Запись в журнале: 431-е марсианские сутки

Обдумываю сейчас, как мне всё упаковать. Это несколько сложнее, чем кажется.

Имеются два герметичных объёма: ровер и трейлер. Их соединяют шланги, но машины не идиоты: если в одном произойдёт разгерметизация, вторая моментально перекроет общие трубки.

В этом своя мрачная логика: если треснет корпус ровера, мне крышка — и на этот счёт уже ничего не спланируешь. Но, если нарушится герметичность трейлера, я-то буду в порядке! Следовательно, всё самое важное я должен взять в ровер. Если погибну, с тем же успехом могу прихватить с собой всё самое нежное.

Всё, что пойдёт в трейлер, должно успешно выдерживать почти абсолютный вакуум и низкие температуры. Не то, чтобы я их предвидел… ну, вы знаете — готовься к худшему!

В трейлере не так много места. В нём два объёмистых аккумулятора из Дома, регулятор состава воздуха, регенератор кислорода и самодельный теплонакопитель. Пожалуй, было бы удобнее иметь теплонакопитель в ровере, но тут без вариантов — он должен стоять рядом с обраткой регулятора.

В трейлере будет тесновато, но пустоты найдутся. И я знаю, чем их заполнить: картохой!

С картошкой не может произойти ничего «плохого» — клубни уже мертвы. Я хранил их на улице уже несколько месяцев. К тому же они небольшие, в них не осталось ничего «нежного». Возможно, они войдут не все, так что некоторым придётся ехать со мной.

Ровер тоже будет довольно плотно набит всякой всячиной. Когда я буду за рулём, сложенную спальню я оставлю рядом со шлюзом, в готовности к аварийному выбросу. Кроме того, со мной едут два полноценных скафандра со всеми примочками, нужными для аварийного ремонта: инструментами, запчастями, почти израсходованным запасом смолы. Ещё в ровере будет снятый с трейлера компьютер (на всякий случай) и необъятные 620 л воды.

И пластиковая бутыль в качестве туалета. С плотной крышкой.

* * *

— Как дела у Уотни? — спросил Венкат.

Минди, вздрогнув, оторвалась от экрана:

— Доктор Капур?

— Я слышал, он попал на фотографию, когда вышел наружу?

— А, да, — произнесла Минди, щёлкая по клавиатуре. — Я заметила, что около 9 утра по местному времени там всегда что-то происходит. Обычно люди действуют по своему распорядку, поэтому посчитала, что ему нравится начинать работу в это время. Слегка изменила орбиты, чтобы получить семнадцать фотографий между 9:00 и 9:10. Он попал на одну из фоток.

— Отличная дедукция. Можно взглянуть?

— Конечно, — ответила Минди, выводя на экран фотографию.

Венкат несколько секунд всматривался в размытое изображение.

— И лучше никак не сделать? — спросил он.

— Ну, это же фотография из космоса, — пояснила Минди. — АНБ улучшило изображение самыми продвинутыми программами, которые у них есть.

— Постой-ка, постой, что ты сказала? — удивлённо переспросил Венкат. — АНБ?

— Ну да, они позвонили мне и предложили помочь. Теми же программами, которыми они улучшают фотографии со спутников-шпионов.

— Поразительно, сколько бюрократии можно избежать, когда все вокруг пытаются помочь выжить одному-единственному человеку, — пожав плечами, заметил он. И, указав на экран, спросил: — А чем занимается Уотни в этот момент?

— Думаю, он что-то загружает в ровер.

— Когда он в последний раз работал с трейлером? — спросил Венкат.

— Довольно давно. Почему он не пишет нам чаще?

Венкат пожал плечами:

— Сильно занят. Он работает почти весь световой день, а переносить камни для сообщений отнимает много времени и сил.

— Итак… — произнесла Минди. — Почему вы пришли сюда лично? Всё это можно было обсудить по электронной почте.

