Как и большинство обитаемых планет галактики, Заде был очень разнообразен с географической точки зрения. На две третьих поверхности планеты раскинулся единственный континент со множеством мысов, полуостровов, заливов, бухт и извилистых фиордов. Землеград – комплекс складских, жилых и административных построек – был расположен на берегу реки в нескольких милях от Южного океана. Специальный постоянный уполномоченный Эдгар Кам, высокий внимательный мужчина с большим носом, большим подбородком, большими руками и ногами, в очень осторожной форме попытался отговорить даму Изабель от ее затеи.

Сидя в ее каюте, он старался обосновать свою точку зрения.

– Теоретически у меня нет никаких возражений против вашей затеи. Но учтите, жители Заде в своем большинстве ни враждебны, ни дружественны: они просто непредсказуемы. Здесь обитает, по крайней мере, шестнадцать разновидностей разумных созданий, намного более различающихся друг от друга, чем земные расы. А вместе с различиями в цвете и анатомии существуют естественно и культурные различия. Всевозможных особенностей столько, что я даже не смог сделать какие-то обобщения.

– Но это же гуманоидные существа, не так ли? – спросила дама Изабель.

– Да, вне всякого сомнения. Здесь не возникает никаких вопросов. С расстояния в несколько сотен ярдов вы даже вряд ли сумеете отличить их от людей.

– И, насколько я знаю, они в каком-то смысле обладают художественным восприятием? Я хочу сказать, что они имеют понятие о творческом процессе, о замене фактов на символы, об использовании символов для. передачи эмоций?

– Так оно и есть, но здесь опять-таки существуют большие различия как в путях, так и в методах. Одной из особенностей жизни на Заде является полное отсут- ' ствие культурного обмена. Каждое племя считает себя самодостаточным и, если не считать рейдов для добычи рабов, почти не обращает никакого внимания на своих соседей.

Дама Изабель нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что, выступая перед аудиторией на Заде, мы можем подвергнуться физической или моральной опасности?

– Вполне возможно, если вы будете настолько опрометчивы, что вторгнитесь в Коричневые горы или попробуете выступить перед Стагаг-Огог Склоубиллсами. Но это отдельные случаи, а в основном население Заде надо бояться не больше и не меньше, чем обычную земную публику. Конечно, при этом следует тщательно соблюдать все условности и обычаи, именно здесь и кроется их непредсказуемость.

– Надеюсь, вы просветите нас в этой области,- вмешался Бернард Бикль.- Мы не такие уж новички в подобных делах, и, естественно, сделаем все возможное, чтобы учесть местные особенности.

– И, тем не менее,- сказала дама Изабель,- я была бы вам очень благодарна, если бы вы организовали для нас подходящий маршрут, чтобы мы могли выступить именно перед теми племенами, которые получат от этого максимальную пользу.

– Конечно, я могу предложить вам маршрут,- довольно педантично ответил Кам.- Но не смогу организовать его. Наша позиция здесь абсолютно не подразумевает автоматического уважения к нам. На самом деле, все обстоит совсем наоборот: некоторые племена считают, что Земля – это несчастный заброшенный мир, так как для чего бы иначе нам потребовалось приложить столько усилий в освоении других миров. Короче, моя власть простирается только на территорию нашего поселения, и если вы отправитесь куда-то дальше, то там я не смогу быть вам полезен. В большинстве случаев такие путешествия не несут никакого риска, но я еще раз подчеркиваю, что жители Заде очень различны, отягощены многими условностями и абсолютно непредсказуемы.

– Как сказал мистер Бикль,- заметила дама Иза- бель,- мы не новички. И я уверена, что местные оби татели поймут наши добрые намерения.

Кам без особой уверенности кивнул головой.

– Пока вы будете осторожны, терпеливы и ненавязчивы, у вас не возникнет никаких трудностей. Я даже могу выделить вам человека, который будет выполнять роль переводчика. А что касается областей, которые стоит посетить, дайте подумать… Определенно – это водяные люди; у них хорошо развита собственная музыка, она занимает важную церемониальную роль в их жизни. Еще Стриады; добрый умный народец. Ну… кто же еще? Триножники? Скорее всего – нет, они слишком застенчивы и не очень-то умны… Ментальные воины? Точно. Не беспокоитесь о названии, оно относится к ритуалу испытания на положение в обществе. Это очень перспективный народ; возможно, самый разумный на всей планете.

– Спасибо, мистер Кам. Мы обязательно воспользуемся вашими советами,- сказала дама Изабель.- А каково ваше мнение, Бернард?

– Я с вами полностью согласен. И нам надо избежать тех ошибок, которые мы допустили на Планете-Сириус.

– Совершенно верно. Больше не будет никаких приспособлений и подгонок. Мы будем ставить оперы точно так же, как делаем это у себя дома.

Кам поднялся; чтобы раскланяться.

– Я пришлю к вам Дарвина Личли. Он поможет вам добраться до тех регионов, о которых я упомянул и, кроме всего прочего, он великолепный лингвист. Ну и, естественно, желаю вам всяческих успехов.

Он ушел, и вскоре после этого на "Фебе" появился Дарвин Личли, низенький круглый человечек с розовым мрачным лицом и лысым черепом такого же необычного цвета.

– Уполномоченный Кам описал мне ваши задачи,- сказал он даме Изабель каким-то зловещим голосом.- В общем я их одобряю, однако, боюсь, что низкое раз витие непременно вызовет трудности и искажения в понимании сложности столь значительного проекта.

Дама Изабель посмотрела на него с холодным презрением.

– Вы странный самоуверенный человек, мистер Личли. После нескльких недель тщательного планирования, специальных репетиций и немалых расходов, после долгого путешествия по космосу мы, наконец, прибыли на Заде, готовые показать здесь нашу программу. А вы делаете поспешные пессимистические прогнозы и, видимо, рассчитываете, что ты в сомнениях и растерянности изменим наши планы и отправимся обратно на Землю.

– Мадам, вы меня не правильно поняли,- выпалил Личли.- Я просто хотел обрисовать вам действительное положение вещей, чтобы впоследствии вы не обвинили меня в безответственности. Хотя жители Заде и разумны, но они обладают довольно узким кругозором, а некоторые из них слишком ненадежны и непостоянны.

– Очень хорошо, вы высказали свою точку зрения, мы ее выслушали. А теперь позвольте нам изучить карты, которые, как я вижу, вы захватили с собой.

Дарвин Личли натянуто поклонился и развернул Меркаторскую проекцию единственного материка планеты.

– Мы находимся здесь,- сказал он, указав на юго- восток.- Мистер Кам, наверно, поведал вам о боль шом разнообразии местных аборигенов и, думаю, сове товал посетить Стриадов, водных людей и ментальных воинов. Я мог бы дать вам и другие рекомендации, но давайте оставим все, как есть. Стриады находятся в зоне Терсеры…- он хлопнул рукой по карте,- их можно посетить первыми. И все же, несомненно, это очень своеобразный народ.

