Лекс припорошил коня, чтобы выиграть немного времени и все обдумать. В пустыне творилось что-то странное — это факт. Интересно, успели эти песчаные люди захватить остальных Изгнанников? Или это новорожденные Песчаники? И что им вообще нужно?

Неожиданно внимание мужчины привлекли непонятные черные точки, появившиеся на пути восставших песков. Они двигались намного быстрее и, кажется, были даже объемнее по размерам, но не по числу. В какой-то момент Лексу показалось, что на ноги поднялась вся пустыня.

Он так и не погнал гнедого прямиком к Песчаной Завесе, потому что все никак не мог понять, что происходит в пустыне, и насколько оно опасно. Черные точки становились все отчетливее, и, наконец, мужчина узнал Бронированных Змей. И, хвала Берегиням, всадники на них тоже виднелись.

Помедлив, Лекс все-таки пнул коня по бокам и помчался прямиком к бывшему другу.

Вилять среди деревьев было не самым простым занятием, особенно если учесть, что Лекс не практиковался в этом деле уже два года. А раньше было легко.

Часовые на постах не знали, что делать — бежать или охранять территорию? Они, как никто другой, видели, что из песков медленно, но верно, формируются человеческие фигуры. А тут еще к ним присоединилось что-то вообще не поддающееся логике. В пустыне никогда не было таких объектов — огромные, чешуйчатые и бронированные чудища устремились прямиком к Песчаной Завесе. И если песочных людей еще как-то можно было задержать (хотя и это было под большим сомнением), то, что делать с этими тварями, никто не знал.

Часовые замерли в нерешительности, переглядываясь друг с другом, и надеясь, что найдется хоть кто-нибудь, готовый взять ответственность на себя. И он нашелся. Щупленький паренек на башне, расположившейся почти посередине, глубоко вздохнул и тоненьким, еще неокрепшим голосом объявил: «Лучники, целься!». Остальные часовые недоуменно покосились на парня, но следуя его примеру, натянули тетиву.

И хотя Лекс был довольно далеко, он прекрасно слышал треск каждого лука. Сразу, в общем-то, понял, что не успеет, но все равно саданул по бокам своей лошади с двойной силой. Можно было только диву даваться, как она только не окочурилась еще.

Первые стрелы были выпущены довольно резко и неожиданно. А может, это просто тоненький надрывающийся голос как-то не вязался с понятием «командирский приказ». Лекс очень надеялся, что решив явится прямиком к Песчаной Завесе, Ринслер все просчитал, в том числе и стрелы.

Мужчина долетел до нерадивых лучников как раз в тот момент, когда те готовились уже ко второму выстрелу. Парнишка на средней башне только открыл рот, чтобы выкрикнуть: «Пли!», как громкий, посаженный голос, каким и следовало командовать отрядом (а может, и армией), оборвал его грубым: «Не стрелять!». Лучники даже не видели, кто отменил приказ, но один только тембр заставил их опустить стрелы. Парнишка испугано вздрогнул и вместо «пли» у него вырвалось писклявое «пля».

— Где ваш командир? — резко спросил Лекс.

Он припорошил коня, но бедная лошадь так разогналась, что чтобы остановиться, пришлось прочертить копытами глубокие борозды, и к тому же пару раз крутануться вокруг собственной оси.

— А вы кто? — недоуменно спросил кто-то из лучников, наблюдая за странными манипуляциями человека, пытающегося удержаться в седле.

Лекс как можно сильнее натянул узды, наконец, заставив нерадивое животное принять горизонтальное (спокойное!) положение. Аккуратно запустил руку за пояс и продемонстрировал значок Перводружинника.

— Где ваш командир? — уже не так резко спросил мужчина.

Лучники переглянулись и единодушным жестом указали назад, в сторону леса. Там еще виднелась не улегшаяся пыль от проехавших недавно всадников. Лекс против воли усмехнулся. Значит, эти трусы гнались вовсе не за Изгнанником.

— Давно это началось? — спросил мужчина, вновь переводя взгляд на лучника.

— Что? — не понял тот. Ему вовсе не прельщала перспектива одному болтать с самим Перводружинником.

— Это. — Лекс указал на пустыню. Отметил про себя, что Бронированные Змеи почти добрались до Песачной Завесы.

— Ну-у, меньше двух часов назад.

— Начальству доложили? — все так же спокойно, но твердо продолжал допрос мужчина.

— К-какому начальству?

— В Правске об этом знают?

Лучник растерянно огляделся, ища поддержки. Но Лекс и так уже понял — нет. Вряд ли их командира заботила такая мелочь, если он сбежал еще тогда, когда даже паленым не запахло.

— Что прикажете делать? — решил озвучить мучивший всех вопрос какой-то паренек с дальних башен.

— Не стрелять и ждать приказа.

Лекс развернул возмущенно фыркнувшую лошадь и подъехал вплотную к Песчаной Завесе. Ринслер, не будь дураком, остановил своих людей на приемлемом расстоянии от часовых башен. Все-таки нормальные люди к таким чудесам природы, как Бронированные Змеи, вряд ли могли привыкнуть. Мужчина спешился и уже на своих двух подошел к бывшему лучшему другу.

— Что это такое? — не утруждая себя приветствием, сразу перешел к делу Лекс.

— Ни малейшего понятия, — покачал головой Ринслер. Оглянулся, словно не верил, что все это не последствия разбушевавшейся фантазии. — Они восстали неожиданно, но так резко, будто… по приказу, что ли.

— Ими кто-то управляет? — удивленно поднял бровь Лекс.

— Не знаю. Но эти твари вряд ли на солнышко посмотреть решили.

— Их можно как-то убить? — Если они хоть немного похожи на Песчаников, то убить их было нельзя — и этого Лекс боялся больше всего.

Ринслер покачал головой.

— Мы пробовали. Рассыпаются и спустя несколько минут восстают снова.

— Это новые Песчаники? — Лекс постарался взять себя в руки. Должен же быть способ, который их остановит.

— Нет. Вот уж в чем, а в этом я уверен. Песчаники были разумными, а эти тупые, как стадо баранов. Они не думают, просто прут вперед и все.

— Числом берут, — кивнул в ответ Лекс. Мозг начал лихорадочно искать хоть какой-нибудь способ спастись.

— Скоро они будут здесь, — предупредил Ринслер, внимательно наблюдая за бывшим другом. — Думаю, уж они-то смогут пройти сквозь Песчаную Завесу.

— И что? Есть идеи, как их остановить?

Ринслер как-то сочувствующе покачал головой.

— Ни единой.

— Ладно. Сколько у нас времени?

— Они идут пешком. Времени хватит, чтобы собрать вещи и свалить.

Лекс промолчал. Ринслер вздохнул, начиная кое-что понимать. Настороженно спросил:

— А где… девчонка?

— Дома у себя.

— Я так понимаю, бежать ты не собираешься?

Лекс стиснул челюсть.

— Нет.

— Слушай, я, конечно, жду не дождусь, когда ж ты сдохнешь… Но тебе ее не жалко? Перестанешь тупить, и еще будет шанс спастись.

— Нет, — упрямо ответил Лекс.

— Идиот. Ладно еще, если б только себя в могилу загнал.

— Тут куча людей, которых перебьют, как тупую скотину.

— Их и так перебьют, как тупую скотину, — раздраженно попытался воззвать к разуму бывшего друга Ринслер. — Они же даже не воины. Это рабочие, Лекс.

— Наплевать. Выход есть всегда.

— Да, и сейчас лучший выход — это бежать.

— Вот и беги, придурок, — огрызнулся Лекс. — Если эти твари выйдут за Песчаную Завесу, то вытравят, если не эту деревню, так другую.

— И как ты собрался их остановить?

— Как всегда.

Ринслер вздохнул. Он и не надеялся, что сможет переубедить этого остолопа, но попробовать стоило.

— И какой у тебя план?

— По ходу дела разберемся, — усмехнулся Лекс.

— Да, годы идут, а твои планы все не меняются.

— Зато они всегда работают. Кстати, тебе-то как раз еще не поздно уйти.

— И всю славу отдать тебе? Размечтался. Знаешь, у тебя за спиной стоят какие-то люди. Я бы промолчал, но они смотрят на нас, как на ожившую статую Берегинь.

Лекс обернулся. Батраки уже успели добежать до Песчаной Завесы и теперь стояли напротив мужчин с открытыми ртами. Да, не каждый день увидишь, как человек и Изгнанник разговаривают, словно закадычные друзья. Еще и спокойно так, как будто это обычное дело для них.

— Эй, Дерек, — окликнул его Лекс, — среди вас наберутся те, кто сможет оборону держать?

— Ч-что? — нахмурился батрак.

— Кулаками махать тут кто-нибудь умеет? — «перевел» Ринслер.

Мужики чуть на землю не сели от удивления. Мало того, что Изгнанник так близко к Завесе подобрался, он еще и голос подает, причем вообще незнакомым людям.

— А что вообще происходит? — Дерек глубоко вздохнул и решил взять себя в руки.

— Да так, — пожал плечами Лекс. — Песок начал в людей превращаться, по пустыни озлобленная армия идет прямо сюда, чтобы всех тут перерезать. Ничего особенного.

Батраки недоверчиво уставились на бескрайние песчаные поля. Время неумолимо утекало, но нужно было заставить этих дурней поверить в то, что шутки кончились.

— Они же… как живые… — слабым голосом проблеял кто-то.

— Мы точно не знаем, чего хотят эти твари. Но они идут сюда, и явно не с самыми хорошими намерениями. — Лекс говорил негромко, но твердо и уверенно. Люди невольно начинали прислушиваться. — Если впустим их в село, они перебьют ваших жен и детей. Каждого. Такая армия подчистит вашу деревеньку, как загон от вонючего говна. Я спрашиваю вас, есть здесь кто-нибудь, кто сможет встать сюда и стоять до последнего?

Батраки переглянулись.

— А почему мы должны тебя слушать? — с вызовом спросил Брон, выступив вперед.

— Не слушай, — разрешил Лекс. — Единственный командир, что был тут, давно прихватил свое золото и смотался в безопасное местечко. А вам бежать уже поздно. И если ты сейчас не закроешь свою пасть, то потеряешь драгоценное время. Они придут сюда, и ты будешь молиться, чтобы я спас твою задницу из их рассыпающихся лапок. Но будет поздно. Я спрашиваю еще раз: есть здесь кто-нибудь, кто сможет задержать их?

Лекс на коне выглядел настолько внушительно, что после его не слишком дружелюбной речи, даже Брон пропитался уважением. Относительным, конечно.

Последние сомнения развеял Дерек. Уж он-то дураком не был. Если бы не Лекс, он бы, наверное, первым догадался, что что-то идет не так. Но к тому времени было бы уже слишком поздно.

— Есть несколько сильных ребят. Можем еще прихватить парочку юнцов, — спокойно сказал он.

— Оружие в селе есть? — облегченно спросил Лекс. Это не воины. Те беспрекословно подчинялись приказам, а этим пришлось доказывать, почему именно так, а никак иначе.

— Вилы, ножи… лопаты. Мы не воины вообще-то.

— Вы — нет, а вот они — да. — Лекс кивнул на внимательно прислушивающегося к диалогу Ринслера.

— Ты что, предлагаешь нам работать вместе с Изгнанниками? — опешил Дерек.

— Хочешь спасти свою задницу? А Тару с Марикой и Тимкой? Значит, будешь делать так, как я скажу. На данный момент, они единственные, кто может вам помочь.

— С чего ты взял, что им можно верить?! Это же Изгнанники! — влез Брон.

Лекс посмотрел на него таким взглядом, что все вопросы отпали сами собой.

— Они не выйдут за пределы Песчаной Завесы. Все, что от вас требуется — это продержаться некоторое время.

— До чего? — удивленно спросил сзади Ринслер. Он про такой план действий тоже слышал впервые.

— Я приведу дружину.

— Чего? — опешил Дерек. — Ты что, серьезно? Да их привилегированным мордочкам нет до нас никакого дела. Сами разберемся.

— Правда? — усмехнулся Лекс. — Горстка жалких батраков выстоит против не убиваемых Песчаников? — Мужчина по привычке обозвал новоявленных тварей Песчаниками, но батраки вдруг вздрогнули. Если уж этот мужик им название дал, значит, и раньше с ними виделся. — Ладно, у меня нет времени на препирательства. Либо вы слушаете, либо проваливайте отсюда.

Надо отдать им должное. Даже среди лучников никто не дрогнул. Отчаянные ребята. Это заслуживало уважения.

— Возвращайтесь по домам, берите любое оружие, какое только сможете найти. Жен и детей по подвалам, и в случае чего, пусть будут готовы бежать в лес. Все всё поняли? Кстати, Дерек, в селе смола есть?

