нибудь — за компанию!

Он внезапно прыгнул, ударил могучей рукой по руке охранника, в которой было оружие, толкнул одного охранника на другого и вылетел в темноту. Когда Хелл обегал дом, что-то очень сильно ударило его в голову, заставив его, в полуобморочном состоянии, прислониться к стене.

 

6. ХАРРИЕРЫ

На короткое мгновение Хелл чуть не потерял сознание, но потом его мускулы пересилили боль. Он заставил себя встать на ноги и повернуться лицом к тому, что его ожидало. В дверях до сих пор грудились гвардейцы, но прямо перед ним возвышался всадник на черном жеребце и два человека по бокам от него. Всадником, естественно была Принцесса. Ее невероятные зеленые глаза светились, словно у кота в темноте, когда она засовывала в ножны короткий меч. Именно удар рукояткой меча ошеломил Хелла.

Теперь она достала короткое лучевое ружье. Хеллу пришло в голову, что он еще ни разу не слышал ее голоса, но тут Марго заговорила голосом сочным, хотя и холодным. Холодным, словно ручей зимой, покрывающийся коркой льда.

— Стой спокойно, Хелл Тарвиш, — сказала она. — Одна вспышка и твое упрямое сердце остановится навсегда.

Пришлось стоять неподвижно, опираясь спиной на стену. Хелл не сомневался, что Принцесса наверняка убьет его, если он посмеет шевельнуться. Он не сомневался, прочтя это в ее холодных глазах. Хелл внезапно вспомнил фразу, сказанную не так давно старым Эйнаром: «Сатанински красивая», так старик называл ее. Так оно и было. Ад или искусство Мартина Сейра сделали так, что мужчина не мог смотреть спокойно на фальшивую чистоту ее лица. Во всяком случае, мужчина, в жилах которого текла настоящая кровь.

Она заговорила снова, в то же время поглядывая на двух охранников рядом.

— Повелитель был бы рад, — сказала она насмешливо, — узнать, каким образом невооруженный Сорняк победил двух человек его армии.

Ближайший охранник замялся.

— Но, Ваше Высочество, он неожиданно напал на нас…

— Неважно, — отрезала она и снова повернулась к Хеллу.

Впервые он почувствовал дуновение смерти, когда она холодно сказала:

— Я собираюсь убить тебя.

— Ну давай! — буркнул он.

— Я пришла сюда посмотреть, как ты умрешь, — сказала она спокойно. — Мне интересно смотреть, как мужчины умирают. Трусливо, честно или отчаянно. Я думаю, ты умрешь честно.

Хеллу показалось, что она специально издевается над ним.

— Так что ты медлишь? — сказал он.

— Но, кроме того, я подумала, — продолжала она, — что твоя жизнь может развлечь меня больше, чем смерть и… — на сей раз в ее голосе появилось какое-то чувство. — Бог видит, как я нуждаюсь в развлечениях!

Тон ее снова стал холодным.

— Я дарю тебе твою жизнь.

— Ваше Высочество, — пробормотал один из охранников. — Повелитель приказал…

— Я отменяю его приказ, — коротко ответила она.

И затем снова обратился к Хеллу.

— Ты — воин. Но можно ли положиться на твое слово?

— Если нет, — ответил он, — то ложь, которую я сейчас произнесу — ничего для меня не значит.

Она холодно улыбнулась.

— Хорошо, я уверена в этом, Хелл Тарвиш. Ты уйдешь отсюда, дав слово не хвататься за оружие и обещание посетить меня вечером в моей квартире в доме Владыки?

Она замолчала.

— Ну как?

— Я даю слово.

— А я беру его.

Она толкнула коленями ребра огромного жеребца и конь развернулся.

— Все расходитесь! — приказала она. — А вы двое, приготовьте мне ванну и воду для нее!

И Черная Марго ускакала по улице.

Хелл позволил себе несколько расслабиться и прислонился к стене с глубоким вздохом. Пот катился по его виску, его могучие мускулы дрожали от напряжения. Не потому, что он страшился смерти, а от напряжения, которое он ощущал, глядя в эти убийственные, дьявольские, изумрудные глаза. Холодное издевательство в голосе Черной Марго. Чувство, что она издевается над ним, смеется, даже этот небрежный жест с освобождением… Хелл выпрямился. Хотя он и говорил, что не боится смерти, все же он любил жизнь и этого было достаточно.

Хелл медленно брел по улице. В доме Маркуса Ормистона горел свет, и он подумал, не здесь ли Вейл. Видимо, прислуживает Принцессе. Предположил Хелл, взвесив все обстоятельства. Он хотел найти Вейл. Он хотел использовать ее красоту в качестве прививки против темного яда красоты Марго, на которую он так долго смотрел. Возле решетки он внезапно повернулся. Группа людей в форме Империи приближалась к калитке. Среди них, без шлема с непокрытой головой, Повелитель.

Его глаза остановились на Хелле. Он внезапно остановился и вздохнул.

— Снова ты! — воскликнул он. — Как тебе удалось выжить, Хелл Тарвиш?

— Принцесса распорядилась.

Хоакин Смит нахмурился.

— Значит, — сказал медленно Хоакин Смит, — Маргарет решила все же вмешаться. Я так полагаю, она освободила тебя?

— Взамен на мое обещание не браться за оружие.

На лице завоевателя появилось странное выражение.

— Ладно, — сказал он почти мягко, — в моих планах не было намерения издеваться над тобой. Я просто хотел убить тебя за твое предательство. Может быть, ты скоро пожалеешь, что мой приказ не был исполнен.

Повелитель вошел в сад Владыки, а за ним молча следовала его свита.

Хелл направился к центру деревни. Повсюду он видел людей Империи, устраивающихся лагерем. Обоз грохотал и гремел по улицам. Он видел множество солдат, собирающихся возле повозок кашеваров. В воздухе стоял запах еды, напомнивший Хеллу, что он чудовищно проголодался. Он поспешил в свою комнату, рядом с магазином Файла Ормсона. Здесь он нашел Вейл — бледную, с заплаканными глазами.

Она посмотрела на порог, в то время, как мрачный Энох утешая ее, пытался прижать Вейл к себе. Именно Энох первым заметил Хелла. Его челюсть отвисла, глаза выпучились, шумный выдох вырвался из горла. Вейл взглянула в ту сторону ничего не понимающими глаза, мгновение смотрела безо всякого выражения, а затем, с тихим стоном, пошатнулась и потеряла сознание.

Она находилась без сознания лишь несколько мгновений, которых хватило лишь для того, чтобы Хелл внес ее в свою комнату. Она лежала на кровати, прижимаясь к его большой руке. Наконец поверив, что он жив.

— Мне кажется, — пробормотала Вейл, — ты так же бессмертен, как Хоакин Смит. Я никогда больше не поверю в твою смерть. Расскажи мне… расскажи мне, как все случилось.

Он рассказал.

— За все следует благодарить Черную Марго, — закончил он свой нехитрый рассказ.

Само имя крайне испугало Вейл.

— Она несет зло, Хелл. Ее глаза пугают меня, как, впрочем, и ее адские волосы. Я даже не смею вернуться домой, из страха перед ней.

Хелл рассмеялся.

— Не беспокойся обо мне, Вейл. Я в безопасности.

Вмешался Энох.

— Значит, есть еще один для Харриеров, — сказал он мрачно. — Мы нуждаемся в нем.

— Харриеров? — Хелл изумленно посмотрел на него.

— Да, Хелл, да! — воскликнула Вейл. — Файл Ормсон тоже среди нас. Харриеры — то, что осталось от армии. Лучшие жители Ормистона. Магия Повелителя не достигла той стороны реки, и за холмами, до сих пор, сохранились порох и ружья. Колдовство больше не властвует в долине. Один из наших перенес чашку с порохом через мост и он не взорвался.

Лучшие граждане, подумал Хелл улыбаясь. Она, конечно, имела в виду тех, кто владел землей и боялся наказания. Такого, какое настигло Маркуса Ормистона. Но вслух он только сказал:

— Сколько у вас человек?

— Вместе с фермерами окрестных холмов наберется несколько сотен. — Она взглянула ему в глаза. — Я знаю, надежда невелика, Хелл, но мы все же попытаемся. Ты ведь поможешь, не так ли?

— Конечно. Но все на что могут рассчитывать Харриеры — это набеги. Они не смогут сражаться с армией Повелителя.

— Я знаю, я знаю это, Хелл. Надежда невелика.

— Невелика? — внезапно переспросил Энох. — Хелл, разве ты не сказал, что тебе приказано явиться в квартиру Черной Марго этим вечером?

— Да.

— Тогда… послушай. Ты спрячешь нож в рукаве. Раньше или позже, но она останется с тобой один на один, и когда это случится, ты всадишь нож, точно в ее безжалостное сердце! Вот в чем наша надежда — если у тебя хватит смелости!

— Смелости! — воскликнул Хелл. — Убить женщину?

— Черная Марго — дьявол!

— Дьявол или нет, но что пользы в этом? Ведь Хоакин Смит строит Империю, а не Принцесса.

— Да, — согласился Энох, — но половина его власти — это искусство колдовать. Если только она погибнет, то Конфедерация разорвет его армию, как утки стайку головастиков.

— Это правда! — выдохнула Вейл. — Энох говорит чистую правду.

Хелл возмутился.

— Я дал слово не брать с собой оружие!

— Слово ей? — возмутился Энох. — В этом нет ничего страшного.

