1

Утром, незадолго до возвращения на Араминту, Эгон Тамм произнес еще одну речь перед народом Штромы. На это он был сподвигнут замечаниями Уэйнесс, которая сказала:

— Твое заявление было ясным и четким, но прозвучало слишком формально… В нем не хватало дружеского участия, что ли…

Правда, поначалу Эгон был удивлен и даже несколько смутился.

— Я говорил, как Хранитель, все слова которого должны выслушиваться с уважением — что ж мне джигу танцевать было или шутки шутить?!

— Конечно, нет! Но все-таки надо было говорить посердечней. Некоторые из старых дам даже подумали, что ты буквально строевым маршем отправляешь их отсюда в исправительные лагеря!

— Что за чушь! Я говорил о серьезных вещах и потому старался делать это как можно более ответственно.

Уэйнесс пожала плечами.

— Я знаю, ты старался, как мог. Но было бы все же лучше, если бы ты обратился к ним еще раз и объяснил, хотя бы, что Станция Араминта гораздо боле удобна и приятна, чем Штрома.

— Что ж, неплохая идея — особенно, если учесть, что у меня еще есть пара вопросов, на которых я хотел бы остановиться подробнее.

В этом втором обращении Эгон попытался доказать, что представление о нем как о человеке со средним темпераментом не совсем верно — что, впрочем, соответствовало действительности. Он выступал в обычной одежде из просторного офиса Вардена Боллиндера, полусидя, полуоблокотясь на стол в манере, которая казалась ему весьма раскованной и вольной. И даже своему лицу, обычно бесстрастному, правильному и даже несколько мрачному он попытался придать выражение доброты и сердечности.

— Прошлой ночью я начал говорить с вами без предварительной подготовки и, возможно, речь моя прозвучала несколько неожиданно, так что многих повергла в шок. Но я уверен, вы заслужили того, чтобы суть моей речи была теперь разъяснена вам во всех подробностях. Теперь, когда, надеюсь, все поняли значимость новой Хартии и продолжения Консервации, не должно оставаться никаких темных мест и относительно вашей собственной судьбы.

Мы не станем преуменьшать неудобств, которые ждут вас на первых порах, но будем вести речь о компенсациях и компенсациях значительных. Каждой семье и домовладельцу будет предоставлена резиденция в одной из четырех коммун или же участок необработанной земли в глубине континента, если кто этого захочет. Первая коммуна будет располагаться параллельно побережью к югу от Речного Домика. Вторая — на горах к западу от Станции, третья вокруг четырех озер, что находятся к западу и востоку от Домика, а четвертая расположена на самой Станции, немного южнее проспекта Венсей, на другой стороне реки Ванн. На каждый дом полагается никак не менее двух акров земли, семья может заказать дом по собственному проекту вне каких-либо лимитов. Мы всячески хотим избежать однообразия. Если же кто-то вдруг захочет построить и вообще нечто из ряда вон, то может сделать и это, но лишь при условии собственной оплаты и нашего разрешения. Мы не собираемся разделять наше общество по признакам престижа, богатства или интеллектуальности, но и не станем добиваться эгалитаризма.

Поэтому прошу вас как можно скорее внести ваши имена в списки — только своевременная и точная информация поможет нам справиться с эвакуацией быстро и без потерь. И помните, Станция Араминта — это не межпланетный заповедник для отдыха — каждый должен работать на благо Консервации так или иначе.

В основном, я сказал все, и еще раз убедительно прошу вас поспешить со списками, хотя уверяю, что раньше или позже всякий останется доволен и новым местопребыванием, и новым жилищем. — Эгон отошел от стола, поглядел в камеру и улыбнулся. — Надеюсь, я успокоил хотя бы некоторые тревоги, поселившиеся в ваших сердцах со вчерашнего дня. Прошу вас только об одном: все должны подчиняться закону или иными словами — Хартии. Если выберите иное, можете смело рассчитывать на наказания, вытекающие из закона — и это ни для кого не должно быть неожиданностью.

Сразу из Боллиндеровского офиса Эгон с сопровождающими поднялся в терминал, где уже собралась достаточная толпа народа. Руфо Каткара среди них не было, как не было его и среди отъезжающих.

2

Через три дня Глауена вызвали в штаб-квартиру Бюро Б, на втором этаже Нового Агентства в конце проспекта Венсей. Он прибыл и доложился Хильде, сухопарой старой деве, уже бесчисленное количество лет охранявшей Бодвина Вука от назойливых посетителей. В ответ она проворчала нечто нечленораздельное, сделала пометку в бумагах и жестом указала на скамейку, на которой Глауену предстояло просидеть никак не меньше сорока минут — чтобы «для начала повыпустить клаттуковский пар».

Глауен покорно сел.

— Но мне кажется, начальство хотело увидеть меня немедленно. Конечно, это лишь мое ощущение, но…

Хильда упрямо набычилась.