— Найдем, — уверенно кивнул батрак.

— Разлить по всему периметру. — Лекс повернулся к Ринслеру. — Лучше с вашей стороны. Как только нелюди приблизятся достаточно близко…

— … подожжем, — закончил за него Ринслер.

— У вас есть десять минут. Время пошло.

Лекс дождался, когда лучники спустятся со своих башен, приказал Брону занять место часового и докладывать обо всех изменениях. После этого подъехал к Дереку.

— Подвал в доме есть?

— Есть.

— Значит, возвращайся и тащи девок с пацаном туда. — Лекс замолчал на секунду, а потом добавил, уже тише: — Олиф будет сопротивляться. Скрути ее как можно сильнее, и засунь в подвал любой ценой.

— Сопротивляться? — удивился Дерек. — Твоя девчонка боится темноты?

— Боится.

Лекс развернул лошадь, намереваясь пырнуть ее по бокам, но вдруг руки батрака схватили кожаные узды.

— Стой, а как ты собираешься привести сюда дружину? Они ведь не послушают.

Лекс усмехнулся, подкинул в руках значок Перводружинника и сказал:

— Меня послушают.

Лошадь взметнулась на дыбы, заставив Дерека отскочить на несколько шагов, и устремилась прямиком в густую чащу, оставив батрака в полном недоумении.

* * *

Олиф носилась по кухне из одного угла в другой, не находя себе места от беспокойства.

— Знаешь, — улыбнулась Марика, — у нас тут девчонка одна рожала недавно. Ее муж пока ждал, весь дом так же, как ты избегал. Успокойся, ничего с ними не случилось.

— Бревна так долго не таскают, — взмахнула руками Олиф.

— Дерек иногда далеко за полночь возвращается.

Олиф испугалась еще больше. Ходячий бугай заставил Лекса одного перетаскать все бревна, а этот идиот наверняка из гордости даже слова не сказал! И лежит теперь где-нибудь в овраге, остывает. Или еще хуже. Лекс так нарвался, наговорив всяких гадостей, что его всей гурьбой избили, не оставив даже мокрого места.

— А ты уверена, что твой Дерек ничего ему не сделает? — в сотый раз спросила девушка.

Марика укоризненно ударила полотенцем по коленке.

— Олиф! Он же не злодей какой-нибудь! Это твой Лекс может кому-нибудь что-нибудь сделать!

— Что-о? — Девушка споткнулась, чуть не влетев носом в полку с травами. — Да ты видела его? У него же все тело перевязано! Он в таком состоянии и муху не обидит!

Кто знает, сколько еще они могли решать, кто из мужчин слабее и безобиднее, если бы входная дверь не распахнулась, и в нее не вошел запыхавшийся Дерек.

— А где Лекс? — дрогнувшим голосом спросила Олиф.

— Где-где, далеко. Собирайте все необходимые вещи, тут это… плохо все.

После этих слов даже Марика настороженно поднялась.

— Что вы с ним сделали? — Ноги у Олиф подкосились, и она против воли опустилась на деревянный пол.

— С кем? — нахмурился Дерек, попутно пытаясь вытащить из-за печи старую кочергу.

— С Лексом.

— С Лексом? Ничего.

— Как это ничего?! А где он?!

— Дерек, — подала голос Марика, — что происходит?

Мужчина оторвался от своего занятия, посмотрел на бледных девушек, и понял, что отвертеться парой невразумительных фраз не получится.

— В общем, на село движется отряд песчаных людей, которые хотят нас убить. Поэтому живо собирайте вещи и залезайте в укрытие.

— Песчаники ожили? — испуганно воскликнула Олиф.

— Почему вы вдвоем их так называете? — удивился мужчина.

— О Берегини… не может быть…

— Вы что, встречались с ними раньше?

— Н-нет, только слышали… — голос у девушки дрогнул. Дерек посмотрел на ее лицо и прекрасно понял, что девчонка врет. Но на разборки времени не было.

— Ладно, вставайте и складывайте вещи. Берите только еду и теплую одежду, одеяло или еще что.

Посмотрел на остолбеневших девушек и прикрикнул:

— Быстро!

Марика вздрогнула, испуганно кивнула и побежала наверх. В это время в дом зашла Тара, которая тут же получила указание собирать всю еду, что попадется под руку. Олиф посмотрела на мельтешащих по крохотной кухоньке людей, и решилась спросить:

— А Лекс где?

— Уехал.

— Как это уехал? Куда?

— За помощью. Да не волнуйся ты так, ничего с ним не случится. Лучше Тимку найди и закутай его во что-нибудь.

Олиф кивнула, понимая, что лучшее, что она сейчас может сделать — это помочь. Осторожно выскочила во двор, и заметила, что паника постепенно распространялась по всему селу. Люди выскакивали из своих домов, кто-то отчаянно выкапывал еще не поспевший урожай, кто-то хватал сумки и со всех ног мчался в лес. А кто-то в немом ужасе стучался к соседям, в поисках укрытия. Олиф забежала на задний двор, схватила брата на руки и понеслась обратно в дом, искренне надеясь, что ее никто не узнал.

Девушка посадила мальчика на стул, а сама сбегала наверх, взяла у Марики одно из одеял и укутала Тимку в него.

— Мы что, уешаем? — надул губы мальчишка.

— Нет, просто… просто… — Олиф не знала, как оправдать все происходящее и решила сказать правду: — На нас напали враги, и нам нужно идти в укрытие.

— Напали враги? — вопреки ожиданиям девушки, глаза Тимки загорелись в предвкушении. — Мы што, драться будем?

— Нет, даже не думай об этом.

— Но пошему?

— Потому что ты еще маленький.

Тимка обиженно подскочил на месте.

— Дерек, — обратился он к батраку, собирающему любые предметы, которые могли сойти за оружие, ища поддержки, — мошно я пойду драться?

— Нет, — коротко ответил тот.

Мальчишка обиженно надулся, скрестив руки на груди и опустив голову. Так он просидел минуты две, но когда понял, что на него никто не обращает внимания, вскинул голову и спросил у Олиф:

— А где твой дядя?

— Какой дядя?

— Ну этот… с ношом.

— А, этот, — усмехнулась Олиф. — Он уехал.

— Навсегда? — расстроился Тимка.

— Надеюсь, да, — с чувством сказала девушка и отвернулась, помогая Таре складывать еду.

Она сама не могла понять, почему вдруг разозлилась на Лекса, но обиднее всего было осознавать то, что он даже попрощаться не заехал. Мог бы что-нибудь через Дерека передать, мол «как хорошо, что я, наконец, уезжаю». Но это же, наверное, так тяжело было — через гордость свою переступить. Олиф злобно сунула какую-то зелень в мешок.

— Ладно, все, полезайте вниз. — Дерек открыл дверцу в погреб и жестом приказал спускаться.

Олиф испуганно замерла.

— Он же под землей, — тихо выдавила она.

— Да, на то он и погреб, — раздраженно ответил ей Дерек.

— Там темно и сыро.

— Ничего страшного, переживешь.

— Нет. Нет, не переживу. Я останусь здесь.

— Олиф, ты чего? — Марика недоуменно высунулась из проема.

— Ладно, девка, не дури. Лезь вниз, — грубо приказал ей батрак.

— Я. Туда. Не полезу, — членораздельно произнесла Олиф и отступила на несколько шагов. Снова в темноту? Под землю? Нет уж. Что угодно, только не это.

Дерек растерянно огляделся. Вспомнил слова Лекса.

— Слушай, — начал он. — Я не хочу тебя силой принуждать. Просто залезь туда ради остальных, ладно? — Убеждать у него получалось хуже всего, и слова всегда выходили какими-то скомканными.

— Я… там… там так темно, — покрутила головой девушка.

— Мне все равно придется тебя туда затащить.

— Олиф, хватит, иди к нам, — взмолилась Марика.

— Я не могу!

Дерек сделал несколько шагов к ней навстречу. Девушка судорожно отступила, пока не уперлась спиной в деревянные полки.

— Не надо, пожалуйста…

— Из-за тебя мы теряем драгоценное время. Ты подставляешь всех.

— Я не…

Дерек устало вздохнул.

— Слушай, твой дружок предупреждал, что ты начнешь упираться, но я думал, у тебя своих мозгов хватит этого не делать.

Олиф ошарашено замерла. «Твой дружок» — это Лекс? Что значит «он предупреждал, что ты начнешь упираться»? Он знал?! Девушка отвлеклась всего на несколько секунд, но этого хватило, чтобы Дерек резко подскочил к ней, схватил за руку, и потащил в погреб.

Олиф и не сопротивлялась, только машинально ноги переставляла. Неловко ступила на первую ступеньку почти пологой лестницы, еле успела ухватиться за выступы, чтобы не упасть, и успела сообщить Дереку, прежде, чем тот захлопнул крышку:

— Он не мой.

Под землей было холодно, и пахло сыростью. Помимо четырех человек там еще находились несколько мешков с разными продуктами — запасами на зиму. Места было очень мало, но девчонки только рады были. В тесноте они плотно прижимались друг к другу, и от этого было не так страшно.

Олиф крепко прижимала к себе Тимку, и одновременно пыталась успокоить Марику, уверяя ее, что с Дереком ничего не случится. Да и что с ним могло случиться? Это же ходячая лопата — сам кого хочешь прибьет.

— А кто же нас защищать будет, если с нами что-нибудь случится?! — всхлипывала девушка.

Олиф укоризненно посмотрела на младшую сестру. От ее причитаний, Тара начала дрожать в два раза сильнее, и Тимка весь сжался. Своими всхлипами, она лишь нагнетала страх. Причем на всех. Олиф глубоко вдохнула и резко оборвала чужие слезы:

— Успокойся, хватит! С ним ничего не случится. Он, хоть и батрак, но далеко не дурак, ясно? Он с пятью Перводружинниками одним махом разделается, тебе не о чем волноваться!

На счет пятерых Перводружинников Олиф, конечно, сильно приукрасила, но на сестру подействовало. Девчонка, наконец-то, перестала всхлипывать, и, вытерев мокрые дорожки на лице, благодарно улыбнулась.

— Да, у нас в селе мужики сильные, они быстро этих врагов выгонят, и вернуться. Главное, чтобы за это время ничего не случилось, вот и все.

Олиф хмуро потупилась. Если сельские мужики не справятся, придется бежать — далеко и надолго. Главное, не прозевать опасность. Девушка чуть подвинула брата с колен, и постаралась прислушиваться к тому, что происходило наверху. Пока все было тихо. Вроде.

…В темном погребе казалось, что время замерло. Как будто нарочно хотело помучить своих пленников. Сколько они уже тут сидят? Полчаса? Час? Три? Тимка мирно дремал, уткнувшись в шею старшей сестре. Тара тоже посапывала на плече у Марики. Вокруг стояла почти полная тишина, если не считать размеренного дыхания обитателей погреба. Но Олиф не давала себе шанса расслабиться. Пустыня показала ей, что далеко не все идеальное — действительно идеально. На том же оазисе, где она чувствовала себя в безопасности, выяснилось, что находиться на нем было гораздо опаснее. Если бы не Лекс, вряд ли она бы выжила среди тех сумасшедших мужиков.

Олиф вдруг пришло в голову, что в случае чего — им даже защищаться нечем. Маленькое помещение, четыре человека еле-еле теснятся… если кто-то захочет их убить, ему даже напрягаться не придется. В этом погребе не было даже сковородки, которой можно было бы отбиться. Это, конечно, вряд ли бы помогло, но хоть что-то. Во всяком случае, это дало бы шанс убежать остальным.

Но без оружия шансов не было.

Олиф осторожно толкнула Марику в плечо и жестом указала на Тимку. Сестра недоуменно нахмурилась.

— Возьми его к себе, — пояснила Олиф.

— Зачем? — сонно удивилась Марика. — А ты куда?

— Наверх.

— Что?! Зачем?!

— Тс-с! Тише. Возьми Тимку.

— Олиф! Олиф, что ты задумала? Не ходи туда, пожалуйста! Там опасно, останься здесь, ну пожалуйста! Олиф! Олиф!!

Девушка пересадила младшего брата поближе к сестре, а сама на четвереньках поползла к лестнице. Медленно добралась до крышки погреба и со всей силы, на какую только была способна, навалилась на нее, пытаясь открыть. Деревянная конструкция поддавалась очень неохотно. Либо Дерек ее чем-то сверху придавил, либо Олиф за последнее время слишком ослабла. Наконец, ей все-таки удалось поднять тяжелую крышку. Девушка с грустью поняла, что ничем ее не придавливали. Да уж, куда только силы делись? Балансируя на неудобных ступеньках, Олиф кое-как опустила крышку за другой край на пол, не создавая сильного шума.

