[email protected]

http://www.nvekshin.narod.ru

http://www.photon-vek.narod.ru

http://www.proza.ru/author.html?nvekshin

http://www.stihi.ru/avtor/nvekshin

http://www.youtube.com/user/nvekshin

© Векшин Н.Л., 2014

© ООО «Фотон век», 2014

© На обложке – картина Фирюзы Янчилиной

 

Трансцендентная сингулярность души

Выйдя из универмага, я столкнулся с Александром. Он был, как обычно, под хмельком. Но даже в таком состоянии сохранял внушительный благообразный вид и твёрдую квазитрезвую независимую походку. Высокий, широкоплечий, с умным мужественным лицом, он всегда производил на людей спервоначалу самое благоприятное впечатление. Но когда начинал говорить, мужчины в ответ весело ржали или загогулисто матерились, а женщины поспешно удирали, ибо понимали, что у него не всё в порядке с головой.

Поскольку я не ржал и не матерился, а терпеливо выслушивал, Александр при каждой случайной встрече норовил со мной пообщаться. Вот и на этот раз он несказанно обрадовался. «Привет, Колян! Куда путь держишь?» – «Привет, Саша. Тороплюсь домой» – «А, погоди, я с тобой пройдусь, мне ведь в ту же сторону».

Кто-то из поддатых собутыльников, торчащих у входа в магазин, позвал: «Шура, подь назад, ещё выпьем!» – «Сам ты шура-мура, огрызок общества», – беззлобно бросил ему через плечо Александр, торопливо следуя за мной по полузаснеженному полураздолбанному тротуару. Не смотря на морозец, Саша был без шапки, в распахнутой осенней куртке и лёгких полуботинках. «Ты, Никол Батькович, сегодня в науке опять чё-нибудь открыл?», – уважительным тоном спросил он. «Да нет», – вяло ответил я, понимая, что вопрос был задан исключительно из вежливости и что Саша хочет не слушать, а выговориться.

«Вы все учёные нынче не глубоких истин ищете, а денежных грантов», – менее уважительно констатировал он, начиная беседу. «Так ведь без грантов невозможно проводить исследования. Нужны деньги хотя бы на реактивы и приборы», – возразил я. «Ни один реактив или прибор никогда не заменит человеку голову! Надо познавать мир лобными долями мозга, настроившись ими с помощью медитации и кармических мантр на индуктивно-плазмонный резонанс с этим самым миром. А вы, очкарики, работаете вслепую, не включая скрытые возможности нейронных коммуникаций глубинных мозговых структур. А потом открываете разную ерунду», – безапелляционно заявил Александр. Я обидчиво промолчал.

«Вы слишком полагаетесь на эксперименты и формулы. А надо опираться на понимание, на внутренне зрение. К примеру, я сегодня всю ночь медитировал и вот что осознал. Если Вселенная абсолютно бесконечна, значит, у неё нет конца. Но раз у неё нет конца, то нет и начала. А ведь всякое пространство должно иметь своё начало и свой конец. Иначе это не пространство, а бескрайняя бесконечная реликтовая пустота. Но пустое пространство не может быть бесконечно бесконечным. Где-то за миллиардами световых парсеков обязательно найдётся новая галактика. А если не найдется, то какая же это бесконечность – без ничего? Получается метафизический парадокс. Согласен?» – «Ага», – смиренно кивнул я. «Понимаешь, всё пространство пронизано энергией. Если бы не было потоков энергии, никакой Вселенной бы не существовало, а была бы лишь пустая пустота. Вот и получается, что основа мироздания – энергия и пустота. Световая энергия распространяется со скоростью света, а мысленная – мгновенно. Каждая галактика подобна колебательному контуру, в котором соседние галактики индуцируют вынужденные колебания со сдвигом по фазе». Тут я подумал, что, пожалуй, это у него самого сдвиг по фазе, но не озвучил свою мысль, дабы не обидеть безобидного философа.

Перешагивая через колдобины и скользя на обильной ледяной корке, проигнорированной коммунальщиками УЖКХ, Саша продолжал развивать свою теорию: «Каждая галактика синхронно дышит в едином ритме с другими. Согласно учению Брахмы, вдох – это созидание, выдох – разрушение. Получается, что галактики то зарождаются, то умирают, как люди. Следовательно, любой человек в нашей солнечной системе появляется на белый свет и окочуривается не сам по себе, а благодаря дыханию звёзд». При этих словах Саша ткнул пальцем в небо. Небосвод был закрыт враждебными тучами, заслонившими от нас невидимую, но объективно существующую, звёздную россыпь.

В свете скособоченного фонаря продефилировала ярко накрашенная блондинка в вульгарной шубке и бросила на нас заинтересованный взгляд. Если быть точным, она взглянула, прежде всего, на моего фактурного спутника, ибо на его фоне я выглядел столь же невыразительно, как Санчо Панса рядом с Дон Кихотом. Александр, привычно заметив на себе женский глазной прострел, тут же посуровел и изрёк: «На нашей планете женский род отвлекает мужчин от прямой связи с Космосом. Женщины разрушают в нас вертикальный канал коммуникации со Вселенной. Им нужны адаптационные горизонтальные связи, поддерживаемые сексуальными ритуалами, лёгкими деньгами и предметами кухонно-бытового культа. Они ревербераторно блокируют в нашей голове внутренний третий глаз и мешают эволюционировать вверх, дорастать до небес и звёзд. Если бы не они, мы могли бы напрямую совокупляться своими чакрами со Вселенским разумом». Тут я осмелился мягко возразить: «Но ведь женщины вдохновляют нас на любовь, на творчество, на подвиги, на благородные поступки…» – «А, ерунда! – перебил меня Александр, – Ты, Колян, ещё не созрел до мудрецов древности. Забита твоя умная башка разными иррациональными глупостями, уж извини за прямоту».

Мне пришлось кротко промолчать, тем более что Саша ударился в пояснения: «Женщина – суть эманация тела, а мужчина – эманация духа. Согласно Аристотелю, плоть дана человеку на время, чтобы он осознал её бренность. А дух, согласно Платону, дан навечно, чтобы перманентно его совершенствовать, как вселенский идеал. Женщина есть самая плотская плоть. Дух её трансцендентен. Женская и мужская энергия это инь и янь, это как минус и плюс, которые притягиваются магической силой по закону Кулона прямо пропорционально своим энергетическим зарядам и обратно пропорционально дистанции». Я не удержался и иронично уточнил: «Квадрату дистанции. Кстати, при нейтрализации зарядов высвобождается тепловая энергия». Александр серьёзно возразил: «Не-а! Никакой полезной нейтрализации между мужчиной и женщиной быть не может, ибо женщина, как электрон, вечно вращается вокруг мужчины по своей сумасшедшей спиральной орбите» – «А мне кажется, что обычно наоборот: мужчины вращаются вокруг женщин», – попытался я его оспорить. «Вот именно! – радостно воскликнул Саша – Женщина искусственно ставит себя в центр Вселенной, заставляя мужчину становиться мелким и размазанным, как электрон. А сама она, как атомное ядро, наращивает массу до критической, рискуя при этом взорваться и разнести всё вокруг». На этот пассаж трудно было что-либо возразить.

Тем временем мы уткнулись ногами в куски развороченного асфальта. И хорошо, что уткнулись, ибо оказались на краю огромной вырытой ямы, в которую могли бы в полутьме запросто ухнуть. На дне ямы, приглядевшись, мы узрели трубы теплосети. Почему-то ремонт теплосетей в нашем городишке регулярно осуществляется именно зимой, а не летом. Понять сию многозимнюю традицию столь же невозможно, как осознать бесконечность Космоса.

Александр углублённо поковырялся в носу и философски заметил: «Яма – она яма только отсюда, сверху. А ежели спуститься вниз, в неё, она будет выглядеть уже не как яма, а как окоп. Вот наглядный пример относительности всякого взгляда на вещи. Взгляд снаружи и взгляд изнутри дают абсолютно противоположные картины бытия. Гениальный Эйнштейн установил относительность движения. Но он, увы, не допёр до мысли, что вообще всё относительно, всё-всё! И движение относительно, и пространство, и материя, и время…» – «И энергия тоже относительна?» – перебил я собеседника наивным вопросом. «Само собой! – убеждённо воскликнул Саша, – К примеру, гравитационный потенциал. Он ведь не существует сам по себе. Срабатывает разность потенциалов. Любой потенциал – электрический, магнитный, световой – можно принять за точку отсчёта, даже за нуль. Боги, которые создавали Вселенную, сначала обнулили граничные условия математической функции, а затем, следуя правилам гармонии и золотого сечения, трансформировали сингулярность одной точки в бесконечное разнообразие волновых функций атомов и молекул. Все атомы мироздания ведут своё происхождение из одной-единственной бесконечно малой геометрической точки. Значит, согласно корпускулярно-волновой природе частиц, вся материя Вселенной едина. Все атомы Космоса колеблются в одном ритме. Даже Юнг не смог до этого додуматься! А меня сегодня под утро просто озарило! Млечный Путь флуктуирует одновременно со мной, а я – с ним. Он влияет на меня, а я на него. В моём мозге отражается Космос. В Космосе отражается мой мозг. Зеркальная симметрия голографических пространственных образов! Вот в чём диалектическое единство природы и челове…». Последнее восклицание было прервано стайкой подвыпивших пацанов лет 16–17, остановивших нас нахально и бесцеремонно, как судьба: «Дядь, бл@дь, дай закурить!»

Поскольку обращение было адресовано именно ему, Александр стал рыться по своим полупустым карманам. «Коляныч, а у тебя сигареток нет? А то я не могу их найти, как немецкая Аненербе тибетскую Шамбалу», – спросил он меня, осознав безуспешность поисков. «Нет, я не курю» – «И правильно делаешь, – одобрил Саша – Проживёшь сто девяносто девять лет. А вот я курю, но уже всё докурил. И денег не осталось, чтоб купить, вот чёрт!» Александр неподдельно огорчился и горестно развёл руками. На всякий случай, предвидя возможность драки с пацанами, я неторопливо скинул сумку с плеча и снял очки. Пацаны поняли, что обратились не по адресу и переключились на других прохожих.

«На чём, бишь, я остановился?», – обратился ко мне Саша, когда мы продолжили путь. «Кажется, ты что-то говорил про природу и человека», – подсказал я. «А! Природа построена на божественной гармонии. Человек отклоняется от этой гармонии. Вот почему возникают природные катаклизмы, землетрясения, извержения, цунами, бури, вихри, торнадо, ураганы, космофизические флуктуации и даже падения метеоритов. Почему метеориты валятся нам на голову? Потому что Космос хочет нас образумить. А мы упорно не желаем жить по разуму, мы стараемся жить по плоти» – «Но не может же человек игнорировать своё тело» – «Ты, Нико́о́ла, хотя доктор наук, но, прости за откровенность, такой же неразумный, как всё человечество. Может быть, при какой-нибудь следующей реинкарнации ты осознаешь, что был не прав». – «Я не очень-то верю в реинкар…» – «Раз ты не веришь, то её и не будет! А вот я – верю и поэтому уже реинкарнировался в веках многократно, и ещё буду, на новых спиральных витках жизни». – «И кем же ты был в прошлых жизнях?» – «О! Кем я только ни был! И царём, и фараоном, и полководцем, и Архимедом!» – «Ты – Архимедом?» – «Ну да. Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы». – «Извини, но это вроде теорема Пифаго…» – «Он просто украл её у меня! Когда я принимал ванну, сняв с себя царскую корону, Пифагор прокрался к моему компьютеру и переписал все мои труды на свою флэшку». – «Саш, извини, но в то время не было никаких компью…» – «Ха! Не было! А откуда же в китайской провинции Чан-кай-ши археологи в закрытой гробнице императора Конфуция нашли недавно швейцарские часы девятнадцатого века? Часы с браслетом! Абсолютно ясно, что они протуннелировали туда из нашего времени в прошлое. Так и компьютеры. Они были уже в первобытные времена, многие миллионы лет назад. Вот чем объясняется высокий интеллектуальный уровень культуры древних греков, шумеров, китайцев и индейцев майя».

В это время нас остановила пара полицейских. Интересно, почему полицейские всегда ходят парочками? Наверно, охраняют друг друга. В нашем городке они обычно прогуливаются исключительно по местному «Арбату» – центральной пешеходной улочке – единственной освещённой фонарями. Это чтобы всем было хорошо видно их усердие в несении службы. Поскольку мы с Сашей шли как раз по «Арбату», то ничего удивительного в этой встрече двух разных миров не было. Наш мир был идеалистически возвышен и сюрреалистичен, а мир служителей порядка был материалистически приземлён и предметен. В ответ на «стойте, предъявите документы!» я полез в боковой карман и вытащил паспорт (с двуглавым царским гербом на цвете красного знамени). Александр вывернул все карманы, уронив ключи на брелке и какие-то бумажки, но своего паспорта среди всего выроненного ему обнаружить не удалось. Один полицейский угрожающе покрутил дубинкой; другой изрёк: «Придётся с нами пройти!» Я решил поинтересоваться: «А в чём дело?» – «Когда приведём, там и сообщим. А вопросы задавать в другое место будем, пройдя куда следует удостоверить личность без документа», – убедительно отрезал первый, наплевав на стилистические конструкции русского языка. Но смысл был понятен. Придётся подчиниться. Но тут Александр вытащил-таки из внутреннего кармана паспорт, сопроводив это словами, обращёнными в небо: «Спасибо тебе, Боже!» Второй полисмен недоверчиво раскрыл документ и заявил: «Это не Ваш! Фотка не похожа» – «Как не мой?!», – удивлённо растерялся Саша. И по детски откровенно пояснил: «Я ведь сейчас молитвенно попросил Бога, чтобы он сотворил в кармане именно мой паспорт!»

«А ну, дыхни!», – приказал первый полицейский. Саша глубоко вдохнул морозный воздух в себя и замер. «Давай выдыхай!», – поторопил его тот. Но Саша как будто не слышал. Полицейские ждали минуту, две, три… «Он что – йог?», – спросил меня первый. «Да, он гуру – учитель йогов самого высшего седьмого уровня», – не моргнув глазом, наугад брякнул я. «Ладно, идите уж», – милостиво молвил первый, возвращая наши паспорта.

Мы продолжили свой путь, перейдя с освещенной магазинной улицы в тёмные загогулистые жилые кварталы. Там мы героически преодолели три застывшие вероломные лужи с проламывающимся под ногами ледком, два опасных пролома в асфальте, один открытый канализационный люк и половину бетонной лестницы с полувывороченными ступенями, ведущими к моему дому.

На середине лестницы мы непроизвольно остановились, поскольку внизу весь проход был перегорожен припаркованными автомобилями. Из ближайшего динамика доносилось восторженное песнопение звезданутого Киркорова. «Вот вроде не глупый человек этот Киркоров, а такую ахинею поёт, что уши вянут», – заметил Саша. «А ты не слушай», – посоветовал я. «Да я бы не слушал, если бы у меня ушей не было», – резонно возразил мой собеседник, потирая озябшие уши. Затем, утерев влажный нос рукавом, Саша изрёк: «Дюже сильно нынешняя попса напрягается, тужится. А человеку напрягаться вредно. Напряжение разрушает гармонию. Только легкость ведёт к созиданию. Тужиться следует на толчке, а не на сцене». – «Пожалуй, в творчестве всё-таки иногда надо напрягаться. Ведь усилия ведут к совершенствованию, к лучшему результату», – осмелился возразить я. «В этом-то и беда, что всё вы, жители 21-го века, нацелены на результат. А надо быть настроенным на процесс, ибо цель – просто абстракция, а движение – кое-что ощутимое».

Мы выбрались, наконец, из машинной дворовой парковки. Бездельничающий дворник в грязной шубе с бутылкой водки в руке зло обдал нас густым перегаром: «Чё тут шляетесь?! Угнать машину хотите? Щас милицию позову!» С этими словами, он завалился на проломленную скамейку и сладко захрапел, несмотря на мороз.

«Ну, пока, Коляныч; мне дальше направо. Ты главное не серчай, ежели мои турбулентные гипотезы и кармические парадигмы тебя смутили. Парадигму, как гипотезу, доказать нельзя, в неё можно только верить. Будешь верить – окажешься прав. Ладно, что-то заболтался я с тобой. Некогда мне», – распрощался со мной Саша и резво протуннелировал в дальнюю чёрную дыру микрорайона.

Я посмотрел ему вслед и иронично подумал: «А не так уж он сильно болен на голову, как мне раньше казалось. По крайней мере, на фоне удручающе серой массы дебилов, идиотов, врунов и болтунов, заполонивших всю страну от Камчатки до Кремля, этот странный персонаж выделяется тем, что старается задумываться и быть просвещенным человеком».

 

Бабочка

Июнь стал жарким. На Оке под Пущино на диком пляже, на косе, народу было изрядно. Искупавшись, я распластался поближе к кромке воды, прямо на горячем песке, подставив под солнце заднеприводную часть тела. Пообсохнув, я перевернулся и стал пялиться в голубое небо, по которому величественно проплывали пушистые облака (о боже, какой приключился в этой фразе литературный штамп! но зато как точно он всё передаёт!). Моему организму было на песке комфортно и тепло, а душе – беззаботно, но малость скучновато.

И тут появилась она. Яркая красавица. Каким ветром её сюда занесло? Она села на моё синее полотенце и замерла.

Я старался не шелохнуться, боясь её вспугнуть. Она переместилась на один из моих коричневых сандалий, валявшихся рядом с полотенцем. Её маленькая неподвижная округлая головка пристально изучала меня (так мне показалось), уставившись одним глазком. Другой глаз был мне сбоку не виден и, по-видимому, смотрел в противоположную сторону. Крылышки были кирпично-красно-оранжевыми, с черными пятнышками. Обыкновенная крапивница – Aglais urticae.

«Привет, Аглая!», – в шутку поприветствовал я бабочку мысленно. Аглая в ответ быстро качнула крылышками. Я протянул руку. Бабочка пугливо вспорхнула. Я убрал руку. Она села, снова на сандаль.

Подождав с минуту, я неспешно поднес руку к сандалию и осторожно взялся за него. Она сидела. Я потихоньку поднял сандаль и медленно понёс к себе. Аглая не шелохнулась.

Я опустил бабочку, восседающую на обуви как царица на троне, прямо перед своим любознательным носом и стал её разглядывать. Крыльев не два, как может показаться на первый взгляд, а четыре – как и положено по законам биологии для всех чешуйчатокрылых. Внешний край крыльев зубчатый с синим окаёмом позади. Каждое крыло с одним резким выступом. Переднее крыло по форме совсем другое, чем заднее. Крылья снизу – черные и темно-серые, как грудь и брюшко. Четыре палочки-ножки, в раскорячку. На голове – два выпуклых (но малозаметных) тёмных глаза, два длинных усика, как антенны, и два рогоподобных щупика. И ещё хоботок. Хоботок тыркает по поверхности сандаля, как будто ищет что пососать. «Вот глупая! Откуда ж в обуви нектар!?», – усмехнулся я про себя. Аглая тут же свернула хоботок в колечко и втянула его в свой ротик. «Ишь ты! Всё-таки соображаешь!», – одобрительно ухмыльнулся я ей.

Осторожно кончиком пальца я коснулся крыла. Аглая не возражала. Её молчаливая покорность придала мне нахальства: я попытался дотронуться до усика. Она недовольно отклонила усик в сторону. Я сделал еще одну попытку. Аглая вновь уклонилась. Наверно, у неё усики очень чувствительные и моё прикосновение ей не приятно. Но инстинкт исследователя заставил меня преступить этические нормы: с упорством маньяка я приблизил палец и – ура! – она не отклонила усик. На кончике усика я разглядел желтое пятнышко. Ага, вот, по-видимому, самое чувствительное место. Я потянулся к нему. Но тут мне стало как-то неловко. Нет, всё-таки нельзя быть беспардонным. Я убрал руку в сторону.

В это время налетевший порыв ветра чуть не сорвал бабочку с места. Её крылья напряженно затрепетали, сильно паруся и мешая. «Глупышка! Надо сложить крылья, и тогда они не будут так парусить!», – подумал я. Аглая сложила крылья. «Ух, ты, правильно!», – восхитился я её догадливостью. Но ветер всё равно сильно беспокоил бабочку. Я прикрыл её от ветра ладонью. Аглая благодарно переползла на ладонь. И оказалась в моей руке, как в ловушке. Теперь она полностью в моей власти. Какая доверчивость!

Но доверие нельзя обмануть. Самое страшное, что может сделать на земле человек, это обмануть чье-то доверие, пускай даже это доверие какого-то чешуйчатокрылого насекомого. Я подбросил Аглаю вверх. Она полетела, сделала круг и вернулась на мою ладонь. Я приблизил бабочку к своему лицу, открыл пасть (Аглая ведь увидела не рот, а пасть, со страшными зубами!) и просто ради забавы (вот кретин!) дыхнул (вчерашним водочным перегаром!) на неё. Аглая обиженно улетела. Мне стало стыдно за собственную дурь. Но делать не́чего: что случилось, то случилось. Я встал с песка и пошёл поплавать.

Когда вернулся, я застал Аглаю на месте! Эта была именно она. У каждой бабочки – свой неповторимый узор на крылышках. Аглая привычно восседала на сандалии.

Я осторожно (чтобы брызги не попали на бабочку) отряхнулся от капель воды и лёг рядом. Через какое-то время, когда моё тело на солнце обсохло, я виновато придвинулся к бабочке и подставил ладонь. Аглая миролюбиво переместилась ко мне. Значит, простила. Затем перепорхнула мне на живот. Совсем освоилась! Начала ползать по животу. Мне от этого стало щекотно. Я аккуратно смахнул её. Она, немного полетав, села мне на плечо. Я дернул плечом. Она тут же села мне на голову, прям на лысеющее темечко. «Эй! Ты совсем что ли обнаглела!?», – воскликнул я вслух возмущенно-шутливо, не сдержавшись. И тут я увидел, что люди вокруг с удивлением и интересом поглядывают в мою сторону и улыбаются. Хорошо, что пока пальцами не показывают. Ну да, цирк тут мы с бабочкой устроили!

А действительно, почему, она липнет ко мне? Что она увидела или унюхала? Тёмный загар? Мужские гормоны? Может, гормоны похожи на феромоны? Но ведь на пляже мужиков много, а она упорно возвращается ко мне. Странно. Известно, что крапивницы хорошо видят красный цвет. Но у меня ничего красного нет; плавки – черные.

Я ещё несколько раз искупался. И каждый раз с приятным удивлением обнаруживал Аглаю на месте. Иногда она взлетала, взмывала вверх или наоборот снижалась, делала над пляжем пару небольших кругов, не сильно удаляясь от меня, и возвращалась.

День шёл к вечеру. Я взглянул на часы. Ого! Провалялся я тут на пляже с Аглаей почти пять часов! Пора домой. Я свернул полотенце, надел болотно-зелёные штаны и сандалии и потянулся к пакету с вещами, чтобы положить туда полотенце, но бабочка уселась на пакет. Не хочет, чтобы я уходил. Да нет, что за выдумка! Просто ей не нравится садиться на горячий песок. Вот она и села на пакет. Я потянул пакет. Бабочка взлетела, покружилась и куда-то исчезла. Мне стало грустно, что она даже не удосужилась попрощаться.

Миновав пляж, я стал подниматься по тропинке вверх. И вдруг снова появилась эта бабочка! Это была именно она. Совершив пару облётов вокруг моих ног, она уселась сзади на брюки. Нашла место! На задницу! И тут я понял: пока я шел по пляжу, она именно там и сидела! Вот хитрюга! Я смахнул её. Она привычно уселась мне на плечо. «И что я буду с тобой дома делать?!», – спросил я вслух. Бабочка ничего не ответила и стала порхать рядом. А потом вдруг решительно полетела от меня к зеленому кустику.

Я подошёл. На кустике рядом с моей бабочкой сидел какой-то незнакомый бабочк (ну, короче, самец). Такой же urticae, только более крупный (самцы мало отличаются от самок по окраске). Они взлетели дружной парой и стали кружиться в брачном танце. «Какая изменщица!», – укоризненно-весело воскликнул я.

Когда я вернулся домой, начался дождь, перешедший в ливень. Мне вдруг с беспокойством подумалось: «Успела ли спрятаться Аглая от дождя?». Тут мне стало смешно над самим собой: нашел заботу! думать о бабочке!

Назавтра во второй половине дня я снова отправился на косу искупаться. Лёг на горячий песок и стал блаженно кемарить. И вспомнил про Аглаю. Я стал оглядываться кругом: не летит ли где она? Но бабочек на пляже не было. Я разочарованно вздохнул и стал от скуки пересыпать в руке мелкие ракушки. И вдруг надо мной промелькнула лёгкая бабочкина тень. Она! Я приподнялся и стал ждать. Бабочка вернулась, но пролетела мимо. А потом она промелькнула еще дважды. И больше не появлялась. Она меня не узнала! Какое забывчивое создание! Мне стало обидно.

Чтобы оправдать Аглаю, я потом стал думать, что, может, во второй день была не она, а совсем другая. Впрочем, какая разница! Ведь в моих воспоминаниях теперь на всю жизнь есть моя бабочка.

 

Пушок-3

(«Пушок» и «Пушок-2» печатались в книге «Полёт шмеля»)

Итак, улыбнёмся утром новому дню, сядем поудобней и приступим к очередной истории (и вы располагайтесь, как вам удобно и где удобно, и делайте что угодно, как вам нравится).

С чего начать? Ну, наверно, логично будет начать с какого-нибудь начала. А начало вот было какое: я ушел из дому. И уже не первый год бомжую. Вы спрашиваете меня: а не глупо ли покидать женщину, которая кормит, поит и ласкает? Может и глупо, но факт налицо. Остался я не только без заботливой хозяйки, но также без уютного дивана и даже без крыши над головой. Зато при мне осталась гордость. Знаю, знаю, что гордыня – грех. Да, вы правы: живу во грехе (прости меня, Господи, если ты есть). Что поделать! Не могу жить на поводке и в ошейнике. Таким родился. Когда взрослел, ничего никому не вылизывал. А теперь и подавно. Я вообще быстро заматерел и посуровел. Хотя жизнь нынче не балует меня сметанкой, но хвост всё равно держу пистолетом. Правда, годы есть годы: морда вся в шрамах, шерсть потускнела, усы пообвисли. Ой, извиняюсь, я ведь забыл сказать вам, что вообще-то я кот. Кто читал «Пушок» и «Пушок-2», те знают, какой я внешне и внутренне. Тем, кто не читал, сообщаю: я брутальный чёрный котяра по кличке Пушок. У меня белые кончики лапок, белый галстучек и серо-зелёные глаза. Я люблю рыбу путассу, сметану, мышей и валерьянку (увы, вся валерьянка осталась у хозяйки). Я грамотный (спасибо Интернету, рекламным вывескам и надписям на заборах) и умею кликать по клавишам компьютерной клавиатуры (спасибо моему кошачьему генотипу, который, согласно науке, почти на 90 % совпадает с человеческим). И ещё я очень самостоятельный. Не терплю фамильярности и хамства, а также кобелей и сук. По натуре я типичный кот. Но стараюсь удерживать свою котячью сущность в рамках приличия, ибо в следующей реинкарнации мечтаю стать полноценным 100 %-ным человеком.

Вы хотите знать, почему я от хозяйки ушёл? Если кратко, без воплей и соплей, то вот: она себе другого кота завела. То есть даже не другого, а второго, параллельно со мной. Что? Нет, я не ревнивый. Да было бы к кому ревновать! Котище тот хотя крупный, но туповатый. А я дебилов игнорирую. Башкой надо не только жрать и жевать. Нужно ей думать. До этой мысли я сам додумался, уверяю вас.

Хотя я кот бесхозный, но не запаршивел, не завшивел и не заблошивел. Обожаю чистоту и порядок. Купаться не очень-то люблю, но приходится: хожу на речку или под дождик. Ах, вы никогда не слышали про кота, который бы купался? Вот теперь услышали. Что – вру? Не, врать коты не умеют. Вы видели когда-нибудь врущего кота? Не видели. Вот именно. Орущего – да, но врущего – нет. Коты честней людей.

Живу я сейчас на чердаке, под крышей, рядом с трубами отопления. Тут тепло и уютно. Жаль, мышей поблизости нет. Но это ничего: хожу мышковать в поля. Иногда бегаю за пропитанием в подвал. Изредка удаётся ухватить зазевавшегося голубя, сдуру влетевшего на чердак. Голуби они дурные, но вкусные. Не понимаю, почему люди от них в восторге, хотя не едят. Они ведь нахлебники и гадят кругом.

В последние полгода в моей гордой аскетической жизни произошли судьбоносные изменения. А началось всё с того, что погожим осенним деньком короткого бабьего лета, когда солнышко ненадолго распушило по небушку свои тёплые золотистые усики, лёг я на пригорок посередь двора и сладко задремал (съеденные мыши в животе уже кончили пищать). Здесь ключевое слово – «посередь». Обычно я не выставляюсь своей персоной на всеобщее обозрение без лишней необходимости. А тут как-то расслабился, разнежился и потерял бдительность.

И вдруг, сквозь дрёму, чувствую: кто-то тронул меня за хвост. Не поднимая головы, приоткрываю левый прищуренный глаз и вижу: кошка! Молоденькая беленькая кошечка, почти котёнок. Хор-р-р-ошенькая! Слов нет. Но ведь я кот серьёзный, с понятиями. Поэтому не обращаю на малышку внимания. Охота ей мой хвост потрогать – пускай! Жалко что ли? Может, она вообще первый раз в жизни такой пушистый хвост видит.

Кошечка играть начала: то убежит, то прибежит, то кувыркнётся. Поглядывает на меня своими смышлёными серо-голубенькими льдинками и соблазнительно мяукает. Я суровый приказ дал сам себе: «нельзя!». Поэтому лежу отрешенно, посмеиваюсь в усы и даже не вибрирую. Пусть Малышка сначала подрастёт. А уж весной мы с ней споём «кошачий блюз»!

Неспешно встаю, сладко потягиваюсь, ревербераторно встряхиваюсь всем телом и, демонстративно игнорируя Малышку, отправляюсь к себе на чердак. Она – за мной. Интересный народ эти молодые кошки: чем меньше на них внимания обращаешь, тем им любопытней. Вот прояви я сейчас интерес, тут же бы удрала. Бегай потом за ней по двору целый день, чтоб догнать! Да нет, вообще мала́она ещё. К тому же до весны пока далеко. Рановато в догонялки играть.

Пришел я на чердак и свернулся в клубочек. Слышу, Малышка где-то под крышей тихонечко лазает недалеко, обстановочку разведывает.

Короче говоря, устроилась приблудная на моей территории. Ну, я не против. Она ж кошка, а не кот. Был бы какой-нибудь Васька, я б ему показал васькину мать! А кошечка пускай. Тем более что слабенькая она, нервная и пугливая, потому что брошенная. Видать, хлебнула за своё сиротское детство столько всего, что жалеет, что её вовремя не утопили. А я так считаю: раз не утопили, значит надо жить весело и держать хвост трубой. Малышка же хвост свой между ног держит (рефлекс обороны от разных зверюг).

Я стал старательно откармливать Малышку голубями (от мышей её, бедненькую, спервоначалу мутило). Через месяц, смотрю, оправилась она, приободрилась, начала со мной на охоту ходить. Вдвоём ведь веселей и добычлевей.

Вернулись мы с ней как-то с охоты, а на чердаке черная кошка сидит. Красивая, как киноактриса, и грустная, как укор судьбы. Оказывается, она сегодня сбежала от хозяина. Скучно ей, видите ли, с ним. Зажралась ты, матушка! Из сытой тёплой квартирной жизни уйти на улицу – это ведь не на приключения отправиться, это – нарваться на неприятности. Впрочем, раз пришла, Красавица, живи тут, я не против. Как говорится, одна кошка в доме – хорошо, а две – вдвое лучше.

Эх, насчёт «вдвое лучше» я вроде ошибся. Смелая нахальная Малышка войну начала с тихой доброй Красавицей: провокационно шипит, зло орёт и даже царапаться норовит. А та в ответ обидчиво мяукает и презрительно фыркает. Нет, думаю, так дело не пойдёт. Не из-за чего ссориться. Тут на чердаке места ещё на сто кошек хватит. Нечего делить: имущества у меня нет.

Как кошек помирить? Элементарно. Бросил обеих. Ушел молча. Через неделю возвращаюсь. Вижу – подружились, душа в душу. То-то же.

Красавица начала было около меня слишком плотно тереться. А я чую: пахнет от неё хозяином до сих пор. Не, мне чужого не надобно. Пусть сначала запах выветрится, а там посмотрим. Может, она к нему вернуться захочет. Кто знает! Кошкина душа – потёмки.

Время шло. Зима настала морозная, крепкая, а с ней пришли наши проблемы: холодно и голодно. И вот что странно: осенью, когда тепло, трубы были горячие, а зимой, когда надо людей и котов от морозов спасать, трубы едва тёплые. Такая идиотская дурдомоуправленческая традиция. Я вообще всяких жэковцев, ужэкахаковцев и домоуправленцев на дух не переношу. Своей работы они как следует не исполняют, зато нас и жильцов мордуют и гоняют, как хотят. Моя б воля, я бы их всех на куски, как тигр, разорвал и собакам скормил. Жаль, я не тигр.

Наконец пришла-таки весна. Морозы ослабли. Мартовское солнышко засияло, до рези в глазах. Кровь во мне забурлила. И, как оказалось, не только во мне. Мне даже бегать ни за кем не пришлось. Короче, сыграли свадьбу втроём. В ночь с четверга на пятницу. Ночью, как известно, все кошки серые – и чёрные, и белые. Никакой разницы.

Вскоре располнели мои кошки. К концу апреля разнесло их так, что с чердака вылезти через лаз не могли. Ну, я им пищу носил. Весной жратвы вдоволь.

А в мае нахлебничков поприбавилось. Примерно дюжина. Я их считал-пересчитывал, всё время сбивался: с арифметикой, сами понимаете, у меня хуже, чем с природоведением. Пока одного котёнка сосчитаешь, другой уже удерёт. Отлавливал и возвращал. Мамашам за ними не угнаться. Мамаши лежат благостные, как коровы: молоко дают.

А котята замечательные, почти все в меня! И чёрненькие, и беленькие, и серенькие. Один даже в клеточку: можно в шахматы играть! Вот только не пойму, откуда взялась парочка рыженьких?

 

Расстрел

Иван очнулся от чьего-то громкого хохота. Машинально откинув с ног солдатскую шинель и приняв на полатях полусогнутое вертикальное положение, сонно огляделся.

Вокруг сидели и стояли незнакомые военные в кителях с погонами и без, в галифе с лампасами и без. Колчаковцы! Они тыкали в его сторону пальцами и ржали.

Иван мотнул головой, пытаясь прогнать этот кошмарный сон. Но сон не уходил. Наоборот, он принял вполне ясные жизненные очертания.

Темноволосый тонкоусый поручик со шрамом на щеке и георгиевским крестом на груди весело спросил: «Что, солдат, проспал отступление?» Странно, а вот как раз его волевое лицо показалось Ивану знакомым. Хотя нет, это просто померещилось спросонья.

Вчера Иван так умотался, разъезжая по позициям, что к вечеру просто свалился с коня. Не ужиная, не раздеваясь, прямо в сапогах, залез на полати, которые освободили двое бойцов, и уснул, как убитый, осознав напоследок, что его заботливо накрыли чьей-то теплой шинелью. Накануне он, спешившись, трижды водил своих парней в атаку. И трижды, после ответных контратак, отступал без паники вместе с ними назад, не бросив ни одного раненого. За такое поведение красные партизаны молчаливо оказывали ему уважение по каждому поводу, пускай даже незначительному.

А теперь горница заполнена врагами. По-видимому, рано утром в суматохе поспешного отхода партизаны, ночевавшие на полу, забыли о своём товарище. Очевидно, ночного боя не было, иначе бы Иван проснулся.

«Читаешь про коммунизм на отдельно взятом острове!?», – ехидно-доброжелательно кивнул поручик на книгу «Робинзон Крузо», лежащую на столе.

«Само собой», – неосмотрительно подтвердил Иван. Отличная книга. Неделю назад он экспроприировал её у одного буржуя в Екатеринбурге, но не успел до конца прочитать.

«Само собой? Веришь в коммунизм?» – многозначительно переспросил поручик, и лицо его стало недружелюбным.

«Верю в то, что когда-нибудь все люди заживут по-человечески и построят мир, где не будет эксплуатации», – ответил Иван честно, но достаточно осторожно.

«Чё-то он шибко грамотный для солдата…» – грозно произнёс пожилой есаул, отирая со лба пот и грозно шевеля роскошными усищами.

«А он не солдат, он матрос! Глянь, тельняшка торчит!» – радостно воскликнул кто-то наблюдательный.

Иван машинально одёрнул косоворотку, но через дырку на плече (вот, чёрт, всё некогда зашить!) отчётливо виднелись полоски. Тельняшку он носил старую, авроровскую. Их была дюжина матросов с «Авроры», кто в 1918 году снялся с крейсера и отправился на бронепоезде на Южный фронт. А через год Ивана откомандировали сюда, в родные места, к уральским партизанам.

«Документики у тебя, товарищ матрос, имеются?», – с многозначительным ударением на «товарищ» и «матрос» спросил есаул, недобро прищурившись.

Иван покорно вытащил из кармана удостоверение и протянул ему, так как понимал, что всё равно шила в мешке не утаишь.

Есаул глянул в документ и стал, шевеля губами, медленно беззвучно, про себя, читать. Глаза его полезли на лоб. Ещё не веря в такую удачу, он восхищенно озвучил вслух: «Комиссар 1-й бригады!»

Офицеры оживлённо зашумели.

Есаул, придя в себя от изумления, крикнул с ненавистью: «Ах ты, сволочь!» Он яростно швырнул документ, с грохотом вскочил со стула и, выпучив безумные глаза, выхватил шашку из ножен.

Иван не успел бы увернуться, но поручик ловко перехватил есаулову руку: «Погоди, Михаил, не горячись. Надо разобраться».

«Что?! Разобраться!? В петлю этого гада! Повесить!» – заорали дружно офицеры вослед есаулу.

«Погодите, это успеем. Давайте сначала кое о чём его спросим», – веско возразил поручик. И, хотя рядом было двое старших по званию, они почему-то согласились.

Шум быстро утих. Поручик, изучающим взглядом оценивая Ивана, поднял удостоверение, сунул в карман и насмешливо спросил: «Ну-с, уважаемый Иван Евгеньевич, пожалуйста, проинформируй нас, куда ушли твои краснозадые товарищи? Не на Алапаевск ли двинулись?»

Комиссар пожал плечами.

Тут к нему вновь рванулся есаул и хрястнул кулачищем в лицо. Хорошо, не рубанул шашкой. В голове Ивана аж потемнело.

Очухался на полу. Над ним склонился поручик и сочувственно пояснил: «Лучше будет что-нибудь ответить. А то Миша у нас человек горячий. Может даже кишки выпустить. Не хотелось бы на это смотреть».

Комиссар тяжело поднялся и, ощущая неприятный металлический привкус крови во рту, выплюнул сломанный зуб вместе с фразой: «Не знаю, куда ушли. Но даже если б знал, не сказал. Об одном прошу: не вешайте, расстреляйте».

Офицеры снова зашумели. «Тихо, тихо!», – чуть повысив голос, остановил их поручик. Он встал и кивнул есаулу: «Идём со мной. Пустим комиссара в расход, согласно его пожеланию».

Некоторые офицеры тоже стали было собираться, но начальник властно и сердито остановил их: «Что, на кровушку охота поглазеть? Не нагляделись ещё? Всё мало?»

Есаул вывел пленного на крыльцо. Поручик вышел следом. Во дворе хозяйничали казаки и солдаты. Одни обхаживали коней и щедро кормили их, наполняя ясли овсом, другие споро разделывали у сарая тушу заколотой свиньи.

Иван поёжился от утреннего холода и волнения. Мысленно представив себе, что мог быть в избе зарезан, он испытал благодарность к поручику за то, что тот не допустил зверской расправы и что он будет убит по-человечески – расстрелян.

«Что, комиссар, страшно? Не охота помирать?» – иронично спросил поручик, закуривая папироску.

«Ваша правда», – согласился приговорённый.

«Небось, до победы коммунизма хотел бы дожить», – сквозь зубы усмехнулся поручик, благостно затягиваясь и пуская дым.

«Хотел бы. Товарищи мои доживут. Победа народная уже скоро», – ответил Иван, понимая, что терять уже нечего.

«Ну, это ещё поглядим, чья возьмёт. А вот твоя ревностная служба быдлу сейчас может закончиться», – бросил поручик через плечо и спустился с крыльца.

Арестованный двинулся за ним. Есаул, громыхая сапогами, топал сзади.

«Они не быдло. Они – люди. А вот Ваша служба ради чего? Получить новый чин? Не слишком-то ценит Вас господин Колчак, если Вы всего лишь поручик, а не полковник», – вдруг выпалил Иван, не удержавшись.

Тот приостановился, зло поиграл скулами и процедил: «Был полковник. Разжалован». – «За что?» – «За неисполнение приказа». – «Какого?» – «Какая разница! Впрочем, если это согреет твою комиссарскую душу, отвечу: отказался выполнять приказ Верховного о сожжении красных деревень. Доволен?»

Комиссар понял, что собеседник дорожит понятием офицерской чести. Вот почему он не дал растерзать арестованного, а ведёт на расстрел.

Тем временем они вышли за околицу и спустились к оврагу. Всю дорогу поручик шел чуть впереди и курил, а есаул тяжело с одышкой пыхтел, шествуя позади.

Овраг весь сверкал в лучах восходящего солнечного диска, серебрясь капельками росы на траве и паутиной на кустах. Роскошное солнце одаривало собой всё окрест. В деревне сдуру закукарекал петух, чудом оставшийся в живых и при красных, и при белых. Докукарекается… Высоко в небе кружил коршун или ворон. Эх, жизнь! Прощай!

Поручик остановился и приказал: «Нет, не поворачивайся. Стой лицом к оврагу».

Приговоренный услышал за спиной злобный голос есаула: «Ваше благородие, разрешите я его располосую!»

Спина комиссара похолодела, ноги ослабли.

Голос поручика прозвучал как спасение: «Нет. Сначала я разряжу в него обойму, а потом ты добьешь, если что».

Тело приговорённого стало непроизвольно трястись противной мелкой дрожью. Иван сжал зубы и, пытаясь перебороть страх, постарался успокоить сам себя. Держись. Ещё минута. Ничего, все люди когда-нибудь умирают. Не ты первый. Только бы не погибнуть позорно!

Сзади раздался насмешливый вопрос поручика: «Может, есть последнее желание?»

«Чтобы мы победили вас, гадов!» – стуча зубами от волнения и ненависти выпалил комиссар.

Грохнул выстрел. Иван не ощутил боли. Раздались ещё два хлопка. И вновь приговорённый ничего не почувствовал. Стрелявший что – промазал? Не может быть! Иван обернулся.

На траве в двух шагах от него, брюхом вниз, распластался есаул. Шашка зажата в руке, вытянутая к комиссару в последнем зверском усилии. Затылок разворочен в куски. Оттуда обильно текла кровь. Роскошные усы обвисли и обагрились.

Поручик с маузером в руке склонился над убитым и спокойно нравоучительно произнёс: «Вот, Миша, мы с тобой и поквитались за твой донос в Ставку». С этими словами он толкнул сапогом грузное тело в бок. Оно дрогнуло, но не сдвинулось с места.

«Что стоишь? Помоги!», – приказал поручик. Они с усилием столкнули тело в овраг. Оно скрылось на дне в траве и кустах. Туда же вышвырнули есаулову шашку и окровавленную папаху.

Затем они тщательно вытерли руки о траву. Натянуто улыбнувшись, поручик спросил: «Что, Ванька, не узнал меня? А помнишь, как мы в юности спорили и мечтали о новой жизни?»

Иван обалдело уставился на собеседника и, мысленно убрав с него усики, шрам и седину с висков, осознал: это ж Виктор! Лучший школьный друг! Они расстались давным-давно. Виктор тоже был из семьи политических ссыльных. Его отцу неожиданно быстро вышла амнистия, и юношу увезли в Екатеринбург. Ваня лишился хорошего товарища.

А теперь они враги. Иван не знал, что сказать. Виктор угрюмо молчал.

Наконец он прервал молчание: «Уходи оврагом. У тебя в запасе максимум минут пятнадцать. А потом мои ребята начнут тебя искать. И тогда, если найдут, не взыщи».

Комиссар спустился вниз, обойдя то место, где в густой высокой траве скрылось могучее тело есаула. Сначала он брёл кое-как, ноги не слушались. Потом прибавил ходу и, наконец, побежал, обламывая хрусткие стебли. Достигнув опушки леса, Иван понял, что будет жить.

Интересно, а как Виктор сможет оправдаться перед соратниками? За побег пленного и убийство есаула его, как минимум, должны привлечь к суду. Впрочем, с юности Витька отличался хладнокровием и сообразительностью. Как-нибудь выкрутится…

Прошел год. Советская власть установилась по всему Уралу и Сибири. Кое-где ещё бродили по лесам недобитые белые банды, но уже было ясно, чья взяла.

Иван стал начальником отдела ЧК в Екатеринбурге.

Однажды в его кабинет ввели офицера. Это был Виктор. Он был задержан при разгроме небольшой банды под Верхотурьем. Отстреливался до последнего патрона. Когда его схватили, умудрился пырнуть ножом двоих чекистов и сбежал. Был пойман через неделю случайно, когда вечером, выйдя из леса, перебирался через железнодорожные пути. Это всё было описано в бумаге, которую принёс конвоир.

Лицо Виктора было в недельной щетине и свежих синяках. Один глаз сильно заплыл. Видать, не удержались горячие чекисты. Надо будет сделать им втык.

«Садись. – указал Иван на стул – Давай поговорим».

«Иди к чёрту!», – высокомерно бросил Виктор, но сел.

Помолчали.

«Дай покурить!», – попросил арестованный.

«Ты же знаешь, я не курю. Хотя…». Иван порылся в ящике стола и вытащил серебряный портсигар подполковника, расстрелянного накануне.

Виктор жадно затянулся.

– «Можно возьму одну штуку в запас?» – «Забирай все». Иван подвинул ему портсигар. Виктор с сомнением покрутил его в руках, но всё же сунул в карман.

