Запись в журнале: 505-е марсианские сутки

Я сделал это! Я всё-таки в МВМ! Наконец-то!

Собственно, конкретно в данный момент я снова в ровере. Но я действительно побывал внутри взлётного модуля, чтобы проверить системы и всё там запустить. Разумеется, мне всё время пришлось оставаться в скафандре: в МВМ пока нет систем жизнеобеспечения.

Так что сейчас взлётный модуль проводит самодиагностику, а я шлангами подаю в него из ровера кислород и азот. Стандартная процедура работы с МВМ: его присылают без воздуха. А зачем? Это ненужный вес, когда под боком Дом, полный воздуха.

Держу пари, ребята в NASA сейчас открывают шампанское и шлют мне кучу сообщений. Скоро я их прочитаю, но сперва — самое важное: наладить в МВМ хоть какую-нибудь систему жизнеобеспечения. Тогда я смогу с удобствами работать внутри.

Лишь затем я приступлю к нудной переписке с NASA. Содержание, впрочем, может оказаться интересным — но 14-минутная задержка сигнала будет наводить тоску.

* * *

[13:07]ХЬЮСТОН: Поздравления от всех нас из Центра управления! Отличная работа! Каков твой статус?

[13:21]МВМ: Спасибо! Никаких проблем со здоровьем. Ровер и трейлер порядком поистрепались, но всё ещё в рабочем состоянии. Регенератор кислорода и регулятор состава воздуха работают отлично. Регенератор воды я брать не стал, просто взял воду. У меня ещё полно картошки. Без проблем продержусь до 549-х марсианских суток.

[13:36]ХЬЮСТОН: Рады слышать. «Гермес» придерживается намеченного курса с облётом вокруг Марса на 549-е сутки. Ты уже знаешь, что МВМ нужно будет немного облегчить, чтобы тебя могли перехватить. В течение суток мы собираемся отправить тебе подробные инструкции. Сколько у тебя воды? Что ты делал с мочой?

[13:50]МВМ: У меня осталось 550 л воды. Мочу сбрасывал по пути.

[14:05]ХЬЮСТОН: Воду расходуй экономно. Мочу больше не сбрасывай, сохраняй её где-нибудь. Включи передатчик ровера и оставь включённым — мы можем напрямую связаться с ним через МВМ.

* * *

— Ну что, инструкции готовы? — спросил Венкат.

— Да, — ответил Брюс. — Но, боюсь, тебе это не понравится.

— Слушаю.

— Главное, не забудь, — предупредил Брюс, — что это результат кропотливой работы. Лучшие парни ЛРД тысячи часов обдумывали процедуры, всё просчитывали и отрабатывали.

— Уверен, непросто ободрать корабль, уже разработанный, чтобы быть как можно легче, — заметил Венкат.

Брюс поверх стола толкнул Венкату буклет.

— Проблема в скорости перехвата, — сказал Брюс. — МВМ разработан для выхода на низкую околомарсовую орбиту на скорости 4,1 км/с. Но «Гермес» пролетит мимо планеты на скорости 5,8 км/с.

Венкат пролистнул брошюру и отложил её в сторону:

— Можешь пробежаться по основным моментам?

— Во-первых, нам нужно больше топлива. Взлётный модуль сам нарабатывает топливо в марсианской атмосфере, но его количество ограничивается наличием водорода. У МВМ достаточно водорода, чтобы произвести 19397 кг топлива, как и было задумано. Если мы дадим ему больше водорода, он произведёт больше топлива.

— Насколько больше?

— Каждый килограмм водорода МВМ превращает в 13 кг топлива. У Марка 550 л воды. Он проведёт электролиз, чтобы разложить её. Получит 60 кг водорода, — сказал Брюс, дотягиваясь до брошюрки, чтобы перелистнуть несколько страниц и указать на диаграмму. — Это количество водорода топливная установка превратит в 780 кг топлива.

— Но если он разложит воду, что он будет пить?

— Уотни может разлагать мочу. Ему будет достаточно оставить несколько литров воды, на последние несколько дней.

— Понятно. Чем для нас обернутся 780 кг топлива? — спросил Венкат.

— Они эквивалентны полезной нагрузке в 300 кг. Всё вертится вокруг соотношения топливо — полезная нагрузка. Расчётная масса МВМ при взлёте — свыше 12600 кг. Нам нужно довести её до 7300 кг. И это с учётом дополнительного топлива! Поэтому в остальной части буклета — инструкции, как снять с ракеты больше пяти тысяч килограмм.

