Онкологические клетки. Чем они отличаются от клеток здоровых?

Прежде всего, следует определиться в терминах. Рак (или карцинома) — это злокачественная опухоль, состоящая из клеток эпителиальной (оболочки какого-либо органа) ткани.

Злокачественные опухоли, образованные клетками соединительной, костной и мышечной ткани, называются саркомой.

Меланома является результатом злокачественного перерождения клеток меланоцитов.

Лейкоз — это перерождение стволовых клеток костного мозга и клеток крови — лейкоцитов.

Лимфома представляет собой переродившиеся клетки тканей лимфоузлов.

Кроме того, онкологи различают тератому (злокачественные новообразования из зародышевых клеток) и глиому (из клеток глиальных).

Перерождение ткани плаценты называется хориокарциномой.

Однако все заболевания такого рода носят латинское название cancer, одинаково звучащее в большинстве языков.

Злокачественные опухоли отличаются от доброкачественных особым свойством — прорастать в окружающие здоровые ткани и разрушать их, этот процесс в науке называется инфильтрацией.

Их название, скорее всего, связано с клешнеобразной формой тяжей, которыми часто прорастают наиболее доступные для визуального наблюдения опухоли кожи и молочной железы. Раковые опухоли состоят из эпителиальной ткани и стромы из ткани соединительной. Строма представляет собой как бы каркас опухоли, и образуется она лимфатическими и кровеносными сосудами. Именно строма, вернее, сосуды, из которых она состоит, обеспечивает ее клетки всеми необходимыми питательными веществами. А рост этой дополнительной сосудистой сетки (васкуляризацию) стимулирует сама опухоль. Этот процесс называется ангиогенезом.

Бывает, что раковые клетки сохраняют, хотя бы отчасти, свойства исходных. Но, как правило, ничего подобного не происходит. Форма и величина злокачественных элементов может варьироваться достаточно широко, а функции клеток-«прародителей» в них утрачиваются чаще всего полностью. Цитогенетические их свойства тоже изменены — кариотип нарушен, и митоз протекает иначе, чем в здоровых клетках.

Говоря проще, клетки рака делятся и растут абсолютно не так, как другие, — бесконтрольно, хаотично, ненормально быстро. Они значительно реже достигают зрелости, а расти могут, даже будучи полностью лишены кислорода. Кроме того, их строение тоже отличается от обычного — уменьшенным количеством митохондрий (часто сопровождается упрощением структуры) и нарушениями со стороны клеточных мембран.

Но совершенно особую роль в диагностике (тем более современной и ранней) рака играет еще одна группа свойственных только злокачественным клеткам изменений. Речь идет об особенностях их биохимического состава — другие ферменты, другое содержание и состав как ДНК, так и РНК. Дело в том, что все перечисленные выше отличия морфологии и стадий деления могут в определенных условиях встречаться и в обычных клетках, которые никогда не станут раковыми. Заболевания желудочно-кишечного тракта, нарушения питания или усвоения многих веществ могут спровоцировать подобные явления в организме даже в «массовом» порядке. Это еще отнюдь не показатель предракового состояния. В норме после устранения дефицита веществ морфология клеток восстанавливается, а неполноценные образования отмирают и выводятся лимфоцитами или лейкоцитами в обычном порядке. И только структуру белков ДНК клетки поменять очень сложно. К счастью, разумеется. На такое (из внешних факторов) способно лишь достаточно ограниченное число вирусов. Поэтому появление в организме клеток-мутантов можно не только определить с помощью современных методик исследования, но и однозначно считать эту «находку» потенциальным онкологическим новообразованием.

По причине наличия в этих клетках генетических отклонений они сигнализируют о своем присутствии в организме формированием ряда атипичных белков (ведь обмен веществ без них невозможен) и специфических раковых антигенов иммунитета. И той другое способен выявить тщательный анализ крови и мочи пациента. Анализ же непосредственно ДНК клетки позволяет сделать биопсия — изъятие образца ткани для исследования.

Как уже было сказано, словом «злокачественность» определяется свойство тканей этого типа распространяться в соседние органы и ткани с последующим их разрушением. Однако помимо них раковые клетки склонны поражать близлежащие кровеносные сосуды и лимфатические узлы. А вместе с током этих жидкостей они разносятся фактически по всему телу и оседают в других, даже дальних, органах и тканях. Вскоре в местах «оседания» раковых клеток формируются вторичные опухоли — так называемые метастазы.

 

Виды рака. Симптомы и стадии

Итак, раковые клетки существенно отличаются от здоровых на генетическом, микроскопическом, биохимическом и иммунологическом уровнях. Свое присутствие они «выдают» специфическим набором веществ, в норме организму не свойственных (по крайней мере, в таких количествах). При переходе в стадию активного роста они прорастают в близлежащие ткани и метастазируют (разносятся с крово- или лимфотоком) в дальние, по отношению к первоначальному очагу, органы.

Теоретически любая злокачественная опухоль может метастазировать в любую же ткань или орган, однако на практике были замечены определенные закономерности данного процесса. Так, опухоли легких, предстательной, молочной и щитовидной желез склонны метастазировать в костные ткани. Расположением органов относительно друг друга объясняется и частое сопровождение рака легких метастазами в желудок а кишечника — в печень. Печень, головной мозг, легкие и костные ткани, в самой общей тенденции, остаются «излюбленными» мишенями для метастазирования. Однако непреложными отмеченные тенденции, разумеется, не являются.

Наиболее универсальным признаком прогрессирующей у пациента первичной опухоли является постепенное, однако заметное даже внешне, истощение — астения и, как более запущенная стадия, кахексия. Оба термина обозначают беспричинное снижение массы тела на 10 и более килограммов в период до трех месяцев при отсутствии диеты и других ограничений в рационе. В особенности если это похудание сопровождается слабостью и явным снижением иммунитета. Поскольку раковые клетки растут и делятся со скоростью, во много раз превышающей обычную для таких процессов, этим тканям свойственно развитие некроза на определенном этапе роста. Предположительно из-за дефицита питательных веществ. Возможны как кровоизлияния в тело опухоли, так и образование эрозий на ее поверхности. От обычного осложненного сепсиса язвы онкологической природы отличаются устойчивостью к терапии антибиотиками, повышенной кровоточивостью и тенденцией разрастаться. Как расположенные на поверхности кожи, так и внутренние участки злокачественного некроза еще ускоряют формирование у пациента симптомов анемии на фоне выраженного болевого синдрома.

