— Вы с ума сошли?

Не веря собственным ушам, Аманда потрясенно смотрела на нежданную гостью — смуглую женщину в строгом деловом костюме, которая только что сделала ей крайне нелепое предложение. Хотя определить возраст незнакомки, как то часто случается с людьми восточного происхождения, было довольно трудно, светящиеся в темных глазах ум, воля и жизненный опыт свидетельствовали: года первой молодости для этой женщины давно миновали. И все же внешность оказалась обманчива, никаким умом и жизненным опытом тут и не пахло. А иначе разве глотала бы сейчас судорожно воздух Аманда, не в силах прийти в себя от услышанного?

— Чтобы я несколько недель изображала мадемуазель Жанетт Лолливаль? Появлялась вместо нее на людях, давала интервью? Да ни за что на свете!

Взгляд темных блестящих глаз оставался непроницаем и невозмутим. Как будто иной реакции незнакомка и не ждала — однако не собиралась принимать ее во внимание, как не принимают во внимание капризы неразумного ребенка.

— Ну а что вас, собственно, так смущает, мисс Беркли?

— Как это что? — Аманда растерялась еще сильнее. Неужели не очевидно? — Да хотя бы то, что меня в первые же несколько минут выведут на чистую воду. И вообще я не желаю принимать участие во всяких сомнительных авантюрах.

Незнакомка успела уже представиться как миссис Наоми Осакиро и объяснить, что работает на Жерара Лолливаля, известного французского миллионера, главу настоящей финансовой империи. Имя его не сходило с заголовков газет, а лицо — с фотографий. Причем, как было известно всем и каждому из тех же газет, знаменитый бизнесмен отличался не только колоссальным богатством, но и бешеным нравом. О его вспыльчивости и крутом характере чуть ли не легенды ходили.

Что удивительно, так это то, что единственная дочь миллионера, мадемуазель Жанетт Лолливаль, появлялась на страницах газет несравненно меньше, чем можно было бы ждать. А если и появлялась, то исключительно в репортажах об официальных или полуофициальных светских мероприятиях, приличествующих ее положению в обществе, да и то по большей части проходивших за океаном. Даже самые желтые бульварные листки ни разу не печатали материалов о личной жизни наследницы финансовой империи Лолливаля. Возможно, влияние ее решительного отца сказывалось даже в этом. О дочери столь могущественного человека — только хорошее!

Но последние два-три года о мадемуазель Лолливаль в прессе вообще практически ничего не писали.

И вот теперь Аманде предлагалось выступить ее двойником.

В ответ на сомнения девушки миссис Осакиро суховато рассмеялась.

— Выведут на чистую воду? С какой бы стати? Вы очень похожи на мадемуазель Лолливаль. Когда, проезжая на машине, я увидела вас сквозь витрину магазина, то от неожиданности так громко вскрикнула, что шофер едва не врезался в столб. Правда, кое-что в вашей внешности следует подправить. Первое, на что я обратила внимание, была прическа. «Что эта Жанетт сделала со своими чудными черными волосами?» — поразилась я…

Подправить в ее внешности? Аманда от своей внешности не то чтобы была в восторге, однако очень к ней привыкла, можно даже сказать, привязалась и менять что-либо не очень-то хотела. А свои рыжие жесткие кудри так просто любила.

— Но это все мелочи, и они легко исправимы. А всему остальному я вас обучу, — продолжала тем временем миссис Осакиро. — Уверена, неделя-другая — и вы…

— И все-таки эта авантюра кажется мне сомнительной.

— Не понимаю, какие тут могут быть сомнения! — не совсем искренне возразила миссис Осакиро. — Это вполне распространенная практика среди высокопоставленных или просто известных лиц, вынужденных часто бывать на публике. Дело в том, что у мадемуазель Жанетт возникли некие неотложные дела в ином месте, не позволяющие ей появиться на многих светских и благотворительных мероприятиях, где она обещала быть. Вам просто придется занять на время ее место. И даже ее отцу… не обязательно знать об этом.

Аманда покачала головой. Все это так невероятно, так неожиданно.

— Тем более, — продолжила миссис Осакиро, вероятно решив, что жертва начинает сдаваться, — вам хорошо заплатят. Очень хорошо. Так что хватит не только оплатить следующий год обучения, но и внести годовой взнос за учебу вашей сестры Дженни.

Ну и ну! Как же много эта женщина успела разузнать о ней! Аманда тихонько ахнула, а гостья самодовольно улыбнулась.

— Ну разумеется, я навела о вас справки прежде, чем делать столь серьезное предложение. Не доверишь же первой встречной такую важную роль. Я считаю, мне необычайно повезло. Когда же выяснилось, что вы еще специализируетесь на изучении романских языков и романской культуры, я поняла: вас послала мне сама судьба.

И все-таки Аманда продолжала колебаться.

— Но почему вы так уверены, что никто не распознает обмана?

Миссис Осакиро на все имела ответ.

