С журналистской точки зрения, мировые события вступили в фазу застоя. Общество не будоражили никакие политические соглашения; скандальный процесс "Холл против Андерсена" закончился; восстановление древних Афин было завершено; Лох несского чудовища никто не видел уже несколько месяцев. Пищу для слухов и размышлений черпать было практически неоткуда: бракоразводный процесс Барбары Бенквиллер и Великого герцога Тибетского был предрешен; демонстрация новых моделей воздушных экипажей должна была состояться только в ближайшем будущем. Конечно, время от времени какие-то события все-таки происходили, например общество голубых купило несколько миллионов акров земли в центральной Мавритании, с центром в Себкра де Чинчана, и теперь отпускники могли наслаждаться древней кочевой жизнью; появились на рынке полые сухарики, содержащие тринадцать унций пива; команды "Лое Вегас Доджерс", "Осака Эаквокерс", "Сант-Луис Брауне", "Милан Грин Соке" и "Бангалор Аватарс" готовились к упорной борьбе в предстоящем мировом первенстве. Но все это были мелочи. Поэтому проект дамы Изабель относительно турне по дальним планетам вызвал оживленный мировой интерес. Эксперты бурно комментировали это событие на все лады; их заявления обсуждались и взвешивались", и вскоре яростный спор охватил все интеллектуальное общество. Сторонники одной точки зрения называли даму Изабель просто чокнутой а весь ее проект – не иначе как музыкальной чепухой; другие отмечали, что надо, по крайней мере, учесть опыт всех заинтересованных сторон. В связи с разгоревшейся полемикой Бернард Бикль написал убедительную статью для "Космолоджисьян". В ней говорилось: "Вполне возможно, что каждый индивидуал любой планеты полностью воспримет репертуар, тогда это окажется своего рода толчком; в худшем случае представление вызовет просто удивление новым звукам и цветам, в лучшем – энтузиазм, возможно, чисто интуитивный ответ (не надо забывать, что в основе репертуара лежит классическая опера, вычурная и утонченная форма музыки). Мы можем встретиться с расами, у который существует своя продуманная звуковая структура, я сам уже несколько раз сталкивался с таким явлением. Другие расы могут оказаться совершенно глухими, таким просто не дано представить, что такое музыка. Тем не менее, никто не должен остаться равнодушным перед величием классической оперы и энтузиазмом артистов, участвующих в постановке. Мы достигнем, по крайней мере, хороших общественных связей; а в лучшем случае передадим хоть какую-то часть нашего опыта расам, которые оказались в этом плане беднее нас".

В другой статье Бернард Бикль осторожно затронул вопрос о планете Рлару: "К сожалению, я сумел увидеть только маленький кусочек того спектакля, который ставила Девятая труппа. Должен сказать, что эти воирзоп дали мне богатую пищу для размышлений. Что же касается расположения Рлару, то ничего конкретного вам сказать не могу: даже путешествующие музыковеды смогли посетить только малую толику обитаемых миров. Но я хотел бы сделать замечание на тему, которая пока еще не затрагивалась: Девятая труппа, согласно всем сообщениям, состояла из индивидуумов как очень близких к людям, так и очень от них далеких, но, тем ни менее, они явно относились к одному из многочисленных антропоидных типов. Если внешние черты, анатомия и строение могут продемонстрировать факт параллельного развития, то почему бы подобному не произойти и с музыкальными идиомами, особенно, если учесть, что гармония является такой же объективной наукой, как, скажем, химия.

Однако отложим на время решение этого непростого вопроса. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и помощи Адольфа Гондара мы вскоре посетим эту чудесную планету и все увидим своими глазами. Верны наши предположения или же нет, мы выясним во время этой поездки. А пока я бы посоветовал воздержаться от каких-либо суждений".