Частные же признаки, сопровождающие рост злокачественных новообразований, самым непосредственным образом зависят от их расположения в организме, то есть по-настоящему общих для всех видов рака проявлений попросту не существует.

В этом и заключается особое, изощренное коварство заболевания: симптомы дает не опухоль «лично», а орган, работу которого она нарушает.

Рак же — болезнь смертельная, но бессимптомная, за исключением разве что упомянутого истощения. Впрочем, часто и оно формируется на последних стадиях заболевания, равно как и острые «сверлящие» боли в местах расположения метастазов.

Наиболее ранним симптомом можно считать безболезненную припухлость или уплотнение тканей — при условии, что опухоль локализована в местах, доступных для пальпации (прощупывания). Особое внимание следует обратить на слово «безболезненная». Очень частая ошибка не посвященных даже в основы онкологии пациентов состоит во мнении, что рак — это всегда больно. От первого момента до последнего. Так вот, подобное мнение в корне неверно. Буквально с точностью до наоборот: злокачественные опухоли не болят и стараются, если можно так сказать про группку клеток, не выдавать своего присутствия вплоть до самых последних стадий.

Естественно, чем менее объяснимо появление припухлости (отсутствие травм и различных видов врачебного вмешательства), тем больше внимания ей следует уделить.

При поражении печени особенно быстро развиваются анемия и желтуха. Увеличение лимфатических узлов на каком-либо определенном участке должно быть непременным поводом к обследованию у онколога. В особенности при отсутствии других характерных симптомов острого паротита, больше известного как «свинка». Постоянный сухой или с примесью крови кашель является частым симптомом рака легких. Особенно внимательно следует отнестись к его усилению курильщикам, которые уже страдают «кашлем курильщика» — прямым следствием своей привычки. Симптомами рака мозга служит появление или усиление мигреней, особенно сопровождающихся нарушением зрения, неврологическими припадками, обмороками или спутанностью сознания. Злокачественное поражение костей обнаруживает себя немотивированными, устойчивыми к действию анальгетиков болями и увеличением хрупкости тканей (случаи постановки диагноза «миелома» по итогам осмотра простого перелома — отнюдь не редкость).

Во всех перечисленных выше случаях следует помнить, что самое распространенное правило поведения «не болит — значит, само пройдет» в случае с онкологическим заболеванием точно не сработает. Подавляющее большинство таких опухолей не вызывает у пациента дискомфорта вплоть до момента, когда медицина уже бессильна что-либо предпринять. У рака есть множество механизмов для того, чтобы обеспечить незаметность своего присутствия, — не будь их, у человечества и проблем бы с такой высокой смертностью от него тоже не было.

Нужно отметить, что «тактика» развития саркомы обычно несколько отличается от таковой у рака. Многие онкологи условно называют саркому «менее» злокачественной, подразумевая степень выраженности и скорость развития при ней патологических состояний. Она медленнее прорастает и метастазирует, дольше оставляет «в неприкосновенности» соседние лимфатические узлы, прогрессирует более стабильно — а значит, состояние пациента при саркоме дольше остается удовлетворительным. Другие же специалисты не менее резонно замечают на это, что и обнаружить ее на операбельных стадиях, соответственно, куда как труднее… А при локализации опухоли в костной ткани ее иначе как симптоматически выявить практически невозможно.

Стадии развития злокачественных опухолей представляют собой достаточно условные описания степени запущенности процесса на момент его обнаружения. В данный период действуют две основные классификации стадий рака — отечественная, принятая еще в 1956 г. на всем пространстве бывшего Советского Союза, и международная. Последняя учитывает больше показателей, однако, если брать в целом, они совпадают в большинстве параметров.

Итак, отечественная система выделяет четыре стадии рака.

I — стадия ограниченного процесса (опухоль не более 2 см) при отсутствии поражения лимфатических узлов.

II — опухоль подвижна, размером более 2 см, допустимо наличие одиночного метастаза в ближайший лимфатический узел.

III — подвижность опухоли заметно ограничена, обнаружены множественные метастазы в ближайшие лимфатические узлы.

IV — опухоль существенно прорастает в соседние органы и/или в наличии метастазы в дальние органы и ткани.

Поскольку эта классификация не вполне способна отразить все комбинации и варианты распространения злокачественных опухолей, для более точного описания применяют дополнительное разделение стадий на подгруппы «а» и «б». Такие буквы указывают, соответственно, на отсутствие и наличие метастазов любой локализации.

Международная система определяет стадию рака согласно трем показателям:

• T (англ. tumor — опухоль) — описывает размер новообразования;

• N (nodulus) — состояние лимфатических узлов;

• M (англ. metastasis — метастазы) — отдаленное метастазирование.

Плюс к тому возле каждой буквы обязательно проставляется индекс, отмечающий стадию именно по этому показателю:

• как и в отечественной системе, показатель развития опухоли Т включает четыре стадии (т. е. T — ит. д.);

• состояние лимфоузлов N имеет три индекса: они не задеты (N), в наличии единичный метастаз (N) и целая группа узлов увеличена и спаяна между собой (N);

• наличие или отсутствие дальних метастазов обозначается индексами M соответственно.

 

Официальные версии происхождения рака

На самом деле приведенная выше классификация не совсем полная. А именно в ней недостает одной стадии, которую официально включают в число «несомненно» патологии, требующей наблюдения у онколога. В то же время расплывчатая формулировка ее признаков, да и обилие медицинских фактов, делающих ее «необязательно» раком, создают атмосферу ее непризнания очень многими маститыми специалистами. Стадия эта — предрак.

