Вокруг пьедестала валялись лживые портреты, собранные за сотню столетий. Последний из них, изображавший Берниссуса, лежал вверх ногами. Мармадьюк в коричневой рясе, стоявший в стороне, предавался печальным воспоминаниям.
Теперь изображение Святого Мунгола, поднятое вверх, превозносила толпа.
Хранитель Войны из Гортланда забрался на пандус, поднял руки и воззвал звенящим медью голосом:
– Победа, последняя и окончательная! Да здравствует во веки веков Святой Мунгол – истинный страж земли нашей! Так будет всегда! Радуйтесь!
Толпа ликовала, громко крича. Повелители ветра колотили в щиты кулаками в кольчужных перчатках. Врача играл свои лучшие мелодии. Звонили колокола. Маленький Уефкинс веселился.
Снова заговорил Хранитель Войны:
– Свершилось! Парапеты охраняются нашими могущественными Венцедорами. Берниссус теперь меньше чем ничто! Он лишь запах в уборных, видение в больных кошмарах прокаженных… Но хватит о прошлом! Святой Мунгол стоит над нами, устремив свой гордый взгляд сквозь бесконечность. Пусть каждый возьмет свою добычу и идет с миром домой! Синие Люди – на восток, Зеленые Люди – на запад! А я со своими Кантатурками пойду на север!
Толпа радостно завопила и рассеялась. Каждый отправился своей дорогой. Одна группа из семи человек пошла на юг, в сторону Сессета. Это были: плосколицый Чатрес с шишковатыми могучими плечами и бесстыдным языком; три обычных лиггонса – Шалмар, Бахукс и Амаретто; Имплиссимус – Рыцарь Синего Керланта; Робак-обжора и Мармадьюк. Разношерстная компания, довольно мрачная, так как ни один из них не взял свою добычу.
Переходя через пустыню, они наткнулись на караван из трех фургонов, нагруженных добром, награбленным в Моландерском аббатстве. Возглавлял караван Хорман – одноглазый бродяга. Всех караванщиков убили, и Мармадьюк с друзьями, уже получившими индульгенцию, сели кружком, деля награбленное.
В первом фургоне Мармадьюк обнаружил восхитительную Сафрит, которая пленила его сердце еще в Гранд-Маек. К ужасу Мармадьюка, Чатрес заявил, что Сафрит считается частью его добычи.
С лукавой предусмотрительностью Чатрес сказал Мармадьюку:
– Так как ты недоволен, раздели добычу на семь равных частей, и пусть каждый выбирает, что ему больше всего понравится.
– Что прикажешь выбрать?
– Пусть сначала выберет большинство. Мармадьюк подошел к разбойникам. Сафрит прошептала ему на ухо:
– Тебя обманули. Жребий определит, кому выбирать первым, но тебе придется выбирать последним, так как все посчитают, что ты разделишь добычу на равные части.
Мармадьюк взвыл от обиды, но Сафрит сказала:
– Слушай! Назови меня отдельной долей. Раздели остальные сокровища на пять равных частей, а в последнюю, седьмую, выдели три железных ключа Хормана, его башмаки, барабан и другие ненужные вещи. Все это, естественно, достанется тебе. Сохрани ключи, а остальное выброси.
Мармадьюк так и сделал. Сжульничав, Чатрес выиграл право первого выбора и, торжествуя, забрал себе Сафрит. Остальные выбрали доли с золотом и драгоценными камнями, а Мармадьюку достался хлам.
Внезапно обнаружилось, что быки разбежались и, что еще хуже, все бурдюки продырявлены и опустели.
Раздались крики проклятий.
– Как мы теперь доберемся до Сессета, ведь до него пять дней пути по раскаленной пустыне! – завопил Чатрес.
– Не страшно, – сказала Сафрит.-_Я знаю оазис неподалеку. На закате мы прибудем туда.
