Преступник: человек с хищническими инстинктами и капиталом, недостаточным для создания корпорации.

ГОВАРД СКОТТ, экономист

Не воруй. Правительство не любит конкуренции.

АНОНИМ

В Лондоне случается всего около двадцати убийств в год, и большинство из них к серьезным не относится – иногда это просто мужья, убившие своих жен.

Г.Х.ХАТЕРИЛЛ, глава Скотланд-Ярда, 1954 г.

Улицы Филадельфии вполне безопасны. Опасными их делает население.

ФРЭНК РИЦЦО, шеф полиции и впоследствии мэр Филадельфии

Я буду таким крутым мэром, что вождь гуннов Аттила будет рядом со мной выглядеть как жалкий пидор.

ФРЭНК РИЦЦО во время своей избирательной компании в 1971 году

Я никогда не видел ситуации настолько безнадежной, чтобы полицейский был не в состоянии сделать ее еще хуже.

БРЕНДАН БИЭН

Когда вокруг тебя кишат аллигаторы, трудно все время помнить, что твоя задача – осушать болото.

ДЖОРДЖ НЭППЕР, американский полицейский – о городской преступности

Каждая серия еженедельного телефильма «Майами: полиция нравов» стоит около полутора миллионов долларов. Годовой бюджет соответствующего департамента полиции в Майами 1,2 миллиона.

СТАТИСТИЧЕСКАЯ СВОДКА

Организованная преступность в Америке имеет более сорока миллиардов долларов в год, почти ничего не расходуя на канцелярские принадлежности.

ВУДИ АЛЛЕН

В Америке нет организованного преступного класса – за исключением Конгресса.

МАРК ТВЕН

Я не совершал никакого преступления. Я просто поступил вопреки закону.

ДЭВИД ДИНКИНС, мэр Нью-Йорка, отвечая на обвинения в уклонении от уплаты налогов

Банки в Техасе должны грабить только техасцы.

КАЛВЕРА, главарь мексиканской банды в фильме «Великолепная семерка»

Я граблю банки, потому что деньги лежат именно там.

БИЛЛИ САТТОН, знаменитый грабитель

Что такое ограбление банка в сравнении с основанием банка?

БЕРТОЛЬД БРЕХТ

Украсть у вора – это не воровство. Это ирония.

ЗОРРО

Я грабил богатых, ну, вроде, как Робин Гуд. Только я все оставлял себе.

БИЛЛ БЕККЕР, грабитель с тридцатилетним стажем, на суде в Балтиморе в 1995 году

Вор уважает собственность. Он просто хочет сделать эту собственность своей собственностью – чтобы еще больше ее уважать.

Г.К.ЧЕСТЕРТОН

Не носи с собой пистолет. Его приятно иметь при себе, но носить с собой пистолет нельзя. Тебя же могут арестовать.

ДЖОН ГОТТИ, один из крестных отцов мафии

Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом.

АЛЬ КАПОНЕ, знаменитый гангстер

Один адвокат может украсть больше, чем сотня людей с пистолетами.

ДОН ВИТО КОРЛЕОНЕ в романе «Крестный отец»

Вы читали, сколько тысяч – не сотен, а тысяч – студентов выпускается в год юридическими факультетами в нашей стране? Нужна чертовски развитая преступность, чтобы прокормить всю эту ораву.

УИЛЛ РОДЖЕРС, радиопередача 15 июня 1931 года

Гениальность имеет предел, но тупость в этом плане ничем не ограничена.

ЭЛБЕРТ ХАББАРД

Не пойми меня превратно, но ты слишком глуп, чтобы красть.

ЛОУРЕНС БЛОК

Сапиенти сат. В том смысле, что «умному достаточно» (а не для дураков же эта книжка писалась). И проницательный наш читатель уже догадался, что нынче речь пойдет на тему, еще со времен Конан-Дойля чрезвычайно популярную у населения. Сыщики – и воры. Полицейские – и бандиты. Стражи порядка – и того же порядка нарушители. (Хотя грань, как читатель убедится, провести бывает порой очень и очень непросто.)

Главное же, что давно уже нам не помешал бы переход к чему-то более светлому, веселому и человечному, чем мир политики. И хотя исследования доктора Кука из Глазго и показали, что политики по своему поведению к уголовникам близки, и даже чрезвычайно, но ведь и оговорка была существенной – не просто к уголовникам, но к уголовникам-психопатам. К тем, то есть, симпатичным ребятам, о которых фильмы типа «Молчания ягнят» снимаются. Мы ничего такого тут касаться не будем. Ну ее к черту, эту психопатологию. Не знаю, как вы, а я так и наелся. Больше я ее тут не трону. (Во всяком случае, до следующей книги. Дальше не обещаю.)

Тем паче, что политик – это, как мы видели, совершенно особого покроя существо. А преступник – он же что? Он же, если разобраться, почти что и мы с вами. И не надо так уж торопиться тут с возмущением, а вот возьми-ка, сердитый ты мой читатель, да и подставь вместо страшного «преступник» более казенное и спокойное «правонарушитель». Ну, теплее или как? Или до сих пор удается в зеркале эдакий возмущенно-девственный вид сохранять? Я не говорю – украл там. Или, допустим, убил. Но от налога ни в жисть не уклонился? При знаке «50» акселератор ни разу до семидесяти не придавил? Дорогу на красный свет не перебежал ни единожды? Ну-ну. Я б в таком разе у тебя адресок попросил бы, чтобы знать, где портмоне свой оставлять на хранение. Попросил бы – да вот не попрошу. Потому как ни на копейку тебе не верю. Святой ты, а как же. И взносы профсоюзные всегда вовремя платил, и на транспорте общественном зайцем ни разу не прокатился, и при слове «шпаргалка» прямо тебе кровь в лицо кидается. Ну, если ты и впрямь такой, то дальше можешь и не читать. А книжку эту, что спер, херувим ты наш, верни в библиотеку. Пусть другие пользуются. Те, что из нормальных.

Для которых и продолжу.

Честное ведь слово, компьютерные свои файлы да вырезки газетные перебирая раз за разом для этого раздела, неоднократно заходил я в тупик. То есть, вот этот вот – или еще и вон тот, преступник или не совсем чтобы? Я тут не о букве закона говорю, по которой у нас половину населения планеты если и не расстрелять, так уж пересажать точно можно. Потому что преступник-то настоящий (здесь я опять-таки не о политиках, которых с чистой душой без суда и следствия по алфавиту можно в расход) – так вот, настоящий преступник нам, народу, то есть, виден без дополнительных оптических приборов. Ну там, «руки вверх, посетители на пол, а ты, очкастый – сейф нараспашку!». Тут какие и сомнения могут быть (таковых, кстати, героев тоже повстречаем во множестве). Но есть ведь и такие, противу которых закон нахмуривается, и даже очень – а вот для себя их определить и на полочку выставить оказывается не так-то и просто.

И весьма в этом плане показательным мне случай Фердинанда Уолдо Демары представляется.

Если по букве того самого закона рассуждать, то получается Демара не кто иной, как классический мошенник. Родился наш герой в 1921 году и мошенничал понемногу с юности, прикидываясь то студентом-юристом, то молодым специалистом по части зоологии (отчего его, не имеющего никакого образования кроме элементарной школы, с превеликим удовольствием взяли преподавателем сначала в среднюю школу, а потом и в колледж в штате Мэн). Причем никаких с самого же начала коварных финансовых планов – на предмет там слямзить что-то и смыться – Фердинанд наш нимало и не имел. Дело всегда делал добросовестно, так, что и студенты, и руководство счастливы были (умудрялся ведь изучить предмет в считанные дни – и великолепно потом преподавал!). А тут она и случись, большая война. Вторая Мировая.

И как же было романтику-авантюристу в такое приключение – да не ввязаться? Но Штаты Соединенные, где он проживал, в войну вступать не торопились (даром что нынче спасителями человечества прикидываются). Тогда-то и двинул Фердинанд в соседнюю Канаду, которая, британским доминионом будучи, с Англией плечом к плечу с самого начала в бой вступила.

Там Демара, представившись канадцем, а равно и молодым врачом (и бумаги присовокупив, с немалым тщанием сработанные), получил с ходу звание лейтенанта, должность судового врача – и в качестве такового был назначен на канадский эсминец «Каюга». Пройдя в экипаже эсминца все боевые походы и проделав – с блеском! – множество хирургических операций, в том числе и очень непростых. (Соответствующими учебниками он предусмотрительно запасся и держал в каюте под рукой.)

Закончив войну с положенными наградами, Фердинанд стал подыскивать себе место в мирной жизни, снова воротившись в Штаты. Там его трудовая биография познала такие взлеты и зигзаги, что порой с трудом и верится – но все оно и проверено, и подтверждено многократно, в том числе и на суде. Работал он и заместителем начальника тюрьмы в Техасе – причем в тюрьме, где сидели самые закоренелые уголовники Америки. (Туда его взяли, как я понимаю, благодаря диплому психолога – опять-таки, сработанному на славу.) Мало того: в тюрьме этой Демара затеял серьезную программу психологической перековки преступников – и преуспел образом совершенно неслыханным, поставив на «мирные рельсы» внушительное количество тех, что совсем уж «в законе» были.

Затем с уже накопленным опытом, восторженными рекомендациями и все тем же дипломом, к которому он присовокупил диплом доктора психологии, стал Фердинанд данный предмет преподавать на психологическом факультете колледжа Гэннон в Пенсильвании. Со временем дослужившись и до поста декана этого факультета.

Ну, конечно, дело-то в полиции заведено было на него смолоду. И годами пухло, нарастая то по страничке, а то и по десятку. Пока его в конце концов не припутали окончательно – образом уже самым официальным.

Выволокли нашего героя на суд. Дело многотомное на тележке выкатили. И такой счет ему выставили, что не позавидуешь. Мошенничество, подделка документов, дезертирство (он после войны с флотом сразу завязал, никакого дембеля не дожидаясь), кража автомобилей (ну, приходилось иногда, возникали обстоятельства неожиданные), бродяжничество и сопротивление при аресте. Не считая всех тех случаев, когда выдавал себя за Бог знает кого (среди прочего – и за… монаха ордена траппистов, в котором, впрочем, действительно какую-то работу какое-то там время вел). И так оно выходило по мнению представителей закона, что сидеть ему полагалось по сумме всех подвигов – сорок семь лет.

Оно бы так и вышло, если бы до потерпевших дело не дошло (им-то на суде высказаться, как ни крути, положено). А потерпевшие дружно отказывались таковыми себя считать. Причем все, как один. И начальник тюрьмы, заявивший, что лучшего зама у него не было и никогда в жизни не случится. И коллеги-преподаватели. И, что самое главное, матросы и офицеры эсминца «Каюга», многим из которых Демара самым непосредственным образом со скальпелем в руках спас жизнь.

И вот все эти люди, которых закон потерпевшими полагал, и которые себя облагодетельствованными считали, подняли такой шум, такую компанию протеста, что власти затылок почесали… да и отпустили героического Фердинанда Уолдо Демару после всего нескольких недель отсидки. А при выходе на свободу он толпой «потерпевшего» народа и был восторженно встречен. (Те ребята с «Каюги», что на суд приехать не смогли, прислали ему огромную открытку со строками из стихотворения Бертона Брэли «Верность»: «Пусть мне твердят, что лжец он, все вокруг – а он мне дорог. Он мне лучший друг». Стихи не сказать, чтобы очень качественные – но трогательные несомненно. Что есть, то есть.)

История эта и впрямь громкой была. До того даже, что чуткий на конъюнктуру Голливуд в 1960 году откликнулся фильмом, Демаре посвященным – с красноречивым названием «Великий самозванец» (где героя нашего сыграл обаятельный Тони Кертис – да уж его-то вы знаете, тот самый, из «В джазе только девушки», где он с Джеком Леммоном на пару джаз лабает и под дамочку косит; по совместительству, кстати, родной папа Джейми Ли Кертис, но на эту тему хватит, потому что хлеб у киноведов отнимать я себе целью не ставил).

И вот вам Демара, Фердинанд Уолдо. Что хотите, то и делайте. А я для себя так и не решил, на какую такую полку его пристраивать – потому что при всех закона нарушениях как-то он мне махровым уголовником не смотрится…

И что интересно и замечательно – не перевелся до сих пор такой народ, и порох в пороховницах еще очень даже имеется. Когда в июле 1996 года у самых берегов Америки разбился авиалайнер компании TWA (громкое было дело, если помните, там еще подозрения были на то, что ракетой самолет сшибли), то в первый же день спасательной операции на командном центре появился человек в военной форме. Он тут же принялся дирижировать вылетами вертолетов, координировать усилия разбросанных в море и воздухе поисковых групп – что делал, как сообщили потом свидетели, с поразительной точностью и даже артистизмом. И так бы оно, может, и продолжалось – а заодно, глядишь, и причину катастрофы удалось бы установить (которой по сей день так и не сыскали), но через двенадцать часов такой активности какой-то тип из бдительных поинтересовался: а кто, собственно, таков этот диспетчер, и отчего его в штатном расписании не имеется?

Ну и, конечно, взяли под микитки. Причем народу, который в центре работал напряженно, ситуация такая тут же вышла боком, потому что сразу же сбои начались, накладки всякие. По той простой причине, что самозванец этот, Дэвид Уильямс, работал не в пример лучше выделенных для этого срочного дела профессионалов.

А уже в октябре вкатили ему срок. За то, что выдавал себя за большую военную шишку и такой серьезной операцией взялся считай что руководить. Правда, впаяли ему, честно говоря, не особо и много – шесть месяцев всего. И потому он, видно, так легко отделался, что служивые люди, на командном том пункте бывшие, единогласно показали, что проявил он себя в сложных и напряженных условиях не просто хорошо, а прямо-таки героически.

Как выяснилось, с ним, Уильямсом, такая история случалась не впервой. До того он с успехом выдавал себя за врача, устроившись на работу в частную фирму, где занимался диагностикой и… вел семинары по повышению квалификации для врачей. Причем фирма эта отказалась присовокупить свой иск к заявлению, отписав суду, что диплом там или не диплом, а подсудимый Дэвид Уильямс, по их мнению, и врач высокопрофессиональный, и человек прекрасной души.

И вот вам, однако, власти. Вроде бы, прислушались к общественному-то мнению. Но все-таки – не орден на грудь, а полгода в каталажке…

А в том же 1996 году судили в той же Америке и еще одного человека. Стюарт Раймонд Медейрос, гражданин без специального, а равно и среднего образования, обвинялся в том, что в пятидесяти шести доказанных полицией случаях выдавал себя за адвоката, чем якобы нанес чему-то и кому-то какой-то там очень уж непоправимый ущерб.

И тут бы интересно выяснить, кому нанес и какой ущерб конкретно. Потому что играл Медейрос в адвоката не раз и не два, был личностью довольно известной в окружном суде, считался искренним и страстным воителем за права неимущего и обиженного правосудием населения (с некоторых этого населения представителей он, кстати, денег и вовсе не брал) – но самое главное, защищал в суде тридцать различных дел, из которых не проиграл НИ ОДНОГО.

За что и вкатили бедолаге четыре с половиной года. И на весь этот срок за решетку и отправили. Никаких тебе «условно» и прочих поблажек. Потому что – и впрямь опасный очень преступник. Ведь мало, что у настоящих адвокатов (которые с дипломами, виллами и «мерседесами» – гонорары-то ведь иного масштаба берут, не чета Стюарту Раймонду) хлеб отбивал, но еще и на будущее тем же набобам от юриспруденции нагадил немало. Теперь-то этому типу в «мерседесе» любой сказать может: да какой же ты, к растакой матери, адвокат, ежели человек с улицы из тридцати тридцать в лузу вогнал, а твоя статистика какая же будет, бездарь ты разъевшаяся?

И ведь будет прав сказавший такое человек. Ну, а потому – и за решетку на все четыре с половиной годочка.

А вот, скажем, израильские коллеги американских служителей правосудия к своему герою из правонарушителей отнеслись не в пример гуманнее. Некий Моти Ашкенази, вор по профессии и наркоман по призванию, орудовал в основном на пляжах тель-авивских. Да и то сказать, место для такой работы очень подходящее. Страна жаркая, лето длинное, пляжи в связи со всем этим людные – где же и работать, как не там.

И вот в недавнем 1997 году попер как-то Моти очередную сумку с пляжа, нырнул в местечко поукромнее добычу рассмотреть – и обомлел. Потому что добыча его вела себя странно и тикала образом самым угрожающим. То есть, по всем параметрам выглядела как бомба с часовым механизмом. Самой настоящей бомбой и будучи.

И тут– то Моти, поперек всех писаных и неписаных законов своей профессии двигаясь, прямо в полицию и направился. Где и сообщил, что так мол и так, свистнул я сумочку, а в ней не что иное, как обустроенная террористами бомба. И вот в Штатах вы сами видели, как они у себя с таковскими героями поступают. А в Израиле -ничего тебе подобного.

Там сам шеф полиции воришку за сумку уворованную не то что арестовывать не стал, но и поблагодарил самолично, а для всего прочего народа по всем средствам массовой информации речь двинул. Сказавши следующее: «В ту самую минуту, когда он с уверенностью опознал взрывное устройство, Моти Ашкенази продемонстрировал качества, достойные высокосознательного гражданина». И тут шеф полиции Шломо Ницав добавил, что «именно этого мы ожидаем от всех наших граждан».

Последняя фраза, кстати, загадочна несколько. Потому что – так уж оно по логике получается – господин Ницав как бы предполагает, что нормальный гражданин сумочку вполне попереть может («именно этого мы ожидаем от всех наших граждан»). Но тут, правда, и то предполагается, что при обнаружении в ней какой-нибудь террористической гадости тот же нормальный гражданин в полицию первым делом и прибежит.

Что, как видим, добропорядочный вор и сделал. Не взирая даже на то, что, после всей истории шумной и внезапной его собственной популярности, работать ему на тех же пляжах станет, пожалуй что, и сложнее. Потому что каждый знает: с одной стороны, конечно, патриот и все такое прочее – а с другой, как ни крути, за сумочки свои держаться стоит покрепче.

Нет, не получается вот так, с ходу, автоматически сочетать «преступник» и «бессовестный». У иного преступника орган, совестью ведающий, очень даже развитым бывает (в отличие от политиков, как мы с вами уже видели – ну да о них и впрямь довольно). Причем совесть у такого уголовника порой просыпается не то, чтобы в случаях совсем уж экстремальных (как оно с Моти Ашкенази было), а в самой что ни на есть рабочей ситуации.

В 1995 году в городе Эль Кахон, что в Калифорнии, был арестован довольно-таки профессиональный домушник Джон Тэй. Ну, полиция разное на него принялась вешать, но он, во всем прочем не отпираясь и покаянно себя в грудь стуча, о последнем ограблении рассказал, полиции до той поры неизвестном. И рассказывал, что интересно, весь так-таки от стыда и покраснев.

А потому было стыдно Джону Тэю, что окно в доме, куда он проникнуть рвался, открыть беспроблемно ему не удалось – и он окно это попросту выбил. А уже в дом забравшись, содеянному ужаснулся. То есть, обворовать-то дом – тем паче в отсутствие хозяев – это по всем правилам нормально, потому что на то же он и домушник. Но еще и стекла людям бить – это уже просто свинство и совершенно ненужный для таких людей расход.

И вот так-то, стыдом да раскаянием мучаясь, положил Джон на пол под развороченное им окно пятидесятидолларовую бумажку – на текущий, то есть, ремонт. О чем арестовавшую его полицию и проинформировал.

Ну, те, конечно, в смех. Однако по адресу указанному все-таки выехали. Где и обнаружили окно выбитое, а внутри – на полу под самым окном – банкноту. В пятьдесят долларов. В точности как снедаемый стыдом домушник им и поведал.

А то вот еще другой случай – на предмет совести уголовной – в городе Шоуни, штат Канзас, произошел не так давно, в 1993 году. В дом к одной женщине ввалился грабитель – и не домушник какой, а именно грабитель. Бандит, то есть. Ввалился, присутствием хозяйки нимало не смущаясь, да еще и пистолетом размахивая.

Ну, вещами там всякими он не интересовался – видимо, не его профиль был. А с ходу потребовал сумочку наизнанку выворотить на предмет наличности. Которой оказалось не так уж много – всего-то двадцать долларов.

И тогда состоялась картина, которая у чувствительного читателя просто обязана слезы на глаза выдавить. Грабитель этот – негр, между прочим – хозяйке дома (которая, напротив, белой была) деньги вернул, извинился по полной форме и даже руку ей пожал. А потом произнес (как оно до слова в полицейских протоколах и зафиксировано): «Я не хочу, чтобы вы думали, что все темнокожие – нехорошие люди». После чего поклонился галантно – и исчез.

После такого происшествия, надо полагать, недограбленная женщина обо всех людях негритянского происхождения плохо уже думать не будет. Потому что попадаются-то ведь и впрямь хорошие. Как тот, что ее давеча навестил.

Вот, как видим, и такие случаются преступники. А то ведь нередко и так бывает, что не от хорошей жизни человек на преступление-то идет. Причем, может, разок только черту закона и переступит – и то потому, что уж очень обстоятельства допекли. Тоже вот вопрос: а таких куда и как классифицировать?

Взять для примера хоть Леону Ванатту, женщину вполне пожилую, шестидесяти шести годов. Жила она себе в Калифорнии, в городе Сан Фернандо, ежемесячно получая невеликий в общем-то чек социального страхования в местном отделении банка Транс Уорлд. (Чек и впрямь невеликий – всего-то 242 доллара. Но на очень скромное пропитание могло и хватать).

И вот в сентябре 1993 года явилась она в банк за полагающимся ей очередным чеком, а в банке чего-то там поднапутали, отчего и велели ей попозже прийти. Через денек. Однако и через денек картина повторилась. И еще через денек. Ну, может, по принципу «вас много, а мы – банк, то есть – как бы одни», хотя в условиях Америки оно не очень-то и правда.

Но деньги госпоже Ванатте нужны были позарез, поскольку жила она от сих до сих, никаких сбережений не имея. А банк ее при всем при этом футболить продолжал немилосердно. Тогда-то и решилась Леона Ванатта на действия более кардинальные.

Появившись в банке, задала она ставший традиционным вопрос («Так где ж мои деньги?»), услышала не менее традиционный ответ («А нету еще»), после чего и вынула из сумочки вполне рабочего вида револьвер. И курок взвела. Сказавши: «Может, теперь я свои деньги все-таки получу?»

Тут, конечно, банковские служащие принялись банкноты на стойку метать, самыми разными и многими купюрами. Но госпожа Ванатта спокойно отсчитала свое – 242 доллара, и ни центом больше – села на свой велосипед, тут же у банка припаркованный, да и уехала. А поскольку уехала она не на какую-нибудь воровскую малину, а к себе домой, то очень скоро к ней полиция и нагрянула. Предъявив обвинение – как оно можно и догадаться – в ограблении банка.И тут я с буквой закона спорить не берусь, но однако же и пожилую женщину эту не понять тоже сложно (особенно ежели из России все это оценивать).

Или вот еще в штате Нью-Джерси случай. Где позарез некоему Дэвиду Мидлтоуну надо было до дома доехать. Не так, впрочем, чтобы очень далеко, но все-таки под двести километров получалось. Денег у него при себе не оказалось ни гроша – и что в такой ситуации делать?

Дэвид, однако, выход нашел. Выбрал временно безхозный автобус (ну, может, водитель перекусить отошел или еще что), завел его, да и поехал в родные пенаты, в городок Уинслоу. Но не просто поехал, а так, как оно автобусу и положено. С остановками во всех положенных местах, подбирая всех ожидающих транспорта пассажиров и беря с них опять-таки положенную – до цента – плату за проезд. Которую Мидлтоун честно ссыпал не себе в карман, а в кассу автобуса, рядом с водительским креслом укрепленную.

А уже приехав в родной городок, подогнал свой транспорт к автобусной станции, с пассажирами распростился вежливо, да и пошел себе домой. Деньги, конечно, в кассе так и оставив.

Судили потом, конечно. Впаяли, что положено. Но руку на сердце положа – не такой уж и гангстер. И ведь не без прямой для человека нужды все это и произошло.

С другим американцем, Джеймсом Скоттом, случай посерьезнее был. Джеймс этот во время знаменитого наводнения 1993 года в одном месте реки Миссиссипи, неподалеку от своего родного города Фаулер в штате Иллинойс мешки с песком, что для укрепления берега навалены были, повытаскал – причем в количестве прямо-таки катастрофическом. Уж я не знаю, сколько там сотен или даже тысяч этих мешков он от берега отволок, а только цели своей добился. Потому как разбушевавшаяся знаменитая река образовавшуюся брешь размыла уже как следует и позатопила все вокруг к чертям собачьим. И серьезно затопила. Перекрыв и единственный мост, что в округе на 100 миль штаты Иллинойс и Миссури связывал.

Чего, как на суде выяснилось, злоумышленный мистер Скотт и добивался. Но и то выяснилось, что не из чистого желания напакостить он свою акцию диверсионную провернул. А так оно все сложилось, что жена его, миссис Скотт, отъехала ненадолго на тот берег, в штат Миссури, к маме своей, Джеймсовой теще, то есть. И тут Джеймсу такая идея здоровая пришла, что неплохо бы в женино отсутствие немножко и гульнуть в собственном-то дому, с друзьями-приятелями да с бутылочкой чего-нибудь вкусного и горячительного. Без бдительного всевидящего ока.

Ну, а поскольку на часок-другой – это, в общем, и не гулянка получалась, то озаботился Джеймс проблемой, как бы это в пару деньков превратить. Отчего идея и случилась, с блеском, как мы видели, воплощенная. Так-таки и застряла супружница на другом берегу, оставив счастливого спутника жизни с непрописанными девочками на коленях и стаканом в руке. И тут, конечно, схема та же была – судили, впаяли. Но ведь опять, согласитесь, не совсем же без нужды человек на такое дело пошел. (И вот что интересно: справился ли судья у Джеймса на предмет знания им великого русского писателя Антона Павловича Чехова? Газеты о том не сообщали, так что вполне может быть, что и не спросил).

Нет, все– таки совершенно особая это ситуация, когда нужда. Закону оно, может, и все едино, но с чисто человеческой колокольни не так все просто получается. Вот как, скажем, к такому случаю подойти, в Германии имевшем место?

Там, в городе Вальдсхут-Тинген, некий злоумышленник в течение нескольких месяцев в 1997 году аж четыре раза весьма профессионально проникал в квартиру некоего пожилого человека – в отсутствие, естественно, хозяина. И, конечно, излови его полиция – посадили бы как миленького, и плевать на мотивы.

Вот оно и хорошо получается, что не изловили. Потому что мотив, на мой взгляд, все-таки значение имеет. Ибо злоумышленник этот ни разу ни единой вещички малой из квартиры не взял, ограничиваясь всегда тем лишь, что… принимал душ. Помоется себе от души – и исчезнет. До следующего раза.

И вот я говорю: посадили бы, и к бабке не ходи. Но с другой стороны, если у человека своего помывочного помещения нет, а требования личной гигиены в силе остаются? Я лично ему то лишь в вину могу поставить, что он, взломщик этот, не только душем, но и полотенцем дедушкиным пользовался. А вот это уже нехорошо. Мог бы для такого случая и со своим всем ходить. Как приличный народ баню и посещает.

Нужда, однако, и посильнее гигиены случается. И я тут не о хлебе насущном, а о том самом, что хмурый Фрейд на первое место среди наших потребностей водрузил. (Тоже ведь мошенник, как почти и все прочие из ихнего брата – психоаналитиков. Хотя и то признать следует, что, в отличие от всех остальных, у самого папаши психоанализа здравый смысл иногда и прорезался. Сказал же он однажды задумчиво: «Знаете, иногда ведь сигара – это просто сигара» – и я лично за таковскую фразу ему многое простить готов.)

Так вот, изловили в 1997 году в Америке одного преступника страшного. До того даже громкий был преступник, что газеты его «сотовым телефонным бандитом» окрестили. А бандитизм его в том заключался, что, проникая в частные дома, воровал этот легендарный бандит всегда одни лишь телефоны – сотовые. По которым потом лихорадочно названивал в многочисленные службы телефонного секса. Накрутив за все время на счета ни в чем не повинных владельцев спертых аппаратов аж десять тысяч долларов.

То есть, конечно, таковые его подвиги кроме как преступлением назвать и нельзя. Тут и квартирные тебе кражи, и введение невинного народа в расход. И вот все оно так, но кто же скажет, что без всякой реальной нужды Томас Рош на такое дело пошел? Ведь понятно же, что припекло. В чем ему тот же Фрейд первым защитником был бы. (Как он именно по телефону наболевшую проблему разрешал – это уже вопрос другой. Чисто технический. Хотя и не сказать, чтобы совсем безынтересный.)

Во многом, кстати, аналогичный случай и в Бразилии произошел, годом всего раньше. Там после слаженной и массовой полицейской операции в городе Сан Пауло удалось отловить преступника, десятки раз вламывавшегося в различные магазины. Причем и в этом случае взломщик, Жозе Апаресидо Барбоса, не брал в магазинах этих ничегошеньки. И даже, в отличие от своего американского коллеги, самих телефонов не воровал. (Я так думаю, по причине меньшей развитости сотовых телефонных сетей в данной стране.)

Забравшись в магазин, он просто-напросто прямо с магазинного же телефона накручивал номера таких же точно служб – и получал необходимую порцию жаркого дыхания в трубку, а также стонов, всхлипов и ненормативной лексики. Но однако же ему и навсхлипывали. Некоторые магазины получили счета на суммы в десятки тысяч долларов каждый.

Причем пресс-секретарь полиции, человек южный и горячий, нужду таковую понять, как он сказал, еще мог бы. Но вот конкретный способ ее удовлетворения – ни в какую. Так и сказал: «Он извращенец. Выглядит-то он нормально, но человек, делающий такое, нормальным быть не может». Не думаю, что под ненормальностью имел он в виду именно проникновение в магазин – дело обычное и ни у кого мысли о патологии не вызывающее. (Надо сказать, бравому полицейскому крепко повезло, что он в своей Бразилии такую речь двинул. Потому что в тех же Штатах, где число судебных исков на многие миллионы исчисляется, его бы тут же припутали – там, в силу невиданно передового состояния общества, извращением уже ничто считать не дозволено. Ну, кроме разве что хоккея на траве и балета на льду).

Зато компания телефонная в бразильском городе Сан Пауло повела себя прямо-таки по-рыцарски. Раз, сказали, хоть и по указанным телефонам этот электронный секс происходил, но все-таки не на потребу же содержателей упомянутых магазинов, то уж в таком случае пусть они не платят. Раз уж так вышло. (Тогда так получается, что и фирмы эти – телефонного секса – ни шиша из этой истории не получат, потому что доход их отчисляется с оплаты, которая сперва на телефонную компанию поступает. Зря, выходит, распинались-то в трубку так жарко).

Случаются, однако, и такие, что при наличии той же нужды все-таки более традиционное ее удовлетворение в виду имеют. В 1997 году полиция города Индианолы, штат Миссиссипи, арестовала некоего молодого человека, Роджера Тауншенда – за кражу довольно-таки необычную.

В местном отделении министерства здравоохранения (а проще сказать – в горздраве) свистнул Роджер Тауншенд презервативы. Что уже смешно – но не потому что такой уж развеселый предмет, а потому что презервативы эти раздаются в таких отделениях совершенно бесплатно. (Ну, сами понимаете, эпоха СПИДа, плюс секс среди несовершеннолетних, что властями и средствами массовой информации как бы вполне и поощряется, но до беременности все же дело и те, и другие доводить не хотят. А так-то эти изделия и во многих школах выдают – тоже за бесплатно. Нимало я тут не шучу. Давно уж ситуация нешуточная.)

Тут, вроде, и вопрос: на фига ж воровать то, что и так раздают с открытой душой? И, опять-таки, отчего же за такое странное воровство – и вдруг сразу арестовывать?

Но стянул двадцатитрехлетний Роджер не презервативчик-другой, а целых ТРИ ТЫСЯЧИ. Причем ведь явно не на продажу – кто ж их у него купит, ежели в том же горздраве тебе их и так по первому требованию выложат!

И застукали-то его совершенно случайно, при уличном обыске на предмет наркотиков. Тут-то и выяснилось, что у Роджера нашего все наличные карманы битком упомянутыми резиновыми изделиями набиты были. Все, как на упаковке помечено было, из горздравовских запасников. А уж когда обыск у него в доме сделали, то все остальные тысячи и нашли. На что шеф городской полиции Кен Уинтер отреагировал весьма задумчиво: «Это одно из самых странных дел, которые мне попадались. Я уж и не знаю, что за ночку он там себе планировал…»

Да уж, видимо, ту еще ночку. Все-таки три тысячи презервативов для такого дела припасти… Понятно, что молодой, здоровый, но все-таки… Это, как вы понимаете, уже не телефонный секс. (Интересно, а при обыске своем полиция на противогаз не наткнулась? А то могло быть и так, что «терпеть не могу запаха паленой резины» – ну, этот я и пересказывать не буду, все же из текста и так ясно).

Не всегда, однако, нужду эту возникшую удовлетворяют так уж и безобидно (хотя ночку, на три тыщи презервативов рассчитанную, тоже к особо безобидным не отнести). Иногда так и просто по-негодяйски некоторые люди это проделывают.

Загорелось вот как-то Делберту Баттри (и ведь не юноша уже был, как-никак сорока семи годов) из города Лексингтон, штат Кентукки. И если бы он для такого дела – для удовлетворения насущных нужд, то есть – любые телефоны попер, хоть сотовые, хоть спутниковые, я, может, и слова худого не сказал бы. А этот Баттри дело решил очень даже и нехорошо.

Он, когда ему вот это самое приперло (а было дело в июле 1997 года), остановил пару проезжавшую – из совсем другого штата, из Индианы, родом – и под дулом пистолета их в свою машину перегрузил. А потом отвез в местечко какое-то укромное – и принялся свою потребность реализовывать. Таким, причем, образом, что не поймешь, то ли тут действительно о какой половой потребности речь шла, то ли о совершенно уж хрестоматийном садизме.

И принудил он их там, в укромном этом местечке, заниматься с ним оральным сексом. Миньетом, то есть (уж прошу прощения, но так оно на самом деле и было). И множественное число употребил я вовсе не случайно, потому что не одну только женщину он все тем же пистолетом к такому деянию принудил, но и мужа ее. А и то, видно, недостаточно сволочным ему показалось – он в процессе, одной рукой пистолет держа (с которым он как бы уже не просто мужчина, а супермен, есть такая у оружия магия), другой фотоаппаратом щелкал безостановочно, фиксируя как момент унижения этих двоих, так и собственную, по его понятиям, богатырскую удаль.

Но и тем дело не кончилось. Потому что, разрядившись от души, отвез он все ту же пару к себе домой и… заставил мужа газон ему выкосить, заросший весь. Озаботился, то есть, об эстетике.

И случай этот, из приведенного выше ряда начисто выпадающий, я для того привел, чтобы нам тоже на мотивах-то одних не зацикливаться. Ибо мотив – он еще не все. Реализация, как видим, тоже дело не последнее. И если того бразильца-бедолагу, что в магазинах к телефонной трубке рвался для снятия стресса, где-то по-хорошему и пожалеть можно, то в случае с Делбертом Баттри только и можно пожелать ему сменить Кентукки на Техас. В тамошних тюрьмах ему на практике продемонстрируют, как такие вещи и без всякого пистолета делаются запросто. С тем, что он в таком раскладе уже по другую сторону уравнения окажется, да не на разок-другой, а на годы – и хорошо бы, чтобы тех годов не менее десятка набежало. При такой педагогике я бы его, пожалуй, и газоны стричь не заставлял.

Но мы здесь все-таки не о садюгах несомненных речь ведем. Нас тут больше тот народ интересует, с которым по-человечески не всегда и не все ясно бывает. То есть, точно уже вор, грабитель и взломщик – или пока вопрос открыт? Да вы сами попробуйте такой вот хотя бы случай классифицировать.

В 1993 году в городе Мибейн, штат Северная Каролина, украли у человека собаку. Верного, то есть, пса. И тут вроде сразу напрашивается и оценка однозначная, и строгий суд. И то сказать, это же не видик какой, не телевизор, а лучший человека друг. На первый взгляд, довольно-таки подлое деяние.

Но собаку-то у него украли – а вот на ее место привязали… другую. И тоже славную животину, дружелюбную, в глаза преданно заглядывающую. Дескать, «полюби меня». Тут уже некая загадка образуется. Выходит, что тот уголовник, что собачку украл, вовсе не из чувства тоскливого одиночества это проделал. Свою-то на ее место привязал – нормальную, хорошую псинку. Конечно, могло и так быть, что с собственной-то у него нестыковка какая-то была, диссонанс какой-то психологический, – «не химия», как нынче говорят. А мимо той, может, проходил разок, да и свистнул: эй, дескать, Шарик! На что ему тот Шарик, может, весь хвостом и извилялся. Ну, а дальнейшее нам известно.

И случай такой судить не в пример сложнее предыдущего, я так думаю. Иной, конечно, может и возразить, что, мол, собаку увести – это ж все равно, что какое другое любимое существо, жену там, допустим. Что я на это отвечу? Уводят и жен. Не скажу, что хорошее это занятие, но иногда и так случается, что – любовь. Чувство, то есть. Которое если и не оправдания, то понимания некоторого требует.

Кстати, в чем-то аналогичный вариант в том же году в том же самом штате случился (в другом, правда, городе – в Кинге). Там оставшийся неизвестным злоумышленник влез втихаря в дом некоего Стива Сабо и уволок – страшно подумать – тридцать четыре комикса.

Смеяться я бы и тут не советовал. Старые и редкие комиксы – вещь сугубо коллекционная, и людей, их собирающих, пожалуй что и не меньше, чем нумизматов или филуменистов каких (а то еще и филателисты есть – этот вот, кстати помните? «Маруся, ну сколько раз тебе повторять – не сифилитик я, ФИ-ЛА-ТЕ-ЛИСТ!»).

В общем, что и говорить – тридцать четыре коллекционных комикса потерять не шутка. Но – потерять ли? Штука-то в том была, что комиксы, о которых речь, грабитель этот спер, это уж без всяких сомнений, это и полиция установила. Но на их место довольно-таки честным образом положил другие. Тоже весьма редкие и вполне коллекционные. В количестве… тридцати четырех.

И вот в обеих приведенных выше историях потерпевшие стороны вполне могли претензии иметь (да по всему судя, и имели) на предмет адекватности обмена. Но и то нельзя не отметить, что мы тут слово «обмен» употребили, который, хоть и не совсем для одной из сторон добровольный, все-таки не то же самое, что банальный и уголовный «грабеж». Хотя все по той же букве – тут тебе и кража, и ограбление налицо.

Случается, кстати, и с точностью до наоборот. В том смысле, что деяние, обыденным нашим сознанием в разряд таких уж вопиющих преступлений не зачисляемое, вдруг в силу количественных параметров совершает свой качественный прыжок, приземляясь уже на сугубо уголовной территории.

Мы тут не раз упоминали: книжку из библиотеки попереть. Нет, с этим, конечно, спору у нас не будет – что нехорошо, то нехорошо. И точка. Но и опять-таки, вряд ли кто из нас за такую акцию расстрел будет требовать. За исключением, конечно, совсем уж ярых сторонников Драконта, законодателя древнегреческого, который едва ли и не за каждый проступок смертную казнь в своем своде законов ввел. На многочисленные возражения отвечая, что все мелкие преступления заслуживают этого наказания, а для крупных – большего, чем лишить человека жизни, он, как ни старался, а не нашел. Но мы-то с вами продукты века куда как более просвещенного, а посему к такому проступку относимся гораздо мягче.

В общем, книжка, или даже, скажем, две – согласитесь, явно не повод человека в кандалы заковывать. Но я же говорю, бывает и так, что количество в качество перепрыгивает образом просто-таки ошеломляющим.

Как оно в 1993 году в городе Сент-Пол, штат Миннесота, и произошло. Там полиция повязала некоего Джеральда Ла Пре – и именно за хищение, так сказать, библиотечных материалов. Книг, то есть. И вовсе не в том там было дело, что очередную вдруг кампанию власти затеяли. А просто слямзил мистер Ла Пре за десять лет довольно бурной активности – ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ томов.

Тридцать тысяч книг – это, я вам скажу, представить надо. У меня-то их всего тыщи, может, под полторы (своих, неворованных – чтобы кто чего не подумал), ан и так все жилище забито до полного безобразия. А у преступника нашего книгами был завален весь дом, чердак, подвал, гараж, один из двух автомобилей – да еще пришлось бедолаге снять и складское помещение неподалеку.

То есть, это уже, конечно, может и за рамками нашего сострадания оказаться. Хотя… На любовь-то ведь да на страсть что-то же и списывается – ну хоть в глазах-то народных. А страсть наличествовала. Как и заявил Ла Пре столпившимся журналистам: «Страсть. Страсть к книгам. Она наполняет меня больше, чем что бы то ни было еще». Вот оно и оказывается, что прямо-таки геркулесовы порой бывают страсти. У одного – на три тыщи презервативов рассчитанная, у другого – на тридцать тысяч книг…

Ну, последнее дело и впрямь в какой-то мере страстью объяснить можно. А вот как следующий случай объяснить – хоть логикой, хоть психологией?

В июне 1995 года в Торонто было совершено ограбление складского помещения, принадлежащего Джону Карадимасу, торговцу рыболовными принадлежностями. Так что вы думаете злоумышленники из того склада поперли? Если у вас в потенциальном списке блесны там всякие замелькали, удилища суперклассные, катушки всевозможные спиннинговые или, еще того лучше, электронные эхолоты – так это все мимо. Потому как приналегли грабители на один-единственный товар, утянув со склада… шестьсот тысяч обычных дождевых червей. (Наживка эта предназначалась Карадимасом на экспорт – в соседние Штаты да в далекую Европу).

Знаю, что червяковый бизнес – из вполне нормальных и уважаемых. Рыбаков в Канаде до фига, червей мало, поэтому обычно каждый просто-напросто в магазин за своей дюжиной заезжает, вместо того, чтобы гоняться за одним худым червяком с лопатой через весь свой сад-огород. Но он тогда бизнес из нормальных, когда у тебя на этот предмет целая торговая сеть налажена – ну, в общем, как в любом другом купеческом деле.

Но чтобы одному отдельно взятому индивидууму шестьсот тысяч пусть даже и очень популярных животных продать – этого я при всей моей буйной фантазии представить не в состоянии. Даже в самое бойкое место встав – на самый берег озера Онтарио или там реки имени святого Лаврентия – ну кому ж ты такую ораву всучишь? То есть, и тысячной-то доли не продашь – и это с гарантией. Что бы тебе в том складе спиннинги да блесны было не увести? Чтобы уж хоть на нормального-то вора походить?

И вот воровство оно – несомненно воровство, но все-таки на редкость идиотское. Хотя с другой стороны и не без легкого флера таинственности…

По той же части – сюрреального идиотизма – неслабо отметился и Майкл Фостер из штата Висконсин, двадцатилетний американец без определенных занятий – и без выдающихся, как мы увидим, интеллектуальных способностей. Майкл и приятель его, чуть помоложе, сидя в баре за стопочкой-другой, решили для разрядки пометать стрелы-дротики в мишень (такая забава для каждого бара в тех краях – вещь принципиально обязательная). А этот бар, где они сидели, видимо с веком не просто в ногу шел, а даже несколько впереди, потому что вместо обычной пробковой мишени была там установлена целая электронная агрегатина – с огнями бегающими, звуками фантастическими, с табло, где очки загорались, и все такое прочее. И так машина эта друзей наших ошеломила, что тут же, с места не сходя, и приняли они решение ее во что бы то ни стало слямзить. Для последующего домашнего употребления.

Сказано – сделано. Дождавшись, когда бар, наконец, закрыли, вломились наши искатели приключений в помещение (по части замков сломав, естественно, все что ломается). А уже там брать ничего не стали, но прямиком к вожделенному чуду двинулись.

Выволокли аппарат на улицу. Погрузили в свой видавший виды грузовичок – отчего бедолага просел в не слишком твердую почву по самые оси. (До сих пор, кстати, никому понять не удалось, как они это чудовище к грузовичку перли и, главное, как на тот же грузовичок его умудрились взвалить).

Ну, сел старенький грузовик начисто. И тут даже Фостеру с приятелем, не взирая на почти полное отсутствие того материала, что между ушами располагается, ясно стало, что без помощи не обойтись. Тут, к счастью, машина подвернулась. И, несмотря на то, что на крыше проезжавшего автомобиля целая армада бегущих огней красовалась (что, как известно, полицейские машины и отличает), два наших взломщика автомобиль этот тормознули не раздумывая. Сказавши двум помощникам шерифа, что так мол и так, засели мы тут в грязи – так вы, ребята, нас не дернете?

«Ребята» сначала к грузовичку подошли на предмет оценки ситуации. Глубоко ли, то есть, засел – а главное, почему. Гадать с этим делом долго не пришлось, так как искомое «почему» тут же на всеобщее обозрение в кузове и располагалось. С корнем из своего бетонного пола в баре выдранное. Ну, тут, конечно, «ребята» тех двоих и дернули, как их о том и попросили. До самого полицейского участка.

Идиотская, конечно, кража. Что тут и рассусоливать. Но все же тот хотя бы элемент имеется, что все-таки ведь для души. Все-таки не без дела предмету стоять предполагалось. Но вот чем ту ситуацию объяснить, что имела место в Балтиморе не так давно – убейте, не пойму.

Там в марте 1997 года сперли две двери. Ну, честно говоря, одна дверь-то была – но двустворчатая. Старинная, чистой бронзы, ну вы ж понимаете – почти антиквариат. А стояла эта дверь не где-нибудь, а в здании самого городского суда – ни более, ни менее. И весила, ежели обе створки считать, под 270 кило.

Проблема. Никак мне тут не проникнуть в таинственные закоулки воровской души. Согласен, стоила дверь – по антикварным, опять-таки, оценкам – что-то около тридцати тысяч долларов. Немало, скажем прямо. Но ведь куда ты ее такую продашь и кто же у себя в прихожей ее установит, когда дверь эту любой полицейский или судейский человек до запятой в лицо знает, да еще и газеты случай этот вовсю раструбили (да и не могли не раструбить – чай, обворовали не забегаловку какую, а главный городской суд). Одно лишь и остается: думать об этих ночных героях лучше, чем они того, наверное, заслуживают – и предположить, что сделали они дело свое трудоемкое из чистой лихости воровской. Тогда это да. Это уже нашей загадочной славянской душе не в пример ближе.

Но вот следующий случай и этой душе вряд ли по зубам. Вокруг которых – зубов, то есть – вся эта история и вертится.

В 1994 году на голландский город Алфен Аан де Рейн накатила волна необычных краж – не без элемента и мошенничества к тому же. Схема воровская следующим образом работала. В том или другом доме раздавался телефонный звонок, и у владельца интересовались вежливо, натуральными ли зубами он свой хлеб насущный перемалывает. И если нет, то тут же информировали протезированного клиента, как здорово ему повезло. В том, то есть, смысле, что теперь у него есть шанс за бесплатно свои зубные протезы привести в полный порядок, подправив все, что подправить требуется.

Клиенту предлагалось перед сном выставить свой жевательный аппарат в полиэтиленовом пакетике на порог – с тем, чтобы протез соответствующие службы подобрали, сделали подгонку (плевать, что в отсутствие носителя!), текущий там всякий ремонт, а к утру аккуратно положили на то же самое место. На порожек.