Что имеют в виду врачи, упоминая это слово? Прежде всего, они говорят в таких случаях о наследственных факторах риска. Существует одна явная, но не прослеживаемая однозначно закономерность. А именно: достаточно часто исследование семейной истории (семейного анамнеза, выражаясь научно) больного обнаруживает наличие в ближайших поколениях его предков случаев заболевания точно таким же типом рака. К группе повышенного риска относятся пациенты, в фамильной истории которых насчитывается более одного факта подобного совпадения. Поскольку злокачественные клетки по сути обладают всеми признаками генетических мутантов», полностью отвергать эту версию едва ли разумно. Но и на абсолютную истину ей претендовать не приходится, поскольку такую злокачественную «предысторию» можно проследить не более чем в 7 % всех случаев онкозаболеваний в мире. Если не прибегать к натяжкам, разумеется. Доктор А. Г. Кнадсон, например, выделяет аж 50 видов передающихся по наследству опухолей . И тут же делает оговорку, что они же в равной степени могут возникать спонтанно.

Кроме того, ни один специалист в мире не сможет перечислить причины, по которым у одних из пациентов группы риска ожидаемое заболевание формируется, несмотря на все превентивные меры, а у других — нет. Даже если он является ярым поборником «наследственной» теории. Эти причины науке пока, как ни крути, неизвестны.

Впрочем, генетическая теория объясняет по крайней мере склонность рака рецидивировать. Ту самую тенденцию, из-за которой любой пациент онкологического отделения может считаться вылеченным лишь по истечении пятилетнего периода после успешной операции. Более того, ту самую причину, по которой наука онкология — единственная из всех отраслей медицины! — подсчитывает коэффициенты выживаемости больных раком не вообще, а в течение тех же самых пяти лет.

Да, именно так: любая онкологическая статистика, в которой зафиксирован результат выживших после применения какой-то терапии, подразумевает число тех, кто не умер благодаря ей от рака за последующую «пятилетку». Удручает, не правда ли?

Но не только вероятность наследственной склонности генов к мутациям считается предраковым состоянием (научный термин — облигатный предрак). Помимо него различают еще факультативный пред рак — немалое количество приобретенных заболеваний, особенно хронического характера, которые со временем могут вызывать злокачественное перерождение тканей. Дисгормональная гиперплазия протоков молочной железы, атрофический гастрит, папиллома, эрозия шейки матки, неспецифический язвенный колит, киста, кожный рог, аденоз и склерозирующий аденоз, подслизистый фиброз, кератоакантома… ит. д. ит. п. — несметное количество терминов, от которых желтуха наступает сама собой даже у здоровых людей. Полный список таких заболеваний насчитывает около сотни пунктов — и нет смысла перечислять их здесь, тем более все. Если учесть при этом, что в число рисковых генетических аномалий входят и врожденные пороки развития скелета и органов, ощущение неопределенности в вопросе только усилится.

Что ж, в таком случае имеет смысл прояснить хотя бы принцип, посредством которого обычная клетка организма превращается в потенциальную грозу для него. То есть, оставив на время вопрос «почему?» перейти к вопросу «как?».

Прежде всего, следует понимать, что в организме человека каждую секунду гибнут, зарождаются и растут мириады клеток. И далеко не все новые клетки рождаются «нормальными», то есть ровно такими, как и положено для этого вида тканей. Причин тому много, и все они естественны: человек заболел и проходит терапию антибиотиками, он изменил резко свой рацион, распорядок дня, подвергся сильному эмоциональному или физическому стрессу, не выспался, наконец. Абсолютно любые события, происходящие вокруг нашего тела, отражаются в нем изменениями внутренней системы нейрогуморальной регуляции. А это — механизм очень мощный, и он вполне способен влиять на состав и форму новых клеток хотя бы потому, что именно он является прямым инициатором процесса их деления.

Таким образом, спонтанные нарушения морфологии клеток происходят довольно часто. Однако в норме такие клетки погибают быстро, согласно универсальному для всех типов клеток механизму апоптоза — самоликвидации клеток, программируемой клеточной смерти.

Апоптоз обеспечивается и регулируется множеством различных систем организма, в числе которых находятся и упомянутая нейрогуморальная регуляция, и иммунитет. Одна из основных функций апоптоза заключается именно в своевременном странении инфицированных, старых, поврежденных, аномальных клеток. Клетка просто распадается на отдельные фрагменты, заключенные в мембрану из плазмы, а эти фрагменты в течение часа-полутора поглощаются макрофагами без развития воспаления.

В зависимости от причины, по которой системы организма «забраковали» ту или иную клетку, путь активации процесса апоптоза бывает разный. В нашем случае речь идет о клетках, не способных выполнять требуемые функции. За их уничтожение, равно как и за устранение инфицированных клеток, отвечают так называемые цитотоксические Т-лимфоциты. Сокращенно их еще называют Т-лимфоцитами, или Т-киллерами. Это уникальные агенты иммунной системы, выполняющие «обязанности», с которыми не могут справляться лейкоциты, — обнаружения бактерий и вирусов в самих клетках организма. Вырабатываются они в тимусе — вилочковой железе, расположенной в верхней части грудной клетки, сразу за грудиной, — и являются единственным для иммунитета механизмом принудительной деструкции (убийства, если называть вещи своими именами) собственных клеток организма, поскольку прочие способны определять только чужеродные элементы.

Многие ученые усматривают высокую смертность от опухолей легких именно в разрезе тесной взаимосвязи между гибелью тимуса в результате облучения и, следовательно, прекращением выработки Т-киллеров. Напомним, первое место среди смертей от рака в Восточной Европе уверенно держит рак легких. Формально говоря, причиной тому может быть не только сама распространенность этого вида рака или, допустим, его какое-то особенно тяжелое течение потому, что большинство больных — курильщики. Вполне вероятно, если верить иммунологам, это обусловлено и тем, что ничто не угнетает специализированную железу — «убийцу рака» — сильнее рентгена. А направлены ионизирующие лучи при лечении рака легких непосредственно на тимус — надо же, какое странное совпадение!

Потенциально злокачественные клетки в абсолютном большинстве уничтожаются и выводятся Т-лимфоцитами. Однако в какой-то определенный момент эта налаженная схема дает осечку. Толипо причине сбоев в работе иммунной системы, то ли потому, что раковые клетки в процессе борьбы с нею тоже проходят своеобразный естественный отбор. То ли, наконец, из-за нарушений тех факторов активации апоптоза, которые заложены внутри самих клеток. Так или иначе, не «убитая» вовремя Т-киллерами аномальная клетка начинает быстро изменяться и развиваться, утрачивая общие с основной тканью черты и приобретая взамен другие.

