Возвращение Желтой Тени

Верн Анри

 

1

Мощный «ягуар» мышиного цвета с опущенным верхом, кромсая ножницами фар густую темень южной ночи, карабкался по змеившемуся тракту, вгрызаясь в нависшие над Каннами холмы. Его уверенно и изящно вел высокого роста худощавый мужчина с темными, подстриженными «бобриком» волосами, одетый по-пляжному в полотняные брюки, спортивные туфли и тенниску, но выглядевший весьма элегантно. Рядом с ним сидел скроенный, как Геркулес, огненно-рыжий пассажир. Его тонкошерстяная машинной выделки куртка рельефно подчеркивала бугристую мускулатуру.

Несмотря на чертовски трудную дорогу, водитель с волосами «щеточкой» лихо и стремительно преодолевал крутые повороты, показывая высочайший класс, что, судя по всему, вызывало неподдельное восхищение у его компаньона.

— Слов нет, командан, — прокричал гигант, — до чего же замечательно — вот так мчаться подобной прелестной ночкой «на всю железку! Такое впечатление, что ты в полете…

Водитель ухмыльнулся:

— Это ты здорово сказал насчет полета. Билл… Если я и дальше буду настолько же безрассуден, то рано или поздно мы и впрямь сверзимся вниз в свободном падении…

Собственная ремарка, казалось, образумила человека с волосами «бобриком». Он чуть отпустил педаль газа, и авто послушно сбросило сумасшедшую скорость.

Билл махнул рукой в сторону окруженной сосняком крупной виллы, чуть ли не замка, которая вздымалась на вершине холма. Ее громадный темный фасад прокалывали светлячки нескольких освещенных окон.

— Похоже, наша подружка Таня, отгрохала себя славную лачужку…

— А чему тут удивляться, Билл. С миллиардами-то, что оставил ей дядюшка, отойдя в мир иной…

Челюсти рыжеволосого гиганта непроизвольно сжались.

— Минг! — в гневе воскликнул он. — Да объявись у меня такой родственничек, я бы все завещанные им денежки сжег, банкноту за банкнотой…

Командан расхохотался.

— Ну, конечно, конечно же, Билл, никто в этом ничуть не сомневается. Но не все же в мире столь бескорыстны, как ты. К тому же, тебе вольно так разливаться соловьем: ведь никто пока ещё не облагодетельствовал тебя миллиардным наследством.

Тут и великан не удержался от смеха.

— Вы, несомненно, правы, командан. Сказать-то легко…

— Ясное дело… Кстати, хватит величать меня команданом. Ты же знаешь, как я этого не люблю…

Собеседник состроил гримасу.

— И то верно.. Совсем запамятовал, командан…

И оба дружно прыснули над этой давно и постоянно разыгрываемой между ними шуткой. Билл, между тем, не унимался:

— Такое впечатление во время разговора по телефону, что Таня была счастлива увидеться с нами. Скорее, правда, с ВАМИ…

Водитель с волосами «щеточкой» сделал вид, что не заметил этого уточнения.

— Черт возьми! — продолжил он как ни в чем ни бывало. — Сколько же у нас троих общих воспоминаний…

Прошло совсем немного времени с тех пор, как командан Моран — для близких и друзей просто Боб — вместе с Биллом Баллантайном, своим неразлучным другом-шотландцем, одержали верх над этим исчадием ада — месье Мингом, более известном под псевдонимом Желтая Тень. Этот грозный персонаж, настолько же лишенный совести, насколько и одаренный недюжинным умом, был дядей очаровательной Тани Орлофф, которую преступления её родственника настолько возмутили, что она помогла Морану и Биллу разделаться с ним

. Теперь, когда Минг погиб, его племянница использовала отошедшие к ней баснословное наследство для благотворительных целей. Прошло уже много месяцев, как Боб Моран и Билл Баллантайн не встречались с Таней. В тот вечер, оказавшись проездом в Каннах, они неожиданно узнали, что та устроилась в великолепной вилле, которую недавно купила, на возвышавшихся над городком холмах. Друзья тотчас же связались с ней по телефону и, естественно, были приглашены в гости. В этот момент они как раз и направлялись в резиденцию Тани Орлофф.

«Ягуар» несколько срезал угол виража, взвизгнув скатами по гладкой мостовой.

— Все верно, командан. Таня и мы, действительно имеем немало общих воспоминаний. Но если вы будете и впредь так безумно гнать машину, то у нас появятся неплохие шансы не обращаться к ним в этом мире. Еще самую малость — и му спикируем вниз, затерявшись где-нибудь на природе. При всем моем пристрастии к воздушным полетам, честно признаюсь, что сейчас не испытываю никакого желания спланировать отсюда прямо на центральную площадь Канн…

Моран усмехнулся и вторично сбросил скорость. И правильно сделал. Вырвавшись на прямой участок пути, непосредственно выводивший к вилле, машина неожиданно вильнула, её резко повело вправо. Боб, водитель опытный, сразу же понял, что прокололась, если вообще не лопнула, шина. В этой ситуации он поступил единственно правильным образом. Сбросив ногу с педали газа, Моран попытался удержать «ягуар», вцепившись изо всех сил в баранку и — главное, — не пытаясь тормозить. Когда, наконец, машина обрела устойчивость, он постепенно подрулил к обочине дороги.

Выскочив из машины, друзья убедились, что диагноз был поставлен правильно: передняя правая шина полностью спустила.

— Да, крепко нам повезло! — крякнул Баллантайн. — И надо же — как раз перед самым домом.

Моран пожал плечами.

— Подумаешь, — бросил он. — Вдвоем мы мигом сменим полетевшее колесо…

Француз стал обходить машину, направляясь к багажнику, где лежали домкрат и запаска, но его остановил полный удивления возглас Билла:

— Эй, командан, взгляните-ка!

Гигант держал между пальцами металлическую колючку с четырьмя шипами, расположенными так, что при любом положении лежа один из них всегда торчал острием вверх.

— Типичный еж! — поразился Моран. — Спрашивается, кто это развлекается разбрасыванием подобных штучек на дороге.

— Если поискать, наверняка обнаружим и другие. Ну, попадись мне этот негодник-шутник…

Но шотландца прервал раздавшийся за его спиной голос. На скверном французском кто-то произнес:

— Вы не пытаться сопротивляться… Нас шесть, все с пистолетами… Больно нет, если не дергаться… Мы хотим вам добра… мы хотим вам добра…

Боб и его напарник попытались было развернуться в сторону говорившего, но тут же зажглись, ослепив их, сразу несколько электрических фонарей. Почти одновременно что-то опутало их ноги, и их опрокинули навзничь. Они все же рванулись, но мгновенно петли на лодыжках затянулись и полностью их парализовали. К тому же, на каждого из друзей пришлось по нескольку нападавших, которых они и рассмотреть-то толком не сумели из-за бившего в глаза света фонарей. Те погасли только тогда, когда руки Боба и Била были связаны у них за спиной. Обоих подняли и отнесли в сторону от дороги, где осторожно положили на землю.

В почти кромешной темноте Моран и Билл различали лишь смутные тени. Достаточно, однако, чтобы понять, что напавшие методично заталкивали теперь под деревья «ягуар».

— Ваше мнение, командан? Что бы все это могло значить? — тихо прошептал Баллантайн.

— Мне известно лишь то, что и тебе, Билл. Такое впечатление, что они стремились убрать с дороги и нас и машину. Но с какой целью? Загадка…

Одна из теней приблизилась к связанным пленникам и произнесла тем же, что и раньше, голосом на ломаном французском:

— Тихо!.. Вы не говорить… Вы не кричать… Терпение… Мы хотим вам добро…

— Эй, дружище, — с трудом сдерживая клокотавшую в нем ярость, прорычал Билл, — вы случайно…

Но тень прервала его, вновь прошелестев:

— Тихо!.. Терпение!… Погодите…

И она растаяла, удалившись в направлении дороги.

Боб и его друг слышали, как вдали, где-то в районе виллы, стихли шаги нескольких человек. Воцарилась тишина. Единственное, что пленники могли ещё различать — это вытянутый силуэт «ягуара», похожий на какого-то серого монстра, притаившегося в нескольких метрах от них во мраке.

Боб Моран и Билл Баллантайн, подавленные и ошарашенные столь стремительным поражением, довольно долго молчали. Наконец, шотландец рискнул:

— Думается, командан, что нас провели, как детей.

— Н-да, — согласился Боб, не выказывая, однако, уж слишком плохого настроения. — Надо прямо признать — ловко попались парни. Не хуже настоящих фокусников. Пару пассов — и мы связаны, как сосиски!ъ — Я старался как-то воспротивиться этому, — продолжил Билл, словно пытаясь оправдаться, — но с этим слепившим глаза светом и удавкой на ногах, понял, что на три четверти выведен из строя. Да и набросилось на меня не менее трех мерзавцев, при том, крепкие были ребята…

— Это уж точно, — отозвался Моран, — слабаками их не назовешь. Но ведь и раньше нам попадались здоровячки-бодрячки, а мы, тем не менее, почти всегда выходили из положения с честью. А на сей раз они действовали быстрее нас. И нечего по этому поду заниматься самобичеванием.

Баллантайн вздохнул так тяжко, что попадись где-то рядом акула-пожирательница людей, то и та бы расчувствовалась.

— Нельзя все же не признать, — констатировал он, — что эти таинственные агрессоры явно не собирались причинить нам вреда. Им почти можно было бы поверить на слово, что они и в самом деле действовали во благо… Но, пожалуй, хватит сетовать и причитать, командан. Не можем же мы здесь залеживаться как какие-то спеленутые мумии. Эти люди-светлячки вполне могут передумать, вернуться и мы ещё хлебнем с ними лиха.

— И то верно, Билл. Давай лучше попытаемся освободиться от этих пут…

Но напрасно они корчились и дергались во все стороны, до боли напрягали мускулы — веревки, связывавшие им запястья и лодыжки, не поддавались.

— Ничего не поделаешь, — в конце концов вынужден был признать Баллантайн. — Здорово закатали. А как у вас, командан?

— То же самое, Билл, ни малейшего просвета… Я все ломаю голову, зачем эти незнакомцы, заверявшие, что они не желают нам причинить зла, так основательно нас связали?

— Если бы мы смогли ответить на этот вопрос, прояснилось бы и все дело, — резонно заметил Баллантайн. — А пока что единственная зацепка — это то, что они иностранцы, по крайней мере, один из них. Французский язык того, кто говорил с нами, способен на смерть перепугать даже шотландскую коровенку. Мне уже приходилось слышать похожий акцент где-то на берегах Китайского моря. Не удивлюсь, если этот тип с грехом пополам объясняется по-английски или на тамошних жаргонах.

— Согласен, — откликнулся Моран. — Но как бы то ни было, а из этого положения надо выбираться. Давай-ка прислонимся друг к другу спинами. У меня пальцы свободны, и я попытаюсь развязать узлы на твоих запястьях.

С превеликими усилиями им удалось занять сидячее положение, а потом и привалиться друг к другу. Пальцы Морана соскользнули по кистям Билла и нащупали то сплетение, которое фиксировало обтягивающие их веревки.

— Получится что-нибудь, командан?

Боб в ответ угрюмо пробурчал:

— Надеюсь, но времени понадобится немало. Этот узелок явно завязал либо моряк, либо какой-то волшебник.

И он продолжал, уже молча, растягивать непокорную веревку. Минуты шли, одна за другой. Со лба Морана стекали крупные капли пота. Внезапно Баллантайн встрепенулся.

— Командан!.. Послушайте… Машины…

Отчетливо, быстро нарастая, послышалось урчание нескольких моторов.

— Похоже, они двигаются от виллы, — выдохнул Баллантайн.

Моран, невидимый в тени деревьев, согласно кивнул.

— Никаких сомнений. И спускаются к Каннам…

Машины проскочили мимо. Ни Бобу, ни Биллу и в голову не пришло позвать на помощь. Их было три или четыре, возможно, и больше, и тянулись они колонной.

Едва шум моторов стих, Моран задумчиво произнес:

— Эта дорога ведет к вилле и там заканчивается. Значит, и шли они оттуда же. Все это, по меньшей мере, странно. Хотелось бы взглянуть, что же там произошло…

Боб с новой энергией принялся за кропотливую работу и уже через несколько минут узел удалось распутать. Билл, обретя свободу рук, быстро справился с веревками на лодыжках, а затем развязал и Морана.

Друзья поднялись на ноги, усиленно массируя затекшие запястья.

— Надо продвигаться к вилле, — решительно заявил Боб. — Боюсь, как бы что-то не случилось с Таней… Но сначала вооружимся, чем сможем…

Он подошел к «ягуару» и вытащил из багажника электрический фонарь и две увесистые монтажные лопатки. Один из этих съемников шин он протянул Биллу, который уважительно, со знанием дела, подбросил его на руке.

— Конечно, пистолету это неравноценно, — прокомментировал он, — но в умелой руке подобный инструмент может причинить немалый ущерб…

Засунув монтажные лопатки за пояса, они вышли из леса. Прямо перед ними, всего в нескольких сотнях метров, величественно возвышалось над окружавшим его сосняком здание виллы. Сразу же бросилось в глаза, что ни в одном окне не было света.

— Дом, похоже, пуст, — отреагировал Моран. — Вспомни: когда у нас спустило колесо, то тогда, по крайней мере, с полдюжины окошек были освещены.

— Может, задернули шторы? — с надеждой вставил Билл.

— Не исключено, но весьма сомневаюсь…

Они гуськом пошли по дороге в сторону виллы, напряженно вслушиваясь и стараясь уловить какой-нибудь шум. Но тишина стояла мертвая. В то же время она словно набухла беспокойством и угрозой. Стоило, однако, скосить глаза чуть-чуть вправо — и перед ними, внизу, возникала панорама огней Канн… Кое-где поблескивали, будто смятые металлические листы, рябью бассейны, а чуть далее привольно плескалось море с бегущей по нему лунной дорожкой. От этого зрелища веяло миром, и величавостью. Но они были не в состоянии снять у двух друзей нараставшее с каждой минутой напряжение. Они непроизвольно ожидали, что вот-вот тишину разорвет чей-то крик — мольба о помощи или вопль боли — или из-за кустов снова кто-то выскочит и набросится на них.

И все же нервы у обоих были достаточно крепкими и, не поддавшись панике, Боб и Билл добрались до решетки, опоясывающей парк, в центре которого высилась вилла. Подтянувшись над железной полосой вдоль решетки, призванной скрывать внутреннюю жизнь обитателей виллы от нескромных взглядов посторонних, друзья порыскали глазами по парку. Все тихо. Но сгустки теней, деревья, похожие на замерших, но настороженных охранников — все это буквально дышало какой-то неясной опасностью. Но наибольшая жуть исходила от самого здания виллы, выглядевшей вблизи ещё более импозантно, чем издали. В лунном полусвете пустые провалы окон светились матовой свинцовостью широко распахнутых глаз какого-то чудовищного слепого.

— Уголочек и впрямь не из веселеньких, — буркнул Баллантайн. — Всего полчаса назад тут ключом била жизнь, вдруг — пшик! — и ни души!

— Лучше всего самим в этом убедиться, — поправил его Боб.

Он дернул за бронзовую лапу, вделанную в каменный косяк двери главного входа: где-то далеко раздался звонок, напоминавший дребезжание колокольчика в пустом помещении.

 

2

— Так что будем делать, командан? Добровольно взвалим на себя вину за нелегальное вторжение в чужое помещение?

Боб Моран неопределенно передернул плечами.

— Как это ты сказал: незаконное вторжение в частный дом? Ну что же, можно и так расценить… Но, с другой стороны, хозяйка виллы — наш добрый друг, и она пригласила нас нанести ей визит. По ситуации вполне вероятно, что Таня в опасности, а если это так, то ничего не предпринимать с нашей стороны — просто непозволительно.

Боб кивком подбородка показал на верх решетки, где каждый прут заканчивался острым наконечником.

— Вперед! — скомандовал он. — Надо самим все прояснить до конца…

Они без особого труда перемахнули через решетку, легко приземлившись по ту сторону. На какое-то время они замерли, прислушиваясь к малейшему шороху. Ничего подозрительного. Лишь что-то нашептывал ночной б риз, слегка раскачивая ветви сосен.

Чем дальше, тем больше друзья недоумевали. Каких-то два часа тому назад Таня Орлофф с радостью пригласила их в гости. Теперь же, прибыв на место, они натолкнулись на запертую дверь, хотя буквально за несколько ми нут до этого, когда они подверглись нападению неизвестных лиц, вилла была отлично освещена. Боб и Баллантайн, конечно, помнили, что всякий раз в прошлом, когда им приходилось иметь дело с Таней Орлофф, все, как правило, происходило при весьма загадочных обстоятельствах. Но сегодня, казалось, ничто не предвещало подобной экзотичности событий.

Билл, став на колени, внимательно вгляделся в покрытие центральной аллеи. На грунте четко проступали свежие следы шин с различными рисунками протекторов.

— Здесь проскочило немало машин, и совсем недавно, — уверенно заявил шотландец.

— В этом нет никаких сомнений, — согласился Боб. — Именно их мы и слышали, когда они тянулись по дороге в направлении города. Это весьма похоже на поспешное бегство…

— С какой это стати Таня, пригласив нас провести совместно вечер, тут же пускается в бега? И что это за причины, по которым нас попытались отстранить, чтобы мы невольными не оказались свидетелями этого?

Морану лишь оставалось в бессильной ярости покрепче сжать челюсти, поскольку ни на один из этих вопросов ответить он не мог.

— А вдруг это похищение, Билл?

Гигант помедлил с ответом. Но в конце концов, показав на виллу, произнес:

— Давайте лучше осмотрим дом. Не исключено, что ключ к разгадке тайны именно там.

По центральной аллеи парка они поднялись непосредственно к вилле, выглядевшей непосредственно вблизи чрезвычайно элегантно. Построенная в весьма слабом подражании стилю Луи XV, она была двухэтажной. Доступ в нижние помещения обеспечивал широкий перрон с двумя рукавами лестниц. Центральная дверь из массивного дуба выглядела неприступной. Друзья сначала обошли здание вокруг, перепробовал по очереди окна. Но все они оказались запертыми изнутри. Можно было бы просто разбить стекло, но Боб и его компаньон предпочитали не идти по этому пути, памятуя, что в таком случае в дом впоследствии легко мог бы проникнуть кто угодно — и человек, и зверь.

Баллантайн показал на водосточный желоб из чугуна вдоль одного из углов дома.

— А что если забраться по нему, командан? Глядишь, и обнаружим на крыше какой-нибудь лаз.

— Отличная мысль, Билл, — поддержал его Моран. — Но первым полезу я, а ты последуешь за мной лишь после того, как я достигну цели. Скобы, вроде бы, вделаны прочно, но не стоит рисковать, проверяя это нашей двойной тяжестью.

Ухватившись обеими руками за водосточную трубу и упираясь ногами в стену, Боб стал быстро подниматься наверх. Ему далеко не в первый раз приходилось прибегать к подобному способу преодоления препятствий, так что всего минуту спустя он уже очутился на крыше. Распластавшись, он трижды тихонько свистнул, и Билл начал карабкаться в свою очередь.

При всей своей внушительной массе и солидном весе этот богатырь был настолько ловок, что в этом ему откровенно позавидовали бы и менее громоздко скроенные люди. Поэтому и он очень скоро присоединился к компаньону. Тотчас же, осторожно перемещаясь по крыше, они стали выискивать какое-нибудь отверстие, которое позволило бы проникнуть вовнутрь помещения. Минут через пятнадцать такая возможность представилась: они натолкнулись на слуховое окно с плохо зафиксированной подпоркой. Откинув раму, Моран просунул в образовавшееся отверстие руку с фонариком. Нажав на контакт, он осветил ярким конусом света чердак с солидными балками. Кругом царил идеальный порядок. Француз и его друг внимательно прислушались, но снизу, из огромного здания, не доносилось ни малейшего звука.

— Ну что же, тогда полезем дальше, — решил Боб.

Гибко, совсем по-кошачьи, они почти бесшумно — благодаря матерчатым туфлям — спрыгнули на чердак и, сжав на всякий случай рукоятки съемников шин, приступили к методическому обследованию дома. Но тот, кстати, обставленный дорогими вещами, с большим вкусом, никаких сюрпризов им не преподнес, поскольку сверху донизу в нем не было ни души. Тем не менее, беспорядок, бросившийся в глаза в некоторых помещениях, например, на кухне, в бельевой, а также в гараже, недвусмысленно указывал на поспешное бегство обитателей виллы.

— Да, те, кто здесь жил, удирали, явно не располагая временем, чтобы как следует подготовиться, — лаконично констатировал Боб.

— Что же это за причина, вынудившая Таню внезапно, да ещё пригласив нас к себе, так сорваться с места? — ломал голову Баллантайн. — Ладно, даже если все так и было, то она наверняка оставила бы нам какое-нибудь объяснение…

Моран встрепенулся.

— Послание! — воскликнул он. — Ну конечно же!.. Она непременно должна была подать нам какой-нибудь знак… На поиски!

Сам Боб и обнаружил её записку на большом испанском серванте в столовой. То был простой листок бумаги, наполовину засунутый под критскую вазу всего с одним, поспешно начертанным словом: «Калькутта».

— Это, несомненно, почерк Тани, — уверенно заявил Моран. — Может, она хотела сообщить нам, что отправилась в Калькутту…

— Но почему все это проделано в такой тайне, командан? Почему, раз уж Таня черкнула нам это словечко, не пояснить его, не указать, к примеру, адрес, дату?.. Почему никак не объяснено, что же все-таки случилось?

— Да просто не было времени, — предположил Моран. — Или за ней присматривали…

— То есть наблюдали?.. Но кто?.. С какой стати?.. И вообще, что означало это не получившее развития нападение на нас?

Моран в знак полной беспомощности развел руками.

— Хватит играть в загадки, Билл, ибо, по крайней мере, в данный момент на них невозможно найти отгадки.

Француз немного помолчал, затем задумчиво произнес:

— У меня такое впечатление, что единственный способ раздобыть нужные нам сведения, — это отправиться в Калькутту и постараться разыскать Таню… если, конечно, она выехала именно туда…

Он сделал паузу, потом добавил:

— А здесь нам пока делать больше нечего. Возвращаемся в Канны. А там пораскинем мозгами.

Француз свернул лаконичную записку вдвое и сунул её в нагрудный карман тенниски. Друзья вновь пересекли весь дом, поднялись наверх, а оттуда — на крышу. Они тщательно закрыли слуховое окошко, спустились в парк и десять минут спустя добрались до спрятанного у дороги под деревьями «ягуара». Быстро сменив полетевшее колесо, они направились в город.

Войдя к себе в гостиничный номер, Боб Моран и Билл Баллантайн к своему удивлению обнаружили в нем посетителей. Их ждали двое. Один — лет пятидесяти, холеный, неброско изысканный, одним словом, сугубо британский тип джентльмена, второй — помоложе, темноволосый, с хмурым и недоверчивым взглядом, одетый в костюм из магазина готового платья, сидевший на нем весьма мешковато.

Моран и Билл сразу же узнали первого из посетителей, который, поднявшись, протянул им руку.

— Сэр Арчибальд! — воскликнул пораженный Боб. — Как вы здесь оказались?

— С разрешения руководства гостиницы, — отреагировал джентльмен. — Мне потребовалось немедленно увидеться с вами, Боб. Но в Париже я узнал, что вы изволите пребывать в Каннах, так что я и прибыл сюда первым же самолетом…

Сэр Арчибальд Бэйуоттер, комиссар Скотланд-Ярда, был давним знакомым Боба Морана и Билла Баллантайна, который оказал им большую поддержку в борьбе с месье Мингом, он же — Желтая Тень. Так что вполне естественно, что оба друга были заинтригованы его появлением в Каннах в тот самый момент, когда на них самих обрушилось, по меньшей мере, странное приключение, к которому самое непосредственное отношение имела племянница месье Минга.

Шеф Ярда повернулся ко второму посетителю, который также приподнялся.

— Позвольте представить вам комиссара Сильвиани из полиции Ниццы…

Все обменялись рукопожатиями. Затем Боб, улыбаясь, повернулся к Бэйуоттеру:

— У вас несколько необычный вид, сэр Арчибальд. Мне неизвестны причины, побудившие вас спешно покинуть Лондон с единственной целью встретиться со мной, но ясно, что это не доставляет вам особого удовольствиям.

— Дело не в том, как я выгляжу, — отреагировал англичанин, лицо которого и в самом деле выражало определенную досаду. — Поездка сюда была продиктована серьезной причиной…

— Даже так? — удивился Баллантайн. — В чем же дело?

— У нас есть очень серьезные основания полагать, что Он вернулся, — возвестил сэр Арчибальд замогильным голосом.

— Он? — повторил Боб с видом человека, не понявшего, о ком идет речь.

Глава Ярда покачал головой.

— Я имею в виду Минга, — пояснил он. — Есть все резоны предположить, что несколько дней тому назад он появился в Лондоне.

Это известие словно тяжелым гнетом придавило Боба и Баллантайна. На какое-то время они просто онемели.

— То, что вы говорите, — это бессмысленно, — буквально взорвался Боб. — Я лучше, чем кто-либо, знаю, что Желтая Тень мертв, и никаких сомнений на этот счет быть не может!

