Алекс удивленными большими глазами пялился на лисицу, гадая над тем, какую очередную злую шутку сыграла с ним судьба. Вот только наличия двух Дамонов Сальваторе ему сейчас не хватало!

А в том, что их действительно стало на одного больше, сомневаться не приходилось.

— И что все это значит, Мисао? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, завел он вполне безобидный поначалу разговор, провожая взглядом стремительно удаляющуюся по направлению к городу Тойоту, за рулем которой восседала точная копия уже знакомого ему вампира, рачительно прихватившая с собой и блондинистую леди. — Откуда дровишки?

— Из лесу вестимо, — отделалась она едким комментарием, собираясь вновь отправляться на поиски уже вставшей поперек горла Елены. Видимо, надеяться в создавшемся положении, можно только на себя самою, иначе в следующий раз у нее не будет даже сотой части гарантии того, что какая-нибудь только объявившаяся случайность спасет жалкую лисью душонку от, казалось бы, неминуемой гибели. Надо же, Катрина… Забавная, однако, штука, эта жизнь.

— Я предупреждаю тебя в последний раз, — зловеще прошипел Корвинус, хватая ее за волосатую ладошку. — Живо объясни мне все, иначе…

— Как же вы меня достали, чертовы кровососы, — неожиданно пожаловалась она на тяжкую участь, вынуждено опускаясь на землю рядом с ближайшим памятником, к которому в изнеможении прислонилась спиной. — Это сын Дамона, которого я нашла около пяти недель назад и привезла сюда для воплощения широкомасштабных планов мести. И его, и своих, — просто добавила китсунша, заметив вопрос в фиолетовых глазах ассасина.

— То есть как сын? — непонимающе сдвинул брови к переносице мужчина, с трудом припоминая этот явно упущенный факт из биографии старшего Сальваторе.

— Человеком он тискался по углам с некоей вампиршей по имени Катрина, которая очень удачно залетела прямо перед тем, как сделать всем "Адиос" ручкой. О своем полубессмертном отпрыске старина Дамон не знает ровным счетом ничего, на что я и собиралась делать ставки с самого начала. Сынуля тихо ненавидит папашу за поганое детство, а тот в свою очередь даже не догадывается о сиротливой кровинушке, брошенной во всех отношениях хреновой мамашей еще в двенадцатилетнем возрасте. Она изредка навещала свое чадо в приступах сентиментальности, пела великовозрастному малышу песенки и рассказывала сказки, а затем вновь уносилась на поиски обожаемых ею братьев Сальваторе, неизменно оставляя мальчишку на попечение Клаусу, который как мог воспитывал в нем зверское чудовище. Свихнувшегося на ненависти ко всему женскому роду, я нашла его в одном из борделей Польши, где он сладострастно предавался любимой забаве: кромсать и резать все живое, что удавалось отыскать в радиусе пяти километров. Не скажу, чтобы он хотя бы издали походил на папашу в тот момент, но какое-то внешнее сходство уже наблюдалось. Мне пришлось носиться с ним больше месяца, одевать, обувать, учить правильно говорить, неусыпно контролировать чертову жажду крови, потому как его тянуло на "десерт" три раза в день, точно по расписанию. И ладно бы просто пил, как очень многие уважающие себя вампиры, нет же, ему нужны были крики, истерики, скандалы, изнасилования… В общем, проблемный подросток попался, — спокойно делилась воспоминаниями Мисао, лишь изредка обрывая свой рассказ на самых значимых для дальнейшего плана моментах. Все карты раскрывать ей было несподручно, но кое-какими подробностями поделиться необходимо, чтобы затем поведать о самой интересной части: местонахождение Кэролайн. Пусть позлиться немного, напыщенный индюк, может, задумается наконец над тем, на чьей стороне будет победа?! — С трудом, но мне все же удалось вытесать из него нечто отдаленно похожее на отца, а тут уж он сам перетянул пару-тройку привычек.

— Подожди-подожди, — силился разобраться Главный в слишком быстром потоке странных сведений. — Что значит, полубессмертный?

— Фильм про Блэйда смотрел? — ушла от прямого ответа лисица. — Ну вот и делай выводы.

Ей очень быстро наскучила откровенность, но любовь к пакостям от этого вовсе никуда не улетучилась, наоборот, стала в разы сильнее и явственнее обычного. Выждав для пущего эффекта несколько мгновений, за которые мужчина успел наделать кучу самых неправдоподобных выводов, включая и то, что Дамона-младшего из человека превратили в вампира, притом каким-то доселе неизвестным способом. Удивляясь высшей степени глупости Корвинуса, она показала ему длинный розовый язык, а затем выплюнула два предельно коротких, но очень значимых предложения, которые и по сей день не дают Алексу покоя:

— Дамон — на половину человек, но вампир от рождения. И знаешь, ему очень хорошо с твоей обожаемой дочуркой Кэролайн.