Начальник отдела ЧК не знал, как поступить. С одной стороны, Виктор был когда-то другом. С другой стороны, сейчас он враг. Иван понимал, что какое бы ни принял теперь решение, всё равно потом раскается. Но надо что-то решать…

С чего начать? Чекист спросил первое, что пришло на ум: «Того есаула ты специально хотел убрать или так получилось?»

– «И хотел, и получилось».

– «А как ты объяснил всё своим?»

Виктор усмехнулся: «Сказал, что комиссар обоссался, упал на колени, просил пощады и выдал, куда ушли его бойцы. Даже диспозицию партизан около моста через реку подробненько обрисовал. Вот я и отправил есаула с «языком» со срочным донесением в штаб. Да, видать, кто-то из красных бандитов по дороге его шлёпнул».

– «Ловко», – восхитился Иван.

– «Твои чекисты тоже ловкие: словили-таки меня!»

– «Я мог бы тебя выпустить. Но ты должен дать слово, что не будешь бороться против Советской власти».

Виктор ничего не ответил.

– «Послушай. Тебе не надоело воевать? Зачем лишняя кровь? Может, пора пересмотреть свои взгляды…»

Виктор бросил недокуренную папиросу и растёр её носком сапога.

– «Ванька, кончай свою агитацию. Ты же меня знаешь. Я такой же упёртый, как ты. Отказаться от борьбы не могу. Большевистская власть незаконная. Россия под ней погибнет в разрухе».

– «А когда твой Колчак разогнал тут Учредительное собрание, это было законно?! Россия погибла бы от заморских оккупантов. Что молчишь? Мы, большевики, свернули шею и Антанте, и её прихвостням – таким как ты! Значит, и с разрухой справимся, дай только срок».

– «С разрухой, может, справитесь. Сила у вас есть. А вот мозгов у твоих разлюбезных рабочих и крестьян маловато. Кишка у них тонка светлое будущее построить. А если всё же построят, то каждый будет норовить отхапать себе самый лакомый кусок, ибо такова натура быдлячей породы».

– «А твоя барская порода при царе хапала всё себе. И дохапалась. Я вот только не пойму, откуда в тебе это высокомерие, презрение к рабочим и крестьянам. Твой отец в 1905 году за политическую пропаганду среди них и участие в восстании попал в ссылку. А ты переметнулся. Надо не корить народ за отсталость и не воевать против него, а помогать ему, подсоблять во всех начинаниях, образовывать его знаниями и строить совместную справедливую жизнь…»

– «Вот сам и прислуживай ему, идиот! И ещё не известно, чем он тебе за это отплатит…»

Всё ясно. Точки расставлены. Иван давал другу шанс, но враг не захотел примирения. Совесть чекиста была почти чиста. Он вызвал конвоира и приказал увести задержанного, а на бумаге в верхнем левом углу решительно наложил резолюцию: «Расстрелять».

 

Спасительная бутылка пива

Приснилось мне в ночь с четверга на пятницу, что я в тревоге проснулся, а вокруг дивана в темноте какие-то зловещие тени движутся.

Понял я, что это нечисть. То ли бесы, то ли призраки, то ли домовые, Чёрт их разберёт! Кружатся они вокруг меня, силу полнолуния набирают.

Жутко мне стало, мурашки по спине забегали. Думаю: что делать? Как изгнать нечистую силу? Может, перекрестить? Я ведь крещеный (родители младенцев крестят, не спрашивая). Ну и что, что я вырос атеистом. Всё равно можно попробовать…

Нет, стоп, ничего не получится: я ведь не поп. Себя, себя надо крестом осенить! Только вот не знаю, как рука должна идти: слева направо или справа налево? Сверху вниз – это точно, а вот вопрос – в какую сторону? Кстати, перстом или щепотью? Бабка моя (царство ей небесное!) была из староверов, она щепоть фигой называла.

Я неумело попытался перекреститься. Нечисть, увы, не исчезла. Да нет, сколько не крестись, это не поможет, если в Бога не веришь. А если попробовать поверить?

– Господи! Помоги, если ты есть! – воскликнул я мысленно во сне.

И тут предо мной из ниоткуда возник диск света. Я сразу осознал, что это и есть Бог. Диск был как бы далеко, но в то же время довольно близко. Диаметром он казался не более метра. По его краям были видны интерференционные радужные кольца. Его яркий свет не ослеплял, но пронизывал черноту пространства и указывал путь.

Я почувствовал, что диск притягивает. При этом я не чувствовал веса тела. Была вроде бы только душа, которая начала движение. Тут я сообразил, что если сольюсь с диском, то уже не вернусь. А ведь у меня осталась куча важных дел. Перво-наперво, надо завершить в лаборатории научное исследование «Антистарина»…

– Боже! Погоди меня забирать!

Ответа не последовало. Диск продолжал сближение.

– Эй! Господь! Подожди! У меня ж сколько песен ещё не написано и не спето!

Диск, однако, становился всё ближе и ближе.

– Бог! Ты что: не слышишь?! Я пока не хочу покидать белый свет!

Диск был уже совсем рядом. В душе моей не было страха. Было только острое сожаление, что не всё успел сделать в своей жизни, что хотел.

– Я воскликнул: Боже милостивый! Иегова! Яхве! Ярило! Или как там тебя! Разве не должен человек за жизнь хотя бы один раз по-настоящему кого-нибудь полюбить? У меня достойной любимой женщины за всю жизнь не случилось. Дай мне шанс хотя бы в этом!

И тут безмолвно раздался в ответ такой вердикт: ВСЕ ВСЕГДА ВСЁ НЕ УСПЕВАЮТ.

Я печально осознал, что мои аргументы не приняты.

И тут я почему-то вспомнил, что вечером не допил бутылку пива. И так мне жалко стало, что пиво пропадёт и что я уже никогда не смогу ощутить в горле свежий глоток холодного янтарного напитка, так мне стало обидно, так я искренне огорчился, что – проснулся.

Я встал с дивана, прошлёпал босиком по темной комнате к холодильнику, вытащил бутылку и, ощущая бесподобный кайф, допил до дна. Будем жить!

 

Бесовщина Достоевского

Недавно по телеканалу «Культура» литературный критик Наталья Иванова сравнила Достоевского с Богом. Не знаю, кто назначил эту экзальтированную Наталью на должность литературного критика (уж не сам ли Господь?), но, позвольте спросить, какой же это критик, который хвалит? Критик должен подмечать недостатки, а не петь дифирамбы. Да и вообще сравнение писателя с Богом кощунственно и безнравственно, даже с моей атеистической точки зрения.

Когда-то в школе мне пришлось прочитать «Преступление и наказание». Не могу сказать, что я был в восторге. Тягомотно, скучно, занудно, мрачновато, многословно. Когда потом кое-как осилил «Идиота», то почувствовал идиотом себя. На сотнях страниц жутко мелодраматического текста герои болтали, вздыхали, краснели, лили слёзы, наносили друг другу визиты и оскорбления, а под конец – никакой развязки: всё та же болтовня и т. п.

И я зарёкся читать Достоевского. Ну, не мой это писатель. Пусть он для кого-то великий, гениальный и т. д., а для меня его тексты – словоблудная жвачка.

Но недавно мне пришлось-таки прочесть сразу два его произведения. А приключилось это вот каким образом. На литературном кружке я имел неосторожность обмолвиться, что у Достоевского мне не нравится напряженка с чувством юмора и мелкотравчатость тем. «Ничего подобного!», – хором воскликнули несколько активных членов кружка и посоветовали мне прочесть «Село Степанчиково», где якобы искромётный юмор, и «Бесы», где якобы масштабнейшая тема.

Ладно, думаю. Может, я не прав. И прочитал. Кое-как. Скулы воротило от зевоты. Но я честно дочитал оба «шедевра» до конца. Хотя, признаюсь, кое-где пропускал целые абзацы. И, как мне кажется, ничего не потерял.

«Село» была написано Достоевским в зрелые годы, сразу после возвращения из ссылки. Настроение у него в то время было не столь мрачное, как обычно. Вот он и разрешил себе немного повеселиться.

Фабула «Села» сводится к тому, что легкомысленный (не в смысле легкомысленного поведения с дамами, а в смысле легкомысленности поступков и мыслей) молодой человек из Петербурга приезжает в гости к горячо любимому (благо, что далеко живущему!) дядюшке в деревенскую глушь. Дядюшка – бывший гусар, а ныне помещик – демонстрирует хлебосольство, щедрость души, тонкость чувств и т. д. и т. п. При этом абсолютно не склонен к абстрактному мышлению, анализу и логике. Выпучивает глаза, заливисто хохочет, спорит горячо, влюбляется всем сердцем и прочее и прочее. В общем, колоритнейший персонаж. Но, вот беда, этим благороднейшим человеком помыкает некий пожилой приживалка – Фома Фомич, хитрый, наглый и изворотливый. Помыкает он не только дядюшкой, но и всей его многочисленной роднёй и друзьями, дружно кучкующимися возле обильного обеденного стола. И все эти застольные герои то пылко обнимаются, то пикируются колкостями, то смачно целуются, то насмерть ссорятся, то со слезами умиления мирятся, то хлопают дверьми, то нежданно возвращаются, то ревут и расстаются навек, то вновь радостно встречаются… Причём, все поводы для их разнообразных жизненных проявлений ничтожно смехотворны. В конце – русский хэппи-энд: все всех прощают, все всех обнимают; дядюшка женится на молоденькой красотке, а не на старой богатой карге, к которой спервоначалу все его подталкивали.

Могу признать, что в сравнении с другими произведениями Достоевского «Село» написано довольно бойко и не чрезмерно занудно. Некоторый комизм (не юмор, юмор – непозволительная для классика роскошь) создаётся автором с помощью ироничного подтрунивания над несуразностями в поведении героев, над выспренностью их речей и мыслей. Вместе с тем, слог Достоевского, как обычно, затейливо витиеват, описания чрезмерно многословны, а сюжет переполнен лирическими отступлениями. Ну, это понятно: автору ведь платят гонорар постранично. Не будем его за это осуждать, дорогие читатели. Каждый гений зарабатывает на хлеб насущный, как может.

Однако при чтении «Села» меня мучил странный дежавю: как будто что-то подобное где-то я уже когда-то читал. И только под конец я осознал: так ведь это ж гоголевский стиль! Фёдор Михайлович почти буквально скопировал манеру и приёмы Николая Васильевича! Не знаю, сделал ли он это осознанно или в некоем беспамятстве (бес попутал!), но факт остаётся фактом: «Село» по стилю представляет собой подражание гоголевским «Мертвым душам» и «Ревизору». Подражание неплохое, местами даже удачное, но всё же лишенное яркой самобытности и особой оригинальности.

Ежели кто-либо предположит, что причиной такой похожести Достоевского и Гоголя является не подражание, а сходство их психических заболеваний, то я не буду оспаривать имеющиеся медицинские факты. Наоборот, я подозреваю, что такое объяснение как раз многое и объясняет. Но ведь не читать Гоголя Достоевский никак не мог. Забыть тоже вряд ли мог. Как ни крути, как ни оправдывай, некий плагиатец налицо. Столь явное копирование Достоевским художественных приёмов Гоголя было бы простительно для начинающего автора, но не для мэтра русской литературы. Каков кумир! Каков новатор! Ай-яй-яй.

Теперь обратимся к «Бесам». Тут, в отличие от «Села», автор не подтрунивает над героями снисходительно, не любит их великодушной отеческой любовью, не прощает недостатки и промахи. Тут он обрушивает на них желчную иронию, переходящую в сарказм. Героев он не просто не любит, он их глубоко презирает и даже временами ненавидит, называя бесами.

Он буквоедски тщательно, с помощью сложносочинённых фраз с вывертами и намёками, фраз, впрочем, довольно точно передающих эмоции и треволнения человеческих душ, рисует картину зарождения в России мрачных тёмных сил. Эти силы возникли не сами по себе. Они вторглись из-за границы. Революционное движение, по Достоевскому, не народно, а антинародно. Оно чуждо России. Кто поддерживает это движение, тот не может быть православным. Да что там! Он даже русским считаться не может.

Достоевский называл «Бесов» своей главной книгой. Всю свою предшествующую писанину он самокритично обозвал «дрянью и введением». Действительно, в отличие от предыдущих романов и повестей, которые имели в основном личностный и семейно-бытовой характер, в «Бесах» была поднята общественно значимая тема: роль интеллигенции в революционном движении народа. Надо отдать должное писателю, созданные им образы весьма убедительны, рельефны, жизненны. Вкупе с огромным объемом романа (700 страниц) это делает произведение, надо признать, масштабным и злободневным, причём, до наших дней. Не случайно в постсоветское время, в отличие от советского, роман многократно переиздавался. Значит, это кому-то зачем-то нужно…

Роман начинается с пространнейшего вступления-отступления (130 страниц!), посвященного Степану Трофимовичу Верховенскому, не являющемуся, как отметил автор, главным героем повествования, но сыгравшем заметную роль в жизни главных героев. Этот персонаж, описанный в гротескно-комедийном ключе, представляет собой чрезвычайно истерическую личность, постоянно страдающую, рыдающую, льющую слёзы и патетически что-нибудь восклицающую при каждом удобном и неудобном случае. Степан Трофимович изображает собой литератора и реформатора. Он делает вид, что якобы когда-то пострадал от властей, якобы хотел служить Отечеству, но ему не позволили и т. д. Речь свою Верховенский обильно пересыпает французскими цитатами, междометиями и пояснениями. Временами он талдычит о прогрессивном Западе, отсталом русском народе и необходимости либеральных реформ. Русской жизни он практически не знает. Живет в доме богачки Варвары Петровны на правах милого друга, нуждающегося в постоянной заботе, внимании и обожании.

Верховенский, как гувернер, воспитал сынишку богачки – Николая Ставрогина. И заронил в его душу опасные семена либерализма, нигилизма и атеизма. Мальчик вырос в красивого обаятельного молодого человека с гнилым нутром. Все женщины сходят по нём с ума. Некоторые даже беременеют.

Получив приличное образование в Петербурге и побездельничавши в Швейцарии, Ставрогин возвращается к матушке и очаровывает собой её многочисленных приживалок, родственников и приятелей. На протяжении всего повествования Ставрогин не совершает никаких явно видимых плохих поступков. Разве что – малодушно закрывает глаза на то, что его приятели временами совершают подлости. Однако из контекста следует, что всё же именно он и есть один из самых главных бесов. Именно по его воле кучка неврастеников, неудачников и бездельников стала подпольной организацией, печатающей политические прокламации. Эта кучка устраивала поджоги, совершала убийства и подрывала устои Империи.

Ставрогин умён и незауряден. В отличие от окружающих, обладает изрядной выдержкой, крепким характером. Хладнокровен. К примеру, когда раскаявшийся в своих революционных воззрениях студент Шатов бьёт его по лицу, он с усмешкой закладывает руки за спину. Когда психованный офицерик вызывает его на дуэль и стреляет, тщательно целясь, Ставрогин демонстративно стреляет в воздух. Более того, он прилюдно берёт одного всеми уважаемого господина рукой за нос и спокойненько дёргает, а другому высокопоставленному господину принародно зубами прикусывает ухо, причём, беззлобно, просто чтобы проучить за глупость и высокомерие. Согласитесь, что последние два случая свидетельствуют в пользу того, что Ставрогин психически нездоров.

Его приятель Петр Верховенский (сын придурковатого истерика Степана Трофимовича) – вообще первостатейный псих и подлец. Он кружит вокруг Ставрогина, исполняя малейшие его пожелания и даже угодливо предупреждая их. Петр Степанович – его правая рука в бесовщине. Петр Степанович руководит практической подрывной деятельностью созданной им заговорщеской группы. Он устраивает пакости вдохновенно и безудержно. Он жаждет поджечь и перевернуть вверх дном всю Россию. Он хочет истребить миллионы людей. Чем хуже – тем лучше! Вот его политический лозунг. Временами Ставрогин даже пугается его агрессивного поведения, его подлости и лицемерия, его неадекватности и бесчеловечности, его наполеоновских планов и зверских поступков. То, что у Петра Верховенского не всё в порядке с головой, абсолютно очевидно.

Большинство их соратников – тоже психи, причем, не в переносном смысле, а в прямом. Про одних это сказано открытым текстом, про других – прозрачными намёками. Если и есть в «Бесах» здравомыслящий нормальный человек, то это некто господин Г-в, от лица которого время от времени ведётся повествование. Достоевский наделил этого господина способностью детально описывать все события, причём даже те, в которых он не участвовал. Да что там события! Любые мысли других людей этому господину полностью подвластны; известны все их намерения и чувства! Авторский логический прокол. Неувязочка. Кстати, в этом господине автор вывел, как мне показалось, самого себя.

А не кажется ли вам, дорогие читатели, что Достоевский спроецировал бесовщину из своей больной эпилептической головы на го́ловы здоровые? Ведь как раз он сам являлся когда-то «бесом»: в молодости состоял в литературно-политическом кружке петрашевцев, был арестован, приговорён к публичной казни, но в последний момент перед расстрелом был помилован высочайшим царским указом и сослан на каторгу. Расстрел не шутки. Один из его товарищей сошел с ума прямо там, на плацу. Да и каторга это ж не кружок. Каторга многих обломала.

Не будем осуждать Достоевского за малодушие и отказ от своих политических убеждений. Это его личное дело. Но вот что касается романа «Бесы», то это совсем другое дело. Тут Достоевский харкнул в своих товарищей, облил грязью все их идеи и поступки. Высмеял и либерализм, и социализм, и атеизм. Писатель раболепно выслужился перед царской властью, чтобы реабилитировать себя. Кто он после этого? Подлец, предатель, изменник, иуда. И отрицать это, как делают некоторые его биографы, бессмысленно и глупо.

Возможно, в последующих своих произведениях Достоевский не столь ангажирован и бесноват, как в «Бесах». Не исключаю, что он там объективней и честней. Всё может быть. Но не ощущаю в себе ни малейшего желания читать его далее, ибо не имею к автору никакого доверия.

 

«Белка» Анатолия Кима

«Белка» Анатолия Кима – уникальная книга. Русский литературный шедевр, созданный обрусевшим корейцем. Роман переиздан во многих странах. Профессиональные литераторы, филологи и лингвисты кучу диссертаций по нему поназащищали. В аннотации указано: роман-сказка. В каком-то смысле да, сказка: люди превращаются в зверей, звери – в людей и т. п. Но по сути нет, не сказка, а сюрреалистический памфлет – фантастический реализм, доведённый до отчаянного гротеска. И по стилю это не сказка: никаких магических выдумок из пальца, никаких дешевых мелодраматических соплей, никаких шаблонных схем типа «добро побеждает зло». И по слогу не сказка: великолепный сочный язык, обогащенный пронзительными лирическими описаниями и реализованный в жестком строе точно взвешенных слов. Книга эта автобиографически личностная, удивительно искренняя и мудрая.

Корейского младенца, мать которого погибла, находят в лесу и усыновляют простые деревенские русские люди. Мальчик растёт в мире доброты. С детства у него проявляются два таланта: страсть рисовать и свойство перевоплощаться. Он художник от Бога. Под его рукой на бумаге или холсте возникают чудесные миры, которые отражают красоту природы и человека. А перевоплощается он обычно в белку, иногда – в шкуры разных людей. И тогда повествование ведётся от лица белки или другого человека-зверя. Эти перевоплощения происходят настолько естественно и логично, что воспринимаются при чтении как данность, как свершающиеся события, а не как писательская фантазия и даже не как аллегория. Мастерство автора «Белки» в художественном отражении мира выше всех похвал.

Школьная учительница Лилиана привозит юношу в столицу и по блату устраивает его на 1-й курс института, чтобы он выучился на великого художника. Она восторгается его талантом. Она изящна и хищна, как куница. Само собой, белка, попав в её лапы, хочет вырваться. Но молодая куница цепко держит добычу. В постели она неистова и страстна. А он впервые увидел в женщине зверя. И смирился с её звериной нежностью, покорился ей, причём, с некоторым жертвенным удовольствием.

Три его приятеля-студента тоже талантливы. И каждый мог бы стать выдающимся художником. Но одного закогтила австралийская львица, другого одолела безответная любовь к кунице, третий от засилья зверей вообще ушел из жизни…

С годами главный герой – юноша-белка – превратился среди волков, лис и прочих не́людей в боязливого мужчинку-оборотня, подрабатывающего заказными рисуночками в каком-то затрапезном журнальчике.

А зверство вокруг всё набирает и набирает силу… Хищники процветают. Так несправедливо и жестоко устроен волшебный лес под названием «жизнь».

В каждом человеке сидит зверь. Только в одном это работящая веселая белка или самозабвенно поющий соловей, а в другом – мрачный кровожадный звероящер или тунеядствующий глист-паразит.

В конце книги пожилой седой кореец приходит в лес, чтобы убить зверя в себе. Хищники коварно ему намекнули, что если он уничтожит хотя бы одну белку, то жизнь изменится к лучшему и он сможет реализовать свой творческий дар художника. Наивный и малодушный, он в это поверил. И растерзал белку, этим убив в себе человека.

 

«РАБ» Сергея Минаева

Об этой книге я не могу не рассказать. После «Духless» и «The Тёлки» этот роман Сергея Минаева не просто продолжение описания грязной жизни офисного планктона. Это смелый приговор нашему безнравственному обществу наживы. Антикапиталистический манифест. Социальная бомба.

Главный герой Александр Исаев появляется в Корпорации благодаря своему мененджерскому старанию и послушанию, а также кое-какой протекции. Спервоначалу он неуверен в себе и подчинён всем корпоративным правилам – гласным и негласным. Он рвётся по служебной лестнице, отталкивая конкурентов. При продажах товаров мухлюет, даёт откаты и берёт взятки. Это нормально, так делают все.

Саша женится по расчёту на идиотке из «новорусской» семьи. И продолжает шляться по бабам. И врёт направо и налево. Он меркантилен, расчётлив и пронырлив. Ловко подмазывается к начальству и коллегам. Не любит свою работу, бездельничает и отлынивает изо всех сил, но – создавая при этом видимость интенсивного труда. В общем, типичный персонаж нынешнего «среднего класса». Пожалуй, в нём проявляются лишь два ценных человеческих качества: ум и чувство юмора. Его мысли и фразы ироничны и афористичны. Тут герой и автор совпадают.

Постепенно Александр Исаев становится в Корпорации сильной фигурой. Его прочат в завотделом. Но для такой должности у него не хватает совсем малого: жестокого сволочизма. Именно этим он отличается от своих корпоративных приятелей, тоже претендующих на высокий пост.

Весьма характерен эпизод с охотой. Приятели ночью выезжают на загородную свалку, вылезают из автомобилей, включают фары и начинают палить в бомжей из травматического оружия. Александр на «охоте» впервые. Он не думал, что будет убийство. А его приятели с садистским удовольствием привычно затравливают несчастных бездомных, расстреливают в упор и добивают. Они чувствуют себя супермэнами, элитной белой костью, очищающей страну от человеческого мусора. И вот, когда из огромной трубы выскакивает парнишка – худой оборванец, измождённый юноша – и сталкивается с Исаевым нос к носу, тот не в силах нажать на курок. Саша кричит парню «убегай!». И в спину он тоже стрелять не может…

Именно с этого момента начинаются кардинальные изменения в душе Исаева. Хотя он постарался забыть эпизод и продолжает дружить с убийцами, что-то в нём щёлкнуло, перевернулось.

Он случайно знакомится с женщиной, в которую влюбляется. В отличие от других, она искренна, умна, добра, образованна, совестлива. Такие «совковые» персонажи для нынешней рыночной жизни не типичны, но всё же ещё изредка встречаются, как вымирающие динозавры в эпоху пещерного каменного века. Эта женщина оказала на Сашу сильное влияние самим фактом своего существования. Ну, и любовь-морковь, само собой, подействовала.

Исаев и раньше понимал всю низость своей никчемной обывательской жизни. Он и раньше осознавал лживость «нравственных принципов» и лозунгов Корпорации. Он и раньше хотел каких-то перемен. Но только теперь прозрел окончательно и бесповоротно.

И это просветление совпало с переменами в офисе. Огромная русская корпорация (в которой сотрудники уже были наполовину англоязычны и прозападны) поглощается гигантской западной. Появляются новые начальники, новые тусовки и новые лэйблы. Но по сути всё осталось прежним: та же наглая ложь о благе детей (корпорация торгует фирменными игрушками; но выясняется, что большая часть продукции изготавливается гасторбайтерами в подпольных цехах), та же неуёмная жажда наживы, те же безжалостные и лицемерные отношения между людьми.

Корпорация внутри вся гнилая. Её верхушка, забирающая себе львиную долю прибыли и в ненасытной алчности своей не имеющая разума остановиться, начинает урезать зарплаты и социальные блага своих сотрудников. Верхушка прикрывается убедительными словами о мировом экономическом кризисе, о необходимости ответственности, о повышении производительности труда и т. д. Но всем ясно, что это враньё.

И вот, тихие и законопослушные клерки начинают роптать, объединяться и выдвигать требования. В ответ Корпорация устраивает репрессии. Клерки бросают работу и выходят на улицу. Забастовка, демонстрация, неповиновение! Тот самый послушный «средний класс», который был опорой развивающегося государственно-олигархического капитализма, вдруг выходит из-под контроля. Причём, нужно подчеркнуть, офисный планктон вовсе не желает революций и смены общественного строя. Он панически боится потерять свою высокооплачиваемую работу. Он ни в коем случае не хочет объединяться с «левыми», готовыми проливать кровь. Он просто торгуется. Но Корпорация, воспользовавшись государственной полицейской дубинкой, разгоняет демонстрантов. Теперь ясно, кто в стране хозяин и кто – раб.

Услужливое телевидение доходчиво разъясняет публике, что клерки зажрались и что они жируют за счёт народа. Народ возмущён «пятой колонной». Профсоюзы и почти все партии готовы оказать олигархическому режиму всенародную поддержку. Идиоты, как обычно, верят подонкам. Нищие пенсионерки плюют в бастующих. Люмпен-пролетариат вооружается арматурой и помогает полицейским наводить порядок.

Клерки идут на попятную. Они трусы и соглашатели по своей сущности. Они не готовы бороться до конца. Причём, те вожди, которые возглавили их во время мятежа, стали иудами, продались Корпорации.

Волнения в столице подавлены. В других городах бурления продолжаются. Татарстан объявляет себе свободной зоной. Там царствуют радикалы. Течёт кровь. Исаев едет в Казань. Он рад идти на баррикады. Но оказывается, что в его услугах не очень-то нуждаются.

Исаев возвращается в столицу. И пытается отыскать ту женщину, которую оставил в Москве ради борьбы в Казани. С огромным трудом Саша находит её. Но она уже не та. Она сломлена. И она не может Сашу простить. Он пытается её завоевать. Она кончает жизнь самоубийством.

Больше в Москве делать нечего. Исаев снова отправляется в Казань. Но там уже всё оборотилось. Республика просуществовала недолго. Центральная власть, применив и силу, и подкуп, вернула всё на круги своя.

Александр, одурманенный алкоголем, как в тумане бредёт по какой-то тропинке, не зная, куда и зачем. Он ностальгически вспоминает свою любовь. И ему грезится, что та любимая женщина жива и идёт рядом. И что всё теперь будет хорошо…

Не будет. Автор не даёт в финале никакой надежды.

Минаев, принадлежа к «среднему классу» сам не готов к борьбе. Возразить – да. Выйти на демонстрацию – да. Написать острый роман – да. Но заявить (хотя бы в романе!), что у капиталистической страны нет будущего и что она должна стать социалистической – нет; такого заявления Минаев пока сделать не готов. Что ж, подождём его четвёртого романа…

 

«Алхимик» Пауло Коэльо

Недавно попалась мне книжка знаменитого бразильского писателя Пауло Коэльо «Алхимик». В аннотации было сказано, что это – самый известный культовый роман-притча, любимая книга миллионов людей во всём мире. В предисловии к русскому изданию автор сообщил, что в течение многих лет читатели-энтузиасты распространяли книгу в России самостоятельно, передавали друг другу в виде самиздата и размещали в Интернете.

Когда я начал читать этот роман, то с первых же страниц подумал, что либо всё вышесказанное – враньё, либо большинство людей во всём мире и нашей стране – примитивные идиоты, либо идиот я сам. Четвёртого не дано.

Попробую привести аргументы в пользу двух первых версий (доказывать третью не хочется). Итак. Что же представляет собой «шедевр мировой литературы»? Это сказочка, даже не сказка. В сказке обычно действуют феерические персонажи и происходят волшебные удивительные события. В сказочках же слоняются никчёмные людишки, страдающие патетическим мелодраматизмом и попадающие в скучные фабульные ситуации.

По названию книги можно было бы подумать, что в ней речь идёт об алхимии. Ничего подобного. Просто один из героев, который звался Англичанин, превратился в другого героя – Алхимика. Вся якобы алхимия, которой он якобы занимался, сводилась к тому, что он якобы искал Философский Камень, Эликсир Бессмертия, Плод Чистой Жизни, Чистую Жизнь, Всеобщий Язык, Душу Мира, Великое Творение и т. д. Все эти и подобные выспренные штампы – с заглавных букв – обильно рассыпаны по тексту. В общем, цели грандиозны. Что реально делалось для их достижения? Для этого Алхимик читал книги, странствовал по миру и общался с юношей по имени Сантьяго. Общение носило, похоже, голубоватый оттенок. Оно было щедро украшено занудными проповедями и убогим морализованием, преимущественно в одностороннем порядке.

Собственно, именно этот Сантьяго и является главным героем сказочки. Чем же занимался этот герой? Он долго пас овец. В сиротливом одиночестве, без женской ласки, как древний пастух Онан. Потом ему это наскучило. И он решил отправиться к Египетским пирамидам, чтобы там найти сказочные сокровища. Но его мучили сомнения, справится ли. И тут он встретил старца-волшебника, который объяснил юноше, что когда во что-то веришь, это непременно сбывается. Главное не сомневаться. Вообще не надо размышлять, не надо взвешивать, не надо ничего знать, а нужно верить в Свою Предначертанную Судьбу (тоже с большой буквы) и фанатично двигаться к цели. И тогда всё свершится, во славу Христа или Аллаха, именно так, как задумано. В принципе, не смотря на махровый идеализм, мысль в чём-то верная. Но, увы, совсем не авторская, не новая, не оригинальная.

Фабула сводится к тому, что после нравоучительных бесед с Алхимиком и скучноватых странствий юноша попадает к пирамидам, находит непонятные сокровища и отправляется назад, чтобы жениться на горячо любимой девушке Фатиме, которую временно оставил, чтобы осуществить Свой Путь.

Но не будем забегать в конец. Давайте сначала обратимся к литературным «достоинствам» романа, к его слогу и фразеологии. Вот для примера несколько характерных цитат, взятых практически наугад. Стр. 16: «Ручей долго молчал и наконец ответил: я плачу по Нарциссу…». Ручей молчал? Ручей плакал? Стр. 20: «Он рассказывал ей (Фатиме) о своих странствиях, и её мавританские глаза то широко открывались, то щурились от удивления». Вообще-то от удивления глаза не щурятся, а наоборот. Что касается странствий, то юноша пас овец, с которыми и странствовал по пастбищам. Много же он в жизни видел! Было о чём рассказать! Стр. 27: «А если когда-нибудь надоест скитаться по морям, к тому времени он узнает другие города, других женщин, другие способы быть счастливым». Юноша-овцевод не стал морским волком, он просто об этом помечтал. И о городах он тоже помечтал. И о других женщинах. Ведь он так любил Фатиму! Чтобы стать счастливым ему померещилось много способов, но не известно, каких. Стр. 41: «Почему ты решил пасти овец? – Потому что люблю бродить по свету». Забавненько. Далеко ли уйдёт странствующий овцевод? Куда он загонит своих овец в конце концов – на пирамиды? Стр. 72: «Не ощущая ни боли, ни муки, ни разочарования, он остановившимся взглядом смотрел в раскрытую дверь харчевни и страстно желал только умереть, мечтая, чтобы всё кончилось в эту минуту раз и навсегда». Что же вызвало в Сантьяго такую боль и муку, что он захотел покончить с жизнью? Да просто хозяин лавки отказал ему дать денег в долг. Согласитесь, что реакция юноши явно не адекватная. Стр.103: «Сантьяго в первые дни тоже пытался читать. Однако потом понял, что куда интересней смотреть по сторонам и слушать шум ветра. Он выбросил книгу – лишняя тяжесть. Впрочем, он по-прежнему был уверен, что стоит лишь открыть книгу, в ней всякий раз найдётся что-нибудь интересное». Ага, когда путешествуешь на верблюде по пустыне, то по сторонам видишь много интересного: барханы, барханы, песок и песок. Когда целыми днями слушаешь шум ветра, это жутко увлекательно. Когда выбрасываешь книгу, потому что верблюду тяжело её нести вместе с наездником, потом можно её, выброшенную, ещё раз почитать. Стр. 124: «Он не мог ни торопиться, ни терять терпение, иначе знаки, которые Господь расставил на его пути, могут так и остаться незамеченными». Ну да, Бог каждому балбесу расставляет знаки, ибо Ему больше нечем заняться. Стр.151: «В самой глубине его существа разливалась странная радость: он умрёт во имя Своей Судьбы. И за Фатиму». Патетический мелодраматизм убивает наповал. Но герой остался жив. Причём, никакой Фатимы рядом с ним не было. Стр.162: «Алхимик, сунувший руку в гнездо змеи, рисковал жизнью, однако лицо его оставалось спокойно». Оказывается, змеи живут в гнёздах. Зачем Алхимик рисковал? Чтобы нарисовать на песке круг, положить туда смертоносную кобру, а затем, поговорив с Сантьяго, разомкнуть круг и выпустить змею на волю. Стр.182: «Сердце рассказало, как куда-то девалось ружьё, которое он утащил у отца; он вполне мог поранить или застрелить себя». Сердце рассказало! Ружьё украл сам, но оно подевалось куда-то. Как можно умудриться поранить и даже застрелить себя из ружья? Разве что вставить ствол в рот и очень постараться дотянуться рукой до курка. Стр.200: «Всё слилось бы в единую Симфонию Мира, если бы Рука, которая написала всё это, остановилась в пятый день Творения». Божественный пассаж. Неясным осталось, что же это за Симфония Мира. Стр.219 (последняя): «Он снова ощутил дуновение ветра. Сантьяго различил в нём знакомый аромат, звук и вкус медленно приближавшегося и наконец осевшего на его губах поцелуя. То был первый поцелуй Фатимы». В ветре – аромат и звук поцелуя, да ещё со вкусом? Если это был первый поцелуй, то почему он – знакомый? Опять неувязочка.

Таких нестыковок в книге – пруд пруди. Логические провалы, жуткий мелодраматизм, идиотская патетика, выспренность фраз и бедность слога, убогость мыслей и пустота смыслов – вот характерные особенности «шедевра». Чего стоят такие перлы как «пирамиды улыбались», «запах пирамид», «хрусталь способствовал успеху», «сочиню книгу», «любовь без обладания», «Изумрудная Скрижаль», «покорить мир», «овладевал искусством пастуха», «пустыня даст ей человека» и т. д. И всё это вперемешку с великими восторгами, невыносимыми страданиями, падениями на колени, громкими рыданиями, безудержными слезами и прочими соплями.

«Какую чушь иногда несут люди», – подумал юноша на 37-й странице книги. А я подумал: «Какую чушь иногда несут авторы». И какой чушью восторгается публика.

 

Письмо писателю П Е Левину

Дорогой ПЕ!

Не удивляйся, что я обращаюсь к тебе на ты. Я ведь не первый год читаю твои книги про офисный планктон, олигархов, членистоногих и прочих человекообразных насекомых. Ты мне дорог, как хороший приятель, который попал на дорогу, ведущую в никуда. Никто, кроме меня, не скажет тебе по-товарищески честно и откровенно то, что сейчас бухну я.

Не нервничай, потерпи немного, дочитай это открытое письмо до конца. Почему открытое? Потому что ты закрыт и недоступен. Ты спрятался в раковину улитки своего «я». Тебе не нужен никто, даже друзья. Ты самодостаточен и избегаешь назойливых почитателей твоего таланта, нахальных журналюг, завистливых критиков, сладкоголосых подпевал, суетливых телепузиков и гламурной мошкары. Столь активный антипиар стал для тебя своеобразным пиаром.

Ты не вполз на вершину литературного Парнаса, как улитка на гору Фудзи, а взлетел, как богоподобный древнеегипетский ОМОН Ра. Теперь ты сидишь на вершине, свесив зад, и самодовольно усмехаешься. А у подножья Парнаса тебе рукоплещут те, на кого ты справляешь свою литературную нужду. Я не удивлюсь, если тебя вскорости выдвинут на Нобелевскую премию за современный пост-гуманизм. В принципе, ты достоин даже лаврового венка (терновый тебе будет не к лицу).

Твой стиль столь раскован, ироничен и образен, что ему позавидовал бы сам Мастер с большой буквы – М. Булгаков. Да что там Булгаков! Ты переплюнул даже В. Набокова. Не только в том смысле, что не хуже него владеешь изощрённым образным словом, но и в том, что умеешь плевать дальше и метче. Интеллигент Набоков плевал редко и не слишком точно. К примеру, харкнул он в Н. Чернышевского, а попал в своего обожаемого папу, которого изо всех сил старался одеть словесами в белоснежные ангельские одежды.

Впрочем, не буду тут отвлекаться на горячо любимого обоими нами русско-американского классика. Давай лучше поговорим о тебе, вернее – о твоих произведениях, не переходя на личности.

Твоё искусство едко-пародийной слюно-ядовитой п(е)левальности это нечто! Твой черный юмор сделал бы честь таким королям жанра как О'Генри и М. Зощенко, мастерски высмеивавших мещанский дебилизм и бизнес-снобизм. А твоё умение лепить мистику из реальности вообще выше всех похвал, которые я мог бы придумать. Даже Кафка не сумел бы выковырять из глубин своего тараканно-шизофренического мозга столь убедительных фантасмогорических мистерий, как ты.

Когда я читал твой шедевр «Смерть насекомых», то восхищался легкостью слога, динамичностью сюжета и реалистическо-символическим мистицизмом. Вместе с тем, в моей душе, на самом донышке, после прочтения осталось, помимо прочего, неприятное чувство, что в неё малость наср@ли. Извини за грубоватое словцо, но ведь ты сам его кое-где употреблял, причём, в натуральном виде. Все эти твои скарабеи, мухи и комары, пока я про них читал, накакали мне в душу незаметно, дружно и умело.

Сходное ощущение оставалось во мне после многих твоих опусов. К примеру, в «Хрустальном кубе» два юнкера, нюхающие кокаин, лениво останавливают Ленина, стремящегося попасть в Смольный. И этот Ленин, не названный тобой Лениным, но охарактеризованный картавостью и бородкой, вызывает омерзение. Собственно, ты к этому и стремился: показать Ленина отвратительным, беспардонным и лживым. Более того, из ряда «фактов» (в кавычках, ибо ты всегда легко выдумываешь нужные «факты» в угоду своим фантазиям) следует, что Ленин – убийца и грабитель, безжалостно кокнувший самолично на промозглых улочках Петрограда нескольких добропорядочных людей. И не возражай мне, что это – всего лишь наглядная аллегория. Это – ложь. И она не перестаёт быть ложью от того, что ты придал ей фельетонно-гротескный вид. Шокировать читателя неимоверным враньём – вот верный путь к оглушительному литературному успеху. Ты потрясающе убедительный мистификатор. Вместе с тем, твоя ирония и юмор по поводу настырного упорства проникновения Ленина сквозь кордон весьма удачны, особенно – когда пивные бутылки в ящике дзынкнули картаво. Почему П. Е. Левин, шутя, щёлкнул по носу В. И. Ленина? Потому, что историко-литературное хамство стало нынче модно, и можно подобное делать безнаказанно. Современный читатель, не ведающий подлинной истории своей страны, учится ей на твоих мистериях. Браво, коллега! Молодое поколение, воспитанное на жажде денег, дешевых слоганах и вылизывании олигархических задниц, не сомневается, что большевики были бандой уголовников.

Да что там бандит Ленин! У тебя Дарвин в «Сотворении видов» вообще маньяк-извращенец, саморучно убивающий обезьян путём удушения или дубинкочереполомания.

А каков Чапаев в твоём пухлом романе «Чапаев и скукота»? Скукота там есть. А Чапаева нет. Там – странная шизанутая личность, в пустоте, без друзей, вне морали. Может быть, твой Чапаев – психологический автопортрет?

Ты вообще легко используешь известные исторические персоны в своих произведениях в качестве главных героев, ой, не героев, конечно, а ублюдков. Берёшь исторический брэнд (распиаренное имя) и наворачиваешь вокруг него свои мрачноватые идеи и фантасмогорические глюки. Это абсолютно верный способ обеспечить раскрученность и востребованность среди чиновничье-менеджерской аудитории, воспитанной анекдотами, СМИ, интернетом и телевизором. Литературно-исторический скандал – столь же неотъемлемая предпосылка для богатых писательских гонораров, как внематочная беременность для удачного аборта. Грубо сказано? Так ведь это, Виктор, твой стиль.

Впрочем, у каждого известного писателя – свой стиль и свой пиарный конёк. К примеру, разве стал бы Антоша Чехонте великим, ежели бы не ошивался в театральных кулисах, не спал с известными актрисками и не оскандаливался (с шумным треском) со своими убогими пьесками, проваливавшимися на премьерах? Он остался бы столь же безвестным, как, например, Пантелеймон Романов, который, напротив, был прекрасным писателем, но не умел себя подать. А Чехов, холодный и расчётливый, умел. Его душещипательные рассказики (кстати, изложенные довольно бедным слогом) расходились по буржуазным газеткам и журнальчикам, как горячие пирожки с квашеной капустой. Шляясь по публичным домам, Антон Палыч в личной переписке и беседах с приятелями смаковал подробности сексуальных утех с проститутками, но в свои рассказики такие сюжетики не помещал. Он предпочитал самый эффективный пиар: пошлость и гадость из уст в уста.

Прошу прощения, я отвлёкся. Но ведь и ты в своих произведениях любишь сплясать краковяк с загогулиной, поотвлечься на разнообразные философизмы, не имеющие прямого отношения к развитию сюжета. Собственно говоря, по большому счёту, тебе плевать на сюжет и даже на реальность. Главное ведь не о чём, а как и зачем. Реальность, как ни крути, помещается в голове. Сюжет можно состряпать любой, был бы талант сказочника. А сказочник ты отменный.

Ты станешь возражать, что каждый автор имеет право живописать своего литературного героя в том виде, в каком пожелает. Да, имеет, но с одной оговоркой: если этот герой не назван славным именем реально жившего человека. Уж ежели ты взялся за известную историческую персону, то изволь не искажать до неузнаваемости в своём кривом зеркале её биографию. Не опошляй чью-то жизнь своим анекдотом. Тебе бы понравилось, если бы после твоей смерти какой-нибудь беспардонный писателишка выпустил в свет книжонку «П. Е. Левин – незаконнорожденный внук В. И. Ленина»? И в ней он бы убедительно, изящно, лёгким стилем изобразил сюжетец про то, что в Разливе в шалаш к вождю пролетариата прилетала Летучая Мышь, которую тот оплодотворил и от которой родился твой отец, переспавший впоследствии с Дикой Кошкой, которая окотилась младенцем, ставшим впоследствии великим новорусским писателем П. Е. Левиным. Тебя, Виктор, эта гнусная байка привела бы в восхищение? Нет? Значит, даже после смерти не всё тебе будет всё равно (тьфу-тфу-тфу, живи долго!). Итак, сюжет имеет-таки значение.

Повесть «Вавилонская критика масонской мысли» – особая веха в твоём творчестве. Она поразила меня блестящим образным описанием трансформации человеческого труда в эманацию денег. Прекрасное подтверждение теории прибавочной стоимости «Капитала» Маркса, которого ты, увы, не читал, но зато переоткрыл.

«Священная книга обормота» тоже меня позабавила и развлекла, как почти все твои произведения. Впрочем, нет смысла и времени останавливаться на всех.

Давай обратимся к одному из лучших – «Generation Пиз». Начнём с названия (на нём и закончим). Зачем в нём иностранные титры? Чтобы повысить индекс цитирования в западных СМИ (средствах массового извращения)? Или ты просто выпендриваешься? Или то и другое? Я считаю так: дал роману английский заголовок – напиши роман по-английски! Ах, ты не настолько знаешь язык Шекспира, чтобы внятно изложить на нём целую книгу? Тогда не строй из себя Набокова. Увы, тут ты до него не дотянул. Он уж ежели давал англицкое название, то текст писал тоже на английском, причем на таком, что даже тупые американцы зачитывались.

Теперь пару слов о грубости и самоцензуре. Тебе, надеюсь, знакомы из отечественной литературы Андрей Платонов, А. Н. Толстой, Аркадий Гайдар, Константин Симонов, В. П. Астафьев, Чингиз Айтматов? Они достаточно мужественны, по крайней мере, их проза, но никогда, в отличие от тебя, они не использовали мат, тем более – прямо и грубо. Разве кто-нибудь видел в их произведениях слово «хYй»? Никто не видел. И не увидел бы, даже если бы начал разглядывать текст под микроскопом. А ты тычешь этим словцом, как половым органом, на своих страницах читателям прям в нос, наплевав, что многим, особенно читательницам, это будет, по-видимому, не слишком приятно.

Оппонируя мне, ты начнёшь ссылаться на Генри Миллера, первопроходимца в литературном матерщинничестве и глумлении. Но ведь это хYёвый автор (извини за грубое слово, но я стараюсь говорить с тобой на твоём языке). Миллеровский стиль в скандальном «Тропике рака» – рваный и малосвязанный, сюжетики низкопробны, а главный герой убог и вонюч. Конечно, Миллер велик тем, что смело харкнул в морду мерзопакостному капитализму. Книга его более чем честна. Она в свое время была революционна. Некоторые миллеровские фразы остры и точны, как разящая рапира. Но книга его в целом гнусная, грязная и растлительная. Она вся пропитана пошлостью и матерщиной. Ты вслед за ним, конечно, можешь выдвинуть аргумент, что мат и грубость имеют в жизни широкое хождение, не меньшее, чем глупость и пошлость, и что литература просто, как зеркало, отражает то, что есть, включая сточные канавы и сексуальные клоаки.