— В том-то вся и штука. Ведь мадемуазель сначала училась в закрытом пансионе в Швейцарии, а потом в Штатах, где и провела последние несколько лет. В Англии ее еще практически никто не знает. Она приехала лишь пару месяцев назад и поселилась в небольшой усадьбе в окрестностях Бейзингстока, купленной ее отцом через подставное лицо.

Вот так оно и вышло, что Аманда, сама не зная как, позволила втянуть себя в эту авантюру. И сейчас, девять недель спустя после целой череды разнообразных светских мероприятий, стояла на пороге роскошной гостиной лондонского особняка месье Лолливаля. Сердце ее колотилось как бешеное. Казалось бы, уже пора привыкнуть — за это время она успела перерезать целую уйму ленточек на открытии всевозможных библиотек и супермаркетов, посетила множество торжественных приемов и званых обедов, почтила своим — точнее, мадемуазель Лолливаль, — присутствием не одну выставку цветов и комнатных собачек. И все же сегодняшний прием отличался от всех остальных мероприятий. Сегодня она должна была выступать в качестве хозяйки дома ввиду отсутствия самого месье Лолливаля, не успевшего вернуться к назначенному дню из-за обилия дел за границей. На что, собственно, миссис Осакиро и рассчитывала.

Впрочем, за несколько часов до приема пронесся слух, что месье Лолливаль все-таки появится в доме, и впервые на памяти Аманды миссис Осакиро едва не потеряла самообладание.

— О Боже! Что же делать! — простонала она, входя в гардеробную, где Аманда заканчивала очередное преображение из скромной студенточки в сногсшибательную красавицу, наследницу миллионов и невесту испанского аристократа. — Ведь месье Лолливаля не провести. Вряд ли он примет вас за свою дочь! Боже, что будет со мной!

— А с самой Жанетт вы связаться не пробовали? — поинтересовалась Аманда, лихорадочно пытаясь придумать способ выкрутиться из этой невозможной ситуации. А заодно и отделаться от роскошного парика и голубых контактных линз.

— Еще бы не пробовала! — С досады миссис Осакиро утратила обычную сдержанность. — Мы прочесали всю Южную Англию от края до края. Никаких следов!

Эти слова лишь подтвердили и без того зародившиеся у Аманды подозрения: наследница, чью роль она была нанята играть, пропадает в иных краях, отнюдь не радея о благе сироток и не занимаясь прочей благотворительностью. Мадемуазель Жанетт, якобы усланная отцом в сельский уголок старой доброй Англии подальше от соблазнов больших городов Америки, наверняка вовсю прожигает жизнь в Бирмингеме или Ливерпуле, буквально на каждом шагу нарушая наказы месье Лолливаля…

— Что ж, надеюсь, вы отдаете себе отчет: сегодня мой последний выход в качестве мадемуазель Жанетт, — хмуро произнесла девушка, когда стало известно, что опасность миновала. — Одно дело махать рукой толпе или поддерживать светскую беседу с людьми, которые видят тебя впервые в жизни, и другое — быть пойманной на месте преступления таким могущественным человеком, как ваш хозяин, на обмане, да еще каком!

— Договорились. И удачи вам, — прошептала миссис Осакиро в последний миг перед тем, как девушка вошла в гостиную.

Аманда благодарно кивнула. Что-что, а удача ей сегодня явно понадобится.

Грациозно раскланиваясь с гостями, она из гостиной перешла в бальный зал, где огоньки свечей искрились и отражались в драгоценностях дам, а роскошь оранжерейных цветов соперничала разве что с роскошью нарядов. Аманда вдруг осознала, сколько обращено на нее восхищенных мужских взглядов. Новое, и не сказать чтобы неприятное ощущение. В обычной жизни ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Оно и неудивительно — обычный ее стиль во всем, от прически до макияжа, отличался от стиля утонченной мадемуазель Лолливаль. Вот и сегодня нанятые миссис Осакиро парикмахер и визажист расстарались на славу. Глядя на себя в зеркало перед приемом, Аманда сочла, что выглядит необычайно хорошенькой. И взгляды мужчин служили тому самым лучшим подтверждением.

Нынешняя мадемуазель Жанетт отличалась от «повседневной» Аманды Беркли, как небо от земли. Взять хоть волосы. Жесткие, непокорные бронзовые кудри Аманды обычно торчали во все стороны, более всего напоминая воронье гнездо. Теперь же стараниями доброго волшебника ее голову украшала пышная корона из иссиня-черных волос, и лишь два тонких завитка свободно спадали вдоль щек, подчеркивая изящную линию обнаженной шеи. Сложную прическу перевивало несколько нитей жемчуга.

Другой волшебник превратил лицо Аманды, милое и тонкое, но обычно не заставляющее мужчин падать к ее ногам, в настоящее произведение искусства, достойное украсить обложку любого модного журнала. А платье из золотистого шелка — простого покроя, но безумно элегантное — завершало картину, придавая Аманде сходство с принцессой из волшебной сказки. Вот только принцесса-то, с грустью напомнила себе девушка, поддельная…

Миссис Осакиро, шедшая чуть позади своей подопечной, вдруг догнала ее и, судорожно сжав руку, повернула лицом к двери. Ничего не понимая, девушка оглянулась на свою спутницу и увидела, что из смуглого лицо ее стало пепельно-серым.

