Признаться, Аманда пребывала в ничуть не меньшем остолбенении. И даже дар речи обрела отнюдь не сразу.

— Что… что все это значит? Что тут происходит? Вы меня похищаете?

Альваро хмыкнул.

— Или спасаю — это с какой точки зрения взглянуть. Одно можно сказать наверняка: вы снова втянуты в авантюру. Привыкайте. Вот что значит вступить на скользкую дорожку. Коготок увяз — всей птичке пропасть.

Он говорил самым серьезным тоном, но Аманде показалось, будто глаза его смеются.

— Но моя машина… — слабо запротестовала она.

— Попросите вашего Тони, чтобы пригнал.

— Но ведь ключи остались у вас, — возразила Аманда.

— О черт! — выругался Альваро. — Тогда придется вам какое-то время обходиться без машины.

— А библиотека? Я же собиралась в библиотеку!

— Значит, не судьба. Как-нибудь в другой раз.

Аманда только головой покачала. Сразу видно — этот человек привык распоряжаться людьми. И привык, чтобы ему подчинялись. Оно и неудивительно: во-первых, аристократ, во-вторых, глава какого-то крупного предприятия. По-хорошему, ей, конечно, стоило бы рассердиться — пусть командует у себя на родине или своими подчиненными, а она его слушаться не обязана. Но, как ни странно, она совсем не сердилась. Более того, в глубине души была даже рада, что проведет в его обществе еще хоть чуть-чуть.

Что, рассуждая здраво, было и вовсе уж чистой воды безумием…

— И куда мы едем? — выплывая из бездн самоанализа, поинтересовалась Аманда.

— Туда, где нет этой пишущей и снимающей братии, — ответил он и, после небольшой паузы, добавил: — Они, кстати, наверняка успели заснять, как мы уезжали. Не говоря уже о парне, который сидел на дереве. У того улов как пить дать посущественнее. — Альваро покачал головой. — Вот ведь делать людям нечего, как только портить другим жизнь, выставляя их на всеобщее обозрение. — Он искоса глянул на девушку. — А представляете, что будет, если станет известно, что вы вовсе не Жанетт Лолливаль, а самозванка. Да за такую сенсацию любому репортеру года жизни не жалко! Так что, боюсь, придется вам поиграть эту роль еще некоторое время.

— Что?! — У Аманды глаза на лоб полезли. Уж не ослышалась ли она? — А мне казалось, что вы сочли меня бессовестной мошенницей.

— И счел. Но на этот раз все будет по-другому. Теперь вы работаете на меня.

— А, ну да, это, разумеется, все кардинально меняет, — саркастически заметила девушка и откинулась на спинку сиденья. Вот это машина! Какой плавный ход, какая скорость! Даже сиденья такие мягкие-мягкие.

— Разумеется, меняет, — словно не уловив иронии, подтвердил Альваро.

И самое смешное, что так оно и было!

Задумавшись, Аманда вдруг поймала себя на том, что как зачарованная смотрит на руки молодого человека, лежащие на руле машины — одновременно мягко и властно. Интересно, а он во всем таков? Так же — властно и мягко — касается любимой женщины? Вот бы… Ой-ой-ой! О чем это она?

Чтобы отвлечься от глупых мыслей, Аманда наклонилась к окну. Куда это они едут? Вокруг мелькали уже знакомые пригороды, однако Альваро явно ехал кругом, чтобы избежать новых нежелательных встреч — на случай, если еще какая-нибудь программа вышлет своих репортеров в усадьбу мадемуазель Лолливаль. При этом он не останавливался, даже не притормаживал, чтобы свериться с картой. Когда же он успел так хорошо изучить окрестности Бейзингстока?

Не выдержав, девушка задала ему этот вопрос.

— У меня врожденное чувство направления и умение ориентироваться на местности, — ответил он.

За всю дорогу Альваро остановился только раз, у бензозаправки, да и то ненадолго. Со своего места Аманда видела, как он разговаривает по телефону в ближайшей телефонной будке. Впрочем, разговор продолжался буквально пару минут, и молодой человек снова вернулся в машину. Аманду посвящать в суть своих переговоров он, разумеется, не стал. Но почему-то она не удивилась, когда Альваро остановился перед особняком, в котором она уже побывала вчера вечером.

Конечно, ему бы более пристало поселиться в самом дорогом и престижном отеле города, но остаться там незамеченным им вряд ли удалось бы. К тому же всем известно, что обслуга в таких отелях иной раз не прочь за определенное вознаграждение поделиться сведениями о знаменитых постояльцах с заинтересованными лицами.

— Чего-то подобного я и ожидала, — заметила Аманда. — И чувствую себя в вашем обществе не законопослушной гражданкой, а злоумышленницей, прячущейся от властей.

Альваро усмехнулся.

— У членов нашей семьи есть пунктик: нелюбовь к средствам массовой информации. Вы просто не представляете, как надоедает, когда за тобой постоянно кто-то следует с камерой в руках и пытается из самого незначительного твоего слова или жеста выудить Бог весть что. Мы не из тех, кому нравится каждое утро любоваться своими фотографиями в газетах.

— Боюсь, что завтра вам это удовольствие будет обеспечено, — заметила Аманда. — А что дальше? Так и будем тут прятаться?

— Слово «прятаться» мне не очень нравится, — поморщился Альваро. — Лучше скажем — «избегать». Да, мы будем впредь избегать любых охотников за сенсациями.

Он еще несколько мгновений помолчал, глядя на девушку угольно-черными глазами. А она тем временем гадала, что выражает этот взгляд и нет ли в нем хоть капельки личного интереса, интереса к ней.

