Восемь кадетов спали в одной спальне, вместе посещали занятия, обедали за одним столом. В различных мастерских и лабораториях они собирали, разбирали и вновь собирали компьютеры, насосы, генераторы, локаторы, передатчики.

— Мало иметь умелые руки, — заявлял Генри Белт. Одной сноровки недостаточно. Еще важнее находчивость, изобретательность, смекалка. Посмотрим, на что вы способны.

И каждого кадета отвели в отдельную комнату, где на полу лежала большая куча всевозможных деталей и блоков различных устройств.

— Это двадцатишестичасовой тест, — объявил Генри Белт. — У каждого из вас одинаковый набор деталей и оборудования. Никакого обмена деталями или информацией! Те, кого я уличу в подобном поступке, будут исключены из группы без рекомендации. Прежде всего я хочу, чтобы вы построили один стандартный компьютер “Аминекс” девятой модели. Во-вторых, сервомеханизм для ориентации массы в десять килограммов в направлении Мю Геркулеса. Почему Мю Геркулеса?

— Потому что Солнечная система движется в направлении Мю Геркулеса, сэр, и мы таким образом избегаем параллактической ошибки. Сколь бы ничтожна она ни была, сэр.

— Последнее замечание отдает легкомыслием, мистер Макграт, которое ведет лишь к тому, чтобы отвлечь внимание тех, кто старается воспользоваться моими наставлениями, — один минус.

— Простите, сэр, я только хотел сказать, что для многих практических целей такая степень точности необязательна.

— Эта идея, кадет, достаточно элементарна, чтобы тратить на нее время. Я ценю краткость и точность.

— Да, сэр.

— И третье. Из этих материалов соберите передатчик на сто тысяч ватт для двусторонней связи между базой Тихо и Фобосом, на любой частоте, какая вам понравится.

Кадеты начали сходным образом: сначала рассортировали материал на кучки, затем занялись проверкой и калибровкой приборов. Последующие достижения существенно различались. Кулпеннер и фон Глюк, рассматривая это испытание отчасти как психологический тест, не смутились, когда обнаружили отсутствие или непригодность некоторых необходимых деталей, и выполнили каждый проект насколько это было осуществимо. Макграт и Уэск, начав с компьютера, скоро пришли в замешательство, и их работа утратила целенаправленность. Линч и Саттон упорно трудились над компьютером, Верона — над передатчиком.

Только Кулпеннеру удалось закончить один из приборов. Он распилил, отшлифовал и склеил куски двух разбитых кристаллов, получив один грубый, маломощный, но действующий мазер.

На следующий день после теста Макграт и Уэск исчезли, и никто не знал, ушли ли они сами или их исключили по представлению Генри Белта.

После теста был отпуск на уик-энд. Кадет Линч потягивал коктейль на вечеринке и беседовал с полковником Трэнчардом, который услышав, что Линч обучается у Генри Белта, сочувственно покачал головой.

— Я сам летал со старым чертом. Честное слово, это просто чудо, что мы вернулись. Белт напивался почти каждый день.

— Как же он избежал суда? — спросил Линч.

— Очень просто. Похоже, все высшие чины обучались под его руководством. Конечно, они его смертельно ненавидят, но у них извращенное чувство, собственного достоинства. А может, надеются, что какой-нибудь кадет проучит его.

— Кто-нибудь пытался?

— О, да. Однажды я ударил его. Мне повезло: отделался переломом ключицы и растяжением связок ноги. Если вернетесь живыми, получите хороший шанс занять высокую должность.

На следующий день Генри Белт как бы между прочим сообщил:

— В следующий вторник утром старт. Уходим на несколько месяцев.

Во вторник утром кадеты заняли места в “Ангеле”. Затем явился Генри Белт. Пилот приготовился к старту.

— Держите шапки, ребята! Отсчет… Газовая струя ударила в землю, и ракета взмыла ввысь. Через час пилот объявил:

— Вот ваш корабль. Старик двадцать пятый. А рядом с ним — тридцать девятый, только что из рейса.

Генри Бель с ужасом уставился в иллюминатор.

— Что они сделали с кораблем? Раскрасили? Красный, белый, желтый! Прямо шахматная доска.

— Это какой-то идиот из новичков, — пояснил пилот. — Говорят, он решил украсить старый корабль для пикника конгрессменов.

Генри Белт повернулся к кадетам:

— Полюбуйтесь на это вопиющее безобразие — результат тщеславия и невежества. Нам потребуется несколько дней, чтобы удалить краску.

Они приблизились к двум парусникам: скромный тридцать девятый, только из полета, и размалеванный двадцать пятый. У выходного люка тридцать девятого виднелась группа людей, их снаряжение висело на тросах — Посмотрите на этих людей, — сказал Генри Белт. — Эти неисправимые лоботрясы совершили развлекательную прогулку вокруг Марса. Они плохо обучены. Когда вернетесь вы, джентльмены, вы будете ус-« талыми, но хорошо натасканными. А теперь, джентльмены, наденьте шлемы и приступим к делу. — Голос Генри Белта доносился уже по радио. — Линч, Острэндер останутся здесь. Верона, Кулпеннер, фон Глюк, Саттон, перебирайтесь по тросам на корабль, переправляйте груз и укладывайте его согласно инструкции.