Пока "Феб" величаво скользил над черно-оранжевыми и желто-зелеными джунглями, Дарвин Личли вкртаце описал Стриадов.

– Жители этой планеты биологически более гибки, чем люди на Земле: имея общие корни, они сильно различаются как физически, так и психологически. Например, Стриады великолепно приспособились к сво им специфическим условиям. Область Терсеры являет ся зоной постоянной вулканической активности, там много горячих источников и луж кипящей грязи, из которой Стриады строят свои замки. Это довольно крот кий народ, обладающий высокоразвитой способностью к воспроизведению звуков, которые они издают с помо щью уникального в своем роде органа.

Джунгли начали редеть и взору открылась посадочная площадка, покрытая черными, похожими на бамбук стволами и большими шарами оранжевого пуха. Вдали в небо врезалась гряда серых гор. Дарвин Личли указал рукой на облако висящего в воздухе тумана:

– Это и есть термальная зона. Посмотрите внима тельней, и вы увидите, как из тумана поднимаются города Стриадов.

Через несколько минут можно было ясно различить высокое, похожее на крепость строение Стриадов; тяжелое здание в шесть или семь этажей, слепленное из цветной глины.

"Феб" приземлился на плоской площадке перед городом. Незамедлительно из железных ворот появилось несколько дюжин Стриадов. Дарвин Личли, дама Изабель, Бернард Бикль и Роджер вышли из корабля и стали их поджидать.

Несомненно, эти существа относились к гуманоидной расе, высокие, с тонкими руками и ногами и с несколько массивным угловатым туловищем. Кожа у них была медно-красного цвета с зеленоватым глянцевым отблеском, головы – высокими и узкими, покрытыми черной растительностью на подобие перьев. Одеты Стриады были в рубашки из грубой ткани и бронзовые наплечники, при этом грудь и ребристое отверстие для звуковой диафрагмы оставались открытыми. Они выжидательно остановились в нескольких ярдах от корабля. Их диафрагмы начали сокращаться и дергаться, издавая мягкий приветственный звук.

Дарвин Личли заговорил с ними на резком гортанном языке, который казался одновременно и фрикативным, и грудным. После короткого совещания между собой Стриады что-то ответили.

Личли повернулся к даме Изабель:

– Они с удовольствием посетят ваш музыкальный спектакль. Должен сказать, что меня это очень удивило. Дело в том, что Стриады довольно застенчивы, и мало встречались с земными жителями; возможно, всего лишь с дюжиной коммерческих миссионеров. Когда вы хотите устроить ваше первое представление?

– Если мы сделаем это завтра, не будет ли это слишком поспешно?

Дарвин Личли обратился с этим вопросом к местным жителям, а затем проинформировал даму Изабель, что время спектакля их вполне устраивает. После этого он предупредил о нескольких простых табу, которые необходимо строго соблюдать: не входить в жилища, не бросать никакие предметы в горячие источники, никакого шумного или экстравагантного поведения, никакого особого внимания детям, которых, по словам Личли, здесь рассматривают как паразитов и очень часто поедают. Когда дама Изабель выразила ужас по поводу последнего замечания, Личли рассмеялся:

– Это всего лишь, так сказать, отношения "баш на баш". Дети платят им тем, что сталкивают взрослых в горячие источники.

Не забывая про советы Дарвина Личли, большинство членов труппы до самого вечера бродила по городу Стриадов. С удивлением они рассматривали озера бурлящей грязи: самые большие были горчично-желтого цвета, остальные – красные, серые, шоколадно-коричневые. Из этой грязи были построены высокие здания, и земляне с изумлением наблюдали, как стриады, испуская высокие звуковые и ультразвуковые колебания, кололи, обрабатывали и прессовали грязь во всевозможные удобные для использования формы.

Земные путешественники, похоже, произвели хорошее впечатление. Представитель Стриадов даже пригласил всю группу на банкет. После короткого совещания с дамой Изабель Дарвин Личли с благодарностью отклонил приглашение, заявив, что в канун музыкального спектакля труппа привыкла отдыхать.

На следующее утро была раскрыта сфера С, поставлена мачта и натянут тент, образующий театр. Для Стриадов дама Изабель выбрала "Волшебную флейту". Слишком свежи были еще воспоминания о фиаско на Сириусе, поэтому она решила не делать никаких изменений в спектакле. Местная аудитория увидит и услышит оперу в оригинальном, земном варианте.

– В конце концов,- сказала дама Изабель Бернарду Бикллю,- эти неприятные мелочные компромиссы отдают каким-то унижением. Наша цель – донести до жителей отдаленных миров нашу музыку так, как знаем ее мы, во всей ее мощи и великолепии, а не нести им какие-то жалкие ободранные версии, которые не смогли бы узнать и сами авторы.

– Вы очень точно высказали мою точку зрения,- ответил Бернард Бикль.- Я не заметил никаких признаков существования музыки у этих Стриадов, но в целом они производят впечатление обходительных и творческих личностей. Вы обратили внимние на фрески из разноцветной глины у них над воротами?

– Да, действительно, очень впечатляюще. Надо напомнить Роджеру сфотографировать их, по крайней мере, это хоть как-то оправдает его присутствие на корабле.

– Похоже, он совсем не наслаждается этой поездкой,- заметил Бернард Бикль.- В истории с мисс Росвайн он выбрался сухим из воды лишь потому, что капитан Гондар монополизировал эту пташку.

Дама Изабель поджала губы:

– Я не могу вспоминать об этом без возмущения, особенно после того, как мы не осудили поведение ка питана Гондара; взявшего, как вы только что справед ливо заметили, это юное создание под свое крылышко.

Бернард Бикль пожал плечами.

– Похоже, это никого, кроме Роджера не задело. Она изо всех сил старается не болтаться под ногами; трудно найти более скромное создание.

– Будем надеяться, что так оно и есть,- фыркнула дама Изабель.

***

Приближалось время для поднятия занавеса. Певцы уже облачились в свои костюмы; музыканты оркестра, после хорошего завтрака и прогулки взад-вперед перед кораблем, собрались в оркестровой яме, где разобрали партитуры, и сидели в ожидании, обмениваясь добродушными шутками.

В это время появились и Стриады. Выйдя из своего высотногно города, слепленного из разноцветной глины, они, как и вчера, шествовали с огромным достоинством и серьезностью. Безо всякой застенчивости или колебания Стриады заняли места в зрительном, зале и выжидательно замерли. Взглянув на оставшиеся пустые места, дама Изабель посмотрела в сторону города, но желающих посетить представление больше, не наблюдалось.

– И это вся аудитория? – поинтересовалась она у Дарвина Личли.- Да здесь и сотни не наберется.

– Сейчас я выясню,- ответил Личли и направился к одному из Стриадов, затем, нахмурившись, вернулся к даме Изабель.- Он сказал, что это все: здесь все ответственные лица, что-то вроде членов городского совета, как я полагаю. Они уполномочены принять любое решение, какое сочтут верным.