А затем исчезла с негромким хлопком, в полной мере не успев насладиться яростью разом подскочившего на ноги хашишина. В самом деле, ей стоит задуматься над сменой имени. Мисао звучало как-то смехотворно по нынешним временам, а вот Гадина или Мерзость…

Бонни постаралась как можно тише выбраться из-под одеяла и, не включая свет, практически на ощупь двинулась по направлению к двери ванной. Ее трясло крупной дрожью, а ноги то и дело подкашивались от всего уведенного, однако она боялась, что забудет свой сон гораздо раньше, чем доберется до живительной воды (притом в прямом смысле). Поэтому иного выхода не оставалось, как раз за разом прокручивать в голове страшное видение, стараясь не обращать внимание на удушающую жестокость происходящего. Единственный вопрос, который мучил ее в тот момент, был предельно прост и как-то даже по-детски предсказуем: что случилось с Дамоном?

Аккуратно притворив за собой дверь, девушка слепо нашарила на стене выключатель и поморщилась от неожиданного яркого света, который как нельзя лучше помог расставить все по своим полочкам. Она подобралась к раковине, игнорируя при этом свое отражение в зеркале, потому как и без того знала, что ей предстоит там увидеть. Растрепанная рыжеволосая девушка, еще полностью не отошедшая ото сна, затуманенными зелеными глазами будет всматриваться в столь знакомое лицо с тонкими чертами, в надежде отыскать разгадку сию же секунду. Несколько пригоршней холодной воды, смочившие лоб и подбородок, оказали должный эффект. Серые клеточки мозга усиленно заработали в автономном режиме, вяло реагируя на посылы жаждущего отдыха тела. Ведьма по пунктам перечислила основные аспекты своего странного видения и пришла в еще большее недоумение. Ей не удалось в полной мере разглядеть все нужные детали, хотя достаточно было уже ненужных, из-за кромешной тьмы, окутавшей страшную комнату. Зато голоса и расплывчатые силуэты лиц, как бы светящиеся во мраке, были прекрасно узнаваемы. Так что же произошло на самом деле? Куда вдруг исчезла та неземная любовь, которую питала "сладкая парочка" друг к другу?

Она не поняла их странной беседы относительно событий в Италии, а тема столов и вовсе показалась бредовой. Почему Дамон так себя вел? Что (а быть может даже кто?) заставило его, хоть и не во всех отношениях воспитанного, но глубоко порядочного вампира, совершить подобную низость? А Елена! Отчего вдруг она так переменилась, когда получила ответ на свой воистину глупый вопрос о "непривычном сексе"? И что шепнула на ухо мужчине, в миг потерявшему контроль над собой?

Вопросы…их было слишком много, чтобы девушка сумела подобрать должное количество ответов.

Она отчаянно отказывалась понимать, сон ей приснился, реальность ли, или все настолько плохо, что будущее ее подруги представляет собой сплошную черную полосу. Необходимо было с кем-то посоветоваться, рассказать все в мельчайших подробностях, а затем вместе решить…Нет, она не может разобраться во всем одна, потому что до сих пор в ушах звенит истошный крик подруги, когда это животное…

Бонни стерла со щек щекочущие дорожки слез, быстро поднялась на ноги, потому что неведомо как оказалась сидящей на выложенным кафелем полу, и понеслась на поиски телефона, на бегу включая свет во всей квартире. Сейчас во всем мире существовал только один человек, способный протянуть руку помощи. В любую трудную минуту, а за последний год этих самых отрезков времени у нее случалось удушающее количество, первым именем, всплывающем в подсознании, было его — Дамон. Тем более что ей никак не удавалось поверить, будто он на самом деле чудовище и монстр, способный на нечто большее, нежели просто повысить голос. Во всяком случае, за Елену теперь не приходилось бояться, а вот поди же ты…

Мимоходом свалив неожиданно кинувшийся под ноги журнальный столик, ведьмочка путем неимоверного грохота добралась до своей сумочки, выудила из специального кармашка мобильник и только тут заметила на себе ужасно недобрый взгляд голубых глаз.

— У нас война или другое какое мероприятие? — нахмурил светлые брови Мэтт, с неодобрением поглядывая на попытки своей девушки дозвониться до кого-то в…5 утра?