— Час от часу не легче, — пробормотала она помертвевшими губами. — Его ведь ждали только через три недели!

— Кого? — еле слышно спросила Аманда, которой невольно передалось паническое состояние миссис Осакиро.

— Сеньора Альваро де Вальеспина…

Сердце девушки неистово забилось в груди. Этого просто не могло быть! Еще минута — и она предстанет перед… женихом мадемуазель Жанетт. Вот уж, что называется, из огня да в полымя. Какое из зол предпочесть: быть уличенной в обмане отцом Жанетт или ее женихом, человеком, который ее любит?

Впрочем, Аманда уже знала, что как раз в данном случае ни о какой любви речи не идет. Да и какая тут может быть любовь, если жених с невестой практически не знают друг друга и виделись последний раз восемь или десять лет назад. Типичный брак, основанный на схеме «знатность в обмен на деньги». Конечно, в конце двадцатого века все это кажется устаревшим пережитком прошлого, но высшие круги аристократии всегда консервативны. Тем более что в данном случае привычная схема слегка нарушалась: сеньор де Вальеспин и сам богат, а женитьбой намеревается скорее укрепить деловые связи.

И все равно Аманда глубоко сейчас сожалела, что взялась за столь неблагодарную роль. Ох, чуяло ее сердце, чуяло: добром эта авантюра не кончится. Вот и надо было слушаться сердца. Но жалеть было уже поздно. Назад дороги нет. И она должна с честью выдержать испытание!

— И все-таки, — продолжил Альваро разговор, начатый не сегодня и не здесь, — хватит ходить вокруг да около. Ты слышал о Жанетт что-то конкретное? Или опять смутные слухи да пересуды? Должен же я точно знать, во что ввязываюсь.

Его лучший друг, а по совместительству еще и секретарь Рикардо Гонзалес пожал плечами.

— Как тебе сказать? И да, и нет. Ничего стопроцентно точного. Но репутация у мадемуазель Жанетт явно слегка подмочена. А может, и не слегка…

— Тоже мне новости! — фыркнул Альваро. — А поконкретнее?

Рикардо явно чувствовал себя не очень уютно.

— Ну, поговаривают, что она связалась с какими-то подозрительными типами и любит развеселую жизнь. Опять же доказательств никаких, но слухи…

Внезапно на Альваро накатила смертельная усталость. Да не хочет он вообще ни на ком жениться, а уж на Жанетт Лолливаль с ее сомнительной репутацией и подавно. Но он обещал это ее отцу, человеку, с которым род де Вальеспинов связывали давние деловые и дружеские отношения, и не собирался отказываться от своих слов. Кроме того, после гибели в автокатастрофе при загадочных для многих, но не для Альваро обстоятельствах его жены Изабеллы сердце молодого человека наглухо закрылось для каких бы то ни было романтических чувств. Любой брак теперь представлял для него лишь исключительно деловую операцию, сделку. К тому же ребенку все-таки нужна женщина, которую он может называть мамой.

Но, сознавая необходимость жениться, Альваро не питал никакого желания затевать долгую возню с ухаживаниями и прочими сентиментальными глупостями. Невеста по сговору его вполне устраивала. Если, конечно, с ней не возникнет слишком уж больших хлопот и проблем. А мадемуазель Лолливаль запросто могла принести с собой слишком много проблем.

Альваро пожал плечами. Что гадать понапрасну? Скоро он сам все узнает. Перехватив встревоженный взгляд Рикардо, он улыбнулся.

— Что ж, будем надеяться, нам удастся уговорить эту взбалмошную девицу отказаться от своих пагубных привычек и увлечений.

Друзья уже подходили к бальному залу. Еще пара минут — и Альваро окажется в толпе гостей, среди которых находится и его невеста. Как ни прискорбно, но предстоящая встреча не вызывала у него ничего, кроме скуки и легкой досады.

Внезапно Рикардо чуть заметно коснулся его руки.

— Вон она. Там, справа, в золотистом платье.

Альваро посмотрел в указанную сторону — и встретился со взглядом глаз, в которых плескался затаенный страх и еще такое откровенное и обезоруживающее любопытство, что он на миг замер, не в силах оторваться, отвернуться от них. Мадемуазель Жанетт оказалась прекрасна — такой он и запомнил ее, такой и ожидал увидеть. Но чего он совершенно не ожидал, так это гордой посадки головы и полного отсутствия смущения или вызова в чертах французской красавицы. Она глядела на него так, будто и не было между ними ничего восемь лет назад, будто ее прошлое не таит в себе никаких постыдных тайн. Но он-то хорошо знал, что это не так!

Мимолетное наваждение прошло. Альваро стряхнул с себя чары. Звон серебряных колокольчиков, на миг заглушивших музыку, замолк — как и не бывало. На смену вновь явилась вся та же тоскливая обреченность. До чего же не хотелось сейчас подходить к мадемуазель Лолливаль! Альваро даже прикинул, не дать ли себе передышку, не подкрепиться ли сначала рюмкой бренди, но передумал. Он не привык оттягивать неприятные моменты.