Дама Изабель раздраженно покачала головой:

– Не могу сказать, что я понимаю это.

– Я тоже,- согласился с ней Личли.- Но все же лучше начать оперу для этой группы. В конце концов она представляет из себя местную элиту.

– Возможно, это все объясняет,- заметил Бернард Бикль.- Я уже сталкивался с подобной ситуацией, когда своего рода культурная аристократия обладает эксклюзивной привилегией наслаждаться эстетическими таинствами.

Дама Изабель уставилась на застывшую аудиторию, внимательно прислушивающуюся к звукам настраивающегося оркестра.

– Художественная верхушка, говорите? Определен но, идея не плоха… Ну что же, начнем.

Сэр Генри Риксон поднялся на дирижерское возвышение, поклонился аудитории и поднял палочку; оркестр издал три резких отрывистых аккорда вступительного адажио. Зрители сидели не шелохнувшись.

Занавес поднялся, и представление началось: на сцене появился Томино, преследуемый змеей. Дама Изабель была восхищена сосредоточенным вниманием аудитории. Они сидели неподвижно, время от времени выражая негромкое одобрение. Особенно Стриады оживились, когда во втором акте Ада Франчини продемонстрировала им свое высокое альтовое "фа".

Когда опера закончилась, и состав вышел к рампе поклониться, зрители поднялись с мест и стали переговариваться между собой. Похоже, среди них возникли какие-то разногласия, и, игнорируя оркестр и певцов, стриады вышли из театра, чтобы продолжить дискуссию на открытом воздухе.

Грациозно улыбаясь во все стороны, в сопровождении Бернарда Бикля и Дарвина Личли дама Изабель последовала за ними.

– Каково ваше мнение о нашей замечательной му зыке? – подойдя к Стриадам, спросила она, и Дарвин Личли тут же перевел ее вопрос.

Старший представитель группы что-то ответил, и лицо Личли стало озадаченным.

– Что он сказал? – обратилась дама Изабель к пе реводчику.

Личли, нахмурившись, посмотрел в сторону местной культурной аристократии и неуверенно произнес:

– Он интересуется наличием.

– "Наличием"? Я ничего не понимаю!

– Я тоже,- поддакнул Дарвин Личли и повел дальнейшие расспросы. Стриад начал отвечать более подробно.

Глаза у Личли стали круглыми, он что-то переспросил, потом беспомощно пожал плечами и повернулся к даме Изабель:

– Произошла небольшая ошибка, некоторое недопонимание. Я уже упоминал, что Стриады знакомы с Землей только по редким коммерческим вояжам?

– Да, да, вы об этом говорили!

– Они, кажется, приняли "Феб" за такую миссию и пришли на спектакль именно с этой мыслью,- Дарвин Личли какое-то мгновенье колебался, потом выпалил скороговоркой.- Вы не произвели на них слишком сильного впечатления. Они сказали, что им не нужны ни скрипки, ни тромбоны, их диафрагма вполне адекватна этим инструментам, но они готовы заказать двух музыкантов с гобоем и колоратуро.

– Боже милостливый! – воскликнула дама Изабель. Она бросила в сторону терпеливо ожидающих Стриадов взгляд, полный негодования.- Можете сказать им…

Но тут вмешался Бернард Бикль.

– Скажите им,- мягко сказал он,- что именно эти позиции пользуются очень большим спросом, и мы не можем гарантировать им поставку в ближайшем буду щем.

Стриады выслушали Дарвина Личли с большим вниманием и вежливостью, затем развернулись и медленно направились по направлению к городу.

Кипя возмущением, дама Изабель велела разбирать театр, и уже через несколько часов "Феб" двинулся в сторону земель водяных людей.

***

Медленная река вытекала из джунглей и бежала сначала на запад, потом поворачивала на север, после чего круто изгибалась на юго-запад и, наконец, впадала в большое внутреннее море, образуя дельту примерно в пятьдесят миль в длину и столько же в ширину. Вот здесь и обосновались водяные люди, эволюционировавшие в соответствии с условиями своего обитания в совершенно отличную от Стриадов расу. Они были ниже; звуковая диафрагма у них атрофировалась, а может быть, никогда и не была достаточно развита; цвет кожи был бледно-серым. В глаза бросалась жуткая гибкость, как у тюленей. Головы у во дяных людей были более круглыми, а черную перьевую корону Стриадов заменяли несколько безвольных прядей черно-зеленоватых волосиков. Они были намного многочисленней Стриадов и значительно нервно-активнее. Водяные люди расширили место своего обитания до внушительных размеров, создав удивительно запутанные системы каналов, прудов, дамб, плавающих островов, по которым и вокруг которых они либо плавали, либо водили тростниковые шаланды, либо тащили баржи, груженные какими-то связками и тюками. На всей территории не было ни одного большого города, зато раскинулось неимоверное множество деревенек, состоящих из травяных и тростниковых хижин. В центре дельты, на острове примерно в милю диаметром, поднималась похожая на пагаду башня, сделанная из бревен, циновок и покрытых чем-то красным панелей.

Дарвин Личли заблаговременно описал даме Изабель и Бернарду Биклю водяных людей:

– Возможно, вы не сочтете этот народ таким же радушным и любезным, как Стриады; на самом же деле они просто склонны к холодной беспристрастности, которую легко можно принять за недовольство. Но это абсолютно не так; нельзя сказать также и о том, что у водяных людей отсутствует эмоциональная глубина. Просто они чрезвычайно консервативны и подозрительны к любым инновациям. Вы можете удивиться, почему представитель Кам послал вас именно сюда, но ответ очень прост: у здешних обитателей существует высокоразвитая музыка, традиция которой уходит корнями на тысячи лет назад.

– Ну-ну,- сказала дама Изабель, тяжело

вздохнув.- Я очень рада наконец-то встретить людей, которым знакомо слово "музыка".

– В этом отношении бояться нечего,- продолжил Дарвин Личли.- Они настоящие эксперты: у них у всех абсолютный слух, они сразу же определят вам любой аккорд в любом его исполнении.

– Это действительно хорошая новость,- сказала дама Изабель.- Однако врядли у них существуют оркестры подобные нашему. Я права?

– Не совсем. Каждый взрослый житель является своего рода музыкантом, и с самого рождения ему отведена определенная партия в церемониальной фуге, которую он играет на унаследованном от свой семьи инструменте.

– Очень интересно! – воскликнула дама Изабель.- А у нас будет возможность послушать их музыку?

Дарвин Личли с сомнением поджал губы.

– На этот счет я ничего не могу вам сказать. Водяных людей нельзя назвать ни агрессивными, ни дружелюбными, но они, как вы скоро сами убедитесь, очень странные существа, и их надо воспринимать с учетом их обычаев. Я довольно хорошо знаком с ними, и меня они тоже хорошо знают, но вы все равно не увидите никакой теплоты или там радушия, да даже простого знака того, что они меня узнали. Но это неважно; вы хотели встретить музыкально мыслящих существ, так вот они перед вами.