Аккуратно выбралась наружу, огляделась. Вокруг было тихо, даже с улицы никого не было слышно. Олиф понадеялась на то, что сельские мужики не пропустили Песчаников вглубь села. Она быстро-быстро обвела взглядом кухню, ища любой предмет, годный, как оружие. Увы, именно такие предметы искал и Дерек, поэтому на кухне пустовало все, что попадало под определение «колющее, режущее».

Девушка, уже не боясь, обошла помещение вдоль и поперек. Ничего. Она уже хотела было накидать какой-нибудь тяжести в мешок, чтобы можно было обрушить его на чью-нибудь голову, как вдруг случайно уловила взглядом кое-что, что Дерек пропустил. Нож, который точил Лекс, так и остался лежать на ступеньке, в самом углу. Его и сейчас было трудновато заметить, не то, что в суматохе. Олиф улыбнулась, схватила находку, и, мысленно поблагодарив Лекса, спустилась обратно в погреб.

— Что ты там делала? — тут же зашипела на нее Марика, стоило ей усесться на прежнее место.

Олиф продемонстрировала ей свою находку.

— Зачем?! — опешила младшая сестра.

— На всякий случай.

— Ты же сказала, что ничего ну случится!

— Я и сейчас так скажу. А это на всякий случай.

Удивительно, но с этим ножом, да к тому же совершенно точно хорошо заточенным, девушке стало намного спокойнее. Теперь она могла кого угодно встретить, и была уверена, что на этот раз придется защищаться до последнего. Пускай и заведомо проиграв.

Олиф настороженно ждала, что вот-вот кто-то ворвется в их дом, и старалась как можно сильнее прислушиваться ко всему, что творилось наверху. Но время шло, и ничего не менялась. Вокруг было тихо, как в гробу. В какой-то момент, девушка поймала себя на том, что начала неохотно дремать. Вроде и не спала, но уже и не следила за каждым шорохом.

А зря.

Опасность, как это обычно бывает, застала всех врасплох.

Сперва Олиф почувствовала, как половые доски прогибаются слишком сильно и громко. Хотя вообще не должны были шевелиться. Девушка удивленно отпрянула от стены, на которую облокачивалась, недоуменно прислушалась, и, поняла, что тот, кто ходил по их дому явно был тут в первый раз, и совершенно этого не опасался. Олиф, не раздумывая, растолкала Марику и Тару, жестом приказав молчать. Тимка проснулся сам, почувствовав шевеление сестер.

— А что…? — начал он, но Марика вовремя догадалась закрыть ему рот рукой.

Шаги наверху на секунду затихли, а затем вновь возобновились. Половы доски прогибались одна за другой, и в напряженной тишине их скрип звучал, как смертный приговор. Прогнулась одна, за ней другая, и Олиф поняла, что неизвестный идет прямиком к крышке погреба. Терять было нечего. Девушка медленно, стараясь, чтобы ни одно ее движение не создавало и малейшего шума, прокралась к лестнице. Напряженно замерла.

Крышка погреба распахнулась настолько неожиданно и резко, что вздрогнули все.

Все-таки Олиф была не Лексом, и ей, чтобы оценить мотивы незнакомца — убить пришел, или, может, помочь? — понадобилось больше времени. Драгоценного времени.

Незнакомец зарычал, и в этот момент девушка поняла, что их спасать никто не будет. Она выскочила из темноты и с размаху прочертила острым лезвием по всему телу человека, от верха до самого низа. На нее тут же посыпался песок, заставив зажмуриться и прикрыть лицо рукой. Незнакомец оказался Песчаником.

Как только весь Песчаник рассыпался по полу, Олиф обернулась и прокричала:

— Бежим!

Но никто не шелохнулся. У Марики и Тары на лице отразился такой священный ужас, что Олиф не на шутку перепугалась за их психическое состояние. Но сейчас промедление могло стоить им жизни. Девушка схватила обеих девчонок за руки, увлекая их за собой. Вытащила наружу, понимая, что Тимка за ними пойти не догадался.

— Бегом в лес! Живо! — так резко приказала она, что сама себе удивилась.

Сестры, казалось, только после этих слов, наконец, опомнились. Марика слабым голосом спросила:

— А ты?

— Бегите!!!

И они побежали. Слава Берегиням, они побежали.

Олиф круто развернулась и спустилась за младшим братом. Мальчишка вжался в стенку и тихонько поскуливал.

— Иди сюда, надо бежать.

Она протянула ему руку, и как только почувствовала маленькую ладошку в своей, со всей силы дернулась ребенка на себя. Он врезался девушке в живот, и вцепился в ее платье так, словно это была единственная дощечка посреди бескрайнего океана.

— Идем, идем, — поторопила она его.

Поздно. Слишком поздно.

В проеме появилась еще одна тень, с которой недвусмысленно сыпался песок, прямо на ступеньки. Олиф заслонила собой брата и лихорадочно соображала, что же делать. Она медленно отступала к стене, не понимая, что тем самым сама же загоняет себя в угол. Девушка не выпускала из рук нож, вцепившись в его рукоятку так, словно вот-вот боялась выронить.

Песчаник заметил их почти сразу, спустился вниз и как-то неловко кинулся на вжавшуюся в стену девушку, особо не волнуясь о таких непонятных вещах, как «осознанное нападение». Просто кинулся и все. Как будто только хотел своим телом задавить. Олиф рванулась в сторону, увлекая за собой брата, споткнулась об мешки, но смогла сохранить равновесие. Песчаник врезался в стену, оставив на ней большой песочный след. Олиф удивленно обошла его, и быстро-быстро потащила Тимку наверх.

Они уже почти вылезли, но девушка зачем-то обернулась. В проем падал свет, и погреб было видно намного лучше. По всему телу Песчаника, от верха до самого низа, остался какой-то удивительный след. Это был не шрам, просто странная полоска. Именно такая полоска, которую Олиф оставила на теле прошлого Песчаника.

Девушка выбежала на улицу, заставив своего брата забраться к ней на спину. Так было тяжело, но даже, несмотря на это, бежать все равно получалось быстрее. А в голове билась лишь одна мысль: «Их нельзя убить. Их нельзя убить. Их нельзя убить».

Все-таки, батраки не справились. Десятки Песчаников забирались в дома, повсюду слышался грохот, в основном бьющегося стекла — жители выпрыгивали прямо из окон, лишь бы сбежать. И все бежали в лес. Олиф очень-очень надеялась, что Марика с Тарой не стали очередными жертвами, которых давили обычные люди своей массой, не гнушаясь идти прямо по мертвым телам.

В каком-то оторванном от реальности состоянии, девушка поудобнее перехватила Тимку и понеслась к лесу. К деревьям. К чаще, которая сможет их скрыть. Каким-то шестым чувством поняла, что нельзя бежать прямиком за толпой. Поменяла направление, чуть свернув в сторону. Еще немного. Еще чуть-чуть… Вот уже склонившиеся ветки деревьев почти скрыли их от нападавших врагов.

Олиф влетела в лес так, как будто все это время падала со скалы и вот, наконец, вошла в воду. Дыхание перехватило, она только сейчас осознала, как запыхалась, пока бежала. Едва не споткнулась о торчащий из земли корень. Опустила глаза, чтобы переступить еще один, такой же большой, и услышала утробный рык. За ним последовал истеричный визг Тимки.

А потом Олиф поняла глаза.

Откуда здесь взялся Песчаник, можно было только гадать. Люди бежали практически рядом, совсем близко, но остановиться не решился никто. У них у всех было оружие, у кого-то даже, кажется, была коса. Но… у всех была только одна мысль: «Уж лучшее ее, чем меня!». Олиф резко опустила руки, и Тимка полетел на землю.

— Беги, — твердо приказала она ему.

Песчаник снова зарычал. Мальчишка, наконец-то поднялся на ноги.

— Беги!

Песчаник сделал шаг вперед, Олиф — шаг назад. Она все еще слышала всхлипы у себя за спиной.

— Беги!!!

Еще один всхлип, пара неловких шагов, а затем листья, наконец-то, зашуршали под маленькими ножками, унося свой шелест вместе с ним. Олиф облегченно прикрыла глаза. Она спасла его. Может, только на время, но этот нелюдь до него больше не доберется. Девушка вздохнула и резко сорвалась с места. Не слышала, погнался ли за ней Песчаник. Обернуться смелости не хватило. Она петляла и виляла, как только могла, перепрыгивая через выпирающие корни деревьев, поскальзываясь на мокрой, после дождя, земле. Отстраненно вспомнила, что это не пустыня, и хотела уже мысленно закричать: «Берегини, помогите!!!», но не смогла. Какая разница — пустыня или нет? Олиф Изгнанница. Преступница. Таким, как она, Берегини не помогают.

Девушка, задыхаясь от нехватки воздуха, решилась обернуться. Практически в этот же момент, ноги разъехались в разные стороны, и она полетела носом в землю. Позади раздалось победное рычание. Все-таки погнался.

Олиф перевернулась, и, не вставая, поползла как можно дальше, передвигая одновременно и руками и ногами. И тут заметила, что в лапах у Песчаника появилась коса. Ее не было раньше — это точно. Такое трудно было не заметить. Но откуда он ее взял?!

Песчаник замахнулся. Девушка пискнула, поджала ноги. Коса прочертила глубокую борозду в земле. Олиф в ужасе уставилась на эту полосу, пролегавшую в каких-то миллиметрах от ее ступней. Каким-то чудом умудрилась вскочить на ноги, и тут же почувствовала спиной шершавый ствол. Дерево. Девушка хотела дернуться, бежать дальше, но в последнюю секунду остановилась. А смысл? Эта тварь догонит. Сил бежать уже нет. Ноги не выдержат от усталости. Хотела сжать рукоять ножа, но вдруг поняла, что сжимает пустоту. Выронила.

Олиф уставилась на приближающуюся смерть с косой. Говорят, так смерть и должна выглядеть. Здорово, наверное, правда, не слишком красиво.

Песчаник замахнулся для нового — последнего — удара. Олиф не стала зажмуриваться, смерть все-таки. Она так ждала ее. Надо же было увидеть, какая она на самом деле.

Но в момент, когда все должно было закончиться, по телу Песчаника прошлась дорожка крест-накрест, а затем коса упала на землю, оказавшись под засыпающим ее песком. Смерть снова отступила на неопределенный срок. Позади рассыпавшегося Песчаника стоял Лекс, с вытянутым вперед мечом. Он грубо встряхнул его и убрал в ножны.

Наверное, в этот момент стоило повиснуть на шее у мужчины, и расцеловать героя за спасенную жизнь, но Олиф, пренебрегая всеми устоявшимися канонами, со всей дури пнула Лекса по ноге.

— Ты что, девка, совсем сдурела?! — Мужчина настолько опешил, что даже матом выругался не сразу.

Олиф покрутила головой, едва сдерживая слезы, не в силах сказать ни слова. Куда делась вся ее смелость? Неужели это скатившееся по стволу существо без всякой задней мысли собиралось пожертвовать своей жизнью ради другой? Олиф оседала медленно, словно только сейчас осознала все, что произошло за последние несколько минут. Это было так тяжело для нее. Тащить всех одной — сестер, брата… каждый раз, когда она появлялась в родном доме, случалось что-то страшное. И каждый раз ей приходилось, не раздумывая, сохранять стойкость, холодность и расчетливость. Одна никчемная жизнь в обмен на молодую и здоровую. Это был достойный обмен.

— Мог бы и попрощаться, — тихо, чувствуя, как начинает сопливиться нос, пояснила Олиф, поймав недоуменный взгляд стоящего напротив нее мужчины.

— Что? — совсем растерялся тот.

— То! Уехал, и хоть бы слово сказал. — Голос звучал твердо и немного обиженно, как будто она и не чувствовала вставшего поперек горла комка.

— А что я должен был сказать?

— Ну хотя бы: «я тебя ненавижу, прощай»!

— Я тебя не ненавижу. — Лекс удивленно разглядывал укоризненно глазеющую на него девчонку, и вообще ничего не понимал.

— Ненавидишь. — Комок в горле угрожал в любой момент превратиться в беспомощный поток слез.

— Если бы я тебя ненавидел, то не стал бы мешать снести твою глупую башку!

— А что ж тогда помешал?

— Ты что, хочешь заставить меня пожалеть об этом?

— Не хочу. — Олиф судорожно покрутила головой из стороны в сторону, сцепив пальцы обеих рук на коленях. — Просто… если бы ты не вернулся? Какие твои слова пришлось бы вспоминать?