А я возражу тебе твоими же словами из твоей замечательной книги «Уьзшку М», (транслитер. с твоего англ.), что слово имеет столь великую силу, что преобразует мир. Эта мысль, конечно, стара как мир. Но она означает, в частности, следующее: если писатель выплюнул словесную гадость, то гадость появится в жизни. Не просто появится, она всё заполонит и изгадит. Тут глупо было б сомневаться. Возьмём, к примеру, опять-таки, твой бестселлер «Смерть насекомых». Прошла всего лишь дюжина лет после его выхода в свет. И что? Текст начал материализоваться. Процесс уже пошел! Скоро люди будут превращаться в насекомых. Как только в человеческую ДНК учёные внедрят ген какого-нибудь муравья, процесс станет лавинообразным. Исследователи (чёрт бы побрал их нахальную любознательность!) уже встроили ген скорпиона в ДНК томатов, чтобы плоды не были обглоданы жуками. А мы, человекообразные, жрём эти трансгенные плоды. И что-то скорпионье начинает проявляться в нас. Вот я сейчас жалю тебя критикой, как воинственный Македонский – своего философствующего приятеля, но я не виноват, просто объелся генно-модифицированных помидоров. Кстати, критика и должна быть едкой, даже, пожалуй, ебкой (это словцо вполне в твоём духе; я стараюсь говорить с тобой на твоём диалекте, чтоб до тебя дошло).

Что касается «Уьзшку М», то это великолепный сатирический памфлет на современный московский вампирский бомонд и офисных моллюсков. Этот твой мистический роман, на мой взгляд, превзошел все остальные. Хотя концовка какая-то никакая, в никуда. И ты сам это знаешь. Наверно, к финалу «перо бойца уже увяло».

Не смотря на то, что я отправляю это письмо по чеховски «на деревню дедушке», есть уверенность, что ты его прочтёшь, хотя ты писатель, а не читатель. Рано или поздно когда-нибудь кто-нибудь, измученный завистью к твоему успеху, подсунет его тебе, даст ссылочку. Подсунет злорадно и ловко. Но это не важно. Важно, что письмо всё же достигнет тебя, и ты не сможешь удержаться, чтобы не ознакомиться. Ты ведь любознательный. Кстати, ты вполне бы мог стать учёным, исследователем. Аналитичность мышления – твой сильный козырь.

А если ты всё же не прочтешь это письмо? Ничего страшного. Оно само по себе спонтанно телепатируется к тебе в мозг и материализуется в нём. Ведь я вложил в это письмо изрядный психо-эмоционально-логический заряд, пробивающий не только череп, но даже танковую броню. Спрашивается, а зачем? А затем, чтоб малость тебя образумить.

Ты сейчас возмутишься, поскольку уверен, что образумливать тебя не в чем, ибо твой разум силён. Да, силён, но склонен к шизофреническим раздвоениям и маниям. Именно поэтому ты – чертовски талантливый писатель. Ежели говорить о далеко идущих последствиях твоей писанины, то, к сожалению, они печальны. После твоих книг в людях могут поселяться жуткий пофигизм, мрачный эгоцентризм и пренебрежение к человеческой личности. В некоторых текстах ты сознательно даёшь кодировку на это. Не делай вид, что не понимаешь, о чём речь. Помнишь, к примеру, как в «Бубне заднего мира» ты сначала устраиваешь гипнотический сеанс общефилософских рассуждений, призванный расслабить читателя? А потом резко бьешь читателя под дых кодовыми словами, запускающими в его организме болезнь и смерть! Жестокий и подлый приём. Сколько чувствительных читательских натур могут пострадать!

Но в отношении меня этот приём оказался бессилен. Я, как зеркало, отразил твой коварный выпад и направил его в тебя. Это моё письмо, обращенное к тебе, несёт кодировку твоей гибели. Если ты дочитал письмо до этого места, значит, всё, кердык: тебе осталось жить всего три месяца. Ты сеял смерть. И ты её пожнёшь… Кто пришел с мечом, тот сделает себе харакири.

Ну, что, Виктор, страшновато стало? Ёкнуло? По спине мурашки забегали? А когда ты выпускал из своего нутра ядовитых чёрных змей и словесно жалил ими всех подряд, никого не жалея, ты не думал о последствиях? Я понимаю, что для тебя это был процесс самотерапии: всю гадость и гниль со дна души ты сублимировал в тексты и этим как бы подлечил свой недуг. Но болезнь всё же осталась в тебе. Она разъедает тебя, как опухоль. И так будет до тех пор, пока ты не поймешь, что надо давить гадину в себе, а не выпускать на волю. Только самоочищение может излечить душу и тело.

Я сейчас даю тебе последний шанс. Итак, я убираю кодировку, деактивирую. Я тебя пощадил. По-другому поступить не могу, иначе стану таким же несчастным и недобрым, как ты. Вот так-то, Витя. Теперь всё зависит от тебя…

Живи долго и счастливо. Пиши по-прежнему иронично, остро, язвительно и образно, но – бережно взвешивая слова. И постарайся стать добрей и великодушней.

Что ж, прощай. Считай, что я в письме просто порассуждал (на примере твоего творчества) на избитую тему: о роли литературы в искусстве и жизни.

 

Синдром Гандлевского

25 октября в городском Доме Ученых состоялся литературный вечер, на котором выступал приехавший из столицы Сергей Маркович Гандлевский – «русский поэт, прозаик, эссеист» (так было анонсировано). В анонсе говорилось, что Гандлевский – «одна из знаковых фигур современного литературного процесса», лауреат премий Антибукер, Малая Букеровская, Северная Пальмира, премии Аполлона Григорьева, национальной премии «Поэт», а также член жюри ряда литературных премий.

В зале собралось три десятка человек. Гандлевский (благообразный пожилой мужчина интеллигентно-придурковатого вида с лопатообразной бородой) начал вечер со своих стихов. Читал он на память, монотонно, с характерным лёгким подвыванием.

В течение получаса я вслушивался в слова и никак не мог понять, где же там поэзия. Ни эмоций, ни смыслов. Сплошная рифмованная жвачка. Словоблудие на тему «что я видел вокруг себя», с подробнейшим перечислением никчемных событий. Тексты напоминали песни чукчей. Когда чукча видит оленя, поёт про оленя; когда видит как@шку оленя, поёт про как@шку оленя.

Ни одна фраза меня по-хорошему не зацепила. Наоборот. Некоторые пассажи просто поразили своей вульгарностью и грубостью.

Гандлевский стал зачитывать отрывки из своей новой книги. Мемуары. Про детство, юность и т. д. Наверно, ему самому это было жутко интересно, но публика начала впадать в спячку. У меня аж скулы воротило от зевоты.

А знаете, уважаемые читатели, какое самое яркое впечатление вынес Гандлевский из детства? Это как его школьный приятель принародно м@стурбировал. Гандлевский смаковал такие сюжеты. Но почему-то постеснялся упомянуть, какую кличку дали ему самому приятели в школе. Не догадались? Даю вам подсказку: от его фамилии…

По-видимому, обидная кличка нанесла Серёже столь тяжкий моральный урон, что он на всю жизнь приобрёл неискоренимую тягу к грубым словам, включая ненормативную лексику.

Гандлевский на литературном вечере произносил вслух перед публикой всяческие непечатные слова открытым текстом, без какого-либо смущения.

Я не ханжа, сам люблю острое слово, но не выношу, когда великий русский язык поганят грубостью и матерщиной. Тем более, когда этим занимаются те, кто претендует на звание поэта или писателя.

Когда моё терпение лопнуло, я встал и ушел из зала.

Назавтра я заглянул на сайт Гандлевского. Вот фрагменты из его стишков разных лет (я брал катрены почти наугад, не слишком выбирая):

Это – поэзия?! Убогий бред. Как можно называть себя русским поэтом или хотя бы русскоязычным, если страдаешь косноязычием (особенно характерно – в двух строках последнего катрена)?! Цитирую дальше.

Нет, не хорошо, а плохо, даже чересчур. Глубокие темы? Высокие чувства? Оригинальные словесные конструкции? Ничего подобного. Такие «стихи», что ни в сказке рассказать, ни топором вырубить. Что ж, продолжим.

Кто мне докажет, что это – высокая поэзия (ладно, путь просто – хорошие стихи, хотя бы так), тому я обещаю, что публично извинюсь и призна́ю Гандлевского великим поэтом. Клянусь!

Кстати, вам, уважаемые читатели, стиль Гандлевского никого не напоминает? Правильно: Пастернака и Вознесенского, причём, в особо жалком неприглядном виде. Гандлевский – примитивный подражатель, причем, вульгарный и грубый. Но ни Пастернак ни Вознесенский, при всех своих огрехах в стихосложении, никогда не допускали пошлости и матерщины. А вот что позволяет себе Гандлевский:

Нет, всё, баста! Не хочу более цитировать всяческую чушь, да еще с грубостями. Удивительно, что всю эту бредятину умудряется вываливать на читателей человек, окончивший когда-то филологический факультет МГУ. Интересно, он вообще на лекции и занятия ходил или преимущественно сачковал? Впрочем, не важно. Важно, что поэтом он не стал. Потому что стать поэтом может только поэт, а не словоблуд, сколько его ни учи на кафедрах высшего лингвистического образования.

Теперь перейдём к прозе. Вот некоторые фразы из «Трепанации черепа». Как написано в анонсе, эта эпохальная повесть Гандлевского стала заметным явлением в российской литературе.

«Белый боксер Чарли, племенной брак, внеплановая вязка, махом сигал на кровать. Я по привычке заслонял солнечное сплетение и пах: в засранце сорок кило весу и люберецкая силища»…

«Что-то я замечаю, большинство моих баек грешит единоначалием пошли-купили, вроде сказочного зачина жили-были»…

«Once upon a time 12 апреля 1991 года мы с Витей Ковалем пошли и чудом купили в магазине на Серпуховской за пять минут до закрытия две бутылки коньяку по 15 рублей»…

«На Киевской я на секунду оторвал зад от дерматинового сиденья при виде недвусмысленно выходящих из вагона мужчин, но усталость, трусость и слабое женино сопротивление взяли верх и зад опустился»…

«Отец мой был умным и порядочным человеком. Он обожал жену и гордился ее красотой»…

«Я вспомнил массовый набор в Союз писателей. Ну приняли и приняли, говна-пирога»…

Это что – литература? Блестящий слог? Интересные темы? Отнюдь. Давайте дальше.

«У Семена Файбисовича есть такой диптих, или, как говорит один Семин родственник, двухтих: ванная и уборная в разрезе. В ванной самозабвенно, перед приемом гостей прихорашивается жена, первая, не Варя. А в уборной, в спущенных, как полагается, штанах сидит на унитазе сам Семен и прячет лицо в ладонях»…

«Сводного брата, Руфу, убили в первую неделю войны, а мою маму отправили в эвакуацию. Там она недоедала, покрылась струпьями и бросила, стесняясь своего безобразия, школу»…

«Жили так. Малая Дмитровка, комната 7 квадратных метров в коммунальной квартире. Овдовевшая свекровь Софья Моисеевна со старорежимным высокомерием. Фаня с комсомольским высокомерием. Старший сын, Марк, в пику отцу-сталинисту повесил над своей кроватью портрет Ленина»…

А это что – великая русская литература? Дело даже не в том, что текст не о русских, а в том, что не по-русски. По примитивно-канцелярски. Убогий бедный корявый слог, а темы – вообще полный пипец. Вот ещё, к примеру:

«Сначала Лена подстригла мне ножницами над газетой бороду. Жена считает, что у меня немужской подбородок, и я, сославшись на эту незадачу, оговорил с врачом право не обривать лицо наголо. Потом я разделся и сел на корточки в ванну со ржавчиной на дне и намылил себе грудь и подмышки. Поочередно я задирал руки, согнутые в локте, и Лена мне выбрила подмышки, у самого у меня плохо получалось»…

Пожалуй, хватит. У всякого нормального читателя, подобная вердыщенка вряд ли может вызвать что-либо иное, кроме отвращения и брезгливости.

Гандлевский радостно извергает из себя перлы высокого штиля: муд@ки, педер@сты, мастурб@ция, г@вно и т. п., причем, без купюр. Всё это прёт из него, как г@вно из унитаза. Не позорно ли? Не стыдно?

Хотелось бы спросить уважаемых господ, раздающих нынче литературные премии направо и налево в своём тесном эстетствующем кругу: у нас в России что – нет хороших поэтов? У нас что – нет хороших писателей?

Я не понимаю, почему все вокруг молчат, как дохлые рыбы. Неужели даже вякнуть боятся? Доколе мы будем в нашей стране терпеть всю эту нахальную свору пройдошистых псевдолитературных «гениев»? Этих пробивных бездарей? Этих завсегдатаев литобъединений и литклубов сытой московской тусовки? Этих эстетствующих болтливых князьков? Эту пятую колонну, не любящую ни родину, ни народ, ни литературу, а любящую только себя в литературе?! Или это теперь навсегда?

 

Мура́

Японский писатель Мураками известен всемирно. Как пишут его апологеты, он – «классик современной японской литературы». Тиражи его книг неимоверны. Рейтинги зашкаливают. Недавно ему чуть не присудили нобелевскую премию. А на меня Мураками наводит скуку. Ни одну из его книг я не только не смог дочитать до конца, но обычно бросал на первых страницах. Его тексты смехотворно примитивны как по смыслу, так и по слогу.

К примеру, проанализируем рассказ «Призраки Лексингтона» из одноимённого сборника – «одного из самых известных сборников». Сюжетец вот какой. Мураками (он рассказывает о себе) подружился с неким Кейси, «человеком мягким, хорошо воспитанным и образованным». Причем, «в маленьких очках от Армани он выглядел очень элегантно». Дружба заключалась в том, что Мураками раз в месяц приезжал к Кейси домой, где выпивал с ним немного вина и слушал джаз. А жил тот Кейси с «молчаливым настройщиком пианино по имени Джереми». Из контекста следует, что Кейси с Джереми были приятной гомосексуальной парой, хотя напрямую Мураками об этом не написал. Джереми вскоре улетучился, а Мураками занял его место. Однажды Кейси уехал куда-то по делам. Мураками остался сторожить его дом с собакой. Ночью он проснулся от шума. В доме были какие-то люди! Может, это грабители? «Как поступить? Можно не делать ничего и спрятаться в спальне на втором этаже, закрыть дверь изнутри на ключ, нырнуть в постель». Но, прислушавшись к шуму, Мураками услышал смех и приятную музыку. «Судя по атмосфере, эти ребята, должно быть, нормальные люди», – предположил он. В последующих фразах Мураками пишет буквально следующее: «Зажег свет, достал из стола увесистый нож… Однако, я представил, как захожу с большим ножом в комнату, где проходит вечеринка, и понял, насколько по идиотски буду при этом выглядеть». Мураками обеспокоен тем, как он будет выглядеть! Не мужчина, а гламурная красотка. Причем, он даже не заметил (как автор), что написал текст по идиотски, противореча сам себе. Интересно, кто же были люди, внезапно появившиеся в доме ночью? Призраки! «По спине пробежали мурашки». Не мурашки, а скорее муракашки. Что же сделал «герой»? «Вернулся в комнату и нырнул в постель». А назавтра наступило завтра. Возвратился Кейси. И стал рассказывать другу про свою жизнь. Вот, собственно, и всё.

И другие рассказики сборника примерно в том же духе. Убожество. Примитив. Мура.

 

«Три товарища» Ремарка

Недавно я в четвёртый раз, начиная с юности, перечитал книгу Ремарка «Три товарища». И в очередной раз книга заставила меня переживать и видеть по-новому. Но одно, самое важное, осталось неизменным: сильный психологический резонанс.

Герои романа абсолютно достоверны, причем, и главные, и второстепенные. По-видимому, это потому, что материал в значительной степени документален, все художественные придумки основаны на прочном биографическом фундаменте. Автор не скатывается при изложении событий до дневника, но и не высасывает фабулу из пальца. Он мастерски рисует времена Великой немецкой депрессии вблизи 30-х годов.

Экономическая разруха обострила мрачные проявления тяжелого быта капиталистической Германии. Тотальная безработица, гигантская инфляция, развал промышленности, разорение среднего класса, нищета рабочих – всё это имеет место на фоне процветания лавочников, жуликов, перекупщиков и банкиров. Не удивительно, что в Германии поднимает голову национал-социализм (эта тема в книге не является главной, лишь затрагивается вскользь). Проституция достигла невиданных масштабов. Женщины выходят на панель, чтобы не умереть с голода. И это не фигуральное выражение, это беспощадная реальность. В мире наживы ценятся только деньги и товар. Товар – деньги – товар – деньги…

Три товарища, прошедшие когда-то через окопы 1-й мировой войны, вынуждены приспосабливаться к этому мерзкому миру, чтобы выжить. Они устроили небольшую авторемонтную мастерскую. Они остаются на плаву только потому, что их клиенты разоряются и поэтому продают им автомобили за бесценок. После ремонта им удаётся сбагрить товар тем, кто пока процветает. Днём они вкалывают, а по вечерам пьют.

Главный герой романа тридцатилетний Роберт Локамп, от лица которого ведётся повествование, более всех одурманивает себя работой и ромом. Робби, как называют его все, мучается скукой, одиночеством и воспоминаниями о войне, на которой был ранен и потерял многих товарищей. Он кочует по дешевым барам, якшаясь с такими же неприкаянными, прожигающими жизнь. Иногда он там играет на пианино для проституток, с которыми имеет приятельские отношения. В душе он подсмеивается над ними, но жалеет и помогает, чем может. Он вообще отличается редкостным даром понимать и поддерживать людей. Он проницателен, ироничен и остёр на язык, но вместе с тем снисходителен и великодушен.

И вот на горизонте появляется красивая и обаятельная Патриция Хольман – стройная нежная девушка неопределенных занятий с музыкальным образованием. Робби по уши втрескивается в нёё, что и следовало ожидать.

Сначала он мучается в сомнениях. Ведь она занимает гораздо более высокое положение в обществе. Он ей не пара. У неё есть состоятельный любовник и масса поклонников. Конкурировать с ними почти бесполезно.

Тем не менее, вопреки здравому смыслу, он начинает рьяно окучивать Патрицию и, как мальчишка, вдохновенно привирает о своих финансовых возможностях, выдумывает свои путешествия по миру и т. д. В минуты просветления он спрашивает своего старшего товарища Отто, всегда ли влюблённый мужчина ведёт себя по-идиотски. На что мудрый Отто отвечает: «Запомни одну вещь, мальчик. Никогда, никогда и ещё раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради неё. Пусть это будет самым дурацким фарсом. Делай что хочешь – стой на голове, неси околесицу, хвастай, как павлин, пой под её окном. Не делай лишь одного: не будь с ней рассудочным».

Робби так и поступает. И, действительно, легко отбивает Патрицию у бизнесмена. Она не против. Ей льстит, что очередной поклонник потерял голову и готов на всё. Робби катает её на автомобиле, водит по ресторанам, дарит букеты роз и т. д.

Она не слишком-то любит его, хотя ей с ним комфортно и не скучно. Иногда она болеет и отклоняет его предложения о встрече. Она нездорова слишком часто. Он дико ревнует. Он уверен, что она с кем-то шляется (кстати, не без оснований). Но, как всякий влюблённый, он всё прощает и находит тысячу объяснений её странному поведению.

А ведь она реально больна. Туберкулёз. Она помалкивает об этом, боясь, что он сразу же её бросит. Она легкомысленно начинает жить в его съёмной квартирке, как супруга, ежедневно подвергая опасности его здоровье. Но судьба хранит его и, наоборот, ударяет по самой Патриции. При туберкулёзе категорически нельзя курить, пить, кататься на машине с открытым верхом и купаться в холодной воде. А именно это делает Пат вместе с Робби. Здоровый и крепкий (разве что печень увеличена из-за обилия спиртных напитков), он даже помыслить не мог, что столь весёлым образом жизни губит свою возлюбленную. Внезапный приступ с кровохарканьем открывает ему глаза. Он и врачи делают всё, чтобы спасти Пат. И она вроде идёт на поправку.

Пат начинает, наконец, осознавать, что Робби не просто славный малый. Она видит, что он надёжный. А для женщины это самое ценное мужское качество. У Пат появляются настоящие чувства. Но, увы, её здоровье ухудшается.

Робби отправляет её в горный лечебный пансионат. Но, к сожалению, уже поздно. Он приезжает туда и проводит с Пат её последние дни. Ему невыносимо жаль её. А ей страшно умирать. Последние сцены романа настолько сильны, что я не берусь их описывать. Комок подступает к горлу.

Ремарк сумел мощно и достоверно передать чувства влюблённых. Никакого дешевого мелодраматизма. Даже слёзы уместны и мужественны. Скупыми и ёмкими фразами автор достигает потрясающего эффекта. Например: «Невидящими глазами я уставился в небо, в это серое и бескрайнее небо какого-то безумного бога, который ради собственной забавы выдумал жизнь и умирание».

Не смотря на грустный сюжет и печальный финал, роман «Три товарища» не вызывает мрачных чувств. Это жизнеутверждающая позитивная книга. Она насыщена светлой иронией, мягким юмором, мудрыми сентенциями и удивительной добротой. Я хочу, чтобы вы её прочитали.

 

Ахматова и Цветаева

В русской поэзии известны две великие поэтессы: Ахматова и Цветаева. Двух более несхожих натур трудно себе представить.

Ахматова царственна, величава, безупречна по стихосложению, сильна смыслами и мастерством поэтического ремесла. Её мощный вулкан внутренних эмоций подчинён логике и разуму. Филигранность рифм, отточенность фраз и уместность каждого слова – вот ахматовский стиль. Поэзия Ахматовой, высокая и сильная, напоминает острый клинок. Даже в самой нежной лирике – мудрость и сила. Даже в самых трагических стихах – неженская мужественность. Интересно, что на стихи Ахматовой было написано довольно мало песен и, как правило, они оказывались неудачны.

Когда Н. Гумилёв (первый муж Ахматовой), считавшийся в узких кругах большим поэтом, осознал, что в подмётки не годится новоявленной поэтессе, он был уязвлён до крайности. Вероятно, их брак распался в основном из-за этого. При всех жизненных невзгодах Ахматова сохраняла выдержку и показывала характер.

В её натуре было что-то восточное, загадочное, недоступное. Шамаханская царица. В то же время она была по-мужски великодушна и прямолинейна. В быту жила аскетом. Всяческие занавесочки и цветочки были ей до фени. С мужчинами старалась быть верным другом, но, увы, по факту являлась изрядной шлюхой. Мужей и любовников меняла легко и резко. При этом она, мило усмехаясь, щедро отдавала своё тело, никого не пуская в душу.

Высокая, плоская, сухопарая, горбоносая, она, тем не менее, пользовалась изрядным успехом у обоих полов, причем, даже когда вступила в преклонный возраст и погрузнела. Она прожила долгую жизнь и до конца сохранила философское спокойствие и ясность ума.

Цветаева – полная противоположность. Мятущаяся душа. То робкая, то смелая, то тихая, то порывистая.

Её стихосложение зачастую неумело, неуверенно и даже примитивно. Многие стихи настолько слабы, что просто удивительно, откуда их сочинительница умудрялась временами черпать потрясающе проникновенные сильные строки. Некоторые стихи чрезвычайно лиричны и мелодичны. Они стали шикарными песнями.

В темах цветаевских стихотворений часто довлеют страхи: одиночества, потери, смерти. Глубина чувств и смыслов лишь иногда воплощается в совершенном стихе, но чаще – фиксируется лишь в отдельных фразах. Поэзия Цветаевой подобна незрелому цветку, в котором розовые лепестки соседствуют с зелёными и увядшими, а стебелёк нежен и тонок.

Цветаева далеко не дура, но по жизни ведёт себя как идиотка. Она наивна и не умеет разбираться в людях. Она – магнит для неврастеников и неудачников. Влюбляясь до одури в кого-нибудь, Цветаева извергала потоки нежности, а потом, нарвавшись на непонимание, сначала готова была убить обоих, а одумавшись – только себя. Она боготворила Ахматову, а та была к ней пренебрежительна и холодна.

Цветаева противоречива, легкомысленна и пуглива. Ей то хочется летать среди звёзд, то – обрести надежную земную опору и тихий уют.

Каждую мелкую жизненную преграду Цветаева воспринимала как трагедию. Она с каким-то болезненным сладострастием билась головой о невидимую стену, стеная, страдая, мучаясь и рыдая. Слёз и соплей столько, что ими можно было бы залить всю землю и даже весь загробный мир.

Периодически Цветаеву терзала душевная болезнь, которой она поддавалась со сладострастием обречённой жертвы. Ей был органически присущ неудержимый театральный трагизм, воплощаемый в собственную судьбу. Мысль повеситься казалась ей гениальным выходом из окружающего мрака, который она сама же сгущала до полной черноты. И, находясь в крайнем унынии и тоске, она покончила с собой.

 

За круглым столом

Хочу сразу оговориться: я чрезвычайно уважаю писателя Ю. М. Полякова. Даже более того – обожаю. Я прочитал почти все его книги с неимоверным кайфом. Он умница, талант и судит обо всём очень здраво. Его тексты блистают доброй иронией, мягким юмором и насыщены яркими афоризмами. Кстати, он не только сильный прозаик, но и отличный поэт. Являясь главным редактором «Литературной газеты», он старается высоко держать её марку. И прекрасно ведёт телепередачи по каналу «Культура». И так далее. В общем, я давний фанат Полякова.

Хотя меня слегка смущали три обстоятельства. Во-первых, в советское время он работал на высоких комсомольских и партийных должностях в райкоме и горкоме. Во-вторых, внешне он слишком импозантен и прилизан. И, в-третьих, в своих произведениях он пару раз негативно проехался по Окуджаве и Высоцкому (не называя фамилий).

И вот недавно в одном из телеканалов я наткнулся на его физиономию, которая удивила меня своим придурковато-приторным выражением. Поляков, сидя за круглым столом рядом с другими известными деятелями культуры, держал речь. Эта речь меня неприятно поразила. Поляков нёс какую-то ахинею про необходимость консолидации русских писателей. Речь была торопливой и маловразумительной, а интонация – заискивательной и сюсюкательной. Вытягивая губы в трубочку, торопливо семеня словами, подзаикиваясь и подпутываясь, надувая щеки и по клоунски морща нос для удержания спадающих с него очков, писатель обращался с нижайшей просьбой. Просьба была удивительная: навести порядок в литературном сообществе и поставить писателей на службу государству, обеспечив их консолидацию, консолидацию и ещё раз консолидацию.

Речь была обращена вовсе не к коллегам, сидящим рядом, а к кому-то, кто сидел напротив. Догадались к кому? Я догадался. Но телекамера почему-то сканировала только соседей Полякова и его самого. Но вот камера, наконец, показала того вождя российского народа, к которому была обращена взволнованная речь.

Понимающе усмехнувшись, вождь мягко ответил примерно так: «Да нет, я не собираюсь вмешиваться в творческие союзы, вот разве что новый министр культуры может слегка откорректировать и помочь». Министр культуры многозначительно заулыбался, а Поляков радостно закивал.

И тут я подумал, что уж если такой незаурядный и толковый человек, как Поляков, превратился при виде удава в жалкую мартышку, то что можно ждать от остальных?

Кстати, интересно, а если бы я оказался на месте Полякова, как бы я себя повёл? Я мысленно представил себя за круглым столом. Нет, я бы не стал блеять о консолидации, это уж точно. Я бы спросил: а не стыдно ли Вам, господа демократы, талдычить о единстве власти и народа, о консолидации писателей и о великой роли творческой интеллигенции в стране, где 1 миллион уголовников, 2 миллиона беспризорников, 3 миллиона бомжей, 4 миллиона наркоманов, 5 миллионов проституток и 20 миллионов нищих пенсионеров? И не противно ли Вам, уважаемые мастера культуры, вылизывать задницу тому, кто довёл страну до такого позора?

 

Блеснул размером

Вот все восхищаются гигантским полотном художника Ива́нова «Явление Христа народу». А чем тут восхищаться-то? Не понимаю. Фигуры на картине расположены искусственно, позы не естественны. Нет динамики, движения. Лица нарисованы либо строго в профиль, либо с затылка, либо анфас, т. е. почти нет промежуточных положений, которые бывают реально. Лица плоские, не выразительные, не интересные. Фигуры тоже плоские, не фактурные. В картине совсем не чувствуется объёма. Плохо обозначена даль, нет пространства. Так рисуют обычно молодые неумелые художники.

Недавно, побывав в Третьяковке, я обратил внимание на ряд несуразностей в этой знаменитой картине (на репродукциях это мало заметно). Как указывают евангелисты и другие древние источники, Иоанн Креститель ходил в одежде из верблюжей шерсти, но на картине он изображен в куртке из овечьей шерсти (как «волк в овечьей шкуре»). Поза Крестителя странная, неустойчивая: он стоит на правой ноге, отставив левую назад и подняв руки высоко вверх. В левой руке Иоанна – крест. Но ведь до распятия Христа крест не мог быть культовым христианским предметом. На кресте обычно распинали преступников. Люди бы шарахались от Иоанна, ежели бы он крестил их в реке, размахивая крестом. Если же Христа на картине отнести к периоду после его смерти и последующего воскрешения, то к тому времени Иоанна Крестителя на самом-то деле уже не было в живых (его казнил царь Ирод). Забавно, что го́ловы у римских всадников повернуты аж на 90 градусов, но даже этого угла им явно недостаточно, чтоб увидеть Христа; он находится далеко на заднем плане. А они на него якобы смотрят. Фигура в красном балахоне тоже повернула голову, рискуя свернуть себе шею, но видеть Христа при таком угле физически невозможно. Женщина, стоящая к зрителю спиной (в правом углу картины) нарисована с непокрытой головой. Но ведь такую вольность в присутствии множества мужчин вряд ли какая женщина могла себе позволить в те времена. Фигуры в чалмах и тюрбанах в правой стороне картины изображают фарисеев. Но для фарисеев были более характерны черные одежды, а не белые. И ещё: представляете, какого цвета стала бы их белая одежда после длительного путешествия? Кроме того, фарисеи на картине расположены так, будто они идут (в направлении «на зрителя»), а фигуры купающихся и отдыхающих ясно указывают, что был сделан привал, причём, давно: многие уже искупались и одеваются. Но тогда почему фарисеи идут, а не отдыхают? Они что – пришли сюда отдельно и позже? И почему римские легионеры на конях? Первым делом всадники должны били спешиться и напоить коней. И не странно ли, что цвет кожи у обнаженных купальщиков совсем разный: у одних совершенно белый, у других смуглый. Если тут один народ (евреи), то у всех должен быть один цвет. Между прочим, белая кожа обнаженных на ярком палящем ближневосточном солнце быстро бы получила сильную эритему и стала красной. Ещё странность: у раба лицо зелёного цвета. Такого цвета кожи нет реально ни у одного народа на земле. В левом нижнем углу картины набедренная повязка у старика – белого цвета, а её отражение в воде – красного. На всех этюдах эта повязка была красной. И только на полотне художник сделал её белой, понимая, что красная будет оттягивать взор от центра картины (где находится Христос) в левый угол (где старик). А про отражение художник просто забыл! На заднем плане среди деревьев вдали видны какие-то строения вроде домов, высота которых заметно выше деревьев, которые их окружают. Но в этой местности в те времена таких высоких строений не было, грубо говоря, ни Колизеев, ни Помпеев. Забавно, что справа от Христа вдали видны какие-то высоченные деревья вроде кипарисов. Откуда они там такие взялись? И на заднем же плане высятся гигантские горы. Но на Ближнем Востоке никаких Гималаев и Везувиев нет. Иванов рисовал картину в Италии. Насмотрелся он на итальянские виды, вот у него и получился итальянский пейзаж.

Художник малевал свою картину 20 лет. Да что там было столько лет рисовать?! Смешно. К примеру, голландец Рубенс, ежели был жив в то время, за одну неделю бы такое полотно сотворил! Иванов все годы не столько рисовал, сколько усердно пиарился (вся Россия и Италия были в курсе, что Иванов творит шедевр), чем и обеспечил халявную доставку картины в Россию за счёт государственной казны и последующую её покупку царском двором за огромные деньги.

Так что если уж говорить о достоинствах картины по-честному, то оно всего одно: гигантский размер (5,4 × 7,5 м). На фоне великих русских художников середины XIX века Иванов блистать мастерством не мог. Поэтому блеснул размером.

 

Бард и народ

Несколько лет назад я случайно попал в нашем Доме Ученых на концерт барда Виктора Варламова. Концерт назывался «Пою Богу моему». Название показалось мне нахальноватым и высокопарным. А поскольку я атеист, то концерт был для меня вообще «не в тему». Но всё же, после некоторых колебаний, я из любопытства купил билет. Свободных мест в зале было более чем предостаточно. Я сел на самый дальний ряд, решив уйти, как только надоест.

На сцену вышел высокий подтянутый русоволосый мужчина с благообразной бородкой. Он был в белом костюме. Я вздохнул и подумал: «пижон». Но когда он запел приятным бархатным баритоном, виртуозно подыгрывая на гитаре, я понял, что он не пижон и что я пришёл не зря. Божественная музыка, высокая и сильная, была наполнена прекрасными и точными словами. Вслушиваясь в тексты, я осознал, что стихосложение безупречно. Филигранно меткие образы, исполненные доброты и красоты. Столь великолепного светлого барда я ещё не встречал.

А недавно я снова попал на его концерт, уже не случайно. В этот раз вход в Дом Ученых был свободным, без билетов. Название концерта показалось мне забавным. Оно звучало примерно так: «О нас – мужиках, о вас – женщинах и о нашем народе». И снова Варламов вышел в белом костюме. Виктор – гармоничный человек, у которого внешнее и внутреннее органически связаны. Вновь зазвучали потрясающе чистые ноты и слова. Виктор спел около двух десятков новых песен (из имеющихся 200), отделяя одну от другой своими ремарками о любви, мужестве и родине. Причем, в них не было ни грамма восторженной сюсюкательности или показного ура-патриотизма. Я был солидарен почти с каждым его словом.

Как и в прошлый раз, зал был полупустой: сидело не более 80 человек, в основном люди сугубо преклонного возраста. Интересно, а где вся городская научная и культурная элита? Где руководители Дома ученых и городского отдела культуры? Где поэты, писатели, журналисты? Нигде.

Интересно, что когда в наш наукоград приезжает какой-нибудь гламурный болван, пропиаренный по телеку, то горожане дружно сбегаются, толпятся у кассы в очереди, покупают билеты по сумасшедшим ценам и в переполненном зале замирают в восторге от помпезно-дебильных песнопений. Таковы их нравы и вкусы. На таких, как Варламов, они не ходят. Им не интересно.

Мне жутко обидно за Виктора, который тратит свой пыл и время на убогую публику. Кстати, он не только поэт и бард. Он ещё архитектор и художник. Восстанавливает церкви, руководя на стройке бригадами гастробайтеров (русских рабочих, увы, нет). Почти все заработанные деньги он отдаёт в храмы. Виктор надеется, что Православие и честный труд спасут Россию. Не спасут. Страна развращена жаждой наживы и бездуховностью. Варламов этого не хочет видеть, не желает. И пытается этому противостоять. Он свято верит в Бога и русский народ. Святой человек. Как говорится, в безумстве веры поём мы песни…

 

Как много бабочек!

В середине октября в нашей городской музыкальной школе имени А. А. Алябьева состоялся концерт общества русских басов из Москвы. Концерт был посвящен 225-летию со Дня рождения Алябьева.

На сцене появился председатель общества в стильном тёмном костюме и при галстуке-«бабочке». Объявив первый номер, он не ушел, а важно прошествовал в угол и сел за столик. Из-за кулис на сцену степенно вырулил роялист (ну, музыкант, играющий на рояле). Усевшись за инструмент, он оправил полы пиджака, поправил свою «бабочку» и вдохновенно сыграл импровизацию на тему Алябьева «Соловей». Затем вышел солист и, вальяжно облокотившись о рояль, спел тенором эту арию, в почти классическом варианте, лишь изредка мужественно бася. Он тоже был в костюме и при «бабочке». После этого к нему пристроились два певца (оба – в костюмах с «бабочками») на подпевку. Трио исполнило «Соловья» на разные голоса (бас, баритон, тенор).

Тут мне иронично подумалось, что ежели на сцене появится ещё кто-нибудь и они вновь споют «Соловья», то сюда наверняка прилетит какой-нибудь любопытный соловей из соседней березовой рощи.

И вдруг вижу: летит! Только не соловей, а бабочка! Как никак, сейчас теплынь, нагрянуло бабье лето. И я понял, почему в зале появилась именно бабочка. Ведь на сцене пять мужиков в «бабочках»!

Бабочка полетала над ведущим, над певцами, над роялистом и – села на рояль в тот самый момент, как трио выдало на гора финальное крещендо. Публика восторженно захлопала в ладоши.

И тут появилась ещё одна бабочка! Парочка насекомых стала беззаботно порхать над сценой в брачном танце, а артисты невозмутимо продолжили свой концерт.

Успех «бабочек» и бабочек был неимоверный.

 

Кто виноват?

Когда в какой-либо компании начинаются дебаты на тему, кто виноват в развале СССР, я обычно отмалчиваюсь, не зная, что сказать. Дело в том, что мне вспоминается конец марта 1985 года, когда я был молодой и мечтательный.

В один из дней я, младший научный сотрудник, пришел на работу в Институт с каким-то странным чувством ожидания чего-то. Но в лаборатории в то утро всё было вроде нормально: женщины макияжились, нюхали цветы и оживлённо болтали о детях; мужчины, позёвывая, лениво строили футбольные прогнозы, а за окошком ярко светило солнышко…

И тут я подумал, что уж как-то слишком всё хорошо, обыденно и скучно. Тихая размеренная жизнь, как в болоте. Даже недавние смены нескольких Генсеков КПСС не внесли в неё никаких особых треволнений, разве что дали повод для аккуратного трёпа о политике.

И вдруг мне захотелось, чтобы всё это болото всколыхнулось и прорвалось куда-нибудь. Чтобы что-то произошло. Чтобы жизнь изменилась кардинально. Мне этого захотелось с такой неимоверной силой, что я даже сам себе удивился.

А потом, с каждым днём, я стал удивляться ещё больше. Слова «перестройка» и «ускорение», брошенные с трибуны новым Генсеком, привели к радостным завихрениям во многих мутных головах.

И началось, и взбурлилось. А потом рванул Чернобыль. И жизнь понеслась стремительно, как курьерский поезд под откос. В Москву вошли танки. Телевизор стал интересным.

И тут я понял, что мои желания о переменах постепенно материализуются, причём в жуткой радикальной форме, и что дальше будет ещё интересней…

Теперь, по прошествии стольких лет, я угрызаюсь мыслью, что это я, именно я, виноват в гибели СССР.

 

Апокалипсис

Апокалипсис неизбежен. Из-за мощных вспышек на Солнце может случиться сильное облучение Земли. Если вспышек всё же не будет, то в планету может врезаться гигантский астероид. Если в Землю не врежется астероид, она может погибнуть от смены магнитных полюсов. Если не от смены полюсов, то будет погублена вулканами. А если не вулканами, то мощными цунами. А если не цунами, то таянием Арктики с Антарктикой. Если не этим, то экологическими катастрофами при техногенных авариях (тут нефть, мазут, ядерные реакции и др.). А если не всем этим, то человечество будет уничтожено СПИДом. Если не СПИДОМ и другими болезнями, то трансгенными экспериментами. Ещё многомиллиардному человечеству грозит голод. И пресной воды на планете будет сильный дефицит. Мусорные свалки и помойки отходов довершат дело. Ну, и, конечно, война. Люди не хотят видеть всех перечисленных опасностей. Они, движимые жадностью своих правителей, собственной глупостью и высокомерием своих религиозных проповедников, жаждут воевать и убивать. Ядерная война – один из самых надежных путей к Апокалипсису.

Итак, статистически достоверная вероятность выживания человечества стремится к нулю. Либо стихии природы угробят человечество, либо человечество угробит природу и погибнет вместе с ней. Аминь.

 

Русский характер

Познакомился я как-то с интересной парой. Муж – физик-теоретик и научный журналист, жена – научный журналист и художник. Недавно они ездили на отдых в Хургаду. Им там так понравилось (море, солнце, фрукты), что они, недолго думая (вот именно!) сразу по возвращении домой решили приобрести в Хургаде жильё, чтобы переехать туда навсегда.

Они связались по скайпу (!) с каким-то египетским агентством. Агентство отправило им фотографии строящегося многоквартирного дома. Они восхитились. Агентство прислало им Договор, причём, на арабском языке. Хотя супруги по-арабски ни бум-бум, но тут же его подписали и оплатили квартиру – перевели на счет агентства сумму, эквивалентную 1 млн. руб. Цена египетской квартиры по российским меркам подозрительно смехотворная.

Сияя от радости, супруги с гордостью показали мне фотки строящегося дома и Договор. Я выразил сомнение: «А вы уверены, что на фотографиях именно ваш дом? Где гарантии, что его построят к концу года? И почему Договор – на арабском, без перевода, да и вообще без каких-либо печатей! Вас случайно не надули?»

Супруги сперва смутились, но тут же возразили: «Когда мы были в Хургаде, то видели, что повсюду строится жильё!» Затем они поглядели друг на друга и, одновременно вспомнив, дуэтом воскликнули: «А ведь там был сплошной недострой!» И, осознав ситуацию, дружно рассмеялись, вместе со мной. Унывать они не стали.

Теперь супруги с волнением ждут декабря. Если их не обманут, они будут радостно улыбаться и переедут в свою египетскую квартиру. А если обманут, они будут хохотать, что были такими наивными.

P.S. В январе 2013 они уехали в Хургаду и действительно получили там квартиру. Я очень рад, что их не накололи.

 

Груша

Выросла на груше Груша. Ну, в смысле, что на дереве – плод. Разумеется, она была не одинока: все ветки были отягощены примерно такими же. Но Груша чувствовала себя особенной и неповторимой.

Эта Груша, как все её подруги, сначала была зелёной. Формой она напоминала женщину. По характеру была спокойной и рассудительной. Более того, любила наблюдать и размышлять, что не характерно ни для груш, ни для вообще особей женского пола.

Вот стала Груша созревать, соком наливаться, вся порозовела и похорошела, как молодая невеста. И тут она с удивлением обнаружила, что её подруги понемногу стали куда-то пропадать: сначала одна, потом другая… Внимательно приглядевшись, она увидела, что время от времени к дереву подходят мужчины и срывают понравившийся плод. Она представила на миг, что её тоже кто-нибудь сорвет. И возмущенно подумала: «Какое хамство! Хватают, даже не спрашивая согласия!» Груша спряталась за листья, чтобы её никто не тронул.

Шло время. Листья пожелтели и стали опадать. Груша, оглядевшись, поняла, что осталась одна, совсем одна. Ей стало тоскливо и сиротливо. Она глянула вниз и ужаснулась: под деревом в пожухлой траве лежало множество груш – сморщенных, почерневших и полусгнивших. Нет! Только не это! Она стала оглядываться по сторонам, не идёт ли кто. Она была бы рада любому мужчине. Да что там мужчине! Хоть даже дятлу! И она стала клясть свою неразумную гордость и надеяться на чудо.

Но чудес на свете, как известно, не бывает. Чудеса случаются только в сказках. А жизнь не сказка…

 

Завистливая поэтесса

Недавно выступал я с концертом своих шуточных песен в небольшой аудитории наших местных поэтов. И обратил внимание на выражение физиономии одной из слушательниц. Оно меня поразило: напряженное, недоброе, завистливое. Лицо ни разу не расплылось в улыбке. Это было для меня неприятно и неожиданно, поскольку его обладательница не просто отличная поэтесса, но ещё с прекрасным чувством юмора. И наши отношения с ней всегда были уважительными и дружескими. К тому же она профи, получила в своё время филологическое образование и долго работала журналисткой.

После концерта она подошла ко мне и заявила, что у неё есть серьёзные замечания к моим текстам. Оказалось, их два. Первое: в строке с «трава да бурьян» – тавтология, ибо трава и бурьян суть одно и то же. Я возразил, что трава это обычная низенькая зелёненькая травка, а бурьян – высокие густые заросли, иногда сухостой. Она упорно стала доказывать, что это не соответствует действительности. Чтобы не быть невежливым, я ответил, что на досуге подумаю над её поправкой. Второе замечание было такое: нельзя рифмовать «легко» и «вино». Я ответил, что, во-первых, при исполнении песни некоторая натянутость в этой рифме не заметна, а, во-вторых, хорошие рифмы на эту пару слов есть в следующем катрене, т. е. я рифмованно сопряг строчки двух катренов. Поэтесса заявила, что такой приём – против всех правил стихосложения. Чтобы не обижать её, я весело сказал, что люблю нарушать правила. Она недовольно поджала губы и удалилась.

Я на миг представил, какие бесы резвятся в её завистливой душе… Пожалел и простил.