Ну, здесь, конечно, никто из нас удивляться не должен, что на всю эту аферу многие десятки человек купились с ходу. Тут ведь оно бессмысленно говорить, что, дескать, какая еще такая подгонка, да кто это все ночью будет делать, и вообще с чего бы вдруг. Потому что любой аргумент перед всесильным словом «халява» скукоживается и рассасывается напрочь. Что как для русского, так и, как видим, голландского языка работает с неизбежностью третьего закона Ньютона.

Так что не об этих – окончательно беззубых теперь – болванах тут речь. Но кто бы мне объяснил: что эти воры (они же и мошенники) с наворованными вожделенными протезами делать собирались – и в чей рот они их вообще предполагали совать? Ну, одежда там или обувь – это понятно. Тебе не подошло – коллега наденет. Но чужой протез – даже ежели ты себе лишние зубы в соответствующих местах повышибаешь – это мне все же плохо как-то видится.

А с одеждой или там обувью, как я уже сказал – это и напрягаться не надо. Это и логично, и, можно сказать, веками освящено. Тем более, занятие такое нередко очень даже необременительным бывает. Как вот, скажем, в отелях красть. Там ведь всю обувку постояльцы на ночь в коридор выставляют. Чтобы или служба почистила, или другой какой профессионал слямзил. Или, допустим, в исламской какой стране – очень там это удобное дело. Как оно в Турции в 1997 году случилось, когда правоверные в Сирнаке в мечеть, как приличным людям положено, отправились – а обувь, как опять-таки приличным людям полагается, снаружи оставили. Каковую кучу – все двести десять пар – какой-то пес неверный и уволок разом.

Так вот, как я и говорил: одежду с обувью увести – занятие и веками освященное, и вполне логичное. Хотя и здесь не без исключений.

Летом 1994 года в городе Уиллоуби, штат Огайо, арестовала полиция Джейми Брэдшоу, вполне еще молодого человека. В вину ему вменялось то, что в течение целых двух лет он обворовывал жильцов одних и тех же десяти многоэтажных домов, стоявших в тесном соседстве. Причем сосредотачиваясь исключительно на одежде. И даже еще более узко: на женском нижнем белье. При обыске в его доме полиция обнаружила 450 пар сами понимаете чего – все уворованные из прачечных в подвальных помещениях тех самых квартирных комплексов. (Газеты промолчали на тему того, крал ли Джейми эти трусы до стирки или же после нее – а зря, вопрос все-таки интересный.)

Этого Джейми, конечно, к ворам положительным и нормальным отнести уже сложновато. Вроде бы и одежда уворована, артикул правильный, традиционный – а с другой стороны, ни себе ведь, ни людям. В смысле, и сам не оденет, и другим вряд ли продаст. (Потому что сложно это в Америке, пусть даже и в штате Огайо – продать трусы, бывшие в употреблении).

Тут, кстати, еще одна интересная деталь имеется. Герой наш, Джейми Брэдшоу, хоть кражи свои совершал в городе Уиллоуби, но сам проживал в соседнем городке, Пейнсвиле. В котором двумя годами раньше другого такого же изловили – и тоже за кражу нижнего белья. Тот, другой, правда, только мужские трусы уворовывал – так что может, и для себя (хотя куда ж ему сотни-то пар). Да так ведь еще талантливо крал, собака, что однажды со спящего клиента втихаря трусы-то и стянул (честное слово, оно и в протоколах полицейских отмечено). То есть, с одной стороны талантище несомненный – а с другой какой-то сбой в деятельности головного мозга все-таки имеется… Хотя и так может быть, что не в порядке у них там что-то с атмосферой или водой питьевой в том городишке. Все-таки второй уже такой неординарный тип на пятнадцать всего тыщ населения за какие-то пару лет возникает.

В том же, кстати, 1994 году полиция и в еще одном штате – Иллинойс – специалиста по изъятию одежды у населения припутала. Тот прямо-таки рецидивистом оказался. Его от последней отсидки освободили условно, а он, как у них, рецидивистов, водится, тут же за старое принялся. Полиция его и повязала вместе с добром краденым. Целый, между прочим, мешок был добра-то. Полный под завязку мешок – с носками.

И предыдущий срок рецидивист этот, Джеймс Дауди, тоже не просто за кражу тянул, а именно за носки. И другой срок, до того – тоже. Да и по всем полицейским рапортам обо всех его кражах да арестах так получается, что никогда и никто его в уворовывании чего-то другого и не обвинял. Носки – и все тут. С самого, можно сказать, малолетства.

Тут с объяснением разные, конечно, варианты могут возникать. Можно и так предположить, что здесь именно стремление к максимальному профессионализму работало. То есть, не сявка я, дескать, какая-нибудь, потому как свой – и очень узкий – профиль у меня имеется. Хотя, как я уже сказал, варианты возможны.

Бывают, кстати, спецы с профилем и еще более зауженным. В недалеком 1996 году в городе Лиль во Франции в очередной раз изловила полиция тамошняя Филиппа Деланчера, закоренелого рецидивиста и человека в почтенных уже летах. И взяли его с поличным на краже бутылки анисового аперитива – настоечки, то есть, алкогольной.

И вот вроде бы бутылка всего лишь, да еще напитка весьма своеобразного (который я, однажды отпробовав, второй раз пить возьмусь разве что под угрозой расстрела). Но тем не менее месье Деланчер без всякого преувеличения в рецидивистах оказывается. Потому что арестован он был в… пятьдесят первый раз. Причем все до единого аресты были только и исключительно за кражу все той же анисовки. В жизни он никогда ничего другого не крал – ни «Мартель» какой, ни, Боже упаси, «Смирновскую». И до того он тамошним полицейским властям знаком хорошо, что для него давным-давно персональную камеру в Лилльской тюрьме готовенькой держат. Он оттуда когда и выходит, так до первого ликеро-водочного магазина. До первой же своей вожделенной бутылочки с анисовым пойлом. А потом с душой повеселевшей – обратно на нары.

Разные, конечно, могут мнения быть насчет галереи типов, выше представленных. И я тут не о том, что сажать или не сажать, законченный там идиот или еще так, придурок, и все такое прочее. Речь о том лишь шла, что не всяк так уж ладненько в ящичек с ярлычком «преступник» (в расхожем нашем понимании этого слова) ложится. Оно, это существо криминальное, что спит и видит, как бы на закон во всем его могуществе и своеобразии покуситься, может, в каждом из нас – пусть даже и в самых потаенных закоулках души – проживает. Лихость и казачья, и разбойная самим этим словом к общему знаменателю без особых проблем приводятся.

Для меня тезис этот вот в какой истории хорошо суммируется. Жил себе в Америке, в штате Вермонт (а штат, я вам доложу, хороший, красивый, не по-американски спокойный – да вот хоть у Александра Исаича спросите), вполне добропорядочный человек, с незапятнанной трудовой и прочей биографией, по имени Виктор Шоу. И дожил он такой славной жизнью до пятидесяти шести годов. Без дураков, нескандально жил – но и незаметно. (Таким Курт Воннегут, если помните, рекомендовал на камне могильном следующую эпитафию: «Такой-то. Дата. Дата. ОН СТАРАЛСЯ»).

И вот в апреле 1994 года наш мистер Шоу, едучи себе по хорошо знакомому шоссе номер 89, увидел впереди полицейскую дорожную баррикаду. Ну, знаете, как оно бывает – куча машин со сверкающими огнями, полосы с шипами выложены, чтобы гаду, которого полиция дожидается, шины напрочь проткнуть, снайперы там всякие на исходной боевой позиции, и так далее.

И тут, конечно, каждый водитель добропорядочный должен скорость сбросить резко, шепотом к засаде подъехать и инструкции для дальнейших своих действий получить – в смысле, стоять ли ему или как-то дальше двигаться, с учетом интересов всей операции.

Видимо, мысль такая и была первой из тех, что нашего Виктора Шоу посетили. (Должно было быть так, все-таки о человеке исключительной нормальности речь ведем, несмотря даже на кажущееся между этими двумя словами противоречие). И я не знаю, что там всеми уважаемый мистер Шоу с этой первой мыслью делал, а только согнулся он хищно в кресле своем водительском, глаза прищурил зловеще, акселератор до полу вдавил – и погнал на вражью засаду, на шипы, на машины да на засевших снайперов. В лобовую кавалерийскую атаку.

Дальше, конечно, ясно. Передок вдрабадан, шины в клочья, машина юзом, «руки вверх» и все, в таких ситуациях положенное. Задержали, в общем (слава Богу, не застрелили).

Обвинений, конечно, предъявили вагон и маленькую тележку. Среди прочего – управление транспортным средством в нетрезвом состоянии. Да что уж греха таить – был наш герой слегка под шофе. Не пьян, однако же, вусмерть, этого и полиция не утверждала – а вот настолько ровно, чтобы «социального контролера» своего на хрен послать.

И сколько ни выспрашивали Виктора (и полиция, и несколько позже досужие журналисты), что ж подвигло его на такое деяние неординарное – ответ всегда был один. Расплываясь в мечтательной улыбке, во всем прочем законопослушный и порядочный гражданин вежливо пояснял: «Понимаете, я столько раз видел ЭТО в кино… И вот такой случай… Я просто не мог не попробовать».

«И вот такой случай». Всмотрись в себя, дорогой ты мой читатель, поглубже всмотрись, посерьезнее, без суеты. А если супер-эго визгом заходится, протестуя против такого анализа, прими стопку, мало – две. Но всмотрись.

Не может быть, чтобы где-то в недрах собственного "я" – пусть даже очень, очень глубоко – не обнаружил ты доброго нашего знакомого Виктора Шоу, во всем прочем правильного и праведного. Который – когда «вот такой случай» – вполне способен вдруг: коршуном вцепившись в руль, акселератор в пол до отказа, и с залихватским то ли казачьим, то ли разбойным посвистом – вперед, всем чертям назло, под удивленно-испуганными взглядами увеличенных оптическими прицелами глаз. Потому что – однова живем.

Отсюда все они и проблемы – с полочками, ящичками и ярлычками.

В общем, так оно выходит, что желание это – заветную и пугающую черту преступить – не такая уж музейная редкость в любом наугад взятом человеческом организме. Причем делу этому, как и любви, буквально все возрасты покорны. С самого сопливого начиная.

В октябре 1993 несовершеннолетний гражданин Мики Спраул уселся горделиво за руль семейного автомобиля – да и поехал. Не имея никаких, кстати, водительских прав. (С другой стороны, кто ж ему их выпишет – в три-то года…)

И вот выкатился водитель трехлетний (вот ведь она вам, автоматическая коробка передач!) на большую дорогу, да и понесся куролесить. Помяв две припаркованных у обочины машины, а равно и ту, в которой за рулем сидел – и непонятно еще, как во встречный транспорт не врезавшись. Поймали, слава Богу – живого и здорового. Ты, говорят, что же, а? А дитя радостно: «А я сел и поехал – вжжжжик!»

Ну, тут вроде и не столько преступление вопиющее выходит, сколько правонарушение. Так-то оно так, да только полтора месяца спустя после поездки своей знаменательной, взял все тот же изобретательный мальчик Мики зажигалочку, чиркнул где надо колесиком, да и спалил дом, семье его принадлежавший. Дотла причем спалил. От дома головешки одни остались, а папа любознательного малыша приземлился в больнице с ожогами второй и третьей степени. И опять Мики, поблескивая глазенками с телеэкранов, с народом впечатлениями делился: «А у меня теперь дома – нетю!» Машины «нетю», дома «нетю» – считай, ничего больше «нетю». Чудом еще папа есть, на больничной койке. Но и тут ведь простор для пытливости имеется: а что, если на вот эту вот трубочку наступить? И вот эту иголочку выдернуть? И почему это папа хрипит так странно?

Согласен, несмотря на весь трагизм ситуации – все-таки не ограбление банка. Хотя кто же сказал, что детишки и на такие дела не ходят?

В 1996 году в испанском городе Миранда де Эбро четыре сестренки – старшей четырнадцать было, а младшей всего девять – таки банк и грабанули. Ну, не то, чтобы там в масках да с пистолетами – однако денег сумму взяли вполне весомую.

Вошли они все хором в Банко де Экстериор и стали с самым заинтересованным видом выспрашивать клерков об условиях взятия кредита на малый бизнес – это, понятно, те сестренки, что постарше. Ну, банковским, конечно, приятно: такая молодежь, а уже тяга к серьезной капиталистической активности. А в тот же самый момент младшая, малявка девятилетняя, за стойку нырнула – и прямиком в хранилище. Откуда так же скоренько и улизнула. Но уже на десять тысяч долларов богаче.

И что интересно – когда вся четверка бежать рванула, поймали их на улице довольно-таки и быстро. Минуты какие-то с момента ограбления всего прошли. Но поймать-то поймали – а денежки так и не сыскались. A детишки, банкноты успешно заныкав, весело в молчанку принялись играть – и что полиция им, малолеткам-то, сделать может? Да ничего. Как ничего она и не сделала.

Вот они вам и дети. Цветы жизни.

Но и на другом конце возрастного спектра энтузиазм к жизни разудалой воровской ничуть не меньше. Причем и на путь-то этот скользкий вступают порой в откровенно пенсионных летах.

В городе Монтерей, что в Мексике, заарестовала полиция в 1996 году почтенную с виду старушку восьмидесяти двух лет. Прямо скажем – за очень нехорошим делом ее арестовали. Нет, тут не то, что вы подумали. Никакой стриптизеркой или хотя бы бандершей в борделе подпольном она не работала. К сожалению, надо сказать. Уж лучше бы там.

А застукали ее на продаже наркотиков школьникам. Прямо на школьной же площадке. Обнаружив при ней и непроданных еще четырнадцать сигарет с марихуаной.

Тут я, конечно, никакой скидки на возраст не делал бы. Больно гнусное себе занятие сыскала бабулька. В свое оправдание то лишь она смогла сказать, что на улице ей с прочими торговцами конкурировать уже и физически тяжело было. Школа – оно гораздо спокойнее и приятнее, все-таки молодежь кругом.

И начала она преступную свою активность в возрасте семидесяти одного года. До того не только ничем подобным не промышляя, но и не планируя даже. А потом вдруг щелк – и развернулась какая-то пружина спиралью дурной. После чего со временем и произошла эта печальная для обеих сторон встреча поколений.

Возрастное достижение мексиканской малопочтенной сеньоры перекрыла американка Лилиан Говард, которую арестовали в совсем уж преклонные ее восемьдесят четыре года. И опять-таки за дурь. За траву, то есть. Все ту же марихуану.

Слава Богу, она ее хоть не школьникам сватала, так что здесь по-человечески скидка ей полагается. А просто притащила она эту дрянь на свидание к сыну идучи, в тюрьму Гас Харрисон в штате Мичиган. Здесь, конечно, подход наш и не таким суровым может быть. В конце концов, сама знает, в чем у ее сыночка нужда больше.

Но абсолютной рекордсменкой (я потом не раз проверял – никто не переплюнул) оказалась одна жительница израильского города Ашдод. Девяносто три года было старушенции, когда полиция взяла ее с поличным в 1997 году. Да еще с каким и поличным – не травой-дурманом бабка торговала, а самым отборным и злобным героином.

Причем возраст же ее и подвел – а точнее, хвори, с ним связанные. Глаза у долгожительницы стали сдавать, и когда полиция по наколке чьей-то к ней в дверь постучалась, бабка их за родимых клиентов и приняла – не взирая даже на то, что полицейские (тоже о количестве и качестве серого вещества стражей правопорядка кое-что история эта говорит) явились на таковскую операцию в полном своем обмундировании. (Ну, конечно, может и нравится людям форма до безумия. Пуговицы там блестят, ремни кожаные, ботинки с хрустом. Иной, я думаю, и на ночь не снимает). В общем, парней в портупеях и с пуговицами сияющими за клиентов приняв, тут же старуха принялась товар на стол метать, в упаковке самой разнообразной.

Не включилась бабка вовремя, когда самой себе сказать нужно было: стоп, дескать. Пора и на пенсион. Ей бы в таком далеко не юном возрасте о душе подумать, о вечности. А теперь что ж, поздно каяться-то. Два пути только и остались – на нары положенные да в книгу Гиннесса.

Но если возраст не в голой арифметике брать, а с прочими факторами суммарно рассматривать, я бы лично проголосовал за то, чтобы пальму первенства отдать Оливеру Томасу Остеру из Денвера, штат Колорадо. Этого в 1994 году судили аж за четыре ограбления банка.

И хотя в свои семьдесят семь лет против той же ископаемой израильской старухи он сопливый юнец получается, но в чем другом фору дал бы и ей – по полной программе.

Грабил он банки исключительно через окошки «драйв-ин» – есть такие в вечно торопливой Америке, куда подъехать можно, чтобы из машины не вылезать. И прямо из машины же клерку-кассиру заказать необходимую финансовую операцию, а потом с тем же удобством дальше в гонку вливаться – как все соотечественники вокруг.

Но Оливер этот вовсе не из спешки нервозной к такому способу прибегал – да и куда ж ему было торопиться, в таком-то возрасте. А потому лишь, что ходить он практически не мог – то есть, ноги уже ни в какую не держали. Тут, конечно, только и оставалось, что подъезжать. Но и того мало. Физиономия у него, как показали подвергшиеся его бандитским нападениям служащие, была точь-в-точь как у популярного персонажа газетных комиксов, мистера Магу. С такими же, как у этого Магу, очками со стеклами толщиной в ладонь (но, говорят, свет от темноты Оливер еще все-таки отличал).

Револьвер, который он для своего лихого разбойного дела пользовал, ржавчиной зарос так круто, что барабан зубилом разве что можно было провернуть. Причем защитник Оливера на суде на этот факт даже и не давил особо. Как в ходе слушания и полагающихся экспертиз выяснилось, этому Робин Гуду даже ежели наиновейшую пушку вручили бы, он и с ней ни черта бы не сделал, поскольку, пребывая в постоянном упадке сил, физически не смог бы нажать курок.

Но вот ведь – грабил. С упорством, достойным лучшего применения.

Хорошо еще, судья не бессердечный оказался. Посмотрел на бедолагу этого, головой покачал, да и вкатил ему срок совсем уж невеликий – для острастки больше. Всего-то год и дал. Ну, а куда ж ему круче? На него и смотреть-то жалко. Я так думаю, кассиры в тех банках, что он с наскоку да с налету брал, ему деньги тоже больше из жалости выкидывали.

Ну, это случай, прямо скажем, вопиющей и совсем уж печальной инвалидности – вкупе еще и с возрастом под восемьдесят. Потому и не может не удивлять. А вообще участие инвалидов в таковской активности – да вот хоть по части грабежа и разбоя – дело совершенно обычное.

Житель штата Массачусетс Энтони Гарафоло всю свою жизнь, можно сказать, в разбойниках проходил. Пока не выпал ему в 1990 году мрачный пиковый туз. Грабил он с положенным оружием в руках в родном штате ликеро-водочный магазин (а удобное это для работы заведение, потому что наличности всегда много), да так оно вышло, что при попытке скрыться с добычей влепили ему самому пулю в спину. В самый, то есть, позвоночник. Отчего всю нижнюю часть тела – включая, естественно, и ноги – парализовало бесповоротно.

Суд, конечно, назначили. Только если ты, читатель, решил, что об уголовном суде речь идет на предмет наказания бессовестного грабителя, то этим ты себя напрочь выдал, продемонстрировав себе и миру, какими ничтожными познаниями о самом передовом на планете государстве располагаешь.

Суд затевался – гражданский. По гражданскому же – и очень немалому – иску мистера Энтони К. Гарафоло к руководству и владельцам злополучного алкогольного магазина. На тот предмет, что в результате подлого ранения в спину у истца случилась потеря трудоспособности. (Тут бы найтись кому да спросить: в смысле, грабить, что ли, больше не сможет? Да вот не нашлось почему-то. Там, честно говоря, народ вообще к иронии сугубо отрицательное отношение имеет. Научен, видимо, народ горьким-то опытом.)

К счастью (относительному, правда) для владельцев питейного этого бизнеса, дело удалось решить полюбовно, до самого суда не доводя. Скрепя сердце, расстались они с некоторой суммой, приличной довольно, в пользу потерпевшего (я тут вот это слово пишу, и сам себе удивляюсь – почти ведь без усилий так и печатаю: «потерпевший») – и на том поставили крест.

А несколько позже и всплыло, что Гарафоло этот продувной бестией оказался, в иске наврав бессовестно. Нет, не в том смысле, что не парализовало его – это-то был бесспорный свершившийся факт – а в том, что ни на какой его трудоспособности происшествие это никак и не отразилось. Потому что приземлившись в инвалидной коляске, принялся он с прежним рвением за единственно освоенную свою профессию. Грабителя, то есть.

За что в конечном итоге и был взят под белы рученьки – на сей раз уже за ограбление не какого-то там шалмана, а солидного заведения под названием банк. Вкатился наш Гарафоло на коляске своей в Северо-Восточный Сберегательный Банк в городе Спрингфилде, штат, опять-таки, Массачузетс. Вывалил пистолет, взвел курок – и потребовал денег. И получив требуемое, лихо пропылесосил в той же коляске на улицу, где и вкатился с ходу в поджидавший его у банка пикап. Так что полиции за ним еще и гоняться пришлось по всему-то городу.

В 1996 году сразу два инвалида были арестованы в весьма удаленных друг от друга местах. В той же Америке, в Помпано Бич, штат Флорида, довольно увечный гражданин банк ограбил – но на костылях и при одной ноге (и при одном же, кстати, глазе) от полиции все-таки не ушел. Другого за тем же самым занятием арестовали во Франкфурте, в Германии, где он, без обеих ног будучи, тоже этим фактом нимало не смущался – тем паче, что руки, в которых обычно пистолет и располагается, были при нем.

И еще один претендент на книгу рекордов Гиннеса в том же году полиции американской попался. В курортном городе Провиденс, штат Род Айленд, за хранение и сбыт наркотиков была арестована Брона-Джо Кармоди. И если преступление было для Америки вполне обычным, то преступница вызывала остолбенение даже в этой стране неограниченных возможностей. Мало того, что по жилищу своему она без костылей передвигаться не могла, но еще и вынуждена была таскать за собой аппарат принудительного дыхания (что-то вроде искусственного легкого). Уж ей-то бы, казалось, лежать да дышать себе в трубочку – ан нет, покой нам только снится.

Или вот вам другой американец, Чемп Хэллет. Этот, в инвалидном кресле пребывая, совершил успешно 24 ограбления, на последнем, юбилейном, и погорев – из-за коляски же этой чертовой. Потому как погода была несоответствующая, и шины оставили четкий непрерывающийся след. По которому полиция до самой его берлоги и дошла.

Причем случился же ему прежде намек от судьбы, чтобы не играть в эти игры разбойные. Он, еще в полной подвижности будучи, влез в квартиру одну. Богатое жилище, ухоженное, с массой интересных и ценных вещей. И лишь с двумя, как выяснилось, недостатками. Первый тот, что принадлежала квартира довольно-таки крупному торговцу наркотиками – а они, как известно, народ к сентиментальности не склонный. Вторым недостатком была география, в смысле – этаж, на котором упомянутое жилище располагалось. Этаж был шестым, что, согласитесь, довольно-таки высоко. Вряд ли с этой оценкой и сам Чемп Хэллет спорил, тем более когда его из окна той самой квартиры выкидывать взялись.

Ну, а раз взялись – так и выкинули. В результате чего Чемп, чудом оставшийся жив, лишился ноги, раздробил себе таз и в результате пришел в состояние серьезной инвалидности. Что, как видим, ему ни ума не добавило, ни лихости не отняло. Все-таки двадцать пять раз с пистолетом и в коляске на дело ходить – в смысле, ездить – это достижение. Чему и само имя его подтверждением работает, будучи сокращением от гордого «чемпион».

Так что сами видите, какой зачастую нестандартный народ на рельсы беззакония становится. И оно ведь для любого демографического среза справедливо: хоть возрастного, хоть в плане состояния здоровья, а хоть и социально-имущественного.

Судя по всему, желание вот это – постоять на краю – человеку свойственно вне зависимости от размера банковского его счета и положения в обществе. Я не к тому, что богатым вроде должно бы такое быть и не к лицу. Еще как к лицу – а иначе откуда же и богатству взяться. Это сейчас всякие там Кеннеди-Бронфманы могут в аристократов играться и о наследственных состояниях толковать. Делая вид, что знать не знают и ведать не ведают, как их дедушки с прадедушками будущие облагороженные миллиарды сколачивали.

Нет, я тут, конечно же, не о том, что богатство и преступление – вещи несовместные. Не скажу, что всегда я своим отражением в зеркале доволен, но не такой уж законченный идиот оттуда на меня пялится, чтобы что-то подобное утверждать. Просто у них, богатых, традиционная преступность обычно специализирована довольно-таки узко. Она все больше по линии крупных финансовых маклей проходит. Там тебе бухгалтерия двойная, тут заем на десяток миллиончиков взял и рухнул быстренько в запланированное банкротство, там город какой из особо заторможенных на дутом проекте нагрел – ну, вам-то что объяснять, давно уже на заре капитализма живете. Но мы тут речь ведем о простой, немудреной и где-то даже первобытно-примитивной уголовщине. К которой, как оказывается, и очень даже сытое и ухоженное население склонность вполне имеет.

Чем же еще, как не дремлющим в глубинах души человеческой чудовищем, объяснить такую вот историю, как будто специально для демонстрации сомнительных идей давно почившего хмурого Фрейда разыгранную? В 1992 году в Нью-Йорке устроились два друга-приятеля у подоконника в квартире на 45-м этаже шикарного и очень дорогого здания (в квартире, одному же из них и принадлежавшей), да и стали в прохожих кусищами цемента швырять. Не кусочками, повторяю, а здоровенными блоками, иной раз и более десяти кило весом.

Полиция, понятно, среагировала быстро, в считанные минуты – все-таки центр города был. Но и этих минут хватило, чтобы одна из бетонных чушек цель свою нашла – ни в чем не повинную женщину внизу. Зацепив по касательной и только потому не убив на месте. Но – на всю жизнь парализовав.

И вот вам парочка с сорок пятого этажа: студент юриспруденции из дорогого и престижного Йельского университета (блестящий, говорят, студент – колоссальную карьеру в политике мог сделать, политики-то в основном из них, юристов, и вербуются – как вот, например, тот же Клинтон) – и сам хозяин квартиры, преуспевающий банкир с Уолл-стрит.

Психиатрическую экспертизу, конечно, провели. Да нет, нормальны оказались. (Это, может, всего страшнее и есть – такая на сегодняшний день вырисовывается норма). И ни один ведь из них в содеянном не раскаивался. Мы, сказали, развлекались как никогда в жизни, швыряя эти чушки вниз, в людишек на улице. К чему один из участников развлечения присовокупил еще: «Это, пожалуй, круче, чем банк ограбить».

То есть, имелся, стало быть, и такой вариант проведения досуга. Для поднятия тонуса. Но все-таки нашли занятие еще круче. Кокаин привычный, видимо, свою работу уже делал слабо – вот и решили таким образом «вздернуться». Играя жизнями людишек, которые для них всегда там – внизу.

И не знаю, как вам, а мне инвалид в коляске, банк берущий – пусть даже и с пистолетом в руке – не в пример симпатичнее.

Нет, есть все-таки какой-то магнетизм черный в этой уголовщине – притягивает она народ из буквально всех сфер жизни человеческой. И ведь не только там банкиры или юристы в этом плане отмечались, но даже и коронованные по всей форме особы.

Речь не о преступлениях против народа и даже не о садистских выходках, о чем мы уже вдосталь в первой части нашей книги наговорились. О гораздо более банальных тут вещах речь. Как, скажем, о воровстве.

И, опять– таки, не о воровстве державном, когда территорию какую-нибудь у другого зазевавшегося царька оттяпал или наследство какого-нибудь оппонента политического в свою пользу отписал. Я тут о воровстве наиобычнейшем, в самом что ни на есть бытовом этого слова значении.

Как вот оно, скажем, в случае знаменитого Генриха Четвертого – Наварского – было. Не может быть, чтобы этот монарх французский вам знаком не был. Ну там, Дюма, «Королева Марго» и прочие «Три мушкетера». В последнем романе его самого впрямую-то в героях нет, он там только за кадром как папа правящего Тринадцатого Людовика числится, но старые седые ветераны и в той книжке к нему, Наварцу – с глубочайшим, если помните, почтением.

Вот такой, даже нашему веку известный, король-рыцарь. Это по Дюма оно так выходит. А вот придворные и прочий народ, что с королем этим личные встречи имел, знавали за ним и другого характера подвиги. Потому как нечист был монарх на руку, и очень даже нечист – пер все, что в пределах прямой досягаемости было. Банально, то есть, крал.

И народ, с королем в силу необходимости дело имевший, старался лишнего ничего из карманов не выкладывать и сами карманы крепко застегнутыми держать. Потому что знали – при малейшей возможности что-нибудь да и уворует Его Величество, всенепременно уворует. Хоть предмет драгоценный, хоть монетку медную, а слямзит все равно, так что лучше и не рисковать.

И со словом ласковым к нему на этот счет подступались, и с укором мягким. Дескать, нехорошо ведь это, Ваше Величество. Европа, можно сказать, трепещет, а вы по карманам чужим шарите – и от какой такой, казалось бы, бедности? Но Анри на все эти уговоры только смеялся и головой согласно кивал. Знаю, говорил, вор я и есть. Это, говорил, слава еще Богу, что король. А то бы давно уж повесили.

И ведь не только с монархами прошедших веков такие безобразия случаются. Тут история короля Фарука, последнего египетского венценосца, весьма интересна может быть.

Король– то этот с короной своей не в такой уж глубокой древности расстался -в не столь и отдаленном исторически 1952 году, когда Гамаль Абдель Насер со товарищи его и с трона, и из страны попер, чтобы уже дальше строить положенную народную демократию (насчет того, выстроили они ее там или нет – это разговор не по теме, и в него я вдаваться не буду, тем паче оно самим египтянам как-то виднее). А вплоть до самого этого драматического года Его Величество Фарук тешились изрядно, ни в чем себе не отказывая.

Денег у Фарука было невпроворот – буквально, поскольку был он одним из богатейших людей в мире. Ну, и тратил, однако, с открытой душой. Тоннами, то есть. Ювелирные всякие изделия, часы, монеты коллекционные, награды спортивные (на которых потом гравировку заказывал – якобы сам он все их в честном соревновании и завоевал). И еще – женщины. До них он страшно был охоч, и за хорошенькой юбкой на край света готов был волочиться, любые ей деньги в обмен на чувство предлагая.

Автомобили очень любил. Особенно – спортивные. На которых гонял с совершенно фантастической скоростью по не столь уж совершенным египетским дорогам, с полным презрением к любого рода ограничительным знакам. А чтобы полиция по дурости или по незнанию своего монарха не тормознула или, не дай Бог, в погоню не пустилась, выкрасил он все свои машины в ярко-красный свет, монаршим указом запретив всему прочему населению иметь того же цвета автомобили. Что, кстати, вполне было удобно, потому что даже самая задубелая деревенщина в полицейской форме понимала: а, вот это наш король едет, хоть даже и с нарушениями всех ПДД. Стало быть, пусть и дальше катится к чертям собачьим, нечего с ним и связываться – пущай дуркует.

Лихой, как видите, был парень этот Фарук. Нимало, к тому же, не терпевший, чтобы в лихости его кто переплевывал. Один как-то идиот взял его да и обогнал, по шоссе едучи. На свою, понятное дело, голову. Потому как Фарук его тут же догнал и из пистолета на полном ходу негодяю шины продырявил. Что тоже, можно сказать, повезло. Потому что мог ведь и – голову.

И вот что занятно – при всем своем богатстве сказочном и фантастических грудах всевозможных сокровищ, был Его Величество Фарук ярым и завзятым вором. И не так крал, чтобы от случая к случаю, а с регулярностью просто-таки профессиональной.

Обворовывал друзей – нередко в их же домах, обворовывал народ, что ему во дворце прислуживал, обворовывал собственных министров. Обворовывал даже гостей высоких, что Египет с официальными визитами посещали. У другого Его Величества, эмира Йемена, попер прекрасной работы кинжал, камнями драгоценными украшенный. Так и уехал эмир без дорогого своего оружия. Фарук-то повздыхал для виду: есть, сказал, у нас еще негодяи воровские в Египте, хотя мы с ними, конечно, боремся.

Причем до полной иногда бессовестности у него это доходило. Как вот когда отец последнего персидского шаха, в Южной Африке будучи, вдруг помер внезапно. И тело его обратно в родной Иран для похорон пышных переправляли, а пересадка – ну, или перекладка, все-таки о теле речь – по вынужденным техническим причинам должна была в Египте состояться. Ну и пока тело своего самолета на Тегеран дожидалось, Фарук прямо из гроба внаглую стянул дорогую церемониальную саблю, да еще, не удержавшись, и пару медалей тяпнул.

А потом и из карманов приноровился тянуть – да так ловко, что даже видавшие виды профессионалы дивились. Опять-таки на друзьях да министрах тренируясь.

Этим непростым мастерством овладев, обчистил он прямо у себя во дворце на приеме не кого-нибудь, а премьера Великобритании сэра Уинстона Черчилля (которому, как мы с вами знаем, и самому палец в рот класть не стоило). Обедали они, значит, торжественно, народу за столом невпроворот, а тут Черчиллю что-то приспичило на часы глянуть. Они у него были знаменитые, еще кому-то из его предков королевой Анной подаренные. Ну, он пальцем толстым в кармашек – ан часов-то и нету. Шум поднялся неимоверный. Черчилль, от бренди и гнева раскрасневшись, в сторону монарха уже очень косо стал поглядывать, тем паче что разведке британской воровские повадки Его Величества были ведомы – а, стало быть, известны и самому пострадавшему сэру Уинстону.

Тут, конечно, и Фарук смекнул, что дело совсем погано начинает выглядеть. С видом самым решительным из-за стола поднялся и из залы обеденной вышел. А через какой-то там десяток минут возвернулся торжественно – с часами черчиллевскими в руках. Вот, сказал, как оперативно дворцовая наша полиция работает. Изловили негодяя, часы при нем должным образом обнаружив. Пришлось Черчиллю – хоть и видел он, какими белыми да толстенными нитками вся эта история шита – еще ворюгу и благодарить.

Так что догадаться несложно, что, когда Насер с прочими офицерами монарха под зад коленом из Египта попер, вряд ли так уж много народу о том горевало – что в Каире, что в далеком туманном Лондоне.

Вот и получается, что представители всех абсолютно сфер жизни человеческой в воровские да разбойные ряды вливаются. Атлеты и инвалиды, детишки и старушки, принцы и нищие. И если с принцами (королями, банкирами и прочими шишками) все-таки определенные психологические тайны имеются, то с нищими – или, мягче формулируя, малоимущими – сложностей особых пожалуй что и нет.

Очень хорошо в этом плане ситуацию объяснил Джеймс Кимбол в заключительном своем слове на суде в 1994 году. Пожилой этот человек жизнь прожил пеструю, познав и невеликие взлеты, и крутые падения – то есть, в сумме более или менее ровную, серую и придонную жизнь прожил. Пока – уже в возрасте семидесяти одного года – не сдвинул шляпу набекрень да и не пошел в банк с соответствующим огнестрельным оружием ближнего поражения. И банк этот – в городе Хатчисон, штат Канзас – самым натуральным образом взял.

А с награбленным уже не стал ни на какое дно ложиться, поскольку и так там считай что всю жизнь провел, а принялся развлекаться бурно и широко – ну, знаете, как оно бывает: шампанское, девочки, омары, креветки.

Может, и в силу этого – но поймали его довольно быстро. Через три месяца всего. Быстро поймали, быстро судили – быстро и срок впаяли. Двенадцать с половиной лет.

Дали, конечно, после объявления приговора и слово последнее сказать. Тогда-то и поднялся Джеймс Кимбол, взгляд мечтательный куда-то вдаль устремил – сквозь стены помещения судейского, на какую-то ему одному видимую и ведомую волю – и сказал: «Что бы со мной ни делали, сколько бы ни держали меня в тюрьме – даже если мне там доведется и умереть – никто, ничто и никогда не сможет отнять у меня тех моих трех месяцев ЖИЗНИ».

И лично у меня дополнительных вопросов к обвиняемому не возникает.

Но хватит нам, пожалуй, социологией развлекаться (тем более, по этой части и остепененных олухов как собак нерезанных, так что ж еще нам-то с вами ряды множить). И так уже все выяснили – кто там в преступность падает, по какой такой причине, и все такое прочее. Подойдем к вопросу впрямую и без экивоков. Уже без поиска всяких там внутренних мотивов – а чисто с интересом к профессиональной стороне популярной этой активности. Потому что на этот счет у прочего – неуголовного – населения немалое число легенд существует.

Первая – и до чего же несправедливая – такая тут легенда, что у народу воровского да разбойного не жизнь, а прямо сплошная малина какая-то. Здесь, как я уже сказал, и ошибка, и вопиющая несправедливость. Это у политиков, как мы с вами детально выяснили, не жизнь, а малина. А у вора – откуда ж такой сладости да ароматности взяться? И я тут не только о том, что тому же политику закон – слуга и мальчик на побегушках в смысле постоянного «чего изволите», а бедолаге-вору тот же самый закон – как волкодав, что так и норовит в шею вцепиться.

А о том я тут сказать хочу, что профессия уголовная – занятие и неблагодарное, и крайне (как вы и сами могли догадаться) небезопасное. И давайте-ка мы сперва о неблагодарности этой работы поговорим.

Понятно, что каждый вор или там грабитель – он ведь, на дело идя, на какой-то (чаще всего солидный) куш все-таки рассчитывает. Какой-то свой интерес он в этом деле преследует. И вот рассчитывается-то одно, а на деле сплошь и рядом по-другому выходит.

В городке Канога Парк, в штате Калифорния, переехал как-то один магазин на новую свою точку. Весь инвентарь перевезли, чин чином, а сейф пока оставить пришлось. Весил старый монстр больше двух с половиной тонн, а стало быть, без подъемника мощного с ним вожжаться было бесполезно.

Ну, а тут по городку – вот ведь она, прелесть малых населенных пунктов – слух пополз, что в сейфе, до лучших времен в помещении оставленном, аж шесть тыщ долларов лежат взаперти. На что два друга, склонные к рисковой жизни воровской – Джеймс Ричардсон и Джефри Дефалько – и купились. Потому что сейф – святое, можно сказать, дело. Голубая мечта.

Подъехали они глубокой ночью к зданию бывшего магазина на грузовичке своем, внутрь проникли, толстенным – чуть не с руку – нейлоновым канатом сейф вожделенный обвязали, и дернули. С успехом на улицу и выдернув.

Ну, и двинули его дальше – точно так же, волоком. И вот грузовичок с натугой сейф привязанный прет, железяка эта тяжеленная по асфальту скребет со всей дури, искры снопами сыплются – как тот фейерверк, ночь же глубокая была. Да еще грохот стоит на всю округу, отчего жители перепуганные к телефонам толпами бросаются известный номер 911 набирать.

Ну, конечно, никакой захватывающей дух погони в истории этой не состоялось. Да и куда бы Джеймс и Джефри удрали с такой чудовищной железякой, к хвосту собственному привязанной? Так что взяли приятелей быстро.

А сейф – ну что сейф? Конечное дело, пустой оказался. Его-то не перевозили, как мы видели, по причинам чисто техническим, в силу необыкновенной его тяжести. А какие такие технические причины хозяевам его мешали до переезда сейф открыть да и повынимать все, что положено? Так что история эта – впрямую по нашей теме. Если не забыли еще, о чем мы тут в основном-то речь ведем.

А то вот еще почтенное разбойное дело – бронированые машины инкассаторские брать. Этим, как известно, и в кино самые серьезные преступники за честь почитают заниматься.

На таком– то деле свою добычу и взяли в 1993 году два неизвестных лихих грабителя. В Мемфисе, штат Теннесси, это произошло. Вылез инкассатор компании «Лумис» из своего автомобиля бронированого -с мешком огромным – а тут к нему прямо в дверях супермаркета, куда он и направлялся, двое вооруженных мужчин подскочили. Мешок, соответственно, под дулами пистолетов отняв и в неизвестном направлении исчезнув. Чтобы в укромном уже месте добычу пересчитать.

Но вряд ли таким уж долгим это их занятие было. Инкассатор ограбленный и впрямь перевозкой наличных денег занимался, но за ними-то он в супермаркет и шел. Неся в мешке своем внушительное количество бумажных пакетов – чтобы уже в них банкноты и складывать.

В отличие от этих двоих, Дэвид Позмен, инкассатора ограбивший в Провиденс, штат Род Айленд, деньги все-таки взял. Но лучше бы и не брал, честное слово, потому что боком ему оно вышло.

Он, этот Позмен, инкассатора подкараулил, когда тот мешки с деньгами в машину грузил – и тут-то коршуном на него и кинулся. Инкассатор, правда, засопротивлялся было, так что пришлось Позмену его рукояткой пистолета оглушить. После чего схватил он четыре мешка тяжеленных (как потом выяснилось, весили они вместе более полста кило), и кинулся бегом – относительно, конечно, кинулся, и относительным, опять же, бегом, все-таки полцентнера в руках – удирать.

Полиция его, от натуги раскрасневшегося, ясное дело, практически пешком догнала. Ну, а в полицейском участке уже выяснилось, что деньги Дэвид Позмен действительно взял. Но и не сказать, чтобы такие уж ротшильдовские. Потому что мешки эти злосчастные набиты были… одноцентовыми монетами. Чтобы магазинам сдачу давать как положено, до копеечки. И было этих монет в целом на астрономическую сумму в восемьсот долларов…

Иной же раз и так случается, что и настоящие, большие деньги в разбойной атаке берутся – ан все равно дело пшиком кончается. В Великобритании, когда самое большое в их истории ограбление наличности произошло, все двигалось как по писаному, по плану все ехало – но только поначалу.

Там банда из шести человек бронированный автомобиль захватила – и не впустую работали, знали, собаки, что в машине той содержится. А перевозили там и в самом деле огромную сумму в восемнадцать с лишним миллионов долларов (деньги, конечно, в фунтах были, как вы понимаете, стерлингов, но на кой нам тут ляд дополнительными арифметическими сложностями голову себе морочить). И вот банда машину эту драгоценную тормознула успешно и заставила водителя двигаться в укромное заранее запланированное место в лесочке.

Но открыть этот бронированый сейф на колесах было не так-то и просто. У самих инкассаторов ключей для этого дела не было, их задача была деньги перевезти без приключений, а не лазить в кузов да пересчитывать. Стали тогда вошедшие в историю бандиты резаком газовым бронированый кузов мучить.

И до того эта работа пошла нехорошо, что содержимое кузова запылало синим пламенем. Дым повалил – и все такое прочее. А дырку – чтобы влезть да вынуть – так ведь еще и не прорезали. И, поскольку ситуация совсем поганой становилась – тут ведь и машины полицейские по автоматическому сигналу в поиск ринулись, и вертолеты в воздух поднялись – пришлось ребятам-разбойникам делать ноги. (Тоже, впрочем, не очень и далеко ушли.)

А костер, ими устроенный, по словам прокурора Гая Бони, стал «самым дорогим костром в Британии». Два с половиной лимона дымом и улетели…

Конечно, несолоно хлебавши и прочий воровской народ – не одни, то есть, грабители – с дела возвращается. И хорошо ведь, если так. А то нередко нахлебываются – да не того, за чем шли.

Особенно часто истории такие с наркоманами происходят. У тех ведь уже только и стоят перед глазами порошки да таблетки разноцветные. Только б добраться. А уж анализ кто там делать будет – оно не так, так эдак зацепить должно.

Вот и в 1993 году забрался такой злоумышленный наркоман в дом Натана Радлича в Бойтон Бич, штат Флорида. Лазил этот вор по дому в поисках «колес», повыворотив все аптечки – пока не наткнулся на аккуратно перевязанную коробочку, в которой находился вполне привлекательный на профессиональный наркоманский взгляд серовато-белый порошок.

С каковой добычей грабитель и смылся, не взяв из дома ни единой прочей вещи. И тут, конечно, приятного аппетита и счастливо побалдеть. Интересно знать только, нюхать он этот порошок принялся, глотать или же в вену себе опухшую вкатывать. Первые два варианта как-то мне более живописными представляются, потому что в коробочке заветной хранился… прах усопшей сестры Натана Радлича, Гертруды. Который по внешнему виду вполне за какую-то дрянь возбуждающую – ее разновидностей-то нынче не счесть – мог и сойти. Так, во всяком случае, флоридской полиции история эта видится.

Не менее веселая история – с несколько иным поворотом – случилась в Австралии в 1996 году. Там грабители-наркоманы вломились в одну из мельбурнских клиник и, добравшись до шкафа с медикаментами, в мешок его свой и опустошили. После чего полиция не без удовольствия заявила прессе, что она в связи с ограблением ищет людей, измотанных физически или эмоционально, а также с некоторым непроходящим вздутием ниже пояса.

Как выяснилось, грабанули наркоманы отчаявшиеся не просто клинику, а учреждение, занимавшееся только и исключительно лечением половых расстройств – импотенции, то есть. И в шкафу медицинском, ими наизнанку вывернутом, хранился среди прочего сильнейший препарат, вызывающий стойкую эрекцию сроком не менее чем на пять-шесть суток.

Это, в общем, едва ли и не неделя получается. Веселенькая, небось, неделька-то была. Интересно оно, должно быть, все выглядело, когда уселись с кайфом, да добычу и заглотили. И впечатлениями стали делиться. «Ты, я торчу…» Вот-вот. Именно это слово. Тот самый вариант, когда в десятку.

Общую для всех этих случаев атмосферу очень хорошо английская идиома передает: They got shit. В дословном переводе – «дерьма они получили», шиш, то есть, с маслом, а вовсе не того, чего добивались. И, что интересно, во всем многообразии калейдоскопической нашей жизни идиома эта в одном случае получилась справедливой в самом что ни на есть буквальном смысле.

Когда холодным ноябрьским вечером грабитель напал на пожилую жительницу Лос-Анжелеса, шедшую с пластиковым пакетом в руках и маленьким пудельком на поводке, ограбление для него закончилось и быстро, и успешно. Старушку, миссис Холлис Шарп, с ног сбил, пакет вырвал движением тренированным – и был таков.

А бабулька ограбленная, еще на тротуаре сидя, смеялась – аж заходилась хохотом. До самого приезда полиции.

Она пуделька своего, Джонатана, каждый вечер выгуливала. И, будучи гражданкой высокосознательной, всегда с собой сумку пластиковую несла – чтобы, когда Джонатан нужду свою положенным образом справит, все это подобрать и не засорять улиц родного города.

И в этот вечер все по заведенному порядку прошло. Пуделек, все должные фонари и деревья обнюхав и лапу задрав, где особо понравилось, облегчился, наконец, и по-серьезному. Миссис Шарп как раз все это в пакет свой припасеный и сгребла, когда разбойник ночной на нее обрушился. Унося с собой пакет – с приветом от Джонатана.

И еще одну историю славную рассказать хочется – из того же все ряда. В Монтеррее, штат Теннесси, довольно-таки молодой грабитель по имени Джеки Линн Адамс вломился в одно частное домовладение. Причем не сразу вломился, а после тщательного и осторожного выбора объекта ограбления. К одному дому было подъехал вплотную – да что-то ему не занравилось, что-то у него подозрение вызвало. К другому потом – с тем же результатом, к третьему. Не знаю, какими уж там критериями отбора он руководствовался, но остановился в конце концов на четвертом.

Влезши уже в этот, четвертый – по воле случая принадлежавший шефу полиции города – стал Джеки в поисках потенциальной добычи осматриваться. Наличности или драгоценностей каких обнаружить не удалось. Телевизор напольный уволакивать было не с руки – больно громоздкая и тяжелая зараза. Видеомагнитофонов было два. Оба ему почему-то брать не захотелось – а, может, одна рука свободная все-таки была нужна. Ну и, взявши под мышку видик, был наш Джеки таков.