Аманда еще не успела прийти ни к какому определенному выводу, а Альваро уже вылез из машины и прихватил с собой сумку девушки. Она двинулась следом за ним, но вдруг остановилась, пораженная новой мыслью.

— Погодите! Не могу же я поселиться в одном доме с вами!

По лицу Альваро пробежала легкая тень. Но чего? Раздражения? Досады?

— Почему не можете?

Она даже растерялась. То есть как это почему? Неужели он не понимает?

— Ну… это не совсем прилично…

— Ах вот оно что. — Лицо Альваро прояснилось. — Не беспокойтесь. Мой камердинер Пабло обеспечит соблюдение всех необходимых приличий. К тому же в доме, как вы понимаете, комнат достаточно, так что даже самому ревностному блюстителю нравственности будет решительно не к чему придраться.

И все-таки девушка колебалась. Альваро нахмурился.

— Ну полно, Аманда. Сколько можно? Уверяю вас, что не имею в отношении вас никаких бесчестных намерений. Мне просто необходимо знать, что ни один борзописец до нас не доберется. Если вся эта история выйдет наружу, вы же первая и пожалеете, уж поверьте мне. Наши имена месяц, а то и дольше не сойдут с первых страниц газет.

Аманда покачала головой. Что-то тут не сходилось — вот только что? В его изложении все это звучало так разумно и оправданно, что возражать было как-то даже неудобно.

— Ну ладно, — согласилась она, мысленно давая себе зарок держаться начеку. — Только учтите: без всяких там штучек.

— Разумеется, — со всей серьезностью, на которую был сейчас способен, заверил Альваро. — Уж Пабло за мной присмотрит.

— Теперь я совершенно спокойна.

Аманда лишь наполовину шутила. Не то чтобы она и в самом деле подозревала Альваро в каких-то злодейских замыслах на ее счет, но ведь он как-никак испанец. А все в Англии знают о коварстве испанцев. Многовековая история войн и соперничества двух наций привела к тому, что любой англичанин усвоил простую истину: испанец — не тот, кем кажется. Хотя, вынуждена была признать честная Аманда, в данном случае поговорка скорее применима к ней, англичанке до мозга костей.

Это у Альваро есть все причины затаить на нее злобу: она обошлась с ним не совсем красиво. Однако внутренний голос подсказывал: этот человек не опустится до дешевой мести. А провести с ним под одной крышей еще день — а повезет, так и не один — ой как заманчиво!..

Теперь при свете дня особняк уже не казался Аманде невзрачным. Да, он был неприметен за высокой живой изгородью и в тени густых деревьев, росших вокруг, но его отличали строгие пропорции и красиво прорисованные детали фасада. Накануне вечером она имела возможность хорошенько рассмотреть только впечатляющее убранство гостиной. Сейчас поняла, что и остальные помещения не уступают ей.

Еще совсем недавно, очутившись в подобном интерьере, она бы замерла от восторга и почувствовала себя замарашкой в дворцовых покоях, не зная, куда ступить, можно ли сесть на обитый бархатом резной стул. А сейчас чувствовала себя здесь как рыба в воде. Хорошо еще, что ей хватит ума не тосковать по всей этой роскоши, вернувшись к привычной жизни.

Навстречу им в обшитый дубовыми панелями холл вышел, а точнее, выкатился камердинер Альваро, Пабло. Невысокий, плотный, чуть суетливый, он ничуть не походил на классический образ верного слуги, уже нарисованный пылким воображением девушки. По ее мнению, тому надлежало быть высоким и сухопарым, с длинной лошадиной физиономией. Однако во взгляде, брошенном на гостью Пабло, читалось столько старомодного снобизма, что хватило бы на добрый десяток воображаемых ею «сухарей».

— Пабло, это мисс Аманда Беркли. Она некоторое время поживет здесь.

Сомнительное представление. И хотя слуга, надо полагать, знал о настоящем положении дел, девушке почудилась у него на лице тень брюзгливой гримасы. Однако ответил он, как и полагалось вышколенному лакею:

— Рад служить, мисс Беркли.

Больше всего на свете ей хотелось сейчас стушеваться, забиться в уголок. Наверняка по сравнению с женщинами одного с Альваро круга, которых видел Пабло, она казалась ему драной рыжей кошкой. Простецкие брючки, непритязательная кофточка, копна спутанных волос… Но Аманда взяла себя в руки и, вспомнив уроки миссис Осакиро, склонила голову с грацией истинной леди.

— Я очень рада познакомиться с вами, сеньор Пабло. И надеюсь, что вы, как главный блюститель традиций и обычаев в доме, подскажете мне, если я вдруг случайно сделаю промах.

Судя по выражению лица, Пабло шокировала подобная прямота. Он пробормотал что-то не совсем разборчивое и удалился, забрав с собой сумку гостьи.

Альваро тихонько засмеялся, глядя ему вслед.

— Никогда не видел подобного выражения на физиономии Пабло, мисс Аманда Беркли, — негромко сказал он девушке. — Вы явно произвели на него сильное впечатление. — Он хотел добавить еще что-то, и, судя по тому, как блестели его глаза, довольно лестное, но сдержался.

Аманда разочарованно вздохнула. Но взгляд испанца оказался смелее и откровеннее своего хозяина — выразительно скользнул по лицу девушки и замер на губах, словно бы Альваро прикидывал, каковы они на вкус. Однако уже через секунду она решила, что это ей померещилось. Лицо Альваро вновь превратилось в бесстрастную маску. Затем он чуть заметно пожал плечами и отвернулся.