Ворча и уже испытывая жажду, банда подобрала добычу и направилась на юг. В сумерках они подошли к саду, окруженному высокой железной стеной, на которую никто не смог залезть, так как она была усеяна отравленными шипами. В сад вела одна калитка, ключ от которой достался при дележе Мармадьюку.
– Какая удача! – воскликнул Чатрес. – Предусмотрительность Мармадьюка спасла нас!
– Не торопись! – усмехнулся Мармадьюк. – Я требую платы за ключ. У каждого из вас я возьму лучший бриллиант.
– У меня нет бриллиантов! – закричал Чатрес. – Не могу же я из-за этого остаться снаружи и стать добычей диких зверей?
– Что ты можешь мне предложить?
– У меня есть только мой меч, доспехи и рабыня, которой ты не можешь владеть. И ни один честный воин не расстанется со своим мечом.
– Тогда отдай мне доспехи.
И Чатрес, ко всеобщему веселью, вошел в сад голым.
– Смейтесь, смейтесь, – сказал им Чатрес. – Сегодня ночью моя добыча даст мне величайшее наслаждение. Посмотрим тогда, как вы засмеетесь.
На ужин шайка ела фрукты, запивая их чистой водой. Потом Чатрес увлек Сафрит под деревья, желая удовлетворить свою похоть. Но всякий раз, когда Чатрес пытался овладеть ею, огромная белая летучая мышь спускалась вниз, задевая его своими крыльями, пока Чатрес не прекратил приставать к Сафрит. Рабыня спала крепко и безмятежно, а хозяин обнаружил, что не так-то приятно спать голым под открытым небом.
На следующий день, наполнив бурдюки водой, шайка продолжила свой путь на юг. Чатрес изнывал под палящими лучами солнца.
На закате Сафрит вывела отряд к заброшенному монастырю, двери которого открывал второй ключ Мармадьюка.
Теперь Чатресу пришлось расстаться со своим мечом, и только тогда Мармадьюк позволил ему войти.
Ночью Чатрес опять попытался овладеть Сафрит, но привидения, окружившие его, помешали заняться любовью.
Утром отряд двинулся дальше. Чатрес страдал от ран на ногах, укусов насекомых и солнечных ожогов и все-таки не выпустил веревку, один конец которой был обмотан вокруг талии Сафрит.
За час до заката банда достигла ущелья, которое почти сразу сузилось до расселины. Ступени вели наверх к запертой двери, которую отворил третий ключ Мармадьюка. Каждый из отряда прошел в калитку, отдав Мармадьюку бриллиант, кроме Чатреса, который передал Мармадьюку конец веревки, привязанной к талии Сафрит.
– Она твоя, как и остальные мои вещи. Дай мне пройти. Мармадьюк сразу же развязал веревку:
– Сафрит, ты свободна. Я умоляю тебя о любви, но не о покорности.
– У тебя будет и то, и другое, – ответила она, и они соединили руки.
Отряд продолжал идти по узкой тропинке. Из пещеры выскочил Скальный Дьявол:
– Как вы осмелились идти по моей дороге?
– Успокойся! – сказала Сафрит. – Мы заплатим пошлину.
За себя и Мармадьюка она заплатила мечом и доспехами, когда-то принадлежавшими Чатресу. Остальные отдали по бриллианту, а Чатрес закричал:
– Я представляю в доказательство моих слов свое нагое тело. У меня ничего нет. Я не могу заплатить.
– В таком случае, – ответил Дьявол, – ты пойдешь со мной в пещеру…
Банда поспешила по дороге, стремясь убежать подальше, чтобы не слышать ужасных криков Чатреса.
Наконец дорога вывела их в чудесную страну и распалась на несколько тропинок. Товарищи распрощались, и каждый пошел в свою сторону.
Мармадьюк и Сафрит стояли рука об руку на пересечении тропинок. Одна из них спускалась в зеленую долину, снова поднималась и, перевалив через холм, вела к шпилю часовни, обозначавшей дорогу в знакомую деревню. Мармадьюк в удивлении остановился.