Венкат откинулся в кресле:

— Просвети меня.

Брюс достал из портфеля ещё один экземпляр брошюры.

— Некоторые позиции были очевидны с самого начала. Расчёты предусматривали, что в модуле будет 500 кг марсианского грунта и образцов камней. Разумеется, это сразу вычёркиваем. Кроме того, у нас один пассажир вместо шести. Это экономит нам 500 кг, если посчитать их собственный вес, одежду и оборудование. Нет смысла выводить в космос остальные пять перегрузочных кресел — выбрасываем! Аптечка, инструменты, внутренние тросы, ремни, и всё то, что не прибито к месту — всё выкидываем. И даже кое-что из того, что прибито.

— Затем, — продолжил Брюс, — мы избавляемся от систем жизнеобеспечения. Баки, насосы, обогреватели, воздушные шланги, система поглощения CO2, даже тепловая изоляция с внутренней стороны корпуса. Ничего из этого нам не понадобится: Уотни полетит в скафандре.

— Разве скафандр не помешает ему управляться с кораблём? — удивился Венкат.

— Уотни не будет управлять кораблём, — сказал Брюс. — Майор Мартинес будет пилотировать модуль с борта «Гермеса». МВМ разработан с тем, чтобы его можно было пилотировать удалённо. В конце концов, даже посадка велась удалённо.

— А если что-то пойдёт не так? — спросил Венкат.

— Мартинес — отлично подготовленный пилот. В чрезвычайной ситуации, если кому и доверить управление — так только ему.

— Хм… — задумчиво произнёс Венкат. — Мы ни разу не пилотировали удалённо корабль с человеком на борту. Ну, ладно, давай дальше.

— Поскольку Уотни не будет пилотировать корабль, — продолжил Брюс, — ему не понадобятся контрольные панели. Мы снимаем все контрольные панели, а также силовые кабели и линии связи, которые к ним ведут.

— Ого! — воскликнул Венкат. — Вы серьёзно подошли к тому, чтобы ободрать корабль.

— Мы ещё и не приступали! — живо откликнулся Брюс. — Теперь, когда систем жизнеобеспечения больше нет, отпадает нужда в его электропитании. Мы оставляем на Марсе три из пяти аккумуляторов, а также дополнительную энергосистему. Система орбитального маневрирования МВМ включает три дублирующие группы дюз. Мы снимаем и их. Кроме того, убираем вторичную и третичную системы связи.

— Постой, а это как понимать? — потрясённо спросил Венкат. — Вы собираетесь удалённо пилотировать взлёт, и при этом обрубаете запасные каналы связи?

— В них нет смысла, — пояснил Брюс. — Если связь накроется при взлёте, времени на новое соединение уйдёт столько, что она будет уже не нужна. Запасные каналы нам не помогут.

— Брюс, это становится слишком опасно.

Тот вздохнул:

— Знаю, Венкат, но другого способа нет. А ведь я ещё не подобрался к основному!

Венкат потёр лоб.

— Так чего ты тянешь? Переходи к основному!

— Мы убираем носовой шлюз, иллюминаторы и девятнадцатую панель корпуса.

Венкат моргнул.

— Вы собираетесь лишить модуль всей передней части?

— Ну да, — ответил Брюс. — Один шлюзовой отсек тянет на 400 кг. Иллюминаторы тоже чертовски тяжёлые. И всё это соединено с девятнадцатой панелью корпуса, так почему бы и её тоже не снять?

— То есть, ракета взлетит с огромным провалом на носу?

— Уотни закроет её полотном от Дома.

— Полотном? Для выхода на орбиту?

Брюс пожал плечами:

— В основном корпус нужен, чтобы удержать внутри воздух. Марсианская атмосфера такая разрежённая, что сильной обтекаемости не требуется. К тому времени, как корабль наберёт скорость, на которой воздух может сопротивляться, высота будет такая, что воздуха уже не будет. Всё это мы основательно промоделировали. Должно сработать.

— Значит, он полетит в космос, укрывшись брезентом?

— В принципе, можно сказать и так.

— Словно в дырявом кузове грузовика?

— Ага. Идём дальше?

— Конечно-конечно! Жду не дождусь.

