Мартинес:
Доктор Шильдс говорит, мне нужно отправить личные сообщения каждому из нашей команды. Она заявляет, что это, якобы, свяжет меня с человечеством. Думаю, это полная ахинея. Но приказ есть приказ!
С тобой я буду откровенен:
Если погибну, я хочу, чтобы ты навестил моих родителей. Они захотят из первых уст узнать о времени, которое мы провели на Марсе. Для меня важно, чтобы это сделал ты.
Разговаривать с ними о погибшем сыне будет непросто. Знаю, я слишком многое прошу. Я мог бы сказать — ты мой лучший друг, и всё такое, но, пожалуй, это смахивало бы на голубятню…
Я не сдаюсь, просто планирую любой исход. Именно так.
* * *
Го Минг, директор Китайского национального космического управления, с головой погрузился в многочисленные документы, завалившие весь стол. В прежние времена, когда Китай запускал ракету, он просто запускал её — и всё. А сейчас международные договоры обязывают в первую очередь уведомлять другие государства.
Причём это требование, отметил про себя Го Минг, к Соединённым Штатам не относится. Справедливости ради, американцы заблаговременно и открыто анонсируют расписание своих запусков — так что результат, в сущности, тот же самый.
Заполняя форму, Го Минг балансировал на лезвие бритвы — открыто указывая дату и курс космического аппарата, он в то же время делал всё возможное для «сокрытия государственной тайны».
Директор фыркнул при мысли о требовании секретности. «Какая нелепость!» — пробормотал он. У «Тайянь-Шеня» нет ни стратегической, ни военной ценности. Это автоматический корабль, который пробудет на околоземной орбите меньше двух дней. После этого он направится к своей новой орбите, между Меркурием и Венерой. Это будет первый китайский зонд по изучению Солнца, обращающийся вокруг звезды.
И всё же, Госсовет настаивал на том, чтобы все запуски проходили в атмосфере секретности — даже те, о которых нечего скрывать. Потому что в этом случае другие государства не смогут из недостатка открытости определить, какие конкретно космические аппараты несут секретный груз.
Работу над документами прервал стук в дверь.
— Войдите, — сказал Го Минг, радуясь перерыву.
— Добрый вечер, господин директор, — открывая дверь, произнёс заместитель, Жу Тао.
— С возвращением, Тао!
— Спасибо. Рад вернуться в Пекин.
— Как дела на Цзюцюане? — спросил Го Минг. — Надеюсь, не слишком холодно? Никогда не понимал, почему наш стартовый комплекс построили в пустыне Гоби.
— Было довольно холодно, но приемлемо, — ответил Жу Тао, садясь в кресло для посетителей.
— Как идёт подготовка к запуску?
— Рад сообщить, всё идёт точно по графику.
— Замечательно! — улыбаясь, сказал Го Минг.
Жу Тао промолчал, продолжая смотреть на начальника.
Го Минг выжидающе посмотрел на него, но Жу Тао и не подумал подняться и уйти. В то же время, сам он явно не собирался ничего говорить.
— У тебя ещё что-то, Тао? — спросил Го Минг.
— М-м-м, — задумчиво протянул Жу Тао. — Вы, конечно, в курсе, что случилось с проектом «Ирис».
— Да, я в курсе, — нахмурился Го. — Ужасный случай. Бедняга умрёт с голоду.
— Возможно, — сказал Жу Тао. — А может, и нет.
Го Минг откинулся в кресле.
— О чём ты говоришь?
— Я имею в виду наш носитель, «Тайянь-Шень». Инженеры всё рассчитали. У него хватит топлива для выхода на орбиту Марса. Он может добраться туда за 419 дней.
— Ты не шутишь?
— Господин директор, на вашей памяти я когда-нибудь «шутил»?
Го Минг поднялся и начал мерить кабинет шагами.
— Мы правда можем отправить корабль к Марсу? — переспросил он, потирая подбородок.
— Абсолютно, господин директор, — ответил заместитель. — Мы уже отправляли туда аппараты, и не единожды.
— Разумеется, я это знаю! Я спрашиваю, мы правда можем отправить туда «Тайянь-Шень»?
— Нет, господин директор, — ответил Жу Тао. — Из-за массивного теплового щита зонд слишком тяжёл. Более массивного беспилотного аппарата мы ещё не строили — и именно поэтому ракетоноситель должен быть таким мощным. Но если полезная нагрузка будет меньше, мы легко отправим его к Марсу.
— Какой груз мы можем отправить? — поинтересовался Го Минг.
— 941 килограмм.
— Хм… — протянул директор. — Готов поспорить, у NASA не найдётся никаких возражений на это ограничение. Почему они не обратились к нам за помощью?
— Потому что они не знают, — ответил Жу Тао. — Наши технологии по ракетоносителям — закрытая информация. Министерство госбезопасности даже распространило дезинформацию насчёт наших способностей — по очевидным причинам.
— Значит, они не в курсе, что мы можем им помочь, — резюмировал Го Минг. — Если мы решим не оказывать помощь, никто не узнает, что это было в наших силах.
— Всё верно, господин директор.
— Давай предположим — чисто гипотетически, — что мы решим помочь американцам. Что тогда?
— Главный враг — время, — объяснил Жу Тао. — Если принять в расчёт длительность перелёта и запас продуктов, который есть у астронавта, корабль с грузом нужно запустить в течение месяца. Но даже и в этом случае ему придётся поголодать.
— В течение месяца? Но мы как раз собирались запускать «Тайянь-Шень» примерно в это время.
— Да, это так. Но на создание «Ирис» у них ушло два месяца, и они так торопились, что запуск провалился.
— Это их проблемы, — сказал Го Минг. — Со своей стороны, мы обеспечим только ракетоноситель. Запуск будет с космодрома Цзюцюань; мы не можем отправить 800-тонную ракету во Флориду.