— На самом деле, я пришёл с тобой поговорить. Мы изменяем круг твоих обязанностей. Отныне и до особого распоряжения ты занимаешься только и исключительно наблюдением за Марком Уотни. Никакого управления спутниками вокруг Марса.

— Что? — не веря своим ушам, спросила Минди. — А как насчёт изменения курсов, углов орбит?

— Этим займутся другие сотрудники, — сказал Венкат. — С сегодняшнего дня ты изучаешь только фотографии с базы «Ареса-3».

— Но это же понижение в должности, — произнесла Минди. — Я инженер, а вы хотите, чтобы я стала официальным вуайеристом?

— Временно, временно, — сказал Венкат. — Мы тебе всё компенсируем. Дело в том, что ты наблюдаешь за Марком уже месяцы. Ты стала экспертом, можешь навскидку определять на снимках элементы «Ареса-3». С такими навыками у нас больше никого нет.

— Почему это внезапно стало столь важным?

— Время на исходе, — объяснил Венкат. — Мы не знаем, как далеко он продвинулся в работе над ровером. Но знаем одно: у него всего шестнадцать дней, чтобы её закончить. Мы должны точно знать, что он делает. Пресса и сенаторы постоянно терзают меня вопросами о его статусе. Пару раз мне даже звонил Президент.

— Но знание статуса ничем не может помочь, — сказала Минди. — Если он отстанет от графика, мы ничем помочь не сможем. Так что это бессмысленная затея.

— Послушай, как давно ты работаешь на правительство? — со вздохом спросил Венкат.

Запись в журнале: 434-е марсианские сутки

Пора проверить, как работает весь этот хлам.

Тут есть проблема. В отличие от поездки за «Марсопроходцем», сейчас мне придётся вытащить из Дома ключевые элементы системы жизнеобеспечения. Стоит вынести из-под крыши регулятор состава воздуха и регенератор кислорода — и останется лишь… палатка. Огромная палатка, которая не сможет поддерживать жизнь.

Всё не так рискованно, как кажется. Как всегда, самая главная опасность в жизнеобеспечении — управление уровнями углекислого газа. Когда в воздухе накапливается 1 % CO2, начинают проявляться первые симптомы отравления. Поэтому мне ни в коем случае нельзя превысить этот уровень.

Внутренний объём Дома примерно 120 тыс. л. Чтобы поднять уровень CO2 до 1 %, мне нужно дышать (как обычно) больше двух суток — и при этом уровень кислорода снизится практически незаметно. Поэтому на какое-то время я могу спокойно перенести в трейлер оба аппарата.

Каждый из них слишком велик, чтобы пройти сквозь шлюз трейлера. По счастью для меня, оба попали на Марс «с необходимостью сборки». Они слишком габаритны, чтобы присылать их одним целым, поэтому легко разбираются.

В несколько приёмов я перетащил все их части в трейлер. Я по отдельности вносил в трейлер каждую часть. Собрать аппараты внутри оказалось сущим кошмаром, поверьте! В трейлере и так мало места для всего барахла, которое там уже есть. Нашему бесстрашному герою там даже присесть некуда.

Затем я взялся за внешний компонент регулятора. Он свисал на внешней стене Дома, словно обычный кондиционер на Земле. По сути, это он и есть. Я перетащил его к трейлеру и разместил на специально для него сделанной полке. После этого я подсоединил к нему трубки, проходящие сквозь полотно «воздушного шара».

Регулятор должен закачивать воздух во внешний компонент, а обратный поток обязан пробулькивать через теплонакопитель. Кроме того, нужен бак с давлением, которое будет сбрасывать конденсирующийся CO2.

Когда я выкидывал из трейлера всё лишнее, один бак всё же оставил. Предполагалось, что в нём будет кислород, но бак есть бак. Слава Богу, что все трубки и клапаны для воздуха одинаковы для всех аппаратов! И это никакая не ошибка: в экспедиции так проще чинить поломки.