– Я бы пошел по этой дороге, – обратился он к Сафрит. – Пойдешь ли ты со мной?
Сафрит смотрела в другую сторону., Та тропинка вела к месту, хорошо ей знакомому, но там Сафрит никого не любила.
– Да, Мармадьюк, я пойду с тобой.
– Тогда поспеши, и мы будем дома до заката.
Так и случилось. Они весело бежали домой. За спиной у них садилось солнце. За чаем в доме Мармадьюка только Пинасси задавал нескромные вопросы, но молодые ответили ему, что познакомились в городе на маскараде.
Из главы «Ученик Воплощения», вошедшей в «Свиток Девятого Измерения»
* * *
Позднее события этих дней смешались в памяти Джерсена – скорее всего, потому, что он смертельно устал и был вынужден постоянно придумывать один план за другим. Говард Алан Трисонг, как блуждающий огонек, находился вне досягаемости.
Снова оказавшись в космосе, Джерсен подавил назойливую мысль вернуться в Понтифракт, чтобы спокойно обдумать новый план и, что греха таить, встретиться с Элис Рэук.
Однако он заставил себя засесть за изучение «Краткого планетарного справочника». Заповедная Бетюн оказалась единственной планетой звезды 892-я Ворона, желтого карлика в группе из дюжины светил. В целом система состояла из четырнадцати планет и бесчисленного множества спутников, лун и обломков, но лишь на Заповедной Бетюн существовала жизнь.
Эту планету открыл Труди Селанд. Описание ее феноменальной флоры и фауны вызвало сенсацию, и Общество Натуралистов немедленно начало переговоры, которые привели к покупке планеты. Прошли столетия, и Заповедная Бетюн превратилась в огромный виварий.
А в справочнике Джерсен прочитал:
«В настоящее время Заповедная Бетюн представляет любопытную смесь: десять частей сохраненной природы, пять частей туристических аттракционов, три части захватило Общество Натуралистов, его филиалы и другие подобные организации, такие как „Друзья природы“, „Жизни быть!“, „Снитинарские виталисты“, „Жизнь в Церкви Бога“, „Клуб Сьерра“, „Биологическая фаланга“, „Женщины за естественное рождение“. Этим группам, так же как ученым, студентам и естествоиспытателям, отведены определенные площади. На практике почти каждый, кто находит условия Заповедной Бетюн приемлемыми, может получить участок и прописку, которые могут быть расширены до беспредела.
Сегодня на Заповедной Бетюн насчитывается свыше шестисот видов животных и птиц, и естественные запасы ревностно охраняются. Суровые правила распространяются на весь континент, где целые акры засажены простыми, но редчайшими карликовыми деревьями, происхождение которых окутано тайной. Исполнительные власти Опекунов сегодня стольже бдительны, как и в прошлом. Иногда их называют судьями, педантами, мстителями, упрямцами. Они управляют миром, как будто это частный музей естественной истории, каковым, в сущности, этот мир и является».
Повинуясь местным требованиям, Джерсен прибыл на одну из десяти орбитальных карантинных станций. К нему на борт поднялись четверо служащих в синезеленой форме. «Крылатый Призрак» тщательно осмотрели. Джерсену задали вопросы о контрабанде животными и растениями и объяснили местные правила. На борт поднялся также пилот, чтобы посадить «Крылатый Призрак» на плато для гостей, расположенное около города Танаквил. Здесь Джерсену пришлось подписать документ, подтверждающий, что он ознакомлен с запретом ввозить, конфисковывать, досаждать, захватывать, видоизменять, экспортировать живых существ любого вида.
От посадочного поля Джерсен омнибусом добрался до Танаквила, проехав через рощу огромных деревьев с черной листвой и множеством цветов, населенную чирикающими созданиями, которые прыгали по веткам и высоко летали в залитом солнечным светом небе. Омнибус был их древним врагом. Птицы летали над ним, чирикали и бросали вниз фрукты.