— Любое соглашение с американцами будет вращаться вокруг необходимости расплатиться за наш ракетоноситель, — заметил Жу Тао. — Госсовет, вероятно, захочет получить политические уступки со стороны правительства США.
— Расплатиться? Это бессмысленно, — заметил Го Минг. — Проект настолько дорогостоящий, что расходы не давали Госсовету ни минуты покоя. Получив возмещение, они просто заберут деньги себе — и другой такой корабль мы уже не построим.
Он сцепил руки за спиной.
— Кроме того, народ Америки может быть сентиментальным, но их правительство сентиментальности лишено начисто. За одну человеческую жизнь Госдепартамент США не уступит ничего серьёзного.
— Значит, дело безнадёжно? — спросил Жу Тао.
— Нет, не безнадёжно, — поправил его Го Минг. — Просто сложно. Если за переговоры возьмутся дипломаты, ничего не решится. Диалог должны вести учёные, напрямую: одно космическое агентство с другим. Я через переводчика позвоню директору NASA. Мы выработаем соглашение, которое представим нашим правительствам как свершившийся факт.
— Но что они смогут для нас сделать? — спросил Жу Тао. — Мы отдадим им носитель, и по сути поставим крест на проекте «Тайянь-Шень».
Го Минг улыбнулся:
— Они дадут нам нечто такое, что мы не сможем получить без их помощи.
— А именно?
— Они возьмут на Марс китайского астронавта.
Жу Тао вскочил с кресла:
— Ну, конечно! — с улыбкой воскликнул он. — Команда «Ареса-5» ещё не прошла отбор. Мы будем настаивать на своём представителе. Таком, которого сами выберем и обучим. NASA и Госдепартамент наверняка на это согласятся. Но что скажет наш Госсовет?
Го Минг криво ухмыльнулся:
— Спасти американцев так, чтобы об этом узнал весь мир? Отправить на Марс китайского астронавта? Сделать так, чтобы весь мир понял — Китай и США в космосе на равных? Да за это Госсовет родную мать продаст!
* * *
Тедди внимательно слушал по телефону далёкого собеседника. Голос на другом конце провода сказал всё, что хотел, и умолк в ожидании ответа.
Директор NASA несколько секунд смотрел в никуда, переваривая услышанное.
А затем ответил: «Да».
* * *
Йоханссен:
Плакат с твоей фоткой разошёлся таким тиражом, что переплюнул нас всех вместе взятых. Ты клёвая деваха, которая побывала на Марсе. Ты висишь на стенах спален по всему миру.
Но скажи же мне, скажи — почему с такой внешностью ты просто повёрнута на компах? А ты на них помешана, поверь. Серьёзно помешана. Чтобы заставить «Марсопроходец» заговорить с ровером, мне пришлось покопаться в компах, и я чуть не свихнулся! И что интересно, — под боком было NASA, которое вело меня за ручку, не позволяя наделать дел.
Тебе нужно стать кем-то покруче. Носить тёмные очки и кожаную куртку. Держать при себе опасную бритву. Стать настолько крутой, что… круче будут только «Ботанист Кул».
Ты в курсе, что однажды командор Льюис побеседовала с нами, парнями? Если бы кто-то из нас начал к тебе приставать, он бы вылетел из программы. Мне думается, после долгих лет командования моряками в командоре взыграла ревность.
Ладно, короче… Постарайся выкинуть из головы всех тех парней, что пускают слюни на твой плакат!
* * *
— Итак, мы снова здесь, — произнёс Брюс, обращаясь к начальникам подразделений ЛРД. — Все мы знаем о ракетоносителе «Тайянь-Шень», поэтому в курсе — наши китайские друзья дали нам последний шанс. Но сейчас нам придётся ещё труднее. «Тайянь-Шень» будет готов к запуску через двадцать восемь дней. Если он взлетит вовремя, наш груз доберётся до Марса на 624-е марсианские сутки: через шесть недель после того, как у Уотни по расчёту закончатся продукты. NASA уже выискивает возможность растянуть его запасы. Мы поставили рекорд, завершив работу над проектом «Ирис» за шестьдесят три дня. Теперь нам придётся сделать это за двадцать восемь.
Брюс посмотрел на изумлённые выражения лиц, и закончил речь:
— Парни, — сказал он. — Это будет самый паршивый из всех наших грузов. Есть лишь один способ справиться вовремя: у него не будет системы приземления.
— Прошу прощения, не будет чего?! — воскликнул Джек Тревор.
Брюс кивнул:
— Вы поняли правильно. Системы приземления не будет. Управление понадобится лишь для корректировки курса во время подлёта. Но как только груз будет сброшен, он просто упадёт.
— Но это же безумие! — выкрикнул Джек. — Посылка ударит с огромной скоростью!
— Да, — подтвердил Брюс. — В идеальных погодных условиях скорость составит 300 м/с.
— И что пользы будет Уотни от продуктов, которые распылились? — спросил Джек.
— При условии, что они не сгорят при входе в атмосферу, Уотни сможет их съесть, — ответил Брюс.
Повернувшись к белой доске, он начал рисовать организационную схему.
— Я собираюсь разделить вас на две команды, — сказал он. — Команда 1 займётся внешней оболочкой, системой управления и двигателями. Всё, что от неё требуется — обеспечить доставку к Марсу. Мне нужна самая надёжная система, какая только возможна. Ракетное топливо в виде аэрозоля — предпочтительнее всего. Радиосвязь высокого усиления, чтобы мы могли с нею общаться — и стандартный пакет навигационных спутниковых программ…
На миг прервавшись, он продолжил:
— Команда 2 займётся грузом. Нужно придумать способ сохранить еду при падении. Если белковые батончики ударят о песок на скорости 300 м/с, получится песок с запахом батончиков. Нужно, чтобы после столкновения они были съедобными. Вес ограничен 941 килограммом. И не меньше 300 кг из них должны быть едой. За работу!