Как только всё было собрано, я подсоединил аппараты к сети трейлера, и увидел, что они заработали. Сразу же провёл полную диагностику, после чего убедился: работают нормально. Затем я вырубил регенератор кислорода — вы же помните, что включать его я буду один раз в каждые пять дней.

Я перешёл в ровер, что подразумевает досадную 10-метровую вылазку наружу. Здесь я мог отслеживать ситуацию с системой жизнеобеспечения. Стоит отметить, что я не могу по-настоящему следить за работой оборудования в трейлере — но о составе воздуха ровер говорит мне всё. Содержание кислорода, CO2, температуру, влажность — и так далее. Похоже, всё в полном порядке.

Заново облачившись в скафандр, я выпустил в воздух ровера целую канистру CO2. Компьютер чуть не обделался, увидев, что уровень углекислого газа скакнул до летальных содержаний. Но постепенно уровень CO2 упал до нормальных значений. Регулятор справляется со своей работой. Хороший мальчик!

Я оставил оборудование включённым, а сам вернулся в Дом. Всю ночь я буду сам по себе, а утром проверю — как дела в ровере. Разумеется, это не настоящий тест, поскольку без меня там некому дышать кислородом и выделять CO2, но — не всё сразу.

Запись в журнале: 435-е марсианские сутки

Прошедшая ночь была какой-то шальной. Чисто логически я знал, что всего за одну ночь со мной ничего не случится, но остаться без системы жизнеобеспечения — кроме обогревателей — было всё же страшновато. Моя жизнь теперь зависела от арифметических действий, которые я недавно проделал. Если перепутал плюс с минусом или ошибся, складывая два числа, — я мог никогда не проснуться.

Но я действительно проснулся, и главный компьютер показал незначительный рост концентрации CO2, в точности как я предсказывал. Похоже, протяну ещё денёк.

Кстати, «Протянуть ещё денёк» — неплохое название для очередной серии про Джеймса Бонда.

Я проверил ровер. Всё было в полном порядке. Если я не тронусь с места, на полном заряде аккумуляторов регулятор может проработать больше месяца. Правда, с выключенными нагревателями. В этом отношении запас по энергоресурсам огромный! Если в пути случится что-то жуткое, у меня будет время для ремонта. Моё время будет ограниченно потреблением кислорода, а не удалением CO2, - а кислорода у меня полно.

Я решил, что неплохо бы протестировать спальню.

Зайдя в ровер, я изнутри прикрепил её к внешней дверце шлюза. Я уже говорил, что это единственный доступный способ. А затем я выпустил спальню на ничего не подозревающий Марс.

Как я и предполагал, давление из салона ровера одним рывком выбросило полотно наружу и надуло его. После этого настал полный хаос. Внезапный рост давления лопнул спальню, как воздушный шарик. Спальня моментально сдулась, лишая воздуха не только себя, но и ровер. В этот момент на мне был скафандр: я же не идиот! И поэтому я…

…«Протяну ещё денёк!» (В главной роли Марк Уотни — … видимо, в качестве Кью. Никакой я не Джеймс Бонд).

Я перетащил лопнувшую спальню в Дом и хорошенько рассмотрел. Она лопнула по шву в том месте, где стена встречалась с потолком. Логично: прямой угол в герметичном сосуде. Давление терпеть не может такие места.

Для начала я поставил заплату, а затем лентами герметика наклеил поверх запасное полотно. Теперь в этом месте двойное утолщение и два слоя герметика. Может, этого будет достаточно. Здесь я могу лишь предполагать: мои потрясающие знания ботаники вряд ли чем помогут.

Завтра проверю ещё раз.

Запись в журнале: 436-е марсианские сутки

У меня закончились таблетки кофеина. Никакого больше «марсианского кофе».

По этой причине сегодня я несколько дольше просыпался, и весь день у меня побаливала голова. Но есть свой плюс в том, чтобы жить на Марсе в многомиллиардных апартаментах: доступ к чистому кислороду. По какой-то причине повышенная концентрация O2 снимает головную боль. Не знаю, почему. Да мне и плевать! Важно, что страдать мне не приходится.