Если бы Лекса не охватил полнейший ступор, он бы, наверное, рассмеялся. Мужчина растерянно огляделся, будто искал кого-то, кто смог бы ему объяснить, что происходит и за что на него обиделись. Вокруг, естественно, никого не было, и он, устало вздохнув, сел рядом с девчонкой.

— С чего ты взяла, что я бы не вернулся?

— Потому что… потому что… на нас напали. — Ответ вышел корявым, потому как вопрос застал девушку врасплох.

— И что? Я же не воевать скакал, а только за помощью. Что могло случиться за несколько часов?

— Да всё! С тобой вечно что-то случается.

Олиф вдруг вспомнила, как она полдня вся на нервах пребывала из-за этих дурацких бревен, а потом узнала, что этот гад не только жив, но еще и ускакал куда-то, даже не попрощавшись.

— И вообще! — Она со всей злостью стукнула Лекса кулаком в грудь. — Я думала, что ты умер! Что тебя этот Дерек в лепешку превратил, и ты теперь в овраге помираешь! А ты! Мне бы даже простого «пока» достаточно было!

Секунда понадобилась на то, чтобы мужчина осознал весь смысл сказанных слов, а затем возмущенно уставился на девчонку.

— Чего?! — Он выглядел так оскорблено, как будто она только что обвинила его в порочных связях с козой. — В овраге помираю?!

— Да, в овраге!

— Ты серьезно думала, что этот осел способен превратить меня в лепешку?!

Олиф подняла взгляд на мужчину, и растеряно захлопала глазами.

— Но… но ты ведь ранен был сильно…

— Я тебя от Хозяина спас, и после этого еще от кучи воинов! Ты что, вообще уже очумела?! За Дерека стоило волноваться, а не за меня.

— За тебя тоже стоило, — тихо-тихо сказала Олиф.

— Что?

— Ничего.

Захотелось повернуть время вспять, и сделать вид, что не было этого разговора. Девушка глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию, и более уверенным тоном заявила:

— Мне нужно найти Тару, Марику и Тимку.

Она уже хотела решительно подняться, но Лекс ее огорошил:

— Они с Дереком.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Я много чего знаю.

Олиф удивленно уставилась на мужчину.

— Ты что, обиделся? — Она даже как-то свой пыл подрастеряла: настолько это было неожиданно.

— Нет, плебейка, я на глупости не обижаюсь. Мне просто интересно, с чего ты взяла, что Дерек сильнее меня?

Ничего себе, как она его задела.

— Ну он же… он же большой такой.

— Не в габаритах дело, а в мозгах.

Олиф сокрушенно потеребила оборку чумазого платья.

— Извини. — И спустя несколько мгновений добавила: — Не злись.

— Я не злюсь.

— Тогда не обижайся.

— И, тем более, не обижаюсь.

— Тогда расскажи, откуда ты знаешь, что мои родные с Дереком.

— Подожди секундочку.

Олиф благоразумно замолчала. Прошла минута, другая. Они все молчали. Девушку буквально распирало от неизвестности, но она продолжала молчать. Даже если Лекс так издевался — пускай. Ей тоже нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

Но Лекс не издевался.

Неожиданно рядом с ними возник какой-то шум. Его Олиф узнала бы из тысячи других. Именно его она слушала на протяжении долгого месяца, медленно иссыхая — клеточка за клеточкой. Так шумел песок. Девушка перевела взгляд на косу. Прямо на ней шевелились песчинки, медленно перетекая в одно место и собираясь в хорошо знакомую фигуру Песчаника.

— Лекс… — прошептала Олиф.

— Я знаю.

— Лекс…

— Я знаю. Молчи.

— Лекс!

— Молчи, женщина!

— Я не женщина!

— Я знаю.

Он поднялся на ноги, вытащил меч и пару раз прокрутил его в руке. Дождался того момента, когда Песчаник «склеится» в человекоподобную фигуру, с двумя косыми полосами поперек груди, и резко добавил к ним еще одну. Песчанник вновь рассыпался.

— Их нельзя убить, — выдавила Олиф. Прижала ладошку ко рту и подавила в себе крик. Нет. Сильные люди не должны кричать.

— Нельзя, — хмуро кивнул мужчина.

— Что с Марикой, Тарой и Тимкой?

— Сейчас? Не знаю. Я последние пятнадцать минут провел с тобой.

— Нет. Как они оказались с Дереком? Как… как ты нашел меня? — Олиф вдруг почувствовала, как начали дрожать руки.

Лекс вздохнул, вновь усаживаясь рядом с девушкой.

— После того, как оборону прорвали, мы поскакали к вам. Увидели твоих сестер, бегущих вместе с толпой прямо в лес. Догнали. Расспросили. Ну и я вернулся в дом, но тебя там уже не было. Пока в этой толпе пытались найти вас… в общем, в какой-то момент в меня влетел твой зареванный брат, сказал, как он рад, что я уехал не навсегда, и показал, где была ты. Была. Потом пришлось бежать за тобой через весь этот чертов лес, ради того, чтобы вместо нормальной благодарности получить с размаху по ноге.

Олиф смущенно опустила взгляд. Он ей жизнь спас, а она? Дура.

— Спасибо. — Запоздалая благодарность получилась совсем глупой.

— Спасибо? И это все?

— А что еще нужно?

— Ты так банально благодаришь, что тебя даже спасать не хочется.

— Я бы растеклась тут лужей, — зло сказала Олиф, не обращая внимания на взлетевшие от удивления брови мужчины, — но тут вон Песчаники умирают и возрождаются. И они явно не хотят нас всех по головке погладить.

В голову, словно ураган, ударили слова Лекса: «оборону прорвали». Интересно, это значит, что все совсем плохо или еще терпимо?

— Да, поэтому есть смысл встать и помочь остальным, — серьезно сказал Лекс, поднимаясь.

— Что? Ты пойдешь к остальным? — Олиф почувствовала, как недавно растворившийся комок в горле снова возвращается.

— Да, а ты в безопасное место.

— Пойдешь драться? Против этих?

— Да, плебейка, вставай.

— Их же нельзя убить.

— Значит, будет не скучно.

Олиф поджала губы.

— Это не смешно.

Лекс посмотрел на побледневшую девчонку, и подал ей руку, чтобы она встала.

— Идем. Людям тоже нужна помощь.

— Не надо… — беспомощно прошептала девушка и уткнулась носом в грязные коленки. Она знала, что ее никто не послушает. Кому какое дело до глупой девки? Тем более, ему.

— Чего не надо?

Олиф не ответила.

Она понимала, что Лекс хочет вернуться в гущу событий не из чувства долга. Просто ему отчаянно хочется в бой. Не отсиживаться, не оставаться в стороне. Так же, как и другие проливать свою кровь, чтобы доказать и себе и другим, что он не трус. Вот только Олиф никому ничего доказывать не хотела. Ей впервые в жизни захотелось свернуться калачиком и ни о чем не думать, не знать всего того, что происходит вокруг. Ей было так страшно, и так одиноко… даже если соберется с силами, она уже никуда не пойдет. Лучше уж тут под деревом, одной, чем там, среди криков и воплей.

— Я тут останусь, — хрипло выдавила она.

— На корм песчаным тварям?

Олиф не отрывала голову от колен и молчала. Берегини, как же это было тяжело. У нее две сестры, брат… она должна показать пример, что она сильная. Что бояться нечего, они же справятся. Всегда справлялись. Но сейчас ей было так страшно, что живот скручивало в болезненных спазмах. Песчаники восстали, напали на их село, и пытаются всех тут перерубить. Но самое ужасное было в том, что их нельзя убить. Никак. Бессмертные твари. И против них Лекс хочет мечом помахать?

— Иди, если так хочешь, — сухим, каким-то не своим голосом сказала ему Олиф. Это собственный выбор каждого — от чего умирать. Его все равно никто не остановит.

— Ты ведь так и сдохнешь. Здесь. И никто тебя не спасет.

— А ты там. В чем разница?

— Во всем. Твоя глупость тебя в могилу сведет.

— Значит, так тому и быть.

— Дура, — искренне сказал ей Лекс.

Олиф услышала, как хрустнуло несколько веток, и шаркающие шаги стали удаляться.

— Оставишь меня здесь? — На этот раз она не смогла сдержаться. Глаза застелила пелена.

— Да, оставлю, чтобы ты, наконец, научилась думать своей головой — что можно делать, а что нельзя.

Он уходил. Действительно уходил. Олиф оторвала голову от своих колен, но увидела лишь расплывчатую тень. Нет, она не может заплакать. Не может? Она уже плакала. Тихо-тихо, закусив губу, чтобы никто не услышал. А шаги становились все отдаленнее, все тише… Олиф стукнулась головой о шершавый ствол дерева. Он ведь уйдет. Пойдет туда, где батраки сейчас сражались со смертью. И ведь он не выживет. Чтобы там ни говорил про свои силы, против бессмертных тварей ему не выстоять.

Отпустить его? Это же его решение. Пусть идет прямо в лапы смерти? Ну да, он же сам так захотел. Кто сказал, что тут будет безопаснее? Олиф провела костяшками пальцев под глазами. Уже ушел? Девушка огляделась. Его не было. Ушел.

А тут было бы безопаснее. Если он уйдет один — он умрет. Если она останется одна — она умрет. Ни ей, ни ему в одиночку не победить тех, кого нельзя убить.

Олиф с трудом поднялась на ноги.

— Лекс?

Естественно, ответом ей была тишина. Ни людей, ни Песчаников. Никого.

— Лекс?

Олиф шмыгнула носом, протерла глаза грязными ладошками, чтобы не осталось никаких слез. Где он? Не мог же так быстро уйти. Девушка быстро зашагала вперед, заглядывая за каждое дерево. Ну где же ты, Лекс?! Она спотыкалась буквально о каждый выпирающий корень, пару раз все-таки упала, больно содрав кожу на ладошках. С каждым шагом хотелось грохнуться на колени и разреветься. От обиды, боли, несправедливости… страха. Что ей делать? Что делать тут одной? Берегини… какое же это страшное слово — одиночество. Вроде бы столько всего вокруг тебя, полно людей, а ты как будто в темной камере, и никого рядом нет. Наедине с собой.

Был кое-кто, кто спасал ее от одиночества. Но она только что, своими глупыми словами, сама же его отпустила.

Отпустила. И он ушел.

— Лекс!

Хоть бы кто-нибудь услышал.

— Лекс!!!

Олиф вспомнила, как точно так же, с таким же отчаянием в голосе звала когда-то Хэнка.

— Лекс!!!

Она не смотрела по сторонам. Куда она забрела? Далеко, наверное. Неужели Лекс специально сбежал? Лишь она бы не догнала. Не мог же он ее не услышать. Олиф сделала еще несколько неловких шагов, и вдруг уткнулась во что-то очень твердое, но теплое и приятно пахнущее.

— Лекс? — Она вцепилась в него так же, как недавно в нее вцепился Тимка.

— Ты меня сейчас удушишь.

Слава Берегиням, не ушел. Не оставил ее здесь. Она содрогнулась от одной мысли, что пришлось бы плутать по этому озябшему лесу в одиночку, и почувствовала, как ее объятия стали еще сильнее. Единственный вопрос, на который ее хватило, был:

— Ты что, меня не слышал?

А потом она разревелась. Столько всего накопилась. Она так устала. Устала от этого всего. Ее собственная семья не принимает ее. Жизнь как-то в одночасье, резко и незаметно, потеряла смысл. Раньше Олиф пыталась защищать Марику, Тару, Тимку, а сейчас им, кажется, защитник в виде истерзанной сестры не нужен. У них все есть. Все, кроме Олиф, потому что теперь она стала Изгнанницей.

— Слышал, плебейка. Тебя всё Правское княжество слышало. — Лекс неловко положил ей руку на спину, не зная, что делать с ревущей девчонкой.

Услышав это, Олиф разревелась еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. У мужчины и так уже вся рубашка промокла, а тут он вообще кожей почувствовал соленую влагу. Вздрогнул с непривычки. Олиф приняла этот жест на свой счет.

Заставила себя расцепить руки и отлепиться от его тела.

— Прости, — всхлипывая, икая, задыхаясь, еле выдавила из себя, — не думала, — всхлип, — что тебе будет так, — порывисто вздохнула, — противно.

Лекс с каким-то внутренним сожалением дотронулся до мокрой рубашки, а потом притянул девчонку обратно к себе.

— Мне не противно. Реви, сколько хочешь.