— Мое слово дано, — твердо сказал Хелл. — Я не буду лгать.

Вейл улыбнулась.

— Ты прав, — прошептала она и добавила, отчего лицо Эноха потемнело.

— За это я тебя и люблю, Хелл.

— Тогда, — вздохнул Энох, — если это не недостаток смелости, сделай так. Привлеки ее каким-нибудь образом к западным окнам. Мы сможем переправить двух или трех Харриеров на край леса, если она подойдет к окну, а свет будет сзади — ну что ж, мы не промахнемся.

— Я не смогу, — слабо возразил Хелл. — Я не сражаюсь с женщинами, и не предаю, даже если это Черная Марго.

Но голубые глаза Вейл умоляли.

— Это ведь не будет нарушением данного тобой слова, Хелл. Пожалуйста. Это не предательство. Она — колдунья. Она — зло. Пожалуйста, Хелл.

Недовольный он воскликнул.

— Ладно, я постараюсь. — Он тяжело вздохнул. — Она спасла мою жизнь и… ладно, в каких комнатах она остановилась?

— В комнатах моего отца. Моя — в западном крыле, но она отобрала ее для себя — для своей служанки.

Глаза Вейл потемнели при воспоминании об этом.

— Нам, — продолжала она, — приходится спать в кухне.

Спустя час, сытно поев, он отправился к дому с Вейл. Энох направился к холмам. Перед домом стояли палатки, в каждом окне горел свет, перед дверью стояли два темных человека Империи, которые спокойно пропустили девушку, но остановили Хелла, устроив небольшое представление. Вейл покинула его, бросив на прощание взгляд. Она уже исчезла за дверью, когда он начал отвечать на вопросы гвардейцев.

— По какому делу?

— Увидеться с Принцессой Маргарет.

— Ты — Хелл Тарвиш?

— Да.

Один из охранников стал за его спиной и бесцеремонно провел руками по его телу.

— По приказу Ее Высочества, — сказал он громко.

Хелл улыбнулся. Принцесса не поверила его слову. Через мгновение охранник закончил обыск и распахнул дверь.

Хелл вошел. Он никогда не видел дом изнутри и, на мгновение, роскошь поразила его. Изогнутая старинная мебель, шерстяные ковры, затейливой формы керосиновые лампы и даже — он не мог в это поверить — совершенно целое старинное зеркало в полный рост, из которого собственное изображение смотрело на него. До сих пор он видел только осколки и куски зеркал.

Слева от него гвардеец блокировал дверь, откуда доносились голоса. Голос старого Маркуса Ормистона.

— Но я заплачу за это. Я заплачу всем, что у меня есть.

Его тон был умоляющим.

— Нет, — холодная окончательность в голосе Хоакина Смита. — Давным-давно я поклялся Мартину Сейру никогда не давать бессмертие тому, кто не доказал себя достойным его.

Нотка сарказма зазвучала в его голосе.

— Докажи, что ты достоин его, старик, за те немногие годы, что тебе остались.

Хелл пренебрежительно хмыкнул. Было что-то мерзкое в настойчивых мольбах старика перед своим завоевателем.

— Принцесса Маргарет? — спросил Хелл и последовал согласно жесту охранника.

Наверху был ярко освещенный коридор, где стоял еще один охранник. Хелл повторил свой вопрос, но вместо ответа он услышал сочный голос самой Маргарет.

— Позволь ему войти, Корлин.

Экран перед дверью блокировал внешний вид комнаты. Хелл миновал его, сражаясь против памяти о сжигающей душу красоте, которую он помнил. Но его оборона пошатнулась. Его ожидал шок.

Экран, действительно, закрывал Принцессу от взгляда охранника в коридоре, но не от глаз Хелла. Он неподвижно застыл, при виде ее лежащей совершенно спокойно в большой ванне, в то время как толстая женщина старательно растирала ее тело. Хелл не мог отвести взгляда от точеных форм, но наконец отвернулся и уставился в восточное окно, зная, что он багровый от смущения даже на спине.

— Садись, — спокойно сказала Принцесса. — Я скоро закончу.

Он не поднимал глаз, пока плескалась вода и шуршало полотенце. Затем он услышал ее шаги рядом и посмотрел, все еще опасаясь того, что может увидеть, но она была одета в халат из черного, блестящего с золотом, материала, который делал ее выше. Тонкая ткань совершенно не скрывала то, что находилось под ней. Вместо котурнов, которые она носила в походах, Марго одела на ноги сандалии на высоких каблуках, походившие на обувь, которую он видел на старых картинах. Черный халат и свободная прическа ее эбеновых волос придавала ей вид почти монашеской чистоты, за исключением зеленых адских огней, горевших в ее глазах.

В сердцах, Хелл проклял фальшивую ауру невинности, которую он чувствовал и восхищение, с которым он так упорно боролся, вспыхнуло с новой силой.

— Ну, — сказала она, — ты можешь снова сесть. Я не требую придворного этикета в полевых условиях.

Она села напротив и достала черную сигарету, прикурила ее от лампы, стоящей на столе. Хелл смотрел не отрываясь. Не потому, что не видел курящих женщин — почти каждая горная жительница имела трубку, а в каждом доме хранился кисет с табаком — сигареты были ему в новинку.

— А теперь, — сказала она, легко иронично улыбнувшись, — скажи, что говорят обо мне здесь.

— Тебя называют ведьмой.

— И меня ненавидят?

— Ненавидеть тебя? — повторил он задумчиво. — По меньшей мере, они будут сражаться с тобой и Повелителем до последней стрелы в колчане.

— Конечно. Молодые люди будут сражаться — за исключением тех, кого Хоакин купил землями владыки — потому что знают, что внутри Империи больше не будет стычек. Не будет больше веселых, будоражащих кровь, небольших войн между городами, не будет больше стычек и гордого вышагивания перед симпатичными провинциалочками…

Она замолчала.

— А ты Хелл Тарвиш, что ты думаешь обо мне?

— Я бы назвал тебя ведьмой по другим причинам.

— Другим причинам?

— Нет такой штуки, как магия, — сказал Хелл, повторяя слова старого Эйнара из Селуи. — Есть только знания.

Принцесса пристально посмотрела на него.

— Толковая мысль, для такого как ты, — пробормотала она и добавила. — Ты пришел безоружным.

— Я держу свое слово.

— Ты ведь и должен держать его. Я спасла твою жизнь.

— Как и я, — ответил Хелл серьезно, — пощадил тебя. Я мог бы послать стрелу в твое белое горло, сидя на крыше церкви. Я ведь прицелился.

Она улыбнулась.

— И что же удержало тебя?

— Я не сражаюсь с женщинами.

Он вздрогнул, вспомнив о своей миссии и засомневался в собственных словах.

— Скажи мне, — сказала Марго, — это дочь Владыки плакала так жалостно, когда тебя схватили перед церковью?

— Да.

— А ты любишь ее?

— Да.

Это казалось спасением, но слова Хелла прозвучали горько, когда он смотрел на Марго. Он решил использовать возможность.

— Я хотел бы просить об одном одолжении.

— Проси.

— Я хотел увидеть… — ему трудно было выговорить ложь, но ведь это была не совсем ложь, — комнату, которая была комнатой моей невесты. В западном крыле.

Это ведь могло быть правдой.

Принцесса весело рассмеялась.

— Тогда пошли, посмотрим ее.

На мгновение он боялся или надеялся, что она отпустит его одного. Но она поднялась и последовала за ним в коридор, к двери в бывшую комнату Вейл.

 

7. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Хелл остановился возле двери комнаты, пропуская вперед Принцессу. На бесконечно малое мгновение ее удивительные зеленые глаза сверкнули вопросительно, всматриваясь в его лицо, и она отступила на шаг.

— Ты первый, Сорняк, — заявила Марго.

Он не колебался. Он повернулся и вошел в комнату, надеясь, что стрелки харриеров, если они действительно заняли позиции, могут отличить его могучую фигуру и удержать пальцы от нажатия на спусковой крючок. Волосы на голове зашевелились, когда он направился к окну, но ничего не произошло.

Сзади за его спиной Принцесса рассмеялась.

— Я прожила слишком долго в атмосфере заговоров и контрзаговоров в Н'Орлеане, — сказала она. — Я не поверила тебе почему-то, мой милый Хелл Тарвиш.

Ее слова были пыткой для него. Он повернулся и увидел, как ткань халата на спине прижимается к ее коже, когда Марго движется, и как часто случается во время стресса, он навсегда запомнил эту картинку, словно мир был заморожен в неподвижности. Он запомнит навсегда ее такой, какой она была тогда, все ее члены в движении, ее зеленые глаза стали мягкими в свете лампы и ее прекрасные губы ласково улыбались. Может быть, она была ведьмой и дьяволом, но сейчас она была темноволосым ангелом и в этот момент его дух восстал.

— Нет! — крикнул он и бросился к Марго, схватил ее за точеные плечи и толкнул с такой силой, что она снова оказалась в коридоре, где растянулась на полу перед изумленным часовым.

Она резко вскочила на ноги и в ее лице не осталось ничего ангельского.

— Ты… сделал мне… больно! — прошипела она. — Мне! Сейчас я…

Она выхватила из-за пояса охранника оружие, вытянула его в направлении Хелла, и голубой луч ударил его.

Боль была намного сильнее, чем у Ручья Орлиной Лапы. Он пошатнулся, подавляя в себе крик, готовый вырваться из горла и на мгновение она застыла, повернулась и резко вложила оружие в кобуру охранника.