* * *
— Э-э-э, доктор Капур? — спросил Рич, засовывая голову в дверь офиса Венката. — У вас найдётся минутка?
Венкат жестом пригласил его войти:
— Вы… — кто?
— Я Рич, Рич Пурнелл, — ответил посетитель, заходя в кабинет. В руках он пытался удержать беспорядочную кипу бумаг. — Отдел орбитальной баллистики.
— Рад знакомству, — сказал Венкат. — Чем могу помочь, Рич?
— Не так давно у меня возникла идея. Я некоторое время над нею работал, — ответил он, вываливая бумаги на письменный стол Венката. — Сейчас, только найду листок с тезисами…
Венкат печально взглянул на свой некогда безупречный стол, теперь покрытый ворохом распечаток.
— Вот! — ликующе воскликнул Рич, хватая листок. Но затем выражение радости сменилось печалью. — Нет, это не он.
— Рич, — сказал Венкат. — Может, вы просто скажете, о чём идёт речь?
Тот посмотрел на беспорядочную кучу бумаг и вздохнул:
— Но ведь у меня были такие крутые тезисы…
— Тезисы — насчёт чего?
— Как спасти Уотни.
— Работа уже кипит, — ответил Венкат. — Усилия прилагаем отчаянные, но…
— «Тайянь-Шень»? — фыркнул Рич. — Это не сработает. Вы не сможете подготовить груз за месяц.
— Но мы, чёрт возьми, собираемся попытаться! — откликнулся Венкат. В его голосе послышались нотки раздражения.
— О, простите, я кажусь трудным? — спросил Рич. — Я не очень хорошо веду себя с людьми. Иногда я трудный. Предпочёл бы, чтобы люди сразу мне это говорили. В любом случае, у «Тайянь-Шеня» очень важная роль. Если честно, без него идея не сработает. Но посылка на Марс? Пф-ф-ф! Не смешите.
— Ладно, — сказал Венкат. — В чём она, ваша идея?
Посетитель взял со стола один из листов.
— О, вот же он! — воскликнул Рич.
Он с детской улыбкой передал листок Венкату. Тот пробежал по тексту глазами, и чем дальше в него углублялся, тем шире они раскрывались.
— Ты уверен в расчётах?
— Абсолютно! — просияв, ответил Рич.
— Кому-нибудь говорил о них?
— А кому я мог сказать?
— Ну, не знаю, — ответил Венкат. — Друзьям?
— У меня их нет.
— Ладно, тогда сохрани это при себе.
— Где именно при себе?
— Это просто такое выражение.
— Правда? — удивился Рич. — Глупое выражение.
— Рич, ты трудный.
— А, спасибо.
* * *
Вогель:
То, что я был тебе заменой, в конечном счёте вышло мне боком.
Думаю, NASA посчитало ботанику и химию чем-то сходным, потому что у них одинаковая предпоследняя гласная. Как бы то ни было, теперь я снятый со скамейки запасных химик.
Помнишь, как они заставили тебя целый день объяснять мне свои эксперименты? Это было посреди интенсивной подготовки к полёту. Может быть, ты уже позабыл… Ты начал моё обучение с того, что купил мне пива. К завтраку. Вы, немцы, — это нечто!
В общем, сейчас у меня появилась куча времени, и NASA завалило меня работой. И в ней полно твоей любимой химии! Так что теперь я провожу скучнейшие эксперименты с пробирками, образцами почв, уровнями pH, и… хр-р-р-р-р.
Сейчас моя жизнь — отчаянная борьба на выживание… с титрованием, время от времени.
Если честно, я подозреваю в тебе главного злодея. Ты химик, у тебя немецкий акцент, у тебя есть база на Марсе… Какие ещё нужны доказательства?
* * *
— И что это за «Проект Элронд»? — спросила Энни.
— Нужно было дать ему какое-то название, — ответил Венкат.
— И ты решил назвать его «Элронд»? — не унималась она.
— Потому что это тайное собрание? — предположил Митч. — В письме ты попросил держать его в тайне от заместителя.
— Я всё объясню, когда придёт Тедди, — сказал Венкат.
— А почему «Элронд» означает «тайное собрание»? — спросила Энни.
— Нам что, придётся принять решение тут же, на месте? — спросил Брюс Энг.
— Да откуда, чёрт вас дери, вы всё это знаете? — раздражённо спросил Энни.
— Элронд, — пояснил Брюс. — Совет Элронда. Это из «Властелина колец». На той встрече они приняли решение уничтожить Кольцо Всевластья.
— Господи, — вздохнула Энни. — Да ни у одного из вас в универе не было девчонки, правда?
— Доброе утро, — поздоровался Тедди, появившись в дверях. Пройдя в зал и усевшись, он опустил руки на стол. — Кто-нибудь в курсе, из-за чего весь сыр-бор?
— Постойте, — сказал Митч. — Даже Тедди ещё не знает?
Венкат глубоко вдохнул, и сказал:
— Один из наших баллистиков, Рич Пурнелл, нашёл способ вернуть «Гермес» к Марсу. Курс, который он рассчитал, выведет «Гермес» к Марсу на 549-е марсианские сутки. Это будет пролёт по касательной.
Молчание.
— Ты что, шутишь? — спросила Энни.
— 549-е марсианские сутки? Да как это вообще возможно? — удивился Брюс. — Даже «Ирис» не оказался бы там раньше 588-х.
— «Ирис» был моноимпульсным аппаратом, — пояснил Венкат, — а у «Гермеса» — постоянная тяга ионника. Он может ускоряться постоянно. Кроме того, прямо сейчас корабль набрал огромную скорость. На текущем курсе им нужно тормозить целый месяц, чтобы сравнять свою скорость с земной.