Сегодня я вновь проверил спальню, в точности повторив вчерашнюю процедуру. На этот раз спальня выдержала. Что же — получается, она надёжна? Понятия не имею. В этом и заключается слабое место изучения ошибок. Если спальня порвётся, пока я в ней сплю, мне крышка. Как долго она выдержит?

Остаётся надеяться, что если случится утечка, она разовьётся достаточно медленно, и я успею среагировать. Но кто может гарантировать?

Простояв несколько минут в скафандре, я решил заняться чем-нибудь полезным. Может, я и не могу выйти наружу, пока спальня подсоединена к шлюзовому отсеку, но могу перейти в ровер и закрыть за собой дверь.

Так и сделав, я в первую очередь избавился от надоевшего скафандра. Спальня, надутая как положено, находится по другую сторону шлюза. Тест продолжается, но при этом мне вовсе не обязательно быть в скафандре.

Мне хотелось проверить свою работу как следует, поэтому я «с потолка» определил для себя восьмичасовой интервал. Пока они не пройдут, я заперт в ровере.

Время ушло на составление плана поездки. Я не придумал ничего нового к тому, что уже знал. По прямой отправляюсь к долине Мавреса. Еду по ней, пока она не кончится. Путь пойдёт зигзагом, но по большей части он будет вести к Скиапарелли.

Потом я попадаю на Аравийское плоскогорье. Здесь каждый кратер будет означать два разных наклона — сначала вниз, затем вверх. Я приложил как можно больше усилий, чтобы найти кратчайший путь в обход этих кратеров. Но уверен, мне не раз придётся изменять курс в пути. Самый лучший план не выдерживает первой стычки с врагом.

* * *

Митч занял место в конференц-зале. Присутствовала обычная группа — Тедди, Венкат, Митч и Энни. Кроме того, сегодня здесь оказались Минди Парк и мужчина, которого Митч ни разу не встречал.

— Что стряслось, Венк? — спросил Митч. — Зачем собираться так внезапно?

— У нас есть новости, — ответил Венкат. — Минди, почему бы вам не ввести всех в курс дела?

— Э, конечно, — откликнулась та. — Похоже, что Уотни закончил установку внутренней оболочки трейлера. В основных чертах дизайн соответствует тому, который мы ему направляли.

— Нет намёков, насколько он стабилен? — спросил Тедди.

— Довольно стабилен, — ответила Минди. — Он надут уже давно, проблем не видно. Кроме того, он построил нечто вроде… комнаты.

— Комнаты? — удивился Тедди.

— Думаю, она сделана из полотна от Дома, — пояснила Минди. — Она прикрепляется к шлюзу ровера. Думаю, для этого ему пришлось отрезать часть Дома. Я не знаю, зачем она нужна.

Тедди повернулся к Венкату:

— Зачем ему комната?

— Думаем, это его мастерская, — ответил Венкат. — Когда он доберётся до Скиапарелли, у него будет много работы. Её легче выполнить, когда скафандр не мешает. Скорее всего, он собирается работать в этой комнате как можно больше.

— Умно, — заметил Тедди.

— Уотни умный парень, — сказал Митч. — А как насчёт систем жизнеобеспечения?

— Думаю, он их установил, — ответила Минди. — Он перенёс внешний компонент регулятора.

— Прошу прощения, — прервала её Энни. — Что ещё за внешний компонент регулятора?

— Регулятора состава воздуха, — ответила Минди. — Он снаружи, поэтому я увидела, когда его не стало. Возможно, он установил его на ровер. Других причин переносить его нет, поэтому полагаю, система жизнеобеспечения работает.

— Чудесно! — воскликнул Митч. — Всё идёт как надо.

— Не радуйся раньше времени, Митч, — сказал Венкат. — Позвольте представить Рэндалла Картера, одного из марсианских метеорологов. Рэндалл, расскажите им то же, что изложили мне.