— Также мы проинструктируем его, как снять одну из панелей герметичного отсека. Это вторая — и последняя — из панелей, которую он сможет снять с инструментами на руках. Кроме того, оставляем за бортом дополнительный топливный насос. Делаем это с грустью, но при всей своей полезности он слишком много весит. И ещё избавляемся от одного из двигателей первой ступени.

— Снимаете двигатель?

— Ага. Первая ступень отлично работает, если один двигатель выходит из строя. Убираем его — избавляемся от огромного веса. Пусть эффект продлится только на время работы первой ступени, но тем не менее. Приличная экономия топлива.

Брюс умолк.

— И это всё? — спросил Венкат.

— Ну да.

Венкат вздохнул.

— Вы убираете почти все запасные системы. Как это скажется на вероятности провала?

— Она возрастает до четырёх процентов.

— Бог ты мой, — сказал Венкат. — В обычных обстоятельствах мы бы и не подумали идти на такой риск.

— Это всё, что мы можем предложить, Венк, — сказал Брюс. — Всё просчитали, всё промоделировали. Если все системы сработают как надо, у нас всё получится.

— Да уж. Прекрасно, — сказал Венкат.

* * *

[08:41]МВМ: Какого чёрта? Это шутка, или как?

[08:55]ХЬЮСТОН: Признаём, тебе предстоит внести серьёзные конструкционные изменения, но это нужно сделать. По каждой конкретной операции будем присылать подробные инструкции. Других инструментов, кроме имеющихся, тебе не понадобится. Ещё тебе нужно будет приступить к электролизу воды. На этот счёт тоже пришлём инструкции, чуть позднее.

[09:09]МВМ: Отправляете меня в космос в машине без крыши?

[09:24]ХЬЮСТОН: Отверстия закроешь полотном от Дома. В марсианской атмосфере оно обеспечит достаточную аэродинамику.

[09:38]МВМ: Значит, это будет автомобиль с откидным верхом. О, да, — так гораздо лучше!

Запись в журнале: 506-е марсианские сутки

На пути сюда, в безразмерные промежутки отдыха, я разработал идею «мастерской». Я подумал, что мне понадобится уголок, в котором я буду работать со снятым скафандром, поэтому разработал отличный план. Согласно этому плану, моя спальня должна была стать пристанищем для регулятора и регенератора, а пустой трейлер стал бы моей мастерской.

Глупая затея, я не стану её воплощать.

Всё, что мне нужно — герметичный объём, в котором можно работать. Почему-то я убедил себя в том, что спальня — не вариант, потому что в неё муторно переносить своё добро. Отнюдь — всё не так плохо!

Спальня прицепляется к шлюзу, поэтому единственная муторная часть — переносить туда всё необходимое. Вносишь в ровер, прицепляешь спальню к шлюзу изнутри, надуваешь, перетаскиваешь предметы в спальню. Кроме того, покидая ровер, мне каждый раз приходится опустошать спальню, занося всё обратно в машину, после чего сворачивать саму спальню.

Соглашусь, это нудно. Но всё, что я при этом расходую — время. А со временем у меня полный порядок. До пролёта «Гермеса» остаются двадцать три дня. Вдумчиво прочтя инструкции по «внесению конструкционных изменений», присланные NASA, я могу воспользоваться взлётным модулем в качестве мастерской!

Психи из NASA вынуждают меня всячески курочить МВМ, но часть корпуса я собираюсь снять лишь в самом конце. Поэтому первым делом мне придётся выкинуть за борт всяческий хлам, вроде кресел, панелей управления и всего такого прочего. После этого у меня появится достаточно места для работы.

Но сегодня я не нанёс обречённому стать калекой взлётному модулю никаких увечий. Сегодняшний день посвящается проверке всех систем. Сейчас, когда я вновь на связи с NASA, приходится играть по правилам — «безопасность превыше всего». Как ни странно, Агентство до сих пор не больно-то доверяет усовершенствованному трейлеру или моему фирменному методу набивать его всяким хламом. Они заставили меня провести полную диагностику каждой системы, каждого компонента.

Всё по-прежнему работает как надо, хотя несколько поизносилось. Эффективность регулятора и регенератора несколько отошла от пиковых значений (если сказать мягко), а трейлер немного стравливает воздух. Проблем это не доставит, но герметичность не идеальная. NASA это не нравится, но здесь уж ничего не поделаешь.