Арчибальд жесток руки призвал его успокоиться.

— Не заводитесь, Боб… Я прекрасно знаю все, что вы можете мне сказать по этому поводу. Мне не хуже вас известно, что месье Минг погиб, да ещё как… И все же прежде чем вы меня раздавите своим презрением, позвольте изложить некоторые факты и прошу не перебивать меня.

— Как вам будет угодно, — чуть поколебавшись, согласился Моран. — слушаем вас…

Француз и Баллантайн уселись на кровати, а сэр Арчибальд повел свой рассказ.

— Прошло всего четыре дня, как это случилось. В Сити, в своих шикарных покоях был обнаружен мертвым знаменитый лорд Крессент Фэарбридж, один из ведущих специалистов-ориенталистов. По заданию Форейн Оффис он как раз заканчивал работу над важным документом на тему о деятельности некоторых влиятельных оккультных сил в Азии. После того, как было совершено преступление, нашли лишь остатки этого доклада — в виде пепла в камине. Но самыми странными во всей истории представляются обстоятельства убийства. В лорда Фэарбриджа оказались сломанными шейные позвонки, причем, с такой силой, на которую, кажется, никто из людей во всем мире просто неспособен. Но ещё более удивительны распространенные почти всюду следы поразительных царапин от когтей — на стенах, на мебели в комнате, где позднее было найдено тело несчастного лорда Фэарбриджа. Впрочем, на его кресле мы подобрали вот это…

Сэр Арчибальд вытащил из кармана небольшой предмет, который протянул Бобу Морану. То был заостренный стальной конус слегка согнутый, длиной порядка пяти сантиметров. Его кончик был заточек так же остро, как и кинжал.

— Стальной коготь! — глухо простонал Боб.

— Это вам ничего не напоминает? — с невинным видом полюбопытствовал шеф Скотланд-Ярда.

Боб смолчал. Он удовольствовался вопросом.

— Какой вывод вы сделали из всего этого?

— Тот же самый, что и вы на моем бы месте, Боб… Стальная рука, которой телеуправляли снаружи, проникла в помещение наверняка через окно, поднявшись по фасаду здания. Она набросилась на лорда Фэарбриджа, который пытался — и ему не раз успешно это удавалось — ускользнуть от нее, что и объясняет наличие многочисленных царапин на мебели и стенах. Но в конечном счете металлическому монстру все же удалось настичь жертву и прикончить её. Повинуясь команде, поданной извне, эта стальная перчатка завладела рукописью подготовленного доклада и выбросила её в зажженный камин…

Англичанин прервался, пытаясь угадать реакцию Морана. Но тот внешне оставался безучастным и сидел молча. Изложенные сэром Арчибальдом факты не так уж и поразили его. В ходе борьбы с Желтой Тенью он сам относительно недавно, в населенном простонародьем районе Парижа у Порт Клиньянкур, столкнулся с аналогичной стальной рукой, сконструированной и телеуправляемой на расстоянии Мингом. Тогда ему удалось избавиться от неё после довольно отчаянной схватки

.

— Все это хорошо и прекрасно, сэр Арчибальд, — наконец прорвало француза. — Но вы забываете, что в Париже накинувшаяся на меня стальная лапа управлялась с помощью камер, скрытых в стенах дома, охрану которого она обеспечивала. В данном же случае весьма трудно себе представить, что подобные камеры могли быть как-то тайно смонтированы в помещении лорда Фэарбриджа…

Бэйуоттер слегка покачал головой.

— Вы правы, Боб, — признал он, — такое и в самом деле представить себе невозможно. Но за прошедшее с тех пор время он ведь вполне мог и усовершенствовать свою зловещую перчатку. Например, разместить миниатюрную камеру в ней самой или, того более, напичкать её вообще самыми последними кибернетическими новинками, придать ей способность самой реагировать на создавшуюся ситуации… Не будет забывать, насколько силен Минг в науках…

— Был силен, — поправил его Баллантайн.

И снова комиссар Скотланд-Ярда покачал головой.

— Был силен, — эхом отозвался он. — Пусть так, если вы настаиваете… Тем не менее, мы располагаем показаниями свидетеля о том, что в тот вечер, когда произошло убийство, громадный черный лимузин стоял неподалеку от дома, где проживал лорд Фэарбридж. Внутри машины сидел человек, одетый как протестантский пастор, с лицом оливкового цвета, откровенно монголоидными чертами лица и наголо бритым черепом. Короче, вылитый портрет Желтой Тени!

 

3

С последними словами сэра Арчибальда Бэйуоттера — «вылитый портрет Желтой Тени» — в номер отеля словно пахнуло полярным холодом, от которого цепенеет все, а люди превращаются в сосульки. Собственно говоря, применительно к Бобу Морану и Биллу Баллантайну так оно и было. Оба почувствовали, как внезапно стала стынуть кровь в их жилах, а тело по частям окаменевать, обрекая их на полную неподвижность. Одновременно неодолимый ужас стеснил грудь, затрудняя дыхание.

Моран с трудом освободился от той заторможенности, в которую впал, едва заслышав о Желтой Тени. Он несколько раз потряс головой.

— То, что вы сообщили, ни с чем не вяжется, сэр Арчибальд. Минг не мог находиться несколько дней тому назад в Лондоне, как, впрочем, и нигде в другом месте. Повторяю причину: он мертв, мертвее не бывает…

— А помните, как-то раз мы уже сочли его погибшим, — сладенько протянул англичанин. — Но прошло совсем немного времени, и выяснилось, что мы заблуждались…

— Знаю, знаю, — прошептал Боб, продолжая встряхивать головой. — Тогда — не за будьте! — мы так и не нашли его трупа, а Мингу удалось подсунуть вместо себя двойника. Теперь же не может быть ни малейших сомнений. Минга убил я лично, и именно его, а не кого-то там еще, в глубине горного массива Нага в Бирме. Утверждаю это, поскольку прежде, чем он открыл огонь, а мне в свою очередь пришлось защищаться, я на какое-то мгновение испытал на себе парализующую силу его потрясающего гипнотического взгляда. К тому же мы потом имели возможность вволю изучить его останки и сами предали их земле с помощью «Зеленых флагов», месье О-О…

— Все это мне известно, — прервал его сэр Арчибальд. — И тем не менее…

Боб резко рубанул рукой.

— Никаких «тем не менее», — отрывисто бросил он. — Желтая Тень преставился и возвращаться к этой теме нет никакого смысла…

— Если только, — ухмыльнулся Баллантайн, — не признать за этим пугалом способности возвращаться из загробного мира…

Глава Скотланд-Ярда примиряющим жестом успокоил друзей.

— Хватит горячиться. Вы вновь и вновь утверждаете, что Желтая Тень погиб, что вы в этом абсолютно уверены, и в мои намерения вовсе не входит, хотя бы на мин, усомниться в ваших словах. И все же: давайте проявим хладнокровие и трезво порассуждаем. Месье Минг отправился к праотцам. Пусть будет так… Несмотря на это всего каких-то четыре дня тому назад в Лондоне было замечено лицо, полностью отвечающее его приметам вблизи здания, в котором проживал известнейший ориенталист лорд Фэарбридж. Последнего убивают в ту же ночь, т.е. именно тогда, когда он заканчивал составление порученного ему Форейн Оффисом важного документа, посвященного деятельности определенных могущественных оккультных сил в Азии. Это досье после убийства уничтожают. Так вот, выстроив всю эту цепочку, попытаемся сделать некоторые выводы. Месье Минг умер. Не будем к этому вопросу даже возвращаться. Но движение Древней Азии, неоспоримым главарем которого был Минг, может его и пережить. Его нынешние руководители не преминули подметить тот вакуум, который образовался после исчезновения этого грозного Монгола, выступавшего сразу в нескольких ипостасях — основателя, души и всемогущей моторной силы всей организации. Он был и её знаменем. Повсюду в мире одно его появление внушало ужас. А посему более чем естественно, что движение Древняя Азия попыталось воскресить Минга. Каким образом? Да просто подобрав соответствующего двойника и выдавая его за прежнего лидера. Его-то появление мы и заметили в Лондоне…

Моран недовольно надул губы и пятерней правой руки провел по «щеточке» коротко стриженых волос.

— Да, это, пожалуй, удовлетворительное объяснение, — согласился он. — Я бы на месте руководителей Древней Азии поступил именно так. Внушая, что Минг по-прежнему жив, они ещё надолго сохранили бы атмосферу террора и фанатизма, которые он порождал своей деятельностью, и им оставалось бы лишь таскать каштаны из огня… Впрочем, не далее, как сегодня вечером, Билл и я по ряду признаков убедились, что кое-что новое закопошилось в тени…

Настал через удивиться Арчибальду Бэйуоттеру.

— Ряд признаков?.. О чем это вы?..

Француз и Баллантайн обменялись взглядами сообщников, поскольку разговор, состоявшийся с шефом Скотланд-Ярда позволил рассмотреть в новом свете весь комплекс тех событий, которые произошли во время их более, чем необычного, визита на виллу Тани Орлофф.

Не теряя ни минуты, Боб поставил о них в известность сэра Арчибальда. Когда он окончил свое не слишком долгое по времени изложение, англичанин не удержался от гримасы.

— То, что вы мне сейчас сообщили, Боб, — заметил он, — лишний раз доказывает, что за всем этим что-то кроется. У Тани Орлофф ровным счетом не было никаких оснований в такой спешке исчезать из собственного дома как раз в тот момент, когда вы вот-вот должны были там появиться. Не будем забывать, что за ней всегда маячит тень её чудовищного дяди, независимо от того, мертв он или нет…

Комиссар замолчал, какое-то время задумчиво обдумывая пришедшую ему в голову мысль. Затем голосом, в котором слышались отзвуки металла и прослеживалась холодная, несокрушимая воля, произнес:

— Надо обязательно все вывести на чистую воду, выяснить, что затевается под этим покровом тайны. Решить эту задачу можно только одним способом: вновь разыскать мисс Орлофф и расспросить её, поскольку единственным указанием на её возможное местопребывание является слово «Калькутта», нацарапанное на клочке бумаги, то вам, Боб, вместе с Биллом надлежит сейчас же отправиться в индию и выяснить, где она там скрывается…

— В Индию! — не удержался от возгласа Баллантайн. — Но мы с команданом здесь в отпуске, сэр, занимаемся подводной охотой и загораем на солнышке, и ничуть не горим желанием в который уже раз влипнуть в ещё одну пакостную историю…

— Билл прав, — поспешил поддержать друга Моран. — Что касается нас, то вопрос с Желтой Тенью решен: тот убит и похоронен. Значит, со всем этим делом, доставившим нам столько хлопот, покончено. И если в настоящее время по миру болтается, выдавая себя за покойного месье Минга, какой-то тип, то пусть им занимаются другие. В конце концов, сэр Арчибальд, ваши секретные службы не состоят ведь из одних одноруких, безногих калек или сдвинутых по фазе сотрудников. Почему бы вам не послать одного из ваших асов в Калькутту и не разыскать там Таню, если она действительно находится там?

— Вы забываете, Боб, одно немаловажное обстоятельство, — спокойно парировал выпад друзей Бэйуоттер. — Никто, кроме вас, не сможет воспользоваться доверием мисс Орлофф. Она вас знает и уважает. Уже не раз в прошлом она помогала вам в борьбе с дядей, преступления которого ей абсолютно претят. Нет, эту миссию в Калькутте в состоянии выполнить только вы и Билл.

— И набить там себе шишек при случае, — прямо вставил шотландец.

Моран, однако жестом попытался успокоить своего нетерпеливого друга. Ему уже не раз приходилось вступать в дискуссии такого рода с сэром Арчибальдом, и всегда победу в них одерживал шеф Скотланд-Ярда, благодаря своей настойчивости и исключительному дару уметь убедить собеседника. Посему, счел Боб, не стоило упрямиться в словесной перепалке, исход которой был известен заранее. Впрочем, и у самого Боба проснулось любопытством, а скорее даже беспокойство. Ему захотелось разобраться, что за угроза скрывалась как за фактами, приведенными сэром Арчибальдом, так и в том темном деле, свидетелями которого он и Билл вынужденно стали всего с час тому назад.

— Отлично, сэр Арчибальд, раз уж вы так настаиваете, то я и Билл отправимся в Калькутту и сделаем все, что в наших силах, дабы отыскать Таню. Мы будем держать вас в курсе дальнейших событий…

Англичанин резво протянул руку сначала Бобу, а затем и Баллантайну:

— Я знал, что могу рассчитывать на вас, друзья. Завтра же утром возвращайтесь в Париж. Максимум через пару дней у вас будут на руках индийские визы, необходимые материальные средства и билеты на ближайший рейс самолета до Калькутты. Ни о чем не беспокойтесь. Мои службы, а также французская Сюрте берут вас целиком на свое содержание.

Не прерывая потока слов, Бэйуоттер выудил из брючного кармашка сверхплоские золотые часики. Быстро взглянув на них, он нахмурился:

— Да, время неумолимо бежит вперед, — подвел он итоги беседы. — И у меня его осталось ровно столько, чтобы едва успеть на аэродром и вылететь в Лондон…

Он повернулся в сторону французского полицейского, который в течение всей дискуссии раскрывал рот только для того, чтобы произносить банальности и подходящие случаю слова.

— Если до отъезда из Ниццы у вас возникнут хотя бы малейшие затруднения, немедленно обращайтесь к комиссару Сильвиани. он не замедлит оказать вам всю необходимую помощь.

Все четверо дружно пожали на прощание друг другу руки. Стоя уже на пороге номера, шеф Скотланд-Ярда в последний раз обратился к Морану и его другу:

— Ясное дело, я не желаю вам того, о чем вы догадываетесь. Говорят, это — плохая примета.

Едва за обоими полицейскими захлопнулась дверь, а их шаги удалились по коридору, Билл Баллантайн в гневе откинулся на кровать, которая заскрипела и застонала от его веса. Он хрипло прорычал:

— Этот чертов сэр Арчибальд… Тоже мне, остряк-самоучка… И все интересно, почему это он так и не решился пожелать нам удачи, хотя явно сгорал от нетерпения сделать это?

Моран смолчал, задумавшись. Уже в течение нескольких минут он чувствовал какой-то горький привкус во рту. Тот, что обычно сопутствует катастрофе.

В ту ночь Бобу Морану в принципе предрасположенному к кошмарным снам, привиделся огромный паук, проникший в их комнату. Размерами он был с овчарку, но своей бритой головой напоминал месье Минга. Каждая из его восьми лап оканчивалась огромной железной суставчатой кистью, до мельчайших подробностей совпадавшей с искусственной рукой Желтой Тени. И все они, словно кусачки, резко щелкали, угрожающе раскрываясь и захлопываясь. Монстр пролез в окно и, приблизившись вплотную к кровати Боба, выдвинул нечто вроде тонкого хоботка, направив его в сторону спящего.

Француз проснулся от резкого окрика:

— Командан!.. Осторожно!..

Моран, открыв глаза, прошептал:

— Что?..

Он увидел, как с соседней кровати взвилось что-то белое — впоследствии он узнал, что это была подушка, — и пронесясь мимо него, сходу врезалась в темную и низкорослую фигуру, — уменьшенный человеческий силуэт, — которая стояла на месте почудившегося ему паука.

Француз ещё не успел прийти ву себя, как массивный корпус Билла Баллантайна в пижаме, пролетев в прыжке через всю комнату, затеял мудреную игру в прятки с некоей загадочного вида формой, которая своими скачками теперь скорее напоминала обезьяну, нежели представителя семейства паукообразных. В какое-то мгновение гигант, казалось, совсем было ухватил это таинственное существо, но тот, словно слишком крепко сжатый кусок мокрого мыла, выскользнул у него из рук, рванулся к окну — и был таков, будто вытянутый наружу вакуумом.

Боб к этому моменту же полностью пришел в себя. Он зажег ночник в тот самый момент, когда его спутник со сконфуженным видом отшатнулся от оконного переплета.

— Никогда ещё не сталкивался со столь необычным противником, — пробурчал великан. — Гибок и ловок, как мартышка, и скользкий, словно слизняк…

При этих словах Баллантайн показал свои лапища, покрытые какой-то маслянистой пленкой. Он продолжил:

— Над же: я уже считал, что ухватил его, а он молниеносно вывернулся, прямо просочился сквозь пальцы, и исчез за окном. Если бы вы видели, как он спускался по громоотводу! Черный, примерно вот такого росточка, — и гигант провел рукой примерно на уровне своего живота. — Думаю, это было либо шимпанзе, либо орангутанг.

Моран тоже встал и кровати. Нагнувшись, он подобрал с пола небольшую бамбуковую палочку длиной в полметра с торчащей изнутри миниатюрной стрелкой.

— Если тебе уж приходилось видеть шимпанзе или органгутанга, которые забавляются вот такими вот штучками, то я готов, старина Билл, подарить тебе реактивный самокат…

Баллантайн нагнулся, рассматривая предмет в руке своего друга.

— Да это же сарбакан! — воскликнул он.

— Вот именно, — отозвался Боб, — сарбакан…

Он с большой осторожность извлек из бамбукового ствола стрелку, кончик которой — и это было отчетливо видно — оказался смазанным чем-то, напоминавшим стекловидную массу.

— Яд, — коротко пояснил француз. — Без сомнения, что-то производное от упаса

. Если бы ты вовремя не вспомнил, как во время срочной воинской службы тебе приходилось драться подушками в казарме, то этот визитер всадил бы в меня отравленное жало и — прощай наша дружба…

Француз на секунду задумался. Когда же поднял голову, его лоб пересекала глубокая складка, свидетельствовавшая об озабоченности.

— Что же касается твоего… шимпанзе, то её личность я могу обозначить вполне точно. Это всего-навсего карлик-андаманец.

— Пигмей?

— Да… А точнее будет сказать негритос с Андаманских островов. Если ты помнишь, мне уже приходилось не так давно иметь дело с кучкой этих подручных Минга в подземельях Парижа

. Желтая Тень использует их для выполнения отдельных поручений. Это — свирепые существа, с инстинктами диких животных. Карликовый рост позволяет ем прошмыгнуть там, где это исключено для человека нормального телосложения…

— Насколько я понимаю, новые хозяева Древней Азии продолжают использовать те же методы, что и Минг.

Моран утвердительно кивнул.

— Весьма похоже на то, Билл… Крепко на это смахивает… Если только не…

Он передернул плечами, как бы отгоняя от себя чересчур навязчивую и абсурдную мысль. Подойдя к ночному столику, стоявшему между их кроватями, он снял трубку телефона и сказал:

— Соедините меня, пожалуйста, с полицией.

Дежурившего полицейского он попросил связать его с комиссаром Сильвиани. Но тот отсутствовал.

— Вам известно, где он находится сейчас? Мне необходимо срочно переговорить с ним?

Полицейский, казалось, был шокирован столь дерзкой просьбой.

— Значит, указать вам, где сейчас находится комиссар? Не уточните ли вы сначала, с кем я имею дело?

— Моя фамилия Роберт Моран…

— Командан Моран?

— Он самый.

Полицейский, видимо, успокоился, потому что приветливо, почти с оттенком уважения произнес:

— У меня относительно вас, командан Моран, имеются строгие указания. Вы можете связаться с комиссаром по его домашнему телефону 324637.

Француз поблагодарил, нажал на рычаг аппарат, но почти тотчас же вновь обратился к телефонистке отеля. Спустя несколько секунд его уже соединяли с Сильвиани. После серии протяжных гудков кто-то резко сорвал трубку и полузаспанно-полуразгневанно рыкнул:

— Алло… кого надо?

— Комиссара Сильвиани.

— Это я… Но комиссар Сильвиани хотел бы поспать… Известно ли…

— С вами говорит командан Моран, — поспешил отрекомендоваться Боб. — Я очень извиняюсь за то, что разбудил вас, но для этого есть весомые основания. Несколько минут тому назад на меня было совершено покушение…

Сильвиани, похоже, разом очнулся ото сна.

— Вас пытались убить! — воскликнул он. — Буду в отеле через четверть часа…

— Не стоит комиссар. Убийце, к счастью, не удалось совершить задуманное, но он сумел сбежать. Отыскать его теперь наверняка не удастся… Вы окажете гораздо большую услугу, если сообщите кое-какие нужные мне сведения…

— Спрашивайте, командан Моран… Если я смогу вам в чем-то быть полезным…

— Мне хотелось бы выяснить, не могло ли какое-либо подозрительное лицо, возможно, замешанное в эту историю, покинуть Канны и вообще Францию, этой ночью, особенно морем или по воздуху. Понятно, что любое известие о местонахождении Тани Орлофф было бы также крайне полезным…

— Можете рассчитывать на меня, командан, — заверил полицейский. — Как только появится что-либо новенькое, я немедленно позвоню в отель. И я сейчас же поставлю на ноги все свои службы…

Оба повесили трубку синхронно. Моран повернулся к Баллантайну:

— Теперь, Билл, нам остается только дождаться новостей от Сильвиани.

Они подоспели под утро. Ни одного подозрительного человека, покинувшего Канны, замечено не было, а мисс Орлофф вообще никто и нигде не видел.

— Пожалуй, стоит отметить лишь один-единственный факт, — завершил свое сообщение полицейский. — Всего пару часов тому назад вышла в открытое море солидная яхта под пакистанским флагом. На борту, естественно, находились люди азиатской национальности. И, собственно говоря, только по этой причине я и говорю вам об этом, поскольку все документы у пассажиров были в полном порядке.

— Как называлось это судно? — поинтересовался Моран.

Сильвиани ответил, ни секунды не задумываясь, но Боб застыл, как если бы ему только что прилично врезали прямым и он никак не мог прийти в чувство от этого удара.

— Спасибо, комиссар, — еле слышно выдавил он наконец. — Я обязательно ещё раз позвоню вам.

Положив трубку, он повернулся к Баллантайну, внимательно прислушивавшемуся к разговору.

— Знаешь, какое имя носит эта яхта, Билл? — спросил Моран.

— Откуда, командан? Но, судя по вашему виду, какое-то необычное…

Рот француза скривился в гримасе.

— Необычное, говоришь, имя?.. Да уж, что есть, то есть… «Нага»!

. Назначение: Индия. Это тебе говорит о чем-нибудь, Билл?

Билл сдавленно чертыхнулся.

— Говорит ли оно мне о чем, командан? Самую малость… Надо же: «Нага»! — Баллантайн призадумался, потом снова прошептал: «Нага»!.. «Нага»!..

Он рывком поднялся с кровати и взволнованно произнес:

— Такое впечатление, командан, что эта наша поездочка в КАлькутту преподнесет нам немало сюрпризов.

Боб Моран промолчал. Их глаза встретились, и они без слов поняли друг друга. У обоих внезапно появилось ощущение, что в комнату только что проникло привидение — страшилище.

Призрак Желтой Тени. Покойного месье Минга.

 

4

Ловко преодолев невообразимый лабиринт воды и сущи, который представляет собой дельта Ганга, крупная яхта причалила к молу Хугли. Заходящее солнце отбрасывало золотисто-нефритовые отблески на гладь бухты. На носовой части судна по белой полосе вдоль корпуса черными буквами было начертано одно слово: «Нага».

В этот ещё дневной, но уже немного и вечерний час набережные являли собой Индию в миниатюре, поскольку выступали в известной мере в качестве её передового поста. Невероятное нагромождение самых разнообразных предметов, ящиков, корзинок, тюков, цветастая куда-то спешащая публика, торговцы в строгих сюртуках из черной альпаги, перегруженные, словно ишаки, кули, полуобнаженные матросы, проходимцы и ловкачи, нищие в лохмотьях… В этой буйной красками и запахами обстановке двое европейцев, облаченных в замызганные одежды, плохо выбритые, сидевшие, точнее сказать, привалившиеся рядышком, к старым прогоркло вонявшим рыбой ящикам, наверняка, не слишком выделялись. На вид — два опустившихся типа, истерзанных алкоголем и ленью. Однако опытный глаз, приглядевшись к ним, быстро изменил бы это мнение. Один из европейцев был рыжеволосый детина, в прекрасной физической форме, судя по загривку, где не было ни одной жировой складки. Другой — отлично сложенный, молодой, остро на все реагировавший человек, с открытым и ясным взором. Короче, то были переодетые в лохмотья Геркулес и Персей.

С безмятежным видом, внешне столь же равнодушные ко всему, что происходило вокруг, как истые пьяницы, наслаждающиеся поглощенным алкоголем, Боб Моран и Билл Баллантайн, тем не менее, пристально наблюдали за яхтой.

— Никакого сомнения: это они, — констатировал Моран.

Шотландец кивнул.

— Это уж точно, командан, ошибка исключена… Остается лишь узнать, что уц неё там во чреве… Меня так и снедает любопытство.

— Потерпи ещё немного… Скоро все прояснится…

Друзья прибыли в Калькутту самолетом дней десять тому назад. В ожидании яхты они выяснили, что Таня Орлофф владела в северной части города небольшим дворцом, составлявшим, несомненно, часть наследства Минга. Побродив в его окрестностях, Боб и Баллантайн убедились, что там вовсю готовились к приему какого-то важного лица. Им, по мнению обоих друзей, не мог быть никто иной, как Таня.