Аманда с бешено бьющимся сердцем глядела, как сеньор де Вальеспин пробирается к ней через веселую толпу. Хотя «пробирается» не самое подходящее слово, подумалось ей. От испанца, высокого и статного, исходила аура такого величавого достоинства и вместе с тем затаенной, пружинистой мощи, что люди невольно расступались перед ним. И вот уже он оказался перед ней.

Вблизи Альваро выглядел еще более впечатляюще. Черный смокинг безукоризненно обтягивал широкие плечи, движения отличались грацией дикого зверя. Но на лице его — лице прекрасного возлюбленного из девичьих грез — застыло усталое и даже почти грустное выражение, как будто Альваро де Вальеспин повидал в жизни много такого, о чем бы предпочел никогда не знать.

Ну конечно, вдруг вспомнилось ей, он ведь уже был женат, и как все утверждают, вроде бы удачно. Но потом произошла эта автокатастрофа, которая породила массу слухов. Интересно, действительно ли он любил свою жену? Если да, то неудивительно, что на лице его нет ни тени пыла, с каким должен жених приближаться к невесте, которую давно не видел. Но даже этот налет грусти, отрешенности делал Альваро еще более неотразимым. Во рту у Аманды пересохло, в груди стеснилось.

Альваро учтиво кивнул миссис Осакиро, стоящей чуть поодаль от Аманды, и перенес все внимание на мнимую невесту.

— Мадемуазель. Рад наконец-то встретиться с вами вновь. — Он чуть склонил голову. На губах его играла светская улыбка, но взгляд был холоден и строг.

— Сеньор де Вальеспин, я тоже счастлива видеть вас.

Аманда протянула ему руку. И Альваро, поднеся ее к губам, прильнул к тонким пальцам девушки в поцелуе. И тут с ней произошло что-то странное.

Нельзя сказать, чтобы руку ей целовали часто. Именно поэтому миссис Осакиро специально посвятила этому целое занятие. Но одно дело, когда руку целует совершенно посторонний человек. И совсем другое… А что, собственно, «совсем другое»?

Разве Альваро де Вальеспин не совершенно посторонний для нее человек? Но стоило его губам прижаться к коже Аманды, ее словно ударило током! Невольно ахнув, девушка попыталась выдернуть руку, мигом забыв все затверженные правила этикета.

С таким же успехом пойманная в силки птичка может пытаться выдернуть лапку! Альваро удержал руку девушки. Глаза их снова на мгновение встретились. Как ни пыталась Аманда овладеть собой, молодой человек явно успел заметить ее смятение. В темных глазах его засветились огоньки веселого удивления.

— Мадемуазель Жанетт, вы стали еще прекраснее за годы, что минули со дня нашей последней встречи, — произнес он, наконец отпуская руку девушки.

Аманда прекрасно знала, как надо отвечать на подобные комплименты. Учтиво принять их и в свою очередь сказать собеседнику что-нибудь светское. Но выучка снова подвела ее.

— Правда? — пролепетала она, чувствуя себя последней дурой.

В глазах Альваро вновь промелькнуло то же удивленное выражение, уголки губ дрогнули, но Аманда не могла сказать, улыбка ли то или нет. Тем более что уже через долю секунды взгляд его вновь был холоден.

— Полагаю, вы подарите мне танец? — полувопросительно произнес Альваро, без малейшего энтузиазма оглядываясь на середину зала.

Аманда встревожилась. Какие еще танцы? Никто не предупреждал ее, что потребуется еще и танцевать! «Вы едва знакомы друг с другом, — успела шепнуть ей на ухо миссис Осакиро, увидев в дверях Альваро. — Пара учтивых фраз, обмен приветствиями, и он наверняка оставит вас в покое». Это Аманда еще готова была стерпеть. Но танцы!

— А… а это обязательно? — спросила она, не придумав ничего лучше.

Альваро в притворном изумлении приподнял бровь.

— Не верю своим ушам, мадемуазель Жанетт! Неужели вы готовы отказать вашему жениху даже в этом? Что же будет после свадьбы?

Девушка истово закивала, лишь бы избежать ответа на последний вопрос.

— Разумеется, мы потанцуем!

Альваро шагнул еще ближе, почти вплотную к ней.

— Насколько я могу судить, мадемуазель Жанетт, — произнес он так тихо, что слышать его могла только девушка, — вы изо всех сил пытаетесь отделаться от меня. Почему бы это? Я заинтригован.

Темные глаза сверкали, и Аманда никак не могла решить — насмешливо или грозно. Впрочем, ни тот, ни другой вариант ей не нравился.

А испанец уже предложил ей руку.

— Кажется, как раз собираются играть вальс.

Собравшись с духом и вспомнив, чему ее учили, она грациозно кивнула и продела руку под локоть Альваро.