После этого меня заставили провести полную диагностику МВМ. Он в куда лучшей форме. Всё блестит, всё чистенькое, нетронутое — и работает идеально. Я уже успел позабыть, как выглядят новые аппараты.

Какая жалость, что придётся его раскурочить.

* * *

— Ты убил Уотни! — сказала Льюис.

— Да, — поморщившись, согласился Мартинес.

На мониторе обвиняюще мерцали слова «Столкновение с поверхностью».

— Я устроила ему небольшую пакость, — призналась Йоханссен. — Вывела из строя высотомер и заставила третий двигатель отключиться чуть раньше. Смертельно опасная комбинация.

— Это не должно было сорвать запуск, — сказал Мартинес. — Мне следовало обратить внимание, что высотомер врёт. Показания были слишком задраны.

— Не переживай, — сказала Льюис. — Потому-то мы и тренируемся. У нас три недели на подготовку.

— Справлюсь, — откликнулся Мартинес.

— На Земле у нас была лишь неделя тренировок по удалённому запуску, — заметила Йоханссен. — Предполагалось, для него может быть единственное основание: если мы не сможем сесть. Тогда бы нам пришлось запустить МВМ, чтобы он послужил хотя бы в качестве спутника. Сведение потерь к минимуму.

— Теперь от этого зависит всё, — сказала Льюис. — Постарайтесь как следует!

— Так точно, командор, — откликнулся Мартинес.

— Сбрасываю настройки. Попробуем что-нибудь конкретное? — спросила Йоханссен

— Удиви меня, — сказал Мартинес.

Покинув рубку, Льюис через весь корабль направилась к реактору. Взобравшись «вверх» по трапу почти до самой оси, она попала в область почти полной невесомости.

— Командор? — спросил Вогель, выглядывая из-за управляющего компьютера.

— Как двигатели? — спросила она, хватаясь за поручень, чтобы удержаться на месте в медленно вращающемся отсеке.

— В рамках допустимого, — ответил Вогель. — Сейчас провожу диагностику реактора. Полагаю, Йоханссен занята отработкой удалённого пилотирования. Поэтому я занялся реактором вместо неё.

— Отличная мысль, — похвалила Льюис. — А что с нашим курсом?

— В полном порядке, коррекции не требуется. Мы летим точно по намеченной траектории, с точностью до четырёх метров.

— Сообщи, если что-то изменится.

— Ja, командор.

Пролетев до другого конца осевого коридора, Льюис спустилась по другому трапу, набирая вес на пути «вниз». Так она добралась до «предбанника» к шлюзовому отсеку N 2.

Здесь она нашла Бека. Тот зажал в руке металлическую пружину, а в другой — пару перчаток.

— Привет, командор. Что скажешь?

— Хочу знать твой план по спасению Марка.

— Если перехват пойдёт как надо, всё довольно просто, — сказал Бек. — Я только что связал все тросы в один леер. Его длина — 214 м. На мне будет ранец, так что я смогу перемещаться куда угодно. Безопасная скорость 10 м/с. Будет больше — есть риск оборвать трос, если вовремя не затормозить.

— Какая относительная скорость для тебя приемлема?

— Имеешь в виду, когда доберусь до Марка? Легко перехвачу МВМ на скорости 5 м/с. Если будет 10 м/с — по ощущениям это нечто вроде прыжка на движущийся поезд. Ещё выше — и я могу промазать.

— То есть, учитывая безопасную скорость ранца, нам нужно выровнять скорость до 20 м/с?

— И при этом оказаться на расстоянии не больше 214 м, — добавил Бек. — Довольно узкие рамки.

— У нас будет запас времени, — сказала Льюис. — Запуск проведём за 52 минуты до перехвата, на взлёт уйдут 12 минут. Как только у Марка вырубится вторая ступень, мы будем точно знать место перехвата и скорость. Если нас что-нибудь не устроит, у нас будет 40 минут на коррекцию курса. Ускорение ионниками, 2 мм/с2, вроде и небольшое — но за 40 минут сместит нас на 5,7 км.

— Отлично, — сказал Бек. — Кроме того, 214 м — не предельное расстояние, само по себе.

— Нет, предельное, — поправила его Льюис.

— Отнюдь, — сказал Бек. — Знаю, без привязки нельзя, но если её отпустить, я могу отойти на…

— Даже не обсуждается, — твёрдо сказала Льюис.

— Но ведь мы можем удвоить или даже утроить радиус перехвата…

— Больше никаких разговоров на эту тему! — оборвала его Льюис.