Тоже вот – выбор. Сперва из всех возможных домовладений приспичило ему в жилище главного городского полицейского вломиться. И с видиками опять же расклад – один из них был в рабочем состоянии, а второй за некоторое время до того сломался напрочь и стоял теперь больше для виду. Именно поломанный агрегат наш Джеки и попер.

Дома– то он, конечно, этот изъян довольно-таки быстро обнаружил -к своему неудовольствию. И, опять-таки без удовольствия особого, в ремонт отволок. Где определенную сумму за работу пришлось выложить.

А тем временем полиция, на ноги поднятая – все-таки самого босса грабанули, наглость-то какова – злоумышленника искала. Не без некоторой полезной информации на руках, поскольку соседи и самого Джеки, и автомобиль его рассмотреть успели хорошо, пока он от одного дома к другому тыркался.

И, конечное дело, изловили. А при обыске на квартире и видеомагнитофон уворованный нашли. Но уже в значительно лучшем – потому как рабочем – состоянии. Так что шеф полиции Монтеррея не только в накладе не остался, но очень даже наоборот. Чего о Джеки Адамсе, как вы понимаете, не сказать.

Элемент неприятной неожиданности – он в интересующей нас профессии фактор постоянный. Тут, конечно, поделать ничего нельзя, потому что и сама работа-то именно на неожиданности и внезапности строится и на них же стоит. Но согласитесь, что огорчительно это донельзя, когда неприятности доставляют не люди, по долгу службы на то призванные – как та же полиция, охрана там вооруженная и все такое прочее – а индивиды, от которых нормальный преступник гадостей и неприятностей вроде и не предполагает наглотаться. Когда в самом неожиданном, то есть, месте возникает вдруг большой и крайне обидный сюрприз.

Но и то сказать надо, что в таких для преступниках печальных ситуациях нередко их же собственный консерватизм и повинен. Ежели грабитель, скажем, женщину в свое уравнение со многими неизвестными в качестве фактора возможной опасности не включает, то это о его же, грабителя, отсталости в первую очередь и говорит. Потому как над планетой давно заря феминизма взошла – а, стало быть, эпоха мужающих женщин и женственных мужчин в самом уже зените. И если кто из преступного элемента в картину эту еще не врубился, то убеждаться в ошибке приходится иногда очень даже дорогой ценой.

Как оно и вышло с незадачливым банковским грабителем в Мадриде, столице испанской. Он, значит, в банк вошел, окинул ситуацию взглядом профессиональным, отметил, что в очереди кроме нескольких женщин никого и нет – и, фактом этим окрыленный, к делу сразу и приступил.

Перво– наперво схватил молодую девушку двадцати с небольшим годов, пистолет ей к виску приставил, а потом на себе рубаху расстегнул, демонстрируя динамитные шашки, которыми для такого дела обвязался. И, произведя должный эффект, потребовал у банковских служащих свалить всю имеющуюся наличность в мешок покрепче, грозясь в противном случае девушку на месте застрелить. А если кому и этого мало, так он и взорвать все к чертям собачьим всегда готов. И с собой даже вместе, потому что будучи испанцем и настоящим мужчиной, к смерти относится крайне презрительно.

Напрасно, однако, он с тем же презрением к присутствующему слабому полу отнесся. Тем более, что одна из его представительниц, Роза Чирухано, по совместительству оказалась мамой захваченной в заложники девицы. И не успел разбойный мачо свою напыщенную речь договорить, как тут же схлопотал от разгневанной Розы апперкот в челюсть и увидел, как грозный его пистолет дугу в воздухе описывает и на полу приземляется. После чего Роза к тому же полу его по всем правилам припечатала, а тут и прочий якобы слабый пол набежал. Скрутив негодяя и уже готовеньким сдав его полиции.

А когда полиция, приехав, установила с ходу, что и пистолет, и взрывчатка – липа липовая, игрушечный товар, Роза в сердцах ему еще одну плюху влепила, сказавши с гневом: «Ах ты идиот… Ты нас еще на игрушки взять хотел…» С чем нашего мачо и увезли туда, где у него об изменившейся роли женщины в обществе будет время подумать…

Еще один такой же мачо, Артуро Ортис, в Аризоне в 1993 году свой урок на ту же тему получил. Влез он в дом один на предмет поживиться, и в процессе этом обнаружил в спальне женщину – одинокую, беззащитную и, поскольку стояла глубокая ночь, спящую. И так он при ее виде распалился, что тут же попытался к ней под одеяло сунуться, забыв, что на любой работе – а тем более такой деликатной, как та, которой он занимался – это дело не приветствуется.

Он, кстати, и еще одну вещь во внимание отказался принять (а, может, как один мой знакомый говорил, «майонез в голову ударил»): женщина была весьма, как бы это сказать, видной. Крупной, то есть. Как оно потом выяснилось, в сто двадцать килограммов весом. При том, что злоумышленник наш весил шестьдесят – что, как вы понимаете, ровно в два раза меньше. Но и то представить можно: ночь, тестостерон в крови клокочет – и кто ж тут за весами бегать-то будет.

Ну, в общем, он под одеяло, она из-под оттуда же, и вместо того, чтобы он на нее навалился, как в планы бойкого Артуро наверняка и входило, беззащитная вроде бы дама навалилась на него сама всем своим немалым весом. А потом руку ему за спину завернула и уже другой, свободной, рукой спокойно стала телефон полиции набирать.

На все последующие расспросы о проявленном героизме пожав плечами и произнеся: «Я все-таки женщина крупная, а он… Сами же видите – шибздик».

Такое же пренебрежительное отношение, между прочим, у некоторых представителей преступного мира и к старости имеется. И тоже, как вы догадываетесь, напрасно, потому что иначе как боком им это не выходит.

В Сиднее, в Австралии, молодой грабитель затеял как-то банк грабить. И вроде рассчитал там что-то, принял то да се во внимание, выбрав день и час, когда в банке том одни старички на предмет получения пенсии в очереди стояли.

Ну, влетел в банк, «руки вверх», и так далее. Продемонстрировав просто-таки огорчительное незнание психологии на самом бытовом уровне. Потому что старичкам-то в их старости, пусть даже и прилично обеспеченной, чего не достает?

Именно. Именно вот этого самого – действия. Чтобы снова кровь по жилам, грудь колесом, чтобы снова орел, а не ворон какой-то древний. Так что им, старичкам, только шанс дай. Вот, грабитель-то, получается, и дал.

И трое очень даже пожилых посетителей с места в карьер на разбойника и кинулись. Обезоружив молниеносно и к полу прижав. Одному, как оказалось, было шестьдесят девять, другому семьдесят, а третий – который, кстати, первый, потому что первым же он в атаку и бросился, уже аж восемьдесят пять разменял. (И вот срок-то грабителю незадачливому, конечно, вкатили – да оно и за дело. Но я так думаю, три тех деда все-таки – хоть в глубине души – парню этому признательны и благодарны. Когда б им еще такая возможность предоставилась – чтобы кровь по жилам да грудь колесом…)

А то еще в Джексонвиле, штат Флорида – там и того серьезнее история произошла. Влетел там в один ресторан некий Дервон Маркиз Мур – с обрезом в руках. Официантку ближайшую схватил, орать принялся: отчиняйте, дескать, кассу, а то хуже будет.

Тут немедленно то самое «хуже» и началось. Один из посетителей, семидесятилетний Оскар Мур (грабителю никакой не родственник, а всего лишь однофамилец) тут же свой пистолет выхватил и с ходу злоумышленнику пулю в живот вкатил. (Его еще, злоумышленника, счастье, что пистолет малокалиберным был – а то ведь рана в живот, сами понимаете).

Тут нехороший Мур, хорошим Муром подстреленный, кинулся наутек. Но, когда он уже в дверях был, тут и еще один посетитель, Роберт Герри (восьмидесяти одного, между прочим, года!) свою уже пушку вынул. И прямо в тех же дверях грабителя злополучного в спину угостил. (Выжил, однако, бедолага-грабитель. Теперь на нарах размышляет, где же он в той истории промашку дал).

Так что, как видите, старички-то наши и впрямь орлы. Что в рукопашную, что в прицельной стрельбе – по движущейся зигзагами мишени.

Ну а поскольку, как уже было сказано, на дворе у нас полный расцвет феминизма, то и бабульки от ровесников своих в этом плане отставать нимало не собираются. Как некая шайка разбойная в городе Мозес Лейк, штат Вашингтон, на своей шкуре убедилась.

Грабители эти – в количестве четырех человек – дом для нападения выбрали не наугад, а зная, что проживают в нем две совсем уж немолодых особы, от которых сопротивления никакого ожидать не приходилось. Одна из них, Марти Киллинджер, вступила в седьмой свой десяток, а второй, Дороти Каннинхэм, так и вообще было аж семьдесят пять. Так что, судя по всему, предполагалось даже и не ограбление – а так, легкая прогулка.

Вломились, конечно, присутствием хозяек не смущаясь нимало. И, между прочим, зря. Потому что те, шум да грохот заслышав, тут же кинулись к своим арсеналам, немедленно затеяв такую пальбу из легкого и тяжелого оружия (от пистолета до охотничьего ружья), что разбойнички лихие с позором бежали – несмотря даже на то, что и сами были вооружены. (Во время постыдного их отступления полиция, звуками боя привлеченная, грабителей и повязала).

Так что не все у старушек бридж да чай с вареньем. По части курок спустить они дедулькам уступать никак не намерены. Как, кстати, и на предмет рукопашной схватки.

Когда в городе Белфонтейн, штат Монтана, злоумышленник Чарлз Холзер отправился на дело свое уголовное, решил он, что судьба ему прямо-таки подарок приготовила. Промышлял Холзер вооруженным разбоем и угоном машин – так что нетрудно понять, что предвкушал он самую легкую добычу, увидев, как на автостоянке старенькая леди к автомобилю своему направилась.

Холзер молниеносно к ней подскочил, выхватив нож и потребовав ключи от машины и, конечное дело, кошелек. На что бойкая семидесятисемилетняя старушка так же молниеносно врезала ему сухим, но твердым кулачком в нос. Отчего разбойник с ног и свалился, да так еще неудачно, что на собственный нож и напоролся. И вот пока он так-то на асфальте лежал да выл, бабулька его ногами по всему периметру тела пинала, как тот футбольный мяч. Сказав впоследствии прессе, что если бы не подоспевшая полиция, она бы из него всю душу выколотила.

Интервью– то она прессе дала, но на условиях абсолютной анонимности. И я уверен, что не в боязни тут дело, месть там и все такое -какая ж у такой героической старушки боязнь. А дело, думаю я, в том, чтобы такой известностью своей другого такого же не отпугнуть заранее. А ну как и даст судьба еще один шанс – душа-то приключений жаждет…

Но даже когда и возраст свое совсем уж берет, и силы уже не те – вовсе не значит это, что неувядающие наши бабульки в легкую и беззубую добычу автоматически превращаются. В 1995 году в городе Де Мойн, столице штата Айова, спала себе тихо в своем собственном доме вполне тихая старушка по имени Рут Брэдшоу. И вот спала она себе – но вдруг проснулась, услышав, как кто-то в этом ее доме вовсю шурудит.

Тут она встала решительно и напрямую на грабителя вышла. Нет, не для рукопашной, конечно – девяносто три года все-таки не шутка, не совсем для рукопашной возраст – но и не без цели определенной. Вышла она к домушнику, улыбаясь радушно и даже каким-то там его именем называя. Спрашивать стала, давно ли он ее внука видел и почему сам давненько уж в гости не заглядывал.

Ну, слово за слово, а тут дело и к рассвету. Грабитель доволен как слон – надо же, маразматичка старая, за внукова приятеля его приняла. И эвон как все славно и без скандалу происходит. Тем паче, что Рут тут же принялась с завтраком хлопотать, все опять что-то там о внуке своем приговаривая.

А после завтрака, обильного и сытного, пригласила «друга семьи» прилечь, отдохнуть малость с дороги. Что он с удовольствием и сделал, будучи в полной уверенности относительно безопасности собственной.

Ну, и сразу после того – звонок по 911 тихонечко, полиция, наручники, и известный финал. Не знаю, правда, спасибо ей тот грабитель за гренки успел сказать – или нет.

Когда спросили ее, как же с таким самообладанием она все это дело провернула, донельзя довольная Рут объяснила, что по молодости активно промышляла контрабандой спиртного – во времена еще сухого закона. Уж там и не такие аллигаторы ей попадались. А этот-то что – не грабитель, а так, теленок…

Всякие, выходит, случаются старушки. Бывает, конечно, что и не драчливые, к стрельбе наклонности не имеющие и даже хитроумных планов никаких не вынашивающие. Что не значит, что на таких сезон триста шестьдесят пять дней в году открыт.

О чем, видимо, Вилли Кинг, грабитель уличный, нимало не задумывался, когда грабанул старенькую – девяносто четыре года! – женщину прямо на ступеньках ее же дома. Полиция-то его быстро сцапала, считай что и сразу же, но не в полиции была для бедняги Вилли проблема.

А в том она была, что старушка – божий одуванчик – оказалось мамочкой самого Винсента Джайганте, крестного отца мафиозного клана Дженовезе. И «Нью-Йорк Пост», историю эту сообщивший, констатировал не без задумчивости, что на тот момент – июль 1996 года – лихой Вилли в своей тюряге был, как ни странно, еще жив… (С тем это газета подтекстом дала, что вряд ли такая ситуация долго продолжаться будет).

Как видим, и такие случаются неудачи. Так что черт его и знает, что оно лучше – в дом к начальнику полиции вломиться в целях грабительских или из крестных отцов кому на мозоль наступить. Первое, думаю, для здоровья менее вредно все-таки.

Нельзя, нипочем нельзя в такую-то темную воду соваться, нимало о броде не разузнав. В таких случаях говорят обычно, что провинившийся «домашнюю работу не проделал», в том смысле, что ничем особым остатки своего серого вещества не загружал – до того как.

В 1996 году домушник по имени Майкл Маклин полтора десятка ограблений совершил в шикарном просто-таки районе Нью-Йорка. Грабанув среди прочего и несколько жилищ самых серьезных людей с итальянскими фамилиями. И до того он жителей этих эксклюзивных (специально я словцо-то это вставил, очень на него сейчас в России спрос почему-то большой) кварталов допек, что одна из обиженных, дочь самого Пола Кастеллиано, крестного папаши клана Гамбино, у себя в доме с соседями провела собрание, чтобы им вахту добровольной дружины организовать. А потом и того проще те жильцы поступили, привычно заказав соответствующим профессионалам контракт на жизнь неуемного вора.

Так что полиция, Майкла арестовав, может статься, его и спасла, поскольку информаторы мафиозные уже повызнали, кто он таков и где обретается. Спасла полиция. Иной вопрос – надолго ли.

Да… На импровизации – это разве что на сцене иногда выехать можно. В смысле, не умеешь играть по нотам – играй по блюзу. А в реальной жизни – особливо жизни преступной – от этого одни только неприятности возникнуть могут. Хотя ведь тоже всего рассчитать и предугадать невозможно.

В начале 1997 года в Польше, от самой Варшавы неподалеку, тормознули грабители с большой дороги (никакой это тут не эпитет, а такая их специальность и была) автомобиль легковой. Чтобы, значит, людей, в нем едущих, на предмет денег и прочих ценностей немного подразгрузить.

Проблема, однако, в том оказалась, что грабить они собрались не просто каких-то там путешественников, а тренеров белорусской да российской сборных по биатлону. Что само по себе еще никак и не страшно, потому что все-таки ж не по боксу или, не дай Бог, карате.

Но за тренерской машиной на некотором расстоянии следовал и автобус со всеми спортсменами и – что самое главное – с инвентарем. В который в данном виде спорта, как вы понимаете, и винтовки включены.

Тут, конечно, когда ребята в автобусе из чехлов принялись свои рабочие инструменты вынимать, оставили бандиты быстренько занятие в данной ситуации бесперспективное – и смылись, не солоно хлебавши. Но смылись все-таки.

Чего двум ворам в Америке – двумя всего неделями позже – сделать не удалось. Намылились они в Линкольне, штат Небраска, магазин спортивной обуви пощипать – да как-то пошло все наперекосяк, засекли их, неудачников. Ну, и двинули они, понятное дело, в бега.

Не зная и не ведая, что в не самой удачной ситуации им бежать придется. Потому что персонал магазина воров тем же бегом и преследовал, жаждая спертые кроссовки на место возвернуть. И впереди – с большим отрывом от прочих – неслись элегантно и профессионально двое: кассир Дэйв Олсон, капитан университета Небраски по легкой атлетике, и менеджер того же магазина Роб Финеган, член сборной Штатов по марафону. Хотя последний, конечно, во всей красе так и не развернулся. Уж очень не по-марафонски коротким этот забег получился.

Но мы, кажется, несколько в сторону от интересовавшего нас предмета свернули. До того ведь о том мы речь вели, как неожиданно и даже небезопасно ведут себя те, кто по всем расчетам никаких хлопот преступному элементу доставлять не должен.

И вот о слабом поле мы тут уже потолковали (я женщин имел в виду, традиционный смысл в понятие вкладывая – хотя, конечно, разночтения могут быть, в какое время-то живем), а равно поговорили и про бойких бабушек с дедушками. Но ведь, надо сказать, и детишки бедолагам-грабителям легкой жизни тоже не предлагают.

Тот же, кстати, знаменитый голливудский блокбастер (еще одно словцо из языка новорусского – потому и леплю без удовольствия, но и без перевода), «Один дома», в отличие от прочей ихней продукции – не такая уж, если разобраться, и фантастика. Такие вот ребятки малые, от которых бандюги воем воют, в жизни тоже встречаются запросто.

В 1996 году в городе Дерби, штат Пенсильвания, грабитель как-то в дом пробрался – зная, что взрослое население дома по каким-то уж там причинам в отсутствии было. Дома оставался один лишь мальчонка одиннадцатилетний, Джой Стрэно. А с ним, как себе вор наш незадачливый полагал, хлопот особых быть не должно.

Ну вот, залез он, значится, в дом – да и начал по шкафам да по ящикам всяким шурудить. В поисках денег, бижутерии и прочих симпатичных вещей.

Тут все это дело Джой услышал, на кухню за ножом сбегал быстренько – и на бандита лицом к лицу вылетел. А увидев в руках у негодяя награбленное, закричал голосом самым грозным: «Положи на место сейчас же! Это все мамино!» Грабитель задумался и пообещал все вещи на место положить – с договором, чтобы мальчик и от тесака своего избавился.

Джой нож бросил – но грабитель надул. Со всеми вещичками тут же и ринулся к выходу. Дальнейшее, как показал мальчонка в суде, происходило так:

«Когда он попытался лезть через забор, я его за ногу схватил, а он вниз и упал. Потом опять на забор полез, а я его опять за ногу. Он тогда все вещи бросил, через забор все-таки перелез и начал удирать. Я тоже перелез, вещи отдал покараулить моему другу Энтони, а сам за ним погнался».

Вскоре к погоне подключилась и полиция, которая вместе с героическим Джоем грабителя, Кейта Джонса, и арестовала соответствующим образом. А Джой у приятеля вещички отбитые взял, да и пошел себе домой досыпать – потому как назавтра в школу.

Так что буквально и тотально – нет и, похоже, не может быть людей, от которых вору или грабителю неприятности бы не выпадали. Какими бы безобидными люди такие на первый взгляд не казались. Такая уж, видать, воровская планида – не знать, откуда заключительный удар грома грянет.

Женщины, дети, старички и старушки… Но ведь еще же и инвалиды. Казалось бы, какого такого подвоха можно ожидать от слепого с рождения человека? Что он за тобой, с палочкой своей гоняться будет? А хоть и догонит – что он тебе такого нехорошего сделать в состоянии?

Так, должно быть, и рассуждал грабитель, идучи на дело в городе Филадельфии, где выбрал он себе объектом именно дом со слепым хозяином. Вошел, как к себе – спокойно, без невроза. Ну, слышит – так пусть, дескать, и слушает на здоровье.

Хозяин дома, Куртни Бесвик, на шум действительно вышел. И даже попробовал к совести негодяя-грабителя взывать. Но это, конечно, в пользу бедных оказалось, потому что не за ради же уроков нравственности он к Бесвику в жилище пожаловал.

Тогда– то Бесвик и рванул на звук. Схватив наглеца за рубаху, швырнув через бедро и приземлив головой в пол -со сломанной уже напрочь шеей. Поскольку насчет слепоты грабитель, конечно, был прав – но вот тот факт, что Куртни Бесвик еще и довольно известный мастер восточных боевых искусств, учесть все-таки стоило.

Тут уже, как вы понимаете, речь не только и даже не столько о неблагодарности интересующего нас занятия, сколько об этого занятия опасности. Степень травматизма – нередко с исходом самым печальным – среди воров да бандитов очень даже высокой оказывается. При практически полном отсутствии какой бы то ни было социальной защиты. Да и какая уж тут защита, когда даже и профсоюза-то нет (профсоюзы на Западе – это уже по части гораздо более высокоорганизованной преступности). А обычному неохваченному уголовнику – ни тебе охраны труда, ни занятий по технике безопасности. И это, конечно, факт плачевный, потому что такие занятия – хотя бы на предмет обращения с рабочим инструментом – очень даже не повредили бы. Уж больно много ихнего народу страдает в результате такой ситуации.

Как оно случилось в Торонто с известным бандитом с не таким уж в тех краях экзотическим именем – даром что город вроде пока еще канадский – Чанг Тонг Во. Крут он был до невероятия, и чуть что – немедленно свою пушку из-за пояса выхватывал. Чтобы, кого надо на место поставив и порядок наведя, тут же резким профессиональным движением «магнум» свой опять за пояс штанов сунуть. И, вроде, получалось это у него всегда красиво да эффектно – как в тех фильмах, что Гонконг сотнями штампует.

Пока один раз гордый Чанг себе его в штаны не сунул чуточку энергичнее, чем обычно. Отчего пистолет этот чудовищный и выстрелил – отстрелив нашему крутому гангстеру… Ну, в общем, сами понимаете, что отстрелить-то в такой ситуации можно. Так-таки напрочь и отстрелил.

После чего получил Чанг Тонг Во в народе кличку «Ноу Уонг Во» («ноу уонг» означает на слэнге «без вот этого самого», а уже последнее слово, как оно и положено, фамилия).

Ну, а в 1995 году его такой же, видимо, крутой – только покруче чуточку – и укокошил из такой же примерно пушки. Могло, конечно, и так быть, что в их дуэли Во, горьким опытом наученный, аккуратно и неспешно «магнум» свой стал вынимать – что его еще не обжегшемуся сопернику и дало необходимую фору.

Или такой вот печальный случай с Джоном Энтони Гибсом. Влетел он как-то раз в ресторанчик в Ньюпорте, штат Род Айленд (очаровательный, между прочим, городок – из одних ресторанчиков, по-моему, и состоящий). Причем с самого начала как-то нервно себя повел, что потом все свидетели дружно и показали. Ну, влетел, пистолетом во все стороны машет – всем, дескать, сидеть по местам, а кассир чтоб деньги выгребал немедленно.

Кассир этот ему, Джону, всю наличность собрал – четыреста долларов – и даже сложил. В пакет бумажный. Хотя Джон его и торопил, и на публику орал, и вел себя, как мы уже сказали, чрезвычайно нервно.

А потом принялся грабитель пакет этот с деньгами пристраивать. Совать его начал в нагрудный карман рубахи трясущейся от возбуждения рукой. Причем – вот она вам, техника-то безопасности – той самой, которой пистолет и держал. Стволом вверх (я ведь, кстати, никогда не утверждал, что преступный элемент – он на нашей планете как бы самый и сообразительный).

Ну и бабахнул пистолет. Уложив бедолагу Джона на месте и навечно – пуля прямо в голову и вошла.

Или вот вам еще история. Отправились в 1996 году три героя – Весли Стени, Джинис Кэти и еще третий, чье имя газеты почему-то не сообщили – на лихое разбойное мероприятие. Двинули они в Майами, штат Флорида, на ограбление магазина – обычное в тех краях дело. Кассиру, как всегда, «руки вверх», всех прочих на пол уложили – ну, в общем, все, как Голливуд и рекомендует.

После чего Джинис Кэти за стойку к кассе и потянулся, чтобы денежки собрать, да в таком физическом усилии случайно курок и нажал. И я уж не знаю, каким таким захватом специфическим он свой пистолет в руке держал, но непреднамеренным этим выстрелом влепил он пулю в своего же товарища по оружию, Весли Стени.

Но и это еще не конец, потому что Стени, так обидно и незаслуженно подстреленный, рухнул на третьего их партнера, который от неожиданности курок на своей машине спустил – и на сей раз пуля уже Джиниса Кэти, всю стрельбу и затеявшего, настигла.

Повязали, конечно, всех троих в такой ситуации. Один из продавцов потом сказал полиции: «Я сразу понял, что как-то у них не так получилось. Все прочие живы-здоровы, а грабители почему-то в крови…» А что ж тут гадать – почему. Вопиющее, как мы уже и отмечали, пренебрежение техникой безопасности.

Хотя, конечно, техника безопасности – уроки там всякие да инструкции – всему на свете тоже не панацея. Что нам хотя бы случай Пола Стиллера и его супружницы Бонни может продемонстрировать отчетливо.

Их, Стиллеров, к таким уж рецидивистам, может, и не отнести. Но и к гражданам нормальным и законопослушным – тоже сложно. Горячая была парочка, веселая, крутая и в действиях своих весьма непредсказуемая – несмотря даже и на свой крепко за сорок возраст.

Нахлебались они как-то ввечеру пива – а напиток, если кто не знает, чрезвычайно дурной в больших объемах, что особенно для американской публики справедливо – да и прыгнули в машину. Поколбаситься немного по округе, дурь стравить. Ну, колесили они по городку своему, Эндоверу, что в штате Нью Джерси, аж до двух часов ночи. Песни орали, клаксон давили – развлекались, в общем. Пока не вспомнил муженек, что в машине у него динамит имеется.

Решили, конечно, бабахнуть. А хрен ли весь городок этот спит, когда нам двоим так весело? Зажигай, родная, а я щас эту шашку в окно-то и метну.

И метнул. В окно. Закрытое.

Тут, конечно, мы все детали этой истории потому знаем, что динамиту не шашка целая была, а чуть более четвертинки ее. Отчего покалеченные, но живые герои смогли все события бурной той ночи в цветах и красках восстановить. Но я все это о том, что инструкции да лекции по технике безопасности не в любой ситуации помочь могут. Да и как оно в такой инструкции должно бы выглядеть? «Вышвыривание динамита из автомобиля на улицу следует производить только убедившись, что окно, предназначенное для данной операции, открыто на ширину, позволяющую намеченное вышвыривание произвести» – так, что ли? Что ж, может, конечно, и такой вариант быть. Только не очень я уверен, что сработал бы он – в такой прямо-таки клинической ситуации.

Конечно, с огнестрельными да взрывоопасными предметами осторожность бы нужна. Но это ведь все по здравом, так сказать, размышлении. Которому откуда же и взяться, если знаменитая стратагема поллитровки единственной мыслью в остатках мозга колотится: хрен ли ж там думать, ПРЫГАТЬ надо!

Вот, допустим, автомат для продажи сигарет взять. (Не такой уж в странах развитого капитализма дешевый товар – при странной тамошней всеобщей ненависти к курильщику и не менее странном всеобщем сочувствии к, скажем, СПИДоносцу какому.) Можно, конечно, планы всякие строить, отмычки всякие хитроумные изобретать, жетоны – чтобы вместо монет – выпиливать. Но пропадает, как вы понимаете, главное. Начисто гибнет элемент спонтанности и импровизации – а вместе с ним и стратагема упомянутая.

Посему один семнадцатилетний злоумышленник в Германии особыми планами насчет этого автомата сигаретного себя не мучил. Проще всего ему показалось автомат этот распахнуть напрочь. Как? Да взорвать к едрене фене изнутри, и точка. С чем наш грабитель, маминым лаком для волос запасшись, весь аэрозолевый баллончик в щель для монет опустошил. После чего к той же самой щели зажигалочку и поднес.

Ну, дальше оно понятно. Больница, травматология, ожоговое отделение, пересадка кожи и все такое прочее. Но ведь и то сказать надо, что так-таки к той самой едрене фене автомат он и раскрыл. Разворотил напрочь – с самым несомненным успехом.

Вот она вам опять же – техника-то безопасности. Нарушение которой что литейщику, что взломщику обходится порой очень даже недешево.

Причем ведь речь не только о том, что стреляет да взрывается. Иногда и самый, казалось бы, безобидный рабочий инструмент причиной очень печальных случаев стать может. Как вот оно с Сантьяго Альварадо в 1997 году случилось. Отправился он – в городе Ломпок в Калифорнии – магазин велосипедный ночью пощипать, увести, значит, машину-другую. Ну, все, вроде, делал как положено. Пробираться стал через чердак, фонарик, как опять-таки в голливудской продукции любой профессиональный вор делает, в зубах зажав и руки высвободив для более производительной работы.

Ну и пока он там люк или другую какую дырку искал, чтобы в само помещение с велосипедами выбраться, жидкое пластиково-фанерное перекрытие потолка, по которому он со стороны чердака передвигался, треснуло и по трещине этой разошлось. Отчего Сантьяго Альварадо и рухнул – прямо лицом вниз. А фонарик, в зубах зажатый, так ему в череп – до самого основания – и вошел. Был вор – нет вора.

А то вот вам еще случай на предмет нарушений техники безопасности. В сентябре 1996 года двинул некий взломщик на дело большое и почетное: сейф брать. Забрался он, значит, в офис компании «Саммис» в Хантингтоне, штат Нью-Йорк, и до сейфа вожделенного добрался самым успешным образом. И так он заранее порешил, что – дабы горячку не пороть и со всякими там резаками газовыми ночью не вожжаться – лучше всего ему будет сейф этот в укромное место уволочь, а уже там и потрошить в свое удовольствие.

Сказано – сделано. Сейф-то, конечно, был не из совсем невесомых – более двух с половиной центнеров, но человеку решительному и физически крепкому мог вполне показаться и по зубам. В общем, двигал его грабитель – то волоком, то качками – до поры успешно. До самой лестницы – поскольку дело, увы, не на первом этаже происходило.

На лестнице-то все и произошло. Сейф-то он по всем правилам так себе и двигал осторожненько, чтобы, значит, со ступенечки на ступенечку. Но сам при такой операции чуть пониже стал – я уж не знаю, подстраховать, что ли, эту мебель на случай падения, или как. Хотя ведь, ежели разобраться, не рояль какой или сервант, поцарапать было бы не так уж и страшно.

Ну дальше-то – что ж расписывать. Кто из нас надписей этих грозных не видел: «Не стой под грузом и стрелой» – и прочее в том же духе. В общем, сейф треклятый вниз, конечно, поехал, грабителя с ног сбив и его же всем своим железным весом к ступенькам и припечатав – насмерть.

И последняя черточка в истории – самая, на мой взгляд обидная. Сейф-то, как оказалось, пустым был. Начисто.

Все– таки вот эти вот все железки -а сейфы, мечта грабителя, в особенности – немалую лепту вносят в и без того драматическую ситуацию с воровским производственным травматизмом. И если даже до смерти не зашибают, так от того результаты все равно к особо радужным не отнести.

В городе Вуд Ривер, штат Иллинойс, отправился в сентябре 1997 года заезжий (из Огайо) грабитель Кэри Райдер на самое почетное грабительское дело. Которое, как мы уже установили, есть сейф. Я уж не знаю, почему он решил, что в ресторане «Чико Лаундж» сейф плотнее других прочих набит. Но это для нашей истории несущественно.

Вожжался он там, в общем, с этой дурой железной – а ведь и то сказать, дура-то без малого четыреста кило – пока его каким-то уж там образом не свалил. И прямо себе же, болезному, на руку. Ну, взвыл, конечно, руку кое-как из-под чудовища выдернул – и тут уже было не до грабежей, потому что боль дикая, и без врача обойтись уже никак и не могло.

И вот работал-то этот Райдер по науке, все как положено, перчатки на руках, чтобы без всяких там отпечатков пальцев и прочее. Но, когда сейф ему на руку рухнул, перчатку под этим злополучным гробом с деньгами оставить все-таки пришлось. А в той перчатке – полпальца.

В такой ситуации, конечно, полиция дело раскрывать могла, не потея нимало. Палец есть, отпечаток взял – да и сверяй. Тем более, что с Кэри Райдера для дела его личного эти отпечатки в прошлом не раз и не два брали. Но полиция и того проще поступила, решив проверить больницы близлежащие. В одной из которых и взяли нашего от боли поскуливающего голубка – тепленьким.

Врачи, конечно, посетовали, что полиция так долго до них добиралась. Всего-то пара часов, может, прошла – но и того хватило, чтобы все надежды палец на место пришить улетучились. И, что интересно – средний был палец-то. Вот, знающие люди уже улыбнулись, а для прочих поясню: именно этот палец в разных конфликтных ситуациях оппоненту выставляют с прозрачным намеком типа «а сунь ты себе вот это вот сам знаешь куда». И я не знаю, кому в данном случае бедолага Райдер этот миддл-фингер (пардон за англицизм) вывалил, но получается, что все-таки и не полиции.

Так что, как видим, иной раз из-за железок всяких и прочего, полиции в полное распоряжение не просто отпечатки достаются, а и сама часть тела, данные отпечатки производящая. Палец, то есть. С довольно-таки определенной регулярностью в разных местах веселой нашей планеты истории такие происходят.

В ноябре 1996 года некий Виктор Арреола пробовал в Чула Виста, в Калифорнии, машину угнать. Такой у него был профессиональный профиль. И уж я не знаю, как он все это проделывал – но насчет высокого его профессионализма сомнения у меня все-таки возникают. Потому что в ходе преступной своей операции он, дверцу захлопывая, палец себе начисто и отрубил.

Ну, кинулся, конечно, в больницу близлежащую. Куда довольно-таки быстро полиция (палец обнаружив и пару лечебниц обзвонив) вместе с пальцем и явилась. И тут, кстати, у Арреолы – в отличие от товарища по несчастью из вышеизложенной истории – шанс восстановить конечность в первозданном виде все-таки был.

В общем, полицейские палец ему предъявили и говорят: твой? Он, в расчете на то, что его тут же на операционный стол на предмет пришивания покатят, говорит: мой. Оно, кстати, так с пришиванием и вышло бы, но для протоколу полицейские до того обязаны были его с правами всяческими ознакомить, объявив, что теперь они его и арестовывают. (Палец-то все-таки не где-нибудь, а на месте преступления был обнаружен.) А уже после формальной такой процедуры и поперли бы его в операционную.

Но тут Арреола бедный, все варианты в воспаленном уме перебрав и никаких благоприятных для себя не вычислив, говорит: а ну, покажите-ка еще раз. Может, еще и не мой. Ну, показали ему еще раз. Да, говорит, так и выходит. Сперва-то привиделось, что вроде мой, а теперь точно вижу – чужой какой-то и совсем незнакомый мне палец.

Тут уже и полиция завозмущалась. Как же, дескать, не твой? Вот он палец, свежий еще, а вон у тебя на руке такое же свежее пальца отсутствие. А он на своем стоит: чужого мне, дескать, не надо.

Ну, препирались они так едва ли и не битый час. С трудом объяснив пострадавшему на работе грабителю, что все равно ведь они по отпечатку установят, чей это палец – в конце-то концов. Дошло. Чего ж крутить-то. Тогда он и говорит жалобно: нельзя ли, дескать, до аресту-то палец как-нибудь на место и приштопать? Полицейские аж взвыли. А мы-то что, говорят, сделать собирались? И врачам: шейте ему, негодяю, палец этот злосчастный на место.

На что врачи грустно головами покачали и сказали, что ушел паровоз. Сроки все для такого дела вышли, пока Арреола от своего же родного пальца открещивался. Так теперь при девяти оставшихся в тюрьме и сидит…

Тот год, 1996-й, на пальцы почему-то особо урожайный был для полиции. В Майами, штат Флорида, грабителю одному в перестрелке в перестрелке данную часть тела отстрелили. По которой, с картотекой сверившись, преступника и взяли. А чуть позже в спокойной Голландии домушнику одному собачка, дом охранявшая, палец так-таки и отгрызла. Предъявив впоследствии не без законной гордости хозяевам своим. А уже те в свою очередь – полиции. С результатом, аналогичным тому, что выше.

Нет, не счесть в воровской работе опасностей. Потому что с одной стороны, конечно, всего не предусмотришь. А с другой – аппарат, для прогнозирования да планирования необходимый, видимо, в должном развитии тоже не находится. В конце концов, отчего-то же герои наши именно в воры подались, а не, скажем, в академики…

А заниженная эта способность к просчитыванию собственных действий на хотя бы шаг вперед – она ведь не просто показатель ментального неблагополучия. От этого и общее состояние организма крепко пострадать может. Подходя порой к такой опасной черте, где только и остается надежда на полицейскую оперативность.

В Сеуле, столице Южной Кореи, залез как-то вор в солидный мясной магазин. Ну, проник-то этот Пак Сан-Ен в помещение, вроде, вполне и профессионально – и кассу так же элегантно вскрыл. Уже всем понятно, что не мальчик на дело вышел.

Вытащил он, значит, из кассы все наличные деньги – что-то около двадцати пяти тысяч вонов (звучит, согласитесь, грозно, но на деле оно где-то под триста зеленых всего выходит). И тут бы, конечно, пора бы и домой – но захотелось Паку еще с собой и свининки прихватить. Все-таки мясная же лавка.

Побрел за своим окороком в холодильное помещение, дверь за собой закрыл – и выбрал, конечно, кусище поаппетитнее. Двинул было назад – ан тут и засада. Подлецы-хозяева – неизвестно, из каких уж там соображений – холодильник свой злокозненный такой дверью оборудовали, что только снаружи и открывалась. Так и припух Пак со своим окороком в руках да с еще десятками таких же на крючьях – при не самой комфортной температуре в минус пятнадцать Цельсия.

Ломился он в эту проклятую дверь, колотился, орать пробовал. Окорок, понятное дело, бросил – тут уж не до свиных отбивных, поскольку на повестке дня стояла гибель от мороза, что в условиях жаркого Сеула довольно-таки обидно.

Повезло, однако, плотоядному ворюге в том, что сознательный гражданин в Корее – не такая редкость, как оно, допустим, в других краях бывает. Услышал один такой сознательный прохожий стук да шум в ночном магазине, да и не пожалел времени и монетки кровной, чтобы в полицию позвонить. А уж полиция, приехав, полуживого – семь часов в холодильничке! – грабителя и спасла, препроводив в значительно более теплое, однако же и не совсем чтобы санаторное, помещение.

А то еще бывает: лезет грабитель в какое-нибудь заранее намеченное помещение – через дымоход или там, скажем, вентиляцию – а того нет, чтобы предварительно себя да дырку промерить на предмет геометрического соответствия. После чего опять-таки приходится стражам порядка сперва недоумка спасать, а уж потом арестовывать.

В Сан– Антонио, штат Техас, полез некий Феликс Ривера гастроном грабануть. Полез через крышу, чтобы никаких окон с решетками не ломать и с сигнализацией не возюкаться. Ну, с крыши он эдак элегантно в вентиляционную шахту скользнул -и не менее элегантно в ней же и застрял.

Поторчал часок-другой, подергался – мимо. Ни взад, ни вперед. Стал, конечно, орать. Полиция, надо сказать, приехала быстро – но все равно ж ей пришлось еще и пожарников дожидаться, чтобы те Риверу, как пробку из бутылки, с хлопающим звуком извлекли.

Тут, кстати, и момент еще более интересный был. Оказывается, лез туда наш грабитель не за кассой или там сейфом каким. Так высоко он, как выяснилось, и не летал. А приспичило ему пивка на халяву потребить – вот какая цель всей затеянной спелеологической экспедиции была. Я бы в таком разе на месте его адвоката Риверу без малейших проблем на суде вытащил бы. По причине полной его умственной несостоятельности. Ведь ежели еще при спуске в вентиляцию чуял Ривера, что очень туго дело идет – как же он назад-то двигаться предполагал, пива своего натрескавшись?

Тайна, покрытая мраком. Но, как я и говорил – не академики. Это и невооруженным глазом видно.

Случаи эти злополучные – с вентиляцией да дымоходами – десятками ЕЖЕГОДНО в одних только Соединенных Штатах исчисляются. И каждый раз по той же схеме. Полиция – пожарники – и снова полиция, но уже надолго.

Причем здесь-то разговор о стартовой фазе мероприятия. Уж хоть наличной-то пол-извилиной, но надо бы шевельнуть. Иной, конечно, вопрос, когда речь о финальном моменте операции – и особенно когда та же полиция на пятки наступает. Тут, понятно, думать некогда – даже если бы и было чем. Что ситуации, и без того травматизмом чреватые, только усугубляет.

Джеймс Харрис в 1992 году поживился как-то в магазине одном, в городе Колумбия, штат Монтана. И по мелочи-то он поживился, да охрана засекла – ну и кинулся Харрис в бега. А пространство открытое, толком некуда и нырнуть.

Однако нашел все-таки. Быстренько в трубу, что вдоль сточной канавы была проложена, шмыгнул – и затих. А сверху уже не только охрана, но и полиция носится, шумит. И тут же – вот еще Божья-то кара – гром громыхнул, и гроза началась. Да такая, что, как говорят, «разверзлись все хляби небесные».

Так вот, хляби-то разверзлись, и сточная эта канава – а с ней и, понятное дело, труба – водой буквально в считанные секунды наполнились. А выскочить бедный наш воришка то ли уже не успел, то ли и побоялся. Так ни за понюх табаку и утонул. Погиб, в общем. И написал бы тут – «глупо», но, с другой стороны, тогда что ж, все то, что выше изложено – очень как бы умно происходило? Э-э-эх…

Тоже вот погоня – всегда самый опасный для вора да грабителя момент. Не в том смысле, что поймают – это элемент в игре постоянный – а в том, что трудно в условиях стресса здравые решения принимать (особенно если с этим и в более спокойных обстоятельствах проблемы). Одно понятно – смываться надо да прятаться. Но куда – и где?

Вот как, например, в условиях такого стресса Нэтрон Фаббл задачу решить пробовал. Начал он было по всем правилам – с оружием в руках – магазинчик в Майами грабить, а подлец-хозяин возьми да и врежь ему по носу палкой салями (очень, между прочим, твердокопченая колбаса).

Тут бедный грабитель все, что у него в руках было, выронил, руками теми же за нос, и наутек. А злобный колбасник с той же твердокопченой дубиной упорно за ним по пятам гнался.

Благо, автостоянка под боком была. Дернул Нэтрон один багажник, другой, третий – удалось наконец. Открыл – да и нырнул внутрь, крышку за собой захлопнув. Спрятался, в общем. А через пару минут его в том багажнике катать принялись.

И катали – ПЯТЬ дней без перекуров. Потому что так уж повезло Нэтрону, что укрылся он в багажнике ПОЛИЦЕЙСКОЙ машины. Без всяких, правда, опознавательных тебе знаков, потому как пользовали ее для слежки за какими-то очень уж опасными мафиози. И вот экипажи, конечное дело, менялись – а сама машина пахала круглосуточно. Пять, как я уже сказал, дней.

Пока наконец не услышали тайные агенты совсем уж слабые стоны, из багажника доносящиеся. И выволокли бедного Нэтрона – на грани фатального уже обезвоживания – на свет Божий. Напоили да подлечили немножко – и в каталажку.

А все ведь потому, что погоня. Нервозность. Стресс.

В Торонто в 1994 году – так и еще драматичней история случилась. Залезли два гаврика в совершенно чужой дом на предмет пощипать, а тут кто-то из соседей напротив какое-то странное движение да еще и луч фонаря в темном доме приметил. Ну и, конечно, набрал тут же девятку с двумя последующими единицами.

Грабители эти, когда за несколько кварталов полицейские сирены заслышали (тоже, кстати, мода малопонятная – на взятие преступников со всеми аудиовизуальными эффектами подкрадываться), начали, естественно, удирать. Один с порога прыгнул, да в ситуации стрессовой нерасчетливо как-то это сделал, поскольку на товарища налетел и ногу себе начисто вывихнул.

С товарищем оно и того печальнее получилось, поскольку первый-то, на него свалившись, с ног его сбил – отчего и возник целый букет серьезных телесных повреждений: пробитый в результате падения череп, сломанная ключица, а также несколько переломанных ребер, одно из которых в довершение всего еще и легкое ему проткнуло.

Погоня. Нервозность. Стресс.

Или вот в Сан-Антонио, в Калифорнии, удирал грабитель один, Рэй Дуглас Томас, от полиции. Он-то уж за рулем машины своей сидел, то есть, погоня была как бы и классической. Но явно стражи порядка его настигали, а это в планы Рэя не входило никак.

И в такой стрессовой ситуации принял он довольно-таки смелое решение – из машины на ходу выскочить. Чтобы она, машина, какое-то время уже без него движение продолжала, полиция чтобы за ней, а он, Рэй, чтобы, из кювета на все это глядючи, весело посмеивался.

Такой, стало быть, родился неожиданный план. Смелый. Но не сказать, чтобы печатью гениальности отмеченный.

Сиганул, конечно, как и задумал. Зацепившись при этом рукавом за распахнутую дверцу. После чего его за собственным автомобилем и поволокло. Через двадцать метров, правда, повезло – отцепился. Тут же, однако, и не повезло – поскольку собственного автомобиля заднее колесо его и переехало. Ну, а уж подоспевшей полиции только и осталось, что скорую вызвать да первую помощь оказать.

И, думаю, интересно будет знать читателю, что же за куш такой невиданный этот Рэй Дуглас Томас взял, что аж на такие каскадерские трюки решился. Тут мы опять в несомненную тайну воровской души упираемся, потому что грабанул лихой и бесстрашный Рэй аж тринадцать мешков… подкормки для комнатных растений в соответствующем магазине. Каждый из которых, я думаю, не менее чем по два, а то и по три доллара в таковском магазине продается.

Но одна история с погоней – так прямо как из фильма ужасов какого, ей-Богу. Сколько не перечитываю – мороз по коже. Читатели, которые из женского пола, может, и усмехнутся снисходительно – но уверен, любого из нашего брата, мужчин, рассказ этот крепко за душу возьмет.

В сентябре 1995 года в уже упоминавшемся нами Ньюпорте, штат Род Айленд, удирал застуканный за благородным домушным занятием Джейми Джонсон от полиции. И, будучи совсем еще молодым и здоровым человеком – двадцать четыре года всего – удирал небезуспешно.

Пока его у какого-то забора не прижали. Он на этот забор, из штырей металлических сваренный, взобрался было, но полицейский один, из самых шустрых, стал его за ногу обратно тянуть. Джейми от него все-таки кое-как отлягался и через забор этот на другую сторону перевалился. После чего побежал опять, но как-то уже слабее.

Настолько слабее, что буквально через пару минут его полиция настигла и повязала. А в участке уже обнаружили полицейские, что в районе паха расплывается у Джейми пугающих размеров кровавое пятно. Не знаю уж, смекнули ли побледневшие стражи порядка, в чем там дело было – но людей к тому забору зловещему отправили. Каковые люди и обнаружили на заборе – на штыре – некогда принадлежавшую Джейми Джонсону мошонку. Со всем ее, мошонки, содержимым. С обоими, выражаясь медицинским языком, яичками.

И если кто из вас, холодным потом покрывшись, еще надежды на современные достижения хирургической науки питает – сразу скажу, что мимо. Никто ничего ему не пришил. То ли потому, что поздно уже было, то ли оттого, что все-таки – не палец.