 

Скандальный поэт

В октябре я редактировал готовящийся к печати сборник наших городских поэтов. Я распечатал черновой макет и положил в книжный киоск, чтобы авторы почитали и отметили, что не так. Все приходили и делали поправки. А один из авторов написал на полях буквально следующее: «Векшин! Я в этом говне не участвую. Немедленно меня выброси, иначе я устрою дикий скандал». У меня челюсть отвисла от столь неожиданного хамства. Этот автор плюнул не только в мою сторону, но во всех авторов (70 человек) и редколлегию. Причем, он сам же принёс мне свой материал, хотя тянул с этим довольно долго. Как потом выяснилось, он сначала весьма активно отговаривал многих поэтов от участия в сборнике. Зачем он это делал, я так и не понял; мне он лицемерно ничего не говорил. Когда он увидел, что никто его не слушает, то передумал и принёс свои стихи. Стихи в целом очень даже неплохие. Но некоторые из них, примерно 15 %, редколлегия всё же забраковала, посчитав недостаточно сильными. Надо сказать, что у многих авторов редколлегия «срезала» гораздо больше, у некоторых до 50 % и свыше. И это правильно, т. к. необходимо было блюсти качество и количество (объем сборника лимитирован). Все авторы восприняли свои потери с огорчением, но с пониманием. И лишь один устроил обструкцию. Когда я попытался с ним объясниться, он начал выпучивать глаза и говорить на повышенных тонах. Он заявил, что редколлегия его кастрировала. Все мои доводы оказались тщетными. Скандалист слышал только себя и держался пафосно-героически, как революционер, решивший, что он похож на Че Гевару и внешне, и по духу (но смахивающий в обеих ипостасях скорее на обезьянопободный шарж на Че Гевару). После разговора с этим странным типом у меня остался на душе неприятный осадок и полное разочарование в нём как в человеке. По его настоянию я удалил стихи из сборника. Мне вскоре передали, что он уже пожалел о случившемся. Я хотел было вернуть его назад в сборник, но передумал; ведь он может устроить скандал на бис. Так пусть у него не будет повода для скандала. Впрочем, как мне кажется, он не успокоится…

 

Антистарин

В юности меня поразила мысль о том, что люди непременно стареют и умирают. Я пошёл в ВУЗ и выучился на биофизика, чтобы разобраться в сути дела. Много лет потратил на образование и самообразование. Причем, большую часть времени занимался не указанной проблемой, а другими (по разным обстоятельствам). Несколько лет назад я вернулся-таки к исходному вопросу. Имея приличный багаж знаний и опыта, я теперь уже понимал, что старение не является специальной генетической программой (на чём настаивает академик Скулачев), а обусловлено накоплением дефектов. К примеру, автомобиль может много лет ездить по хорошим дорогам, а по колдобинам – недолго. Он ломается не потому, что запрограммирован на поломку, а потому что в нём использованы недолговечные материалы и несовершенная конструкция. Если подлатать старый автомобиль, он ещё покатается. Организм человека, однако, в отличие от машины, способен не только к починке, но и к саморемонту. Если постепенно вводить в организм набор активных веществ, действующих на разнообразные молекулярные дефекты (разорванные нити ДНК, окисленные липиды, порванные белки, инактивированные ферменты и др.), то можно не только остановить старение, но и обратить его вспять. Я сделал препарат «Антистарин», состоящий из 15-ти биологически активных веществ. Опыты, проведенные на старых собаках и кошках, показали, что действительно происходит омоложение, устраняется паркинсонизм, резко повышается активность (в том числе – сексуальная). Этот препарат производится и продаётся пока только как ветеринарное средство. На Тайване уже начато строительство завода по масштабному выпуску «Антистарина». Через пару лет (после клинических испытаний) он может появиться в качестве лекарства для пожилых людей.

 

Понаехавшая

Как-то раз пенсионерка-киоскёрша вытащила из-под прилавка какую-то книжку и предложила мне: «Возьмите и прочтите! Это шедевр. Тут такой юмор! Я проглотила это за один вечер и всё время хохотала».

Я поблагодарил, взял и прочитал. Но испытал не удовольствие, а разочарование и отвращение. Осилил всего три главы. Больше читать было невмоготу.

Книга называлась «Понаехавшая». Автор – лингвист и преподаватель русского языка национальной школы Наринэ Абгарян, приехавшая с гор в Москву в 90-х годах. В аннотации утверждается, что книга – «признание в любви Москве». Ничего себе, хорошенькое же «признание», если рассмотреть его по сути!

Сюжетец сугубо автобиографический: армянская девушка приезжает покорять российскую столицу. Она устраиваете работать в валютном обменном пункте. Обменник находится на территории гостиницы «Интурист», где много состоятельных людей и проституток. Общаясь с ними, героиня попадает в забавные (забавные – с точки зрения авторши) ситуации.

Вот характерный примерчик юмора: «Однажды к обменнику подошла жрица любви в изрядно потрёпанном макияже, просунула в окошко купюру в сто долларов и попросила разменять по пятьдесят – А то минет стоит пятьдесят долларов, а у меня сдачи нет». Гыннеальный юмор из бородатого армянского анекдота. Ильф и Петров аннигилированы, ОГенри повержен, а Марти Ларни переквалифицирован в свинопасы.

Другой пассаж: «Кто тебе родной человек?» – «Как кто? Бывший муж, конечно!» – «А как же нынешний?» – «Нынешнего я люблю, а с бывшим по старой памяти п@ёбываюсь. Чтобы не терять сноровки». Правда, смешно? Ага, просто – лопнуть от колик в животе и ниже.

Третий эпизод: «Я пошарила рукой, чтобы за что-то зацепиться, ну и нашла чьи-то яйца, – рассказывала потом О. Ф., запивая пережитый шок водкой – Не, ну ваще @хуели бл@ди, верху – сиськи, а внизу – елда!»

И так далее, всё в том же мутно-похабном духе. Грубость и примитив. Такие словечки как г@вновопрос смотрятся в тексте почти безобидно. Матерщина прёт со всех страниц, причём, открытым текстом, без купюр.

Как хорошо нынче стало в России писателям! Цензуры нет. Печатайте любую мерзость и муть! И получайте за это премии. На обложке книги указано: «Гран-при премии Рукопись года». Вот так-то! Больше того, Наринэ Абгарян не просто «понаехала» и взяла «Гран-при», но ещё и вошла в лонг-лист премии «Большая книга» (с другим своим шедевральным опусом – «Манюня»).

В советское время матерные слова писали только идиоты на заборах, а нынче – литераторы в своих бестселлерах. А ведь кто-то это чтиво покупает. И маститые члены литературных жюри восторгаются подобной вонючей похлёбкой, дают премии и пишут хвалебные рецензии (на эту тему читайте моё критическое эссе «Синдром Гандлевского»).

И дело не только в мате как таковом. Например, в произведениях Виктора Пелевина и Сергея Минаева тоже встречаются непечатные слова, но они там, как правило, к месту; они не обильны, не прут из всех щелей. Пелевин и Минаев, в отличие от Абгарян, мастерски владеют словом, умеют выстроить сюжет романа, создать интригу, провести анализ социальной проблемы, тонко передать чувства героев. И их чёрный юмор стократно светлее, чем у Наринэ.

Слог авторши бедный, примитивный, хотя, надо признать, беглый, лёгкий. Повествование изобилует малозначительными подробностями («вместо 50 долларов они заплатили сто» и т. п.) и банальными сентенциями типа «если хочешь быть умной, будь».

Ирония Абгарян не тянет выше школьных капустников. Интересно, когда она получала высшее лингвистическое образование, то ознакомилась ли иронией Чехова, Зощенко, Искандера? По-видимому, нет, ибо мозг её остался девственным.

Самое печальное, что книга написана женщиной, бывшей учительницей, причём, в юности – вполне добропорядочной и скромной, но претерпевшей трансформацию в гламурно-бесстыжую московскую писаку. Чему она бы научила школьников, ежели бы вдруг сейчас начала преподавать? Правильному надеванию презервативов?

Когда назавтра киоскёрша радостно-восторженно спросила меня: “Ну, как?!», я ответил одним словом, причём, в духе авторши: «Г@внокнига!». И благостная улыбка исчезла с киоскёршиного лица.

 

Мир от Гарпа

«Мир от Гарпа» – так называлась книга, которую я прочитал когда-то давно, в период перестройки, испытав от обеих психологический шок. Неужели мир такой грязный?! – поразился я. Недавно эта книга вышла под названием «Мир глазами Гарпа», и я с ещё большим удовольствием перечитал её. В период успешного экспорта капитализма в Россию, лицезрея свершившуюся уродливую трансформацию нашего общества, я уже ничему не удивляюсь.

Мне кажется, новый перевод не столь удачен, как предыдущий. К примеру, в первом издании была примерно такая фраза, тянущая на афоризм: «В маленькой кабинке лётчику трудно дышать, особенно когда он сильно пердит», а в новом – «Между прочим, это самое вонючее место, особенно если много пердеть». Фу, как грубо! – воскликнет здесь ценитель изящной словесности, причём, про оба варианта. И будет прав. Вообще весь роман – мерзкий, грубый, пошлый, отвратительный, ужасный… Но – жутко интересный! Причем, сам автор Джон Ирвинг прекрасно это понимал.

Он умудрился состряпать вонючее блюдо, вызывающее аппетит. И дело не только в том, что текст переполнен сексом, насилием, изменами, скандалами и т. п., а в том, что книга жестоко правдива, филигранно правдива. Ирвинг вываливает американское грязное бельё не стесняясь. Вот вам! Нюхайте! Что – плохо пахнет? Так ведь у вас, милые читатели и читательницы, бельишко, может быть, ещё грязнее. Если уж такие положительные персонажи как Т. С. Гарп и его мать Дженни Филдз выглядят при ближайшем рассмотрении гнусными циниками и полными придурками, то чего ждать от других людей?!

Обратимся к сюжету. Во время второй мировой войны девушка Дженни работала в госпитале медсестрой. Там лежал лётчик, ставший в результате попадания пуль в голову полным кретином, не способным ни двигаться, ни говорить, но только – он@нировать (прошу прощения у чувствительный натур за подобные грубые слова, но таков стиль рассматриваемой книги). Когда Дженни поняла, что состояние этого самца с каждым днём ухудшается, она оседлала его, ловко вызвав семяизвержение в себя, и радостно забеременела. Она удовлетворила свой инстинкт самки к продолжению рода. Собственно, сам лётчик был ей на фиг нужен. Он вскоре умер. Она об этом нисколько не сожалела. А у неё через положенные девять месяцев родился малыш, который получил фамилию лётчика – Гарп, но не получил имени, только инициалы: Т. С. Что означали эти буквы? Техник-сержант. Воинское звание летчика! Отец Дженни возмущенно расшифровал эти буквы по-своему: тр@ханный солдат. Примерно таков чёрный юмор Джона Ирвинга по всему тексту.

Родив младенца, Дженни устроилась медсестрой в колледж, где и поселилась. Когда малыш подрос, он поступил в этот же колледж. Детство Т. С. Гарпа прошло в классах, медицинском изоляторе и библиотеке. Его мать не интересовалась ничем, кроме клизм и книг. Она много читала, устраняясь от близкого общения с кем-либо. Поскольку мальчик был малорослый, его часто обижали старшие ребята. Мать отдала его в секцию борьбы. Гарп окреп физически и стал неплохим спортсменом.

Его мать была женщиной холодной (ни одной любви, одного мужчины, ни одного оргазма!) и героической (вырастила ребёнка без отца и написала об этом книгу, ставшую бестселлером).

Характерными чертами её сына были: честность, искренность, доброжелательность, неагрессивность, доверчивость, уважение к старшим, исполнительность, ответственность и т. д. Хороший мальчик. При этом никакими особыми талантами он одарён не был.

Поскольку Гарп вырос в замкнутом мирке колледжа, то окружающий мир был для него чужим. Когда юноша вышел в свет, он осознал, что не владеет никакой профессией. И решил стать писателем. Но оказалось, что ему пока не о чём поведать миру. Ирония Ирвинга просто супер.

Чтобы набраться впечатлений, Гарп отправился (вместе со своей мамой; какой хороший молодой человек!) в Австрию, где начал развлекаться, бездельничать и шляться (увы, превратился в плохого). Поскольку с женщинами он был слишком робок, то стал добычей проституток. К одной из них, годящейся по возрасту ему в матери, он крепко привязался и даже позаботился о ней, когда она смертельно заболела. Живя в австрийской гостинице, он написал свой первый, причём, очень удачный, рассказ (с которым носился потом всю жизнь, многократно переиздавая). Гарп регулярно отправлял в Америку длинные, пространные (но – литературные, деликатные, без интимных подробностей) письма своей невесте Хелен, с которой был с детства дружен с колледжа, когда ходил к её отцу на секцию борьбы.

Хелен была девушка симпатичная, даже привлекательная (не смотря на очки), скромная, начитанная (не меньше Гарпа), целеустремленная и знающая себе цену. Она училась на литературоведа. Получив высшее образование, она устроилась на литературную кафедру преподавателем. Лучшей жены, по мнению Гарпа, для него – будущего писателя – было не сыскать. На этой Хелен он захотел жениться. Она ломалась ровно столько, чтобы он почувствовал-таки к ней любовь.

Хелен родила ему последовательно двух мальчиков. Причем, это было сделано как уступка Гарпу. Ей самой дети были не очень-то нужны. Своей семье она предпочитала карьеру и любовников. А муж принял на себя функции добродетельной жены: сидел дома, стряпал, учил с детьми уроки и т. д. А заодно писательствовал. За десяток лет он написал всего два романа. Это были вполне добротные профессиональные вещи. Но они были, увы, скучны. Поэтому тиражи расходились медленно. Денег на жизнь не хватало. Гарп в финансовом плане сидел на шее у Хелен.

Пару раз за эти годы Гарп спутался с приходящими нянечками (ещё не известно, кто кого соблазнил!). И был в этом уличён. После чего Хелен постоянно напоминала ему, что он вообще-то дерьмо. И он чувствовал себя дерьмом. И постепенно начал осознавать, что в своей сущности человек – мерзкое животное, которое рычит, сопит, пердит, чавкает, рыгает, храпит, совокупляется, врёт, шляется, изворачивается, ворует, лжёт и лицемерно пытается ежедневно обелять свою персону до ангельского вида в глазах окружающих.

Однако в глазах Гарпа его жена была кристально честной и т. д. Но однажды он случайно узнал, что она спуталась с коллегой на кафедре. Хелен ловко представила это как скорее дружбу, чем любовную связь. И познакомила Гарпа с женой этого коллеги. Как она и рассчитывала, жена коллеги отомстила своему мужу, соблазнив Гарпа. Короче говоря, из двух семей образовался премиленький квадратик, в котором все углы – тупые. Когда на кафедре всё это вскрылось, любовник Хелен уволился и уехал с женой в другой город. Так были спасены сразу обе семьи. Гип-гип, ура!

Чувственная (но расчётливая) Хелен вновь вернулась к литературоведению, студенческим семинарам и мелким секс-интрижкам. И завела себе очередного любовника – молоденького нахального студента. Гарп никогда бы не узнал об этом, но одна из многочисленных студенток, которых тр@хал (терминология Джона Ирвинга) этот студент, отомстила сопернице, сообщив Гарпу, что у него рога аж ветвятся. Гарп был в отчаянье. Он слишком любил детей и жену. Он хотел сохранить семью (в семье именно он был по сути женой).

Хелен понимала, что второго такого придурка ей не найти. И приказала любовнику испариться. Но нахал припёрся прямо к ней домой, пока муж с детьми были вечером в кино. Она не пустила нахала в дом, но села в машину, где занялась с ним оральным сексом. В это время в тёмный двор влетела без тормозов машина мужа и врезалась в них. Баланс получился такой: младший ребенок погиб, старший потерял глаз, Гарп получил многочисленные переломы и повредил челюсть, жена сломала позвоночник, любовник потерял две трети члена. Смех сквозь слёзы. Печальный финал. Мрачный юмор финала заключен также в том, что Гарп всегда очень берёг своих детей и даже бегал по городку, останавливая лихачей-водителей и делая им внушение за превышение скорости.

Казалось бы, на этом можно было роман закончить. Но Ирвинг решил расширить семейно-личностную книгу до масштабов эпопеи. В гигантском эпилоге он рассказал о судьбе каждого героя (а героев в романе немало; я здесь просто не отвлекался на второстепенные персонажи). И везде конец был не слишком весёлый. Почти всех персонажей автор, как терминатор, убил. К примеру, писателя Т. С. Гарпа (написавшего третий роман, ставший-таки бестселлером) застрелила психопатка, отомстившая ему за то, что в юности он тр@хал её сестру. Хелен, пустившаяся после гибели мужа во все тяжкие, хотя и прожила долгую жизнь, но была несчастна и умерла в муках. И т. д.

Каждая жизнь, как правильно заметил Ирвинг, это, в конечном итоге – терминальный случай. Вся жизненная суета и мельтешение любвей, ненавистей, браков, разводов и прочих прелестей человеческого театра обречена на исчезновение и забвение.

И только перо писателя, перо мастера, позволяет литературной выдумке (основанной, однако, на реалиях) стать живее и убедительнее самой жизни, жизни мелких никчёмных, лицемерных, жадных, агрессивных и лживых миллиардов людишек, кишащих на поверхности нашей планеты.

 

Маргинальный Ампилов

По телеку шла передача «Поединок» про московские события 20-летней давности: колонны танков, обстрел Белого Дома, призыв испуганного Гайдара к защите демократии и т. п. На левой трибуны сидели «левые» (Руцкой, Рыбкин, Бабурин, Алкснис и др.), на правой – «правые» (Сванидзе, Гербер, Резник и др.). Страсти разгорелись нешуточные. Участники тех событий вспоминали отдельные моменты и пытались обвинить противоположную сторону во всех грехах. Особо остро спорили по поводу причин противостояния. Одни свели всё к личностям Ельцина и Хасбулатова, другие – к кризису Конституции, третьи – к проискам иностранных агентов, четвёртые – к тяжелой экономической ситуации и т. д. Причем, все вроде умные люди, с большим жизненным опытом, а ухватить самую суть дела не могли. И тут дали-таки слово маргинальному Ампилову. Он даже на внешний вид – маргинал, похожий на булгаковского Шарикова: с неправильными чертами лица, мелкий, агрессивный. И вдруг он говорит (примерно так): «Да что вы все о мелочах болтаете! Суть-то ведь в том, что верхушка захотела изменить социалистический строй (государственная собственность, коммунистическая мораль, принцип каждому – по труду и т. п.) на капиталистический (частная собственность, волчья мораль, эксплуатация и т. п.), чтобы приватизировать народные богатства в свой карман…» И тут ведущий Владимир Соловьев его прервал, не дал договорить. Ампилов потом пытался прокричать остальное, но увы, его никто не хотел слушать.

 

Миниатюры

 

Неудачник

Неудачник решил застрелиться. Но пистолет был травматический, а башка оказалась крепкой… Неудачник удачно попал в больницу. (P.S. Это – реальная история!)

 

По сути

Она была крупная, с большой грудью и выразительными карими глазами. Она постоянно что-то жевала. В общем, она была корова.

 

На рынке

Покупатель (неуверенно): «Похоже, что Ваше сало не очень свежее: плохо пахнет. Наверно, давно лежит. Продавщица (нахально): «Вы бы тут сами полежали столько, сколько оно, тоже бы завоняли».

 

В отделе кадров

Молодая девушка пришла на собеседование, чтобы устроиться на работу. Мужчина-кадровик спрашивает (деловито): «А что Вы умеете делать?» Она (молниеносно): «Минет».

 

Российские научные гранты

Кремль делает вид, что финансирует российскую науку. Но на те мизерные гранты, которые он скаредно выделяет, невозможно делать науку. Можно только делать вид, что делаешь науку. Что и происходит.

 

Радость для пенсионеров

По телеку Путин объявил, что вскоре будут выделены большие деньги на пенсионную реформу. Обратите внимание: не на пенсии, а на реформу! И это уже в который раз…

 

Только бы не работать

Где-то я прочитал, что в Израиле в многоэтажных домах лифты останавливаются на каждом этаже, чтобы правоверные иудеи, чтящие субботу, не нажимали кнопки лифтов, ибо нажимание приравнивается к работе.

 

Два полюса

Мужчина и женщина обычно ищут свою «вторую половинку», похожую на них. Это ошибка. Мужчина и женщина – как два полюса магнита: один – плюс, другой – минус. И чем их качества противоположней, тем больше шансов у обоих образовать единое целое и сохранить устойчивый динамический баланс.

 

Мошенник Фрейд

Юджин Маллоун написал книгу «Ошибки и мошенничества Зигмунда Фрейда». В ней он утверждает, что всю свою «теорию» Фрейд сфабриковал, причём, основываясь на изучении всего нескольких пациентов.

 

Не посинеть бы

Наткнулся я в Интернете на информацию, что по Садовому кольцу Москвы катается «Синий троллейбус» с выступающими бардами. Звоню. Спрашиваю: «Можно ли мне выступить?» – «Сначала надо стать лауреатом московского конкурса». – «А как стать лауреатом?» – «Надо принять участие в конкурсе». – «А как принять участие в конкурсе?» – «Конкурс уже прошел». – «Так как же тогда я смогу принять участие?!» – «Через два года будет новый конкурс». – «Ждать два года?!» – «Да, ждите. Таковы правила». Не посинеть бы мне в ожидании этого «Синего троллейбуса»!

 

«Изобретения» Леонардо

Леонардо Да Винчи вовсе не был конструктором машин будущего. Все свои технические «изобретения» он позаимствовал из малоизвестных ныне книг Мариано Таккола, Франческо ди Джорджи и других средневековых авторов. Кстати, что касается изобретения велосипеда, то этот рисунок вообще появился на страницах рукописей Да Винчи в XIX веке благодаря какому-то остроумному читателю.

 

«Крик» Мунка

Картину норвежского художника Эдварда Мунка «Крик» недавно продали на аукционе «Сотбис» за рекордную цену – 119 миллионов долларов. Конечно, это результат неимоверного пиара. Но эта картина – действительно шедевр. Почему? Потому что это полотно – абсолютно правдивый гротеск современного сумасшедшего мира.

 

Ген петуха

Некоторые петухи способны совершать с курами более полусотни совокуплений в день. Но интересно, что курицы обязательно должны быть разные. А с одной и той же – не более пяти раз. По-видимому, у мужчин икс-хромосома тоже несёт в себе «ген петуха».

 

Луи Пастер нахимичил

Американский историк науки Джеральд Гейсон, потратив много лет на изучение трудов Луи Пастера, пришел к выводу, что химик вовсе не изобрел вакцину сибирской язвы, а позаимствовал открытие у своего сотрудника – бактериолога Шарля Шамберлена. Хотя демонстрационный опыт по вакцинации овец Пастер действительно провёл сам.

 

Святые реликвии

Святые реликвии, хранящиеся в католических храмах, сплошь являются фальсификатами. Например, в одном только баварском монастыре «святых реликвий» собрано аж 500! Среди них: 15 иудиных сребряников, локон святой Анны, капли молока из груди Марии и т. д. По-видимому, в православных храмах таких подделок тоже не мало. Почему? Потому что это – обалденно доходный бизнес, а прихожане доверчивы, как дети.

 

Сифилис

Оказывается, сифилис в Европу не был завезен из Америки. Эта болезнь в Европе уже давно была. Просто она не имела названия. А название появилось в 1530 году в стихотворении о мореплавателе по имени Сифилис. По времени это случайно совпало с покорением Америки. Нельзя исключить, что именно европейцы перенесли заразу из Европы в Америку.

 

Ожирение

Считается, что жрать на ночь вредно, т. к. это ведёт к ожирению. Однако в Калифорнийском университете ученые не обнаружили никакой связи между ожирением и временем приема пищи. Могу привести собственный пример: я не страдаю ожирением (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), хотя вечером обычно поглощаю всю дневную и вечернюю норму, включая сало и масло с хлебом.

 

Зима 1812 года

Никакой «лютой зимы», победившей Наполеона, в 1812 году не было. Температура в Москве к началу отступления французов была плюсовая: + 10°. Хотя температура затем понизилась, но не резко и вовсе не до – 16 °, как записал Наполеон в дневнике, пытаясь оправдаться в позорном бегстве. Самая низкая температура была в это время в Смоленске: всего – 8°.

 

Ева и яблоко

В Библии ничего не говорится о том, что Ева сорвала яблоко. Там говорится только о запретном плоде с фруктового дерева. Интересно, что современная наука установила, что яблоки действительно являются хорошими активаторами сексуальной потенции.

 

Клонирование по шотландски

Шотландские ученые, якобы клонировавшие овечку Долли, не учли, что в крови овец при беременности встречаются зародышевые клетки, которые могли попасть в пробы при заборе крови. Три лаборатории в других странах пытались повторить опыт шотландцев, но без успеха. Они написали опровержение в журнал Science (1998). Шотланцы начали глупо оправдываться. Кстати, приоритет клонирования животных на самом-то деле принадлежит российский ученым – Л. М. Чайлахяну и соавторам, опубликовавшим статью по клонированию аксолотлей задолго до шотландцев (в журнале «Биофизика», 1987).

 

Два инвалида

Когда мне на улице встречается какой-нибудь прихрамывающий инвалид, в душе возникает чувство сострадания. Но однажды мне навстречу попалась пара таких инвалидов. Это были двое приятелей, шедших рядом. Один прихрамывал на левую ногу, а другой – на правую. И почему-то мне стало до неприличия смешно.

 

Стихи и проза

Бытует мнение, что писать прозу легче, чем стихи. По-моему, наоборот. Чтобы сочинить более-менее приличный стишок, достаточно испытывать некоторые чувства и уметь работать с ритмом и рифмой. А для хорошего рассказа сильные чувства, наоборот, вредят, но нужны чёткий сюжет, ясный слог, яркий стиль и глубокий смысл. Иначе получится не рассказ, а болтовня. В стишках же болтовня маскируется мелодичностью и восторгами. В прозе это будет выглядеть как ложь и мелодраматизм, соответственно.

 

Облысение

Бытует расхожее мнение, что мужчины лысеют из-за «гена лысости». На самом-то деле никакого такого специального гена в мужских хромосомах нет. Фокус в том, что тестостерон, вырабатываемый мужским организмом в избытке, способен соединяться в коже головы с волосяными фолликулами, что приводит к высыханию волос и их выпадению. Так что народная примета о том, что лысеющие мужчины сексуально наиболее активны, имеет под собой абсолютно ясную научную основу.

 

Верное средство

Встречаются два приятеля. «Ты что такой грустный?» – «Да вот, понимаешь, жена каждую неделю какой-нибудь скандальчик закатывает. Я уж и цветы дарил, и духи, и даже драгоценности, вообще все её прихоти исполнял – ничего не помогает!» – «Я знаю верное средство» – «Какое?» – «Как только она начнёт скандал, ты хватай её в охапку и тр@хай до посинения, чтоб не повадно было!» Через некоторое время встречаются приятели снова. «Ты что такой грустный и усталый?» – «Понимаешь, жена начала устраивать скандалы каждый день…»

 

Этот «Кошачий блюз»

Хотя у меня нет и никогда не было ни котов, ни кошек, но я написал про них несколько песен (наверно потому, что мне по нутру их независимый нрав и упругость движений). Одна из шуточных песенок «Кошачий блюз» стала хитом. Как-то раз знакомая певица предложила мне исполнить её дуэтом. Мы устроили тренировочную распевку в певичкином салоне, размещенном в шикарно обустроенном полуподвальном помещении. Я рванул гитарные струны и залихватски-весело начал выть текст за кота. Певица стала мелодично-нежно подтягивать, за кошку. И вот когда наш дуэт замяукал последний заключительный аккорд, шторы на окне вдруг раздвинулись и вовнутрь просунулась любопытствующая котячья морда! Какой-то уличный кот (но вполне приличный, черный, с белым «галстучком» на груди), заслышав «Кошачий блюз», влез к нам в полуоткрытое окно. В этот момент я понял, что эта песенка – шедевр.

 

Предусмотрительный бессмертный

Один мой знакомый пару лет назад, когда хоронил свою матушку, решил сэкономить и заказал один памятник сразу на двоих: на неё и на себя. И с тех пор регулярно ходит с цветами на могилку, где на памятнике имеется собственная физиономия, ФИО и дата рождения. После даты стоит прочерк. Мой знакомый твёрдо уверен, что никогда не увидит на памятнике дату своей смерти. И в этом он абсолютно прав.

 

Божественная статистика

По статистике верующие живут дольше атеистов. Даже академик биохимик В. П. Скулачёв, делая политесный реверанс в сторону Церкви, упомянул этот факт как свидетельство божеского провидения. Однако на самом деле причина тут совсем иная, причём, тривиальная. Просто среди верующих большинство – женщины (особенно старушки). А, как известно, женский пол вообще, не зависимо о веры или безверия, имеет бо́льшую продолжительность жизни, чем мужчины. «Высшие силы» тут не причём.

 

Замуж за арабов

Все незамужние стремятся выйти замуж. Дело это непростое и хлопотное. Кроме того, в России мужья обычно пьющие, курящие, шляющиеся, тунеядствующие или бандитствующие. Найти хорошего мужа – редкостная удача. Поэтому, не надеясь на удачу, русские женщины уезжают за рубеж. Вот только едут они обычно на Запад, а не туда, куда надо бы. Милые дамы! Ехать замуж надо в Египет. Там скопились полчища потенциальных мужей, ибо богатые нефтяные магнаты и шейхи на Ближнем Востоке забрали в свои гаремы почти всех девушек и молодых женщин. Бедные арабские парни набрасываются на туристок, как африканские львы. При этом все они готовы жениться, по-честному, через загс. Ведь надёжная русская жена – оплот семьи и гарант регулярной сексуальной жизни. Арабы без секса звереют и устраивают революции. Они – хорошие мужья, т. к. не пьют водку, не курят папиросы, не шляются по бабам и азартно делают жене детей. Вот только, не дай аллах, вдруг разбогатеть: сразу заводят гарем…

 

Заботливая мамаша

Одна мамаша повела сына в детскую художественную школу, чтобы приобщить его к искусству. Но мальчик лоботрясничал и не хотел заниматься. Тогда она, как заботливая мать, стала пытаться приучить его к мольберту, совместно выполняя домашние уроки. Ей пришлось научиться самой держать в руке карандаш, кисточку и смешивать краски. Чтобы делать это как положено, она изучила самоучитель по рисованию. И стала показывать сыну, как надо. Но у мальчика выходили только каракули. А она, увлекшись, стала рисовать каждый день… Прошло три года. Вся её квартира завешана и заставлена картинами. Разумеется, её картинами, а не сына. У неё уже две сотни полотен маслом, акварелью, пастелью и т. п. Она участвовала в нескольких выставках и, к своему удивлению, трижды завоёвывала призовые места. Оказалось, что она художник от бога. Если бы не сын-балбес, она бы не узнала этого никогда.

 

Медвежья демократия

Как-то раз, увидев в интернете на Рамблере информацию об успехах Д. И. Медведева при игре с В. В. Путиным в бадминтон, я не удержался и оставил там примерно такой комментарий: «Также ловко, как воланчик, они друг другу перебрасывают власть». И тут же модератор удалил это, а мне навсегда заблокировал любые комментарии на Рамблере. Самое забавное, что комментарии многих других авторов тоже были нелицеприятные, иногда даже матерные. Но они показались модератору безопасными, т. к. цитировать ту чушь вряд ли бы кто стал. А в моём афоризме модератор углядел угрозу медвежьему режиму. Вот такая у нас повсюду процветает свобода слова.

 

Русское географическое общество

Знаете, кто является главным попечителем Русского географического общества? Президент России В. В. Путин. А кто входит в состав попечительского совета? Медведев, Матвиенко, Шойгу и т. д. – вся кремлёвская элита. В члены Общества повступали многие губернаторы, высшие чиновники, эстрадный бомонд и даже миллиардеры – Дерипаска, Вексельберг и многие-многие другие. На заседаниях все эти самодовольные баловни судьбы сидят рядышком, плечом к плечу, и с глубокомысленном видом рассматривают географическую карту страны. С чего бы вдруг такая тяга к географии? Особый упор в своей деятельности Общество делает на освоение Сибири. Оно вкладывает туда колоссальные государственные и частные деньги. Причем, речь идёт вовсе не о нефтегазовых разработках. Речь идёт вроде бы просто об развитии отсталых регионов. С чего бы вдруг такая забота? Вроде бы странно. А на самом-то деле речь идёт (за закрытыми дверями) о новом Ноевом ковчеге, который позволит всем этим персонам выжить при ожидающемся в ближайшие несколько лет природном катаклизме, который будет носить характер мировой катастрофы. Грядущие землетрясения и тектонические разломы не грозят Сибирской платформе. Таяние ледников Арктики и Антарктики, которое приведёт к затоплению Европы, для Сибири не опасно. Вот почему «избранные» обустраивают там для себя Ковчег. Крысы не бегут с корабля, крысы его строят…

 

Кстати, о крысах

Кстати, о крысах. Говорят, что раньше на кораблях моряки пользовались оригинальным способом избавления от крыс. Отловив нескольких тварей, они кидали их в бочку. Там через несколько дней голодные зверюги начинали пожирать друг друга. Естественно, в борьбе не на жизнь, а на смерть выживало самое мощное агрессивное животное. Моряки выпускали из бочки эту лютую крысоедку. И она начинала уничтожать всех крыс на корабле. И не останавливалась до тех пор, пока не оставалась сама одна и не подыхала от голода, ибо ничем другим, кроме своих собратьев, она питаться уже не хотела.

 

Грустная арифметика

По телеку два кремлёвских российских орла чуть не ежедневно талдычат о необходимости развития науки, об умных инновациях и наукоёмких инвестициях. Вбухали миллиарды в Сколково. И ещё вбухают. Как известно, там бабло «распиливать» легко. А в Академию наук денежки дают скаредно. К примеру, недавно получил я случайно грант «Фундаментальные науки – медицине» (до этого пять лет получал отказы, как большинство сотрудников Института). Просил полтора миллиона рублей. Дали триста тысяч. Из них 30 тыс. забирает администрация Института, другие 30 тыс. – накладные расходы. Из остающихся 240 тысяч, согласно правилам, половину я обязан потратить на оборудование. Интересно, какой научный прибор можно приобрести на 120 тыс., если цена почти любого хорошего прибора 200–800 тыс.? Другие 120 тыс. – на зарплату, т. е. получается 10 тыс. руб. в месяц. Эту сумму надо разделить примерно хотя бы на шесть человек. Ведь работать по гранту должны три лаборатории. Вот такая грустная арифметика…

 

Красное смещение галактик

В книге «Миллениум-мифы» я уже обсуждал возможные причины «красного смещения» в спектрах излучения дальних галактик. Несомненно, что эффект Доплера тут не применим, ибо скорости движения галактик в сотни раз меньше скорости света. Причиной красного сдвига, в принципе, могла бы быть потеря энергии каждого кванта при прохождения света через пространство (за счёт взаимодействия с отдельными атомами или с различными электромагнитными потоками). Но, пожалуй, наиболее веская причина – это изменение собственных электронных переходов в самих атомах далёких галактик. Эта возможность ранее почему-то никем не рассматривалась. Молчаливо предполагалось, что любой атом всегда имеет строго определённые энергетические переходы. Но ведь если в скоплении атомов какой-либо звезды имеются сильные взаимодействия (высокое давление), то спектры самих атомов могут изменяться, причем, каждая линия сдвинется, вероятней всего, на одну и ту же величину.

 

Хромосомы и эволюция

Точечные мутации ДНК не могут служить причиной возникновения новых видов животных, так как виды отличаются один от другого не столько последовательностью нуклеотидов в ДНК, сколько количеством и размером хромосом (в которых находится ДНК). Новые виды могут возникать в природе только скачком – путём изменения количества или (и) размеров хромосом. Некоторые недалёкие учёные возражают на это, что невозможно, чтобы одновременно у самки и самца произошло одинаковое изменение числа или размеров хромосом. Но они забывают, что соматические хромосомные изменения не наследуются. Наследуются только те изменения, которые происходят в яйцеклетках и сперматозоидах. Наиболее вероятно, что хромосомное изменение возникает в момент их слияния или первого дробления. Причем, достаточно произойти лишь одной мутации по количеству или размеру хромосом, чтобы это передалось потомству и закрепилось как новый вид. При этом скрещиваться между собой должны потомки одного помёта, в котором произошла такая мутация. Значит, в помёте должны иметься особи и мужского, и женского пола. Но тут имеется проблема: каким путём одна мутация (в количестве или размерах хромосом) передалась плодам разного пола?

 

Религиозное кощунство

Многие священнослужители весьма озабочены тем, что атеисты кощунствуют над их богами. Но разве сами они не делают этого? К примеру, возят мощи святых и выставляют их для поклонения прихожан. Мысль о том, что это кощунство и что мощи нужно захоронить, им даже не приходит в голову. А торговля в церквях? Как известно, Христос изгнал торгующих из храма. Но священнослужители на это плюют. Библия запрещает поклонение идолам, включая статуи и иконы. Но церковь (и католическая, и православная) игнорирует этот запрет.

 

Весенние хулиганы

Апрель, наконец, стал весенним. Засверкало солнышко, потекли ручьи, защебетали птички. Подошёл я к своему книжному киоску, а старушка-киоскерша мне пожаловалась: «Какие-то хулиганы утром стучали снаружи по стенке. А когда я вышла, то не увидела никого, а все объявления оказались оборваны!». Гляжу я на киоск и вижу, что действительно почти все наклеенные на боковой стенке объявления сорваны. Вот есть же на свете придурки, которые любят мелко пакостить! Ладно, ничего страшного. Я наклеил новые объявления и удалился. Прихожу назавтра, смотрю: опять оборваны! Киоскёрша говорит: «Я выскочила на стук, но хулиганов уже не было. Успели убежать. Это мальчишки, наверно, балуются». Я вздохнул и наклеил новые объявления, посильней смазывая их клеем. Ушёл. Вечером подхожу и вижу такую картину: несколько ворон атакуют киоск! Пригляделся и понял. Так вот кто срывает объявления! Вороны весной строят гнёзда. А цветные бумажные объявления – прекрасный строительный материал. Посмеялся я от души и наклеил много новых объявлений. Но их вороны не оборвали. Наверно, уже угнездились.

 

Выставка как индикатор патриотизма

Недавняя выставка «Оптика» была совсем малопредставительной: парочка небольших западных фирм, несколько китайских, два десятка мелких российских да ещё семь нищих институтов Российской Академии наук – вот, собственно, все участники. Посетителей было не больше, чем участников, ей богу! В течение дня – меньше полусотни человек. Участники томились от скуки и лениво ходили к друг другу в гости. А посетители, большинство из которых были престарелые пенсионеры, замызганные бомжи, убогие рекламные агенты и придурковатые шизоиды, слонялись по небольшой выставочной площади, ничем особо не интересуясь. Глаза их были мутны и скользили по стендам безо всякого интереса. И только одна группа – семь крепких мужчин средних лет из Ирана – подолгу останавливалась близ каждого стенда, всё внимательно осматривала и задавала прицельные дельные вопросы. Иранцы пришли в 10–00, когда выставка открылась, и ушли в 18–00, когда закрылась. Вот кто любит свою родину и делает всё для её процветания.

 

Что есть и чего нет

Никакого времени в природе нет. Существуют лишь часы, стрелка, циферблат. Слово «время» просто характеризует собой периодическое движение.

И никакой любви в реальности нет, ибо есть мужчина и женщина, а любовь – абстрактное слово для обозначения их реальных отношений.

И никакого Бога в природе нет. Но есть слово для указания на то, что человек – божественная часть природы, осознающая саму себя.

 

Подснежники

Перед 8 марта в советское время кругом продавались подснежники. А нынче их нигде нет. Оказывается, российские чиновники запретили продажу подснежников, ландышей и других цветов, ибо они внесены в «красную книгу». Какая чушь! Подснежников и ландышей в лесах навалом. А если где они и исчезают, то вовсе не из-за того, что их кто-то срывает, а из-за хищнического вырубания лесов и грязной экологии. Чиновники этого знать и понимать не хотят. Они хотят откатов… И вот ходят по рынкам и вокзалам специально нанятые толстомордые дяди в мундирах, разгоняют несчастных трудовых тёток, не давая им заработать себе на жизнь, на жалкое пропитание. Собрать лесные цветы, привезти в сохранности в город и продать – нелёгкая работа. Она запрещена. А вот на халяву получать огромные зарплаты из госказны – это можно, это пожалуйста. «Цивилизованная» цветочная мафия, торгующая тюльпанами и прочими садовыми цветами, лоббировала нужный закон и задавила «диких» конкурентов.

 

Что такое жизнь

Что такое жизнь? Это всё равно, что спросить: что такое огурец? Всем и так ясно, что это. Но если попытаться объяснить, что огурец это зеленый продолговатый овощ с семечками внутри, то придётся дать объяснение сразу многим словам: «зелёный», «продолговатый», «овощ», «семечка» и «внутри».

 

Вся спина

Ей не спалось. Она встала с постели, включила свет и воскликнула: «Ой, у тебя, оказывается, вся спина в родинках!» – «Нет, – грустно ответил он, проводя рукой по спине, – это клопы».

 

Газпром

Из телевизионной рекламы: «Газпром лидирует по поставкам газа…». Нашли, чем гордиться! Вот если бы лидировали по переработке…

 

Вот и вся любовь

Один мой знакомый высказывался о любви грубо, но метко: «Мужчина – спермопродуктор, женщина – спермоприёмник, вот и вся любовь».

 

Демократия в действии

Из теленовостей «Россия-24», почти дословно: «Полиция применила дубинки, слезоточивый газ и водомёты – почти всё, что принято использовать для разгона демонстрантов в демократических странах».

 

Перебор

Если хотя бы один из тысячи россиян является писателем, то это значит, что в России их 143 тысячи. Как мне кажется, в наш век интернета их даже больше. Разве в силах я или кто-либо прочесть хотя бы сотую долю того, что они словесно навалили!? А если подумать о, как минимум, 8 миллионах писателей по всему миру, то вообще голова идёт кругом от бессмысленности писательского творческого процесса. Никто никого не читает. Все пишут…

 

Кот

Каждое утро, когда я иду на работу, на дорожке примерно в одном и том же месте всегда сидит один котище: облиняло-пушистый, грязно-рыжевато-серого цвета, не первой молодости. Он дремлет или следит за голубями, или просто сидит. Я прохожу рядом, чуть не переступая через него; кот неподвижен. Иногда он смотрит на меня отсутствующим взглядом. Я его нисколько не интересую. Я мог бы почесать его за ушком или подкормить, чтобы привлечь к себе внимание, но не люблю быть навязчивым. И вот однажды кот исчез. Его не было несколько дней. Каждое утро мне становилось грустно, когда я не обнаруживал кота на его любимом месте. Вскоре я мысленно распрощался с ним. И вдруг он появился! Сидит, как ни в чём ни бывало. Живой и невредимый! И на душе у меня стало радостно и тепло. Я прошел мимо кота, улыбаясь. Но кот ничего не заметил.

 

Бородинское позорище

По телеку ежегодно показывают празднование Бородинского сражения. А что праздновать-то? Что двести лет назад была устроена самая кровавая резня? За один день погибло несколько сотен тысяч человек. Французы лишились четверти своего состава, русские потеряли почти треть и отступили. О какой «победе русского оружия при Бородине» при таких кондициях можно говорить? И вот, в очередной раз, на Бородинском поле звучат фанфары, бьют барабаны и кричат «ура!» идиоты. Толпа менеджеров, чиновников и прочих бездельников наряжается в карнавальные наряды, строится в полки и усердно марширует. Причем, у многих такое брюхо, что ноги едва передвигаются по полю. Но полки рьяно пытаются имитировать атаку. Воодушевление всеобщее. Мундирным патриотизмом всех аж распирает.

 

Афоризмы и парафразы

После нас – хоть тьфу на нас!

Митинг это стадо баранов, мечтающих стать пастухами.

Надеясь на будущее, помни, что оно когда-нибудь станет прошлым.

Многое в жизни стало одноразовым: посуда, пелёнки, бахилы… Да ведь и сама жизнь – тоже одноразовая.

Патентовать изобретение нет смысла: за патент придётся платить, а идею всё равно своруют.

Мужчины, избегайте красавиц! Из людей они видят только своё отражение в зеркале.

Сколько мнений, столько и дураков.

Чем легче влюбиться, тем труднее полюбить.

Юмор – штопор здравомыслия.

Лучшее средство от женской истерики – затрещина, с валерьянкой и последующим шопингом.

Хорошо смеётся тот, кто стреляет первым.

Что хуже: когда в голове штормит ли когда мёртвый штиль?

Блеяние баранов волкам по барабану.

Она обиделась на рассказчика, ибо не поняла шутки.

Берегите природу! Сидите дома!

В России изобрели машину времени. Других машин у нас делать не умеют.

После развода с ней осталась воевать свекровь, а с ним – тёща.

Зачем изобретать колесо, ежели можно ползать на четвереньках?

«Москва! Как мало в этом звуке!» – воскликнул Кутузов и отдал Москву Наполеону.

Не одежда красит женщину, а женщина украшает её собой.

Мужская дружба приятна, как чай; женская – опасна, как кипяток.

Принимают по одёжке, раздевают по вдохновению.

Дуракам закон не писан, ибо они его пишут сами.

Буря водки в стакане.

«Пить или не пить?!» – по гамлетовски глубокий вопрос.

Сначала женщина сама ведётся на болтуна, а потом удивляется, что не получила никакого удовольствия.

Не перепились ещё на Руси тургеневские барышни!

Некоторые кладут свою жизнь на свершения, а некоторые – просто кладут на свою жизнь.

Путин – от слова «путать».

Кто говорит о подтасовках на выборах, тот слишком хорошего мнения об электорате…

В день выборов у нас нет выбора.

«От сумы и тюрьмы не зарекайся», особенно когда дурак и воруешь.

Фортуна повернулась к нему спиной и – соблазнила его.

Мужская логика это доказательство, что дважды два – четыре, а женская – что гораздо больше.

Поживём – увидим, а проживём – забудем.

Объявление в зоопарке: «Не пугайте крокодилов своим видом!»

Родился в рубашке, умер без штанов.

Колобок катился, катился, катился и докатился.

Каждый, кто туго соображает, смеётся последним.

Никогда не говори никогда, если ты девушка, и всегда говори да, если ты женщина.

Предвыборное обещание: «Я обеспечу Вам программу теленовостей!»

Талантам помогает Бог, а мне приходиться трудиться самому.

Не судите всех по себе, ибо в себе вы заблуждаетесь больше всего.

Посеешь стих, пожнёшь пародию.

Кто не с нами, тот не мешает.

Погнавшись за двумя зайцами, не превратись в третьего.

Ей сорок минуло, а замуж не берут…

Лучше мыслить стандартно, чем не мыслить совсем.

Выборы обеспечивают электорату эйфорию надежды.

Россияне обречены на путинизм.

Убогие голосуют за богов.

Возраст – грозные цифры для дураков.

Упрощают сложное и усложняют простое гении и кретины, соответственно.

Была б кровать, а детки будут.

Многие женщины похожи на цветы, как по красоте, так и по уму.

8 марта это женский день, но мужской праздник.

Женщина – жена, подающая щи.

Мужчина без иронии – как снайпер без винтовки.

Количество читателей обратно пропорционально толщине книги.

На небе звёзд полно. А мы смотрим в потолок.

Бывают ли идеальные женщины? Бывают: до свадьбы или после развода.

Мне нравятся женщины, на которых можно положиться во всех смыслах…

В кромешной темноте все женщины прекрасны.

Любить – значит доверять кому-то больше себя.

Медитация – трусливый уход из мира в себя.

Чем дольше я живу, тем больше существую.