Одно из особых средств «самозащиты» злокачественных клеток — это специфические антигены, призванные «обманывать» Т-лимфоциты в дальнейшем. Больше ни одна нормальная клетка, ткань или орган тела эти антигены вырабатывать не умеет. Умно. Даже слишком умно — для несформированных, упрощенных, дегенеративных клеток рака, не правда ли?

Дальнейший сценарий всегда одинаков: раковые клетки крайне редко достигают зрелости, поэтому на снимках их ядро и выглядит таким крупным (у зрелых форм ядро уменьшается по мере роста). Зато делятся они безостановочно и в «ускоренном темпе», поскольку естественные механизмы регуляции им больше не помеха. Нарушение механизма их деления доказано — у злокачественных клеток этот сектор ДНК всегда оказывается поврежден, какую опухоль на анализ ни возьми после удаления.

Между степенью зрелости клеток опухоли и скоростью ее распространения существует четкая взаимозависимость: чем хуже они сформированы, тем агрессивнее прорастает опухоль и тем раньше и обильнее метастазирует.

Обнаружение связи между нарушением апоптоза и развитием онкологических заболеваний позволило ученым выдвинуть наряду с «наследственной» «иммунную» гипотезу происхождения рака. Потенциально злокачественные клетки присутствуют в организме каждого человека постоянно. А за их «неразмножение» и пребывание в относительно стабильном состоянии отвечают тела иммунитета. В таком случае логично предположить, что неправильная работа одних напрямую ведет к противоестественному росту других.

Исследования механизма клеточной смерти начались еще в 1960-х гг., а термин «апоптоз» был официально принят в 1972 г. В 2002 г. группа британских ученых из Кембриджской лаборатории молекулярной биологии была награждена Нобелевской премией за многолетние (с 1974 г.) и исчерпывающие исследования этого процесса.

Интерес научного мира к данной проблеме понятен. Он дает реальный шанс получения ответов на два основных вопроса: может ли укрепление иммунитета способствовать снижению риска заболеваемости раком и, главное, возможно ли использовать искусственные стимуляторы иммунитета и собственные Т-лимфоциты организма для уничтожения раковых клеток?

Следует отметить, что уже в настоящее время был проведен с весьма обнадеживающим результатом ряд экспериментов. Размноженные искусственным путем в лабораторных условиях собственные Т-лимфоциты больного вводились ему же внутривенно. В результате такой вторичной иммунизации организма неизменно наступала ремиссия опухоли. В то же время она была обычно непродолжительной, и массовая гибель злокачественных клеток достигалась далеко не во всех случаях. Потому пока что этот метод не составляет альтернативы для химиотерапии или радиоактивного облучения.

Следует оговориться сразу, что самой распространенной является наследственно-мутационная теория развития рака. Однако наряду с этой и иммунологической концепцией, выработано множество других, основанных на не менее масштабных исследованиях. Например, многие специалисты признают определенно прослеживаемую взаимосвязь. Существует она между усилением давления на естественную биохимию клеток со стороны химических внешних раздражителей и ростом числа заболеваний раком. Аналогичным образом роль увеличения радиационного фона в абсолютном большинстве крупных городов тоже не может быть списана со счетов.

Не отстает и вирусология: ее современные достижения позволяют обнаруживать в целом ряде злокачественных опухолей присутствие вирусов, причем обычно одних и тех же. Американскими фармакологами и генетиками была разработана, на основании вирусной теории происхождения рака, первая в мире вакцина против него. Правда, только одного из его видов. Увы, с течением времени становится все более очевидным ее разрушительное воздействие на иммунитет, однако к вопросам критики мы перейдем несколько позже. А пока что нужно еще закончить с теориями.

Итак, причиной формирования злокачественных опухолей могут стать:

• мутации ДНК клеток;

• нарушения в работе иммунной системы;

• определенные виды вирусов, обладающие способностью увеличивать вероятность злокачественного перерождения клеток;

• постоянное ионизирующее излучение окружающей среды, особенно если оно превышает естественный фон хотя бы на порядок;

• неконтролируемое увеличение доли синтетических материалов и химически активных веществ в среде обитания человека;

• острые и в особенности хронические травмы органов и тканей, а также длительные травмирующие воздействия на них любого качества;

• нарушения формирования, роста и размножения эмбриональных клеток организма, которые приводят к сохранению этих клеток в тканях и последующему их перерождению в злокачественные;

• и наконец, полиэтиологический сценарий развития рака подразумевает совокупность воздействий всех или некоторых из перечисленных выше факторов риска — то есть полагает обоснованными и потенциально канцерогенными их все.

Итого получилось восемь только признаваемых официальной наукой теорий канцерогенеза. И в каждой из них существуют пробелы. В частности, ни одна из них не может пока дать внятное объяснение тому факту, что злокачественные клетки вырабатывают антитела к агентам иммунитета. Ведь понятно, что подобный механизм для собственных, пусть даже видоизмененных тканей организма, мягко говоря, странен. Или по какой причине все онкоспецифические антигены, вырабатываемые организмом, имеют эмбриональное происхождение?

И наконец, очень важный вопрос, остающийся без ответа (а ведь его ждут от иммунологов, и ждут с нетерпением!): каким образом иммунная система каждый раз «ухитряется» пропустить начало митоза злокачественных клеток, если до определенного момента они от нее не «маскируются»? Напомним, мы уже говорили о нарушении механизма апоптоза — но как или почему он нарушается, «не ведает» ни одна из названных выше концепций…

Наряду с ними существует и еще одна, отсутствующая в этом списке. Теория эта — социальная. Она относится к числу самых «старых», поскольку взгляд на рак как на заболевание, обусловленное особенностями быта и степени обеспеченности человека, сформировался едва ли не в эпоху западноевропейского Средневековья. Но дело в том, что базовые постулаты социальной теории менялись — синхронно с наступлением изменений в общественном укладе. Вплоть до середины XVIII века ее сторонники связывали развитие рака с получением человеком травм, их общим количеством и возможностями полноценного лечения. В этот период рак считался болезнью бедноты и обладал чертами современной «травматической» теории. Однако фактическая распространенность злокачественных опухолей брала свое. И постепенно суть концепции изменилась до прямо противоположной — чем благополучнее общество, тем выше и разнообразнее в нем онкологическая статистика. А стало быть, в данное время она перекликается сразу с двумя версиями — «химической» и «радиологической».