Девушке вдруг стало зябко, как будто холодным ветром повеяло. Неужели он это нарочно? Нарочно сдерживает себя, не дает себе проявлять никаких чисто человеческих чувств? Хочет действовать как автомат, не знающий ни любви, ни дружеского участия?

Возможно, так оно и есть, сказала себе Аманда. А чем еще можно объяснить твердое намерение жениться на Жанетт, заключить брак, в котором с самого начала нет и не может быть места любви? Впрочем, после измены любимой женщины такой поступок не выглядит очень уж странным…

Пока Аманда предавалась размышлениям, в холле вновь появился Пабло и пригласил ее следовать за ним в «ее комнату». Девушка вздрогнула как ужаленная и повернулась к Альваро.

— Так вы и вправду собираетесь оставить меня здесь на ночь?

Он покачал головой.

— Нет. Не на ночь. На несколько ночей, ну и, разумеется, дней. Точнее, на столько, сколько понадобится, чтобы найти настоящую мадемуазель Жанетт и водворить ее на законное место. Учтите, я говорю совершенно серьезно.

— Но…

На лице Альваро отразилась бесконечная усталость.

— Аманда, ступайте в свою комнату.

Он не добавил «прошу вас», но этот приказ более походил на просьбу, так что девушка, настроенная довольно воинственно, все же сочла, что может повиноваться без ущерба для собственного достоинства.

Пабло провел ее в просторную комнату — и Аманда, питающая пристрастие ко всему красивому и изящному, немедленно влюбилась в нее. Изысканность удивительно удачно сочеталась тут с роскошью и удобством. На стенах висели акварельные пейзажи живописных уголков провинциальной Англии, на столике у высокого окна стоял букет белых лилий.

— Ой! — только и смогла произнести девушка, зачарованно оглядываясь по сторонам. Наверняка даже избалованной и привычной к таким вещам мадемуазель Жанетт тут понравилось бы. Говорят, француженки отличаются хорошим вкусом.

Пабло обвел рукой комнату.

— Обратите внимание, мисс, на столике возле кровати есть телефон. — Говорил по-английски он великолепно, но с чуть заметным акцентом. — Однако прошу вас, если надумаете звонить, не открывать никому вашего местонахождения. И не разговаривать долго, чтобы звонок нельзя было проследить.

Вот это уровень секретности! Аманда ошеломленно кивнула.

— Кроме того, здесь есть телевизор и стереопроигрыватель, — продолжал невозмутимо камердинер. — В тумбочке пластинки с классической музыкой, а в этом шкафу довольно большой выбор книг на разных языках. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

— Спасибо большое, вы очень любезны.

— Еще я взял на себя смелость подобрать вам несколько платьев, — произнес Пабло, и девушке показалось, что при этих словах он неодобрительно покосился на ее сумку с пожитками.

— Платьев? — Она нахмурилась, но камердинер уже распахнул дверцы шкафа и ее взору предстали наряды, от которых у Аманды даже дух захватило. Их было немного, но подобраны они были на все случаи жизни.

— Боже мой! — пробормотала девушка. — Неужели вы успели все это достать после телефонного звонка сеньора де Вальеспина? Да вы просто волшебник!

— Спасибо, — безукоризненно любезным тоном произнес Пабло. И Аманде показалось, что неодобрение в его взгляде уступило место признательности. — Чувствуйте себя как дома.

— Хорошо. И еще раз спасибо большое.

После всех этих чудес она почти всерьез ожидала, что сей предупредительный джинн у нее на глазах превратиться в дым и скроется в невесть откуда взявшейся медной лампе. Но нет, Пабло вышел, как все нормальные люди, через дверь. Точнее, учитывая его комплекцию и суетливость, опять-таки выкатился в коридор.

Пожав плечами, Аманда еще несколько минут стояла, оглядываясь, а потом в припадке озорства с разбегу прыгнула на огромную и весьма заманчивую с виду кровать. Интересно, такая ли она мягкая и пружинистая, как выглядит? Оказалось — еще мягче и пружинистее. Вот здорово-то! Вдоволь напрыгавшись, девушка приступила к более детальному разглядыванию доставшихся ей владений. Постояла немного перед распахнутым шкафом, но платьев примерять не стала. Поглядела в окно, из которого открывался вид на густо заросший деревьями и кустарником сад. Заглянула в отделанную белоснежным кафелем ванную, где на стеклянных полочках стояло множество флаконов и баночек на любой вкус. И наконец оказалась перед книжным шкафом.

Пожалуй, сейчас самое время посидеть в кресле с книжкой, тем более что на столике у окна, подле вазы с цветами, девушка углядела фарфоровое блюдо с фруктами. Что бы такое почитать? Пабло оказался прав: книг там было и в самом деле много, самых разных, от философских трудов до развлекательной литературы. Помедлив немного, Аманда вытащила с полки «Унесенных ветром», прихватила гроздочку винограда и уютно устроилась в облюбованном кресле…

Она не заметила, как прошло полтора часа. Вообще-то «Унесенные ветром» входили в число любимых книг Аманды, хотя ее мать не одобряла «все эти любовные бредни». Стоило ей завидеть в руках у старшей — дочери роман подобного рода, она сразу же разражалась гневной тирадой. Не хочу, говорила она, чтобы ты забивала себе голову историями, в которых нет ни единого правдивого слова. В жизни так не бывает. В жизни все по-другому. И девушки, не понимающие этой простой истины, кончают очень и очень плохо.