***

Роджер все-таки устроился на работу в "Атлантик Секьюрити", так как прекрасно понимал, что трудности ему ни к чему: всегда разумнее гнуться по ходу ветра. И, конечно же, события развивались так, как он и предполагал. После недели приятного ничегонеделанья он был вызван к мистеру МакНабу, который сообщил, что в связи с определенными финансовыми тенденциями фирма вынуждена пойти на сокращение штатов. Мистер Вуд был одним из последних принятых на работу сотрудников, и поэтому должен будет первым покинуть фирму.

Роджер, постаравшись принять скорбный вид, отправился в Беллоу, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию тетушке, но там обнаружил, что она в сопровождении Бернарда Бикля поехала в космопорт. Роджер последовал туда и нашел даму Изабель в ремонтном доке, расположенном в северной части летного поля. Ее "Феб" (так она назвала свой корабль) переделывался под те специальные цели, для которых был предназначен.

"Феб", как обнаружил Роджер, обойдя корабль в поисках дамы Изабель, оказался внушительным транспортом, состоящим из пяти сфер размером порядка шестидесяти футов в диаметре, соединенных яйцевидными в сечении трубами, достигавшими в самых толстых местах двадцати футов. Одна сфера была открыта и переделывалась под сцену. Там-то Роджер и обнаружил свою тетушку, беседующую с разработчиком. Она коротко поприветствовала Роджера, не выразив при этом ни удивления, ни раздражения. Роджер несколько раз осторожно вздохнул и расправил плечи, почувствовав, что самое худшее осталось позади, так как в прошлой подобной ситуации дома Изабель проявила неприличную говорливость. Сейчас же она внимательно слушала, как проектировщик рассказывал ей о том, как он собирается оборудовать сцену в космическом корабле. Пятигранная форма "Феба" ограничивала вполне подходящее пространство в центре, где можно было возвести опору, от нее протянуть тросы к каждой сфере, все это обтянуть легким материалом, и в результате получалось напоминающее палатку помещение для аудитории.

Вскоре к ним присоединился Бернард Бикль. Он отходил, чтобы осмотреть жилые помещения, и теперь докладывал, что там все в порядке. Правда, каюта дамы Изабель, как, впрочем, и его каюта с кабинетом, показались музыковеду несколько тесноватыми. "Нельзя ли немного расширить эти помещения?",- поинтересовался он. Проектировщик обещал рассмотреть этот вопрос.

Когда Дама Изабель несколько отвлеклась от своих космических забот, она заметила присутствие Роджера, и выражение ее лица изменилось.

– Роджер! Скажи мне, ради всего святого, что ты здесь делаешь? Почему ты не на работе?

Роджер был застигнут врасплох.

– Временный отпуск,- заикаясь, пояснил он,- по крайней мере, я так надеюсь. На рынке ценных бумаг сейчас очень тяжелая ситуация. Мистер МакНаб сказал мне, что бизнес ожидают серьезные потрясения, и он собирается перевести треть своего штата на работу по вызову.

– Правда? – ледяным тоном спросила дама Изабель.- Когда я в последний раз с ним разговаривала, он не говорил мне ничего подобного.

Роджер заявил, что в деловом мире несчастья происходят зачастую с быстротой молнии.

– Мистер МакНаб, естественно, хотел меня оставить, но побоялся, что это будет выглядеть как не здоровый протекционизм. Я ответил, что он может не беспокоиться о моих чувствах и должен сделать так, как считает нужным.

– Роджер,- вздохнула дама Изабель,- я просто не знаю, что с тобой делать. У тебя прекрасное образова ние, хорошие манеры, ты обладаешь определенным шар мом, который умело используешь, когда тебе это надо, и впридачу ко всему у тебя невероятный талант к жизни на широкую ногу. Ну что ты будешь делать без моего пособия? Умрешь с голоду? Или ты думаешь, что запросы твоего живота неподвластны тискам реально сти?

Роджер вынес эту головомойку, по его мнению, с должным достоинством. Наконец, дама Изабель закончила нравоучительную траду и всплеснула руками.

– Полагаю, что пока у меня есть средства, мне так и придется делить их с тобой.

Поставив точку в беседе с племянником, она снова переключила свое внимание на разработчика, а Роджер с облегчением отошел в сторону.

