Утром за завтраком Гил спросил самым невинным тоном:

- Ты что, прошлым вечером чинил освещение?

Амиант посмотрел на Гила, сперва озадаченно подняв брови, а затем почти комично смущенно опустив их. Обманывать Амиант, наверное, умел хуже всех ныне живущих.

- Э-э, почему ты об этом спрашиваешь?

- Случайно выглянул в окно и увидел, как свет то зажигается, то гаснет. Ты закрыл ставни, но свет все равно просачивался на улицу. Полагаю, ты ремонтировал лампу?

Амиант помассировал лицо.

- Что-то вроде того… В самом деле, что-то вроде того. Итак, ты идешь сегодня в Храм?

- Да. Хотя и не знаю упражнений.

- Ну, сделай все, что в твоих силах. У некоторых есть к этому призвание, а у других нет.

Гил провел утро в Храме, неуклюже проскакивая простые узоры, в то время как дети намного младше него, но куда более благочестивые, отпрыгивали Стихийный Узор с ловкостью и мастерством, добиваясь похвалы Прыгрука. Сегодня зал посетил Третий Помощник-Попрыгун и до такой степени поразился, увидев неуклюжие скачки Гила, что вскоре с отвращением на лице воздел руки и широким шагом покинул зал.

Вернувшись домой, Гил обнаружил, что Амиант принялся за новую ширму. Вместо обычного арзака, он взял панель из дорогостоящего инга. Весь день он работал, перенося свой рисунок на панель. Это был поразительный узор, но Гил невольно почувствовал иронию ситуации. Амиант посоветовал Гилу вырезать забавные картинки, а сам взялся за работу, пронизанную меланхолией. Рисунок изображал узорную решетку, увитую листвой, из которой выглядывала сотня маленьких, печальных лиц. Все эти лица выглядели разными, и все же почему-то казались схожими из-за тревожащей пристальности их взглядов. Поверху шли два слова - Помни Меня - выполненные размашистым и изящным каллиграфическим письмом.

Работать с новой панелью Амиант прекратил уже вечером. Зевнув, он потянулся, поднялся на ноги, подошел к двери, выглянул на площадь, заполненную теперь народом, возвращающимся домой с работы: порто вые грузчики, судостроители, механики, мастера, работающие по дереву, металлу и камню, купцы и служители, писцы и клерки, бакалейщики, мясники, рыбаки, статистики и работники Министерства Соцобеспе-чения, горничные, медсестры, врачи и дантисты.

Словно пораженный неожиданной мыслью, Амиант изучал ставни. Он постоял, потирая подбородок, затем бросил недолгий взгляд на Гила, которого тот предпочел не заметить.

Амиант подошел к стенному шкафу, достал бутыль, налил две рюмки легкого вина из цветов камыша, поставил одну у локтя Гила, немного отлил из другой, и заговорило ширме Гила.

- …чуть больше рельефности, вот здесь, в этой детали с лодкой. Общая мысль тут - жизненная сила, молодежь веселится в сельской местности; зачем приглушать тему чрезмерной тонкостью?

- Да, - пробормотал Гил. - Буду резать поглубже.

- Думаю, я не стал бы так тщательно прорисовывать траву и листья… Но интерпретация эта твоя, и ты должен поступать так, как считаешь наилучшим.

Гил кивнул. Отложив стамеску, он выпил вина; резать он сегодня больше не будет. Амиант заговорил об ужине.

- Вчерашние водоросли показались мне какими-то несвежими. Что скажешь, если сегодня у нас будет салат из плинчетов, наверное, с несколькими орехами и кусочком сыра? Или ты предпочел бы хлеб с холодным мясом? Это должно обойтись не слишком дорого.

Гил сказал, что он скорее поест хлеба с мясом, и Амиант отправил его в лавку. Оглянувшись через плечо, Гил с тревогой увидел, что Амиант обследует ставни, мотая их туда-сюда, открывая и закрывая.

Той ночью Амиант опять работал со своей дуплици-рующей машиной, но тщательно закрыв и законопатив ставни. Мерцающий свет больше не просачивался на площадь, где мог вызвать интерес у какого-нибудь проходящего мимо ночного агента.

Гил в прескверном настроении отправился спать, радуясь лишь тому, что Амиант, по крайней мере, принимает меры предосторожности.208