Что ж, если подумать, у нее были все основания для подобных выводов. Отец Аманды, насколько девушка знала из скупых рассказов матери, исчез с горизонта, едва узнав, что его любовница забеременела. А из короткого брака Джулии с Гаролдом Беркли, ставшим отцом Дженни и давшим свою фамилию Аманде, ничего хорошего не вышло. Но все это не отбило у романтически настроенной девушки любви к подобной литературе.

Вот и сейчас, прочитав очередную трогательную сцену, она всхлипнула и, вытерев повлажневшие глаза, посмотрела в окно. Какими же сильными могут быть чувства и как трудно людям понять и себя, и других! Как легко обмануться, приняв за настоящую любовь лишь отблеск чужого огня!

Эти размышления повергли ее в смутное беспокойство. Аманда поднялась с кресла, почувствовав, что просто не может более сидеть. Подойдя к зеркалу и придирчиво оглядев себя, она поморщилась. Что и говорить, далеко ей до Скарлет О'Хары, особенно в блистательном исполнении Вивьен Ли. Но тут уж ничего не поделаешь.

Интересно, а чем сейчас занят Альваро? И захочет ли видеть ее? Девушка уже направилась к двери, но, решив, что ее простенькие бриджи среди всей этой роскоши не слишком уместны, отбросив сомнения, переоделась в милое, хотя и неброское светло-зеленое платье.

Альваро сидел за письменным столом в углу гостиной и, чуть хмурясь, проглядывал какие-то бумаги. Вид у него был усталый и озабоченный. Немного отвлечься ему явно не помешает, решила Аманда, не понимая толком, когда успела проникнуться к этому властному и самостоятельному мужчине такими заботливыми, чуть ли не материнскими чувствами. Хотя, если подумать, материнского в них было совсем не много…

— Привет, — тихо произнесла она, борясь с робостью. В конце концов он же сам ее сюда притащил. Пусть теперь не сетует, если она невзначай помешает ему работать. — Вы не возражаете, если я тут немного посижу?

Альваро отложил ручку и поглядел на нее. На лице его промелькнуло какое-то странное выражение, но тут же исчезло.

— Ничуть, — любезно отозвался он. — Все равно как раз пора пить чай. Будете?

Аманда улыбнулась.

— Успели поднабраться английских привычек? Ведь в Испании, насколько я знаю, в это время суток, как и в любое другое, предпочитают кофе.

Альваро засмеялся.

— А вы и правда неплохо знаете нас, испанцев. Но я довольно много времени провожу в Англии в связи с семейным бизнесом и уже изрядно англизировался. А посему сегодня нас ждет настоящий английский чай — с тостами, кексами, бутербродами и всем, что полагается.

Аманда не видела, чтобы он звонил, вызывая камердинера, но в гостиной неожиданно материализовался исполнительный Пабло, катящий перед собой сервировочный столик с множеством тарелок и тарелочек, изящным фарфоровым чайником и прочими непременными атрибутами классического английского чаепития.

— Какая красота! — восхитилась девушка, когда все это великолепие заняло свое место на небольшом столике перед камином. Она осторожно взяла двумя пальцами крошечную корзиночку с паштетом — венец кулинарного искусства. — Даже есть жалко. — С этими словами сунула корзиночку в рот и, прожевав, выразительно закатила глаза. — А уж как вкусно!

Кивком отпустив Пабло, Альваро одобрительно наблюдал за своей гостьей.

— Приятно разнообразия ради встретить женщину, не помешанную на диетах. Вы, англичане, в этом смысле великая нация. Вспомнить хотя бы типично английский завтрак! Там где мы, жители континента, ограничимся чашкой кофе и тостом, у вас существует настоящий ритуал с целым набором блюд.

Аманда покраснела, сомневаясь, воспринимать ли это как комплимент или наоборот.

— Наверное, я вас шокирую, — со вздохом произнесла она, — но все ужасно вкусно. Просто грех было бы отослать такое угощение обратно, не воздав ему должное!

— Вы ничуть меня не шокируете, — заверил ее Альваро, откидываясь на спинку кресла и с полуулыбкой глядя на девушку. — Меня вообще довольно-таки трудно шокировать. Кроме того, — добавил он, в подтверждение своих слов беря с тарелки сандвич с огурцом, — я намерен посостязаться с вами за звание главного прожоры.

Через некоторое время Аманда в свою очередь откинулась на спинку кресла и удовлетворенно вздохнула.

— А неплохую жизнь ведете вы, аристократы и миллионеры. — Но улыбка тотчас сменилась на ее лице озабоченным выражением. — Впрочем, вспоминая последние события, думаю, и в вашем положении есть свои минусы, причем не такие уж незначительные. Верно?

— Еще как верно.

По лицу его пробежала тень. О чем он подумал? О деловых проблемах или о проблемах, созданных мадемуазель Жанетт? Аманда побоялась спрашивать. Спросила она о другом, тоже довольно личном:

— Но все-таки вам это нравится?

— Что именно?

Она неопределенно пожала плечами.

— Ну, занимать высокое положение в обществе. Возглавлять крупное дело.

Аманда так и впилась глазами в лицо собеседника. Но оно не изменило своего выражения, разве что взгляд чуть потемнел.

— У меня нет выбора, — негромко произнес Альваро. — Это мой долг, моя обязанность.

— Ну да, это понятно, — закивала девушка. — Но вы принимаете это с радостью или скорее с неохотой и сожалением?