— Вашего имени в списке нет, а он занят. Разумеется, он уделит вам несколько минут, но где-то в течение дня. А пока вы тут сидите, можете подготовить свой материал так, чтобы он выглядел логичным и точным. Бодвин Вук не любит молодежи, которая мямлит, мнется и тратит впустую его драгоценное время.

— Разумеется, вы знаете его гораздо лучше, чем я. Но с другой стороны…

— Опять с другой стороны! Вот уж воистину понятие «терпение» не входит в набор добродетелей Клаттуков! — Хильда нажала кнопку селектора. — Здесь Глауен Клаттук, бегает по приемной взад-вперед, как загнанное животное. Хотите видеть его в таком состоянии?

Ответа Вука не было слышно, но брови Хильды поднялись и она надменно повернулась к просителю.

— Проходите — и немедленно. Он просто потрясен медлительностью, с которой вы ответили на его вызов.

Можно было считать, что на этот раз Глауену повезло — он прошел быстро и без потерь. Не ожидая следующего приглашения, он проскользнул за Хильдой и решительно толкнул дверь в кабинет.

Бодвин Вук вращался в кресле с высокой спинкой, что еще больше подчеркивало отсутствие у него величественной фигуры*. Он приветствовал Глауена быстрым взмахом руки и указал на стул.

— Садись.

Глауен молча, как только что в приемной, сел.

Бодвин откинулся на спинку кресла и сложил руки на маленьком круглом животике. На лице, казалось, не было ни малейшего упрека за неудачную попытку своего сотрудника в таверне Штромы, хотя Вук никогда не забывал подобных промахов и ничего никому не прощал. Несколько секунд он изучал молодого человека из-под тяжелых опущенных век. Глауен терпеливо ждал. Он знал, что его начальник любит проверить выдержку подчиненных, считая, что такой тренинг всегда держит их в нужной рабочей форме. И Глауен не промахнулся.

— Итак, как я понимаю, у тебя есть некий матримониальный план.

— План есть, — согласился Глауен.

Бодвин криво усмехнулся.

— И вне всяких сомнений, ты уже сделал все необходимые приготовления?

Глауен растерянно посмотрел в непроницаемое лицо Вука.

— Да, все, что необходимо, но это такие мелочи.

— Пусть так, — Бодвин задрал лицо к потолку и заговорил тоном старого школьного учителя. — Бракосочетание — есть вещь, которая обросла тысячами мифов, и это совсем не так просто, как кажется. Как институт, оно предваряет собой всю историю гаеанской расы. Этой теме было посвящено много времени и усилий, как в теоретическом отношении, так и в практических изысканиях нескольких квадрильонов человеческих существ. Но правда и ныне заключается в том, что этот институт является относительно нелогичным и не поддается разумным объяснениям. Однако продолжает существовать. Например, барон Бодиссей указывал, что если бы не было института брака, эволюция не трудилась бы с такой любовью над дифференциацией полов.

Глауен молчал, не понимая, куда клонит начальство. Обычно, сотрудник, вызываемый в Бюро Б, да еще и на таком уровне, мог ожидать только получения строго секретного и ответственного задания. Глауен почувствовал себя неуверенно, ведь никогда еще Бодвин Вук не общался с ним в подобном стиле.

А Вук все вещал, не отрывая глаз от потолка.

— Насколько мне известно, Уэйнесс — уроженка Штромы?

— Совершенно верно.

— Наши проблемы там вкупе с проблемами атолла Лютвен, день ото дня становятся серьезней. Уэйнесс, должно быть, чувствует, некую личную ответственность за это?

— Больше всего она хочет, чтобы все прошло быстро, безболезненно и в соответствии с новой Хартией.

— Именно этого желаем и мы, — подтвердил Вук. — Мы не можем больше допустить никакого шатания и разброда, каждый должен быть готов подставить плечо под ту ношу, что…

«Ага, — обрадовался Глауен. — Наконец, начинается дело».

— И вы уже нашли ношу для моего плеча?

— В принципе — да, — Вук переложил бумаги на столе. — Наше сотрудничество с Руфо Каткаром не увенчалось успехом, хотя в этом, честно говоря, никто не виноват. Ты был сонным, как снулая рыба, Шард — попусту язвителен, Эгон вообще не скрывал сомнений, и даже я оказался непроницательным. Короче, все действовали не лучшим образом, и возможность упорхнула из наших рук.

Глауен посмотрел в окно на лениво текущую реку. Вук не спускал с него глаз, но Глауен не позволил себе ни усмешки, ни движения — он просто смотрел.

Явно удовлетворенный поведением подчиненного, Вук расслабился. Все было готово и можно было давать задание.

— Сегодня утром я принял решение возобновить контакт с Каткаром, для чего сначала вызвал Боллиндера. Он проинформировал меня, что Каткара нигде не видно уже несколько дней — очевидно он ударился в одиночество.