Первые минут пятнадцать по всему лесу были слышны только надрывные рыдания, смешивающиеся с невнятными просьбами не уходить. Лекс терпеливо стоял, и исполнял роль мочалки. Ему самому не нравилась эта идея оставить ее тут одну, но как еще можно было вбить в голову этой дурочке, что прежде, чем что-то говорить, нужно сперва подумать? Хотя, похоже, до нее все равно не дошло. Стоит, ревет. Удивительно, как сюда еще все новоиспеченные Песчаники не сбежались? Громче нее вопила только Рэй, правда, она вопила не от рыданий, а от…

Лекс тряхнул головой. Ладно уж, пускай ревет. Ему не жалко.

В какой-то момент мужчина почувствовал, что руки затекли. Да и стоять было неудобно — ноги устали. Он попробовал сделать шаг сторону, и тут же почувствовал, как плебейка резко вцепилась в его рубашку, царапая сквозь нее кожу, и шагнула вместе с ним. Лекс поморщился, но очень осторожно ему все же удалось добраться до ближайшего дерева. Сел, и уже облокотившись на него, принялся слушать заунывные рыдания дальше.

Олиф, казалось, выдавила из себя всю ту немногочисленную воду, что еще была в ее исхудалом организме. Зато так легко она себя не чувствовала еще никогда. Лекс не ушел, и это самое главное. Она вдруг с удивлением поняла, что сидит у него на коленях, уткнувшись носом в грудь. Вся его рубашка, естественно, промокла. Девушка постепенно начала приходить в себя и смущенно села, не решаясь посмотреть на мужчину.

— Прости, я знаю, женские слезы… это для вас, как… — Олиф не смогла подобрать походящего сравнения, и, готовая принять неизбежный насмешливый взгляд, посмотрела Лексу в глаза. Но увидела там совершенно не то, что ожидала. — Ты что, спишь? — опешила девушка.

— Уснешь тут с тобой, — отозвался мужчина, глаз, впрочем, не открывая.

Он сидел и, казалось, наслаждался жизнью, закрыв глаза и облокотившись головой о ствол дерева.

— Тебе не холодно? — робко спросила Олиф, понимая, что сидит он на голой земле.

— Мне мокро, — признался Лекс. — Не думал, что в тебе может быть столько слез.

— П-прости, — заикаясь сказала девушка, не зная, что делать. — Я случайно.

Она хотела встать, но с удивлением поняла, что мужчина держит ее довольно крепко, и отпускать, похоже, не собирается.

— Ладно уж, сиди, — разрешил он, все так же не открывая глаз. — Будем считать, что ты так оригинально постирала мою рубашку.

Олиф поерзала немного, пытаясь привыкнуть к необычным ощущениям. Все-таки она еще никогда ни у кого на коленях не сидела. Кроме мамы. Но то была мама, а это Лекс. Девушке почему-то казалось, что она вдруг резко набрала в весе, и теперь под ее тяжелым телом, мужчина просто сломается. Девушка попыталась сесть поудобнее, чтобы облегчить мужскую ношу, но, кажется, сделала только хуже, потому что Лекс взмолился:

— Олиф, прекрати ерзать!

— Тебе не тяжело? — выдохнула она мучивший ее вопрос.

— Мне очень, очень тяжело. Поэтому сядь спокойно. И сиди. Не ерзая.

— Может, я лучше слезу?

— Сиди спокойно.

Олиф сдалась и просто легла на Лекса в ту же позу, в которой плакала. Уткнулась носом в мокрую рубашку и почувствовала стыд. Странно, что он над этим до сих пор не издевается. Совесть проснулась, или он ее, идиотку, пожалел? Подумав, со вздохом пришлось признать, что второе. Первое было уж слишком невообразимым.

Они сидели вот так вот долго, даже у Олиф спина немного затекла. Но зато у нее было время все обдумать. И свое возвращение, и странное нашествие Песчаников. Она долго размышляла над событиями, так печально изменившими ее жизнь, как вдруг ее осенило.

— Лекс, — затормошила она мужчину.

— Что? — устало отозвался тот.

— Ну… я тут подумала, что странно выглядят эти зомби-Песчаники, да?

— Да, и что?

— Ну, сам подумай. Они же даже драться не умеют, просто прут напролом и все. И есть у них только одно преимущество: бессмертие. На что это похоже?

Лекс заинтересованно открыл глаза.

— На что?

— На отвлекающий маневр! Как будто кому-то нужно просто отвлечь нас. Эти Песчаники не могут убить самостоятельно, они хватают чужое оружие и действуют по нашему же принципу.

— С чего ты взяла?

— Песчаник с косой. Я видела это. Он где-то схватил ее, но орудовал ей неумело. Они с нас движения копируют.

Лекс посмотрел на Олиф, явно совершая в голове тяжелый мыслительный процесс.

— Но кому это нужно?

— Я не знаю. Но видно же, что Песчанники — это марионетки.

— Вообще-то у каждой марионетки есть кукловод. — Подумал немного, а затем кивнул: — Да, они действительно больше на кукол похожи, чем на воинов. Получается, чтобы остановить их, нужно найти того, кто дергает за нити.

— Где найти? — нахмурилась девушка.

Они задумались. В голове не было никаких мыслей. Ведь это же мог быть кто угодно, да и где его в этом огромном княжестве найдешь.

— Если бы я был кукловодом, — решил вслух размышлять Лекс, — где бы я затаился?

— Там, где тихо? — предположила Олиф.

— Да, но так, чтобы удобно было наблюдать за полем битвы.

— Зачем?

— Потому что так поступают все военачальники.

— А если… мне не важен исход боя? Это же отвлекающий маневр. Не похоже, чтобы Песчаники действовали по какому-то плану.

— Тогда мне нужно просто тихое место. Но таких тут знаешь сколько…

— Но ведь Песчаники явились из пустыни, так? А если наше село не единственное? Заслать маленькую армию по кругу, чтобы не тревожили. И нескончаемый песчаный ресурс.

— Ты открываешься с новой стороны, плебейка, — уважительно похвалил Лекс. — Осталось узнать, там ли странный кукловод и что ему нужно.

— Как мы по пустыне-то будем передвигаться?

Мужчина по себя усмехнулся уверенному «мы», но вслух сказал:

— Есть кое-кто, кто сможет помочь.

* * *

Лекс вывел девчонку из леса, и после этого начались проблемы. «Проблемы» представляли собой озлобленных Песчаников, которые кидались на каждого человеческого выродка, не особо заботясь о наличии у этих самых выродков боевого оружия. Лекс без особых усилий расчищал им с Олиф дорогу, крутя своим мечом направо и налево. Их путь сопровождал сыпавшийся буквально отовсюду песок. Если бы не вопли, от которых закладывало уши, можно было бы подумать, что это их золотым дождем одарили сами Берегини.

Олиф держалась за пояс штанов Лекса, и когда он говорил присесть — она садилась, когда говорил встать — она вставала, когда говорил идти — шла. Наверное, единственное, чего ей сейчас отчаянно хотелось — это оказаться где-то не здесь, улететь, испариться. Кровавые дорожки оставленные раненными, а может быть и мертвыми, воинами, вызывали в голове лишь одну единственную мысль: «Берегини, за что вы их так? Чем они это заслужили? Что они такого сделали?».

Затем Олиф с удивление осознала, что помимо батраков, с Песчаниками воюют и настоящие воины. Блестели на солнце мечи, и сверкали значки благородных особ, распределяющих их по Дружинам. Вот за какой помощью ездил Лекс. Интересно только, эти люди хоть как-нибудь смогут помочь?

— Руки отпусти, — приказал мужчина. Олиф послушно выполнила приказ, услышала привычный свист клинка, небольшое шуршание, и голос Лекса: — Хватайся за пояс. Быстро.

Схватилась. Побежала за ним, не следя за дорогой. Вроде бы ее село, а Лекс в нем лучшее нее разбирался.

Они добежали прямо до Песчаной Завесы, как раз туда, откуда выходили все Песчаники. Олиф сразу отметила, что они выходят там, где могут, и сопротивляются, когда встречают на пути существенную преграду — воинов. Таких людей обычно называют пешками — идут самые первые, стоят в эпицентре, и умирают почти всегда. Все.

Олиф ошарашено замерла, заметив среди воинов одного очень-очень знакомого.

— Вперед.

Но она не шелохнулась, впервые за это время. Лекс схватил ее за шиворот, и потащил за собой сам. Заставил присесть, разделался еще с парочкой Песчаников и вплотную подошел к Песчаной Завесе. С другой стороны к ним приблизился его бывший друг. Удивленно на них глянул.

— Ты, что ее… того? — опешил Ринслер.

— Нет, — удивился Лекс, посмотрел на Олиф, пытаясь понять, что в ней так насторожило бывшего лучшего друга.

— А чего она такая зареванная?

— Горевала о своей нелегкой судьбе, — усмехнулся Лекс.

— Конечно, судьба же свела ее с тобой. Я бы тоже горевал.

Олиф ошарашено уставилась на двух панибратски огрызающихся мужчин, и поняла, что дружба между ними никуда не делась. Это так, на словах.

… — Ринслер идет с нами?

— Он… да. Только другой дорогой.

— Но почему ты… там?! — выдавила Олиф, привлекая к себе внимание.

Ринслер нахмурился, недоуменно посмотрел на Лекса.

— Ты ей не сказал?

— Случая не представилось. Сзади.

Ринслер отреагировал незамедлительно: круто развернулся и с размаху снес голову приближающемуся к нему со спины Песчанику. Затем вновь повернулся к собеседникам.

— Тут вообще-то твари из пустыни штабелями валят, зачем вы сюда приперлись? — спросил он.

— Додумались кое до чего. — Лекс вкратце описал бывшему другу ситуацию, и свои доводы, после того, как они отошли от прямой угрозы чуть дальше вдоль Песчаной Завесы.

— Ясно, — кивнул Ринслер. — Девчонка с нами идет?

— Да, — уверенно кивнула Олиф.

— Видишь, как ей умереть хочется, — вздохнул Лекс.

— Там за дальней горой наши Змеи. Дойдете? — усмехнулся Ринслер, переводя взгляд с мужчины на девушку, и наоборот.

— Куда мы денемся.

Олиф вновь грохнулась на коленки, стоило ей пересечь смертельную черту. Это уже становилось какой-то традицией. Переступил-упал-встал-пошел. Это был какой-то жуткий, нескончаемый круговорот. Ринслер повел их прямиком к Змеям, прихватив с собой несколько своих людей. Уже через минуту Олиф почувствовала, как все тело покрывается потом, становится нечем дышать, солнце начало обжигать своими зверскими лучами кожу. Та и так вся была в ожогах, а тут как будто добавка на второе. Берегини, ведь действительно — замкнутый круг. И никуда не спрятаться.

Песчаников совершенно не интересовал этот участок пустыни, для них, похоже, главной целью было выбраться за пределы Песчаной Завесы. За высоким скалистым возвышением действительно были Змеи. Олиф никого из них не знала, и почувствовала укол притупившейся боли. Кнут. Интересно, он был бы рад оказаться здесь? Участвовать в этой авантюре? Наверное, да.

Они забрались на Змей. Ринслер приказал нескольким воинам порвать рубашки, чтобы «новобранцы» смогли обвязать ими голову. Затем все обсудили варианты, где мог прятаться кукловод, и варианты отступления — на всякий случай. Лекс сперва махнул рукой, сказав: «по ходу дела разберемся», но Ринслер был категорически против такого плана, припомнив, что когда-то они уже так разобрались. Олиф на какой-то момент отключилась от всеобщего обсуждения, и попыталась заговорить со Змеем. Но тот, похоже, не был настроен на общение с незнакомцами.

Они тронулись в путь после приказа Ринслера. Олиф было очень непривычно ехать на этом змее. И хотя все эти животные были похожи между собой, она буквально всем своим нутром чувствовала — это не Кнут.

Было решено ехать вдоль песчаной Завесы. Вряд ли кукловод был таким безумцем, и забрался в самое пекло пустыни. Ринслер с Лексом ехали впереди и что-то возбужденно обсуждали. Олиф наблюдала за обыденным пейзажем, не прислушиваясь к их разговору.

Они ехали так долго, что осмотрели буквально каждое подозрительное место, но ничего не нашли. В какой-то момент Олиф поймала на себе раздраженный взгляд одного из воинов. И только после этого заметила, что и остальные уже подрастеряли ранний азарт. Девушка смутилась и начала теребить ключик на шее, и вместе с тем вспоминая легенду про Гурума Хахного. Портал, навки, созвездия — все это звучало, как сказка на ночь, или, скорее, страшилка, но Олиф друг поняла, что верит в нее. Или у нее просто не было другого объяснения действиям кукловода. Зачем отвлекать жителей от событий в пустыне? Они и так туда не слишком часто заглядывают. Но если посмотреть на это с точки зрения легенды, то объяснение было — бредовое, но хотя бы было.

Олиф наклонилась к своему змею.