Вот такая мрачная и просто-таки леденящая кровь история. В английском, кстати, если хотят о ком-то сказать, что парень он хоть куда, смелый, то есть, и решительный, говорят: «He's got balls». В смысле, «этот парень – с яйцами». И вот на предмет решительности Джейми и впрямь доказал – что с яйцами. Трагично, что за таковскую репутацию ими же он и заплатил…

Погоня. Нервозность. Стресс.

И думать– размышлять в такой ситуации выходит некогда. Иной ведь раз и до того некогда, что не то что думать, оглядеться вокруг времени нет. Что тоже вылетает для здоровья в ту еще копеечку.

В Фениксе, штат Аризона, гналась полиция за грабителем, ресторанчик какой-то взявшим. Он в машину – они за ним. Он на акселератор ногой – они тоже. Тормоза визжат, шины асфальт черными полосами чертят – словно их не «Мишлен» делал, а Ереванский недоброй памяти завод. Одним словом, погоня.

Влетели на мост. А на мосту преступник с управлением чего-то слабину дал, да в перила и вляпался. Ну, выскочил из машины, на полицию оглянулся – близко! – да и с моста в речку вниз головой.

И вот они – мгновения. Не думай о секундах свысока, и все такое прочее, как оно в той песне поется. Потому что лучше бы он ту секунду, что на полицию глядючи потратил, на то использовал, чтобы вниз глянуть. И убедиться, что, ввиду жаркого и сухого сезона, речка не то, чтобы там обмелела, а высохла напрочь. То есть, русло с булыжниками всякими есть, а от речки кроме названия ни шиша и не осталось.

И так он – вниз головой – на те булыжники ласточкой и приземлился. Каким-то уж там чудом оставшись жив, но с шеей поломанной напрочь и с полным параличом всего, что ниже шеи располагается.

Но, с другой-то стороны, тоже не следует нам такую уж щедрую скидку на стресс да нервозность делать. Понятно, что погоня, пульс под двести, адреналин клокочет, но не иметь погоню в виду как возможный твоей игры элемент – это до крайности несолидно. Это что ж был бы за генерал, ежели бы он только для наступления планы строил, а никаких прочих менее благоприятных для себя вариантов в уме бы и не держал? Тут не в звездах да погонах дело, а в профессиональном к тому делу отношении. Любительщина во всяком (кроме политики, конечно) деле – гибель. А то ведь потом и выходит. Забор, штыри, и – хрен ли тут думать, прыгать надо. Сам сиганул, а некоторые выступающие части организма на том заборе и остались – так, что ли?

И даже если здоровье чудом и не пострадает, все равно результат случается только из разряда плачевных. Когда, если раньше думать было лень, тебе на все необходимые думы времени вывалят невпроворот. Там, где только думать и останется.

Как вот, скажем, такой Сурья Умфафом себе свою работу представлял? Трудился он в Бангкоке, столице таиландской, уличным грабителем. Не сказать, чтобы самая верхняя ступенька на преступной лестнице, но все ж обязывает. Ты ж, на улицах работая, те же свои улицы все-таки хоть как-то знать должен. А иначе…

А иначе выходит, как и вышло. Сурья этот у очередной жертвы сумочку из рук вырвал и тут по всем сценариям, конечно, следует делать ноги. Что он и сделал, быстренько добежав до здания с куполами в традиционном таком буддистском стиле. Которое – так себе грабитель решил, вместо того, чтобы домашнюю работу все-таки делать как следует – кроме как буддистским же храмом быть ничем не могло.

Ну, забежал, первую же дверь рванул – и оказался в туалете. Что, вроде, и хорошо для отсидеться пару минут. Потом, конечно, дверь на сантиметр приоткрыл, и – что за черт, люди в форме туда-сюда шныряют безостановочно. И никакими тебе молениями да благовониями близко не пахнет.

Но и откуда ж им было взяться – в полицейском-то участке. А полиция – тоже живые, как вы понимаете, люди. Им то помещение, где Сурья сидел, иногда посетить требуется. Ну, раз дверь подергали, другой. Через полчаса, однако, не выдержали уже и взломали. Снявши с горшка бедолагу-грабителя вместе с попертой сумочкой.

Ну, этот хоть на купола купился. А вот Стивен Ле с парой подростков, которых он воровскому делу самоуверенно учить взялся – те на что? Затеяла эта троица – в городе Ларкспар, штат Калифорния – грузовичок угонять. Но пока они дверь ломали, их хозяин грузовичка и засек. (Тоже, видать, ломали без особой элегантности.)

Они, понятное дело, бежать. Он за ними (да еще успел и проезжавшую полицейскую машину тормознуть, наябедничать). Тут – забор. Ну, понятно, хрен ли тут думать, и так далее. Сиганули, в общем. Нет, ничего такого на заборе – уф-ф-ф, аж думать, и то страшно – не оставив. Сиганули – и дальше бежать.

Потом, конечно, удивились, когда их со всех сторон прожекторы высветили, да всякие грозные слова им из мегафонов понеслись. Хотя не так уж оно и удивительно, ежели то во внимание принять, что перепрыгнули они через забор прямехонько на территорию едва ли и не самой знаменитой американской тюрьмы Сан Квентин. Добро, как говорится, пожаловать.

Как я и сказал: там хоть купола. Но вы-то, братцы, в собственном городе живя – его самой главной достопримечательности, что ли, не знали? Ни за что не поверю, но даже коли и так, то теперь у вас отличная возможность познакомиться появилась. Изнутри.

Или это страсть какая-то – с мазохистским таким оттенком – чтобы прямо в лапы стражам порядка лезть? Не знаю, но в любом разе очевидно, что с головой что-то крепко не в порядке должно быть.

Как такого вот, например, Майкла Антонио Дэвиса к нормальным индивидам отнести возможно? Завидел он как-то машину полицейскую. Какая нормального вора реакция – а вором этот самый Майкл и был – в такой ситуации? Да развернись к чертовой матери в другую сторону и двигайся, увеличивая расстояние между собой и недружественным автомобилем.

Ан нет. Воровская страсть – она зачастую ума много сильнее. Так и здесь. Подошел Майкл к машине, временно безлюдной (надо думать, народ, на ней разъезжающий, перекусить отправился). И задумался (хоть и не очень к месту здесь этот глагол). Все-таки полицейский автомобиль. В котором – рация, телефон. Ежели повезет – так, глядишь, и пушка какая в бардачке.

Ну, дверь открыл (ее, по-моему, запертой никогда и не оставляют), на переднее сиденье плюхнулся и принялся в бардачке шарить. А нашарившись вдосталь (и не нашарив ни шиша) решил из машины выбираться. Чего, конечно, не сделал – но зато немало расширил профессиональный свой кругозор.

Не сделал он этого по той простой причине, что дверцу автомобиля полицейского, раз захлопнутую, изнутри открыть никак и нельзя. Снаружи – пожалуйста (что талантливый молодой человек с успехом, как мы видели, и проделал). А уж изнутри – только, если ключ в замок зажигания вставлен. То есть, когда положенный водитель-полицейский на месте присутствует. Разумная, между прочим, мера. Они ж иногда всякий нехороший народ арестовывают да с собой возят.

Ну, отобедали полицейские, к машине вернулись, да и обнаружили голубка прямо на полагающемся для него месте. Причем, как они в рапорте указали, сидел он «с самым мрачным выражением лица». Я так думаю, ошиблись все-таки, спутав мрачность с задумчивостью. А задумчив он должен был быть, переваривая новую для себя информацию.

В Южной Африке вот тоже показательная в этом плане история произошла. Там в Иоганнесбурге, в июле 1997 года, вор-домушник Айзек Мофокенг от полиции дергал в отсутствие всяческого плана, да сам же своими ножками за решетку и прибежал. Нет, не в тюрьму, правда, как американские его колллеги. А в городской зоопарк. В обезьянник.

Кто может сказать – все-таки не ко львам каким с тиграми. Так-то оно так, но и не к макакам же. А влетел он по дури да по запарке в помещение, где знаменитый Макс содержался, самец береговой гориллы. Весом в 190 кило и, что еще хуже, с супружницей, которую он своим долгом считал от вторгшегося самца – вполне ведь и потенциальный соперник может быть – защищать.

Ну, и начался футбол по полной программе. Айзек этот, хоть и от страха очумел совсем, пистолет свой кое-как из кармана вынул, да и произвел два малоприцельных выстрела. Вреда большого Максу не сделав, но разъярив до последней уже степени.

Тут, конечно, пришлось и полиции к ним внутрь прыгать, чтобы идиота-грабителя от верной смерти спасать. При всем при этом Макс и двоих полицейских помял неслабо, пока отбили они незадачливого Айзека.

Последнее, впрочем, Максу простили, поскольку, во-первых, он знать не мог в темноте, полиция это – или какие-то очередные ухажеры подруги его домогаются. А во-вторых, не так уж бесповоротно он их помял. Не в полную силу, видимо, работал.

И не только простили Максу, но и более того: сделали его почетным констеблем Иоганнесбургской полиции, а также выделили ему из полицейского бюджета годовой рацион бананов, до которых он, говорят, страшный охотник.

Так что с планированием, как видим, на всех этапах проблемы. Не идет у них, уголовников, это дело. До того, то есть, плохо поставлено, что в сравнении даже те, что из Госпланов да Совминов, просто-таки гениями выглядят.

А ведь для любого нормального человека интересное было бы и интеллектуально стимулирующее занятие. Как шахматы или, к примеру, шашки. То есть, ежели он так, тогда я – мы – вот эдак. И ежели ситуация туда вот развернется, то я – мы – вон куда. И так далее. Такая вот могла бы происходить небесполезная гимнастика для ума. Нет, куда там. Нам бы все в «очко» резаться картами засалеными…

Иногда, впрочем, наперекор генеральной тенденции вдруг планировать принимаются. С учетом даже и самых разнообразных элементов. Но вот опять загадка: как до главного доходит, так и оказывается, что слона-то в уме никто и не держал.

Вон какое ограбление – классное, хоть в кино снимай – провернули в 1990 году в Лос Анджелесе. Там аж двенадцать человек – с пистолетами и автоматами даже – на дело вышли. И брали они парк с новыми автомобилями, которые компания местная должна была по всей Калифорнии покупателям на платформах отправлять.

Ну а что – новая машина, тем паче из более или менее солидных – товар недешевый, отчего и не брать. Особливо ежели не одну-две, а целых девять, как оно у них и вышло.

В общем, шло все это их дело как по маслу. Как по нотам игралось. Охрану повязали без единого выстрела, и так рассчитали, что даже когда сигнализация и сработает – а должна, когда машины через ворота пойдут – то у них времени навалом получается на скоростную трассу выскочить и там уже и уйти. Благо, тачки-то – нулевые.

Согнали они свои автомобили с платформы, все девять штук – и по газам, на трассу. Причем – как оно рассчитано и было – с некоторым приятным отрывом от полиции. Который так уж долго не сохранялся, отрыв-то – потому что сперва встала одна их машина, потом другая, третья и так далее.

Никакой тут, конечно, тайны не было. Любому ж дураку известно, что машина без бензина ездить не умеет. Не научили еще. А в них, новых-то этих автомобилях залито его было от силы литра по три-четыре, с тем лишь, чтобы продавец завести мог да покупателя по площадке прокатить. Как-то уж никто при этом возможных грабителей да гонки по скоростному шоссе в уме не держал. Включая, как выясняется, и самих же бандитов…

А в 1996 году в тех же Штатах тоже история произошла – на весьма сходную, как в шахматной композиции говорят, тему. Там в городе Брантентон, штат Флорида, некий Джефри Алан Маклауд на разбой отправился. Классически, между прочим, отправился – с топором.

Подъехал он к заправочной станции, топор свой вынул и, как оно и положено, деньги потребовал. Которые – в количестве трехсот долларов – кассир ему тут же и выложил, потому что жизнь дороже, а топор, как вы понимаете, инструмент малоэстетичный.

В общем, все хорошо и все как надо. Теперь можно было и по газам – что Маклауд и сделал.

Полиция за ним, конечно, погналась очень даже вскорости. И, опять-таки, очень даже вскорости его и настигла. В остановившейся намертво машине. Причина? А бензин вышел.

Тут даже лейтенант полицейский, Джон Рид, интервью прессе по этому поводу дававший, очень озадаченно выглядел. Сказав: «Если уж ты на заправочную станцию нацелился, то неплохо бы там машину и заправить, а уж потом на кассира с топором…» И вот для лейтенанта оно, может, и не теорема Ферма, нами по другому случаю упоминавшаяся. А для Маклауда нашего, как выяснилось, прямо-таки открытие.

Странно и подозрительно наш с вами век выглядит. Не скажу, что прежде человечество так-таки сплошь и рядом из гениев состояло, но даже и с ним, прежним, в сравнении прямо какой-то пугающий регресс налицо. Мыслимо ли было для разбойников раньших времен коня своего верного не кормить да в здравии не содержать? А тут – все ведь об Америке толкуем, где кроме доллара да автомобиля других богов давно уж повывели (богинька Демократия – предмет особый), а к той же машине, что тебя после подвигов разбойных спасать призвана – отношение самое наплевательское. Видели мы уже с вами, как они, грабители, «коней» своих кормят – так, что и прямо у кормушки, заправки, то есть, пожрать нипочем не дадут. Так же они, между прочим, и о здравии своих «лошадок» заботятся. С соответствующим, как вы понимаете, результатом.

В городе Сент-Питерс, штат Монтана, налетела как-то лихая банда в составе Роберта Джексона и приятеля его несовершеннолетнего на магазин круглосуточный. Кассиру пушку под нос, касса нараспашку – взяли, в общем, какие-то искомые деньги. Тут же в машину прыгнули, заводить – а стартер хрюкнул печально и умолк. Что при дохлом аккумуляторе вполне, как вы понимаете, нормально.

Ну, грабители эти головы свои – которые явно для мебели на плечах красовались – почесали, да и побрели обратно в магазин. А там извинились вежливо и предложили кассиру деньги обратно – с условием, что он им от своей машины «прикурить» даст.

Помог им кассир тачку от своего аккумулятора завести, деньги в кассу сложив предварительно – а после отъезда разбойничков в полицию, как положено, и позвонил.

Полиция их и взяла. С поличным, между прочим. Они уже в это время… заправочную станцию по соседству грабили. (Газеты, об этом случае поведавшие, не сообщили, правда, как у них с бензином было. А то ведь могли они героя предыдущего рассказа по всем уж тогда статьям переплюнуть.)

Очень похожая – но в чем-то даже еще более трогательная – история в 1993 году в штате Кентукки произошла. Там Джонни Сэмс с приятелем влезли в дом к одинокой женщине, Глен Дулин. Ночью, как положено, влезли. И, хоть и старались дело свое поаккуратнее делать, все-таки и бардаку натворили, и шум некоторый произвели. На шум хозяйка из спальни и спустилась, а грабители, похватав кое-как отобранные вещички, к машине своей рванули.

Хозяйка – следом, на порог. (Я уж там не знаю, номер ли машины записать или еще чего.) Сэмс мотор заводить – мимо. Как и в предыдущей истории – хрюкнул и помер.

Кинулись они обратно в дом, где мисс Дулин уже у телефона была. Стали они ее чуть не на коленях умолять, чтобы в полицию не звонила – обещаясь не только вещи вернуть на место, но и в прочем остальном полный порядок навести.

Что и сделали честь по чести. Потом опять к машине своей пошли, которая на сей раз и хрюкать отказалась. Снова тогда в дом вернулись – и снова чуть не на коленях женщину просить стали от ее автомобиля «прикурить». Тут она все-таки в полицию позвонила – я так думаю, со страху. Потому что грабители – это еще туда-сюда, но тут же идиоты какие-то законченные были, от которых черт его знает чего и ждать.

В общем, полиция их там же и повязала – пешком бежать они не стали почему-то. И, кстати, слово в свое оправдание – что для полиции, что для нас с вами – они сказали все-таки. Для того, сказали, мы на грабеж этот пошли, чтобы денег подраздобыть. На ремонт вот этого самого автомобиля…

И опять, завернувшись петлей, существо проблемы все на ту же технику безопасности заворачивает. «Содержи станок в исправном состоянии» – мы-то все ржали, на плакатики эти, по нашему мнению, идиотские пальцем показывая – а вон они, выходит, как лихим ребятам за океаном пригодились бы, дурацкие-то плакатики…

Причем и народ, по уголовным меркам вроде бы более серьезный – как, скажем, те же наркодельцы – на той же самой проблеме горит синим пламенем. Вон как в штате Юта в 1996 году некий Жермен Беррелеса свой урок получил. Сломался у него все тот же автомобиль. Встал – и ни в какую. Он, как в тех краях принято, буксировочную машину вызвал, которая и должна была его собственную в мастерскую на ремонт оттянуть.

Пришел буксир, зацепил Жерменову тачку. Тут Жермен и говорит: стоп, дескать. Машину тащи, но прежде я запаску вынуть должен. Я ее, дескать, с собой возьму.

Водитель приехавший от этих слов буквально очумел. В прожитой им жизни в таких ситуациях еще никто и никогда запаски вынимать не пробовал. Да зачем же, говорит, кто ж ее попрет, запаску-то – кому ж она даром-то нужна. (Она, кстати, у них там – не полноценное какое колесо, как мы с вами привыкли, а так, видимость одна – до ближайшей мастерской шепотом добраться.) А Жермен уперся: нет, говорит, запаску не дам. С тем из багажника и вынул.

Ну, прямо в мастерской его потом полиция и взяла (вызвал-то ее, как догадаться несложно, все тот же буксировщик, Жерменом озадаченный). С запаской вместе. В которой и воздуха-то не было – по причине заполненности самой ядреной марихуаной.

А в том же году, несколько месяцев всего спустя, и другая история с запаской случилась. В Маунд Байо, штат Миссиссипи, удирал Роберт Джонсон, в маклях с наркотиками заподозренный, от полиции. И удирал на автомобиле прямо-таки жалком. Который на первых же километрах и приказал долго жить.

Так Джонсон этот, даром, что уже за сорок, запаску, до отказа дурью набитую, скоренько вынул и бегом ее покатил. Интересно тут отметить, что фамилия его ни в каких олимпийских сборных по бегу не значится. И очень, между прочим, зря. Потому что удирал он таковским образом – запаску впереди себя толкая – три без передоху часа. Имея позади себя полицию, которая, даром что без всяких запасок, а догнать его никак поначалу не могла. Только через три часа и настигли.

Шеф полиции Ричард Кроу потом удивленно репортерам рассказывал: «Это самый быстрый бегун, которого я в жизни видел – а ведь еще и колесо катил…» Так что, получается, бегает мистер Джонсон и впрямь замечательно. Думает только хреновато.

И еще вот вам история – тоже с наркотиками да с запасным колесом. А точнее – с наличием его, колеса, отсутствия. В 1994 году в канадской провинции Квебек перевозил типчик один дрянь. Отборный, то есть, гашиш. И в количествах, прямо скажем, не любительских, поскольку забил этим гашишем багажник под самую завязку. До того, то есть, что даже и запаску ему из багажника убрать пришлось.

Ну, а прочие колеса, видимо, оказались то ли не первой свежести, то ли не изрядного качества. Одно, в общем, и спустило. Ситуация, прямо скажем, из рядовых – но это ежели у человека есть что вместо виноватого колеса прикрутить. Что, понятно, был не тот случай.

Дальше он, курьер этот, попробовал на спущенном колесе двигаться. Но нагрузка на заднюю подвеску была в таком раскладе не очень полезная, отчего – а я так думаю, и от общего подозрительного состояния злополучного автомобиля – она и полетела с противным хрустом.

Пришлось этому типу из крутых колымагу свою бросать к чертовой матери – с гашишем вместе. Который впоследствии полиция и взвесила: триста его выходило килограммов. А взвесив, и оценила – в пять миллионов долларов. Кое-кому улыбнувшихся из-за экономии на многократно тут помянутой технике.

С этими наркодельцами тоже в интересующем нас с вами разрезе вопросов немало. То ли от жадности такие вещи с ними происходят, то ли все-таки от неизлечимой глупости.

И ведь не одни автомобили свои в металлоломе они подбирают. У них, похоже, и самолеты не намного лучше. Только над Майами и только в одном 1992 году дважды приходилось им свой груз с небес сбрасывать, собственные аэропланы да шкуру спасая. Один такой груз, в мешках из поднебесья поскиданный, потянул аж на двадцать один миллион долларов. То есть, можно было при такой-то игре самолетик и поприличнее нанять…

Но жизнь нас все-таки убеждает многократно, что в дилемме жадность или глупость последний ее член перевешивает неизменно (здесь мы даже и то оставим, что жадность губительная тоже не от большого ума имеет быть). Причем калибр преступного элемента тут никакого рояля абсолютно не играет.

В 1993 году решила было полиция в Чарлз Сити, штат Вирджиния, брать одного наркодельца – из крутых – дома, в теплой его постельке. Видимо, наковыряли они на него достаточно, и ордер на арест на руках у них все-таки был.

Но, конечно, делец этот, Альфред Экри, из действительно крутых будучи, связи там да сям имел. Почему ему наколку и дали на тот предмет, что полиция к дому его двинулась и вот-вот там будет. А поскольку дом Альфреда стоял несколько на отшибе (что при его профессии, в общем-то, удобно), удирать по дороге навстречу полиции ему было не с руки, и решил он легким бегом через близлежаший лес от них отрываться.

Экипировался быстренько подходящим для такой активности образом, напялив и новенькие свои – страшно дорогие – кроссовки фирмы «Эл-Эй Гир». Снарядился – и двинулся уверенной трусцой в лесной массив.

А полиция подъехавшая – за ним. И тоже трусцой. Со следа – не взирая на кромешную тьму – нимало не сбиваясь. Как потом сказал один из полицейских, Энтони Андерсон, «каждый раз, когда он делал шаг, нам и гадать не приходилось, где он находится». По той, кстати, простой причине, что кроссовки убегавшего мафиози своих денег стоили и оборудованы были по наипоследнейшему слову техники. В том числе и маленькими лампочками-светодиодами, что каждый раз загораются, когда бегун на подошву наступает. Оно, конечно, на то рассчитано, чтобы бегуна ночного движущемуся транспорту почетче обозначить и от возможной травмы спасти. Что в случае с полицией получилось, как видите, с точностью до наоборот.

Вот они вам, спешка, невроз да небрежность. Да еще наш русский «авось», который и нам-то эвон каким боком выходит – а ихнему изнеженному западному организму так и вообще смерть. С «авосем» этим в политике еще ничего, особливо тем, что с реформаторским более уклоном. В мире преступности так быть не может. Потому что в политике за твой «авось» другие заплатят – а в интересующей нас ситуации никто иной, а только ты сам.

А то так и получается, что идет такой, скажем, Кевин Стэнли Стокс магазин грабить – пистолетом да авосем вооружившись. И вот он в городе своем Кадис, штат Кентукки, в магазин намеченный заходит, предъявляет огнестрельный предмет, собирает куш свой невиданный – целых сто семьдесят зеленых – и к машине направляется. Которая, конечно, никуда не делась и даже в исправном вполне состоянии находится – но толку от того выходит ничуть не больше. Поскольку дверцы захлопнуты, ключи внутри, а негодяй-кассир уже в полицию названивает вовсю.

А на авось, как известно, и булыжник нужный не всегда сыщется. В общем, пока этот Кевин в поисках каменюги или другого какого предмета потяжелее вертелся, да потом заднее стекло (почему, кстати, именно заднее?!) разбивал, полиция уже на подходах к магазину ограбленному была. Подъехав в тот самый момент, когда незадачливый Кевин наполовину в проделанную дыру в свой автомобиль ползком втиснулся.

Хоть бы на бумажке они себе все писали, ей-Богу – как вот люди делают, когда в магазин направляются за покупками. Чтобы не выяснилось потом, что при горах закупленной жрачки туалетной-то бумаги в доме и нет. А то выехал – тоже на «авось» – в городе Сидербери, штат Висконсин, грабитель один ресторанную кассу брать. И начал с того, что машину свою на дорожке драйв-ин (где заказы делают, из автомобиля не вылезая) припарковал, да и не просто припарковал, а на полосе встречного движения. Так что он к ресторану еще только шел, а народ разъяренный уже в дорожную полицию по своим сотовым аппаратам названивал.

И в ресторане – нет бы к делу непосредственно приступить, так его в сортир сначала понесло. По самой серьезной нужде. Которую любому профессионалу неплохо было бы справить еще до того, как на дело двигаться. Нет, я, конечно, допускаю, что может и в самый неподходящий момент припереть, но ежели ты на самом, можно сказать, пороге героических свершений в штаны наделать готов, то стоит тут о смене профессии призадуматься.

Ну, а после сортира смелости у него, видать, прибавилось, и дальше он уже все очень лихо проделал. Взял намеченную кассу – целых 650 долларов – и к машине направился. С тем лишь, чтобы убедиться, что она, как и положено, закрыта, ключей ни в одном из карманов при нем нет, а в этот же самый момент и полицейский грозный автомобиль уже совсем рядом обозначился.

Вспомнил, конечно – даром что стресс. А, может, стресс и помог. В общем, ринулся опять в сортир проклятый. В сортире ключи злополучные и оказались, поскольку сам же там их и выложил, чтобы… не потерять. Ну и арест тоже там состоялся – в сортире. На котором история, с него же начавшись, и замкнулась.

Но по части «авося» этого бедолагу далеко переплюнул коллега из штата Мичиган, который ресторан «Бургер Кинг» (слово «ресторан» пусть тут никого в заблуждение не вводит, потому как эта штука – тот же «Макдоналдс», только в другой упаковке) грабить отправился – в городе Ипсиланти.

Причем серьезно так отправился – с пистолетом самым настоящим. Но, опять-таки, и с неразлучным «авосем».

Ну, вошел, вид самый строгий – и к кассе. Пистолет вынул, у кассира денег потребовал. Кассир хмыкнул презрительно и говорит: какие же, дескать, могут быть деньги, если кассовый аппарат закрыт? Тут, конечно, бандюга озадачился, а поскольку никакой шпаргалкой сценарной не запасся – в смысле, когда и чего делать, да что говорить – то только и нашелся, что спросить глупо: а открыть, дескать, нельзя ли?

Кассир говорит: отчего же. Можно и открыть. Но необходимо заказ сделать. На любую в меню имеющуюся жрачку. Ну, грабитель тут стал меню листать задумчиво. Листал-листал, а потом и говорит: ладно, хрен с ним. Мне тогда порцию колечек луковых, в тесте обжареных.

Кассир уже было пальцы над клавиатурой занес, но тормознулся и на грабителя с большим осуждением посмотрел. Ты, сказал, читать умеешь или как? Написано же про колечки твои: обеденное меню. А у нас на часах восемь вечера. Так что ж ты мне голову тут морочишь?

Грабитель еще раз в меню глянул, на часы посмотрел – все верно. Шляпу на глаза надвинул, пистолет в карман сунул, сказал: да ну вас всех – тебя, колечки, кассу и весь твой «Бургер Кинг» – к едрене фене. И ушел обиженный.

Хотя на кассира, если уж честно, ему обижаться было не след.

Да что там рестораны-закусочные. На банк иной раз идут – с той же самой степенью подготовки. В городе Мэдисон, штат Висконсин, выехала как-то полиция на срочный вызов в Вэлли Бэнк. С саперами выехала, потому что обнаружилось в банке том самое настоящее – и очень серьезное – взрывное устройство.

И вот какая картина выяснилась по прибытии. К двери хранилища – где главные-то деньги и лежат – присобачена была бутыль со взрывчаткой. А к бутыли детонатор – в очень даже рабочем состоянии, электрический. Его только в сеть воткнуть, да выключателем соответствующим щелкнуть. Тут-то – на предмет воткнуть – у грабителей, видать, заминка и вышла. Отчего и ретировались они не без понятного огорчения.

И ведь каковскую работу проделали! В банк среди ночи проникли мастерски, к хранилищу да двери его стальной пробрались, бомбу, на славу изобретенную, к двери примостырили. Даже переноску прихватили – на случай, ежели провод до розетки не дотянуть будет. А переноски им той не хватило – ровно метр. Так оно все смонтированным и осталось: на двери бомба, от нее провод к переноске, дальше сама переноска, во всю длину вытянутая. И этой переноски вилка, в метре от розетки застывшая.

В общем, как мы убедились, к очень печальным результатам приводит забвение принципов великого вождя пролетарской революции, который об ихнем брате, воре да грабителе, озабочивался немало. Он-то ведь, Владимир Ильич, не только «Грабь награбленное» на повестку дня выдвинул (каковой тезис они-то все как раз к самому сердцу приняли). А то, что он же, Ильич, планирование и учет как самые ключевые моменты для любого разбойного – или там революционного – дела в виду имел, это вот как-то мимо. Вот это вот все как-то не доходит.

Или ежели и доходит, то с таким начетническим перегибом (против чего Ленин тоже возражал неоднократно), с таким каким-то забубенным этих планирования да учета обожествлением, что результаты образуются опять-таки самые плачевные. Потому что в воровском деле – как оно, собственно, и в любом другом – мера нужна. Диалектический потому что процесс. На чем не только какая-нибудь Албанская коммунистическая партия погореть может, но и отдельно взятый индивидуальный преступник.

Как погорел в 1996 году флотский офицер Дейна Коллинз, угрохавший за что-то там своего коллегу. У следственной группы на счет Коллинза подозрения-то имелись, но их, подозрений, как вы понимаете, для суда да приговора недостаточно. Ну да офицер Коллинз, будучи – может, и в силу профессии – фанатиком планирования, сам следователям и помог.

При обыске – довольно отчаянном, поскольку, как я уже сказал, ничего всерьез отягчающего на него накопать не удавалось – вдруг и нашелся блокнот, где вся операция (до моментов вроде бы совсем уж очевидных) была шаг за шагом расписана. С такими, среди прочих, записями:

«Заманить.» «Убить.» «Расчленить, отделив голову, пальцы рук и ног.» «Разложить в два мешка.» «Отвезти тело в Пенсильванию. Голову и пальцы оставить – разбросать на обратном пути.» (Я, конечно, извиняюсь за подробности – но уж так оно в деле было.)

Последняя – по всей логике напрашивающаяся – запись, как вы понимаете, отсутствовала. «И не забыть спалить весь план преступления.»

В том же году в городе Батон Руж, штат Луизиана, полиция арестовала Шаринассу Фейрли – на предмет убийства собственного муженька. Тут они, вроде, даже особых и подозрений на ее счет не питали поначалу, а рылись в семейных бумагах более по долгу службы, так как со смертью мистера Фейрли все выглядело не очень чтобы хорошо.

Ну, и наткнулись опять-таки на блокнот. Где все поэтапно и было расписано. «Сначала ему позвонить. Предложить ужин и постель.» «Принять вместе с ним ванну.» «Отдаться ему так, как никогда прежде. Лечь рядом и ждать, пока он заснет. Не забыть надеть перчатки. Грохнуть негодяя.»

Комментировать тут, вроде, нечего. Не могу, правда, не отметить, что снотворное было выбрано и элегантное, и даже в некоторой степени гуманное. Другие злоумышленники в таких ситуациях люминал или иную какую гадость в чай сыплют. (Но и мужьям отсюда наука последовать может – если вдруг ни с того ни с сего отдаются им любящие супружницы «как никогда прежде»…)

И на еще более мерзком, чем два предыдущих, деле подловили в том же году любителя планирования да учета. Полиция в городе Адриан, штат Пенсильвания, арестовала некоего Гэри Линна Дэвиса, сорокатрехлетнего педофила. Обнаружив при обыске в его квартире список ста двадцати пяти детей, который он любовно назвал «Мальчики и девочки, с которыми я БЫЛ». И против каждого имени – что, когда и как с ними он сделал. И в данном случае просто прекрасно, что сволочь эта такой тщательной оказалась. Я бы и всем прочим существам его породы того же от всей души пожелал. И чтобы с тем же исходом. Чтобы потом уже неспешно – досуга-то море – составлять в тюряге своей новый список. В смысле – кто его, когда и как.

Учет этот иногда ведется самый строжайший, что в твоей бухгалтерии. Когда в 1994 году ФБР заарестовало супругов Уильямс – Джонни Мэдисона и жену его Кэролайн – имели на них федералы обвинение в одном лишь единственном ограблении. Чего, однако, и для ареста, и для последующего обыска оказалось достаточно.

А при обыске обнаружился и прелюбопытный журнал. Не какой-нибудь блокнот задрипаный, а приличный гроссбух, солидный и по всем предметам необходимым разграфленный тщательно. С указанием всех – до единого – совершенных ограблений (в основном, кстати, банков – работали супруги серьезно). И вот как рубрики их выглядели: «Дата», «День недели», «Штат, округ, город», «Адрес», «Взято брутто», «Наличные расходы» и «Остаток нетто». И так по этому журналу выходило, что за восемь лет провернула разбойно-бухгалтерская пара 56 ограблений, потянувших в сумме на миллион долларов. При этом живя размеренной и почтенной жизнью в приличном пригородном доме в родной своей Калифорнии.

Так что кому другому, а ФБР страсть супругов к основательности и тщательности только ко двору и пришлась. Сэкономив значительное количество нервной и, главное, умственной энергии (а там, как и в полиции, тоже не Ньютоны трудятся – что мы с вами позже рассмотрим более пристально).

А как– то и еще одну пару супружескую, тоже к планированию да учету с трепетом относившуюся, взяла полиция в Миннесоте под белы рученьки. Сами они, по правде сказать, не грабили -что не значит, что перед законом от того белоснежными да чистыми выходили. Не грабили – но грабежи регулярным образом заказывали. Имея своего рода «семейного» вора, которого и наставляли, какие вещи и где ему попереть следует, и сколько за каждую из них ему полагается гонорар. Начисто исключая элемент случайности и импровизации.

И учет поставлен был – как надо. Проще, пожалуй, чем у супругов Уильямс, но тоже достаточно тщательный. То есть, заказано, взято, уплачено. На общую сумму в четверть миллиона. Что, хотя и круто, но по доходам муженька не так чтобы очень – он и два-три раза по столько в год получал, будучи весьма и весьма преуспевающим дантистом.

И что интересно. Когда супругов этих, Джеральда и Гретхен Дик, взяли со списком да с вещичками крадеными, мадам Дик высокомерно у полиции поинтересовалась: «Хорошо, взяли вы нас с поличным. И что дальше?» Ну, с тех пор она для себя, я полагаю, этот вопрос выяснила. Но фамилия у нее для такого вопроса – в таковской-то ситуации – самая, между прочим, подходящая. «Дик» нынче в разговорном американском языке… Как бы это сказать… Ну, вроде как хрен, только не совсем чтобы овощ. И не в таком вот интеллигентно-завуалированном, а в несколько более прямом смысле. Как, скажем, во фразе «дикхэд», когда в виду имеется, что у человека на плечах заместо головы вот это вот самое.

И еще одной историей мне поделиться хочется, прежде чем под разговором на тему планирования черту подвести. Эта история хорошей иллюстрацией вот какого тезиса явиться может: планируя что-нибудь против другого такого же, то в в расчет принять неплохо, что он – или там, скажем, она – свое планирование на шаг дальше произвести может. Или в более простонародном изложении: на каждую хитрую полость есть инструмент с винтом. Что в виду иметь непременно следует. А иначе – огорчения вполне возможны.

Задумал в 1995 году Николас Лалла, житель городка Ист Пачог в штате Нью-Йорк, закон – в гражданской, правда, а не уголовной его части – вокруг пальца обвести. Они с женой пребывали в состоянии перманентного разрыва, так он, чтобы от алиментов избавиться, а заодно дележки дома избежать (в котором они до поры под одной крышей проживали) решил супружницу засудить. На предмет злобного ее характера и склонности к рукоприкладству.

С чем в полицию в слезах и явился. Так, дескать, и так, лупцует меня бывшая супружница почем зря, терроризирует всячески – а посему нельзя ли ее из дома вытурить (лучше бы, конечно, препроводив в какую-нибудь каталажку) и меня от всех этих издевательств оградить. Потому что, сказал, несмотря на молодой еще – тридцать два года – возраст, сдачи я ей дать не могу, а терпеть все это сил уже нет.

И не так чтобы голословно он свое это заявление сделал. А подкрепил его магнитофонной кассетой, на которой отчетливо слышны были звуки пощечин, сопровождаемые воплями мистера Лаллы «Не бей меня!». Страшная такая звуковая картинка.

Супружницу его бывшую полиция, конечно, вызвала – в эпоху торжествующего феминизма ей, полиции, все это ни в какую диковинку не показалось. Но тут-то и выяснилось, что не учел пострадавший Николас Лалла всего того, о чем мы несколько выше говорили. Потому что супруга, прослушав леденящую кровь аудиокассету, головой покивала – и достала из сумочки другую кассету. Видео.

На которой – в цвете и в стереозвучании – снят был процесс изготовления той, первой кассеты. (Мадам Лалла, к окошку подкравшись с камерой, весь этот спекталь и сняла.) И получался на экране ТВ бывший ее муженек – у стола с магнитофоном и с мухобойкой в руках. Которой он по столу и шлепал звонко, тут же взвизгивая: «Не бей меня!» Результат? Повязали бедного мистера Лаллу – за ложное обвинение. А почему? Потому что нашлась же вот все-таки видеокамера с винтом и на его хитрую… полость.

Но вот я пишу все это – и думаю: а чего, собственно, дурака-то валять? Якобы этот того недоучел, тот – еще вот этого, а потому, дескать… Да ничего не «потому». Хрен ли их и искать, сложные эти психологические причины. Как того черного кота в темной комнате – заранее зная, что никакого такого кота там не было, нет и не будет.

«Потому» здесь существует одно-единственное – оно же и самое банальное. Идиот на идиоте потому что. Без малейших исключений и без всяких смягчающих ситуацию «но». Так что психологию тут подпрягать – это уж прямо поперек совета покойного режиссера Григория Козинцева получается. (Как-то черкнул он в одной из своих записных книжек среди прочих на предмет театра и кино наблюдений и такую чрезвычайно полезную мысль: «Глупо анализировать звук милицейского свистка с точки зрения теории музыки». Именно тот случай. Что, кстати, как мы позже убедимся, и к самой-то милиции – полиции, пардон – такое же наипрямейшее отношение имеет.)

Я тут приводил выше еще одну цитату – из любимого моего американского писателя Лоуренса Блока. «Ты слишком глуп, чтобы красть.» Это у него в одном романе умный вор своему коллеге-идиоту говорит. Так что дело, безусловно, не в том, что воровская профессия придурков одних привлекает – это ж все-таки не политика. Есть, конечно, в занятии этом нечто, требующее весьма специфических человеческих качеств – но идиотизм, если уж вор какое-то время на свободе пробыть все-таки рассчитывает, явно не из их числа.

А идиотов много по причине самой прозаической. Потому что – дорогие вы мои, а где же их мало?! И я вот тут обмолвился раз-другой, дескать, что ж вы хотите, все-таки в воры же пошли, а не в профессуру. Обмолвился – но от самокритики уходить никуда и не собираюсь. Не подумавши обмолвился. Как будто тех самых придурков процент среди профессуры ниже. Тот же он, этот процент – с точностью до десятых, сотых и тысячных. Только у них и идиотизм иного несколько характера – остепененный. (Доберемся мы еще и до ихнего брата. Это я в планах имею.)

И, кстати, руку-то на сердце положа – оно ведь и хорошо, что столько недоумков мир криминальный населяют. При нашей с вами полиции-милиции с умными бандитами дело иметь – совсем кранты. А так – при таком-то обилии идиотов – нет-нет, да и отлавливают. На что сплошь и рядом никакой такой детективной работы а-ля Шерлок Холмс и не требуется, чтобы, скажем, личность преступника установить. Уж в этом они со всей душой полиции навстречу идут.

Одна такая парочка в 1993 году ограбила в Сан-Диего сбербанк. Результативно, между прочим, ограбила, взяв даже и какие-то деньги. Ну, а взявши, кинулись эти двое, конечно, в бега. В автомобиль свой прыгнули, и только удирать, а тут в них какой-то дедушка, от возраста да ежедневной порции транквилизаторов и прочих медикаментов несколько дезориентированный – на своей машине и воткнулся. (Ох, эти дедушки-бабушки медикаментозные… От них, между прочим, не только грабители в тутошних краях воем воют. Иной уже имени-фамилии своих назвать не может, а также все и несется на тебя либо в Джипе Чероки, либо в Бьюике каком не менее устрашающих размеров… Ну да хоть раз вон польза от них получилась…) Но это уже случай – да и если бы даже не он, от судьбы бандитам тем все равно не уйти было. Поскольку, хотя грабили они банк в лыжных масках – ну знаете, вязаные такие, физиономию закрывают целиком, а для глаз дырки, конечно, проделаны – так вот, грабили-то они банк в масках, но полиция самые детальные изображения их не прикрытых масками личностей тем не менее имела. Потому как маски свои взялись они натягивать уже у самого банка – прямо напротив банковского автомата уличного. Который, как оно и положено, видеокамерой оборудован был. Ну, а уж она-то весь процесс и зафиксировала.

В отличие от этих двоих, вор по имени Вернон Брукс был человеком гораздо более знающим. Уж он-то существование видеокамеры из виду не упускал. И, когда грабанул магазин «Радио Шэк» в Рэли, штат Северная Каролина, то позаботился и о зловредном видеоглазе. Прежде, чем из магазина смываться, умный наш Вернон видеокамеру открутил к чертовой матери и тоже с собой уволок. Ищи теперь, дескать, ветра в поле.

Особо долго, конечно, того «ветра» не искали, поскольку изображение его у полиции опять-таки имелось. Камера снимает – и эту часть процесса искушенный в секретах современных технологий Вернон понял правильно. Но вот запись сама производится не на камеру – что в общем не такая уж на сегодняшний день тайна – а на ленту видеомагнитофона. В котором, она, естественно, и обнаружилась.

Конец истории? Не совсем.

После отсидки – не слишком, правда, длительной – вышел еще более поумневший Вернон Брук на свободу, да и взял с ходу продуктовый магазинчик. После чего с ходу же за решеткой и оказался опять. Будучи снятым во время ограбления… на все ту же установленную в магазине видеосистему.

А вот Макартур Уилер, ограбивший на пару с приятелем банк в Питсбурге в 1996 году – тот и еще более глубокими знаниями на предмет видеооборудования отличался. Он-то, конечно, знал, что этих видеокамер в банке понатыкано в каждом углу, но никакие маски от того в ход пускать и не собирался. Другое – как Уилеру знающие люди объяснили, гарантированное – средство против видеонапасти имелось.

И вот перед тем, как на дело само уже отправляться, намазали Уилер с коллегой физиономии лимонным соком – годился, как теория гласила, только натуральный. Поскольку по той же теории любая такая физиономия в силу каких-то уж там особых свойств лимонной кислоты на видеозаписи получится только размытым пятном – без различимых деталей. В общем, натерлись лимоном, пушки в зубы – и на дело. Уже без страха.

Теория, что и говорить, интересная – не один физик репу себе почешет задумчиво. Но мы ж знаем, что за штуку классики марксизма в качестве критерия истины активно – и, в виде исключения, справедливо – выдвигали. А критерий этот – практика, то есть – к великому для Уилера с компаньоном сожалению обнаружил данной теории несостоятельность. Отчего бандитские их морды всеми видеокамерами были зафиксированы и на всех подключенных видеомагнитофонах записаны. А последователей лженауки взгрели не слабее, чем то во времена Иосифа Виссарионовича делалось, впаяв по двадцать четыре года на брата. (Ну, может, и не за одно лишь к ложным научным теориям пристрастие – в данном-то случае…)

Иногда, между прочим, и более древний фотоаппарат свою работу в этом плане выполняет вполне достойно. Когда в 1997 году арестовала полиция в Редондо Бич, штат Калифорния, эксгибициониста Джимми Роберта Джуэла, бедолага даже и отпираться не стал. (Эксгибиционист, ежели кто не знает, это такой человек, которому ничего слаще нет, как перед противоположного пола народом вдруг – ррраз! – и обнажиться. Получив в ходе процесса какое-то уж там свое сугубо своеобразное сексуальное удовлетворение. И при прочей тотальной свободе для сексуально вывихнутого населения, этот вариант – вываливать, то есть, наружу все, что вываливается, прямо на улице – властями пока не одобряется. Во всяком случае, так оно на момент написания этой книжки было. А дальше – поживем, увидим. Хотя чего ж и поживать-то… Как будто и так тенденция не прослеживается…)

В общем, Джимми этот на дело в своем пикапе выехал, в кузов залез и стал жертвы – ну, или там объекта своей небанальной страсти – дожидаться. С тем, чтобы как только подходящая дамочка покажется, он дверцы пикапа нараспашку – а за ними сам, весь из себя красивый и в костюме Адама. Такой вот был профессиональный план.

Тут как раз на улице женщина молодая и нарисовалась. И даже расположилась недалеко от пикапа припаркованного постоять. Но постоять не праздно, а вполне по делу. Поскольку подумывала эта женщина о покупке дома – и решила несколько его фотографий в разных ракурсах сделать. Чтобы потом семье да друзьям показать – поговорить да посоветоваться.

Ну, стоит она себе, фотоаппарат свой готовит, и тут Джимми Джуэл двери пикапа нараспашку и – вуаля! Вот в таковский самый торжественный момент его, из себя красивого, пленка и запечатлела. Вместе с номером его же рабочего автомобиля. Только и осталось полиции, что, с фотографией сверившись, Аполлона нашего в кутузку препроводить.

Но даже и в отсутствие видео и фотооборудования все-таки прилагает преступный народ все усилия, чтобы стражей порядка излишней работой не обременять. Проявляя в таковских своих усилиях просто-таки недюжинную изобретательность.

Грабитель, в 1993 году магазинную кассу взявший в Перриополисе, штат Пенсильвания, понимал, что личность свою все-таки маскировать некоторым образом необходимо. А иначе ведь получится, что полиция вообще задарма зарплату свою проедает – а это, между прочим, народные денежки.

Ну, он, конечно, вырядился по такому случаю. И вполне успешно ограбление провернул. А потом уже свидетели и показали, что взял магазин человек ростом под метр девяносто пять (что некоторым образом поле поиска сужало), одетый… кроликом. С кроличьей же башкой и с огромными свисающими ушами. И с еще одной интересной деталью костюма: в маске было вырезано отверстие. Для лица. Которое на всеобщее обозрение и было выставлено. Так что свидетели эти с полицейскими фотоальбомами и пары минут, по-моему, не работали…

Когда в марте 1996 года в канадском городе Ошава был ограблен банк, полиция, через пару буквально минут прибывшая, стала, конечно, о внешности грабителя выспрашивать. Нет ли, дескать, каких особых примет. Совсем уж выдающихся, как выяснилось, не было. Не считая, правда, того, что вместо одной руки был у него протез-крючок, на который он мешок для денег и подцепил.

Так и взяли голубчика – в паре кварталов от банка, на улице. По которой он шествовал гордо, крюком в ритм ходьбе размахивая – и даже не собираясь его хотя бы для такого случая в карман пиджака сунуть.

Но это ладно. Тут, как говорится, чего нет, того нет. Нету руки – и взяться ей неоткуда. А совать чего осталось в карман, может, и не привык. Но вот из каких соображений Джуд Брэдшоу, на дело идя, экипировался – это уже понять крайне непросто.

Он тоже себе банк грабанул – в Чикаго – в том же самом 1996 году. А грабанув, побрел себе спокойно по улице гигантского города, с расчетом смешаться с толпой – и ищи-свищи.

Так вот и шел, в той же ядовито-зеленой шляпе и тех же пожарно-красного цвета штанах, в которых банк и брал. Так вот и шел. До первого, как вы понимаете, полицейского.