За это время они собрали максимум сведений ор дворец, в который, как-то ночью даже проникли, воспользовавшись тем, что слуги его ещё не заселили. Они уставили даже марки и номера машин, стоявших в гараже. После этого Боб и Баллантайн все внимание сосредоточили на негласном наблюдении за портом. Чтобы не привлекать к себе внимания во время тех нескольких дней, которые они были вынуждены заниматься этой слежкой, друзья переоделись в моряков не у дел, которые, лишившись соленых вод, поспешили найти им замену в виски, джине и рисовой водке.

«Нага» появилась у причала Хугли с час назад. Теперь её накрепко пришвартовали и спустили трап, связавший яхту с набережной.

Появились две черные автомашины — «роллс-ройс» и «бентли». Обе почтенного уже возраста, но сумевшие сохранить благородный вид и помпезность, несколько, правда, вышедшие из употребления, но свойственные привыкшим уважать добрые традиции пожилым дамам. Лимузины появились в конце причала, свернули на него, проехали до самого трапа, где и замерли.

Баллантайн легонько толкнул локтем Морана.

— Послушай, а мы ведь где-то видели эти реликвии, командан?

Боб согласно наклонил голову. Он также узнал обе машины. Судя по номерам, они находились в числе тех, что стояли в гаражах того самого дворца, который был объектом их самого пристального внимания в течение предыдущих дней и, особенно, ночей.

— Кажется, это то, что надо, Билл. Сейчас главное — ничего не упустить из виду.

Ждать пришлось недолго, поскольку на палубе яхты неожиданно возникло оживление. Нагруженные чемоданами носильщики, нанятые среди праздношатавшихся в порту, проследовали по трапу к обеим машинам, загрузив их багажники как внутри, так и сверху. После этого в поле зрения появилось с десяток персонажей, спустившихся на причал. Среди них, выделяясь необычной красотой, совсем молоденькая женщина, одетая в элегантный, строгий дамский костюм из чесучи. Ее длинные волосы своей уникальной чернотой оттеняли на редкость прелестное личико монголоидного типа, смягченного очевидным европейским происхождением.

— Таня! — выдохнул Билл, кивнул подбородком в сторону полукитаянки.

Моран подтвердил.

— Да, это она, вместе со свитой. Исчезли последние сомнения. След, который привел нас сюда, оказался верным…

Полукитаянка и сопровождавшие её лица разместились в «роллсен» и «бентли», которые тут же тронулись с места. Развернувшись по короткой дуге, они поплыли в том направлении, откуда появились, и вскоре скрылись с глаз где-то в конце набережной.

— Последуем за ними? — осведомился Баллантайн.

Француз отрицательно мотнул головой.

— А куда спешить? Мы же знаем, где можем найти Таню… Пока что важнее понаблюдать ещё немного за яхтой. Не исключено, что она таит кое-какие не известные нам тайны…

Билл Баллантайн удивленно взглянул на своего спутника.

— интересно, кого это вы надеетесь ещё увидеть, командан? Случайно, не…

Моран пожал плечами, прервав его, будто хотел помешать другу произнести то слово, что буквально стучало у обоих в висках.

— Вот именно, Билл, я ничего не хочу оставлять на волю случая…

Избегая малейшего повода, который вопреки их желанию, мог бы все же вынудить их произнести ужасное имя, вертевшееся у каждого на языке, они продолжали свою вахту. Наступивший вечер разбросал повсюду множество полутеней. Наконец стемнело совсем, но ничего интересного для себя друзья так и не обнаружили. За это время с яхты сошло на берег немало людей самого разного роста и вида, но в большинстве своем это были либо какие-то сомнительные личности, либо матросы — китайцы и арабы. Появилось и несколько европейцев, но их было мало. Среди тех, кто явно входил в экипаж яхты, не было ни одного, кто чем-то конкретным привлек бы внимание наблюдавших.

Прошло ещё с десяток минут. Набережные порта ничуть не стали менее оживленными, но «Нагу» никто больше не покидал.

— Ну вот, — резюмировал Баллантайн, — наше ожидание не дало никаких результатов.

— Верно, — согласился Боб. — Никто из тех, кого мы видели, не был похож на Него. Но никто лучше нас не знает, как ловко Он умеет менять свою внешность, становиться совсем неприметным и…

Моран внезапно смутился и прервал свою тираду, как если бы он сморозил какую-то несусветную глупость. Но это не прошло незамеченным Биллом.

— Почему это вы заговорили в настоящем времени, командан? Почему вы использовали слово «умеет» вместо «умел»? Так, словно Он вовсе и не покидал этот мир… Но ведь мы-то как раз и уверены, что Он мертв!

— Конечно, конечно, — заторопился Моран. — Минг погиб, но сейчас мы вступили в борьбу с его духом, тем самым, что вдохновляет движение Древняя Азия. Марионетка, замеченная в Лондоне и заменившая Желтую Тень, — готов поспорить! — не обладает гениальностью последнего. Но независимо от этого следует мобилизовать против него все силы, потому что он стал нечто вроде стяга, под складками которого могут вспыхнуть новые очаги террора и совершены другие преступления… На мой взгляд, Минг-II — так я отныне и до поступления новых указаний буду величать его — находился в Ницце одновременно с нами. Иначе я никак не могу объяснить поспешное и тайное бегство Тани Орлофф. Тот же Минг-II обязан был находиться на борту «Наги», на котором, кстати, в момент отплытия, видимо, укрылся и тот андаманский карлик, который пробрался в наш номер в отеле. Нынешние главари Старой Азии, несомненно, догадались, что появление нового Минга выведет нас на тропу войны с ним. Именно поэтому они и попытались убрать нас без лишнего шума…

— Что же, все это представляется вполне резонным, — признал Билл Баллантайн.

Он кивнул подбородком в сторону «Наги» и закончил свою мысль:

— Итак, если наш месье Минг-II пребывал на борту этой яхты и если, судя по нашим наблюдениям, он до сих пор на берег не сошел…

— …то он все ещё должен там находиться, — закончил за него Моран.

Шотландец беззвучно рассмеялся в обступившей друзей темноте.

— Если я верно уловил вашу мысль, командан, то нам не остается ничего другого, как пробраться туда и лично разобраться в ситуации на месте…

— Именно так, — решительным тоном заявил Моран. — Не исключено, что ничегошеньки мы там не обнаружим, но в любом случае наша совесть будет чиста. Так что, вперед…

— А что если в тот момент, когда мы ступим на палубу яхты, кто-нибудь поинтересуется, чего это мы там делаем? — поинтересовался Билл.

— Скажем, что являемся безработными матросами, которые ищут нанимателя.

— А вдруг нам не поверят и начнутся неприятности?

— Что же, — хладнокровно парировал Боб, — тогда придется из двух выбирать что-то одно. Либо мы показываем зубы, либо улепетываем — в зависимости от обстоятельств…

Приятели неспешно встали и направились к «Наге», палубу которой освещала лишь сигнальный огонь.

Друзья без труда удалось бесшумно подняться по трапу и оказаться на яхте. Они притаились в темном углу, прижавшись к борту судна, и принялись тщательно изучать обстановку.

«Нага» во всем отвечала требованиям, предъявляемым к яхтам типа «люкс». Если не учитывать тоннажа, кстати, весьма почтенного, их скорее следовало бы называть пассажирскими лайнерами. Все на борту сияло чистотой, было надраено, покрыто лаком и сделано под эмаль. Все было подчинено одной цели — доставлять комфорт и радость пассажирам. Да, это была яхта миллиардера, такая же, как и у прочих сверхбогачей, но из-за своего имени, вызывавшего в памяти Боба Морана и Билла Баллантайна дурные воспоминания, она выглядела зловеще и угрожающе.

Моран взмахом руки показал на верхнюю палубу, где в принципе должны были размещаться пассажирские каюты.

— Начнем-ка оттуда…

Полусогнувшись, они проскочили вдоль борта, прикрываясь его тенью. Теперь ничто в друзья не напоминало недавних двух пьянчужек. Наоборот, их движения были точными, гибкими. Они продвигались ничуть не менее бесшумно, чем индейцы, вышедшие на охоту.

Дойдя до лестницы, которая вера на верхнюю палубу, они все с той же неподражаемой ловкостью взбежали по ней. И вновь, присев, внимательно осмотрелись. Поскольку на месте, отведенном для прогулок, не было ни души, они решились проскользнуть к двери, выводившей к проходу, облицованному красными деревом. Сюда выходили отделанные все тем же красным деревом двери с полдюжиной кают.

Моран и Билл, осторожно прислушиваясь к малейшим шорохам, стали осматривать их подряд. Ни в первой, ни во второй — ничего заслуживавшего внимания. Классические, невыразительные каюты, что встречаются на всех яхтах и судах, относящихся к разряду «люкс». Напротив, третья оказалась намного более просторной, чем предыдущие, и обставлена она была менее стандартно. Все говорило в пользу того, что её часто занимал один и тот же человек, сумевший наложить на её облик печать своих вкусов и привязанностей.

Внимание двух визитеров в первую очередь привлекла громадная библиотека, занимавшая целиком одну из стен каюты. Морану было достаточно беглого взгляда на корешки книг, чтобы понять, что хозяин этих мест был далеко не ординарной личностью. Отсутствовала художественная литература. И наоборот, были широко представлены философские и научные работы, в большинстве своем труднодоступные простому смертному, причем, многие из них датировались первыми годами печатного дела вообще. Среди прочих выделялись труды Фрэнсаиса Бэкона, Джероламо Кардано, Альберта Великого, Парацельса, Пикоделла Мирандола и многих других выдающихся мыслителей Средневековья и Возрождения, полу-ученых-полумагов, на чьих творениях зиждется современное знание. Рядом с этими шедеврами западных умов стояли книги просвещенных деятелей востока в виде почтенных манускриптов на разных языках — еврейском, арабском, хинди или китайском, неведомых ни Морану, ни Баллантайну. В равной степени богато было представлено и новейшее время — произведениями Эйнштейна по теории относительности, работами Лоренца и Фицджеральда по вопросам сжатия пространства-времени, мудреными сочинениями по математике, химии, физике, электронике, астрономии, кибернетики. Все было укомплектовано и расставлено с большим знанием дела, наглядно свидетельствовавшем об эрудиции и, особенно, об интеллектуальном потенциале того, кому принадлежала эта библиотека, где была собрана вся мудрость человеческая.

Боб Моран, просмотрев, поставил на полку одно из творений Эйнштейна, обильно прокомментированное на полях.

— Мне известен лишь один человек, чьи интересы так же простирались на все области знания, — медленно произнес он. — Им был…

— Минг? — закончил за него Баллантайн.

Француз утвердительно кивнул головой.

— Да, — глухо подтвердил он. — Минг… Это библиотека, должно быть, принадлежала ему. Издания на латыни аннотированы на латинском, еврейские — на еврейском, хинди — на санскрите, китайские — на китайском, французские — на французском, английские — на английском… И все пометки сделаны одной и той же рукой. Кто иной, кроме Минга, был бы способен на подобное? Возможно, он и был одним из величайших преступников, которых носила на себе Земля, но его ум и знания, наверняка, превосходили все, что было известно другим людям…

В этот момент произошло нечто странное. За спиной у друзей раздался щелчок. Боб и Баллантайн мгновенно обернулись и увидели, что в противоположной стене приоткрылась потайная дверь, за которой скрывалась небольшое, но высокое помещение типа чуланчика, целиком залитое диковинным розоватым светом. В нем возвышался человек. Высокий и худой, несколько сутулый и длиннорукий. При взгляде на него на ум неизбежно приходило сравнение с карикатурой на человеческое существо. Его лицо с грубоватыми чертами выглядело так, словно его парализовало, но удивительно подвижные глаза полыхали подобно двум мощным зеленым прожекторам. Высокий — пожалуй, даже чересчур для нормального индивида — лоб венчал взлохмаченный парик неопределенного цвета, скорее всего, искусственный. Громадные ступни, почти равновеликие в ширину и в длину, костюм этого необычного персонажа из зеленовато-черного сукна со слишком короткими рукавами и штанинами — все это, вкупе с курткой, похожей на лапсердак, придавали ему вид одновременно стародавний, потешный и зловещий.

В течение нескольких секунд — а возможно, и менее того, — загадочный тип с порога своего тайного убежища разглядывал Боба и Баллантайна своими стремительно бегавшими из стороны в сторону цвета блестящего изумруда глазами. В то же время несмотря на исключительную мобильность, взгляд незнакомца был настолько невыразителен, что Морану и его другу стало явно не по себе. Они почувствовали себя так, как если бы оказались перед пришельцем из Космоса, во всяком случае, перед нечеловеческим существом.

— что это ещё за фрукт? — с неподдельным изумлением воскликнул Баллантайн.

Боб не успел ответить. С необыкновенной быстротой, хотя и несколько судорожными движениями зеленоглазый молниеносно переместился ко входу в каюту, отрезав тем самым обеим друзьям путь к отступлению.

— Эй, командан! Да он хочет помешать нам отсюда выбраться! — возмутился Билл. — Что будем делать?.. Идем на абордаж?

И не дожидаясь ответа Боба, гигант торпедой рванулся вперед с явным намерением напором своей массы смять этого необычного охранника. Но его ждало горькое разочарование, поскольку в тот самый миг, когда он, казалось, вот-вот сшибет его с ног, зеленоглазый просто вытянул руки и, схватив шотландца за горло, остановил его. Любой другой на месте Баллантайна так резко прерванный на лету, просто сломался бы и рухнул, поскольку весил он ни много ни мало, но под сто кило. И то был центнер сплошных литых мускулов и добротных костей, так что Билл по своей мощи не уступал разъяренному быку. Но необычный персонаж от такого натиска даже не шелохнулся. Билл, стараясь освободиться от захвата, резко рубанул зеленоглазому по рукам, затем пудовыми кулаками провел серию ударов по корпусу. Все впустую. Кисти лишь ещё сильнее сжались на его горле. Лицо шотландца побагровело. Он уже начал задыхаться. Бил еле-еле прохрипел:

— Командан!.. На помощь!.. Не могу с ним справиться… Это не… Он весь из стали…

Боб, зная, насколько могуч его друг, поначалу и не думал вмешиваться, полагая, что тот легко одолеет противника. Но тут он однозначно понял, что без него не обойтись. Более того, он осознал, что собственной силой, даже вкупе со всей мощью Билла, с монстром не справиться. Поэтому заметив топорик, висевший на стене рядом с огнетушителем, он мгновенно сорвал его. В тот же миг раздался дикий вой, совсем рядом, настолько оглушительный, что от него едва не лопались барабанные перепонки. Это была сирена тревоги, заливавшаяся откуда-то изнутри этого существа с зелеными глазами.

Моран не стал терять времени на выяснение причин, объясняющих этот новый феномен. Взметнув топорик, он изо всех сил нанес им косой удар по шее монстра. Раздался резкий звон металла, наткнувшегося в своем умопомрачительном полете на другой металла, и голова монстра, внезапно отделившись от туловища, отлетела в сторону вместе с выскочившими, как чертики из коробки, разорванными пучками проводов, пружинками и прочими мелкими деталями. Сирена сразу же захлебнулась. Зеленоглазый ослабил хватку, а его руки повисли плетьми вдоль туловища. Какой-то миг он ещё держался на ногах, необъяснимым чудом сохраняя в равновесии обезглавленное тело, а затем сразу с бесподобным грохотом шмякнулся всей грудой на пол.

Билл Баллантайн погладил кожу шеи: на ней отчетливо проступали следы зажима стальными пальцами. Богатырь, похоже, ничего в происходящем не понимал, и был всецело подавлен собственным поражением: ведь до этой минуты ещё ни разу ни одного человеческое существо не смогло победить его в ближнем бою.

— Командан, — пробормотал он, — это же не…

— Верно, Билл, это не человек. Я догадался об этом сразу же, как только увидел, что ты не в состоянии освободиться от его лапы. Но сейчас надо смываться отсюда и, как можно, скорее. Мы слишком долго тут торчим. Сирена, которую привел в действие этот монстр, когда увидел, что я схватил топорик, означала сигнал тревоги…

Они бросились прочь из каюты. Но прав был Боб, когда говорил, что они здесь чрезмерно задержались. По проходу вдоль борта судна им навстречу уже выступили три малых ростом человеческих фигуры. Моран тотчас же узнал в них андаманцев. Карлики были вооружены сарбакапами и, видимо, собирались ими воспользоваться. Моран и Боб поняли, что если побегут, то рискуют получить в спину отравленные стрелы, что означало бы мгновенную смерть в страшных и мучительных конвульсиях.

Боб показал на закрытую дверь в глубине прохода, которая, без сомнения, выводила в другую часть верхней палубы.

— Бежим туда! — на ходу бросил француз.

Они развернулись и стрелой помчались в этом направлении. Но там они жестоко просчитались. Желанная дверь оказалась из толстого металла, была заперта на ключ, а поскольку тот не торчал в скважине замка, то понадобилось бы, по крайней мере, стрелять из пушки, чтобы разнести это препятствие. Баллантайн напрасно пытался плечом сдвинуть дверь. Не помог и Боб, пришедший ему на помощь. Массивная стальняя громада даже не дрогнула, и друзья с ужасом вдруг осознали, что оказались зажатыми в угол прохода, и что андаманцы твердо уверенные, что враг — в западне и никуда не убежит, приближались расчетливыми шажками, уже примериваясь к смертельному выстрелу из сарбакапов.

Пигмеев от европейцев теперь разделяло всего несколько метров. Ближе всех подошедший к ним андаманец уже поднес сарбакап к губам. И в это мгновение Боба осенило. Он схватил висевший рядом на стене портативный огнетушитель и, направив его в сторону ближайшего карлика, резким ударом двинул по рычажку, освобождавшему тушившую пламя смесь. Молочнообразная струя впилась в андаманца, который от углекислой пены, обдавшей его свирепым холодом, выронил свой сарбакан. Извергнувшаяся из огнетушителя снежная масса мигом покрыла его с ног до головы. Билл Баллантайн по примеру Боба схватил второй аппарат и густо полил пенившейся струей двух оставшихся андаманцев.

Оставив пигмеев барахтаться в их саване из затвердевавшего углекислого ангидрида, Боб Моран и шотландец ринулись по проходу и выскочили на свободное пространство. Но конца их мучениях ещё не было видно. Едва они стали спускаться по лестнице на нижнюю палубу, как с полдюжины откуда-то вынырнувших типов также бросились к ней, но снизу. Любой другой на месте Морана и его друга принял бы их за каких-нибудь обычных моряков, привлеченных шумом, но оба европейца не заблуждались на этот счет. Они сразу же догадались, что вся эта свора, каждый из которых был вооружен кинжалом, лишь обрядились матросами. На деле все они принадлежали к наводившей ужас секте профессиональный убийц, которых Желтая Тень когда-то использовал для того, чтобы освобождаться от своих врагов.

— Это дакоиты! — воскликнул Моран.

— А вон там ещё одна группа! — эхом отозвался Баллантайн.

И действительно, на другом конце верхней палубы показалась ещё одна, также вооруженная кинжалами, банда дакоитов. Друзья поняли, что попали между двух огней. Учитывая, что они были безоружными, шансы выбраться живыми в схватке с этим противником, превышавшим их числом, практически оказались ничтожными.

— В воду! — заорал Боб. — В воду!

Дакоиты уже наступали на пятки. Боб и Билл бросились бежать к тому борту яхты, который был развернут в сторону реки. Они устремились за борт, словно два пушечных ядра и погрузились с головой в черную, тут же накрывшую их с головой воду.

Оставаясь максимально долго в погружении, они начали осторожно плыть вдоль борта «Наги». Затем стали старательно пробираться, проскальзывая между пришвартованными судами. Только очутившись в 200-300 метрах от яхты, Боб и Билл решились подтянуться на мол и выбраться на набережную. Внимательно оглядывая толпу, поредевшую к этому часу, они выискивали в ней дакоитов. Но те, казалось, отказались от их преследования.

— Очевидно, из-за того, что в этом месте слишком много народа, — предположил Баллантайн.

Моран покачал головой.

— Может быть, и так, может быть… Но не стоит нам тут застаиваться. Мы уже предостаточно всего насмотрелись, чтобы назрела необходимость поскорее встретиться с Таней Орлофф. Не исключено, что она сможет дать какое-то объяснение происходящему. И надо признать, мы в этом чертовски нуждаемся…

Молча, почти бегом, друзья добрались до того места, где они оставили свою машину, взятую напрокат. Боб уселся за руль, и тут же отъехал, чтобы промчаться с приличной скоростью вдоль берегов Хугли в северном направлении.

 

5

— Что же, по-вашему, это было, командан? Робот…

Боб Моран, не поворачивая головы, продолжал вести машину, пересекая населенные простым людом кварталы, где тысячи бездомных индийцев уже растянулись на сон грядущий прямо на тротуарах. Он, казалось, очнулся от своих мыслей и переспросил Баллантайна:

— Ты спрашиваешь об этом монстре?

Шотландец утвердительно хмыкнул.

— Конечно, командан… Это же не было человеком… Тогда что это?

— Ясное дело, робот, как ты сам только что сказал, Билл. Но совершенно нового типа, на базе новой науки — кибернетики, одна из целей которой как раз и состоит в том, чтобы создать самоуправляющиеся автоматы, способные обеспечивать себя питанием, иметь личностные реакции, собственное поведение без какого-либо прямого вмешательства человека в обеспечение их деятельности. В данном случае наш «монстр» использовал для энергоподпитки тот розовый свет, которым заполнялся чулан, где он был заперт. Проникнув в каюту, мы непроизвольно включили какую-то сигнальную систему, которая и отомкнула убежище монстра. Заметив нас, робот тотчас же зафиксировал наши изображения в своей электронной памяти — недаром у него была такая непомерно большая голова! Поскольку они ему были незнакомы, в его мозгу сейчас же высвободился инстинкт агрессии. Остальное тебе известно…

Билл Баллантайн ухмыльнулся и поднес руку в горлу, ещё саднившему от цепких стальных пальцев.

— Да, хватка у этого шута горохового что надо, командан! Мелькнула мысль, что он придушит меня, как замухрышку-куренка…

— Не забывай, что это машина, Билл. Ей придали почти человеческое поведение, но от этого она не стала менее машиной. И твоя беспомощность объяснима — стальной монстр против слабой человеческой плоти.

— Ба, да это все равно, что чугунком стукнуть по глиняному кувшину, — своеобразно интерпретировал ситуацию Билл, словно стремясь утешить себя за поражение.

Моран не ответил и в течение нескольких минут друзья ехали молча, каждый погруженный в свои думы. Потом Билл заговорил снова:

— Силен же должен быть тот тип, что создал это чудовище, не так ли, командан?

— Ты прав, Билл, он явно большой дока по этой части, причем, не только в области механики и электроники, но также и в нейрологии и биологии. Впрочем, эта стальная марионетка, кажется, не единственное его творение. Та металлическая рука, о которой рассказывал сэр Арчибальд Бэйуоттер, сломавшая шею лорду Фэарбриджу, судя по всему, также была создана с использованием самых последних достижений кибернетики, поскольку, насколько можно судить, была полностью автономна в своих действиях. Да, но в данный момент кибернетика делает лишь свои первые шаги. Значит, человек, который создал этих двух роботов, должен быть на порядок сильнее всех спецов в этой области…

Баллантайн исподтишка взглянул на профиль друга, отметив, что на лице Боба смешалось два выражения — беспокойства и нетипичного для него напряжения. Шотландец не мог удержаться, чтобы не спросить:

— Неужели, командан, вы и в самом деле полагаете, что этим человеком мог бы быть?..

Боба Морана передернуло нервной дрожью, как будто его сильно укусили. Руки — даже побелели костяшки пальцев — впились в руль.

— Не задавай мне больше подобных вопросов, Билл, — отрывисто бросил он. — В любом случае я не смогу ответить на них, пока не переговорю с Таней. Впрочем, если бы я высказал свое мнение так, как меня подмывает это сделать, ты вполне мог бы прийти к заключению, что ув меня поехала крыша…

Шотландец повел плечами.

— Знаете, командан, меня уже ничем теперь не удивишь, — признался он. — Разве вся эта история от «а» до «я» — не сплошной анекдот про сумасшедших?

На этот раз Боб не шелохнулся и никак не прокомментировал оценку друга. Он продолжал, не разжимая зубов, вести машину. Билл счел, что не стоит ещё раз пытаться прервать это упорное молчание. Он прекрасно знал Боба и его привычки и понимал, что если тот настолько замкнулся в себе, значит все шло наперекосяк. Если не сказать сильнее…

Так в молчании они и выехали из города. Через его северные окраины и с четверть часа катили по шоссе, идущем параллельно Хугли и поднимающимся к Бэррекпору, Бхатпара, Кришнагару и Беремпору.

Проскочив последние пригороды Калькутты, Боб свернул направо, на узкую дорогу, которая, однако, была ухожена получше той, которую они только что оставили. По всей видимости, речь шла о частной дороге. Моран и Билл и не сомневались в этом, поскольку проезжали здесь уже не раз.