— Но этому могут быть и другие объяснения.

Бодвин коротко кивнул.

— Боллиндер зрит в корень.

У Глауена не было никакого желания возвращаться на Штрому и искать Каткара. Они с Уэйнесс были слишком заняты приготовлениями к свадьбе и планами по устройству нового дома, который собирались построить себе после совершения торжественного обряда. И это было куда интереснее, чем лазать по разным уровням продуваемой ветрами Штромы.

— Теперь надо использовать все факты, имеющиеся в нашем распоряжении, — продолжал Вук. — Каткар намекал на многое, но сказал мало. Он упомянул имена Левина Бардуза и Флиц. Кажется, Бардуз весьма активно работает в транспортной индустрии. Смонни и ЖМС намерены переместить йипов, и Бардуз сможет обеспечить их транспортом. Он человек популярный и одновременно неуловимый — сочетание выгодное и явно его устраивающее.

— Есть у ИПКЦ какая-либо еще информация?

— Ни в какой противозаконной деятельности он не замечен, поэтому на него нет ни одного файла. Дирекция Промышленности Сферы Гаеан характеризует его как основного держателя акций нескольких компаний, таких, как «Л-Б Констракшн», «Испанский транзит», «Ромбо Карго Транспорт», возможно, еще нескольких. Он чрезвычайно богатый человек, но предпочитает держаться в тени. Тем не менее, назвать его неуловимым или невидимым сложно. Я уверен, что есть люди, которые знают о нем немало.

Вук снова кивнул.

— И это рассуждение приводит нас к Намуру, который поставляет Бардузу дешевых рабочих в виде йипов.

— Бизнес запутанный, — понизив голос, проговорил Глауен, понимая, что тот, кому будет поручено это дело, уже вряд ли сможет мечтать о планировке нового дома в объятиях невесты.

— Не сомневаюсь. Намур держит этих йипов преимущественно на Розалии, но Бардуза нет в Генеральном справочнике владельцев ранчо Розалии — и это говорит или ни о чем или о многом.

— Об этом лучше всего спросить у Чилка, — сказал Глауен. — Он провел там немало времени.

— Хорошая идея! — одобрил Вук. — Но к делу, мой юный друг, к делу! Ты, кажется, весьма поднаторел в этих путешествиях по Старой Земле и прочим местам…

— Отнюдь нет! Это только кажется! Я двадцать раз был на волоске от смерти и только чудом…

— Скромность — такая редкость для Клаттуков! — прервал Вук, снова складывая ручки на животе. — А ты на удивление скромен. Но я прекрасно понимаю, в чем корни этой скромности. — Крыть Глауену было нечем, а Вук не унимался. — Число опытных оперативных сотрудников в Бюро Б практически подходит к концу, особенно если учитывать наше постоянное патрулирование и инспекции. Поэтому на важные задания приходится посылать таких сосунков, как ты.

Глауен помолчал некоторое время, но все же не выдержал.

— Если вы повысите меня в звании, это решит некоторые из проблем.

— Всему свое время. Быстрое повышение идет только плохим офицерам — это доктрина старая и проверенная временем. Еще лет восемь, десять — и это послужит только к твоей выгоде, поверь мне. — Глауен ничего не ответил, а Вук заговорил еще быстрее. — Несмотря ни на что, я все же доверяю расследование именно тебе. Для этого, конечно, придется покинуть Араминту и вообще Кадвол и отправиться… но куда, я и сам не смогу тебе сказать. Имей в виду, что тебе придется искать одновременно и Бардуза, и Намура, хотя основное внимание, конечно, должно быть сконцентрировано на первом. Разумеется, выйти на него через деловые круги будет нетрудно. Про Намура же я упомянул лишь потому, что его рабочие могут указать на местонахождение Бардуза — вот и все. В этой связи хорошо будет подумать о мире Розалия и о ранчо Тенистой долины. С Намуром действуй осторожно, он хладнокровный и изобретательный убийца. Здесь на Станции на него имеется много незаконченных дел, увы, незаконченных… По слухам, он скрывается где-то с бандой отчаянных головорезов. Однако, при случае ты имеешь полное право произвести по отношению к ним обычный арест Бюро Б.

— В одиночку?

— Естественно! Никогда не забывай, что за тобой стоит вся сила и мощь Бюро!

— Отлично, этого я никогда не забуду! Но ведь моя смерть не решит ваших личных проблем.

Вук, развалясь в кресле, бестрепетно рассматривал Глауена.

— В тебе много отличных качеств, мой мальчик, в том числе терпение и настойчивость — и они делают из тебя ценного оперативника. Но я подозреваю, что самым замечательным твоим качеством является удача. Именно поэтому я сильно сомневаюсь, что тебя убьют, а уж в том, что вычислят — и подавно. Твоя свадьба непременно состоится, как только ты вернешься. Это лишняя гарантия того, что ты будешь расторопен.