— Ни то, ни другое. Скорее с трезвым осознанием всех сторон дела. Хотя, — он на несколько секунд призадумался, — работа, безусловно, приносит мне удовлетворение, а положение в обществе… В наш век всеобщей демократии многие считают родовитость вздором и ерундой. Но когда на тебя постоянно устремлены глаза тех, за кого ты отвечаешь, когда тебя постоянно сравнивают со знаменитыми предками, поневоле приходится им соответствовать. Да, история древних аристократических родов порой темна и кровава, но все же в ней масса примеров истинного благородства, отваги и самопожертвования.

Глаза молодых людей встретились. Сердце Аманды ускорило бег, но девушка изо всех сил старалась не выдавать своего смятения. Что с ней происходит? Почему с каждой минутой, проведенной в обществе этого мужчины, ее все сильнее влечет к нему? Этак недолго решить, что она влюбилась в него. Какая глупость! Ни в кого она не влюбилась и влюбляться не собирается!

— По-моему, я бы ни за что не выдержала всего этого, — сказала она, стараясь направить свои мысли в другое русло.

Альваро удивленно приподнял бровь.

— Почему? Ведь это по большому счету просто работа. Каждому приходится работать.

— Нет, — возразила она. — Это еще и образ жизни.

Альваро склонил голову, обдумывая ее слова.

— Пожалуй. В каком-то смысле.

— И как бы вы ни старались избегать внимания прессы, вам это не удастся. Вся ваша жизнь проходит на виду у обывателей. Издержки положения в обществе.

Судя по всему, это замечание задело Альваро за живое. Но у него было что ей возразить.

— Зато, согласитесь, есть и преимущества. Не говоря уж о том, с чего начался наш разговор — все эти вкусности к чаю и прочие мелкие бытовые удобства, — существуют и более серьезные плюсы.

Аманда кивнула.

— Ну да, понимаю… Возможность жить как хочется, ни от кого не зависеть. Родовое поместье в Кастилии. Вилла в Тосса де Map…

Он улыбнулся, но тут же посерьезнел снова.

— Честно говоря, я имел в виду нечто иное. Возможность поступать так, как считаешь нужным и правильным.

Об этом она как-то не подумала. Новый, хотя и не сказать, чтобы неожиданный, аспект дела.

— И вам это нравится? — Аманда не сумела до конца скрыть скептицизма в голосе.

— Представьте себе — да. Оставив в стороне обычные штампы, что неограниченные возможности опьяняют и развращают, замечу, что в умелых руках они — могучее оружие, способное сделать лучше жизни многих. Взять, к примеру, ту же Кастилию. Я могу дать работу тысячам людей, которые иначе находились бы на грани нищеты. И многое-многое другое. И не только благодаря деньгам, но еще и тому, что испокон веков слово де Вальеспинов в наших краях пользуется незыблемым авторитетом. Но, безусловно, тем выше моя ответственность за те решения, которые я принимаю.

Обхватив чашку ладонями, Аманда молча глядела на испанца. За последние несколько минут он предстал перед ней в совершенно ином свете. В его словах не было ни тени рисовки или позерства, он просто высказывал то, о чем, безусловно, много и часто думал, что безраздельно вошло в его жизнь. И девушка восхищалась им за это. Встреча с Альваро вообще перевернула многие ее представления о тех, кого ее мать, усталая и разочарованная в жизни женщина, презрительно именовала «толстосумами и кровопийцами, бездумно играющими чужими жизнями».

— Знаете, — невольно поделилась она с ним, — меня всю жизнь учили не доверять ни богачам, ни аристократам. Почему-то мама считала, что ни от тех, ни от других добра не жди. Держись от них подальше, всегда говорила она.

Альваро на миг стиснул зубы — должно быть, ему было не слишком приятно это слушать. Но он сдержался и пожал плечами.

— Что ж, довольно распространенная точка зрения. Особенно среди социалистов, к коим вы, я надеюсь, не принадлежите. И ведь нельзя сказать, чтобы она была совсем уж лишена основания. В любом слое общества всегда найдутся свои подонки. Но, — тут он улыбнулся, — уверяю, даже если принять это за правило, из любого правила есть исключения…

В глазах его заплясали озорные огоньки, и Аманда обрадовалась, что он так благодушно и легко обошел не самую приятную тему, которую она бестактно затронула.

— Не продолжайте, — в тон ему подхватила она. — Я сама догадаюсь. Вы — как раз одно из таких исключений. Верно?

Альваро кивнул, неотрывно глядя ей в глаза.

— Верно. И вы прекрасно это знаете.

Сердце ее пропустило удар, а потом понеслось вскачь. Сознает ли Альваро, как сексуален этот его взгляд? Да нет, едва ли. Вряд ли он стал бы нарочно провоцировать ее подобным образом… Немыслимо! При одном только предположении по коже у нее побежали мурашки.

Пабло снова бесшумно возник в гостиной и принялся убирать со столика, а девушка воспользовалась поводом сменить тему.

— Бог ты мой! — Она бросила взгляд на часы. — Уже шестой час!

— Наверное, — вежливо заметил Альваро, — вам надо предупредить ваших друзей или близких, чтобы они не волновались о вас.

Аманда задумалась.

— Да, в общем, нет.

Смешно, но у нее практически не было ни тех, ни других. Из родных — только Дженни, а Дженни гостит у тети Эмилии. Они только два дня назад разговаривали по телефону, вряд ли сестренка поднимет тревогу. Друзья? Жизнь Аманда была настолько заполнена работой и учебой, что только сейчас девушка с грустью осознала: настоящих друзей у нее-то и нет. Едва ли ими можно считать сокурсниц: их общение ограничивалось рамками университета. Аманде вдруг стало грустно. Никому она не нужна! Никто ее не хватится!

— Разве что позвонить миссис Декстер из «Флоры» и спросить, как она решила со мной поступить.

