Мадди была уверена, что получила не все свои вещи, но ее это не волновало. Она просто хотела уйти. И у нее был Хемингуэй. Это было самым важным.

Три ходки, и Мадди загрузила свою машину, а клетка с воющим Хемингуэем оказалась на пассажирском сиденье.

На ней все еще была надета пижамная рубашка и пара линялых джинсов, в таком виде Мадди скользнула на водительское сиденье и потянулась к ключу зажигания.

Как только включился двигатель, у неё мелькнуло неприятное напоминание. Не было глушителя. Ее машина урчала как дрегстер . Мышь, которая рычит.

Мадди завела машину. Машина рванула от обочины, фары освещали только дорогу прямо перед ней.

Очень похоже на ее жизнь.

В ее случае, она надеялась, что пункт назначения будет важнее способа передвижения.

Что-то промелькнуло в зеркале заднего вида.

Сирена?

Она глянула в зеркало и заметила мигающий красный свет.

Замечательно. Коп.

Она съехала на обочину и заглушила мотор.

Благословенная тишина.

— Вы понимаете, который сейчас час?

Какое совпадение. Коп выделывался. Самые странные мысли приходили к ней в голову в необычные времена.

— По моим часам, — подняла она руку, — сейчас почти два.

— Мы получили ранее сегодня несколько жалоб на шум, который производит Ваша машина.

Мадди посмотрела мимо него на ряд жилых домов. — Простите.

— У нас в Честере существует постановление против шума.

Она точно знала, что он хотел, чтобы она умоляла, объясняла, унижалась, и все равно он выпишет ей штраф. Она не станет играть в эту игру. Она вытащила свои водительские права, выданные в Аризоне, и протянула их ему, чтобы он мог выписать этот штраф.

Он что-то нацарапал в своем блокноте. — Вы здесь живете или приехали в гости?

— Временно живу здесь. — Она не могла достать деньги и на номера и на водительские права.

Он вернул ей права обратно. — Если Вы собираетесь здесь жить, то Вам необходимы новые номера и водительские права, или получите вид на жительство.

Она положила свои права назад в сумочку. — Да, я, конечно, так и сделаю. — Как только выиграю в лотерею.

— Мне придется конфисковать транспортное средство.

Ее ангел-хранитель взял выходной, что ли? Или насовсем бросил это гиблое дело? И не сидит ли он сейчас, рассказывая другому ангелу, насколько невозможным был его последний случай?

— Вы шутите, — заявила Мадди, хотя знала, что это не так.

— Чтобы получить ее назад, Вам необходимо прежде всего починить глушитель, и заплатить налоги на буксирование и арестованное имущество. Налог на арестованное имущество составляет пятьдесят долларов в день, так что чем быстрее Вы решите этот вопрос, тем лучше для Вас.

Что за парень.

Даже не предложил ей помочь ей с вещами. Вместо этого, он стоял и смотрел, как она вытащила клетку с Хемингуэем и один из своих чемоданов. Ей придется попозже забрать остальное. Когда, нет, если она вернет себе машину.

Он неохотно предложил отвезти ее куда-либо, что только напомнило ей о том, что она абсолютно не знала, куда ехала. — Нет, спасибо. Вы мне уже очень помогли.

Никакой реакции. Разве этот робокоп не понял, что она сказала это саркастически?

Приехал эвакуатор.

Мадди села на свой чемодан и смотрела, как одну сторону ее машины подняли, и всю ее повезли вдоль по улице, обсаженной деревьями.

Коп уехал вслед за эвакуатором, и она осталась одна в темноте смотреть на дома, полные людей, живущих нормальной жизнью.

Хемингуэй издал тоненькое, испуганное «мяу», что напомнило ей о своей несостоятельности, в качестве матери.

— Прости меня, Хемингуэй. Тебе бы жить с какой-нибудь миленькой старушкой, есть дорогой кошачий корм и спать на матрасе с комками.

Он снова мяукнул в знак согласия.