В последнем случае идея маскировки прямо-таки наизнанку оказывается вывернутой. Чтобы, значит, не дай Бог полицию не перенапрячь. Но она, маскировка, и при правильном-то применении сплошь и рядом совсем не панацея.

Когда Дэррен Уэст, житель Оукленда, штат Калифорния, решил свою жену проучить покрепче, он уголовный кодекс, конечно, в виду имел. Такая рукоприкладная учеба ни ихним, ни тутошним кодексами, конечно, не поощряется. А потому и задумал Уэст личность свою хитроумно скрыть. Чтобы, значит, душу-то на негодяйской супружнице отвести, но чтобы она его при всем при том ни за что не признала.

Ну и натянул, значит, маску резиновую – с мордой ужасающей гориллы, вроде той, что в Южной Африке невезучего вора от души укатала. Причем маска была правильная – никакого тебе выреза на физиономии. Все чин чином – скрыто. Не подкопаться.

А все ж подкопалась, зараза. Выложив полиции, что напал на нее не кто иной, как собственный муженек. В чем уверена она была абсолютно. Ну и что, что морда обезьянья. Зато майка с надписью, часы, туфли и штаны, сто раз ею же глаженные – и как же было не опознать? Вот и выходит. Вроде, и старался – а все одно, сидит.

И еще случай аналогичный, где один супруг спутницу жизни своей, Линду Прайор, внезапной атаке подверг. Этот-то вообще планировал ее похитить, а уж потом сделать с ней что-то страшное и уголовное. Что конкретно – установить не удалось. Но когда он в дом собственный – в округе Фейрфэкс, штат Вирджиния – вломился, жена ему так сразу в руки не далась, а принялась по дому от него бегать. Злокозненный мистер Прайор, конечно, имел в виду и возможный неуспех мероприятия – а потому замаскировался должным образом. Но прокол и тут случился.

Заметила лихорадочно метавшаяся супружница, что собаки две семейные, вместо того, чтобы на грабителя броситься или хотя бы там облаять для приличия, весело вокруг него прыгают и все лизнуть норовят. Тогда уже и к одежке присмотрелась. Рубаха там, туфли. И опять же штаны. Сотни раз глаженые. Вася, говорит (или там Федя, Вова), да это ж ты! Ну, от таких слов муженек, конечно, смутился и удрал. Но не надолго.

А то вот интересное ограбление произошло в 1993 году в маленьком островном государстве – на Островах Кука. Они там еще в 1965-м от империалистической Новой Зеландии отделились. (Была в шестидесятые, если помните, такая мода – называлась «борьба с колониальным игом». Тогда почти вся планета независимой заделалась, от какового счастья по сей день отойти не может.) Ну так вот, отделились – и зажили себе. До того исторического дня в 1993 году, когда и состоялось первое в истории их государства ограбление.

Ограблен был местный отельчик, но на сумму не такую уж невзрачную – двадцать четыре тысячи долларов. И грабитель действовал со сноровкой, и замаскирован он был по полной программе – а взяли тут же и сейчас же. Потому как владелец отеля его по голосу и даже по походке признал, что не так уж, между прочим, и удивительно. При общем их населении в 18 000 душ. Прямо скажем, не Нью-Йорк. Но ведь была же у человека надежда фантастическая – затеряться…

Или вот другая – аналогичная в чем-то – история в ирландском городе Кукстауне недавно случилась. Ну, Ирландия, конечно, Островов Кука по части населения много больше будет, но там изюминка в другом заключалась. Там злоумышленник кое-какие спорттовары из магазина попер – трусы, носки, шорты. Мелочь, в общем. Но все равно не приветствуется. А когда полиция прибыла, то персонал магазина, несмотря даже на то, что быстро этот несун свое дело провернул, дружно рапортовал: так, мол, и так, а обворовал наш магазин Майкл Коултер.

Представитель полиции – уже после ареста – головой качая, объяснил, что не опознать преступника было, пожалуй, что и невозможно. При росте своем в два метра двадцать семь сантиметров Коултер – не только самый высокий человек в Ирландии, но и местная, понятное дело, знаменитость. И еще по этому поводу полицейский добавил: «Его ж не только любой знает. Его и видно-то за версту.» (Вот вам, вроде, и Ирландия – а звучит прямо-таки цитатой из отечественного нашего классика.)

В январе 1996 года в магазинчик Зака Хана в Торонто вошел как-то покупатель, звали которого, как потом выяснилось, Роберт Франклин Дево. Ну, вошел, полки стал рассматривать. А потом спросил, нет ли у Хана электронных весов. На продажу.

Весы в магазине были, но не на продажу. Хан этому Роберту свои, рабочие, показал. Вот, говорит, других нету. А Роберт Дево говорит: можно мне вещь одну тут взвесить быстренько, раз уж весы купить нельзя? Ну, Хан говорит: давай. Взвешивай, мол.

Тут Роберт этот стал на весы толстенные пачки сотенных купюр вываливать. И на табло глядеть – что они там, значит, весят. При каковой операции у него и пиджак подраспахнулся немного, обнажив заткнутый за пояс здоровенный пистолетище.

Довзвешивал Роберт свои банкноты, поблагодарил, да и пошел себе к своему автомобилю. А Хан в этот момент уже в полицию названивал – с описанием покупателя странного и с номером его машины.

А когда взяли уже Роберта, с пяток минут до того банк ограбившего, под микитки, очень он удивлялся, как это полиция так оперативно его сыскала. И почему это вдруг бдительный магазинщик в нем грабителя заподозрил. (Я вот тут совсем другому дивлюсь. Кто бы мне сказал – ну на кой, на кой такой ляд он эти свои банкноты взвешивал?!)

Но коли о полиции речь – не всегда им, котам, аж такая масленница. Чтобы прямо все свидетели в виноватого разом пальцами ткнули: он, дескать, и никакой тут нету ошибки. Нет, не всегда так уж розово оно все выходит. Иной раз и по косвенным каким-то уликам да следам на преступный элемент приходится выходить. Ну, этот момент сыщицкой работы вам-то хорошо знаком. Дедуктивный метод знаменитый, скрипка там, «элементарно, Ватсон» и прочее. Хотя с теми уликами да косвенными всякими следами, что упомянутый элемент оставляет, не слишком-то индивидуальные полицейские нейронные сети перегружаются. Не до такой, во всяком случае, степени, чтобы аж на кокаин садиться, как оно с небезызвестным обитателем Бейкер Стрит случалось.

Хотя некоторую догадливость в том или ином случае приходится и проявлять. Как вот с ограблением магазинчика в Йорке, штат Пенсильвания, было. Там бандит без всяких тебе масок в магазин этот – круглосуточный – вошел в три часа ночи, пистолет на кассира выставил и кассу взял. Потом, конечно, полиция стала кассира-бедолагу выспрашивать: как выглядел, как одет был, и все такое прочее. Ну, тот говорит: бандит, дескать, как бандит. С пистолетом. И одет нормально. На ногах, правда, не туфли-ботинки были, а шлепанцы, которые в разных частях далекой от Пенсильвании России почему-то «сланцами» именуются (ну, знаете, такие – резиновые, где ремешок еще между пальцами просунут).

Тут полицейские, покумекав, решили по близлежащим домам пройтись – с кассиром вместе. Потому что не может так быть, чтобы в тех же «сланцах» так уж через весь город этот грабитель в тот магазин перся. Так оно, конечно, и вышло. Взяли – через дом от места преступления.

А в 1993 году в Сан-Антонио, что в Техасе, арестовали домушника по имени Дэнни Келли. Правильно, между прочим, арестовали. Мало того, что нарушил он кардинальный любого дела принцип «не… воруй, где живешь – не живи, где… воруешь», так еще и работу всю провел на удивление топорно. Обобрал он дом один – совсем со своим жилищем по соседству – а тут ему еще и пожрать приспичило. Он в холодильник и залез, где к своему радостному изумлению целую коробку с мороженым обнаружил. Так и побрел не спеша домой, с награбленным за плечами и мороженое порцию за порцией треская.

А полиция, двигаясь от обертки к обертке, которые он по дороге швырял, так же неспешно до его обители и дошла. (Хотя насчет приспичило – могло, конечно, и приспичить. Должен был быть у человека аппетит несколько выше среднего – при его весе в 200 кило.)

Но бывают некоторые преступники – много хитрее. Прямо-таки не жалеют порой усилий, чтобы полиции никаких улик да следов в руки не дать. Как вот Джон Вачко в Миннесоте. Тот, на вооруженное ограбление идя, постарался на славу, чтоб никакого тебе отпечатка пальца – одного даже единственного – не оставить. Понимал, то есть, требования, собственной профессией предъявляемые.

Так вот и работал – в резиновых хирургических перчатках. А отработав – ограбив, то есть, что уж он там грабил – перчатки за ненадобностью снял, да и бросил там же.

После чего полиции только и осталось, что наизнанку их вывернуть, да требуемые отпечатки и получить.

Не только, кстати, грабители да воры, но даже и насильники – народ гораздо более примитивный и грубый – стали о следах да уликах заботу проявлять. Телевизор-то все смотрят. А там, по телевизору, и объясняют захлебываясь: то одного, дескать, взяли после анализа ДНК, то другого. (В жертве-то изнасилования материал для такого анализа остается…) Даже вот президент всей страны – и тот отчасти на ДНК погорел, этой самой своей дезоксирибонуклеиновой кислотой одно ныне знаменитое синее платье уделав.

Так что озаботились и насильники. И, как сообщили калифорнийские газеты, стали в последние годы все чаще и чаще к презервативам прибегать. Дескать, повезут женщину изнасилованную в больницу, в лабораторию – а ДНК и нетути.

Так вот и исхитрились. Правда, как те же газеты поведали, резко поумневшие насильнички, презервативом воспользовавшись, в подавляющем большинстве случаев там же, на месте, его и бросают. Со всем, пардон, содержимым. Что работу полицейскую, как вы понимаете, не только не усложняет, но даже и несколько наоборот.

Но это все, как мы понимаем, варианты, где тем не менее без дополнительного вложения труда никак не обойтись. Даже там, где и видеокамеры сработали, и свидетелей батальон, и обертки от мороженого, или вот и ДНК. Потому что все равно предстоит еще личность преступника выяснять. Имя, фамилию, место жительства – куда за ним, то есть, ехать на предмет ареста – и все такое.

Ан и тут интересующие нас индивиды навстречу идут. И вполне охотно. Чтобы, значит, не дай Бог полиция где не прокололась в силу сложности поставленной задачи. Чтобы все на месте и было: и фамилия, и адрес. И даже телефон – ежели, конечно, очень нужно.

Как оно в канадской провинции Альберта случилось. Там воровка – молодая еще вполне женщина, тридцати всего годов – свиснула несколько бумажников. Прямо в супермаркете у покупателей, пока те вдоль полок тележки свои катали. И свиснув, наличность имеющуюся из них повынимала, а бумажники – поскольку предметы они откровенно инкриминирующие – в урну все потихоньку и выкинула. Тут же в магазине.

Со своим бумажником вместе. В котором удостоверение личности, права водительские, и так далее.

Но и это еще не финальный аккорд. А он прозвучал, когда полиция уже было собиралась к ней по указанному в документах адресу выехать. Раздался в полиции звонок, и карманница эта пожаловалась, что, дескать, так и так, пропал у нее бумажник, с документами. И, дескать, не находился ли случаем? Ну, ей говорят: а как же, находился. У нас он. Приезжайте.

Надо ли объяснять, что так оно дальше и случилось? Ну да, села – и… приехала. И – села.

В той же Альберте, в городе Декатур, некий Стивен Кинг (с писателем, который ужастики тоннами штампует и на том наживается, просьба не путать) ограбил магазин. Ограбил – и смылся. Но – понять бы еще, каким таким образом – оставив на прилавке свой бумажник со всеми необходимыми документами. Причем уж кому другому, а Кингу этому точно следовало бы о переквалификации задуматься. Мало истории с бумажником было – так еще и машина его, на которой он с места преступления смывался, через пару кварталов задергалась, а потом и вовсе сдохла. Дальше он уже пешком удирал – но и на том опять-таки не конец. Потому что прибежал он, запыхавшись, к дому подружки своей, а там и обнаружил, что ключей у него нет. И, когда он уже в окно полез, его трое крепких мужиков-соседей за этим подозрительным занятием обнаружили. И отходили от души – уделали, в общем, как Бог черепаху. Ну, а полиция – это уже было совсем на сладкое.

Можно тут, конечно, возразить, что все-таки случай. Невезуха, в общем. (В последнем варианте – так и совсем сюрреалистическая.) И, дескать, не такой уж патологический идиотизм.

Ну, при желании это можно и под невезуху подвести. Хотя на мой взгляд, речь все-таки о вопиющем непрофессионализме идет. Но если по химически чистому идиотизму душа тоскует, так вот вам на эту тему еще пригоршня.

В 1997 году в Корваллисе, штат Орегон, пара наркодельцов (опять-таки – не медвежатники-домушники какие) остановилась на денек-другой в мотеле. Записавшись в книге постояльцев чин по чину – самыми настоящими собственными именами. И адреса собственные указав. А выехав, оставили в мотеле по очень уж труднообъяснимой забывчивости целую сумищу с наркотиками.

Уже и тут бы в истории черту подвести можно – о чем еще полиции-то мечтать? Ан и еще слаще случается – как оно и случилось, конечно. Потому что позвонили те же два мафиози (а ведь упорно легенда утверждает, что в этом наркобизнесе башка нужна, как никакой другой орган) в мотель, сказавши, что сумку там они оставили. Так вот, не находилась ли? Нашлась, отвечают им. Ладно, говорят эти светлые умы темного преступного мира, мы ща приедем. Ты только сумочку не трожь, а коли уж тронул – в полицию не звони. Ну, как сказали – так и приехали, конечно.

А в городе Чероки, штат Айова, уголовник один ограбил мотель, «Бест Вестерн». Смылся, конечно, а тут полиция приехала и давай вопросы свои – по схеме – задавать. Как выглядел, да как себя вел, ну и так далее. А портье и говорит: да для чего все это. Вам же его имя с адресом полезнее будут. Звать его, сказал, Тод Хаммел, а проживает он в нашем же родном штате, в городе Кушинг. Улица, дом – все чин чином.

Полицейские, конечно, удивились. Откуда, дескать, такая информация. Да вот же, портье говорит, из гостевой книги. Он же у нас в мотеле и жил.

Конечно, мог грабитель – будь он особо хитроумным – и липовые данные-то оставить. Документов-то никто ж и не требует. Но проверить все-таки решили. Нет, честным оказался – даром что разбойник. Там его, в городе Кушинге, по указанному адресу и взяли. (Я, между прочим, и не знаю, какими уж аршинными буквами писать им вот это «не… воруй, где живешь» – никак ведь усвоить не могут. И не сказать, чтобы очень замысловатая истина…)

Мало? Есть и еще, пожалуйста. В 1993 году в Филадельфии была некими злоумышленниками похищена женщина – на предмет выкупа. Ну, книжек да фильмов на эту тему превеликое множество наштамповано, так что киднэпперы знали, как им дальше дело проворачивать надо.

Позвонили, конечно, родным – дочери, точнее. Стали приличествующие случаю суммы выкупа называть. Дочка, понятно, в истерике – но денег больших, сказала, нет и взять неоткуда. Начали, конечно, торговаться. Съехав до… двухсот долларов, которые она и обещала за часок-другой раздобыть. Ладно, говорят, давай, ищи деньги. А как найдешь – позвони. Вот тебе и телефончик.

Полиция, конечно, по телефончику адрес установила и – хотя и не веря нимало в успех, потому что какой же киднэппер, ежели не распоследний он идиот, номер своего домашнего телефона так запросто выложит – по адресу некоего Клода Смита и приехала. Обнаружив там упомянутого Клода с приятелем, вида тоже весьма уголовного – и женщину похищенную, к стулу привязанную. К счастью, живую и здоровую. И опять же, говорят, Клод этот очень таким поворотом событий удивлен был – как это, дескать, на них так быстро да безошибочно вышли?

А в Балтиморе залез некий малоприятный тип по имени Чарлз Меривезер ночью в один облюбованный им дом. Грабить залез, конечно, но, будучи личностью довольно подлой и мерзопакостной, хозяйку дома – женщину молодую и одинокую – под угрозой ножа сначала изнасиловал. Грабить уже потом принялся. Ну, повывернул все ящики, сумочки все вытряхивать стал – но ничего, кроме одиннадцати с полтиной долларов, не нашел.

Стало ему все это странно. Ты, говорит, счета-то свои хоть как оплачиваешь? Чеками, женщина говорит. Он тогда и говорит: ладно, пиши чек и на меня. Не пустым же уходить-то. Пиши – на тридцатку. Потом подумал чуток, и переиграл: на пятьдесят пиши.

Ну, она чековую книжку достала и спрашивает: на кого чек, мол, выписывать? Тут грабитель даже удивился. Как, говорит, на кого? На меня, понятное дело. Имя Чарлз, фамилия – Меривезер. С тем и ушел, чтобы дожидаться, когда банки откроются. Каковые несколько часов ожидания, как вы понимаете, последними его часами на свободе и были.

В 1997 году очень, кстати, похожая история произошла. Только совсем на другом конце планеты – в Гонконге. Там вполне суровый и серьезный мафиози посетил как-то врача местного и стал ему принципы симбиоза, в мире бизнеса существующие, объяснять. Так по его раскладке выходило, что врач этот с его практикой функционируют на территории, которую опекают он, Чанг Кун-Шин, и его бесстрашная банда, которая кому рэкетиры, а с их бандитской колокольни так прямо-таки Робин Гуды и рыцари, о подопечных бизнесменах денно и нощно пекущиеся.

В общем, потребовал Чанг налог: четыреста долларов ежемесячно. Доктор Лу Ши-Ко против аргументов приведенных возразить ничего не смог и полез за бумажником. Только мне, говорит, квитанция бы нужна. Для отчетности. А то потом вдруг кто из ваших же по незнанию опять сюда сунется. Чанг такую ситуацию обмозговал и признал: справедливо. После чего требуемую квитанцию и выписал. По всей форме: дата, получено, сумма прописью – и свои, соответственно, персональные данные.

И что интересно, за следующим побором – через месяц который полагался – почему-то не пришел…

Но вот одна криминальная схема – в рамках все той же темы – меня просто-таки в полный восторг привела. И задумка, и исполнение. Доказав тот факт, что среди полных идиотов в преступном мире встречается и еще одна разновидность: идиоты изобретательные (каким бы странным такое сочетание не представлялось).

Джефри Пырчох (бывают в Америке и такие фамилии), житель города Уэст Лафайет в Индиане, после долгих усилий придумал, наконец, как обогатиться в стране, где все только этим же стимулом и движимы. И придумал он выписывать чеки – в уплату разного там товара – исчезающими чернилами. Которые самолично для такой цели и разработал, поставив целый ряд довольно-таки сложных экспериментов.

В общем, работала схема так: Пырчох, выбрав товар из тех, что потом перепродать не слишком сложно, в магазине чек выписывал, прямо на глазах у торгового персонала. А к тому времени, как чек на оплату в банк предъявлялся, чернила пырчоховские обесцвечивались, и оказывался выставленный чек пустым.

Гениальная схема, не поспоришь. В которой, однако, полтора изъяна было. Ну, то, что исчезнувшую надпись в читабельном виде восстановить оказывалось в полицейской лаборатории вовсе не так сложно – это я за пол-изъяна держу. А главной изюминкой было то, что чеки свои хитрые выписывал изобретательный Пырчох на бланках из своей чековой книжки. На каждом из которых банком – для его же, Пырчоха, удобства – типографским способом все необходимое пропечатано было. То-бишь, его имя, фамилия, телефон и, конечно же, домашний адрес.

Еще вот вам случай, все из того же ряда более или менее. У грабителя Хосе Санчеса, когда он в городе Пеннсаукен, штат Нью-Джерси, на дело пошел, возникла было заминка невеликая. Он там в офис корпорации «Хилл-Ром» проник на предмет пощипать всякие конторские механизмы, навроде компьютеров, но замок ему удалось открыть только после долгих и напряженных усилий. Тогда, чтобы снова с проклятым замком не возиться – а он, гад, ключом что снаружи, что изнутри только и открывался – решил Санчес под дверь подложить что-нибудь, пока он в офисе шурудить будет. По карманам порылся, бумажку какую-то сыскал, сложил вчетверо или там в восьмеро, да под дверь и подсунул.

Полиция потом, на место приехав в поисках улик да следов, бумажку эту довольно скоро все под той же дверью и обнаружила. И больше уже искать ничего не стала. Потому что бумажка эта была квитанцией, Санчесу за день до того выписанной. Он на своей не первой молодости машине ехал, а его дорожная полиция и тормознула – по причине небезопасной растресканности ветрового его стекла. Вручив ему квиток для уплаты, на котором гаишник американский с его же, Санчеса, документами сверившись, все как полагается заполнил. Номер машины, водительских прав, имя с фамилией – и, естественно, адрес домашний. Так что более радостной для полиции бумаженции грабитель этот в своих карманах и при желании не мог бы сыскать.

Другой злодей, Родни Хэмрик, тот и вовсе отвратительное себе занятие нашел. Так он свой досуг проводил, что рассылал разным почему-либо неприятным для него людям по почте… бомбы. Совсем как Унабомбер знаменитый, за которым ФБР черт знает сколько лет охотилось.

С Хэмриком, правда, аж таких усилий не потребовалось. Приехала к нему группа захвата очень даже вскорости, сгребли тепленького в дому его собственном – и все, отбомбился. Он, конечно, с ходу в несознанку принялся играть. Не знаю, говорит, никаких посылок с бомбами. И отчего это вы, говорит, вообще ко мне приехали.

Ну, ему и объяснили. Что приехали только и исключительно потому, что на каждой из посылок аккуратным почерком и печатными буквами он своей же рукой свой адрес обратный указал. Как оно, собственно, по почтовым-то правилам и полагается.

А в теплой южной Бразилии в 1994 году полиция арестовала матерого вора-рецидивиста, на котором не один десяток дел висел. И среди прочего навели полицейских на этого уголовника, Робсона Аугусто Араужо, карточки его визитные, которые он разным людям при случае раздавал. (Несколько этих визиток в руки полиции и попало как-то.)

И, я вам скажу, такие визитки отгрохать – это уж очень большая фантазия нужна. Творческая. Выглядели эти визитки так. Сначала шло название фирмы сеньора Араужо, которую он окрестил «Воровство и Грабеж, Лимитед» (что, согласитесь, не без юмора). Затем его имя и фамилия в полном и детальном варианте, с указанием профессии: «Вор». Украшал визитку и товарный знак БМВ модели 325, на краже которой Робсон Аугусто специализировался. И в завершение – номер телефона, правда, не домашнего, а сотового. Но координаты владельца его позволяющие за пару минут вычислить.

Честно говоря, по сей день не пойму – а не проще было к первому попавшемуся полицейскому подойти и по такой же точно форме представиться? Потому что ведь – верьте или нет, но святая правда – случается и такое!

В Уэст– Хэйвен, штат Коннектикут, некий Раймонд Мойхер ограбил средь бела дня магазин популярной торговой сети «Уа-Уа». Ну, поскольку дело днем произошло, сигнал в полицию поступил немедленно, и те из полицейских, что неподалеку от места происшествия были, стали косо на прохожих -особенно торопливых – поглядывать.

Один полицейский на Мойхера глаз почему-то и положил. Тормознул и спрашивает: как мол, зовут и куда он идет. Мойхер и говорит: зовут, дескать, Мойхер, а иду домой. Полицейский дальше допытывается: а откуда, мол? Так из магазина же, «Уа-Уа», говорит Мойхер. Я его только что ограбил. (А фамилия у него и вправду такая. Я перепроверял. Мне-то думалось, что тут что-то вроде «Яхер» больше к месту было бы…) Самая, между прочим, реальная история. К ноябрю 1992 года относящаяся.

Но это, согласимся, случай все-таки уникальный. Чаще так уж добровольно в руки полиции информацию о собственной личности правонарушитель – не говоря уже о преступнике – давать не торопится. Иной раз пытаясь эту полицию и подзапутать маленько – подсовывая им с таковской целью вовсе даже не свои паспортные данные. Что порой к очень веселым результатам приводит.

В городе Питерборо, что в канадской провинции Онтарио расположен, пришли требовать гражданина Энтони Дуко в местный суд – на нем там уже десятка полтора штрафов за дорожные нарушения висело, злостно неуплаченных. Ну, Энтони, конечно, задумался – все ж таки с приличной суммой денег расставаться, что всегда грустновато – и за повестку расписываться не стал. Я, говорит, хоть и Дуко, но не Энтони. Так что мне эта повестка ни к чему.

Ну, ему говорят: а вы кто ж будете? А я, говорит, его брат. С тем посыльный из суда и ушел, а через пяток минут полицейские чуть не целым батальоном к хитрецу нагрянули и, на его вопли нимало не взирая, скрутили и, надев наручники, быстренько оттранспортировали в каталажку.

И вы тут не подумайте, что такая это страшная страна, Канада, что в ней за неуплаченный штраф с человеком аж такое вытворяют. Просто полиция именно братца-то и разыскивала – и за дело гораздо более серьезное. За изнасилование.

И вот, конечно, газеты канадские эту историю пропечатали, но – это я опять-таки на предмет таинственного некоторых людей менталитета – уроки для себя извлекать особо никто и не кинулся. Потому что несколько месяцев всего спустя в той же Канаде – но в Виннипеге уже – когда остановила полиция Эндрю Хофера и спросила имя да фамилию, он по той же самой схеме и поехал.

Поскольку на нем тоже каких-то штрафов куча висела, решил он по такому случаю собственным братцем и прикинуться. Ну и – с тем же до копеечки результатом. «Лечь на капот, руки назад», и наручники – щелк! – на запястьях. Потом, когда уже в КПЗ удалось ему со слезами доказать, что он – это он, а вовсе не братец, стали ему соучастие шить, поскольку братец был в бегах на предмет преступлений очень даже серьезных. Правда, открутился потом – адвокат, в полном соответствии с логикой, на идиотизм больше бил, а не на злоумышленность. Но ведь и на адвоката раскошелиться пришлось – это если об одной только неприятности…

Ну, и последнюю историю расскажу на предмет установления личности. Эта больше для забавы будет, поскольку тут речь о чистом совпадении идет. Которое все тому же бедному вору – а кому же еще – боком тем не менее вышло.

Потянуло как-то воришку по имени Джеймс Маллин пивка баночку-другую испить. Оно вполне законное было бы желание, если б не его возраст. А было ему на тот момент резко возникшей жажды – семнадцать годочков.

Ну, побрел все-таки в винно-пивно-водочный магазин в своем родном городе Шаумбург, в штате Иллинойс. Выставил отобранную коробку с пивом на прилавок, за деньгами полез – а кассир как раз насчет возраста и засомневался несколько. А ну как нет покупателю положенных восемнадцати годов – за таковское дело и с лицензией ведь расстаться недолго. Там с этим строго – это ж все-таки пиво, а не крэк-героин.

Так что, кассир говорит, нельзя ли документик, чтобы дата рождения пропечатана была. Джеймс и говорит: отчего же, дескать. Ну, полез в карман, достал удостоверение личности, где и год правильный прописан, и имя-фамилия: Дуглас Шарбо.

Понятно, кассир говорит. И тут же дал указание охране двери закрыть быстренько. А сам в полицию названивать принялся.

Ну, когда полиция приехала, Джеймсу уж давно не до пива было. Но вопрос, понятное дело, свербил. Дескать, как же ты так быстро и без колебаний вычислил, что документ ворованный? А очень просто, кассир сказал. Потому как Дуглас Шарбо – это я и есть. И документ это мой, который у меня среди прочего поперли два месяца назад, когда машину мою начисто раздербанили. (И вот оно тут хоть и совпадение, но все-таки как-то перекликается с той историей, что на малонаселенных Островах Кука случилась. Этот-то Шаумбург – совсем не Нью-Йорк был по части народонаселения. И получается, что совпадение такое просто-таки напрашивалось, чтобы произойти.)

Опять– таки и тут зануда из читателей, которого мы уж не раз и не два поминали, недовольным остаться может. Нетипично, дескать, и непоказательно. И все-то этот народ воровской мелкий да невзрачный -то соседа обворовал, то вон машину раздербанил, то вообще в наглую из магазина при большом стечении народу трусы попер. Такой, дескать, несерьезный контингент и должен гореть. Что с преступником высокого полета если и случается – то неизмеримо реже.

Мог бы я, конечно, на то хотя бы сослаться, что толковали мы тут не раз и о самых что ни на есть орлах преступного мира – наркодельцах, по сейфам специалистах, и так далее. Но и то понятно, что для критика нашего с хроническим его гастритом это как бы и не аргумент. Ему статистику подавай чуть не Госкомстатом заверенную. Чтобы, значит, ряд с серьезным таким коэффициентом корреляции. По серьезному же уголовному элементу.

И даже на то не буду ссылаться, что никакого социологического исследования я тут под этой обложкой не затевал. А делал, как мы уже договорились, калейдоскоп, шкатулку и табакерку для вящего читательского удовольствия – да вот хоть под кружечку того же не раз упоминавшегося выше пивка. (Не говоря уже о том, что социологию эту я не просто за лженауку держу, а за лженауку бессовестную и зловредную – так что их это, социологов, счастье, что и меня не Иосифом кличут, и папу Виссарионом не звали.) Но поскольку даже и язвенник этот зловредный, что нам вечно запятую поставить пыжится, тоже – как ни крути – читатель, имеет и он право на свою индивидуальную сатисфакцию.

Ему надо орлов от уголовщины – значит, дадим орлов. Тем более, что их у нас есть. Чтобы, значит, не тот гаврик, что тети Нюрину квартиру вверх дном перевернул, пока сама дворничиха тетя Нюра двор мела да бутылки безхозные в сумку складывала старательно. И не тот забулдыга, что в двух шагах от милиционера кирпичом водочный ларек поперек витрины взламывает. Чтобы элемент импульсивности и решений, принятых под влиянием коварного случая, свести до минимума.

И остается нам в таком случае – банк. Хоть мы уже там и сям орлов, что на банки ходят, упоминали. Но оно и то верно, что такое заведение под влиянием импульса все-таки не берут. Даже при общей и тотальной зараженности планеты бациллой идиотизма, все-таки эпидемия до такой степени не дошла, чтобы какой идиот, по улице идучи, вдруг сказал себе: о, банк. Это тут, что ли, деньги лежат-то? Тогда зайду, пожалуй – да и возьму все, что берется.

Так оно, конечно, почти никогда и не бывает. Да вот хоть роман уголовный любой возьмите – и там тоже. Сидит эта банда и полкнижки планы хитроумные чертит, секундомеры свои раз за разом сверяет, сверла победитовые в чехольчики укладывает. А уже потом идет, грабит и попадается. И даже если не о банде речь, а об отдельно взятом индивидууме, то и он – на те же полкнижки в состоянии полной сосредоточенности и задумчивости. Потому что – банк.

Так что мы тут, лупой вооружившись, сейчас и глянем на них попристальнее. На тех орлов, что аж на такое дело ходят.

И начнем мы с тех, что поначалу провернули все как надо, в самом ограблении честь по чести преуспев. Как вот Джеральд Диксон, который вполне элегантно и профессионально эту часть своей работы проделал, с оружием в руках взяв в канадском городе Ошава отделение Монреальского Банка. И тут речь не пойдет о том, что якобы он, пока грабил, бегал по залу да отпечатки пальцев своих печатал в самых удобных для полиции местах. Ничего такого не было, поскольку, как я уже сказал, работа была проделана чисто, быстро и вполне профессионально. Хотя и работал без маски, будучи уверенным в том, что ни черта до него не доберутся.

Взял, он, значит, свои деньги – и испарился. Не такие уж, между прочим, жуткие деньги взял, всего 2600 долларов. (Не знаю, может, сумели ему кассиры голову заморочить, что больше у них наличности как бы и не водится. Это уже все теории, и не они нас здесь интересуют.) Ну, он пару дней с этими деньгами посидел – но делать-то что-то надо, не в чулке же их держать, на самом-то исходе нашего тысячелетия. И решил он так, что надежнее всего их будет в банк положить – несмотря даже на то, что сам же два дня назад такую теорию надежности с пистолетом в руках сомнению подверг.

Ну, и пошел, конечно, в банк. В какой? Во-о-от, умный читатель уже над своей кружечкой улыбается понимающе. Все правильно. Поволок он свои денежки в отделение Монреальского Банка в канадском городе Ошава. Два, повторяю, дня после того как. Ну и, пока ему счет открывали да бланки заполняли всякие, вызванная полиция и подоспела. Так что на подготовку следующей операции у него теперь время есть – все шесть с половиной годочков.

И говорить о каком-то совсем уж исключительном идиотизме здесь у нас не получится. Поскольку картина эта если чем и поражает, то своей прямо-таки хрестоматийной типичностью. В Сиэттле, штат Вашингтон, такой же вот точно – и тоже ведь через два дня после ограбления! – так же спокойно в то же отделение, им же, недоумком, ограбленное вперся, чтобы те же деньги и положить.

А Трой Дарбен из Калифорнии – тот аж целых шесть дней с собой боролся. Но не превозмог. И так-таки притащился с деньгами в ограбленный им же банк, чтобы деньги в соответствии с теориями Кейнса к работе пристроить и уже дальше спать спокойно.

Какой– то тут для меня совсем таинственный психологический механизм работает. Это ж все-таки не трижды помянутые Острова Кука, где, может, и всего-то полтора отеля да полсберкассы. Это ведь, как-никак, Северная Америка (будь оно Канада или же Штаты), где, ежели тебе деньги в чулок сложить совесть -или там, скажем, чувство эстетическое – не позволяет, так все-таки по части банков выбор совсем и не маленький. Но нет, безошибочно прутся туда, откуда только что поперли.

Оно, кстати – ну совсем уж на минутку от главной темы отвлекусь – не только с банковскими грабителями происходит, но и с прочим разбойным элементом. Как вон с Милтоном Бердом, например, вышло.

Он, этот Берд, в августе 1993 года супермаркет в Бостоне ограбил, «Пьюрити Суприм». Солидно ограбил, кассу взял, ушел чисто – профи. Нет, дальше не так было, как вы себе подумать могли – что он, дескать, пошел там чего-то в тот супермаркет покупать, и… Ничего такого не было. А и было бы – вряд ли такое дело можно верхом идиотизма назвать. Все-таки народ толчется в супермаркете тысячами, можно и проскочить под шумок, коли очень уж приспичило.

А с Бердом этим так вышло, что решил он через месяцок после ограбления вдруг ни с того ни с сего начать новую и уже трудовую жизнь. С чем и пошел на работу устраиваться. И вот здесь улыбка читательская уже на месте. Потому что в городе с населением в два миллиона человек (а количество магазинов тут соответствующее – раз уж тебе так загорелось именно в торговую сеть) выбрал Берд все тот же супермаркет – не иначе, глянулся он ему во время ограбления-то – и в нем свое заявление на стол положил. После чего беседа с менеджером оказалась для обеих сторон очень и очень неожиданной.

Но абсолютным рекордсменом по этой части в моих файлах получается Джей Стэнтон Либеноу, который ни месяцев, ни даже дней каких-то дожидаться не стал. Он в 1995 году в Бетезде, штат Мэриленд, ограбил аптеку. Причем, будучи, скорее, профессиональным наркоманом, чем грабителем, взял не деньгами, а велел персоналу свалить ему в сумку таблетки да ампулы из покруче. Ну, те – таблеток много, а жизнь одна – все как велено и сделали. С чем Джей Либеноу и исчез.

И вот урыл он квартала эдак за два, а там уже в радостном предвкушении сумку и растопырил. Душа, конечно, поет, и вена от возбуждения надувается, а… А шприцов-то по запарке и не взял. И что тут делать? Не метаться же по всему городу в поисках другой аптеки, когда настрой таким мажорным дыбом стоит, что твоя Девятая имени Бетховена.

В общем, в ту же самую аптеку Джей и вошел стыдливо. Сказал, чтобы не беспокоились и не нервничали, потому как за шприцы он и заплатить может. И за кошельком даже в карман полез – но того во внимание не принял, что персонал этот уже после первого его визита в полицию не то что мог, а обязан был позвонить. Как-то эта мелочь от его внимания ускользнула. Что в результате не только самого грабителя изумило, но и приехавших по вызову полицейских.

Вернемся, однако, к нашим баранам. (Понимаю, что не шибко фигурально тут эта фраза звучит – но что поделать. Другой как-то не подвернулось.) К тем, что на банках специализируются. К той самой элите, что своими непревзойденными качествами от прочей шпаны – в теории – отличаться обязана, как день от ночи.

К этим качествам, я полагаю, и хладнокровие относится – не в последнюю очередь. Но идиот, о котором тут, в книжке этой, в целом речь, если чем и характерен, так это тем, что либо недодает чего-то катастрофически, либо, наоборот, по какой-то части так пережимает, что гаси свет.

Потому, может, и казался себе Джефри Томас, грабитель банковский, эдаким невозмутимым Юлом Бриннером, Чарлзом Бронсоном и Джеймсом Кобурном, вместе взятыми, но перед всеми прочими – меня и полицию считая – предстал он как идиот полный и законченный. Джефри этот в Балтиморе ограбил отделение банка Сигнет – и ограбил, как и те его коллеги, о которых речь выше была, вполне профессионально и хладнокровно.

А выйдя из банка, тут же у дверей его самых остановился – и столь же хладнокровно деньги стал пересчитывать (ну, не знаю, может, конечно, и считал, выходит ли у него на заначку, чтобы от супружницы спрятать – но я и того не знаю, имелась ли она у него вообще). Полиция, конечно, примчалась мгновенно – она на страже банковских капиталов вообще стоит яростно – и обнаружила В ДВУХ МЕТРАХ (так оно и в полицейском рапорте было) от входной двери человека с толстенной пачкой зеленых банкнот, которые он одну за другой пересчитывал. И до того увлеченно, что появление полиции его от этого занятия ни на секунду не оторвало.

Причем, как очень оно скоро выяснилось, Джефри Томас этот конкретный банк и месяцем раньше брал. Тут, видимо, как у рыбака – кой же черт место менять, когда оно и здесь клюет эвон как славно. Так что теперь кассиры в том банке ждут, когда Томас свое в местах не столь отдаленных отбарабанит. Потому как потом – просто обязан снова пожаловать. При его-то хладнокровии и упорстве.

Не следует только думать, что так уж я издевательски к хладнокровию и упорству – пусть даже к разбойному делу применительно – отношусь. Я ж говорил: с мерой тут проблема. А того же хладнокровия недостаток в такой-то напряженной работе тоже еще каким боком выходит.

Как вон в 1995 году в Эдмонтоне, столице канадской провинции Альберта, случилось. Залетел там в банк Нова Скошиа некий гражданин с весьма типичным канадским именем Кевин Кришна Ниранджан. И залетел очень даже грозно – шляпа на глаза, воротник поднят, руки в карманах. А залетев, заорал с самого порога: «Всем оставаться на местах! Ограбление!»

Ну тут все, понятное дело, застыли – и кассиры, и клиентура. Застыли – и стоят. И Ниранджан на месте, так же на пороге, и топчется. Потоптался, и опять орет: «Ограбление! Всем оставаться на местах!» Тут ему кто-то из особо нетерпеливых и говорит: да мы ж и так никуда не девались, а дальше-то что? Причем весь прочий народ, конечно, на него смотрит с выражением самым вопросительным.

Ну, тут он голосом отчего-то севшим прокукарекал что-то вроде «чего уставились», да и… удрал. Хотя в тот же день его, болезного, и повязали. Видимо, прятался он так же ловко, как грабил.

Интересно было бы мне поглядеть, как самый даже мастеровитый автор романов детективных такую его подготовку на полкнижки бы растянул…

А то вот как еще в другом случае нервозность сработала. Оно и мирному населению хорошо известно, что банки грабить следует с оружием в руках. Как-то оно солиднее. Хотя опять-таки не секрет, что иной раз вполне даже и без оружия обходится. Некоторые умники – из тех, что на зоне в виду обилия досуга уголовный кодекс наизусть выучили – так даже вообще специально с собой оружия не держат. Исключая из игры – при неблагоприятном для них раскладе – этот крепко отягчающий элемент. А кассиров и прочий персонал берут на «пушку» – которая тут справедливо закавычена, ибо состоит из пальцев, соответствующим образом в кармане сложенных. Кстати, почти всегда работает. Если человек на ограбление банка решился, то только совсем уж героическому кассиру придет в голову на своей шкуре проверять, пистолет там у него карман плаща оттопыривает или же просто кукиш.

Вот с таким именно расчетом и шагнул в 1997 году Стивен Ричард Кинг (опять же не путать с тем Кингом, что ужастики тоннами выпекает) через порог облюбованного банка в городе Модесто, Калифорния. Так вот пальцы – большой и указательный – и сложил, чтобы максимально близко оно к силуэту грозного пистолета выходило, направившись неспешно (хотя, как мы увидим, и не без нервозности) к столику менеджера данного банковского отделения. Так мол, и так, сказал, чтобы немедленно мне отсчитали такую-то сумму и такими-то купюрами.

Менеджер, конечно, удивился. С какой, говорит, такой стати я это делать буду? А иначе, Кинг говорит, пуля в лоб. Менеджер еще больше удивился. И откуда, говорит, эта пуля вылетит? Прямо, что ли, из вот этого пальца?

Тут уже Кинг на свою руку посмотрел. И вот сделал-то он по большей части все как надо – я говорил уже, большой палец оттопыренный, указательный выставленный. За вычетом, правда, того, что всю конструкцию забыл суровый грабитель в карман плаща сунуть. Отчего если и напоминала она пистолет, то уж очень и очень отдаленно.

Ну, матюкнулся он, конечно – несправедливо, если по адресу менеджера ядовитого – и смылся. Последнему в память врезавшись накрепко. Так что он нашего Кинга в полицейских фотоальбомах очень быстро – с хохотом жизнерадостным – обнаружил.

И тут, честно говоря, чисто в плане общей композиции и, так сказать, завершенности сюжета, у меня к менеджеру эстетическая претензия есть. Все-таки стоило ему в ответ на ту конструкцию, что Кинг вывалил грозно, и свою конструкцию из пальцев предъявить. Международную. Из трех.

Вот вам и нервозность. И подготовка на пол-романа. И я вам сейчас еще один случай расскажу, а вы мне объясните, какую такую домашнюю работу грабитель в городе Коламбия, штат Тенесси, мог проделать. Хотя ведь не сказать, чтобы совсем уж палец о палец не ударил до того как. И пистолет смазанный блестел, и маску в карман сунул, из дома выходя. Вроде как постарался.

И вот оно вам, его старание, планы его наполеоновские в действии. Вошел он в намеченное помещение в апреле 1995 года, маской физиономию прикрыв и пушку на присутствующий народ наставив – а народ этот почему-то не столько испугался, сколько удивился. А уж когда он заявил, что это ограбление и посему следует тут же выложить бабки на кон – народ так даже откровенно смеяться стал. Пока кто-то себя по лбу не хлопнул и не сказал: так ты, наверное, банк грабить пришел? Грабитель и говорит: банк, конечно. Так банк, ему говорят, еще в прошлом году летом отсюда съехал.

Ну, тут разбойник совсем растерялся. Так что, говорит, это уже и не банк? Ну, ему говорят: не веришь – пойди табличку у входа прочитай. Страховое мы, говорят, агентство. И кроме договоров на предмет защиты населения от пожара, наводнения и таких же, как ты, ничего в наших сейфах взять не получится.

Ну, тут он с горя всех заставил хотя бы карманы повывернуть – сто двадцать семь долларов его куш сказочный оказался – и, плюнув, ушел. Хотя с плевком, честно говоря, мог бы и до ближайшего зеркала подождать.

Вот так они, орлы эти, и готовятся. Чтобы потом уж все, как по нотам. Как вот оно у Чарлза Робертсона прошло – хотя, ежели у него действительно по нотам было, то уж очень авангардная мелодия в результате получилась, куда там твоему Шенбергу.

Намылился этот Чарлз банк в Вирджиния Бич – штат, между прочим, тоже Вирджиния – взять. И как намылился – так и взял, так что первая часть, если в виду иметь непосредственно процесс изъятия денег, действительно как по нотам прошла. Потом, конечно, дал деру, но еще до своей машины не добежав, что, как мы дальше увидим, существенно, вспомнил, что записочку, которую кассиру сунул – что так, мол, и так, я вас граблю, а потому ну-ка быстро мне отсчитать такую-то сумму, и так далее – так вот, записочка эта так у кассира и осталась. А это, как вы понимаете, вещдок – уже материал для графологии и прочей лабораторной активности.

Ну, он снова в банк влетел, к кассиру кинулся и записку назад потребовал. Кассир попался нескандальный, так что очень скоро разбойный Чарлз снова к машине своей несся. Где его ждала еще одна неучтенная неприятность. Он-то, в первый раз из банка выбежав, уже почти у автомобиля оказался – я на этом факте ваше внимание заострил – так что и ключи у него в руках уже были. А пока он, снова в банке будучи, у кассира цидулку свою взад требовал, ключи эти на стойку положил. Где по запарке и оставил, конечное дело.

Стало быть, на машине удрать уже никак не получалось – и дернул он, понятно, на своих двоих. Уйдя, между прочим, от уже нагрянувшей в банк полиции. Ну, прибежал домой, и тут с еще одной неприятностью что-то делать надо было – поскольку машина была не самого Чарлза, а его подруги, которая с ним временно проживала. Она говорит: а где ж машина? Украли, говорит. Нынче народ какой пошел – сама, дескать, знаешь.

И это, надо сказать, было самой гениальной его на тот день идеей. Потому что подруга, как оно и положено, позвонила в полицию, а уже через несколько буквально минут полицейский по имени Майк Кох эту же искомую машину в квартале от банка и обнаружил. И, поскольку ключи бандитские, забытые на стойке, теперь были у Коха в руках, он и решил попробовать – а не подойдут ли. И, конечно – с чего бы им было не подойти…

Ну, а уж дальше осталось только по адресу жалобщицы приехать – и Чарлза взять совсем тепленьким. Больше-то он никуда уж не дергался – видно, идеи начисто иссякли.

Но даже в той череде, что выше, Рональд Альберт Зидельман лидирует – и с отрывом немалым. Этот прямо как из клуба тех самых джентльменов за кассой отправился. Он в 1994 году в столице штата Айова, городе Де Мойн, двинул на ограбление Северозападного банка. Пришел, в очередь встал – все вежливо, все чин-чином. Подошел уже к окошку кассирскому и записочку положенную – ну, в смысле «это ограбление, деньги в таком-то количестве сложить в конверт или там мешок», и так далее – кассиру и сунул. А потом спокойно… к выходу направился.

Кассир кричит: Стой, дескать, разобраться надо. А Рональд ему приветливо рукой помахал и говорит: вы уж, пожалуйста, работайте пока, а я сейчас, мол, покурю – тогда и разберемся. С чем из банка и вышел.

Ну, полиция примчалась, когда Роберт как раз последнюю затяжку делал, у дверей банка стоя. Взяли его, конечно, руки за спину, наручники на запястья. Потом уже стали интересоваться: с чего это он вдруг, когда ограбление, можно сказать, в полном разгаре, от своей же работы вдруг на улицу выкатился? Рональд удивленно на полицейских посмотрел – как на чокнутых – и говорит: Так, пардон, знак же тут. «Курить в помещении банка запрещено.» И под таким знаком курить, сказал, было бы крайне неучтиво.