Танаквил оказался неожиданно причудливым городом, словно построенным из детских кубиков ярких цветов. Такую оригинальную архитектуру одобрила председательница первого Архитектурного Совета, которая, казалось, в это время находилась под впечатлением от иллюстраций какой-то детской книги. Она установила архитектурные параметры, по которым «согласие» достигалось легко и непринужденно, одним цветом.
* * *
Джерсен снял номер в отеле «Трицератопы» – гостинице для туристов, знаменитой чучелами саурианов футов по двадцать длиной с двумя рогами и шестью ногами, известных науке как Triceratops Shanar. Джерсен подошел к клерку у стойки:
– Я бы хотел навестить старого знакомого, но не знаю, где он живет.
– Вам легко помочь. Обратитесь в Регистратуру. Нас ведь здесь не так много: менее пяти миллионов. Но сейчас в Регистратуре вы никого не застанете – все на обеде.
В обеденном зале, декорированном так, чтобы напоминал джунгли, Джерсену подали безвкусную пищу – обычные космополитические блюда, хотя все они имели местные наименования. Он пил пиво из бутылки с этикеткой «Эль дикого майлера», где был изображен отвратительный зверь, запряженный в туристский шарабан.
В Регистратуре Джерсену предложили адреса двух Клидхо, жителей континента Реас, городка под названием Лагерь в Синем Лесу, который находился в Великой Резервации Триста.
Джерсен разыскал контору туристической службы «Гальцион Виста» в здании, прилегающем к отелю, но когда зашел в офис, то обнаружил, что контора уже закрыта. Все выглядело так, словно жители Танаквила стремятся создать комфорт для себя, а не для приезжих.
Джерсен вернулся в отель и провел вечер на тенистой веранде, разглядывая туристов, местных жителей и огромных летающих насекомых – ажурные существа с тонким сплетением усиков, которые выдвигались, словно из газового облачка. Джерсен выпил несколько порций джина, размышляя, как лучше приступить к делу.
Если рассказать Клидхо о своем плане, они, возможно, помогут ему, а возможно, и помешают. Тогда это будет полным крушением всех надежд. Джерсен перебрал сотню потенциальных вариантов и, когда солнце скрылось за верхушками деревьев, сдался: не зная ничего о семействе Клидхо, нельзя составить конкретного плана.
* * *
Утром Джерсен первым делом направился в туристическую службу «Гальцион Виста», где клерк, вежливо улыбаясь, объяснил ему, что только квалифицированные ученые со специально подготовленными экспедициями имеют право нанимать воздушный транспорт. – Иначе могут произойти разные неприятности, – сказал служащий. – Подумайте сами! У нас бывали случаи, когда во время семейных пикников в самом центре Гандерсон-Уоллоус детей съедали трехрукие болотные обезьяны, а дочерей туристов насиловали смотрители.
– Но как же мне попасть в нужное место?
– Туристам рекомендуется заказывать билеты на одно из совершенно безопасных и удобных средств воздушных сообщений Инспекции Жизни Природы. Это самый лучший и наиболее легкий путь для посещения заповедников. Но куда вы хотите отправиться? Вы должны понимать, что многие районы не входят в области, открытые для посещения туристами.
– Мне нужно попасть в Лагерь в Синем Лесу, расположенный в Великой Резервации Триста.
Служащий покачал головой:
– Эта область не для туристических поездок, сэр.
– Предположим, лично вам надо попасть в Лагерь в Синем Лесу. Как бы вы отправились туда?
– Я не турист.
– И все-таки. Как бы вы поступили в таком случае?
– Я бы, естественно, воспользовался коммерческим рейсом и добрался до станции на реке Маунди, а потом уже, воспользовавшись местной линией, отправился дальше. Но…
Джерсен положил на стойку банкнот в пятьдесят севов:
– Я тоже не турист. Я путешествую по делам коммерции, продаю средства от насекомых. Достаньте мне билет. Я на самом деле очень спешу.
Служащий улыбнулся, пожал плечами и положил банкнот в выдвижной ящик:
– На нашей планете не следует торопиться. В сущности, поспешность у нас даже противозаконна.