Она не стала отвечать, пробормотав себе под нос нервное: "Ну давай же!".

— Бонни, прости, что напоминаю, но нам вставать через два часа! Может, хотя бы из уважения к счастливо спящим соседям ты выключишь свет и прекратишь ставить эксперименты на моем уже закончившемся терпении? — в привычной для себя манере по-старчески заворчал парень, раздосадовано констатируя, что говорил в пустоту.

— Мэтти, милый, у тебя есть номер Дамона? — сподобилась-таки на реакцию рыжеволосая девчушка, резво перепрыгивая прямо через стоящий посреди единственной комнаты в их квартире диван, чтобы в кратчайшие сроки добраться до постели. — У меня, видимо, записан старый номер, потому что твердят об отключении абонента.

— Позвони Елене, — буркнул он, залезая с головой под одеяло. Вот только семейки кровососов ему сейчас не хватало! Первая учебная неделя, нормальная жизнь, отсутствие сверхъестественного… Ну неужели он так много просил?!

— Мэтти, пожалуйста, — тоненько всхлипнула МакКалог, готовая зареветь в голос от охвативших ее переживаний.

— Ты чего, лисёнок? — мгновенно растерялся парень, бережно прижимая к груди изредка вздрагивающие плечи. Он только сейчас умудрился заметить, что такое любимое розовощекое лицо все блестит от слез, а посему разволновался не на шутку. Чтобы вечная хохотушка Бонни грустила, да еще поливала слезами его футболку, край которой судорожно сжимала в кулачке?! Дело плохо. — Что-то случилось? Ты видела что-нибудь?

Девушка всегда удивлялась его проницательности, в последнее время достигшей и вовсе экстрасенсорных способностей. Когда Мэтт переставал работать клоуном на выезде, он вдруг превращался в абсолютно противоположного себе мужчину: решительного, чуткого, остро чувствующего, способного принимать самые верные и стратегически правильные шаги, и действительно взрослел на глазах. Наверное, это ей больше всего в нем и нравилось — с ним любая девушка чувствовала себя защищенной.

Она вкратце пересказала ему свой странный сон, прерывая рассказ смачными всхлипами, а затем заметно успокоилась, когда сильные руки, точно маленького ребенка, пересадили ее к себе на колени, прижали к теплой и мерно вздымающейся от спокойных вдохов груди.

— По-моему глупо звонить Клычку, чтобы поведать, как он издевался над Еленой… Может, лучше этой Фрэнки звякнуть? Пусть на цепь его посадит, ну или сразу на кол, чтобы хлопот меньше было, — задумчиво бормотал себе под нос парень, одновременно с тем все же предпринимая тщетные попытки дозвониться до вампира. — Блин, да что такое в самом деле?! — вознегодовал юноша, в десятый раз выслушивая механический голос, бубнящий о необходимости перезвонить позже. — Совсем наши пиявки от прогресса отстали. Проглотил он что ли свой мобильник?

Через пару минут Мэтт вынужден был признать, что и сотовый аппарат Елены оказался в огромном желудке красавчика-кровососа, потому как и он талдычил примерно схожие послания. Телефона итальянки у него, конечно же, не нашлось, а посему пришлось очень долго настраивать себя на беседу с одним довольно неприятным теперь типом по имени Стефан, который на удивление быстро поднял трубку и замогильным голосом прошептал:

— Да.

Много у американца на языке вертелось рифм, звучащих не только пошло, но и по-пещерному невоспитанно, однако на второй секунде удалось все же взять себя в руки.

— Вас беспокоят из гильдии тайных магов и травников, страдающих сновидениями повышенной реалистичности. Соедините, пожалуйста, с Дамоном, — привычно отхохмил он, хотя и понимал в должной мере всю серьезность ситуации. Просто сил на нормальное общение с некогда довольно приятным лично для него Стефаном не нашлось.

— Хорошо, Мэтт, — ничуть не обиделся собеседник, явно кинувшийся исполнять его просьбу со всей прытью и торопливостью, присущей кровососам, судя по завыванию ветра в динамике.

Уже через пару мгновений шум стих, а знакомый голос вгрызся в мозг ленивыми интонациями:

— Подросток, звоним сверить часы? — ехидно полюбопытствовал старший Сальваторе, говоривший при этом очень тихо и как бы даже предупреждающе.

— Да нет, собираюсь поведать тебе байку об одном съехавшем с катушек маньяке, который собирается наделать всяких бяков Елене, — мгновенно среагировал юноша, хотя и понимал, что очень даже неверно начал разговор с тем, кто за долгие пять столетий так и не постиг азы самоконтроля.