Кстати, не думаю, что там так уж тюрягой и кончилось. Там, видимо, все-таки другое заведение было на повестке дня (хотя, честно говоря, и по всем прочим героям оно тоже плачет). Вы ж помните, как кассир Рональда окликал, перед тем, как тот пошел свою порцию никотина принять? Проблема была в том, что хотелось кассиру все-таки с требуемой суммой разобраться. Потому что в записке, где Рональд Альберт Зидельман писал про ограбление и все такое прочее, он от кассира потребовал выложить сумму… девятнадцать ТРИЛЛИОНОВ долларов. (Хотя и интересно… Что же все-таки ему кассир сказать жаждал? «Сэр, вы тут указали – триллионов. Так вы, наверное, миллиардов имели в виду?»)

Вот эта вот еще, кстати, записка – что уж дважды нам встретилась. Целый отдельный мотив, в основную нашу тутошнюю тему контрапунктом вплетающийся. Чрезвычайно популярный момент очень и очень многих банковских ограблений.

Я так думаю – удобно потому что. Да вы и сами посудите. Приходит человечек наш в банк – а там же народу тьма. И тут либо всем им орать «Руки вверх», рискуя на какого-нибудь камикадзе нарваться – либо, как в случае с записочкой, тихонько свое отстоять и записочку кассиру сунуть. Внимания всех остальных нимало не привлекая.

Потому что кассир в подавляющем большинстве случаев понимает – начнись шум да гам, и первая бандитская пуля вполне может быть и его. Так что в общем и целом записка такая – очень даже эффективный рабочий инструмент.

И вот хотя сам инструмент хоть куда – но сбои дает, потому что на то же и человеки, чтобы даже таким надежным прибором, как, скажем, молоток, себе пальцы отшибать.

Вы ж помните, как Чарлз Робертсон обратно в банк за своей записочкой кинулся. Так он хоть там на предмет почерка, графологии и прочих премудростей переживал, не желая полицейским даже такого скромного шанса давать. В отличие от него Ли Уомбл, ограбивший в 1993 году банк Лафайет в штате Коннектикут, за своей запиской не возвращался. А вот ему-то как раз очень даже стоило.

Записка– то такая, она как чаще всего пишется -берется обычный приходно-расходный ордер, он же бланк, якобы вы там что-то такое хотите снять с якобы имеющегося у вас счета. И такая активность ничьего внимания привлечь не может, потому как вокруг вас масса народу тем же занимается. Ну, а уже написав всю требуемую информацию – дескать, ограбление, и чтобы мне тут же щас же столько-то и столько-то в пакет сложить – уже двигаетесь со скоростью очереди в окошко, где записку и вручаете.

Это опять же если лень дома такую загодя заготовить – а я так думаю, оно ведь труд, спины не ломающий. Причем именно из того разряда, которым бы лучше не пренебрегать, поскольку в экстремальной ситуации – в самом, то есть, виду ограбления – человеческий организм имеет склонность неожиданные штуки выкидывать и всяческие сбои давать.

Как вот оно, видимо, с Ли Уомблом и получилось. Видимо, не очень решительно он был настроен на работу – а, может, с планом действий добросовестно не посидел. И вот взяв этот бланк, он долго и задумчиво в него глядел. Написал было что-то – и опять задумался. Опять написал. Снова затормозился.

Ну, в общем, чтобы долго не рассусоливать – добил он таки злополучную свою записку. И дальше уже как в сказке – в окошко сунул, деньги взял и исчез. Тут бы и написать «бесследно», но не получается. Поскольку приехавшая полиция записку в руках повертела и обнаружила, что, помимо требования денег и прочей необходимой для грабительского процесса информации, содержала она в двух местах четко написанные имя и фамилию, которые, как выяснилось, в полицейском компьютере не на самом хорошем счету числились. Так вот, видимо, в моменты своей внезапной задумчивости – и в виду отсутствия продуктивных мыслей – стоял наш грабитель и писал привычное: «Ли Уомбл… Ли Уомбл…» Что, как вы можете догадаться, сэкономило массу хлопот довольно-таки занятым людям.

Или такой Фернандо Ривера, в 1993 году банк в самом популярном для такого занятия городе – Нью-Йорке – ограбивший. Тоже вот зарулил в заведение – и принялся записку писать. И уж не знаю, на чем он там ее писал, но вряд ли на бланке, потому что на бланке среди прочего и графа «сумма прописью» имеется. Что могло бы сеньора – или там мистера – Риверу от определенного огорчения избавить.

Он– то -всякую пропись похеривши – цифирями свое требование изложил. Дескать, так мол и так, происходит здесь ограбление, и… И тут намеревался он потребовать одну тысячу долларов – то есть 1000 получается, но то ли по запарке, то ли по недостатку образования один нолик и упустил. После чего кассир, записку изучив внимательно, ему сотенную на стойку и вывалил.

Принялся было Ривера брови сердито хмурить и глазами грозно вращать, но кассир плечами пожал и молча ему его же записку продемонстрировал. Дескать, уж извините, а я под требование сотенного не могу всякими тысячами разбрасываться, потому как у нас тут банк и, соответственно, отчетность.

Тут, конечно, крыть было нечем – и Ривера, сотенную зажав в ладони вспотевшей, из банка вылетел. Но поскольку уже пребывал в решительном и рабочем настроении, тут же в соседний банк влетел и с ходу – прямо в очереди – попытался какую-то совсем уж индивидуальную бабушку ограбить. На чем и был схвачен и повязан даже еще и не полицией, а разгневанными посетителями. Полиции уже только и оставалось, что оба ограбления на него повесить.

А от кассирской зловредности да скрупулезности очень много неприятностей возникает для грабящего народа. Не всегда, правда, без этого народа вины – но все ж… Вот, например, как оно в октябре 1993 года в городе Балтиморе вышло.

Там целых даже два грабителя в очередь в банке Харбор встали и кассиру записку сунули. Текст был такой: «У меня тут пистолет. Быстро деньги на полку, а то хуже будет.» (Буквальный, кстати, текст – никакой ни на щепотку литературщины.) Кассир этот записку покрутил – и видит, что она на бланке Мэрилендского Национального банка написана. Э, говорит кассир. Так не пойдет. Как же я могу деньги отпускать по квитанции совсем даже чуждого нам финансового заведения? Они было в амбицию поперли – какое такое, дескать, заведение? Но он им объяснил: вот, говорит, видите – «Мэрилендский Национальный» написано. А у нас банк – Харбор.

Так эти двое до того от всей этой неразберихи очумели, что только и нашлись, что спросить у него – далеко ли до этого Мэрилендского Национального? Кассир им опять-таки на их же записку и указал: так вот же он, дескать, адрес, на бланке. С чем они и ушли. (И то ли у них ума хватило в том, втором, злополучном банке все-таки не нарисовываться – а полиция-то их там уже ждала – то ли стыд их заел небезосновательно, но так вот с концами и ушли, более нигде в тот день не разбойничая.)

И в Лейкленде, штат Флорида, тоже вот явившегося на дело профессионала в кассе обидели. Грабитель этот все, как положено, вроде, проделал – и очередь отстоял, и записочку кассирше сунул, ничьего внимания не привлекая. Стала она эту записку читать – и ничего понять не может. Что-то, говорит, не пойму, что у вас тут написано. Вы, говорит, конечно, извините, но очень уж у вас почерк корявый. Это вот какая, говорит, сумма указана? А это вот еще – что за слово, «ограбление», что ли?

Ну, грабитель, понятно, тут взвился, записку у нее из рук выдернул, обругал дурой – и удрал. А кассирша потом объяснила полиции, что никакая она не героиня – а просто почерк его разобрать действительно никакой возможности не было. И вот тут грабителю тому сказать хотелось бы, что не она, кассирша, дура – а он, извиняюсь, лоботряс и двоечник. Ежели знал за собой такой грех с почерком – так не царапал бы текст прямо в банке и без того дрожащей рукой, а посидел бы дома, пусть даже и потея, и с высунутым языком, и печатными буквами – но уж чтобы записка была не из одних египетских иероглифов состоящая.

Хотя в некотором непрофессионализме, может, кассиршу ту и следует упрекнуть. А то ведь подумать можно, что в ихнем банке все как один клиенты прямо-таки из общества любителей каллиграфии. Вроде среди них, клиентов, и другого народа нет – как вот, скажем, тех же врачей. Ни за что не поверю. Ежели бы у врачей денег не было в банке держать, так откуда они – за вычетом, конечно, адвокатов – у прочих смертных возьмутся? А тогда так: если уж ты у врача почерк разбираешь без особых скандалов, то почему ж по отношению к грабителю такая социальная несправедливость происходит?

Так что какую-то долю вины, пожалуй, следует и на кассиршу взвалить все-таки. А случается и так, что вина такая, считай что, целиком на ихнего брата ложится.

Вот какая история – с переменой полов – в городе Буффало, в той же Америке, случилась не так давно. Там кассир как раз мужчина был, а грабить Локпортский сберегательный банк явилась, напротив, женщина. Решительная, динамичная – и нетерпеливая.

Сунула она кассиру записку свою. Тут он и принялся ее мусолить. Одел очки, снял очки, к носу записку поднес, потом на расстоянии читать тщился. Дошел постепенно смысл. Стал деньги из ящичка выгребать. Не тот ящичек открыл, с мелкими уж очень купюрами. Пересчитал их, сложил обратно. Стал другой ящичек открывать.

Тут гангстерша эта взвилась – она уж Бог знает сколько времени на всю эту крайне нескоординированную активность взирала, а в ее положении время не только деньги, но вполне возможно что и свобода драгоценная – вырвала у растяпы записочку и из банка выбежала. Нимало, кстати, не смутившись по поводу происшедшей неприятности. Поскольку тут же заглянула в другой банк, по соседству, который с большим успехом с этой же самой записочкой и ограбила. До сих пор полиция ищет.

Вот они вам – орлы криминального мира. Последний случай тут, как вы понимаете, из ряда выпадает несколько – так что пусть и работает, как то самое исключение, что наше правило подтвердить обязано, что оно и делает. К тому же речь все-таки о даме шла, об орлице, так сказать – а они, дамы то есть, вообще все и всегда проделывают с изяществом и упорством, каковые нашему брату в штанах и не снились.

Так что считаю я, что с гастритчиком тем занудным, что всю эту разборку затеял, мы точки над "i" расставили. В том смысле, что никакой такой выдающейся роли конкретная специальность преступного элемента не играет и играть не может, поскольку процент идиотов – пугающий, естественно, как оно на всей планете в целом имеет быть – абсолютно одинаков среди налетчиков, домушников и тех, что на краже сигарет в киосках специализируются. Ну в самом-то деле – чем такой, скажем, Кришна Наранджан так уж возвышеннее того бедолаги, что по части нижнего белья проходил?

Все они, голубочки, одинаковым синим пламенем горят. Исключительно по собственной глупости. И при всем том, что разновидностей этой глупости аки звезд на небесех, все они прекрасно к общему знаменателю – к ней, то есть, о которой еще Эразм Роттердамский так похвально отзывался – сводятся.

А о разновидностях идиотизма я не просто так упомянул. Говорил я о том и в начале книжки этой, но считаю необходимым со всей энергичностью подчеркнуть еще и еще раз: многие из вещей, нами по другому совсем ведомству проводимых, на деле есть не что иное, как того же идиотизма производные. Мы тут поминали в этой связи среди прочего и жестокость, и жадность, и прочие малосимпатичные черты человеческого характера. Однако любое – и я так понимаю, действительно любое – качество при откровенном недоборе или, наоборот, явном пережиме точнехонько в рамках все той же непроходимой глупости приземляется.

Любое – еще раз и скажу. Я, например, к религиозным чувствам – своим собственным или ближнего – с полной серьезностью и полагающимся пиететом отношусь. Но ведь не вчера народ подметил – «заставь дурака Богу молиться, он себе и лоб расшибет». То есть, если уж такая высокая духовная потребность в состоянии в совсем даже недружеский шарж на себя саму трансформироваться – что ж о других-то говорить…

Так вот и вертится колесо по раз заведенному порочному кругу. Где религиозность превращается в фанатизм, человеколюбие в абстрактные гуманистические теории (доходящие на практике до жестокости чудовищной), вера во всеобщее братство в презрение недоумка к собственному народу, почтение к закону в преклонение перед тираном – за пол всего оборота, где, с высшей своей точки съехав, все это в самом надире оказывается, уже оттуда безусильно соскальзывая в общепланетарный отстойник тысячелетиями копящегося дерьма.

И даже в оценках всей этой ситуации мы точно так же со всем колесом и движемся. То визжим от восторга, как бабуины себя в грудь кулаками дубася, о том, что человек есть мера всех вещей – то, уставши от этого занятия, начинаем на небеса косо поглядывать, злобствуя по поводу того, что вот, дескать, не планету нам подсунули, а сплошное отхожее место.

Ну да ладно. Совсем уж мы в метафизику рухнули. Пущай уж лучше этим делом мошенники-философы занимаются, все эти шеллинги-дюринги-виттгенштейны. (Последнего-то, честно говоря, я тут больше для рифмы приплел. Он вообще-то из них всех самый, пожалуй, что и порядочный. Он, Виттгенштейн этот, между прочим, как-то собратьям своим ткнул прямо в морду: ни хрена, сказал, ваша философия не говорит и сказать не может. Ты, сказал, прежде чем на предмет бытия и что там чего определяет, разобрался бы с наипростейшей мыслишкой своей. Типа «Маша ела кашу». И то, сказал, шестеренки у тебя встанут со скрежетом. А туда же, вашу мать – космос, человек, категории… И с прочими, говорят, после этого даже пиво пить не ходил – а это у них святое, что нам и автор «Материализма и эмпириокритицизма» подтвердил бы, когда с другом Цедербаумом кружечку за кружечкой в Цюрихе засаживал. На партийные, между прочим, деньги.)

Так что ну ее нахрен, всю эту философию. Мы-то собрались – ежели кто еще помнит – поразвлечься. Вот это самое – всем эмпириокритицизмам вопреки – делать и будем, переводя наши глобальные рассуждения на рельсы конкретности, к тому же применительно все к тому же сегменту нашего биологического вида, о котором у нас речь и шла. К уголовному, то есть, элементу.

Вот и у него, у элемента этого, как мы уже заметили, единство и борьба противоположностей по полной программе катят. Как оно, к примеру, в случае с тем же хладнокровием обстоит. Пока оно себе тождественно, то все, вроде, как-то и ничего. А как только в пережим да в карикатуру пошло, как только переход количества в качество обозначился, так оно тут же в собственную противоположность сигает – и ну само с собой бороться. В полном соответствии со строгими законами диалектики. (Нет, ну что ты скажешь! И сам зарекался, и Виттгенштейн вон советовал как настойчиво – а оно все вот это вот, годами накопленное, так и прет… Хватит, в самом-то деле. «Маша ела кашу» – вот она, истина, с которой бы расколупаться. А все остальное и вправду от лукавого.)

Так вот, о хладнокровии все том же. Как только понесло его за рамки золотой уравновешенной середины, так и получаем всевозможные варианты неколебательного похренизма. (В смысле, «меня не колебает, потому как мне по хрену».) В каких-то житейских ситуациях оно для такого за рамки вышедшего индивида и ничего – как в политике той же или даже и на рабочих каких местах (хоть бы у тех же врачей – в конце концов, помирать-то не им, а пациенту). Но уголовнику нашему это если боком выходит, то сугубо персонально.

Например, в городе Кентон, штат Массачусетс, такой неуловимый вор обретается, что у полиции и газет даже прозвище получил – «Мягкоступ». Он у них там в одном только 1995 году с десятка полтора квартирных краж провернул – что, конечно, для «Книги рекордов Гиннесса» никакой не результат, но тут речь не о том. А о том речь, что он, Мягкоступ этот, до того собственным хладнокровием упивается, что ведет себя на работе своей уже прямо-таки и по-хамски.

Мало, что жилища он обворовывает в полном пристутствии ничего не подозревающих хозяев (дело обычно глубокой ночью происходит, так что они, как и положено, спят). Так ведь еще, собрав вещички изъятые в мешок, всегда этот «человек без нервов» (тоже из газетных восторгов) направляется на кухню, где устраивается перекусить. И опять-таки не так, чтобы полез в холодильник, вынул там колбаски, съел да и ушел – нет, ему, видите ли, надо горяченького. Так что он себе то яичницу какую с беконом сообразит, то чайку свеженького запарит. Хладнокровный очень.

Так вот, не выловили его пока. Так себе все и ходит по острию, ступая мягко. И всем прочим подавая крайне дурной пример, потому как на такой работе ни расслабляться, ни отвлекаться категорически нельзя. Ты ж в конце концов, домушник, а не авиадиспетчер какой. И при неожиданном, а тем паче огорчительном раскладе только твоя задница на кону, и ничья больше.

Потому никакой жалости к Брету Вули, например, от меня и не ждите. Залез он, этот Вули, в 1995 году в дом один в Сакраменто, в Калифорнии. Ну, залез правильно, ничего не скажу – момент выбрав, когда хозяев в дому том не было. Сгреб, значит, все вещички приглянувшиеся – стереосистему дорогую, видеокамеру, еще там чего-то. Сгреб – и даже уже у дверей сложил. А потом и остановился.

Возжаждалось ему вдруг по воровской его дерзости да лихости еще и ублажиться чуток телом и душою. И отправился он в ванную комнату, где устроил себе ванну с пеной душистой розовой, да в нее и залег. Дескать, иной другой, такое дело провернувши, уже бы в норе какой сидел да зубами лязгал. А я вон каков ферт – весь в ароматной пене.

С каковой мыслью приятной и заснул.

Хозяева вернувшиеся, конечно, с удивлением вещички свои кровные на пороге обнаружили. Но с еще большим удивлением узрели они в своей собственной ванне совершенно незнакомого им субъекта, отдыхающего от трудов праведных с легким даже подхрапываньем. Но сразу будить не стали. Пускай еще поспит чуток – пока полиция подъедет. Что через пяток минут и случилось.

Или вот вам еще один, Хуан Тамалатксе из Калифорнии. Залез, значит, в квартиру одну – и давай шурудить. А тут как раз хозяйка, Мора Лейн, с сыном своим малолетним стала ключом своим законным свою же дверь открывать.

Ну, Тамалатксе (заррраза, знать бы еще, как он сам фамилию свою произносить умудряется) под кровать нырнул быстренько – и затаился. Что вполне нормально и, как вы понимаете, за рамки рабочего кодекса пока никак не выходит.

В общем, он себе под кроватью лежит, а мама с сыном – тут же на диване расположившись, квартирка-то маленькая – телевизор глядеть настроились. Полчаса глядят, час. Сами знаете, как оно увлекательно бывает – думать-то ни хрена не надо.

И стало Тамалатксе все это очень обидно. Они себе, дескать, отдыхают – а я что, хуже? (И без той ведь даже мысли, что они-то у себя дома ввечеру сидят, заслуженный, можно сказать отдых – но ты ж, лоботряс, на работе!) В общем, свернулся клубочком поудобнее – и заснул себе. Сладко заснул. С храпом даже богатырским.

От которого мадам Лейн с сыночком подскочили тут же – и шепотком в полицию звякнули. А те, приехав, уже разбудили. И, как газеты писали – не без труда.

Между прочим, с этим делом у них – спать на работе – прямо какая-то эпидемия. В порушенном Нерушимом такой народ обычно в пожарники шел, если помните. На Западе с этим делом похуже, поскольку у них в пожарниках отоспаться сложно. У них мало что тренировки, почитай, каждый день, так еще и выезжают не только на пожар как таковой, но и на любое происшествие – типа даже дорожно-транспортных (в том числе и не из самых великих). Ну это ладно, тут не о них, собственно, речь. А о том лишь, что не отоспишься там при пожарной-то каланче.

Казалось бы, оно и воры по тому же ведомству должны проходить. Даже вот и строки народом сложились: «Кому не спится в ночь глухую». В том смысле, что вору, разведчику и всякому там прочему профессионалу того же ночного профиля. И вот по теории так оно, вроде, и должно быть – а на практике процветает все тот же неколебательный похренизм.

Да вот хоть один даже год наугад выдернуть – 1993-й. Вот она вам, россыпь.

В январе: в Глендейл, штат Калифорния, полиция, приехавшая на вызов, арестовала – предварительно разбудив! – Даниэля Маркоса Санчеса. Залез он в гараж один, машину вскрыл, на сиденье забрался – и заснул. В почетном окружении отмычек, хомок и прочего воровского инструментария.

В марте: Чед Эрик Филлипс в штате Огайо забрался в кабину грузовичка – чужого, понятно – с целью его банально угнать. Пошурудил там под рулевой колонкой, чтобы, значит, провода зажигания обнажить на предмет завести – да видно притомился за такой-то изнуряющей работой. И – заснул. Снова полицейские будильниками работали.

Опять же в марте: в городе Анахейм в Калифорнии. И того веселей история вышла. Там Брайан Мэйн в дом влез – с целью, конечно же, грабежа. Но прокололся довольно быстро. Соседи, что-то такое подозрительное заметив, тут же сообщили куда надо. Полицейские, поскольку не без оснований предполагали, что Мэйн этот вооружен, дом окружили и стали его через мегафоны попеременно то пугать, то уговаривать. Ну, он там тоже чего-то отгавкивался да грозился. А потом устал… да и залег спать. Так что стражи порядка еще себе в мегафоны порыкали, пока им такой монолог не осточертел и они в дом не вошли. А уже войдя – разбудили хором.

В июне: в городе Грин Форест, штат Арканзас, два бандита ресторан ограбили. Взяли, то есть, кассу. Приехала, конечно, полиция. Стали, как положено, вокруг смотреть. Пока один из работников ресторана этого на паркинг, к ихнему же ресторану относящийся, не глянул. А на паркинге том, в автомобиле, те же отработавшие свое два бандита – Эдди Леон Спенсер и Майкл Шеннон Брэдли – с добычей на коленях и спали крепким себе сном. И это, конечно, сюрреализм и все такое прочее, но сидят они теперь очень даже реально.

Интересно, что не только воры да грабители прямо из объятий Морфея за решетку летят. И с наркотиками который народ – по теории вроде как серьезный да башковитый – еще даже и как. В упоминавшемся уже городе Лафайет, что в штате Индиана, заснул один типчик за рулем автомобиля – прямо у окошка заказов в ресторане одном. Ну, полицейский подъехал на предмет перекусить – а машина впереди ни мычит, ни телится. Он и вышел глянуть. И видит, что спит себе, значит, гражданин за рулем, на полу автомобиля бычков – окурков, в смысле – из-под косяков с дурью валяется с десяток. И запах, который в тренированный полицейский нос с ходу шибанул. (В завершение композиции обнаружила еще полиция и целый кирпич все той же дури – прессованной – в багажнике.)

А в Ист Провиденс, штат Род Айленд, утомленный уж я не знаю каким там солнцем Брайан Коста тоже за рулем к Морфею отлетел. Но в месте еще более несуразном – на самом въезде на скоростную трассу, где, если кто знает, машины как раз скорость до своей положенной сотни и набирают. Тут, конечно, полиция не приехать просто-таки не могла. А приехав, увидела, что действительно спит индивид. С… пятью солидного размера пакетами кокаина ПРЯМО НА КОЛЕНЯХ.

Вот вам и похренизм. И «меня не колебает». Интересное у нас дельце выходит. А кого ж он колебает, твой срок тюремный – меня, что ли?

Конечно, не в одном только настойчивом желании вздремнуть похренизм этот проявляется. Суть-то его в общем выражении такая, что – а хрен ли мне трудовая всякая дисциплина, когда очень хочется? И мне ли при моей крутизне кого и чего бояться?

Может, конечно, что и некого. Разве что – в таком-то раскладе – себя любимого. Который для себя же в силу лихости, дерзости, насыпанного сверх меры хладнокровия и суммирующего все идиотизма – врагом еще тем может оказаться.

Как оно во всем блеске проиллюстрировано в истории грабителя одного – из туманного Альбиона родом. (Ну ладно, уже и повыпендриваться нельзя. Из Англии, короче – теперь нет вопросов?) Залез он, значит, в городе Сэйлсбери в больницу Одсток. Нет, не за дурью – наркоманом не был, зачем мне на человека наговаривать. Ну, залез – и не без ловкости, между прочим, под носом у охраны в служебные помещения проникнув.

И вот натаскал он там по мелочи – аппараты сотовые телефонные, пейджеры, прочие технологические штучки-дрючки из не особо тяжелых. Оно бы пора и домой, а тут… А тут наткнулся вдруг на аппарат ультрафиолетовый. Для загара.

Тогда– то, на месте прямо, хош его и обуял. Дескать, ни за что не уйду, порцию загара не приняв. Потому как где же тут, дескать, в туманном моем Альбионе (да в Англии, Боже ты мой, я же уже объяснял!) я хоть мало-мальски бронзового оттенка добьюсь? С чем оголился -и под машину с желанным ультрафиолетом сиганул.

И так ему сладко эта процедура пошла, что валялся он под кварцем этим, что на твоем пляже – целых сорок пять минут. При том, что аппарат, как выяснилось, был весьма специфический, предназначенный для регенерации кожи у ожоговых пациентов. Мощный такой – профессиональный – аппарат. С максимально допустимым сроком пребывания под ним – в… ДЕСЯТЬ СЕКУНД.

В общем, представляете, что за порцию грабитель наш отхватил. Встал, потягиваясь. Стал было одеваться – больно что-то свитер-то натягивать. И уже не просто больно – а даже и очень больно. Накинул кое-как халат врачебный, тут же висевший – и деру.

Кое– как доехал до другой уже больницы, в Хэмпшире. Шкура вся в пузырях, орет благим матом. Ну, пока врачи с ним возились, один-то и заприметил, что явился этот бедолага в медицинском халате на голом теле. Отчего на всякий случай в полицию и позвонил.

Конец истории такой, что и шкура слезла к чертовой матери – да как еще слезла, кусками да лохмотьями – и полиция его уже в свою спецклинику препроводила на предмет отлежаться до того как. Но шрамы, врачи сказали, от ожогов этих ужасающих – это уже на всю жизнь. Даже на ту ее часть, что на свободу придется.

На близкую вполне тему и в Бразилии солнечной случай случился – в ноябре 1993 года. Там на фабрику клея в городе Бело Оризонте забрался вор. Если кто интересуется, что такого можно попереть с клеевой фабрики, то ответ может оказаться и несколько неожиданным: клей. Понятно, что вор этот, Эдильбер Гимараэш, бидоны синтетическим клеем наполнить полез не от того, что клеить ему что-то там в огромных тем более количествах приспичило. Будучи токсикоманом – из тех, что в виду отсутствия доходов, позволяющих на более светский кокаин сесть, от клея тащутся – он клей этот слямзить предполагал на предмет личного употребления. Ну, и не без того, чтобы с корешами поделиться – а равно и на излишках заработать копейку-другую.

Конечно, кража такая не чета тем случаям, когда, скажем, урановое топливо для последующей перепродажи тянут – но кража тем не менее. Работа, иными словами. И вот русский народ на эту тему высказался категорически: «Кончил дело – гуляй смело». Уверен, что и в закромах бразильского – или уж хотя бы португальского – фольклора тоже что-нибудь на этот счет сыщется. В смысле, дотащи свои бидоны куда ты их тащил – а там уже хоть убалдейся.

Но о какой такой трудовой дисциплине может идти речь, когда – хош. И ведь понять воришку где-то, пожалуй, и можно. Прет они свои два ведра кайфу, а вокруг-то того же кайфу – море разливаное! Поставил, значит, бидоны на пол – и нюхнул. От всей, то есть, души.

Отчего и разобрало довольно скоро и довольно круто. Повело, зашатало, вдарило по аппарату вестибулярному – и приземлился Эдильбер на четвереньки, оба свои контейнера перевернув. А клей этот синтетический был из разряда суперклеев – тех, что и сохнут молниеносно, и схватываются что твой цемент. Так вот – на карачках – грабитель и застыл.

В таком не самом достойном положении его и застали поутру рабочие, в цех явившиеся. Да и полиция тоже, потому как, когда она приехала, отодрать Эдильбера еще не поспели. (Тут, конечно, иной читатель, на двусмысленность с еще додемократических времен ориентированный, по поводу последней фразы зубы оставшиеся скалить примется. Ну и пусть себе скалится, а переписывать все равно не стану. Пусть каждый себе и судит. В меру своей индивидуальной испорченности.)

А в том же 1993 году в Сан-Франциско вора одного арестовали. За мелочевку, в общем-то – но закон есть закон. Деймон Вашингтон взят был с поличным на том, что поволок было несколько кассет с любимой музычкой из музыкального магазина. Ну, взяли его, значит – и стали персональные данные проверять, компьютер запрашивать. И выяснилось, что находился этот мистер Вашингтон на момент своей кражи в довольно таки серьезных бегах, только что дернув из своего исправительно-трудового заведения, где ему было еще сидеть и сидеть.

Полиция, конечно, задумалась. Беглый зек – он ведь по магазинам особо не ошивается, он поскорее стремится до норы знакомой да укромной добраться и в нее же залечь. Что, как выяснилось, Деймон Вашингтон и собирался сделать – и даже автомобиль для такой цели угнал. Но когда подумал он, что предстоит ему ехать до родного Лос-Анджелеса под одно радио только – кассеты в угнанной тачке эстетическим его потребностям не совсем соответствовали – так и возмутилась жаждущая высокого искусства душа. Отчего и двинул в магазин – по велению души и ввиду полной заторможенности всего прочего организма, включая, естественно, и головной мозг.

Вот он вам, эстетизм, который еще пан Гашек на чистую воду вывел, объяснив, что с ним и как. Горят и на нем, как мотыльки на свечке. Как Вашингтон этот сгорел. Или как Эрик Уилсон из Роанок, штат Вирджиния. У того такой эстетический задвиг был, что ни за что не мог он в неначищенных штиблетах передвигаться. И я не говорю, в грязных там. Нет, именно сиять должны были башмаки – и сиять ослепительно. И никаких компромисов в этом деле мистер Уилсон не терпел.

Надраивал он свою эту обувь по нескольку раз на дню. Ну, тут что скажешь – имел право. (Хотя газеты и умолчали на предмет того, с какой частотой он, скажем, нижнее свое белье менял.) Право, повторяю, имел – кабы не шло это занятие вразрез с его же профессиональной деятельностью. С воровской, то есть, работой, поскольку был мистер Уилсон убежденный и классический домушник.

Ведь до того эстетизм его дошел, что и на дело он всегда отправлялся с баночкой ваксы и тряпочкой. Чтобы, значит, если в процессе какая муха на какой-нибудь из башмаков какнет, тут же это дело опять до зеркального блеска исправить.

И дочистился, понятное дело. Один дом взявши и после очередной зловредной мухи порядок с башмаками наводя, оставил, конечно, и тряпочку свою, и баночку ваксы. Что было бы потерей и не такой великой – сколько там такая вакса стоить-то может – не будь на той же баночке полного набора отпечатков его же, мистера Уилсона, пальцев.

Зато теперь раздолье. Хоть сутками надраивай – у них там в тюрьмах распорядок на этот счет вполне гуманный.

И вот во всех историях этих вроде как все не без повода получалось. Эстетизм там, хош непреодолимый, хладнокровие опять же, не говоря уже о неколебательном похренизме. Но я так скажу: мурдя все это, и собачья к тому же мурдя. Потому что все эти словесные выверты с потрохами в одно-единственное слово укладываются: ХУЦПА.

И поскольку я на слове этом настаиваю, то по всем правилам приличия должен своему читателю термин таковский разобъяснить. Причем вовсе не так, якобы я из олимпийского занебесья свысока с темной массой тут общаюсь. Я-то и сам слово это несколько всего лет назад для себя открыл, книжкой одной заинтересовавшись.

Слово это, между прочим, еврейское – хотя в Америке на удивление широкое хождение имеет. И вот один знающий человек, на мой интерес откликаясь, и пояснил мне, что оно, слово это, означает.

Сказать, что хуцпа это наглость – так он мне объяснял – значит почти ничего и не сказать. Это такая должна быть наглость, чтобы у другого человека, твою хуцпу наблюдающего, глаза не просто на лоб поперли, а чтобы к чертовой матери из орбит повыскакивали. И пример даже этот знающий человек привел.

Допустим, сказал он, наделать под чьей-то дверью – наложить, то есть, целую кучу (я, конечно, извиняюсь, но пример действительно в точку, и из этой песни мы слов выкидывать не будем) – так вот это будет наглость. Но ежели ты, кучу эту наложивши, тут же в дверь позвонишь и у открывшего дверь хозяина туалетной бумаги попросишь вежливо – вот это уже будет классическая и хрестоматийная хуцпа.

Я– то словом этим почему заинтересовался -на книжку одну, как я и говорил, набрел. Написал ее Алан Дершовиц, который мало что профессор Гарварда, так еще и адвокат. Из тех, кстати, что в бригаде по откачиванию денег у О.Дж.Симпсона работали. Так вот, книжка эта его так и называлась. «Хуцпа» – одно-единственное в титуле слово. А поскольку профессор этот меня давно интересовал, заело меня и с самой хуцпой разобраться. Разобрался, в общем.

А уже разобравшись, к литературно-публицистическому дару Дершовица проникся от всей души. У него первая фраза в книжке – самая первая! – звучала так: «Американским евреям нужно больше хуцпы». И теперь скажите, что не рукой мастера это написано – потому что после такого зачина кто ж книжку вообще отложит.

Но это я, конечно, отвлекся, поскольку не о Дершовице здесь – пока – речь. Речь у нас, если вы помните, о тех, на ком Дершовиц со товарищи зарабатывает.

Так вот я и говорю: хуцпа. Да вы и сами посудите: дом, скажем, ограбить, а потом в том же дому на кухне яичницу себе изобретать – чем оно структурно от того примера с кучей у двери и требованием туалетной бумаги отличается? То-то же, что ничем. Потому как – хуцпа.

Или такой, скажем, случай как вы себе классифицируете? Вызвали как-то гражданина одного, Тони Брайта – и, надо сказать, подозрительного весьма гражданина – повесткой в суд, в городе Вирджиния Бич. На слушание по его же, Тони Брайта, делу. По которому пытались его прищучить на предмет автомобильных краж – причем речь не о Тойоте Терсел или Форде Эскорт шла. В виду имелся солидняк – Мерседес, БМВ, Ауди, Вольво. Европейская все больше команда.

Ну, совсем уж крутых доказательств на его счет, видимо, не было – иначе б его не повесткой звали, а в наручниках без излишних экивоков в зал суда приволокли. Как бы там ни было, а на суд он пришел, чего-то там поогрызался, после чего дата следующего слушания назначена была. А пока он там огрызался, один из следователей, дело его крутивших, заинтересовался автомашиной Вольво, на которой Тони Брайт к зданию суда прибыл.

Заинтересовался, значит, Гари Нелсон – и решил номера этого Вольво проверить. Позвонил быстренько в родное отделение полиции. Компьютер и выдал: номера такие есть, но они ни от какого не от Вольво, а очень даже от Мерседеса. Уворованного.

Тогда Нелсон дал номер кузова самого Вольво (его через лобовое стекло хорошо видно). Компьютер говорит: а как же. И этот автомобиль из попертых. Вчера только и увели. Ну, тогда Нелсон ребятам своим в телефон говорит: брать будем.

А тут как раз и сам мистер Брайт гордой походкой из здания суда выходит, в Вольво этот садится – и поехал. И погонь с перестрелкой, кстати, никаких не было, поскольку гнаться ни за кем не пришлось. Отъехав от суда на ворованной машине – с номерами от другой ворованной машины – поехал Тони Брайт перекусить. В ресторанчик ПРЯМО НАПРОТИВ ПОЛИЦЕЙСКОГО УЧАСТКА – где его уже ждала целая куча радостно улыбавшихся людей в форме.

И если вот это вот – на свой же суд по поводу краж автомобильных на ворованной машине с номерами от другой ворованной машины приехать – так вот, если это не хуцпа, то я, выходит, со словом этим ни черта и не разобрался.

И еще один. Просто-таки зеркальный до йоты вариант – не считая того, что воришка помельче тут фигурирует. Но в прочем же – попробуйте сами отличия сыскать.

Вызвали некоего Чарлза Тейлора в суд в городе Вичита, штат Канзас. Обвинялся этот Тейлор в том, что с ножом в руках ограбил обувной магазин – взявши кассу, а заодно прихватив и пару крепких, удобных и красивых туристических ботинок.

Вышел тут к тумбочке на суде кассир, который, как он утверждал, этим злодеем Тейлором и был ограблен. Стал он было рассказывать, как оно все было – и вдруг застыл. Судья ему: давай, дескать, что там дальше-то было – а он онемел буквально. И вниз, в зал пальцем тычет.

Посмотрели туда, вниз. Сидит за первым столом – как оно и положено – обвиняемый Чарлз Тейлор с адвокатом своим. А из-под стола этого ноги его, Тейлора, торчат. В тех самых туристических ботинках – крепких, удобных и красивых.

Тут, конечно, и судья Джеймс Флитвуд на время дар речи потерял. Сказавши потом голосом ослабевшим: «Никогда не думал, что у кого-то может достать идиотизма на то, чтобы на суд явиться в ворованных башмаках…» Ботинки, конечно, сняли тут же, приобщив к делу – а хуцпистого Тейлора препроводили прямым ходом в тюряжку. В одних носках.

Оно и в целом у преступного этого элемента отношение к судам – где им, между прочим, пайку не на один год сплошь и рядом выписывают – самое наплевательское. Ну да опять-таки – кроме них самих никто за их хуцпу более и не платит.

И тут, может, не в одной только хуцпе дело. Хуцпа-то сама, как некоторые утверждают – да вон хоть профессор-адвокат Дершовиц упомянутый – дело полезное и нужное, отчего тот же Дершовиц, как вы знаете, ее рекомендует брать сколько унесешь. (Хотя опять-таки не всем оно, если я не напутал, рекомендовано было.) Но, видимо, в сочетании с тотальной безмозглостью дает она смесь прямо-таки взрывоопасную. Как, скажем, водород с кислородом. Которые порознь вроде и ничего – а вместе так прямо гремучая смесь.

Такая вот смесь и рванула, когда некоего Брэндона Хьюза на тумбочку в суде вызвали на предмет того, что оспаривал он какие-то выписанные на него дорожные штрафы.

Вызвали его, значит, на тумбочку, Библию подсунули. Теперь ему полагалось левую руку на эту Библию положить, а правую в торжественном жесте поднять, ладонь вперед выставив (в некотором подобии древнеримского приветствия, которое нам и по более свежим временам знакомо) – и произнести, что, дескать, обязуется он говорить «правду, только правду, и ничего, кроме правды, да поможет ему Бог».

Ну, Хьюз этот левую руку на Библию возложил и принялся правую из кармана штанов высупонивать. И вынул-таки эту свою правую руку, вслед за которой из широких штанин и вывалился прямо на пол суда – пакет кокаина.

С этим вот, кстати, делом – с дурью всякой да наркотой в здание суда приволакиваться – у них тоже ситуация в просто-таки эпидемических пропорциях, как у тех воров насчет подремать на работе. Да, пожалуй что, и еще хлеще. За один только 1996 год в Калифорнии – и не во всей даже Калифорнии, а в одном не самом крупном ее городе Фримонте – более ПЯТИДЕСЯТИ человек было прямо в залах суда арестовано, когда рентгеновские аппараты (а они у входа в суд обязательны) всякую дрянь от героина до крэка в их сумках да портфелях обнаруживали.

И ведь так даже бывает, что предупреждают иного на том суде. Ты, дескать, подумай – а то как бы хуже не вышло. Куда там думать-то – когда хуцпа паровым катком под черепной коробкой катит, последние извилины распластывая вчистую.

С Фредериком Ланди судья тоже по-человечески пытался. Его, этого Ланди, в суд вызвали из-за нарушения им правил условного освобождения. Там с этим вот как обстоит. Ежели ты досрочно освободился, срок твой недосиженный на тебе висеть продолжает. И в течение этого срока ни в штат другой тебе выезжать ни-ни, ни там, скажем, в буйстве каком поучаствовать. Ну и целый ряд других прочих требований, законом для такого случая установленных. А иначе – извини, брат, но будь любезен на нарах оставшееся тарабанить.

И я, честно говоря, не знаю, что уж там Ланди этот нарушил – да оно тут и неважно. Но даже и в той ситуации выбор у него был. Либо заявить, что никаких таких нарушений я не признаю – и временно домой, до следующего суда, идти. Либо сказать, что – да что уж тут туда-сюда бегать, виноват, дескать. Ведите уж на досидку.

Что этот вот Ланди и заявил. (Я так думаю, потому, что сидеть ему оставалось всего и ничего.) Судья, конечно, удивился несколько. Вы, говорит, подумайте. Но Ланди уперся – дескать, хрен ли тут думать, прыгать надо. Ладно, судья говорит. Тогда ведите его, голубочка, прямиком.

Ну, повели. А уже в дверях этот Ланди руки в карманы сунул, да как заорет: нет, дескать, желаю по первому варианту! На что судья головой покачал и сказал, что ушел поезд, потому как при всей же публике он своим судейским молотком и стукнул, дело припечатав.

Но справедливо, конечно, и Ланди в дверях-то заорал. Потому что везли его в городскую тюрягу, где, прежде чем в камеру отправить, полагалось ему из карманов все на стол повытряхивать. Все – включая СОРОК ОДНУ ПОРЦИЮ КРЭКА, по этим карманам рассованную. Ну, а что ж делать-то – коли упорно не захотел он это хозяйство дома спокойно выложить…

Да, это та еще смесь – хуцпа вкупе с безмозглостью. И упаковка, в которой эта смесь в жизни предстает, буквально мириадами оттенков сияет. Сути самой, конечно, ни на копейку не меняя. А так – сплошной калейдоскоп, что для нашей задачи как нельзя более кстати. Да вот вам пригоршня – отдохновения ради.

Судили некоего Денниса Ньютона в Оклахома Сити за дерзкое вооруженное ограбление. Взял он там на гоп-стоп магазин один с обрезом в руках – но суду рассказывать об этом своем подвиге Ньютон этот как-то не стремился. Какие такие, сказал, ограбления – да еще и с обрезом. Я, дескать, и вообще никакого оружия в жизни в руках не держал.

Бил он неутомимо на полную свою непорочность, пока кассир того магазина, что Ньютон предположительно ограбил, на тумбочку не вышел. И когда прокурор спросил его, находится ли человек, магазин ограбивший, тут же, в помещении суда, кассир уверенно в сторону Ньютона пальцем и ткнул: да вот же он, дескать.

Тут разъяренный Ньютон вскочил и заорал, побагровев от гнева: «Надо мне было все-таки дуплетом тебе башку разнести!» После чего обвел покрасневшими глазами притихший зал и добавил, пиджак одернув: «Это если бы я там, понятное дело, был.»

Так вот и рванула упоминавшаяся нами гремучая смесь. Обойдясь Ньютону (однофамильцу, конечно же – нашего идиота прошибить яблоко еще не выросло) ровнехонько в тридцать лет.

А то арестовали как-то гражданина Альберта Лероя Розье с приятелем его за нанесение некоторым другим гражданам серьезных телесных повреждений. Препроводили их, как и положено, в КПЗ – суда дожидаться. Но эти двое и впрямь из крутых были, потому что на следующий же день у охранника пистолет слямзили, этого же охранника связали и из КПЗ дернули. И, конечно, ушли бы с концами – кабы не упоминавшаяся выше гремучая смесь.

Вспомнил Альберт Лерой, что ему в день ареста чек по безработице полагался, поскольку, как и подавляющее большинство уголовного элемента в той человеколюбивой стране, кормился он и с вэлфера активно. Раз, говорит, государство мне должно – нехорошо было бы не взять.

Ну и пришли, конечно. Как раз в тот момент, когда полицейские у того же окошка папочку с данными на мистера А.Л.Розье получали. С самим, как выяснилось, Розье в придачу. Такая вот история в городе Язу, штат Миссиссипи, в 1993 году произошла.

Кстати о Миссиссипи. Тоже вот в Алабаме случай был (я тут не заговариваюсь, а Миссиссипи еще всплывет) с неким Карлосом Мануэлем Пересом – в 1997 году. Вот уж у кого была смесь – так смесь. И не знаешь даже, какой компонент и перевешивал – хуцпа или безмозглость. Такое ощущение, что и той, и другой процентов по 95 было.

Заехавши на ворованной машине – без номеров – в город Эннистон, двинул сеньор Перес прямиком к муниципалитету. И первого же встречного стал выспрашивать, где бы ему тут удостоверение личности получить, поскольку прав водительских у него нет, а не хотелось бы в какую-нибудь историю вляпаться.

С последним он, конечно, бессовестно соврал. Поскольку вляпаться ему не просто хотелось, а, похоже, даже жаждалось. Тот самый первый встречный, к которому он подрулил, был Ларри Эймерсон, местный шериф. И такой, каких в кино показывают: форма, блямба на груди с надписью полагающейся, револьвер у пояса, шляпа «стетсон», очки темные. За версту, то есть, видно – шериф.

Ну, шериф Эймерсон удивился – стоит человек, из машины без номеров вылезший, да еще расстраивается, что прав у него нет. И требует при этом какую-нибудь бумаженцию, чтобы у него документом работала. А вы, говорит шериф, абсолютно уверены, что так уж мечтаете с нами дела бумажные затеять? Абсолютно, сеньор Перес говорит. А то что ж, без прав, да еще и без бумажки.

Шериф, конечно, шляпу на затылок сдвинул, и говорит: ну тогда покажите, что у вас с собой. На основании чего, то есть, мы вам странный ваш требуемый документ выписывать будем. Тут этот Карлос Мануэль Перес вынул карточку социального страхования.

Шериф еще больше изумился, взгляд с карточки на Переса переводя – и обратно на карточку. Сеньор Перес выглядел-то как положено – латиноамериканских кровей, с очень смуглой даже для ихнего брата кожей, да еще и с акцентом безошибочным. А на карточке красовалось имя «Мэтью Новаковский», что для шерифа со всем прочим как-то неважно стыковалось.

Шериф и говорит: точно, мол, Новаковский? А как же, говорит Карлос Мануэль Новаковский. Вот у меня и свидетельство о рождении даже есть. Вывалил свидетельство. Где пара пунктов была откровенно вручную замазана и кривым почерком подправлена. Включая место рождения, которое было представлено как «штат МиСССисипи» (я ж говорил – всплывет).

Конечно, завели на него документ. Когда в КПЗ определяли. А шериф, между прочим, на все это еще и обиделся крепко. Так газетам и сказал: «Я, конечно, знаю, что мы из Алабамы, что вроде как бы провинция. Но не тотальные же мы идиоты!»

Тут шериф прав, конечно. Но штука-то в том, что идиоты типа Карлоса Мануэля Новаковского – те, что из тотальных – они ведь в силу именно этого факта не склонны существования нормальных людей предполагать…

И вот этот весьма характерный ихней хуцпы оттенок – не просто чтобы повыпендриваться, а всенепременно с тем человеком, что законом по другую от преступника сторону шахматной доски посажен. Тут Карлос Мануэль совсем, конечно, не одиночка.

В Канзас Сити свиснул вор один, Дейл Ричардсон, сумочку у дамы одной – пока эта дама с подружкой в ресторанчике обедала беззаботно. Ну, свиснул, домой приволок, стал добычу разглядывать.

И видит, что, помимо пятидесяти долларов наличными, в сумочке документы содержатся. На имя Клэр Маккаскил. Окружного… прокурора. С фотографией той самой дамочки, что за столом ресторанным с подружкой своей щебетала, пока Ричардсон сумочку ее изымал. И тут же, в сумочке, жетон прокурорский – навроде полицейского – покоится.