Нужно отметить, что определенная закономерность такого рода существует: из столетия в столетие самым высоким в мире остается уровень заболеваемости раком в Дании.

Еще в XVII веке королева Франции Анна Австрийская, мать короля-Солнца Людовика XIV, болевшая раком груди, выписывала оттуда лучших, так сказать, онкологов своего времени — монахов и монахинь ордена бегинов, славившихся умением лечить это заболевание.

Сравним: ведь и уровень жизни граждан этой страны в наше время тоже один из самых высоких в мире. И потом, в роковом рейтинге по частоте заболеваемости ни одна из развивающихся стран в первую десятку не входит. Верхние позиции в этой статистике занимают исключительно страны — лидеры и в мировой экономике. Другое дело, что просто условиями жизни объяснять такие результаты — это слишком общо. А конкретизирующие факторы входят в число других теорий. Таким образом, в настоящее время эта концепция неактуальна.

Однако независимо от того, восемь там версий рассматривается, девять или и того больше, — ощущение, что подобное «изобилие» берет начало вовсе не от знания, крепнет с каждой минутой… Гораздо больше похоже, что факторы развития рака ищут везде лишь потому, что представления не имеют, где нужно искать на самом деле.

 

Альтернативные теории происхождения рака

А когда подобная неразбериха творится в научном мире, чего остается ждать от всегда существовавших в любой стране знахарей, гомеопатов, «опальных» изобретателей собственных теорий, которые так и не были доказаны достаточно веско? Альтернативная медицина была, есть и будет. И если оценивать ее беспристрастно, то придется признать, что далеко не все ее методы и советы лишены смысла. Предлагаем поступить именно так, поскольку дилетантам в обеих сферах увлекаться «профессиональным высокомерием» по отношению к какой-то из них не пристало. Оставим «пену у рта» и громкие лозунги тем, кто разбирается не только в практике, ной в теории. Нам же нужно только определиться, есть ли из этого тупика выход и где в таком случае его искать.

Всю альтернативную медицину условно можно поделить на несколько основных направлений: научно обоснованные методы, логические построения, принцип «все, что вам известно, — неправда» и, наконец, откровенное обращение к сверхъестественному. Некоторые теории явно относятся только к одному из направлений, а некоторые представляют собой «гибридные» формы.

Нужно заметить, что в странах Западной Европы онкология — это одна из самых лояльных к нетрадиционной медицине наук. Ее лояльность происходит от умения и необходимости вовремя признавать не только для себя, но и для пациента факт бесполезности дальнейшего лечения. Отечественная онкология, напротив, упорно придерживается сомнительной позиции уведомления о неблагоприятном прогнозе лишь родственников больного. Преследуется при этом, разумеется, самая благая цель — поддержание у пациента оптимизма и отсутствие преждевременной депрессии. Но преследуется она весьма оскорбительным методом, вторгающимся на территорию естественного права человека распоряжаться своим телом. Зато европейский онколог законодательно обязан извещать пациента об ожидаемых результатах тех или иных мер. Даже если результат у них один — смерть. Но нетрадиционные формы и в Европе рекомендуют чаще всего использовать только как вспомогательную или паллиативную (смягчающую симптомы) терапию. И непременно призывают к соблюдению осторожности при подобных экспериментах.

Мы тоже не станем углубляться в откровенно мистические и нигилистические «терапевтические» концепции. Во-первых, потому, что наука не может быть неправа абсолютно в каждом из заявленных постулатов. Хорошо, сформулируем мягче: вероятность этого — примерно один шанс на миллиард. Откуда такая уверенность? Оттуда, что каждое открытие и каждую химическую реакцию ученые проверяют независимо друг от друга по сотне раз. В том числе на пациентах, в процессе уже чистой практики. А браться за разбор личных взаимоотношений авторов таких теорий с официальной медициной или оценивать уровень адекватности восприятия ими собственных возможностей в науке — дело неблагодарное. Что же касается вопросов сделок с потусторонними сущностями, то их заключают обычно без свидетелей и после никогда в подобных деяниях вслух не признаются.

Таким образом, объективно проверить степень эффективности сотрудничества с параллельными мирами, перераспределения энергетических оболочек и потоков, открытия-закрытия чакр и пр. не представляется возможным. Одно можно сказать об этих методах точно: все оккультные науки, духовные практики, магия и т. д. принадлежат (и это — слова самих адептов упомянутых сфер) к числу «тайных знаний». А какие же они, с позволения сказать, тайные, если о «противораковых» молитвах и «оздоровительных» мантрах можно прочесть в любой второсортной брошюрке на эту тему? Следовательно, большинство подобных инсинуаций к духовным практикам имеют такое же отношение, как и к науке, — никакого.

Итак, одна из наиболее известных неофициальных теорий происхождения рака принадлежит Т. Я. Свищевой, которая экспериментально продемонстрировала, что некоторые злокачественные опухоли представляют собой колонии простейших паразитов — трихомонад. И это позволило автору в дальнейшем расширить свое представление о возможности существования злокачественной формы трихомониаза до предположения, что аналогичный же процесс приводит к развитию ишемической болезни сердца и вызывает СПИД. Поскольку данная теория «на слух» как будто перекликается с паразитарной теорией происхождения рака, возникает необходимость объяснить, в чем отличие.

Прежде всего, научная версия базируется на способности некоторых вирусов «приписывать» свою, стороннюю ДНК к ДНК клеток тканей — то есть изменять генетический код инфицированных клеток. А ДНК вирусов является очень способным, сильным мутагеном. Если она включена в структуру, определяющую формирование клетки, это может способствовать более основательным изменениям в ее морфологии. Так выглядит суть научного объяснения, если оставить пока в покое достаточно эфемерные (даже на взгляд ученых) связи между заболеванием пациента определенным вирусом и развитием у него определенной формы рака. Теория же Т. Я. Свищевой не подразумевает каких-либо мутаций вообще. Только простое размножение паразитов.