Генри Белт занялся своим личным грузом, который состоял из нескольких больших ящиков. Он прикрепил их к тросам, подтянул к двадцать пятому, потом сам добрался до входного люка и, переправив туда ящики, исчез в недрах корабля.

Тем временем команда тридцать девятого перешла в челнок, который устремился к Земле, быстро уменьшаясь в размерах.

Когда груз был уложен, кадеты собрались в кают-компании. Генри Белт появился из командирской каюты.

— Джентльмены, как вам здесь нравится? А, Кулпеннер?

— Салон просторный, сэр. Вид великолепный. Генри Белт кивнул.

— Мистер Линч? Ваши впечатления?

— Боюсь, они еще не сложились, сэр.

— Понятно. Вы, мистер Саттон?

— Пространство грандиознее, чем предполагал, сэр.

— Это верно. Пространство всегда невообразимо. Хороший астронавт должен быть сильнее пространства или научиться его не замечать. И то и другое сложно. Хорошо. Итак, джентльмены, сейчас я сделаю кое-какие замечания, а потом удалюсь и буду отдыхать. Поскольку это мой последний полет, я не собираюсь больше ничего делать. Управление кораблем целиком ляжет на ваши плечи. Я буду появляться лишь время от времени с благосклонной улыбкой, или — увы — чтобы сделать отметки в красной тетради. Формально я остаюсь, но вы шестеро насладитесь полным контролем за кораблем. Если вы вернетесь на Землю невредимыми, я поставлю вам положительные оценки. Если разобьете корабль или заведете его на Солнце, вы окажетесь несчастнее меня, потому что мне суждено умереть в космосе. Мистер Глюк, я, кажется, заметил на вашем лице усмешку?

— Нет, сэр, это задумчивая полуулыбка.

— Могу я спросить, что смешного в моей безвременной кончине?

— Это будет большая трагедия, сэр. Я просто подумал, что у нас еще сохраняются не то чтобы суеверия, но скажем, вера в субъективность космоса.

Генри Белт сделал отметку в красной тетради.

— Не знаю, что вы имели в виду под этой абракадаброй, мистер фон Глюк. Ясно одно: вы воображаете себя философом и диалектиком. Я не буду ставить вам в вину подобные замечания, пока они не таят оттенков злобы и оскорбительной дерзости, к которым я чрезвычайно чувствителен. Что касается суеверий, то лишь примитивный разум считает себя хранилищем абсолютного знания. Насколько я помню, по этому поводу Гамлет хорошо сказал Горацио в известной пьесе Уильяма Шекспира. У меня были странные и неприятные видения. Может, это галлюцинация, а может, космос воздействовал на мой разум или на разум кого-то или чего-то отличного от меня. Не знаю. Поэтому рекомендую вам придерживаться гибкой позиции в тех вопросах, где истина еще не установлена. Иначе встреча с необъяснимым может повредить ваш разум, который весьма хрупок. Я ясно выразился?

— Абсолютно, сэр.

— Отлично. Тогда продолжим. Мы установим систему дежурств: будете дежурить по очереди с каждым из пяти остальных, таким образом я надеюсь воспрепятствовать появлению каких-либо содружеств или группировок.

Вы осмотрели корабль. Корпус представляет собой сэндвич из сплава лития с бериллием, изолирующей пены, волокнистого слоя и внутренней обшивки. Он очень легкий, прочность создается скорее давлением воздуха, чем свойствами материалов. Поэтому у нас достаточно места, чтобы вытянуть ноги и каждому получить свой угол.

Каюта командира слева. Ни при каких обстоятельствах никому не позволяется вторгаться в мои апартаменты. Когда захотите поговорить со мной, постучите в дверь. Если я выйду — хорошо. Если нет — уходите. Направо шесть кают, которые вы можете распределить между собой по жребию.

Ваш распорядок будет таков: два часа занятий, четыре часа дежурства, шесть часов отдыха. Я не требую слишком интенсивных занятий, но рекомендую проводить время с пользой.

Наша цель — Марс. Сейчас мы соберем новый парус, затем вы тщательно проверите все снаряжение на борту. Каждый из вас рассчитывает наклон паруса и курс. Я не буду участвовать в управлении кораблем. Я также не люблю, когда меня впутывают в разные аварийные ситуации. Если что-нибудь подобное случится, буду строго наказывать виновника.

Пение, свист, мурлыканье запрещается. Я не терплю страха и истерики и немедленно делаю соответствующие отметки. Никто не умирает больше одного раза, мы хорошо знаем опасность избранного нами занятия. Не должно быть никаких розыгрышей. Если хотите, можете драться, только так, чтобы не побеспокоить меня и не переломать приборы. Но не советую, потому что это влечет за собой обиды, и мне известны случаи, когда кадеты убивали друг друга. В личных взаимоотношениях рекомендую сохранять сдержанность и беспристрастность. Фильмотека, разумеется, в вашем распоряжении. Вы не должны использовать радио иначе, чем для приема и передачи сообщений. По правде говоря, я умышленно вывел его из строя — таков мой метод. Чтобы ни случилось, мы должны обходиться своими силами. Есть вопросы? Отлично. Если вы все будете действовать достаточно точно и аккуратно, мы вернемся целыми и невредимыми с минимальным количеством минусов. Хотя, надо сказать, в предыдущих двенадцати полетах это не удавалось. А теперь выбирайте каюты и распаковывайте свои вещи. Завтра транспортер доставит новый парус, и вы приметесь за работу.