— Я чувствую себя прямо виноватым перед Намуром — никто так долго им не занимался и вот — на тебе!

Вук проигнорировал замечание.

— Завтра в полдень получишь здесь последние инструкции, а потом милости прошу на «Плутающую Мирсею», которая доставит тебя к самому концу Хлыста, где он соединяется с Сумджианой.

3

На следующий день без пяти двенадцать Глауен снова оказался в Бюро Б и снова столкнулся с Хильдой, которая нарочито долго рассматривала списки.

— В настоящее время он на конференции, — наконец покачала она головой. — Ждите, пока освободится.

— Прошу вас, передайте ему, что я жду, — попросил Глауен. — Он просил меня прибыть точно в полдень.

Хильда недовольно забормотала в селектор и с надутым лицом выслушала ответ Вука.

— Проходите, — фыркнула она, кивая на дверь.

Глауен вошел, но Вук оказался не один. В кресле рядом с ним сидел Эустас Чилк. Глауен вытянулся и хотел уже выйти, но Чилк приветливо махнул ему рукой и улыбнулся нелепой улыбкой, словно давая понять, что он тоже считает диким свое присутствие в этом кабинете.

Чилк был уроженцем Айдолы, местечка в Больших Прериях Старой Земли. Еще в самом раннем возрасте он не смог противиться соблазну далеких путешествий и отправился исследовать миры Сферы Гаеан. Годы шли за годами, а Чилк все бродил и бродил по мирам; он повидал и странные ландшафты, и экзотические города, где питался неведомой пищей, спал в невообразимых постелях, порой в компаниях таинственных существ. Он работал на всяких работах, причем научился делать то, чему в человеческом языке не было даже названия. Прибыв на Араминту, он вдруг нашел, что место ему очень подходит, и решил осесть. Теперь он работал в терминале, где вполне удовлетворялся пышным титулом «директора воздушных операций» и зарплатой, отвечавшей его скромным запросам.

Чилк, который еще не так давно перевалил за возраст цветущей молодости, был человеком средней комплекции, но очень сильным физически, с невинными голубыми глазами и короткими пепельными кудрями. Черты лица были как-то смешаны и потому оно всегда выражало словно недоумение или вопрос, соединенный с упреком к жизни, которая уже успела хорошенько его потрепать.

Глауен тоже сел и попытался оценить условия этой встречи. Вук застыл в своем кресле как столб и лишь щурился, вороша на столе бумаги. Затем бросил на Глауена пронзительный взгляд и, наконец, соизволил заговорить.

— Я тут померялся силами с командиром Чилком — полезный опыт, весьма полезный.

Глауен кивнул в ответ, и не стал говорить, что должность Чилка на самом деле звучит не командир, а директор — за такую поправку Вук по головке не погладит.

— Я убедился, что Эустас Чилк — человек многих знаний и огромного опыта. Надеюсь, что в этом ты со мной согласен?

— Абсолютно.

— Вчера ты что-то намекнул о сложности исполнения твоей миссии в одиночку, кажется так?

— Что? — вскочил Глауен. — Да ничего подобного!

Вук следил за ним из-под полуопущенных век.

— Так ты не выражал по этому поводу никакого недовольства?

— Я сказал лишь, что вряд ли сумею в одиночку арестовать Намура с его бандой убийц.

— Это и есть то самое, что я имел в виду. И этим ты убедил меня, что для выполнения такого сложного задания действительно лучше иметь двух человек. — Шеф сплел пальцы на животике и заиграл ими. — Эустас, помимо всех прочих достоинств, еще и прекрасно знает мир Розалию, что может сыграть в вашем расследовании немаловажную роль. Таким образом, я счастлив объявить, что этот господин согласился принять участие в твоей миссии. Так что, не дрейфь, мы не покинули тебя в одиночестве!

— Буду счастлив работать в паре с таким человеком, — отрапортовал Глауен.

— Главное, вы оба будете облечены официальной властью — я уже произвел Чилка в звание агента Бюро Б и дал ему аккредитацию в ИПКЦ.

Глауен от неожиданности даже смутился.

— Но не поздно ли Чилку в его возрасте начинать с этой рутины? Вы объяснили ему про четыре года юниорства и всякое такое?

— Уникальные способности Чилка позволяют нам нарушить стандартную схему. Речь, конечно, не об окладе, но чин который я ему назначил, называется субкомандир — то есть — нечто среднее между капитаном и полным командиром.

Челюсть у Глауена совсем отвисла, и он обернулся к Чилку, который в ответ только улыбнулся и развел руками.

— Но если Чилк стал субкомандиром, то получается, что он по званию выше меня, всего лишь капитана?

— Именно так.

— И если мы отправляемся на это задание вдвоем, то Чилк всегда и во всем будет мной командовать.

— Это полагается ему по званию.