Митч почесал в затылке.
— Надо же! — сказал он. — 549-е марсианские сутки. За тридцать пять дней до того, как у Марка закончится еда. Это бы разом решило все проблемы.
Тедди подался вперёд.
— Изложи подробности плана, Венкат. Что в нём?
— Хорошо, — ответил тот. — Если бы они пошли на этот «маневр Рича Пурнелла», они принялись бы разгоняться прямо сейчас, чтобы не только сохранить текущую скорость, но и набрать ещё. Земля вообще не смогла бы захватить «Гермес» на расстоянии пролёта, хотя её гравитация скорректировала бы курс корабля. Примерно в это время астронавтам пришлось бы забрать груз с припасами для продолжения полёта.
Венкат оглядел собравшихся, после чего продолжил:
— Затем «Гермес» лёг бы на курс, ведущий к орбите Марса — на 549-е марсианские сутки. Как я уже сказал, корабль пролетит по касательной. Это совершенно не похоже на обычные программы «Арес»: скорость будет слишком высока, чтобы они могли выйти на орбиту. Последний участок их полёта — возвращение к Земле. Пролетев мимо Марса, они доберутся до Земли за 211 дней.
— И толку-то от этого пролёта по касательной? — спросил Брюс. — Они никак не смогут забрать Уотни с поверхности планеты.
— Что же… — сказал Венкат. — Переходим к сложной части: Уотни нужно будет добраться до взлётного модуля «Ареса-4».
— В кратер Скиапарелли?! — выдохнул Митч. — Это же в 3200 километрах!
— Если совсем точно, в 3235, - заметил Венкат. — И это, в принципе, выполнимо. Он проделал путь до места посадки «Марсопроходца» и обратно, а это свыше 1500 км.
— Он ехал по ровной, пустынной местности, — продолжил Брюс, — но к Скиапарелли…
— Достаточно сказать, — прервал его Венкат, — что поездка будет сложной и опасной. Но у нас полно учёных, которые помогут ему управиться с ровером. И, ко всему, ему придётся внести изменения в конструкцию МВМ.
— А что не так с МВМ? — спросил Митч.
— Модуль сконструирован в расчёте на выход на низкую околомарсовую орбиту, — пояснил Венкат. — Но «Гермес» летит по касательной, так что МВМ должен будет набрать вторую космическую, чтобы покинуть Марс и перехватить корабль.
— И как это возможно? — спросил Митч.
— Ему придётся сбросить часть массы… огромную часть. Если мы согласимся на это пойти, я могу сделать так, что за решение этой проблемы возьмутся десятки людей.
— Чуть раньше, — вмешался Тедди, — ты упомянул груз для «Гермеса». У нас есть эта возможность?
— Да, с «Тайянь-Шенем», — ответил Венкат. — Мы направим его на околоземную стыковку. Куда проще, чем направить аппарат к Марсу, это уж наверняка!
— Понятно, — сказал Тедди. — Поэтому у нас два варианта: либо направить Уотни столько еды, чтобы он продержался до прилёта «Ареса-4», либо прямо сейчас отправить за ним «Гермес». В обоих случаях нам понадобится «Тайянь-Шень», поэтому выбрать мы можем только одно.
— Да, — ответил Венкат. — Мы должны выбрать только одно.
Некоторое время все молча обдумывали сказанное.
— А что на это скажет команда «Гермеса»? — спросила Энни, нарушая тишину. — Как они отнесутся к тому, чтобы добавить к полёту целых… 533 дня?
— Согласятся, не задумываясь, — уверенно сказал Митч. — Ни на секунду. Именно потому Венкат и созвал нас.
Митч неодобрительно посмотрел на Венката и добавил:
— Он хочет, чтобы решение приняли мы.
— Именно, — сказал Венкат.
— Решение должна принять командор Льюис, — твёрдо сказал Митч.
— Не имеет смысла спрашивать у неё, — возразил Венкат. — Нам нужно принять решение; это вопрос жизни и смерти.
— Она командор в их программе, — заявил Митч. — Принимать решения о жизни и смерти — её работа, чёрт бы вас побрал!
— Спокойно, Митч! — сказал Тедди.
— Чёрта с два! — ответил тот. — Каждый раз, когда что-то идёт не так, вы пытаетесь обойтись без команды. Когда выяснилось, что Уотни жив, вы им не сказали. Теперь вы хотите утаить от них, что есть вариант спасения.
— Вариант спасения у нас уже есть, — сказал Тедди. — Мы просто обсуждаем ещё один.
— Сброс посылки? Чтобы она, на хрен, разбилась? — спросил Митч. — Кто-нибудь всерьёз верит, что это сработает? Ну же, хоть кто-нибудь?
— Хорошо, Митч, — произнёс Тедди. — Ты высказал мнение, и мы его услышали. Идём дальше.
Он повернулся к Венкату:
— Сможет ли «Гермес» пролететь ещё 533 дня после планового окончания программы?
— Должен, — ответил Венкат. — Возможно, время от времени что-нибудь будет выходить из строя, ну так экипаж хорошо обучен — починит. Вспомните, «Гермес» рассчитан на пять программ «Арес». Он только-только отработал половину срока.
— Это самый дорогой корабль, который мы построили, — заметил Тедди. — Другой такой мы не получим. Если что пойдёт не так, экипаж погибнет — а с ними и остальные программы «Арес».
— Потеря команды будет катастрофой, но «Гермес» мы не потеряем, — возразил Венкат. — Мы можем контролировать его удалённо. Поэтому, до тех пор пока реактор и ионные двигатели работают, мы можем его вернуть.
— Космические перелёты опасны, — сказал Митч. — Мы не можем начинать спор о том, что безопаснее.