Рэндалл кивнул.

— Спасибо, доктор Капур, — сказал он, поворачивая ноутбук, на котором виднелась карта Марса. — В последние несколько недель на Аравийском плоскогорье формировалась пыльная буря. Сама по себе она не представляет ничего особенного. Буря не помешает Уотни вести ровер.

— Так в чём же проблема? — спросила Энни.

— Скорость ветра будет небольшой, — объяснил Рэндалл. — Но её будет достаточно, чтобы поднять с поверхности планеты мелкую пыль и поднять в воздух. Эта пыль может собраться в плотное облако — каждый год мы наблюдаем по пять-шесть таких бурь. Проблема в том, что они могут длиться месяцами, скрывая под собой огромные территории. Атмосфера становится непрозрачной от пыли.

— Всё ещё не вижу проблемы, — произнесла Энни.

— Свет, — объяснил Рэндалл. — В области пыльной бури доля солнечного света, которая достигает поверхности, очень низка. Сейчас она составляет 20 % от нормы. А ровер Уотни работает на солнечных батареях.

— Вот чёрт! — вырвалось у Митча. Он потёр глаза. — И предупредить его мы не можем.

— Значит, у него будет меньше энергии, — сказала Энни. — Он не может просто подольше заряжать аккумуляторы?

— Нынешний план уже предусматривает, что ему придётся заряжать их весь день, — пояснил Венкат. — Получая всего 20 % от нормы, ему придётся тратить в пять раз больше времени на каждую зарядку. Таким образом, 45-дневная поездка отнимет 225 дней, и он упустит «Гермес».

— А «Гермес» не сможет его подождать? — спросила Энни.

— Корабль не будет выходить на орбиту, — сказал Венкат. — Он пролетит мимо. Если они выйдут на орбиту, то не смогут вернуться. Им нужна скорость, чтобы выйти на нужную траекторию.

Несколько секунд все молчали. Затем Тедди произнёс:

— Что же, будем надеяться, что он найдёт способ проехать. Мы сможем отслеживать его продвижение, и…

— Нет, не сможем, — перебила его Минди.

— Почему нет? — удивился Тедди.

Она покачала головой:

— Спутники не смогут разглядеть поверхность под пылевыми облаками. Как только он попадёт в такую область, мы ничего не увидим, пока он не появится с другой стороны.

— Ох, — сказал Тедди. — Вот, чёрт!

Запись в журнале: 439-е марсианские сутки

Прежде чем я доверю этим штуковинам свою жизнь, я должен их испытать.

Я говорю не о маленьких тестах, которые до сих про проделывал. Разумеется, я порознь испытал электростанцию, систему жизнеобеспечения, воздушный шар трейлера и спальню. Но мне нужно испытать все аспекты поездки в комплексе.

Я собираюсь нагрузить ровер для дальней поездки и наматывать круги вокруг Дома. Не буду удаляться от него больше чем на 500 метров, поэтому, если что — со мной всё будет в порядке.

Сегодняшний день я посвятил загрузке ровера и трейлера. Мне хочется, чтобы вес в точности соответствовал реальному весу в реальной поездке. Кроме того, если груз в пути будет сдвигаться с места или что-нибудь ломать, важно узнать об этом сейчас.

Я сделал лишь одну уступку здравому смыслу: почти всю воду я оставил в Доме. С собой в ровер взял лишь двадцать литров: достаточно на период испытания, но не больше. В созданной моими руками механическом кошмаре есть множество способов потерять герметичность; не хочу, чтобы в такой ситуации весь мой запас воды выкипел.

В предстоящую поездку я возьму 620 л воды. Разницу восполнил, погрузив в ровер, среди прочих припасов, 600 кг камней.

На Земле университеты и правительства готовы платить миллионы, лишь бы получить в свои руки марсианские камни. Я же использую их в качестве балласта.