– Если они действительно таковы, как вы их нам описали,- сказала дама Изабель,- полагаю, что мы сможем показать им такое, о чем они и понятия не имеют. Что вы предложите, Бернард?

Музыковед задумался:

– Может быть, Россини; например, "Севильский цирюльник"?

– Достойная идея; здесь присутствует достаточный задор, чтобы покорить фантазию таких существ, как водяные люди.

"Феб" приземлился на острове рядом с пагадой, которую Дарвин Личли охарактеризовал, как Хранилище Архива. Социальная система водяных людей была полна парадоксов и неразберихи, которые не сумел разрешить еще ни один этнолог. По большому счету, любая активность или жизненная фаза была регламентирована и систематизирована. И все это контролировалось армией наставников и наблюдателей.

Все еще продолжая обсуждать странности водяных людей, дама Изабель, Дарвин Личли и Бернард Бикль спустились по трапу. Внизу их уже поджидала делегация месных жителей, представитель которой сразу же спросил о цели визита.

Личли подробно описал цель их прибытия, после чего делегация удалилась.

– Надо подождать,- сказал Личли даме Изабель.- Они пошли сообщить о нас Музыкальному Комиссару.

Комиссар прибыл приблизительно через час в сопровождении еще одного существа, которого он представил как Местного наблюдателя. Они очень внимательно выслушали Дарвина Личли, затем Комиссар сказал несколько осторожных фраз. Личли перевел сказанное землянам.

– Он интересуется традиционными истоками музыки, которую вы собираетесь…- он замялся.- Мне не придумать подходящего слова. Разразиться? Распространить? Да. Он хочет узнать поподробнее о той музыке, которую вы хотите здесь распространять.

– Мне сложно что-либо сказать,- ответила дама Изабель.- Это очень приятная опера, без выражения каких-либо социальных вопросов, просто огромный букет великолепной музыки. Мы преследуем чисто художественные цели: поделиться своей музыкой с ним и его народом.

Дарвин Личли перевел ее высказывание, выслушал ответ и снова повернулся к даме Изабель.

– Когда вы собираетесь распространять свою музыку, как долго это продлится, и по каким поводам это будет происходить?

– Все будет зависеть от того, насколько хорошо нас примут,- хитро ответила дама Изабель.- Если мы заметим, что наша программа доставляет публике удовольствие, то мы дадим несколько спектаклей, а если нет, то уедем. Все очень просто. Наш первый концерт состоится как только сможет собраться публика, которую… Мне даже не представить, как созвать.

Между Дарвином Личли и Комиссаром опять произошел обмен словами, затем Личли объявил:

– Первый спектакль можете устроить уже завтра.

– Очень хорошо,- решительно сказала дама Изабель.- Значит, завтра в три часа.

***

Утром следующего дня уже привыкшая к этому занятию команда собрала театр. В два часа актеры облачились в костюмы и наложили грим, в половине третьего в оркестровой яме собрались музыканты, и все приготовления были завершены.

Однако никаких признаков потенциальной аудитории не наблюдалось. Дама Изабель вышла из корабля и, нахмурившись, оглядела горизонт. Жизнь вокруг шла своим обычным чередом.и на спектакль, похоже, никто не собирался.

И без десяти три публики нигде не было видно.

Ровно в три часа появился Местный наблюдатель, тот самый, которого руководители труппы видели вчера. Коротко поздоровавшись с дамой Изабель, Бернардом Биклем и Дарвином Личли, в гордом одиночестве он прошествовал в театр, уселся на одно из сидений, открыл принесенный с собой небольшой плоский чемоданчик, вынул из него бумагу, чернила и кисточку и разложил все это перед собой.

Дама Изабель, стоя у входа, с подозрением следила за этими приготовлениями.

– Он, очевидно, пришел посмотреть оперу. Но где же остальные?

Бернард Бикль вышел и пристально оглядел окрестности.

– Больше никого не видно,- вернувшись, доложил он.

Дама Изабель повернулась к Личли:

– Выясните, пожалуйста, когда нам ожидать ос тальную аудиторию.

Личли переговорил с наблюдателем и передал даме Изабель его неожиданный ответ.

– Он и есть аудитория. И он несколько раздражен, что спектакль не начинается вовремя.

– Но мы же не можем играть спектакль для одного индивидуала! – запротестовала дама Изабель.- Вы ему объяснили это?

– Ну да. Я заметил ему, что мы ожидали довольно большое количество зрителей, но он заявил, что должен произвести предварительный просмотр, чтобы изучить и оценить нашу музыку, прежде, чем население в массовом масштабе рискнет подвергнуть себя воздействию, возможно, нервирующих звуков.

Дама Изабель сжала челюсти; наступил момент, когда решалось, будет ли "Севильский цирюльник" демонстрироваться для одобрения или нет.

Неожиданно в разговор вмешался Бернард Бикль и вкрадчивым голосом промолвил.

– Я полагаю, мы должны были предвидеть необхо димость получения одобрения, особенно в высокораз витых мирах. И мы ничего не можем с этим поделать; нам придется или подчиниться местным правилам, или улететь ни с чем.

Дама Изабель с раздражением кивнула.

– Полагаю, вы правы; однако, когда такие идеали сты, как мы, тратят свои таланты и деньги на такой эксперимент, то от тех, кто должен, по идее, получить от этого выгоду, можно было бы ожидать, по крайней мере, понимания. Я вовсе не требую восторгов, меня устроит даже крупица доброго отношения. Я не могу поверить…- она замолкла на полуслове, заметив при ближение наблюдателя.

Подойдя к землянам наблюдатель заговорил, а Личли принялся переводить необычные для человеческого уха звуки.

– Ему не терпится узнать, когда начнется програм ма, он хочет также отметить, что начало концерта за держалось уже на девятнадцать минут.

Дама Изабель всплеснула руками.

– Я вынуждена подчиниться прихоти местного чи новника…

Она подала знак сэру Генри Риксону, который с удивлением посмотрел на нее поверх сидений, пустых за исключением одного – того, где расположился наблюдатель. Дирижер еще раз вопросительно взглянул на даму Изабель, та подтвердила свой сигнал к началу, и сэр Генри поднял свою палочку. Зазвучали первые ноты увертюры, и "Севильский цирюльник" предстал суду музыкального эксперта одной из внеземных цивилизаций.

Спектакль, идущий перед ни на что не реагирующим наблюдателем, остался у его участников не самым живым воспоминанием, но в то же время мастерство труппы не дало ему, как того можно было ожидать превратиться в чисто механический процесс воспроизведения сюжета.

Во время представления наблюдатель был очень внимателен, не выказывал ни одобрения, ни недовольства, не делал никаких движений, если не считать внесения пометок в свои бумаги.