— Как скажете, командор.

Запись в журнале: 526-е марсианские сутки

На свете не так много людей, которые могут похвастать, что они раскурочили космический корабль стоимостью в три миллиарда. И один из них — я.

Критически важные системы МВМ я вырывал с корнем и вышвыривал наружу. Приятно осознавать, что при запуске у меня не будет этих никому не нужных запасных систем, которые только замедляют взлёт!

В первую очередь я выкинул всякие мелочи. Затем настала очередь предметов, которые я мог разобрать, вроде кресел, некоторых дублирующих систем и контрольных панелей.

Я не импровизирую, а чётко следую инструкциям, спущенным мне NASA. Инструкции составили так, чтобы работу можно было сделать как можно легче. Иногда я даже скучаю по тем дням, когда все решения приходилось принимать самому. Но потом вытряхиваю эти мысли из головы. Действительно, куда лучше иметь наготове толпу гениев, которые всё за меня решают, чем тратить время и разбираться во всех этих примочках самостоятельно.

Время от времени я облачаюсь в скафандр, пробираюсь в шлюз с как можно большим количеством хлама и выкидываю его на поверхность. Территория вокруг МВМ всё больше и больше напоминает свалку, вроде магазинчика «Сэнфорд и сын».

Сведения о «Сэнфорде и сыне» я почерпнул из коллекции Льюис. Я не шучу, этой женщине следует обратиться к психологу со своими проблемами насчёт семидесятых.

Запись в журнале: 529-е марсианские сутки

Превращаю мочу в ракетное топливо. Это куда проще, чем вы думаете!

По составу она, в основном, состоит из воды. Чтобы разложить воду на водород и кислород, нужны лишь два электрода и ток. Основная проблема в том, чтобы собрать водород. У меня нет оборудования для сбора водорода. Регулятор состава воздуха понятия не имеет, как к нему подступиться. В последний раз, когда мне пришлось собирать водород из воздуха (помните тот случай, когда я превратил Дом в бомбу?), я сжигал его, чтобы получить воду. Очевидно, на сей раз это было бы контрпродуктивно.

Но NASA продумало всё и прислало мне решение. В первую очередь я отделяю друг от друга трейлер и ровер. Затем, одетый в скафандр, я откачиваю из трейлера воздух и заполняю его чистым кислородом до давления в 1/4 атм. Затем открываю пластиковую канистру с мочой и опускаю туда оба электрода. Потому-то мне и нужна здесь атмосфера! В её отсутствие моча бы моментально выкипела, и я оказался бы в вонючем облаке.

Электролизом вода разделяется на водород и кислород. Постепенно уровень мочи понижается, остаётся довольно-таки плотная муть. Теперь в трейлере ещё больше кислорода и приличное количество водорода. Довольно-таки взрывоопасно, кстати.

На этой стадии я запускаю регулятор состава воздуха. Он даже не знает, что такое водород, но прекрасно знаком с кислородом. С отключёнными системами безопасности он вымораживает из воздуха 100 % кислорода. Теперь в трейлере остаётся лишь водород. Потому-то для начала я и заполнил трейлер кислородом — чтобы иметь возможность впоследствии его отделить.

Теперь осталось только открыть внутреннюю дверь шлюзового отсека и заставить его провести декомпрессию. Весь собранный газ собирается в баке шлюзового отсека. Вот я и получил целый бак чистого водорода!

Остаётся только перенести этот бак к взлётному модулю и перенести содержимое в водородные баки МВМ. Я говорил уже много раз, но повторю ещё: ура стандартным трубкам и клапанам!

Пополнив бак МВМ водородом, я запускаю топливную установку, и она начинает вырабатывать столь нужное дополнительное топливо.

По мере приближения даты запуска, мне придётся ещё несколько раз повторить эту процедуру. Я мог бы провести её за раз, но NASA предпочитает, чтобы я хранил запас до самого запуска. Их согревает мысль, что я провожу электролиз мочи, потому что она — уже «использованная» вода.

Если выберусь, обязательно расскажу людям, что лично выссал дорогу в космос.

* * *

[19:22]ЙОХАНССЕН: Привет, Марк.

[19:23]МВМ: Йоханссен!? О, Господи! Они, наконец, разрешили разговаривать со мной напрямую?

