У Джиллиан закружилась голова, когда Грэм повлек ее в просторную библиотеку и закрыл массивные двери. Повернув медный ключ в замке, он преградил доступ внутрь ее отцу.

Грэм повернул выключатель, и комната наполнилась электрическим светом. Он прислонился к двери и скрестил руки на груди, пристально глядя на нее.

– Ты опозорил меня!

Он посмотрел на нее без улыбки:

– Я спас тебя. Спас от напыщенного хлыща, который хотел на тебе жениться. Я не хотел тебя обидеть, но посчитал этот вариант наилучшим выходом для нас обоих.

Она покраснела и так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони сквозь шелк перчаток.

– Зачем? Почему?

– Мне нужна жена. Ты хотела сбежать. Вот и решение: выходи за меня замуж.

– Сомневаюсь, что это выход. Если вы, сударь, хотели выбрать себе жену, как товар на рынке, то на ярмарке невест вы подыскали бы себе прекрасную пару, притом без всякого скандала.

– Может, я и мог бы выбрать себе невесту среди этих бледных хихикающих девиц, которые там вертятся. Но мне нужна ты.

– У меня ни гроша за душой. Ты даже не знаешь меня.

– Наши отношения начались куда приятнее, чем семейная жизнь у многих пар. Мы оба знаем, как доставить наслаждение друг другу.

– Да вы сумасшедший! Мы провели ночь вдвоем, под утро вы заявили, что не желаете больше меня видеть, а теперь предлагаете мне свое имя и титул.

– Я передумал.

– А я – нет. Я не выйду за вас!

– Теперь у тебя не такой уж большой выбор, – заметил он. Это было абсолютным безумием. Ей казалось, что какая-то сила несет ее, как щепку в водовороте.

– Так вы принуждаете меня выйти за вас замуж, объявляя при всем обществе, что я не девственница. Вы погубили репутацию моего отца!

Выражение лица герцога резко изменилось. Черты лица застыли, будто были высечены из гранита, глаза блестели, как обсидиан. Это было жуткое и вместе с тем завораживающее зрелище. Джиллиан усилием воли сдержала дрожь, вспоминая, какую власть над ним она обрела там, в борделе.

– Погубил? Не думаю. Скорее наоборот. Его зятем станет герцог. И давай не будем забывать про деньги. Твой отец стремится повыгоднее выдать тебя замуж. Я заключу с тобой брачный контракт на тех же условиях, что и мистер Августин.

– А что вы предложите мне, сэр? – Она с трудом сдерживала слезы. – Отцу вы заплатите, а как же я?

В массивную деревянную дверь кто-то постучал.

– Джиллиан, ваша светлость, – раздался голос ее отца. Герцог пристально смотрел на нее, не обращая на стук никакого внимания. Она в отчаянии укусила себя за палец, так ей хотелось убежать. И тут ее взгляд упал на дальний конец библиотеки, вернее, на стеклянные двери, ведущие в сад.

Грэм прошел к ней через всю комнату. Вкрадчивым голосом он произнес:

– Бегство – это не выход, Джиллиан. Я позабочусь о тебе, у тебя будет и богатство, и положение в обществе. Только скажи «да», и все будет у твоих ног. Драгоценности. Меха. Платья от лучших парижских портных. Все, что твоей душе угодно.

– Все, что моей душе угодно? – рассмеялась Джиллиан. То, что ей угодно, слишком дорого стоит. Конечно, он ей даст все, что угодно, кроме того, чего ей хочется больше всего: кроме свободы.

– Что толку от прекрасных платьев и положения в обществе, если все будут смотреть на меня как на падшую женщину? Они же только и ждут возможности уничтожить меня.

Дверная ручка неистово дергалась – ее отец пытался проникнуть внутрь.

– Ваша светлость, пожалуйста, я хотел бы сказать вам всего одно слово. Пожалуйста, мне необходимо с вами поговорить, – слышался из-за двери его голос.

Грэм бросил взгляд на дверь.

– Когда мы поженимся, они забудут о той сомнительной истории, которая положила начало нашему союзу.

– Забудут? Если вы действительно так считаете, ваша светлость, вы плохо знаете свет. У них у всех отличная память.

Он прищурился. Джиллиан опять почувствовала скрытую угрозу в этом человеке, будто его безупречная внешность скрывала какую-то мрачную тайну.

– Никто не посмеет вас оскорбить, когда вы станете моей женой. Я обещаю вам, что не допущу даже намека на оскорбление в ваш адрес.

– Они не будут меня оскорблять. Они просто перестанут меня замечать, – спокойно сказала она.