В самом деле заиграли вальс. Оказавшись среди других танцующих пар в крепких объятиях Альваро, Аманда с трудом нашла в себе силы взглянуть на своего партнера. Руки и ноги словно задеревенели, тело едва слушалось. Хорошо, что Альваро оказался великолепным танцором, — ей оставалось только отдаться на волю музыки и слушаться его.

Пусть только кончится этот вальс, думала бедняжка в смятении, я убегу в дамскую комнату и до конца вечера миссис Осакиро меня оттуда не выманит.

Блуждая взглядом по залу, чтобы не смотреть на партнера, она внезапно заметила в одном из высоких зеркал свое отражение. И в первый миг не поверила своим глазам. Она ли это — сказочная красавица в чудесном платье, плывущая по залу в объятиях одного из красивейших мужчин, каких только видела за всю свою жизнь?

И тут же в ней всколыхнулась гордость. Черт возьми! Уж если сегодня вечером она выглядит одной из первых красавиц Европы, так почему бы не приложить хоть немного усилий и не вести себя соответственно? А для этого надо забыть Аманду Беркли, эту простушку, в жизни не бывавшую на светском приеме. На сегодня Аманды просто не существует! Ее место заняла блестящая мадемуазель Жанетт, с детства привыкшая к роскоши, блеску и всеобщему поклонению!

Вдохновленная этой мыслью, девушка обрела новые силы. Расправила плечи, чуть выпрямилась и уже свободнее, легче закружилась в танце. А главное — подняла голову, поглядела Альваро в лицо и улыбнулась!

Он не улыбнулся в ответ, но чуть крепче сжал ее руку. Ладонь его скользнула вверх по спине девушки, коснулась обнаженной кожи, и Аманда вновь ощутила тот же электрический разряд.

Оба еще не произнесли ни слова. Сначала Аманду это вполне устраивало, но постепенно в ней начала разгораться досада, обида за мадемуазель Жанетт. В конце концов это же ее жених! Так почему ведет себя как бессловесный манекен? Почему даже не пытается поухаживать за ней? Или в высшем обществе принято именно так заключать помолвки — без каких-либо чувств, при полном отсутствии интереса друг к другу?

Живущая в душе Аманды бунтарка не могла стерпеть такого безразличия. Вскинув голову, девушка снова улыбнулась Альваро, но уже куда увереннее, чуть ли не вызывающе.

— Когда вы увидели меня, войдя в зал, — начала она с лукавым упреком в голосе, — на лице у вас появилось такое выражение, будто вы готовы сбежать за тридевять земель, лишь бы не подходить ко мне. Как же любезно с вашей стороны, что вы все-таки передумали и уделили мне минуту-другую!

Уголки губ Альваро слегка изогнулись. Но тут же призрак улыбки исчез.

— Боюсь, я и в самом деле чувствовал себя не совсем в своей тарелке, — признался он.

Чего-чего, а подобной откровенности Аманда никак не ожидала.

— Боже мой! Неужели вы столь робки с женщинами? Или все дело во мне?

Альваро очень серьезно покачал головой.

— Дело не в вас. И не в женщинах как таковых. Дело в самой ситуации. Неужели вас она ничуть не смущает?

— Нисколько, — абсолютно искренне призналась девушка. И в самом деле, ведь не ей предстоит стать женой этого загадочного мужчины. И слава Богу! Замужество вообще не ее цель.

— Гмм… что ж, каких только чудес не бывает на белом свете, — чуть слышно пробормотал Альваро, словно бы обращаясь больше к самому себе, чем к ней. — На Северном полюсе тают льды, параллельные прямые пересекаются.

Аманда нахмурилась. Не очень-то учтиво с его стороны вести себя так, точно беседовать с собой ему куда интереснее, нежели с ней. Однако не на такую напал! С ней подобные фокусы не пройдут!

— Тут вы правы: действительно, чего только не бывает, — промурлыкала она с невинным видом. — Если, конечно, вы имеете в виду параллельные прямые в геометрии Лобачевского.

Глаза Альваро расширились от изумления.

— Вот это да! Девушка из высшего света, разбирающаяся в. геометрии. Это что-то новенькое!

Аманда с удовольствием отметила, что скучающее выражение на его лице сменилось неподдельным интересом.

— Так вот в чем ваша беда, — улыбнулась она, все еще наслаждаясь новым, непривычным ощущением уверенности в себе. — Вы недооцениваете девушек из высшего света.

— Ничего подобного. Взять, к примеру, мою сестру и моих многочисленных кузин…

— Ну, это совсем другое дело, — наморщила нос Аманда. — Семья не в счет. Верно?

— Напротив, — очень серьезно ответил Альваро. — По большому счету только семья и имеет значение.

Девушка уже открыла рот, чтобы возразить, но вовремя передумала. О да, они с Альваро явно смотрят на жизнь по-разному. Но, должно быть, эта разница обусловлена в первую очередь различным общественным положением.

— Да. Полагаю, вы крайне гордитесь вашей семьей.

— Разумеется. А разве вы вашей — нет?

Аманда покачала головой.