— Снова предательство! — воскликнула она. — Я не буду убивать тебя, Хелл Тарвиш. Я придумала нечто получше.

Она повернулась лицом к лестнице.

— Либо! — крикнула она. — Либо! Здесь…

Она резко взглянула на Хелла и продолжала.

— Il y a des tirailleurs dans le bois. Je vais les tireer en avant! Это был французский язык Н'Орлеана, столь же непонятный Тарвишу, как арамейский.

Она снова обернулась.

— Сора! — буркнула она и когда толстая женщина появилась, она добавила. — Неважно. Ты слишком толста для этого.

И затем она снова обратилась к Хеллу.

— Я кое-что придумала, — сказала она. — Содрать одежду Сорняка с дочери Владыки и заставить ее прохаживаться рядом с окном!

Хелл был действительно напуган.

— Она… она… в городе, — выдавил он из себя, и затем замолчал, прислушиваясь к шагам внизу.

— Ладно, к сожалению нет времени, — сказала Марго. — Ну, раз я должна… — она решительно вошла в комнату, на мгновение остановилась и затем сама остановилась перед окном!

Хелл был в ужасе. Он видел, как она стоит, залитая светом лампы, представляя из себя отличную мишень, стоя неподвижно в течении секунды. Затем Марго отскочила назад так резко, что халат распахнулся.

Она все отлично рассчитала. Два выстрела слились почти в одну. Зазвенело разбитое стекло. Затем из ночи вспыхнула, пересекаясь, дюжина лучей. Тонкий и чистый в тишине, наступившей после выстрелов, раздался предсмертный крик, затем второй, третий.

Принцесса Маргарет криво ухмыльнулась и принялась сосать багровое пятнышко, появившееся на пальце от разбитого стекла.

— Твое предательство приносит плоды, — сказала она тоном, в котором слышались нотки удовлетворения.

— Вместо того, чтобы предать меня, ты предал своих людей.

— Не нужно издеваться надо мной, — сказал Хелл мрачно.

— Я виню себя, гораздо больше всех остальных. Я сам себе судья. И я буду собственным палачом. Я не буду жить предателем.

Она вскинула свои брови и выдохнула серое облачко сигаретного дыма.

— Значит, сильный Хелл Тарвиш покончит жизнь самоубийством, — сказала она голосом, в котором сквозило безразличие.

— А я собиралась убить тебя сейчас. Может быть, мне позволить тебе умереть от собственных рук?

Он пожал плечами.

— Какая мне разница?

— Хорошо, — сказала она, — ты гораздо более любопытное существо, чем мне показалось вначале. Ты силен, ты упрям и ты опасен. Я даю тебе право делать со своей собственной жизнью все, что захочешь, но… — ее глаза насмешливо блеснули, — если я была бы Хеллом Тарвишем, я продолжала бы жить, вместо того, чтобы осуждать себя. Ты можешь смыть слабость бесчестья проявлением новой храбрости. Ты можешь продать свою жизнь подороже. И кто знает? Может быть, за жизнь Хоакина или мою!

Хелл решил игнорировать насмешку в ее голосе.

— Возможно, — ответил он серьезно, — я так и поступлю.

— Тогда почему ты проявил слабость, Хелл Тарвиш? Ты мог бы отнять мою жизнь.

— Я не воюю с женщинами, — ответил он снова. — Я посмотрел на тебя — и почувствовал слабость.

В его мозгу сформировался вопрос.

— А вот почему ты рисковала жизнью перед окном? Ты могла бы послать пятьдесят егерей прочесать рощу. Это было смело, но в это не было необходимости.

Она улыбнулась, но в ее взгляде появилась серьезность.

— Потому, что многие из этих деревень построены на подземных путях Древних — подземках, канализациях. Откуда я знаю, может быть, твои убийцы могли бы ускользнуть сквозь них и уйти? Мне было необходимо привлечь их внимание.

Хелл подавил блеск, появившийся в его глазах. Он внезапно вспомнил о старинной канализации, в которой ребенком заблудилась Вейл, и после чего вход в нее был засажен кустами ежевики. Значит люди Империи не знают об этом! Он представил, как Харриеры крадутся по ней с мечами и луками — ну да, и ружьями, потому что заклятие снято с долины — и нападают внезапно на центр лагеря и застают армию Повелителя спящей, дезорганизованной, неподготовленной. Какой план для внезапной атаки!

— Ваше Высочество, — сказал он тихо, — я больше не думаю о самоубийстве, и если вы не собираетесь убить меня сейчас, то я буду серьезным врагом для Империи.

— Может быть, менее серьезным, чем ты думаешь, — сказала Марго мягко.

— Смотри, Хелл, те трое, что знали о твоей слабости — мертвы. Никто не сможет назвать тебя предателем или слабаком.

— Но я сам могу, — сказал он твердо. — И ты.

— Только не я, Хелл, — промурлыкала она. — Я никогда не наказываю мужчину, который проявил слабость ко мне… а таких было много. Мужчин, таких же сильных как ты, Хелл, и несколько из тех, кого мир называет великими.

Она повернулась и направилась к своей комнате.

— Идем туда, — сказала она чарующим тоном. — У меня есть немного вина. Сора!

Пока толстая женщина поспешала к ней, Марго вынула новую сигарету и прикурила ее от лампы, морща, в отвращении, нос от насекомых, круживших над ней.

— Что за место! — нетерпеливо воскликнула она.

— Это самый красивый дом из тех, что я когда-либо видел, — сказал он честно.

Марго рассмеялась.

— Это — дыра. Я жду не дождусь того дня, когда мы вернемся в Н'Орлеан, где все окна закрыты стеклами, где течет горячая вода, где свет не мигает, как желтые керосиновые лампы и не посылает ни жара, ни копоти. Ты хотел бы увидеть Великий Город, Хелл?

— Ты же знаешь, что хотел бы.

— А что, если я скажу тебе, что это возможно?

— А что удержит меня от этого?

Она пожала плечами.

— Ну да, ты можешь посетить Н'Орлеан. Конечно, но, предположим, я предлагаю тебе шанс посетить его в качестве, скажем, гостя Принцессы Маргарет. Что бы ты отдал за эту привилегию?

Она снова смеялась над ним?

— И что ты попросишь за это? — спросил он осторожно.

— Ну, наверное, твою верность. Или, может быть, предательство твоей маленькой банды Харриеров, которых будет дьявольски трудно выкурить с этих холмов.

Он изумленно посмотрел на нее, обнаружив, что она знает их имя.

— Харриеров? Как ты…

Марго рассмеялась.

— Среди людей Ормистона у нас есть друзья. Друзья — купленные землями, — и она импульсивно добавила: — Так как насчет моего предложения, Хелл?

Он задумался.

— Ты сказала «в качестве твоего гостя». Что ты подразумеваешь под этим?

Марго нагнулась над столом, ее удивительные зеленые глаза неотрывно смотрели на него, волосы пылали иссиня-черным цветом, совершенной формы губы изогнулись в мягкую улыбку.

— То что ты хочешь, Хелл. Все, что можешь придумать.

В нем закипела ярость.

— Ты хочешь сказать, — спросил он хрипло, — что готова на все, из-за такой мелочи, как уничтожение маленькой банды врагов? Ты, за чьей спиной стоит вся Империя?

Она кивнула.

— Это избавит нас от неприятностей, не так ли?

— И благородство, целомудрие, честь, ничего не значат для тебя? Это твои обычные условия покорения? Ты обычно продаешь себя… свое расположение за?..

— Обычно, нет, — холодно прервала его она. — Сначала мне должен понравиться мой партнер по торгу. Ты, Хелл… мне нравятся твои крепкие мускулы, и твоя упрямая доблесть, и медленный честный ум. Ты не великий человек, Хелл, в твоем уме нет холодного огня гения, но ты сильный человек и потому ты мне нравишься.

— Я тебе нравлюсь! — воскликнул он, вскакивая со стула. — И ты думаешь, что я продам тот остаток чести, оставшийся во мне за… это? Ты думаешь, я предам себе подобных? Ты думаешь… Так вот, ты ошибаешься, ты здорово ошибаешься!

Марго покачала головой, улыбаясь.

— Нет. Я не ошибаюсь.

— Нет, ошибаешься! — резко возразил он. — Но что, если бы я согласился? Что бы ты сделал тогда?

— То, что обещала. — Она рассмеялась, увидев его злое, напряженное лицо. — Не смотри так, Хелл. Я не маленькая Вейл Ормистон. Я Принцесса Маргарет из Н'Орлеана, прозванная Маргарет Божественной, теми, кто любит меня, а теми, кто меня ненавидит… Ну, ты и сам должен знать, как называют меня мои враги.

— Да! — воскликнул он. — Черная Марго!

— Черная Марго! — повторила она, улыбаясь. — Да, так меня называют из-за поэта, который как-то развлек меня, и потому что когда-то давным-давно был древний великий французский поэт по имени Франсуа Вийон, который любил проститутку по имени Черная Марго. — Она вздохнула. — Но мой поэт был не Вийон. К сожалению его творения уже почти забыты.

— Отличное имя! — воскликнул он. — Отличное имя для тебя!

— Без сомнения. Но ты не можешь понять, Хелл. Я — Бессмертная. Мой возраст в три раза превышает твой. Неужели ты хочешь, чтобы я следовала устоям простой смертной Вейл Ормистон?

— Да! По какому праву ты плюешь на все устои?

Ее губы сложились в улыбку и ее глубокие зеленые глаза стали ласковыми.