* * *
Синий Лес занимал примерно миллион квадратных миль и представлял собой саванну, заросшую деревьями, в бассейне реки Великий Булдук. В лесу преобладала голубая листва, но трех оттенков: ультрамарина, яркого небесно-голубого и бледно-лилового. Кроме того, некоторые деревья имели листву, похожую на зеленые крылья жуков, а некоторые серую. Огромные мягкокрылые мотыльки порхали в солнечном свете, создавая мелькание малинового и черного цветов. Насекомоядные растения зазывали их, раскрыв свои ловушки. Различные животные прятались в тени под деревьями.
Булдук сливался с рекой Хаунтед где-то среди болот и трясин, населенных необычными и совершенно разнообразными существами: большими, маленькими, ужасными, дикими, с желтыми наростами гребней, с бородами и без них, с алыми зияющими ртами и вовсе без ртов. На север от болота расстилалась равнина, на которой стоял Лагерь в Синем Лесу.
Джерсен прошел из аэропорта в город по немощеной дороге, огороженной с двух сторон забором десятифутовой высоты, который защищал от растительности и зверей, но оставлял свободу перемещения насекомым. Тепло и сырость в воздухе угнетали. Одновременно чувствовались по меньшей мере двадцать незнакомых запахов: растений, земли, животных.
Забор тянулся до самого города. Джерсен увидел отель Окружной Корпорации и вошел в холл, темный и прохладный. Без лишних разговоров молодая угрюмая женщина указала ему номер, взяв деньги и ткнув пальцем в глубь коридора:
– Четвертая комната.
Ключи здесь, видимо, не считались необходимостью.
Комната Джерсена оказалась чистой и прохладной, изысканно обставленной. Из окон открывался хороший обзор. Справочник по старому городу лежал на столе. Джерсен полистал его и прочел:
Клидхо Ото.
Место жительства: Двадцатый периметр.
Занятие: Мастер на исследовательской Станции.
Клидхо Тути.
Место жительства: Двадцатый периметр.
Занятие: Комиссар.
Джерсен вышел на маленькую центральную площадь. Город был тихим, на улицах мало прохожих. Через дорогу возвышалось странное сооружение с надписью: «Комиссариат».
Джерсен заглянул в дверь и увидел пожилого мужчину и черноволосую женщину с густыми черными бровями и крупным носом. Посетитель полностью приковал к себе все ее внимание. Джерсен тихо закрыл дверь. Комиссариат был неподходящим местом для встречи с Тути Клидхо.
На площади продавали холодные напитки и холодный сок. Джерсен купил пинту фруктового пунша со льдом и присел на скамейку.
Около часа он ждал, пока жители Лагеря в Синем Лесу не разойдутся по своим делам. Дети спешили домой из школы. Посетители заходили в комиссариат и выходили оттуда. Солнце клонилось к западу.
Наконец из комиссариата вышла Тути Клидхо и торопливо направилась в южную часть города.
Джерсен последовал за ней, держась в тени огромных раскидистых деревьев. Тути Клидхо вошла в дом около ограды, идущей по периметру городка.
Джерсен выждал десять минут, потом позвонил. На пороге появилась Тути:
– Сэр?
– Я бы хотел поговорить с вами.
– В самом деле? – Темные глаза оглядели Джерсена с ног до головы. – О чем?
– Вы раньше жили в Гледбитуке в Маунишленде? Последовала короткая пауза.
– Да. Очень давно.
– Я только что прибыл оттуда.
– Меня это не интересует. Я плохо помню Гледбитук. Вы должны извинить меня. Соседи удивятся, если увидят, что я разговариваю с незнакомым мужчиной. – Она попыталась закрыть дверь.
– Подождите! – воскликнул Джерсен. – Вы жили рядом с семьей Хардоахов?
Тути Клидхо выглянула в узкую щель:
– Да.
Джерсен вдруг понял, что говорит быстрее и эмоциональнее, чем собирался:
– Вы помните Говарда Хардоаха?