— Не в том смысле, который вы имеете в виду. В конце концов в какой семье родиться — это дело случая. От тебя ничего не зависит. Главное — каким человеком ты станешь.

Альваро чуть отклонился назад, с подчеркнутым интересом разглядывая собеседницу.

— Я многое слышал о вас, мадемуазель Жанетт, но никто не предупредил меня, что вы придерживаетесь столь радикальных взглядов. Вы набрались их за годы жизни в Штатах? Или еще раньше, в закрытом пансионе для благородных девиц в Швейцарии?

Аманда уже собиралась спросить, что именно он о ней слышал, но благоразумно промолчала. Нельзя заводить с ним бесед на слишком личные темы, это рискованно. Но не успела она придумать иной темы для разговора, как музыка стихла и девушка осознала, что испытание подошло к концу. К немалому своему изумлению, — помимо облегчения она ощутила вдруг легкий укол грусти. Что ни говори, а такой возможности — очутиться в сказке, танцевать с самым настоящим аристократом, потомком испанских грандов — ей более никогда не представится.

Но, по всей видимости, нынешний вечер сулил Аманде много разных сюрпризов. Ибо не успела она порадоваться, что с честью вышла из щекотливой ситуации, и погрустить о навеки утраченных возможностях, музыка заиграла вновь и Альваро, вместо того чтобы отвести девушку к миссис Осакиро, снова увлек ее на середину зала. Аманда не знала, радоваться ей или огорчаться, — но уже по совершенно другому поводу.

Спокойней, попыталась урезонить она себя. Спокойней. Я мадемуазель Жанетт, дочь месье Лолливаля. Для меня в сегодняшнем дне нет ровным счетом ничего необычного. Ну, или почти ничего. Вот и надо вести себя естественно и непринужденно.

— Вы пересмотрели свое мнение по поводу нынешней ситуации? — улыбнулась она.

— Нет. Зато как раз пересматриваю свое мнение о вас.

К этому моменту настроение Аманды вновь изменилось. Теперь ею овладела какая-то странная, почти бесшабашная легкость, голова чуть кружилась, по телу пробегали мурашки — как будто немножко щекотно, но вместе с тем приятно. Все кругом казалось необыкновенным и ослепительно прекрасным. Разумом Аманда прекрасно понимала причины этой новой перемены. Роскошная обстановка, сознание, что сегодня она выглядит настоящей красавицей, звуки музыки, удовольствие от танца с умелым партнером, выпитый чуть раньше бокал шампанского — все это вскружило бы любую девичью головку. Но более всего волновали девушку прикосновения Альваро.

Сначала она увидела в нем лишь аристократа, знатного и влиятельного жениха мадемуазель Лолливаль, скорее персонажа комедии, в которой она сегодня участвует, чем реального человека из плоти и крови. Но внезапно он превратился для нее в живого и необычайно привлекательного мужчину — и от осознания этого бедняжку бросило в жар.

Ноги вдруг вновь ослабели, а голова закружилась сильнее. От лежащей на спине ладони Альваро по всему телу растеклась волна томительного пламени. Дыхание молодого испанца обдавало ей щеку, порождая еще более эротические ощущения.

Аманда закусила губу. Надо что-то делать, как-то бороться с собой. Скорее бы кончился танец — и тогда бежать, бежать в безопасную гавань возле миссис Осакиро!

Похоже, Провидение услышало ее молитвы. Музыка оборвалась. Аманда уже собиралась вежливо поблагодарить Альваро за танец и вернуться на место, не дожидаясь, пока он сам эскортирует ее, как вдруг заметила, что он смотрит на нее, чуть склонив голову набок, как будто чего-то ждет. В голове у нее словно щелкнуло. В ушах вновь зазвучала последняя сказанная им фраза: «Пересматриваю свое мнение о вас». Не просто случайная реплика — скрытый вызов. Пусть непонятный, но явно требующий ответа.

— Так вы приехали сюда с уже готовым мнением обо мне? — осторожно спросила Аманда. — И, судя по вашему многозначительному тону, не слишком лестным для меня, да? Но позвольте спросить почему. Мы не виделись почти десять лет.

Во всяком случае, так говорила ей миссис Осакиро.

— Ну, не почти десять лет, а восемь, если уж быть точным, — поправил ее Альваро. — Если не ошибаюсь, последняя наша встреча была тоже как раз на балу — том самом, что устроил ваш отец в честь вашего восемнадцатилетия, когда вы приехали домой из Швейцарии.

— В самом деле? — Небрежностью тона Аманда старалась замаскировать страх. Именно этого-то она и боялась: что Альваро начнет вспоминать прошлое.

— Неужели не помните?

Девушка быстро покачала головой.

— Совершенно не помню. Простите. Прошлое мое… — она на миг замялась, лихорадочно придумывая, что бы такое сказать, — увы, прошлое мое было таким скучным, что я просто вычеркнула его из памяти.

— О, в самом деле? — усмехнулся Альваро. — Ну до чего же удобно!

Он даже не пытался притвориться, что верит ей. Каков наглец!