Боб выключил фары, а когда до монументальной входной арки, окаймленной двумя живыми изгородями из индийского инжира, осталось около сотни метров, он завел машину в прогал между деревьями, тянувшимися вдоль дороги, и припарковался так, чтобы её никто не смог заметить.

Ступив на землю, друзья направились к грандиозной арке, стараясь на ходу придерживаться тени деревьев. Дворец Тани Орлофф, вероятно, когда-то был резиденцией какого-нибудь бенгальского принца, поскольку был выстроен в чисто индийском стиле, с колоннадами, куполами, величественными лестницами, водоемами и аллеями, по краям которых выстроились статуи, представлявшие весь индийский пантеон богов и демонов.

Решетка главного входа, по бокам которой возвышалась пара огромных каменных слонов, была заперта, в чем Боб ип шотландец убедились, подойдя к ней вплотную. Честно говоря, они и не рассчитывали, что она окажется открытой, а посему тотчас же отошли от неё и двинулись вдоль старой стены, обвитой растениями-паразитами, и опоясывавшей весь парк.

Уже говорилось, что Боб и его спутник не впервые посещали эти места, поэтому неудивительно, что они даже не утруждали себя прощупыванием, а быстро нашли то, что искали: место, где частично обрушившаяся стена позволяла легко на неё взобраться.

Слегка пошуршав, чтобы побудить несомненно многочисленных кобр, любительниц прятаться под этими старыми камнями, настороженно застыть в своих норах, оба европейца поднялись до бреши, спрыгнули на землю по ту сторону ограды и притаились в тени зарослей диких рододендронов.

Перед ними во всей своей красе расстилался парк. В ясном лунном свете резко проступали мельчайшие детали его клумб, куп деревьев, бассейнов и аллей. В 500-600 метрах от этого места, где прятались Боб Моран и Билл Баллантайн, высился сам дворец. Он был сравнительно скромен по сравнению с пышными строениями магараджей и раджей, разбросанными по всей Индии. Но все самые претенциозные сооружения западных миллиардеров выглядели бы смехотворно даже перед этим второразрядным по индийским меркам зданием. Поскольку час был ещё не поздний, во многих забранных деревянными решетками широких окнах теплился свет.

— Ну как, командан, идем? — обратился к Бобу Билли.

— Подождем, пока не погаснут огни, — ответил Боб. — Все равно мы не сможем проникнуть во дворец до того, пока все не лягут спать, а, может, придется ждать, чтобы и заснули…

Так они просидели на корточках немало долгих-долгих минут в тени рощицы рододендронов. Но постепенно, одно за другим, стали затемняться окна. Лишь спустя полчаса после того, как весь дворец погрузился в темноту — свет горел только в одном окошке на втором этаже — два визитера решились пересечь парк, по-прежнему тщательно укрываясь за всем, что могло хоть как-то уберечь их от постороннего глаза. Перебегая через лужайку, огибая водоемы, они, наконец, приблизились на десяток метров к самому дому. Вновь присели на корточки под единственной аркой мраморного моста через искусственную речушку, заботливо уложенную в русло и огибавшую весь дворец. В ней плавали безобидные индийские крокодильчики — гавиалы с вытянутыми, как у птиц-рыболовов, мордами.

Моран и его приятель неотрывно смотрели на единственное остававшееся освещенным окно. Оно было весьма широким и выходило на большой каменный, украшенный скульптурами балкон. Во время предыдущих ночных вылазок в пустовавший тогда дворец, друзья обрели уверенность, что это, кстати, наиболее шикарно обставленная комната предназначалась для Тани Орлофф. Поэтому их задача сейчас состояла в том, чтобы проникнуть туда, что особого труда не составляло, учитывая многочисленные вьющиеся по фасаду декоративные растения.

— Оставайся-ка ты здесь, Билл, — решил Моран. — А я подберусь к окну и выясню, действительно ли эту комнату занимает Таня. При малейшей опасности предупреди меня, изображая уханье совы…

— Хорошо, командан, но постарайтесь управиться побыстрее… Вы же знаете, как я не люблю бесцельно ждать и бить баклуши…

Боб смолчал. Столь же бесшумно, как и вышедший по своим ночным делам кот, он ступил на мостик, пересек его, прокрался до фасада дворца и стал медленно, используя малейший выступ на стене, взбираться вверх.

Подтянувшись в последний раз, Моран — по-прежнему бесшумно, по-кошачьи — взобрался на балкон и, пригнувшись, бросил взгляд в комнату, от которой его отделяли теперь лишь прозрачная занавеска, служившая одновременно подобием шторы и противокомариной сетки.

Помещение было просторным, обставлено со вкусом — наполовину европейским, наполовину восточным, то есть получилось нечто вроде смети двух стилей — классического индийского и Луи XV. В глубине виднелся альков, в котором стояла большая кровать с балдахином. Задернув ниспадавший полог, можно было вполне надежно уберечься от ночных насекомых.

Всего в нескольких метрах от окна в кресле стиля «бержер» сидела молодая женщина в элегантном пеньюаре из золотистого шелка. Она читала при свете высокого торшера из слоновой кости и оникса. Боб узнал её сразу: Таня Орлофф. Он даже вздрогнул от радости. Значит, Баллантайн и он не ошиблись в том, что она проживала именно в этой комнате.

Убедившись, что Таня одна, Боб приподнял занавеску и тихо произнес:

— Таня!.. Таня… Это я, Боб…

И тут же проскользнул вовнутрь.

Молодая женщина подняла голову. В первую минуту она не узнала Морана в его обличье портового бродяги и слегка забеспокоилась. Но затем её прекрасное лицо, в котором смешались изящество европейки и тонкость китаянки, засветилось радостью.

— Боб, — воскликнула она, откладывая книгу и вставая. — Я так и знала, что вы придете.

Она подошла к французу и прижалась к нему, как утопающий хватается за спасателя. Но Боб, рассмеявшись, нежно отодвинул её.

— Я, девочка, всегда прихожу, когда меня зовут, — весело пробросил он. — В Каннах я обнаружил ваше послание — если так можно назвать клочок бумаги! — и вот я здесь…

Взяв Таню за плечи, он вынудил её опять сесть, спросив:

— Что происходит?.. Что это за тайна?..

Черты молодой женщины исказились: появилось выражение осознания трагической важности развертывавшихся событий.

— Он вернулся, Боб! — выдохнула она глухо. — Он вернулся!..

Моран сделал вид, что ничего не понимает, хотя прекрасно схватил смысл сказанного. Он даже слишком хорошо представлял теперь ситуацию.

— Кто это он? — с невинным видом переспросил он.

— Он!.. Мой дядя… Месье Минг… — на одном дыхании произнесла Таня.

У Боба Морана вырвался смешок. Впрочем, прозвучал он довольно фальшиво, как надтреснутый колокол.

— Говорите, Минг?.. То есть Желтая Тень… Но вам же преотлично известно, милая девочка, что…

Она прервала его нетерпеливым жестом.

— Я знаю, что вы сейчас мне скажете, Боб… Но позвольте сначала все объяснить…

— Очень хорошо… Слушаю вас…

Таня Орлофф некоторое время помолчала, словно собираясь с мыслями, затем заговорила очень быстро, вполголоса, как если бы опасалась, что их разговор услышит кто-то третий.

— Вы, несомненно, помните тот вечер в Каннах, когда вы мне позвонили, и я пригласила вас вместе с Биллом в гости. Но буквально через пятнадцать минут последовал второй звонок. И тут я к своему ужасу узнала голос говорившего, который, кстати, никоим образом и не пытался скрыть, кто говорит. Напротив, он напомнил мне в ходе разговора одну маленькую деталь времени детства, о которой мог знать только мой дядюшка. Когда я ему заявила, что все считают его мертвым, он ответил, что так оно и было на самом деле, но что он сам себя воскресил. При этом добавил, что сейчас заедет за мной и увезет с собой, чтобы, как и раньше, я помогала бы ему добиваться тех целей, которые он поставил перед собой. Когда он положил трубку, я была сначала просто потрясена, а затем совсем запаниковала. Ни на секунду я не усомнилась в том, что это могла быть чья-то дурная шутка. Я даже не пыталась задумываться над тем, как это моему дяде удалось вернуться к жизни. Я думала только о том, что вот-вот явитесь вы и он, вместе. Поскольку ни вы, ни Билл ничего не подозревали о воскресении Минга, то я, естественно, сразу же представила себе, как он застанет вас обоих врасплох, а, возможно, и убьет даже раньше, чем вы успеете оказать хоть какое-то сопротивление. Ведь я знала, какую ненависть Минг питает к вам. Предупредить вас? Но как? Вы же не сказали, где остановились. К тому же, наверное, были уже в пути. Поэтому первым делом я решила помешать вам добраться до виллы. Мне было известно, что у вас «ягуар» спортивного типа. Я послала шесть своих самых надежных слуг, подробно описав им вашу машину и приказав любой ценой остановить вас, лишив возможности двигаться. Вам хорошо известно, что они блестяще справились с этой задачей. Тем временем, в резиденцию прибыл мой дядя. И тут я убедилась окончательно, что это был именно он, и никто другой. В прошлом мне не раз доводилось встречаться со многими его «двойниками». Но им никогда не удавалось ввести меня в заблуждение. Я слишком хорошо знала своего ужасного родственника, чтобы испытывать хотя бы малейшее сомнение насчет подлинности его личности. Можете представить охватившее меня в тот момент смятение и даже страх! Я видела тело погибшего месье Минга и никаких сомнений в том, что он умер у меня не было. Я присутствовала, когда помощники доктора Партриджа хоронили его. А тут — вот он, передо мной, живее и грознее, чем когда-либо…

Таня Орлофф остановилась и провела рукой по лбу, как это делают люди, внезапно проснувшиеся от страшного кошмара и пытающиеся поскорее от него избавиться. Затем она возобновила свой рассказ тусклым, невыразительным голосом:

— Я была слишком ошеломлена, чтобы суметь как-то противостоять дяде. Впрочем, он не преминул тут же подвергнуть меня воздействию своего гипнотического дара, от которого даже люди с сильной волей цепенеют, как птицы от взгляда змеи. Он потребовал, чтобы я отправилась с ним в Калькутту, чтобы помогать ему, как и прежде, в совершении чудовищных преступлений против человечества…

— Но ведь вы, наоборот, скорее сделали все возможное, чтобы сорвать его планы, — вставил Моран.

Таня, не обращая внимания на его реплику, продолжала:

— У меня все же достало самообладания понять, что только вы, кто уже одерживал верх над Желтой Тенью, сможете вырвать меня из этого нового рабства. За мной все время следили, но я все же улучила мгновение, нацарапала это слово «Калькутта» на клочке бумаги и подсунула его под вазу в столовой. Зная ваш дух отважного и смелого человека, я надеялась, что Билл и вы, удивившись моему столь внезапному отъезду, проникнете в виллу и, возможно, обнаружите эту записку. Вижу, что не ошиблась.

— Да, так оно и было, — подтвердил Боб. — Билл и я, мы действительно пробрались в дом и нашли там ваше послание. Только позвольте вам заявить, что по одному пункту вы все же дали себя провести, а именно, поверив, что перед вами был ваш дядюшка, живой и невредимый, а не лже-Минг, которым тот на самом деле являлся. Он не мог быть подлинным Желтой Тенью, потому что, мы точно знаем, что тот убит.

— Нет, это мой дядя, — скандируя слова, упорствовала Таня. — Я уверена, что это был он…

— Если вы до такой степени убеждены в этом, Таня, то каким образом объясните его воскрешение?

Метиска сделала неопределенный жест рукой.

— Не знаю, — прошептала она. — Не забывайте, что мой дядя неоднократно похвалялся, что он бессмертен… Возможно, он просто притворился мертвым…

Француз помахал рукой, словно отгоняя назойливую муху.

— Все это сплошной вздор! Минг специально распространял такие слухи, чтобы создать и поддерживать о себе легенду, чтобы соорудить вокруг своего имени культ божества и держать в трепетном страхе азиатские народы, порабощенные им. Для них он выступал в образе некоего воплощения демонических и непобедимых сил. На деле он такой же простой смертный, как вы и я…

— Не забывайте, что он знал секреты йогов, а также магов античности и Средневековья. К тому же, его научные познания необъятны…

— Возможно, — согласился Боб, — но наука не все объясняет.

Наклонившись вперед, Таня Орлофф охватила руки своего собеседника и в отчаянии крепко сжала их.

— Но я утверждаю, что он жив, Боб. Я уверена в этом…

Боб решил, что дальше дискуссировать бесполезно. Впрочем, убежденность, с которой Таня, вопреки очевидности, продолжала настаивать на том, что её дядя жив, несколько поколебала его. Предпочитая положить конец этому спору, в котором, во всяком случае, до настоящего момента, было невозможно прийти к однозначному выводу, Боб решил лучше рассказать Тане обо всем, что произошло с момента их, его и Билла, визита в её виллу на холмах близ Канн. Это не заняло много времени. Как только он закончил, Таня заметила:

— Вот видите, Боб, на всем лежит его отметина. В Каннах андаманца подобрали на «Нагу», перед самым отплытием. Дядя был весьма недоволен, узнав, что тот провалил задание, хотя тогда я и не подозревала, что речь шла о вашей жизни. Что касается этого кибернетического клоуна, то это — опять одно из творений Минга. Только он может создать нечто подобное. И это ещё одно доказательство того, что он не умер…

— Но он мог сконструировать этого робота ещё до того, как отправился на тот свет, — резонно подметил Боб, — а его последователи затем просто воспользовались им.

Таня не отпускала рук Морана, который почувствовал, как её пальцы вновь сжали их, даже сильнее, чем раньше.

— Он жив, Боб!.. Уверяю, что он сейчас разгуливает на свободе!.. Я уверена в этом!

Эта непоколебимая убежденность молодой женщины в своей правоте начинала все больше и больше смущать француза. Но его разум неуклонно диктовал ему, что верить её словам бессмысленно. Случись, что настоящий Минг по-прежнему жив — и он, Боб Моран, окажется ввергнутым в дикую фантасмагорию, в полнейшее безумие.

— Объясните, пожалуйста, — обратился он вновь к Тане, — как так получилось, что если ваш дядюшка находился на борту «Наги», то по прибытии её в Калькутту он на берег не сходил и что, по всем признакам, его не было даже на борту в то время, когда Билл и я вскоре поднялись на яхту?

— Он покинул «Нагу» ещё при входе в устье дельты, — ответила она. — Специальный самолет должен был доставить его оттуда в Даржелинг, недалеко от границы с Тибетом. Там дядя должен был возобновить важные для него контакты в целях реорганизации своей сети пособников в Центральной Азии.

— А что же с вами?..

— Мне было приказано дожидаться его распоряжений здесь…

Моран на мгновение задумался. Разумеется, он не верил в воскрешение Желтой Тени. И все же следовало признать, что с той ночи, когда обнаружили убийство лорда Фэарбриджа в Лондоне, выстроилась целая цепь событий, окруженных волнующей тайной. И этот секрет следовало любой ценой раскрыть, чтобы устранить новую опасность для мира, нависшую со стороны движения Древняя Азия. Не важно, кто его возглавляет — Минг или иное лицо. Эту угрозу все равно надлежало устранить и избежать тем самым новых смертей ни в чем не повинных людей как на Западе, так и на Востоке, жертв неслыханных махинаций, затеваемых чудовищным монголом.

— Таня, я вижу лишь одно средство действительно убедить вас в реальности смерти месье Минга, — наконец вымолвил Боб. — Я найму самолет и вместе с Биллом вылечу к старой крепости в горах Нага, чтобы лично убедиться в том, что останки вашего дядя по-прежнему покоятся в том месте, где их захоронили.

— Бесполезно, Боб… Вы их там не найдете…

— В таком случае, — усмехнулся Боб, — мне ничего другого не останется, как поверить в «телесные привидения», о которых в простонародье сложено так много баек. А вы, тем временем, оставайтесь здесь и попытайтесь собрать любые сведения, которые могут оказаться нам полезными. По возвращении мы обязательно свяжемся с вами. До скорого, девочка…

Высвободив руки из ладоней метиски, француз направился к окну.

— Будьте осторожны, Боб! — бросила вслед ему Таня. — Не забывайте о бдительности!..

Моран ничего не сказал в ответ и, приподняв занавеску, шагнул на балкон. «Быть осторожным! — с горечью подумал он. — Ну не потеха ли! Да о какой осторожности можно говорить, если Желтая Тень высовывает кончик своих ушей, даже если это всего лишь уши призрака…»

 

6

Самолет пролетал над обширными холмистыми равнинами, сплошь затянутыми джунглями Бенгалии и Ассама. Затем серией последовательных рывков он поднялся над горами Нага, которые и являлись целью экспедиции. Уже показались относящийся к Бирме склон, носящий тамошнее название Паткаи Ранж, и чуть далее отливающая густым серебром река Шиндвин, когда Билл Баллантайн воскликнул, вытянув руку:

— А вот и старинная монгольская крепость, командан! Вон там…

Боб, сидевший за штурвалом, тоже заметил её. Она имела форму широкого тупого цилиндра и была сложена из грубо отесанных громадных блоков. Именно здесь когда-то Желтая Тень устроил одно из своих тайных убежищ. В нем размещался целый гарнизон фанатично ему преданных солдат — и были сооружены оборудованные по последнему слову техники лаборатории., Множество подземных ходов позволяло Мингу при необходимости скрыто покинуть это логово. На выходе одного из них Боб, находясь в состоянии законной обороны, и пристрелил в свое время этого грозного персонажа.

— Глядя отсюда, — подметил Боб, — и не скажешь, что, покидая эти места, люди доктора Партриджа все вокруг взорвали.

— Чтобы сравнять с землей столь могущую крепость, — откликнулся Боб, — потребовались бы сотни и сотни тонн тринитротолуола. Так что единственно, что смогли сделать Зеленые Знамена, — это нанести немалый ущерб зданию изнутри. Что же до остального…

Самолет ходил кругами над этим мощным сооружением, свидетелем многочисленных завоевательских набегов, которые в седой древности, зарождаясь в монгольских пустынях, обрушивались затем на Китай, Индию и Бирму, возводя там на трон могущественнейшие династии. При взгляде на эти укрепления отсюда, хотя и с птичьего полета, но достаточно близко, они выглядели незыблемыми, не считая — и это следовало признать — тех естественных разрушений, которые несет с собой неумолимое время.

— Надо бы подыскать посадочную площадку, — не унимался Баллантайн.

— А помнишь ту лужайку, где Таня и я спасли тебе когда-то жизнь? — бросил ему Боб. — Это как раз то, что нужно…

Гигант состроил гримасу, поскольку упомянутое Бобом место ассоциировалось у него с достаточно невеселыми воспоминаниями.

— Но там мы рискуем возможностью дурных встреч, командан, — напороться на почитателей Наги, на Красных Демонов и на прочих питекантропов подобного рода…

— Подумаешь! — беззаботно протянул Боб. — Мы же вооружены и при надобности сумеем постоять за себя…

Самолет спикировал на крупную поляну, простиравшуюся вблизи холма, служившего естественным фундаментом крепости.

Учтя направление ветра, Боб пошел на посадку на окраине обширной, оголенной площадки.

— Эй, осторожнее, не наломай дров, — поспешил с советом Баллантайн, — а то придется возвращаться отсюда на велосипедах дедушки Адама!..

Но Моран знал эту местность достаточно хорошо, помнил, что поверхность поляны довольно ровная, без особых рытвин. Так что посадил он самолет легко, правда, не обошлось без небольшой встряски.

Прокатившись какое-то время по траве, машина замерла, а её экипаж спрыгнул на землю. Недалеко от них возвышались руины древнего храма, монументальный портик которого с двух сторон охраняли статуи двух внушительных, гневно вздыбившихся с раздувшимися капюшонами кобр.

— Ничего не скажешь, — заметил Боб, обращаясь с лукавой улыбкой к своему спутнику. — Хорош ты был в тот момент, когда тебя растянули между этими колоннами. Если бы Таня и я вовремя не подоспели, ты, наверное, так и висел бы до сих пор на этом же месте, только подсох бы немного, как камбала на солнышке.

Шотландец облизал языком губы с видом гурмана.

— Не стоит вспоминать о том злосчастном приключении, командан. Достаточно мне подумать о нем — и тут же одолевает нестерпимая жажда. — Эх, если бы вот прямо сейчас передо мной появился приличных размеров стакан виски с содой, да ещё с хорошим плавающим в нем кусочком льда, ей-ей, не пришлось бы меня уговаривать, чтобы с ходу, залпом, его опрокинуть…

— Можно подумать, что когда-то тебе требовалось прилагать усилия, чтобы глотнуть виски, с содой или без, — кисло бросил Моран.

Оба расхохотались. Затем Боб как-то разом посуровел.

— Мы прибыли сюда не для того, чтобы обмениваться шуточками, — сухо обронил он. — Задвинем лучше наш самолетик за эти руины храма, нечего ему бросаться в глаза и привлекать внимание. А потом возьмем с собой необходимое оснащение и отправимся на поиски захоронения Минга…

Так они и сделали. Спустя полчаса Моран и Баллантайн отправились в путь. Их рюкзаки были заполнены необходимыми съестными припасами, всякого рода предметами первой необходимости, фляги залиты питьевой водой, а на поясе в кобурах покоились револьверы.

Их целью был второй храм, расположенный по другую сторону холма, также в центре поляны, но слишком небольших размеров, чтобы служить взлетно-посадочной полосой для самолета. Именно в этот храм выходил тот тайный подземный ход, через который Желтая Тень в свое время намеревался бежать. А его могилу тогда же вырыли близ ступенек разрушенного временем алтаря, соорудив над ней пирамиду из толстых, нагроможденных друг на друга камней.

Бобу Морану и шотландцу понадобилась пара часов ходу через джунгли, чтобы выйти к месту назначения. Каменная пирамида была на месте и внешне выглядела, как и прежде.

Некоторое время друзья молча и неподвижно постояли по обе стороны этого последнего пристанища монгола, испытывая определенную нерешительность при мысли о той зловещей обязанности, к выполнению которой они должны были приступить. Но они знали, что сделать это совершенно необходимо, если они хотели иметь на руках неоспоримое доказательство необратимости смерти Желтой Тени.

Баллантайн, показав на пирамиду, поинтересовался:

— Командан, что, на ваш взгляд, мы обнаружим там, внутри?

Моран изобразил вымученную улыбку, долженствовавшую подчеркнуть его безразличное отношение к сути вопроса, но на деле свидетельствовавшую об обеспокоенности, скрыть которую не удалось.

— А что там может быть еще, Билл, кроме останков Минга?

Богатырь с сомнением покачал головой.

— Если вы в этом так уверены, командан, тогда непонятно, зачем мы вообще здесь находимся?

Это была отличная реплика, полная здравого смысла, и улыбка Боба стушевалась. А Баллантайн шел напролом:

— А что будет, если гробница окажется пустой?

— В этом случае, — отозвался Боб, — нам ничего не останется, как начать верить в привидения.

— Как будто мы в них и так не верим! — хмуро заметил Баллантайн, который как истинный шотландец уважал привидения почти так же, как и виски.

Когда хоронили Минга, то ограничились тем, что выкопали могилу, положили туда тело, а затем все забросали скальными обломками, не засыпая землей. Поэтому для эксгумации Бобу и Биллу не нужны были ни лопаты, ни мотыги, а требовалось просто руками разобрать эту кучу камней. Дело утомительное и долгое, поскольку погребальная пирамида была достаточно внушительных размеров, да и жара стояла одуряющая…

С тех пор, как Желтую Тень предали земле, прошло чуть менее года. Но за это время тысячи насекомых-некрофагов старательно выполнили свою очистительную работу, и взглядам друзей в конце концов предстал скелет, все ещё в лохмотьях, но обглоданный начисто. Принадлежал он, несомненно, человеку высокого роста, с мощным, развитым черепом, свидетельствовавшем об уме, заметно превышавшем среднюю норму. Отсутствовала одна кисть — правая; её заменял протез из нержавеющей стали, которые соединялся с предплечьем пучком проводов в оплетке.

— Ну вот, все и прояснилось, — констатировал Моран. — Погребенный здесь человек — это и есть Минг. Мы уверены в этом потому, что перед смертью он успел вперить в меня свой гипнотизирующий взгляд. И он был настолько мощным, что я едва не потерял тогда контроль над собой. А ведь до сего времени, никто из гипнотизеров так и не смог подчинить мою волю своему внушению. Это удавалось только Мингу. Ну что же, останки именно этого человека мы и видим перед собой. Значит, долой всякие сомнения. Вопреки предположениям Тани, месье Минг не мог имитировать свою смерть, используя какой-нибудь трюк из арсенала факиров…

Француз наклонился к скелету и показал на круглую дырочку в середине лба:

— А вот и то самое место, куда я влепил ему пулю, — ответил он. — Все совпадает…

— Тогда кто же тот человек, — недоуменно спросил Баллантайн, — которого Таня признала в качестве своего дядю? Что, опять двойник?

— Других объяснений не вижу, — сухо ответил Моран.

Он сам чувствовал, что произнес последние слова не очень уверенным тоном. Неужели Таня, так хорошо знавшая своего родственника,н могла столь грубо ошибиться?

— А это что ещё такое, командан?