Мадди поднялась, повесила через голову на плечо сумочку, в одну руку взяла клетку с Хемингуэем, а в другую — чемодан и пошла по направлению к радиостанции.

Пройдя один квартал, она остановилась, поменяла руки, и продолжила свой путь.

Через два квартала, она ощутила легкое потрескивание над головой. Сначала медленно, потом оно стало быстрее. Она остановилась и посмотрела вверх на ветви деревьев. Что-то упало ей на лицо, что-то мокрое и холодное.

Дождь.

Энид сидела на краю постели и обгрызала кожицу вокруг ногтей. Что, черт возьми, ей делать теперь? Позвонить Элу, вот что. Жизнь неплоха, когда за секс платят сто баксов.

Иногда, если клиент вырубался, она получала много больше. А если клиент был широко известен, особенно в политике, то можно было его шантажировать.

Нет, это было совсем неплохо.

Бум, бум.

Кто-то забарабанил в дверь.

Ее младшая сестричка вернулась домой? Она надеялась, что это не так.

Мадди. Она всегда ожидала слишком многого от Энид, больше, чем Энид могла бы ей дать. Было недолгое время, когда Энид хотела порадовать сестренку, пыталась жить по ее смехотворным, идеализированным законам.

Но это было не для Энид. Она там просто задыхалась.

Бум. бум.

— Мадди!

Мужской голос

Энид спрыгнула с кровати, спустилась по лестнице, попутно наступив на то, что устроила раньше, и отперла дверь.

Эдди Берлин.

Ну и ну.

Стоял и моргал под светом фонаря.

Такой же красавчик, как всегда. Она бы его обслужила бесплатно в любое время.

— Где Мадди?

— Эдди, верно?

Она приняла сексуальную позу, одна рука на двери, одна голая нога поднята и пальчики вытянуты.

Одного взгляда на него хватило ей, чтобы возбудиться. Она бы занялась им прямо тут на крыльце. Тогда эта старая идиотка Эвелин будет иметь повод пошипеть.

Берлин не был ее обычным типом. Она любила парней, которые занимались спортом, которые были больше развиты физически, нежели умственно. Она предпочитала горячих и глупых мужчин.

Эдди не принадлежал к этому виду. Он был больше интроспективным. Более умным. Но что бы это ни было, она жаждала скинуть трусики и задрать подол.

Эти глаза. Господи, эти глаза. Она уж и забыла, какой сексуальные зов исходит от него.

На мгновение он хмуро посмотрел на нее. — Иден? Или Вы Энид?

Ублюдок. Вонючий ублюдок. — Ты что, не помнишь имен тех женщин, с которыми трахался?

Он отступил, помотал головой, как если бы чего-то не расслышал. — Да, я помню тебя.

Но он не помнил, что спал с ней, поняла Энид. Вероятно потому, что он никогда с ней не спал.

Он искал Мадди. Зачем он искал Мадди? Чего он хотел от нее?

С ее обыкновенным лицом, простым телом и незамысловатым образом жизни? Насколько она знала, сестренка была девственницей, которая берегла себя неизвестно для кого.

Разве ее сестренка переспала с Эдди Берлином? Эта мысль привела ее в ярость.

Сука. Подлая, мелкая сучка.

— Моей сестры здесь нет, но есть я.

Он даже не моргнул, даже не показал, что заметил ее. Он был слишком занят, пытаясь осознать собранную информацию, слишком занят, разглядывая захламленную комнату за ее спиной.

— Ты с Мадди тоже переспал? — спросила она.

Он потянулся к ней. Но вместо того, чтобы схватить ее так, как она того хотела, он взял ее за руку и протянул ее на три шага, входя за ней внутрь.

— Мадди! — Он прошел прямо к лестнице.

Было очевидно, что он бывал здесь раньше, знал планировку дома.

Энид рывком закрыла дверь позади него. — Ее здесь нет. Я ее вышвырнула.

Он резко повернулся. — Ты вышвырнула свою собственную сестру?