Аманда ответила ему высокомерным взглядом. Пусть хоть весь изойдет недоверием, не станет же он открыто обвинять невесту во лжи. А она от своих слов не отступится!

И все-таки ее вновь охватила досада. И почему это он сразу готов думать о ней худшее? Ну, не о ней, конечно, о мадемуазель Жанетт, но ослепленная эмоциями Аманда это уже как-то не принимала в расчет. Как ни жаль, но приходилось признать — и на каком-то глубинном уровне она это признавала, — Альваро вообще вызывает у нее слишком много эмоций. И слишком разных.

Тогда как сам он, судя по всему, ни малейших эмоций не испытывал. Взгляд темных глаз был холоден и чуть ли не равнодушен, лицо — замкнуто и непроницаемо.

Берегись, Аманда, берегись! Девушка призвала на помощь свой здравый смысл. Только дай себе слабину — беды не миновать. И дело не только в разном социальном положении: он — аристократ до мозга костей, знатен и богат, а она — бедная студенточка, нанятая сыграть роль дочери французского миллионера и его невесты. Нет, этот красавец не растает ни перед какой женщиной, пусть даже ровни во всем.

Аманда с трудом взяла себя в руки.

— Что помнить, а что нет, — как ни в чем не бывало заявила она, — вправе выбирать каждый человек. Как-никак, это его жизнь и ему расставлять приоритеты!

Альваро иронически кивнул.

— Ну да, конечно. Тем более что и не каждому хватает храбрости признать всю правду о себе.

Глаза девушки сузились. Он что, издевается над ней?

— Вы полагаете, что знаете обо мне всю правду? — медленно спросила она.

Он улыбнулся — снова одними губами.

— Во всяком случае, уж побольше вашего. Если верить вашим словам.

Аманда прикусила губу. Теперь она и впрямь не на шутку рассердилась, но, если подумать, это не так опасно, как млеть от восторга.

— Собственно, из последней нашей встречи я запомнил в основном танцы, — задумчиво продолжил Альваро. — Надо сказать, теперь вы танцуете гораздо, гораздо лучше, чем тогда. В тот раз вы партнеру все ноги продырявили своими шпильками. А ведь он смотрел на вас с обожанием и стерпел бы и не такое. Что с ним стало, с этим юношей?

— Ума не приложу! — совершенно искренне ответила Аманда. — Хотя согласитесь, трудно танцевать с партнером, который млеет от восторга до такой степени, что не попадает в такт музыке, — сымпровизировала она, вспомнив своего кавалера на выпускном вечере в колледже. И, как оказалось, попала в точку, сама того не ведая.

Альваро приподнял бровь.

— А мне казалось, у вас амнезия. Значит, что-то вы все-таки помните?

— О, об амнезии сказали вы, не я, — ослепительно улыбнулась девушка. — Я просто говорила, что есть вещи, о которых я предпочитаю не вспоминать.

Видимо, Альваро принял это на свой счет, и Аманда с удовольствием отметила, что и он в свою очередь слегка нахмурился.

— Так вы хотите сказать, что и меня не помните?

Она улыбнулась еще ослепительнее.

— Ну что вы! Как может девушка или женщина забыть вас, даже если видела всего однажды!

Глаза Альваро сверкнули, но от досады или от затаенного смеха, она не поняла.

— Но намекнули довольно-таки прозрачно.

— Предположения — рискованная вещь.

— Да? Ну тогда, можно сказать, что я привык рисковать. Кстати… — лицо его вновь сделалось непроницаемо, и Аманда инстинктивно догадалась, что то, что сейчас предстоит услышать, ее не порадует, — мне доводилось слышать, что вы со времени того бала вели довольно-таки бурную жизнь. Может, выкроите время и посвятите меня в те подробности, о которых мне следует знать как вашему будущему мужу?

Вот теперь, несмотря на всю его холодную замкнутость, она читала его как раскрытую книгу. Хочет, чтобы невеста сама призналась, что не всегда следовала строгим нормам морали. И хотя Аманда уже успела услышать кое-какие слухи о той, кого призвана была изображать, у нее возникло мгновенное желание защитить мадемуазель Жанетт. Но нельзя было забывать и об осторожности: все-таки Жанетт еще предстоит самой встретиться с Альваро, вот тогда пусть и разбираются между собой. От нее же сегодня требовалось лишь умение маневрировать.

— Вам не кажется, что для первой встречи через восемь лет вы интересуетесь слишком… интимными подробностями? — уклончиво сказала она, стараясь смягчить отказ отвечать улыбкой.

Черные брови Альваро саркастически изогнулись.

— Предпочитаете не ворошить прошлое?

— А зачем? Если наш союз — дело решенное, то это ничего не изменит. А если нет, пусть каждый останется при своих скелетах в шкафу.

— Вот как! — Да эта девица и святого из себя выведет, подумал Альваро, но неожиданно понял, что почему-то не может на нее сердиться.

Она же и не собиралась останавливаться.

— Судя по всему, ваше прошлое чисто, как свежевыпавший снег! — с вызовом заявила Аманда.