— Не соглашусь, — возразил Тедди. — Это должен быть спор о том, что безопаснее. И о том, сколько жизней под угрозой. Оба плана рискованны, но если мы отправляем Уотни посылку, мы рискуем лишь одной. При выполнении «маневра Рича Пурнелла» мы можем потерять все шесть.
— Подумай о степени риска, Тедди, — мягко сказал Венкат. — Митч прав. Сброс контейнера — высокий риск. Он может не добраться до Марса, может не так войти в атмосферу и сгореть. В конце концов, он может удариться о поверхность с такой силой, что от еды ничего не останется… мы оцениваем шансы успеха процентов в тридцать.
— Околоземная стыковка с «Гермесом» более выполнима? — спросил Тедди.
— Куда более выполнима, — подтвердил Венкат. — С задержкой сигнала в доли секунды, мы можем контролировать полёт аппарата прямо с Земли, не полагаясь на автоматические системы. К моменту стыковки майор Мартинес сможет удалённо управлять им с борта «Гермеса» с нулевой задержкой. Кроме того, на «Гермесе» имеется экипаж, который может справится с возможными проблемами. И, наконец, аппарату не придётся входить в атмосферу, а припасам выдерживать удар о поверхность на скорости 300 м/с.
— Итак, — подытожил Брюс, — выбор у нас такой: либо мы рискуем одной жизнью — с высокой вероятностью гибели, — либо шестью — с низкой вероятностью. Господи! И как его сделать?
— Мы обсуждаем варианты, а затем Тедди принимает решение, — сказал Венкат. — Не знаю, что ещё мы можем сделать.
— Мы можем дать Льюис… — заговорил было Митч.
— Кроме этого, — оборвал его Венкат.
— У меня вопрос, — заметила Энни. — А я-то здесь зачем? Обсуждать и спорить о проблеме должны именно вы!
— Ты должна быть в курсе, — пояснил Венкат. — Сейчас мы не принимаем решение. Нам нужно по-тихому обмозговать некоторые вопросы в наших подразделениях. Могут возникнуть утечки, и ты должна быть наготове, чтобы уклоняться от вопросов.
— Сколько у нас времени для принятия решения? — спросил Тедди.
— Окно для начала маневра закрывается через тридцать девять часов.
— Хорошо, — сказал Тедди. — Итак, все внимание! Обсуждение должно вестись только лично или по телефону — ни в коем случае не по электронной почте. И не обсуждайте эту тему ни с кем, кроме здесь присутствующих. Нам совершенно не нужно, чтобы общественное мнение вынуждало нас выбрать рискованный вариант спасения, который может оказаться невозможным.
* * *
Бек:
Здоров! Как ты там?
Теперь, когда я попал в, так скажем, «жуткую передрягу», мне больше не нужно следовать правилам социума.
Имея это в виду, должен сказать тебе… парень!.. ты должен сказать Йоханссен о своих чувствах. Если не скажешь, будешь жалеть до конца своих дней.
Не буду лгать: может статься, разговор выйдет боком. У меня нет ни малейшего представления, что она о тебе думает. Или вообще о чём-либо. Она странная.
Но лучше подожди до конца полёта. Тебе с нею ещё два месяца лететь. Кроме того, если надумаете чего-нибудь замутить прямо на «Гермесе», Льюис вас прикончит.
* * *
Венкат, Митч, Энни, Брюс и Тедди собрались на вторую тайную встречу за двое суток. «Проект Элронд», оставаясь тайной, приобрёл новое звучание. Многие слышали его название, но никто не знал, что он означает.
Возникла масса домыслов. Одни полагали, что это совершенно новая программа, другие — что проекты «Арес-4» и «Арес-5» собираются прикрыть. Большинство сошлось на мнении, что «проект Элронд» имеет отношение к «Аресу-6».
— Мне пришлось сделать трудный выбор, — сказал Тедди собравшейся кучке избранных. — Но я решил продолжить проект «Ирис-2». Никакого «маневра Рича Пурнелла».
Митч ударил кулаком по столу.
— Сделаем всё возможное, чтобы он сработал, — откликнулся Брюс.
— Если не трудно, поясни — почему именно этот вариант, — попросил Венкат.
Тедди вздохнул:
— Это вопрос риска, — ответил он. — С проектом «Ирис-2» мы рискуем одной жизнью. манёвр Пурнелла подвергает риску шестерых. Знаю, что вариант Рича имеет лучшие шансы на успех, но не думаю, что они в шесть раз выше.
— Ты, чёртов трус! — выкрикнул Митч.
— Митч… — попросил Венкат.
— Ты проклятый чёртов трус! — игнорируя Венката, повторил Митч. — Хочешь просто умыть руки. Свести ущерб к минимуму. Тебе плевать на жизнь Уотни!
— Отнюдь, мне совсем не наплевать, — возразил Тедди. — И я устал от твоих детских истерик. Можешь сколько угодно выходить из себя, но все остальные должны быть взрослее. Это не телевизионное шоу; более рискованное решение не всегда правильнее.
— Космос сам по себе опасен! — огрызнулся Митч. — Мы им и занимаемся. Если хочешь, чтобы было безопасно — иди в страховую компанию. И — ко всему! — ты не своей шкурой рискуешь. Команда сама может решить, как ей поступить.
— Нет, не может! — ответил Тедди. — В этой ситуации они слишком затронуты эмоционально. Как и ты, очевидно. Я не буду рисковать пятью, чтобы спасти одного. В особенности когда мы можем спасти его и так, без риска для остальных.
— Чушь собачья! — воскликнул Митч, поднимаясь с места. — Ты просто пытаешься себя убедить, что контейнер упадёт как надо, и рисковать ничем не придётся. Трусливый сукин сын, да ты просто бросаешь его умирать!
Взбешённый, он вырвался из зала, хлопнув дверью.
Несколько секунд спустя Венкат отправился за ним, обронив: «Прослежу, чтобы он успокоился».
Брюс поёрзал в кресле.