— По праву, по которому я не могу вести себя по другому, Хелл.

Нотка эмоций засквозила в ее голосе.

— Бессмертие! — прошептала Марго. — Год за годом все то же самое, скачка по миру в желании покорить его. Волнует ли меня покорение мира? У меня нет чувства конечной цели, как у Хоакина, который видит лишь свою Империю — Империю, все расширяющуюся, все растущую! Что мне Империя? И год за годом мне становиться все скучнее. Пока сражения, убийства, опасности и любовь — единственное, что заставляет меня дышать!

Его ярость прошла. Он смотрел на нее испуганный, изумленный.

— И тогда меня предают! — пробормотала она. — Когда убивают друзей и любовь становиться пресной, что остается? Я сказала «любовь»? Какая может быть любовь в моей душе, если я знаю, что если полюблю человека, то буду видеть, как он стареет, и становиться слабым, беспомощным и ничтожным? И когда я прошу у Хоакина бессмертия для него, он отказывает, потому что он обещал Мартину Сейру награждать бессмертием только тех, кто действительно того достоин. Но к тому времени, когда он становиться достойным бессмертия, он уже стар. — Она добавила внезапно. — Скажу тебе, Хелл, потому я без друзей. Одна, потому что завидую простым смертным! Да. Когда-нибудь я покончу с собой!

Он сглотнул.

— Боже мой! — пробормотал он. — Для тебя было бы лучше, если бы ты осталась в своих родных горах с друзьями, домом, мужем и детьми.

— Детьми! — повторила она, в ее глазах заблестели слезы. — У Бессмертных не может быть детей. Они — стерильны. У них не должно быть ничего кроме мозгов, как у Хоакина или Мартина Сейра, или отсутствия чувств — как у меня. Иногда я проклинаю Мартина Сейра и его жесткое облучение. Я не хочу бессмертия. Я хочу жизни!

Хелл обнаружил, что в голове его все перемешалось. Невероятно красивая девушка, на которую он глядел, сейчас сидела с влажными зелеными глазами, ее губы дрожали, след слезинки остался на ее щеке — это потрясло его так сильно, что он почти забыл о своей верности.

— Боже! — прошептал он. — Мне так жаль!

— А ты, Хелл… ты поможешь мне… хоть немножко?

— Но мы враги, враги!

— Но разве мы не можем быть, кем-нибудь еще? — Она всхлипнула.

— Но как это может быть? — вздохнул он.

Внезапно дрожь в ее губах привлекло его внимание. Он неотрывно уставился в зеленую глубину ее глаз. Это правда. В глазах таился смех. Она смеялась над ним! И когда она поняла, что он обо всем догадался, ее тихий смех зазвучал, словно дождь по воде.

— Ты — дьявол! — выдохнул он. — Ты — черная ведьма! Я бы хотел убить тебя!

— О, нет, — промурлыкала она. — Посмотри на меня, Хелл.

Он не нуждался в приказе. Он не мог отвести восхищенного взгляда от ее чудесного лица.

— Ты любишь меня, Хелл?

— Я люблю Вейл Ормистон, — пробормотал он.

— Но ведь ты любишь меня?

— Я ненавижу тебя!

— Но так же сильно любишь меня?

Он застонал.

— Это нечестно, — буркнул он.

Она поняла, что он имеет в виду. Он возмущался обстоятельствами, приведшими Принцессу Маргарет — самую невероятную женщину этого блестящего века и одну из самых восхитительных для любого века — ослеплять своим совершенством простого горного парня из Озарки. Это было нечестно. Ее улыбка соглашалась с этим, но в ней светился триумф.

— Могу я идти? — стараясь не выказывать никаких чувств спросил Хелл.

Принцесса Маргарет кивнула.

— Но теперь ты уже чуточку меньше мой враг, правда Хелл?

Он встал.

— Какой бы вред я не причинил, — сказал он, — я никогда не стану предателем дважды.

Но он был изумлен, заметив удивительный блеск удовлетворения при этих его словах.

 

8. ПЫТКА

Хелл смотрел вниз, на лежащую перед ним долину Ормистона, где расположилась армия Хоакина Смита. Рядом с ним застыла Вейл. Она также молча смотрела на дорогу, ведущую в Селуи, сейчас черную от всадников и грохочущих повозок. Армия Хоакина Смита готовилась разбить остатки армии Конфедерации. Но Ормистон не был полностью оставлен завоевателями. Более трехсот солдат и двести всадников осталось, чтобы расправиться с Харриерами. Ими лично командовала Черной Марго. Повелитель не мог примириться с тем, что у него в тылу оставалась такая большая банда заговорщиков. Внутри Империи, несмотря на взаимную ненависть между соперничающими городами, существовало нечто вроде вооруженного перемирия.

— Сегодня наступит наш триумф, — задумчиво сказал Хелл. — У нас никогда не будет лучшего, чем сейчас, шанса. Их силы сравнялись с нашими. К тому же мы нападем неожиданно.

Вейл кивнула.

— Использовать древний туннель — это отличная мысль, Хелл. Харриеры уже собрались там. И с ними отец.

— Ему не следовало бы идти с ними. Для пожилых поле брани — не место.

— Но это — его единственная надежда, Хелл. Он только и живет этим.

— Достаточно слабая надежда! Предположим, мы победим, Вейл. Неужели это спасет нас от возвращения Хоакина Смита и его армии? Здравый смысл подсказывает мне, что все это — глупость. Если бы я не сражался за тебя, и если бы не чувство сострадания к слабым, каковыми вы являетесь — ну тогда, я бы пожелал Повелителю скорейшей победы.

— Ох, нет! — воскликнула Вейл. — Если наш успех означает конец Черной Марго, разве этого недостаточно? Кроме того, ты знаешь, что половина власти Повелителя — это работа этой ведьмы. Энох… бедный Энох говорил об этом.

Хелл поежился. Энох был одним из трех стрелков, убитых возле западных окон, и слова девушки пробудили в нем воспоминания об участии в этом деле. Но ее слова заставили Хелла задуматься еще вот о чем. Воспоминания о встрече с Принцессой мучили его всю ночь напролет. До сих пор неотступно стояло перед глазами ее лицо. Хелл не мог, даже под страхом смерти, отогнать от себя ее призрак.

Но Вейл прочла лишь печаль об Энохе в его глазах.

— Энох, — повторила она, — он любил меня, правда, несколько мрачно, Хелл, но как только я познакомилась с тобой, я больше не думала о нем.

Хелл обнял ее своей рукой, проклиная себя за то, что не может отогнать мысли о Маргарет Н'Орлеанской. Ведь он любил именно Вейл и именно Вейл он хотел любить. Какое бы заклятие Принцесса не наслала на него, он знал, что она — злое, безжалостное и нечеловечески холодное существо — колдунья, дьявол. Но Хелл не мог избавиться от сатанинской красоты, стоящей перед глазами.

— Ладно, — вздохнул он, — пусть все произойдет сегодня. Это будет через четыре часа после заката? Хорошо. Люди Империи будут спать или играть в таверне Тига в это время. Нам лишь остается молиться о порохе.

— О порохе? Но разве ты не слышал, что я сказала Файлу Ормсону и Харриерам на берегу? Те, кто наложил это заклятие ушли. Хоакин Смит взял их с собой в Селуи. Я видела это из кухни этим утром.

— Излучатели? Они ушли?

— Да. Они называли их резон… резаторы…

— Резонаторы, — сказал Хелл, повторяя слова Старого Эйнара.

— Что-то в этом роде. Их было два — огромные железные бочки на подставках, полные грохочущей щелкающей магии. Воины Повелителя поворачивали их в сторону долины, на север, юг, запад и восток. Возле Норса были слышны взрывы. Я видела дым от горящего дома. Затем захватчики погрузили их на повозки и увезли по направлению к Селуи.

— Они не могли преодолеть реку своим заклятием [поле, создаваемое резонаторами Эрдена, свободно проходит сквозь любой материал и стены, но блокируется естественными препятствиями — холмами, рекой, и почему-то туманом и низкими облаками, — сказал Хелл. — Значит у харриеров до сих пор осталась сила.

— Да, — сказала Вейл, плотнее прижимаясь к его руке.

— Скажи мне, — спросила она внезапно, — чего она хотела от тебя вчера вечером?

Хелл скривился. Он почти ничего не рассказал Вейл о событиях прошлой ночи и боялся ее расспросов.

— Предательства, — сказал он наконец. — Она хотела, чтобы я предал Харриеров.

— Ты? Она спрашивала о них тебя?

— Ты думаешь я что-нибудь сказал бы? — спросил Хелл.

— Я знаю, что никогда. А что она предлагала за предательство?

Он снова заколебался.

— Большую цену, — ответил он наконец. — Цену далеко не соответствующую сделке.

— Скажи мне, Хелл. Какова она при встрече лицом к лицу?

— Демон. Она — не человек.

— Но как именно? Мужчины много говорят о ее красоте и ее смертельном очаровании. Хелл, ты чувствовал его?

— Я люблю тебя, Вейл!

Она вздохнула и прижалась к нему еще плотнее.

— Я думаю, ты самый сильный мужчина в мире, Хелл. Самый сильный.

— Я должен быть таким, — пробормотал он мрачно, смотря в долину. Затем Хелл слабо улыбнулся, когда увидел, как люди пашут, хотя сезон для подобного занятия уже давно закончился. Старый Маркус Ормистон решил обезопасить себя; помня слова Повелителя, он отдал каждый акр, который не был занят под поля.

