— Давай прожектор! — сдавленным голосом скомандовал Джим Индусу. — Я врубаю музыку!

Из огромных колонок, потрясая синий шатер летней дискотеки, понеслись ритмичные звуки одной из последних и любимых всеми композиций группы «U2». Уже одно это вызвало бурю восторга у чинно рассевшейся за столиками молодежной тусовки. Эта музыка могла бы придать шик любому выступлению.

Кристина нисколько не волновалась перед выходом. Напротив, теплый вечер, разноцветные огни, громкая музыка — все это приводило ее в экстаз. Своей мощной, непобедимой верой в успех она заряжала и остальных.

Первым должен был выходить сам режиссер выступления и автор всей концепции — Джим.

Для каждой модели был тщательно разработан свой имидж, который включал походку, пластику, выражение лица и стиль общения с публикой.

Джим изображал этакого «красивого мальчика» в духе «унисекс». Его модель была призвана по возможности размыть грань между мужской и женской красотой. По его мнению, это была наиболее перспективная тенденция в современной моде.

Чтобы изготовить модель для Джима, пришлось пожертвовать его старой футболкой и джинсами. Предварительно все это было выкрашено (прямо в котелке над костром) в радикально черный цвет. Затем ворот футболки был превращен в глубокое декольте, открывающее соски. Главным же козырем этого костюма явились большие, величиной с блин, круглые и овальные дыры, которые трудолюбивая Клоша вырезала по всему черному полю с помощью обыкновенных маникюрных ножниц. В результате гладкое эротичное тело Джима просвечивало, как говорится, из всех дыр.

Самый большой восторг вызывали у всех дыры на ягодицах — Джим даже позволял некоторым наиболее экзальтированным девицам шлепать себя по заднице.

Довершали его образ великолепные «моррисоновские» волосы, которые он в начале выступления держал под маленькой черной шапочкой (ее изготовили из кепки, обрезав козырек), а потом эффектным жестом сдернул ее с головы и выпустил свою гриву на свободу. Этот жест был встречен приветственными криками и визгом женской половины зрителей.

После него на подиуме появилась Клоша. Ее костюм был решен в цвете морской волны и был выполнен из резины и пластика. Наиболее оригинальным было, конечно, платье из тонкого резинового шланга — изобретение неутомимого Джима. Шланг Пиночету пришлось утащить на одном из близлежащих огородов (чего только не сделаешь ради искусства). Чтобы «надеть» это платье, требовалось как минимум минут двадцать. Делалось это так: Клоша вставала с поднятыми руками, а Кристина принималась методично ходить вокруг нее и плотно обматывать ее шлангом — от груди до пояса. Затем к готовому «лифу» прицеплялась юбка, сделанная из обручей разного размера. Они были изготовлены все из того же шланга и подвешивались друг к другу на веревочках. Заключительной деталью костюма была зеленая купальная шапочка, удачно забытая кем-то на пляже. Перед выступлением Клоша засунула под шапочку свои длинные волосы, а Мэри взяла проволочный крючок и, испещрив резину мелкими дырочками, понадергала через них множество волосяных петелек. Зрелище получилось просто фантастическое. Напоследок Джим откопал у Мышки в косметичке ярко-бирюзовые тени и сам лично наложил Клоше обильный макияж.

Клоша так же, как и Джим, вызвала у публики бурю восторга. Под изгибами шланга угадывался ее пышный бюст, а сквозь обручи просвечивали голые ляжки.

Однако ее успех был ничем по сравнению с выходом следующей парочки — Мэри и Бороды.

Изумрудная прядь в волосах была наиболее обычным явлением в костюме Мэри. Все остальное являлось полным эксклюзивом. На этот раз автором идеи была Клоша. Мастерица плести «фенечки», она предложила изготовить их из чего-нибудь альтернативного. За материалами далеко идти не пришлось. Так как предполагалось, что коллекция будет носить временный характер, в ход пошло все подряд: твердая алыча, незрелые грецкие орехи, инжир, виноград, фейхоа, распиленные на куски палки… Джим поставлял Клоше «бисер», а она нанизывала и даже умудрялась кое-что плести. Когда Мэри нацепила все это на себя, то стала похожа на представительницу какого-нибудь дикого африканского племени. Чтобы придать костюму современное звучание, пришлось добавить туда немного синтетики. Самым простым и доступным материалом оказался полиэтилен. Из него Мэри сделали коротенький прозрачный сарафанчик (украшенный все теми же фруктами), а также длинный, волочащийся по «подиуму» шлейф.