[19:24]ЙОХАНССЕН: Да, NASA выдало разрешение час назад. Мы всего в 35 световых секундах, поэтому можем общаться почти в режиме реального времени. Я только что установила систему, теперь её опробую.

[19:24]МВМ: Почему они так долго не давали нам общаться?

[19:25]ЙОХАНССЕН: Психологи опасались личных конфликтов.

[19:25]МВМ: Что? Всего лишь из-за того, что вы бросили меня на Богом забытой планете без малейших шансов спастись?

[19:26]ЙОХАНССЕН: Очень смешно. Постарайся не шутить так с Льюис.

[19:27]МВМ: Понял. Итак… Спасибо, что за мной вернулись.

[19:27]ЙОХАНССЕН: Это меньшее, что мы могли сделать. Как дела с переделкой МВМ?

[19:28]МВМ: Пока отлично. NASA выдало очень толковые инструкции. Всё получается! Хотя не сказать, что всё просто… Последние три дня я снимал 19-ю панель корпуса и передний иллюминатор. Даже при марсианской гравитации они, ублюдки, тяжеленные!

[19:29]ЙОХАНССЕН: Когда мы тебя подберём, я устрою тебе дикую, нежную любовную оргию. Готовь своё тело, пупсик!

[19:29]ЙОХАНССЕН: Это не я написала! Это всё Мартинес! Я всего-то отошла на 10 секунд!

[19:29]МВМ: Ребята, если б вы знали, как я по вам соскучился!

Запись в журнале: 543-и марсианские сутки

Я… всё?

Думаю, я закончил.

Выполнил все инструкции по списку. МВМ к полёту готов. Через шесть дней он это и сделает. Надеюсь.

Может быть, он вообще не взлетит: в конце концов, я снял один двигатель. Пока я курочил ракету, я мог напортачить с чем угодно. А способа проверить работу ступени нет. Как только её зажжёшь — она загорится.

Однако, всё остальное будет тщательно проверяться до самого запуска. Какие-то проверки буду проводить я, какими-то займётся NASA. Мне не сообщили вероятность успеха, но не думаю, что она высочайшая в истории. Корабль Юрия Гагарина был куда надёжней и безопасней.

А советские ракеты были чёртовыми душегубками.

* * *

— Итак, — сказала Льюис, — завтра у нас важный день.

Вся команда собралась в салоне. В приготовлениях к предстоящей операции вращение корабля было остановлено, поэтому экипаж плавал в невесомости.

— Я готов, — сказал Мартинес. — Йоханссен проверила меня всем, чем можно. Выведу на орбиту при любом сценарии.

— Кроме фатального отказа оборудования, — поправила его Йоханссен.

— А, ну да, — ответил Мартинес. — Нет смысла обкатывать на симуляторе взрыв первой ступени. Здесь мы бессильны.

— Вогель, что у нас с курсом? — спросила Льюис.

— Шикарно, — откликнулся тот. — Траекторию выдерживаем, точность положения плюс-минус один метр. Скорость — с точностью до двух сантиметров в секунду.

— Отлично, — сказала Льюис. — Бек, что у тебя?

— Всё готово, командор. Связал воедино все тросы, какие нашёл. Намотал на барабан шлюзового отсека N 2. Скафандр с ранцем заправлены и готовы.

— Порядок, — сказала она. — План совершенно очевиден. Мартинес выводит на орбиту взлётный модуль, Йоханссен оказывает ему информационную поддержку. Бек и Вогель, я хочу, чтобы вы оба находились в шлюзе N 2 с открытым люком — ещё до того, как МВМ начнёт взлетать. У нас запас времени 52 минуты, но я не собираюсь рисковать из-за каких-нибудь технических заминок со шлюзом или вашими скафандрами. Когда мы выйдем к точке перехвата, схватить Уотни будет работой Бека.

— Когда я до него доберусь, он может быть в плохом состоянии, — заметил Бек. — Ободранный взлётный модуль при разгоне выдаст до 12g. Уотни может потерять сознание, у него даже может открыться внутреннее кровотечение.

— Поэтому очень кстати то, что ты доктор, — заметила Льюис. — Вогель, если всё пойдёт по плану, тросом втащишь на борт Бека и Уотни. Если что не так, ты прикрываешь Бека.

— Ja, — сказал Вогель.

— Хотела бы, чтобы мы могли сделать для него ещё больше, — подвела черту Льюис. — Но теперь нам остаётся только ждать. Ваша расписание на сегодня отменено. Все научные эксперименты приостанавливаются. Спите, если сможете. Если нет — проверяйте оборудование.