Вейл покинула его в деревне Ормистон и торопливо направился домой. Хелл взялся за работу в кузнице, чтобы отвлечься. Когда солнце опустилось совсем низко, он отрезал себе большой кусок черного хлеба, солидный ломоть сыра и достал бутылку холодного чистого местного вина. И как только он закончил есть, то услышал стук в дверь магазинчика, примыкавшего к его комнате.

Это пришел человек Империи.

— Хелл Тарвиш? — спросил он, кратко.

После кивка Хелла он продолжил.

— От Ее Высочества, — посланник протянул ему свернутый свиток черной бумаги.

Юноша, родившийся в горах, уставился на нее. На одной стороне золотом была нарисована змея, опоясывающая земной шар и хватающая себя за хвост — Змея Мидгард. Хелл просунул палец под печать, открыл послание и беспомощно поглядел на буквы, написанные золотом по черной поверхности бумаги.

— Эти буквы ничего не значат для меня, — сказал он.

Человек Империи пренебрежительно хмыкнул.

— Я прочту, сказал он, отбирая у Хелла послание.

— Здесь говориться: «Следуй за посланником в нашу штаб-квартиру». Подписано Margarita Imperii Regina, — что означает Маргарет, Принцесса Империи. Все понятно? — Он протянул ему записку назад. — Я разыскивал тебя больше часа.

— Предположим, что я не захочу идти, — мрачно улыбнулся Хелл.

— Это не приглашение, Сорняк. Это — приказ.

Хелл пожал плечами. У него не было желания снова увидеться с Черной Марго, в особенности сейчас, когда он посвящен в планы Харриеров. Она лично интересовала и притягивала его, но он не мог не бояться, что каким-то образом, неким искусством, она может добыть у него его секрет. Пытками у него не выведать тайны, но эти зеленые глаза могут все прочесть. Но с другой стороны — лучше придти добровольно, чем ждать, что его приволокут насильно. Он снова поежился и поспешил за посланником.

Хелл обнаружил, что в доме тихо. Нижние комнаты, которые занимал Хоакин Смит, сейчас были пусты. Хелл начал медленно подниматься по лестнице, укрепляя свой дух против ожидаемого шока от присутствия Черной Марго. На этот раз, правда, он обнаружил ее одетой — или полуодетой, по стандартам Ормистона — потому что она была лишь в шортах и рубашке, в своем костюме для верховой езды. Ее божественные ноги были обнажены. Марго сидела в глубоком кресле рядом со столом с бокалом вина в руке и черной сигаретой в пальцах. Ее пышные волосы, словно эбеновый шлем, на фоне слоновой кости ее лба и горла, ее зеленые глаза напоминали близнецы-изумруды.

— Садись, — сказала Марго, когда он остановился перед ней. — Задержка повредила тебе, Хелл. Я собиралась пообедать с тобой.

— Я привык к сыру и хлебу и набрался от него своих сил, — мрачно ответил он.

— Ты прав. — В ее глазах плясал огонь. — Хелл, я так же сильна, как большинство мужчин, но мне кажется, что эти могучие мускулы могут обезоружить меня, словно я жалкая провинциальная барышня. И кроме того..

— Что кроме того?

— Кроме того, ты очень похож на моего черного жеребца Эблиса. Твои мускулы почти также сильны. Но так же, как его, я могу укротить тебя, отхлестать и заставить скакать в том направление, которое выберу сама.

— Неужели? — проворчал он. — Лучше не пытаться.

Но заклятию ее неземной красоты было трудно сопротивляться.

— А мне кажется, что я справлюсь, — мягко, вкрадчиво сказала она. — Хелл, ты всегда лжешь?

— Нет.

— Могу я заставить тебя лгать, а Хелл? Можно заставить тебя произносить такие слова, от которых ты будешь краснеть всегда, лишь при одном воспоминании о них? А?

— Ты не можешь!

Она улыбнулась и чуть сказала, изменив тон:

— Ты любишь меня, Хелл?

— Люблю тебя? Я ненавижу… — Он внезапно замолчал.

— Разве ты ненавидишь меня, Хелл? — мягко спросила она.

— Нет, — наконец выдавил он. — Нет, я не ненавижу тебя.

— И ты любишь меня?

Ее лицо было похожим на лик святого — чистое, мягкое, даже зеленые глаза были нежными, как зелень весны.

— Скажи мне, что любишь меня!

— Нет! — выкрикнул он яростно и затем побагровел, увидев на ее губах улыбку.

— Это не ложь! — воскликнул он. — Твое колдовство — не любовь. Я не люблю твою красоту. Она неестественная, адская, подарок Мартина Сейра. Это фальшивая красота, такая же фальшивая как и вся твоя жизнь!

— Мартин Сейр ничего не смог бы сделать с моим внешним видом, — ответила она мягко. — Что же ты чувствуешь ко мне, Хелл, если не любовь?

— Я… я не знаю. Я не хочу думать об этом! — Он стиснул свою могучую руку в кулак. — Любовь? Можешь называть это любовью, если захочешь, но это адская любовь, которая найдет удовлетворение лишь убив тебя!

Но его сердце снова дрогнуло.

— Нет, это не правда, — добавил он расстроено. — Я не смог бы убить тебя.

— Предположим, — продолжала она мягко. — Я пообещаю тебе бросить Хоакина и перестать быть Черной Марго и Принцессой Империи. Я буду только

— женой Хелла Тарвиша. И кого же ты выберешь, меня или Вейл?

Мгновение он молчал.

— Разве честно сравнивать Вейл и тебя? Она милая, честная и невинная. А ты, ты — Черная Марго.

— И тем не менее, — повторила она настойчиво. — Я думаю следует сравнить нас. Сора!

Появилась толстая женщина.

— Сора, вино закончилось. Пришли дочь Владыки сюда с новой бутылкой и вторым бокалом.

Хелл в изумлении уставился на нее.

— Что ты собираешься делать?

— Я не собираюсь причинять вред твоему маленькому Сорняку. Обещаю это.

— Но… — Хелл замолчал. Шаги Вейл зазвучали на ступенях, и она робко вошла, держа поднос с бутылкой и металлическим бокалом. Хелл увидел, что она замерла, увидев его, но девушка быстро справилась с собой, поставила поднос на стол и повернулась к двери.

— Подожди секундочку, — сказала Принцесса.

Она встала и подошла к Вейл, чтобы заставить Хелла сравнить их. Он не мог ничего поделать; он ненавидел себя за то, что поступал так, как она желает. Стоя босиком, Принцесса Маргарет была одного роста с Вейл, обутой в сандалии на низком каблуке, и казалась такой же тонкой. Но ее притягательные черные волосы и удивительные зеленые глаза, казалось, совершенно затмевали несчастную девушку Ормистон и превращали ее в бесцветную куклу. Ее медные волосы и голубые глаза казались водянисто-бледными. Это было нечестно. Хелл понимал, что это было — все равно что сравнивать свечу с солнечным светом. Он возненавидел себя за то, что просто смотрел в их сторону.

— Хелл, — сказала Принцесса, — кто из нас более красива?

Хелл увидел, как губы Вейл кривятся в страхе, и упрямо молчал.

— Хелл, — продолжала Принцесса, — кого же из нас ты любишь?

— Я люблю Вейл! — крикнул он.

— И ты любишь ее больше, чем любишь меня?

Снова все погрузилось в молчание.

— Я так понимаю, — сказала Принцесса, улыбаясь, — что твое молчание означает, что ты любишь меня больше. Я права?

Он ничего не сказал.

— Или я не права, Хелл? Ты, наверняка, смог бы доставить удовольствие маленькой Вейл, ответив на вопрос! Потому что, если ты не ответишь, то я буду вольна предположить, что меня ты любишь больше. Ну, говори же!

Это была изощренная пытка. Его побелевшие губы сжались от ярости и он наконец пробормотал:

— О Боже! Тогда, да!

Она мягко улыбнулась.

— Ты можешь идти, — сказала она бледной, перепуганной Вейл.

На мгновение девушка заколебалась.

— Хелл, — прошептала она. — Хелл, я знаю ты сказал это, чтобы спасти меня. Я не верю в это, Хелл, и люблю тебя. Я проклинаю ее!

— Не надо! — простонал он. — Не зли ее.

Принцесса рассмеялась.

— Злить? Меня? Ты думаешь, меня может разозлить горсточка пыли, которая ползет по пути из колыбели к могиле?

Марго наблюдала сияющими глазами за Вейл, когда перепуганная девушка выходила из двери.

— Почему ты получаешь удовольствие от пыток? — воскликнул Хелл. — Ты жестока как кот. Ты — просто демон.

— Это была не пытка, — мягко сказала Принцесса. — Это было доказательством того, что я сказала, что твои могучие мускулы сдадутся под моей уздой.

— Можно было не доказывать, — пробормотал он.

— Да, в этом не было нужды. Доказательств достаточно, Хелл, в том, что произошло сейчас. Я имею в виду твоих Харриеров, пробирающихся по древней канализации прямо в мою ловушку за сараем.

Он был словно поражен громом.

— Ты… ты… ты, должно быть, ведьма! — выдохнул он.

— Возможно. Но не колдовство заставило меня подбросить тебе мысль о канализации, Хелл. Ты помнишь, ведь это было мое предположение, высказанное прошлым вечером в коридоре? Я прекрасно знала, что ты подскажешь эту идею Харриерам.