Если Мэри была в этом номере воплощенной роскошью, то ее партнер был настоящим его гвоздем. Чего стоил один тот факт, что Борода выполз к зрителям на четвереньках, причем Мэри вела его на длинном, составленном из нескольких ремней поводке. Надо сказать, что во время работы над образом Джим, под громкий хохот остальных артистов, старательно обучал Бороду плотоядно высовывать язык, изящно почесываться и, за отсутствием настоящего хвоста, вилять тощей попой. Костюм его был вполне под стать наряду хозяйки: черные колготки на руках и на ногах, на всех четырех конечностях по огромному черному ботинку, а на голом торсе моталась нитка «бус» из ярчайших апельсинов. Весь этот беспредел прекрасно дополнял великолепный свежевыбритый череп… Бороде хлопали так, что не слышно было музыки, и долго не хотели отпускать.

Только когда на площадке показался следующий участник — Пиночет, внимание публики удалось переключить. Его костюм был в какой-то степени вторичен, но зато в эффектности ему никто бы не отказал. Идея создания одежды из пластикового мусора появилась еще на самой заре авангардной моды. Пожалуй, это было первое, что приходило в голову: соорудить костюмчик из того, что бесплатно валяется у тебя под ногами. Не поддаться такому соблазну при явном дефиците материалов создатели этой импровизированной коллекции просто не могли.

Пиночет вышел к зрителям, громыхая многочисленными пивными банками и пластиковыми бутылками всех размеров и цветов. Искусство модельеров состояло в том, чтобы правильно и живописно разместить это великолепие на худой пиночетовской фигуре. Фактически он весь состоял из гроздьев порожней тары и при этом неприлично вонял пивом. В заключение своего выступления Пиночет красиво метнул в толпу две настоящие, непочатые банки пива, которые были тут же с восторгом пойманы и вскрыты. Впрочем, даже этот благотворительный жест не помог ему дотянуться до успеха предыдущей пары…

Настоящий же триумф показа грянул в конце. Музыка стала медленной и тягучей. Осветители выключили все прожекторы, оставив лишь бледный синий свет, так горячо любимый рэйверами. Для нагнетения таинственности была выдержана умеренная пауза, после чего зрители увидели, как по площадке неторопливо ползет большое черное покрывало. В середине покрывало бугрилось, выдавая присутствие под ним живых существ. Сначала публике дали возможность построить домыслы, кто там сидит, а в это время на площадку в том же темпе и той же ползучей манере явилась еще одна участница.

Легко было догадаться, что костюм ее призван изображать змею. В этой роли выступала Мышка — впрочем, догадаться об этом, не зная, что это она, было решительно невозможно. Все ее тело, включая голову, было обтянуто черными колготками и чулками, а поверх них (только на туловище и на ногах) были старательно налеплены кружочки, вырезанные из ярко-белого скотча. Иллюзия пятнистой змеи подкреплялась тем, что за ней по полу полз длинный «хвост», оформленный такими же светящимися кружочками. Завораживающая музыка группы «Dead Can Dance» и синий свет делали свое дело: зрелище вызвало у публики минутное онемение. Однако долго пребывать в этом состоянии ей не дали.

После того как женщина-змея сделала несколько гимнастических упражнений, она схватила зубами уголок черного покрывала и стала медленно стаскивать его с затихшего бугорка. И вот глазам восхищенной публики предстали два прекрасных обнаженных тела — Кристины и Монтаны. Их девственную наготу нарушали лишь два зеленых пятна. Это были настоящие листья фигового дерева, которые при помощи полосок прозрачного скотча удалось прицепить к причинным местам обоих.