Понимаю, читатель, что ты, конечно не вор какой – но эксперимента ради поднапрягись да и поставь себя на его место. Какие такие твои будут действия? Правильно, шугануть эту чертову сумочку с моста подальше в речку. (При том, что мнения насчет оставлять наличный полтинник или нет, у нас могут и разойтись.) Потому что приличному вору от такой сумочки чем дальше, тем здоровее.

И это все правильно, если, конечно, чисто по логике двигаться. Без учета находящейся на грани взрыва смеси хуцпы и идиотизма. Которая в данном случае рванула с тем результатом, что Дейл Ричардсон к телефону потянулся. Так он себе рассудил, что документы этой Клэр нужны поболее даже полтинника. А посему накрутив номер, в удостоверении указанный, сказал он прокурорше, что готов и с сумочкой, и с содержимым расстаться за вполне умеренную сумму в двести пятьдесят зеленых. На что она, понятное же дело, с радостью согласилась и даже дала домашний свой адрес.

Куда этот идиот в самом деле и явился.

Вы только не подумайте, что таковский народ исключительно в Америке водится. Мы уже Бог знает сколько страниц тому назад подметили: географически идиотизм распределяется подозрительно равномерно. Так что и старая мудрая Европа ни за что по этой части не отстанет. И не только что не отстанет, но еще нет-нет, да и хорошую фору даст.

Вот вам такой Филипп Тома, француз до мозга костей – и весьма преуспевающий грабитель. Банковский, между прочим, грабитель. Когда полиция его все-таки взяла в 1997 году, изъяли у него полмиллиона франков припрятанных – добыча с нескольких его лихих на банки наездов. (Оно что-то около ста тысяч долларов получается – серьезные вполне деньги.)

Ну, его в каталажку, деньги к вещдокам приобщили. А тут тебе век компьютерный свое веское слово сказал. Если кто компьютер под рукой имеет, того и убеждать не приходится. Прочим же скажу, что эта железяка сколько нервов экономит, на столько же крови и пьет. Совершая ошибки в местах самых неожиданных и малоприятных. (Правда, и то в оправдание железки сказать можно, что работает она все-таки по принципу GIGO – «garbage in – garbage out». Что можно бы перевести как МуВМуИ – «мусор в – мусор из». В смысле, дерьмо в нее сунешь – дерьма она тебе и насчитает.)

Ну, это мы несколько отвлеклись. А вышло в общем и целом так, что какой-то уж там компьютер совершил (не думаю, конечно, чтобы так уж и без помощи подключенного к нему человека) какую-то там ошибку – и в каталажку поступила информация, что махрового разбойника Филиппа Тома полагается… выпустить. Охранники, конечно, головой покрутили – но бумажка-то вот она. Пришлось выпускать. И вышел месье Тома вольной птицей на свободу.

И вот вышел он, значит – и задумался. Если кто решил, что задумался он на тему, куда ему из родной Франции когти рвать – поскольку дураку же ясно, что козырная ошибка вышла, с которой не сегодня, так завтра разберутся, и совсем не в его пользу – так вот, ежели кто так себе решил, то на все сто прокололся. Поскольку задумался Филипп Тома о несправедливости в целом.

И в такой вот задумчивости в полицию и явился. Я, сказал, теперь человек кругом свободный, а посему извольте вернуть денежки, при обыске изъятые, так как они есть плод нелегкой и небезопасной работы. А мне, сказал, и о старости думать надо.

Полицейские, конечно, обалдели. Ладно, говорят, посиди пока тут, а мы наверх звякнем. Звякнули. Говорят: так что нам теперь с деньгами этими награбленными делать? Наверху – истерика. Дескать, какие деньги, тут железка дурака наваляла, а мы разбойничка на волю отпустили, и где, дескать, теперь его ловить. Тут те, что снизу, и говорят: да вот же он, тут же сидит. Тогда все как-то сразу и успокоились. Ну раз так, говорят, то пусть и сидит.

И – сидит.

Спору нет, случаи такие не только в совсем уж негативном свете рассматривать следует. Это преступнику оно боком – а работу полиции, которая нас от него бережет, облегчает значительно. Оно, конечно, удобно, когда следы там и сям. Еще того лучше, когда даже имя с фамилией и адресом разыскивать не приходится. Но уж, согласитесь, совсем лафа, когда он сам тепленьким прямо по месту назначения и является.

Чисто развлечения для – вот вам еще случай. Совсем с другого конца линейки. До того, то есть, был в доску серьезный банковский налетчик – а тут будет просто пьянчуга. Но – за рулем. Что его, как вы понимаете, в разряд правонарушителей помещает автоматически.

Поздним довольно вечером в полицейское отделение города Медфорд, штат Пенсильвания, с большим трудом ввалился гражданин Джеймс Авалон. С не меньшим трудом он и изъяснялся, поскольку лыко если и вязал, то прилагая нечеловеческие прямо-таки усилия.

В общем, промычал, так мол и так, а прибыл я сообщить о дорожно-транспортных происшествиях. На такой-то и такой-то улице, сказал, машина в дерево воткнулась. Может, сказал, даже и повредив, я не проверял. А потом, сказал, та же самая машина фонарь снесла. Со столбом вместе. Так что столб на дороге валяется, и вы, сказал, убрали бы его от греха подальше.

Ну, стали его выспрашивать – не знает ли, дескать, что за машина все это проделала. Как же, сказал, знаю. Моя. Да вон она, у вас во дворе стоит – и до чего же помя-я-я-ятая…

Тогда они права у него потребовали. Он чуть было не протрезвел – но передумал и ржать начал. Какие такие, сказал, права. У меня их за пьянку черт-те когда отобрали. Они было этому Авалону трубочку стали совать, дыхни, дескать – а он и вовсе в хохот. Понасажали вас тут, говорит, дураков. Вам, говорит, без трубочки, что ли, не видно, что я и так в сиську?

И ведь прав насчет дерева и столба оказался. Столб так-таки поперек дороги и лежал.

Историю– то эту я больше для смеха тут впаял, потому что вряд ли такой уж идиотизм тут в работе. Может, даже, наоборот -обострившееся под влиянием алкоголя гражданское чувство. Теории, конечно, всякие строить можно – но вот то лишь смущает чуточку, что в Америке это произошло. Потому что чем-то неистребимо родным от всей этой истории веет…

Хотя и в соседней с Америкой Канадщине такие вещи – нет-нет, да и случаются. К отделению полиции в Торонто тоже вот машина подрулила как-то. И славно так подрулила – с ходу в полицейский патрульный автомобиль впаявшись. Себя, конечно, отрихтовав как следует – но и машине с мигалками перепало тоже по первое число. А когда наличные полицейские на улицу повыскакивали и к месту происшествия кинулись, навстречу им из виноватого автомобиля вылез, крепко покачиваясь, гражданин – качавшийся, как оказалось, ни от каких не травм, слава Богу.

Гражданин этот, Норман Ньюмарк, полицию увидев, очень обрадовался, сказав, что к ним он и ехал. И нельзя ли ему, дескать, в трубочку подышать. Потому что очччень он не уверен, что достаточно трезв для того, чтобы своим транспортным средством управлять. (Прав, кстати, в своих подозрениях оказался…)

А вот этот случай я вам для симметрии расскажу. Про другого нетрезвого за рулем правонарушителя, который в отличие от подозрительно русского Авалона отпирался и в несознанку играл до последнего. В октябре 1995 года дорожный полицейский Джозеф Фонтено, патрулируя движение в Редондо Бич, штат Калифорния, узрел вдруг престранный автомобиль.

Нет, марка-то машины была из обычных – Мазда МХ. Но когда на капоте ее разглядел Фонтено столб, на которых светофоры крепятся – со светофором вместе – принялся он вслед за этой Маздой ехать и мигалками своими ей сигналить на предмет остановиться. После чего Мазда скорость и прибавила.

Ну, поиграли они там маленько в кошки-мышки, но на то ж он, Фонтено, и профессионал был, чтобы догнать. Подошел к водительскому окошку, зашатался от паров винных, оттуда хлынувших – и услышал традиционное: «А что, собственно, случилось, офицер?» Стал Фонтено насчет столба да светофора выспрашивать – водитель плечами только пожимает. Какой такой, дескать, столб?

Вывел его кое-как полицейский из машины. Подвел к капоту. Вот, говорит, столб. А вот светофор. Прямо, говорит, под твоим носом поперек капота расположившиеся. Ах, ээээээти, водила сказал. Так они тут век были. Я машину так с ними и купил.

И тут, конечно, не в том дело, что сшиб он его несколькими милями раньше, заехав на разделительную полосу, где светофор на столбе и мигал весело. Тут – помимо симметрии с предыдущей историей – интересует меня тот факт, что нет ни единого анекдота, каким бы сюрреалистическим он ни был, чтобы его жизнь во всей красе не воспроизвела. И я в связи с этим случаем не мог не вспомнить один из своих любимых, который ежели кто не знает, милости прошу подогреться, а знающие могут, конечно, и дальше листать.

Это вот когда браконьер подстрелил себе кабанчика – подсвинка, то есть – на плечо его взвалил и прет, потом обливаясь, по лесу. А тут на него охотнадзор и выходит.

Ты где ж, говорит, его взял-то? Браконьер удивленно: кого? Как кого – кабанчика. Какого такого кабанчика? Инспектор говорит: а что у тебя, по-твоему, на плече? Взгляд на левое плечо: Где? Да не на этом, на правом. Взгляд на правое – и с ужасом: «А-а-а-а-а!!!»

Кстати, истории, подобные этой со столбом да светофором, вполне постоянный элемент повседневно разыгрывающейся партии между полицией и правонарушителем – а то и попросту преступником. Не так давно два дуболома в городе Колумбус, штат Огайо, нацелились было банковский автомат взять. Из тех, что населению прямо на улице деньги выдает – ежели они у такого населения на счету имеются.

Подъехали эти двое, Тимоти Лебо и Чарлз Кинсер, глубокой ночью к автомату намеченному – и давай его ломать, чтобы до кишок, до денег, то есть добраться. Пыхтели они так с час, если не больше. И не о том тут, конечно, речь, что видеокамера над автоматом, изображение на пленке, улики и все такое прочее. Они себе всей этой плесенью голову не морочили. А попотели еще чуток – и порешили дома дело это нудное завершить.

Зацепили проклятую железку тросом, да и дернули грузовичком своим. Натуральным образом его и выдернув. Потом на тот же грузовичок взвалили и поехали себе. А поскольку сигнализация при выдирании сработала, то и полиция уже мчалась по всем близлежащим кварталам.

Одна из патрульных машин наперерез разбойной парочке и выехала. Тормознули, говорят: а что это у вас в кузове? Те говорят: да вроде ничего там не было. Как же не было, полиция говорит, а вот это что? Тимоти с Чарлзом тогда посмотреть вылезли. Ах, это, говорят. Так это машина стиральная. Полицейские удивились. И как же, говорят, на ней стирать? А те двое: мы, говорят, забыли, куда белье совать полагается, но вылезать оно будет вот через эту щель. Глаженное уже.

И так до самого КПЗ упорно на своей теории и стояли.

Любят они это дело – в заблуждении своем упорствовать. Как, впрочем, и любой другой смертный. С той, конечно, разницей, что в их работе оно самим результатом не поощряется.

В Линкольнвуде, штат Иллинойс, заявились два типчика, Эдвард Лопес и Эрик Харб, в магазин. Большой такой магазин, торговой сети «Саммит». Подошли к кассиру и говорят: мы тут кой-чего выбрать хотим, так как насчет кредитной карточкой расплатиться? Кассир говорит: так это всегда пожалуйста. Они мяться начали. Да мы-то, дескать, знаем, что это окей, но только у нас карточка ворованная. Кассир им тогда и объяснил: вы бы, братцы, шли отсюда. От греха подальше. Те в уговоры пошли: тебе, дескать, кассиру, что за разница. Не с твоего ж счета деньги-то снимут.

Ну, препирались они так, пока кассир и не плюнул. Ладно, сказал. Идите берите что уж вам там надо. На кассе разберемся.

И разобрались. Когда они к кассе с тележкой своей подъехали, кассир их знакомый, как и обещал, на месте был. С двумя ребятами в темно-синей форме.

Другая такая упорная – Сидония Уильямс – в Нью-Йорке в историю влипла. Сама же ее, конечно, историю эту, и состряпав. Пришла как-то Сидония в банк «Лорд энд Тейлор» и возжелала открыть счет. Кассирша ей говорит: с превеликим удовольствием мы вам это сделаем. Надо только положить на новый счет доллар-другой, и все дела.

Зачем же доллар-другой – это Сидония говорит. Я уж вложусь посолиднее. И вываливает на стойку банкноту – в… один миллион долларов.

Кассирша, конечно, аж вспотела. Взяла купюру эту рукой дрожащей, разглядывает. Потом вспомнила, что в обращении такого номинала и нет вовсе. Начисто, то есть, нет. Присмотрелась еще: вроде, лицо знакомое. Самый что ни на есть первый президент ее страны, известный масонский деятель Джордж Вашингтон, который в окружении прочей масонской символики на однодолларовых бумажках красуется.

Ну, когда еще внимательнее всмотрелась да банкнотой этой пошуршала, то и все остальное понятно стало. Повырезала Сидония ноликов откуда-то, на однодолларовую купюру налепила в количестве шести, да и пересняла такой мастерски изготовленный макет на цветном ксероксе.

Стала ее кассирша уговаривать с миром уйти. Сидония при таком обороте дела возмутилась образом самым искренним. Как, сказала, уйти – а счет открыть с мильоном моим кровным?

В общем, нажала кассирша положенную кнопочку. Люди в форме подошли, интересоваться деталями стали. А Сидония на своем стоит как та скала: мои, говорит, праведными трудами обретенные деньги. Да вот у меня в сумочке и еще пара сотен таких же купюр – на текущие расходы.

Самый, конечно, махровый идиотизм в этой истории в том заключался, что отвезли ее все-таки в полицию. Что, как вы понимаете, сугубо не по адресу было.

Нет, серьезно, ну тут же – для выставления искомого диагноза – не надо академиком-то быть по части психиатрии. И я это не к тому, что психов всех в покое оставлять положено – но проходят они как-никак по другому ведомству. (В отличие от интересующих нас «просто» идиотов.)

Хотя, конечно, и психи полиции работы иной раз задают (как вот та же мадам Сидония – у той, кстати, и до суда ведь дело дошло!). Как-то в 1993 году стали поступать одна за другой угрозы – по телефону, и сугубо анонимные – взорвать завод «Луиджино» в штате Миннесота. Не знаю, почему именно этот завод – не такое уж стратегическое в конце концов было предприятие. Пасту этот «Луиджино» выпускал (тут не зубная и не сапожная имеется в виду, а традиционные итальянские мучные изделия – спагетти, макароны, лазанья). Но все же кто-то на всю эту вермишель ополчился, отчего и стал бомбами да взрывами угрожать. И, хотя звонки были короткие, пару из них полиции удалось отследить. Оба шли с телефона… психиатрической больницы в городе Дулут, в том же самом штате.

Приехали полицейские в заведение это развеселое. Переговорили с персоналом, определились с подозреваемым. И подослали к нему – пациенту суровому и вечно по поводу меню скандалившему – ласковую такую медсестру. Спросить ненавязчиво: не делал ли он каких-нибудь звонков. Вообще. Ни о каких таких бомбах не упоминая.

На что хмурый пациент мгновенно отреагировал: «Никакими бомбами никому я не угрожал. А макароны я действительно терпеть не могу.»

Так вот, не повезли же его из дурдома в каталажку. Оставили там, где ему быть по всем параметрам и полагалось. И чем же мультимиллионерша Сидония здоровее выглядела?

Это для меня вообще тайна. Как, то есть, полиция да суды умудряются черту эту проводить – между теми, кому самое в Дулуте, штат Миннесота, место, и прочими, для которых нары сколочены? Вы ж видели выше, что они все выкидывают-то, не сразу решишь куда и звонить – в полицию или в скорую.

Вот хотя бы такой случай взять – из копилки буквально наугад, честное слово. Хотя и совсем по другому сюжету он развивался – но кто ж станет утверждать, что у Марка Кейсона хоть на один шуруп больше, чем у того пациента с макаронофобией?

Кейсон этот в столичном городе Лондоне (ага, именно там – в туманном Альбионе) ограбил почтовое отделение. С игрушечным пистолетом (это, правда, позднее уже выяснилось) и в состоянии большого ажиотажа. От чего забыл даже напялить заготовленную заранее маску – да и вообще так нервничал, что ему и дверь самого сейфа пришлось помогать открыть. Накидал, значит, денег в мешок (и прилично-таки нагреб, в пересчете на международную зелень – аж пятнадцать тыщ), к дверям направился – и застрял. Руки заняты, мешки большие, двери открывать нечем. Кликнул детишек двоих из очереди: подсобите, дескать, дверь раззявить. Те подсобили и дальше стали смотреть, куда он двинется.

А двинулся он к своей машине, которую еще несколько минут заводил, стартером хрюкая. Отчего детишки успели и за карандашом с бумажкой сбегать, и номер записать. Завел все-таки – уехал. Доехал до гостиницы загородной, вынул из мешка сколько-то там тысяч на текущие расходы – на глазах у портье – и того же портье попросил в полицию пока не сообщать, что он, Кейсон, тут остановился.

Ну, приехали, конечно за ним вскорости. Он говорит: ничего такого не знаю, никакой такой почты. Ладно, стали полагающуюся для ареста форму заполнять. Дошли до профессии. Он плечами пожимает: нету. Ну, ему пояснили: что, дескать, делать обучен или же в чем себя умельцем считаешь? Тут он даже взбодрился сразу и говорит: тогда пишите. Грабитель я. Налетчик.

И тут, конечно, дело не в том, что ежели он профессиональный налетчик, то я папа римский. Но вот впаяли же ему, и очень быстро, пять годочков – и где тут искомая справедливость? Иное было бы дело, когда б у них – в туманном том Альбионе – с дурдомами напряженка была. Однако и это вряд ли, поскольку даже слово «бедлам» к нам приплыло аккурат оттуда, будучи наименованием именно требуемого заведения.

Или другая еще история, снова со своим неповторимым сюжетом – но все с тем же компонентом, в недоумение приводящим. Судили в городе Гастония, штат Северная Каролина, некоего Дональда Юджина Муррея. Не так чтобы юношу – все-таки пятидесяти двух годов. С виду господина приличного и умеренного, проходившего, однако, по делу об особо дерзком изнасиловании.

Ну, любой такой суд – дело не одного, как правило, дня. Так и тут было. Отсидел за положенным барьером Муррей весь этот процесс, пока уже не дошло до точки кульминационной, когда присяжные на предмет вынесения вердикта – виновен или нет – в свою комнату уединились.

Дальше– то все обычно по заведенному сценарию идет. «Не виновен» если -кричи ура, обнимайся с подлецом-адвокатом, иди домой. «Виновен» – готовь для того же негодяя новый чек, чтобы он за аппеляцию тут же принимался. Ну и так далее.

В общем, удалились присяжные. Некоторое, конечно, в зале суда напряженное ожидание воцарилось – и вот оно-то Муррея бедного в конец перенапрягло. Вскочил он со стула, одному охраннику в челюсть, другому в ухо – и сиганул в окно. Только и видели.

Конечно, розыск тут объявили. А как же – все-таки подсудимый бежал. Такая, в общем, понеслась заваруха. С последующим новым арестом, новым судом и новым приговором. Последнее для лихого не по годам Муррея должно было быть определенно огорчительно, поскольку присяжные того, первого, суда за минуту до его бегства решение вынесли и уже готовы были к выходу, чтобы его принародно и торжественно зачитать. Два всего слова: «НЕ ВИНОВЕН».

И получается такое бегство, как вроде билет лотереи-затиручки купить (знаете, такая, где монеткой трешь, и либо три цифири одинаковых обнаружить надо, либо там, скажем, три опять-таки одинаковых картинки), в руках этот билет с недельку повертеть, а потом и выкинуть. Так и не узнав, что на нем три победных яблочка пропечатаны были…

Да нет, нелегкая это задача: определять, когда идиот пока еще просто идиот, а когда он уже псих. Опять же тем вдобавок дело усложняется, что иной ведь псих и не обязательно идиот. И, соответственно – да вот как полиция нередко и считает – наоборот. В морологии – я уж ее поминал как-то, наука о человеческой глупости, есть такая, без дураков (в смысле, действительно такая наука есть – а так-то с дураками, конечно, потому как ими и занимается) – так вот, в морологии целая система и пирамида восходящей тупости имеется, от заторможенного через дебила и кретина до самого до полного идиота. Там, правда, и еще промежуточных ступеней куча – но это все иноязычные термины, и их перелопатить получается непросто.

Есть, конечно, и такие ситуации, когда и вызывающий просто-таки идиотизм на поверку не таким уж идиотизмом оказывается. Как вот оно случилось, когда в октябре 1994 года в Дархэме, в той же Северной Каролине, арестовала полиция Кэрона Мэгвуда, приторговывавшего кокаинчиком. Обвинение ему полиция всупонила по части, однако, мошенничества – что, как вы понимаете, на срок тянет неизмеримо меньший.

И это, конечно, полицейские не из какой-то там жалости да сочувствия проворачивали – а просто так оно и было. Приторговывал Мэгвуд по случаю каким-то очень уж сивым порошком, в котором дурь, сдается, и не ночевала вовсе.

Так вот, взяли его, значит – а он уперся, и ни в какую. Не в смысле, что не виноват, дескать. А вот, говорит, судите меня как торговца, говорит. Нарко, то есть, дельца. Мне ваши игры с мошенничеством очень малосимпатичны. Полиция и так, и сяк. Ты что ж, говорят. Тебе ж срок вывалится раз в пять-десять круче. А он: раз положено, говорит, оттяну.

Поначалу– то и они, полицейские, решили, что и впрямь идиот. Но потом прояснилась ситуация. Мэгвуд этот с порошком своим домодельным нагрел пару человек, которых нагревать никоим образом не следовало. И тут если бы на суде всплыло, что и впрямь он туфту народу двигал, могла бы его та пара обиженных и в тюремной камере достать. А так -может что и просто накладка вышла. У солидного-то торговца. С кем, дескать, не бывает. Так что вроде не такой уж тут идиотизм нарисовывался.

Хотя – натуральный в результате и нарисовался. Поскольку газеты всю эту историю в цветах и красках пропечатали (а такой цирк в прессу просто не мог не попасть), так каким же таким образом он надеялся в глазах той упомянутой и очень суровой пары за солидного бизнесмена прокатить и в тюряге своей выжить – тем более, что сидеть ему получалось, как полиция и обещала, раз в пять-десять дольше, чем по совести полагалось бы? Загадка. Мистерия. Тайна. Исключительно по части профессионалов от морологии.

Нет, тут, конечно, какую историю ни возьми – все та же тайна возникает. Такое иной раз возникает ощущение, что двери во всех без исключения психушках настежь распахнули – а все без исключения выпорхнувшие на волю пациенты тут же в ряды воровского да бандитского элемента влились (не считая, конечно, самых буйных – тех, что в политику рванули), немедленно в тех рядах подавляющим большинством заделавшись. Какую, повторяю, историю ни возьми.

Да вот вам для аргументу – из папочки наугад. Угнали у женщины одной в Бруклине – район такой в большом Нью-Йорке – нулевую ее машину, красавец-вездеход. Уж не знаю, Гранд там Чероки, или еще что, да и не особо оно здесь существенно. А так оно получилось, что дама эта в машине своей еще и пейджер на сиденье оставила.

Ну, многие, конечно, прибор этот знают и даже пользуют – такая штуковина небольшая с отдельным телефонным номером. Ежели вас кто разыскивает, он по этому номеру звонит, пейджер ваш пищит, а на его экранчике номер звонящего человека высвечивается. Тут только и остается, что до ближайшего телефона добраться и данный номер набрать, чтобы переговорить с тем, кто вас так настойчиво домогается.

И вот эта женщина расстроенная решила взять да и звякнуть по номеру своего же пейджера. И что вы думаете? Через несколько минут раздается звонок: кто тут, дескать, НАС по пейджеру вызывал?

А дальше уж и всего-то было делов, что в телефонную компанию звякнуть, чтобы узнать, с какого такого номера этот последний звонок сделан был – да и передать этот телефончик в полицию. Как оно, собственно, и произошло. А уже через полчаса машина любимая у дома располагалась, а угонщики – в каталажке.

И я тут любые скидки готов сделать – на общую заторможенность, на детство тяжелое, на недостаток даже витаминов, но… Если в чужой – уворованной вдобавок – машине чужой и тоже уворованный пейджер пищать начинает, то что ж это за агрегат на плечах надо иметь, чтобы предположить, что это ТЕБЯ?

Структура. Материал меняется – структура бессмертна. И все оно давным-давно в фольклоре отлито. Здесь у меня мгновенно в памяти тот анекдот всплывает, когда сидит папа с сыном за столом и двоечника-сыночка по башке кулаком угощает, выговаривая в ритм ударам:

– Иди-от, кре-тин, ты ког-да учить-ся нач-нешь, бол-ван хре-нов…

На что сыночек басом:

– Паааап, стучааат…

– Щас открою!

М– да… Как сказал один из совсем отчаявшихся: «Остановите планету, я сойду…»

Честное слово, мне этот тип в зеркале все больше и больше нравиться начинает. Потому как все же в сравнении познается. Потому как все относительно. И пока существуем мы на своих скоростях умеренных, так и физиономия в зеркале вполне ничего. А как только выскакиваем на скоростную полосу нашей жизни движения – в разбой какой ныряя или, не дай Бог, в политику – так сразу уравнение имени Лоренца в работу включается. И по нему выходит, что идиотизм наш при умеренной вполне массе покоя начинает такую массу движения приобретать, что вся Вселенная по швам трещит. О чем еще старик Эйнштейн население предупреждал.

И уж коли мы о сравнении да относительности заговорили, то, теоретически рассуждая, должны и такие рекордсмены быть, чтобы рядом с ними вся та когорта, что выше, смотрелась бы если и не академией наук, то уж по меньшей мере ученым советом университета какого-нибудь. (Я это, понятно, тут больше для красного словца, потому что и академии, и советы ученые иногда без всяких даже хитростей на предмет относительности да сравнения не очень-то непохоже и смотрятся. Но это уже тема для будущих трудов.)

Конечно, теория такая любимым Ильича критерием – практикой, то есть – подтверждается на все сто. Да вы и сами уже кое-каких чемпионов даже во всей небанальной череде рассмотреть, небось, успели. Как, к примеру, ту же Сидонию, с миллионом ее нарисованым и упорством, лучшего применения достойным.

Но поскольку за титул чемпионский всегда уж хотя бы несколько претендентов борются, сыскались они, конечно, и здесь – в освященном веками фальшивомонетном бизнесе. Отчего и выявление чистого победителя начинает некоторую сложность представлять – при безусловно рекордном идиотизме всех борющихся за почетное звание участников.

В этом конкретном забеге – с миллионершей Сидонией вместе – неплохие шансы, на мой взгляд, и у Джени Коулмен из Колумбии, штат Монтана. Она в парфюмерном магазине духов прикупив, у кассы вывалила целую жмень пятидолларовых банкнот, сварганенных просто и бесхитростно. Взяла эта Джени, сунула в ксерокс бумагу ядовито-зеленую, и на ней откопировала передок настоящей пятерки – «орел» как бы – и той же пятерки зад, то-бишь, «решку». А потом уже перед с задом для вящей достоверности посклеивала. В удобных для нее количествах – ксерокс-то сколько хочешь копий выпулит. Особенно тот, которым она пользовалась – черно-белый. Они цветных гораздо быстрее.

Однако и шансов того гражданина, что в Вичита, штат Канзас, припух, я бы тоже недооценивать не стал. Его в 1997 году полиция там заарестовала, когда он в гостинице аэропортовской расплачиваться стал. Наличными. Выложив на стойку банкноты достоинством в… ШЕСТНАДЦАТЬ долларов.

И Джека Суинта из Роанок, штат Вирджиния, я бы на ту же самую беговую дорожку вывел – хотя и не подделкой собственно купюр он занимался. Выписывал он просто-напросто непокрытые чеки – что, как вы понимаете, те же деньги. И в количествах прямо-таки промышленных. Причем таскали его уже на ту скамейку не раз и не два. Но в последний раз, в 1996 году, он очень даже небезосновательно на суде отбояриться пытался. Сказавши, что чеки левые, конечно, выписывал – но и понять его должно. Очень уж ему деньги нужны были. Чтобы с психотерапевтом своим рассчитаться, лечившим его в связи с некоей нездоровой манией. Какой? Да вот этой же самой – выписывать непокрытые чеки.

А и еще одного претендента я бы попросил в забег включить. Раз уж у нас в чеках да банкнотах соревнование наметилось. В марте 1996 года зашел как-то в отделение банка Вестерн Юнион в Далласе молодой человек. С целью по чеку получить наличные деньги. Отоварить, то есть.

Вестерн Юнион – заведение во всей Северной Америке известное. В любом другом банке чтобы чек обналичить («окешить», как местный новоэмигрантский элемент это дело спрягает), надо в этом же банке счет иметь. Вестерн Юнион таких требований не предъявляет, за что и берет определенный невеликий процент, чтобы потом самому с этим чеком дальше уже разбираться. Это так, для полноты картины.

Ну и поскольку человека такого в банке Вестерн Юнион видят в первый – а может, и в последний – раз, то требуют с него обычно какой-то документ. Чтобы имя и фамилия в нем с теми, что на чеке, совпадали. А то ж любой дурак на бланке нашурует чего-нибудь, так ему только и плати – так же и в трубу вылететь недолго.

Ну вот, значит, зашел молодой человек в этот банк. Будучи, как оно позднее выяснилось, рабочим компании «Дорожный Экспресс», что немаловажно. С чеком, конечно, зашел. Причем чек оказался самый что ни на есть настоящий. На эту самую компанию и выписанный – уж где-то там он его в бухгалтерии слямзил.

И вот, значит, на чеке этом в графе «кому» – в смысле, кому денежки-то выплачивать – значилось: «Дорожный Экспресс». Ну, кассир чек повертел, и говорит: да, чек вроде хороший, но вот вы-то здесь причем? Как то есть, клиент этот говорит, причем? Это ж на меня чек – мне и деньги положены.

Кассир удивился. И как же вас, говорит, зовут-кличут? Так же вот и кличут, клиент говорит. Дорожный то есть Экспресс.

Кассир уже в полном изумлении пребывал, конечно. И попросил, как у них принято, документик какой-нибудь представить. Что клиент с полной готовностью и проделал. Вывалив удостоверение личности – не так чтобы очень топорно и сработанное. С фотографией собственной. Где в графе «имя» значилось «Дорожный», а в графе «фамилия», соответственно, «Экспресс».

Ну, кассир говорит, тогда это совсем другое дело. Вы, говорит, мистер Экспресс, пока подождите чуток, а я сейчас с деньгами и вернусь.

Минут через пяток и вернулся. Но, как несложно догадаться, уже не один.

Вот вам и состав – одного-единственного тематического забега. А теперь вы мне скажите, кто тут по справедливости чемпионским лавром увенчан должен быть.

Конечно, случаются и такие, что никаких дополнительных скачек для завоевания титула и не требуют. Явные, то есть, в своем деле рекордсмены. Как террорист один аргентинский, в семидесятые еще годы.

Тогда, если кто помнит, мания у них там была – особенно в Америке Латинской – чтобы самолеты на Кубу угонять. Ну, во-первых, не выдавала она из них никого, во-вторых, остров, как-никак, свободы – особенно ежели очень издалека и не очень трезвыми глазами на это дело смотреть, «Куба си, янки но», и все такое прочее. И до того популярное было в те годы занятие, что во всех газетах если и не информация, так комикс какой или картинка смешная на эту тему постоянно присутствовали.

Ну вот, значит, дал я вам атмосферу почувствовать. И вот вам теперь Аргентина, город Санта Фе. По которому едет обычный городской автобус. Так себе, конечно, и едет, пока на одной остановке не вваливается бородатый, что твой Че Гевара (тоже ведь, между прочим, из аргентинцев-то был), террорюга с пистолетом, выгоняет всех пассажиров к чертовой матери и стволом пушки своей принимается в водителя тыкать. Заводи, говорит, шарманку – и поехали. Водитель, хоть и перепуганный, но не спросить-то не мог – куда, то есть. Как куда, барбудо этот говорит. Все туда же – на Кубу!

Намучились с ним, конечно. И объяснять по мегафонам да по радио пытались, что география не позволяет. И к собственной его логике (кгм…) взывали – дескать, сам же говоришь, что остров свободы. ОСТРОВ. И, вроде, даже карты Западного полушария подсовывать пробовали. Так что я не знаю, чем они окончательно уж его доломали, но то, что в тот год на Кубе урожай сахарного тростника убирали без него – это точно.

В общем, как видим, есть и такие, что явно вне конкуренции. Не только террористы, конечно. Мы вот уже с целой плеядой налетчиков – банковских в основном спецов – ознакомились. Сами наблюдали, каковские экземпляры среди них обретаются. Но даже и при таком раскладе Джеймс Даунз лидирует с огромным, на мой взгляд, отрывом.

Собрался он в 1995 году окружной банк в городе Вернон, штат Нью-Джерси, взять. И, между прочим, как-то долго очень собирался. Завозился там чего-то – хотя, конечно, может и проспал.

В общем, явился он на работу тютелька в тютельку к самому закрытию. Точнее – даже минуту после того как. Ну, и поцеловал, понятное дело, запертую уже на все замки стекляную дверь. И то ли по его часам банку еще пару минут работать полагалось, то ли разъярился он от такой их педантичности, но прохожие на прилегающих улицах стали свидетелями весьма и весьма небанального зрелища.

У стекляной двери банка стоял мистер Джеймс Даунз – в полной бандитской экипировке, с обязательной лыжной маской на физиономии, в перчатках и с пистолетом в руке – колотя этим же пистолетом в дверь и требуя банк немедленно открыть, потому как у него дело. В общем, через пару минут ржали уже и полицейские – предварительно, конечно, Даунза разоружив. А когда стали протокол задержания заполнять, так и вообще на пол сползли от хохота, как только у них до даты дело дошло. Потому как дата эта была – первое апреля. Которое в Америке называется «April Fool's Day» – День, то есть, Дуракa. Что в данном случае, на мой взгляд, есть просто-таки фантастический недобор по части морологического термина.

Или вот такой вам еще грабитель. Попробуйте сами ему в его весовой категории конкурента сыскать. Подъехал как-то этот бандит к заправочной станции в Айонии, штат Мичиган. Вооруженным подъехал. Не так, то есть, что муха его какая-то там укусила, отчего он бензозаправку и решил ограбить. Нет, тут он вполне сознательно и подготовленно на дело шел.

Правда, видимо, из совсем уж решительных – которые в доску – все-таки не был, почему и постановил принять для храбрости. И то ли он там с этим не рассчитал, то ли потому что – как наша русская легенда гласит – ихнему человеку наперстка хватает (хотя от легенды этой мои канадские друзья-приятели не раз и не два камня на камне не оставляли) – ну, в общем, похоже, что ему лучше было бы храбрость собственную таким образом не раскочегаривать.

Ну, ввалился он в конторку этой самой заправки. Выгребайте, говорит, деньги из кассы – сегодня я в инкассаторах. Те двое, что в конторке были, говорят: никаких денег никто выгребать, мол, не будет – а ты отсюда действительно греби помаленьку. Он уже даже и пистолет стал вынимать, но тут же обратно в карман сунул, поскольку ему идея гораздо более интересная в голову пришла.

А вот, говорит, ежели вы деньги мне щас же не дадите, я, говорит, в полицию на вас позвоню. Поскольку вы мне ограбление срываете, подвергая жизни – ваши собственные и мою драгоценную – ненужному и неоправданному риску.

Ну, те двое переглянулись, потом плечами пожали. Подвинули разбойнику телефон. Ладно, говорят, раз такое дело – звони.

Он и позвонил. Конкретно в полицию – как и грозился. И уже потом с полным сознанием выполненного долга стал ее приезда дожидаться. Ну, все оно в конечном итоге по его и вышло – за исключением того, что уехал он в машине полицейской, а касса на месте так и осталась.

А вот вам забег короткий из самых что ни на есть орлов – аристократов, то есть – мира уголовного. О наркомафии тут речь пойдет на некоторое невеликое время. Опять же на предмет выявления абсолютного чемпиона.

Выловили в 1995 году в Сан-Антонио, что в Техасе, курьершу. Из тех, в общем, которые на перевозке наркоты трудятся. Необходимое, как вы понимаете, этого бизнеса звено. А сдал ее полиции самый обычный автомеханик, при самой обычной операции смены автомобильного масла.

Везла эта самая курьерша, Эми Брешер, доверенную ей дрянь, когда вдруг приспичило ей масло в своем авто заменить. И «вдруг», и «приспичило» тут не для красного словца, поскольку это ж масло – не бензин. С бензином, понятно, приспичить может, поскольку на пустом баке не поедешь. А масло – речь ведь даже не о долить, а о заменить шла – могло бы все-таки до пункта назначения и потерпеть.

Ну ладно, не о том тут речь. Подъехала эта Эми к гаражу первому встречному – к автомастерской, то есть, которые в Америках гаражами кличутся – и заказала себе масло поменять. А сама в сторонку себе отошла – и курит, значит.

Ну, механик капот задрал, и – батюшки-светы! Восемнадцать солидных пакетов с дрянью по всем мыслимым и немыслимым полостям да углублениям пораспиханы! Он свою воронку куда там положено вставил и отправился обратно в гараж – вроде как за требуемым маслом. Где быстро знакомые три цифири по телефону и набрал.

И вот крайне интересные показания эта Эми Брешер дала уже в полиции, на допросе. Интересные в том плане, что проливающие свет на кадровую политику дельцов от наркобизнеса – в смысле, по какому такому интеллектуальному критерию они свои кадры вербуют. Сказала эта Эми – курьером, напоминаю, трудившаяся – что ей и в голову не приходило, что для того, чтобы масло сменить, механику зловредному аж под капот лезть придется. Теперь вот, сказала, буду знать.

Другой участник этого же забега – Миланио Варгас. С более – хоть и трудно в такое поверить – предпочтительными шансами. У него в трудовой книжке, похоже, та же запись, что у Эми была – курьер, то есть. В всяком случае полиция в Перу его именно на перевозке припутала.

Вез он, значит, в 1996 году аж 200 кило чистого кокаина из районов традиционного его изготовления в Лиму, столицу перуанскую, на предмет дальнейшего импорта в наиболее жаждущие точки планеты. Полиция, понятное дело, об этих районах-производителях тоже знала хорошо, отчего там посты да заслоны и понатыканы на всех дорогах. Но сеньор Варгас был калач тертый, и на предмет полиции верное средство имел.

Если тут кто решил, что речь о взятке идет – все таки полиция, а тем паче южноамериканская – то, сразу скажу, неверно решил. Миланио Варгас, помимо основной своей профессии, был еще и знатоком популярного культа «вуду», водуизма, то есть. Отчего и упаковал он всю дурь, все двести кило, в огромную куклу, изображавшую – достаточно похоже, со скидкой, конечно, на неизбежную стилизацию – полицейского. Со связанными руками, залепленными глазами, да еще истыканного водуистскими иголками по всему телу. Теперь всем встреченным полицейским полагалось ни шиша не увидеть, ни черта не услышать и, судя по иголкам, так и вообще лечь и помереть.

Понятно, что – даже при очень халатном отношении к работе на всех этих упомянутых выше постах да заслонах – не заметить на заднем сиденье машины эдакое чудовище в полицейской форме было бы очень и очень сложно. Заметили, конечно. Потом долго и с интересом разглядывали. После чего уже и распотрошили, с удовлетворением обретя искомое.

А про план гениальный им сам Миланио и рассказал. Все себе затылок почесывая и пытаясь понять, где же и чего же он там во всей своей замысловатой водуистской операции недоучел.

Но даже и при таком, казалось бы, мощном участнике я лично пальму первенства все-таки отдал бы другому претенденту – некоему сеньору Поло. И даже больше того, на месте Миланио и Эми свои кандидатуры просто-таки снял бы – потому как тут тягаться вряд ли даже теоретически возможно.

Этого сеньора Поло арестовали в Штатах – в городе Орландо, штат Флорида. Он там развлекался в разных изобилующих в тех краях парках аттракционов, пока не заглянул в магазин киностудии «Юниверсал». Ну, памятки там всякие, сувениры и прочее барахло, с Голливудом связанное.

И таким, видимо, киноманом этот сеньор Поло оказался, что попер из того магазина не один и не два предмета сувенирного характера – а буквально карманы этим добром напихавши. Отчего, конечно, и заметили его быстро, и взяли успешно.

По той же, естественно, причине и пальма первенства полагается ему вне всяческих сомнений. И брови тут шалашиком изгибать совершенно излишне – дескать, как это, за такую-то мелочь да чемпионский титул. А я так себе это вижу, что именно мелочью он конкурентов своих раздавить обязан.

Когда полиция, решившая, что воришку магазинного взяла, стала по компьютерам своим выяснять, кто да что – вот тут-то у нее, полиции, брови действительно на самый затылок заехали. Потому что сидел перед ними в наручниках – на краже копеечных сувениров взятый – не просто какой-то там мелочевкой промышляющий гражданин, а сам Виктор Уго Поло, ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК в страшном медельинском картеле. Той самой колумбийской наркомафии, бюджет которой даст фору не одному вполне развитому государству.

Человек, собственный капитал которого тоже давным-давно не в миллионах исчислялся, а в положенных такому рангу МИЛЛИАРДАХ. Человек, находившийся на тот момент не просто в федеральном, а по-моему так и в межпланетном розыске.

И если это не чемпион – так нам лучше вообще всю эту игру прекратить. Потому что даже если очень похожий какой случай взять – выиграть противу сеньора Поло ни у кого шансов не будет.

Вон, вроде, до чего сходная история в той же Америке, в Арлингтоне, случилась, когда один такой остолоп Хебер Фрайас принялся в магазине – потихоньку, как он думал – шоколадки себе в карман складывать. Кассир его, понятное дело, засек и в полицию звякнул скоренько. А уже полиция разобралась, что Фрайас этот в розыске пребывает, поскольку висело на нем совершенное во Флориде убийство. Влетел, в общем, убийца на шоколадке. И это, спору нет, идиотизм откровенный и все такое – я тут не к тому, чтобы его хоть в чем-то защищать – но все ж до кокаинового миллиардера из Колумбии ему, согласитесь, как до Луны пешком.

У киднэпперов – того народа, что похищением людей промышляет – у тех на титул в их виде спорта у меня тоже пара претендентов сыскалась. Достойных вполне. Милости прошу знакомиться.

Первая из участвующих команд похитила в бразильском городе Сан Пауло бизнесмена Гильдо Дош Сантоша. Прямо возле его заводика злодеи его и взяли. А взявши, тут же принялись с семьей связываться на предмет выкупа – этот момент, как вы понимаете, в ихней профессии центральный и есть. Затребовали они сумму из вполне серьезных – что там оно в бразильской валюте выходило, я точно не знаю, но в зеленых деньгах выражалось под семьсот тысяч.

И вот пока бандюги эти с семьей торговались, сам Дош Сантош – сбежал. Так уж, видно, киднэпперы торговлей увлеклись. А может, узлы приличные вязать среди них спецов не было. Но так ли, иначе ли – а сбежал человек.

Конец истории? Да нет, тут самое интересное и затеялось. Появился он, значит, дома – Дош Сантош этот – тут, конечно, восторг всеобщий и радость, жив потому что и здоров, а равно и денежки целы остались. Ан через день – дзынь – звонок раздается. Так, дескать и так, сеньор Дош Сантош, сбежать-то вы, конечно, сбежали, но ведь и мы, киднэпперы – они, понятно, и звонили – расходы немалые понесли. Под двенадцать все-таки тысяч тех же зеленых (на которые мы тут с вами, как и остальная планета, все переводим). То есть, тут уже не то, чтобы заработать, но хоть бы в прогаре не остаться – и как, дескать, хотя бы расходную-то часть возместить?

Ну, Дош Сантош поперхнулся, ясное дело. Но решил все-таки с ними до конца разобраться. Отчего торговаться и затеял. Не может быть, говорит, чтобы аж такие деньги на такую топорную операцию вы ухлопали. Те, конечно, со своими контрдоводами: машина, дескать, дом в уединенном месте снять, и все такое прочее. Сошлись они на половине требуемой той суммы. Ладно, Дош Сантош говорит, столько-то я наскребу. Часок мне, понятно, на это дело понадобится, но потом могу и завезти. Куда вам прикажете?

Те говорят: да ладно, говорят, и так уж вы нам навстречу. Будем уж, говорят, все благородными кабальеро. И чтобы вам, значит, не суетиться, мы через часок сами за деньгами подъедем. Насчет адресочка не беспокойтесь – у нас, дескать, есть.

И подъехали. В полном, между прочим, составе – что полицию особо порадовало.

Вторая участвующая в состязании команда – в составе четырех человек – в 1993 году похитила в калифорнийском городе Сакраменто женщину. Запихали ее в свой автомобиль, завезли в место какое-то крайне уединенное – и начали пугать. Обычно в таком негодяйском бизнесе пугают-то семью – с целью желанного выкупа добиться – но женщина была одинокая, так что пугать больше никого не получалось.

В общем, сказала ей эта подлая бригада, зубами скрежеща для эффекту вящего, что лютой они ее смертью убьют, ежели она им тут же какую-то там кучу денег не вывалит. Женщина при таких их словах, не взирая даже на страх, удивилась – поскольку в сумочке ее пошарить и без всех этих ужасов можно было.

Бандиты и говорят: хрен ли нам та сумочка и те копейки. Нам тыщи нужны. А иначе – смерть лютая и все прочие по такому случаю пуганки. Женщина тогда и говорит: тыщи, дескать, у меня есть, хоть и крайне невеликие. Но они у меня там, где у всего прочего небандитского населения и находятся – в банке, то есть.

Бандиты опять говорят: что ж мы, дескать, папуасы какие, что ли. Понятное дело, что в банке у тебя деньги. Вот туда мы сейчас хором и поедем. Там, в банке, ты денежки требуемые со своего счета возьмешь. А иначе – смерть лютая и все такое прочее, что вам, читателям, уже знакомо, поскольку шарманка у них у всех с одной малоприятной мелодией.

Так вот – хором – все они к банку и подкатили. Женщина эта в банк зашагала, а бригада разбойная в машине своей осталась перекуривать. Не уверен я, что так-таки удалось им соски свои до самого фильтра допалить, поскольку полиция, как газеты писали, появилась с оперативностью самой похвальной, в считанные буквально минуты.

Так что теперь, читатель, ты для себя и решай, каковская из двух сборных – Бразилии или Соединенных Штатов – кубка в таком состязании более достойна. Потому что мне они тут обе очень даже по сердцу.

К другому виду перейдем теперь. И тут – по разряду домушников – у меня один только предендент на абсолютный титул сыскался. Ну да ему и в самом деле конкуренцию составить непросто.

Герой наш, Брайан Джонс, попер как-то у соседа – оптом – всю дорогостоящую электронику (дело в городе Норфолк, штат Вирджиния, происходило). И вот, значит, свиснул он у него телевизор, видеомагнитофон, видеокамеру из очень недешевых, стерео, ну и прочие игрушки конца двадцатого века. И, чтобы следы преступления покрыть, жилище соседа – подпалил.

План, значит, был такой, что в общем обугленном ужасе кто ж там и чего недосчитается. Сгорело все к такой-то матери, а что не сгорело – как бы поплавилось. Была электроника – нет электроники. И концы в воду, которой пожарники еще все это позаливают до состояния полного бардака. Такой в общем был план. Почти что и без изъяна.