Альваро выразительно поглядел на камердинера.

— Предоставьте это Пабло. Он все уладит. Еще кому-нибудь?

— Даже не знаю…

— А у вас сегодня нет свидания с тем парнем?

— С каким парнем? — удивилась она, но тут же поняла. — А, с Тони? Да нет, он просто знакомый, которому я помогла устроиться на работу в усадьбу.

— Но ведь в вашей жизни наверняка есть какой-нибудь молодой человек… — В этой фразе, произнесенной Альваро спокойным, чуть холодноватым тоном, чувствовался какой-то скрытый подтекст, но вот какой?

Пабло зажег свет — электрические бра на стенах и свечи в канделябрах на каминной полке. Аманда потянулась, поудобнее устроилась в кресле.

— Простите, если разочарую вас, но я не отношусь к тем женщинам, которые чувствуют себя неполноценными, если в их жизни нет мужчины. И отнюдь не мечтаю поскорее выйти замуж, засесть дома и вести хозяйство. Благодарю покорно! Так что и на свидания ходить мне ни к чему.

Он поглядел на нее с откровенным изумлением.

— Думаете, я в это поверю?

— Не поверите? А зря. Я ничуть не шучу. Собираюсь сделать карьеру и не хочу терять времени на всякие там романтические бредни.

Она могла бы привести ему в пример свою мать, ее горький опыт. Но не стала. К чему потомку испанских грандов выслушивать скучную и ничем не примечательную историю? Мало ли на свете женщин, с которыми происходило то же самое? Вот только для нее, Аманды, эта история послужила хорошим уроком. Впрочем, ей и самой уже довелось больно обжечься, на личном опыте познав, насколько романы не соответствуют действительности.

Тряхнув головой, она вернулась к реальности и обнаружила, что Альваро как-то странно на нее смотрит. Казалось, он хотел что-то сказать, но передумал. Поднялся с кресла и вернулся к письменному столу.

— Ладно, — коротко бросил он, усевшись и разложив перед собой бумаги. — А теперь вам лучше всего вернуться к себе и дать мне немного поработать. Ужин в восемь часов, в столовой. До встречи.

Честно говоря, Аманде не слишком понравился этот приказной тон и вообще столь резкое завершение приятной беседы. Но что поделать? Ведь, если разобраться, она для него — всего лишь досадное осложнение, веточка, попавшая в хорошо отлаженный механизм. Надо смириться, как бы обидно ни было.

Вздохнув, Аманда поднялась и направилась к двери. Но на пороге обернулась. Альваро с головой погрузился в чтение какого-то документа, и все же лицо его было не таким напряженным и усталым, как час назад. Вот и хорошо. Возможно, она помогла ему отвлечься и отдохнуть…

Но едва за ней закрылась дверь, как Альваро с досадой отшвырнул ручку. Что толку притворяться перед самим собой? Ему все равно не сосредоточиться на работе. Пусть самой Аманды уже нет в комнате, но в воздухе остался аромат ее духов. Слабый, едва уловимый, невыразимо приятный. Он напоминал Альваро утренний бриз, брызги волн, свежесть морского воздуха. Перед глазами стояли нежные черты лица девушки, непокорные рыжие пряди волос. В ушах звучал серебристый смех.

Казалось, она сумела затронуть те струны его сердца, которые он считал умолкшими навек. Давно он не видел такого прелестного, непосредственного и милого существа. А при воспоминании о том, как выбранное ею платье облегало высокую грудь, льнуло к длинным стройным ногам, его вдруг бросило в жар.

Смешно! Смешно и глупо! Ну да, конечно, эта английская студенточка весьма привлекательна. И что греха таить, он хочет ее, как только может мужчина хотеть женщину. Но это все чистой воды физиология. На самом деле эта девушка его не интересует и интересовать не может. Когда-то он любил Изабеллу, а сейчас не любит никого и собирается жениться на мадемуазель Жанетт. Тот, кому стала бы известна его история, понял бы его. Три мучительно-долгих и тоскливых года он был одинок. Но всю жизнь так не прожить. И то, что он чуть не потерял голову из-за этой девчонки, лишний раз доказывает сию простую истину. Пора вновь наладить свою жизнь — пока он не наделал глупостей из-за кого-нибудь вроде Аманды…

И все-таки не стоило срывать на ней свое настроение и велеть убираться в свою комнату. Она ведь заглянула к нему и предложила немного поболтать без какой-либо задней мысли. А он дал понять, что она отвлекает его от работы. Неудивительно, что Аманда обиделась. Хорошо еще, она не знает, что ему хватило лишь взгляда на ее милое, мечтательное личико, чтобы испытать приступ дикого, всепоглощающего желания. Нет, так долго продолжаться не может! Она слишком… слишком хороша.

Пабло в столовой уже накрыл стол к ужину. Тонкий фарфор, столовое серебро. Посередине стола — ваза с белыми розами на длинных стеблях.

На пороге показалась Аманда. Альваро заранее решил приветствовать ее простой, самой обычной своей улыбкой — сделать вид, будто ничего не произошло. Но девушка остановилась в нескольких шагах от него, намеренно не встречаясь с ним взглядом.

— А где Пабло?

— Пабло? — недоуменно нахмурился Альваро. — Не знаю. Где-нибудь в доме. А что? Он вам нужен?

Девушка с вызовом вздернула подбородок.

— А разве мне не полагается есть вместе с ним?

Альваро недоуменно уставился на нее.

— С какой стати? Что это вам в голову пришло?

— Как это, с какой стати? Он ваш наемный работник, и я тоже.