— Но не вчера ли вы сами, когда я спросил о повышении, сказали мне, что придется послужить еще лет десять…

— Конечно, я помню! — воскликнул Вук. — Ты что, считаешь меня идиотом?

— А сегодня Чилку хватило на это не десяти лет, а лишь десяти минут! ?

— Таково своеобразие момента, — вздохнул Вук.

— Есть и другое своеобразие! — снова вскочил Глауен и сунул под нос Вуку свое удостоверение. — Вот, прошу — больше я у вас не работаю! — И повернулся, чтобы уйти.

— Минуточку! — крикнул Вук. — Это безответственный шаг, хотя бы ввиду наших личных проблем!

— Вовсе нет! Я получил отличный урок. Отправляясь оба последние раза по вашим заданиям, я едва остался жив.

— Ба! Но ведь это твое сумасшествие, юный Клаттук, помогало тебе выбираться из всех передряг! Эта твоя отвага, твоя изобретательность…

Глауен застыл на полдороге к дверям.

— Скажите мне, пожалуйста, как это я в одно и тоже время могу быть отважным и храбрым — и потеющим от страха, как вы недавно намекнули?

— Все Клаттуки сумасшедшие, — спокойно ответил Вук. — Всем это отлично известно. На вас это налетает, как болезнь, и очень жаль, что в таком состоянии ты стыдишь меня, усталого больного старика, за свои личные проблемы.

— Разрешите мне сделать одно… предложение, — осторожно вмешался Чилк. — Если вы дадите Глауену командира, чего он несомненно давно заслуживает, то все устроится отлично.

Вук утонул в кресле.

— Он еще слишком молод для такого звания! Это немыслимо!

— А я вот мыслю, что вполне мыслимо. А ты как мыслишь, Глауен? — улыбнулся Чилк.

— Я почти ничего не мыслю после такого! — снова взорвался Глауен. — Но могу попробовать.

— Ладно, быть по сему! — вздохнул Вук. — Он наклонился вперед и сказал в селектор. — Хильда! Принесите-ка нам бутылочку лучшего «Сержанта Эверли» и три бокала в придачу. Командир Клаттук, субкомандир Чилк и я отпразднуем счастливое событие!

— Что? — не поверила своим ушам секретарша. — Я не ослышалась?

— Слух у вас отличный! И не забывайте — мы пьем сегодня с талантливыми ребятами!

Хильда быстро принесла вино и бокалы, выслушав о назначении Глауена с каменным лицом. Молча разлила вино и торжественным маршем, всей спиной выражая презрение, прошла к двери. Проходя мимо Глауена, бросила сквозь стиснутые зубы единственное слово:

— Сумасшедший!

Хлопнула дверь. Вук печально покачал головой.

— Вот уж не думал, что новость произведет на нее столь удручающее действие. Но когда она придет в себя — минут через двадцать — уверяю вас, она тоже порадуется, на свой лад.

4

Бокалы были уже пусты — и не в первый раз, все поздравления произнесены. Вук особенно порадовался тосту Глауена «за Бодвина Вука, без сомнения, самого проницательного и компетентного начальника, сидевшего когда-либо в этом кресле!»

— Спасибо, Глауен, — ответил он. — Приятно слышать, даже несмотря на то, что в этом кресле, кроме меня, уже давно никто ни сидит.

— Я имел ввиду более продолжительный отрезок времени.

— Ну, и ладно. — Вук отодвинул бутылку и бокалы и придвинул к себе лист желтой бумаги. — А теперь — к делу. Прежде, чем отдать вам особые приказания, я должен в двух словах определить общую стратегию относительно ЖМС и атолла Лютвен. Она состоит из двух фаз — Северной и Южной. Поскольку работать одновременно с обеими фазами мы не можем, то придется пока подержать йипов на севере, в то время как мы разбираемся с ЖМС на юге. Программа практически уже разработана: она вступила в действие через три дня после того, как Хранитель заявил ультиматум: подчиниться закону или покинуть планету. И сейчас ЖМС, без сомнения, уже вовсю интригует, тормозит и лихорадочно придумывает, что делать дальше. — Вук придвинулся еще ближе к столу. — Их единственная надежда заключается в том, чтобы собрать силу в виде вооруженных флаеров, достаточно сильных, чтобы противостоять нашим патрулям, и еще какого-либо транспорта, способного перевезти йипов. В этом деле у них до сих пор ничего не сдвинулось. Но тем не менее, мы не можем не прислушиваться к молве, какой бы малореальной она ни казалась. Я напоминаю вам, соответственно, о замечаниях, сделанных недавно Руфо Каткром. — Глауен придержал язык, а Вук, окинув его взглядом, спокойно продолжил дальше. — Упоминалось имя Левина Бардуза, что непременно должно остановить наше внимание, поскольку Бардуз — магнат, занимающийся, как строительством, так и транспортом. Он посетил Кадвол несколько месяцев назад под предлогом изучения Охотничьих домиков. Возможно, это и правда. Но на Штроме они были гостями Клайти. И мы не знаем, какие дела обсуждались там еще, а в наших правилах всегда предполагать в таких случаях худшее. Словом, в этом плане миссия ваша широка. Вы должны вычислить местопребывание Бардуза и узнать подробности о его занятиях. Особенно интересными будут для нас его связи и дела с ЖМС. Таким образом, вам придется действовать по обстоятельствам… Гибкость — вот ваш девиз везде и всегда! Так, например, если какие-то деловые контакты с ЖМС у него уже были, вы должны всю информацию об этих контактах положить мне на стол. Я ясно выражаюсь?