— Мое прошлое никакого отношения к делу не имеет, — с бесящим ее видом собственного превосходства ответил Альваро. — Впрочем, можете ничего не говорить. Ваша реакция уже сказала мне все, что я хотел знать.

— В самом деле? Тогда не потрудитесь ли привести хоть один пример «сомнительного» поступка из прошлого маде… из моего прошлого?

Аманда тут же пожалела о неосторожных словах: это и называется «лезть на рожон». Но надменный испанец просто выводил ее из себя!

— Едва ли вы захотите, чтобы я это делал.

— Да вы просто блефуете! — Она гневно тряхнула головой.

Альваро смерил ее оценивающим взглядом.

— Ну, коли вы настаиваете…

Молодой человек неожиданно заключил ее в объятия и повел в танце под вновь заигравшую музыку.

— Итак, первое, что приходит в голову, — светски улыбаясь, начал он. — Вам тогда как раз исполнилось пятнадцать. Ваша семья снимала виллу на Тосса де Map по соседству с нашей. И как-то раз, зайдя к себе в комнату, чтобы переодеться перед званым ужином, который устраивал мой отец, я обнаружил там вас практически без одежды. Сцена вышла малоприятная. А поскольку дом был полон народу, огласки избежать не удалось. Вы же еще имели наглость утверждать, будто я вас сам туда заманил.

Аманда внутренне содрогнулась. Похоже, мадемуазель Жанетт была трудным подростком. И все же едва ли стала бы сейчас извиняться за детские шалости. А значит, и ей извиняться не стоит. Аманда дерзко рассмеялась.

— А что у вас нет ровным счетом никакого чувства юмора, я тогда не говорила? И вообще это все выдумки! В жизни бы так не поступила.

В каком-то смысле это была чистая правда. Она, Аманда Беркли, никогда ничего подобного себе бы не позволила.

— И все-таки это были вы… Или ваш двойник.

Аманда невольно поежилась: до того близко к цели пришлось это небрежное замечание. Но Альваро, не заметив ее тревоги, продолжил:

— Впрочем, у меня в запасе еще немало подобных эпизодов. Желаете ознакомиться и с ними?

Девушка с напускным хладнокровием небрежно покачала головой.

— Ни к чему. Ход ваших мыслей мне примерно понятен.

— Итак, вы признаетесь.

— И не подумаю! — снова ослепительно улыбаясь, ответила Аманда.

Интересно, если кто-нибудь сейчас за нами наблюдает, догадывается ли он, каким разговором мы заняты, или принимает нас за обменивающихся ничего не значащими фразами жениха и невесту? — подумала она.

— Но это же нелогично! Вам ничего не остается, кроме как признать мою правоту, — заявил Альваро.

— Разве? — Аманда решительно высвободилась из его объятий, благо музыка как раз кончилась. — Простите, но мне наскучила эта тема.

Она собралась покинуть его, но испанец преградил ей дорогу.

— Признайтесь!

Вот настырный, вздохнула Аманда и с искренним сочувствием подумала о Жанетт. Мало ли что избалованная девчонка могла натворить в юности! Не расплачиваться же ей за это всю жизнь? И потом, почему этот мужчина решил, что может судить всех и вся? Она еще раз взглянула на него.

Ну, красивый, ну, властный, ну, уверенный в себе. Да, именно о таком она и мечтала когда-то — о победителе, который хватает понравившуюся ему девушку и уносит к себе, небрежно швырнув на плечо… Вот ведь глупости! Она уже не пылкий подросток, постарше Жанетт будет, и вовсе не мечтает, чтобы ее хватали и швыряли. Да и вообще такой тип поведения — пережиток прошлого. Идеальный герой нового времени уважает женщину и обращается с ней как с равной. Как со старым приятелем.

Она смерила Альваро гневным взглядом.

— Не смейте меня ни к чему принуждать! Вы мне еще не муж!

— Вот именно, не муж. И простите, что напоминаю: это еще вопрос, войдете ли вы в нашу семью.

Аманда даже задохнулась от возмущения. А потом топнула ногой. Две ее личности — та, которой была она на самом деле, и та, которую только изображала, окончательно слились воедино.

— Не понимаю, почему вы так хотите жениться на мне, если на дух меня не переносите!

Альваро пораженно взглянул на нее — должно быть, не ожидал такой прямоты.

— Ничего подобного я не говорил.

— Не говорили. Но всем своим видом давали понять. Есть, знаете ли, такая вещь, как язык тела.

— Тогда вы неверно понимаете мое тело.

Взгляды их встретились и скрестились. В наступившей тишине оба медленно осознавали значение слов, брошенных друг другу. Аманда вдруг почувствовала, что густо краснеет, и это разозлило ее еще сильнее.

— Хочу, чтобы вы знали, — наконец произнес Альваро. — Я бы никогда не женился на женщине, которую на дух не переношу.

Глаза Аманды сверкнули опасным огнем.

— Так, значит, свадьба отменяется? — язвительно спросила она и, не дожидаясь ответа, бросилась к миссис Осакиро, которая, не в силах скрыть тревоги, не спускала глаз со своей подопечной.