Что бы Грэм ни говорил, но, представляя Джиллиан Кеннету и Бадре, он чувствовал себя несколько неуютно. Хорошо еще, что ее чертов охранник остался в конюшне.

Они стояли в одной из гостиных. Джиллиан очень стеснялась своей пропыленной амазонки. Кеннет с Бадрой с интересом разглядывали ее, особенно Кеннет. Грэму показалось, что сейчас темная кожа Бадры и ее округлившийся живот особенно бросаются в глаза. У Джиллиан была типичная для англичанки молочно-белая кожа, и одета она была в типично английскую, хоть и не новую, серую амазонку. Он осознал разницу между своей маленькой семьей и Джиллиан. Заглянув в голубые глаза брата, он прекрасно понял, о чем тот думает.

Дочь графа, продающая свою девственность в борделе. Наверное, тут какая-то ошибка…

Но вот Бадра дружелюбно улыбнулась и протянула руку:

– Я так рада познакомиться с вами, леди Джиллиан. Очень надеюсь, что мы с вами станем подругами.

Бадра говорила искренне, от всей души, ее английский был бы безупречен, если бы не легкий акцент. Грэма охватило беспокойство. А что, если Джиллиан тоже не примет его невестку и будет третировать ее, как другие?..

От теплых слов Бадры Джиллиан явно стало легче.

– Я тоже очень рада, леди Тристан. Мне очень хотелось познакомиться с мамой Жасмин. У вас такая милая и сообразительная дочка.

Девочка буквально просияла.

– А еще я отлично умею драться.

Бадра бросила тревожный взгляд на Грэма.

– О какой драке идет речь?

Грэм покраснел:

– Ну-у… Жасмин больше не будет так поступать, ведь она хочет стать настоящей юной английской леди.

– Боюсь, мне никогда не стать настоящей английской леди, дядя Грэм, – весело возразила Жасмин. – Но я буду очень стараться стать похожей на леди Джиллиан.

Губы Джиллиан дрогнули в улыбке.

– Жасмин, милая, старайся быть самой собой. Пытаться быть похожей на меня не самое увлекательное занятие.

Кеннет в задумчивости пристально смотрел на нее. Грэму очень не понравилось оценивающее выражение в глазах брата. Жасмин смущенно склонила голову набок.

– Лучше бы я была лошадью. Им гораздо проще, чем девочкам.

Джиллиан с трудом сдержала смешок, но тут Бадра поморщилась и положила руку на спину дочери.

– Прошу прощения, но я вынуждена вас покинуть. – Она опять поморщилась.

Кеннет бросился к жене:

– Как ты себя чувствуешь, любовь моя?

– Все в порядке, только спина немножко болит. Всю ночь болела.

Кеннет пробормотал извинения и вышел вместе с женой. Жасмин широко раскрытыми глазами смотрела на Джиллиан.

– У моей мамы вот-вот родится ребеночек. Мне так хочется, чтобы у меня поскорее родился братик или сестричка. – Повернувшись к Грэму, она спросила с серьезным видом: – Дядя Грэм, как вы думаете, мне можно будет посмотреть?

Грэм провел пальцем воротнику, который вдруг стал ему тесноват.

– Не думаю, что тебе стоит на это смотреть.

– Почему? – настаивала девочка.

– Это больше по женской части.

– Но я же девочка, значит, это и по моей части.

Грэм покраснел. Он в отчаянии искал глазами поддержки у Джиллиан, но та лишь безмятежно улыбалась.

– Это для взрослых женщин.

– Но я же уже знаю, как получаются дети, почему мне тогда нельзя посмотреть, как они рождаются? – Девочка обернулась к Джиллиан: – А вы, леди Джиллиан, знаете, как получаются дети? Я видела, как это происходит у лошадей. Сначала…

– Жасмин! Юные леди не говорят на такие темы, – перебил ее Грэм.

Джиллиан заговорщицки ему улыбнулась и ответила девочке:

– Когда вырастешь, у тебя будет масса возможностей обсудить это.

– А в десять лет уже можно?

– Не раньше чем в сорок – тебе же папа сказал. – Грэм пощекотал девочку. Та залилась смехом.