Бонни живо выхватила у своего парня трубку, отделалась робким приветствием и как можно более сдержаннее спросила о подруге.

— С ней все хорошо, Бонни, — спешно уверил мужчина, пару минут назад оторвавшийся от созерцания божественного румянца на щеках спящей девушки. Однако липкая рука тревоги, сдавившая сердце с умопомрачительной силой не позволила ему произнести эти несколько слов с привычными интонациями.

— Дамон, понимаешь, я видела такое… — в ужасе зажмурила глаза ведьма, собирая в кулак всю волю, чтобы осмелиться озвучить еще раз вслух то, свидетелем чего ей довелось стать. По возможности взвешивая каждое слово, опуская самые страшные подробности, которых было великое множество, она вкратце описала свой сон. — И я не думаю, что это обычный кошмар, — совсем уже неуверенно добавила ведьма, вслушиваясь в тяжелое дыхание вампира, буквально приросшего к месту, на котором стоял.

Именно этого он и боялся. Неужели больше нет никакой надежды?

— Ты сказала, что плохо видела из-за темноты, но… — он никак не мог произнести вслух ту часть, которая интересовала его на данный момент больше всего остального: разве это был он? Тот, кто любил Елену всей душой? Тот, кто изменился ради нее до неузнаваемости? Тот, чье сердце вновь забилось лишь благодаря ей? СДЕЛАЛ ЭТО?

— Не знаю, Дамон, — чуть ли не плача, выдавила из себя девушка. — Я не верю, что это был ты. Не хочу верить, потому как никогда не видела тебя…

— Ясно, — холодно перебил ее мужчина, нашедший в путаном потоке фраз ключевое слово: "не хочу верить". Вот и объяснение, которое ему вовсе не требовалось. Он судорожно сжал ладони в кулаки, благоразумно убирая телефон в задний карман джинсов, предварительно дав отбой своей милой собеседнице.

И только потом заметил стоящего неподалеку брата, с видом свихнувшегося флориста изучающего одиноко стоящий на подоконнике горшочный цветок с крупными и слегка пожухлыми листьями.

— Вроде нас в детстве учили, что подслушивать взрослые разговоры нехорошо, — зло просверлил он глазами повернутую к себе спиной фигуру. — Опять пакостишь?

— Просто это и меня касается, дорогой брат, — удивительно спокойно отреагировал младший Сальваторе на агрессивный выпад. — Елена отнюдь не посторонний мне человек.

— Позволь усомниться, — неестественно высоко хохотнул вампир. — Наши дела и твой любопытный нос — вещи очень далекие друг от друга.

— Я же вижу, что с тобой происходит, — не обратил Стефан никакого внимания на предельно сформулированный посыл брата катиться куда подальше. — И понимаю, о чем говорила Бонни. Это ведь не обычный сон, да?

— Подождешь пару секунд? — вопросом на вопрос ответил он, натягивая на лицо привычную ехидную улыбку, за которой скрывал любые проявления эмоций. — Достану носовой платок, а потом с огромным удовольствием начну изливать тебе душу. Не пора ли тебе спать, братишка? — уже более серьезно спросил мужчина, одновременно с тем возвращая родственнику его мобильный телефон. — Батюшки! — картинно всплеснул он руками, боковым зрением поглядывая на часы. — Живо в люлю, Стефан! Уже очень и очень поздно.

Юноша молча наблюдал за его кривляниями и впервые в жизни увидел за этой маской первоклассного цинизма и третьесортного юмора растерянного темноволосого мальчишку, столкнувшегося с бедами и проблемами жестоких бессмертных будней.

— Ты не сделаешь этого, — словно невзначай ввернул он, крепко сжимая плечо Дамона. — Потому что любишь ее. Я верю в тебя, брат.

— Обними меня, Стефан, — не выходя из образа, попросил вампир. — Ты так трогательно выразил свои истинные чувства, что я просто облился горючими слезами в душе, — без грамма серьезности в голосе, заявил он, отворачиваясь.

Младший Сальваторе ничуть не удивился, потому как другой реакции на свои слова и не ожидал. Но все же что-то живое и трепетное промелькнуло на мгновение в черных глазах, что заставило его надеяться, будто его последняя фраза не осталась пустым набором звуков.

— Где Фрэнки? — после минутного раздумья, поинтересовался старший вампир, нервно переминающийся с ноги на ногу возле двери в спальню Елены.