Баллантайн показал на маленький блестящий предмет, лежавший рядом с шейными позвонками скелета. Наклонившись, Боб подобрал его. по форме и размерам тот напоминал оливку, был сделан из нержавейки, а из почти микроскопических отверстий на его поверхности торчали тонкие, также выполненные в металле, усики.

Боб, не скрывая своего удивления, так и сяк вертел эту стальную оливку в руках, пытаясь открыть её, но обнаружить на поверхности какой-нибудь зазор не смог.

— Странная вещица, — отметил Билл. — Я совсем бы не удивился, окажись она ещё каким-нибудь изобретением покойного месье Минга. Неясно только, для каких целей…

— А вот этот вопрос мы изучим позднее в спокойной обстановке, — ответил Боб, засовывая таинственную находку в карман своей полотняной куртки.

Он показал на гробницу.

— Надо восстановить все в прежнем виде, — приказал он. — Мертвые, даже если их имя — Минг, имеют право на покой.

Друзья вновь принялись за работу, камень за камнем восстанавливая прежнее надгробие. Эта работа заняла довольно много времени и уже подходила к концу, когда Билл вдруг приостановился:

— Тихо!.. Вслушайтесь, командан!

Моран подбросил в пирамиду камень, что держал в руках, и насторожился. Но он не уловил никакого ненормального звука.

— Что такое, старина? Не галлюцинации ли у тебя?

Шотландец покачал головой.

— Нет, это гул работающего мотора. Очень слабый… Еле-еле слышно… Когда мы ещё только-только вошли сюда, я уже отметил посторонний шум, но подумал, что это жужжит какое-нибудь насекомое…

Шотландец снова замер, прислушиваясь. Через пару минут на его широком красноватого цвета лице появилось выражение крайнего изумления.

— Пусть меня поджарят черти, если этот шум не доносится снизу!

Он опустился на колени и приложил ухо к земле. Секунд через десять он приподнялся, твердо заявив:

— Я не ошибся, командан. Можете сами убедиться…

Моран в свою очередь повторил маневр Билла. И почти в то же мгновение явственно различил слабое, но устойчивое гудение. Как если бы где-то глубоко под землей мерно работал электродвигатель.

— А ты прав, Билл, — признал, вставая, Боб. — Более того, я знаю, что это такое: он исходит от генератора…

Шотландец поддержал:

— Абсолютно согласен с вами, командан. Это — энергоустановка… Но возникает естественный вопрос, для чего она в этом захолустье, да ещё под землей?

Боб Моран окинул взглядом неприветливые контуры крепости, грузно возвышавшейся над ними.

— Звук идет оттуда, — высказал он свое мнение.

Билл важно покачал головой.

— В подвалах крепости раньше и впрямь размещались подобные устройства. Когда мы тут шуровали, то слышали, как они работали. Однако «Зеленые флаги» все их уничтожили перед тем, как покинуть эти места…

— может, там были и другие, тщательно замаскированные, а потому оставшиеся незамеченными, — рискнул подбросить гипотезу Моран.

— Как бы не так, командан… Спрашивается, каким же тогда образом они все это время вращались? Что-то вроде вечного двигателя, а?..

Несмотря на свою привычку всегда стремиться найти объяснение самым невероятным фактам, Моран на сей раз спасовал и был вынужден признать правоту своего друга.

— Очко в твою пользу, Билл. Что-то тут явно нечисто… и надо бы в этом разобраться.

Он кивком подбородка показал на руины храма, внутри которого находился тот самый выход из подземелья, которым в свое время воспользовался Желтая Тень для бегства из крепости.

— Может быть, стоит взглянуть на эти места? Глядишь, если немного повезет и обнаружим этот таинственный генератор…

— А также и того, кто его приводит в движение, — подхватил Баллантайн, тут же начав карабкаться по ступенькам, ведущим к алтарю.

И он добавил на ходу:

— …Если за этим не стоит Вельзевул

собственной персоной…

Войдя под своды храма, друзья без труда обнаружили вход в подземелье, когда-то прикрытый внушительным изображением Будды, сидевшим на свернутых кольцах громадной Наги о семи головах, которая своим шестикратно раздутым капюшоном прикрывала божество, словно зонтиком. Со времени их последнего здесь пребывания никто так и не поставил статую Будды на прежнее место и в стене зияло прямоугольное отверстие. Вооружившись электрическими фонарями, Боб Моран и Билл Баллантайн проникли туда и стали спускаться вниз по пологой лестнице, высеченной прямо в скале.

Теперь, когда они сами очутились под землей, шум от генератора слышался гораздо отчетливее, напоминая дыхание монстра, пока ещё спящего, но начинавшего постепенно пробуждаться.

 

7

Лестница, по которой двигались француз и шотландец, привела их на глубину порядка двадцати метров. Там пролегала горизонтальная галерея, выводившая в свою очередь ко второй лестнице. В отличие от первой, по ней следовало подняться, чтобы в конечном счете попасть в прежние апартаменты месье Минга, расположенные на самой вершине крепости. Последняя была построена в несколько уровней и поражала своими гигантскими размерами. Боб Моран вместе с Биллом потратили несколько часов на то, чтобы осмотреть её сверху донизу. Из задача была осложнена ещё и тем, что почти всюду разрушения, причиненные солдатами доктора Партриджа, вызвали немало завалов, перегораживавших коридоры. Их следовало все время огибать, а потом и частично разбирать, чтобы расчистить себе проход.

Боб Моран и его друг так нигде и не смогли обнаружить то, что искали, хотя где-то под ними генератор продолжал мерно урчать.

Следует отметить, что Моран и шотландец бродили по громадной крепости не без чувства какой-то неловкости и определенного смятения, поскольку все здесь вызывало у них самые мрачные воспоминания. Кроме того, их повсюду как бы преследовало постоянное напоминание о Желтой Тени. Это касалось не только его громадного кабинета, расположенного на самом верху, в котором частично обрушившийся потолок покрывал толстым слоем камней ценную мебель. Такое же чувство они испытывали и в лабораториях с выбитыми стеклами, с аппаратурой, порубленной на куски грубыми топорами. Конечно, «Зеленым флагам» удалось в порыве яростного разрушения привести в негодное состояние все научное оснащение, служившее Злу, но они так и не сумели изгнать из помещений ужасный призрак того, кто работал с ней.

Боб и Баллантайн внимательно изучили все этажи и части подвалов. Наконец, они решили сделать перерыв, устав от бесконечных блужданий по залам и коридорам, перелезаний через заторы и обходов обрушившихся стен.

— Ничего не попишешь, — удрученно произнес Билл. — Этот генератор, по-видимому, тоже является чем-то вроде фантома.

Моран не счел нужным как-то прокомментировать это нелепое предположение.

— Нет, надо все же продолжить поиски в подвальной части крепости, — настоял он. — Если мы не сумеем обнаружить какого-нибудь прохода к этой треклятой энергоустановке, то тогда, действительно, останется только оставить эту затею…

И они возобновили свои хождения туда-сюда. Уже отчаявшись найти искомое, Билл вдруг застыл перед куском обвалившейся стены, где зияла черная дыра.

— Если мне не изменяет память, — раздумчиво начал он, — мы проходили здесь вместе с Таней после того, как вы меня освободили. Так вот, там, где сейчас вроде бы открывается вход в коридор, тогда была сплошная стена…

— Ты хочешь сказать, что в результате взрывов стена обрушилась, обнажив потайной ход? — уточнил Боб. — Имен,но это ты предполагаешь?

Гигант утвердительно кивнул.

— Именно так, командан. Возможно, я и ошибаюсь, но что нам стоит заглянуть сюда…

Моран придерживался того же мнения. А посему, направив в черноту отверстия луч электрического фонаря, он смело шагнул навстречу неизвестности. Его примеру последовал и Билл. Перед ними открылся узкий сводчатый проход, стены которого находились в плачевном состоянии. Поэтому продвигались они крайне осторожно, а через некоторое время Баллантайн ухватил спутника за плечо:

— Вслушайтесь, командан!..

Боб сосредоточился и тотчас же понял, что теперь гул генератора стал более отчетливым.

Когда француз повернулся к Биллу, на его лице светилось торжество.

— Кажется, мы на верном пути.

Они продолжили свой путь, пока не наткнулись на обвал, образовавшийся из скальных глыб обволившегося потолка. Моран долго водил лучом света фонаря по неожиданной преграде.

— Это очень старый штрек, — наконец, высказал он свое мнение, — и состояние его просто ужасное. А взрывная волна от проводившихся работ по уничтожению логова Минга доканала его…

Подойдя к основанию осыпи, Баллантайн присел и приложил ухо к земле.

Спустя несколько секунд он поднялся на ноги.

— Звук доносится снизу, командан. Это точно.

Моран, повторив действия шотландца, тоже убедился, что гул генератора исходил откуда-то из-под насыпи.

Друзья озабоченно-оценивающе оглядели скопление скалистых обломков и мусора.

— Как твое мнение, Билл, сможем мы все это расчистить?

Великан кивнул.

— Думаю, да, командан. Мы же не уроды однорукие, в конце-то концов, да и времени у нас предостаточно. Начнем?

— За работу, Билл!

И они принялись расчищать эту груду камней, отодвигая куски скал, раскачивая самые грузные из них. Делали они это осторожно, опасаясь вызвать дополнительный обвал, под обломками которого они теперь рисковали оказаться погребенными и сами. В таком темпе они трудились часа два. Оба изрядно взмокли, ободранные во многих местах руки кровоточили.

В принципе им оставалось справиться теперь только с одним блоком — но каким! Почти наверняка тонны на две. Боб показал на окаемку вокруг глыбы в виде небольшого углубления.

— Раньше здесь был колодец, — отметил француз, — а скала заткнула его, словно пробка…

Баллантайн вновь склонился к земле, прислушиваясь.

— Да, и как раз оттуда, из его глубины, и доносится весь этот гудеж, — подхватил он мысль товарища.

— Таким образом, — подвел итоги Моран, — цель ясна: сдвинуть эту махину.

Они дружно напряглись, выгнувшись от напряжения, как тетивы натянутых луков, пытаясь переместить глыбу, но им не удалось сдвинуть её даже на миллиметр. Удрученные неудачей, они были вынуждены отступиться.

— Ничего не поделаешь, — смирился Баллантайн, вытирая тыльной стороной руки взмокший лоб. — Если бы основание этой скалы не вклинилось точнехонько в зев колодца, то, может быть, удалось бы его отодвинуть в сторону… Эх! Был бы у нас рычаг!..

— Знаешь что, — вдруг вспомнил Боб, — недалеко отсюда я по ходу заметил запасы деревянных брусов, которыми Минг, несомненно, пользовался в качестве подпорок в тех местах, где потолок был особенно плох. Не сгодится ли нам одна из этих чушек?

Выбравшись из узкого прохода, они пошли к подмеченному Бобом месту, подобрали там два крепких бревна. Вернувшись обратно, они просунули конец одного из них под скалу. Моран и Билл изо всех сил налегли на плечо рычага.

Поначалу — никакого эффекта. Но потом блок приподнялся на несколько сантиметров. Постепенно образовавшаяся щель расширилась. Боб, не медля, ногой продвинул в неё второй брус, не давая обломку скалы опуститься. Друзья ещё энергичнее стали орудовать первой балкой, все время продвигая вперед вторую по мере того, как громадина все сильнее кренилась в сторону. Наступил, наконец, момент, когда равновесие нарушилось и та опрокинулась, обнажив круглое отверстие метра на полтора в диаметре.

Лежа на краю открывшегося колодца, Моран и Боб обменялись взглядами, одновременно удивленными и обеспокоенными. Дело в том, что из глубины шахты не только доносилось гудение генератора, но и что-то светилось, причем довольно ярко.

— Что бы все это могло значить, командан? — недоумевал шотландец.

Боб неопределенно пожал плечами.

— Знаю не более, чем ты, Билл. И вообще в нынешнем положении удивляться чему-либо уже не стоит. Лучший способ прояснить ситуацию — взглянуть на месте самим…

В стенку колодца были вделаны железные скобы, образовывавшие своеобразную примитивную лестницу. Осторожно, стараясь не шуметь, друзья начали спуск.

Глубина шахты не превышала двадцати метров, поэтому они достаточно быстро достигли дна. Боб и Билл оказались в просторных пещерах с частично порушенными сводами. Там, где они ещё сохранились, горели забранные металлической сеткой лампочки. Источник шума теперь находился совсем рядом.

Боб и Баллантайн, медленно вышагивая, стали осматривать пещеры. Первая из них, несмотря на находившийся частично в аварийном состоянии потолок и многочисленные подпорки, была просторней любого крупного зала для стражи средневекового замка. Она служила складом для внушительных запасов продовольствия, а вдоль стен тянулись ряды огромных, полных вина бочек.

Баллантайн, хотя и безоговорочно предпочитал виски, но отнюдь не пренебрегал и прочими видами пития — что в бочках, что в бутылках — то есть всего того, что согревает сердце в дни лютого холода, как, впрочем, и все остальные. Поэтому он восхищенно присвистнул.

— Ей-богу, — прошептал он, с уважением, если не с вожделением осматривая винные бочки. — Этого добра тут столько, что хорошему выпивохе хватило бы на весь отпущенный ему век!

— А также кончить циррозом печени от заветной бутылочки, — подытожил Моран.

Оба тут же замерли. Где-то в бескрайнем подземелье, в этой вселенной нагроможденных друг на друга ящиков и винных бочек, неожиданно раздался необычный звук, на какое-то время перекрывший ровное гудение все ещё невидимого глазу генератора. Нечто похожее на то, когда шаркнешь подошвой по полу.

Но друзья напрасно вслушивались — ничего нового уловить не удалось.

— Похоже, кто-то поскользнулся, — отважился шепнуть Баллантайн.

— Но стоит забывать, — возразил ему Моран, — что вход в эту часть подземелий был наглухо закрыт. И наверняка с тех пор, как сподвижники доктора Партриджа все в этой крепости повзрывали. Так что, кто мог проникнуть сюда, кроме крыс и других грызунов, неизбежно привлеченных этими несметными съестными припасами.

И они продолжили свой путь по лабиринту пещер. Вторая, также освещенная электрическими лампочками, оказалась размерами поменьше. В ней-то и размещался генератор. Он находился внутри толстого цементного куба, а рядом высилась целая гора свинцовых слитков, связанная с ним конвейером.

— Ну пот, теперь ясно, каким образом это устройство так долго функционирует! — воскликнул Моран. — Генератор приводится в движение атомной энергией, получаемой в результате распада свинца. Как только кончается питание, автоматически включается система подачи туда нового свинцового слитка. Судя по их количеству, эта установка может сохраняться в рабочем режиме немало лет, пока не исчерпает весь заготовленный запас атомного топлива.

Билл Баллантайн в течение нескольких секунд разглядывал генератор. Затем изрек:

— Ну что же, наша миссия завершена. Мы обнаружили то, что искали, а от этих подземелий, честно говоря, меня мороз по коже продирает…

Но Боб показал ему на толстый бронированный кабель, который тянулся по земле от генератора в направлении какой-то, судя по всему, довольно широкой и пока ещё не исследованной ими галереи в глубине пещеры.

— На мой взгляд, — заявил француз, — столь суперсовременную энергоустановку разместили здесь отнюдь не для того, чтобы освещать эти катакомбы, несомненно, таящие для нас ещё немало неожиданностей…

Он показал на вход в новую галерею:

— Стоит взглянуть на то, что сокрыто там…

Билл, естественно, последовал за своим другом, но без особого энтузиазма. Он прекрасно знал неистребимое любопытство Морана, и на собственном опыте неоднократно убеждался, как часто это его качество создавало для них обоих крайне сложные ситуации.

Коридор, куда они вступили, находился в довольно плачевном состоянии, и тянулся примерно метров на тридцать при пяти в ширину. Бросалось, однако, в глаза, что повредили его явно недавно и что кто-то пытался укрепить его стены крепкими подпорными арками.

— Должно быть, — заметил Боб, — эти подземные ходы построены ещё в старину, раз от вызванных взрывами ударных волн они так сильно пострадали.

— Но тогда невольно встает вопрос, — бросил реплику Билл, — кто понаставлял здесь эти опоры, если взрывы заблокировали даже сам вход сюда? Разве, что в эту крысиную нору есть и другой вход…

Моран не успел ему ответить, поскольку они вышли в естественную пещеру в форме собора. В глубине её, благодаря все тем же электролампочкам, виднелся грандиозный завал из скальных блоков, каждый из которых, наверное, весил поболее тонны. Они закупоривали вход, по всей видимости, в ещё один из рукавов подземного лабиринта.

Боб показал на эту груду глыб:

— Видишь, Билл, дорога перекрыта. С тех пор, как здесь порезвились минеры Зеленых Знамен, уверен, что никто до нас не мог сюда проникнуть.

— И все же: кто тогда поставил эти подпорки-аркбутаны, командан? — упрямо гнул свою линию Баллантайн. — Уж не крысы ли?

И опять Боб не успел ответить напарнику, поскольку их внимание привлек необычный объект, расположенный в центре пещеры.

На цоколе, едва ли в полметра высотой, покоилась продолговатая — метра два в длину — полусфера. Ширина и высота её не превышала 75 см. Толстый кабель, который тянулся от генератора, исчезал внутри пьедестала.

Подойдя поближе к полусфере, Моран и Билл Баллантайн увидели, что она была смонтирована на шарнирах и могла приоткрываться как обычная крышка банки. Внутри на поверхности цоколя виднелся двойной ряд микроскопических дырочек по всему контуру полусферы.

— Это ещё что за адская машина? — взорвался Баллантайн.

— Откуда мне знать, Билл? Очевидно, ещё одно изобретение Желтой тени, и только он мог бы нас просветить насчет её предназначения…

Стоило Морану произнести эти слова, как оба друга непроизвольно вздрогнули, ибо позади них, где-то совсем рядом, раздались тяжелые шаги, выдававшие неуверенную поступь. И почти тут же их перекрыл чей-то густой смех. так взахлеб смеются пьяницы, но друзьям показалось, что они узнают этот голос, от чего у них кровь застыла в жилах.

 

8

Боб Моран и Билл Баллантайн на какое-то время застыли, словно изваяния. Они загнанно дышали, ощущая за спиной чье-то вызывавшее ужас присутствие. Затем они медленно повернулись. У входа в пещеру возвышался худой человек, облаченный в одежды, похожие на те, что носит протестантские пасторы, но только очень потрепанные и крайне грязные. Его броско скуластое лицо оливкового цвета с приплюснутым носом венчал либо совсем лысый, либо подчистую выбритый череп, блестевший, как отполированный временем шар из слоновой кости. Глаза цвета топаза, или скорее светлого янтаря, мало чем походили на человеческие. Не вызывало ни малейшего сомнения, что в них никогда не блистал огонек жалости и участия к людям. У незнакомца не было правой кисти — вместо неё виднелся сложный суставчатый протез из стали.

То был Желтая Тень. Ни Моран, ни Билл не усомнились в этом ни на секунду, поскольку, оборачиваясь, скрестили с ним взгляды и в полной мере испытали властную гипнотическую силу янтарных зрачков. Впрочем, это ощущение возникло лишь на миг, и вскоре они поняли, почему. Месье Минг, похоже, с великим трудом сохранял равновесие, пытаясь, размахивая руками удержаться в стоячем положении. Но это ему плохо удавалось. Он заметно покачивался, а на его плоском лице монгола отражалось какое-то трудно поддающееся определение выражение ошеломленности. И тут до Морана и Билла дошло, что их соперник мертвецки пьян.

Как? Желтая Тень, выдающийся интеллект, великолепно владеющий собой человек — и вдруг пьян? И каким образом Минг мог находиться здесь, когда, по словам Тани Орлофф, он выехал в Даржелинг, на север Бенгалии? Да и вообще, разве он не мертв? И не его ли останки Моран и Баллантайн разглядывали всего несколько часов тому назад?

Но у Боба и шотландца не оказалось времени даже попытаться разобраться в этой путанице вопросов, поскольку Минг заплетающимся языком выдавил из себя:

— Вот это да!.. Командан Моран!.. И дрожайщий месье Баллантай.. О! До чего же это мило с вашей стороны явиться сюда, чтобы освободить беднягу месье Минга, который все это время мучился, торча в одиночестве в этой вонючей дыре…

— Может, хватит ломать комедию, — вспыхнул Моран. — Минг мертв, и вам это прекрасно известно… А вы — лишь жалкий самозванец… Настоящий Минг не наклюкался бы до такого состояния…

Монгол громко расхохотался:

— Так я, по-вашему, не Минг, командан Моран! Давайте посмотрим!.. А насчет того, что я пьян, — это верно, но лучше уж частенько надираться, чем рисковать помереть от жажды…

После этих маловразумительных слов странный персонаж залился безумным смехом. Боб и Баллантайн сообразили, что псевдо-месье Минг не только накачался до чертиков, но и явно сдвинулся по фазе.

Друзья настороженно и медленно стали расходиться в сторону, готовые одновременно наброситься на монгола. Но тот, должно быть, угадал их намерения, поскольку осклабился:

— Бесполезно пытаться схватить меня!.. Вы уже пытались сломить меня и вам это обошлось весьма дорого… Я все равно вас раздавлю!.. Я размажу вас по стенке!..

Выкрикивая эти угрозы, Минг — или лицо, которое пыталось выдать себя за него, — беспорядочно размахивал своим грозным протезом. Кисть при этом громко щелкала, сжималась и разжималась, словно гигантская крепкая клешня краба.

Моран молниеносно выхватил из кобуры пистолет и наставил его на монгола.

— Неважно, кто вы: Минг или нет, — жестко отчеканил он. — В любом случае не советую вам пытаться оказать сопротивление. В отличие от вас мы вооружены… И у вас — ни единого шанса ускользнуть…

Тот взвыл в пароксизме новой безумной насмешки:

— Так-таки ни единого?.. Ха-ха-ха!.. Наоборот: это у вас — ни малейшей возможности справиться со мной… Вы уже пытались это сделать и знаете, к чему привели ваши усилия… Ха-ха-ха!.. Вам же отлично известно, что Желтая Тень бессмертен… А ну-ка попробуйте меня убить!.. И вы увидите, что произойдет!.. Ха-ха-ха!..

Азиат вдруг стремительно развернулся и бросился бежать по широкому коридору, который вел в пещеру, где размещался генератор. Боб, естественно, мог бы выстрелить в него, но воздержался. И не только потому, что ему претило открывать огонь по безоружному человеку, но и потому, что какой-то внутренний голос подсказывал, что в данном случае это не принесло бы никакой пользы…

— Но он же совсем чокнулся, командан, — завопил Баллантайн. — Догоним его, пока он не подстроил нам какую-нибудь гадость…

И они устремились за монголом, который, спотыкаясь, бежал по штольне. В этот момент и произошла драма. Вихляясь на бегу, он нечаянно задел одну из подпорок, вырвав её из жезла. Тут же со страшным грохотом осела часть стены и погребла Минга под горой скалистых обломков.

Боб Моран и Билл Баллантайн растащили по кускам образовавшийся завал и извлекли из-под него тело монгола с раздавленной грудью. Тот уже не дышал.

— Так что же, думаете, был этот тип, претендовавший на бессмертие? — спросил у Боба Баллантайн.

Француз только пожал плечами.

— Ну разве можно что-либо сказать с уверенностью, Билл? Во всем этом деле ничто не развертывается в рамках логики… Теперь мне понятно, почему сэр Арчибальд слегка запаниковал, узнав о появлении нового месье Минга в Лондоне… Все это — сплошное безумие и мне порой самому хочется натянуть на себя смирительную рубашку…

Моран задумчиво вглядывался в обезображенное лицо мертвеца, как если бы стремился прочитать на нем ответы на все вставшие вопросы. Потом, спустя некоторое время, поднял голову.

— Если хочешь знать мое мнение, Билл, то перед нами — один из двойников Минга, «сработанных», несомненно, путем пластической операции. Спасаясь от Зеленых Знамен, этот человек укрылся в подземельях, но впоследствии вход в них завалило. Поскольку продовольственных запасов здесь в избытке, то выжить в этих условиях в течение многих месяцев, а может и лет, — не проблема. Одна беда — нет воды, только вино. Вот таким образом он и опился, а одиночество довело его до безумия. Если у тебя есть другое объяснение…

Богатырь покачал головой.

— В целом эта версия приемлема, командан. Но в ней есть один изъян.

— Какой?

— Гипнотическое воздействие. Давайте не забывать, что оба мы испытали его в тот момент, когда повернулись лицом к этому… двойнику…

— Конечно, н,о эффект был не так уж и силен, да и преходящ. Ничего общего со свойственным Желтой Тени даром…

— Возможно, командан, возможно… Но этот человек был пьян. И в таком состоянии он не должен был бы располагать всеми своими психологическими средствами…

На это Морану ответить было нечего. Он уже внутренне отказался от попытки распутать все те таинственные нити, которыми их, как коконом, обволокло. И наверняка только дальнейшие развитие событий, считал он, даст достаточно полноценный ответ на все загадки.

Внезапно накал электролампочек упал, затем они вообще погасли.

— Что случилось? — встревожился Баллантайн. — Авария генератора?

— Нет, — отозвался Боб. — Он продолжает работать.