— Да уж, — нервно заметил он. — Мы же учёные, в конце-то концов! Какого чёрта?!
Энни молча положила в сумочку блокнот. Тедди перевёл на неё взгляд.
— Прошу прощения, Энни, — сказал он. — Что тут скажешь? Бывает, у мужчин тестостерон перехлёстывает, и…
— Я надеялась, он тебе врежет, — отрезала она.
— Что?
— Я знаю, на астронавтов тебе не плевать, но Митч прав. Ты — чёртов трус! Если б у тебя хватило мужества, мы бы сумели спасти Уотни.
* * *
Льюис:
Привет, командор!
За время подготовки к программе, и на пути к Марсу, в общей сложности я проработал с тобою два года. Думаю, я неплохо тебя изучил. И, сдаётся мне, сейчас ты обвиняешь себя в том, что я оказался в такой ситуации.
Не надо!
Ты столкнулась с невозможной ситуацией, и тебе пришлось сделать трудный выбор. Это и есть работа командоров. А решение было правильным. Если бы вы ещё немного задержались, взлётный модуль наверняка бы опрокинулся.
Уверен, ты уже просчитала все возможные варианты и знаешь, что ничего из сделанного тобою ты не проделала бы иначе (разве что не стала бы «психовать»).
Возможно, ты думаешь, что потеря одного из команды — это самое худшее. Неправда! Потерять всю команду гораздо страшнее. И ты не дала такому случиться.
Но у меня вертится гораздо более важный вопрос, который мы должны обсудить: скажи, что связывает тебя с диско? Я ещё могу понять сериалы семидесятых: всем нравятся волосатые парни с высоченными воротниками. Но диско?
Диско!?
* * *
Вогель сверил положение и ориентацию «Гермеса» относительно намеченного курса. Как всегда, идеальное совпадение. Будучи химиком экспедиции, кроме того Вогель состоялся и как астрофизик. Впрочем, выполнять на корабле обязанности навигатора было до смешного просто.
Компьютер знал нужный курс. Он знал, в какой момент нужно развернуть корабль, чтобы ионные двигатели били в нужном направлении. И он знал положение «Гермеса» в любое время: оно с лёгкостью вычислялось из положения Солнца и Земли, а также показаний имеющихся на борту атомных часов.
За исключением случаев полного отказа бортового компьютера или другой серьёзной аварии, Вогелю не суждено было проявить на практике свои обширные знания в области орбитальной баллистики.
Завершив сверку, он запустил диагностику двигателей. Они работали на полной мощности.
Все эти действия Вогель провёл из своей каюты. Контроль за состоянием всех систем корабля можно было проводить с любого компьютера. Давно прошли те дни, когда для проверки двигателей нужно было физически к ним подбираться.
Таким образом, на сегодня Вогель выполнил все свои обязанности. Теперь у него появилось время прочесть почту.
Пробежавшись по сообщениям, которые NASA посчитало достаточно важными для передачи, Вогель внимательно прочёл самые интересные. На некоторые пришлось дать ответ: письма сохранились в кэш, чтобы Йоханссен отправила их на Землю при следующей же передаче.
Внимание привлекло послание от жены. В письме, озаглавленном «Unsere kinder» («наши дети»), не было ничего, кроме приложенного файла изображения. Вогель удивлённо приподнял бровь: здесь что-то не складывалось. Во-первых, слово «kinder» должно начинаться с большой буквы. Хелена, учитель немецкого в Бремене, едва ли могла допустить такую ошибку. Кроме того, в общении друг с другом, они ласково называли детей «мартышками».
Вогель попытался открыть изображение, но программа просмотра сообщила, что файл нечитаемый.
Вогель направился по узкому коридору судна. Каюты располагались у внешнего корпуса постоянно вращающегося корабля, чтобы искусственная гравитация была максимальной. Как всегда, дверь в каюту Йоханссен была открыта.
— Йоханссен, добрый вечер! — сказал Вогель.
У всей команды было одинаковое расписание времени сна и бодрствования, и сейчас время близилось к ночи.
— О, привет! — откликнулась Йоханссен, поднимая голову от ноутбука.
— У меня проблема с компьютером, — сказал Вогель. — Надеюсь, ты сможешь помочь.
— Конечно, — сказала та.
— Слушай, у тебя же личное время, — заметил Вогель. — Может, будет удобнее завтра?
— Нет, всё в порядке. Что там у тебя?
— Проблема в одном файле. Это изображение, но компьютер его не показывает.
— Где твой файл? — спросила она, опуская руки на клавиатуру.
— В моём обменнике. Называется «kinder.jpg».
— Ну, давай посмотрим, — сказала она.
Её пальцы забегали по клавиатуре, открывая и закрывая окна программ.
— Определённо, неверный заголовок для формата jpg, — заметила она. — Возможно, повредился при скачивании. Сейчас, посмотрю через hex-редактор, есть ли там вообще что-нибудь…
Через несколько секунд Йоханссен произнесла:
— Это не jpg, а чистый текст в формате ASCII. Похоже на… ну, не знаю, что это. Вроде как куча математических формул.
Она указала на экран:
— Посмотри, в них есть какой-то смысл?
Вогель склонился над монитором, вчитываясь в текст.
— Ja, — сказал он. — Это манёвр для «Гермеса», по изменению курса. Его название — «манёвр Рича Пурнелла».
— Что это? — удивилась Йоханссен.
— Никогда о нём не слышал, — ответил Вогель, проглядывая строчку за строчкой. — Он сложный… очень сложный…
Вдруг он замер.
— 549-е марсианские сутки!? — воскликнул он. — Mein Gott!