Вдруг он заметил очень симпатичную девушку, внимательно разглядывающую "Феб". На ней был коричневый костюм с черным кантом и коричнево-черная шапочка. Она была чуть выше среднего роста и имела слегка растерянный вид. У незнакомки были каштановые волосы, карие глаза и правильные приятные черты лица. Первое, что почувствовал Роджер по отношению к ней, было симпатией, второе и третье впечатление называлось так же. Девушка просто излучала женскую притягательность; посмотрев на нее, хотелось подойти к ней, прикоснуться, заявить право на собственность. В ней было нечто большее, чем просто физическое очарование. Даже с первого взгляда, а Роджер никогда раньше не ставил высоко свою интуицию, он почувствовал в ней какую-то таинственность и экстраординарность, некий легендарный elan, который правдоподобно описать.

Девушка заметила, что Роджер обратил на нее внимание. Это, казалось, нисколько ее не смутило. Роджер улыбнулся, правда, без особого пыла: недавно полученная головомойка не прибавила ему самоуверенности. Но незнакомка рассматривала его с выражением, близким к восхищению, и Роджер подивился, неужели эта девушка чудесным образом сумела заглянуть в глубины его души и обнаружила там великолепную сущность.

И тут, о чудо из чудес, она сама подошла к нему, сама заговорила с ним: голос у нее был мягкий, речь звучала в каком-то непонятном ритме, который Роджер никак не мог уловить, но это придавало каждой ее фразе некий поэтический пульс.

– Вон та леди… это случайно не дама Изабель Грейс?

– Вы совершенно правы. Это она самая,- сказал Роджер.- Вернее не бывает.

– А кто тот мужчина, что разговаривает с ней? Роджер взглянул через плечо.

– Это мистер Бикль. Музыкальный эксперт; по крайней мере, сам он считает себя таковым.

– А вы тоже музыкант? – продолжала расспрашивать девушка.

Роджеру внезапно очень захотелось, чтобы именно так оно и было; совершенно ясно, что она хочет, чтобы он был музыкантом, что она бы это одобрила… "Ну, всегда можно всему научиться",- подумал он и решил немного приврать.

– Да… в некотором роде.

– Ух ты! Правда?

– Да, конечно,- сказал Роджер,- я играю… Я, в общем-то, могу многое… А вы кто такая?

Девушка улыбнулась.

– На этот вопрос я не могу вам ответить… Дело в том, что я и сама еще толком не знаю ответа. Но я скажу вам свое имя… если вы скажите свое.

– Я – Роджер Вуд.

– Вы ведь имете какое-то отношение к даме Изабель Грейс?

– Она моя тетушка.

– Вот здорово! – девушка одарила его восхищенным взглядом.- И вы полетите в экспедицию к далеким планетам?

До этого момента Роджер даже и не задумывался о такой возможности. Он нахмурился, бросил украдкой взгляд в сторону тетки и испугался, встретившись с ее взглядом. Дама Изабель оценивающе взглянула на девушку, и Роджер моментально понял, что у тетки она не вызвала никакой симпатии. Дама Изабель искренне любила простых и ясных типов, безо всяких скрытых слоев или темных пятен. А у этой девушки явно были и скрытые слои, и темные пятна, и тысячи мерцающих таинственных огоньков.

– Да,- сказал Роджер,- думаю, что, возможно, я отправлюсь вместе с ними. Наверно, это будет доволь но занятно.

Она торжественно кивнула головой, как будто Роджер объявил космическую истину.

– Я бы тоже с удовольствием присоединилась к этой экспедиции.

– Ты так и не назвала мне своего имени,- заметил Роджер.

– Извини, действительно не сказала. Видите ли, это странное имя, по крайней мере, мне все так говорят.

Роджер был вне себя от нетерпения.

– Так как же тебя зовут?

Ее губы дернулись:

– Медок Росвайн.

Роджер попросил ее назвать имя еще раз по буквам, и она исполнила его просьбу.

– На самом деле это уэльское имя, из графства Ма- рионет, это к северу от Барвинских гор, но теперь там никого не осталось. Я последняя из рода.