— Прекрати говорить о Мадди. Меня уже тошнит при упоминании ее имени. — Она была так зла, так возмущена этим отсутствием внимания с его стороны.

Он не хотел ее.

Но он захочет.

Она кинулась к нему, обхватила его руками, прижимаясь грудями к мягкой ткани его футболки, твердости его груди, обхватывая ногой его бедро. Она терлась об него. — Забудь о ней.

Она трогала его рукой через джинсы, ласкала его, пытаясь вызвать эрекцию. Она не собиралась позволить ему еще раз оттолкнуть ее.

Он издал горловой звук, выражая свое отвращение. И тут же оттолкнул ее, почти сбив с ног.

Она зашаталась, но удержала равновесие и стала ровно. — Тебя что, кастрировали или?

— Где Мадди?

— Убирайся отсюда!

— Говори мне, где Мадди.

— А мне-то откуда знать, черт возьми?

— Ты, что говоришь, что выкинула сестру и даже не знаешь, куда она могла пойти? И есть ли у нее, куда идти?

Она стояла и смотрела на него, ненавидя почти также, как ненавидела Мадди. — У нее не было ничего, в чем бы я нуждалась.

У него был вид, как будто он неправильно расслышал, и он помотал головой. — Где они производят таких бездушных роботов, как ты? Это место следовало бы взорвать. Я очень сочувствую Мадди, которая вынуждена терпеть такую сестру.

Энид закричала. Этот вопль ярости родился где-то в глубине ее легких. Она кинулась к нему, нацелив на него свои ногти.

Прежде, чем он смог остановить ее, она расцарапала ему пол лица.

Он схватил ее за руки и держал подальше от себя. Она пиналась, испытывая огромное удовольствие, когда ее ступни касались его кожи, хотя от этого она испытала боль в пальцах ног.

— Мадди ничем не лучше меня. — прошипела она сквозь зубы. — Она такая же потаскушка, как и я. Ты хочешь знать, где она? Она поехала в Аризону. Мадди поехала в Аризону. Назад к своему дружку.

— Если это правда, почему ты этого раньше не сказала?

— Если бы я тебе сказала, ты бы тут же ушел, верно?

Он ничего не сказал. Но он размышлял. И почти поверил.

— Верно? — повторила она.

Он отпустил ее.

Повернулся и ушел.

Сукин сын.

Эдди стоял на крыльце, пытаясь сориентироваться.

Сукин сын.

То, чего он так боялся, произошло.

Правда ли это?

Мадди в самом деле уехала?

Она приехала в Небраску чтобы найти свою пропавшую сестру, назначила награду за женщину, которая совсем не потерялась. Так что для Мадди имело смысл вернуться назад.

Он был слишком медлительным.

Слишком поздно.

Слишком поздно он осознал, что испытывал к ней не только раздражение, недовольство и желание.

Теперь, оглядываясь назад, он увидел, что испытывал к ней влечение уже давно. Возможно, в тот первый момент, когда Мерфи поранил ее. Тот страх, который он испытал, увидев кровь на ее блузке. Это был страх утраты. Страх потерять не просто человеческое существо, а человеческое существо, которое особенно много для него значило.

Любовь.

Он не знал, любовь ли это. Он не был уверен в том, что значит это слово. Он только знал, что хотел бы прожить жизнь с ней. Он обнаружил, что начал думать о завтрашнем дне, и о следующем. Пустота уже долгое время не посещала его.

Но теперь он ее ощущал. Как она крадется в закоулках его разума, наполняя его душу тем самым ощущением горя, которое приходит от болезненной утраты.

Он уже скучал по ней.

Дважды он покидал свой безопасный дом ради нее. Дважды она была для него сокровищем, наградой, которая стоила такого тяжкого путешествия.

А теперь она ушла.

И он снова оказался в этом одиноком месте.

Он попытался двинуться, но его ноги весили, казалось, фунтов сто каждая. И они держали его на этом крыльце.

Иди.