Почему-то Кристина, сидя под тканью рядом с голым Монтаной, не испытывала никакого эротического волнения. Она ощущала себя примерно так же, как на съемках эротического фильма. Даже когда Монтана, пользуясь случаем, пытался поцеловать ее в губы, она нисколько не возбудилась. За эти дни они больше ни разу не были близки — и Кристина не очень-то к этому стремилась. Может, в душе ее осталась обида за быстрый и равнодушный секс на пустынном берегу?

А сейчас она была целиком поглощена успехом их выступления…

Когда черные покровы были до конца сорваны, осветитель направил на них белый прожектор, и Кристина услышала вздох восхищения, который прокатился по зрителям. Она почувствовала себя на седьмом небе. Это был настоящий успех и признание — пусть не ее таланта, так хотя бы ее красоты.

Музыка продолжала звучать, а между тем Змея вдруг неизвестно откуда достала огромное красное яблоко, которым принялась, извиваясь и катаясь по полу, искушать Кристину с Монтаной. Кристина, как и полагается женщине, поддалась на соблазн первой. Она выхватила у змеи яблоко и взяла его в зубы. Затем с другой стороны в яблоко вгрызся Монтана. Оба откусили, и запретный плод, выпав, покатился по полу. После этого Кристина и Монтана устроили эротическую пантомиму «Пробуждение чувственности», во время которой фиговый листочек на бедрах Монтаны отклеился, и все улицезрели его задорно торчащее сокровище.

— Bay! — разом закричала толпа и принялась подначивать участников шоу устроить показательный акт любви.

Однако когда объятия «Адама и Евы» стали приобретать уж совсем неприличный оттенок, Мышка-Змея, переглянувшись с Джимом, снова взяла за уголок черное покрывало и натянула его на застывшую в экстазе парочку…

Последовал шквал аплодисментов. Зрители кричали, свистели, даже на европейский манер топали ногами. Участники показа, как и положено, всей компанией высыпали на площадку, и каждый еще по разу прошелся перед публикой.

Кристина запомнила этот вечер надолго. Хотя они не стали оставаться на дискотеку (чтобы соблюсти солидность), празднование триумфа было продолжено. Получив гонорар, компания сначала пышно отужинала в мексиканском кафе, а потом, разделив деньги и закупив «дури», отправилась купаться на море.

Кристина вбежала в воду первой и, вдоволь наплававшись, вернулась на берег. Компания неспешно, с расстановочкой курила марихуану. Кристина растянулась на камнях и по привычке уставилась в небо. Курить ей совершенно не хотелось. Гораздо приятнее было ощущать эту чистую, ничем не запятнанную гармонию с природой — с прохладным камнем, морем, луной, легким, едва заметным ветерком…

— Эх, видел бы вас старичок Бартеньев… — сокрушался, попыхивая «косяком», Индус, — небось спеси бы поубавилось…

— Действительно было классно? — спросила Мэри.

— Не то слово! Гениально!

— Особенно хороши были грызуны в роли земноводных, — ехидно заметил Пиночет.

— Господи, как же ты достал со своими тупыми шутками! — вздохнула Мышка. — Придумал бы что-нибудь поновее…

— А я уже по-другому не могу, — оправдывался Пиночет, — у меня условный рефлекс: как только вижу тебя, так сразу тянет на мышиную тему.

— Не можешь — не смотри! — огрызнулась Мышка и, скинув шорты, пошла к воде.

— А как четко у Монтаны отвалился фиговый листочек, — сказала Мэри, — а главное, как вовремя…

Только сейчас Кристина обратила внимание на отсутствие Монтаны. Она старательно поискала его глазами на берегу и на воде.

— Кстати, а где Монтана? — спросила она.

Ответом ей было всеобщее солидарное молчание.

— Хрен его знает… — отозвался наконец Борода и, вскочив на ноги, отправился следом за Мышкой.

Вскоре они в обнимку удалились в темноту.

Кристина вдруг почувствовала в груди какое-то смутное беспокойство и даже тихонько чертыхнулась про себя. Кажется, она была бы совсем не против удалиться вот так же в темноту в обнимку с Монтаной и там, на пустынном берегу, повторить не совсем удавшийся сексуальный опыт.

Куда же мог подеваться этот мерзкий тип? Или ее общество ему уже наскучило?