– Они не смогут не замечать вас, когда вы станете герцогиней, Джиллиан. Подумайте об этом. Я предлагаю вам избавиться от уз брака с этим невыносимым мистером Августином. – Он мрачно улыбнулся. – Разве вам не больше по нраву выйти замуж за меня? Мы сможем проводить долгие часы в постели, наслаждаясь друг другом.

Ее бросило в жар. Она пыталась не обращать на это внимания.

– Как вы определили, что он невыносим?

– По усам. Ясно, что он проводит долгие часы, ухаживая за ними. Ты, правда, хочешь выйти замуж за человека, настолько озабоченного внешним видом растительности у себя на лице? Его поцелуи наверняка так же отвратительны, как макассаровое масло, которым он умащает свои волосы.

– Понятия не имею.

– Он никогда не целовал тебя?

– Пытался. Я остановила его. Мне было так противно, что я бы согласилась облизать навощенную ступень парадной лестницы, только бы не целоваться с ним.

Он внезапно рассмеялся, она чуть не улыбнулась, глядя на него, но сдержалась.

– Зачем вы хотите жениться на мне? У вас есть для этого какие-то причины?

– Причина самая простая, Джиллиан: ты красивая женщина и я хочу тебя.

У нее по спине пробежали мурашки от его решительного голоса.

– С-секс – весьма зыбкая основа для брака.

– Правда? – Его темные глаза сверкали. Он подошел и попытался погладить ее по щеке, но она отпрянула, будто от удара. Джиллиан закрыла глаза и содрогнулась всем телом от набежавшей волны желания.

– Я считаю, что это веская причина для заключения брака. К тому же для меня очень важен вопрос продолжения рода. Мне нужен сын. – При этих словах у нее глаза широко раскрылись от изумления.

Грэм взглянул на ее плоский живот и обнял ее за плечи, прикрытые шелковым платьем. Она вспомнила, как эти же руки ласкали ее, как от их прикосновений по телу растекался жар.

– Я с нетерпением жду, когда мы поженимся и у нас родится наследник. – Грэм склонился к ее уху, обдавая его своим жарким дыханием, и прошептал: – Боюсь, при такой подмоченной репутации, леди Джиллиан, у вас безрадостные перспективы. Единственный ваш шанс – согласиться стать моей женой.

Она вздохнула. Брак не входил в ее планы. Она хотела покинуть Англию. Но появился герцог и спутал ей карты. Джиллиан прикусила нижнюю губу. У нее в комнате припрятаны деньги. Она все еще может сбежать. Сейчас нужно притвориться, чтобы выиграть драгоценное время.

– Хорошо, – тихо вымолвила она. – Я буду вашей женой.

На губах Грэма появилась едва заметная улыбка. Он запечатлел на ее губах мимолетный поцелуй, как бы залог грядущих наслаждений.

Но ей не суждено испытать эти наслаждения. Ведь если ей удастся сбежать, она не выйдет за него замуж.

Отец, возможно, утешится тем, что его зятем вместо несносного Бернарда станет герцог Колдуэлл, но ее не покидало ощущение, что черноволосый красавец Грэм окажется гораздо более беспощадным.

Грэму удалось совладать со своими эмоциями, когда он взял Джиллиан за руку и приготовился предстать перед ее отцом. Внутренний голос не унимался: «Ты с ума сошел!»

Может, и сошел. Он делал все, чтобы породниться со своим смертельным врагом. Безумие какое-то.

Но его друг, хамсинский шейх, говорил, что к врагу надо подкрасться как можно ближе. Куда уж ближе, если они со Странтоном вот-вот станут родственниками!

Давным-давно Грэм поклялся, что никогда не женится. С другой стороны, это спонтанно принятое решение позволит ему оградить Джиллиан от неприятностей, когда разразится больший скандал. Накануне ему было очень хорошо с ней, и мысль о том, что они опять разделят ложе, заставляла его трепетать в предвкушении.

К тому же она сможет подарить ему наследника, и заботы о детях отвлекут ее от переживаний. Кошмар, которого он так боялся, не станет явью, пока она будет держаться подальше от пустыни. Шансы на то, что она отправится с ним в Египет, были так же призрачны, как вероятность найти утраченные сокровища фараона Хуфу.

Грэм предложил Джиллиан опереться на его руку, заставил себя принять непроницаемый вид и глубоко вздохнул, прежде чем открыть дверь и взглянуть в разгневанное лицо своего врага.

Вот уже двадцать лет, как их пути не пересекались. И только однажды, год назад, мельком увидев его в Лондоне, Грэм бежал, терзаемый постыдным страхом. Больше он не побежит.