Глауен и Чилк согласились, что начальник говорит, как никогда ясно. Правда, Глауен хотел сделать некоторые уточнения, но, вспомнив о своем новом звании, счел за лучшее промолчать.

— Отлично. Есть еще и вот какие соображения. Постоянно имейте в виду и нашу необходимость в транспорте, когда придет пора перебрасывать йипов в другие миры. Во время общения с Бардузом проанализируйте все имеющиеся у него варианты, разумеется, правильно оценивая финансовые возможности Станции. — Вук перевел взгляд с одного командира на другого. — По-прежнему нет вопросов?

— Никаких! — подтвердил Чилк. — Миссия ясна, как стеклышко. Мы находим Бардуза, разбираемся с его делами и перекрываем все ходы Клайти. Затем, если после всего этого он не рассердится, мы договариваемся о нескольких транспортах за наш счет. Всех дел на пару минут. Окончательные условия обговорим, когда он в очередной раз окажется на Араминте. Да, тут еще был разговор о Намуре. Насколько я понимаю, вы хотите его арестовать и притащить обратно на Кадвол. Я правильно понял?

Вук с шумом выдохнул воздух.

— Гм. Ха… Ваше изложение абсолютно точно. Одно удовольствие с вами работать, командир Чилк!

— Мне стыдно признаться, но все-таки у меня есть пара вопросов, — едва ли не испуганным голосом произнес Чилк.

— Ничего страшного, — раздобрившись, ответил Вук. — Давай свои вопросы.

— Что известно о Левине Бардузе официально?

— Ничегошеньки. В ИПКЦ нет на него ни одного файла. Он тих, незаметен, путешествует без помпы и охранников, хотя, конечно, внимание все равно привлекает. Напоминаю особо о его компаньоне и деловом помощнике — Флиц. Она девушка весьма и весьма проницательная, хотя личность ее еще более туманна, чем его. Это я слышал, как от Эгона Тамма, так и от Боллиндера. — Вук, наконец, взял в руки желтую бумагу и какое-то время читал ее. — У Бардуза, по-моему, нет даже постоянного адреса, хотя находят его обычно где-нибудь по месту дислокации головных контор компаний.

— И еще один вопрос. Когда Бардуз впервые узнал о дешевом труде йипов? Подсунул ли их Намур во время одной из строительных работ? Или он узнал о них на Розалии, где его нет ни в каких списках? Я лично впервые увидел Бардуза и Флиц в Речном Домике в компании Клайти и Джулиана.

— Последовательности событий на Розалии мы не знаем. Я предполагаю — чисто теоретически, заметьте! — что сначала Намур встретил Бардуза и предложил дешевых рабочих. Потом представил его Смонни — может быть, даже по настоянию последней — когда она узнала, что у Бардуза большие возможности с транспортом. И уже Смонни представила его Клайти. Это вполне вероятный ход событий и, таким образом, Розалия становится первой ареной вашего расследования. Вы что-то сказали, Чилк?

— В общем, нет, я просто вздохнул.

Вук совсем почти улегся в своем кресле.

— Неужели память о годах работы на Розалии до сих пор вас угнетает?

— И да, и нет, — честно ответил Чилк. — Днем я даже никогда о них не вспоминаю. А вот ночью… иногда я просыпаюсь в холодном поту. Не стану отрицать, что происшедшее там произвело на меня сильное впечатление. Хотите услышать подробности?

— Да, но учитывая отсутствие времени, прошу вас быть точным и кратким.

Чилк кивнул.

— Не буду предаваться философским отступлениям, замечу одно — я никогда не был абсолютно уверен в том, что происходило. Это была адская смесь реальности и ирреальности, так что я постоянно был сбит с толку.

— Гм… Хм… Предположим, — задумался Вук, — ваше умственное состояние было, скажем так… нестабильно. Учтем. Продолжайте, прошу вас.