Финальный хор потонул в заключительных аккордах оркестра, и занавес упал. Дама Изабель, Бернард Бикль и Дарвин Личли повернулись к своему единственному зрителю, делающему в тот момент последние пометки. Закончив писать, наблюдатель встал и направился к выходу. Дарвину Личли даже не потребовались инструкции дамы Изабель, чтобы выпрыгнуть вперед и ринутся за ним. У самого выхода он догнал наблюдателя, и между ними завязался многословный диалог, прерванный подошедшей дамой Изабель. Она сгорала от нетерпения узнать мнение представителя водяных людей.

– Он неприятно поражен,- выдавил из себя Личли.- Вот основной смысл его реакции.

– Что? – переспросила дама Изабель,- И это почему же?

Наблюдатель, видимо, понял смысл восклицания дамы Изабель и снова заговорил. Личли переводил его речь явно без удовольствия.

– Он отметил множество разных недочетов. Напри мер костюмы совершенно не подходят для климата. И еще он сделал ряд технических замечаний… Пев цы… хмм… я не совсем понял слово "бграссик". В общем, чтобы оно ни значило, певцы ошиблись, когда пытались… тут еще одна незнакомая фраза: "телу гай шлрама" во время игры оркестра, в результате чего фальшиво прозвучало "гхарк джиссу". Черт его знает, что он имеет в виду. Может быть, под "играть" он под разумевал акцентировку… Хоровые секвенции… нет, здесь что-то другое: секвенции не могут двигаться с севера на запад,- Дарвин Линчи опять прислушался к наблюдателю, продолжающему излагать еще несколь ко свои замечаний.- Первоначальная антифония была неполной… "такал ске хг" был слишком близок к "брга скт гз", и ни то, ни другое не соответствовали стандартному материалу… Он нашел дуэты интересными только наполовину из-за необычного, хотя и вполне законного "грсгк ай тгыык трг". Он недоволен тем, что музыканты сидели слишком статично. Он думает, что им надо двигаться, скакать и прыгать, чтобы подчеркнуть музыкальную тематику. Работа сырая, неотработанная, в которой очень много неправильного… подтекста? Хотя, возможно, он подразумевает легато. Во всяком случае, он не может рекомендовать это представление своему народу, пока не будут исправлены все указанные недочеты.

Дама Изабель, не веря своим ушам, покачала головой.

– Очевидно, он неправильно понял наши цели и задачи. Предложите ему присесть… я сейчас пошлю за чаем.

Наблюдатель согласился задержаться, и дама Изабель, усевшись рядом с ним, вместе с Бернардом Бинклем, вносившим местами свои замечания, около часа старательно разъясняла историю, философию и структуру классической земной музыки и классической оперы в частности. Наблюдатель вежливо слушал и даже время от времени делал какие-то записи.

– А теперь,- сказала дама Изабель,- мы покажем ему еще один спектакль… дайте подумать… "Тристан и Изольда". Он, правда, несколько зануден, но, думаю, вполне подойдет для нашего случая; мы сможем про демонстрировать резкий контраст как по форме, так и по стилю. Бернард, пожалуйста, попросите участников спектакля надеть костюмы и сообщите им, что "Три стан и Изольда" начнется через двадцать минут. Род жер, скажи об этом сэру Генри и Андрею. И побыстрее, пожалуйста, мы должны убедить этого "эксперта", что мы не какие-то там тупицы!

Уставшие музыканты вернулись в оркестровую яму, скрипачи массировали пальцы, трубачи старательно слюнявили губы. И лишь благодаря виртуозности оркестра и динамичной работе палочки сэра Генри прелюдия прозвучала со своей невыразимой горько-сладостной страстью.

Во время спектакля дама Изабель, Бернард Бикль и Дарвин Личли сидели рядом с серебренокожим наблюдателем, старательно разъясняя ему перипетии душевного конфликта, разворачивающегося перед ним. Наблюдатель не делал никаких устных замечаний, а, возможно, и сам не больно-то обращал внимание на комментарии хозяев, однако, как и прежде, постоянно вносил пометки в свой блокнот.

Спектакль подошел к концу; Изольда пропела свою "Смерть любви"; ее голос сошел на эхо; по музыкальной ткани оркестра печальной нитью прошелся голос гобоя, подчеркивая великую тему очарования и скорби… Упал занавес.

Дама Изабель повернулась к Дарвину Личли и торжествующе воскликнул:

– А теперь! Надеюсь, теперь-то он удовлетворен! Наблюдатель быстро и безэмоционально заговорил а своем хриплом языке, состоящем в основном из согласных. Личли слушал его речь с отвисшей челюстью. Услышав перевод, дама Изабель поперхнулась и упала бы на пол, не поддержи ее вовремя рука Бернарда Бикля.

– Он все еще… несколько недоволен,- сказал Личли упавшим голосом.- Он говорит, что кое-что по нимает в нашей точке зрения, но это не является из винением для плохой музыки. Он особенно возражает против того, что называет термином "скованная мо нотонность развития вашего хора"; он заявляет, что ау дитория с менее широким кругозором, чем у него, при такой музыке просто сойдет с ума от скуки. Он находит нашу музыку такой же монотонно повторяющейся, как лепет младенца, при этом любая интерпретация, лю бая новая тема, любой повтор выражены с педантич ной и невообразимой предсказуемостью.

Дама Изабель закрыла глаза. Наблюдатель снова встал, собираясь уйти.

– Сядьте,- сказала она хриплым натянутым голо сом.- Бернард, сейчас мы покажем ему "Войцех".

Симпатичные седые брови Бернарда Бикля изогнулись в удивленную арку.

– "Войцех"? Сейчас?

– Немедленно. Пожалуйста, сообщите об этом Андрею и сэру Генри.

Бернард Бикль, постоянно оглядываясь через плечо, пошел выполнять ее просьбу. Вскоре он вернулся.

– Труппа устала,- неуверенно сказал он.- Они с полудня ничего не ели. Гермильда Варм жалуется на то, что у нее устали ноги, то же самое говорят Кристина Райт и Эфраим Цернер. Первая скрипка заявил, что из-за мозолей ему придется играть в перчатках.

– Представление "Войцех" начнется через двадцать минут,- спокойным холодным голосом заявила дама Изабель.- Пусть певцы переоденут костюмы и побеспокоятся о смене грима. Выдай таблетки тем, кто жалуется на хрип в горле, а тем, у кого болят ноги, искренне советую одеть более свободную обувь

Бернард Бикль послушно удалился за кулисы помогать актерам, и вскоре музыканты снова заполнили оркестровую яму. Там слышалось недовольное бормотанье, хлопанье партитур и тяжкие вздохи. Первая скрипка демонстративно вышел в белых хлопковых перчатках; второй тромбонист изобразил вульгарное глиссандо.

"Войцех"! Дама Изабель смотрела на наблюдателя со скрытой улыбкой, как будто хотела сказать: "Думаешь, наш хор так предсказуем, да? А попробуй-ка проанализировать вот это!