Кровь ударила ему в голову. Ему хотелось уничтожить врага, но вместо этого Грэм взял себя в руки и кисло улыбнулся:

– Добрый вечер, лорд Странтон. Ваша дочь любезно согласилась выйти за меня замуж.

Джиллиан предупреждающе сдавила его локоть.

Грэм не обратил на это внимания. Он так и рвался в бой, пусть хотя бы словесный. Но граф Странтон просто вошел и закрыл за собой дверь. Дочь он не удостоил даже взглядом.

– Ее согласие или несогласие значения не имеют, ваша светлость. Джиллиан сделает то, что прикажу ей я. Она опозорила меня своим поведением, но больше такого не повторится.

На шее графа натянулись жилы, он окинул свою дочь взглядом, полным глубокого презрения.

– Я же сказал вам, мистер Странтон, что ответственность за случившееся целиком и полностью лежит на мне. Я ее соблазнил.

Граф улыбнулся одними губами.

– Я не считаю вас виновным, ваша светлость. Я учил Джиллиан не поддаваться соблазну, чтобы она не погрязла в пучине плотских грехов. А она не оправдала моих ожиданий.

Он почувствовал, как Джиллиан вся напряглась. Грэм понял, что граф угрожает дочери, потому что она была для него удобной мишенью, жертвой, которая не станет защищаться. Как же ему хотелось придушить Странтона на месте! Но это слишком просто.

– Мы всего лишь слабые люди, – сказал он вежливо.

– Слабость не является оправданием для такого глубокого морального падения. – В голосе графа слышалось отвращение. Он прищурился и посмотрел на дочь. Джиллиан уставилась в пол.

– А как же быть с моим моральным падением? – спросил Грэм, прикрыв глаза и пристально разглядывая графа сквозь ресницы.

Граф расплылся в раболепной улыбке.

– С мужчинами все по-другому, ваша светлость. Именно поэтому я придаю такое значение программе по надзору за домами терпимости. Необходимо жестко регламентировать поведение падших женщин. Может, вам это тоже покажется небезынтересным.

– Может быть, может быть… – Грэм не собирался заниматься политикой.

Ободренный граф продолжал:

– Ее поведение нанесло непоправимый ущерб моей репутации, я потерял часть своего влияния. Ее поступок переходит все границы. Она при всех опозорила мое имя. – Граф выглядел бесчувственным чурбаном. Его волновало только то, что о нем плохо подумают в свете. – Но ее брак с вами должен все это компенсировать.

Грэму очень хотелось поиграть с графом, как кошка играет с полупридушенной мышью.

– Но я же могу сделать ее своей любовницей.

При этих словах Странтон отпрянул, а Грэм внутренне улыбнулся.

– А моя поруганная честь? Вы должны теперь на ней жениться!

– Мне нет необходимости жениться.

– Ваша светлость, вы, как истинный джентльмен, обязаны на ней жениться, – нерешительно возразил граф.

– А я не желаю быть истинным джентльменом.

– Но вы… вы ведь просили ее руки. – По глазам было видно, что Странтон перепугался не на шутку.

– А может, я передумал.

Ну что, ублюдок, почувствовал теперь, каково это – быть бессильным?

Грэм тоже когда-то был бессилен.

Никто теперь не женится на Джиллиан. Отец берег ее, как экзотический плод, чтобы повыгоднее продать, но Грэм выкрал этот плод, вкусил его сладкой мякоти, насладился и положил плод обратно в корзину. Не заплатив ни пенни.

Он украдкой бросил взгляд на Джиллиан. Она стояла не шелохнувшись, будто безмолвная статуя. Потом она подняла на него взгляд. Ее блестящие от слез глаза казались сверкающими драгоценностями. У него дрогнуло сердце. Он не хотел причинять ей боль.

– Так вы говорите, вы не женитесь на Джиллиан, ваша светлость? – спросил Странтон.

Грэм тянул паузу. Молчание становилось угрожающим, как острие ятагана. Он взглянул на Джиллиан: она стояла, потупив взгляд, ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

– Я женюсь на ней. Но только потому, что таково мое желание, а не в силу каких-то обязанностей.

Было слышно, как Странтон вздохнул с облегчением.

– Конечно-конечно, ваша светлость. Не угодно ли будет зайти к нам завтра на чай, чтобы заодно обсудить условия? Брачный контракт, стало быть?

– Хорошо.

У графа просто камень с души свалился. А Грэм вдруг вспомнил, как освободился из плена. Человек, с которым он дрался, надеялся легко победить новичка, который даже еще не мог называться воином. Он лишь на мгновение утратил бдительность… и в этот самый миг Грэм убил его.