— Когда мадам Зигони наняла меня управляющим ранчо Тенистой Долины, я полагал, что добился высокого положения, хотя и невысоко ценил саму хозяйку. Я ожидал хорошего оклада, престижа, милого домика с прислугой из йиповских девушек. Скажу больше: я намеревался проводить немало времени на крыльце, попивая ром или пунш и отдавая прислуге приказы о постели и обеде. Но разочарование наступило очень скоро. Меня запихнули в старый сарай без горячей воды и без всяких йипов. Это было странно и дико, но я даже не успел всего осознать, поскольку сразу же был поглощен с головой множеством неприятных проблем. Кроме прочих моих обязанностей у меня оказалось два основных поля деятельности: я должен был всячески изловчаться, чтобы не упустить зарплату и чтобы не жениться на Зигони. Обе перспективы были угрожающе реальными, и больше времени у меня уже ни на что не оставалось. Что же касается рома, то мадам запретила мне даже джин, не говоря уже ни о чем другом, чтобы я, видите ли, не спаивал девушек.

— Ваша работа заключалась в наблюдении за нанятыми йипами?

— В общем да, но прежде, чем я это понял, прошло немало времени, неделя или даже больше. Мы с ними быстро поладили, на меня никто не жаловался, я понимал их, они — меня. Когда я на них смотрел, они делали вид, что работают, когда я уходил соснуть часок, они продолжали делать то же самое. Периодически появлялся из Йиптона Намур с бандой своих головорезов. Все шло более или менее мирно, поскольку воровать было нечего, а драться — лень. Больших проблем, в общем, не было. Однажды я спросил Намура, как он добивается такого спокойствия, но он только расхохотался в ответ.

Вук снова уткнулся в желтую бумагу.

— Как я уже говорил, Бардуз не является зарегистрированным землевладельцем, хотя сделками с землей, вероятно, занимается.

— И одним из объектов этих сделок является ранчо Тенистая Долина, — предположил Глауен.

Вук моргнул.

— На это ничто пока не указывает. Командир Чилк — наш эксперт по Розалии. Может, у него есть более точная информация?

Но Чилк покачал головой.

— Я не думаю, что Смонни или Зигони хотят продавать имение. Наличие ранчо делает из них аристократок, даже несмотря на его небольшие размеры — около семидесяти тысяч квадратных миль, включая горы, озера и леса. Деревья на Розалии большие, шесть или семь сотен футов высотой. Я измерил одно пуховое дерево, так оно оказалось даже в восемьсот футов. Пуховые деревья серые, с белым оттенком, а листва совсем черная. Пинкумы же черно-желтые с розовыми полосками, свисающими с ветвей. Из них у лесных бродяжек получаются отличные веревки. Синий махогани, естественно, синий, черная чалка — черная. Фонарные деревья тонкие, и в ночи светятся желтым. Всякая нечисть их не любит, что очень удобно, когда ночью надо пройти через лес. Да и вонючих шариков там почти нет.

Вук поднял седые лохматые брови.

— Каких-каких шариков?

— Вонючих. Однажды к нам приехало несколько старых друзей Титуса, и одна дама, состоявшая в каком-то биологическом обществе, пошла посмотреть дикие цветочки. Вернулась она совершено ни на что не похожая. Смонни даже отказалась пустить ее в дом. Ситуация была нехорошая, дама тут же уехала и сказала, что ноги ее здесь больше не будет и что ее пригласили сюда специально, чтобы опорочить.

— А бродяжки? Я всегда считал, что это нечто вроде древесных животных, типа сильвестеров или слэйвинков?

— Об этих существах мне известно мало, — признался Чилк. — Я жил на земле, они на деревьях, хотя и близко. Иногда их очень хорошо слышно, но как подойдешь поближе, чтобы послушать их песни, они убегают прочь, с глаз долой. Если человек очень проворен, то еще может, погнавшись за ними, успеть заметить некие суетливые существа с длинными черными ручками и ножками. Но я никогда не мог понять, где у них голова, хотя они не так уж и уродливы. А если стоять и долго на них смотреть, они начинают бросать вонючие шарики вам на голову.

Вук нахмурился и осторожно потрогал блестящую лысину.

— Эта привычка свидетельствует о неких зачатках разума.

— Возможно. Я припомнил еще одну и еще более странную историю про биологов, которые подвели воздушную палатку и опустили ее на одно из деревьев йонупа. Из прозрачной палатки они наблюдали за лесными бродяжками, погружаясь полностью в их, так сказать, интимную жизнь. Так, день за днем, они целых полтора месяца сообщали данные на базу, но неожиданно связь прекратилась. На третий день их полетел разыскивать флаер. Палатку нашли в полном порядке, но внутри все оказались мертвы. Смерть, как ни странно, наступила приблизительно три недели назад.

— Что за чертовщина? — возмутился Вук.

— Палатку забрали и больше никто туда не прилетал. Вот такие дела.

— Впрочем, такие сказки рассказывают в любом салуне по всей Сфере. Теперь непосредственно к делу. Хильда обеспечит вас необходимыми суммами и документами. На клайхакере вы доберетесь до Сумджианы на Соуме. Офис района Л-Б расположен на площади Гральфуса, оттуда и начнете.

Глауен и Чилк поднялись и собрались выйти.