Для единственного зрителя старалась усталая, но парадоксально триумфальная труппа, сумевшая довести "Войцех" до его великолепного финала. А наблюдатель все так же делал свои пометки с ученической старательностью и полным отсутствием эмоций.

После спектакля дама Изабель настояла, чтобы все собрались в салоне на чашечку чая с пирожным. Когда все расселись, она вопросительно уставилась на наблюдателя, взгляд ее откровенно походил на вызов.

– Ну, а теперь?

В ответ наблюдатель выдал очередную партию трудноразличимых звуков, Дарвин Личли тоскливо начал переводить.

– Я не могу рекомендовать тенденциозные, про вокационные или пропагандистские произведения для водяного народа. Последняя импровизация содержатель на, но слишком безрассудна. А напоследок я могу порекомендовать вашим музыкантам больше доверяться "бграссик", слушая для начала шелест ветра.

– "Шелест ветра"?

– Это определение относится к палочке сэра Генри. Наблюдатель слышит звук создаваемого ею ветра и принимает палочку за музыкальный инструмент.

– Он полный кретин,- заявила дама Изабель ледяным голосом.- Можете сказать ему, что наше терпенье подошло к концу, что мы категорически отказываемся выступать перед теми, кому в детстве медведь на ухо наступил, как это случилось с водяным народом.

Корректно изменив последние фразы, Дарвин Личли довел их до наблюдателя. Выслушав все, наблюдатель склонился над своим блокнотом и, казалось, производил какие-то подсчеты, затем сказал что-то Дарвину Личли, и тот заморгав удивленно, начал неуверенно переводить.

– Он хочет назвать свою цену за…

– Свою цену? – переспросила дама Изабель, ее голос дрожал от переполнявших ее эмоций.- Какая неслыханная наглость! Велите ему немедленно убираться с корабля!

Дарвин Личли возразил спокойным, умиротворяющим тоном:

– Местные обычаи таковы, что наблюдатель должен получать плату за свою экспертизу. Шестьсот батареек для сигнальных фонарей, кажется, вполне…

– Да о чем, ради всего святого, вы говорите? – взмолилась дама Изабель.- Что это за разговоры о батарейках к "сигнальным фонарям"?

Личли неуверенно улыбнулся.

– Батарейки к сигнальным фонарям – это едини ца местного обмена, по крайней мере, при сделках с земными людьми.

Несколько придя в себя, дама Изабель заговорила громко и членораздельно:

– Скажите этому созданию, что он не получит ниче го: ни батареек, ни чего-либо другого. Объясните ему, что я нахожу его экспертизу крайне некомпетентной, что он оскорбил не только меня, но и весь наш коллектив; если и требуется какая-то оплата в батарейках, так это он нам их должен. Скажите ему, что мы все устали, и он свободен. Роджер! Сообщи капитану Гондару, что театр можно немедленно разбирать!

Наблюдатель, однако, не двинулся со своего места и что-то произнес. Дама Изабель скептически уставилась на него.

– Что еще?

– Он говорит, что ошибся в подсчетах,- взволнованно сказал Дарвин Личли.- К названной сумме, добавляется плата за композицию, написанную в более чем трех тональностях, что требует особых знаний от критика. Первые две вещи оцениваются по двести батареек за каждую, а в случае с "Войцех" плата увеличивается на сто пятьдесят батареек. Таким образом, в общей сложности получается восемьсот пятьдесят батареек.

– Скажите ему, чтобы убирался. Мы не собираемся ничего платить.

Между Личли и наблюдателем произошел короткий и, видимо, неприятный разговор, после которого Личли сообщил даме Изабель.

– Он сказал, что если мы ничего ему не заплатим, то он опорожнит в воздух свой мешочек со спорами, после чего атмосфера на "Фебе" будет насыщена при мерно десятью миллионами зародышей водяных лю дей, более или менее на него походящих.

Дама Изабель открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала, закрыла его и обратилась за советом к Бернарду Биклю.

– Полагаете, мы должны заплатить?

– Да,- печально промолвил Бернард Бикль.- Нам придется это сделать.

– Но у нас на борту нет такого количества батареек,- сказала дама Изабель Дарвину Личли.- Как нам быть?

– Позвольте мне связаться с представителем Камом; он вышлет батарейки на требуемую сумму,- ответил Личли.

Через час прибыл флаер от Специального уполномоченного. Наблюдателю были выданы батарейки, и тот без дальнейших дебатов покинул "Феб".

– Такой возмутительной ситуации я не припомню за всю свою жизнь,- заявила дама Изабель.- Совер шенно невероятно, что разумное существо может обла дать таким узким кругозором!

Бернард Бикль рассмеялся.

– Если бы вы попутешествовали по космосу столько, сколько я, то вы бы уже ничему не удивлялись. К тому же мы с вами давно пришли к выводу, что должны ожидать не только триумфов, но и непонимания или разочарования.

– Может быть, я ожидала слишком многого. И все же…- дама Изабель покачала головой и налила себе чашечку чая.- Полагаю, я слишком оптимистична и доверчива. Интересно, научусь ли я когда-либо чему-нибудь? – вздохнула она.- Но мы должны продолжать делать все, что в наших силах. Как только мы пойдем на компромисс с нашими идеалами, все будет потеряно. Мистер Личли, а эти ментальные воины, о которых вы говорили… надеюсь, они-то не так придирчивы?

– Я знаю их не так хорошо, как водяных людей,- осторожно заметил мистер Личли.- Согласно рапортам они очень общительны и дружелюбны, хотя и не столь утонченны, как некоторые другие племена на Заде.

– Приятно это слышать,- сказала дама Изабель со вздохом облегчения.- Мне наскучили бухгалтерские типы, которые думают только о критике и батарейках. Господи, как я устала, пойду отдохну немного. Бернард, проследите, пожалуйста, чтобы театр был убран как положено. Мы отправляемся в дальнейшее путешествие завтра рано утром.

***

"Феб" скользил на северо-запад над роскошными пейзажами Заде. Под ним проплывали горы и долины, на которых были разбросаны деревни и села, среди которых встретился только один город с высокими остроконечными шпилями. Здесь, по словам Личли, проживал народ, который мог лицезреть демонов, невидимых для остальных. На расспросы дамы Изабель Личли ответил, что это очень милый и отзывчивый народец, но его не стоит рассматривать как потенциальную аудиторию: если они почувствуют или даже им просто покажется, что среди труппы присутствуют духи, то их крики ужаса явно сорвут спектакль.

Они пересекли джунгли с разноцветными деревьями, весьма характерными для этой планеты, и приблизились к огромному массиву из сланцев, гнесса и прочих горных пород. Вскоре они достигли земли ментальных воинов: района изломанных камней, пропастей и вулканических извержений, горных пиков и трещин. Их столица размером чуть больше земного провинциального городка, занимала центр довольно ровного плато. Рядом с городом располагался комплекс плавилен, рудоочистительных сараев и кузниц, окруженный горами шлака и руды. Дарвин Личли охарактеризовал ментальных воинов как искусных металлургов и кузнецов, снабжающих железом и медью весь континент.