Тути Клидхо смотрела на Джерсена несколько секунд, а потом ответила вдруг севшим голосом:
– Да, конечно.
– Могу я войти? Я прибыл по делу Говарда Хардоаха.
Тути Клидхо неохотно отступила в сторону и взмахом руки пригласила непрошеного гостя:
– Ладно, заходите.
Внутри оказалось темно, душно и жарко. Слишком много мебели.
Тути указала на стул, обитый розовым, словно лепестки роз, велюром.
– Садитесь, если хотите… А теперь рассказывайте, какое у вас дело, связанное с Говардом Хардоахом?.
– Недавно мне выпал случай посетить ферму Хардоахов, и разговор коснулся Говарда.
Тути взглянула недоверчиво:
– Говард живет дома?
– Нет. Он уехал оттуда очень давно.
Тути кивнула:
– А вы знаете почему?
– Думаю, случилась какая-то неприятность. Так мне кажется.
– Если бы я смогла дотянуться до него, то разорвала бы на куски. – Она подняла руки со сжатыми кулаками.
Джерсен от неожиданности сделал шаг назад.
Тути продолжала низким шипящим голосом:
– Он пришел к нам домой и позвал нашего сына, но тихо, чтобы мы не услышали. Но мы-то слышали. Он вызвал нашего единственного ребенка, нашего мальчика Нимфотиса, который был таким кротким и хорошим. Они пошли к пруду, и там Говард утопил нашего сына… У меня было ужасное предчувствие. Я звала: «Нимфотис! Где ты?» Потом пошла к пруду и нашла свое любимое дитя. Я достала его тело из воды и отнесла домой. Ото пошел искать Говарда, но тот уже удрал.
Джерсен спросил:
– Говард не знал, что вы его подозреваете?
– Какие подозрения! Все и так было совершенно ясно.
– Но Говард этого не знал? Тути покачала головой:
– Откуда? Он уехал. Это наша трагедия.
– Я не знал, что Нимфотис умер. Простите, что вызвал у вас ужасные воспоминания, – сказал Джерсен.
– Мы живем ими ежедневно. Посмотрите! – Голос Тути срывался от волнения. – Посмотрите!
Джерсен повернул голову. В темном углу комнаты стояла фигурка мальчика, сделанная из глянцевого белого материала.
– Это наш Нимфотис. Джерсен отвернулся:
– Я расскажу вам кое-что о Говарде Хардоахе. О том, кем он стал, и том, как можно отомстить ему.
– Подождите. Ото должен слышать это. Если я и показалась вам озлобленной, то его чувства намного сильней.
Она подошла к телефону, набрала номер и тихо сказала несколько слов в трубку. Время от времени ее прерывали вопросами. Потом Тути сделала знак Джерсену:
– Теперь говорите. Мы оба услышим вас.
– В настоящее время Говард Хардоах – крупный преступник. Он называет себя Говардом Аланом Трисонгом.
Видимо, ни Тути, ни Ото раньше не слышали этого имени.
– Продолжайте.
– Я выслеживал его по всей Ойкумене. Он осторожен. Его нужно заманить в ловушку. Я уже дважды терпел неудачу, но сейчас у меня есть приманка, на которую он снова клюнет, и ваша помощь может оказаться небесполезной.
Джерсен сделал паузу. Ото поторопил его:
– Продолжайте.
– Я не хочу продолжать, если вы не согласны помочь мне… Но это опасно.
– Не беспокойтесь о нас, – сказал Ото. – Расскажите нам, что вы задумали.
– Вы поможете мне расквитаться с ним?
– Сначала расскажите, что вы задумали.
– Я хочу заманить его сюда, в джунгли, и убить.
Тути рассердилась:
– А как же мы? У вас с ним счеты, и вы собираетесь убить его! Но он должен заплатить нам за Нимфотиса!
– Не все ли равно, кто его убьет, – тяжело вздохнул Ото. – Мы поможем.