Она явно все еще дулась. Неудивительно — после того как он ее выставил. Но Альваро сейчас меньше всего на свете хотелось потакать женским капризам.

— Не говорите глупостей, — бросил он. — Вы здесь потому, что я этого хочу.

— О, этим все сказано. — Аманда метнула на него убийственный взгляд. — До желаний простых смертных вам и дела нет!

С губ Альваро уже готово было сорваться проклятие, но он не поддался искушению. Еще не хватало опуститься до уровня детской перепалки! Вежливо отодвинув для гостьи стул, он жестом пригласил ее сесть. Аманда поколебалась, но все же села и расстелила на коленях салфетку.

Сев напротив, он приступил к еде и через некоторое время заметил, что она по-прежнему избегает встречаться с ним взглядом. Маленькая бунтарка была удивительно хороша. До того хороша, что Альваро невольно возмечтал о холодном душе.

На самом-то деле он понимал, чего она ждет: чтобы он извинился перед ней. Совсем как накануне, на приеме. Что ж, тем хуже для нее, ибо он так же не собирался извиняться сегодня, как и вчера.

— Ешьте. Это кордеро, жаркое из молочного ягненка, — довольно ворчливо произнес Альваро, чтобы покончить с затянувшейся нелепой сценой. — Пабло очень гордится этим блюдом.

— Сами ешьте! — огрызнулась она.

— Я? Так я и ем. Свою порцию. С какой стати мне вашу-то есть?

— С той, что здесь вообще все принадлежит вам, разве нет?

— Ничего подобного, — начал Альваро. — Дом снят на время со всем его содержимым, и на имя Рикардо. Это тот молодой человек, которого вчера вечером вы приняли за…

И вдруг он расхохотался, поняв, что все эти объяснения ей совершенно ни к чему. Она, как и он, просто не могла перебороть себя, справиться со своим упрямством. Глядя на Альваро, Аманда некоторое время крепилась, но вот губы ее начали предательски подрагивать — и скоро они смеялись уже вдвоем.

— Вы больше не сердитесь на меня? — спросил он, немного успокоившись.

Чуть помедлив, Аманда ответила:

— Нет.

— Вот и замечательно. — Альваро снова принялся за еду. — Надеюсь, теперь вам ничто не помешает воздать должное всем этим яствам?

— Только, чтобы не обидеть вашего Пабло, — театрально вздохнув, сказала она, но за вилку взялась с самым неподдельным энтузиазмом.

Хотя Аманда понимала, что вела себя довольно глупо, раздув такую историю из-за пустячной обиды, но не жалела об этом. Она смогла лишний раз напомнить ему — и себе! — о той дистанции, которая их разделяет и сокращать которую нельзя ни в коем случае. Несмотря на все предостережения матери, она вот-вот по уши влюбится, да не в простого мужчину, а в аристократа и богача. Но что она могла поделать — перед таким, как Альваро, и святая бы не устояла!

В ней словно бы спорили два голоса — голос романтической мечты и голос сурового здравого смысла. Но какими бы иллюзиями ни тешил ее первый голос, второй предостерегал: все эти мечтания абсолютно беспочвенны. Поэтому хорошо, что Альваро собирается жениться на другой. Очень хорошо.

Но опасности подстерегали ее на каждом шагу. Аманда еще не встречала человека, с которым ей было бы так легко и приятно общаться. Она ощутила это еще накануне, в образе мадемуазель Жанетт, но тогда ее сковывал страх выйти из роли, сказать что-нибудь лишнее. Теперь же она могла без помех предаваться этому на первый взгляд такому невинному удовольствию: беседовать с чутким и понимающим собеседником.

Когда Пабло подал десерт — марципаны, сделанные по старинному мавританскому рецепту, — они успели уже обсудить массу самых разнообразных тем, от народных праздников Испании и Англии до результатов последних матчей по футболу. Правда, в последнем случае Аманда выступала в роли внимательной, но бессловесной слушательницы.

Прихватив по чашечке настоящего испанского кофе, они перешли на диван в гостиную и разговаривали, разговаривали, разговаривали. И лишь когда в окно заглянула полная луна — в самый разгар пылкого обсуждения животрепещущего вопроса об авторстве пьес Шекспира — Альваро вдруг опомнился и подивился, с какой же необыкновенной девушкой свела его судьба. Ну много ли женщин из его окружения способны поддержать беседу на такие разные темы, даже не просто поддержать, а высказать свое суждение по каждому поводу?

Когда он выразил свое удивление вслух, Аманда заливисто рассмеялась.

— Спасибо моей маме. Она в свое время не смогла получить высшего образования, но много занималась самостоятельно наперекор всем жизненным трудностям. И сумела заразить своим стремлением к знаниям и меня. Ее интересовало абсолютно все на свете, и всем она старалась поделиться с нами, со мной и Дженни. Я всегда буду безумно благодарна ей за это и за то, что она поддерживала меня в желании учиться в университете. — Лицо девушки погрустнело, но скоро просветлело вновь. — «Ведь наши жизни — лишь реки, которым путь в океан», — чуть слышно пробормотала она по-испански.

— Что-что? — приподнял брови удивленный Альваро. — Что-то очень знакомое.

— Очень знакомое! — возмущенно воскликнула девушка, обращая на него укоризненный взгляд. — Еще бы! Уж вам ли не знать строки из стихотворения знаменитого испанского поэта Хорхе Манрике! Он написал его на смерть своего отца, магистра ордена Сант-Яго.

Альваро пожал плечами.

— Да, смутно припоминаю. Кажется, мы и в самом деле проходили это стихотворение в школе. Но вы-то его откуда знаете?