– Не обращайте внимания на их внешность или манеры,- сказал он.- Это довольно суровый и грубый народ, но это совершенно не значит, что они дикари или варвары. Я плохо знаком с их культурой, но среди других рас они известны своими карнавалами и массовыми представлениями, и говорят, что они обладают очень широким кругозором. Если мы постараемся не нарушать их обычаев, то уверен, что нас примут с подчеркнутой вежливостью.

Капитан Гондар посадил "Феб" на открытом пространстве рядом с городом. Дама Изабель, Бернард Бикль и Дарвин Личли спустились по трапу и приготовились к встрече с местной делегацией, которая не заставила себя ждать.

Как и предупреждал Дарвин Личли, их внешность никак нельзя было назвать приятной. Черты лица ментальных воинов были очень грубыми, а торс покрывали черные хитиновые пластины. Они казались необычайно сильными, так как их одежда не позволила бы земному человеку даже встать на ноги: на них были железные сандалии, килты из металлических пластин, связанных бронзовой проволокой, плечи покрывали конструкции, похожие на эполеты, сделанные из железа и ронзы, с которых свисали нанизанные на нити серебряные шарики. Головных уборов не было, черепа были покрыты черными хитиновыми гребешками высотой примерно в два дюйма. Ментальные воины остановились и принялись внимательно и оценивающе разглядывать группу с "Феба".

Один из них заговорил низким хриплым голосом на языке, который, казалось, состоит из одних гласных. Дарвин Личли внимательно его выслушал и, запинаясь, начал что-то отвечать. Ментальный воин сказал еще несколько фраз, и Личли, повернувшись к даме Изабель, перевел:

– Насколько я догадываюсь, он хочет узнать о цели нашего визита. Я сказал ему, что вы только что прилетели с Земли, что вы слышали много замечательного про ментальных воинов и хотите на них посмотреть. Немножко лести никогда не помешает.

– Совершенно справедливо,- заявил Бернард Бикль.- Скажите им, что их безупречная репутация известна во всей Вселенной, поэтому мы прибыли выразить им свое уважение и хотим поставить для них спектакль.

Насколько смог, Дарвин Личли перевел это на тяжелый рычащий язык. Ментальные воины выслушали его, затем собрались в кучу и принялись что-то обсуждать, периодически бросая оценивающие взгляды на землян.

Затем, не торопясь, вернулись к группе представителей "Феба", и старший задал Личли вопрос:

– Вы сказали, что наша репутация известна по всей Вселенной?

– Да, именно так,- ответил Бернард Бикль. Дарвин Личли старательно переводил вопросы и ответы.

– И вы прибыли сюда с единственной целью – поставить "спектакль"?

– Совершенно верно. В нашей труппе собраны самые талантливые артисты Земли.

Ментальные воины опять отошли в сторону посоветоваться. Наконец, они пришли к какому-то решению, и старший прорычал тяжеловесную фразу.

– Они принимают приглашение,- перевел Личли,- и пришлют к нам делегацию самых смелых и мудрых из местной знати…

– "Смелых и мудрых"? – озадаченно переспросила дама Изабель.- Очень странное выражение.

– Похоже, это просто общий смысл фразы. Однако он поставил условие: вся команда "Феба" должна в свою очередь посетить их представление, которое для вас организует специально обученная труппа.

После небольшой паузы и растерянного взгляда в сторону ментальных воинов дама Изабель ответила:

– Я не вижу причин отклонить это приглашение… В самом деле, с нашей стороны было бы очень невеж ливо отказать им. Вы согласны, Бернард?

Бикль почесал подбородок и с сомнением посмотрел на мрачных, ожидающих ответа аборигенов, затем неуверенно произнес:

– Полагаю, они просто чувствуют себя обязанными перед нами. Возможно, их устрашающая внешность ничего не значит.

– Разве не в этом заключается смысл культурного обмена? – заметила дама Изабель.- Разве не для этого мы добирались сюда, за миллионы миль от дома? Она решительно повернулась к Дарвину Личли.- Переведите им, что мы почтем за честь посетить их представление.

Личли перевел, после чего обменялся еще несколькими фразами с аборигенами, и делегация удалилась обратно в город.

Дама Изабель и Бернард Бикль тут же пригласили к себе Андрея Сциника и сэра Генри Риксона, чтобы обсудить предстоящую программу. Бернард Бикль, на которого сильное впечатление произвела мужественная внешность аборигенов, предложил "Зигфрида". Андрей Сциник порекомендовал "Аиду", для которой на "Фебе" были великолепные декорации, сэр Генри попробовал предложить декадентов, но потом отказался от этой затеи. Дама Изабель выдвинула идею, что данный народ, ведущий явно тяжелую жизнь, можно поразить чем-нибудь легким и очаровательным, как, например, "Ганзель и Гретель", "Летучая мышь", "Так поступают все" или даже просто "Сказки Гофмана".

В конце концов согласились на "Проданной невесте". Андрей Сциник поспешил к артистам, чтобы на скорую руку устроить репетицию, а сэр Генри отправился собирать партитуры.

Ночь была темной, лишь от кузниц с другой стороны плато исходило мрачное мерцание. В воздухе висели незнакомые землянам запахи, так что те, кто вышел перед сном размять ноги, далеко от корабля не отходили.

Утром следующего дня был возведен театр: а оркестр еще раз просмотрел партитуру и приготовился к началу спектакля. Через некоторое время на плато появилась большая группа ментальных воинов. Когда дама Изабель встретила их у входа в театр, вперед выступил один из аборигенов, указал на своих товарищей и заговорил. Личли начал переводить.

– Мы пришли в полном соответствии со взятыми на себя обязательствами. Раз уж мы что-то решили, то никакие разногласия, никакие отговорки, никакие пе- редумывания не остановят нас. И вот мы отдаем себя на волю вашего представления.

Дама Изабель прощебетала короткую приветственную речь и провела их в зрительный зал, и быстро оглянулась по сторонам. Аборигены компактной группой уселись в совершенно идентичных позах: торс прямой и напряженный, руки прижаты к бокам, ноги плотно соединены вместе.

Сэр Генри Риксон вскинул вверх свою палочку, предвещая начало увертюры, и глаза аборигенов напряженно застыли на его фигуре. Поднялся занавес, и начался первый акт, но зрители все так же сидели как замороженные, не делая никаких движений, разве что время от времени подергивая мышцами. Так продолжалось до финального занавеса, но даже и после него они все продолжали сидеть неподвижно, будто не были уверены в том, что представление окончилось. Затем они медленно и неуверенно поднялись со своих мест и потянулись к выходу из театра, на ходу обмениваясь озадаченными репликами. Там, на выходе, желая узнать их впечатление, ментальных воинов встретили дама Изабель и Бернард Бикль. Старший из них посоветовался со своими товарищами, сложилось впечатление, что они чем-то недовольны, хотя по выражению их грубых лиц невозможно было сказать что-либо уверенно.