Вдруг раздался пронзительный женский вопль, и Кеннет прокричал сверху:

– Грэм! У Бадры отошли воды. Быстро зови доктора. У Грэма кровь отлила от лица.

– Леди Джиллиан, останьтесь здесь, с Жасмин, – произнес он непререкаемым тоном.

Его первым желанием было сбежать из дома, но вместо этого он бросился к телефону. Дрожащими руками он схватил трубку и стал звонить врачу. Его охватил ужас, когда экономка доктора сказала, что тот сейчас в клубе, но тут же успокоила его, пообещав немедленно послать за доктором слугу.

– Да, прошу вас. Найдите его, и пусть он приходит сюда. Немедленно, – отрывисто произнес Грэм в телефон и повесил трубку.

Услышав еще один пронзительный вопль, Грэм бросился в спальню Бадры и застыл у входа. Она сидела на кровати, рядом с ней сидел Кеннет. Оба были бледны и напуганы. Бадра остановила на нем испуганный взгляд.

– Началось. Я думала, у меня просто болит спина, но воды уже отошли.

Грэм ощутил сильный приступ беспокойства.

– Когда? Только что? Подожди немного, доктора Эндрюса сейчас нет дома.

Прибежала экономка. Грэм повернулся к ней и требовательно спросил:

– Миссис Уайт, вы умеете принимать роды?

– Никогда раньше не пробовала.

Бадра опять застонала. Кеннет еще больше побледнел, схватил ее за руку и спросил:

– А ты, Грэм, когда-нибудь принимал роды?

– Один раз, у верблюдицы, – ответил Грэм, чувствуя, как по спине струится холодный пот. – Но разница, наверное, не такая большая, как думаешь?

Бадра сверкнула глазами:

– Но я же не верблюдица!

– Конечно, нет, любовь моя, – успокаивал ее Кеннет. По ее лицу было видно, что ей очень больно.

– Если нет доктора, то я хочу родить по старинке. Там, под кроватью, достань, пожалуйста.

Кеннет в замешательстве посмотрел на нее, но опустился на колени и заглянул под массивную кровать. Потом медленно поднялся, держа в руках два черных кирпича, изготовленных из ила и покрытых замысловатыми иероглифами. Грэм узнал их и с шумом втянул воздух.

– Родильные кирпичи, – выговорил он. Бадра посмотрела на мужа.

– Да, Хепри, – сказала она, заискивающе называя его арабским именем, – Жасмин я родила именно так, сидя на корточках на таких кирпичах.

Кеннет положил кирпичи.

– Т-ты ведь согласилась позвать английского доктора, говорила, что хочешь рожать, как все англичанки.

– Но если доктора нет, то, может быть, так? Пожалуйста, – шептала она, – мне очень страшно. Мне нужно что-нибудь привычное. – В глазах у нее стояли слезы, она поморщилась, держась за живот. Еще одна схватка?

Грэм медленно считал про себя, пытаясь справиться с нарастающей тревогой. Он понимал, что роды вот-вот начнутся.

Кеннет в отчаянии смотрел на экономку. Она отступила на пару шагов и замахала руками:

– Нет-нет, милорд, не уговаривайте, я не знаю, что это за языческий способ рожать. Я видела только одни роды, это были благопристойные английские роды: мать лежала на кровати и никаких мужчин рядом не было. А то, что просит леди, – это просто неприлично.

Грэм зарычал:

– К вашему сведению, миссис Уайт, у каждого народа свои обычаи, и ничего неприличного в этом нет. И даже наоборот. Способом, который она описывает, женщины рожали тысячелетиями. Если Бадра так хочет, пусть будет так. Я сам приму роды. – Три пары глаз смотрели на него в изумлении. Он сунул руки в карманы и добавил: – Я видел, как рожают таким способом.

В глазах Бадры появилась надежда, Кеннет явно сомневался, а миссис Уайт была возмущена.

– Герцог-акушерка! – прошипела она.

Грэм сосредоточенно вспоминал:

– Так, нам понадобится два человека, которые бы стояли по бокам от тебя, Бадра, и поддерживали, пока ты тужишься.