— На охоте, — услужливо пояснил юноша, смутно начавший догадываться о сути любопытства родственника. — Дамон, брось! Ты же не…

— А почему бы собственно и нет? — хитро прищурил он глаза в ответ, всего на секунду оборачиваясь назад. — Может, даже приучусь к твоей диете.

— Да как у тебя вообще… — задохнулся от возмущения Стефан. — Оставить ее одну?! Сейчас? Только из-за одного видения Бонни, которое вообще непонятно к какому времени относится? — его настолько поразила столь несвойственная брату самоотверженность, дурацкая тяга к подвигам и неизвестно зачем проснувшаяся человечность, что на время пришлось позабыть о необходимости говорить шепотом. Притом делал он это скорее осознанно, по наитию какого-то очень разумного внутреннего голоса, желая разбудить Елену прежде, чем ее любитель кровожадных садистских фантазий сумеет улизнуть. Однако забыл, с кем имеет дело. Всего одна короткая, но почти что телесная, волна Силы стальной хваткой сжалась на горле, перекрывая возмущенный поток лишних на данный момент вопросов.

— Замолкни и слушай, — яростно посоветовал старший брат. — Я не нуждаюсь в чьих-то советах, не собираюсь отчитываться перед тем, кто в течение двух месяцев работал на подпевках у китсунов и причинял боль моей девочке. Видит Дьявол, ты брат мне, но даже это не значит ровным счетом ничего, когда дело касается Елены. Ради нее я, не задумываясь, сверну тебе шею, как только представится удобный случай.

— Может, сделаешь это сейчас? — еще больше рассвирепел юноша, порядком подуставший от бесплодных угроз. Его бесила эта холодная напыщенность, мастерски отточенное до мелочей лицемерие и рьяное нежелание признавать очевидные вещи. И каким только образом Елене удалось добиться от него открытости? Почему он готов на каждом углу кричать о своей огромной любви к ней, но никогда в жизни не признается, будто вообще способен на подобного рода чувства? О чем в психологии свидетельствует явная нелогичность поступков?

— Вряд ли, — деланно усомнился Дамон. — Ты же знаешь, что должен мне? За ту ночь, пару недель назад, когда я вырвал твою никчемную жизнь из лапок старухи с косой, — без промедления напомнил он, вовсе не собираясь дожидаться окончания слишком медлительного думательного процесса в организме младшего брата.

Короткий кивок послужил очень красочным ответом, и Стефан совсем было уже собрался с духом, чтобы произнести благодарную речь, когда мужчина продолжил:

— Я потребую взамен всего одну вещь — безопасность Елены. В том числе, и от грязных поползновений, Стефи, — шутливо напомнил он. — Если я за Италию не отрезал тебе уши, то обязательно доберусь до них в следующий раз. Она — моя. Навсегда. Повторить по буквам?

— Спасибо, понял, — надменно вздернул он вверх подбородок, точно пытался изобразить оскорбленную добродетель, вот только актерских способностей явно не доставало, чтобы с изяществом сообщить миру о вселенской обиде.

— Молодец, сынок, — на этот раз очень искренне улыбнулся старший Сальваторе, действительно начиная ощущать в себе все признаки возвращающегося доверия к брату. Сейчас он был, как никогда, собран и серьезен. — И прекрати высказывать ей свои обиды. Она больше не та маленькая девочка, любившая всех жалких и обездоленных. Оглядись уже по сторонам, может, кого и увидишь, — с намеком посоветовал он, решая наконец-то закончить затянувшийся разговор.

Мужчина аккуратно толкнул плечом дверь спальни, бесшумно проскользнул внутрь, а потом все же выглянул в коридор, чтобы прошептать в тишину довольно непривычные для себя слова, но все же очень важные: "И это…не злись на меня за "каникулы". Я думал, там санаторий для травоядных вампиров". А затем, точно ругательство, одними губами четко произнес: "Извини", толстенным деревянным колом засевшее в сердце Стефана, и скрылся из виду, негромко напевая себе под нос какую-то смутно знакомую старинную мелодию. Кажется, это была любимая песня старика Джузеппе, хотя ручаться бы юноша не стал. Ему тогда едва ли исполнилось два года, а ведь после смерти матери им обоим больше никогда не приходилось видеть отца хотя бы улыбающимся.

— Может, все-таки объяснишь, как это понимать? — с трудом выдавила из себя Кэролайн уже избитый вопрос, с надеждой вглядываясь в лучащееся самой теплой улыбкой лицо.