Сегодня ночью я устрою ещё один небольшой тест. Убедившись, что аккумуляторы заряжены на полную, я отсоединил ровер с трейлером от сети Дома. Спать я буду в Доме, но система жизнеобеспечения в машинах пусть работает. Всю ночь она будет гонять воздух, а завтра я взгляну, сколько энергии на это ушло. Я уже замерял потребление, когда регулятор находился в Доме, и никаких сюрпризов не было. Но сейчас я получу железное доказательство. Назову этот тест «выдернутым штепселем».

Может быть, не лучшее название.

* * *

Экипаж «Гермеса» собрался в салоне.

— Давайте по-быстрому обсудим состояние корабля, — сказала Льюис. — Мы отстаём в научных экспериментах. Вогель, тебе слово.

— Я починил кабель для плазменного ускорителя, — доложил тот. — Это наш последний толстый кабель, запаса больше нет. Если проблема возникнет вновь, придётся прокладывать несколько кабелей потоньше, чтобы они могли справиться с током. Кроме того, реактор даёт меньше энергии.

— Йоханссен, что там с реактором? — спросила Льюис.

— Пришлось снизить мощность, — сказала Йоханссен. — Проблема в радиаторах. Они окислились, и излучение тепла уменьшилось.

— Как такое может случиться? — удивилась Льюис. — Они находятся за бортом. Им там не с чем реагировать.

— Думаю, они набрали пыль. Или, может быть, сказались небольшие утечки воздуха с самого «Гермеса». Так или иначе, они определённо окислились. Плёнка оксида снижает размер ячеек микрорешётки, так что общая площадь радиаторов уменьшается. Мне пришлось ограничить мощность, чтобы мы не перегревались.

— Есть возможность починить радиаторы?

— Проблема на микроскопическом уровне, — ответила Йоханссен. — Нам нужна лаборатория. Обычно радиаторы меняют по окончании каждого полёта.

— Сможем поддерживать мощность двигателя до возвращения домой?

— Да, если скорость окисления не увеличится.

— Ладно, не выпускай это из вида. Бек, что у нас с системой жизнеобеспечения?

— Так себе, — со вздохом ответил Бек. — Мы находимся в космосе куда дольше, чем предполагалось. Ряд фильтров обычно меняют по окончании полёта. Я нашёл способ прочищать их химреактивами в лаборатории, но эти реактивы разъедают сами фильтры. Пока что мы в порядке, но кто знает, что сломается следующим?

— Мы знали, что это случится, — сказала Льюис. — Корабль рассчитан на полёт в течение 396 суток, а нам нужно продержаться 898. Если что сломается, нам на помощь может прийти NASA в полном составе. Всё, что нам нужно, это поддерживать всё в рабочем состоянии. Мартинес, что там с твоей каютой?

Пилот нахмурился.

— Она по-прежнему хочет меня изжарить. Охлаждение не справляется. Мне кажется, всё дело в трубках, по которым циркулирует теплоноситель. До них я добраться не могу, потому что они встроены в корпус. Можем хранить в каюте не сильно чувствительные к температуре грузы, но и только.

— Где же ты спишь?

— В шлюзе N 2. Это единственное место, где я не путаюсь у людей под ногами.

— Плохо, — сказала Льюис, неодобрительно покачав головой. — Если нарушится герметичность одной переборки, ты погибнешь.

— Больше мне ничего не приходит в голову. На корабле довольно тесно, а если буду спать в коридоре, буду всем мешать.

— Хорошо, тогда с сегодняшнего дня ты спишь в каюте Бека. Он может спать у Йоханссен.

Йоханссен вспыхнула и смущённо опустила взгляд.

— Значит… — сказал Бек, — ты об этом знаешь?

— А ты думал, я не узнаю? — вопросом на вопрос ответила командор. — Корабль не такой большой.

— И ты не злишься?

— В обычном полёте я бы злилась, — сказала Льюис. — Но мы слишком далеко зашли. До тех пор, пока это не помешает вам выполнять обязанности, меня всё устраивает.