В защиту ее теории следует отметить, что у злокачественной опухоли действительно отмечается определенное, как бы «поведенческое» сходство с паразитарной колонией — по сути, с примитивным групповым интеллектом. Так, опухоль сама выращивает внутри себя сосудисто-лимфатическую строму (каркас), чтобы получать достаточное питание для своей ткани. Она способна «обманывать» иммунитет годами, и, судя по низкой эффективности лечения поздних стадий, ее неспособность противостоять разрушительному воздействию токсинов и радиации тоже сильно преувеличена. Раковую клетку можно пересадить здоровому человеку или животному, и она, подобно паразиту, начнет размножаться в организме нового «хозяина» с не меньшим успехом. После гибели основной массы злокачественных клеток оставшиеся, где бы они ни находились, удваивают скорость своего деления. и т. д.

Т. Я. Свищева в своих работах приводит различные снимки, сделанные под микроскопом, где демонстрируется превращение злокачественных клеток, погруженных в питательную среду, в трихомонады — как результат процесса их деления. Данные эксперименты автор подробно описывает и демонстрирует в своей книге под названием «Вы можете победить рак» . Объективно подобные утверждения делает не одна она. В советское время паразитарная теория рака существовала, хотя не считалась основной (или, если угодно, официальной). Потому плеяда ученых, ее сторонников, продолжала работу над нею фактически непрерывно. И сейчас, как было уже сказано, исследования в данном направлении вошли в еще более активную фазу. Так или иначе, в 1968 году доктор Ф. Арендаревский опубликовал в журнале «Клиническая онкология» результаты своих собственных наблюдений над препаратом злокачественных клеток в пробирке с питательным раствором. И в ходе своих опытов он получил совершенно аналогичную картину: у находящихся в процессе деления клеток рака появлялись жгутики при добавлении в колбу с ними одного из химиотерапевтических средств (вместо «химии» Т. Я. Свищева использовала Х-лучи). В дальнейшем они передвигались в массе препарата именно с их помощью. Кроме того, он представил доклад с результатами проведенных экспериментов на конференции онкологов , сопроводив выступление соответствующими видеоматериалами. Официальной реакции на его доклад не последовало.

С другой стороны, простейшее, трихомонаду, тоже исследуют до сих пор — в том числе генетики, лишь в 2005 году полностью расшифровавшие геном человека. Поскольку трихомониаз в наше время является одной из самых распространенных инфекций, проблема разработки более эффективных средств борьбы с данным микроорганизмом актуальности никогда не утрачивала. И последние работы по расшифровке генетического кода трихомонады показали несколько результатов, не вполне согласующихся с устоявшимся уже представлением о ней. В частности, в генетическом коде трихомонады были обнаружены гены, которых у нее, так сказать, быть «не должно». Эти гены необходимы для размножения половым путем.

Напомним, существует такой процесс — мейоз, при котором число хромосом в клетке «само» уменьшается вдвое, и получается гамета, готовая к оплодотворению. У ученых возник резонный вопрос: зачем или откуда у трихомонады оказался прописан в генетическом коде половой способ размножения, если обычно она размножается, как все одноклеточные, делением? Поскольку вопрос был только задан , не следует спешить с выводами на сей счет. Эту работу мы привели лишь как косвенное подтверждение того, что это простейшее оказалось не настолько «простым», как считалось долгое время. К теории же Т. Я. Свищевой ни одно из изложенных в статье открытий прямого касательства не имеет.

Современная онкология в свою очередь все чаще склонна связывать развитие некоторых форм рака вообще только с предшествующей ему инфекцией. Иными словами, общее направление мысли у исследователя-экспериментатора и официальной науки схоже. Однако в теории рака как злокачественной формы трихомониаза существует не менее основательный пробел: разница в структуре ДНК клетки и трихомонады составляет более 50 %. Для того чтобы практическое значение этого коэффициента стало нагляднее, приведем пример. Различие между ДНК человека и обезьяны составляет 3 % (хотя многим из нас и попадаются периодически люди, по которым легко заподозрить, что у них она значительно меньше). То есть, как говаривал небезызвестный врач-мизантроп в популярном сериале «Доктор Хаус»: «а если бы ее (пациентки) ДНК отличалась от человеческой на 1 %, она была бы дельфином!»

И еще: если рак возникает как результат заражения трихомонадами, почему до сих пор не зафиксировано ни единого случая комплексного обращения к онкологу всех членов одной семьи?

Заразиться ею не сложнее, чем сифилисом, — общий быт создает для этого условий больше, чем нужно. А основные биологические показатели у генетических родственников схожи — следовательно, должна сходиться и скорость развития инфекции… Однако случаев локальной эпидемии рака пока не было зафиксировано. Ни заражения от носителя в общей палате, ни в том числе «перекрестного опыления» в семьях с установленной наследственной предрасположенностью. Да, в таких генетических ветвях рак и встречается чаще, и отмечается известная повторяемость форм. Однако между этими случаями могут пролегать десятки лет — ситуации, когда в одно время проходят терапию несколько членов семьи, до настоящего времени зафиксированы не были. А при эпидемии это было бы неизбежно.

Ну и потом, инфаркт миокарда уж точно не является злокачественной опухолью, чем бы она там сама ни являлась. Деградирующие участки сердечной мышцы не метастазируют, они лечатся методами, которые ни при каких условиях не могут воздействовать губительно на паразитарную или вирусную инфекцию, и их развитие можно предупредить, не коснувшись самой области некроза даже кончиком скальпеля. Например, отличное превентивное средство от него — аортокоронарное шунтирование. То есть хирургическая очистка стенок подводящих к сердцу сосудов от атероматозных бляшек. Ни одного участка сердечной мышцы такая процедура и близко не касается. Это — точно не рак. Ни по какому признаку. И определенно не паразитическая инвазия, потому что полная его ремиссия достигается безо всяких антибиотиков.