— Пожалуй, не смогу, — развеял Кайлеб ее ожидания, отбрасывая в сторону ироничный тон. — Ты даже не представляешь, через какие бесконечно мучительные круги ада я прошел, сидя здесь. И жажда тут совершенно ни при чем. Не знать где ты, что с тобой, зато очень хорошо представлять себе, на какую низость способен Дамон, — давай уж называть его этим именем — помешанный на кровожадности. Я и сам когда-то баловался… — он тяжело вздохнул, обрывая себя на полуслове. Вовсе незачем было напоминать ей, насколько похожи порой бывают вампиры, ставящие себя превыше простых смертных. — Признаться, меня поразило то, как охотно ты обнимала эту мерзость, что-то горячо шептала ему, просила забрать поскорее, но я вовремя сумел взять себя в руки.

— Я…я… — прозаикалась Кэр, мгновенно сжимаясь в удивительно крепкий и слаженный комок из боли и стыда, который тут же окрасился во всевозможные краски отчаяния. Ведь ей совершенно нечем было себя оправдать, за исключением пары-тройки глупых причин, вроде "гормоны" и "я запуталась".

— Не надо, — отрицательно помотал головой ассасин. — Ты думаешь, что я не знаю тебя, но очень сильно ошибаешься. Мне известно о каждой мысли, мелькавшей в этой чудной голове, — он прижался губами к ее макушке и со смехом добавил, — притом удивительно захламленной для столь юного возраста.

— И ты…ты не сердишься? — казалось, девушка и сама не поверила, что сумела произнести столь опасный вопрос вслух, потому как мгновенно прикусила слишком длинный язык и отвернулась к стене, выражая крайнюю степень недовольства собственной персоной.

— И злюсь, и ревную, и мечтаю о том дне, когда выберусь отсюда, только чтобы порвать в клочья жалкую полубессмертную тварь, — с самым невинным видом перечислил Кайл, даже не пытаясь по обыкновению настаивать на непрерывном контакте взглядов.

— Тогда к чему этот спектакль? — опрометчиво решила полюбопытствовать Форбс, подскакивая на ноги. Ее неожиданно разозлил тот факт, что он всего лишь претворялся. Был тем, кем по сути не являлся никогда, только чтобы в очередной раз доказать ей, насколько лживы вампиры?! Как искусно умеют пудрить мозги даже без использования своей чертовой Силы?! Она и без него знала!

— Маленькая моя, какой спектакль? — изобразил мужчина крайнее удивление, хотя догадывался, каким именно образом она поняла его слова. Пришлось нарочито громко и медленно подходить к ней сзади, а потом так же осторожно стараться повернуть к себе лицом. Ему почему-то казалось, что одно неловкое и слишком резкое движение в состоянии напугать девушку до смерти. И даже ее почти что цветущий вид, полное отсутствие синяков, ссадин и порезов, которые еще неделю назад "украшали" стройную фигурку, никак не повлияли на его излишнюю бережливость. — Я же не говорил, будто злюсь на тебя. Может, мне недостает некоторой доли человечности, но ума всегда было достаточно. Я в курсе, какие чудеса с женщинами творит Сила, и что несет за собой внушение. Сам очень часто пользуюсь…точнее пользовался, — тут же поправился он, опережая любые недоуменные вопросы. — А еще я знаю, что ничего настоящего между вами не было, — очень тихо добавил юноша, легко касаясь губами надменно повернутой в его сторону щеки.

Кэролайн плавно обернулась, точно исполняла какое-то очень пластичное па в балетном стиле, недоверчиво сузила изящно очерченные темными ресницами кошачьи глаза и окончательно уверилась в собственном сумасшествии. Хотелось тут же спросить: "И только поэтому ты теперь лапочка-душка?"…Господи, сейчас она хотела назад прежнего Кайлеба — агрессивного, ревнивого до чертиков, злого и абсолютно по-хамски воспитанного, потому что знала, как себя с ним вести и разговаривать. Однако теперь у нее был лишь этот присыпанный сахарной пудрой вариант.

— Объясни мне сейчас же, что с тобой происходит! — грозно приказала она, для наглядности демонстрируя свою решительность путем капризного топанья.

— Какой же иногда ты бываешь глупенькой, — засмеялся ассасин, указательным пальцем обводя контур обиженно сжатых в тонкую полоску губ. — Я ничего не знал о тебе две недели, если не считать тех отрывков воспоминаний, которыми охотно делился Дамон. Но их вряд ли можно было назвать успокаивающими.

— Что? — похолодела она до самых кончиков пальцев с такой внезапностью, будто оказалась в самом сердце Ниагарского водопада, где стремительно набирающие скорость струи воды не только заставляют покрываться кожу мурашками, но и причиняют физическую боль. — Что он тебе показывал?