— Мы заберём его, командор, — сказал Мартинес. — Через двадцать четыре часа Марк Уотни будет с нами, в этой самой комнате!

— Будем надеяться, майор, — сказала Льюис. — Все свободны!

* * *

— Последние проверки на эту смену окончены, — произнёс в микрофон Митч. — Хронометраж?

— Слушаю, диспетчер.

— Время до запуска МВМ?

— 16 часов 9 минут 40 секунд… точно.

— Вас понял. Внимание всем постам! Говорит диспетчер — смена вахты, — объявил он, стягивая с головы наушники с микрофоном и потирая глаза.

Брендан Хатч принял аппаратуру из его рук. Надел на себя:

— Внимание всем постам. Говорит диспетчер — смену принял Брендан Хатч.

— Если что, звони, — сказал Митч. — Если нет — увидимся завтра.

— Отдохните, шеф, — ответил Брендан.

Венкат сидел в зале наблюдений.

— Зачем запрашивать хронометраж? — пробормотал он. — Время и так транслируется на центральный экран.

— Он нервничает, — сказала Энни. — Такое нечасто увидишь, но когда Митч Хендерсон нервничает, он именно такой. Всё проверяет по два-три раза.

— Ладно, — сказал Венкат.

— Кстати, они разбили лагерь на нашей лужайке, — сказала Энни. — Журналисты со всего света. В залах для пресс-конференций не хватает места.

— Прессе нужна драма, — вздохнул Венкат. — Всё закончится завтра, так или иначе.

— А какова в этом наша роль? — спросила Энни. — Если что-то пойдёт не так, чем сможет помочь Центр управления?

— Ничем. Совершенно.

— Совсем-совсем?

— Всё произойдёт в двенадцати световых минутах отсюда. Значит, если они задают вопрос, им не имеет смысла ожидать ответ раньше чем через двадцать четыре минуты. А длительность запуска — всего двенадцать минут. Так что ребята там сами по себе.

— Ох, — сказала Энни. — Значит, мы здесь лишь наблюдатели?

— Да, — подтвердил Венкат. — Скверное чувство, правда?

Запись в журнале: 549-е марсианские сутки

Солгал бы, если б сказал, что меня не колотит от страха. Через четыре часа я на огромной бочке с топливом вознесусь на орбиту. Я делал это и раньше, несколько раз, но никогда — в решете вроде этого. Сейчас я во взлётном модуле. На мне скафандр, потому что на носу ракеты зияет огромная дырень: раньше здесь была часть корпуса с иллюминатором. Я «ожидаю инструкций по взлёту». Но в действительности, я просто ожидаю взлёта. В этом процессе у меня не будет никакой роли. Я просто устроюсь в перегрузочном кресле и стану надеяться на лучшее.

Вчера я съел свой последний пакет. Отличный ужин — впервые за несколько недель. Оставляю на Марсе сорок одну картофелину. Вот как близко подошёл я к голодной смерти!

В пути я старательно собирал образцы. Но я не могу взять их с собой! Поэтому я запечатал их в контейнер и отнёс на сотню метров отсюда. Может, в один прекрасный день, за ними пришлют спускаемый аппарат. Почему бы не облегчить NASA работу?

Вот и всё. Больше никаких планов нет. Нет даже инструкций на случай отмены операции. Да и к чему? Мы не можем отложить запуск. «Гермес» не может остановится, не может задержаться и немного подождать. Что бы ни случилось, взлёт пройдёт точно по расписанию.

У меня совершенно реальная перспектива сегодня погибнуть. Не скажу, что мне это нравится. Было бы не так плохо, если бы взлётный модуль взорвался. В этом случае я бы даже не понял, что меня убило.

Если меня не сумеют перехватить, я буду болтаться в пространстве, пока у меня не закончится воздух. На этот случай у меня есть план. Я сведу содержание кислорода к нулю и буду дышать чистым азотом, пока не задохнусь. Плохо мне не будет: лёгкие не обладают способностью ощущать недостаток кислорода. Я просто почувствую себя уставшим, усну и тихо скончаюсь.

Я съел свою последнюю марсианскую картофелину. В последний раз переночевал в ровере. И в последний раз выбрался на поверхность в скафандре. Сегодня я покидаю Марс, так или иначе.

Самое время, чёрт его дери!