— Круиз на миллионы миль, — заметил Мартинес. — Класс!

Йоханссен сделалась совсем пунцовой и закрыла лицо ладонями.

Запись в журнале: 444-е марсианские сутки

У меня отлично получается управляться с ровером. Может быть, потом, когда всё закончится, я стану испытателем марсоходов.

Всё прошло замечательно. Пять дней подряд я ездил по кругу; в среднем выходило 93 км/сутки. Это чуть лучше, чем я ожидал. Местность здесь довольно гладкая, без подъёмов и спусков, поэтому такую скорость можно считать максимально достижимой. Как только я поеду в горку или начну объезжать булыжники, мне и близко её не добиться.

Спальня — просто нечто! Огромная, вместительная и комфортабельная. В первую же ночь у меня возникла небольшая проблемка с температурой — в спальне было чертовски холодно. Ровер и трейлер отлично регулируют температуру у себя внутри, но в спальне она и близко к ним не подбиралась.

История моей жизни.

В ровере есть обогреватель, в который встроен небольшой вентилятор. Я его больше не использую, потому что РИТЭГ выдаёт вполне достаточное количество тепла. Я вытащил из обогревателя сам вентилятор и включил его в розетку рядом со шлюзом. Как только он заработал, я направил поток воздуха в спальню.

Не ахти какое техничное решение, но оно сработало. Благодаря РИТЭГу тепла у меня хватает, всего-то и нужно распределить его равномерно. В кои-то веки энтропия оказалась на моей стороне!

Довольно быстро я приспособился к рутине. Фактически, она была мне на удивление знакома: в поездке за «Марсопроходцем» я провёл в такой рутине двадцать два кошмарных дня. Но на этот раз у меня есть спальня — и разница просто колоссальная. Не надо больше ютиться в ровере: у меня есть личный маленький Дом!

В распорядке дня ничего удивительного нет. Я просыпаюсь, съедаю на завтрак картофелину. Затем сдуваю спальню изнутри. Способ довольно хитрый, но я его тщательно отработал.

Во-первых, я надеваю скафандр. Потом закрываю внутреннюю дверь шлюзового отсека, оставляя открытой внешнюю, к которой прицеплена спальня. Таким образом, она — и я вместе с нею — оказывается изолирована от ровера. Затем отдаю шлюзу приказ на откачку воздуха. Насос думает, что откачивает воздух из маленького шлюза, но на самом деле сдувается вся спальня. Когда давление снижается до нуля, я втаскиваю полотно в шлюз и складываю его. После этого отцепляю от внешней стороны и закрываю внешнюю дверь. Тут наступает самый трудный момент: мне приходится оставаться в тесном шлюзовом отсеке вместе со сложенной кучей полотна. Как только давление в шлюзе набирается, я открываю внутреннюю дверь и, можно сказать, вваливаюсь в ровер. Здесь я укладываю спальню, после чего возвращаюсь к шлюзу для нормального выхода на поверхность Марса.

Процедура, конечно, довольно утомительная, но она позволяет отцепить спальню от шлюза, не теряя давление в ровере. Ведь вы же помните, что в нём находится все те предметы, которые не очень-то жалуют вакуум.

Следующий шаг — собрать солнечные батареи, которые я вчера разложил. Их я укладываю на ровер и трейлер. После этого я по-быстрому проверяю трейлер — прохожу через шлюз и осматриваю оборудование. Я даже не снимаю скафандр: мне просто нужно убедиться, что никаких явных поломок нет.

Ну, а затем возвращаюсь в ровер. Теперь я снимаю скафандр, сажусь за руль, — вперёд! Еду я почти четыре часа, после которых аккумуляторы садятся.

Припарковавшись, я снова облачаюсь в скафандр и выхожу на улицу. Здесь я выкладываю солнечные панели, которые начинают заряжать аккумуляторы.

Потом я устанавливаю спальню — практически всё то же самое, только в обратном порядке. В конечном счёте её надувает именно шлюзовой отсек. Можно сказать, спальня — продолжение шлюза.