— Много чего, — хмуро протянул он в ответ, пряча взгляд разом почерневших от ярости глаз за пушистым веером ресниц. — Больше всего мне запомнилось та… — не зная, какое слово будет звучать менее отвратительно, мужчина просто добавил тихое, — в душе.

Именно в эту минуту, девушка отчетливо различила в себе желание провалиться сквозь землю. Его красивый грудной голос, так спокойно описывающий все ее эмоции на тот момент, каждую мимическую складку и морщинку, подмечающий давно выветрившиеся из памяти мелочи…Это было невыносимо. У нее даже создалось стойкое впечатление того, что это месть: жестокая, циничная и полностью оправданная.

— …Я никогда тебя не отпущу, — продолжал заливаться соловьем вампир, без всякого упрека смотрящий Кэр прямо в душу. Одной рукой он разглаживал длинные пряди спутавшихся от излишней сырости волос, а второй, плотно сжатой в кулак, лихорадочно превращал незаметно подобранный с пола камень в кучку микроскопической пыли, спокойно просачивающейся сквозь пальцы. — Даже если ты сама захочешь уйти. Знаю, звучит это дико, и ты в корне не согласна со мной, потому что нельзя заставлять любить… Но ведь и убивать грех! А я без тебя умру.

— Кайлеб, о чем ты вообще? — силилась Форбс осмыслить его путанную речь, потому как большую часть этого монолога провела в каком-то коматозном состоянии.

— Очень скоро ты все поймешь, — отделался он туманным ответом, зачем-то принимаясь расстегивать молнию на куртке Дамона, уже не способной согреть вконец заледеневшее тело. Девушка лишь успевала хватать ртом вязкий воздух, да вздрагивать от удивительно нежных прикосновений мягких пальцев к открытым участкам кожи. — Я дам тебе все, что ты нашла в этом… Обещаю. А знаешь почему?

Она покачала головой в ответ, неохотно позволяя снять с себя единственную действительно важную вещь, которая, казалось, должна была защитить ее в этот момент. Правда, пока неизвестно от чего. Однако мужчина проявил невиданную доселе заботливость и стянул кожаное изделие до локтей, при этом скрещивая ее руки, буквально тонувшие в широких рукавах, у себя за спиной.

— Потому что я — эгоистичная тварь, каких мало.

Опять это ничего не значащее пояснение, еще больше запутавшее Кэролайн. И теплота вокруг… Жарким огнем горящая кожа. Она изо всех сил старалась быть ближе к нему, чтобы в случае чего сильные и такие родные ладони сумели подхватить ее прежде, чем кипящая мыслями голова встретится с каменным полом. Что, в принципе, очень быстро произошло. Последнее жгучее усилие, призванное вытащить из вязкого болота дурноты заблудившееся в трех соснах сознание, а потом…

Ассасин крепче прижал к груди девушку, ловко справляясь с застежкой куртки, и с удобством устроился у противоположной к двери стены. Конечно, заставлять ее спать было вовсе не обязательно, но ему так хотелось побыть с ней прежней, что удержаться оказалось невозможно. Тем более никакой Силы прикладывать не пришлось. Их ведь не зря учили разбираться во всех этих странных "точках", коими усеяно человеческое тело. Ни одного названия он не выучил до сих пор, а вот пользоваться иногда приходилось.

Конечно же, Кайлеб во всем разобрался, притом еще раньше, чем стройная ножка мисс Форбс переступила порог темницы во второй раз. И сказку о внушении придумал исключительно ради себя, дабы заткнуть разошедшееся самолюбие. Каким образом удалось сдержаться, когда увидел ее: здоровую, смущенную, растерянную, слегка подавленную, при этом уже тоскующую по тому, кто этого совершенно не заслуживает, как всегда ослепительно прекрасную; всего в нескольких шагах от себя? А многие ли из нас, глядя в виновато-печальное отражение всем известного нам "Я", способны наброситься на него с кулаками? Вот и у вампира не вышло, потому как только истинный глупец способен своими руками искалечить собственную душу.

Наверное, с его стороны было огромной ошибкой прощать эту пропитанную пороками девочку, но другого выхода просто не имелось. Всего через несколько часов ее заберет тот, кого она уже впустила в свое сердце, а ей останется лишь безропотно подняться на ноги и пойти… К свету ли, тени, мраку или той самой ДРУГОЙ жизни, о которой Кэр так мечтала в последнее время — неизвестно. У людей из двух зол принято выбирать наименьшую, вот только кто из них попадет под это понятие? Полувампир, с напрочь съехавшей на почве любви к садизму крышей, открыто называющий ее игрушкой, или же чуть более вменяемый ассасин-вампир, стукнутый тем же пыльным мешком в том же темном переулке. И у лже-Дамона наблюдался целый ряд явных преимуществ.