— Слушай, я вижу, что они все начинают сомневаться. Но я знаю, что не ошиблась. Просто знаю и все. Если бы я была кукловодом, я бы выбрала это место, понимаешь? И ты бы выбрал.

Олиф почувствовала, как щеки начали краснеть от переизбытка эмоций. Как объяснить змею, что она верит в легенду о трех созвездия и порталах? Ведь за сумасшедшую сочтет. Но как еще убедить его в своей правоте? Правда точно не вариант. И этот змей — не Кнут. Кнут бы ей поверил без всяких объяснений и доказательств.

— У меня там, в селе, осталась вся моя семья. Я люблю их больше жизни, и если не остановить этот поток Песчаников — они умрут, понимаешь? Я не могу их потерять. Мне очень важно найти этого кукловода, только так его можно остановить. И он здесь, в этой пустыне.

«От меня-то ты что хочешь?», — прозвучал в голове грубый и посаженый голос, как будто говорил какой-то старик. Но девушка была готова закричать от радости. Слава Берегиням, заговорил!

— Ты знаешь эту пустыню, как никто другой. Помоги найти того, кто это устроил.

«Мы же и так ищем».

— Нет, мы колесим по кругу. Что в этой пустыне есть необычного? Чего-то такого, от чего следовало отводить внимание.

«Ничего такого нет».

— Ты уверен? Может что-то странное?

«Нет тут ничего странного».

— Точно?

«Да!».

— Ладно. — Девушка разочарованно вздохнула. — Но ведь… почему-то же он выбрал это место!

«Это еще не известно. Может, и не выбрал».

Но Олиф была уверена — он здесь. Не зря же старик хранил у себя загадочный ключ в виде шестиконечной звезды, да еще Фрида приказала беречь вещицу, как зеницу ока. Неспроста же они так беспокоились об этом.

— Эй, слушай, — не сдавалась девушка, — а если бы ты был кукловодом, где бы ты спрятался?

«Уж точно не тут. Тут негде спрятаться».

— Да, — нахмурилась Олиф. — Поэтому он и выпустил Песчаников. Ему не нужны лишние уши… Эм, можно я глупый вопрос задам?

«Еще глупее? Ну, давай».

— Если бы тебе нужно было сделать что-то очень плохое, я даже не знаю… обряд какой-нибудь провести, где бы ты стал это делать?

Змей задумался. Олиф посмотрела на Лекса с Ринслером, что-то оживленно обсуждающих, и неожиданно для самой себя ответила на свой же вопрос. В самой середине пустыни. Во-первых, туда добираться дольше. А во-вторых, лопасти, при помощи которых пустыня двигалась, наверняка находились там.

— А мы уже были в середине пустыни? — спросила девушка, тем самым разрешая змею перестать усердно раздумывать над ее прошлым вопросом. — В самой-самой середине.

«Нет, не были».

— Отвези меня туда.

«Зачем? Ты что, думаешь ваш кукловод там? Пф, это уж точно нет. Там даже оазисов поблизости нет, не то что чего-то странного».

— Отлично. Вези.

«Уверена?».

— Как никогда.

«Ладно, воля наездника — для меня закон».

Змей развернулся, и Олиф в лицо ударили сильные порывы ветра, перемешанные с песком. Она зажмурилась, прикрыла рукой лицо. Почувствовала, как приподнялось тело от быстрого движения, словно она собиралась взлететь. Они ехали очень быстро, и девушка почти ничего не видела, кроме пыли, застилавшей глаза и мешавшей свободно дышать. Да, теперь она снова станет похожей на песчаный кокон.

Они ехали долго, или, может, это Олиф как-то совсем потерялась в пространстве и времени. Но когда змей, наконец, затормозил, это произошло так резко, что девушка не удержалась, и с середины змея проехалась ему буквально до самой головы, еле успев схватиться за неё руками.

«Убери свои лапти с моих глаз!», — огрызнулось животное.

Олиф незамедлительно отпрянула. Пристыжено извинилась и начала слезать. Вернее, просто съехала по змею, прислонившись животом к чешуе, отчего платье немного задралось. Стоило ей встать на ноги и повернуться спиной, как темная тень чуть не заставила ее закричать от страха. Олиф судорожно схватилась за сердце, и только потом узнала в незнакомце Лекса.

— Это как понимать?! — зло спросил он.

— Что? — Она растерянно захлопала глазами. Сердце в груди все не собиралось успокаиваться.

— Тебе что, голову тут припекло?! Ты куда понеслась?!

Напугал ее, чуть ли не до смерти, теперь кричит. Олиф гневно глянула на него, но говорить о том, что ее сюда чутье привело, постеснялась. Пришлось гордо отмалчиваться, делая вид, что она только что узнала кое-что совершенно секретное и очень-очень важное.

— Ну?!

— Ну…

— Зачем вы рванулись сюда?! — Лекс едва сдерживался, чтобы действительно не заорать.

— Э-э… сейчас покажу, — стыдливо ответила девушка, уставившись в землю.

— Надеюсь, оно того стоит, — сдержанно сказал ей мужчина и раздраженно дернул подол её платья, опуская его до колен.

Олиф глубоко вдохнула, повернулась лицом к бескрайним пескам, которые здесь выглядели практически белыми, и пошла куда-то вперед. Что именно собиралась искать, она и сама не знала. Тут действительно ничего не было. Девушка рассекала ступнями пески, поднимая их вверх, но чего-то необычного так и не обнаружила. В итоге ее ходьба превратилась в какой-то абсурдный обход по кругу, как будто она местность проверяла.

— Плебейка, что ты делаешь? — не выдержал Лекс, подходя к ней.

— Что-то, — недружелюбно отозвалась Олиф. Перспектива выглядеть в глазах остальных совсем чокнутой как-то не вдохновляла.

— Скажи хоть, зачем ты ходишь по кругу? Время убиваешь?

— Нет, это должно быть где-то здесь!

— Что — это?

Олиф открыла рот, чтобы ответить, но именно в этот момент земля под ней провалилась и девушка поняла, что ездить верхом на змее, чувствуя, как взлетаешь, совсем не похоже на настоящий полет. При настоящем полете желудок перемещается к горлу, а сердце — в голову, чтобы пару раз стукнуть по мозгам. Особенно ужасно становится, когда летишь спиной вниз. При ударе из тела вышибает весь дух, вдохнуть первые несколько секунд невозможно вообще.

Но еще ужаснее бывает, когда ты понимаешь, что удар — это еще не конец, а твое еле живое тело начинает крутиться, съезжая куда-то вниз.

Когда, наконец, круговорот прекратился, Олиф болезненно застонала. Лежа на спине, открыла глаза, и заметила, как сверху, в проеме, на нее смотрят множество пар глаз. Или это были последствия удара головы об землю, или их действительно было много.

— Ого, — уважительно присвистнул Ринслер, — тебя даже земля не выдержала.

Олиф встала только тогда, когда все остальные спустились вниз, и то при помощи Лекса, который, особо не церемонясь, просто поставил ее на ноги.

— Что это было? — с трудом выдавила она.

— Вход куда-то. Или выход.

Девушка оглянулась — позади нее расположилась довольная высокая горка. Такая же, как у бывших Песчаников. При помощи нее они выходили на поверхность. Олиф судорожно сглотнула. Куда они попали? Этим же вопросом задались и все остальные. Ринслер пошел первым, за ним двинулись его воины и только следом за ними Олиф с Лексом. Помещение больше напоминало какой-то коридор в замке. Со всех сторон стояло множество колон, правда, они были совершенно невысокими, стены были сделаны из золота, и каждый шаг отдавался гулким эхом.

Последнее не нравилось Лексу больше всего. При такой слышимости, кто-то, кто наверняка затаился здесь, мог их уже обнаружить.

Олиф потрясенно крутила головой по сторонам, с открытым ртом рассматривая золотые стены, украшенные чудным орнаментом. Все-таки такого удивительно красивого и блестящего помещения она не видела еще ни разу в жизни. Девушка так загляделась, что чуть не вскрикнула, когда уперлась носом в спину Лекса. Сразу почувствовала, как он напряжен и с удивлением заметила, что мужчина обнажил меч.

— Что случилось? — спросила Олиф шепотом, на всякий случай.

Ответа не получила, но догадалась сама. В этом помещении каждое движение отдавалось эхом, а впереди шагов больше не было слышно. Кто-то явно не обрадовался новым посетителям.

— Лекс, кто это? — голос, раздавшийся позади них, стал для обоих такой неожиданностью, что оба вздрогнули.

Олиф резко повернулась. Прямо перед ней стояла какая-то девушка, с длинными, пышными белыми волосами. Лицо у нее было такое приятное, — овальной формы с маленьким носиком, и довольно пухлыми губами, — что обвинить ее в чем-то ужасном язык не поворачивался. Девушка была стройной, в красивом черном платье. На бедре виднелся длинный разрез, оголявший ножку. И вроде бы все в ее виде было идеальным, кроме одного — главного.

Глаза у девушки были черными, полностью. Без зрачков.

И еще она назвала Лекса по имени.

— Что ты здесь делаешь? — Мужчина спросил это так хрипло, что Олиф удивленно на него посмотрела.

Лекс был таким бледным, словно только что увидел покойника. Кажется, даже когда его рана на плече чуть не довела его до смерти, на лице мужчины не было такого… ужаса?

— Разве так разговаривают со своими друзьями? — возмутилась блондинка. — Не познакомишь нас? — И кивком указала на Олиф.

— Что ты здесь делаешь? — Лекс явно не собирался тратить время на любезности.

— А ты в своей манере. — Девушка смерила его довольно раздраженным взглядом, хотя это трудно было определить — когда зрачки не двигались, казалось, что ее глаза вообще застекленели.

Она плавно, словно всю жизнь училась так привлекательно двигаться, подошла к Олиф и сама протянула ей руку, улыбнувшись скорее снисходительно, нежели дружелюбно, сказав:

— Я Шина, давняя подруга твоего спутника. А ты…?

— Олиф, — язык отказывался слушаться. В голове, словно удары молотом, бились слова: «давняя подруга твоего спутника».

— Славно. Вот и познакомились.

Она улыбнулась, не скрывая натянутости и очевидной фальши. Ей знакомство явно удовольствия не доставило.

— Что ты сделала с остальными? — холодно, скорее даже безэмоционально, спросил Лекс.

— С чего ты взял, что это я?

— Не я же.

— Ну-у, — девушка загадочно улыбнулась, — неужели эти люди дороги тебе, Лекстер?

— Не твое дело.

— А эта девчонка дорога тебе, Лекс? — Шина улыбнулась и заинтересованно склонила голову на бок.

— Не выйдет. Я никогда не покупался на твои игры.

— Ну, все когда-то бывает в первый раз. Это жизнь, Лекс. Тебе ли не знать?

— Как ты только докатилась до этого?

Их разговор напоминал скорее кружащих друг напротив друга волков — готовых к схватке, но все еще медлящих, потому что каждый надеялся, что противник одумается и сдастся без боя. Но даже притихшая Олиф понимала — не сдастся.

— До этого? — По помещению разнесся хриплый смех. — Скажи лучше, когда ты успел связаться с сельской девкой. Это на тебя не похоже.

— Ты не особо удивленна.

— Ладно-ладно, — примирительно подняла руки блондинка. — Мы уже успели познакомиться.

— Что? — опешила Олиф. Она еще не совсем с ума сошла, чтобы забыть такое «знакомство».

— Это из-за тебя у нее кровь пошла из пустяковой раны, — сказал Лекс, не обращая внимания на восклицания девчонки. — И это тебя я видел в том храме.

— Тебе показалось, что видел. Это разные вещи.

— Ты что, ударилась в оккультизм? Занялась черной магией?

Они стояли совершенно неподвижно, но Олиф билась об заклад: чуть что, и оба среагируют незамедлительно.

— Все гораздо проще, — пожала плечами Шина. — Я стала Избранной.

— Избранной? — Лекс насмешливо изогнул бровь.

— Тебе не понять. Это великая честь. У меня особая миссия.

— Да, мы уже поняли. Оживить Песчаников и истребить деревни. Это ведь ты сделала, так?

— Да, Лекс. Но я не кукловод, как вы смели меня обозвать. Я просто исполняю свой долг.

— Убиваешь невинных людей? Достойный долг.

— Самоуверенный нахал, — вдруг оскалилась Шина. — Борец за справедливость. Спутался с какой-то грязью, и еще смеет учить меня жизни.

— Тебя бесполезно учить жизни, — ничуть не смутился Лекс. — В твоем случае только ремнем по заднице.

— Все еще строишь из себя заботливого дядечку? Кое о ком ты уже позаботился.

Мужчина вздрогнул, но в остальном его вид остался прежним.