Кеннет поцеловал жену в щеку.

– Я буду держать тебя справа, любовь моя. Я тебя не оставлю.

Все взгляды обратились на экономку, которая с неодобрением качала головой:

– Это возмутительно и переходит всякие границы. Роды – сугубо женское дело.

Грэм исподлобья посмотрел на нее:

– Мужчина тоже некоторым образом причастен к появлению ребенка, так что его это тоже напрямую касается. А теперь прекратите возмущаться и помогите нам.

Он говорил тихо и спокойно, но так повелительно, что экономка, к его немалой радости, подчинилась.

– П-простите, ваша светлость. Скажите, что я должна делать.

Грэм сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

– Роды будут проходить так, как желает виконтесса. Я их приму. До самых родов она будет лежать на кровати, и вы должны будете помогать ей. Я хочу, чтобы она сберегла как можно больше сил для родов. Мне нужна ваша помощь, подсказывайте мне, что делать. Да, и еще гигиена… Миссис Уайт, для начала идите и вымойте руки.

Он провел рукой по волосам. У него не было уверенности, что на миссис Уайт можно до конца положиться. Но все же он хотел, чтобы она была рядом на случай, если что-нибудь пойдет не так. Многие женщины умирают во время родов. Если с Бадрой что-нибудь случится…

Но сейчас не время для волнений. Он закрыл глаза, пытаясь до мельчайших подробностей припомнить сцену, которую наблюдал однажды в лагере аль-хаджидов.

– Нам понадобится свежее сено и простыни. Роды будем принимать у меня в спальне – там удобнее.

– Но там рожают только наследников титула – такова традиция, – начал возражать Кеннет.

Грэм спокойно посмотрел на брата:

– Я знаю.

Тут вмешалась круглолицая экономка:

– Сено? Ваша светлость, но ведь рожает виконтесса. Она же не животное!

Он посмотрел на нее свысока:

– Распорядитесь, чтобы в мою спальню доставили свежее сено.

Экономка хотела было возразить, но под его тяжелым взглядом передумала и пошла отдавать распоряжения.

Кеннет осторожно взял жену на руки и понес следом за Грэмом в его спальню. Там Грэм положил кирпичи на старинный персидский ковер, чтобы они не скользили по полированному паркету. Бадра поморщилась, когда Кеннет осторожно положил ее на кровать.

Посмотрев на миссис Уайт, Грэм решил, что им нужна еще одна женщина, которая поддерживала бы Бадру во время родов, – женщина, которая не стала бы строго ее осуждать за то, что та выбрала другой способ рожать. Джиллиан? Можно ли к ней обратиться с такой интимной просьбой? Она скоро станет его женой. Для них обоих будет лучше до свадьбы выяснить, как она справляется с такими ситуациями. Он посмотрел на Кеннета. Тот был белее полотна, но держался.

– Говори с ней, ей надо отвлечься от боли и дышать глубже, – посоветовал он.

Виконт сделал судорожный вдох.

– Да не ты дыши, пусть Бадра глубоко дышит. Еще ей надо будет раздеться. Донага.

Кеннет непонимающе уставился на брата:

– Ты хочешь, чтобы моя жена рожала голой? «Нет, в бальном платье», – Грэм закатил глаза.

– Помоги ей раздеться. Я сейчас вернусь.

Он бросился обратно в гостиную и замер на пороге, увидев Джиллиан сидящей на диванчике и держащей за руку перепуганную Жасмин. Его будущая жена успокаивала девочку, и это вселило в него новую надежду.

– Леди Джиллиан, мне нужна ваша помощь, – сказала он отрывисто. – Бадра рожает, роды принимать будем мы, поскольку доктора нет.

Жасмин подпрыгнула на диванчике.

– Мама родит мне сестренку или братика!

Глаза Джиллиан наполнились ужасом.

– Моя помощь, ваша светлость? Но у меня совсем нет опыта по части рождения детей.

– Все, что от вас требуется, – это сидеть рядом с Бадрой и ободрять ее. Нужно, чтобы ее поддерживала женщина.