Двигайся.

Чувствуя себя как чудовище Франкенштейна, он поднял сначала одну ногу, потом вторую, и заставил себя спуститься по ступенькам.

Он знал, что идет дождь. Он чувствовал как капли падали на его лицо, но в то же время его кожа онемела. Он чувствовал прикосновения, но не ощущал ни влаги, ни холода.

Он дошел до боковой дорожки, но не стал заниматься своим грязным мопедом. Вместо этого он пошел пешком. Все быстрее и быстрее, пока, внезапно, не побежал.

Он перешел с боковой дорожки на улицу пошире. Он бежал пока его легкие не вскипели. Он бежал, пока его бок не заболел, и мышцы ног не заныли. Он бежал до тех пор, пока не задрожал и не смог двигаться дальше.

Когда это произошло, он заполз под куст и подтянул колени к подбородку.

В пять утра Джоан больше не могла спать, поэтому она поднялась и поставила кофейник.

За годы, проведенные в качестве жены доктора, она привыкла спать всего несколько часов кряду, даже в спокойные ночи. Она любила своего мужа, но все больше, с течением времени, начала размышлять, не совершила ли она ошибку, выйдя замуж за доктора. Она была рада, что Макс был тем редким психиатром, кто приходил на помощь больным день и ночью. Было так много людей, у которых была целая уйма проблем.

Она почти выпила вторую чашку кофе, когда колокольчик на двери кухни зазвонил.

Она привыкла, что приходили люди, которые искали Макса, нуждались в его помощи.

Так хорошо, когда кто-то в тебе нуждается.

Она включила наружный свет и отперла дверь, но оставила цепочку на месте. Человек пришел совсем не к Максу, а какой-то бродяга, человек с улицы с кровью на лице и вымокший до нитки. Как он сюда добрался? Почему был так далеко от города, от укрытия?

— Погоди минутку. Не уходи. Я сейчас вернусь.

Она закрыла дверь, потом быстро собрала еды, упаковав ее в пластиковый пакет из бакалейного лавки. Она налила остаток кофе в термос и пошла к двери.

— Держи, — она попыталась дать ему все это, но он просто стоял, замерзший и дрожащий.

В городе есть убежище, сказала она ему, указывая направление. — Если ты пойдешь туда, они дадут тебя горячую еду и сухую одежду.

— М-м-макс. Мне не-необходим-мо поговорить с Максом.

Этот голос. Такой знакомый. Она присмотрелась. — Эдди? Боже мой, Эдди! Это ты?

Он кивнул, обняв себя руками.

Она сняла цепочку и пустила его в дом.

— Макс!

Пытаясь поддержать Эдди, она закричала по направлению спальни наверху.

— Макс, вставай! Скорее!

Эдди сделал пару шагов и свалился на пол кухни, а вода образовала лужи вокруг него.

Джоан услышала шаги Макса, а потом увидела его самого, с широко раскрытыми, мутными глазами в боксерских трусах и белой майке.

— Что здесь происходит? — спросил он, переводя взгляд с нее на своего друга.

— Эдди! О, Иисусе!

Он склонился над ним и положил руку на плечо Эдди.

— Я принесу одеяло, — предложила Джоан.

Медленно Эдди поднял голову и Макс увидел пустоту в его глазах.

Его сердце вновь замерло. Нет. Только не снова.

— Макс.

— Привет, Эдди.

— Я знаю, что ты сказал, что больше не имеешь со мной дел.

Макс посмотрел на свою жену, которая стояла и сжимала в руках одеяло. Она закусила губу, в глазах стояли слезы, и она покачала головой.

— Это была просто болтовня, — ответил Макс глухим голосом. — Наша дружба значит для меня намного больше этого.

Эдди протянул ему дрожащую руку.

Макс принял ее.

— Это хорошо.

А потом он сказал то, что Макс годами от него ждал, те слова, которые, он уже отчаялся услышать от Эдди.

— Помоги мне. Ты должен мне помочь.