— Да, ты все равно умудрилась во что-то вляпаться.

— Я говорила не о себе.

— А я о тебе.

— Лекс, ты такая заноза в одном месте, не поверишь. Мне будет даже приятно вас убить. Тебя и ее.

— Хотела бы — давно бы уже убила. Чего ж ты медлишь?

— Ты что, думаешь, я совсем бесчувственная тварь? — неприятно удивилась Шина, хоть и натянуто. — Я даю тебе шанс уйти.

«Тебе».

Олиф даже не вздрогнула. Просто поняла и все, как понимает, что солнце светит днем, а луна — ночью. Живым отсюда выйдет только Лекс, и то не факт. Эта девка была даже не человеком, она стала каким-то существом в человеческом сосуде. И было в ней что-то страшное, леденящее кожу… может, так действовали ее черные глаза, а может, как-то инстинктивно чувствовалось, что это существо способно делать страшные, ужасающие вещи.

— Спасибо, конечно. Но я, пожалуй, откажусь.

— Останешься тут? С ней?

— И с тобой.

— Будешь ее защищать? — с издевкой в голосе поинтересовалась блондинка.

— Нет, зачем.

— Из тебя не вышел благородный герой.

— Еще чего не хватало, — оскорбился Лекс. — Я тут, чтобы узнать, как это с тобой случилось.

— Как я стала Избранной? Это совсем неинтересная история. — Девушка провела своей пятерней по шелковистым волосам. Олиф тут же почувствовала укол зависти.

— А ты попробуй, — резко сказал ей Лекс. — Ты всегда принижала свои способности.

— Ну, раз ты настаиваешь… — Шина почти незаметно бросила взгляд за спину мужчины, и вновь посмотрела на своих собеседников. — Это произошло за неделю до твоего наказания. Мне прислали письмо. Да, представь себе — письмо. Они сказали, что я — Избранная. Сказали, что на меня возложена очень ответственная миссия. Но знаешь, чтобы пройти обряд, нужно было порвать все связи с прошлым. С родителями, с друзьями. Со всеми. Грош цена за то, чтобы стать Великой, не правда ли? Кстати, знаешь, я ведь видела тебя на Народном собрании. Когда тебя уводили трое стражников, и как Майлз передал тебе нож… схитрить у тебя всегда получалось лучше всего. И сейчас неплохо получается. Но не стоит так долго тянуть время, твои друзья все равно не вырвутся.

Лекс пожал плечами.

— Просто хотел узнать, куда делать прошлая Шина.

— Стала лучше.

— Что-то незаметно.

Они оба принялись сверлить друг друга внимательно-насмешливыми взглядами.

— О ком ты говорила? — нахмурилась Олиф. Она знала, что ей не следовало влезать, но удержаться не смогла, потому что слова девушки заставили волосы на затылке встать дыбом. — Кто это — они?

Шина так улыбнулась, словно только что поймала свою жертву на крючок.

— А это те… — выдержала картинную паузу, — кого я впущу сюда, открыв портал.

Олиф дернулась, как от пощечины.

— Нет…

— Да, так уж получилось, извини. Вам все равно пришлось бы умереть, рано или поздно. Теперь будет рано.

Олиф почувствовала, как начали слабеть ноги. Неужели старик оказался прав, и портал — это не бредни сумасшедшего? От этой мысли голова пошла кругом. Кто его знает, что скрывалось за порталом, но ничего хорошего это явно не принесет. Если уж они такое с этой блондинкой сделали, то что им мешает сделать это с остальными людьми?

Голос Лекса выдернул ее из мыслей. Он был тихим, но очень-очень серьезным:

— Ложись.

И Олиф, не раздумывая ни секунды, прислонилась животом к холодному полу. Даже спрашивать не стала, зачем — просто выполнила приказ. В этот же момент, над ее головой раздались страшные звуки — свист рассекаемого мечом воздуха, крик, а затем что-то посыпалось. Прямо рядом с лицом Олиф образовалась песочная горка. Берегини… конечно, как они об этом не подумали? Не одна же Шина сюда сунулась, любому злодею нужны были пешки, готовые отвлекать внимание.

Олиф подняла взгляд. Из-за угла выскочили Ринслер с четырьмя воинами, помогая Лексу справиться с десятком Песчаников, сомкнувших их в кольцо. Шина все тщательно просчитала: заговорила зубы, и нанесла удар. Умно. И остальных она наверняка застала врасплох, оставив нескольких нелюдей поджидать расторопных воинов за углом. Олиф искренне надеялась, что их внезапное появление означало только то, что они вырвались. А то ведь их могли и отпустить, чтобы разделаться уже сразу со всеми.

Девушка прикрыла голову руками, чтобы песок не засыпал ее полностью. Постаралась не прислушиваться к звону металла, и раздававшимся крикам. В какой-то момент рядом с ней упало безжизненное тело одного из людей Ринслера. Бледная кожа, фиолетовые губы, и навсегда застекленевший взгляд… но Олиф не позволила себе издать хоть один звук. Слишком уж хорошо знала, как это может отвлечь. Вместо этого девушка посмотрела в сторону, лишь бы не видеть этих мертвых глаз, и заметила, как Шина скрылась в самой темной части огромного помещения.

Олиф не стала долго думать, просто посмотрела на яростно сопротивляющихся мужчин, поняла, что они помочь не смогут, и поползла в сторону скрывшейся из вида блондинки. Лекс не зря называл Олиф дурой. Мозгов лезть на рожон без оружия могло хватить только у нее. Девушка не знала, что собиралась делать, но и оставить все как есть, просто не могла. Она доползла до темного угла и в этот момент поняла, почему он был такой темный. В который раз она почувствовала, как земля уходит у нее из-под тела — в прямом смысле, и с необычайной злостью Олиф полетела вниз. Вернее, покатилась.

Лестница. Как можно было не заметить лестницу?! Все тело пронзила острая боль от ударов о твердые ступеньки. Захотелось взвыть, но девушка только мученически схватилась за руки — они болели сильнее всего.

Шина удивленно обернулась на шум, и снисходительно улыбнулась, признавая глупость девчонки, посмевшей выйти против Избранной. Блондинка, не скрывая своего презрения, медленно приблизилась к Олиф. Она знала, что все ее спутники сейчас немного заняты, и потому без единой задней мысли занесла над ней кинжал. Кто мог помешать ей прирезать эту бестолочь и продолжить проводить обряд?

Поэтому, когда клинок врезался в стальную преграду, Шина удивленно замерла. Это позволило Лексу очень аккуратно крутануть меч и выбить оружие у бывшей подруги. Блондинка сделала пару неловких шагов назад, стараясь взять себя в руки. Защитник чертов. Она что-то прошептала, выставила руку в сторону, и кинжал, словно по волшебству вернулся к законной хозяйке. И оказался парным.

Шина не стала церемониться и напала первой. Друг, не друг — теперь это уже не имело значения. Он стал помехой, и убивать его было совершенно не жалко. Казалось, что выстоять с парными кинжалами против меча было невозможно, но девушка наносила удары так искусно, что Лекс уже через несколько минут почувствовал отдышку. Удивился этому даже сильнее, чем волшебному перемещению кинжалов. Он никогда не сбивался с дыхания за такое короткое время.

Олиф казалось, что каждый новый удар, каждый новый звон скрещенных вместе оружий в этом бою, она чувствовала на себе. Смотрела, как отбивается Лекс и ничем не могла ему помочь. Девушка попыталась подняться, но почувствовала под руками странные выступы, или, вернее сказать — выемки. Опустила взгляд, и поняла, что весь пол вдоль и поперек был испещрен то ли рисунками, то ли беспорядочно выведенными линиями. Олиф проследила, откуда они начинаются, и удивленно замерла. В середине зала находилось небольшое углубление, из которого выходили три огромных изветвления, больше похожие на три не до конца раскрывшихся веера. Они почти полностью сливались с каменным полом, и лишь едва заметные выступы по краям говорили — да-да, они реальны.

Олиф отвлек звук, совершенно не похожий на звон клинков — недолгий и приглушенный.

— Раньше ты никогда не бил женщин. — Шина сплюнула кровь с разбитой губы. Поднялась с колен на ноги, вновь принимая стойку. — Детей бил, но женщин никогда.

— Ради тебя я сделал исключение.

Блондинка вновь кинулась на мужчину, но тот больше не отбивал ее ударов, он просто уворачивался. В конце концов, девушка остановился и зло крикнула:

— Бей!

— Нет.

— Бей!!

Лекс только усмехнулся.

— А раньше ты даже палку в руки взять боялась.

— Я изменилась. В лучшую сторону.

— Нет, твоя лучшая сторона проявилась тогда, когда мы напились вместе с Майлзом, помнишь?

Шина вздрогнула, ее пальцы стали жестко сжимать и разжимать рукоятки кинжалов.

— Дерись.

— А сейчас ты стала похожа на ту, которой боялась быть больше всего.

— Дерись!

— Занудная стерва.

Шина не выдержала, со всей злости размахнулась — ударила. Затем еще, и еще. Каждый новый выпад Лекс либо блокировал, либо отклонялся в сторону. Она так ни разу и не задела его. И от этого злилась еще сильнее.

— От прежней Шины осталась только эта мразь. — Мужчина говорил тихо, но такие слова и не должны были быть громкими — они били в самое яблочко даже без интонации.

— Нет, я стала лучше!

В какой-то момент, когда девушка замахнулась для нового удара, Лекс заметил кое-что очень-очень странное — глаза у нее вдруг стали совершенно другими. Движения резко замедлились, она слабо опустила руки. И тут он понял, что случилось с ее глазами — в них появились зрачки.

— Что со мной, Лекс? — тихо-тихо выдохнула Шина. Посмотрела на мужчину так, словно он мог единственный объяснить ей, как так вышло, что выбрали именно ее. Почему именно она стала игрушкой в цепких лапках тех, у которых не было обличия, но зато везде были свои глаза и уши.

Лекс сделал шаг к ней навстречу, не веря, что ее темная сторона отступила. Именно в этот момент Шина перевела взгляд за его спину, и все вновь стало на свои места.

— У нее все это время был ключ… — шепот был пропитан такой откровенной яростью, что мужчина на мгновение растерялся.

Этого хватило, чтобы откинуть его в сторону — очень резко, и оттого еще более болезненно. Блондинка с абсолютно черными глазами, теперь только телом напоминающая его бывшую подругу, подошла к нему и провела двумя пальцами вдоль тела. Внешне ничего не изменилось, зато внутренне еще как. Она лишила его зрения. Жизни лишит чуть позже. Девушка резко подлетела к успевшей подползти к алтарю девчонке.

Олиф не знала, что делать, и из двух зол выбрала самое безрассудное. Отверстие в странном углублении показалось ей смутно знакомым. Она набрала побольше воздуха, и пока Шина с Лексом выясняли отношения, поползла прямиком к середине. А в середине, в этом углублении, откуда исходили лопасти, действительно было отверстие. Замочная скважина. В виде шестиконечной звезды.

Именно в тот момент, когда Олиф почти выяснила, совпадают ли грани ключа с гранями отверстия, как сильная рука схватила ее за волосы и дернула вверх. Олиф испуганно вскрикнула, дернулась, но почувствовала, как корни волос стали буквально выдирать из головы, и затихла. Шина особо и не рассчитывала на сопротивление. Она прижала девчонку к себе спиной и с нескрываемым удовольствием провела кончиком кинжала по тонкой, нежной шейке.

— Твой конец пришел, — прошептала ей на ухо очень нежно, улыбнулась, когда почувствовала дрожь жертвы, и… согнулась пополам от боли. Олиф ударила локтем еще раз, посильнее.

«Плебейка, — сказал ей однажды Лекс, — запомни раз и навсегда: бить нужно со всей силы. У тебя не будет второго шанса. Если на тебя нападают, закусываешь губу и бьешь».

Она и била. Правда, Шину ее удар просто на секунду выбил из равновесия. Блондинка резко выпрямилась и с нескрываемой ненавистью опрокинула Олиф лбом о каменный пол. Даже не стала слушать болезненный стон, или, скорее, вой — времени уже не было. Шина одним резким движением прочертила кинжалом полоску вдоль своей руки, и, закусив губу, поднесла кровоточащую конечность к алтарю. Но неожиданно услышала хриплый стон девчонки, что валялась у нее в ногах:

— Этот ключ ведь не даст тебе совершить обряд, — она не спрашивала, она просто это знала.

— Когда я закончу, это будет волновать тебя меньше всего.

— Я не позволю тебе.

— Попробуй, останови.

Шина усмехнулась, услышала шуршание платья. Оглянулась на секунду, и не без злорадства усмехнулась. Покачивающаяся девка, с разбитой головой не могла сделать ничего. Ни-че-го. Но эта дура все равно обошла Шину и встала прямо напротив ее лица, прислонившись ногами к выступу.

