POV Джей

'Не думай об Астрид. Не думай, сохраняй хладнокровие', - словно мантру твердил я, ежесекундно срываясь на истошный крик, сопровождаемый глухими ударами кулаков по рулю. Моя вина, моя ошибка! Почему я сразу не поговорил с Лео, не объяснил, что не имею никакого отношения к чертовым презентам неугомонного Шутника?! Без понятия.

И вновь в голове созревает неразрешимая дилемма — забыть на время о своей мести и просто убить единственным из возможных способов? Или позволить благоразумию взять верх и устроить показательную казнь?

К моему вящему недовольству второй вариант казался более приемлемым. В нашем суровом вампирском мире бессмертие заканчивается с почином головы. Вжик сабелькой по надоедливому горлу, и зажившийся храбрец пополняет ряды в адском товариществе. Но есть и альтернатива, которая лично мне кажется более предпочтительной. Долгая, навязчиво продолжительная смерть, когда гниешь заживо, становишься тем, кем по сути являешься. Мертвяком, отлично сохранившимся трупом. С одной лишь поправкой на то, что процесс разложения тканей и костей вступает в силу.

Изменения в теле начинают происходить сразу после его, выродка вечности, настоящей смерти. Сердце уже давно перестало гонять по сосудам кровь. И когда на энцелографе пропадают все признаки активности мозга, начинается стадия, предшествующая разложению, — ранние трупные явления. Сначала падает температура тела, примерно на один градус в час. Так что по истечению суток труп становится, как говорят ученые, изотермичен. Параллельно кровь из сосудов просачивается в окружающие ткани и проступает на поверхности кожи в виде синюшно-красных трупных пятен. Одновременно сохнут кожные покровы, в первую очередь — слизистые оболочки. Губы сморщиваются и растрескиваются, высыхает роговица глаз и слизистая век. Моргать и издавать членораздельные звуки уже невозможно. На этой стадии обычно развивается трупное окоченение, мышечные волокна, вот уж каламбур, намертво сцепляются друг с другом.

Время меж тем идет, и с бренным телом происходят и вовсе неприятные вещи. Из-за автолиза — разрушения клеток и высвобождения из них ферментов — ткани размягчаются, и начинается, по сути, процесс самопереваривания. Тело становится вялым, жидковатым. Сложные органические соединения (белки, жиры и углеводы) распадаются до более простых. Попутно образуются аммиак, сероводород, метан, углекислота и ряд веществ, именуемых в народе трупными ядами (кодаверин, петрусцин, птомаин), которые обладают весьма специфическим запахом.

На этом этапе наш дорогой подопытный начинает подванивать, а через некоторое время и откровенно благоухать падалью. Раньше других начинает гнить кровь в сосудах и сама сосудистая стенка, на поверхности тела помимо трупных пятен появляется характерный зеленовато-синий древовидный рисунок. Роговица к этому моменту уже окончательно высыхает, губы из-за недостатка влаги поджимаются, подсыхают кончики пальцев (из-за этого кажется, что ногти у трупа продолжили расти, хотя на самом деле это не так). Имеем возможность наблюдать писаного красавца!

Примерно через неделю скопившиеся внутри тела газы раздувают некогда назойливого вампира, он становится приятно округлым, кожа на поверхности тела лопается и отслаивается. Следующая остановка конечная — бесповоротная смерть.

Как же добиться столь сногсшибательного эффекта? Заставить испытать все прелести биологической кончины во второй раз. К примеру, если Лео отравили ядом рицином, то мне предстоит проделать то же самое, дабы обернуть обращение вспять. Маленькая загвоздка, я понятия не имею, как лишили жизни мерзавца, а гадать не представляется разумным.

Попутно развлекая себя вящим представлением разлагающегося по всем параметрам врага, я добрался до дома, словно ошпаренный, влетел в квартиру и кинулся к сейфу. Сценарий маленького шоу созрел давно, и для его воплощения мне понадобится минимум 'декораций'. Шумная толпа полицейских, старая добрая снайперская винтовка, костюм начинающего террориста, краденый автомобиль и стратегический запас лекарственных средств на случай…Черт, как не хотелось думать, будто с Астрид что-то не в порядке!