Хоть это и возможно, я не надуваю спальню моментально. Раньше я это проделал, потому что хотел найти утечку. Но, в целом, надувать её по-быстрому — не лучшая идея: при этом материал спальни испытывает колоссальный шок и огромный перепад давлений. Рано или поздно какой-нибудь шов разойдётся. Когда Дом выстрелил мной, словно ядром, мне это не понравилось. Не очень тянет повторить тот опыт.

Когда спальня готова, я могу снять скафандр и остаток дня отдыхать. По большей части я смотрю идиотские сериалы, так что в это время меня не отличить от обычного безработного.

Так проходят четыре дня, а на пятый я устраиваю «День воздуха».

День воздуха почти идентичен остальным дням, кроме того, что не приходится проводить за рулём четыре часа. Выставив солнечные панели, я запускаю регенератор кислорода, который перерабатывает запас CO2, заботливо сохранённый регулятором.

На этом испытательная поездка завершилась. Я переработал весь углекислый газ в кислород, и потратил на это львиную долю выработанного за день электричества.

Испытание прошло успешно. Я буду готов выехать по графику.

Запись в журнале: 449-е марсианские сутки

Сегодня важный день. Я отправляюсь к Скиапарелли!

Ровер и трейлер забиты доверху. Почти всё уже было уложено внутрь, когда я отправился в испытательную поездку. Но сейчас я забрал и воду.

Последние несколько дней я проводил полную диагностику всего и вся. Регулятор, регенератор кислорода, РИТЭГ, внешний компонент регулятора, аккумуляторы, система жизнеобеспечения ровера (на случай, если понадобится), панели солнечных батарей, компьютер ровера, шлюзы — и всё-всё-всё, имеющее движущиеся части или электронные компоненты. Я даже проверил моторы, все до единого. Их восемь штук — четыре на ровере, четыре на трейлере. Моторы трейлера работать не будут, но запас карман не тянет!

К поездке всё готово. Не вижу ни единой проблемы.

От Дома осталась одна оболочка. Я забрал из него все критические компоненты и срезал приличный кусок полотна. Разграбил беднягу, лишил всего, чем он мог поделиться — и это за то, что Дом полтора года берёг мою жизнь. Можно сказать, он отдал мне всего себя.

Сегодня я провёл полное отключение. Обогреватели, освещение, главный компьютер — всё-всё. Все те компоненты, которые я не буду брать к Скиапарелли.

Я мог бы оставить всё как есть — никому до этого нет дела. Но на 31-е марсианские сутки (предполагаемый день окончания работ на Марсе) первоначально планировалось отключить Дом и разгерметизировать его. В NASA не хотели, чтобы при взлёте МВМ поблизости находилась огромная палатка, наполненная кислородом — и именно поэтому они запланировали эту процедуру.

Думаю, я проделал всё это как символ того, чем могла стать программа «Арес-3». Что-то вроде 31-х марсианских суток, которые так и не наступили.

Когда я выключил всё, настала сверхъестественная тишина. 449 марсианских суток я слушал шумы обогревателей, вентиляторов, клапанов. Сейчас тишина была просто мёртвой, жуткой и зловещей — передать невозможно. От неё бежали мурашки.

Мне уже приходилось бывать вдали от Дома, но каждый раз я был либо в ровере, либо в скафандре. Какие-нибудь приборы или аппараты всегда работали.

Но сейчас не было абсолютно никаких звуков. До сих пор мне и в голову не приходило, насколько Марс тих. Пустынный мир, практически лишённый атмосферы, которая могла бы проводить звуки. Я отчётливо слышал каждый удар сердца.

Как бы то ни было, хватит философских размышлений!

Сейчас я в ровере (ну, это очевидно: главный компьютер Дома выключен навсегда). У меня два полностью заряженных аккумулятора, все системы в порядке, и мне предстоят сорок пять дней пути.

Скиапарелли — или конец Марку Уотни!