Роджер хотел высказать ей свое сожаление, но в это время к ним частыми короткими шагами подошла дама Изабель.

– Роджер, представь мне свою подругу.

– Дама Изабель, мисс Медок Росвайн.

Дама Изабель отрывисто кивнула. Девушка сразу же воспользовалась возможностью обратиться к ней:

– Я очень благодарна, что удостоилась чести встретиться с вами, дама Изабель. Я считаю, что вы делаете замечательную вещь, и очень хотела бы к вам присоединиться.

– В самом деле? – Дама Изабель оглядела девушку с ног до головы.- Вы играете?

– Не профессионально. Я пою, музицирую на фортепиано и концертино, а еще я умею играть на таком пустяковом инструменте, как жестяной свисток.

– К сожалению, наш репертуар полностью состоит из классических опер,- как можно суше ответила дама Изабель,- хотя я собираюсь в него включить одно- два произведения из Раннего Декаданса.

– А разве у вас не будет каких-нибудь интермедий в промежутках между программами или каких-нибудь там эпизодических легких номеров? Я умею очень быстро осваивать новое, и вообще, я могу быть вам полезна во многом другом.

– Возможно, вы и правы,- согласилась дама Изабель.- Но, к несчастью, на корабле не так уж много места. Если бы вы были высокопрофессиональным сопрано, свободно разбирающимся в основных русских, французских, итальянских и немецких произведениях, то я бы еще согласилась прослушать вас вместе с другими шестью претендентами на это место. Наша компания должна действовать, как хорошо отлаженный механизм, каждый элемент должен органически входить в единое целое. Не вписывающиеся в общую картину фрагменты, такие, как концертино или игра на жестяных свистках, будут непозволительной роскошью.

Медок Росвайн вежливо улыбнулась:

– Конечно, я вынуждена согласиться с вашими доводами. Но если вы все же решите внести в вашу программу нечто не совсем официальное, то, надеюсь, вспомните обо мне.

– Это я могу вам пообещать. Думаю, в этом случае Роджер сумеет с вами связаться.

– Да, разумеется. Спасибо, что выслушали меня, желаю вам успеха.

Дама Изабель повернулась, чтобы уйти, и уже через плечо бросила:

– Я ожидаю тебя, Роджер, сегодня вечером в Бел- лоу. Мы с тобой должны придти к какому-то опреде ленному решению.

Внезапно осмелев, Роджер взял Медок Росвайн за' руку, и от этого контакта по всей его руке пробежал нервный зуд.

– Я знаю, что делать,- объявил он.- Я возьму тебя с собой на обед, и, пока меняют блюда, ты можешь поиграть на своем жестяном свистке.

– Надо было мне сразу взять его с собой.

Роджер провел ее к своему маленькому воздушному экипажу, и они полетели в гостиницу, расположенную на вершине холма. Там у Роджера произошел самый очаровательный завтрак в его жизни. Он сделал дюжину экстравагантных заявлений, которые Медок Росвайн выслушала в равной степени с улыбкой, скептицизмом и терпимостью. Роджер старался выведать про нее все, что можно: он хотел за один час узнать всю ее жизнь, выяснить все упущенные за это время практические возможности. Прошлое Медок Росвайн, как она сама описывала его, было простым и бесхитростным. Ее семья владела куском земли и фермой в дальнем районе Уэльса; начальную школу она закончила в небольшой каменной деревушке, а среднюю – в Ллан-голлене. Когда ее родители умерли, она продала старую ферму и с тех пор странствует по миру. Она работала то тут, то там, не зная, чем заняться окончательно, чтобы не лишиться своей свободы. Роджер сразу решил, что именно в этом заключаются и все его трудности: он не был ни лентяем, ни бездарем, у него просто была клаустрофобия на работу. Что же касается Медок Росвайн, то ее внутренний мир так и остался тайной, сплошной непроницаемой тайной. Временами у нее проскакивали эмоции, которые он никак не мог понять, у него не было даже намека на определение их сущности.