* * *
Команда «Гермеса» наслаждалась скудным личным временем в той части корабля, которую называли «салоном». В центре помещения находился стол, вокруг которого с трудом могли рассесться шестеро. Салон занимал отнюдь не высший приоритет в плане гравитации: его расположение обеспечивало жалкие 0,2g. Тем не менее, их хватало для того, чтобы удержать всех по местам — четверо астронавтов внимательно слушали Вогеля.
— … и «Гермес» доберётся до Земли через 211 дней. Тогда и закончится наш полёт, — закончил он.
— Спасибо, Вогель, — поблагодарила Льюис.
Она уже знала от Вогеля детали маневра — он пришёл к ней чуть ранее. Но Йоханссен, Мартинес и Бек услышали об этом впервые.
Командор дала им время подумать.
— И это действительно сработает? — спросил Мартинес.
— Ja, — кивнув, ответил Вогель. — Я проверил вычисления — они верны. Курс потрясающий. Поразительно!
— Как он улетит с Марса? — спросил Мартинес.
Льюис подалась вперёд:
— В сообщении было больше информации, — сказала она. — Этот манёвр — лишь часть цельной идеи NASA по спасению Уотни. Мы должны подобрать возле Земли груз с припасами, а Марку придётся добраться до МВМ «Ареса-4».
— Но зачем играть в шпионов? — спросил Бек.
— Согласно сообщению, — объяснила Льюис, — NASA отвергло идею. Они предпочли подвергнуть Уотни серьёзному риску, чем нас — небольшому. Кто бы ни вставил данные в электронное письмо для Вогеля, он явно не разделял это мнение.
— То есть, — сказал Мартинес, — речь о том, чтобы пойти наперекор решению NASA?
— Именно, — подтвердила Льюис. — Об этом мы и говорим. Если мы совершим манёвр, они должны будут отправить нам припасы, иначе мы погибнем. И у нас есть возможность навязать им свой вариант.
— Но мы сделаем это? — спросила Йоханссен.
Все четверо посмотрели на Льюис.
— Не буду лгать, — сказала командор. — Я, чёрт возьми, хочу этого как никто другой. Но это не простое решение. NASA чётко выступило против. Речь идёт о мятеже. А это не то слово, которым я бросаюсь легко.
Она поднялась с кресла и принялась медленно вышагивать у стола.
— Мы пойдём на это лишь в одном случае: если согласимся все без исключения. Но прежде чем ответить, подумайте о последствиях. Если упустим груз с припасами, мы погибнем. Если напортачим с гравитационной пращой Земли, мы погибнем. Но если сделаем всё как надо, к полёту добавятся ещё 533 дня. И за эти 533 дня полёта в космосе случится может всё, что угодно. Может сломаться что-нибудь такое, чего мы починить не сможем. И если это будет жизненно важно, мы погибнем.
— Я — за! — улыбнувшись до ушей, заявил Мартинес.
— Полегче, ковбой, — сказала Льюис. — Мы с тобой военные. Когда вернёмся, можем загреметь под трибунал. А что касается остальных, гарантирую — путь в космос будет для вас закрыт.
Мартинес прислонился к стене, сложив руки на груди и лёгкой полуулыбкой на лице. Остальные молча задумались над словами командора.
— Если мы на это пойдём, — сказал Вогель, — мы пробудем в космосе больше 1000 дней. По мне, так этого с лихвой достаточно на всю жизнь. Больше мне и не захочется!
— Похоже, Вогель сказал «за», — ухмыльнулся Мартинес. — Я тоже, разумеется!
— Вперёд! — согласился Бек.
— Если думаешь, что это сработает, — сказала Йоханссен командору. — Я тебе доверяю.
— Хорошо, — сказала Льюис. — Если мы на это пойдём, каковы наши шаги?
Вогель пожал плечами:
— Я прокладываю новый курс и направляю по нему «Гермес», — сказал он. — Что ещё?
— Удалённое управление, — произнесла Йоханссен. — Для того, чтобы вернуть корабль, если мы погибнем или ещё что. Центр управления может взять на себя управление «Гермесом».
— Но мы-то здесь, — сказала Льюис. — Мы можем отменить их команды, разве нет?
— Вообще-то, нет, — ответила Йоханссен. — Удалённое управление имеет приоритет над всеми командами с борта корабля — на случай, если что-то пойдёт не так, и бортовым системам будет нельзя доверять.
— Ты можешь вывести из строя удалённое управление? — спросила Льюис.
— Хм-м-м… — задумчиво произнесла Йоханссен. — У «Гермеса» четыре дублирующих бортовых компьютера, каждый из которых подсоединён к трём дублирующим системам связи. Если хоть один из компьютеров получит сигнал от любой системы связи, Центр может перехватить контроль. Системы связи отключать нельзя: мы потеряем телеметрию и навигацию. Отключить компьютеры тоже нельзя: они нам нужны, чтобы контролировать корабль. Мне придётся программно отключить возможность удалённого управления на каждом компьютере… А это часть ОС. Мне придётся покопаться в коде… да. Это мне по силам!
— Ты уверена? — спросила Льюис. — Точно можешь их отключить?
— Скорее всего, это будет не слишком сложно, — ответила Йоханссен. — Это же просто мера предосторожности — вряд ли при разработке постарались сделать систему неприступной. Она бессильна перед вредоносным кодом.
— Вредоносный код? — с улыбкой спросил Бек. — Значит… ты будешь хакером?
— Ну да, — улыбнувшись, ответила Йоханссен. — Думаю, буду.
— Отлично, — сказала Льюис. — Похоже, мы сможем всё провернуть. Но я не хочу, чтобы вы согласились под давлением остальных. Мы подождём двадцать четыре часа. В течение этого времени ещё можно передумать. Просто поговорите со мной или отправьте письмо. В этом случае я всё отменяю — и никогда никому не раскрою, кто это был.
Льюис смотрела, как они расходятся — с улыбками на сияющих лицах. Все четверо. В первый раз с тех пор, как экипаж покинул Марс, они вновь стали прежними собой. Льюис точно знала — ни один из них своего мнения не изменит.