В мозгу его был полный сумбур.

— Но почему… почему?..

— О, — воскликнула она нетерпеливо, — меня развлекло видеть, как ты дважды стал предателем, Хелл Тарвиш.

 

9. ЛОВУШКА

Принцесса подошла к нему ближе. Ее изумительные глаза были ласковыми, словно у ангела, сладостный изгиб губ в тени нежной улыбки.

— Бедный, сильный, слабый Хелл Тарвиш, — вздохнула она. — Сейчас тебе следует преподать урок о недостатках слабости. Я — не Хоакин, который сражается милосердно, поставив излучатели на треть мощности. Когда я иду в битву, мой луч бьет в полную силу. Пахнет горелым мясом, и сердца врагов останавливаются. Смерть маячит за моей спиной.

Хелл почти не слушал ее. Его разум лихорадочно искал решение. Харриеры направлялись в ловушку, но они не могли все забраться в туннель. Если он сможет предупредить их… Его глаза скользнули к колоколу в коридоре, висящему рядом с охранником. Веревка от него привязана к бронзовому колоколу на колокольне. Им можно было созвать местный совет, вызвать помощь или предупредить о пожаре. Смерть ждет его, без сомнения, если он осмелиться зазвонить в него, но это будет честная цена во искупление.

Огромная рука Хелла внезапно рванулась вперед, сбив Принцессу с ног и прижав ее божественную фигуру к стене. Он услышал ее слабый вскрик от боли, когда дыхание оставило Марго и она медленно опустилась на колени. Хелл уже оказался возле изумленного стражника и перебросил его через перила лестницы, и тот рухнул с сильным шумом внизу. И Хелл дернул за веревку и мощный голос из бронзы звучал снова и снова.

Но Черная Марго вскочила на ноги, в ее глазах светились зеленые адские лучи, ее лицо было искажено прекрасной маской ярости. По лестнице бежали мужчины с оружием в руках. Хелл еще раз дернул за веревку и обернулся, чтобы взглянуть в глаза смерти. Полудюжина излучателей было направлено на него.

— Нет… нет! — выдохнула Принцесса, пытаясь восстановить дыхание, которое он вышиб из нее. — Оставьте его — для меня! Схватите его! В сарай!

Она помчалась вниз по лестнице, только мелькали грациозные голые ноги и слышалось тихое шлепанье босых ступней. Шесть мрачных воинов Империи провели Хелла рядом с изумленным стражником, сидящим у нижних ступенек лестницы и вывели в ночь, где сверкали голубые лучи и были слышны выстрелы и стоны.

За сараем было довольно тихо, когда стражники привели туда Хелла. Сомкнутая масса темных фигур клубилась возле входа в древний туннель. Одетые в коричневое каре имперские егеря окружали вход. Несколько тел валялось в грязи. Хелл слабо улыбнулся, когда увидел, что некоторые из них были воинами Империи. Затем его глаза остановились на Принцессе, которая беседовала с темноволосым офицером.

— Сколько, Лебо?

— Сто сорок или сто пятьдесят, Ваше Высочество.

— Меньше половины! Почему вы не последовали за ними в туннель?

— Ваше Высочество, один из них подбил опору. Крыша обвалилась и блокировала нас. Сейчас мы начали копать.

— Пусть там и будут похоронены. Где кончается туннель?

Она обернулась к Хеллу.

— Хелл, где кончается туннель?

Он молчал, Марго усмехнулась.

— Не важно. Пока они проберутся сквозь него, мы доберемся до другого входа.

Принцесса снова повернулась.

— Лебо! Сожги всех, кого удалось захватить, а с остальными мы расправимся потом.

Шорох послышался в толпе собравшихся вокруг сельчан. Глаза Марго, серебристо-зеленые в лунном свете сверкнули.

— И всех симпатизирующих им, — добавила она холодно. — За исключением этого человека, Хелла Тарвиша.

Мощный голос Файла Ормсона раздался из толпы пленников.

— Хелл! Хелл! Это ты придумал ловушку?

Хелл не пытался ответить, ответила сама Черная Марго.

— Нет, — выдохнула она, — он зазвонил в колокол.

— Тогда почему ты прощаешь его?

Ее глаза засверкали льдистой зеленью.

— Я убью его другим образом, Сорняк, — сказала она тоном настолько холодным, словно он был зимним ветром, перехватывающим дыхание во время весенней ночи. — У меня с ним личные счеты.

Ее глаза испускали холодный изумрудный огонь на Хелла. Он спокойно встретился с ней взглядом и сказал тихо:

— Ты можешь оказать милость человеку, который скоро умрет?

— Обычно, нет, — сказала она нетерпеливо. — Речь идет о безопасности дочери Владыки? Я не собираюсь вредить ей.

— Нет, речь не об этом.

— Тогда проси — хотя я не расположена оказывать милость тебе, Хелл Тарвиш. Тебе, кто дважды применил ко мне насилие.

Его голос понизился почти до шепота.

— Я прошу о жизни моих соратников.

Она подняла в изумлении брови, и затем покачала своей эбеновой гривой волос.

— Как я могу? Я осталась здесь для того, чтобы выполоть их. Неужели я должна выпустить ту половину, которую я захватила, только для того, чтобы они соединились с остальными?

— Я прошу о их жизнях, — повторил он.

Любопытный, странный огонь плясал в ее глазах.

— Я попытаюсь, — обещала она, и повернулась к офицеру, который выстраивал своих воинов так, чтобы перекрестный огонь не зацепил их.

— Лебо! — пробормотала она. — Остановись ненадолго.

Марго протиснулась в щель между пленниками и своими людьми. С рукой на бедре она принялась обходить Харриеров, а лунный свет придавал ее красоте ауру невероятную, неземную. В темноте ночи она не казалась демоном, а девушкой, почти ребенком. Даже Хелл, который прекрасно знал, что она из себя представляет, не мог отвести восхищенного взгляда от всей ее — от смоляных волос до тонких белых ног.

— Сейчас, — сказала она, осматривая толпу, — если я пообещаю прощение, сколько из вас присоединится ко мне?

Шорох прокатился по толпе. На мгновение все замерло и затем, очень медленно, две фигуры двинулись вперед. Шорох перерос в яростный шепот. Хелл узнал их. Это были остатки из армии Конфедерации — люди Ч'каго — хорошие воины, но слабые торговцы, меняющие свою службу, как того пожелает душа. Шепот Харриеров перешел в яростный гул.

— Вы, двое, — спросила Принцесса, — люди Ормистона?

— Нет, — ответил один из них. — Мы оба пришли с берегом озера Митчин.

— Отлично, — коротко сказала Марго. Движением, столь быстрым как полет стрелы, она выхватила оружие из-за пояса. Дважды сверкнул голубой луч и мужчины упали. Один с лицом сгоревшим до цвета угля. От обоих исходил запах паленой плоти.

Она обернулась к испуганной толпе.

— А сейчас, — сказала она, — кто ваш предводитель?

Файл Ормсон вышел вперед, нахмурившийся и напряженный.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ты договоришься со мной? Будут твои люди слушаться наших решений?

Файл кивнул.

— У них практически нет выбора.

— Хорошо! Сейчас, когда я уничтожила предателей в ваших рядах — я не торгуюсь с предателями — я могу сделать вам предложение.

Она улыбнулась стоящему перед ней кузнецу.

— Я думаю, это будет выгодно нам обоим, — сказала она мягко и Хелл вздохнул, увидев каким сладостным взглядом она одарила напряженного Файла.

— Будешь ли ты, со своими огромными мускулами и сердцем воина, подчиняться женщине?

Напряжение сменилось изумлением.

— Подчиняться тебе? Тебе?

— Да.

Хелл завороженно наблюдал за тем, как Марго пользовалась своим голосом, глазами, своей неземной красотой, подчеркнутой лунным светом. Все было направлено на Файла Ормсона, за которым стояли неподвижные молчаливые пленники.

— Да, я имею в виду, следовать за мной, — повторила она мягко. — Вы смелые парни, все вы. Сейчас я выполола двух трусов.

Она ласково улыбнулась почти нежно крупной фигуре, стоящей перед ней.

— И ты. Ты ведь воин.

— Но, — Файл сглотнул, — наши остальные…

— Я обещаю, что вы не будете сражаться против своих соратников. Я обещаю отпустить тех из вас, кто не пожелает пойти со мной. И ваши земли — ведь вы сражаетесь за землю, не так ли? — я не трону, ни одного акра. За исключением земель Владыки.

Она замолчала.

— Ну как?

Внезапно смех Файла раскатился грохотом.

— Боже! — воскликнул он. — Если ты действительно хочешь сделать то, что сказала, то нам незачем воевать! Что касается меня — то я за тебя!

Он повернулся к своим людям.

— Кто со мной?

Толпа заколебалась. Несколько человек выступили вперед, затем еще несколько и вот, с криком, двинулась вся масса.

— Отлично! — заревел Файл.

Он прижало свою огромную, натруженную руку к сердцу в приветствии Империи.

— За Черную… за Принцессу Маргарет! — воскликнул он. — За воина!

Она улыбнулась и опустила глаза, словно от скромности. Когда восторг прошел, она снова обратилась к Файлу Ормсону.

— Ты пошлешь своих людей к вашим остальным? — спросила она. — Пусть они присоединяться на тех же условиях.

— Они придут! — ревел Файл.

Принцесса кивнула.

— Лебо, — распорядилась она, — отведи своих людей. Это — наши союзники.