Роджер очень болезненно это воспринял. Как бы много ни узнал он про нее, за всем этим осталось еще немало такого, что было ему недоступно… Его первоначальный энтузиазм поостыл, и вместо того, чтобы взять ее на вечер в Беллоу, он проводил ее до дома. Он просто не осмелился привести ее к тетушке.

***

За обедом дама Изабель подчеркнуто не упоминала о Медок Росвайн. За столом присутствовал Бернард Бикль, и разговор крутился исключительно вокруг формирования компании.

– Я настаиваю на участии Гвидо Альтрочи,- гово рила дама Изабель.- Конечно, я могла бы заполучить Нельса Лессинга, кстати, он даже согласен отказаться от гонорара, а Гвидо заламывает ужасающую сумму… но я не пойду ни на какой компромисс. Нам нужно только лучшее.

Бернард Бикль одобрительно кивал головой:

– Ах, если бы таких людей, как вы, было больше! Роджер поморщился.

– Если бы я занимался этим делом,- сказал он,- я бы просто воспользовался трехмерными записями. А почему бы нет? Вы только подумайте, насколько это упрощает дело и насколько дешевле это выйдет!

Дама Изабель покачала головой:

– Записи спектаклей всегда несовершенны, они ни когда не смогут передать жизнь, эмоции, дыхание, при сутствие живой музыки.

– Для дальних планет и это чересчур хорошо,- проворчал Роджер.

– Мы и так в достаточной мере зависим от милости машин, Роджер, если еще и музыка станет механической, то нам останется признать себя побежденными и выбросить всякую надежду о будущем человечества.

– Это если поставить музыку в опере на первое место,- пробормотал Роджер.

– Извините, что вы сказали? – вмешался Бернард Бикль.

– Я просто хочу подчеркнуть, насколько это будет экономичней.

– Когда-нибудь, мой юный друг,- сказал музыковед,- вы оцените мудрость и смелость своей тетушки. Что значат несколько презренных долларов? Да ничто по сравнению с живым присутствием артистов, действующих добросовестно и грамотно, передающих восторженность должного музыкального опыта… это волнение, ощущение чуда, которое мы и собираемся донести до нашей аудитории!

Роджер мог бы найти и другие аргументы, но решил послушать, как дама Изабель и Бернард Бикль обсуждали достоинства Кассандры Праути в сравнении с Нелли Млановой; преимущество великолепного чувства сцены у Руджера Мандельбаума перед его невозможностью, в связи с тучностью, сыграть некоторые роли. Блитц Сорнер очень слаба в итальянском. Но зато никто из живых лучше нее не понимает Декаданс. Бернард Бикль предложил Андрея Сциника на должность сценического директора. Дама Изабель согласилась. И так продолжалось целых два часа, во время которых Роджер уныло сидел и рисовал ложкой круги на скатерти.

– Но вот с одним выбором у нас не может быть

никаких разногласий,- объявила дама Изабель.- Дирижером у нас должен быть сэр Генри Риксон! Без него наша затея неосуществима.

Роджер оторвал глаза от скатерти и подумал, не сможет ли он как-нибудь упрятать этого сэра Генри Риксона куда-нибудь на полгода, пока тетушка не потеряет интерес к этому фантастическому, безумно дорогому пикничку.

Бернард Бикль задумчиво нахмурился.

– Сэр Генри Риксон… или Зиберт Хольгенесс.

– Конечно! Я и забыла про него,- призналась дама Изабель,- а ведь еще есть этот волшебник – молодой Ярвис Акерс.

Роджер вернул свой взгляд к кругам на скатерти. Если сэра Генри Риксона еще можно было бы посадить в заточении на каком-нибудь далеком необитаемом острове, то с дюжиной других справиться было бы весьма проблематично.

Наконец дама Изабель взглянула на племянника.

– А теперь, Роджер, давай-ка поговорим, что нам делать с тобой.

– Ну,- начал Роджер,- я почти уже решил отправиться с вами на "Фебе".

Дама Изабель энергично тряхнула головой.