— При всем моем интересе к романской культуре как таковой, специализируюсь я, представьте себе, именно на испанской поэзии. Но вам, вам должно быть стыдно! Какое отсутствие энтузиазма в голосе! За этот вечер вы столько цитировали английских поэтов и ни разу кого-нибудь из великих испанцев. Готова спорить на что угодно: вы не отличите знаменитого Лопе де Вегу от менее известного, но тоже замечательного поэта Гарсиласо де ла Веги!

— Сдаюсь! Виноват! — Альваро шутливо вскинул руки. — Но видели бы вы нашего учителя литературы! Такой педант и сухарь загубит любой, даже самый увлекательный предмет. У него на уроках засыпали самые стойкие отличники. С тех пор чуть ли не любые испанские стихи неизменно вгоняют меня в сон.

Аманду это объяснение не очень устроило.

— Все равно стыд и позор! — тряхнув хорошенькой головкой, заявила она. — С этим надо что-то делать. Нужно срочно исправлять ситуацию! Нельзя, чтобы человек, занимающий ваше положение в обществе, был столь несведущ в литературном наследии родной страны.

Альваро стало смешно.

— И что же вы предлагаете? — осведомился он, стараясь, чтобы голос его звучал серьезно. — Какие неотложные меры? Засесть за штудирование увесистых томов? Так я засну еще быстрее, чем на уроках сеньора Каталано!

Не желая отступаться от своего просветительского замысла, девушка задумалась. Через миг ее осенило.

— Надо, чтобы ваше знакомство с родной поэзией проходило не в скучной привычной обстановке, а где-нибудь на природе, там, где красота окружающего мира и красота слов, этот мир воспевающих, слились бы воедино… Придумала! Вы читали в местных газетах, что милях в двухстах отсюда во время недавнего шторма подводным течением смыло песок с того, что считали отмелью, и под ним оказались останки старинного испанского судна? Предполагают, что это один из галеонов «Непобедимой армады», разгромленной в свое время адмиралом Дрейком. Скоро его будут поднимать на поверхность, но пока работы еще не начались. И раз уж вы волею судьбы оказались тут именно в это время, грешно вам, испанцу, не съездить туда поглядеть. В прибрежной деревне можно будет взять напрокат лодку. Поедемте завтра — обещали хорошую погоду. Уверена, что в море, над останками испанского судна, среди волн вы сумеете куда лучше прочувствовать стихи и создаваемое ими настроение, чем сидя дома на диване или в библиотеке. Ну как вам моя идея?

Альваро начал было возражать, но в глубине души идея и впрямь показалась ему заманчивой. Тем более Аманда так оживилась, глаза ее засверкали, лицо пылало энтузиазмом. А что! Почему бы не бросить на полдня или даже на целый день все заботы, связанные с мадемуазель Жанетт, оставить остальные дела верным помощникам, а себе устроить короткий отпуск?

— Только надо будет постараться ускользнуть из города незаметно. Не хватало только, чтобы газетчики сели нам на хвост, — предупредил он.

И Аманда, верно истолковав эту реплику как знак того, что он согласен, воскликнула:

— Отлично! А в делах секретности я всецело полагаюсь на вас!

Глаза их снова встретились, и воздух словно бы прорезал ослепительный электрический разряд. Улыбка Аманды поблекла, и, охваченная внезапным смущением, она поспешила отвести взгляд.

— Боже мой! — деланно ужаснулась она, наткнувшись блуждающим взглядом на настенные часы. — Уже почти полночь! Наверное, мне пора в свою комнату — в прошлую ночь я почти не спала. — Она поднялась и пошла к выходу, но через несколько шагов остановилась и обернулась к нему. — Так не забудьте, завтра мы едем смотреть затонувший галеон.

Она улыбнулась и исчезла за дверью. Альваро остался сидеть, сожалея о ее уходе, причем значительно больше, чем можно было бы ожидать. Да, ему нравилась эта девушка. Очень нравилась. Настолько, что Альваро не сомневался: он будет скучать по ней, когда вся эта история закончится и ее услуги уже будут ему не нужны. Но что поделать? Такова жизнь — непредсказуемая и чаще всего не слишком приятная.

— Итак, Пабло, — обратился он к слуге, возникшему на пороге, — к утру приготовь мне одежду попроще. Учитывая, что представители средств массовой информации открыли очередной сезон охоты на меня, мне следует подумать о конспирации.

Он рассмеялся: настолько эта фразу напомнила ему цитату из детективного романа. Но Пабло и не думал смеяться.

— Конспирация? — Он так сморщился, что его круглая физиономия сделалась похожа на печеное яблоко. — За город?

— Не морщься, не морщься, — заявил Альваро. — Мисс Беркли везет меня смотреть затонувший испанский галеон. Она считает, что, во-первых, как испанец, я должен интересоваться всем испанским, а во-вторых, в столь соответствующей обстановке я смогу лучше оценить величие классиков нашей поэзии.

— Сеньор де Вальеспин! — Похоже, Пабло был по-настоящему потрясен столь безрассудной выходкой. — Можно подумать, у вас нет других забот!

Альваро поднялся и снова засмеялся, глядя на вытянувшуюся физиономию камердинера.

— Не переживай, Пабло. В конце концов я приехал в Англию не только по делам семейного предприятия, но и по личным делам. Так что могу себе позволить ненадолго забыть о первых, благо сейчас с ними все в полном порядке. А вы с Рикардо пока занимайтесь поисками мадемуазель Жанетт. С мисс Беркли я сам разберусь.