Волк съел зайца и сказал: «Ну вот, одним трусом меньше!»

Сарказм это юмор, доведённый до оргазма.

Разочарование есть столь же неизбежное следствие надежд, как лопанье радужного мыльного пузыря после раздувания.

Женщина мечты лучше всего сохраняется в мечтах.

Он ещё мог тряхнуть чем-нибудь…

Люди это почти то же самое, что собаки, но без хвоста и благодарности.

Большинство людей – идиоты. А ведь женщины – тоже люди…

Каждая счастливая семья несчастлива по-своему.

Дураком мы обычно называем того, кого не в силах понять.

Годы, проведенные в интернете, вычитаются из жизни.

Атеизм не предполагает богохульства.

А Путя слушает да ест.

Должность и власть обычно передаются путём семейного почкования или – половым путём.

Точка зрения на красивую женщину зависит от того, мужчина вы или нет.

Герои дорог не выбирают, они их прокладывают.

Мы ищем «свою половинку», а находим чужие огрызки.

Из детской сказки: «И когда ёжик и медвежонок поженились, у них родилось множество лисят».

Муж обычно доводит жену до истерики, любовник – до оргазма.

Женщина ищет хорошего, мужчина – хорошенькую.

Женщины легкомысленны в пределах разумного.

Не всё, что делается церковью, святое дело.

Честная постановка вопроса даёт надежду на его решение.

Русская идея это чтоб всё было, причём, на халяву, причём, не у соседа.

Изгнание древних евреев из Египта было сходно с изгнанием глистов из кишечника.

Благодаря внедрению в России западных ценностей вся страна уже вовсю хрюкает и чешется.

Кто слеп, тому фонарь не поможет.

И когда прошли годы, она поняла, что не жила, а ждала.

С судьбой лучше не ссориться по пустякам.

Его экстросенсорика ограничивалась задумчивостью.

Появление критики означает, что вас наконец-то заметили.

Главное успеть посыпать голову пеплом до того, как на неё выльют помои.

Всё в нашей жизни временно, кроме надежд.

Для мужчины всегда есть место подвигу, и это место – женщина.

Женщины предпочитают сначала загс, а уж потом всё остальное, а мужчины предпочитают начать с остального.

Церковь у нас вообще-то языческая: в храмах торгуют товарами, молятся на идолов и распевают песни.

После первомайского шествия вожди выпили немного народной крови.

Вступившие в брак становятся бракованными.

Всё, что с нами происходит, есть результат наших заблуждений.

Почти в каждой супруге живет полицейский.

Кесарю – кесарево сечение!

Чтобы ваш спутник не сдох от скуки, надо либо постоянно меняться, либо менять спутников.

Любовь не истина, ибо чувство не может быть информацией.

Язычество – основа всех религий.

Книга в такой же мере источник знаний, как и заблуждений.

Волков бояться, в зайцах быть.

Поцеловал Иван-царевич Царевну-лягушку, и она превратилась в лягушку.

Женщина всегда сама определяет, есть ли у неё время для встречи с мужчиной или можно его ещё немного помучить.

В каждой женщине живёт поющая балерина, но шуметь и вертеться ей приходится обычно не на сцене, а на кухне.

Кто борется за количество, теряет в качестве.

Вряд ли есть на свете что-либо ценней, но и опасней, чем искренность.

О, сколько умных голов бились о стену просвещения!

Когда бабочке обрывают крылья, сразу становится видно, что она произошла от гусеницы.

Чтобы быть успешным учёным, нужно иметь крепкую голову: чтобы ею думать и ею же пробивать стены недопонимания и недофинансирования.

Церковь основана на невежестве, построена на крови и процветает на торговле.

Нужно ли детей пороть? Если да, то начинать надо с родителей.

В спорах мужчин рождается война. В спорах женщин рождается месть. В спорах мужчин и женщин рождаются дети.

Жизнь имеет лишь тот смысл, что мы ищем в ней смысл.

Сорок лет? Звучит как приговор.

Женщина полюбит не того, кто её полюбит, а того, кто её рассмешит.

Мужчина остаётся мужчиной, пока смотрит на женщин, а женщина остаётся женщиной пока смотрится в зеркало.

Что бы человек ни придумывал, всё равно соврёт.

Астролог – психолог, сваливающий свои ошибки на звёзды.

Гороскоп это вроде прогноза погоды: «временами, местами, около».

Сколько людей ни узнавай, всё равно сам остаёшься в дураках.

Миниатюрная женщина рожает – надрывается, а крупная – как семечки лузгает.

Для женщины вера в Бога это замена веры в мужа.

Почему лягушки квакают? Потому что хотят обратить на себя внимание.

На Бога надейся, а соломку подстели.

Тело – сосуд, которым душа пьёт нектар жизни.

Не быт омрачает отношения, а отношения омрачают быт.

А кто блюёт, тот уже не мыслит.

Частые встречи это просто потеря времени.

Вдруг вдохновение пришло и много навалило!

Про политиков умом все всё вроде понимают, а голосуют сердцем.

Я без шуток не могу, как алкаш без водки.

Лучший друг боксёра не тренер, а стоматолог.

Каждый человек имеет право на собственную дурь.

Поэт подкармливал своего Пегаса овсом.

Пушкинисты – незаконнорожденные наследники.

Сначала – загс, потом – ой!

Женское «нет» я воспринимаю как «нет», а не как «может быть», ибо не терплю насилие.

Женщина обязана быть оптимисткой – чтобы продолжить род.

Женщина без интеллекта – живая кукла, мужчина без интеллекта – живой труп.

Чтобы мечта о женихе материализовалась, женщина должна начать хотя бы с похода в парикмахерскую.

Сегодня в моде то, что будет не модно завтра.

В 21-м веке в науке гении не нужны; требуются только финансы и бизнес-план.

Гиперинфляция. Завтра за рубль будут давать копейку, а послезавтра – в морду.

Лучшее из удовольствий, придуманных человечеством, это юмор.

Женщины предпочитают мужчин решительных, забывая, что те обычно решительны почти со всеми женщинами подряд.

О человеке не надо думать плохо, ибо это его не исправит.

После парикмахерской девушка чувствует себя невестой.

В любви нет виноватых и правых, но есть пострадавшие.

Секс кратковременен, любовь вечна.

Не понимаю я футболистов: здоровенные мужики; могли бы заняться делом или бабами, а они, как дети, мячик гоняют.

В виртуале все способны на подвиг.

Большинство мужчин готовы бесконечно смотреть на три предмета: футбольный мяч, рыбацкий поплавок и женскую грудь.

В холодильнике у пенсионеров тоскливый пейзаж…

Бог это просто удобный молчаливый субъект, на которого нам удобно сваливать собственные глупости.

Не каждая юная невеста мечтает стать богатой вдовой.

За женщиной нужно ухаживать, как рыцарь, но не бегать, как собачонка.

Огородные грядки – прекрасное место отдыха пенсионеров и будущих пенсионеров.

Человек жив, пока сохраняет способность работать, любить и смеяться.

Поэты, когда ходють по земле, наступают на грабли чаще нормальных людей.

Бог это наивная человеческая мечта о любви, доброте и бессмертии.

Когда-нибудь я, может, постарею, но стариком не буду никогда.

Скабрезность рождается тогда, когда не хватает интеллекта на иронию.

Кто пукает, тот живой.

Учись у всех, но будь самим собой.

Откуда возникают шедевры? У публики дурной вкус.

Женщины, даже самые умные, правильны только в словах, но в поступках всегда парадоксальны.

Спорить с женщиной – всё равно, что доказывать бабочке теорему Пифагора.

Женщины предпочитают мужчин, дарящих им обручальное кольцо, а не звезду на небе.

Религия всегда шла на науку крестовым походом, но каждый раз расшибала себе свой толоконный лоб.

Материализм – инструмент познания Вселенной, а религия – трусливая детская мечта о том, что во Вселенной есть заботливый папка-мамка.

Мурашки по спине – самые верные признаки истинности, но у некоторых людей мурашки похожи на тараканов.

Каковы вожди, таков и народ.

Творчество – цивилизованная форма полезной сублимации сексуальных страстей.

Сатира это ирония с мечом.

«Люби и – делай что хочешь». Если можешь…

Инь и Янь не смешиваются, но совокупляются.

Первый закон термодинамики противоречит второму и третьему.

«Где брать поэтам крылья?» На птичьем рынке.

Население планеты Земля суетливо готовилось к концу света.

Что касается монархии, то я был бы не против неё, ежели б родился императором.

Когда улучшатся российские дороги? Когда в России исчезнут дураки.

Не богатей, иначе потомство твоё возжелает наследства…

Сте́ны для того и существуют, чтоб было обо что стучать дурной головой.

Казаки это обрусевшие казахи.

Девочкам нужно непременно объяснять, что Грэй и принц – это братья Деда Мороза.

Когда люди обмениваются информацией, это чаще всего – обмен глупостями.

Сначала ах, потом ох.

Стоматолог пропалывает чужой рот, как собственный огород.

Творчество – противоистерийная психотрудотерапия.

Бесплатная доставка означает, что её стоимость включена в цену товара.

Глядя на красивых женщин, всегда есть место подвигу.

Чем меньше у женщины чувства юмора, тем больше у неё шансов стать верной женой.

Каждый мужчина выбирает ту девушку, которой попался.

Любовь это наркотик, который колет сердце, разжижает мозг и опустошает кошелёк.

Женщина мечтает, чтобы её наряжали и украшали, как новогоднюю ёлочку, но при этом считали человеком.

Шикарная женщина – как огонь: смотришь – приятно, а дотронешься – обожжешься.

Любовь превращает женщину в красавицу, а мужчину в идиота.

Девушка без капризов – как вертолёт без пропеллера.

У шотландцев под юбками бывают шотландки.

Стреноженный конь не перестаёт быть конём. Женатый мужчина не перестаёт быть мужчиной.

Вы хоть иногда бываете серьёзным!? – Да, когда храплю во сне.

Случай помогает усердным и балбесам одинаково.

Не обращайте внимания на других и станете совершенством.

Лозунг партии «Единая Россия»: Нынешнее поколение будет жить при путинизме!

Россия – бермудский треугольник русского народа.

Беларусь – островок социалистического болота посреди капиталистических джунглей.

Раньше родители называли девочек Искра и Электрификация, а нынче – Приватизация и Капитализация.

Неосуществленная любовь делает нас яркими и уникальными, а осуществленная – серыми и одинаковыми.

Женщина она тоже человек, если её не злить.

Черпаю мысль из вдохновенья.

Не все дубы одинаковы: у одних это видовое название, у других – диагноз.

Кто экономит на лекарствах, тот разорится на похоронах.

А ещё бывают курицы, которые ищут золотые яйца.

Из некоторых сатириков чёрный юмор прёт через край, как дерьмо из унитаза.

Юмор – самая надежная философия.

Попутного вам ветра в парус надежды!

Писателю платят; графоман платит.

Кто зарабатывает, наплевав на здоровье, тот всё заработанное отдаст врачам.

Чтобы стать хирургом, надо много учиться, а чтобы стать хорошим хирургом, надо много резать.

Деньги и мошенничество – две стороны капиталистической медали.

Верующие верят; атеисты не верят, но надеются.

Кто ходит в церковь, выторговывает себе прописку в раю.

Женская добродетель – ловкий дамский трюк, чтоб набить себе цену.

Одеваться и раздеваться – вот двойственная суть женской натуры.

Мужчины остаются мужчинами, пока они интересуются женщинами, а женщины остаются женщинами не пока они интересуются мужчинами, а пока мужчины интересуются ими.

Он пукнул гневно и ушёл, пердя.

Попа и ж@па и не одно и то же, ибо на попе мы сидим, а ж@пой думаем.

Наступила осень. В интернете наступило обострение…

Будущее – это великолепие последующих сожалений.

Мировой финансовый кризис ударил не по России, он ударил по россиянам.

Если после секса женщина хочет поговорить, а мужчина поспать, это семья. А если после секса мужчина хочет ещё, а женщина не хочет поговорить, то это любовь.

Парламентарии всех стран, не обольщайте!

Страна достигла уровня политической невменяемости.

Профсоюзы у нас щи лаптем не хлебают, а едят чёрную икру.

Без фанатиков мир стал бы бесконфликтным, но скучным.

Тяжело в бою, легко в раю.

Сколько бы ты ни жрал, когда-нибудь покушаешь в последний раз.

Жизнь это подарок, который отберут…

Кошка только себе зад лижет, ибо кошка – гордое создание.

Человек это биологическое устройство для переработки всего в дерьмо.

Вакуум это не то, где ничего нет, а то, где учёные ничего пока не обнаружили.

Жить надо так, чтобы все удивлялись.

Кто хочет хрюкать, тот грязь найдет.

История – самая лживая из всех лженаук.

А если Сатана покается, Бог его простит?

Кто шагает важно, перед тем впереди вышагивает глупость.

В России построили коммунизм – в Кремле и на Рублевке. А для народа построен капитализм.

Родители склонны выдавать сыновей за вундеркиндов, а дочерей – замуж.

Лучшее средство от бессонницы – любимая женщина.

Ненавистью жены к нелюбимому мужу можно испепелить всю Вселенную.

Если мужчина идёт с женщиной под ручку, значит, он пойман, стреножен и кастрирован.

Алименты это штраф за секс, который не был безопасным.

А если имею дар тр@хнуться пять раз подряд, но любви не имею, то я никто. – Апостол Паша.

Кафе «Шокоблудница».

Бюст как наваждение…

Каков народ, таковы и народные избранники…

Когда художник малюет абстракции или цветочки, это означает, что либо ему надоело рисовать мадонн, либо он их рисовать не умеет; а это две большие разницы.

Фрукты пускают корни в небо.

Лечение гениальности с помощью лобэктомии…

Астрономы установили, что в нашей галактике есть шесть планет, пригодных для жизни, а экологи доказали, что Земля в их число уже не входит.

Деликатный обращается ко всем на «Вы», к себе – на «ты», а хам – наоборот.

Не беда, что человек произошёл от обезьяны, беда в том, что он остался обезьяной.

Компьютер – замена мозга тем учёным, у которых его нет.

И глупые вопросы могут приводить к мудрым ответам.

Он выпил водки и – влюбился.

Будет ли конец света? Будет, если из магазинов всё раскупят.

2013-й это год Змеи. Значит, с Новым гадом!

Литература вовсе не должна отражать окружающий мир; она должна творить новые миры.

Мелодраматизм – самое страшное, что бывает в литературе и жизни.

Творчество и супружество – вещи несовместные, разве что если брак несчастный.

Все женщины взаимозаменяемы, кроме матерей.

Почему замужние обычно живут дольше женатых? Потому что только женский организм способен выдержать так много семейного счастья.

Если двое друг друга любят, между ними непременно влезет кто-нибудь третий.

Любовь – от слова «любоваться», а не «тр@хаться».

Любовь – прекрасное чувство, но оно делает из мужчины идиота, а из женщины – жену идиота.

Если у женщины плохой характер, значит, она хочет обратить на себя внимание.

Даже самая умная женщина сперва – женщина, а уж потом – умная.

Беременная похожа на плывущий дирижабль.

С точки зрения биологии супружеская измена – просто перекрёстное опыление.

Как бы ты ни любил арбузы, семечки всё равно выплёвываешь.

Никто не вечен, даже памятник.

У одних в голове мысли, у других – перхоть.

Глядя на монументальные физиономии кремлевских идолов, народ чувствует себя племенем папуасов.

Я иногда такой положительный, что аж самому противно.

Шутка – вот моя любовь, юмор – вот моя философия, ирония – вот моё оружие.

Если педики попадают в рай, то я предпочту ад.

Гением, как правило, называют потомки. Современники обычно называют идиотом.

Вечные ценности обесцениваются мгновенно.

Вера в бога это надежда, что после смерти всё будет хорошо.

У женщин мысли рождаются в волосах, проскакивают через мозг и попадают в сердце.

Каждая женщина рассказывает о своих родах так, будто она родила Вселенную. Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть.

Когда б не б …

В социальных сетях живут те, кто ушел из жизни.

Одним нравится хрен с перцем, другим – манная каша с киселём.

Редкий читатель доплывёт до середины.

Истинными патриотами обычно становятся те, кто уехал за границу.

Ну, не могут все жители страны качать нефть! Кто-то должен пахать.

В доинтернетную эпоху многие мужчины были драчуны, а в интернетную стали дрочуны.

Есть писатели талантливые, а есть русскоязычные.

Часто мы не понимаем не потому, что не понимаем, а потому что упорствуем.

Добрый – тот, кто добрый даже тогда, когда его разозлят.

Книги лучше друзей, ибо друг может предать, а книга нет.

Поэзия с большой брюквы…

За нашу продажную Родину!

Заниматься любовью и любить – не одно и тоже.

Мужчина, который спит с женщиной в одной квартире, но не спит с ней, либо импотент, либо муж.

Деловая красотка напоминает собой изящный танк.

Самый лучший способ побороть старость – просто плюнуть на свой возраст!

Прорастающая семечка пробивается головкой через косточку.

Детей пороть нельзя, а взрослых – поздно.

Если вокруг грязь, это не значит, что надо превратиться в свиней.

Он находился на вершине славы, созданной мнением идиотов.

Человек – стартовая площадка надежд на кладбище воспоминаний.

Жизнь это забавное приключение с летальным исходом.

Искусство это изощрённый способ невзрачных обратить на себя внимание.

Сами дров наломали, сами потом себя по башке поленом – тук-тук.

Никогда не предавайтесь волчьей тоске: загрызёт!

Если наступать на грабли регулярно, можно даже удовольствие научиться получать.

Нет, я не Бог, я просто стараюсь быть добрее.

Молитва – глас вопиющего в пустыне Вселенной.

Церковь это просто безналоговый бизнес.

Не беда, если дети не верят в Деда Мороза; главное, чтобы они верили в родителей.

Мысли, рождённые в кресле, попадают в голову через то место, которое сидит на кресле.

Чувства нельзя распускать как сопли.

Встретиться легко; трудно не расстаться.

Хранить верность – право каждого, но требовать этого от других – садизм.

Мужчины и женщины произошли от разных обезьян: первые – от горилл, вторые – от макак.

Не важно с кем спишь, важно с кем просыпаешься.

«Это мой гарем!», – гордо заявлял евнух.

Муж дарит жене цветы 8 марта, на день Рождения и после измены.

Если мужчина дарит женщине букет роз, значит, либо он её очень любит, либо очень виноват.

Я не продаюсь! По крайней мере, за указанную сумму…

И даже когда ты в чём-либо полностью уверен, не забывай, что есть такое слово «сомнение».

Рассказ не должен быть пересказом.

Я не прощаю; я ведь не бог.

Все, у кого есть деньги, считают себя очень умными.

Мужчина плачет. Жуткое зрелище.

Оса жалит не от злости, а по привычке.

Проклятия сбываются, если в них верить.

А давайте лучше, чем тратить время на войну с тараканами, наведём чистоту – каждый в своём доме.

Рожай, доченька, только от любимых. Но пусть их будет не слишком много…

Счастливые дети с годами становятся несчастными родителями, у которых рождаются счастливые дети.

Красивая – хорошо, умная – тоже хорошо, красивая и умная – это уже слишком.

Наши желания часто приводят к нежелательным последствиям.

Реинкарнация женщины в собаку: как хорошо вилять хвостом, гавкать и радоваться, когда называют сукой!

Когда жизнь хреновая, женщина плачет, мужчина – смеется.

Если жена застукала мужа с порножурналом, значит, может быть уверена, что муж ей не изменяет.

Поцелуй – спасение импотентов.

Сначала взлетаешь на крыльях, потом сидишь на яйцах.

Хочешь счастья? Гуляй. Не хочешь счастья? Работай.

Удача достаётся тому, кто её не насилует.

Кто ни на что не надеется, тот не будет ничем огорчён.

Ностальгия это когда мечтаешь наступить на те же грабли.

В Кремле не думают, там – соображают.

Россия – сырьевой придаток Газпрома.

Хамство это мелочь. Вот инквизиция это да!

Бог пишется с заглавной буквы теми, кто в него верит.

Некоторые были мудры уже на стадии яйцеклетки и сперматозоида.

Кофе пахнет любовью, а любовь пахнет детскими пелёнками.

Мужчина идёт на штурм, женщина обороняется; война полов.

Любовь – сердечная болезнь воспалённого мозга.

Была Дунька, потому и утопла.

Что было сначала – курица или яйцо? Сначала была женщина…

Пиво – источник позитива.

Я родился на свет не один, а с братом – юмором и сестрой – иронией.

Если мудрец чего-то не замечает, то это не означает, что он не видит.

Не бывает грустных событий, бывают грустные люди.

От пустых томлений возникает необъяснимая печаль.

Квартира в Москве – мечта провинциала.

Алкаши пьют водку и опохмеляются женскими слезами.

Кому бог не дал таланта, того наградил усердием.

Что общего нынче между учёными и библиотекаршами? Зарплата.

В навозе самоцветы редки, но тем приятней их найти…

Прихожу на работу и думаю: не пора ли домой?

Кто не грешит, тому недоступна радость покаяния.

Да, все мы в Божьей руке. И эта рука нас сжимает до хруста.

В церквях молятся в основном бабы, в мечетях – мужчины.

Полигамия естественна, ибо человек жаден.

Прежде, чем стать геем, надо научиться вылизывать.

Яблоко мимо Евы не упало…

Кроме юбок, у девушек ещё многое есть…

Готов жениться. Но без загса.

Мужчины путают любовь с сексом, а женщины – с загсом.

Свадьба это индульгенция на многоразовый секс.

Порнография – эротика, доведённая до оргазма и маразма.

Интеллигенты это взрослые дети.

Создавая сей прекрасный мир, Господь Бог не подумал о том, что в нём всем придётся поедать друг друга.

У Путина при разводе с женой такая счастливая физиономия, как будто он скоро женится на России.

У нас в стране всё есть. Но не для всех.

Горы неспешны, горные речки стремительны; вот откуда характер горцев.

Хорошо, что мы не дельфины! А то каждый день был бы рыбный день.

Где есть голубиный полёт, там есть и голубиный помёт.

Среди всех видов охот самая азартная и полезная это охота на комаров.

Стихи – ритмическая сублимация гормональных завихрений.

Девушки, не влюбляйтесь в стихи, влюбляйтесь в поэтов!

Любовь словно кошка: и вылизывает, и царапается.

Мужчины не обижаются, мужчины просто посылают на…

Мужчина любит в сексе разнообразие: сверху, снизу, сбоку, сзади, с другой.

Любовь это когда за секс не платят.

Мечта мужчин: чтоб у женщин сиськи были со всех сторон.

Жизнь – азартная игра, в которой главным выигрышем является смерть.

Не «гора родила мышь», а мышь накакала гору.

Бояться нет смысла, ибо страх отравляет жизнь, но не даёт бессмертия.

Женщины любопытны, но не любознательны; мужчины – наоборот.

Женщины сильны слабостью на передок.

Женщине вместо мозга больше подходит шляпка.

Девушка, хочешь завести себе домашнее животное? Выйди замуж.

Красивая научная теория, как красивая женщина, не всегда верна.

Разгадывать суть человека по его внешности это все равно как определять вкус вина по этикетке на бутылке.

Дебилом мы называем того, кто нас удивил.

Я доверчивый, поэтому никому не доверяю.

Приходит новое время, и старые бредни сменяются новыми глупостями.

Дру́гом мы называем того, кто нам не прекословит.

Бука это ещё не бяка.

Голый король неотличим от голого шута.

Всё что нужно для счастья, это утром с удовольствием вспомнить прошедшую ночь.

Если женщина бегает по утрам, значит, у неё нет мужчины по ночам.

Женщины никогда бы не плакали, если бы всегда помнили, что от этого ухудшается цвет лица.

Все женщины – немного ведьмы, особенно если их разозлить.

Рожать надо только тогда, когда по другому – никак.

От массажа до любви всего один шаг.

Ревность – мрачный атавизм сексуальной жадности.

Если женщина красива и умна, она становится женой олигарха; если красива, но не умна – женой режиссёра; если некрасива, но умна – женой учёного; если некрасива и неумна – женой альфонса.

Спрашивать женщину о её желаниях – значит совсем потерять голову.

Женщины не могут не лить слёз, как небеса не могут время от времени не проливаться дождём.

Многие мужчины изображают из себя мужчин.

Каждый сперматозоид хочет стать человеком.

Стихоплётство заразно; от него надо предохраняться – юмором.

Я пишу стих всего за 10–15 минут; а в сексе у меня так быстро не получается…

Мозг девушки находится где-то между причёской и туфельками.

Женщина способна любить и ненавидеть одновременно.

Женская истерика подобна буре в стакане воды – и по масштабу, и по последствиям.

Женские слёзы – холодное оружие, ранящее героев.

Женские слёзы это дождь промокшей души.

Мужчина ищет женщину, женщина ищет мужа.

Все женщины незабываемы, если нет склероза.

Когда мужчина влюбляется, он теряет чувство юмора и становится идиотом.

Работа надёжней женщины; и она не капризничает…

Что касается смысла жизни, то многие находят его между ног.

Неуважение к родителям – плевок с рикошетом в себя.

Барак Обама – дурак обмана.

Буйная фантазией отличается от бурной тем, что требуется смирительная рубашка.

После зашиты диссертации у многих учёных наступает творческий климакс.

Когда сильно торопишься, рискуешь сильно вляпаться.

Ностальгия – ласковый зверь, способный загрызть живьём.

Обновление гардероба – женская страсть, сметающая все преграды.

Есть три невыносимых для меня звука: скрип обуви, пиликанье скрипки и нытьё женщины.

Всё, что ты натворишь, будет твоей наградой.

Мужчина любит одну, хочет другую, женится на третьей и шляется к четвертой…

Женщина должна быть источником вдохновения, а не инфекции.

Когда девушка теряет невинность, её мозг остаётся девственным.

Я секс люблю, но бл@дство ненавижу.

Любовь – всего лишь прелюдия к маршу Мендельсона.

Выбирая между любовью и браком, женщина, в отличие от мужчины, никогда не напоминает буриданова осла.

Даже самая скромная девушка мечтает поскорее перестать ей быть…

Женщины это нежные слабые создания, способные загрызть заживо.

Одни женщины отдаются за деньги, другие – только за очень большие деньги.

Развод и брак – две стороны одной медали.

Делать детей гораздо приятней, чем растить.

Почти все женщины красивы, особенно по пьяни или сзади.

Слишком много писанины! жить некогда.

Сатира и юмор – мои меч и щит.

Что для одного информация, для другого – спам.

Дайте мне точку опоры, и я докажу всё, что угодно.

От отдыха можно и устать.

Ученых – тьма, все ищут свет.

В каждом народе есть свои уроды.

Когда говорят о работе – подразумевают деньги; когда говорят о любви – подразумевают секс; когда говорят о честности – подразумевают обман.

Секс может быть каждый месяц, каждую неделю, даже каждый день, но не может быть каждый час или минуту, а любовь – может.

«Это ещё не самый плохой вариант, – подумала мышка в зубах у кота, – Ведь я могла попасть в лапы тигру!»

Чем больше женщина плачет, тем меньше у неё шансов собой очаровать.

И так перманентно переругиваясь и ссорясь, супруги прожили долгую счастливую совместную жизнь.

Любить – это значит сердечно резонаторно вибрировать.

Черепаха ползла-ползла, а потом взяла и прыгнула.

Блондинок много, а я один…

Самые опасные блондинки это блондинки рыжие.

Я влюбился, то не потому, что дурак, а потому, что покорился природе.

Жениться это то же самое, что добровольно нацепить на себя седло, хомут и рога.

Любовь – высокое искусство, секс – постельный спорт, брак – семейная политика, развод – полезная наука.

Человек кушает за день в среднем три раза, а какает – один. Спрашивается, куда всё девается?

Кто не живет в соцсетях, блогах и твиттерах, тот как будто не живет вообще.

Слово «некогда» придумали лентяи.

Чтобы стать прорицателем, достаточно быть мрачным пессимистом.

Главный инструмент настоящего ученого не микроскоп или телескоп, а мозг.

Чадра, паранджа, вуаль – женские уловки, активирующие мужское любопытство.

Женщины шляются не меньше мужчин, просто они об этом меньше болтают.

Влюбляясь в женщину, я беременею стихами, а расставаясь – песнями.

Женщины рожают – как семечки щелкают.

Сначала женишься на хорошенькой, потом живёшь с дурой.

Мы все оступаемся, главное – чтобы не в г@вно.

 

Краткие рифмы

 

Кто виноват

Так разве ж книга виновата, Что в ней не понял ни черта ты!?

 

Кто не грешил

А кто жил, но не грешил, Тот по сути и не жил.

 

Не охота

Я не могу тебя забыть! Но что-то не охота ныть…

 

Не каждый

Каждый может оступиться там, где грязь. Но не каждый будет хрюкать, в ней резвясь.

 

Не верь

Не верь надеждам, обещаньям… Любовь – лишь повод для прощанья.

 

Жизнь и смерть

Жизнь! Это время для жизни дано. Смерть это миф. Пей без скорби вино!

 

Пост

Идёт Великий пост, А мы жуём свинину…

 

Мужество

В женщинах бывает столько мужества, Что вполне хватает для замужества.

 

Творчество

Откуда рождается творчество? От скуки и одиночества.

 

Власть и ум

На то она и власть дана. Избыток сил, но нет ума.

 

Власть и деньги

Чтоб был во власти, но не воровал, Такого я придурка не видал.

 

Душа

В каждом человеке есть душа. За душою нету ни шиша.

 

Как похудеть

Если вы желаете быстро похудеть, Надо вам почаще на толчке сидеть.

 

Баллы

И, баллы жадно поделив, Они о творчестве забудут…

 

Карасик

Я карасика ловил на крючок. На крючке вкуснейший был червячок. Но карасик был не как дурачок. Съел червя, но попал на крючок.

 

Иголка в стоге сена

У нас в стране – мильоны женщин. Огромный выбор для меня! Иголку в стоге найти легче, Чем мне средь них найти тебя…

 

Мимо

Я прожил на свете много лет, Но любви высокой не нашел. Может, её просто нигде нет. А быть может, мимо я прошёл.

 

Семёну Слепакову

Женою сильно уязвлён, Он песню спел про трех людей. Великий Слепаков Семён Смешил в Комеди-клаб лядей.

 

Pussy

-cкандал во храме

Конечно, кощунство во храме ужасно. Но тут и товарами шустро торгуют Священники – те, кто талдычат о рае. И их фарисейство никто не осудит…

 

Русь нынешняя

Русь живёт в неверии, Злобе и крови. То Христу помолимся, То – как упыри…

 

Русский мир

Русский мир? Да нет такого. Миф остался. Все живут Так бессовестно, без Бога, Что и чёрта обману́т.

 

Президент

Президент наш не дурак, Не кретин и не муд@к. Но один другого хуже Все поступки и дела.

 

Модернизация

На сайте Rambler уж который раз Идёт модернизация дурная. И хочется в компьютер прокричать: «Головка у начальника больная!?»

 

Лиля Брик

Она спала и с тем, и с этим, И с Маяковским, даже с мужем! На вид она была наивна. И лгала очень неуклюже.

 

«Дон-Кихот» Сервантеса

Роман Сервантеса – пародия на тех, Кто не вполне по жизни адекватны: Поют сонеты, вызывая смех. Им плотские утехи не понятны.

 

Девы

Я гляжу на юных дев, От желанья охренев. И, ужимками маня, Девы дразнятся в меня.

 

Мечты

Кто слишком многого боится, Тот не достоин высоты. Лишь гордый дух дерзать стремится. Лишь сильных сбудутся мечты.

 

Дождь

Дождь прекрасен. За окном Всё расплывчато течёт. Уплывает к небу дом. Время больше не идёт…

 

Между

Слова – лишь колебанья звуков Или последовательность букв. Молчанье надо лучше слушать И между строк читать и уст.

 

Суд Соломона

Царь Иудеи Соломон Был мудр, разумен и умён. Он разрешил двух женщин спор, Над чадом занеся топор.

 

Красивой умной женщине

При хорошей-то фигуре Счастье светит даже дуре. Но вот если ты умна, То от этого беда…

 

Она

Она блудила и врала. Гуляла, шлялась, унижалась… И потаскухою – была. А королевой – лишь казалась.

 

Колечко

Кольцо жене натёрло пальчик — Тотчас, когда уехал муж. Колечко сняв, она в кровати Давала всем, как в «Мулен руж».

 

Мы стареем

«Как хороши, как свежи были» … рожи! О, юность быстротечная, где ты!? Ведь вся в морщинках стала нынче кожа. И морда далека от красоты.

 

Сколково

Сколько в Сколково вложили? Милилардов сто. Что в итоге получили? Всё в карман ушло.

 

Девушка-оса

Какая ты красивая! Изящная и милая. Фигура просто дивная! И талия осиная. Но остро жало сильное…

 

Вот такие дела…

Мой лучший друг – диван, Товарищ – телевизор. Женат я на работе. Зарплата – тёща мне. Квартира – как тюрьма. А город словно призрак. Страна моя – кабак. И я противен мне.

 

Стихотворения

 

Межзвёздный романс

Летая в бескрайних далёких пространствах, Пронзая межзвёздную пыль, Искал я любовь. Но всегда постоянно Лишь призрак её находил. Ты встретилась мне, как комета, нежданно, Собою затмив Млечный путь. И наши орбиты совпали. Как странно! Но были мы вместе чуть-чуть. Закон гравитации – страшная сила. Инерция – скорости друг. И мы промелькнули стремительно мимо. И каждый ушёл на свой круг. Пускай впереди одиночества годы И время назад не вернуть, Но я навсегда те мгновенья запомню. Прощай и прости! Не забудь! Хоть нет нам надежды на новую встречу, К тебе я полёт устремлю. Средь тысяч галактик, пленённый навечно, Тебя безнадёжно люблю.

 

Путин – наш президент!

Путин Владимир – наш президент. Радуйтесь люди! Он супермен. Вождь наш навеки. Пускай будет так! Он не слабак, не дебил, не дурак. Крепко страну он собой оседлал. Много чего нам он наобещал. Пусть выполняет! Мы верим и ждём! До коммунизма мы скоро дойдём! Нефть очень выгодно Путин продаст. Каждому дом иль квартиру он даст. Ложь и коррупцию он победит. Дайте ему заложить динамит! Если рванёт – разнесёт всех вся! Будет счастливой любая семья! Партия с Путиным – наш рулевой. Альтернативы не нужно иной! Путин с народом едины навек! Путин – великий простой человек! Если б не Путин, России – каюк! Путин – единственный Родине друг! Если враги захотят воевать, Путин покажет им кузькину мать!

 

Научный эксперимент

Однажды я, наукой окрылённый, Врубил на электроды двести вольт. Ошибся малость: надо было восемь. Не ту нажал я кнопку (идиот!). Про заземление забыл (дебил! склеротик!). А электроды были на башке… Не на чужой. На собственной. Смеётесь? А мне смешно ведь не было вообще… Бабахнуло в мозгу. Такие искры Посыпались из глаз, что окосел. Очнулся где-то там , где только мысли . Короче: я из тела улетел. В Небесной канцелярии спросили: «Какого хрена!? Что за суицид?!» Я тут же деликатно извинился. Вдруг вижу: рядом Бог стоит! Душа моя восторженно сомлела. Господь сказал: «Вернись и всё исправь!» И я низвергся вниз (ага, для пользы дела) На землю грешную. С небес вернулся в явь. С тех пор я стал предельно осторожен. Теперь, когда идёт эксперимент, Не тороплюсь с самодовольной рожей, А проверяю каждый инструмент.

 

Стихоборец

Что-то стал я плохо спать. То скрипит моя кровать. То сосед всю ночь орёт. То грохочет вертолёт. Не могу заснуть никак. Пялюсь в стенку, как дурак. Думы бродят в голове, Только все они не те. Говорю я мыслям «кыш!» А они мне кажут шиш. И рифмуются, причём, Хоть по сути – ни о чём. Что мне делать? Как тут быть? Чем себя угомонить? Взял я ручку. Сел на стул. Стих записан! Я уснул.

 

Не известно

Не известно, сколько мне осталось Жить на белом свете. Может год. Может, десять, двадцать… Я не знаю. Может больше, если повезёт. В этой неизвестности – надежда, Ожиданье чуда впереди. Этим легкомысленно утешась, Прошлое я бросил позади. Будущее призрачное ма́нит. Я спешу к нему, подстёгивая дни. Но ведь понимаю, что – обманет. Годы моей жизни! Где они? И пускай я знаю, что не вечен, Но живу беспечно и легко. Каждый миг на свете бесконечен, Если не держаться за него.

 

Смешно и грустно

Вот человек. Как будто бы – разумный. Приводит доказательства искусно. И воплощает в дело план безумный. Плачевен результат. Смешно и грустно! Гуляка и повеса вдруг женился. И стал стругать детишек очень шустро. Не в курсе, что смазливая блудница Ему рога наставила. Смешно и грустно. Вожди ведут толпу. И горды славой. Народ впадает в радостное буйство. Все атрибуты власти величавы; Внутри – труха и гниль. Смешно и грустно. Всяк вожделенно хапает и хапает… Никто не любит, чтоб в кармане было пусто. И в бездну жадности нырнуть совсем не пакостно. Богатство алчности и нищий дух. Смешно и грустно. Священник рьяно проповедует о рае. И паства молит благ у Господа чрез чувство. А в храмах бойкая торговля процветает. Знать, Бога нет. Нигде. Смешно и грустно.

 

Блудница

Падение свершалось незаметно. Сначала кровь у девушки взыграла, Но вышло с юношею разочарованье. А после появилась благосклонность К солидному. Окучивал усердно. Однако оказался презануден. И бросила его без сожаленья. И воспылала страстью Гименея К тому, кто обещался стать супругом. В надеждах своих крупно обманулась. Вруном он оказался и убогим. Сменив его на нового, ошиблась. Один другого хуже! Невезуха! И стала выбирать кто побогаче, В удаче ни на миг не сомневаясь. Увы! Все ухажеры слишком скупы. Обменный торг любовный совершая, Она не слишком-то ломила цену. Но каждый норовил взять на халяву. Ей не по нраву это было совершенно. Уж если продаваться, то не даром! Уместно совместить доход и похоть тела. Она сумела. Не клади в рот палец! И вот она, изрядно погулявши, Скопила худо-бедно капиталец. Решила жить по-новому, без блуда. Не зря ж семь лет всем телом так старалась! И вскоре муж желанный ей приснился. Во сне они друг другу приглянулись. Влюбились оба. Тут она проснулась. И поняла: надежды не осталось. Усердно стала блудница молиться. Но Бог карал молчанием суровым. Она рыдала. Вдруг в душе раздался голос: «Раскаялась? Так изменись! Ещё не поздно…».

 

И вот опять пришла весна

И вот опять пришла весна. В садах цветочки распустились. Галдят грачи; им не до сна. Берёзки почками покрылись. Подснежник тянет лепестки. Любовью даже дятел занят. Воркуют нежно голубки́. Коты в подъездах партизанят. Собаки во дворе гурьбой Бегут куда-то и грызутся. И воробьи вступают в бой. А мухи радостно …бутся ☺ Студенты, плюнув на зачёт, Кадрят студенток одержимо. Русалку обнимает чёрт. Весна, как жизнь, неповторима!

 

Не проснёшься

Что ж ты, мама, снишься мне? Я иду к тебе во сне. Вижу: ты лежишь и спишь. А когда я был малыш, Ты склонялась надо мной Пела тихо: «Ангел мой! Спи, малютка, баю-бай. Поскорее вырастай». Вырос мальчик, стал мужик. Хоть пока я не старик, Но живу, как сыч, один И белею от седин. Не стареешь только ты. Вижу милые черты Ночью я. Ведь в каждом сне Ты являешься ко мне. Только ты всегда молчишь. В моём сне ты крепко спишь. Я проснусь, хоть дни пусты. Только не проснёшься ты…

 

День космонавтики 12 апреля

Гагарин, взлетев над планетой родною И круг совершив, стал героем навек. Страна ликовала победой большою. Ведь космосу стал не чужим человек. Смеялись от радости добрые люди. И Юрий им всем улыбался в ответ. Весенний тот день никогда не забудут. Эпоха сменилась. Великий момент! Полвека прошло. Что же с нами случилось? Гагарина нет. И страна уж не та. С народом советским беда приключилась. И правит в Кремле воровская братва. Отряд космонавтов стал сборищем пешек. Никто их фамилий не знает и лиц. Хоть труд их наёмный полезен, конечно, Но только чиновник от этого сыт. И если живой был бы Юрий Гагарин, Он так огорчился бы новой стране, Что, плюнув в сердцах, не остался меж нами, А снова покончил с собою в пике́.

 

Как по речке

Как по речке по Вонючке Плыл огромный крокодил. Непонятно каким чудом Он в плавсредства угодил. Может, он из зоопарка Потихонечку сбежал? Иль из Африки пробрался По проливам и ручьям? Не известно. Но похоже, Что доволен он вполне. Африканской зверской роже В русской нравится волне. Хоть купальщиков гоняет, Но к купальщицам он льнёт; До икоты их пугает; Замуж всё же не берёт. Знать, он ищет крокодилку. Не видать её нигде. Помогите крокодилу! А иначе – быть беде…

 

Так уж

Так уж природа зачем-то устроила: Нет мне на свете милей Дивной красавицы – матери-родины, Славной России моей. Как не любить мне просторы бескрайние, Мощь и великую стать?! Как не гордиться мне каждой окраиной, Где удалось побывать?! Реки могучие, горы высокие, Лес и глухая тайга… Всё тут моё, даже очень далёкое. Так уж сложилась судьба. Только душе моей нынче не благостно. Продана Русь за долги. Жадно пируют и харкают радостно Сверху варяги-враги. Что ж тут поделаешь? Руки повязаны. Правит народом ворьё. Грязью вонючей страна перемазана. Нет, это всё не моё! Но и теперь не покину я родину. Эх, всё равно погибать! Жаль мне до боли больную уродину — Мать она, мать-перемать!

 

Просто обожаю

Я женщин многих просто обожаю, А иногда без памяти люблю. Пред красотой благоговейно таю. Но не могу ни с кем создать семью. А почему? Да потому, что дамы, Как только загсом узаконят секс, То сразу под каблук мужчин толкают И меркантильный кажут интерес. Они мужей капризами тиранят И непреклонно гнут свою дугу. Словами колкими в больное место ранят. Супруг не может пикнуть ни гу-гу. Скандалы, ссоры, крики, обвиненья — Такой семейный процветает стиль. Я уважаю женщин? Без сомненья! Но жён бы всех я отправлял в утиль. Я жить ни дня без женщин не способен. Обязан их любить, и обожать. Я покоряюсь чувствам и природе. Но бабам не хочу принадлежать.

 

Душа и тело

Высокая душа жила в презренном низком теле. Душа тянулась к свету, знаниям, любви… А тело презирало эти миражи И только плотских удовольствий и забав хотело. Душа пыталась своё тело образумить: «Ну, сколько можно хапать, чавкать и блудить!? Не лучше ли себя употребить На то, чтобы любить, учиться, думать?» Но тело ей с ухмылкой хамской отвечало: «Какая чушь! Ведь если я не буду пить и жрать, Чесаться, брать, совокупляться, ржать, То ты сама от скуки сдохнешь для начала!» И, плюнув в душу, обнаглело тело… Но вот прошли года́; состарилось оно. Не в радость ни еда, ни секс, ни деньги, ни вино. И умерло бесследно тело то. Душа из тела улетела.

 

Я Путина с Медведевым люблю

Праздничная оратория ко Дню независимости России 12 июня

Россия не зависима! Не ясно, от кого… Но верю: раз написано, то значит, правда то! По телеку и в твиттерах блистают два вождя. Бывают просто в свитерах. Торчат, как два гвоздя. Я Путина с Медведевым как родину люблю! Они – опора нашему российскому рублю. В них – совесть и достоинство, порядочность и честь. Как хорошо, что в родине такие люди есть! Без Путина с Медведевым пропала бы страна. Большие и успешные творят они дела. Милицию полицией не всем дано назвать И шмотки заграничные на нефть и газ менять. Богатство прибавляется у лучших россиян. У олигархов – банки, у алкашей – баян. В науке инновации почти что прижились. Изжита наркомания. Культурной стала жизнь. Ворьё и уголовники, бандиты всех мастей, Хапуги и чиновники не мучают людей. Не видно казнокрадства, мздоимства и вранья. Никто из оппонентов не хрюкнет как свинья! Почётен стал отныне в России честный труд. Продукты – безопасные. Коррупции – капут. Исчезла проституция. И я спокойно сплю. Я Путина с Медведевым как родину люблю! Припев: Мы говорим Медведев – подразумеваем: партия. Мы говорим партия – подразумеваем: Путин.

 

Власть и оппозиция

Гляжу я в телевизор. Знакомые всё лица! Одни гудят на площади, Другие – спят в Кремле. Толпа – в тисках полиции. Бабло – из заграницы. И скачут, словно лошади, Вожди – и те, и те. Две силы соревнуются, Ругаются, беснуются. Народ в недоумении: Как жить в такой стране?! А власть и оппозиция — В излюбленной позиции: Сношают всех без устали. И всё гребут себе.

 

Помолись, атеист!

Верить в Бога стало нынче модно. Кто не верит, тот – урод, кретин. Ты безбожник? Пукни принародно! Верящих – мильоны. Ты – один. Позаполнены мечети, синагоги, Церкви и молильные дома… Как же сиротливы и убоги Люди, у которых нет ума! В полумраке дикости, без знаний, Лбом усердно хлопаясь об пол, Прихожане страждуют рыданий. И молитву воспевает хор. Хорошо поют, светло, красиво… Только нет ответа им с небес. Бог молчит угрюмо и спесиво. Ведь в молитвах – личный интерес… И, усердно в храмах отмолившись, Благость умилённо обретя, Всяк толпа раздавит атеиста, Презирая, хая и кляня.

 

Я ворвусь

Я ворвусь в твою жизнь, как большой ураган. Я обрушусь с небес, как всемирный потоп. Пронесусь над тобой, как тайфун иль буран. Захлестну диким валом пронзительных строк. Я тебя обожгу, как горячий огонь. Я тебя оглушу, как раскатистый гром. Понесу к горизонту, как сказочный конь, Налетев мощным шквалом несказанных слов. Я сомну твоё тело, как глину лепя. Я всю душу твою сотрясу, как вулкан. Обниму, словно обруч, безумно любя. Оторву от земли, своей песнею пьян. Я не стану жалеть твою прежнюю жизнь. Я её зачеркну и отброшу во тьму. И развею, как пепел, твои миражи. А потом улыбнусь и тихонько уйду.