– Это невозможно, Роджер. Я уже говорила сегод ня твоей подруге мисс Росвайн, что на корабле и так мало места.

Роджер ничего другого и не ожидал.

– Я думаю, ты должна принять хотя бы мисс Росвайн. Она чрезвычайно талантлива.

– Сомневаюсь. И вообще, что это за девушка, Роджер? Что тебя с ней связывает?

– Ничего не связывает. Я просто случайно узнал, что она компетентный музыкант и…

– Пожалуйста, Роджер, не надо рассуждать о вещах, в которых ты ничего не смыслишь.

***

На следующий день Роджер опять завтракал вместе с Медок Росвайн. Ей, казалось, очень нравилось находиться в его обществе, и, когда они вышли из ресторана, она сама взяла его за руку.

На воздушном экипаже Роджера они отправились к океану. Внезапно он заявил:

– Я знаю тебя только два дня, но мне кажется, что это… ну, если честно, два самых восхитительных дня.

Медок Росвайн рассмеялась.

– Ты мне нравишься, Роджер. Ты такой непосред ственный. Такой простой… Я буду скучать, когда ты уедешь.

Роджер набрал в легкие побольше воздуха и совершил галантное жертвоприношение.

– Да черт с ним, с этим космическим турне. Уж лучше я останусь с тобой. Слушай… давай поженимся!

Медок Росвайн печально покачала головой.

– Если из-за меня ты упустишь возможность отправиться в такое чудесное путешествие, то всю жизнь будешь на меня обижаться. Может быть, не сразу, но со временем ты начнешь об этом жалеть и в конце концов возненавидишь меня. Я видела, как такое случалось с другими… Поэтому я никогда не встану у тебя на пути. Отправляйся в экспедицию, а я буду жить, как жила.

– Если бы только тетя Изабель не была такой упрямой старухой! Мы бы вполне могли совершить это турне вместе! – воскликнул Роджер.

– Ах, Роджер! Это было бы так восхитительно! Но это просто невозможно.

– Возможно! Так оно и произойдет! Предоставь это мне!

– Ох, Роджер… ты такой впечатлительный!

Она обняла его за шею и поцеловала. Роджер тут же поставил воздушный экипаж на автопилот, но Медок Росвайн моментально от него отодвинулась.

– Не забывайся, Роджер. Ты чересчур горяч…

– Так ты выйдешь за меня замуж? – вопросом повторил он свое предложение.

Медок Росвайн задумалась и скривила ротик:

– Нет, так как в скором времени нам предстоит расстаться.

Роджер замахал руками.

– Да плевать мне на этот маленький космический пикничок! Я остаюсь здесь!

– Ну, вот, Роджер, ты опять возвращаешься к старому.

– Действительно. Я забыл. Значит, мы оба полетим на "Фебе".

Медок Росвайн грустно улыбнулась.

– Твоя тетушка высказалась по этому поводу вполне определенно.

– Положись на меня,- заявил Роджер.- Уж я-то с этой старухой договориться сумею.

***

Дама Изабель была в очень хорошем настроении. Сэр Генри Риксон, Андрей Сциник и Эфраим Цернер согласились отправиться в турне на "Фебе", так что переговоры с другими музыкантами такого же класса теперь не представляли никакой сложности.

Роджер сидел в углу и слушал, как сэр Генри высказывал свои соображения по составу оркестра.

– Мы будем вынуждены то тут, то там идти на компромисс, но, естественно, бессмысленно даже говорить об Оркестре в сто двадцать инструментов. Как вы знаете, я считаю маленькие оркестры более гибкими, способными на более тонкое выражение чувств. Так что, если позволите, я рассмотрю состав оркестра, основываясь на этой предпосылке.

Вскоре сэр Генри Риксон ушел; дама Изабель некоторое время посидела в задумчивости, после чего позвонила, чтобы накрывали стол к чаю. Она повернулась к Роджеру.

– Ну? Что ты скажешь о сэре Генри?

– Очень впечатляюще,- согласился Роджер.- Самое лучшее, что только можно пожелать на эту должность.