Харриеры разошлись, смешавшись с толпой сельчан. Принцесса подошла ближе к Хеллу, и хищно улыбнулась. Он не знал радоваться ему или горевать. Марго исполнила его просьбу о спасении соратников, но это стоило уничтожением тех, ради кого он пожертвовал бы всем. Здесь больше не было Харриеров, но он должен будет умереть за них.

— Теперь ты умрешь счастливым? — спросила она мягко.

— Ни один человек не умирает счастливым, — буркнул он.

— Я выполнила твое желание, Хелл.

— Если твоим обещаниям можно верить, — сказал он горько. — Ты обманула людей Ч'каго, и ты была уверена, что Харриеры не любят их, прежде чем убила их.

Она пожала плечами.

— Я лгу, я мошенничаю, я творю свинства по любому ничтожно малому поводу, — сказала она нетерпеливо. — Но я не нарушаю моего слова. Харриеры в безопасности.

Внезапно за ее спиной из туннеля появилось несколько человек. Они несли с собой что-то темное.

— Сорняк, который обрушил крышу, Ваше Высочество, — сказал Лебо.

Марго обернулась и поджала в удивлении божественные губы.

— Владыка! Старик умер славной смертью.

Она пожала плечами.

— Ну, у него впереди оставалось немного лет.

Вейл протиснулась с тихим стоном сквозь толпу. Хелл видел, как она обессилено опустилась на колени перед телом отца. Спазм жалости сдавил его горло, когда он понял, что она осталась совершенно одна. Энох умер во время перестрелки прошлой ночью, старый Маркус лежал перед ней мертвым и он, Хелл, был приговорен к смерти. Три человека, любивших ее, и человек, которого любила она — все погибли за две ночи. Он попытался улыбнуться ей напряженной жалкой улыбкой, но ничего не мог поделать или сказать.

Черная Марго, бросив мельком взгляд, повернулась к Хеллу.

— А сейчас, — сказала она, и в ее голосе снова появился лед, — я посчитаюсь с тобой!

Хелл молча посмотрел на нее.

— У тебя есть милосердие, чтобы сделать все быстро? — пробормотал он наконец.

— Милосердие? Я не знаю, о чем ты говоришь, Хелл. К тому же я была слишком милосердной. Я пощадила твою жизнь трижды — однажды по приказу Хоакина у ручья Орлиной Лапы, однажды в подвале и еще раз здесь, в коридоре.

Она подошла ближе.

— Я не терплю насилия над собой, Хелл, а ты дважды использовал насилие против меня. Дважды!

— Один раз для того, чтобы спасти твою жизнь, — сказал он, — и второй, чтобы исправить мое невольное предательство. И я спасал твою жизнь трижды, Черная Марго — однажды, когда целился в тебя с крыши церкви, еще раз во время покушения в западном крыле и всего полчаса назад, когда я мог просто убить тебя, если бы захотел ударить достаточно сильно. Так что, я тебе ничего не должен.

Она холодно улыбнулась.

— Отличная аргументация, Хелл, но ты, тем не менее, умрешь тем способом, который я для тебя избрала.

Она повернулась.

— Назад в дом! — приказала она, и Хелл снова отправился вослед Марго, сопровождаемый шестью стражниками, идущими по бокам.

Она прошла в нижнюю комнату, которая когда-то принадлежала Повелителю. Здесь Марго погрузилась в глубокое кресло, оставшееся от древних, прикурила черную сигарету от лампы и небрежно вытянула свои стройные ноги, внимательно наблюдая за Хеллом. А он смотрел не на нее, а через окно, и видел темную фигуру Вейл Ормистон, оплакивающую своего отца.

— Ну, — сказала Принцесса, — как бы ты хотел умереть, Хелл?

— От старости! — огрызнулся он. — А если ты не позволишь, тогда — как можно быстрее.

— Я могла бы прислушаться к второй твоей просьбе, — сказала она задумчиво. — Могла бы…

Мысль о Вейл до сих пор мучила его. Наконец он сказал:

— Ваше Высочество, позволит ли ваша смелость остаться со мной с глазу на глаз? Я хотел бы просить о чем-то и не хотел бы, чтобы это слышали чужие уши.

Она пренебрежительно усмехнулась.

— Вон! — приказала она молчащим гвардейцам. — Хелл, неужели ты думаешь, что я боюсь тебя? Твои огромные мускулы и упрямое сердце не больше, чем у Эблиса, моего жеребца. Неужели мне снова следует это доказывать?

— Нет, — пробормотал он. — Боже помоги мне, но я знаю, что это правда. Я не смогу тягаться с Черной Марго.

— И ни один другой мужчина, — огрызнулась она. Затем добавила более мягко. — Но если я смогу встретить человека, который покорит меня, если такой когда-нибудь будет существовать, он должен быть похожим на тебя, Хелл. У него должна быть твоя огромная медлительная сила, твоя упрямая честность и твоя смелость. Могу поклясться в этом.

Она замолчала, сейчас лицо ее было чистым, как у мраморного святого.

— Ну говори то, что ты хотел сказать, Хелл. Чего ты просишь?

— Мою жизнь, — пробормотал он.

Ее зеленые глаза вспыхнули от удивления.

— Ты, Хелл? Ты просишь о своей жизни? Ты?

— Не для себя, — пробормотал он. — Вейл Ормистон рыдает над своим отцом. Энох, который должен был на ней жениться и любивший ее, погиб во время вчерашнего покушения. Если я умру, то она останется одна. Я прошу за свою жизнь ради нее.

— Ее проблемы меня не интересуют, — холодно сказала Маргарет Н'Орлеан.

— Она умрет, если кто-нибудь, кто-нибудь не поможет ей пережить это время.

— Тогда пусть умрет. Почему ты, жалкий смертный, так отчаянно цепляешься за свою жизнь, ведь придет время и ты все равно умрешь? Иногда, я сама бы приветствовала смерть, потому что пережила гораздо больше, чем ты. Пусть она умрет, Хелл, так же как ты умрешь в следующее мгновение!

Ее рука легла на рукоятку оружия на поясе.

— Я выполню твою вторую просьбу, — сказала она холодно. — Легкую смерть.

 

10. СНОВА СТАРЫЙ ЭЙНАР

Черная Марго опустила левой рукой сигарету на полированную поверхность стола, ее правая рука лежала на рукоятке. Хелл понимал, что, безо всяких сомнений, он должен умереть. На мгновение он решил умереть сражаясь, сожженный лучом, когда он прыгнет к Марго. Затем он покачал головой. Ему была ненавистна сама идея снова применять насилие к этому существу, на которое он смотрел, не важно демону или колдунье, хранившему бесстрастную чистоту и красоту божества. Легко было умереть пассивно, просто теряя свои мысли при взгляде на ее неземную красоту.

— Так умри же, Хелл Тарвиш, — тихо сказала она и выхватила свое оружие.

За его спиной раздался голос, знакомый ласковый голос.

— Я не помешаю, Маргарет?

Хелл обернулся. Это был Старый Эйнар, просунувший свое морщинистое веселое лицо в дверь. Он улыбнулся Хеллу, раскрыл дверь пошире и вошел в комнату.

— Эйнар! — воскликнула Принцесса, вскакивая со стула. — Эйнар Олин! Ты до сих пор еще жив?

Внезапно в ее голосе зазвучали нотки подлинной жалости.

— Но какой старый, какой старый!

Старик взял ее за свободную руку.

— Прошло сорок лет с тех пор, когда я видел тебя Маргарет — тогда мне было пятьдесят.

— Но какой же ты старый! — повторила она. — Эйнар, я изменилась?

Он улыбнулся Марго.

— Физически, ни капли, моя дорогая. Но судя по историям, которые распространяются по всему континенту, ты уже не та красавица, на которую молился Н'Орлеан, называя тебя Принцессой Пегги, и даже не тот маленький храбрый воин, которого называли Орлеанской Девой.

Она забыла о Хелле, но охранники, наполовину видимые сквозь неплотно прикрытую дверь, блокировали путь отступления. Он изумленно слушал, потому что сейчас он увидел новую Черную Марго.

— Могу ли я быть всегда Принцессой Пегги? — промурлыкала она. — Я даже забыла… Да, Мартин Сейр мог остановить мой возраст, но он не смог остановить течение времени. Но Эйнар, ты был неправ, оттолкнув его предложение!

— Видя тебя, Маргарет, я думаю, что, может быть, я был слишком умен. Молодость слишком приятная штука, чтобы растягивать ее на бесконечно долгий срок, а ты родилась меньше, чем сто лет назад. А что будет через следующие пятьдесят лет? Или в следующую сотню, если искусство Мартина Сейра сохранит свою силу? Какой ты будешь?

Она покачала головой. Ее зеленые глаза были задумчивыми и печальными.

— Не знаю, Эйнар. Не знаю.

— Ладно, — сказал он тихо. — Я — стар, но зато я доволен. Интересно, можешь ли ты сказать то же самое о себе?

— Я могла бы быть другой, Эйнар, если бы ты был с нами. Я могла бы полюбить тебя, Эйнар.

— Да, — согласился он спокойно. — Я боялся этого и это было одной из причин, по которой я отказался. Ты видишь, я любил тебя, Маргарет, и я выбрал возможность перерасти пытку, чем растянуть ее. Это было болезненное ощущение — любить тебя. Оно захватывает всех нас когда-нибудь. «Охваченный пламенем» — так мы называем это. — Он слабо улыбнулся. — А кто-нибудь остался из тех, кто любил тебя, кроме меня?