На бегу облачаясь в тренировочные штаны и удобную, не сковывающую движения футболку, я включил подогрев воды в джакузи и ринулся к холодильнику за бутылкой воды, на всякий пожарный прихватив и вторую.

Спортивная сумка, на дно которой я уложил разобранную винтовку, коробку с патронами (слабые попытки внутреннего голоса, предлагающие прихватить и разрывные пули, остались без внимания), датчик для улавливания сверхкоротких радиочастот и глушитель. Кажется, все.

Подхватив поклажу, я распахнул дверцы гардероба в прихожей, отодвинул в сторону мешающие плечики и выудил на свет, так сказать, счастливую кожаную куртку. С этой вещицей мы прошли через многое, оборвали не один десяток жизней метким выстрелом. Думается, она заслужила право поучаствовать и в этом маленьком представлении.

В нагрудном кармане нашлась незаменимая безделица — черная вязаная шапка, в развороте полностью скрывающая лицо за исключением трех прорезей для глаз и рта. Светопреставление под кодовым названием 'Маски-шоу' начинается! Просьба всех присутствующих устроиться поудобнее и пристегнуть ремни.

Черный юмор, понимаю, но я должен был хоть чем-то занимать мысли, так и норовившие перескочить в разряд панических, потому как одному дьяволу известно, что происходит с моей девочкой, столь некстати очутившейся на перепутье вампирских разборок.

Следующим пунктом развлекательной программы значился угон автомобиля. В принципе, можно было взять любой из имеющихся на стоянке, но моей жажде рвать и убивать не терпелось вырваться наружу, поэтому, закинув сумку на плечо, я двинулся прямо к шоссе.

Ждать было недосуг. Кинувшись под колеса первой попавшейся машины, я без всякого сожаления вытянул с водительского сиденья парнишку лет двадцати, смачно приложился кулаком к его челюсти и бросил на асфальт тщедушного студента, сетуя на нехватку времени. Конечно, можно было наспех вскрыть худощавому мальчишке пару-тройку артерий перочинным ножом, но делать этого не хотелось. Во-первых, терпеть не могу мужскую кровь. Прикасаться губами к шее сомнительного представителя сильной половины человечества…бр-р, попахивает нетрадиционными замашками. Во-вторых, есть на улице просто неприлично. Так уж меня воспитали.

Кстати, транспортное средство попалось отвратительное. В салоне нестерпимо воняло бензином и жутким аэрозолем с привкусом кокоса, ходовые качества не нуждались в комментариях, а стойкое дребезжание разваливающихся запчастей окончательно ввергали в состояние уныния. Благо, было чем заняться на протяжении отнюдь не близкого пути.

Включив магнитолу, я сбил настроенные радиостанции, добавил громкости и под бодрое шипение вперемешку с ультразвуком достал из кармана штанов телефон.

Беседа с дежурным полицейским получилась краткой. На непередаваемо высоких интонациях я сообщил, что к северу от федеральной тридцать второй трассы в одном из заброшенных заводов скрывается опасный преступник, в квартире которого сегодня вечером обнаружили расчлененный труп Джессики Уилсон. Цепляясь за информатора, офицер предложил мне представиться и в ответ услышал театральное:

— Законопослушный инкогнито.

Прихваченный заранее датчик завещал на полицейской волне, и через пять минут разрозненные разговоры и перекличка по рациям оповестили о том, что к нашему миленькому сабантуйчику присоединилась добрая половина обряженных в бронежилеты спецназовцев. Интересно, а прихватили ли они снайпера?

Гнусные смешки малость уменьшили избыток адреналина в крови и помогли настроить все пять чувств на максимальную восприимчивость к условиям окружающей среды. Задание — разыграть сценку убийства на глазах у полиции. Возможные осложнения? Неустановленное местоположение объекта, грязные оконные стекла, искажающие обзор, предельная дальность цели. Придется пользоваться лазерной меткой. Дело дрянь!