— Я остановлю.

Блондинка скривила губы, но вдруг заметила, что чертова подружка Лекса как-то странно занесла руку позади себя. На этот раз, Шина не стала медлить — и так уже слишком долго оттягивала этот момент. Олиф зажмурилась, чувствуя, как холодок смерти пробежал по коже, оставив после себя стоящие дыбом волосы. Блондинка резко занесла кинжал другой рукой. Послышался хлюп. Оружие довольно быстро нашло свою цель, впрочем, и в тело вошло как-то плавно, без особых усилий.

На платье Олиф капнуло несколько кровавых пятен. Девушка открыла глаза, и без страха посмотрела на темную жидкость, вытекающую изо рта своей противницы. Шина покачнулась, каким-то отстраненным взглядом посмотрела вниз, туда, где выходил конец проткнувшего грудь меча. Олиф знала это ощущение. Ощущение смерти. На секунду показалось, что она увидела, как медленно из тела выбирается отнятая жизнь. Губы блондинки резко потеряли цвет, а кожа стала еще бледнее. Но Шина все равно улыбнулась, и поблагодарила, просто тихо-тихо выдавив из себя:

— Спасибо.

Они не забрали у нее жизнь. Они спасли тех, кого еще можно было спасти.

Ринслер придержал падающее тело. Когда почувствовал, что девушка больше не дышит, медленно вытащил свой меч. Посмотрел, как Олиф опустилась на колени, и повернула ключ. Молния не загромыхала в небе, земля не разверзнула свои недра. Как будто они обычную дверь в доме открыли. Или закрыли.

Олиф поднялась и благодарно посмотрела на мужчину. Если бы эта смерть легла на плечи Лекса, он бы, наверное, уже никогда не смог жить дальше. Именно жить, а не существовать.

Девушка посмотрела за спину Ринслеру. Лекс сидел на другом конце зала и разминал кулаки, словно не верил, что снова может их видеть. Со смертью Шины развеялась и ее магия, которой в природе вообще не должно было существовать.

Олиф подошла к Лексу и села рядышком. Ей не хотелось ничего говорить, и она впервые в жизни поняла, что испытывал сам мужчина, когда пытался привести ее в норму после смерти Кнута. Казалось, что человек просто лишился рассудка. Он не смотрел ни на нее, ни в землю, вообще никуда. Его взгляд стал таким отстраненным, словно он больше не понимал, что происходит. Олиф хотела помочь ему, но совершенно не знала, как.

— Мне очень жаль, — выдавила она тихо.

Лекс не ответил, только вздрогнул, словно только что понял, что он тут не один. Они, наверное, могли просидеть так еще очень долго. Молча, отстраненно. Каждый в уме вспоминая красивую девушку, которая просто так, ни за что стала бесчувственной тварью. На ее месте мог оказаться кто угодно, но выбрали почему-то именно ее. Они могли долго размышлять об этом, и о том, почему судьба так любит играть с людьми в злую шутку, но спустя несколько минут, в помещение ворвался один из людей Ринслера и начал истошно вопить, что пустыня обезумела.

— ПЕСКИ! ПЕСКИ!!!

Ринслер вышел посмотреть, что случилось (и кто тут еще обезумел), и вернулся с таким обеспокоенным лицом, что даже говорить ничего не нужно было. Сразу стало понятно, что ключ повернулся не просто так.

— Эй, голубки, я, конечно, страшно не хочу прерывать вашу идиллию, но нам пора сваливать. Давай-давай, вставай, — поторопил он Олиф, и в ответ на ее недоуменный взгляд добавил: — Я выведу его, иди.

Пустыня действительно обезумела. Если, конечно, так можно назвать то, что творилось вокруг. Пески стали похожи на разъяренное чудовище. Вокруг не было ветра, но такой пустяк им был не нужен — они поднимались ввысь самостоятельно. Пустыня превратилась в одну сплошную песчаную бурю, вот только Олиф видела песчаную бурю, и могла точно сказать, что тогда пески не уносились вверх, куда-то в небо, словно песчаный тоннель. Когда девушка увидела эту огромную воронку, впитывающую в себя все то, что находилось в пустыне, она смогла лишь остановиться, и ошарашено глазеть на то, чего по определению быть не могло. Хотя, за последние несколько часов произошло столько всего, что грех было удивляться и этому. Но Олиф не могла пошевелиться, понимая, что повернув ключ, они закрыли загадочный портал. То есть, это ей казалось, что он был загадочным. Но все оказалось куда проще и примитивнее: пустыня и была порталом. Если они закрыли одно, закрыли и другое.

Неожиданно кто-то схватил ее за руку, и потянул за собой. Из-за непрекращающегося шума, она не слышала, что именно говорил ей Лекс, но чувствовала, что что-то явно нецензурное. Каким-то чудом в этом нескончаемом потоке засыпающих глаза песчинок, девушка различила на лице мужчины едва заметный покрасневший след с очертаниями человеческой руки. Ринслер явно не церемонился с бывшим другом.

Лекс довел девчонку до всхрапывающего от страха змея, и полностью пренебрегая всеми правилами приличия, обхватил ее за нижнюю часть тела, подсадил и буквально запихнул на высокое седло. Сам запрыгнул за ней следом. Для двоих тут было слишком мало места, но выбирать не приходилось. Лекс навалился на девушку сверху с такой силой, что ей показалось, будто ее сейчас просто расплющит.

Змей дернулся вперед с такой радостью, что мужчина еле успел схватиться за выпирающие поручни на седле. При общем песчаном ужасе, творившемся вокруг, как-то не чувствовалось ни радости полета, ни приятного ветра, вообще ничего. Единственное, чему Олиф искренне порадовалась, так это тому, что навалившийся сверху Лекс закрывал ее тело от кружащих песков. Так ей не нужно было прикрывать лицо руками и чувствовать во рту маленькие хрустящие кристаллики.

Они остановились резко и неожиданно. Мужчина тут же спрыгнул вниз, увлекая за собой растерянную девушку. Поймал ее съехавшее по чешуе тело, и потянул в направлении Песчаной Завесы.

— Стой, — крикнула ему Олиф, — а остальные?!

— Идем.

— Стой! Стой!!! Почему они не идут?!

Ни змеи, ни воины вместе с Ринслером со своих мест не трогались.

— Я не пойду без них!!!

Лекс остановился и так раздраженно сплюнул, что Олиф показалось, будто он сейчас нарушит свой принцип «не бить женщин» еще раз.

Вокруг творилось что-то невообразимое: пески, озверевшие от долгого бездействия, решили отыграться на людях и Песчаниках за все эти годы, или даже столетия. И в этой атмосфере хаоса и завывания всем уже давно знакомой похоронной музыки пустыни, девчонка, решившая поиграть в благородного рыцаря, выглядела, как кусок мяса среди звезд. Нужно было бежать, а она стояла, и казалось, вообще не замечала ничего вокруг.

— Что, не идет? — спросил подошедший к ним Ринслер.

Его одежда и рубаха, повязанная поверх головы — все разметалось и колыхалось на нем под порывами ветра.

— Нет. Спрашивает, почему не идете вы, — сжал челюсть Лекс.

— Нужно было рассказать.

— Рассказать о чем?! — выкрикнула Олиф, боясь, что завывания песков заглушат ее вопрос.

— Мы не выйдем за вами, потому что не можем, — снисходительно пояснил Ринслер.

— Как это не можете?

Бывшие друзья переглянулись, и оба промолчали. Тут не нужны были слова, Олиф и так все поняла. Она посмотрела на спокойного Ринслера и хмурого Лекса так, словно только что узнала о них нечто такое, что навсегда изменило ее жизнь.

— Почему? — Она спросила это так тихо, что в общем окружающем шуме ее никто не услышал, но все догадались. Этот вопрос был закономерен.

Ринсдер усмехнулся так, словно речь шла о чем-то совершенно обычном.

— Почему? Черт его знает. Может потому, что мы слишком долго были среди Песчаников.

— Но ведь вы не такие… — этих слов уже никто и не услышал, и по губам никто не разобрал.

Олиф, кажется, забыла, как дышать, и вдруг перестала моргать. Она тупо смотрела на Ринслера, на остальных воинов, которые перекидывались какими-то похабными шуточками, на змей, которые уже давно смирились с тем, что их миру пришел конец. Знали не только Ринслер с Лексом. Они все знали. И только Олиф, как последняя идиотка, снова ничего не понимала. Не знала. Не принимала.

— Вы останетесь тут? — вдруг на удивление громко спросила она.

— Да, где ж еще.

— Тогда я тоже останусь.

— С ума сошла?! — грубо прикрикнул на нее Лекс.

Но Шина была права: конец наступит, рано или поздно. Так что, пусть будет рано.

— Мы все должны остаться здесь. — Олиф взглянула на мужчину, и вздрогнула, потому что он смотрел на нее то ли с жалостью, то ли с болью. — Это нечестно, если кто-то выйдет, а кто-то нет. Или все вместе, или никак.

— Да она борец за справедливость, — как-то удивленно заметил Ринслер.

— Да. Напоминает кое-кого, да?

— Да уж. Помочь дотащить?

— Сам справлюсь.

Лекс подошел к Олиф сзади, аккуратно взял за локоть и потянул на себя.

— Идем, — тихо, но отчетливо приказал он.

— Что? Нет!

— Идем.

— Отпусти меня!

Олиф с такой силой треснула его по скуле, что сама не поверила в свои же действия. Она растерялась, и поэтому, когда Лекс перехватил ее руки и ноги, перекинул себе на плечо, ей осталось только истошно вопить. Она так брыкалась, что если бы не подошедший на помощь Ринслер, Лекс бы ее не удержал. Они вдвоем скрутили девчонку и потащили к Песчаной Завесе. Лекс так на нее злился, что в какой-то момент не выдержал и заорал, перекрикивая завывания ветра:

— Ты родилась, чтобы жить, дура!!!

Но Олиф было плевать и на слова, и на действия. Она не могла выбраться туда, обратно, в настоящий мир, оставив все, что когда-то обрела, погибать здесь. Жить, зная, что ты выбралась, а остальные не смогли? Нет. Нет, она не сможет. Потому что Олиф знала, что многие обитатели пустыни заслужили этого шанса спастись намного больше, чем она.

— Отпустите меня!!!

Ринслер отпустил ее, и почти сразу же залепил пощечину.

— Успокойся. Если есть шанс выжить, всегда, всегда хватайся за него.

Лекс крепко сжал ее плечо, и буквально вытолкал за Песчаную Завесу.

Вдруг стало очень тихо.

Нет, крики людей все еще слышались вокруг, но почему-то они стали такими незначительными. Олиф не почувствовала ничего — ей было ни жарко, ни холодно. Не хотелось стоять, дышать, жить. Ничего не хотелось. Зачем они вытащили ее сюда? Девушка впервые почувствовала себя овощем.

— Эй, Лекс, — неожиданно окрикнул его Ринслер. — Похоже, я должен тебе аж две бутыли виски.

— Отдашь еще, дружище. — Лекс выдавил это так тяжело, словно в чем-то переступал через себя.

— Конечно, отдам. Кстати, — добавил Ринслер со смешком, — я одобряю твой выбор. Пусть закроет глаза.

Дальше Олиф почувствовала ненавистные пальцы на своих плечах, уперлась ладошками в грудь, но ослабевшие руки все равно согнулись пополам, и она уткнулась лицом в мужскую рубашку. Потом услышала, как зашелестел песок под ногами, как пронеслось мимо них то, что должно было принадлежать пустыне. Кажется, что-то бухнуло.

А потом наступила тишина. Настоящая тишина, потому что даже крики раненных людей вдруг прекратились. Олиф оторвалась от Лекса и посмотрела прямо перед собой.

Пустыни больше не было. Песчаной Завесы тоже. Они вдвоем стояли напротив черной пустоши. Тут не росла трава, потому что это место было проклято. Чернота простиралась на многие и многие километры, уходила куда-то вглубь и на границе с цветущей зеленью смотрелась так, словно кто-то специально выжег именно это место.

Все произошло настолько неожиданно, что ни Олиф, ни Лекс, не успели еще осознать, что всех, кого они когда-то знали, больше нет. Они, наверное, единственные не двигались с места, так и стояли напротив мертвой пустоши.

А потом на девушку сверху навалилось что-то очень тяжелое, заставив упасть на колени, человеческой рукой пригвоздило голову к земле и скрутило руки за спиной. Их чем-то связали, кажется, веревкой.

— Вы арестованы, — возвестил стражник.

— Изгнанники!!! — вопила позади них какая-то тетка.