Таким образом, представление Т. Я. Свищевой о злокачественной опухоли как о колонии трихомонад звучит своеобразно. В то же время оно соответствует общей тенденции развития онкологии за последние 20–30 лет. И все же к ее концепции, как и к любой другой, следует подходить с известной долей здравомыслия. Самое главное, на что здесь следует обратить внимание, это на слабую доказанность взаимосвязи между опухолью и инфекцией как таковой. И уж тем более именно с трихомонадой. Данные о том, что речь идет именно о ней, отсутствуют, а семейство жгутиковых состоит отнюдь не из них одних. Ученые выделили не один десяток патологий в качестве заболеваний предракового характера. Исследователь Т. Я. Свищева следует логике обратной, представляя трихомонаду возбудителем и причиной многих плохо излечимых в наше время заболеваний — рака, ишемии, СПИДа, тромбоза и пр.

Однако «трихомонадная» теория и не требует, пожалуй, какой-то чересчур громоздкой доказательной или критической базы. В конце концов, пока научно подтвержденного механизма не существует, дать однозначную оценку правильности или неправильности концепции Т. Я. Свищевой не представляется возможным. Равно как и любой другой.

Но вот что действительно возможно сделать без особого труда, так это подтвердить или опровергнуть наличие у пациента трихомониаза, поскольку его симптомы давно изучены. Хотя бы в этом аспекте все концепции, опирающиеся на заражение какими-либо паразитами, доказуемы наиболее просто, ведь ни лабораторное подтверждение заражения трихомонадой, ни его лечение сейчас не составляют какой-либо сложности. Современное медицинское оборудование обладает более чем достаточной чувствительностью для выявления такой инвазии — на любой стадии и в любых формах, включая скрытые. Поэтому любой онкологический больной может достаточно быстро и за весьма скромную сумму провести дополнительный тест по своей инициативе (пусть и сопровождаемый снисходительной улыбкой лечащего врача). И убедиться таким образом в правильности либо ошибочности заявленной автором взаимосвязи лично. Нелепой и смертельно опасной ошибкой будет здесь, скорее, слепое доверие теории (чья бы она ни была), чем попытка проверить то, что проверить проблемы не составляет.

На самом деле теория Т. Я. Свищевой не является единственной в своем роде. Более технологичный американский ее аналог в США — концепция X. Кларк, основанная на том, что каждый организм или вообще объект на Земле является помимо всего прочего колебательной системой. То есть, он постоянно находится в состоянии колебания определенной частоты. Действительно, этот факт доказан наукой физикой, и достаточно давно. Как и то, что при взаимодействии двух источников колебания с одинаковой колебательной частотой возникает резонанс, способный привести к разрушению обеих систем-участников.

На практике это выглядит так, как описано еще в Библии: ангелы подошли к неприступным стенам грешного Иерихона, затрубили в трубы и громадные, мощные оборонительные конструкции обрушились. Или аналогичный случай из более близких к современным реалиям: многим бывшим военным известно, что правила строевого передвижения войск предписывают солдатам переходить через любого назначения мосты не маршем, а вразнобой. Отчего бы? Да оттого, что если выбиваемый строем такт случайно совпадет с частотой колебаний моста, последний обрушится прямо под ногами роты.

В то же время X. Кларк, в отличие от своей российской коллеги Т. Я. Свищевой, предполагает взаимосвязь заболевания раком с разновидностью глистной инвазии — заражением крупным ленточным червем трематодой и последующим отравлением тканей организма продуктами жизнедеятельности данного гельминта. Лечение, предлагаемое ею, состоит в полном уничтожении как взрослых особей, так и личинок трематоды путем воздействия на них извне частотами, совпадающими с собственными частотами паразитов. Частотный генератор, изобретенный и усовершенствованный автором, работает с напряжением на выходе в пределах 5-10 В, в диапазоне частот от 10 до 50 000 Гц. Предполагается, что данный диапазон охватывает все возможные собственные частоты известных науке вирусов, бактерий и паразитов. Таким образом, по замыслу изобретателя, он обеспечивает комплексную санацию организма пациента от существующих в нем на момент терапии агрессоров.

Прежде всего, имеет смысл повториться, что прямая взаимосвязь между какими-либо инфекциями и раком на данный момент не доказана. Они считаются всего лишь одним из факторов, способных, так сказать, склонить чашу весов в сторону злокачественных изменений. А история паразитарной теории вкратце вообще отмечена всего несколькими значительными вехами:

• знаменитый русский физиолог И. И. Мечников неоднократно высказывал предположения, что диабет, рак, сердечно-сосудистые заболевания, некоторые виды психических расстройств могут быть вызваны паразитарной инфекцией;

• профессор медицины онколог М. М. Невядомский в 1935 году написал монографию, в которой утверждал и описывал обнаружение им вирусоподобной формы паразита рака;

• Ф. П. Раус, американский физиолог из Рокфеллеровского института медицинских исследований Нью-Йорка, получил в 1966 году Нобелевскую премию за выдвинутую им еще в начале XX века теорию возможности распространения рака посредством организма, по размеру меньшего, чем бактерия. В тот период вирусы еще не были открыты, поскольку не существовало достаточно сильных оптических приборов для их обнаружения, поэтому примем за аксиому, что Ф. П. Раус говорил именно о них.

Основополагающим доказательством этой теории, привлекшей столь пристальное внимание деятелей нетрадиционной медицины, служит всего одна мысль. Ее озвучила в своей работе «Микробиологическое изучение раковых опухолей» (изд. в 1960 г.) онколог, доктор медицинских наук В. А. Крестникова. А именно, что типичные анализы всех онкологических больных содержат в большом количестве антитела к опухоли. Что и является в свою очередь прямым доказательством «чужеродности» злокачественных новообразований для иммунной системы. Но, во-первых, на данный момент «паразитарная» теория подверглась серьезной модификации и представляет собой теорию именно «вирусную» (а это — вещи очень разные!). А во-вторых, от нее давно отделилась «иммунологическая» ветвь, которая относит образование антител к раку в отдельную категорию последствий системных нарушений, которые вызываются раком, а не вызывают рак.

Вопросы иммунологии тоже рассматриваются некоторыми авторами из числа онкодиссидентов. Например, ветеринарный врач В. А. Бритов, произведя ряд личных наблюдений, обратил внимание на зависимость между хорошим общим физиологическим состоянием некоторых особей животного мира, их лучшим развитием и выносливостью — и наличием у них трихинеллеза. Более слабые собратья в наблюдаемых популяциях этим заболеванием не страдали. Данное наблюдение позволило доктору В. А. Бритову изобрести и запатентовать в августе 2001 года вакцину, позиционируемую как иммунный адъювант (стимулятор). Следует уточнить сразу, что мысль поставить другие, менее опасные, заболевания на службу онкологии не была открыта В. А. Бритовым. Иммунные адъюванты на основе самых разных возбудителей существовали задолго до него. Просто их через некоторое время перестали производить и использовать в целях противораковой терапии из-за низкой эффективности. В качестве примера: предшественниками «вакцины Бритова» были препараты «Круцин» и Colley. Название последнего тоже происходит от фамилии создателя.