— Еде одно слово, — остановил Вук. — Ваши звания в Бюро Б равны званиям ИПКЦ, но в данном случае, поскольку вы занимаетесь делом прямого подчинения Консервации, то будете действовать как офицеры полиции Кадвола, а власть ИПКЦ использовать только при крайней необходимости. Таков обычный протокол. С этим ясно?

— Совершенно ясно.

— Ясно, как стеклышко.

— Тогда вперед, молодые люди!

5

Глауен и Уэйнесс с тоской попрощались. После этого, зайдя домой, новоиспеченный командир ИПКЦ уже окончательно приготовился к отъезду.

Шард смотрел, как он пакует дорожную сумку и несколько раз хотел начать разговор, но всякий раз останавливался.

Наконец, Глауен обратил внимание на странное поведение отца.

— Ты чем-то обеспокоен?

Шард улыбнулся.

— Неужели я настолько прозрачен?

— Нет, но видно, что тебя что-то изводит.

— Конечно, ты прав. Я хотел бы… Словом, мне от тебя нужна одна вещь. Не думай, что я совсем выжил из ума или стал эгоистом, но…

Глауен положил руку на широкое плечо отца и притянул его к себе.

— Что бы ты ни попросил, я сделаю, будь ты хоть пациентом сумасшедшего дома.

— Это то, чем я жил долгое время — и то, чего не могу до сих пор выкинуть из головы.

— Так говори.

— Как ты знаешь, твоя мать утонула в лагуне. Два йипа утверждали, что видели ее с берега, но якобы не умели плавать, да и вообще все это их не касалось.

— Все йипы умеют плавать.

Шард кивнул.

— Я думаю даже больше: они перевернули лодку и помогли ей уйти под воду. С другой стороны, как тебе тоже известно, йипы ничего не делают по собственной инициативе. Кто-то дал им приказ. Но прежде, чем я смог начать расследование, Намур забрал обоих йипов обратно в Йиптон. Их звали Каттерлайн и Селиос. Каждый раз, когда я разговариваю с йипами, я спрашиваю и об этой парочке, но ничего до сих пор не узнал. Возможно, Намур отправил их куда-нибудь подальше, в другие миры. Таким образом, если ты встретишь каких-нибудь йипов, прошу тебя — узнай о Каттерлайне и Селиосе.

— Думаю, это дело рук именно Намура — и потому у меня теперь появилось еще одно основание добраться до негодяя. И я сделаю все, что смогу.

Глауен встретился с Чилком уже в космическом терминале. Их без проблем пропустили на судно. На мгновение задержавшись у контроля, Глауен успел заметить одиноко сидевшую в углу зала высокую истощенную женщину, одетую в просторное черное одеяние и черный чепчик, говорившие о принадлежности к евангелистам Маскарены. Черная вуаль, закрывавшая нос и рот, кроме прочего еще и препятствовала свободному вдыханию воздуха, потому что в воздухе, как считали евангелисты, было слишком много крошечных живых существ, которых человеческое дыхание убивало.

Мимо проходило множество народа в самых странных костюмах со всей Сферы Гаеан, но это существо показалось Глауену наиболее странным и нелепым — неопределенного возраста с длинным крючковатым носом, пунцовыми щеками, сильно подкрашенными бровями, настолько сильно, что они буквально сходились над переносицей.

Чилк толкнул Глауена под руку.

— Видишь эту чудачку в черном? Маскарена! Однажды, когда-то давным-давно, одна из таких пыталась обратить меня в свою веру. Отчасти, вероятно, из любопытства, а отчасти оттого, что я был юн, неплох собой и заметно отличался от других. Я спросил ее, что же для этого потребуется, и она ответила, что все очень просто: сначала я должен пройти семь падений, потом семь унижений, потом семь наказаний, потом семь оскорблений, потом семь умираний, а потом еще уйму чего-то подобного, чего именно я теперь уже и забыл. Но я отказался, и девица пошла гулять по миру, чтобы стать еще более благочестивой, то есть обращать более сговорчивых и присваивать себе их денежки. Я, правда, предложил ей, нельзя ли как-нибудь ограничиться падениями в более близком с ней контакте, но она отказалась, сославшись на то, что бабушка давно посвятила ее девственность богу. На том дело и кончилось.

Объявили посадку пассажиров на Сумджиану. Евангелистка поднялась и согнувшись в три погибели, поспешила ко входу. Глауен и Чилк пошли за ней через летное поле и поднялись в небольшой салон, где стюард указывал пассажирам номера их кают. Евангелистка окинула Глауена и Чилка пронзительным черным взором, как-то странно вздрогнула и дернулась, а потом, еще ниже склонив голову, быстро вышла из салона.

— Что-то уж очень знакомая личность, — пробормотал Глауен.

Чилк согласился.

— Такого от Каткара я даже не ожидал.

— Однако впечатление производит, — подытожил Глауен.