Действительно, его мерное гудение не прерывалось ни на минуту.

— Но не могут же все лампочки разом перегореть, — сдавленно прошептал Баллантайн.

— Да, это было бы маловероятно, — откликнулся Моран, роясь в рюкзаке в поисках фонарика.

Стоило однако, ему нажать на кнопку контакта, как произошло нечто новое. Из той пещеры, где они находились недавно, полился зеленоватый свет, придавая всей обстановке абсолютно фантасмагорический вид.

 

9

Невольно задаваясь вопросом, каких ещё сюрпризов следовало им ожидать от этого места, служившего одновременно громадным продовольственным складом, электростанцией и офисом волшебника, Боб Моран и Билл Баллантайн повернулись к источнику таинственного зеленого сияния. Оно исходило из пластмассовой полусферы, которая теперь выглядела как чудовищных размеров светлячок.

— Что ещё за чертовщина? — опешил Баллантайн.

Боб не знал, волшебство это или нет. Но был совершенно уверен в том, что сейчас произойдет что-то необыкновенное. Но что? Разум настойчиво советовал держаться подальше от этого светившегося купола, но победило все же любопытство.

— Подойдем поближе, — решил он.

Между тем, зеленый свет становился все более и более интенсивным, а рокот генератора неуклонно нарастал.

Приблизившись к полусфере вплотную, друзья убедились, что зеленое свечение исходило из мельчайших отверстий, расположенных по поверхности цоколя.

Свет быстро, буквально с каждой секундой, становился все ярче и ярче, так что Боб и его спутник были вынуждены прищуриться. Затем раздалось потрескивание. Оно все время усиливалось. Свет, который до сих пор имел рассеянный характер, стал конденсироваться в исключительно плотный пучок блестящих лучей, внутри которого обозначилось во всю длину полусферы нечто туманное и продолговатое. Понемногу новообразование теряло первоначальную прозрачность, слегка вроде бы ужалось, пока не приняло гуманоидную форму.

Именно в этот момент произошло чудо. Появившаяся форма потеряла прозрачность и превратилась в твердое тело. Обозначился человеческий профиль, за ним — тело, руки. Зеленый цвет поблек, затем исчез вообще, став кожей существа и его одеждой. Вскоре вокруг новорожденной формы колыхалось лишь легкое облачко. Потускнел и пучок блестящих лучей, затем он разом пропал. Постепенно рассеялась и дымка…

Пещера погрузилась в полную темноту, а гул генератора понемногу снизился до прежнего уровня. Несколько секунд спустя вспыхнули электрические лампочки.

Моран и Билл Баллантайн были до такой степени огорошены происходившим таинством, что даже не задумывались, а не снится ли им все это? Но теперь при свете лампочек они увидели перед собой человека, лежавшего под плексигласовой полусферой. Все в нем — черты лица, форма тела, одежда протестантского пастора в лохмотьях и искусственная правая кисть — было абсолютно точной копией трупа, лежавшего всего в нескольких метрах, придавленного отдельными осколками скал.

Новоявленный месье Минг оставался неподвижным, глаза закрыты, но грудь равномерно вздымалась. Его громадные руки — настоящая и искусственная — конвульсивно сжимались и разжимались, как когти. Открылись веки. Он повернул голову слева направо, оглядывая желтыми глазами пещеру.

Это ошеломляющее ожидание продолжалось ещё несколько секунд. Затем созданный на глазах друзей человек поднял правую руку, дотронулся до внутренней поверхности купола своего саркофага и приподнял его. Повернувшись на шарнирах плексигласовая полусфера накренилась.

Минг быстро встал и оказался лицом к лицу с Мораном и Баллантайном. Он спотыкался и было заметно, что на ногах он держится с трудом. Но проблемы с равновесием возникли не из-за слабости монгола, а просто потому, что он был сильно пьян. В нем ничто ни на йоту не изменилось с того момента, как его раздавил горный обвал.

Степенно, поглядывая на Морана и его компаньона своими янтарного цвета глазами, Желтая Тень захлопнул крышку прексигласовой полусферы. Затем залился смехом.

— Ну разве я не говорил вам, что бессмертен? — веселился он.

Боб и Билл молчали и не только потому, что все ещё не пришли в себя от удивления перед поразительным явлением, свидетелями которого они стали, но и под влиянием гипноэффекта взгляда их противника.

Медленно, не сводя глаз с француза и его друга, Минг обошел цоколь с полусферой и направился к выходу из пещеры.

— Я ухожу, — процедил он. — И не вздумайте помешать этому или попытаться убить меня. Все равно не получится… И это я вам уже доказал…

Добравшись до входа в соседние коридоры, Минг вдруг сорвался с места и рванул туда. Шум от его шагов вскоре затих.

Оба европейца окончательно очнулись от этого наваждения лишь несколько секунд спустя.

— Надо помешать ему удрать из крепости и укокошить его! — прорычал Баллантай, протягивая руку к пистолету.

— Но Моран уже устремился к проходу, выкрикивая на ходу:

— Оставь оружие, Билл! Оно бесполезно в данном случае… Важно захватить его живым!..

Они пробежали мимо того места, где лежал раздавленный обвалом человек, который тоже был Мингом. Выскочив в машинный зал, они пересекли его и углубились в пещеру-продовольственный склад. Беглец к этому моменту был уже в нескольких метрах от входного колодка, но было ясно, что ему не удастся подняться вверх по скобам достаточно высоко, чтобы преследователи не настигли его. Причем, ни Боб, ни шотландец уже не испытывали его гипнотического воздействия. Минг, должно быть, понял это. Уловив он и то, что в состоянии опьянения не в силах оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления двум крепким и преисполненным решимости скрутить его молодцам. Поэтому он отказался от идеи побыстрее выкарабкаться наверх по шахте, а решительно подскочил к стене, вдоль которой высились поставленные друг на друга громадные бочки с вином. Проявив незаурядную силу, он подхватил одну из них, положил на землю и пинком толкнул в направлении Морана и Баллантайна. Затем проделал то же самое со второй, третьей и четвертой емкостями. Из-за легкого наклона пола скорость покатившихся громадных бочек все время нарастала. Если бы хоть одна из них — а судя по глухому звуку при движении все они были полны доверху — попала в Боба и его товарища, то их просто бы снесло с дороги в раздавило в лепешку.

— Быстро в укрытие! — скомандовал Моран.

Когда первая махина была уже совсем рядом, друзья резко отскочили в сторону, укрывшись за нагромождением ящиков. Та с грохотом весеннего грома промчалась мимо, врезалась в ближайшую стену и, расколовшись, извергла из чрева потоки вина. Та же участь постигла и остальные бочки.

Гроза миновала, но Моран и Боб с ног до головы были орошены разлетевшимися во все стороны брызгами алкоголя. Когда все более или менее улеглось, они увидели, что Минг, воспользовавшись моментом, исчез. Подбежав к колодцу, друзья успели лишь заметить, как темный силуэт беглеца исчез в верхней галерее.

Баллантайн тем временем уже ухватился за первую скобу.

— Быстрее! Догоним его, пока ещё не поздно! — неистовал он.

Колосс уже начал подтягиваться, но Боб мощным рывком выдернул его из лаза. Вовремя: сверху посыпалась лавина камней, каждый из которых — попади он в голову человека — раскроил бы череп в два счета.

Моран и Баллантайн вжались в стену рядом с отверстием, ожидая, что их противник как-то проявит себя. Но все было тихо и спокойно. Билл негромко спросил:

— Как вы считаете, командан, он все ещё там, наверху?

Боб утвердительно кивнул.

— Никаких сомнений, — прошептал он. — Этот парень не упустит такой благоприятной возможности попытаться размозжить нам головы.

— А если он опять заклинит вход той самой глыбой, что мы сдвинули, проникая сюда? — встревожился Баллантайн. — Теперь-то, действуя снизу, нам ни за что на свете не удастся отвалить её в сторону…

Но Моран скептически передернул плечами.

— А сам ты бы, Билл, действуя только рычагом и в одиночку даже при всей твоей силище, сумел бы стронуть с места скалу таких громадных размеров?

— Конечно нет, но…

— Тогда и Мингу это не удастся. К тому же, мне пришла в голову мысль, как заставить его покинуть свой наблюдательный пост…

Он осторожно приблизился к шахте и громко крикнул:

— Эй, Минг!.. Вы меня слышите?..

Не получив ответа, француз вытащил пистолет и разрядил его в черное око колодца. На ней раз реакция последовала незамедлительно. До них донесся голос монгола, несколько видоизмененный, но вместе с тем же, что ип ранее, оттенком безумия.

— Ага, занервничали, командан Моран! Пора бы уже уяснить, что ваши пули бессильны против меня, даже если вам удастся меня подстрелить. Вы что, забыли, что я — всемогущий Желтая Тень, существо бессмертное?

Билл Баллантайн покрутил у виска пальцем слева направо — жест, имеющий однозначное толкование во всех странах мира. Моран в ответ сморщился, давая понять: «Свихнулся? Без сомнения, но не настолько, как ты думаешь, Билл…»

И тут же громко откликнулся монголу:

— Может быть, вы и есть настоящий месье Минг, но явно не подозреваете, что в это же время действует и второй персонаж, на все сто процентов аналогичный вам. Итак, один месье Минг находится здесь, а второй — в Даржелинге. Не кажется ли вам, что вас несколько многовато?

Последовало довольно продолжительная пауза, после чего голос монгола зазвучал вновь:

— Что вы имеете в виду, говоря о «втором месье Минге»?

Но Боб ответил вопросом:

— Не располагает ли случайно Желтая Тень штаб-квартирой в районе Даржелинга?

Судя по голову, Минг заметно рассвирепел:

— Я, по-моему, явно выразился: что вы подразумевали под «вторым месье Мингом»?

Моран, сложив ладоши рупором и четко выговаривая каждое слово, прокричал:

— Хотите, значит, разобраться? Все очень просто: самые ладные, самые удивительные машины отнюдь не безупречны. И у них случаются короткие замыкания…

И опять — долгое молчание. Затем монгол взвыл, словно лишившись последних проблесков разума:

— Вы лжете, командан Моран!.. Это неправда!.. Эта Машина — вне всякой критики!.. Слышите?.. Она — само совершенство!.. Это вранье!..

Моран разразился громким смехом.

— Так отправляйтесь в Даржелинг и убедитесь сами, вру ли я, Минг номер два!

Наверху — новый взрыв неистовой ярости, закончившийся воплем монгола:

— Ладно, я последую вашему совету, командан Моран, но не считайте, что тем самым вы от меня отделались. Я обязательно настигну вас вновь, и вас ждет незавидная участь!.. Когда моя десница обрушится на весь мир!..

В верхней галереи затопали быстро удалявшиеся шаги. Воцарилась тишина.

— Вы думаете, на сей раз он действительно смылся? — занервничал Билл.

— Конечно, чтобы проверить сказанное мною. Я вообще считаю, что если правильны мои предположения, то у месье Минга появился куда как более грозный недруг, чем наши с тобой тщедушные персоны — Он сам.

На широкой и красноватой физиономии шотландца отразилось такое изумление, которого до этого, несомненно, не знало ни одно человеческое лицо. Но Боб успел упредить его реакцию.

— Возвратимся лучше обратно, в пещеры, — бросил он. — Надо провести кое-какие ликвидационные работы…

Найдя в углу кувалду, француз принялся неистово крушить плексигласовую полусферу вместе с её цоколем. В куче образовавшихся обломков торчали сложные плетения проводов, электромагниты, всякого рода реле, транзисторы, электронные трубки. Моран со второго захода раздробил их в мелкую крошку. По правде говоря, уничтожая этот аппарат — порождение гениального, но преступного ума, — Боб испытывал определенное сожаление. И все же он шел на это, прекрасно понимая, что, приводя в негодность великолепную машину, способную из простых электронов создать живое существо, они с Биллом обретали тем самым — пусть ничтожное! — но все же преимущество в новой фазе беспощадной борьбы с Желтой Тенью.

Наконец, Моран устало опустил тяжелую кувалду и скомандовал:

— А теперь — сматываем удочки, и побыстрее. Бежим к самолету, но остаемся начеку на случай возможной засады со стороны Минга, в которую я, впрочем, не верю. Ему сейчас невтерпеж добраться до Даржелинга, чтобы распутать щекотливую загадку, которую я ему задал. Мы же — незамедлительно возвращаемся в Калькутту и не только ради новой встречи с Таней, но также и для восстановления контакта с нашим давним другом Шеела Хан

. Его помощь будет для нас сейчас бесценной. А потом — курс на Даржелинг.

Друзьям удалось выбраться из подземелий, где они пережили столько невероятных приключений, без каких-либо осложнений. Покинув крепость, они через пару часов уже были на поляне, где оставили свой самолет. По пути они обменялись самое большее десятком слов. И причиной тому было не только нежелание обнаружить себя в случае, если их где-то подстерегал Минг. Главное: они были подавлены необыкновенными событиями, свидетелями которых им довелось стать, и каждый пытался найти им рациональное толкование. Инженерное образование, а также достаточно обширные научные познания, давали в этом смысле Морану определенное преимущество, и он полагал, что нашел объяснение загадочным явлениям. И все же оно оставалось ещё достаточно смутным, и он испытывал трудности в том, чтобы привести в порядок те сведения, которыми, как он считал, располагал.

Лишь тогда, когда самолет взлетел и сделал вираж в западном направлении, билл Баллантайн, наконец, решился задать вопросы, которые все это время вертелись у него на кончике языка.

— Так все же, командан, считаете ли вы эту полоумную пьянь Мингом?.. Я имею в виду настоящим Мингом? Тем самым, кого вы самолично пристрелили около года назад?

Моран утвердительно кивнул, даже не повернув головы.

— Это истинный Минг… Да, Билл… Боюсь, что это так…

— Тогда кто же тот тип, который, как заявила нам Таня, пребывает сейчас в районе Даржелинга? Самозванец что ли?

— Нет, Билл… Он тоже настоящий Минг…

В этот момент шотландец уж точно созрел для того, чтобы спросить у самого себя, а не спятил ли его приятель или не стал ли он сам кандидатом для смирительной рубашки?

В ходе своих многочисленных поединков с Желтой Тенью Билл насмотрелся всяких чудес. И последнее по времени произошло всего несколько часов тому назад, когда раздавленный горным обвалом человек почти тотчас же воскрес — ну совсем как созревает дыня! — под пластмассовым колпаком. И тем не менее, его разум восставал против возможности одновременного существования двух биологически совершенно идентичных Желтых Теней.

— Что же получается, командан: неужели сейчас по свету действительно бродят два месье Минга?

— Увы, Билл, — горько усмехнулся Моран. — Их в настоящее время и на самом деле двое, причем, один месье Минг — умственно полноценный, а второй — свихнулся…

 

10

Дело происходило в одну из тех ночей, которые в Гималайях сравнимы с началом бытия. Небесный свод походил на широченную посиневшую стальную пластинку, утыканную мерцающими драгоценными камнями. И на ней, казалось, всего на расстоянии вытянутой руки, вырисовывалась белая, призрачная громадина Канченджанги с её ледниками, хребтами с их снежной бахромой, поразительным зубцом вершины, вздымавшейся на восемь тысяч пятьсот семьдесят девять метров над уровнем моря. А вокруг — дышащие испарениями заросли Верхней Титцы с её гигантскими папоротниками, орхидеями, кисеей висящего мха, пурпурного цвета всплесками рощиц рододендронов.

В данный момент полутемнота ночи скрадывала этот удивительный спектакль. Прошло уже несколько дней, как Боб Моран и Билл Баллантайн верхом на пони покинули Даржелинг, углубляясь в Сикким. в Гангтоке они повернули к северо-западу по направлению к Канченджанге, которая выступала для них в качестве ориентира. Впрочем, в услугах гида они не нуждались, поскольку в Калькутте Таня Орлофф начертала им схему маршрута до самой берлоги Желтой Тени. Та находилась в старом буддийском монастыре, недалеко от деревеньки Кимпонг, прямо у подножья горы.

Сумерки опустились едва ли с час тому назад. Два друга — с виду простые туристы и внешне безоружные — вышли из Кимпонга. Они двигались пешком вдоль склонов, покрытых рододендронами и датурой, чьи белые цветы в форме трубочек светились в ночи, распространяя вокруг сладковатый запах.

Боб и Баллантайн шли быстро и бесшумно, поскольку продвигаться так в полной темноте им было не впервой. В то же время они вышагивали с удвоенным вниманием и не только потому, что приближались к монастырю Минга номер один. Дело в том, что ещё в Даржелинге они узнали, что их путем, но с опережением всего в несколько часов следовал какой-то весьма необычный тип в одежде буддийского монаха. Судя по описаниям опрошенных лиц, облик незнакомца полностью совпадал с чертами Минга, особенно в части вызывавших трепет ужаса, почти нечеловеческих желтых глаз. И если в душах Морана и Баллантайна и появилось мельком сомнение относительно его личн,ости, то его тут же рассеяло известие о том, что тот, несмотря на религиозные одежды, похоже, был весьма склонен к употреблению горячительных напитков. Поэтому представлялось более чем вероятным — в сущности, в том была уверенность — что Минг номер два в рекордные сроки покрыл почти семьсот пятьдесят километров, которые отделяли горы Нага от Сиккима. Как это ему удалось сделать? И Боб, его компаньон могли лишь дивиться этому, не в силах дать объяснения столь невероятному факту. Но и при этом они, конечно, не забывали, что имели дело с Желтой Тенью, который по всей Азии опирался на сеть сообщников.

В Кимпонге Моран и Баллантайн узнали, что загадочный монах покинул деревушку в послеобеденное время и также направился к монастырю. В силу этих двух причин друзья и держали ушки на макушке (с одной стороны они не желали попасть в лапы подручных — дакоитов и других — Минга номер один, а с другой стороны, стремились избежать столкновения с Мингом номер два, если этот монах и в самом деле был им).

По пути каждый из них, любителей острых приключений, раздумывал о предстоящем событии, к которому — если повезет, или, наоборот, крупно не посчастливится, смотря как расценивать — они окажутся самым непосредственным образом причастными. Неоспоримо, что от встречи двух Желтых Теней посыпятся такие искры, что они наверняка опалят и их. Но ведь Боб сознательно спровоцировал эту встречу и не считал нужным что-либо менять в своих планах. А что касается Билла, то у того было твердое правило: куда двинет его друг — туда же устремлялся и он, даже рискуя собственной шкурой.

Они выбрались на вершину закругленного холма и внезапно, прямо перед ними, слегка нависая над узкой долиной, заросшей папоротником, появился монастырь. Он занимал практически всю макушку возвышенности с её пологими склонами. Простая стена с мощными подпорками окружала ряд угловатых строений с квадратными окнами, многие из которых были освещены.

— Ну вот, мы и у цели, — возвестил Баллантайн. — Дурных встреч, к счастью, не состоялось. Так пусть так будет и впредь…

— Успокойся: это нам не грозит, — осадил его Моран. — Ты слишком спешишь с выводами.

Действительно, почти тут же из долины донесся пронзительный крик. То были скорее зловещие, полные жути стенания, увы, слишком хорошо знакомые друзьям, не раз слышавшим нечто подобное при обстоятельствах, одни трагичнее других.

— Это клич дакоитов, — констатировал шотландец.

Боб состроил гримасу.

— Верно, — повторил он, как эхо. — Думаю, старина, что ты все равно ожидал услышать их рано или поздно. Там, где Желтая Тень — всегда дакоиты…

француз неспешно вытащил из кармана электрический фонарик, а также какой-то блестящий предмет, которые он держал на ладони. Это была небольших размеров маска из массивного серебра, изображавшая тибетского демона, на лбу которого были выгравированы кабаллистические знаки. Этот маленький шедевр был несколько деформирован, поскольку с тыльной стороны в него попала пуля в ситуации, едва не стоившей Морану жизни. Когда-то эту вещицу Бобу подарил сам Минг, и он стал для него талисманом, одного вида которого оказывалось достаточно для того, чтобы внушать почтительность соратникам грозного монгола. Боб рассчитывал вновь прибегнуть к этому фетишу, чтобы попытаться удержать дакоитов на расстоянии.

Движением подбородка Боб показал на долину.

— Пойдем туда, — просто произнес он.

С четверть часа они продирались сквозь заросли папоротника, вымахавшего им по пояс. Тишина вокруг сгустилась, как если бы в этих местах не только не было ни души, но и вообще ни единого живого существа. И только огоньки окон монастыря мешали бесповоротно поверить этому.

Баллантайн резко остановился и, схватив Боба за руку, попридержал его.

— Вслушайтесь, командан…

Слева от них зашелестели листья, и из-за купы рододендронов выскочила азиатская антилопа. Ее, несомненно, что-то сильно напугало, она была в панике и мчалась, как стрела. Вскоре животное исчезло в потемках.

— Так антилопа бегает только от тигра или от человека, — заметил Моран. — Не думаю, что в округе бродит тигр…

Конечно, это были люди. Вскоре совсем неподалеку возникла дюжина силуэтов. При достаточно ярком свете луны Боб и Билл Баллантайн сумели их отчетливо рассмотреть. То были индийцы с длинными волосами и свирепыми лицами, вооруженные кинжалами, лезвия которых агрессивно блестели. Встав полукругом, они начали постепенно сдвигаться к европейцам. Их действия красноречиво свидетельствовали об обуревавшей их жажде убийства.

— Да, это дакоиты Минга, — выдохнул Баллантайн. — Обстановка осложняется.

Но Боб, казалось, воспринимал события спокойно. Когда дакоиты подошли на расстояние всего в несколько шагов, он внезапно высоко поднял левую руку с подвешенной на шелковом шнурке серебряной маской. Одновременно он ярко подсветил её лучом фонарика, который держал в правой руке.

В рядах дакоитов возникло замешательство. На их лицах, искореженных мгновение назад единственным стремлением беспощадно расправиться с чужаками, появилось выражение почтения и смирения при виде небольшой маски, которую Моран раскачивал взад-вперед чуть ли у них не под носом.

Боб, мобилизовав все свои познания в хинди, обратился к нападавшим:

— Проведите нас к вашему господину, — приказал он, придав голосу максимально возможную властность.

Дакоиты заколебались, поскольку их владыка редко кого принимал лично. В то жен время стоявший перед ними иностранец предъявил священную маску. А это придавало ему в их глазах если и не равновеликий с месье Мингом статус, то по меньшей мере накладывало на него почти абсолютное табу, которое, как это было вполне очевидно, снять был в силах только сам Желтая Тень.

В конце концов победила тенденция послушания тем, кто обладает столь могущественным талисманом. Индийцы окружили Морана и его товарища, и небольшая группа направилась к отстоявшему от них примерно в километре монастырю.

Когда-то обширные помещения, в которых Минг оборудовал одну из своих многочисленных штаб-квартир, служили когда-то убежищем буддийским монахам. Но те покинули монастырь, наверняка не выдержав диких завываний ветра, обрушивавшихся на их обитель во время бурь, подобных взмахам гигантской косы разбушевавшейся стихии. Затем монастырь облюбовал себе под летнюю резиденцию один из бенгальских принцев, о чем свидетельствовали мирские эстампы на стенах. Но и принц сбежал оттуда, испугавшись неизвестно чего. Но ничто не могло устрашить месье Минга, который и расположился в этих переживших столетия стенах.

В сопровождении дакоитов Моран и Билл подошли к широченной бронзовой двери и вступили во двор, обширный, как в казарме. Между плохо пригнанными булыжниками всюду наросло мха, густого и эластичного, похожего на каучук. Пока за ними тяжело закрывались бронзовые врата, у друзей заныло сердце, поскольку только теперь они в сущности осознали, что сделанный ими шаг необратим и что они по собственной воле бросились в пасть тигру.

Несомненно, тот, кто знал Желтую Тень только понаслышке, мог бы ожидать, что как и у упомянутого хищника, его берлогу устилали бесчисленные кости его жертв. Ничего подобного. Наоборот, сетью своих коридоров, громадными залами, выстланными порфирными плитами, отполированными временем, стенами, украшенными удалыми фресками, игрой ярких красок, монастырь скорее представлял собой успокаивающее и радующее глаз зрелище. В нем царили мир и благолепие. Создавалось впечатление, что шум и суета не осмеливались оседать в этом здании, поскольку близ величественных гор, местопребывания богов Азии, они выглядели неуместным им вызовом и посему в любой момент могли быть изгнаны буйными ветрами, сорвавшимися со снежных вершин.

Дакоиты привели Боба и шотландца в просторный зал, освещенный десятками толстенных сальных свечей. В выходящей на юг стене выделялось забранное бронзовыми решетками широкое прямоугольное окно. Другие стены были увешаны картинами, выдержанными в чисто индийском стиле, и изображавшими сцены дворцовой жизни. В центре находился фонтан из серовато-зеленой меди. Он выбрасывал светлую струйку воды в бассейн с краями из розового мрамора, где резвились золотистые карпы.

Моран и его друг остановились возле бассейна. Прошло несколько минут, прежде чем в зал, неслышно ступая, проник хозяин этих мест. Он был одет в свой обычный костюм протестантского пастора, а на его широком оливкового цвета лице сияли, как два желтых карбункула, глаза.

При виде двух европейцев месье Минг осклабился, обнажив свои ёелые и заостренны, как у хищника, зубы.