На данный момент иммунная терапия проводится и официально — в качестве сопутствующей. В клинике ее осуществляют с помощью интерферона, вакцинации против онкогенных вирусов (Эпштейна — Барр, гепатита В, папилломы и пр.), иммуномодуляторов «Украин», «Леакадин», «Декарис» и т. д. Отличие «вакцины Бритова» от всех этих препаратов состоит не только в низкой стоимости. Любой желающий попробовать данный способ вакцинации должен понимать, что стимулировать выработку иммунных антител к клеткам рака означает принимать препараты, регулирующие работу тимуса — вилочковой железы, которая производит Т-лимфоциты. А принимать раствор с живыми особями трихинеллы означает в лучшем случае успешно переболеть трихинеллезом… Поскольку «вакцина Бритова» содержит действительно живые, полноценные возбудители заболевания, ее прием людям с уже угнетенной иммунной системой строго противопоказан. И тут уже совершенно неважно, ослаблен ли он в результате онкозаболевания на поздней стадии или заражения ВИЧ. Ни в первом случае, ни во втором принимать эту вакцину нельзя!

Что же до профилактического ее употребления или приема в качестве терапии опухоли на I или II стадии, здесь следует отметить лишь два значимых момента.

Первый: существуют научно зафиксированные и доказанные случаи спонтанной ремиссии злокачественных опухолей — как буквально самих по себе, так и после заражения онкологического больного другим, несмертельным заболеванием.

И второй: какова вообще необходимость приобретать раствор с колонией простейших за деньги, если для этого достаточно просто съесть кусок плохо прожаренного, зараженного ими мяса? Верно, никакой, так как пока единственным доказательством «особости» трихинелл в растворе В. А. Бритова остается слово самого изобретателя. Косвенно же есть основания полагать, что паразиты в нем ничем от остальных не отличаются: ведь после успешного заражения ими пациенту предлагается пройти самый обычный курс лечения от трихинеллеза, не так ли? А разве на «новую», «особенную» форму стандартные антибиотики могут оказать влияние? То-то же…

Ото всех предыдущих теорий в корне отлична концепция зарубежного натуропата Р. Бройса. Он основывает свой метод соколечения (следуя оригиналу, в сочетании с полным голоданием) на предположении, что злокачественные опухоли являются полностью самостоятельным типом тканей организма. По его мнению, клетки рака — это не что иное, как не переваренные полностью и не выведенные вовремя из организма твердые компоненты продуктов питания. «Твердые компоненты» представляют собой собирательное название клетчатки, белков, жиров, углеводов и прочих основных элементов рациона человека. По факту, разумеется, форма большинства из них, пригодная к усвоению, «твердая» ровно настолько, насколько тверда молекула любого вещества. Впрочем, неважно: автор все равно не уточняет, какой естественный или противоестественный механизм может провоцировать формирование из «шлаковых» отходов новых, отдельных и живых клеток. Эта особенность его теорию и отличает: все предыдущие делают неизменные попытки такое объяснение дать. Зато теории Бройса — единственной среди всей этой плеяды! — свойственна необычная ненавязчивость некоторых рекомендаций. Например, предложение пить в такое-то время такой-то напиток, если хочется его выпить. Если же нет, пить не стоит. Р. Бройс, таким образом, не столько игнорирует официальную науку, сколько просто полагается в вопросах успешности терапии на положительное или отрицательное ее восприятие самим организмом. Весьма отлично от присущих и онкодиссидентам, и онкологам требований, больше напоминающих приказ, не правда ли?

Как видим, определенная косвенная доказуемость проглядывает во многих из альтернативных методов лечения рака. Они, при ближайшем рассмотрении, далеко не столь фантастичны, как кажется. Иногда логика онкодиссидентов смахивает на упрощенно понятые или неверно истолкованные постулаты официальной науки, а иногда представляет собой попытку синтеза достижений из различных областей знания. В любом случае ни один из приведенных выше элементов критики не ставит целью «разоблачение» или нечто подобное. Во-первых, разоблачений на наш век и так хватает. А во-вторых, понятно, что в официальной онкологии творится не меньшая путаница, чем в альтернативной, и что однозначности суждений это сильно мешает. К перечисленным методам во все времена обращались (и будут обращаться) люди с диагнозом, и поныне равным смертному приговору. Их не получится «отговорить» от таких шагов даже доказанной бесполезностью альтернативных методик. И тем паче в ситуации, когда она не доказана. Поэтому все, что мы попытались сделать, — это обозначить типично совершаемые в подобных случаях ошибки, которые могут еще ускорить развитие сценария и ухудшить его. Все же прочее остается вопросом сугубо личного выбора.

Таким образом, с древних времен и до наших дней ясности в вопросах происхождения рака не просто не прибавилось, но, можно сказать, они едва сдвинулись за прошедшее время с мертвой точки. Авторитетных научных доводов или доказательств, которые мы так привыкли выслушивать при каждом обращении к врачу, тут просто не существует. Едва речь заходит о злокачественных опухолях, маститые ученые начинают путаться в теориях и уклончиво пожимать плечами не хуже школьников на экзаменах. И в этом смысле существование такого обилия альтернативных теорий не только оправданно — оно в какой-то степени даже необходимо. В том числе науке, поскольку она, судя по всему, выработанной за столько лет «золотой восьмеркой» версий исчерпала свои методы познания. Возможно, несколько фантастичное звучание многих нетрадиционных версий зернышка истины в себе и не несет. А может, и несет, потому что известная свобода мысли авторов, не принадлежащих науке и ее условностям, неоспоримо существует. И вероятность, что для решения проблемы происхождения рака ученым-таки придется признать его новым, отдельным видом тканей организма, пока не следует списывать со счетов.