 

Летом на реке

Ты стояла под деревом Вся такая красивая. Я прошел мимо берегом, Не смотря на тебя. Ты была загорелая, Безрассудная, смелая. А в меня ты поверила, Как в причал для себя. Речка хладная быстрая Огибала все пристани. Тень кораблика белого Расплескало волной. Заходящее солнышко Розовело на лодочках И играло с барашками Золотым серебром. Ты в компании ветреной Не могла быть мне верною. Как рыбак с пустым неводом, Я вернулся домой. Ты осталась под деревом Прошлым летом серебряным. Ты любовь страстью мерила, Словно омут – бедой.

 

Каждый развлекается

Каждый развлекается, как может, Если в теле есть избыток сил. Вот один: боксирует по рожам, А другой на лыжах победил. Кто-то увлекается футболом, Мяч гоняя резво взад-вперёд. Тот буха́ет водку под забором. Тот играет в карты. Тот поёт… Мачо рвётся преуспеть по бабам. Геймер на компьтере, как чмо, Задницу натруживает за день. Рыболов не ловит ничего. Бизнесмен растит свой капиталец, Чтоб на яхте плавать по морям. А чиновник (редкостный поганец!) Жить мешает людям там и сям. А иной усердно бьёт баклуши, Ковыряясь в собственном в носу. Вот поэт: стишки кропает шустро. Лучше бы он делал колбасу. Каждый развлекается, как может, И живёт, как хочет. Что ж с того? Если день без подлости был прожит, Значит, Бог простит нас за него.

 

Водители и пешеходы

(чёрный юмор)

Водитель ненавидел пешеходов Он их не просто сильно не любил. Считал их за дебилов и уродов. Его бы воля – он бы их давил! Он скорость обожал; плевал на знаки; Кричал на пешеходов: «Ну, козлы!» И ссорился он с ними аж до драки. И в ход пускал в разборках кулаки. Однажды на каком-то перекрёстке Старушка заметалась взад-вперёд; По пешеходной прыгнула дорожке И – плюхнулась на «зебре» на живот. Водитель, жутко скрипнув тормозами, Остановил свой джип в один момент. Но полисмен, сидевший за кустами, Оштрафовал его. Поганый мент! Взбурлила кровь водителя мочою, В башку ударив, выключив мозги. Вооружившись монтировкой боевою, Водитель кинулся обидчика убить. А заодно – прикончить бы старушку! Но та уже куда-то отползла. Тут полисмен вытаскивает пушку… Водитель – бац его, прямёхонько меж глаз! И мент, позорно в страхе убегая, Метнулся поперёк дороги той. Водитель, матом гада проклиная, Погнался за врагом своим стрелой. И оба под колёса самосвала Влетели и – погибли. Мы скорбим. Шофёр изрёк: «Так им двоим и надо!» Он пешеходов тоже не любил.

 

Трын-дыдын

(поэт воодушевленно декламирует)

Трын-дыдын – рифмую звёзды. Ах-ах-ах! – восторг любви. Кап-кап-кап – стекают слёзы. Э-хе-хе… – тут се ля ви. Трах-трах-трах – сгораю в страсти. О-хо-хо… – молюсь судьбе. Ля-ля-ля – мечта о счастье, Чмоки-чмоки – о гульбе. Чик-чирик – взмахнул крылами. Муси-пуси – ну, тащусь! Сиси-писи – на диване. Хи-хи-хи – теперь смеюсь. Бла-бла-бла – такие смыслы. О-го-го – величье здесь. Сю-сю-сю – умильны мысли. Пук-пук-пук – ведь попа есть. Кыш-кыш-кыш! – на пародиста. Брысь-брысь брысь! – опять ему. Хам-хам-хам! – пускай отвиснет! Гав-гав-гав! – щас пасть порву!

 

Мы любили

Ты была шикарная блондинка, Я – частично лысый и седой. Ты гуляла в парке по тропинке. Я в тебя влюбился под сосной. Мы с тобой вдвоём офонарели. Чувства захлестнули изнутря. Мы с тобой такие песни пели, Что заткнулись трели соловья. Между нами искры пролетали, Вовлекая в близостный контакт. Мы друг друга мысленно ласкали, Восхищенно путаясь в словах. Счастье не накрыло нас в постели; До неё мы скромно не дошли. Мы обняться даже не сумели. Нежность, как хрусталь, поберегли. А когда пришла пора расстаться, То решили: не сойдёмся вновь! Мы друг друга так любили страстно, Что убили всю свою любовь.

 

Гроза на охоте

Гроза сгущалась в сумраке ночном И громыхали тяжко небеса Над лесом, над оврагом, над ручьём… Я, замерев, под сенью ив стоял. Болото простиралось предо мной. Сверкали молнии. Раскалывалась мгла. Ружьё своё я спрятал под полой, Чтобы его вода не залила. А дождь усиливался, радостно крепчал, Утиную охоту отменив. Я мысленно погоду проклинал За мощный непредвиденный полив. И вдруг в просвете туч я вижу лик: Седобородый старец. Страшен как! Огонь в меня он пыхнул напрямик. В испуге я затрясся, как слабак. А он повторно молнию послал. Но чудом я остался цел и жив. Я третьего метания не ждал, Ружье направил прямо в грозный лик! Я никого не свете не боюсь! Дуплетом с дробью – бах по небесам!!! Пускай погибну, но ведь я не трус! И страх прошел. А старец тот пропал.

 

Бородинское побоище

Когда пришёл на землю враг, Ружьё возьми, приставив штык. Коли врага в пылу атак! Стреляй, издав победный рык! И под знамёнами вперёд Иди за родину на смерть! Бородино! Здесь твой черёд Бесстрашно в битве умереть! Так Александр призывал Дворян и русских мужиков. Кутузов битвы избегал, Наполеоном битый тож. Но делать нечего. Сошлись Две страшных силы под Москвой. Реванш возьмём! Аустерлиц Забылся как-то сам собой. Гроза Европы и царей Простой солдат Наполеон, Стал императором. Людей Ни в грош вообще не ставил он. И, развернув свои полки Под мощный барабанный бой, Два императора лихих Смотрели… Кровь лилась рекой. Вот бой закончен. Груды тел Лежат пред ними. Что ж с того? Им нужен мира передел. Сто тысяч трупов – пшик, ничто. Пройдёт неспешно двести лет В междуусобицах всех стран. Хоть войн больших кровавен след, Народы падки на обман… Каков же выход? Он такой: Когда труба вновь позовёт, Пусть каждый скажет «сам воюй!» И под знамёна не пойдёт.

 

Русалка

Ты, русалка, не усердствуй, В полнолунье не колдуй: Не пронзай иглой мне сердце, На ладонь свою не дуй. Не пытайся приворотом Заманить меня к себе. И не прыгай диким чёртом У кострища на реке. Ты не кликай заклинаний В хороводах у воды Среди призрачных созданий — Жертв порока и беды. Не грози мне понапрасну. Не крути своим хвостом. Мне всё это не опасно. Я не прячусь под кустом. Не боюсь ни тьмы, ни сглаза. А коварных не люблю. И тебя, краса-зараза, В речке просто утоплю!

 

Часы

Сегодня мне приснился жуткий сон. Как будто еду я на поезде во тьме И упырями окружен со всех сторон. Все ждут Луну, чтоб ринуться ко мне. Тут поезд встал. «101-й километр» — Такая станция. Я выйти заспешил. А в тамбуре горит неяркий свет. И вдруг укол в груди я ощутил. Упал… Очнулся. Звёзды надо мной. Я встал устало. Небеса чисты. И светит циферблат часов. Но он не мой. Я рассмотрел: то женские часы! Когда и кто мне их на руку нацепил? Как я попал в опасные места? Какой-то ведьме я, наверно, насолил И стану теперь жертвой колдовства. Я вздрогнул и проснулся, сон кляня. Взглянул на руку. Вот мои часы! Но стрелки почему-то все стоят… И давит сердце тяжесть пустоты. Я усмехнулся, весело вздохнул И – вышвырнул часы. Я жизнь люблю! Не кончен путь. Коварных обману. Часы себе я новые куплю!

 

По встречной полосе

Я сам не знаю, отчего такое: Зачем по жизни вечно я один Не соблюдаю правильного строя И сам себе слуга и господин. Поток машин летит по автостраде. Едины и уверены тут все, Что едут точно к цели, куда надо. Лишь я гоню по встречной полосе. Навстречу мне несутся «мерседесы», «Тойоты», «джипы», «нивы», «жигули»… А я похож на странного балбеса, Желающего не туда рулить. Избегнув лобового столкновенья, Я врезываюсь в столб, лечу в кювет. «Придурок!», – слышу крики возмущенья. Но я опять вернулся на шоссе. С упорством ненормального маньяка Я вновь продолжил свой опасный путь. Шофёр «КАМАЗа» мне устроил бяку, Заставив на обочину свернуть. Водители хихикают победно. А мне на их насмешки наплевать. Кручу педали своего велосипеда. И никому меня не обогнать!

 

Голова и попа

Что важнее: голова иль попа? Не дурацкий, кажется, вопрос. Вот, к примеру, если по лбу хлопнуть, Череп загудит, как паровоз. А по попе шлёпнуть не опасно. Ну, чуток почешется слегка… Женщинам, так им вообще, приятно: Сладко бьёт любимая рука. При знакомстве первым делом смотрят Люди, безусловно, на лицо. Но лишь убедительные попы Мужиков арканят за яйцо. Кто, споткнувшись, треснулся башкою, Тот рискует сильно заболеть. Кто упал на попу, тот спокоен; В цирке он бы прыгал, как медведь. Голова дана для размышленья. Это очень тонкий инструмент. Но, увы, в принятии решенья. Попа – самый главный аргумент… Почему судьба к нам столь жестока, Отчего всегда несчастны мы? Потому что попа… потому что попа Больше и важнее головы.

 

Бэ, жэ и тэдэ

Как-то раз одна красотка Бэ С величавой обалденной жэ Захотела праведницей стать, Чтобы зваться Бэ бы перестать. И, пославши ухажёров всех на хэ, Стала вдруг невинной эта Бэ. Изумились превращенью Бэ друзья. На любое мэ та Бэ кричит «нельзя!» Возмутились кавалеры: «Ах, ты пэ!» Но она им отвечала только фэ. Если кто-то обзывался нотой ля, Гневно Бэ вопила: «Гэ, нахал, свинья!» Вскоре к Бэ небесный ангел прилетел. Был без хэ, но – вожделенно посмотрел… Не сумела перед ним Бэ устоять. И упали Бэ и ангел на кровать. Начались у них утехи и тэдэ… Нету слов тут никаких на букву лэ. Что же можно нам про эту Бэ сказать? Если бэ в душе, то телом будешь лядь.

 

Осенняя муха

Что ж ты, осенняя муха, жужжишь надо мной, Мой холостяцкий покой нарушая собой? Я ведь не мёд, не дерьмо и не труп, я живой. Просто лежу на диване. Я так провожу выходной. Ты беспокойно, круги совершая, зудишь. Как истребитель, стремительно к цели летишь. Целью своей ты избрала, конечно, меня. Нет мне покою, противная муха, ни дня. Если бы я был ковбоем, то сбил бы тебя. Жаль, нет ни кольта, ни шляпы, ни даже коня. Я бы прихлопнул газетой тебя, но, увы, Лживых газет не читаю я нашей страны. Муха нахальная! Скоро наступит зима. Ты окочуришься в холод и стужу сама. А без тебя стану я, как ни странно, скучать. Буду весну одиноко и трепетно ждать. И по весне ты, скорее всего, оживёшь. Тут я скажу: «Здравствуй, муха! Ты классно поёшь! Будем с тобой как дуэт, как друзья, как семья… Муха родная! Любимая стерва моя!»

 

Инопланетянка

На небе нынче ночью звёзд полно. Но мне на звёзды, в общем, наплевать. Я изучаю в небе НЛО. Объект висит над городом опять. Кто есть внутри на этом корабле? В иллюминатор там красавица глядит. Я чувствую её волшебный взгляд на мне. Она грустит, тоскует и не спит. Она мечтает наплодить детей. Была б она прекраснейшая мать. Ведь у её не две, а целых пять грудей. Я их желаю много раз пересчитать… Да! С инопланетянкой я бы мог Такой устроить бесподобный секс, Что звёзды все и даже Господь Бог Свалились бы, наверное, с небес! Но вот настало утро. НЛО Исчезло. День унылый предстоит. Скорее б наступила снова ночь! Любовь моя обратно прилетит.

 

Сердце беспокойное

Я не первый, кто живёт на свете И кому придётся умирать. Сердце беспокойное, ответь мне: Скоро ли вещички собирать? Я не тороплюсь, но знать желаю, Сколько жить осталось дней иль лет. Неизвестность душу мне терзает. Дай же, сердце, правильный ответ! Сердце замерло в груди на полувздохе, Трепыхнулось птичкою в сетях. Я в испуге весь вспотел и охнул, Сей намёк неправильно поняв. Тут оно спокойно застучало, Мысль мне в мозг великую послав: В жизни нет конца и нет начала. И я понял, как я был не прав…

 

Семен Слепаков

Я восхищаюсь Семёном Слепаковым. Но во многих текстах он слишком злоупотребляет крепкими словами и ненормативной лексикой. Поэтому я написал дружескую пародийную эпиграмму.

Бесподобен бард российский Слепаков! Он из умных, не из дураков. Сочиняет песни только головой, А не жоп@й, как эстрадники порой. Он сидит стуле задницей своей. И смешит поп-звёзд гламура и лядей. Его песенка про кал и про мочу Не любому юмористу по плечу. Аплодирует ему Comedy Club. Он рифмует женщин, девушек и баб. Слепаков произошёл из КВН. Очень скромен, но – везде, как супермен. Он могёт про что угодно написать. А в итоге получает «твою мать». Твою мать, твою мать — Эту мысль ни зачеркнуть, ни обоср@ть. Он спокоен, словно слон, и струн не рвёт. Он стишки свои размеренно поёт. Но ушами он не хлопает, как слон. Чебурашку пропиаривает он. Слепаков не матерщинник, он не груб. Миллион просмотров песен на You Tube. Его тексты так прикольны и смешны, Что описалось от смеха полстраны. Иногда Семён выходит с бородой. Шутки тоже бородатые порой. Про Семёна вам я песенку пою. Вы простите меня, братцы, за херню!

 

Не искушай

(романс)

Не искушай меня. Всё кончено меж нами. Не затевай опять опасную игру. И не смотри печальными глазами. Я слёз твоих теперь не оботру. Мне жаль тех чувств, которыми мы жили. Они ушли, как талая вода. Мы друг без друга целый год прожили. И не сойдёмся снова никогда. Сменив любовь на плотские утехи, Ты ублажала многих и себя. В душе твоей сейчас одни прорехи. Я не прощу. Пусть Бог простит тебя. Хоть я грущу, но ведь ещё не вечер… Любовь я настоящую найду. Мне о тебе насвистывает ветер. Но я в тебя собой не упаду… И не зови меня. Я больше не поверю. Не прикасайся нежно локтем невзначай. Я за тобой закрыл плотнее двери. Не искушай меня собой, не искушай.

 

Эротические сны

Мне снятся эротические сны. Не надсмехайтесь, девы и ребята. Ведь в этом нет ничуть моей вины. Природа стопроцентно виновата! Припев: У старшеклассницы одной такая грудь… Я на неё боюсь взглянуть. Мне снятся попы, бёдра, телеса, Роскошны перси, ножки и ланиты, Пупки и шелкови́сты волоса… Я просыпаюсь, красотой убитый. (Припев) Вот бывшая супруга голышом. Во сне меня так страстно захотела, Что я, в кровати завертясь ужом, Не отстранил тоскующее тело. (Припев) Во мне скопилось дюже много сил. Куда бы с пользой их приятственно потратить? Морфея я испуганно спросил: На кой мне бюст … вождя пролетарьята?!

 

Тапочки

Здравствуйте, мои тапочки! Что ж молчите вы, лапочки? Хоть бы слово ответили! Одиноко на свете мне. Вы – родные, домашние, Как подруги вчерашние. Жаль, с годами скукожились, Постарели, стреножились. Ноги мне вы не греете. Преете и потеете. Вот зачем вашей нации Дырки для вентиляции! Как сгоревшие лампочки, Бесполезны вы, тапочки! Словно старые бабушки. Я вас выброшу к … матушке!

 

Мадам

(шуточный романс)

Мадам! Не отводите мимо взгляд! Не уходите вдаль, свою судьбу кляня! Хоть я не молод, но пока не стар И полон весь любовного огня. Давайте с Вами выпьем и споём «Шумел камыш». Пускай деревья гнутся! Как хорошо, обнявшись, быть вдвоём! Так радостно взаимно улыбнуться! И завершив шикарный буйный пир Совместным страстным вальсом в стиле танго, Мы покорим собой подлунный мир, Крутясь по зале вроде бумеранга. К лобзаниям мы вскоре перейдём. Завистники от зависти заткнутся. А мы уединимся, мы уйдём. Нам счастье будет подано на блюдце! Под утро, утомившись от любви, Вы скажете: «Я вся твоя навеки!» И я отвечу: «Щи иди вари! Или сваргань скорее чебуреки!»

 

Приватизируйте меня

Приватизируйте меня! Ведь за бесплатно! Пренебрегать нельзя таким самцом. Вам, дама сердца, разве не понятно, Что быть могу и мужем, и отцом? Вам нравятся богаче и моложе? Обычно, кто моложе, тот глупей. У богачей отвратнейшие рожи. Вам выпал шанс. Дерзайте же скорей! Зачем терзаться в выборе, сомненьях? Вы дайте мне всего лишь только ночь. Я весь горю и жду от Вас решенья! Терпеть без секса мне уже невмочь! Ах, Вы опять изволите смеяться? Даёте мне совет покушать бром? Опасно – над влюблённым измываться. Икнётся Вам когда-нибудь потом… Приватизировать меня Вы не хотите… Ну, что ж, прощайте! Я пойду к другой… О, чудо! Вы на мне уже висите! Как женщины решительны порой!

 

Две льдинки

Две льдинки весело блестят. От этих глаз мне так светло! Я вижу в них двух чертенят. Они смеются, как назло. Хозяйка их собой легка, Самодостаточна вполне. А я не знаю, что сказать, И тоже сдерживаю смех. Мне по душе её глаза, Незаурядный интеллект, И ловкость рук, и тонкий стан, И нежная припухлость век. Она мне не ответит «да», Ведь между нами – пропасть лет. Зачем смотрю в её глаза? Да просто нравится их цвет. Две льдинки весело искрят, Но не изменят жизнь мою. Растаять мне от них нельзя. Я лучше песенку спою.

 

Финальный звоночек спектакля жизни

Звоночек зазвенел. Пора идти на выход. Спектакль досмотреть не доведётся мне. И, уходя один, торжественно и тихо, Всю мелодраму жизни я унесу в себе. А зрители останутся. Но это лишь на время. Для каждого потом звоночек прозвенит. Проторенным путём, шагами время меря, Они покинут зал, где буйный пир кипит. Спектакль бесконечен. А зрители извечно Приходят и уходят, когда приходит срок. Тут кое-кто, как я, артистом был беспечным. А кто-то лишь глазел на собственный пупок. На представленье жизни билет мне был подарен Родителями вместе с неведомым Творцом. И я им всем троим безмерно благодарен, Ведь в детстве был счастливым, теперь стал мудрецом. Билет в один конец! Почти что как на поезд, Который отправляется на станцию «Конец». Кондуктор, не спеши! Тебе ничто не стоит Продлить премьеру жизни. Ты людям – как отец! Ты режиссер искусный. И делаешь, что хочешь. А публика всегда в восторге от Тебя. Бессмертья ждёт она. Но Ты её морочишь, Не позволяя смертным равняться на себя. Ты ловкий кукловод. Но я не продал душу. И быть марионеткой вовек не соглашусь. Все ниточки Твои я оборву, не струшу, И сам во Млечный Путь свободно устремлюсь.

 

Озабоченные учёные мужи

Вот математик. Пишет кучу уравнений. Он к иксу игрек прибавляет. Но без Й Проблема ХУ из ХУ не даст решений. Действительных в ответе нет корней. У физика сомненья появились: При тренье тел всегда ли есть нагрев? От мыслей электроны возбудились. И физик в дырку туннелировал у дев. Для химика реакция любая — Источник счастья, радости экстаз. Молекула красивая, нагая, Пленит его и ослепляет глаз. Биолог тычет пестики в тычинки, Совокупляет мух, мышей и крыс, Сдувает с одуванчиков пылинки. Он одинок и с молодости лыс. Не зря геолог бродит по планете, Отставив дома страстную жену. И без него у ней родятся дети! А он у поиска извечного в плену. Гробницу ковыряет археолог. Он землю роет, словно дикий крот. Царицу ищет. Некрофил! Как долог И труден путь! Но, может, повезёт? Свой телескоп наставивши на небо, Находит астроном одну звезду. До баб живых ему вообще нет дела. Он никогда не сунется в … . Философ – тот, кто истину разыщет, Не тратя время на любовь и секс. О смысле жизни он трактат напишет. А жизнь пройдёт. Хоть с мыслями, хоть без.

 

Осёл-стихоборец

Осёл учил зверей стихосложенью: «Ты, Миша, ухом в лужу наступил. Не зная рифм, рычишь про чьи-то мненья. Уж лучше бы ты прозу полюбил. Ты, Волк, ужасно щёлкаешь зубами. То воешь про Луну, то стих когтями рвёшь. Лисичку шлюхой просклонял. И словесами Любую Белочку придушишь и убьёшь. Зайчишка! Резвый попрыгун! Дурак ушастый! Не знаешь, в чём есть ямб и в чём – хорей. Скворец! Насмешник, подражатель и проказник. Чирикалку заткни, как Воробей! Бобёр! Бездумный раб большой работы! Плотину из поэм соорудил. Ты, Соловей, берёшь неверно ноты. А ты, Орёл, не машешь силой крыл. Как Жук жужжит жужжащими стихами! Не замечает с ритмами проблем. А Ёжик пусть колоться перестанет. Помягче надо тыкать в морду всем». Обидевшись, все звери разбежались. Уж слишком их учитель был суров. Пищать по-своему и квакать пожелали. Осёл остался без учеников. P.S. Уча грамматике звереющих поэтов, Указывая слабость их стихов, Пойми, мой друг: увы, напрасно это! И не бери пример с таких ослов.

 

Честь

Есть такая штука честь: Ни продать, ни приобресть, Ни занять, ни обменять, Ни украсть, ни отобрать. Честь дороже всех наград, Лучше похвалы рулад, Выше званий, орденов, Денег, славы и чинов. У мужчин не в мышцах честь. Не у многих она есть. Не сломить того, кто смел, Верным слову быть сумел. Честь как совесть и как долг, Как хребет, как жизни соль. Если честен человек, От него исходит свет. Есть в душе святой родник — Благородным будет лик. И не стыдно жизнь прожить, Если ты во всём мужик.

 

Не только либидо

Я не могу не реагировать на женщин. Уж такова природа всех мужчин. Влюбляюсь я в хорошенькую внешность, Хотя дожил до мудрости седин. Мне нравятся блондинки и брюнетки, Шатенки, рыжие, короче – всех мастей! Лишь малолетки и пенсионерки Не вдохновляют либиды моей. Красотку пред собою лицезрея, Воспламеняюсь, аки мощный бык. Связать себя цепями Гименея Готов всегда! Короче, я – мужик. Но я не стал гулякой-ловеласом, Поскольку контролирую себя. И шлюхи дефилируют напрасно, Пытаясь оприходовать меня. Я избегаю мерзостного блуда. Когда передо мной вертят хвостом, Спокойно усмехаюсь, словно Будда, Ведь не хочу в любви быть подлецом. Башкой я торможу свои порывы. Поэтому не вляпаюсь туда, Где лишь на секс расходуются силы И без души волнуется пи… пи… пи…

 

Бриллиант

Выбрасывая мусор как-то раз, Я на помойке углядел бриллиант. Его я с изумлением поднял И был находке несказанно рад. Как он сверкает! Чудо из чудес! Сокровище! И вдруг – оно моё! Кто потерял его, не так уж важно мне. Судьба не каждому презенты раздаёт. Но что мне делать с ним? Я не король, Не олигарх и даже не артист. Вещица хороша. Но вот в чём соль: Бриллиант мне нужен, ну, как банный лист… Я отвернулся и не взял бриллиант. Пускай хоть по другим рукам пойдёт! Хозяина себе найдёт он сам И счастье непременно обретёт.

 

Кот и Мышка

Из норки выбравшись, малюсенькая Мышка Увидела Кота. Он во дворе дремал. К нему подкралась храбрая малышка. А он её, кажись, не замечал. За хвост Котяру дёрнула малявка. (Ну, насмотрелась мультиков вчера!) Кот ухом не повёл. Тут забияка Воскликнула: «Не чуешь ни хера!» Кот не ответил. Мышка, раззадорясь, Сплясала вальс, гопак и менуэт. Как пёс погавкала. Потом, не успокоясь, Устроила канкан-кордебалет. Глаза прищурив, Кот ей промурлыкал: «Артистка ты великая! Но всё ж Калибр не тот. Дружить с тобой нет смысла. Я подожду, пока ты подрастёшь». Малышка в крик: «Но я уже большая! Как смеешь мною ты пренебрегать! Лежишь весь день, от скуки помирая! А мне охота бегать и играть!» Пушистый добродушно усмехнулся И промяукал: «Дюже ты мала! Мне съесть тебя – всего на пол укуса, А писку будет так на пол двора». Он потянулся, сладостно зевая. Она за ус его как – дёрг! И лапкой – в нос! Тут Кот чихнул, от смеха аж икая. И Мышку ту – как ураган унёс.

 

Которых нет

Мне снятся те, которых нет. И каждый раз они моложе. А я ползу по склону лет С своей дряхлеющею рожей. Когда-нибудь и я уйду Туда, где люди не стареют. И что-то важное пойму. И в чьих-то снах помолодею.

 

Куры и Петух

Две Курицы делили Петуха. Не побоялись срама и греха. Одна кудахчет: «Я его люблю!» Другая в крик: «Заткнись, а то убью!» У каждой есть весомый аргумент: Петух их потоптал! Про сей момент И Клуша, и Пеструшка говорят: «Он мне наделал множество цыплят!» Подрались. Перья с пухом аж летят. За Петю замуж Курицы хотят. Как без отца расти сумеют дети? Опомнились. Петух уже на третьей…

 

Никогда не поздно

Никогда не поздно измениться. Жизнь твоя всегда в твоих руках. И не надо каяться, молиться… Пусть улыбка будет на губах. Если побороть в себе лукавство, Жадность, меркантильность и расчёт, Станет жизнь волнительно прекрасна И душа свой стержень обретёт. Избегай игры, вранья и блуда. В жизни цель достойную найди. И тогда судьба счастливой будет. И беды не встретишь на пути.

 

Фирюза

Мне приснился Египет на днях, Хоть я не был в тех дальних краях. Там в Хурга́де живёт Фирюза. У неё голубые глаза. На заливах морской бирюзы Отражается лик Фирюзы. Море Красное чистой воды На песке замывает следы. Повторяет волна за волной: Будь пленён, будь пленён Фирюзой. Её имя как эхо – везде. Я скучаю по ней – Фирюзе. Я иду за вином в магазин. За здоровье её пью один. Отказали во мне тормоза. В моих мыслях царит Фирюза. А поскольку душа не трезва, То тотчас набегает слеза. И от этой от хмельной слезы Мне мерещатся две Фирюзы.

 

Порядочный

В любви и сексе я стараюсь быть порядочным. Не лезу меж двоими иль в семью, Не соблазняю глупеньких и маленьких, Не говорю «люблю», где не люблю. Когда девица в чувствах растеряется, Нахально я не пру вперёд, как танк. А если предо мною дюже пьяная, То не использую тут 100 %-ный шанс. К услугам проституток не прибегнувши Ни разу в жизни (правда, я не вру!), Лапшу на уши с хитроумной нежностью Не вешал я, ей-богу, никому. С мужчинами всегда я был товарищем. Не отбивал у них ни жен, ни прочих баб. Любовниц не дурачил я играючи. И дважды заключал законный брак. Коварным соблазнителем не будучи, Жил не как все. Ведь все живут не так. И лишь увидев глупость своей мудрости, Вдруг понял: я – порядочный дурак.

 

В Пензу!

Когда тебя вопросами достанут, Когда советами изрядно з@ебут, Не отвечай сердито или матом, А просто в Пензу посылай. Тебя поймут. А если не поймут, не огорчайся. На свете есть другие города, К примеру – Сы-зрань . Ею не ругайся, Но направляй заср@нцев всех туда. Того, кто замечаньями затр@хал, Отправь подальше, лучше – в Ас-траха́нь . Занудам так скажи: «Идите на ху…» Нет, не на хутор, а в Хуньчунь – китайский край. Масонам укажи на Че-бок-сары . Придурков посылай в Череп-овец . Кто подоср@л тебе по жизни, сильно парил, Пусть убираются в Саранск . Во где пипец! Воткни уродов в Воткинск или Пизу . Все муд@ки пусть едут Катманду , Козлы – в Кызыл . За сильные капризы Путёвку дай в монгольскую Манду . Кто вёл себя продажно иль как сук@, Пусть выбирает сам, куда пойти: К нам Сыктывкар , к японцам в Йокосуку Или вообще – к пингвинам Антарктид . Как хорошо, что много есть названий, Куда без мата можно посылать! Названье – как рапира в фехтованьи. И пусть трепещет всяческая бл@дь!

 

Не обмани

Стремясь познать природные законы, В трудах усердных трачу годы я свои. Достигну ль цели? Я обеспокоен. Не обмани меня, мой ум, не обмани. Когда приятель клятвой присягает, Ему секрет я доверяю не один. Но вдруг врагам он тайны разболтает? Не обмани меня, мой друг, не обмани. Я женщину найти давно пытаюсь, Которую не стыдно полюбить. Вдруг повезёт? Однако сомневаюсь. Не обмани меня, любовь, не обмани. Мой взрослый сын! Я на тебя надеюсь. Дерзай, твори и честь не посрами! Я в твой успех и мужественность верю. Не обмани надежд, сынок, не обмани. Не знаю, сколько дней прожить осталось, И будут ли счастливыми те дни… Судьба моя! Не отвечай, пожалуйста. Ты обмани меня, как прежде, обмани.

 

Чашка и Веник

Усердный ловкий Веник Квартиру убирал. И вдруг на шифоньере Он Чашку увидал. Красавица пылилась, Томилась от тоски. И Веник возбудился, И плохо стал мести. Запрыгнуть этот Веник Хотел на шифоньер. Но всё же не осмелился Подать дурной пример. А Чашка вдруг решилась И – ринулась к нему. Упала и разбилась. Осколки все – ему. Смахнув осколки, Веник Рассыпался вконец. Печальная история. Трагический конец ☺

 

Что-то давит

Что-то давит атмосферный столб… Гравитация притягивает вниз… И ползу я по планете, как микроб, Перепутавши с похмелья верх и низ. Временами, будто в серной кислоте, Я настырно через тернии плыву. Часто вязну в глупой суете, Хоть противно это самому. Я иду-бреду неспешно, как верблюд, По пустыням призрачных надежд. Нет, по сторонам я не плюю. На хребте тащу работы крест. Вот бы плюнуть на заботы свои все! Оторваться от трудов и разных дел! Но опоры нет здесь – как в песке. Значит, к звёздам мне не улететь. Что-то как-то давит сверху столб… Притяжение к земле нагнуло вниз… Тяжко в сердце и нехорошо… А в душе – задумчивый стриптиз.

 

Мозг

Свет, попадающий в глаз, возбуждает сетчатку. Там много клеток, особо чувствительных к свету. Тысячи квантов мозаику делают в этих Палочках-колбочках, где родопсина укладка. Код электрических токов мозаику держит, Гонит её без потери по нерву глазному. Каждый нейрон отправляет сигналы другому. Глия нейронам для токов опорою служит. Лобные доли, кора, мозжечок, гиппокамп – нераздельны. В этих структурах пульсирует импульс синхронно. Фазовый сдвиг амплитуд важен тут, несомненно. Интерференция волн индуцирует образы цельно. Память не в клетках, а в клеточной сети хранится. Всё, что пришло в эту сеть, то пребудет навеки, Ибо пространство едино. Вселенная и человеки — Зеркало всякой картины. Отдельность лишь мнится. Весь окружающий мир воплощен головой в голограмму. То, что мы видим, есть слепок трехмерный для мозга Разных сигналов, пришедших извне. Так возможно Физикой-оптикой жизнь объяснить без обману.

 

Рыцарь

Надев доспехи, рыцарь, Отправился в поход. Он смелый был, как тигр. И шёл всегда вперёд. Свой щит и меч, играя, Держал перед собой. И, шпорами бряцая, Вступал в неравный бой. Подобен был он танку. Сметал врагов с пути. Но вдруг он встретил даму. Чёрт! Как себя вести?! Что для атаки нужно? Чем даму покорить? Какое здесь оружие Полезно применить? Тут дама усмехнулась, Вплотную подойдя. И мило улыбнулась, В глаза ему глядя. И задрожал вдруг рыцарь. И снял доспехи все. Был побеждён девицей! Каблук не слаб у ней…

 

Тень

Я хочу вам рассказать про свою тень. Она следует за мною каждый день. По ночам она ложится на диван, Чтобы сон мой был спокоен и не рван. Солнце светит – вырастает моя тень: Великан бежит по следу! Что за хрень!? Я один хочу побыть, а не вдвоём! Но мы с тенью, как друзья, везде идём. Что-то сильно обнаглела эта тень. Ей преследовать меня совсем не лень. Сто́ит мне хоть на минутку отойти, Глядь: опять она, как цербер, на пути! Но когда-нибудь я брошу свою тень И отправлюсь в кущи райские под сень… Тень останется, быть может, на земле И собой напомнит людям обо мне…

 

Хочу

Я от Вас захмелел не на шутку. И поэтому глупо молчу. Я таращусь на кофту и юбку. И, как кот на сметану, урчу. Я любуюсь на Вас бесконечно И счастливою сделать хочу. Вы красивы, умны и беспечны. Мне такая жена по плечу. У дивана пусть лопнут пружины! Я любви Вас навек научу. Потому что, как всякий мужчина, Я хочу и хочу, и хочу…

 

«Титаник»

На лайнере гигантском люди плыли. У каждого – судьба была своя. Жених с невестой как супруги жили, Но – он её не удовлетворял. Жених – богач. Она любила деньги; Дури́ла всех, особо – жениха. Он был влюблён. И даже не заметил, Что рыжая коварна и хитра. Своих страстей никак не обуздавши, Невеста вдруг устроила скандал. И на корму стремительно умчавшись, Решила прыгнуть в грозный океан. Но боязно тут стало психопатке. От страха аж поджилки затряслись. Хотя с башкой не всё было в порядке, Она всегда ценила свою жизнь. И тут она крушенья пожелала — Всем людям на огромном корабле. И ненависть материализовалась (Такое приходилось видеть мне). А на корме случайно был художник. И он подумал: девушка в беде! Спасти и сохранить! Он ей поможет! Так поворот настал в его судьбе. Любовь пришла к художнику впервые. Красотку сердцем он боготворил. Расчётов тут не мыслилось в помине. Он искренне и преданно любил. И вот беда нагрянула. «Титаник» Со скрежетом ударился бортом. В широтах южных непонятный айсберг Рассёк обшивку и – исчез потом. От ужаса срывались люди в воду. И каждый плыл, искал опору – плот. Художник своей спутнице в подмогу Подсунул плотик – под её живот. Но рядом с ней ему не поместиться! (С обжорства у неё излишний вес). И тут осталось только помолиться. Художник в бездне навсегда исчез. Не надо слёз! Рыданий не приемлю! Художника мне бесконечно жаль. Он зря связался с бл@доватой стервой. Такая тут, по-моему, мораль.

 

Приятного аппетита!

Ба! Это Вы!? Привет-привет! Входите. Я Вас давненько что-то не видал. Да не смущайтесь. Вот сюда садитесь. Хотите чаю? Коньячку? Вина? Конфетками с печеньем угощайтесь. Берите больше! С Вами мы друзья. Тут есть чего вкусить. Да не стесняйтесь! Фисташки, шоколадки, фрукты, я. Что говорите? Я совсем не сладкий? Ни грамма сахара. Лишь хрен и соль. С колючками, как кактус. Перцем пряный. Лапшой не угощаю. Я такой. Попробовать меня Вы вдруг решились. Зачем же вилкой!? Уберите нож! Не надо – на куски! Остановитесь! Во аппетит! Не чавкайте хоть всё ж!

 

Рок-н-ролл

Закадрил я девушку вчера. Мы с ней танцевали до утра. Так плясали жёсткий рок-н-ролл, Что трещал под нами хлипкий пол. Задирая ноги до небес, Я не вспоминал про полонез, Позабыл про вальс и про кадриль. Рок-н-роллом деву покорил. И она сказала: «Милый мой! Я желаю стать твоей женой. Не ходи сегодня на футбол. Пусть нас обвенчает рок-н-ролл!» Я ответил: «Если б каждый б раз Я б женился б, девушки б, на вас После б рок-н-рола б, то тогда б Подкаблучник стал у многих баб». Девушка смекалистой была. Вмиг к другому хахалю ушла. Вот мораль: танцуя рок-н-ролл, Помни: крепок браком слабый пол!

 

Только любовь

Самое ценное в жизни – большая любовь. Встретить её не всегда повезёт на пути. Сердце держать на ладони не каждый готов. Только любовь делает нас людьми. Если любовь не сложилась, на это не злись. Хитростью в ловкие сети её не мани. Просто вослед ей тепло от души улыбнись. Только любовь делает нас людьми. Часто бывает, что трудно решенье принять. Чтобы ответ на вопрос без ошибки найти, Чувствовать надо и разум в любви проявлять. Только любовь делает нас людьми. Друг не всегда будет другом. Но он не враг, Даже когда не поможет до цели дойти. Зла не держи на него и к нему сделай шаг. Только любовь делает нас людьми. Враг это тот, кто в себе человека сгноил. Не уподобься ему, но прости и не мсти. Он бы другим был, когда бы кого-то любил. Только любовь делает нас людьми. Кто взял оружие в руки, будет убит. Мир никогда не построить на чьей-то крови. Войнам запрет надо вынести, как вердикт. Только любовь делает нас людьми.

 

Базисное свинство бытия

Оступиться в жизни может каждый, Если вдруг не очень повезёт. В грязь упасть случалось не однажды Всем живым, кто по земле идёт. Но лишь свиньи лезут в лужи сами. Похотли ́ ва радость бытия: Трутся хрюшки, чешутся боками… Но ведь мы не хрюшки – ты и я. Нам позор – толкаться у корыта, Взвизгивая в жадности своей. Мы должны быть щедры и открыты. Свиньи это шаржи на людей! И пускай наука утверждает, Что свиная (в клетках) ДНК С человечьей сильно совпадает, Мне на это просто наплевать! Дух высокий – твёрдая опора. Зверь в себе тем духом будет бит. Кто не хочет хрюкать под забором, Тот любое свинство победит!

 

Не спеши!

Когда ты влюблён и на сердце весна, Когда в груди поют птички, пробуждая от сна, Когда на роже радостная улыбка видна, Убавь обороты и нажми на тормоза. Загляни в женскую душу через глаза. Не блудлива ли избранница, как коза? Припев: Не спеши! Не спеши! Не спеши! Не спеши! Не спеши! Просто разуй глаза… Не смотри, что снаружи дама – блеск, хороша. Ведь у многих женщин тело – это и есть вся душа. И за гламурной ширмой часто нет ни шиша. А иногда внутри вообще – только гниль и парша. Поэтому действуй спокойно и не спеша. (Припев) Она молода и красива. Есть на что поглазеть. Она смела и игрива. Есть от чего прибалдеть. Но ты постарайся на неё посмотреть Со всех сторон, чтоб потом не жалеть… Не будь как карась, попавший в рыбацкую сеть. (Припев) К ней – очередь поклонников, не перечесть! А, может, и любовничков парочка есть. Коллекция мужских шкурок – типично женская месть. Она препарирует заживо – вот это жесть! В ней даже не страсть кипит, а обиды болезнь. Ты справишься? Подумай и трезво себе ответь…

 

Я искал тебя

(легкомысленно-радостный блюз)

Я искал тебя долго: не год и не два. Я искал тебя много, даже в горах. Сбил до крови я ноги. И искать перестал. Не суди меня строго. Просто очень устал. Я не раз обманулся. Оказалось: не ты! Я не сразу очнулся от обид маеты. Ты вчера улыбнулась. И я мигом прозрел. Извини мою дурость: не в то тело глядел. Я нашел тебя всё же. И сияю теперь. Со счастливою рожей постучу в твою дверь. Ты откроешь. В прихожей я чуть-чуть постою. Помоги же мне, боже! Это чудо: люблю! Я не знаю, что будет. Ты прекрасна во всём. Я не видел такую. Утро встретим вдвоём. И пускай нас осудят. Здесь – бессилие слов. Есть великая сила под названьем любовь.

 

Только бы

Мы удачно встретились с тобою. Но удача мимо проплыла… Я махну тебе вослед рукою. Только бы ты сча́стлива была. Ты гранит преграды обстоятельств Ни разбить, ни сдвинуть не смогла. Ты в плену у разных обязательств. Только бы ты счастлива была. На мою ладонь твоя ладошка Трепетно и нежно не легла. Я смотрю в далёкое окошко. Только бы ты счастлива была. Что же будет? Я пока не знаю. Без тебя вся жизнь мне не мила. И, как заклинанье, повторяю: Только бы ты счастлива была.

 

Виновата весна

Вот ещё один день без тебя. Я к такому режиму привык. Чем же можно утешить себя? Жаль, во мне пропадает мужик… Приключилась со мною беда: Я влюбился, как полный дурак. Мне не в кайф ни вино, ни еда. И с бедой я не справлюсь никак. А во всём виновата весна: Разморозила сердце моё. Ты приходишь ко мне лишь во снах, Да и то не снимаешь бельё… Вот возьму и напьюсь как свинья. Или лучше вообще – застрелюсь. И тогда ты полюбишь меня. А я в речке назло утоплюсь.

 

Завихрения

У девушек бывают завихрения: Влюбляются в своих учителей. И ну тогда кропать стихотворения! Или – мечтают нарожать детей. И красоту свою усовершенствуя, Накладывают ловкий макияж. В нарядах с украшениями шествуя, Осваивают женский камуфляж. Они взрослей скорее стать пытаются. Флиртуют и кокетничают так, Что у мужчин штаны приподымаются. Тут девы смехом прыскают в кулак. Так юные прелестные красавицы, Рефлексы трансформируют в любовь. Они сначала просто развлекаются, Но вскоре секс им будоражит кровь. И педагог, читающий им лекции С научных и студенческих трибун, Избавится от ложной импотенции, Запрыгает, как жеребец-скакун. И, позабыв профессорские звания, Он припадёт к коленям у одной. И мезальянс постельного дерзания Ему наградой будет боевой.

 

Ты сначала

Ты сначала ясно осознай, Кто тебе – судьба, а кто – никто. Где твой ад, а где возможен рай. Не тупи, задумайся про то. Ты сначала с прошлым разберись: Отсеки, отрежь и отруби. А потом – хоть на себе женись Или замуж трижды выходи! Ты сначала чувство испытай — Чувство под названием любовь. А потом решительно решай. И не трать на ветер лишних слов. Ты сначала сделай что-нибудь, Чтобы силу духа испытать. Плоть свою направь на светлый путь. И тогда счастливым можешь стать.

 

Глаша, щи и каша

Глаша дома ела кашу. Но приелась каша ей. В ресторан сходила Глаша Похлебать горячих щей. Нахл-ебалась до отвала. Стало Глаше хорошо. Дома кашу кушать стала: В глотку что-то не пошло…

 

Я нарисую

Я нарисую твой портрет, Плеснув акрил на белый холст. Ультрамарин добавит цвет. Ты без одежд. И в полный рост. Ты гармонична, как цветок. Сочна, как персик. Божество! Такие бёдра! В них – лобок. Великолепно естество! Вокруг тебя цветёт жасмин. Мне грудь твоя волнует кровь. Прекрасней нет таких картин! О, совершенство! О, любовь! Тебя, как Бог, я сотворил. И ты живой сошла с холста. О, боже, что я натворил! Ты мозгом царственно глупа!

 

Зайчик

Нынче позднею весной Заяц прыгал под сосной. В теле – радость и томленье. Между ножек – зуд и жженье. Где супругу бы сыскать, Чтоб семью скорей создать? Но зайчихи нет нигде: Ни в траве, ни в борозде. Глядь, медведица идёт, Жениха кричит-зовёт. Заяц снизу подскочил… В тот же миг раздавлен был. Бедный зайчик! Жаль его. Слишком торопливого. Вот мораль: не суетись; С кем попало не …

 

Каждый вправе

Каждый вправе делать с телом всё, что хочет, Ведь оно пожизненно – его. Хоть забор чесать, хоть морду корчить — Каждый может смело и легко. Жрать от пуза, надираться водкой, Прыгать иль на грабли наступать… В нашей жизни всё это возможно. Даже гвозди попой забивать! Только есть одно табу у тела: Никогда не гадить в душу тем, Кто поверил сильно в твоё дело Иль тебе доверился совсем. Всяк обман – есть грязь и преступленье, Что простить не сможет гордый дух. Хуже есть одно лишь прегрешенье: Без любви еб@ться, вроде мух.