— Командан Моран! — вкрадчиво произнес он. — Вы, наверное, так навсегда и останетесь все тем же надоедливым и путающимися под ногами типом, которого я знал когда-то… А, и вы здесь, месье Баллантайн… Несколько недель тому назад в Каннах я пытался избавиться от вас, но вам опять удалось отделаться легким испугом… А сегодня вы снова ухитрились провести даже моих дакоитов, которым, однако, было строго-настрого приказано ликвидировать любого, кто попытается приблизиться к этому зданию, не предъявив соответствующего пропуска… Как же это вам удалось? Именно это я и хотел бы выяснить в первую очередь…

Нахмурившись, монгол задумался на некоторое время, но затем морщины на его лице снова разгладились.

— А, понял, как это произошло, — изрек он. — Все дело в этой серебряной маске…

Он рассмеялся и добавил:

— Да, этот талисман сослужил вам хорошую службу с тех пор, как я подарил его вам в храме Фали в обмен на свою жизнь, не так ли, месье Моран?.. Разумеется, я мог бы отнять его у вас, но я этого не сделаю. Что дано — то отдано… Впрочем, в сложившейся ситуации весьма вероятно, если не бесспорно, что упомянутый талисман уж никогда впредь помочь вам не сможет…

Последние слова он сознательно произнес таким мрачно-зловещим тоном, который не должен был оставить ни у Морана, ни у его приятеля ни малейших сомнений насчет их истинного смысла. Но француз ограничился лишь улыбкой.

— Ну, это как посмотреть! — чуть насмешливо произнес он. — Вы, возможно, считаете, что тем самым устрашаете нас… И так оно и было бы, если бы вы являлись подлинной Желтой Тенью. Но ни я, ни мой друг не дадим запугать себя какому-то проходимцу-самозванцу…

В желтых глазах Минга промелькнуло выражение, как если бы создавшаяся ситуация его несколько забавляла, но Минг тут же пристально впился взглядом в лица визитеров. Немедленно Моран и Билл почувствовали, ка их охватывает нечто вроде сладостной истомы. Казалось, кто-то сугубо посторонний завладевает их телами, а они уже потеряли над ними всякую власть.

Но монгол не воспользовался своим преимуществом и почти тотчас же ослабил гипнотическую атаку. Но этих нескольких мгновений было достаточно как Морану, так и Баллантайну: они убедились, что стоявший перед ними человек и есть, как утверждала Таня Орлофф, самый что ни на есть подлинный месье Минг. Как, впрочем, и тот, другой, персонаж, с которым всего несколько дней назад они столкнулись в старой крепости гор Нага. Вновь друзей ввергло в какую-то предельную фантасмагорию.

Желтая Тень опять заулыбался.

— Я знаю, о чем вы думаете, — небрежно вымолвил он. — Прошел примерно год, как вы видели меня мертвым, поверженным к вашим ногам, — и каких-либо сомнений в моей смерти ни у кого не возникало. И вы были правы, сочтя меня тогда погибшим, поскольку это соответствовало действительности. Но не на столь долгое время… О! Не стоит говорить здесь о каком-то чуде. Ибо этот вопрос носит исключительно научный характер. Допускаю, что этот уровень познания далеко превзошел нынешний, но от этого он не стал менее научным…

Моран пожал плечами.

— Нет такой науки, которая могла бы воскресить человека. Это противоречило бы сути природы, законы которой вечны и неизменны…

— Понятное дело, — подхватил Билл, который, однако, на сей счет имел довольно смутное представление. — Все это лишний раз доказывает, что вы — всего лишь заурядный шарлатан…

Монгол, похоже, ничуть не обиделся на эту выходку Баллантайна. Он по-прежнему был абсолютно спокоен и ограничивался тем, что пристально вглядывался в своих собеседников, словно желая прочесть их сокровенные мысли, оценить их искренность. Видимо, Бобу и шотландцу удалось достаточно хорошо утаить свои истинные чувства, поскольку в конце концов Минг произнес:

— Никакой я не шарлатан, что и докажу вам сейчас на деле. Иными словами, растолкую вам те факты, которые до сего времени казались вам необъяснимыми. Но для зашоренных умов, следящих за прогрессом науки, они вскоре могут предстать в совершенно новом свете…

Еще не закончив свою речь, монгол повернулся к дакоитам, которые пока зал не покидали. Он отдал распоряжение ни хинди, и почти незамедлительно появились три кресла из черного дерева, инкрустированные слоновой костью. Минг сел и пригласил Морана и Баллантайна последовать его примеру. Те повиновались.

Монгол взмахом руки отпустил своих слуг, которые тут же оставили их наедине. После этого он повернулся к своим пленникам и сказал:

— Я поклялся никому не рассказывать того, что, тем не менее, решил раскрыть вам. Все же для Запада я предпочитаю считаться ученым, а не колдуном. И потом в конце концов вы вскоре все равно будете не в состоянии повторить кому бы то ни было то, что сейчас услышите. Так что в этом смысле та небольшая беседа научного характера, которую вам предстоит вынести, в известном смысле можно рассматривать как «последнюю сигарету осужденного перед казнью».

Боб превосходно понимал, что означали для них последние слова Минга. Но он заявился к нему вполне сознательно, увлек за собой друга. Ясно, что поступая так, он следовал выработанному плану. «Пой, мой голубчик, — думал он в этот момент. — Кончишь со своей незамысловатой историей — и я тебе выложу свою. И вот тогда-то ты будешь настолько удивлен, что поверишь, будто небо упало на твою голову…»

 

11

— Видите ли, командан Моран и вы, месье Баллантайн, — начал Желтая Тень, — меня издавна неотступно терзала мысль о насильственной смерти, которая, подкосив меня, положила бы конец всем планам успешного установления господства над миром. И я все время искал всецело надежный способ устранить возможность любого чреватого гибелью несчастного случая в моей жизни. Но любое происшествие есть явление неожиданное, обусловленное только случайностью, а посему непредсказуемое. Следовательно, помешать ему произойти невозможно. Уже несколько лет тому назад я создал то, что принято называть «дубликатором», иначе говоря, электронную машину, способную с любого оригинала создавать одну или несколько его абсолютно идентичных копий.

Работая над этой темой, я опирался на достижения американских ученых из «Дженерал Электрик Лэбораториз», которым ещё в 1945 году удалось, используя чистую энергию в качестве исходного сырья, создать новые электроны. С помощью так называемого бетатрона они бомбардировали стальную пластинку рентгеновскими лучами, полученными в результате дезинтеграции атомов вольфрама, и получали в итоге частицы новой материи.

Отталкиваясь от этого открытия, я пришел к выводу, что если пропустить определенной интенсивности ток через какой-нибудь объект, то получится невидимое силовое поле, состоящее из энерголиний, формирующих подобие также незаметного простому глазу образа этого объекта. В то же время известно, что там, где энергия, там и материя…

— А если попадется предмет, плохо проводящий ток, — вмешался Моран, — что произойдет тогда?

Месье Минг нетерпеливо отмахнулся от его вопроса, показывая тем самым, насколько ему претит быть прерванным во время изложения своих мыслей.

— Вам следовало бы знать, командан Моран, — продолжал он, — что и такого рода объекты все равно пропускают через себя электрический ток, пусть в меньшей степени, чем те, что считаются «хорошими проводниками» — и этого оказалось вполне достаточным…

Монгол чуть запнулся, как бы пытаясь восстановить нить прерванных рассуждений, но почти сразу же продолжил:

— Выяснилось, вопреки тому, что можно было бы ожидать, — что этот энергетический дубль объекта не является перевернутым «зеркальным» его отображением. Нет, это — образ, полностью идентичный оригиналу, нечто вроде его призрака. Остается лишь материализовать его.

— Итак, цель стала ясна: овеществить фантом!.. Мне удалось этого добиться, создав сложную аппаратуру, позволявшую передавать на расстоянии вдоль пучка магнитных волн дубль предназначенного для воспроизводства предмета. Я задумал сдвоенную систему полусфер. В одну закладывался оригинал, через который я пропускал электрический ток. Полученное таким образом силовое поле передавалось благодаря магнитным линиям, о которых я только что вам говорил, во вторую полусферу, в которую вводился пучок новых волн под прямым углом к силовым линиям, образовывавшим «призрак»: предмета. В точках пересечения этих силовых линий и волн образовывались энергетические узелки, электроны и протоны, расположенные полностью тождественно их аналогам в оригинале.

После окончательной доводки я получил возможность копировать любой предмет. Для этого было достаточно положить, например, пистолет в полусферу-передатчик, чтобы через несколько секунд получить во второй полусфере-приемнике его точнейшую копию. И в моем распоряжении оказывались уже два оружия, причем, отличить одно от другого было абсолютно невозможно. Вы, естественно, сразу же сообразили, какие я получил в свои руки козыри. Конечно же, я не преминул ими воспользоваться: используя единственный нужный мне экземпляр, наладил дешевое, почти в промышленных масштабах, воспроизводство оружия и всевозможных нужных материалов, включая драгоценные камни и золото, обогатившие мое и без того баснословное личное состояние… Так все это и продолжалось вплоть до того дня, когда я поставил себе задачу: использовать машину для получения дублей не только неживых объектов, но и живых существ.

Опыты проводились сначала на морских свинках и мышах. Я описался, что дубли окажутся бездыханными. Ничего подобного! В этом случае материя телепортировалась вместе с тем, что составляет сущность живого. В ход пошли кошки, затем собаки. И, наконец, создав более мощную аппаратуру соответствующих форм я провел — и со стопроцентным успехом! — эксперимент над человеком.

Ясное дело, что в голову тут же пришла мысль использовать «дубликатор» для собственного выживания в случае гибели в результате несчастного случая. Но в этом вопросе возникли два вида трудностей. Первая состояла в том, что для материализации энергии требовалось, чтобы копируемое существо было помещено под своеобразный колпак, неподвластный внешним влияниям. Но ведь очевидно, что происшествие со смертельным исходом случается где угодно. Но только не там. Второе препятствие состояло в том, что если бы дубликат возник после моей смерти, пусть даже с разрывом в несколько мгновений, он все равно оказался бы также мертвым.

Изучив различные варианты выхода из этого тупика, я в конечном счете пришел к необходимости использовать реле-посредников. Поясняю. Для этого мне достаточно было бы в различных потаенных местах, разбросанных по всему миру, заложить мои предварительно заготовленные копии, лежавшие в полусферах-передатчиках материи. Эти копии-рели надлежало постоянно поддерживать в состоянии типа зимней спячки путем накачивания в них специальными насосами соответствующей «заморозки». И, наконец, неиссякаемый резерв электроэнергии обеспечивался генераторами, работающими на атомной энергии и способными функционировать годами без постороннего вмешательства. На более или менее далеком расстоянии от каждого тайника с подобного рода передатчиком было установлено с полдюжины других аппаратов, но уже принимающего типа, в целях восстановления конечной и вполне жизнеспособной копии.

В этом месте своего рассказа Желтая Тень замолк, стараясь уловить, какую реакцию его слова произвели на Морана и Баллантайна. Те слушали его с восхищением, смешанным, однако, с чувством враждебности, если не отвращения. Выждав пару минут, Минг продолжил:

— Итак, позвольте мне теперь продемонстрировать вам, как действует этот сложный комплекс в целом на конкретном примере.

Он чуть приостановился, чтобы специально обратиться к Биллу.

— Не исключено, что вы ещё помните, месье Баллантайн, что некоторым их своих охранников старой крепости в горах Нага, — тем, в кома я не был полностью уверен, — пришлось сделать специальную операцию. У основания черепа им вживляли миниатюрный передатчик с питанием от сухой батарейки, понятно, совсем уж микроскопической, которая автоматически подзаряжалась от электрических импульсом мозга. Батарейка была связана с мини-бомбой, величиной не более горошины. Передатчик исправно передавал в центральный пункт, расположенный внутри крепости, все слова, которыми этот человек с кем-либо обменивался. И если выяснялось, что он предатель, то дистанционно включалась мини-бомбочка, которая и разрывала его на куски… Так вот, я разработал почти такого же типа устройство, но только без бомбы. Величиной с оливку, оно вживлялось в подзатылочную часть и излучало постоянную магнитную волну. Подобными штучками снабдили каждую копию-реле или посредника, причем, таким образом, что та воспроизводилась одновременно с человеческим организмом.

Слушая последние откровения Минга, Боб Моран и Билл Баллантайн невольно подумали о небольшом, блестящем металлическом предмете, как раз размером с оливку, который они обнаружили рядом с извлеченным из могилы скелетом вблизи монгольской крепости. По всей вероятности, это и было то самое устройство, о котором говорил их противник.

— Чтобы вы яснее представили себе, как работает эта сложная система в целом, — продолжал Желтая Тень, — позвольте мне объяснить, что произошло после того, как вы, командан Моран, влепили мне точнехонько в лоб пулю в тот момент, когда я попытался покинуть монгольскую крепость, захваченную Зелеными Знаменами доктора Партриджа. В тот момент, когда жизнь ушла из моего тела, тут же прекратилось излучение в глубинах магнитной волны этим миниатюрным аппаратом, который был имплантирован мне в подзатылочную часть головы. Тотчас же пришел в движение передатчик материи, размещенный в районе Тибета, который с копии-реле воссоздал нового месье Минга в глубинах пещеры в Непале, где в боевом режиме работал приемник. Эта новая копия уже не находилась под опекой замораживающего насоса и тут же ожила. Поэтому-то я сейчас с нахожусь перед вами, абсолютно во всем подобный человеку, которого вы видели валявшимся мертвым у собственных ног в центре гор Нага.

Когда Желтая Тень замолчал, последовала длительная пауза. Монгол, гордо выпятив грудь, взглядом вопрошал своих пленников, как бы добиваясь от них восхищенного одобрения. Любому другому человеку — но только не Мингу! — Моран, ни секунды не колеблясь, наверняка тут же выразил бы свой восторг перед настолько удивительным триумфом науки, что если бы тот не опирался на точные и выверенные научные посылки, то граничил бы просто с волшебством. Но Боб слишком хорошо знал Желтую Тень, чтобы отчетливо осознавать, что весь свой ум, всю свою ученость тот поставил на службу преступлению. Поэтому вместо того, чтобы воздать Мингу хвалу, француз ограничился несколькими нелицеприятными словами:

— Вы — чудовище, Минг. Наука, несомненно, штука замечательная, но доведенная до таких рубежей, она превращается в гордыню и спесь. В сущности единственное, к чему вы стремились, — это сравняться с Создателем, и это вас погубит…

Но оценка Боба вместо взрыва гнева вызвала у Минга приступ смеха.

— Это надо же: достичь уровня Создателя!.. — весело воскликнул н. — Вы явно преувеличиваете, командан Моран. Разве копиист, каким бы талантливым он не был, отправляясь в музей для создания копии полотна Мастера, сможет когда-либо стать на одну доску с великим артистом, создавшим оригинал? Да нет же… Так и я — всего лишь ловкий подражатель и не более того…

— Сатана тоже умело подстраивается, — заметил Боб.

Монгол фыркнул:

— Раз уж вам так хочется, командан Моран, — снисходительно и безразлично бросил он, — скажем и так: я — воплощение Сатаны.

В глубине души Моран ликовал. Рассказ Желтой Тени не потряс его сверх меры, поскольку после событий в монгольской крепости, истина ему уже частично приоткрылась. Если он не ошибся в оценке следующих шагов, то вполне вероятно, что вскоре Минга ожидает пренеприятный сюрприз.

— Хотелось бы задать вам один вопрос, — обратился Боб к монголу.

— Валяйте, командан Моран, — откликнулся Желтая Тень с поощряющей улыбочкой. — Осужденному на смерть грешно в чем-то отказывать… кроме помилования.

Француз, казалось, даже и не слышал этой едва завуалированной угрозы. И заговорил он вполне спокойным тоном.

— Вы только что поведали нам, Минг, что на более или менее удаленном расстоянии от каждого передатчика с копией-реле, вы установили с полдюжины приемных устройств. Как получается, что они не срабатывают одновременно, выдавая сразу целую серию дублей?

Широкое, оливкового цвета лицо монгола сохраняло свою прежнюю снисходительную мину.

— А я-то полагал, командан Моран, что вы и сами могли бы догадаться и получить ответ на этот вопрос. Все, что я могу вам сказать, так это то, что эти приемники благодаря простенькой системе прерывателей были отрегулированы так, что вступают в действие один за другим, таким образом, чтобы зараз производить не более одной копии…

Вдруг Моран весьма неуместно расхохотался. И то был смех максимально неестественный. Целиком предназначавшийся для этих конкретных условиях.

— Значит, они были отрегулированы так, чтобы зараз производить не более одной копии!.. Ха-ха-ха!.. Нет, это просто умора, Минг! Ха-ха-ха!.. Ну и потеха!..

Несмотря на все свое хладнокровие, Минг не сумел скрыть своей озадаченности.

— Эй! Командан Моран, что это на вас нашло? Что случилось?

— Случилось, говорите? — Боб даже стал икать, делая вид, что с великим трудом обретает серьезность после столь безудержного приступа веселья. — Хотите знать, что происходит?.. Да всего-навсего то, что ваши прерыватели не сработали или же всю вашу чертову механику закоротило… Вы слышите меня?.. Произошло короткое замыкание!..

На этот раз Желтая Тень даже и не пытался подавить охватившее его нетерпение.

— Объяснитесь, командан Моран! — потребовал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Выкладывайте все, что у вас за душой!

Француз сразу стал серьезным.

— Ладно, раз вы настаиваете, я так и быть объясню… Я хотел сказать лишь то, что в момент вашей смерти там, в горах Нага, ваша цепь «дубликаторов» сработала плохо. Где-то что-то заело, возможно, подвело какое-нибудь соединение. В итоге: вместо одного-разъединственного месье Минга вылупилось двое. Один из них сейчас находится здесь, а второй… не очень далеко от этих мест.

Монгола словно подбросило пружиной. Он взревел:

— Вы лжете, командан Моран!.. Вранье!.. То, что вы говорите, — просто невозможно!.. Я принял все меры предосторожности к тому, чтобы…

— Сядьте, Минг, — прервал его Боб. — Лучше выслушайте меня до конца.

Как ни странно, но Желтая Тень послушался, и моран стал в деталях излагать те события, которые произошли несколькими днями раньше в старой развалившейся крепости на границе между Индией и Бирмой.

Когда Боб закончил, лоб Желтой Тени пересекала складка глубокой озабоченности.

— И вы полагаете, командан Моран, что этот… Минг номер два бродит где-то тут поблизости?

Боб утвердительно кивнул.

— Откровенно говоря, меня удивляет, что его все ещё нет в этом зале, — подчеркнул он. — Сегодня после обеда, когда мы достигли, направляясь к вашему убежище, деревни Кимпонг, он уже покинул её.

Монгол на несколько минут задумался, будто пытаясь отделить истинное от вымышленного в рассказа Морана. В конце концов все морщины с его лба исчезли.

— Даже допуская, что вы говорили мне истинную правду, командан Моран, — произнес он, — все равно ситуация для меня не столь уже серьезная, как вы считаете. В самом деле, с какой стати этот Минг номер два — если, конечно, он существует вообще! — заделался бы моим врагом, учитывая, что он — это я сам?

— Нет, — покачал головой Боб. — Он — это совсем не вы, как и вы — не он. Вначале вы действительно были двумя, во всем тождественными личностями. Но теперь это уже не так. Вы вели свободный образ жизни, в то время как Минг номер два почти год был пленником подземелья, причем у него не было иных напитков, кроме вина. Он не только превратился в алкоголика, но и свихнулся. Поэтому сейчас — это совсем другая личность, чем вы, и вам следует его опасаться. Он полон злобы и останется таковым до тех пор, пока не прикончит вас. Вполне вероятно, что к этому моменту он уже каким-нибудь образом проник в монастырь. Не забудьте, что если он и отличается от вас тем, что тронулся разумом, то в остальном — в первую очередь это касается знаний в области, — у него сохранились те же возможности, что и у вас.

Что-то изменилось в манере поведения месье Минга. То ли он поверил Морану? То ли нет? Сказать об этом с уверенностью было невозможно. Но одно было очевидно: прежнее добродушие с покровительственным оттенком, которое было характерным для него до сего момента, уступило место выражению жестокости, почти свирепости на лице.

— Нельзя исключать, что вы лжете, командан Моран, — отрывисто бросил он. — Тем не менее, я расположен поверить вам, так как поломка одного из моих «дубликаторов» — вещь вполне возможная. Если мой двойник околачивается где-то рядом, как вы утверждаете, и при этом пылает ко мне ненавистью, то вполне вероятно, что очень скоро мне придется принимать меры, чтобы отбить атаки с его стороны. И потому, чтобы получить свободу маневра в этой борьбе, я вынужден, как можно скорее, освободиться от вас и вашего друга…

Минг повернулся к двери и хлопнул в ладоши, намереваясь вызвать покинувших зал дакоитов. Но ослабление всего на какое-то мгновение внимания Минга, позволило Морану предпринять свои меры. Он, резким движением задрав штанину на левой ноге, подхватил небольшой пистолет, закрепленный двумя полосками клейкой ленты к внутренней стороне мышцы икр, и молниеносно наставил его на Желтую Тень.

— Нет уж, так дело не пойдет, Минг, — прогремел голос француза. — Я не из тех, кто отличается беззаботностью и не подстраховывается. Напрасно вы позабыли об этом. И не думайте, что вам удастся применить против нас один из ваших любимых фокусов с гипнозом. Вы уже, наверное, заметили, что я избегаю смотреть вам в глаза. Довольствуюсь тем, что упорно рассматриваю ваш живот, куда при малейшем движении, не колеблясь, всажу пулю…

Баллантайн в мгновение ока проделал то же самое, что и его друг, направив свой пистолет на дверь и приготовившись открыть огонь, как только на пороге появятся дакоиты.

Желтая Тень попытался было вступить в переговоры, урезонить этих европейцев, чья отвага постоянно брала верх над его могуществом.

— Месье, ваше желание убить меня бессмысленно, потому что стоит мне умереть, как тут же во вполне определенном месте материализуется копия, полностью идентичная моей личности…

— Но, вероятно, это произойдет достаточно далеко от этого места, — подхватил Моран. — А пока суть да дело, мы уже унесем отсюда ноги.

— Но не забываете ли вы о моих верных дакоитах? — вкрадчиво спросил Минг.

Моран усмехнулся.

— Что же, придется рискнуть. Нам с Биллом будет не впервой пробиваться сквозь одну из ваших бандитских шаек и до сих пор нам всегда удавалось выходить из этих переделок с честью…

Лица всех участников этих событий были повернуты теперь к двери в ожидании появления призванных хлопком Желтой Тени дакоитов. Но почему-то абсолютно ничего не происходило. И если раньше в этом громадном здании уже царила глубокая тишина, то теперь её природа как бы изменилась. Прежнее уважительное спокойствие сменилось какой-то атмосферой полной тревоги, сгустилось в неясную угрозу.

Неожиданно это безмолвие взорвалось раскатами безумного смеха. Боб Моран и Билл Баллантайн их тут же узнали, поскольку слышали всего несколько дней тому назад в монгольской крепости в горах Наги.

Так прошли несколько напряженных секунд. Затем тяжелая портьера из шкуры яка, закрывавшая дверь зала, приподнялась, и на пороге выросли с полдюжины дакоитов. Их обычно замкнутые и жестокие лица были искажены выражением суеверного ужаса. Вслед за ними в зал вступил человек высокого роста. Одет он был, как тибетский паломник, а под заостренной кверху шапкой-ушанкой на широком оливкового цвета лица с приплюснутым носом устрашающе пылали два желтых глаза, высеченных, казалось, из обломков топаза или светло-золотистого янтаря.

 

12

И снова — вторично — раздались уханья безумного хохота Минга номер два, заставляя вибрировать, словно кожу натянутых барабанов, толстые стены зала. Хозяин монастыря с интересом всматривался в своего двойника, изучая черты его лица и выражение глаз, чтобы удостовериться, что речь не идет о каком-то самозванце. Итог этого пристального разглядывания, видимо, оказался позитивным, поскольку монгол, не теряя из виду нового гостя, бросил в сторону Боба:

— Вижу, что вы действительно мне не наврали, командан Моран. Да, самая отлаженная машина может порой давать сбои.

Опять заливистый смех безумца.

— Да, командан Моран сказал сущую правду. И мне и вам, братец-двойняшка. Он воистину зерцало всех добродетелей…

Внутренне Боба все сильнее захлестывала волна тайного удовлетворения, учитывая, что задуманный им план реализовывался даже лучше, чем он надеялся. Он вполне сознательно послал Минга номер два в этот район, чтобы тот повстречался со своим двойником. Сумасшедший, естественно, все знавший о пристанище близ Канченджанги добрался сюда быстро, используя сеть тайных сообщников, издавна созданную здесь движением Древняя Азия. Пробродив несколько часов вокруг монастыря, он вошел в него самым естественным образом, поскольку он был Желтой Тенью. Дакоиты, буквально терроризированные появлением этого нового персонажа, во всем, как брат-близнец, физически и морально, похожего на их владыку, и не подумали как-то этому воспрепятствовать.