Они возвращаются на Марс!
* * *
Все знали, что в недалёком будущем Брендану Хатчу предстоит стать во главе одной из марсианских программ.
Он продвигался по служебной лестнице с максимальной скоростью, какой можно добиться в крупной, неповоротливой организации. Брендан зарекомендовал себя старательным работником, а его квалификация и лидерские качества были очевидны для всех подчинённых.
Каждую ночь, с часу до девяти утра, Брендан брал на себя руководство Центра управления программой. При условии, что он и дальше будет отлично выполнять работу, эта должность должна была обязательно помочь повышению. Уже объявили, что он станет заместителем начальника программы «Арес-4», а что касается «Ареса-5» — тут Брендан считался главным претендентом на высший пост.
— Диспетчер, говорит дежурный по связи, — произнёс голос в наушниках.
— Говорите, дежурный, — ответил Брендан.
Несмотря на то, что оба находились в одной комнате, за соблюдением протокола следили неукоснительно.
— Незапланированное изменение статуса с борта «Гермеса».
Задержка радиосигнала, составляющая в данный момент 90 световых секунд, делала голосовую связь непрактичной. Если не считать видеоматериалов для телевизионщиков, «Гермес» общался с Центром исключительно текстовыми сообщениями.
— Вас понял, дежурный, — ответил Брендан. — Зачитайте его.
— Диспетчер, я не… я не понимаю его смысл, — сконфуженно произнёс дежурный. — Это не статус, а всего лишь одна фраза.
— Что в ней?
— В сообщении сказано: «Хьюстон, доводим до вашего сведения: Рич Пурнелл — отличный наводчик».
— Что? — спросил Брендан. — Кто, чёрт возьми, этот Рич Пурнелл?
— Диспетчер, говорит дежурный по телеметрии, — произнёс другой голос.
— Говорите, — сказал Брендан.
— «Гермес» сходит с курса.
— Дежурный по связи, сообщите «Гермесу», что они сбиваются с курса. Телеметрия, будьте готовы к передаче вектора коррекции…
— Диспетчер, они не сбиваются с курса, — перебил его дежурный по телеметрии. — Они вносят в него поправки. Системы показывают намеренный поворот на 27,812R.
— Какого чёрта? — пробормотал Брендан. — Дежурный по связи, спросите у них — какого чёрта?
— Выполняю, диспетчер… сообщение отправлено. Минимальное время для получения ответа — три минуты четыре секунды.
— Телеметрия, есть вероятность ошибки инструментов?
— Никак нет, диспетчер. Мы отслеживаем их через спутниковую сеть. Наблюдаемое положение согласуется с изменением курса.
— Дежурный по связи, проверьте записи. Посмотрите, чем занимались предыдущие смены. Попробуйте узнать, вдруг кто-нибудь приказал им кардинально изменить курс, и по какой-то причине не сказал нам.
— Выполняю, диспетчер.
— Дежурный по навигации, говорит диспетчер, — сказал Брендан.
— Слушаю, диспетчер, — донёсся ответ из службы навигации.
— Вычислите, как долго они смогут держаться нового курса, прежде чем коррекция станет невозможной. Через какое время они не смогут выйти на орбиту Земли?
— Уже работаю над этим, диспетчер.
— И кто-нибудь, выясните, кто такой этот чёртов Рич Пурнелл!
* * *
Митч удобно устроился в кресле в кабинете директора NASA.
— Зачем ты это сделал, Митч? — потребовал ответа Тедди.
— Что именно? — спросил Митч.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.
— О, ты имеешь в виду мятеж на «Гермесе»? — невинно поинтересовался Митч. — Знаешь, из этого получилось бы отличное название фильма: Бунт на «Гермесе». Мне нравится, как оно звучит.
— Мы знаем, это сделал ты, — сурово сказал Тедди. — Пока не знаем, как, но знаем — именно ты отправил им параметры манёвра.
— Полагаю, у тебя есть доказательства?
Тедди зло взглянул на него:
— Нет. Пока нет, но мы над этим работаем.
— Правда? — спросил Митч. — Нам правда больше нечем сейчас заняться? Я хочу сказать — нам нужно спланировать околоземную стыковку, не говоря уже о том, как помочь Уотни добраться до Скиапарелли. На повестке дня куча дел.
— Ты чертовски прав, у нас куча дел! — взвился Тедди. — Теперь, после твоих фокусов, мы обречены всем этим заниматься.
— Якобы моих фокусов, — заметил Митч. — Полагаю, Энни сообщит прессе, что мы решили пойти на этот рискованный маневр? Она ведь не скажет о мятеже?
— Конечно, нет, — сказал Тедди. — Иначе мы будем выглядеть идиотами.
— Ну, тогда меня совершенно не в чем обвинить! — улыбнулся Митч. — Ты не сможешь меня уволить за то, что я продвигаю в жизнь политику NASA. То есть, якобы продвигаю. Думаю, Льюис тоже вне опасности. И, может быть, Уотни всё же удастся спасти. Все рады и счастливы!
— Может случиться так, что из-за тебя погибнет вся команда, — возразил Тедди. — Об этом ты не подумал?
— Кто бы ни дал им параметры манёвра, — сказал Митч, — это была просто передача информации. Решение, что с нею делать, приняла Льюис. Если бы она позволила эмоциям перевесить здравый смысл, Льюис была бы хреновым командором. А она командор отнюдь не хреновый.
— Если я сумею доказать, что это был ты, я найду способ тебя за это уволить, — предупредил Тедди.
— Разумеется, — пожав плечами, сказал Митч. — Но, если бы я отказался брать на себя риски ради спасения жизней, я…
Он на секунду задумался, и закончил фразу:
— … думаю, я был бы кем-то вроде тебя.