— Дай мне время, маленькая, — обратился он к спящей Кэролайн, с трудом сглатывая проступивший в горле комок. — Совсем немного, чтобы я вспомнил. Вспомнил себя и ту жизнь, которую вел до превращения. Я никогда не рассказывал тебе, что связывает нас Алексом? Почему я люблю его, как родного отца, а он принял меня за сына? Мы никогда не говорим с ним об этом, но помним, что нас объединило.

Он замолчал на секунду, пытаясь понять, к чему все это рассказывает, тем более тому, кто не слушает по совершенно естественным причинам, и выяснил, что только так может объяснить самому себе все причины. Именно в таких молчаливых беседах он отыщет настоящего Кайлеба Колтона — молодого мужчину, отдавшего душу за жизнь возлюбленной.

— Наверное, ты никогда бы не поверила в эту историю, потому что знаешь только меня теперешнего, — грустно улыбнулся он, с тщательностью золотоискателя на прииске выуживая из воспоминаний прозрачные обрывки прошлого. Это ведь было одним из условий Шиничи, когда его только привезли в клан: никаких воспоминаний. Покойный лис лично приложил мохнатую лапку к тому, чтобы в его голове не осталось ровным счетом ничего, но иногда все же что-то всплывало на поверхности, заставляя юношу терзать названного отца вопросами до бесконечности. И в один отнюдь не радужный для Корвинуса день, он сдался и сухо пересказал сыну события, при которых и произошла судьбоносная для обоих мужчин встреча. А там уже… — Ее звали Сьюзен Честертон. Чопорная англичанка, раз в году приезжавшая на мою малую родину навестить каких-то дальних родственников. Не я один готов был сложить весь мир к ногам этой гордой леди, но выбор пал именно на меня. Сейчас я и не вспомню, как выглядела эта девушка, да оно и не важно. Тем летом должно было состояться наше венчание. Я помню, как парил в облаках, от переполняющего душу счастья, как без устали молился Господу, благодаря его за бесценный подарок, проводил дни и ночи у ее окон, мечтая поймать хотя бы одну скромную улыбку, которая заменила мне еду и питье. В те времена отношение к женщине было иным, в том числе и мое собственное. А потом она заболела. Оспой. И мир вокруг меня рушился на глазах, так же постепенно, как умирало ее тело. Мой отец собрал лучших докторов штата, недели проводил в разъездах, силясь отыскать необходимое лекарство, но все было тщетно. Ни один препарат так и не дал результатов. День ото дня моей Сьюзи становилось только хуже. Я круглосуточно находился у ее постели, выполняя роль сиделки, по великодушному разрешению ее дядюшки. Мы понимали, что сделать что-то уже невозможно, но безрассудно тратили последние силы на то, чтобы перебороть болезнь. В последний день августа поздно вечером в дом моей невесты постучался мужчина, представившийся Александром. Он сказал, что разыскивает меня по поручению отца, якобы тот просил передать сыну нечто срочное и немаловажное. Уже тогда Корвинус был одним из сильнейший вампиров, поэтому без лишних предисловий, как только мы остались наедине, он рассказал мне о том, кем является и предложил помощь. Наверное, несложно догадаться какую? Он даст ей своей крови взамен на…мою жизнь. Может быть, я действительно любил ее настолько, что тронулся умом в тот момент, а может, в те времена благородство путали с суицидальными замашками, но я согласился, притом без всяких раздумий. Безропотно принял вечность, даже не предполагая, какая участь ждет меня впереди. Из отчаявшегося влюбленного я превратился в хладнокровного убийцу, поедателя человеческих душ, отвратительную голодающую пиявку… И никогда бы не вспомнил о значении слова "любовь", если бы не встретил тебя. Мою единственную, ту, ради которой вновь тянет на сомнительные подвиги. Я знаю, что до сих пор не научился давать что-то взамен, а отнял почти все, но обязательно исправлю эту оплошность в будущем. Потому что впервые люблю по-настоящему, — полушепотом закончился свою сбивчивую исповедь Кайлеб, мелко дрожащими губами прижимаясь к ее теплой щеке. А минутой позже расслышал в отдалении шаги, легкой поступью приближающие к нему если не старуху Смерть, то ее верного подданного уж точно.