– Несомненно, ваша экономка…

– Помощь миссис Уайт будет нужна, чтобы принимать роды.

Джиллиан вцепилась руками в диванную подушку.

– Но вы ведь даже меня не знаете. Что, если я нежная барышня и упаду в обморок?

Он посмотрел на нее решительным взглядом:

– Не упадете. Это на вас не похоже. Бадре очень нужна ваша поддержка.

Из спальни донесся еще один душераздирающий крик. Жасмин опять перепугалась.

– Мама? С ней все будет хорошо? – спросила она шепотом. Джиллиан обняла ее за плечи:

– Все хорошо, Жасмин. Обычно все так и происходит, пугаться нечего. – Она с улыбкой погладила девочку по голове и встала. – Скажите, что мне делать.

– Пойдемте со мной, – сказал Грэм с явным облегчением. Они пошли наверх, Жасмин упрашивала их взять ее с собой.

Джиллиан всю свою жизнь мечтала быть нужной, активно участвовать в событиях, а не просто наблюдать их со стороны. Но чего она никак не ожидала, так это того, что ее пригласят помогать при родах.

Ладони у нее стали липкими от пота, она едва поспевала за герцогом, идущим быстрыми шагами. Дойдя до конца коридора, он повернул дверную ручку и вошел. Жасмин проскользнула следом. Джиллиан стояла в нерешительности.

Ну же, смелее. Она сделала глубокий вдох и тоже вошла.

Прекрасная черноволосая леди Тристан лежала на необъятной кровати, изголовье которой было украшено фамильным гербом. Ее муж сидел рядом и держал ее за руку. Из одежды на ней была только просторная мужская рубашка, завязанная узлом под грудью. Ее обнаженные ноги были широко разведены в стороны. Внизу ее огромного живота виднелись черные курчавые волосы.

Джиллиан почувствовала, что краснеет. Она никогда раньше не видела обнаженных женщин. К тому же присутствующие мужчины не были врачами.

Потом она обратила внимание на обеспокоенный взгляд виконта, выражение мрачной решимости на лице Грэма, ощутила страх женщины. В такой ситуации действительно не до приличий.

Вдруг Бадра закричала, как раненый зверь, ее лицо исказила мука.

– Дыши глубже, Бадра, – говорил Грэм. – Кеннет, поговори с ней, отвлеки ее от боли.

Виконт обнял жену и что-то шептал ей на ухо. Суровая экономка склонилась над разведенными в стороны ногами Бадры и, о Боже, протянула руку прямо туда!

– Он вот-вот покажется, ваша светлость. Лучше поторопиться, – сказала миссис Уайт.

Герцог снял безукоризненный пиджак и серую жилетку и бросил одежду на ближайший стул. Он засучил рукава белоснежной рубашки. В комнату вошли несколько слуг с охапками сена в руках. Они укладывали сено между кирпичами, как показывал им Грэм, и быстро выходили, украдкой бросая взгляды на женщину в кровати:

Жасмин подошла к кровати:

– Мама, как ты? – Ее губы дрожали.

Герцог мягко отстранил ее:

– С ней все будет хорошо, малышка, не бойся. А сейчас сделай, пожалуйста, то, что я попрошу, чтобы помочь маме.

– Что, дядя Грэм? – Она подняла на него свои огромные глаза.

– Спустись вниз и встреть, пожалуйста, доктора. Как только швейцар впустит доктора, сразу же проводи его к нам наверх. Это очень ответственное поручение. На тебя можно положиться?

Жасмин с сомнением посмотрела на мать. Грэм положил руку девочке на плечо:

– Все в порядке. Мы с твоим папой проследим, чтобы с ней ничего не случилось. Я обещаю.

Девочка нахмурилась:

– Когда у моей кошечки были котята, ее положили в красивую коробочку с одеяльцем. А почему вы не приготовили коробочку для мамы?

Джиллиан чуть было не рассмеялась.

– Сейчас все не совсем так, как у твоей кошечки, – с мягкой улыбкой объяснил Грэм племяннице.

– И что, мама не оближет моего маленького братика или сестричку, как Клео делала со своими котятами?