Странтон тоже потихоньку начинал терять бдительность. Когда настанет подходящий момент, Грэм убьет его, а сейчас он продолжал разоружать противника.

– Меня очень заинтересовал ваш проект. Расскажите поподробнее, что именно вы делаете.

Графу это явно польстило.

– Об этом мы тоже можем поговорить за чаем.

– Конечно, – пробормотал Грэм. Он взглянул на Джиллиан и поцеловал ее дрожащую руку, затянутую в перчатку.

– Всего доброго, – попрощался он, кивнув Странтону. Стоило ему повернуться и выйти, как дыхание у него сбилось, он даже раздумывал, не вернуться ли и не привести ли в исполнение свой первоначальный план. Убить сейчас ему было бы проще простого. А вот когда Странтон станет его тестем, это будет значительно труднее. Задача усложнится.

Усложнится, но не намного. Зато он рассчитывал получить достойную награду.

По дороге домой Джиллиан была тиха, как мышка, и не произнесла ни слова. Суровая кара последует неотвратимо. Она слишком хорошо знала отца.

Они приехали домой. Граф приказал слугам собраться в гостиной. Они выстроились в ряд, словно безмолвные духи, готовые повиноваться приказам хозяина. От его слов у Джиллиан сжалось все внутри.

– Я собрал вас всех здесь с одной целью: вы должны неусыпно следить за моей дочерью, чтобы она не смела покидать этот дом вплоть до того дня, пока не выйдет замуж. Если она и может выходить, то только в моем сопровождении. В моем, и ни в чьем больше. И так до самой свадьбы. Если я узнаю, что она выходила без меня, – уволю всех. Без рекомендательных писем. Всем ясно?

– Слуги кивнули, и граф продолжил: – Моя дочь – шлюха. Сегодня она опозорила меня перед всем обществом. Я не могу допустить распространения скандала, если вдруг ей придет в голову еще глубже окунуться в пучину греха.

Он шагнул к дочери и стал расстегивать на ней платье. По ее спине пробежал холодный ветерок. Потом он сорвал платье с ее плеч. В тишине звук разрываемой ткани прозвучал, как раскат грома. Выцветший корсет и поношенная сорочка не скрывали очертаний ее полной груди. Отец приказал ей раздеваться дальше. Джиллиан почувствовала, что становится пунцовой.

– Чтобы она ни под каким предлогом не сбежала из моего дома, с этой минуты ей запрещается носить верхнюю одежду. За исключением вечеров, когда она выезжает из дома под моим присмотром, и дневных верховых прогулок. – Он строго посмотрел на главного конюха: – Баккет, вы будете сопровождать ее. Стоит вам на мгновение потерять ее из виду, и вы уволены.

Конюх побледнел и энергично закивал. Джиллиан смотрела прямо перед собой. На глаза наворачивались слезы, и она так сильно закусила губу, чтобы не расплакаться, что по подбородку побежала тоненькая струйка крови.

Отец продолжал смотреть на нее с презрением.

– Убрать всю ее одежду из шкафов, но для начала…

Джиллиан вся сжалась от ужаса, когда он отдал приказ отрывистым голосом. Когда слуги вернулись, в ней угасла последняя надежда. Господи, пожалуйста, только не это…

Слуги принесли небольшую стопочку книг. Ее сокровище. Маршалл. Бесценное издание Адамса «Экономист». Граф взял книги и направился к камину.

Джиллиан взмолилась:

– Отец, пожалуйста, не надо…

Но он уже бросил книги в очаг.

Чиркнула спичка – еще один раскат грома в абсолютной тишине. Огонь быстро разгорелся и добрался до книг. Страницы скручивались и рассыпались в прах в неумолимом пламени. Ее сердце, казалось, тоже охватил огонь. Джиллиан смотрела в молчаливой агонии. Умирали ее лучшие друзья.

– С этого момента вам запрещается читать, – последовало еще одно приказание.

Она думала только о том, что нельзя позволить себе расплакаться перед слугами.

Отец смотрел на нее с омерзением:

– Идите в свою комнату и подумайте над своим поведением. Вы недостойны того, чтобы стать чьей-либо невестой. Благодарите Бога, что герцог сделал вам предложение. И лучше вам не докучать герцогу своими несносными разговорами об экономике, а то он еще передумает. Идите. С этого момента вы будете есть у себя в комнате. Мне противно на вас смотреть.

Джиллиан с трудом поднялась по лестнице. Войдя в комнату, она как была, в сорочке, бросилась на кровать. Слуги сновали туда-сюда, вынося все ее наряды, а Джиллиан лежала молча и неподвижно. Она не плакала.