Почти – потому что жил этот Брайан с соседом обворованным своим не просто там на одной улице, и даже не так, чтобы с забором общим. А был у них дом – на двоих. На две семьи, то есть. Из тех, что в Америке «полуотделенными» называют. Симметричные такие здания, где одна половина ваша, а вторая – его, соседа, то есть.

Так что соседская половина в полном соответствии с планом загорелась, а вслед за ней – это уже планом почему-то не предусматривалось – заполыхало и брайановское жилье. Пожарники, конечно, примчались, стали все кругом из брандспойтов поливать и спасать из горящего дома – из обеих его, естественно, половин – все, что спасается.

А поскольку у Брайана в гостиной все уворованное электронное добро в кучу составлено было, удобно это оказалось для спасательной операции. С тем, понятно, недостатком, что сосед, тут же рядом волосы на себе рвавший, вдруг с изумлением узрел, как его кровное барахло из соседской половины выносят, предмет за предметом.

Ну, а в полицию даже и звонить не пришлось. Они при таких пожарах тоже на всякий случай присутствуют.

А вот вам еще один вид уголовного спорта – контрабанда. Причем претендент наш – тоже в гордом одиночестве выступающий – не кильку какую-нибудь в томате из одной страны в другую под покровом ночи переправлял, а самую настоящую валюту.

В Штаты Соединенные валюту, если кто знает, в количествах серьезных не очень чтобы запросто и провезти – чай, не Канада. Они там в каждой очень уж тугой пачке банкнот мафиозные деньги подозревают – и, как мы с вами понимаем, не без оснований. Ну, а потому и шерстят нещадно, ежели что не так показалось.

Вот и тормознули таможенники в аэропорту имени упоминавшегося нами президента Кеннеди, что в Нью-Йорке, некоего прибывшего в Америку пассажира, Карлоса Трухильо. Есть, спрашивают, валюта? Есть, говорит, тыщонка-другая, чтобы недельку в вашей стране душу по мелочи отвести. А больше, говорит, нету, и не ищите.

Те, однако, искать все-таки стали – чем-то уж там им этот сеньор Трухильо не глянулся. Завели в комнату соответствующую, чтобы не принародно с человека штаны-то снимать, ну и так далее. В общем, тут нам сразу лучше к финалу перейти, потому что рентген ихний таможенный обнаружил в желудке сеньора Трухильо значительное количество инородных для организма предметов, которые (технологию мы тут опустим) в конце концов удалось на свет Божий извлечь.

И оказались эти предметы – презервативами. А в презервативах тех деньги и были. Сто восемьдесят девять банкнот – по сотне долларов каждая.

Банальная была бы история, кабы не одна деталь, от которой у таможенников аж фуражки вспотели. Дело в том, что еще ДО рентгена нашли они в карманах да в кошельках этого же сеньора… ШЕСТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ долларов. От чего и таможенники, и ваш покорный слуга до сих пор голову себе ломают: при таком-то – в карманах – количестве на кой же такой черт было эти противозачаточные изделия трескать (и ведь не думаю, чтобы аж с таким аппетитом), чтобы еще каких-то там неполных девятнадцать тысяч провезти???

И сколько сеньора Трухильо на этот предмет не пытали (в смысле, конечно же, спрашивали) – он только плечами и пожимал. Вот показалась ему почему-то такая задумка с презервативами очень уж хитрой да талантливой. Ну и – провернул.

В 1995 году история эта имела место. И в том же, кстати, году, чемпион и в другой еще категории определился – из «бомбистов». Тех, то есть, что по какой-то уж там причине норовят ближнего своего какой-нибудь бомбой хитроумной жизни лишить.

Этот взрывник, Роберт Бринсон, и вправду на ближних нацелился (в отличие от тех, что иногда и совсем незнакомым людям бомбы свои гнусные в посылках шлют). Он там заимел очень уж крупный зуб на свою бывшую подругу, которая почему-то его с концами оставила (и я, кажется, догадываюсь, почему).

Так вот, решил он в такой ситуации негодяйке отомстить, взорвавши ее самое со всей ее семьей впридачу. С каковой целью и поместил в их доме в городе Галифакс, штат Массачузетс, аж два хитроумных взрывных устройства. Одно сунул в ванную комнату, а другое – совсем уж свинство, животина-то при чем? – сзади к собачьей будке подцепил. (Хотя, может, и пес ему чем-то там насолил – оно ведь, когда человек в паранойю рухнул, ему все кругом враги.)

Ну, с бомбами в Америке сейчас все профи, эвон сколько телевизор-то насчет взрыва в Оклахоме распинался, даже схемы на экране рисуя. Там, ежели помните, грузовик был доверху селитрой набит, которую взрывное устройство и запустило в мощную экзотермическую реакцию. Ну, телевизор и говорил, не затыкаясь, о бомбе из «фертилайзера» – из удобрения, то есть. Что по сути, конечно, правда – потому как селитру чаще всего именно в этих сельскохозяйственных целях употребляют.

И вот как Роберт Бринсон свои бомбы смастерил. В качестве взрывателя у него там крайне огнеопасный растворитель был, банки – сами, то есть, бомбы – понабивал он гвоздями для вящего поражения живой силы врага, таймеры (часовые, то есть, устройства) к ним примостырил, батарейки, тумблеры. Ну, в общем, все честь по чести. А в качестве основной взрывной силы применил – как вот оно и в Оклахома-Сити было – «фертилайзер». Удобрение, то есть.

И обвинение в злоумышленном покушении на человеческие жизни ему, конечно, предъявили – но полиция тем не менее заявила, что бомбы эти маловероятно, чтобы так уж и взорвались. Удобрение было задействовано, и тут все по науке – но не знал бедолага-взрывник, что не любое удобрение на такое дело пускать следует.

Не знал – и посему набил свои бомбы под завязку не селитрой взрывоопасной, а… подкормкой для горшков цветочных. Такой, знаете, смесью навоза с жирной черноземистой почвой. А так, конечно, все прочее было на своих местах. Механизм часовой, батарейки, тумблеры… (Век живи. Кизяком – по рассказам старших знаю – в худые военные годы печки топили, было. Но чтобы тем же кизяком живых людей взрывать – это даже для меня в новинку. При том, что мало уже чем удивить удается.)

И вот подводя как бы глобальный итог – потому что народу такого ужасающе много, продолжать и до бесконечности можно, но надо же где-то и границу проводить. Мне тут, повторяю, глобально задуматься хочется. И уже не о соревновании речь, с которым мы благополучно покончили – а в целом о людях, по другую сторону закона живущих. О самой, то есть, экзистенциальной сущности этой проблемы. Ведь вот она какова картина – бурлящих вод преступного мира. Жизнь, полная опасностей: скрежещущие тормоза, свистящие пули, мужское достоинство, грустно повисшее на металлических штырях забора, агрессивное и нимало не склонное к сотрудничеству население, собаки, погони, засады – и сроки, сроки, сроки… Закон, который для кого-то как дышло, а для бедолаги-уголовника как каменная стена, угрожающе нависшая и готовая в любую минуту обрушиться всей своей мощью на одинокую фигуру…

А с другой стороны – нимало не редеют ряды. Почему?

Представители упоминавшейся выше лженауки-социологии вам, конечно, повывалят на этот счет теорий – вагон и маленькую тележку. Хотя даже при ихних, социологов, степенях да окладах, ни хрена нового вы со всей этой кучи не получите. Все равно все будет плясать вокруг двух ключевых и противоположных позиций. Первая – что вот, дескать, среда. За нее, между прочим, эта социология в массе своей по сей день всеми оставшимися зубами держится. Что о самой этой, с позволения сказать, научной дисциплине тоже кое-что говорит. Оно ведь примерно так получается, как в географии стоять до смертного хрипу на том, что планета наша как была плоской, так и остается, как рыба-камбала. Так вот и у них, у социологов, со средой этой.

Еще Герцены там всякие, Чернышевские, Добролюбовы с Писаревыми – тоже на своих посиделках, с самоварами и чаем жидким, на том настаивали, бороденками народническими тряся яростно и очки, от чая запотевшие, протирая. Все, дескать, от того, что среда. Отхлебнут, бывало, из блюдечка, на минуту задумаются – и опять. Среда, дескать, и все тут. Так оно по ихнему получалось, что выряди такого негодяя в костюм поприличнее, возвысь социально да своди его в Эрмитаж (хотя Писарев против последнего возражал крепко), с него тут же все негодяйство и слетит как шелуха.

Потом, конечно, когда Плехановы-теоретики да Ульяновы-практики над этим делом поработали, то не просто они Полиграф Полиграфыча социально возвысили, но подняли, можно сказать, до положения полного гегемона. Ну и что там такое с него вдруг слетело? В какую такую филармонию или там, скажем, Эрмитаж он сломя голову понесся? (Надо думать, именно в виду катастрофической невостребованности Эрмитаж этот пролетарское правительство с горя и затеяло распродавать – всяким вроде бы случайно подвернувшимся Хаммерам.)

Да нет, ничего, конечно, не слетало и слететь не могло. Так же и гадил Полиграф в прихожих, так же и тянул все, что плохо лежит – на предмет не столько воспользоваться, сколько, опять же, изгадить. И Швондеры – в массе своей откровенно уголовный и каторжный элемент – из банальных зэков в кресла наркомовские сиганув, тоже ведь не запорхали херувимами. Как подонками были, так и остались. Обзаведясь буквально вселенскими теперь уже возможностями для того, чтобы гнусности своей полный ход дать. Во главе с упомянутым практиком, который от откровенно гнидского мальчонки – что даже седенькая Мариэтта Шагинян подретушировать так и не сумела – развился-таки в невообразимо кровавое чудище. И почему-то никак не в обратную сторону, несмотря даже на разительную перемену в среде обитания. (Не до хрена и Бетховен помог…)

Не работает. Хотя и диссертации продолжают на том же тезисе произрастать густо, и книжки идиотские печатаются – при таком-то кризисе с зеленым массивом планеты. Особливо этой продукции на другом берегу Атлантики много – что, в общем-то, можно и понять, учитывая тот факт, что, в отличие от нас с вами, они до сих пор на относительно безопасном расстоянии от Шариковых со Швондерами пребывали.

А вот на другом полюсе этой баталии – насчет того, что и чего определяет – у нас Чезаре Ломброзо оказывается. (Он примерно в те же годы, когда наши отечественные народники самовар сапогом кирзовым раскочегаривали, в Италии на ниве психиатрии трудился.)

И вот ударился этот Ломброзо в совсем даже противоположную крайность, заявив, что уголовником никто и никогда не становится, потому как уголовниками – рождаются. Дескать, меняй ему среду хоть каждый божий день, как той рыбе в аквариуме – а все равно бандит. Вы, говорил, хоть даже на рожи их посмотрите. (В доказательство чего собрал целую галлерею физиономических типов, по его мнению хрестоматийно уголовных.)

Популярная очень была теория. В массы даже шагнувшая. Листал народ картинки в книжке и, допустим, с соседом сравнивал. Как там у него уши – прижатые или не очень? И вот это вот что: только ли прическа такая, или лоб и впрямь в полпальца высотою? И так вот народ этой неординарной теорией и развлекался.

Потом, конечно, сошла теория на нет. Тут и профессиональные жрецы богиньки Демократии на нее – из чисто, понятное дело, религиозных соображений, других-то у них быть не может – обрушились, и всякие прочие факторы, в виде хотя бы и парочки мировых войн да сотни-другой конфликтов менее глобального масштаба. А хоть бы и выжила до наших дней теория – все равно б телевидение ее прихлопнуло к чертовой матери.

Потому что с телевидением теперь любой невооруженным глазом видеть может: если даже насчет чего другого мог Ломброзо и прав оказаться, то по части рож уголовных поторопился несомненно. Иной ведь раз смотришь – и впрямь, те еще физиономии. По Ломброзо так бы и предположил, что репортаж какой из зоны особо строгого режима. А диктор говорит: саммит. Или там, заседание какого-нибудь отдельно взятого парламента. (Или даже так, что это в самой ихней телевизионной гостиной такой пугающего вида народ и собрался.)

А и наоборот – тоже сколько хочешь. Красавец какой-нибудь, дамы в обмороке, ах, кумир, и лоб высокий, и жесты отточенные, и пиджак до чего красивый клетчатый – а диктор говорит: вор. И так еще бывает, что не просто вор – а беглый. И тут получается, что вот вам, дамочки, и пиджак – а с ним и физиономическая часть ломброзовской теории.

Но Ломброзо ли, теоретические ли изыски либеральной социологии имени Шарикова (а чьего же еще, если основной посыл все тот же, «взять всех да и уравнять») – а проблема стоит. И ряды нимало не редеют. Напротив того – пополняются образом иногда просто угрожающим.

И если кто тут уже на ответ готовенький нацелился – дескать, тут же я его, с места не сходя, и выдам – так рот можно и закрыть. Ничего выдавать я не собираюсь, поскольку и фамилия моя не Ломброзо, и в социологах – да вот даже и в сводниках, что на мой взгляд гораздо почетнее – в жизни я не трудился. Посему потеть над ответом – коли так уж приспичило – предстоит, читатель, тебе самому. Я же тебе со своей стороны могу лишь подкинуть напоследок еще горсть соответствующим образом пристегнутых к проблеме историй. Как говаривал создатель бессмертного Штирлица – информацию к размышлению.

Вот вам хотя бы на этот предмет Джордж Джонас, не такой уже, прямо скажем, и юноша – шестьдесят все-таки лет. Профессиональный – и классный, между прочим – домушник. Сроков на нем было, что на Леониде Ильиче орденов с медалями. Гвардия, одним словом – не шпана.

И вот как-то во время очередной отсидки проняло его что-то. Как же, дескать, все люди как люди, жизнь себе посильно выстраивающие, семья там, дети, домишко, барахлишко… И вот он я, на весь их с трудом обустроенный раек глазом уголовным жадно зыркающий. Отчего в результате и им получается одно расстройство, и я раз за разом на нарах приземляюсь.

И так серьезно он на этакую тему задумался, что там же, на нарах, решил и завязать. Мало того, что письма свои стал подписывать «Джордж Джонас, мастер-домушник, В ОТСТАВКЕ», так еще и книгу сочинил – времени-то было навалом. Очень даже интересная получилась книга, красиво изданная, с картинками. Называвшаяся «Исчерпывающее руководство по предотвращению квартирных краж». В ней автор делился своими гигантскими познаниями о предмете, выложив все мыслимые и немыслимые воровские ухищрения, а равно и насыпав советов, как с этими ухищрениями бороться.

Конечно, тут уже и власть на него смягчившимся взором посмотрела. Последний-то срок на нем висел совсем уж угнетающий – тридцать лет. Ну, а поскольку такой тут процесс перековки состоялся, то полагалось, положа руку на сердце, дать «мастеру в отставке» шанс.

Выпустили досрочно – в новую, в доску честную жизнь. Тем более, что и гонорары ему на воле набежали, да и вообще авторитет – одними лекциями зарабатывать можно, и прилично к тому же. Ну вот, значит, выпустили его в 1992 году – а в том же самом году и взяли, на квартирной краже в не самом бедном американском городе Майами, что в штате Флорида. Так что сидеть теперь ему недосиженные четверть века от той тридцатки – плюс, конечно, и этот новый честно заработанный срок.

А вот вам другой возрастной полюс той же проблемы. В той же Флориде, в Форт Лаудердейл – в совсем уже в наше с вами время – выволокли на суд праведный двух уголовничков несовершеннолетних. Про фамилии их меня можете не спрашивать, потому как – в полном соответствии с теорией развитого либерализма – пресса их сообщать не имеет права, будь даже эти малолетки трижды бандитами и четырежды убийцами.

В общем, привели их на суд. Одному четырнадцать было, другому пятнадцать. С тем, чтобы судить за угон автомобиля, который, по данным полиции, был уже ДВАДЦАТЬ ПЯТЫМ их угоном за последние пару лет.

Судья, Ларри Зейдлин, отнесся к делу со всей полагающейся суровостью и – опять-таки в соответствии со все теми же либеральными теориями – отправил их домой. Но не раньше, конечно, чем устроил им словесный разнос, напугав, как он себе думал, до полусмерти.

Вышли мальчонки эти из здания суда. И тут раз уж судья сказал «домой» – домой они и собрались ехать. По карманам своим полезли – пусто. (На автобусный билет судья Зейтлин им почему-то не выделил – его судейское упущение.) В общем, денег на автобус нет – а ехать надо. И состоялся в этой ситуации угон номер двадцать шесть – причем за рулем оказавшись, не могли детишки себе в удовольствии отказать с ветерком прокатиться. Ну и расшмякали спертый автомобиль благополучно через всего-то сорок пять минут после сурового приговора.

И, между прочим, страшно мне даже и подумать, какой им теперь-то, на двадцать шестой раз, судья Зейтлин выговор вкатит. Прежде чем отправить домой.

Понятно, что если даже детишки так в этом деле упорствуют, то взрослые дяди уж как минимум отставать не должны. Что и имеет место. В 1996 году в городе Джанкшен Сити, штат Канзас, вышел на волю Дэвид Белл, оттянувший свое за черт уже знает какой там по счету угон автомобиля. Шагнул он, значит, за ворота тюрьмы, вдохнул воздух свободы полной грудью – и, узрев какое-то авто безхозное (в ДЕСЯТИ метрах от тюремных ворот!), тут же его и спер. Чтобы домой уже как положено – с ветерком. (Да и обратно, как я понимаю, тоже не на общественном транспорте.)

И другой такой же, в том же году из тюрьмы в Белтоне, штат Монтана, выпущенный. Этот, Уильям Синглтон срок свой за воровство тянувший, и за ворота даже не выходил – а взломал прямо в холле тюремного офиса автомат, шоколадками торгующий. Заработав на этом деле кой-какую мелочь разнокалиберными монетками, пару аппетитных шоколадных плиток – и, соответственно, новый срок.

Но это все так, мелочи. Штрихи к общей картине. А у меня вот какой вопрос свербит – и вопросом этим с тобой, читатель, я непременно поделиться желаю, чтобы уж не у одного меня зудело. Вот, значит, судили детишек этих, что выше, за двадцать пятую кражу. После чего угнали они очередной им не принадлежащий автомобиль в двадцать шестой раз. И вопрос этот такой: как ты, дорогой мой читатель, искушенный уже прочитанным – а вдобавок еще и прожитым – считаешь? Пойдут они на свое двадцать седьмое дело? Или все-таки и так случиться может, что не пойдут?

Ответ твой я, конечно, предполагаю. Но торопиться с ним не следует, пока не определились мы с граничными, так сказать, условиями задачи. А они, как ты понимаешь, могут и варьироваться.

Так вот, если – теоретически, конечно – предположить, что двадцать пять краж (а двадцать шесть и того, понятно, более) автоматически переводят воришку в разряд злостных, закоренелых и вряд ли исправимых рецидивистов, и если затем предположить, что таковых рецидивистов следует за решеткой держать чем дольше, тем лучше (и речь тут не о неделях, а о годах), то ответ получится один. Никакой двадцать седьмой кражи произойти не может до тех пор, пока они там – за решеткой, то есть – и обретаются. Очень, как видишь, незамысловатая теоретическая конструкция получилась, которую даже иной социолог при некотором усилии понять способен.

А вот ежели – и это уже сугубо практически – процветает догма, что во всей этой катавасии главная задача не общество от преступника оградить, а создать ему же, преступнику, максимально благоприятные условия для реализации его человеческого потенциала – тогда в задачке этой ответ получается совсем даже противоположного знака.

То, что она догма, а не, скажем, гипотеза или тем паче теория – тут понятно, поскольку взялась она не из каких-то там наблюдений за природой окружающей нас реальности, а была высосана все из того же грязного социологического пальца. В одном, однако, пункте с догмой этой спорить даже я не возьмусь. Это насчет того, что либеральный подход к преступнику – в том числе и к рецидивисту – дает ему возможность максимально реализовать его, преступника, потенциал. И как еще реализовать…

Потому что даже по мелочи – и то ведь количество в качество рано или поздно переползает. Вот недавно совсем арестовали такую бабушку-старушку, Ирен Лаби. Взяли ее за кражу в магазине – популярное в Америке занятие под названием «шоплифтинг», когда человек, на гривенник чего-то набрав, к кассе идет. При том, что в другой сумке у него не на один червонец лежит. Очень, повторяю, популярное занятие – во всех без исключения социальных слоях.

Так вот, миссис Лаби. Семьдесят пять годов бабушке было, а уже висело на ней – и это с 1989 года только – СТО СОРОК ПЯТЬ арестов все за ту же магазинную деятельность. С одной стороны, конечно, жалко. Но с другой – все-таки полторы сотни раз под микитки брали. А сколько еще и вчистую уходила? И насчет «не от жизни хорошей» – оно бы может быть и так, кабы не вполне грамотная подготовка и прилично сработанные «левые» документы в сумчонке – чтобы не под своей фамилией в протоколе фигурировать. Причем и документов этих тоже не убывало – потому что за всю свою бурную деятельность последних нескольких лет подсовывала старушенция полиции ШЕСТЬДЕСЯТ различных удостоверений личности (тоже ведь еще вопрос – где она ими обзаводилась).

Ну, скажете, ладно, бабушка-старушка. Да и палку там колбасы, мол, или пару видеокассет из магазина попереть – тоже не такая уж разбойная деятельность. (Напомню я вам чуть позже об этом «шоплифтинге», не зарадуетесь – но ладно, мы здесь не о том пока.) Не самый, мол, убедительный для нашего случая пример.

Хорошо, черт с ней, с бабушкой. Вот вам другая история, опять-таки из довольно-таки свежих либеральных наших времен. Взяли в 1992 году на вокзале города Джерси Сити (в штате Нью-Джерси) с поличным карманника, Денниса Пейна. За руку, с кошельком – все как положено, по полной программе. Ну, в отделение приволокли, принялись компьютер запрашивать. А когда принтер простыню с подвигами мистера Пейна стал ПОЛЧАСА выпечатывать (никакого тут преувеличения – желающие могут справиться в газетах), тут даже полицейские вспотели. Оказался это его сто тридцать пятый арест – с 1978 года.

И вот первый-то раз арестовали его в неполные шестнадцать лет. Ну и влепил ему, видимо, судья – не знаю, был ли то уже знакомый нам Ларри Зейдлин – страшный словесный разнос. Да и отправил домой. Может, и второй да третий раз по той же схеме прошло. Чтобы вылиться через четырнадцать лет в такую впечатляющую статистику.

Если мало – так вот вам еще более яркий экземпляр, мистер Уильям Джеймс Силва. Этот уже даже и не карманник, а более прозаический – и более опасный – уличный грабитель, да и вообще, как выяснилось, тип, к насилию склонный. Арестовали его в феврале 1994 года в городе Сан-Хосе, в Калифорнии. При довольно, кстати, интересных обстоятельствах.

Там, в Америке, они иногда очень небанальными способами с преступностью борются. Один из таких способов – «приманка». И вот как она работает.

Если, скажем, в каком-то отдельно взятом районе вдруг резко идет вверх кривая, допустим, изнасилований, то полиция запускает в такой неблагополучный район парочку своих же сотрудниц из посимпатичнее, укоротив им, конечное дело, юбки и наложив самый вызывающий макияж. И вот они, значит, туда и сюда по этому району дефилируют, а негодяй-насильник на них и выскакивает – с самыми неприятными для себя последствиями.

Так же вот и тут произошло. Только боролась на сей раз полиция с грубыми уличными ограблениями, выставив там и сям своих одетых в штатское барахло сотрудников. Вот на одного из таких и вышел Силва с товарищем своим.

Стоит, значит, эта «приманка» полицейская – крепко загулявшего вида, покачивается. Бутылка недопитая из кармана торчит. Хрестоматийная вполне картинка. Так, то есть, и напрашивается на то, чтобы его почистить.

На что товарищ внимание Силвы и обратил. На хрестоматийность. Уж совсем, сказал, как в кино. Все прямо на месте. И бутылка, и небритость, и качается, сказал, прямо-таки без передоху. Не иначе, как «подсадка». Ну его, сказал, к черту. Так они, в общем, какое-то там время препирались, а потом Силва все эти психологические экзерсисы к черту послал – да и ограбил «пьянчугу». В смысле, конечно, попытался.

Принтер в полицейском участке, который с компьютера данные на арестованного Силву выпечатывать стал, разогрелся всерьез – едва ли и не добела. Вылезло из бедного принтера ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ метров простыни с описанием подвигов Уильяма Джеймса Силвы и с указанием всех его ПЯТИСОТ ПЯТИДЕСЯТИ арестов. И все ведь как на подбор – ограбление, изнасилование, причинение телесных повреждений. Не говоря об обязательном букете отягчающих обстоятельств.

И тут не получается не вспомнить о той либеральной догме (что заинтересованными сторонами по сей день за теорию выдается), о которой речь выше была. В том смысле, что не о наказании речь должна идти, а о том, чтобы наиболее полной реализации потенциала способствовать. И, дескать, зона – не то место, которое. Там, дескать, никак человеку во всей красе не раскрыться.

С этим тезисом я спорить, как и сказал, не возьмусь. Святая потому что правда. Если бы за каждый свой – из пятисот пятидесяти – подвиг схлопотал Силва хотя бы по году (а любой из них по справедливости на гораздо большее тянул), какой бы общий счет у него получиться мог, при собственном его возрасте в сорок четыре?

Я вас тут всех простенькой такой арифметикой заняться приглашаю. (Она ведь – в отличие от социологии – не просто наука, а еще и точная.) Ежели примем мы, что впрягся Силва в реализацию своего потенциала в довольно-таки юные четырнадцать лет, то число подвигов автоматически ограничилось бы – тридцатью. (По году за штуку если – как мы выше и договорились.)

Что, как та же арифметика показывает, избавило бы общество от ПЯТИСОТ ДВАДЦАТИ совершенно этому обществу не нужных преступлений. С чистым выигрышем в 1700 (ну там после семерки еще три в периоде, но это мы опустим) процентов. Вот такое вот угрожающее недораскрытие потенциала у меня на моем калькуляторе нарисовалось.

И я думаю, что судья Зейдлин, так сурово с теми детишками-угонщиками обошедшийся, по части социологии в годы учебы своей на юридическом наверняка круглым отличником был. Но вот арифметику в качестве обязательного предмета на экзаменах вступительных я бы им все-таки посоветовал…

Причем ведь не только с откровенно уголовным элементом такая догма пародией на самое себя смотрится. Эту их либеральную лупу на какую проблему не наведи – тут же проблема эта вспучивается в какую-то совсем уж невообразимую сюрреальность. Куда там твоему Дали – не говоря уже о Максе Эрнсте.

Вот, скажем, какую историю в ноябре 1994 года «Нью-Йорк Таймс» поведал. Изловили – совершенно, причем, случайно – в городе Нью-Йорке, где эта газета и выходит, Лероя Лайнена. Ехал он, значит, в автомобиле – и что-то полицейскому на машине той номера не понравились, нарисованные от руки, да еще и довольно-таки криво. Ну, свисток, «ваши документы» и все положенное прочее.

И крепко повезло полиции с этим делом. Потому что Лерой по запарке настоящее свое имя назвал и даже документ абсолютно неподдельный полицейскому сунул. Ну черт его знает, может и задумался о другом чем-то.

Что и позволило историю подвигов – дорожных, правда, но все, как ни крути, правонарушений – установить. Принтер в этой ситуации работал ЧАС и СОРОК ПЯТЬ МИНУТ, а упомянутые правонарушения исчислялись на многие сотни. И вот «Нью-Йорк Таймс», историю эту излагая, сообщил, посмеиваясь, что водителя этого, Лероя Лайнена, с 1990 года суды местные… 633 раза прав лишали. И вы, дескать, посмотрите, какой тем не менее упрямец.

Но – воля ваша, а у меня рука опять сама к калькулятору тянется. (Сказывается, видимо, первая попытка получить верхнее образование – в области относительно точных наук.)

Так вот что у нас тут с калькулятором получается. Ежели возьмем мы период с самого начала 1990 года по самый даже конец 1994-го – это выходит (с учетом 1992-го високосного) 1826 дней. Теперь мы с калькулятором делим все это на 633 – столько раз, если помните, его прав и лишали. И, округляя, получаем мы опять-таки с калькулятором вместе страшную цифирь в 2,88 дня. Что значит, что каждый раз – в том числе, и когда оно уже за многие сотни перевалило – лишали Лероя прав его водительских на неполные три дня.

Интересно бы понять, как оно у него все выглядело. Ба, судья говорит, знакомые все лица! Никак опять Лерой Лайнен. В который уж? Ага, в пятьсот шестнадцатый раз. Ну, говорит судья, теперь уж не обессудьте, но вкачу я вам по первое число. За злостную такую серию правонарушений приговариваю я упомянутого Лероя к лишению прав – сроком на два дня, двадцать один час и семь минут.

И молотком судейским по столу – хрясь!

Даже при фантастической перенасыщенности планеты идиотизмом вам в эту картинку верится с трудом? Мне тоже. Но тогда пусть кто-нибудь – хоть ты, читатель, а хоть бы и та же «Нью-Йорк Таймс» – объяснит мне, как могли 633 процедуры лишения прав состояться. Ведь если его на второй уже буквально раз приловили за рулем БЕЗ прав, то лишать его в таком случае абсолютно нечего, а проходит он по совершенно уже иной, гораздо более серьезной, статье. Не говоря о случае номер 100, 200, 300 и так далее.

Ан нет. Более того, в той же своей статье высокотиражная газета сообщает, что таких гавриков в одном Нью-Йорке как собак нерезанных. Три с половиной сотни только таких, у которых права более СТА раз по решению суда отбирались.

Однако, и в оправдание судьи того гипотетического есть что сказать. Потому что лиши такого закоренелого прав на год, а хоть и на пять – ну и что? Он же себе тут же другие нарисует, а то плюнет на все, и так ездить будет. И тогда его либо сажать надо – либо нахрена вообще вся эта катавасия с тем, чтобы кому бы то ни было права иметь?!

Вот вам такой, например, Верлдин Редмон – из штата Индиана. Тот с юности не мог бутылку осушить, чтобы тут же за руль не плюхнуться. Отчего и арестовывали его пьяным за тем же рулем – ЧЕТЫРЕСТА РАЗ с самого 1947 года начиная. Тридцать три раза лишали прав по суду. В 1977-м – так даже пожизненно. И что? Да ничего. Так и продолжал счетчик накручивать, пока ему в 1996 году какой-то совсем уж неправильный судья не попался – да и не впаял срок. Но ведь, воля ваша – ЧЕТЫРЕСТА ВСЕ-ТАКИ РАЗ!

И не в одной, конечно, Америке тут дело. Она, эта догма, любой самый даже законопослушный народ до ручки в этом плане довольно-таки быстро доводит.

Уж на что, казалось бы, финны. А и там, как выяснилось, в условиях катастрофического либерального прилива тоже те еще фрукты появляться стали. Как два братца в Хельсинки. Ну, там, конечно, масштаб не нью-йоркский, но все же обзавелись они на двоих аж девятью десятками судебных приговоров на предмет все той же за рулем пьянки. Старшего шестьдесят раз на тумбочку ставили, а младшего, соответственно, только тридцать. Прав у них, конечно, никаких давно уж не было – так что вся проблема в том лишь была, когда они в следующий раз нажрутся, чтобы им тут же тумбочку и готовить.

И я так думаю, что поначалу-то им должно было быть страшно. Ну, все-таки – права изъяли, а потом и та же тумбочка пошла, мантии судейские, молоток. Но, думаю, где-то к десятому или пусть даже пятнадцатому разу попривыкли, уяснив, что ни хрена с ними никто не сделает. Потому что делать не собирается.

Так что, видится мне, в профессии либерального социолога очень уж своеобразные мозги иметь нужно. Чтобы раз за разом, в одном и том же месте, фэйсом об тот же самый тейбл хряпаться.

Хотя справедливости ради заметить надо, что и под бдительным оком охраны да полиции настоящий закоренелый призванию своему ни за что не изменит – на то оно и призвание (и слово это как возможный базис для нашей с вами теории стоило бы и пометить). На то, опять же, и он закоренелый. Как справедливо заметил Эл Гор, вице-президент той большой и могучей страны, «зебра не может сменить своих пятен». Лучше, по-моему, и не скажешь. (Умеют они, политики, вот эдак-то – быка за жабры.)

Ну, тут не о Горе, понятно, речь – несмотря даже на то, что он и сам из закоренелых в доску. (Которые если и сидят – то совсем не на зоне, а на местах значительно более теплых.) А вот вам просто пара примеров для пояснения тезиса.

Сидел себе – в заведении, конечно – некий Уолтер Хэнкинс в штате Кентукки. И, видимо, хорошо сидел, дисциплинированно, потому что перевели его на гораздо более вольготную и либеральную программу трудового участия зэков в жизни гражданского в целом общества. Прикрепили Хэнкинса к городскому парковому хозяйству в городе Эшланд, вручили торжественно грабли – и дыши себе в трудовом процессе почти что и вольным воздухом.

И очень такой его работой все были довольны – и начальство парковое, и полиция, по программе этой за ним присматривавшая. Прямо-таки любовно к работе своей этот Хэнкинс относился. Любовно же вырастив двадцать один куст сочной и ядреной марихуаны – в том же самом вверенном его попечению городском парке. В… ста метрах от полицейского участка, где очарованные им служители порядка и располагались.

Или вот в Дании возникшая совсем недавно ситуация. Они там куда еще раньше прочих, Штаты даже включая (поперед, то есть, батьки в пекло), в тотальную либерализацию сиганули. С соответствующими, как вы понимаете, тюрьмами, которые иному датчанину, может, и тюрьма – а нашему человеку просто-таки дом отдыха незабвенных доперестроечных времен, только еще лучше.

Но тем не менее. Сидел в Копенгагене некий тридцатилетний домушник в либеральной их тюрьме – и задыхался. Не от того, что душа к свободе рвалась как та птица к полету, но от того, что – как упоминавшаяся выше догма и проповедует – возможности самореализации оказывались существенно ограниченными.

Ну и – пошел себе, значит, дома потрошить. Как? Да так, пешком. Решеточки были совсем уж жидкие, так что он их без особого труда пораздвигал. За окошком уже и того проще было, потому что ни стены тебе, ни проволоки колючей, ни часовых с автоматами. Так, заборчик невысокий деревянный – для красоты.

И вот он, значит, один-другой дом там выпотрошит, и тем же путем назад, в камеру. Так вот и реализовывался по полной программе, пока ему календарь отсиженное засчитывал. Потом, конечно, прихватили на такой активности, когда уж совсем обнаглел да чуть не по нескольку раз на дню на волю работать шастал. И в камере добра нашли на сорок тысяч крон (оно чуть более шести тысяч долларов получается).

Вот вам и ответ на вопрос «чего душа жаждет». В смысле, свободы или все-таки столь дорогой либеральному сердцу самореализации. Ведь мог же датчанин этот сто раз на свободу уйти. Мог – да не стал.

Да и на кой ляд уходить-то? Телевидение кабельное, библиотеки, курсы всякие академические, спортзалы, бассейны, биллиард… Иной и специально накуролесил бы чего, чтобы, не дай Бог, из такого рая не поперли.

Тут, конечно, в обоих случаях приведенных то отметить следует, что без активной помощи со стороны приставленных к закону людей ничего такого, понятное дело, не состоялось бы. Как оно, кстати, и в еще одной ситуации – совсем уж незначительной, но от того не менее забавной – произошло.

Заловила полиция в городе Огден, штат Юта, парочку гомосексуалистов. Сидели они, значит, в припаркованной на улице – публичном, то есть, месте – машине, и сидели не без дела, а предаваясь страстной однополой любви.

Ну, то, что арестовали их, вовсе, конечно, не значит, что таким уж страшным преследованиям подвергаются в Штатах представители сексуальных меньшинств. Что в такой уж их там угол загнали да в бараний рог скрутили. Они сами кого хочешь скрутят – из тех даже, что хоть и молчат, но все-таки еще поглядывают исподлобья.

Арестовали их, понятно, не за пристрастие к особям своего же пола – ориентация ныне социально приветствуемая, и горячо – а просто-напросто за половой акт в общественном месте. Как взяли бы и вас с родной даже женой – ежели вот так же, в полушаге от тротуара.

Ну, арестовали, в участок привезли. Дежурный поглядел – стоят два мужика арестованных. Куда их? Да в камеру. Одну, конечно – мужики же оба, как-никак.

Ну и сунули. И, как дежурный потом показал, не успел он и от окошка ихней кутузки отойти, как уже молнии со свистом расстегиваться начали – и понеслось. Такая любовь опять пошла, что аж с дымом. Чтобы, значит, довершить затеянное еще в том припаркованном автомобиле.

Потом не без труда расцепили таки и уж рассадили как-то на более безопасное друг от друга расстояние… Но вот вам и призвание. И самореализация. Не без помощи, опять же, правоохранительных органов.

Эти вот – у которых от сексуального перенапряжения необходимые шурупы повывинчивались – тоже народ, между прочим, закоренелый чрезвычайно. И тоже – несмотря на все там сроки и прочие пуганки – на исправление не особо падкий.

Уильяма Кейта Фортнера судили в 1996 году за несколько странное, в общем-то, правонарушение. Была у него такая, значит, масть, чтобы приглянувшимся ему дамам фотографии свои высылать, чуть не еженедельно. Иной может сказать, что ничего особо уголовного и даже просто нехорошего в таких его действиях нет. И я бы со всей душой согласился, если бы не одна деталь. На фотках этих мистер Фортнер изображен был в самом что ни на есть голотелесном виде, да еще и в состоянии определенного полового возбуждения.

И, конечно, иной даме, такую фотку получившей, идея может и не шибко глянуться. Тем более, когда такие же геркулесовы фотографии одна за другой в почте идут. В общем, отловили Уильяма Кейта в родном его Сент-Луисе и поставили на все ту же тумбочку.

Судила его женщина – между прочим, из симпатичных таких, это даже и среди судей встречается – но, что интересно, не стала его на какой-нибудь каторге гноить, а влепила идиоту полгода условно. И молотком – хрясь.

Тут честно сказать надо, что полгода выделенные провел без сучка и задоринки. А если и возбуждался перед фотокамерой, то, видимо, исключительно для внутреннего употребления, поскольку жалоб такого плана на Уильяма Кейта не поступало.

Но как только истек срок уголовный – буквально пару дней спустя! – получила судья по почте небольшой пакет, в котором обнаружила аудиокассету. А на кассете проникновенный голос Уильяма Кейта Фортнера произносил следующий текст: «Вы мне понравились, судья. Вы мне очень понравились. Я надеюсь, вас не расстроит приложенная к письму фотография. Я просто хочу, чтобы у вас осталось что-нибудь на память обо мне.»

А фотография действительно прилагалась. В голотелесном, естественно, виде – и в состоянии крайнего полового возбуждения.

Ну да не о сексуально повернутых тут все-таки речь. Пора уже нам к академическому этому спору между социологией и почившим в бозе итальянцем Чезаре Ломброзо вернуться, чтобы с ним, этим спором, покончить. Искать ли нам правду на противоположных полюсах, или же прислушаться к мнению также почившего генералиссимуса, который, будучи величайшим гением всех времен и народов, к интересующему нас предмету, тем не менее, вовсе не косвенное отношение имел? Я лично так думаю: прав был товарищ Сталин. Во-первых, конечно, прав по определению. А во-вторых, потому что попал он в самую десятку, когда – по другому, правда, поводу (отвечая на вопрос, какой уклон хуже, левый или правый) – пыхнул трубочкой и произнес с акцентом своим неподражаемым: «Оба хуже». (Хотя социологи – ну не могу удержаться, и все тут – даже при таком раскладе куда как более равны, чем все остальные прочие.)

И я на тебя, читатель, никаким таким своим авторитетом здесь давить не буду. Несмотря даже на то, что на обложке книги этой все-таки моя фамилия пропечатана, а никак не твоя. Я тебе предлагаю самому к каким-то для себя выводам прийти. Тем более, что материалу – информации, то есть, к размышлению – я тебе насыпал, как ты и сам видел, от души.

Я лишь со своей стороны отмечу, что слово, вскользь нами пару раз задействованное, каким-то нежным камертоном на каждую из этих историй во мне откликалось. Находясь, стало быть, с представленными ситуациями в определенной гармонии.

Одно– единственное слово: ПРИЗВАНИЕ.

И тут уже вопрос для меня будет десятый, каким образом к доминанте этой среда либо генетика приложились. Потому что иные тут сферы в игре – высокой спиритуальности. Ибо – призвание. Зов, то есть, души. Стратегическая жизненная позиция. С последующей, конечно, самореализацией – это уж как водится.

Химически чистым вариантом этой ситуации представляется мне история трех приятелей-воров, проживавших в Расселвиле, штат Арканзас. Все трое явно были не из тех, что к зову души глухими остаются и таланты свои подленько в землю зарывают. И в профессии своей избранной трудились они на полный рабочий день – всю, понятное дело, пятидневку.

И вот воров, конечно, много. Но та троица выделялась своим, я бы сказал, онтологическим даже отношением к многократно упомянутому призванию. Так они себе постановили, чтобы жизнь свою ни одной честно приобретенною вещью не запятнать. Ни в самой то есть малости. Без унижающих человеческое достоинство компромиссов.

Ну, оно понятно, вор, даже и такой убежденный, попадаться хотя бы время от времени должен. Попалась и эта слаженная бригада. И вот какая картина при раскрутке дела ихнего обнаружилась.

Жили они себе в собственном, всем троим принадлежавшем доме. В хорошем, между прочим, доме. Не какая-то там хаза была – жилище. Три спальни – по штуке на брата, гостиная, кухня, подвал оборудованный. Ванных комнат две – с двумя же сортирами.

И все до гвоздика, до крючочка в том доме волшебном было – ворованное. ВСЕ. Балки, доски, черепица, фанера, обои, краны, унитазы, вешалки, ручки дверные. А равно и внутри: мебель, электроника, телефоны, даже чашки чайные с ложечками. До последнего поганого веника включительно. Не говоря, конечно, об одежде с обувью – это уже само собой подразумевалось.

И если это не верность единожды принятому на себя долгу, если это не страстное своему призванию служение, если это не громогласный отклик на зов собственной души – то я уж и не знаю. Пусть мне тогда попробуют вот эдакий рыцарский роман занюханной средой объяснить.

Эх, ребята, сколь еще можно было бы о предмете этом толковать… Я уж и жалею, что отдельную книгу об ихнем брате не затеял. А так – сами понимаете, что формат обязывает. Еще ведь по плану и про тех, что по другую сторону шахматной доски, рассказать полагается.

Что, опять-таки, в какой-то мере утешает. Ибо, как нельзя рассказать о воре с бандитом, не поминая полицию – так ведь, соответственно, и наоборот. Так что с кем другим – а с уголовником нашим мы еще всенепременно встретимся.

Но прощаясь с ним, так сказать, в принципе – хочу я все-таки сделать это если и не на ноте сострадания («о бедном воришке замолвите слово»), то, во всяком случае, понимания. Которое у нас возникнуть должно в результате некоторых вполне бесстрастных сравнений.

Вот ведь до чего грозная картина – банк, кассир, руками дрожащими купюры отсчитывающий, посетители, от страха онемевшие. И он – мрачная фигура с пистолетом в не ведающей жалости длани, в маске или без. Руки вверх – и деньги на бочку.

Все так – и все правда. А вот вам и филейный такой кусочек на другую чашу весов. В той самой Америке, которой мы тут в основном – так уж оно получилось – занимались, такую вот статистику подбили. В результате мошенничества и приворовывания самих же банковских работников (включая, конечно, и того с дрожащими руками кассира) в Соединенных Штатах в период с 1950 по 1971 год по миру пошло… СТО БАНКОВ. Рухнув в самое тотальное – и совсем не «левое», а очень даже настоящее – банкротство. И я тут не к тому, чтобы того Робин Гуда с пистолетом оправдывать – но по их, грабителей, вине ни один банк до сих пор не сгорел.

И если мало – так вот вам еще. Это уже в наши с вами девяностые. За произвольно выбранный шестимесячный период коммерческие банки в тех же Штатах потеряли в ПЯТЬ раз больше опять-таки от внутреннего приворовывания и мошенничества, чем от всех вместе взятых ограблений.

«О бедном воришке замолвите слово…» Вот оно, слово. Веское слово науки статистики. И не в том оно, конечно, тут плане, что он уже вовсе и не вор, но в том, что именно так и есть – воришка. А воры – или еще точнее ворюги – себе и дальше, полицией спасенные, трудятся.

Да и в целом о воровском да бандитском их племени сказать можно. Потому что – ну что они, в самом-то деле, за мелочь? В сравнении с нами, приличными и благообразными людьми? И вы особо не спешите так кровью-то наливаться, я ведь таковских девственниц тоже видал. Я вот вам лучше про «шоплифтинг» напомню, как и обещал. Про тот самый процесс, когда за какой-то товар человек в магазине кассиру платит, а про какой-то – вроде как забывает.

И вот по той же статистике старого 1980 года получалось, что стоил этот «шоплифтинг» магазинам американским – ДВАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ В ДЕНЬ. Что в год выезжало на 7,3 миллиарда. (По оценочным – но опять-таки статистическим – данным цифра эта в конце наших девяностых сиганула до примерно ДВАДЦАТИ МИЛЛИАРДОВ В ГОД. Бюджет, как вы понимаете, не в доску даже захудалого государства.)

И если и этого мало, а вы – с лицом все так же от праведного гнева перекошенным – продолжаете себя в грудь колотить насчет того, что «ни в жисть и ни в одном магазине», так вот вам и еще из той же статистики цифирь. Из закромов американского департамента коммерции.

Кражи на работе – да, да, те самые мелочи, когда бухгалтерша пачку скрепок из конторы прихватила, машинистка ленту для машинки, потому как ее собственная выцвела уже, слесарь кран там в карман сунул, электрик отвертку, и так далее – наносят вот какие убытки американскому бизнесу. По самым консервативным подсчетам выходит чуть более пяти миллиардов в год. По менее консервативным – это опять-таки в той же сводке департамента коммерции – цифирь эта вырастает в СОРОК МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ. Ежегодно.

Конечно, Россия – страна несунов, и все такое прочее. Не думаю, однако, что при всей тотальности этой эпидемии удавалось несуну российскому уволакивать – в самые даже наилучшие для такого занятия годы – на сорок миллиардов зеленых с ежегодной регулярностью. Но не о том у нас тут речь. Это я так, кстати обмолвился.

А речь о том, что ежели ты ни скрепочки из конторы своей в жизни не попер, ни листочка бумаги, чтобы уже дома на своей машинке мемуары для потомства шлепать, ни лампочки несчастной сорокаватной, ни шурупчика, чтобы ручку дверную расхлябанную прикрутить – тогда положи эту книжку к чертовой матери и накрути номер телефона любой церковной епархии из тех, что поближе. Чтобы они тебе срочно иконописца прислали. Для работы с натуры.

А уж для совсем финального аккорда хочу я здесь напомнить слова, двумя неглупыми людьми произнесенные и в самом начале главы этой процитированные. Говарда Скотта, сказавшего, что «преступник есть человек с хищническими инстинктами и капиталом, недостаточным для создания корпорации». И не самого любимого мною автора, Бертольда Брехта, который тем не менее очень справедливо заметил: «Что такое ограбление банка в сравнении с основанием банка?»

И действительно – что? Куда ж он тянет, бедолага этот с пистолетом или даже пулеметом ручным, против того супер-аллигатора, что схему-пирамидку на десятки миллиардов обустраивает без даже рогатки в руках, или скромного дяди в очках, прокачавшего через свой на воздухе основанный банк совсем не воздушные миллиарды средь бела дня уворованных денег?

«О бедном воришке замолвите слово…» Что я, будем считать, и сделал.