– С ней все будет хорошо, Жасмин. А теперь поцелуй маму и иди вниз. Нам очень нужна твоя помощь.

Девочка поцеловала маму, оглянулась в нерешительности и выбежала из комнаты. Грэм тоже на минутку вышел, чтобы вымыть руки.

Джиллиан чувствовала себя очень неловко в своей пропыленной амазонке. Она сняла жакет и шляпку, аккуратно положив их на комод. Ее присутствие явно было большим облегчением для леди Тристан.

Когда у Бадры вырвался еще один животный вопль, экономка сказала, что ребенок уже на подходе. Герцог вернулся в комнату, и они перенесли Бадру на кирпичи.

Грэм раздавал указания, Джиллиан стояла рядом с роженицей, которая устроилась на корточках на кирпичах. Девушка нагнулась и поддерживала Бадру за талию.

Герцог присел на корточки перед невесткой, готовясь принять ребенка на руки, и подбадривал ее:

– Молодец, Бадра, все идет замечательно. Продолжай тужиться.

Джиллиан не знала, что ей делать, и чувствовала себя совершенно бесполезной. Бадра держалась за нее дрожащей рукой, и она почувствовала чужую боль, будто свою собственную. Она с беспокойством взглянула на склонившегося над женой виконта, шептавшего слова ободрения. Поддерживать роженицу оказалось непросто. От непривычной позы ноги Джиллиан скоро устали и начали болеть, но она не обращала на это внимания, стараясь сосредоточиться на виконтессе и бормоча что-то бессмысленное, но ободряющее.

Ее слова не очень-то помогали… Лицо женщины искажала гримаса боли, она вся сжималась и кричала. Муж крепко ее обнимал и шептал слова ободрения, а герцог с суровым и сосредоточенным выражением лица сидел перед ней на корточках. Джиллиан замолкла, завороженная тем, как властный голос Грэма заставлял Бадру сосредоточиться, даже если она в тот момент кричала от боли. Какой он спокойный и надежный… Вдруг в его руках оказалась покрытая темными волосиками головка ребенка.

Джиллиан потеряла дар речи от изумления, наблюдая, как герцог извлекает синенькое тельце. На руки ему выплеснулось еще сколько-то воды с кровью. Он, тихонько напевая, осторожно помассировал спинку орущему младенцу. У всех вырвался вздох облегчения.

Виконтесса всей тяжестью оперлась на руки Джиллиан, которая готова была расплакаться, но вместо этого она улыбнулась, сжала руку Бадры и прошептала:

– Поздравляю с рождением малыша.

– Сильного здорового мальчика, – с некоторым удивлением подтвердила миссис Уайт.

Грэм поднял взгляд, но смотрел он не на мать ребенка, а прямо на Джиллиан, он явно был доволен. Джиллиан улыбнулась сквозь слезы. Человека, настолько чуждого условностям, настолько непредсказуемого и замечательного, она в своей жизни еще не встречала.

Еще немножко, и она в него влюбится. Боже правый!

В кризисной ситуации его мозг работал, как часы, не позволяя эмоциям взять верх. Он мог в мельчайших подробностях припомнить роды, которые видел раньше, и теперь применял свои знания на практике, но при этом действовал очень отстраненно. Даже когда он просил Бадру тужиться, он все равно был таким же отстраненным и безучастным, как всегда.

Но когда в его руках оказался ребенок, когда он держал крошечное хрупкое существо, он почувствовал в душе какое-то движение. Грэм не хотел, чтобы у него появилась еще одна привязанность.

Но она появилась, не считаясь ни с чем.

Грэм с ужасом смотрел на орущего младенца, которого он держал в руках. Это маленькое, беззащитное и беспомощное живое существо вызвало в нем к жизни все те чувства, которые он считал безвозвратно потерянными. Он пытался подавить нахлынувшие чувства и сохранить спокойствие, но тем не менее продолжал баюкать племянника, не обращая внимания на то, что кровь, оставшаяся на тельце ребенка, пачкала ему рубашку. Он стал массировать младенцу спинку и взглянул на Джиллиан. Она смотрела на него, будто он у нее на глазах совершил чудо.