 

Рыцарь и Крепость

Рыцарь храбрый боевой Вечно рвался в славный бой. Как-то раз скакал один, Видит: Крепость перед ним. А не слабо ль в одиночку Захватить, хотя б на ночку? Взяв копьё наперевес, Воин наш на штурм полез. Вдруг ворота отворились. Крепость пала. Удивившись, Рыцарь репу почесал И в раздумье так сказал: «Почему сдалась без боя? Тут подвох какой-то что ли? Мне такую Крепость брать — Лишь позор себе сыскать!» И уехал рыцарь вдаль. Крепость вдарилась в печаль. Рыцарь был не без ума. В Крепости была чума…

 

Куклы и Ванька-встанька

Жил да был на свете Ванька-встанька. Интеллектом явно не блистал. Но любила его кукла Танька. Перед нею он всегда вставал… Но однажды Таня осознала, Что она у Ваньки не одна. Лена его тоже обожала. Ася была страстно влюблена. Даша, Вика, Света и Лариса — Все с ума сходили по нему. В чём секрет встающего Париса? Что-то я причину не пойму. Свой успех у кукол объясняя, Ванька-встанька гордо говорил: «Куклам я собой напоминаю Настоящих любящих мужчин!»

 

Беспечный кот

Я на завалинке валяюсь по весне. Мне нравится часами так лежать, Сметанку видеть мысленно во сне, Из-под хвоста воробышков пускать, Припоминать мышей из разных нор, Себя за ухом лапою чесать, Смотреть вприщур на суетливый двор И, потянувшись, сладостно зевать, Мурлыкать песенки про кошек и любовь, Усами ритм, как в блюзе, отбивать, Поглядывать на солнышко, и вновь От щекотания в носу – чихать, И, чувствуя всем телом сердца пульс, Дышать свободно и вольготно жить, И среди всех раздумий и безумств Самим собой – котом беспечным – быть.

 

Он был распят

Он был распят? Могу поверить в это. Ведь римляне казнили на крестах Воров, убийц, мятежников, поэтов, Всех неугодных всяческим властям… Ученики сбежали? Тоже верю. Предатели всегда, из века в век, Держались сильного, бросаясь сразу в двери, Коль обессилел этот человек. Его не спас никто? Не удивляюсь. Умыли руки и Пилат, и Бог. Все фарисеи радостно смеялись. Христос им оппонировать не мог. Он был проткнут копьём? Ну да, пожалуй. Легионер – воинственный подлец (Хотя подлец не самый-самый). Удар копья – мучениям конец. Был в склеп поло́жен? Трудно с этим спорить. Родня должна преступника обмыть, Попричитать, поплакать. Чтобы вскоре Его в могилу чёрную зарыть. Когда открыли склеп, то изумились: Там трупа нет! Куда же он исчез? Тогда они со страху помолились И порешили: знать, Христос воскрес! Воскрес? Из мёртвых? Дудки! Нет, не верю. Он в коме был. Очнулся и ушёл. И задрожали трусы и злодеи. Он вынес им суровый приговор. Теперь на Пасху в храмах люд толпится, Молясь, целуясь, радуясь, крестясь… Но если б он вдруг снова появился, Они б его распяли в сотый раз…

 

О, виртуальная любовь!

О, виртуальная любовь! Ты плод компьютерного века. Как метко бьёшь! Ни в глаз, ни в бровь, А прямо в сердце человека. Собой являя идеал, Ты семена надежды сеешь, И, игнорируя реал, Восторгом душу сладко греешь. Кретин, убогий, гад, больной, Пошляк, пижон, урод, мерзавец — Всяк скрыт под клонов пеленой Или сияет, словно глянец. Забросив мужа и детей, Жена алкает приключений И в паутине соц-сетей Рогов напилит, без сомнений. Но флирта весь ажиотаж И виртуальные гаремы, Введя на миг в любовный раж, Дают в итоге лишь проблемы. И каждый, кто сидит весь день, Как наркоман, у монитора И пишет всяческую хрень, Себе сам – жертва приговора.

 

Телепортация любви

В лаборатории я проводил испытанья: Телепортацию делал различных предметов. Все матерьяльные вмиг совершались посланья. Даже компьютер исчез прямо из кабинета. Грохнул компьютер, разбившись на мусорной свалке, Что во дворе Института горой возвышалась. Я туннелировал мышку. Хотя мышку и жалко, Но ведь для опытов мышка и предназначалась. Мышка попала не к кошке, а в тёплую норку. Я ведь не зверь, я в живых эту мышку оставил. Что бы ещё стуннелировать? Хлебушка корку? Корку я в мышкину норку прицельно направил. Снова идея пытливый мой ум осенила: Телепортировать чувство, хотя оно не матерьяльно. Чувство любви! Вот загадка и странная сила! Дай-ка любимой его я сейчас же отправлю! Сунул башку я в прибор, закрепил электроды, Тумблером щёлкнул. Бабахнуло. Я торопливо К женщине той побежал. Обозвала уродом. «В сердце любовь, а не в мозге», – она объяснила.

 

Трактористка

Я втюрился однажды в трактористку. Она пахала грядки под морковь. Я чиркнул ей короткую записку, Что на меня обрушилась любовь. Она моё признанье прочитала, И трактор взвыл, как бронетранспортёр. Она его на поле ржи загнала И бросила. Я – к ней, во весь опор. Что было дальше? Поле колыхалось. Мы кувыркались с нею в спелой ржи. Не смятых мест на поле не осталось. Товарищ! Над влюблёнными не ржи! Теперь я сам пашу, почти как трактор. Она – рожает. Брошена морковь. И трактористка дюже уважает, Что в борозде не сплю, когда любовь…

 

Любовь приходит

Любовь приходит к тем, кто её ждёт. К тем, кто не ждёт, любовь приходит тоже. И каждый ходит со счастливой рожей, И думает, что счастье обретёт. Любовь приходит вопреки всему: Рассудку, опыту, условиям и планам. Любовь всегда считает себя главной И не даёт поблажки никому. Любовь приходит как избыток чувств, Как буйство, как цунами, как стихия. И бесполезны доводы сухие, Что осложненья будут от безумств. Любовь приходит мощно и легко. Она и окрылит, и растревожит, И вгонит в грусть, и обнадёжит… Не пощадит, злодейка, никого. Любовь приходит, но не навсегда. Со временем все чувства угасают. Любовь уходит. Раны заживают. Рубцы же остаются навсегда…

 

Я не верю

Я не верю словам, ведь правдивы они слишком редко. Я не верю делам, так как их результаты смешны. Я не верю стихам – словоблудным неврозам из сердца. Я не верю глазам – искривленным зерца́лам души. Я не верю губам, ибо ложь подслащают улыбкой. Я не верю ушам, когда мне на них валят лапшу. Я не верю умам. Заключения их слишком зыбки. Я не верю богам. Все религии приторно врут. Нигилизм – мой оплот. Но во что же я всё-таки верю? Ведь без веры надёжной по жизни я просто б пропал. Мой секрет очень прост: шуткой я что угодно проверю. Только смех мне всегда оголённую суть открывал.

 

актуШ

– обосо ушип ихитс я дёрепан модаз – течохаз хи ьтилсымсо отк тёмйоп огеч гиф ьлетатич, йакинв кортс уджем аволс йавишевзв – летяд как йокшаб ичутс ен аволог тенсерт – овелан идев залг аварпс ьтатичорп ьшежомс олед отэ еотсорп ен ьтаминоп ромю ьшеакинв не?ромю тут мёч в ьсинбылу отсорп яаншемс ясв килок од ьдев ьнзиж – акутш атэ

 

Маленький секрет

Я открою тебе маленький секрет: Без тебя не мил мне даже белый свет. Но любить друг друга будет нам нельзя. Не враги мы, но теперь и не друзья. Ослеплён я был волшебной красотой. Но обманчив оказался образ твой. Мне во всем важна лишь истина и суть, А тебе – лишь покорить кого-нибудь. Ты прекрасна, словно ангел во плоти. Мне такую в жизни больше не найти. Никого нигде не буду я искать, Не охота вновь на грабли наступать. Я позволю себе дать тебе совет: Не играй в любовь, коль в сердце её нет. Обмануть другого можно, не любя. Но в итоге ты обманешь и себя. Я открою тебе маленький секрет: Для тебя – меня на свете больше нет… Как вода в песок любовь моя ушла. Слишком часто ты, любимая, лгала.

 

Война полов

Война полов – жестокая игра, В которой все бессовестно плутуют. Я вам открою истину простую: Любовь – костёр, а мы к нему – дрова. Костёр страстей пылает. Жуткий жар Обуглит каждого, кто чересчур доверчив. Бушуют огнедышащие смерчи. И ненасытен чувственный пожар. Романтики, поэты, донкихоты! Живыми вам не выйти из огня… Здесь донжуаны, членами тряся, Пируют жарко, липкие от пота. Война полов – жестокая игра, В которой вожделенью нет предела. И правит бал сплошная похоть тела. И потирает руки Сатана…

 

Это лето

Это лето провалилось в никуда. В никуда ушла любовь, пришла беда. У беды нет слёз, но есть глаза. Те глаза теперь не знают, что сказать. А сказать они не могут оттого, Что того, кто ими полон был светло, Света белого лишают упыри. Упыри счастливо дуют пузыри. Пузырятся все надежды, все дела… Делать нечего. Смертельная игла По иголочке сдирает кожу там — Там, куда попал твоей стрелы обман. Обмануться был готов я сам, Самого себя разрезал по кускам… По кусочкам соберу опять себя. И собой повеселю тебя.

 

Сердцу не прикажешь

Я зарёкся влюбляться. Бессмысленно это и глупо. Но судьба надо мною жестоко в ответ пошутила: Протянула ко мне твои слабые тонкие руки И тебя, как мучение в радости, мне подарила. Вот беда! Ничего не могу тут с собою поделать: Когда вижу тебя, до ушей, как кретин, улыбаюсь. Если прячу улыбку, талдыча о суетном деле, То душой, как сосулька весною, теку – растворяюсь. Говорю себе: «Баста, придурок! Оставь сантименты! Она – женщина просто, а вовсе не сказочный ангел». Но приказа не слушает глупое рваное сердце. Оловянный солдатик огнём себя так же расплавил. Я свихнулся, попав в твои дивные ловкие сети. Красота индуцирует нежность мужскую и страсти позывы. Интеллект мой бессилен. Вонзаются ревности плети. Я – Отелло со шквалом кошмарных и буйных порывов. Ничего не поделаешь! Лучше – покорно смириться. Трепыхаться нет толку. Да ладно, пускай будь что будет! От любви-наваждения нету спасения, хоть удавиться! Лишь измена твоя мне горячее сердце остудит.

 

Дуры

(шуточно-нешуточный рок-джаз-блюз)

Дуры! Все женщины дуры! В мозгах свищет ветер. Коварны натуры. Кокетство, жеманство – их хитрые сети… Есть женщины словно гулящие дети. Дуры! Все женщины дуры! Ночами – ломаки, утрами – понуры. Ума ни на грош, интеллекта – чуть-чуть, На шутку – обида, в мышлении – муть. Дуры! Все женщины дуры! Трещат без умолку. И квохчут как куры. Играют в любовь. И рожают усердно. А без макияжа выглядят бледно. Дуры! Все женщины дуры! А спорить со мною способны лишь дуры. И если мудрец вступит с женщиной в брак, То вскоре поймёт, что сам – круглый дурак.

 

Дураки

Поскольку после стиха «Дуры» некоторые женщины стали обвинять меня в мужском шовинизме, то в ответ я написал самокритичный стих про нас, мужчин.

Все мужчины – дурни, обормоты. Докажу вам это без проблем. Я самокритичен до икоты, Много раз придурочно шизел. Вот однажды вижу я красотку. Сразу – помутнение в башке. Мне плевать, что девка идиотка. Страсть во мне шкворчит, как глист в кишке. Втюрился я крепко в ту Девицу (Нет, меж ног у ней не проверял). Хоть она мне в доченьки годится, Я её облапать возжелал. И вокруг другие все мужчины Тоже от герлухи без ума. Все как я: такие же кретины, А у многих – тёща и жена… Хороша фигурой та деваха! И мордашка тоже ничего. Но всех нас она послала на… Мы сплотились: все – за одного! Мы дарили ей духи, конфеты, розы, Каждый день водили в ресторан… А она уперто встала в позу: «Только замуж! Просто так – не дам!» Прямо перед ЗАГсом рано утром Нас собралась целая толпа… А девица не явилась, сук@! Ей, видать, не надо дурака…

 

Осенняя грусть

Грусть пришла, как золотая осень. На душе и томно, и светло. На виске заметна стала проседь. Значит, до зимы не далеко. Медленным багряным листопадом Мысли невесомые кружат. Над притихшим опустевшим садом Журавли торжественно летят. Солнце пробивается сквозь тучи, Чтобы дать хоть чуточку тепла, Но его последний яркий лучик Скрыла дождевая пелена. Пусть печаль из сердца не уходит, А прольётся музыкой в тиши. И навеки станет эта осень Алтарём тоскующей души.

 

Когда поэт бросает женщин

(вдохновение – от О. Ч.)

Когда поэт бросает женщин, Он возвращается к стихам. Ему без женщин как-то легче. Стихи ему – бальзам для ран. Он водку пьет, но не пьянеет. Пьянит его наркотик рифм. Когда рифмует, он глупеет. Кто глуп, тот счастлив и любим. Вот, сублимируясь средь строчек, Пиит над бездною парит. И, совершенствуя свой почерк, Он станет словом знаменит. А к знаменитому поэту Все бабы липнут, пристают. И он влюбляется, конечно. Но жаль, не все ему дают… Тогда поэт бросает женщин И сочиняет вирши вновь. И так от этого дуреет, Что может вляпаться в любовь…

 

Выбор сделан

Вы выбор сделали, и он не так уж плох: Вполне разумно, трезво, перспективно… И Ваш избранник не подлец, не лох, Хотя умом не блещет, очевидно. Вы – пара с ним. Я очень рад за Вас. Примите поздравленья в бальном зале! И Мендельсон Вам светит через вальс. Вы танго прежде страстно танцевали. Наряды, шмотки, цацки и цветы… Он этим Вас сначала обеспечит. Но вскоре, озверев от скукоты, Вы ссориться начнёте каждый вечер. И вот тогда, рыдая, вся без сил, Соплями перемазавши подушку, Вы бросите того, кто Вас купил Как глупую красивую игрушку. Итак, окончен бал. Не надо слёз! Меня Вы сильно разочаровали. Пыхтит в постели Вашей Дед Мороз. Любовь Вы на конфетки променяли.

 

Я улетаю на Мадагаскар

Я улетаю на Мадагаскар. Мне надоело быть борцом и патриотом, Работать словно вол, потея потом, В трясине тут гноить свой божий дар. Я улетаю на Мадагаскар. Прощайте все! Я не вернусь обратно. Мне с негритянками там будет так приятно! В России женщины – испорченный товар. Я улетаю на Мадагаскар. Там солнце, море, пальмы, пляж, бананы… Я буду слать оттуда телеграммы Иль просто философствовать, как Сартр. Я улетаю на Мадагаскар. Валяясь в гамаке, забросив своё дело, Забуду всё, что мне осточертело: Врунов, кретинов, баб, любовный жар… Я улетаю на Мадагаскар. От зависти пусть сдохнут россияне! Я буду жить в покое и нирване. И мне не страшен солнечный удар! Я улетаю на Мадагаскар…

 

Вещий сон охотника

Мне приснился нынче ночью вещий сон, Будто стал я невезучим обормотом. Позвала меня жена. А я ушел Спозаранку на охоту, на охоту. На природе я добычу углядел: Куропатки вдруг расселись по деревьям! Килограмм по пять! Я просто обалдел. Вот такое чудо в перьях, чудо в перьях! Я с плеча снимаю милое ружьё, Патронташ в ажиотаже открываю — Там пустые гильзы! Я назад домой Поскорее убегаю, убегаю. Дома я ищу патроны. Нет нигде! Глядь, жена лежит в кровати не со мною! И скрипит кровать. А значит – быть беде! Застрелю я их обоих, их обоих! Но, увы, мне вовсе нечем в них стрелять. И вообще мешать их счастью нет резонов. Пусть живёт и процветает эта бл@дь! Повезло, что нет патронов, нет патронов! Я проснулся. Где ж супруги моей след? Не женат я! Хорошо! И нет заботы. И охоты пострелять у меня нет. И пошёл я на работу, на работу.

 

В лифте

Как-то раз застрял я в новом лифте Между этажами на пол дня. Я кричал: «Соседи, помогите!» Но никто не выручил меня. Я усердно жал на лифта кнопки, Кулаком по ним сердито бил. Прыгал вверх. Царапал стенку ногтем. И ногами в двери молотил. Толку никакого! Лифт не едет. Он сломался, видно, навсегда. ЖКХ за это пусть ответит! Разгильдяи там! От них беда! Вдруг у лифта двери отворились И вошел с усмешкою монтёр: «Вы тут головой об стенку бились, А есть кнопка вызова». Вот чёрт! Я об этой кнопке не подумал. Вёл себя как редкостный дебил. Стыдно мне… Монтёр молчит угрюмо… Я прощенья слёзно попросил. И монтёр сказал: «Вот если б каждый, Не ломал бы лифт, в него входя, Не застрял бы каждый не однажды. Человек не должен быть свинья!»

 

Ангел

Вечер. Тихо. Сумерки. Вдруг – шорох… Это кто шуршит там за спиной? Оглянулся. Рядом с тёмной шторой — Светлый силуэт передо мной. Крылья, нимб и белые одежды. Грустный лик. Огромные глаза. – Ангел!? Я не видел тебя прежде! Что ты собираешься сказать? Почему молчишь? Зачем угрюмый? Может, чем обидел я тебя? Извини за горестные думы И что глупо я веду себя. Ты прости, что я в тебя не верил, Всё привык по жизни делать сам, Открывал пинком любые двери И преграды преодолевал. Будешь ли мне крепкою опорой? Защитишь ли, верность мне храня? В рот воды набрал? Исчезнешь скоро? Ты – мой глюк. А жаль, что нет тебя…

 

Пейте соки!

Этот стих написан на конкурс по заданной теме.

Пейте соки, россияне, А не пиво или водку! Если встали утром рано, То глотайте сок морковный, Апельсиновый, лимонный, Виноградный иль грейпфрут, Персик с яблоком, вишнёвый, Грушу, тыкву, мультифрут… Всё полезно! Так вливайте Литра три в теченье дня! Быть здоровыми старайтесь, Сок в себя употребя. Много в соках витаминов И питательных веществ. Тонны соков в магазинах Обеспечил техпрогресс. Кто не любит сок – ужасен: Сам себе – первейший враг. Кто со мною не согласен, Тот – алкаш или дурак.

 

Санта-Барбара и вся любовь

Мне противны телесериалы, Где герои маются фигнёй: То горят от страсти, то рыдают, То вопят, то фыркают соплёй, Целый день слоняются по дому, От безделья чешут языки, Скукой утомлённы, бестолковы, Словно мухи дохнут от тоски, Делят деньги, шмотки и супругов, Врут, скандалят, хлопают дверьми, Фигу кажут яростно друг другу, А потом @бутся, чёрт возьми! Кто с кем спит – великая проблема. От кого беременна жена? В чьей постели муж проводит время? Дева кем к утру утомлена? Во дурдом! Позорище и мерзость. Пошлость прёт из кучи лживых слов. Сериалы жизненны, конечно. Тр@х повсюду. Вот и вся любовь.

 

Не требуйте от женщины

Не требуйте от женщины ума. Он у неё не слишком связан с мозгом, Он – в сердце, попе, грудях, волосах… И проявляется не в интеллекте вовсе. Изящество, ранимость, доброта, Заботливость и чуткость – вот приметы Особенного женского ума. Эмоциями чувств всегда согрет он. И, проявляясь внешне в красоте, Гармонией сочетан он с душою. Наивен, непосредственен везде. Но прозорлив и тонок он порою. А если кто у женщины найдёт Блестящий ум, то, логику страхуя, Тот вскоре с удивлением поймёт: Она не женщина! Она – мужик без…

 

Уточки

Плывут по речке уточки, А я – на берегу Забрасываю удочки, Пальнуть в них не могу. Домой слетав в минуточку, Вернулся я с ружьём. Но как достану уточку, Когда убью её? Вода хладна не шуточно, До утки не доплыть. Опять домой – за лодочкой Рванул я во всю прыть. Вернулся к речке с лодочкой. Ну, будет щас обед! Ружьишко вскинул бодренько… А уточек-то нет! Летят по небу уточки. Красиво! Жаль стрелять… Пускай живут! Я курочку Куплю в обед опять.

 

Алмаз

Когда-то в тектонических разломах Явился свету богатырь-алмаз. Сияющий и чистый от природы Он восхищал собою каждый глаз. Алмаз был обработан ювелиром И в дар царю коварно поднесён. И грозный царь, который правил миром, Как раб был тем алмазом покорён. Король-сосед, узнавши о богатстве, Пошел войной. И зарубил царя. Он завладел сокровищем. И хвастал, Что зверствовал совсем-таки не зря. Король был через год зарезан вором, Подосланным правителем другим. Хозяин новый стал до неба гордый, Что лишь ему алмаз принадлежит. Но радовался он не слишком долго: Отравлен был коварною женой. Добычу получив, она проворно Закрыла её в ларец золотой. Однако вскорости была сама убита Любовником. Он мало счастлив был. На сундуке, дукатами набитом, Он смерть от пули быстро получил. Тот, кто стрелял, вернул свои дукаты. В его кармане спрятался алмаз. Не удивительно, что вскорости распятый Он смерть принял, не совершив намаз. И так в веках, убийство за убийством, Зловещий путь проделывал алмаз. Он сам остался филигранно чистым, Но всё вокруг измазал в кровь и грязь.

 

Реформа Академии наук

Реформу Академии наук Задумал нынче президент Дундук. Он ликвидировать её вообще хотел. Но сделать это сразу не посмел. Сначала – академиков купил. Затем – Агентство присоединил. Потом – урезал вчетверо бюджет. А после – пригрозил сказавшим «нет». Три Академии в одну он лихо слил И на прорыв «вперёд» благословил. Он ВУЗы «нерентабельные» все Закрыл в один момент по всей стране. И институты так объединил, Чтоб в них учёный воду не мутил, А был послушен, благостен и тих. Конец науке! Вот о чём мой стих.

 

Разговор поэта с самим собой

(подражание Тимуру Шаову)

Что, Колька, одолели бабы? Чего так горестно молчишь? Ответь же сам себе, приятель, Кого ты ищешь среди них? Скажи по сути, не лукавствуй. Неужто секс тебе не мил? Какого ж хрен@ вместо тр@ха Ты амфибрахий полюбил? Кого пленишь своим хореем? Кому приятственен твой ямб? Ах, бабам?! Стал бы ты умнее, Когда послушал бы меня. Что вякнул? Хочется влюбиться? Зря много книжек прочитал… Татьяна Ларина всё снится? Ты с книжной полки не упал? Бросай поэзию и прозу! И струны лиры не терзай. А лучше в «Кама-сутры» позы Почаще женщин направляй! И, пыл растратив не напрасно, Забросишь ты словесный бред. Самец всегда ценился классный У всех реальных баб и дев!

 

Мне осталось…

Мне осталось немного. Ведь бессмертия нет. Я стою у порога, Не дожив своих лет. Мне осталось немного До последней черты. Собираясь в дорогу, Оставляю следы… Мне осталось немного. Не жалею себя. На планете холодной Грустно жить, не любя. Мне осталось немного. Не боюсь ничего. Жаль, не встречусь я с богом. Просто нету его…

 

Функционеры

Эти чугунные лбы, Пусто-стальные глаза… Сколько ж в России таких! Словом каким их назвать?! Хищные лживые рты. Уши, глухие к мольбам. Хитры по ветру носы. Губы – прикрытье клыкам. Чёрствы и чёрны сердца. Жадны их пальцы у рук. Спины прогнуты во власть. Ноги от правды бегут. Брюхи с обжорства висят. Партии крепки зады. Члены едино стоят. Мыслят не выше 3,14зды.

 

Я во Вселенной

Я во Вселенной – центр и оплот, Вместилище и зеркало всех звёзд, Апостол, вседержитель, царь и бог, Который свет во мрак её принёс. Родившись, я Вселенную познал. Она открылась зренью моему. Я жил, творил, трудился и дерзал, Всё поверяя сердцу и уму. Я научился материализовать Слова, мечты, гипотезы, любовь… Вселенная – галактик звёздных мать. Я храм воздвиг в сознании её. Когда исчезну я из бытия, Вселенную оставив сиротой, Она померкнет. Из небытия Пусть воскресит её потомок мой.

 

Счастье

На меня свалилось счастье. Было так: сижу, пишу… Вдруг красотка в ярком платье Ворвалась. Кричит: «Спешу!» Ухватив меня под локоть, Потащила за собой… И, забросив всю работу, Я устроил выходной. Мы носились по бульварам, Заходили в магазин, Поиграли на гитаре, Прогулялись до реки… Аппетиту нагулявши, Ели. Пили брудершафт. Нам обоим стало жарко… Ночью пыл царил впотьмах… Утром счастье упорхнуло, Словно птичка, за рубеж. Позвонила раз оттуда: «Я в берете цвета беж!» Раздала сто указаний, Чтоб к её приезду я Двести выполнил заданий. Возразил я ей, шутя. Тут же счастье разозлилось, Грозно топнуло ногой, Разрревелось, Помирилось. Заявило: «Ты – лишь мой!» Что мне делать с этим счастьем? Дождь и солнце, ураган, Гром и молнии! … Да разве Я тут справлюсь? Всё, пропал!

 

Даша Давалкина

(блюз)

Даша Давалкина – жрица любви. Все без ума от неё мужики. Даша Давалкина любит бабло. Кто заплатил, тот и мил, хоть мурло. Думает Даша, что счастье в деньгах. Любит Давалкина денежный тр@х. Всякий к ней тянется, даже урод. Даше не жалко, Даша даёт! Шляется Даша, кровати скрипят… Жаль, олигархи её не хотят… Бедная Даша! Холодная кровь. Сексом она заменила любовь. Нравятся ей кошельки и усы. Дура она. И снимает трусы. Сиськами Даша добыла комфорт. Замуж пошла. Только муж её – чёрт.

 

Идеал и реал

Я читал много книг И искал идеал. А нашел только фиг И смертельно устал. Нет поэзии в жизни, Есть лишь проза одна, Да и то анекдотами Пошло полна. Нет великой любви. Дружбы подлинной нет. Люди, как упыри, Ищут тьму, а не свет. Благородство и честь Только в книжках живут. А в реальности есть — Меркантильность и блуд. И, увы, нет дорог, Где найду я себя. Вы сказали: есть Бог. Не смешите меня.

 

Вселенский дух

Вселенная – всего лишь голограмма, Где нет у звёзд начала и конца. Она хранится в памяти кристалла, В котором нет ни Бога, ни Творца. Материя, пульсируя в кристалле, Рождает когерентную волну, Которая собой объединяет Вселенский дух, гигантский по уму. И этот дух, распределяясь в людях, Рождает осознание души, Которая скитаться вечно будет В просторах, чтоб судьбу свою решить. Есть свет и тьма – две крайних ипостаси. Весь свет – в душе. Темна лишь только плоть. Душа должна избегнуть безобразий И гравитацию соблазнов превозмочь.

 

Пародии

 

Это – миниатюрные дружеские пародии на стихи поэтов сайта www.stihi.ru . В гротескной форме я попытался передать странные смыслы, скользкие рифмы, неуклюжие словечки, выспренный стиль и мелодраматическую дурь. Я не называю имен, чтобы никого не обидеть, и не цитирую стихи, дабы не делать этот раздел гигантским.

 

* * *

В глаза твои смотрю с мольбою. Хоть поругай меня собою!

 

* * *

Скрипач, возможно, был как маг. Но стих, увы, и сир, и наг.

 

* * *

Я иду по Амстердаму И встречаю в койке даму.

 

* * *

Страстью сметён был остывший вокзал. Платье – в клочки! Ложь – таков был финал.

 

* * *

Хотя наша жизнь коротка, Но нам наминает бока.

 

* * *

Ты вправе хоть г@вно в стихи валить. Но нюхай сам. Так пусть тому и быть!

 

* * *

Кто-то любит, кто-то нет, Кто-то делает минет.

 

* * *

Лыжи свои я надену наутро. Ночью читаю пока «Камасутру».

 

* * *

И дружными рядами маршируя, Все стихиряне свой Парнас штурмуют.

 

* * *

Собрав слезу поэта и бомжа, Напьюсь в ежа.

 

* * *

А где-то там за МКАДом щебечет соловей. И вздохами спелёнуты печальницы бровей.

 

* * *

Ты сказала: «Любовь это ветер». Я тебя раздавил на рассвете.

 

* * *

Евпатий коловротил, когда Россию спас. Батыя на Воронеже разбил он просто враз!

 

* * *

Мы выбираем, нас выбирают… Замуж, однако, не приглашают.

 

* * *

Зачем на свете нужна Русь? Я этой мыслию горжусь.

 

* * *

Я ночами вместе с Клавой Занят общею забавой.

 

* * *

Белая полярная лисица Спит в норе. И там петух ей снится.

 

* * *

Я творение Бога! Я чайка! Руки с крыльями взлёту мешают.

 

* * *

Надо валерьянки выпить поскорее. Плакать дюже вредно: цвет лица стареет.

 

* * *

Кто-то шутит, кто-то спит, Кто-то над стихом сопит.

 

* * *

Я косточки выплёвывал, шутя. Примерно так же я люблю тебя.

 

* * *

Бесплатно лишь птички-певуньи поют. А барды билет на концерт продают.

 

* * *

Левша в России больше не родится. Тут и живым-то лучше удавиться.

 

* * *

Я позову тебя сквозь зи́мы. И съем. Как ты неповторима!

 

* * *

Платочку Вашему я буду очень рад, Чтоб осушить словесный соплепад.

 

* * *

Пыльная дорога! Лучше не пыли! И не бедствуй детство в поле конопли!

 

* * *

А чтоб на вираже не поскользнуться, Поширше надо жизни улыбнуться.

 

* * *

Посадили деда на 15 суток. Обозвал он грубо 10 проституток.

 

* * *

Ах, осень, ты источник вдохновенья! Про что ж ещё писать стихотворенья?

 

* * *

А за МКАДом, а за МКАДом Жизни нету. И не надо.

 

* * *

Несу свечу, но не молчу: Я по стиху себя влачу.

 

* * *

А мышей кот не ловил. Кот он только внешне был.

 

* * *

Пишу напропалую про Сретенск я стихи. А казаки смеются. Вот дурни-лопухи!

 

* * *

Я мысль отдал карандашу. Он поумнел. А я – пишу…

 

* * *

Подумаешь! Валяются пальты! Спасибо, что не спёрли их скоты.

 

* * *

Да, про любовь стихи не устарели. Но грешны все поэты-менестрели.

 

* * *

Я ненавижу поезда. Гори, сияй моя звезда!

 

* * *

В жизни каждого мужчины Бывает секс и без дивчины…

 

* * *

И щедро стихобаллы раздавая, Жюри себе подобных выбирало.

 

* * *

Я срифмовал бы что-нибудь с Европой, Но точно, что не с ахом и не вздохом.

 

* * *

Глотните вина, господа офицеры! Вы были товарищи, братья, друзья… А нынче вы служите миллионерам, Ворам, олигархам и прочему бля.

 

* * *

Грустит душа. И долго воет ветер. Гитара рвётся, стонет и вопит. Мы расстаёмся только на рассвете. А ночью вновь кровать моя скрипит.

 

* * *

Если Вы кого-то обозвали, Дюже гневно полыхнув огнём, Значит, оттого сердитым стали, Что не в силах треснуть прям по нём.

 

* * *

Заблудился ветер в чьих-то косах. В складках платья долго он блудил. Распустился он. И на покосе Девушку собою соблазнил.

 

* * *

Дуну фее я в её ладошку. И она счастливо улыбнётся. Обниму на вздохе, понемножку. И она покажет свою ножку.

 

* * *

На холсте я сиял терракотовым блеском. Стихирян поражал не банально, гротескно. Рифмовал я щенка, феромоны и суку. И жужжит надо мною приблудная муха.

 

* * *

Семь дней назад я посетил ваш город. Он был прекрасен, мощен и суров. И Невский был в своих столетьях молод. И Петр у Сената был здоров.

 

* * *

Я ль зимой этот стих не писала? Кто б его оценил, прочитав! Я блины бы ему испекала, Резво зиму весною прогнав!

 

* * *

Жизнь у мишки – подобие тёрки: Трёт и нежит по шерсти и коже. Даже дырку в обёртке протерла, Скалкой треснув по плюшевой роже!

 

* * *

Я терзаюсь. Это сплин. Я красива и не дура. Хоть бы кто-нибудь один Оценил мою фигуру!

 

* * *

Я с бокалом вина принесу тебе птичку. У неё золотые глаза. И снесёт эта птичка с улыбкой яичко. И в любви порыбачит судьба.

 

* * *

А коты во дворе, задирая хвосты, Так орут, что мне даже завидно. И мой кот (вот стервец!), распушивши усы, Без меня загулял. Вот обидно!

 

* * *

В конвульсиях бился средь рифм стихоплёт, Стишки вдохновенно кропал. А если б ему подарить пулемёт, То он в пародистов стрелял!

 

* * *

Мыслю я своею бренной башней. Как на ветке груша, я повис. И скорблю про нации утраты. Я не Дон Кихот, я пессимист.

 

* * *

Ах, мимоза! Весной распушившись, Ты ботаников манишь собой. Как же хочется мне распуститься! Просто прёт из сердечка любовь!

 

* * *

А что сказал бы на всё это А. Иванов? Как пародист, Он усмехнулся б чуть заметно И не марал бы чистый лист.

 

* * *

Терзает сердце мне струна. Я так страдаю и пылаю, Что аж пою. Хоть я одна, Но в муках от любви сгораю.

 

* * *

Чтоб рассмешить людей, стараться надо. It is important. Каждый импотент Пускай always стихи кропает. Своим задом Он потрясёт Стихиру, like a monument!

 

* * *

Стихом своим я не прискучу. Я баловник. С плеча рубя, Читателя не буду мучить. Зато помучаю тебя!

 

* * *

Ветер-бродяга ругался на осень и лето, Плакал, рыдал, ревновал и хотел пообщаться. Даже зимой под дождём он слезинками плакал про это. Как же хотелось мне с ветром любимым обняться!

 

* * *

Среди льдов зародилось цунами. Все сгинут в той мощной стихии! Сгорая в любовном угаре, Как пылко кропаю стихи я!

 

* * *

И девочки аж застонали, Услышав негромкий рассказ. И тихо огни догорали. И плюхал на рейде баркас.

 

* * *

До корней до самых я Дотянусь, сумею! Пушкин это не фигня. Я пред ним глупею.

 

* * *

Она стерпела. Он напился. Те 30 лет, что пролетели, Они друг друга не любили. Постели им осточертели!

 

* * *

В огне любви, дрожа, сгорая, В наркозе страсти, чуть дыша, Невеста жениха желает. Корова так не ждёт быка!

 

* * *

«Где правда, а где ложь?» — Котяру Мышь спросил. И Джери съел его. Под маской был вампир.

 

* * *

Отстучат паровозы, Поезда отгремят. Воздержись от неврозов. Сунь Инь в Янь наугад.

 

* * *

Если кто бросает камень На зеркальность у воды, То цунами вызывает. Далеко ли до беды?

 

* * *

Горка блинов стынет уныло. Съесть бы её, Да уж больше не влазит.

 

* * *

Я влюбился в ночи. И, как ангел сгорая, Я читал тебе стих. Ты молчала – немая.

 

* * *

Рукой своей скрипач играл на скрипке. Потом ушел (скиталец!) в ту страну, Где тишина и умиротворенье. Мораль: смиряй свой нрав и не терзай струну!

 

* * *

Он не лезет к женщине под юбку. Ведь он рыцарь, мачо и герой. Он прижмёт её к себе, целуя в губку, И в сарай утащит на покой.

 

* * *

Ксенофобию страстей Мы с соседом победим. Бога нет среди людей. И друг друга мы съедим.

 

* * *

Если ты не рвёшься ближе к телу, Значит, ты пока ещё не зрел. А когда дорвёшься в самом деле, Вот тогда ты, мальчик, уж созрел.

 

* * *

Обниму я родную подушку, Утоплю её в мощных слезах. Слёзы я соберу даже в кружку. У меня их – огромный запас!

 

* * *

Рвать душевные сеансы Долго в состоянье транса Это утло и не хмельно, Параллельно, несомненно.

 

* * *

Ну, почему у женщин нету памяти? Влюбляются обычно в подлецов, А после удивляются: "А знаете, На вид он был бы лучший из отцов!"

 

* * *

Про херню я пишу по утрам не херово. Мне апрели с субботами – на хер нужны. Монитор и скворечник похерю легко я. Мне херня не нужна, нужен хер твой и ты.

 

* * *

Я хочу быть свободной цыганкой, Чтоб романсы цыганские красть. И крутить под гитару шарманку, На Стихире невестой плясать!

 

* * *

Я лямбдой наипаче гласом свята. Зиждителя познав чрез волновод, Я есмь не токмо альфа. Я рачата! И по стезе лабзаю храм у ног.

 

* * *

Раннее утро настало. Дружно гудит Первомай. Путин с Медведевым стадо Гонят, крича «запевай!»

 

* * *

Возьмёмся за вилы, кувалды и нож! Прикончим проклятых буржуев! В крови всё зальёт наш великий народ. Ползти надоело на брюхе!

 

* * *

Крокодилка Крокодила Усмирит и укротит, И родной стране навалом Общих деток наплодит!

 

* * *

Как наркотик, нюхая герань, Я в ночи торчу, вино лакая. Глушь какая! Снег… Дождит… Луна… Где же Бог? Смеюсь. И – засыпаю.

 

* * *

Читатель! Не кори про тлю стихотворень. Ведь про любовь писать в саду стихи мне просто лень. В любви же я люблю и ноги, и живот… А тлю давлю (чтобы не лезла прямо в рот).

 

* * *

Пёс глядит в мои глаза. У меня из глаз – слеза. Милый пёс махнул хвостом — Слезы вытер. С другом дом!

 

* * *

Любить себя не дозволяй В быту утех и наслаждений. Стихи упорно сочиняй И будешь – Пушкин, без сомнений.

 

* * *

Ежли хочешь обженица, То ищи таку девицу, Что была бы не гадюка, Не скорпена и не злюка. И тады и сам при ей Влезешь в мир богатырей.

 

* * *

Гром и молнии! Весною Обгорают крики страсти. Дождь стекает над водою. Аллилуйя! Слёзы – счастье!

 

* * *

Ох, ты, матушка-Родина! Со стаканом опять! Беспробудна уродина. А проснёшься – плясать!

 

* * *

Я сегодня – маленький гвоздик, Ну, короче, я железячка. Молоток мне мутузит по шляпке И – вгоняет. А был я блестящий.

 

* * *

Пииты ныне сочиняют разну всяку дурь. Ты им чело пародией, любезный друг, не хмурь. Оне ить пишут резво, складно, скоко могут. Копытом – по рогам тебе! Пегас угоден Богу.

 

* * *

Расцвели сирень с черёмухой. В голове кипит раздрай. Сердце олуха аж ёкает. Сам виновен. Так и знай!

 

* * *

Давай не будем под звездой При жизни залезать в могилу, Пока есть спать с кем: с той, с другой Иль с той, какая сердцу мила.

 

* * *

"Душа обязана трудиться, Чтоб воду в ступе не толочь". Она должна в стихи отлиться. Пиши, поэт, и день, и ночь!

 

* * *

Колокольчики сдохнут. Ландыш скромно вздохнёт. Дождик с солнцем огромным Мне печаль принесёт.

 

* * *

У солнца много желтых рук. Поэт страдает среди мук. Он гений, пилящий свой сук. Бутылку бросить недосуг.

 

* * *

В библиотеке было пыльно. Я книжку скучную читал. Вдруг ты вошла. Я сексапильно Свой стих об этом написал.

 

* * *

Хокку и хайку слагая Из слов непокорных, Я покоряю вершины поэзии Слогом проворным.

 

* * *

Пить иль не пить? Вот вопрос! Гением в Волге болтаюсь. Парусом к Бунину прусь, В доллар кормой упираюсь.

 

* * *

Вот кто-то с горочки спустился. Мой дядя в шутку занемог. Со мною дежавю случился. И рухнул подо мной шезлонг.

 

* * *

Я с коллегою Русью горжусь. За неё на рыбалке упьюсь. Нету клёва? В реке утоплюсь! Комарами обильна тут Русь!

 

* * *

В этой мрачной клоаке торжеств урбанизма Восхищен я у клёнов зелёной красой. И дворами иду по пути оптимизма. А Париж и Москва восхищаются мной.

 

* * *

Нас охраняют музы, несомненно. И девочки за дверью не стоят. На страже пародист стоит за дверью И щелкает зубами. Вот ведь гад!

 

* * *

Совершается акт. Добродетель поникла. У невидимой брани от страсти оргазм. В тело змия поганого алчность проникла В сердце Ангела – тёмный и жуткий маразм.

 

* * *

Молчать нельзя! Выклёвывая строки, Я ребус отгадаю, не пустяк, Треща сорокой, в мае с пристяжною, В пылу полемик, крыльями – «бряк-бряк».

 

* * *

Как горько, что стих мой кукует кукушка! В Стихире на Главной – уродство и бред. Отправить бы всех стихописцев в психушку! Тогда мой каблук долетит до небес!

 

* * *

Звезду от сердца оторвав, Я зазвездюсь в холодной скуке. Звезда летит. О, звёздный час! Звезда упала мне на руки.

 

* * *

Любовь волнует кровь. Я растревожил вьюгу. Гоню свою пургу Из вечности по кругу.

 

* * *

В душе бушует ураган. В башке весенний ветер свищет. Да на фиг мне болтливый Сартр! А Гегель пусть ваще не пишет!

 

* * *

Можно намазать попу Мёдом или вареньем И – удивить Европу Новым стихотвореньем.

 

* * *

Мой паровоз вперёд летит. Он, снег толкая, не чихает. И стих мой копотью дымит. А. Пушкин – просто отдыхает.

 

* * *

О, Боже! Я пою, как летом соловей. Я так люблю тебя! Не свят я, просто болен. И с крыш течёт апрельская капель. Ты – как зима. И ждёт нас, грешных, осень.

 

* * *

Я бежала, бежала… Сердце билось в ладошках. А потом написала Свой стишок понарошку.

 

* * *

Я не сижу ни под черёмухой Ни под сиренью, ни в кустах. Галдят грачи. Какие олухи! Я про любовь молчу в стихах.

 

* * *

Я вся обрыдалась. Босая Шагала, разбив ноги в кровь. И, ветром себя истязая, Свою обтесала любовь.

 

* * *

На черешне вишни созревали. Грохнул разорвавшийся снаряд. Косточки рубинами летали. На войне случился стихопад.

 

* * *

Давай в кустах, в анданте И в шепоте берёз Обнимемся нахально! И впредь не будет слёз.

 

* * *

По улице Надежд шагают наши грёзы. А в переулке Чувств свершаются дела. И в тупичке Утрат мы льём без шуток слёзы. Ведь на тропе Любви нет счастья никогда.

 

* * *

Мы в раю, в заливе, согрешили. Чибис растревожился вконец. И в истоме мы про всё забыли. Чибис крикнул: «Ну, ваще пипец!»

 

* * *

Ветер ласкается, птичка качается, Мир рассыпается здесь… Жребии спутаны. Руки прощаются. Звёздам тут тяжко гореть.

 

* * *

Он бросил гитару во вражеский дзот. Рванули мятежные струны. Ему аплодировал радостный взвод. А фрицы рычали угрюмо.

 

* * *

Так не клади на блюдо Ни яблоко, ни душу. Тогда случится чудо И будет, что покушать.

 

* * *

Я смотрю на Лизу снизу, Лиза сверху – на меня. Ангел волю дал капризу. Мы летим на небеса.

 

* * *

«Чудовищно грустно на сайте!» — Поэт так воскликнул в сердцах. И много стихов килобайтов Грузил он, слывя в мудрецах.

 

* * *

Лето жаркое. Я мёрзну, Шаль на плечи опустив. Среди пташек щебечу я, Напевая свой мотив.

 

* * *

В скрижалях сокрыты детали. Шагаю я в Рай постепенно. На край свой смиренно взирая, Я стих написал так нетленно!

 

* * *

Я пою не бесплатно, признаюсь, Но за рубль не сильно держусь. А в пародьках – задаром бодаюсь. И собою таким я горжусь.

 

* * *

На Колыме сегодня слишком северно. И я стучу зубами невпопад. Мороз как в Арктике. Сижу в сугробном тереме. Пусть в Африке случится снегопад!

 

* * *

И, стих вспахав, как пьяный Маяковский, Бунтарно затерявшийся в стерне, Сам Игорь Белкин скачет, как Островский, На розовом есенинском коне.

 

* * *

О Дне Победы знает даже карапуз. В День Победы он не кушает арбуз. В День Победы, ковыряя бугорок, Соловьём поёт в Отчизне, как сурок.

 

* * *

Тёща это выбор мамы. Маму эту надо уважать. Хочешь вдарить? Бить не надо бабу. Ведь она тебе, хоть западло, но мать!

 

* * *

«А где ж поэтам крылья брать?» На птичьем рынке. Ведь заодно там продаются и ботинки. Когда наденешь крылья и ботинки, То аки ангел будешь с праздничной картинки.

 

* * *

Кто не нравится, того я Посылаю на Стихиру, Чтоб помучился над формой И проворно харю вымыл.

 

* * *

Беда пришла на юг России. А в чём причина той беды? Предупредить людей забыли Вождей усталые зады.

 

* * *

Да, орхидея хороша. Но вот беда: капризна. И не осталось ни шиша От чувств её, лишь призрак.

 

* * *

Константинополь! Ты – Стамбул, Царьград! Не с бодуна тебя завоевали Те турки, коих русский бил солдат. А вот французы – шпаги обломали.

 

* * *

За грехи свои отныне Я пишу свои стихи. Нету секса и в помине. И не кличут в женихи.

 

* * *

Артистки хороши на сцене. Но счастья с ними не видать. Уж больно прытки. На арене Им в цирке лучше б выступать.

 

* * *

В молитвах к Господу взывая, Нечистых зубы сокрушая, Себя, смеясь, преображая, Без крыши ты достигнешь рая.

 

* * *

Июль! Вот я на сенокосе. Мне западло́траву косить. Предпочитаю с папиросой Лежать в саду, где хвощ и сныть. Качаюсь я в своём шезлонге. А не пойти ль в грибной поход? Нет! Свой талант и слог высокий Я лучше кину в небосвод!

 

* * *

Я Лиру понесу к Парнасу, И подо мной храпит Пегас. Подохнет Люцифер проклятый, Мой стих великий прочитав!