— Только Йоргенсен, — сказала она печально. — Если он еще не погиб, пытаясь выяснить секрет крыльев Древних. Но он обязательно погибнет.

— Да, — сказал Олин сухо, — мои годы еще посмеются над их бессмертием.

Он указал скрюченным пальцем на Хелла.

— Зачем тебе нужен здесь мой юный друг?

Ее глаза зажглись изумрудным блеском, и она вырвала свою руку из руки Старого Эйнара.

— Я собиралась убить его.

— Правда? Почему же?

— Почему? — ее тон стал ледяным. — Потому, что он толкнул меня. Дважды.

Старик улыбнулся.

— Я бы не удивился узнав, что у него есть достаточные основания для этого, Маргарет. Если мне не изменяет память, я и сам не раз испытывал подобное желание.

— Значит, хорошо для тебя, что ты не воплотил его в жизнь, Эйнар. Даже ты.

— Без сомнения. Но я думаю, что мне следует попросить тебя, чтобы ты простила юного Хелла Тарвиша.

— Ты, действительно, знаешь его имя? Он, действительно, твой друг.

Старый Эйнар кивнул.

— Я прошу тебя простить его.

— Почему? — спросила Принцесса. — Почему ты думаешь, что твоего слова достаточно, чтобы спасти его?

— Я до сих пор еще Олин, — сказал старик, встретившись с ее зелеными глазами своими водянисто-голубыми. — У меня до сих пор есть печать Хоакина.

— Словно это может остановить меня!

Но холодная ярость медленно исчезла из ее взгляда и ее глаза снова стали печальными.

— Да, ты до сих пор Олин, Отец Энергии, — пробормотала она.

Резким жестом она сунула оружие в кобуру.

— Я снова прощаю его, — сказала она и затем тоном, который прозвучал до странности печально, проговорила. — Я думаю, что все равно не смогла бы убить его. Это моя слабость, но я не могу убить того, кто любит меня — слабость, которая когда-нибудь будет стоить мне жизни.

Олин растянул губы в улыбке, схожей с оскалом черепа, и повернулся к молчащему юноше.

— Хелл, — сказал он ласково. — Ты, должно быть, был рожден под счастливой звездой. Но если ты достаточно любопытен, послушай, что тебе скажет старый человек. — Его улыбка стала шире. — За западными горами есть очень сильные, очень редкие огромные кошки, которые называются львами, и о которых Мартин Сейр говорит, что они не с этого континента, а были привезены сюда Древними, которые держали их в клетках, смотрели на них и иногда дрессировали. Насчет этого я ничего не знаю, но я скажу тебе, Хелл

— лучше попробуй дернуть льва за хвост, чем снова вызвать гнев Черной Марго. А сейчас — уходи отсюда.

— Погоди, Хелл, — вмешалась Принцесса. — Мне все еще нужно рассчитаться с тобой.

Она повернулась к Олину.

— Куда ты направляешься сейчас, Олин?

— В Н'Орлеан. У меня есть кое-какие знания, которые я хочу передать Йоргенсену. Я затосковал по Великому Городу.

Он замолчал.

— Я видел Хоакина. Селуи пал.

— Я знаю. Я отправляюсь туда сегодня ночью, чтобы встретиться с ним.

— Он послал своих представителей в Ч'каго.

— Хорошо, — она загорелась. — Значит, снова будут битвы.

Затем ее глаза стали мечтательными.

— Я никогда не видела пресного моря, — добавила она задумчиво, — интересно, может ли оно быть таким же прекрасным, как голубой Залив рядом с Н'Орлеаном.

Старый Эйнар покачал головой, растрепав тонкие седые волосы.

— Когда будет конец всему этому, Маргарет? — спросил он тихо. — После того, как Ч'каго будет захвачен — куда вы отправитесь тогда?

— Тогда на земли, лежащие севернее пресного моря и восточнее их. В Н'Йорк и все остальные города на побережье.

— А затем?

— Затем Южная Америка, я так думаю.

— А затем, Маргарет?

— Затем? Остается еще Европа, окутанная тайной, Азия, Африка — все земли, известные Древним.

— А после всего этого?

— После этого, — ответила она задумчиво, — мы сможем отдохнуть. Огненная судьба, ведущая Хоакина, наверняка, не заведет его за пределы мира.

— Так значит, — сказал Олин, — ты собираешься покорить весь мир только для того, чтобы отдохнуть в конце пути. А почему не отдохнуть сейчас, Маргарет? Неужели ты собираешься преклонить свою голову на всем земном шаре?

Ярость сверкнула в ее глазах. Она вскинула руку и ударила старика по лицу, но легко, потому что он продолжал улыбаться.

— Глупец! — закричала она. — Тогда я сделаю так, что всегда будет война! Между мной и Хоакином, если в этом будет нужда или между мной и кем-то другим — кем угодно — лишь бы сражаться!

Она на мгновение замолчала.

— Оставь меня, Эйнар, — попросила она вяло. — Мне не нравятся вещи, которые ты пробудил во мне.

Продолжая улыбаться старик направился к выходу. У двери он остановился.

— Я увижусь с тобой перед тем, как умру, Маргарет, — пообещал он и был таков.

Она последовала за ним до двери.

— Сора! — крикнула она. — Сора! Я еду!

Хелл услышал тяжелые шаги толстой Соры и через мгновение она появилась, неся котурны и пару блестящих перчаток. Она сразу же вышла.

Медленно, словно нерешительно, Принцесса повернулась лицом к Хеллу, который все еще не позволял лучу надежды проникнуть в душу, потому что он слишком много испытал от Марго, чтобы поверить в ее обещание Старому Эйнару пощадить его. Хелл чувствовал лишь восхищение, которое она всегда вызывала в нем, впитывая глазами ее невероятные черные волосы, ее глаза цвета моря и ее неземную красоту.

— Хелл, — сказала она ласково, — что ты думаешь обо мне сейчас?

— Я думаю, что ты черное пламя, горящее холодом вокруг мира. Я думаю, ты одержима демоном.

— И ты ненавидишь меня?

— Я бы молился, если бы смог ненавидеть тебя?

— Тогда смотри, Хелл. — Своими маленькими руками в перчатках она взяла его большие руки и положила на совершенном изгибе ее шеи. — Я даю тебе свою жизнь. Ты можешь только сжать свои могучие руки, и Черная Марго навсегда исчезнет из этого мира.

Она замолчала.

— Неужели я должна просить тебя?

Он почувствовал, как расплавленный металл вливается в его руки от соприкосновении с ее кожей. Его пальцы стали твердыми, словно металлические прутья и всей силы их не хватило бы, чтобы поднять единое перышко или сжать мягкое горло, на котором они лежали. И глубоко, в изумрудном пламени пылающем в ее глазах, он снова увидел отблеск насмешки

— мучительной, издевательской.

— Ну, так что же? — спросила она, убирая его руки, но продолжая сжимать своими. — Значит, ты не ненавидишь меня?

— Ты же знаешь, что нет, — простонал он.

— А ты любишь меня?

— Пожалуйста, — пробормотал он. — Неужели есть нужда снова мучить меня? Мне не нужны доказательства твоего превосходства.

— Тогда скажи, что любишь меня.

— Небеса, простят меня за это, — прошептал он. — Люблю!

Она отпустила его руки и улыбнулась.

— Тогда послушай меня, Хелл. Ты по-настоящему любишь Вейл и мало-помалу воспоминание померкнет перед реальностью. Вскоре в тебе ничего не останется от Черной Марго, а всегда будет Вейл. Я ухожу сейчас, надеясь, что мы никогда больше не встретимся, но… — тут ее глаза снова стали ледяными. — Я сначала должна рассчитаться с тобой.

Она подняла свою руку в перчатке.

— Это за твое предательство! — сказала она и яростно ударила его по правой щеке.

Брызнула кровь, на щеке останутся шрамы, но он стоял неподвижно.

— Это за твое насилие! — сказала она и серебряная перчатка вонзилась во вторую щеку.

Затем ее глаза стали более ласковыми.

— А это — прошептала она, — за твою любовь!

Ее рука обняла его, ее тело прижалось к нему, ее удивительные губы обожгли губы Хелла. Он почувствовал, что на мгновение объят пламенем, и затем она исчезла. Вместе с ней — часть его души. Когда Хелл услышал стук копыт жеребца Эблиса под окном, он повернулся и медленно вышел из дома туда, где Вейл сидела, склонившись над телом отца. Она бросилась к нему, стерла кровь с его щек и странное дело, ее слова были не о смерти отца и не о спасении жизни Хелла, а о Черной Марго.

— Я знаю, ты лгал, чтобы спасти меня, — прошептала она. — Я знаю, что ты никогда не любил ее.

И Хелл, в котором не было фальши, прижал ее к себе и ничего не ответил.

А Черная Марго мчалась на север к Селуи сквозь ночь. В небе перед ней мерцали тонкие тени, ведущие в бой армии призраков. Александр Великий, Атилла, Чингисхан, Тамерлан, Наполеон и, ближе всех, царица Семирамида. Все могучие завоеватели прошлого. Где они, где их империи, где их кости? Далеко на юге были могилы людей, любивших ее. Всех, за исключением Старого Эйнара, который, словно серый призрак, бродил по миру в надежде найти покой.

Сбоку от нее повернулся Хоакин Смит, словно хотел что-то сказать. Он посмотрел и промолчал. Он не привык видеть слезы на глазах и щеках Черной Марго .