Дама Изабель подошла к ним поближе и спросила напрямую:

– Вам понравился наш спектакль?

Старший группы заговорил чересчур гулким голосом.

– Мои люди не испытали ни закалки, ни утомле ния; и это самый энергичный спектакль, который вы можете нам показать? Неужели люди на Земле на столько вялы?

Это замечание весьма удивило даму Изабель.

– В нашем репертуаре больше дюжины различных опер, и ни одна из них не похожа одна на другую. Вчера вечером мы посоветовались и решили, что вам понравится что-нибудь легкое, а не суровое или траги ческое.

Выслушав перевод Личли, ментальный воин весь напрягся.

– Так, значит, вы принимаете нас за любителей легкого? Это такая репутация ходит о нас по космосу?

– Нет, конечно, нет,- затараторила дама Изабель.- Ничего подобного.

Ментальный воин бросил несколько кратких слов своим товарищам, затем снова повернулся к даме Изабель.

– Мы говорим: больше не будет никаких представлений. Мы имеем честь пригласить вас завтра поупражняться с нашей специально обученной труппой. Вы придете?

– Конечно! – воскликнула дама Изабель.- Мы с нетерпением ждали такой возможности. Вы пришлете кого-нибудь, чтобы нас проводил до вашего театра?

– Мы это сделаем.

И ментальные воины побрели по плато к своему городу.

– Боюсь, наш спектакль не произвел на них боль шого впечатления,- покачал головой Бернард Бикль.

Дама Изабель вздохнула.

– Возможно, просто следовало показать им "Зигф рида"… Ну что же, завтрашнее представление должно быть очень интересным. Надо будет напомнить Роджеру захватить звукозаписывающую аппаратуру.

***

На следующий день, сразу после полудня, перед кораблем появились два ментальных воина. Делегация с "Феба" была еще не готова: Района Токстед и Кассандра Праути в последний момент решили поменять вечерние платья на что-нибудь более свободное. Наконец все желающие посетить представление ментальных воинов собрались около корабля: певцы, музыканты, дама Изабель, Роджер, Бернард Бикль, сэр Генри, Андрей Сциник и некоторые члены команды. Ни капитана Гондара, ни Медок Росвайн среди собравшихся не было, и Роджер почувствовал болезненный укол, подумав о том, что эти двое остаются вместе. Похоже, подобное чувство испытывал и Логан де Апплинг, привлекательный молодой астронавигатор. Он нервозно прохаживался взад-вперед перед кораблем, а когда ни капитан Гондар, ни Медок Росвайн так и не появились, он решительно подошел к трапу и вернулся на корабль.

Наконец делегация собралась и в веселом настроении двинулась через плато. На время были забыты все мелкие разногласия и обиды, были отложены в сторону всякие личные интересы, небольшая группа просто беззаботно шла, болтая и хихикая, в местный театр. Рамона Токстед и Кассандра Праути поздравляли друг друга с мудрым решением одеть легкие платья, так как мероприятие казалось совершенно неофициальным. Похоже, даже даму Изабель захватило общее настроение: она шла, подавая шутливые замечания о книге, которую собирался писать Роджер.

Они пересекли весь город, спустились по широкой дорожке с каменными ступенями и оказались в естественном амфитеатре. Стены его были довольно крутыми, а сиденья располагались на самом дне и представляли из себя каменные цилиндры, расставленные концентрическими кругами.

Дама Изабель с живым интересом оглядела амфитеатр.

– У них не возникло и мысли о том, чтобы создать здесь хоть какие-то удобства,- заметила она Бернарду Биклю.- Сиденья или тумбы, называйте это, как хо тите, похоже, совершенно неудобны. Но, полагаю, нам придется с этим смириться.

Бернард Бикль обнаружил над головой какую-то металлическую связку.

– Очевидно, для каких-то спецэффектов,- предпо ложил он,- а может, просто для освещения.

Дама Изабель продолжала рассматривать необычное сооружение.

– Странное помещения для театра. А где сцена? Где сидят музыканты?

Бернард Бикль пощелкал языком.

– За время моих скитаний по галактике я научился ничему не удивляться, даже театрам без сцены.

– Конечно, мы должны быть менее привередливы… Ну, я, пожалуй, сяду вот тут. Ты, Роджер, садись вон на то сиденье или тумбу, как там это лучше назвать, а вы, мистер Личли, устройтесь рядом с Роджером так, чтобы при необходимости можно было делать ремарки на звукозаписывающую аппаратуру.

Вся компания с шутками и улыбками расселась по местам.

Появился абориген, выполнявший вчера роль старшего. Побрякивая одеждой, он прошествовал через арену, подошел к даме Изабель и заговорил. Дарвин Личли преобразил его рычание в человеческую речь.

– Вы сдержали свое слово. Вы никуда не улетели.

– Конечно, нет,- заявила дама Изабель.- Такой поступок с нашей стороны был бы крайне невежливым.

Выслушав перевод, ментальный воин почтительно кивнул головой:

– Вы странный народ, но вы достойны уважения.

– Большое спасибо,- ответила дама Изабель, чрезвычайно польщенная таким замечанием.

Бернард Бикль с улыбкой закивал головой в знак согласия. '

Ментальный воин удалился со сцены. Минуты две продолжалась тишина, внезапно прерванная ударом в большой гонг. Это послужило сигналом к началу удивительных и чудовищных событий. Снизу фонтаном вырвался поток пламени; сверху с грохотом в проход между сидениями упали железные рельсы. Затем откуда-то сверху появились шесть маятников с острыми, как у бритвы, краями и начали раскачиваться взад-вперед. Завыла оглушительная сирена, ей ответила еще одна, со свистом упал огромнейший валун, привязанный к цепи, и начал раскачиваться в дюйме над головами зрителей. Струя пламени ударила горизонтально, затем вертикально, и в довершение ко всему сверху посыпались раскаленные докрасна капли металла… Через две минуты сорок секунд труппа начала визжать, падать в обморок, короче, предалась всевозможным видам истерии.

Представление закончилось совершенно внезапно. На металлических цепях сверху и по краям арены появились ментальные воины и принялись презрительно завывать, мяукать, кричать. Позже Дарвин Личли сумел вспомнить некоторые из их комментариев: "И откуда только взялись такие трусишки?" Или: "Мы же просидели три часа на вашем худшем из худших представлений!" Или совсем уж обидное: "Ну и слабаки же живут на Земле!".

Бестолковым стадом труппа вернулась на "Феб". Дама Изабель тут же отдала приказ собирать театр и стартовать при первой возможности.

Вскоре "Феб" полетел обратно к Землеграду, чтобы высадить Дарвина Личли, после чего незамедлительно отправился дальше в космос.