Итак, теперь два Минга стояла друг против друга. Что даст эта необычайная конфронтация? Будет ли все развиваться согласно наметкам Морана? Не объединят ли свои усилия обе эти «копии»? Подобное, вероятно, и могло бы состояться, если бы оба Минга были абсолютно тождественны друг другу, но в том и была вся соль, что таковыми они не являлись или точнее больше не являлись.

Во взглядах обеих Желтых Теней читалось необузданное стремление уничтожить своего визави: Минг номер два хотел этого, поскольку просто сошел с ума, а Минг номер один отнюдь не желал появления в мире своего второго, да ещё спятившего, «Я», неуместные и непредсказуемые выходки которого создавали бы угрозу делу всей его жизни.

Номер один ткнул искусственной рукой в сторону лже-паломника и повелительно распорядился дакоитам:

— Взять этого человека!

Но ни один из них и пальцем не пошевелил. Действительно, все дакоиты питали слепую преданной Желтой Тени, и теперь никак не могли решиться занять чью-либо сторону, боясь вызвать гнев другой. К тому же, суеверие буквально парализовало их.

И тогда несмотря на присутствие сподвижников и охранников — Боб и Бил были намерены держаться, во всяком случае, пока, в стороне — оба Минга напряглись, вытянувшись друг перед другом, готовые — каждый — сокрушить соперника. Размахивая громадными стальными кистями рук, они стали медленно сходиться с явным намерением оглоушить противника, так как взаимное убийство никак не решало проблемы. И наоборот, если кто-то один потеряет сознание, то другой мог бы быстренько нейтрализовать у поверженного миниатюрный передатчик магнитных волн и помешать сработать «дубликатору» после смерти побежденного.

Первый удар нанес Минг-чокнутый, устремившись на своего двойника в порыве неописуемой и дикой злобы. Минг номер один, которого этот неожиданный выпад застал врасплох, сначала отступил, но потом, пока его недруг, ослепленный гневом, неудержимо вел атаку, быстро перехватил инициативу, действуя с хорошо рассчитанным хладнокровием. Вскоре Минг-спятивший сообразил, что таким прямым наскоком победы не одержать. Коварно сменив тактику, он схватил тяжеленное кресло из черного дерева и с размаху врезал им по коленям Минга-разумного. Тот рухнул, как подкошенный и распростерся на полу, гримасничая от дикой боли.

Но вместо того, чтобы воспользоваться достигнутым преимуществом и наброситься на поверженного врага, Минг-ополоумевший вдруг попятился к двери, а затем, повернувшись, бегом выбежал из зала.

Минг номер один, не в силах подняться, смог лишь истошно проорать ему вслед:

— Знаю-знаю, куда вы направились, но я все равно не дам вам этого сделать… Я помешаю этому…

Он с большим трудом приподнялся и, не обращая никакого внимания на Бора Морана и Баллантайна, заковылял прочь из зала в сопровождении насмерть перепуганных дакоитов.

Когда шаги славных бойцов затерялись где-то в глубинах здания, Боб Моран и Баллантайн, которые не вмешивались в схватку и продолжали стоять с пистолетами в руках, обменялись выразительными взглядами.

— Что будем делать, командан? — показал шотландец на дверь. — Помчимся за ними?

Моран отрицательно мотнул головой.

— Пока не стоит, Билл. Сдается мне, что я знаю, куда намеревается отправиться Минг номер один. Чуть позже мы с тобой присоединимся к компании этих двух Желтых Теней. А сейчас — в путь! Возвращаемся в Кимпонг, откуда организуем небольшую вылазку, которую, по всей вероятности, нам придется предпринять в сторону Тибета. Впрочем, очень даже возможно, что Шеела Хан и сэр Арчибальд подъехали туда как раз сейчас…

— Вернуться в Кимпонг, — проворчал Баллантайн. — Легко сказать… Сначала надо ещё выбраться из монастыря.

Боб Моран неспешно, свободной от пистолета рукой, провел по ежику волос. Этот жест зачастую означал, что он оказался в затруднительном положении, но, как это ни парадоксально, иногда являлся показателем его беспечности.

— Ты говоришь, как выйти отсюда, Билл? Думаю, это окажется более легким, чем ты полагаешь, делом. Обитатели этой высокогорной усадьбы сейчас заняты более серьезными делами, чем судьбой столь скромных лиц, как мы с тобой…

Они вышли из зала. Все произошло именно так, как Боб и предполагал: они прошли через весь монастырь, и никто даже не попытался преградить им путь. Не попался им и ни один из Мингов. Как косвенно свидетельствовали распахнутые ворота монастыря, те, по-видимому, продолжали гоняться друг за другом, но уже вне его стен. Что касается дакоитов, то, судя по всему, их охватила такая паника, что они попрятались, кто где мог, поскольку друзья ни одного из них так и не встретили. У них лишь сложилось впечатление, что откуда-то издалека доносились раскаты громоподобного хохота обезумевшего Минга.

Покинув громадное и вновь заполнившееся тишиной здание, Боб и Баллантайн направились в деревушку.

В Кимпонге, войдя в жалкую лачугу, служившую пристанищем буддийским паломникам к святым местам Тибета, друзья столкнулись с поджидавшими их Шеелой Ханом и сэром Арчибальдом Бэйуоттером. Еще в Калькутте Боб отстучал шефу Ярда телеграмму с просьбой первым же самолетом присоединиться к нему. Поскольку время поджимало, а француз и его друг стремились побыстрее добраться до Даржелинга и Сиккима, было решено, что глава полиции Калькутты дождется прибытия своего британского коллеги, а затем все четверо они встретятся в Кимпонге.

Шеела Хан был человеком лет пятидесяти — широкоплечий, с круглой фигурой, носатый, с плоским темным лицом, подсвеченным фаянсовой голубизны глазами. Из-под тюрбана выглядывало несколько прядей иссиня-черных с легкой проседью волос.

Моран и Баллантайн поведали о тех событиях, которые разыгрались за последние часы. Сэр Арчибальд, которого Шеела Хан поставил в известность обо всем, что произошло с двумя друзьями с момента их выезда из Франции, не удержался от возгласа отчаяния:

— Нет, видно там так и не суждено когда-либо покончить с этой Желтой Тенью! А изобретения этого «дубликатора» дало ему над нами окончательное преимущество…

Он обратился к Морану и Баллантайну:

— Разыскав вас в Каннах, друзья мои, я и не подозревал, в какую серьезную и скверную историю я снова втяну вас…

— Все, что касается Желтой Тени, автоматически становится делом первостепенной важности, — нравоучительно произнес Баллантайн.

— Серьезное оно, это дело, или нет, — ожесточенно заметил Шеела Хан, — но нам любой ценой предстоит ликвидировать ту опасность для общества, которую представляет собой Минг. За последние годы я имел возможность самолично убедиться, в каком терроре он держит население Азии в целом и Индии в частности и пришел к однозначному выводу о необходимости принятия быстрых, окончательного характера мер…

— Окончательного характера… — повторил за ним следом сэр Арчибальд. — Но каким образом мы могли бы сделать это в сложившихся обстоятельствах? Если мы уничтожим одного из Мингов, «дубликатор» нам тут же выдаст его живую копию. Если мы захватим его в плен, то ему достаточно наложить на себя руки, чтобы получился точно такой же результата.

— Вот почему, — заявил Боб, — нам следует захватить передатчик материи и реле-копию. Без последнего механизма воспроизводства не может срабатывать…

— Да, но где он находится, этот двойник-посредник? — раздумчиво произнес Шеела Хан. — Наверняка где-то в Тибете. Но где? Тибет — ведь огромен…

— Если нам повезет, — пробросил Моран, — то оба месье Минга нас выведут к нему.

— Что вы хотите этим сказать, Боб? — вздрогнув, спросил сэр Арчибальд.

— А то, — объяснил Моран, — что тот из них двоих, кто сумеет завладеть центральным передатчиком и реле-копией, получит очевидное преимущество над своим соперником, поскольку сможет контролировать, как ему заблагорассудится, всю цепь «дубликаторов». На мой взгляд, Минг номер два будет сейчас пытаться первым добраться до центрального передатчика, местонахождение которого ему, естественно, известно, в то время как Минг номер два, приложит все силы к тому, чтобы помешать ему это сделать. А нам остается лишь проследить за ними обоими. Они неизбежно выведут нас к центральному передатчику, и вот тогда-то и надо будет максимально эффективно вмешаться.

Все четверо надолго замолчали. Первым заговорил Шеела Хан.

— Если ваши предположения относительно маршрута двух Мингов правильны, командан Моран, то игра стоит свеч. Честно говоря, я не вижу, как иначе можно было бы установить точное местонахождение центрального передатчика…

Индиец повернулся к комиссару Скотланд-Ярда и спросил:

— А каково ваше мнение, сэр Арчибальд?

— Вы хотите знать, что я думаю на этот счет? — переспросил англичанин. — То же самое, что и вы, Шеела Хан. Чтобы уничтожить этих двух монстров, следует задействовать все возможности. Я вздрагиваю только при одной мысли о том, что может произойти, если верх возьмет Минг номер два. Он будет продолжать дело Желтой Тени, но поскольку он сошел с ума… Но пока мы тут разглагольствуем, эти два страшилища наверняка уже нас прилично обогнали. Не время ли начать выяснять, где они…

— Мы выступим на рассвете, — решил Шеела Хан. — Если Минг номер два и Минг номер один — первый при этом преследует второго — действительно настроились на то, чтобы добраться до Тибета, то у них нет другого пути, как через перевалы Канченжанга. Если мы чуть поторопимся, то сравнительно легко догоним их. А затем будем висеть у них на хвосте, пытаясь сделать так, чтобы они этого не заметили…

Поскольку трудно было противопоставить что-либо этому мудрому решению, то оно было принято единогласно. Было решено, что три европейца и индиец будут путешествовать под видом буддийских монахов, и наймут проводника-шерпа вместе с двумя яками, для транспортировки продуктов и прочих необходимых вещей. Они будут держать путь на север, двигаясь по следу обоих Мингов. Все четверо, разумеется, не недооценивали трудностей столь тяжелого мероприятия. Ведь их противники не только обладали поистине дьявольской сообразительностью и были способны на любое коварство и преступление, но ставкой в этой схватке, где Моран и его спутники, несмотря на численное превосходство, рисковали оказаться в неравном положении, была если не судьба всего мира, то уж во всяком случае жизнь тысяч, а скорее миллионов людей. Независимо от того, кто выйдет победителем в этом поединке двух Мингов, Желтая Тень, ни секунды не колеблясь, принесет их в жертву своего стремлению низвести человечество до уровня былых времен. Но чтобы достичь этой цели — а сама по себе она могла показаться даже благородной — он прибегал к террору. И это неизбежно делало его преступником в глазах четверки, которые вновь были преисполнены решимости нанести поражение этому выдающемуся, но криминальному гению.

 

13

В соответствии с принятым решением в ходе краткого заседания военного совета в составе Морана, Билла Баллантайна, сэра Арчибальда Бэйуоттера и Шеела Хана, с рассветом следующего дня вся группа отправилась в путь в направлении величественного массива Канченджанга. По дороге они прошли мимо того самого монастыря, где накануне Боб и шотландец присутствовали на удивительной встрече схлестнувшихся между собой двух Мингов. Древнее строение сейчас казалось заброшенным. Вскоре, после расспросов среди проживавших поблизости крестьян, выяснилось, что дакоиты и прочие слуги Желтой Тени, перепуганные появлением двойника их хозяина, разбежались, кто куда.

Вскоре подтвердились ип предположения Боба Морана относительно маршрута обоих Мингов. Собранная по мере продвижения вперед информация убедительно свидетельствовала о том, что оба они — причем, Минг номер один преследовал своего свихнувшегося альтер эго — устремились на север с явным намерением перевалить через перевалы, чтобы добраться до Тибета, где располагалось главное звено «дубликатора».

Морана и его спутников охватило горячее желание догнать как можно быстрее обоих монголов, не дав при этом себя раскрыть, а затем неуклонно следовать за ними на почтительном расстоянии. Тот факт, что три европейца и индийских полицейский переоделись в буддистских паломников должен был облегчить выполнение поставленной задачи.

Группа из указанной четверки плюс гида-шерпы, а также трех навьюченных яков пересекала гористую местность, над которой доминировала высоченная гряда Гималаев, протянувшаяся по границе Сиккима с Непалом, где её уже величают Малым Тибетом. Шли форсированными этапами вдоль хребтов, увенчанных молитвенными флажками. Они проходили над бездонными пропастями по шатким и неустойчивым мостикам, сделанным из досок, скрепленных бронзовыми цепями, пробирались козьими тропами по склонам гор. Наконец к полудню четвертого с момента выхода дня они достигли районов, покрытых снегом, многокилометровые участки которого чередовались с каменистыми проплешинами и полосами рыжеватого мха.

На шестой день пути, когда Канченджанга — невероятная и хаотичная стена из скал и льда — закрывала весь горизонт, Боб, поднявшись на каменистый пик, заметил впереди два человеческих силуэта, разделенных расстоянием в несколько километров перед самым перевалом Чанг Ла. Вглядываясь в мощный бинокль, он сумел установить их личности. Дальним оказался Минг номер два, бредущим вслед за ним — Минг номер один. Судя по всему, полоумный сумел сохранить первоначальный отрыв, но с учетом предстоящих ещё нескольких сотен миль пути его в общем-то можно было расценивать как незначительный.

Пытаясь настигнуть обоих Мингов, Боб и его группа шли ускоренным шагом ещё целый день, пока не втянулись глубоко в горный перевал. Каждый час Моран находил время подниматься повыше по склону горы и в бинокль проверял, на месте ли оба монгола. Он поневоле не мог не восхищаться этими людьми с железной волей и общей исходной основой, которые в одиночку, оснащенные жалким оборудованием, собранным по дороге, осмелились, повинуясь неистребимой взаимной ненависти, бросить вызов суровейшему и ужаснейшему климату Крыши Мира. А потом их ждут просторы Тибета с его песчаными и каменными пустынями, знойными днями и ледяными ночами.

И все же Моран подметил нечто такое, что отличало одного Минга от другого — их поведение. Если Минг номер один, т.е. преследователь, похоже, сохранял все свое спокойствие, действовал, повинуясь доводам разума, по четкому плану, то его обезумевший двойник, т.е. преследуемый, явно все больше утрачивал контроль над своими поступками. Его походка все чаще становилась неуверенной, то и дело менялась. Он зачастую оборачивался и грозил кулаком своему недругу. Было очевидно, что Минг номер два, как говорится, начинал «терять голову», и было вполне вероятно, что вскоре его соперник настигнет его, но не для того, чтобы уничтожить, поскольку наличие «дубликатора» делало эту акцию бессмысленной, а с целью вывести его из строя каким-нибудь другим способом. И тогда Бобу Морану и его спутникам пришлось бы иметь дело только с одним противником, что упростило бы их задачу… или же, наоборот, усложнило её.

Но то, что произошло на самом деле, никак не отвечало расчетам француза, Билла Баллантайна и двух полицейских. Как-то утром, по-прежнему преследуя обоих месье Мингов и заботливо стремясь при этом не попадаться им на глаза, они вышли на участок, изобиловавший сераками — ледопадами. Он был зажат крутыми склонами, покрытыми завалами пушистого и находившегося в положении неустойчивого равновесия снега. Внезапно раздались выстрелы.

Все четверо обеспокоенно переглянулись.

— Ах! Надо же! — бросил сэр Арчибальд. — Неужели эти два чучела пытаются уничтожить друг друга?

— Вот бы не поверил в это, — откликнулся в свою очередь Баллантайн. — Они же знают, что это бесполезно. Стоит кому-то одному из них умереть, как ту же"дубликатор» воссоздает его где-то на расстоянии в сотни километров отсюда…

— Не стоит упускать из виду, — отозвался Моран, — что один из них сошел с ума и в этом состоянии способен на поступки, внешне бессмысленные…

Раздались два новых выстрела, что привело в панику их проводника шерпа, который, указав на покрытые снегом края ущелья, пояснил:

— Сейчас сезон лавин. А стрельба может вызвать их сход. Давайте лучше остановимся…

Но одна и та же мысль пронеслась и в головах Морана и его трех спутников.

— Наоборот, быстрее вперед! — воскликнул француз. — Надо вмешаться, пока не поздно!

Никто не возразил, и все четверо со всех ног бросились к изгибу ущелья, за которым прогремели эти выстрелы.

Пренебрегая опасностью быть погребенным под снежной лавиной, Боб Моран, Билл Баллантайн, сэр Арчибальд и Шеела Хан все время поскальзываясь, бежали по ущелью, пробираясь между ледопадами. Изгиба тропы все они достигли почти одновременно. Теперь только заснеженный выступ мешал им видеть, что происходило по ту сторону. Они вскарабкались на него и тогда смогли увидеть всю картину разворачивавшихся событий. Они сразу же, всего в нескольких сотнях метров от себя, обнаружили два человеческих силуэта, в которых с помощью мощных биноклей без труда узнали Мингов. Монголов теперь разделяло всего метров пятьдесят. Минг-чокнутый, спрятавшись за серак, держал в руке пистолет, в то время как Минг-разумный, безоружный, стремился подобраться к противнику ещё ближе, прикрываясь как только мог.

— Видимо, номер два потерял последние крохи рассудка, — прокомментировал обстановку сэр Арчибальд. — Ведь ясно же, что из-за «дубликатора» бессмысленно стремиться прикончить своего двойника…

— Бессмысленно? Ну не скажите, — прервал его Моран, покачивая головой. — Возможно, для Минга номер два сейчас это — единственная возможность на время выпутаться из неприятной для него ситуации…

— Почему это «единственная возможность»? — недоуменно переспросил Шеела Хан. — Что вы хотите этим сказать, командан Моран?

Француз не успел ответить, поскольку события начали развиваться в ускоренном темпе.

Прячась все время за ледопадом, безумец принялся громко кричать, обращаясь к своему визави.

— ага, боитесь высунуть нос!.. Пусть один из нас останется здесь, в этой долине… Так покажитесь же!..

Моран и его спутники распластались на краю выступа. Достаточно высокий, он возвышался над ледопадами и позволял сверху следить за всем происходившем, оставаясь вне поля зрения обоих Мингов.

— Появитесь вы, наконец, или нет? — вновь заорал сумасшедший.

Билл Баллантайн с беспокойством посмотрел на заснеженные склоны и прошептал:

— Если этот пожиратель малолеток не перестанет так пронзительно вопить, то он обрушит все эти горы!

Европейцы и индиец вот уже некоторое время не могли понять, куда запропастился Минг номер один. Тот, должно быть, спрятался особо тщательно, воздерживаясь, само собой разумеется, от того, чтобы отвечать своему двойнику.

— Эй, хватит трусить!.. Выходите!.. — не переставал истерично голосить безумец.

Перебегая с одного серака к другому, Минг номер один начал обходной маневр, и внезапно выступил из-за одного из ледопадов позади своего недруга. Неспешно подобравшись, подобный готовому прыгнуть на свою жертву хищнику, он приближался к своему рехнувшемуся дублю, размахивая своей искусственной рукой, словно палицей. Боб тут же догадался, что замыслил Минг номер один: оглушить неприятеля, затем каким-то образом вывести из нормального режима работы его передатчик магнитных волн, который был вживлен в его основание черепа. И только после этого Желтая Тень мог бы ликвидировать своего двойника, не опасаясь, что тот где-то вновь воспроизведется на свет.

Этот план был наруку Бобу и его друзьям, поскольку не вызывало сомнений, что, ликвидировав соперника, Минг продолжит свой путь в Тибет с целью устранить аварию, помешавшую нормальному функционированию «дубликатора». Тем самым их задача упрощалась: предстояло всего-навсего незаметно следовать за этим монголом.

Минг номер один приближался, метр за метром, к своему врагу. Оставалось всего каких-то несколько шагов. Он уже изготовился, чтобы обрушить свою стальную руку на свихнувшегося двойника, но тот внезапно, повинуясь, несомненно, какому-то «шестому чувству», развернулся и пистолетом в руке.

Оба Минга, похожие друг на друга, даже больше, чем близнецы-братья, замерли на несколько секунд лицом к лицу. Затем все произошло молниеносно. Минг-сумасшедший нажал на спуск. Минг-разумный бросился под прикрытие ближайшего ледопада. Помешавшийся не попал в цель, но продолжал палить, пока не расстрелял всю обойму.

Едва стихла стрельба, как послышался глухой, быстро нараставший гул. С обеих сторон ущелья тяжелые массивы снега, стронутые с места вибрациями воздуха от выстрелов, начали сходить по склонам.

— Лавина! — заорал Баллантайн.

Но его спутники едва его расслышали, поскольку голос Билла был многократно перекрыт все усиливавшимся ревом устремившихся вниз массивов снега.

Выступ, на котором находились Боб Моран, Билл, сэр Арчибальд и Шеела Хан, предохранял их от схода лавины, так что им опасаться было нечего. Но они с каким-то благоговейным ужасом созерцали проснувшуюся ярость гор, которые, казалось, хотели наказать дерзких осквернителей, осмелившихся потревожить тишину их оледеневших вершин.

Неисчислимая снежная масса, все убыстряясь, катила вдоль склонов долины, достигла её основания, разбившись на два гигантских белых рукава, которые, столкнувшись в громоподобном реве, поглотили обоих Мингов, окутав их ледяным саваном.

 

14

Гул лавины стих, рассеялось и поднятое её облако супучего мелкого снега. С вершины выступа Боб Моран, Билл Баллантайн и два их спутника молча вглядывались в расстилавшееся внизу ущелье, дно которого покрылось плотным белым ковром. Из этого слоя высовывались только острые наконечники ледопадов, напоминая армию кающихся заживо погребенных грешников, от которых на поверхности остались только верхушки их капюшонов.

Четверка чувствовала себя так, будто стремительно развернувшиеся события их оглоушили. Все молчали. Наконец, сэр Арчибальд Бэйуоттер глухо произнес:

— И все надо начинать сначала! С азов!..

Моран легонько покачал головой.

— Минг номер два, пытаясь убить своего двойника, действовал не так уж и безумно. Именно это я и пытался объяснить вам ранее. Устранив Минга номер один, он получил бы временную свободу действий, что позволило бы ему добраться до места, где расположен центральный «дубликатор». Ну, а затем нейтрализовать своего противника ему было бы совсем нетрудно…

— Увы! — вставил слово Билл Баллантайн. — Он не учел фактора лавины…

— Как и мы с вами, — вздохнул Шеела Хан. — Теперь уж никто не выведет нас к центральному «дубликатору».

Все четверо опять замкнулись, погрузившись каждый в свои мысли. Да в общем-то и не было никакой необходимости разговаривать — и так все отлично понимали настроение друг друга. Всех неотступно преследовала одна и та же мысль. В эти минуты, после того как погибли оба месье Минга, где-то, под куполом полусферы из пластика, в глубине недоступных не посвященному тайников, появлялись на свет их двойники. И в скором времени все начнет повторяться, будут совершены новые преступления и не будет никакой возможности установить заранее, откуда грозит опасность.

Сэр Арчибальд Бэйуоттер, гораздо сильнее, чем его друзья, переживал эту катастрофу, учитывая тяжкую ответственность шефа Скотланд-Ярда, лежавшую на его плечах.

— Видимо, нам так и не суждено, — тихо проговорил он, — победить Желтую Тень, и мир так и будет все время содрогаться от злодеяний этого многоголового монстра…

Что касается Боба, то он промолчал. Но и он тяжело воспринял этот новый удар судьбы. Покидая Кимпонг, он надеялся добраться вместе с друзьями до «дубликатора». Ведь это изобретение, одновременно дьявольское и гениальное, давало Желтой Тени такое преимущество, которого у него до сих пор никогда ещё не было. А вместо успеха миссия завершилась новым разочарованием, причем на этот раз они потерпели гораздо более тяжелое поражение, чем раньше: отныне на человечество обрушатся уже пара Мингов — один в здравом уме, если вообще Желтую Тень можно признать таковым, а второй — псих. И первый из них столь же опасен, сколь и второй. В последние дни эти два воплощения Зла схватились между собой в отчаянной драчке, но что станет, если они вдруг объединят свои усилия?

Моран тревожно огляделся, словно силясь пронизать взглядом завесу тайны, сокрытой в горах. Он представил себе на миг, что где-то в самых скрытых уголках никому неведомых пещер, расположенных на расстоянии в сотни километров друг от друга, под прозрачными куполами материализуются в буйной пляске зеленого цвета формы месье Минга, двух месье Мингов. И вскоре они воспрянут, чтобы вновь обрушиться своими стальными ручищами на человечество, не ведающее о грозящей ему опасности.

Моран до боли сжал кулаки, чувствуя, как ногти вонзились в ладони.

— Все равно, мы будем сражаться до конца, если понадобится, — раздался он гневной тирадой, — даже если Желтая Тень обретет десять или сотню голов. И это будет беспощадная битва до нашей бесспорной победы, до полного избавления мира от пагубного присутствия в нем этого Монстра…

И в этих словах содержалась не только угроза, но и вызов, напоминавший тот, которые бросали в стародавние времени Рыцари, сильные всего лишь сотворенным человеком оружием, людоедам и дьявольским драконам.