Дама Изабель сухо хмыкнула:

– Рада услышать, что ты одобрил мой выбор. Роджер решил, что сейчас самый подходящий мо мент для обсуждения собственных проблем:

– Да, тетя, я все таки хотел бы присоединиться к этой поездке.

Холкер ввез сервировочный столик с чаем. Дама Изабель двумя решительными движениями налила две чашечки чая.

– Как я уже говорила, я не собираюсь брать тебя с собой. В данном случае ты, Роджер, будешь просто мертвым балластом.

– А я не пойму, почему мне нельзя найти в этом турне какую-нибудь должность,- проворчал Роджер.- Всех этих паразитов ты наняла с большим удовольствием.

– Не надо называть этих людей паразитами, Роджер; они музыканты.

– Паразиты или музыканты – это просто разные грани одного и того же. Аборигены далеких планет вряд ли поймут эту разницу.

– Не поймут? – переспросила дама Изабель с излучающей опасность мягкостью.

– Конечно, нет. И вообще, весь этот твой проект чистое сумасбродство. Все эти существа абсолютно чужды нам. Как, скажи мне ради Семи муз, они смогут воспринять любую нашу музыку, я уж не говорю о классической опере? Я могу посоветовать только одно: отмени эту затею, и ты сохранишь уйму сил и денег!

Дама Изабель снова холодно фыркнула.

– Иногда, Роджер, твоя риторика бывает весьма красноречива. Я, в частности, очень тронута твоим упо минанием о музах. Но в своих заботах о моем кошель ке ты забываешь некоторые факты. Например, как ты сможешь объяснить такой потрясающий успех Девя той труппы здесь, на Земле?

Роджер сделал глоток чая.

– Ну… они были почти что людьми.

– Только в одной галактике существует около сотни различных человекоподобных рас,- спокойно возразила дама Изабель.

Роджер не стал продолжать спор, вспомнил о своей главной цели. Какое-то время он сидел, задумчиво уставившись на чашку с чаем, затем кивнул головой.

– Ну что ж… может быть, ты и права. Полагаю, ваше турне будет очень интересным, и, конечно, кому- то из вас надо будет вести аккуратный дневник,- Род жер поднял глаза, как будто его осенила внезапная мысль.- Вот за эту работу я бы с удовольствием взял ся. Потом мы, несомненно, сможем издать его, как документальный отчет о нашей поездке. С фотографи ями, звуковыми записями… Ты можешь написать к нему предисловие…

Дама Изабель начала было говорить, но замолчала на полуслове. Наконец, после паузы выдала:

– Ты уверен, что у тебя хватит способностей для такой работы?

– Конечно! Писать – это именно то, что у меня всегда лучше всего получалось.

Дама Изабель вздохнула:

– Ну что же, Роджер. Полагаю, это я могу себе позволить. Я прослежу, чтобы тебя включили в штат.

– Спасибо, тетя Изабель.

– Я надеюсь, ты обладаешь хоть какими-то познаниями в области истории и развития классической оперы и развил в себе хотя бы посредственный вкус. Ты попадешь в дурацкое положение, если обитатели дальних миров проявят более глубокое понимание музыки, чем ты.

– Об этом можете не беспокоиться,- заявил Роджер, и дама Изабель бросила в его сторону скептический взгляд, заподозрив бахвальство.

– Может, мне стоит ознакомиться с планом турне,- заметил Роджер,- чтобы иметь представление о том, что стоит изучить поглубже.

Дама Изабель, не говоря ни слова, протянула ему листок бумаги, который он пробежал глазами за несколько минут.

– Но некоторые из этих миров почти неизведанны!

– План наших гастролей,- заметила дама Изабель,- составлен с учетом тех планет, на которых мы можем рассчитывать на дружественную и понимающую аудиторию. Как видишь, Роджер, вопреки твоим заверениям, мы не страдаем ни непрактичностью, ни безответственностью, мы не собираемся ставить "Валькирию" перед колонией полипов или что-нибудь в этом роде. Поверь мне хоть в этом.