Он чувствовал, будто родился заново, будто вместе с этим ребенком он тоже начал жизнь с чистого листа. И он пойдет на все, абсолютно на все, чтобы защитить эту новую жизнь.

Грэм наклонился и осторожно поцеловал черноволосую головку племянника, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Вот она, жизнь, во всей ее невероятной силе. Джиллиан с удивлением смотрела на то, как герцог целует племянника с нежностью, свойственной только матери. Герцог обрел свою обычную уверенность, когда они с экономкой перевязали бело-голубую пуповину, связывающую ребенка с матерью. Герцог перерезал ее необычной формы изогнутым кинжалом с великолепной резной серебряной ручкой.

Глаза виконта увлажнились, когда он целовал свою жену.

– Помнишь, любовь моя, этот кинжал? В прошлом году тебе удалось с его помощью освободиться, когда тебя захватили в магазине.

– Подходящий клинок, чтобы ввести в жизнь твоего новорожденного сына, – пробормотал Грэм, забирая из рук экономки чистое полотенце и вытирая ребенка.

Встав, Бадра дрожала всем телом, она оперлась на Джиллиан и протянула руки.

– Пожалуйста, дайте мне на него посмотреть, дайте подержать его.

– Не сейчас, миледи. Его сначала надо помыть и перепеленать, – сказала миссис Уайт.

– Нет, я хочу его видеть. Дайте мне его. Не уносите его. Нет! – кричала Бадра, видя, как экономка забирает младенца из рук герцога и направляется к выходу из комнаты.

Вдруг виконт бросился вдогонку за замершей в изумлении экономкой, забрал у нее сына и отдал голенького ревущего младенца всхлипывающей матери.

– Вот ребенок, любовь моя. Наш сын.

Бадра прижала сына к груди и всхлипнула. Джиллиан было неловко присутствовать при этой сцене. Глаза герцога бешено сверкали. Потом он встал, взял с кровати одеяло и набросил его на дрожащие плечи Бадры.

В коридоре раздались шаги. Дверь открылась, и в комнату влетела Жасмин.

– Доктор приехал! – закричала она.

Недовольная миссис Уайт выпроводила девочку из комнаты и вернулась. Седовласый доктор спокойно оценил ситуацию, сказал, что Бадре нужно тужиться еще, чтобы изгнать послед. Кеннет и Джиллиан заняли привычные места, поддерживая ее. Доктор взял ребенка. Только он собрался отдать его миссис Уайт, как Бадра закричала:

– Нет! – Поискав взглядом Грэма, она сказала: – Пусть моего сына держит герцог.

Доктор повиновался. Грэм нежно прижал новорожденного к груди, согревая его в руках, пока доктор занимался последом. Потом он осторожно отдал племянника невестке.

Грэм взглянул на Джиллиан:

– Думаю, их надо оставить одних. Предлагаю встретиться в гостиной.

Джиллиан направилась в ванную. С того момента как экономка попыталась забрать ребенка от матери, атмосфера в спальне накалилась. Она хотела знать почему.

Грэм снял с себя испачканную кровью рубашку. Джиллиан не могла отвести глаз от его широких мускулистых плеч. Он склонился над раковиной и стал мыть руки.

– Скажи, почему Бадра так распереживалась?

Грэм скрестил руки на груди, не смыв с них мыльную пену. Мышцы его спины напряглись.

– Когда родилась Жасмин, – сказал он шепотом, – ее забрали от Бадры, пока та спала. Когда она проснулась, ей сказали, что ребенок родился слабеньким и не выжил. И только в прошлом году она узнала, что ее дочь жива. Бедняжку продали в рабство, чтобы затем сделать из нее проститутку.

Джиллиан смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Да кто же способен на такое зверство? И что, в арабских странах это часто случается?

Герцог домыл руки и вытер их полотенцем. Подняв голову, он посмотрел в зеркало и встретился с ней взглядом.

– В мире много жестоких людей, Джиллиан. Здесь, в Англии, они тоже встречаются. – Он бросил полотенце. – В некоторых случаях англичане поступают куда более жестоко.