 

* * *

Найдя тебя в огромнейшей толпе, Я тут же приобнял тебя за плечи. «Нахал! Что позволяешь ты себе!?» И я не знал, чего же тут ответить.

 

* * *

Жара! Высоковольтный провод В июле плавленно повис. Но я дождусь, что лютый холод Скребнёт по горлу или в низ.

 

* * *

По мозжечку мне в сердцах вломили. Куражась, треснули оплеуху. Чеканю шаг, попадая в жилу. Жаль, я не сокол, не суд, не муха.

 

* * *

По жизни я шагаю, как по полю. Итоги подвожу в заботах новых. Фанфары мне приятны, я не скрою. И мне до финиша дойти ещё не скоро.

 

* * *

Хлынул душ. И смылись все шмели. Птицы пообмокли, как кисель. Травы захлебнулись у земли. Поскорей сушняк бы прилетел!

 

* * *

Женщина – загадка, это точно, И, причём, загадка для себя. То она развратна и порочна. То наивна сердцем, как дитя.

 

* * *

Не утопить в реке русалку! Она не тонет. Цепь звенит. Кота там не было. Как жалко! Я мог бы мяса нарубить!

 

* * *

Милый! Небесную грусть выпивая, Я на Стихире торчу. Мне на ветру бы получше леталось. Тут я стихами урчу.

 

* * *

Приобнявши пол рощи берёз, Обойду без греха пол страны. И из глаз брызнет свет среди слёз. И любовь я вдохну у сосны.

 

* * *

Не говорите мне про справедливость! Мне больше по душе апартеид. Сижу в шалашике. В нём тихо и красиво, И никакой блицкриг там не грозит.

 

* * *

Закачались от ветра ромашки, Но потом придавились ногой. А рябины хмелели от счастья Средь червонцев над горной рекой.

 

* * *

Страдал Винсент Ван Гог шизофренией. Не зря кому-то он пол уха откусил. И знаменитым стал он, как Мессия. И, в гроб сходя, он мир благословил.

 

* * *

За ширмой слышится смешок. Я заглянул несмело. И вижу: Фрося и дружок. Тут лишне третье тело…

 

* * *

Родной Воронеж мне приснился. Стихи сложились невпопад. Среди невзгод я удивился, Что в небе плыли облака.

 

* * *

Ты, друг, ошибку совершил: Посланий кучу посвятил Своим подругам и друзьям; Про пародиста ж ты забыл. Не западло ль? Твоим стихам Я ухахатывался сам: Поэтов «русскими» назвать, Кто рад на идише писать! …

 

* * *

Три знаменитые певицы, Три теле-диво-поп-звезды! Вы – украшение столицы! Три Pussy – славных три п-ды!

 

* * *

Не уходи, побудь со мною! Хоть я пою про червяков, Но ласки мне нужны порою. И даже в осень я готов…

 

* * *

Печальный и синий сентябрьский апостроф Знаменьями строк загрустил в листопад. И остров забыт. Как же это не просто Обуглиться в августе, словно листва!

 

* * *

Посланцы гроз! Рабы Велеса! Из солнца уст, средь мёртвых скал, Я стих слагаю, как повеса, Но красота – мой идеал.

 

* * *

Дсанко шла помолиться. Но путь был далёким. Не дошла. Как коза, отдалася козлу. Кто виновен? Об этом мы Бога не спросим. Спросим Дсанку. Она ведь грешит на судьбу…

 

* * *

Завари мне чифирку, да покрепче, Чтобы звёзды аж в ногах засветились. Утром будет мне тогда малость легче, Если простыни мои пригодились.

 

* * *

Мне бубен выдали на время. В него безмолвно колочу. Без бед в него вгоняю темя И чистым голосом урчу.

 

* * *

Отключить Интернет не получится, Без Стихиры и дня не прожить! Если с дуба влюблённая рухнула, Значит, с ней приключился каприз…

 

* * *

Мальчуган тот, как лапоть, причал свой прохлопал. Он не боцман, искавший штормов благодать. Медяки полюбив, чаек он пострелял, потом слопал. И пришлось ему с далью себя повенчать.

 

* * *

Зажглись огни вечерних окон. Ночами город тот не спит. Поэт не дремлет. Ненароком Он стих об этом сотворит.

 

* * *

Два сердца бежали к друг другу вприпрыжку. Хромая, они пробирались в толпе. Шипы у любви поострей кочерыжки. О, как же тревожно бежать по судьбе!

 

* * *

Плещутся рыбки, вздыхая, как сфинксы. В лужу упала ночная звезда. Если ты стих прочитал без улыбки, Краб ты Парнаса на дне у пруда!

 

* * *

Не трожь евреев! Важен лозунг сей Для всех правителей, царей и королей. Но вот беда: почти любой еврей Стремится сесть на место для царей.

 

* * *

Бокал трещит. Стихи глотаю залпом. Как хочется прижаться к наготе! Плевал я на Стихиру и таланты! В любви родились строчки о себе.

 

* * *

Он жизнь её украсил этим летом. Она ногой его ударила меж ног. Портвейн он совместил с кордебалетом И через дверь повёл с ней диалог.

 

* * *

Я памятник себе не воздвигаю. Сооружаю только постамент… Поскольку я пока не умираю, То не звездюсь, мой милый оппонент.

 

* * *

У стены заскрипела кровать. Океан затопил собой лес. Вот такой я сварганил янтарь Из тоскливых военных словес.

 

* * *

Влюбленный может стать крылатым и поэтом. Но вот беда: с стараньем стих сложив, Не поразит читателя куплетом, А пародиста – просто насмешит.

 

* * *

Ты – Амур, завладевший мною. Я впадаю в тебя, как приток. Как хочу я тебя освоить, Мой желанный Дальний Восток!

 

* * *

Зазвонили звонки в наших школах. На уроки пришла детвора. Пушкин ими забыт был. Но снова Им учиться на строках пора.

 

* * *

А вот и Белкин! Здравствуй, милый друг! Всё пишешь? Не устал? Живёшь со скрипом? На курьих лапах вспоминаешь Русь? Философ-атеист ты наш великий! Тебя в чертогах дивных средь жнивья Не керосинят грубые поэты. Живи и здравствуй в лаврах бытия На радость всей стихи́рнутой планеты!

 

* * *

Нет, тут Блоком и не пахнет. Чем вердыщенку марать, Лучше б вошь была в контакте С Катей, там же, где кровать.

 

* * *

Стишки-пирожные пекутся Не на печи, как калачи. Они из живота берутся И бьют в башку, как кирпичи.

 

* * *

Стих написан крепко, не убого. Но подспудно тут мыслишка есть: Атеисты, жаль, не верят в Бога. Чтоб им всем в Геенне погореть!

 

* * *

Росла берёза возле речки. А по соседству вырос дуб. Зимой они попали в печку. Финал понятен и не груб.

 

* * *

Не жажди славы всероссийской! Что слава? Дым, пустой обман. Пиши неспешно, по-сибирски, И по-алтайски будешь пьян.

 

* * *

Врезался крейсер в берег И раздавил врагов. Лишь на себя он надеялся, Яростен и суров.

 

* * *

Горят огни. Горят зарницы. И даже столб стальной горит. Пылают пыльные страницы. Да что там, весь в огне гранит!

 

* * *

Увидел Слепакова тот отец, Который дочь заделал в стан невест, И так воскликнул: "Сёма, молодец! Женись на ней! Придёт тебе пипец!"

 

* * *

Слезу смахну, как ноту, И, не спеша, Пойду я на работу. Трудись, душа!

 

* * *

Мы как собаки садимся на жэ, Лижемся, трёмся и сук догоняем, Вертим хвостом в суете и уже От кобелей себя не отличаем.

 

* * *

Жёлтый дом с раздвоением личности Не баранам опасен, но нам. На Стихире все психи в наличности. Кукловодствуют сами себя.

 

* * *

И каждый день, как анекдот. Из теста блин получится. Любовь без боли не живёт. Приятно чуть помучиться.

 

* * *

Не ловите жар-птицу руками! Не живёт эта птичка в неволе. Не хватайте! Иначе лишь камень Вам достанется в Вашей юдоли.

 

* * *

Луна! Ты зеркало порока. Когда к вуали я гребу, То флером, жаром и морокой Я всю Стихиру зае…

 

* * *

Про любовь мне писать в кайф. Передок мой это мой лайф. А в щели моей торчит хей. И хромает меж вен стих сей.

 

* * *

Люд весь залит осенней грозою. Осень охру смахнула, упав на асфальт. На крыльце я под ветром тоскую по зною. И листок я лизнула в осенний октябрь.

 

* * *

Что же ты курносая, нос свой так повесила? Неужели голову закружило вдруг? Не печалься, дурочка! Если куролесила, Рассмешишь ты сказочкой мужа и подруг.

 

* * *

Учитель нам познания дарил. Старался он из всех последних сил. Он ошибался. Он суровым был. Любить себя он нам не разрешил.

 

* * *

Слепаков поёт шикарно. Мы пред ним снимаем шляпы. А трусы пусть снимет тот, Кто Семёну отсосёт.

 

* * *

Ветки воздух намажут на спирали пружины. И капризность с природой по грустинке уйдут. И берёза с рябиной словно в танце застынут. И аккорды на гроздьях слезинку прольют.

 

* * *

Тут царь Маовитский в равнинах Моава, И Валак с Валаамом, и Ангел с ослицей, А также пророк у царя Иордана… Какой Ерихон! О, Создатель Всевышний!

 

* * *

Стучит башкой усердно с клювом дятел. В коре он добывает червячков. Не зря он столько сил своих потратил! Весной грешить с дятлихой он готов!

 

* * *

Ёжусь от холода, словно медуза. Герань Мне безначальное слово сказала. Сосед Кашляет финишно, брызнув собой в филигрань. Мне фиолетово. Где же любовь? Её нет.

 

* * *

Калитки скрип у древних лип. Осенней бронзой пышет сад. Ковёр из листьев тут скрипит Для птичек томных, для услад.

 

* * *

С юбилеем, Вас, Путин! Вы – вождь журавлиного стада. Я бы тоже за Вами к вершинам шагов полетел. Но пахать на Стихире мне надо. Все – гады, Кто шипит. Вашу мудрость я ярко воспел!

 

* * *

Загонит осень всю печаль под тополь. И съест, как в сказке, чудище зверька. А тля, резвясь, сожрёт листву и тополь. Ах, тля! Подует ветер – нет тебя!

 

* * *

Берег пуст. На озере ледок. Пусто озеро. И ягодки во мху. Я как дуб: замёрз и одинок. Но вальяжно дёрнул по стиху.

 

* * *

С надеждой в сердце всё прими: Дождь, равнодушие и слякоть. Получше сопли оботри. И улыбнись. Ведь стыдно плакать!

 

* * *

Я – листик большого народа, На дереве крепко завис. И даже в плохую погоду Я стих сочиняю на бис.

 

* * *

Котёнок по имени Брысь! Ты вырастешь, будешь как рысь. Сожрёшь всех. И будешь один. Зато – сам себе господин.

 

* * *

Солдат словесности, насилуя рояль, Изверг в пространство звуки хэппи энда. Уж лучше был он физиком. Тогда Не навалил бы кучу, несомненно.

 

* * *

Я пишу. Ты читаешь. И пишешь. Я тож. Писанину друг другу даря, Мы опухли. Миндаль ты к роялю несёшь. Я педалю Граалем в тебя.

 

* * *

Я полюбил давно пору осеннюю. Родившись посредине января, Всю жизнь живу с хорошим настроением. И мне плевать на день календаря!

 

* * *

Девочка-осень! Ты женщиной станешь, Перед морозом беснуясь зимой. Будет весна – ты старушка. Обманешь Летом, как дева, зелёной тоской.

 

* * *

Мозги когда заклинило, Пиши стишки тогда. Сучок из глаза вынувши, Скрипи собой всегда!

 

* * *

И через 9 месяцев, вернувшись, Осень показала свою дочку. Зимой назвав её, она уснула. И снег пошёл. И кончились все строчки.

 

* * *

Спаси нас поцелуй от боя и арены! Заступорив магнит, маэстро, нарисуй Соитие дождя, рассветы средь измены, Боа и страсть с тотемом, и в щёчку поцелуй!

 

* * *

Не кончается осень. Дует ласковый май. Летом – море и солнце. А зимой будет рай.

 

* * *

Гуляет по лету микроб. Устроив в сугробе мороку, Свою хромосому я смог Весной срифмовать. А что проку?

 

* * *

Если, кружа над полями, Стих свой поэт сочинит, Значит, душа его – пламень, Мозг – судьбоносный гранит.

 

* * *

Зачем обидел женщину? Она страдала, мучаясь. Хоть ты пенсионер, Но есть виагра в помощь всем по этакому случаю. Так будь, как пионер!

 

* * *

Я кулаком зажал свой меч на Рим. Авантюрист на троне и на ложе Я жребий свой рублю. Непобедим Я в книгах, фильмах и стишатах тоже.

 

* * *

Он матом стих не украшал — Великий и могучий. Он просто чепуху писал. Пиит, пиши получше!

 

* * *

Ангел не Демон, Но в бесы хотел бы попасть. В Ад он поверил И – хищно открыл свою пасть.

 

* * *

Не ловите птичку счастья! В Интернете нет её. И любовным попострастьем Не позорьтесь, ё-маё!

 

* * *

По секрету всем скажу: Я про зиму не жужжу. Я пишу стишки про лето. Вот и все мои секреты.

 

* * *

Кряхтя, подтягивал портки И гордо пукал. Но не издал ни стона, вопля Или звука.

 

* * *

Я сидел на сеновале Со своей подружкой. Посидел бы я ещё, Но пришёл Серёжка.

 

* * *

Девушки! Идите лучше в баню! Там есть душ, мочалки и вода. А потом пишите чушь. С парнями Спать опасно. Брызги – ерунда!

 

* * *

Я в атаку иду, как на пытку. Передышки не видно никак. Только с сорок четвертой попытки Я стихами так зябко пропах!

 

* * *

Рифмую я свечку и ветер с улыбкой. Чирикаю про коммунистов. И нет мне покою. Скорбею над списком. И флаг не рисую фашистов.

 

* * *

Подвиг Геракла – пример для Стихиры. Если стрелу выпускаешь, То не убойся ответной сатиры. Трусишь? Героем не станешь!

 

* * *

К валерьянке тут тянет кота. И ложится в ладонь древесина. Растворилось полено. Беда, Если бьётся в стихе мешанина.

 

* * *

Поэт в России – волк, хотящий жить. Он – светоч разума, ходящий через лужи. Деньжонок не хватает. Но творить Он не устал. Бывает и похуже.

 

* * *

Маршируют пииты на вершину Стихиры. Пародисты по ним из орудий палят. На Парнас без Пегасов шагают мундиры. Но без промаха бьёт партизанский отряд…

 

* * *

Меня крестили на Стихире И вдоль, и даже поперёк, И рвали струны моей лире. А я смеялся, сколько мог.

 

* * *

Свои грехи замаливай стихами! Тогда вся страсть изы́дет в тишину. Не ссорься, а летай под облаками. Дари все ласки только одному!

 

* * *

Объединились в нынешней Отчизне Чиновник, уголовник, олигарх… И вставили народу они клизму, Но вытащить не могут всё никак.

 

* * *

Один строгает стих про птаху. Другой шлифует вольный слог. А третий, словно тать на плаху, Сплясал пародьку так, как смог.

 

* * *

Мне жаль себя и эмбриона, Друзей, Россию, деда – всех. Грешим головкой мы. Но снова Жалеем жалостью свой грех.

 

* * *

Деньки, деньки! Огнём горю. Печаль в стихе углями тает. Как я любовь боготворю! В мечтах она меня лобзает.

 

* * *

Как абсурдна и даже клокаста Без художеств в аффекте игра! Если пишешь сумбурно, то маска Не зубаста, а просто глупа.

 

* * *

Бразды верблюжии взрывая, Пиит пахал по борозде Свой стих, как сказку, сочиняя. Ведь баклажан был в голове.

 

* * *

Я чукча. Еду в тундре на оленях. Вокруг сияют дивные снега. Пою я про какашку, про оленя… — Про всё, что вижу! И свистит пурга.

 

* * *

Степь да степь кругом! В чреве я лежу. Замерзаю тут. И награды жду. Я младенец твой. Наливай мне чай! Но глотнула ты водку невзначай…

 

* * *

А завтра все помрут. Меня не будет, Поскольку в наступивший выходной Я буду зажигать (не то что в будни!) Любовь-морковь со старшей медсестрой!

 

* * *

Ангел усталый бродит, Грудь с молоком сосёт; Мал он ещё, но вскоре До облаков дорастёт.

 

* * *

Сентябрь в потере крови истекал, Студил пожары, мокнул до колена… Спряженью вен он криком угрожал И в лес ходил с родившимся поленом.

 

* * *

Привези, Рикша, лучше виагру! Император тоскует, как раб. Кама-сутру читает с Кораном И свой пестик готовит для баб.

 

* * *

Оптимист, на погосте живущий, Рыл могилы. А райские кущи Посещал в отдаленье привычно. И, рифмуя «ха-ха» на отлично, На Стихире не лаял публично.

 

* * *

The day was утром словно порох. Сержант свой pepper уронил. Ельцу пипец. Тут нету споров: Сей стих солдатиков убил.

 

* * *

Не оскверняйте невинность Здесь кружевным враньём. Ангелам лгать противно. Голым был конь в пальто.

 

* * *

Снять бы комнату у моря, Жалость выплеснуть в дыру. Утопиться в море с горя! Экзерсисно одному!

 

* * *

Речь обретают рыбы. Нет на реке рыбаков. Осень! Глаголы сгинут Листьями сорных слов.

 

* * *

Тут аква, качалка и чашка. В кофейне здесь дрыхнет Пьеро. Из слов – доминошная свалка. И стих не одобрит никто.

 

* * *

Год-людоед ест огромный кусок, Год-инквизитор скрипит. Чтоб подавился он! С солью пирог Пусть жрёт весь год, паразит!

 

* * *

Монохромно уксус вписался в стих, Дифрагируя в спектре аргонных полос. Колба бьётся в стекло, ведь она не гранит. Щелочь бродит, поэту впитавшись в нос.

 

* * *

Я взял косу и поле выкосил, По снегу с будыльём скользя. Изба моя! Тут поле чистое! А борщевик косить нельзя.

 

* * *

Ни корова, ни гвоздь не оценят Сей печальный байдующий стих. Даже мухи гурьбою на стенах Не красуются в храмах таких.

 

* * *

Ногами звёзды задевая, Я гнёзд в быту совсем не вил. И, координаты в строку невинно вставляя, В поэты с дыркой угодил.

 

* * *

Меня загрызли адски муки. Дурак не я, а мои руки. От слов моих слетает лист, Когда рифмую как солист.

 

* * *

Заря всходила не над ельником. Она всходила на Парнас. И все народные затейники С ленцой седлали свой Пегас.

 

* * *

Кто-то стих писал, одичавши. Кто-то этот стих прочитал. И, как ёж колючки вонзавши, Пародист сюда пародьку вписал.

 

* * *

Упаду головою в сугробы — Остужусь от горячего чая. Свои лыжи сниму. Это чтобы Мне попасть в твои дебри, родная!

 

* * *

Мечты поэтов вдохновляют И выливаются струёю. По капле пить не пожелают Те, кто летают над землею.

 

* * *

Царь Эврисфей оброгатил царя Ароголиды. К стенам Минекским на Крите подъехал Геракл. Лернерский змей Посейдона на Кноссе обидел. Зевс на Тиринфе сей стих без быка обломал.

 

* * *

Тактильно мир осознавая, Спросонья сочиняем стих. Свой сор на свет не выметаем. И мухи крохи жрут свои.

 

* * *

Я стих писал, себя верша. Игрался в водополь. В башке Сафо-Тифон урчал. Во буераш какой!

 

* * *

Деушка, каблук надысь сломавши, Повстречала тут же супер-мачо. Он её таскал не устававши На руках. Сюжет читал я, плача.

 

* * *

Если пишешь слово «чорный» Через о, не через ё, То грамматику проворней Изучай же, ё-маё!

 

* * *

Девушки, с которыми вы спали, Женщинами стали от движений И резину скользкую порвали Кольцами своих стихотворений.

 

* * *

Мне месседж от Исуса на Тверской Принёс Пегас. Я вспомнил Саломею. Гамбит по-царски думал головой. И пароксизм гнусил, внимая змею.

 

* * *

Я воду ношу в январе из сугробов. Протоптана мною дорожка во мгле. Суставы хрустят. И Господь смотрит строго. Стихи я варю в удивлённом ведре.

 

* * *

Он в кабинете спал не с секретаршей. Он книжку обнимал, не продавал. Червей на главную страницу размещавши, Он славы жаждал, баллов он алкал.

 

* * *

Вернуть поцелуй обязательно надо. Тропинку любви не легко проторить. Топ-топ – вот косуля. А лев уж в засаде. Он мясо не мог в магазине купить.

 

* * *

Чем пахнет лошадь? Шампиньоном! Когда нюхнёшь г@вно коня, Потянет детством, милым домом, Конфеткой сладкой для меня.

 

* * *

Город спит, храпит, как боров. Дождик во дворе. Новый год наступит скоро. Спит Медведь в Кремле.

 

* * *

Свой черенок мужчина, словно семечку, Втыкает в лоно вечное, как бог. Метафизически взрыхляя свою женщину, Своим стихом поэт смешил меня, как мог.

 

* * *

Зима настала. Вот так диво: Зайчишка деток народил! Под Новый год! Его снегами завалило. Без бабы он зимою был.

 

* * *

Ложно на рубежи Ляжет не лживый яд. Спутается во лжи Тот, кто весь лжой объят.

 

* * *

Тут на небе сияет краса. И златиста небес красота. Лето, осень, потом вот зима… И у листьев слетает листва.

 

* * *

Куда же нелюбимого повесить? Он всё растрынькал, вызывая шок. Стихи рожать Бесстыднице Принцессе Пародией он даже не помог.

 

* * *

Зима пускай скользнёт глазами! И скрипка заиграет пусть! В берлоге так уютно станет! А помолюсь – пройдёт вся грусть!

 

* * *

Кот любовников не любит. Все гардины оборвал. Знать, хозяйку приголубит Сам.

 

* * *

И зори там целуются взасос, И хор поёт, как в храме, под звездою, И утешение скорбей щекочет нос, И пихту там рифмуют со скалою.

 

* * *

Тебе спастись удастся от снобизма, Предательства, безволия, врагов, Обиды, разгильдяйства, пессимизма… А вот от пародиста ты спастись готов?

 

* * *

Как крутили мы педали! Птички песню подпевали. Птичьи песни и дожди! И дожди ушли в шаги.

 

* * *

Январь уже. Зима. Дорога. Пейзаж. Фарфоровая гладь. Инкогнито взывая к Богу, Боюсь интригу потерять.

 

* * *

Волна сильней гемоглобина. Она, над бездною дыша, Живородяще дышет силой. Хлопочет в глубине душа.

 

* * *

Мама! Что творится!? Я дурёха. Ах, зачем я гея полюбила? Как же мне с тем геем одиноко! Жаль, его я сразу не убила!

 

* * *

Во мне ты захлебнёшься, как в воде. Но не утонешь, все растратив силы. На беспощадной будешь глубине. И возвратишься даже из могилы.

 

* * *

Жизнь ушла в феврале. Но ведь скоро апрель, А средь лета настанет июль! Жаль, с похмелья поэт сочинил дребедень. Аж январь задрожал и вздохнул.

 

* * *

Скарб тащу нехитро, как улитка, Растопырив пальцы голубые. На скамейке вымок я до нитки. Листья целовал я дождевые.

 

* * *

Бронепоезд уходит, как поезд. Он уходит, уходит во тьму. Пассажиры скучают на полках, Без приказа готовясь ко сну.

 

* * *

И, вытащив машину на себе, Обрадовались очень человеки. И поняли: Вселенная везде, Но ехать надо по шоссейной ветке.

 

* * *

Я пародист не тихий, как вода. Пишу туда, не ведомо куда. Плыву лишь вглубь и не боюсь огня. Веслом вам не отбиться от меня!

 

* * *

Опять бунтуют в Ватикане, Настала смута у христиан, Меняют календарь смутьяны. Видать, Господь маленько пьян.

 

* * *

Можно я буду пульсировать, Чтоб не вспотели строчки? Я ковыряю вилами Рифмы, тире и точки.

 

* * *

Нагая пастушка и ангел упадший грешили. В истоме блаженства резвились в соломе вдвоём. А утром, глаза когда оба пошире открыли, Увидели: Мы же в коровнике! Лучше в свинарник пойдём!

 

* * *

К январю – фигу, К февралю – карму, К ноябрю – финиш. Вот и вся драма.

 

* * *

Кто играет, получит печальный финал. Жизнь не цирк, не строка и не чипсы. Если совесть и честь человек потерял, Есть лекарство одно только: клизма.

 

* * *

Я – недописанная строчка Про недосказанный вопрос. И пистолет поставит точку В тот негатив, где был песок.

 

* * *

Скорее бы выскочить замуж! Приданое есть ведь у ней. Торжественно будет она уж Клепать с новым мужем детей.

 

* * *

Мой прекрасный глазастый подсолнух! Ты магистр очень нежный, не олух. Мыслеграммы твои я читаю, Ты – меня. И я даже икаю.

 

* * *

Я сижу в своём окопе, Ганс – в своём. Мы с ним враги. Я на брюхе, он на попе. Ночью не видать ни зги.

 

* * *

Не влекут меня сферы крамольные. Ведь не пальцем творили меня! Я супоню суровые брови, Свой же грех на утехи сменяв.

 

* * *

Так и пошёл я – весь в дырках. Лицом Я ковылял по обломкам. Русь моя! Милое сердцу крыльцо! Сука заплакала громко.

 

* * *

Если б Лермонтов вдруг о́жил, Стих про дрязги прочитав, Он бы точно застрелился Или саблей сделал лязг.

 

* * *

Непристойно смердить двуличием, Пригвоздив в душе свою девственность. Карамазовские неприличия Невмешательством надо чествовать.

 

* * *

Былинка в заснеженном поле Над снежным сугробом кружит. Какая ж тяжелая доля! Какая холодная жизнь!

 

* * *

Могучие стада! Господь не с вами. Вериги тяжкие по пояс волоча, Он в Преисподнюю направит со стихами Поэ́тишек. И высечет сплеча.

 

* * *

Ощущения врут. Он под утро так дрыхнет, Что от храпа потухли вокруг фонари. Только дворник не спит, выпив чаю на кухне, Километры счищая сугробов с пути.

 

* * *

И прорубив окно в Европу, На фестиваль рванут поэты. И зарифмуют окна с лирой, И приз получат за репризы.

 

* * *

Когда желаешь женщину одну, То не гони восторженно волну, Не плачь, не вой безумно на луну, А рви рукой преграды пелену.

 

* * *

Стаканчик водки с перцем, чесноком — Он печень освежит, прогонит зиму. И сплин уйдет. Захочется любить. И птички зачирикают игриво.

 

* * *

Отпускаю тебя, отпускаю… Но e-mail мой тебе не забыть! Я, как птичка небес улетаю. Без тебя я готова блудить.

 

* * *

Где же ягоды рябины? Нету их. Глаза протри! В завершение картины Их склевали снегири.

 

* * *

И так она чавкает с наслажденьем, И грудь наружу так выставляет, Что мальчик глупо завис в сомненьях. Намёки туго он понимает.

 

* * *

Каштан московский январь подарит Тому, кто в Киев влетел сюрпризом. Хоть Голохвастов её обманет, Она его урезонит капризом.

 

* * *

Не читайте Бодлера и Блока! Не ищите спасенья меж строк. И булыжником бросьте в ворону. Лишь работа спасает и Бог.

 

* * *

Возьмешь меня за холку ты. Хвостом своим я завиляю. Партнёр лягушек и луны! В восторге я тебя лизаю.

 

* * *

Он небо вспахал не ладошкой – сохой. Его ягодицы задумчивы. Стой! Звони поскорее в Минздрав, МЧС: Струя из штанов полилась, как с небес.

 

* * *

Белка по забору скачет, Но орешки не грызёт. Спит сова. Сороки плачут. Дуб не трезв: с горы идёт.

 

* * *

Ангел Будду знал не вшиво, Ночью Шиву целовал, Днём тянул свою резину: Зину в роще проверял.

 

* * *

Андрей, приветствую тебя! Ты прав: с утра небритый я И на бомжа слегка похож. Концовка вот: сияет рож.

 

* * *

Она как мужик, это верно. Но кто же во всём виноват? Была бы в замужестве верной — Плодила бы мужу ребят.

 

* * *

Возьмем число. И оторвём немного. Затем квадратный корень извлечём. Потом разделим. Возведём. И словом Число мы препарировать смогём.

 

* * *

Гамлет, Гамлет, Гамлет, Гамлет… Чё Шекспир чего-то мямлет? Хули он был не поэт? Фортинбрас хренел на свет. Он, глаза свои продрав, Понял, что Шекспир не прав.

 

* * *

Неизвестные поэты Не союзники ослов. Но известен всем Шепета — Узник бреда пуда слов. Он такое извергает Из-под спуда пепла чувств, Что Стихира восклицает: Ваня! Я тобой горжусь!

P.S. Иван Шепета неплохой поэт, но часто его заносит ☺

 

* * *

Пожалуй, Вы слегка несправедливы. Хотя Есенина в «народных» точно нет, Но очень много есть поэтов сильных, Не хуже, чем Есенин. Всем – привет!

 

* * *

Бывает, в ухо дует, а ты не дуешь в ус. Стишки свои кропаешь. И кушаешь арбуз. И семечки арбуза летят из дырок всех, И не смешно ни капли, но сдерживаешь смех.

 

* * *

Вы подарите мне весну! А то зима уж надоела. Сугробы в марте! Ну и ну! Грешу я. И офонарела.

 

* * *

В ботинках летать нелегко журавлям. Ботва захрустела немножко. В сусеках свою сигарету найдя, Фасоль я всю съел как картошку.

 

* * *

Берёза мыслила. Глазами Она обозревала мир. Мир объективен. Памятник сказал мне: Слей в точку то, что не дотёр до дыр!

 

* * *

Все грешат: золовки, зяти, Тёти, дяди и сыны, Жёны, свёкры, мужи, ляди… Всё простится за блины!

 

* * *

А там кресты взлетают не с опушки. И цапли со стрекозами парят. И солнечные слёзы, как игрушки. И купола под дождиком горят.

 

* * *

Я чую букву. нюхом обоняв, Её пишу, кого-нибудь обняв.

 

* * *

И я молчу о струях и колосьях. Мне снится угол. Он, как я, тупой. И мята в марте размягчает ось мне. И маятно под грешной простынёй.

 

* * *

И пускай за душой ни гроша, И пускай жизнь похожа на бред, Но кваску моя жаждет душа. И не нужно фальшивых монет.

 

* * *

Красней, красней, рябина, Сердечко мне томя! Россия всем чужбина, Кто брешет по чём зря.

 

* * *

Чем поезда когда-то пахли? Синкопа не ответит мне. Жаль, материк под Григом чахнет. И Тайсон ухо жрёт в тоске.

 

* * *

Падают яблоки, камнем летя прямо в землю. Яблони в страхе растут от пчелы до пилы. Если жужжишь на Стихире, язык не отрежут. Лишь пародист барабанит по крыше братвы.

 

* * *

Когда б смотрела ты не в трико, Лапшу б стряхнула с своих ушей, Тогда б увидела: он не Бог. Он Б по сути души своей.

 

* * *

Иду в бреду по дну мороки, Язык печально опустил. Глаголю я стихами строки. О, помоги ж мне, серафим!

 

* * *

Моя половинка осталась Лежать прям в пыли у межи. И я – сиротинка – игралась Оставшейся частью во ржи.

 

* * *

Город – дракон огромный. Сто тысяч лап. Горло его фарватер, небесный лист. Голод почуяв, я не ругаюсь в мат. Только оскалом нюхаю час молитв.

 

* * *

Просыпаешься рано. Коты орут. Роешься, ищешь в шкафу одежду. Ласковый снег весною и поутру Это симптом, что пылает в сердце надежда.

 

* * *

Я на пальцах гадаю. Много их у меня. Я стихи сочиняю Про Москву, где херня.

 

* * *

Игла сломалась. Врач тут не помог. Внутри иглы чернеется бедлам. Швея иглой не шила в доме мод. И стих хромой пришел к ней как-то сам.

 

* * *

Проснулся я. Мне не до сна. Ушли обиды и невзгоды. В календаре сбылась весна. Рыдает улиц непогода.

 

* * *

И, призадумавшись, я разорвал бумагу, Сел за компьютер – клавишей набирать Буковки, что шуршат насморком передряги, Ибо снежок по осени это от лета косяк.

 

* * *

Мы наслаждались! Ты забыла? Стыдлива ты тогда была. Планида нас всегда любила. Тебя ласкал я до венца.

 

* * *

Я тебя разбужу на заре. Удивлённо ты крикнешь: "Зачем?! Дай поспать! Ещё только рассвет!" И слеза потечёт по щеке.

 

* * *

Хорс, Велес, Троян, Купала Не молились на Христа. Кособоко и устало В стих ощерилась звезда.

 

* * *

Скажи-ка, дядя, были ж балы? Из пируэта в менуэт Летали девы в разных залах. О, Матерь Божья! Я – поэт!

 

* * *

Видно, всю ночь обнимаясь с подушкою, Буду я милого ждать. Где ж он гуляет, с какою подружкою? Впрочем, уж мне наплевать!

 

* * *

Мне с детских лет вбивали в мозг Не Вознесенского строку. Стихи писал я так, как мог. Я не учился в МГУ.

 

* * *

В Небраске пропил ты гитару. Милашку свою позабыл. Сдаешь ты теперь стеклотару. Тебя надо сдать бы в утиль.

 

* * *

В древней Элладе Даная с Сизифом не жили. Если б Акрисий в Коринфе их вдруг увидал, Сразу Персей и Линкей их с Зевсидом убили. Крон бы, как Зевс на Олимпе, к Инаху послал.

 

* * *

Но пусть звезда на нас не упадёт! Свои зады мы в дом скорей направим. Наташка кофей нам в стаканчики нальёт И под гитару петь вдвоём заставит.

 

* * *

Марина, Марина – как два апельсина! Две дыньки, как гроздья, висят. Марина, Марина! Не ешь мандарины! От смеха путь слёзы горят!

 

* * *

Река руками камни ворошила. Горбом своим она пронзала сук. В беспамятстве мозгами шевелила. И темечком чесала кисти рук.

 

* * *

Вам зима не мешает в морозы висеть прямо в раме. Ваш румянец цветёт так смешно в окоёме, беспечно. Хоть рябина грустит, я пишу свой стишок милой даме. У стрекоз на снегу – перекличка и вечность.

 

* * *

Чё ты, дрозд, свой клюв повесил? Где хвоста твой серпантин? Али мир тебе стал тесен? Иль шафран тебя свалил?

 

* * *

Ах, Москва ты моя, квасом пенная! Мы как дервиши не идём в мечеть. Мы изношены, но богемные. Рюмку с хлебушком досыти бы съесть!

 

* * *

Весь этого город – поминальный Рим. Он так устал от фальши декораций! Он Византией с Китежом томим И весь вибрирует, сползая из простраций.

 

* * *

Снегири по весне прилетели с высот небес, Где Икар с Дедалом на крыльях были, нектар беря. Меланхолии сбросив излишний в Стихире вес, Я жужжал в циклоне, всю желчь гоня.

 

* * *

Любовь не извергает пламя из-за ссор, А просто сплюнет молча и сопит. Без хая свой несглаженный зазор Она в стихах не хнычет, а урчит.

 

* * *

За что кукушка, не боясь греха, Кукует комплиментом петуха? Ведь им вдвоём – хоть петь, хоть кукарекать. А пародисту – повод есть для смеха.

 

* * *

Шла весна. Она шагала. Шаг не спешен был её. А потом – маршировала В лучшем стихе, ё-моё!

 

* * *

Букашка скачет в пасторали. У птичек на понос вираж. Оса гудит в диагонали. Весьма весенний тут пейзаж.

 

* * *

В будущем, где «почему» не придёт к «когда», Мы те, кто съели кристаллы и пуда соль, Станем ничем. И не ответим «да». И голова не болит, если не голубой.

 

* * *

Вспышка память обжигает, Полыхает, как огонь. Я калитку отворяю И кладу у крон поклон.

 

* * *

Тут много крупы насыпано C намёками про грузина. Но на игле он не был. И не был он глуп, как дубина.

 

* * *

Вы мне писали. Но я не читала Вас. Глупость какая: про баба другую читать! Даже коль станете Вы о встрече меня умолять, Я сберегу свой резерв, хоть буду потом страдать.

 

* * *

Шипят гадюки, выползая. Оскал зубов у них во рту. Поэт по лесу не гуляет. Он пишет стих про чешую.

 

* * *

Какой сегодня день? А мне не интересно. Ведь я сижу, смотрю какой-то фильм про секс. Мой календарь пропал. В рыбалке мне не место. И, выпив по одной, я по утру воскрес.

 

* * *

Глаза твои большие — Огни аэродромные. Любовь, сажай Надежду! Душа коррозит бронзою.

 

* * *

Гой ты, Русь! Летит оса Прямо над рекою. Стих не складен, Ну и пусть! Главное – он стонет.

 

* * *

Осенняя пора. Я жду весну. О Боже, дай мне лето, а не зиму! Дрожу, как лист, я безутешно на ветру. И ветры мне ветрами дуют в спину.

 

* * *

Мошкары звенящий зов Не мешает косарю. Баба где-то ждёт его. Сенокос – к Петрову дню.

 

* * *

Поле к небу ладонь протянуло. И просёлок потёк, как река. Темнота на мосту всё гадала. Но Стих сычужный уснул. Спи пока!

 

* * *

Ты смотришь в лес. Слюной в глаза мне брызжешь. Я – в шалаше. Продав свой Мерседес, Я бьюсь о пни. Ты грех свой где-то ищешь. Любовь погибла в чаще. Я жду твоих чудес!

 

* * *

Вот критик: бледнеет, худеет… Наивно попав под каблук, Он нервно в суглинке звереет, Худеет, бледнеет средь мук.

 

* * *

Я на ниточке подвешен, я вишу. Мой сосед смеется. Я его смешу. А вот если б он на ниточке висел, Я бы ниточку отрезал, чтоб он сел.

 

* * *

И, разбежавшись бешено и звонко, Любовь растопит снег. Капель рукой Пожмёт устало руку дню. Живи девчонка! Водоворот, бесись! Апрель с тобой!

 

* * *

Шо за баба тут чумит? Хай балачит стихом. Кабы ей ышо робыть, Вот чо било б лихо!

 

* * *

Я в Океан Поэзии ныряю. И в душу я себе волну плещу. И чушь свою я к звёздам посылаю, Поскольку я, как рыбка, не молчу.

 

* * *

В девчонку влюбился тут дождик весенний. Девчонка игриво ему улыбалась. А он по стеклу барабанил. Осенний Он не был. Надежда с ним нежненько поцеловалась.

 

* * *

Чадит звезда. Казань, расчесав космы, Зубами клацает зимой на Татарстан. Как много дырок в нотном саксофоне! Совокупляется в отверстиях слеза.

 

* * *

Мы висим, как птички, на Стихире. Елки-палки! Пишем впопыхах. Дребезжим осколками. Как в тире, Пародист нас тут не распугал.

 

* * *

Мы женаты, но врозь, а не вместе. И мурлыкает мой телефон. Если муж свою трубку повесит, Я включу себе автодозвон.

 

* * *

Сильно берёза рыдала. Ветер её обнимал. Осень зимой повстречала Горе, весну и печаль.

 

* * *

Она уехала далёко. Она уплыла далеко. Разлука с ней – по воле рока. Любовь! Как с нею нелегко!

 

* * *

Фантазёр творит весною. Блудный он Стихиры сын! И весна идёт весною. Сердце рвётся из глубин!

 

* * *

Земля остыла. Мы сидим в печали. Наш трюм на корабле. Зачем молчали? Зимы угрюмость. Осени печаль. Скорей бы лето! Нас обоих жаль.

 

* * *

А когда мы вернёмся из Брюгге В нашу гадкую суть навсегда, То не снимем все платья и брюки, Как мы в Брюгге снимали всегда.

 

* * *

Под сердцем взрыв. Ныряю в пиво. По лире чуточку бренчу. И снова наливаю пива. И душу прелестям учу.

 

* * *

Ока уж высохла изрядно. И лето где-то впереди. Жена вздыхает плотоядно. А я варю в Стихире щи.

 

* * *

Шел поэт. Он был не немец. Жаль, туман был в голове. Сдуру грохнулся туземец — Раздолбай в своей стране.

 

* * *

Он, в словах заплутав и пролив много слёз, Воспалит над печалью из грёз. И дневник прочитав, он почешет свой нос И вопрос легковесный задаст.

 

* * *

Старый тракт. Часовня Чудотворца. Бабки, деды, с ними – пацаны. Помолись, Россия, фигой просто! Староверов нету у страны.

 

* * *

Потрогав женщины соски, Я написал стихотворенье. Как конь, я дохну от тоски. Окончен бал в сосках горенья!

 

* * *

Струю свою не испуская, Илья пророк бьёт в барабан. Корова, выменем болтая, Льёт молоко в заката стан.

 

* * *

Беседа с чашкой… Свечка тлеет… Без сна уже восьмая ночь. Да кто ж уколом обезвредит Поэта? Может врач помочь!

 

* * *

Мой дядя жил помимо правил. Шутить же он ваще не мог. Когда он стих кувалдой правил, Не помогал бедняге Бог.

 

* * *

Ярок страсти карнавал. Оглушают крохи чувств. В грёзах плавится металл. И любовь горит от буйств.

 

* * *

На границе мороза и зноя Глаз в бессоннице не сомкнуть! Обожженного льдом весною Пытка жарко казнит. Не заснуть!

 

* * *

И порадуйся, друг, поедая шашлык, Что живёшь на земле человеком. А барашком родился б? Тогда твой язык Пожирал бы чабан за обедом.

 

* * *

Я целовал водицу нежно, К берёзе, что в окне, шагал. Стихи писал я чуть небрежно, Но не рутинно я писал!

 

* * *

Ежели та Люба, как звезда ютьюба, Будет популярна, как Семён, Слепакову будет сладко с этой Любой Петь про Любу песенку вдвоём.

 

* * *

Поэт не может нарисовать веру. У него не сходятся меридианы. И он рисует не параллели. Он стих кропает в глубокой печали.

 

* * *

Он с картечью ненавидел, Головой стучал о столб. Из башки он разум выбил — Стало жить ему легко.

 

* * *

И тут к Алисе Кролик подскочил: "Ты что – свихнулась, в шахматы играя? Проснись и пой! Кто трусит без причин, Тот даже в снах счастливым не бывает!"

 

* * *

Рога наставивши супругу, Жена сыграла в бильярд. У Пушкина она – подруга: У ней к поэзии талант.

 

* * *

Руки влюблены. Они в постели. А постель – непостижимый храм. Со звездой встречаюсь я в постели. И лечу в постели по губам.

 

* * *

Громом сандалий протопали Ирода стражники. И заревели сирены истошно в фонарной тиши. В келье волхвы помолились. И лязгали Строки смарагдов на блюде, как крики души.

 

* * *

Фонарь парик надел зимою одноглазой. Метельный гнев скулил, хвостом своим вилял. Нахохлилась девчоночка. Метель затихла сразу. Автопилот пустот, как птичка, размякал.

 

* * *

Я ковырнул стишок в носу. Его нельзя насиловать. За запятыми я не бдю. Но пародист помиловал.

 

* * *

Июнь прекрасен, юношески юн. Энергию выплёскивайте летом! Для геев замечателен июнь. В куплетах ласка – хэви-метал.

 

* * *

Я рыдал и тяготился. Весь в ожоги обернулся. Весь в слезах я тлел и снился. И стихами захлебнулся.

 

Пародия на стишок Теффии

Наш избранный! Ты – вождь! Наш президент! Корону мы тебе пока что не надели, Но мы тебя в стихах своих воспели. Так раздери врагов своих в момент! Родной ты наш! Кормилец в обещаньях! Народ тебя так любит! Аж до слёз! Милейший супермен! Герой всех грёз! Устрой же диссидентам обрезанье! Ты не допустишь призрак коммунизма! Да здравствует святой капитализм! России царь! Нам твой имперьялизм Так по душе! В оргазме вся Отчизна!

 

Пародия на «Хармсинки» Анны Поршневой

Карл Полуэктович и Модест Хармсович 7 марта решительно отправились в поход за грибами, чтобы сварить вареники и деликатно прожевать их дёснами и остатками зубов. Но не вернулись из лесу, ибо зима стояла морозная, лютая.

 

Пародия на «Незнакомец» Светланы Климовой

Незнакомец. О! Когда он, весь во флёре тайны, приходит в парк, утро купается в солнечных лучах. А под сенью престарелых клёнов сидит Она и хочет его обнять. И улыбается незнакомцу вместе с клёнами. А он, рассеянный, не обращает на неё и клёны никакого внимания. Он подтянут и аккуратен. Только иногда забывает застегнуть рубашку и ширинку.

 

Пародия на декларацию Дмитрия Кравчука (начальника сайта stihi.ru) «О программе Вечерние стихи»

Находясь в чате, скайпе и эфире, я обсуждаю профессионализм и формат порталов и поэтов, испытывая от этого культурно-стереотипный дискомфорт. Правильно ли что стихирнутые пииты конкурируют на сайте аки IP-спортсмены? Как упорядочить раскрутку и вернуть противоречивый интерес читателей к экрану мониторов? Можно ли совместными усилиями поджечь читательскую аудиторию? Выбирать ли нам президента страны или пусть выбирает себя сам? Как утихомирить распоясавшуюся Оксану Чиповскую? Удастся ли нам создать новый продукт драматургии, в процентах и рейтингах? Как столкнуть поэтов лбами, не принижая один лоб и не возвышая другой? Нужно ли кастрировать за плагиат или лучше оставаться безучастным? А что делать с самовыдвигающимися кандидатурами? А с критиками? Ведь на критиках лежит бревно личной ответственности, громадное эмоционально-авторитетное бревно. Не говоря уж о пародистах, которых – этим бы бревном! ☺