– Ив самом деле,- Роджер снова принялся изучать список.- И какой же из этих миров является громко разрекламированным Рлару?

– Пожалуйста, оставь свой сарказм, Роджер; не забывай, что твое участие в экспедиции еще под большим вопросом. А что касается Рлару, то в свое время капитан Гондар обязательно доставит нас туда. У него есть веские причины не разглашать информацию до тех пор, пока "Феб" не покинет Землю.

– Может, это так, а может, и нет,- проворчал Роджер.- На вашем месте я бы потребовал от него хоть какие-то гарантии в том, что он не высадит нас Робинзонами на какой-нибудь необитаемой планете. И это не сарказм, а здравый смысл.

Дама Изабель начала терять терпение.

– Я полностью доверяю капитану Гондару. В довершение ко всему, я контролирую очень большую сумму денег, которую он, несомненно, захочет получить. А в третьих, если ты так уж боишься таких абсурдных неожиданностей, то тебе лучше совсем не соваться в это дело.

– Я беспокоюсь только за вас и ваше дело,- заверил Роджер.- И, естественно, я прикидываю возможные нежелательные случайности.

– Об этом я уже позаботилась сама. А теперь, если позволишь, я займусь корреспонденцией, котороя требует просмотра и ответа, а также мне надо сделать распоряжение, чтобы подумали, где и как тебя разместить.

– Ну, нам много места не потребуется,- добродушно заявил Роджер.- Мой секретарь может работать в кабинете мистера Бикля, который ему не очень-то и нужен. А что касается жилья, то наши койки можно поставить где угодно.

Дама Изабель удивленно уставилась на Роджера.

– Ради всего святого, о чем это ты говоришь? Если под "секретарем" подразумевается та ловкая молодая особа, которую я встретила в космопорту, то можешь забыть обо всей этой затее.

– Она профессиональный секретарь,- мрачно сказал Роджер,- к тому же она моя невеста.

Дама Изабель сделала губами несколько движений, будто хотела что-то сказать, но у нее возникли трудности с дыханием, ибо с языка рвалось нечто непроизносимое. Наконец она выдавила:

– Ты упустил один существенный факт. Это серьез ная экспедиция, предпринимаемая людьми, увлечен ными артистической идеей, а вовсе не амурный пикни чок.

В тот же вечер, но несколько позже Роджер позвонил по видеотелефону Медок Росвайн. Когда она услышала от него последние новости, ее великолепный ротик печально искривился.

– Ах, Роджер, какая жалость. А может, она все-таки передумает?

– Никакой надежды. На самом деле у нее… ну… какая-то антипатия к тебе, что ли…

Медок Росвайн кивнула:

– Женщины никогда меня не любили. Почему – не знаю. Я ведь никогда не флиртую и не стараюсь привлечь к себе внимание…

– Это потому, что ты необычайно прекрасна,- заявил Роджер.- Ума не приложу, как ты согласилась выйти замуж за такого обычного человека, как я.

– А я не знаю, что я буду делать без тебя,- вздохнула Медок Росвайн.- Наверно, поеду в Париж. У меня там есть друзья; я никогда не бываю одинокой.

– Я откажусь от этой идиотской экспедиции,- взорвался Роджер.- И мне плевать, если…

– Нет, Роджер. Так не пойдет.

– Тогда, клянусь всеми святыми, ты поедешь со мной, даже если мне придется просто спрятать тебя!

– О Роджер! Неужели ты осмелишься на такое?

– Конечно, осмелюсь! Я самый отважный и самый непокорный племянник во всей Вселенной, и если ты мне не веришь, то я сейчас же приеду к тебе и заставлю в это поверить!

– Я верю тебе, Роджер… но удастся ли тебе это сделать?

– Что удастся?

– Спрятать меня.

Какое-то мгновение Роджер колебался.

– Ты серьезно?

– Да,- голос и взгляд Медок Росвайн не выказывали ни тени смнений.

Роджер глубоко вздохнул.

– Хорошо. Значит, так оно и будет.