А если Астрид увидит и очень неправильно отреагирует, что тогда? Лео не даст мне второй попытки, зато разозлится не на шутку.

Ладно, отбросим анализ бессмертной психологии. Куда стрелять? Сакраментальный вопрос. В голову? Калибром 7.62? Мило, конечно, но лишь в одном случае, если я мечтаю разнести негодяю полчерепа без всякого сожаления. Вероятно, подобные фантазии не раз заглядывали ко мне на огонек, вот только смерть в итоге выйдет быстрой и безболезненной, а хотелось настоящего путешествия по дебрям никогда не умолкающей боли. В сердце? Отличный вариант. Достаточно мучительно, по-людски смертельно и почти бесшумно, а после можно будет насладиться занимательным просмотром того, как это ничтожество отправляется в морг в пластиковом мешке. М-да, я психопат.

Тем временем не самый скоростной автомобиль домчал меня до мрачной промышленной улочки. Заборы из металлической сетки с угрожающими табличками, тянущиеся к черному небосклону заброшенные здания, остановившие свою работу цеха и первозданный хаос. Воздух в этой части города был пропитан безысходностью, увяданием, тоской и одиночеством. Ни одного исправного фонаря, полная и безграничная тишина, славные отголоски которой настраивали на немой диалог с монументальными бетонными стенами.

Медленно проезжая вдоль разбитой дороги, я внимательно присматривался к каждому из корпусов, пытаясь определить нужный. Какой из полуразвалившихся построек под силу погасить достаточно мощный сигнал мобильного телефона?

Выбор пал на четырехэтажное административное здание. Приди мне идея ненадолго уйти 'в подполье', непременно остановил бы свой взгляд именно на нем. Почему? Ныне здесь концентрировалась большая часть служащих: клерки, бухгалтера, начальники цехов, управляющие, директора. Выходит, только в этих помещениях предусмотрено, как минимум, три выхода — главный, черный и пожарная лестница, огибающая стены с подветренной стороны. Не исключено, что существует и спуск в подземные казематы. Проектировщики и инженеры после Второй мировой старались предусмотреть и ситуации с неожиданной бомбежкой или использованием ядерного, биологического и химического оружия. Огромный простор для маневров! Если Лео по каким-то причинам выследят, всегда можно будет уйти за кулисы без лишнего шума.

Я оставил дребезжащую 'телегу' в темном проулке неподалеку со сгнившими мусорными баками, выхватил с заднего сиденья сумку, натянул на лицо шапку и, плавно распределяя вес тела на обе ноги для относительной бесшумности, перебежал улицу. В кратчайшие сроки нужно найти наиболее выгодную для прицельной стрельбы точку. Хлюпкая крыша сарая? Лестничный пролет двухэтажного склада? Водонапорная башня? Слишком много открытого пространства и предельно суженый угол обзора. Необходимо нечто более затемненное, скрытное и в то же время приближенное. О, да! Чердак двухуровневого производственного корпуса — идеальное место.

Воспевая дифирамбы всевышнему, щедрой рукой наградившего меня непревзойденным сумеречным зрением, я легко лавировал меж массивных конструкций, доживающих свой век, и в конечном счете добрался до заветного окна с отсутствующей рамой. Руки действовали машинально, собирая воедино давно усвоенный пазл. Газовый поршень, толкатель с пружиной, ствольные накладки, ударно-спусковой механизм, затвор, затворная рама, крышка ствольной коробки, возвратный механизм, щека приклада, оптический прицел, магазин и глушитель. Красавица моя, как же я скучал!

Установив винтовку на ложи*, я распластался на грязном полу и приник к оптическому устройству, спешно выставляя максимально точные настройки для лучшей видимости.

Тусклые, местами отсутствующие стекла административного здания. Абсолютно чистый, отлично просматриваемый первый этаж. Ни единой души, что называется. Второй уровень несколько затруднил тщательное изучение множеством запертых комнат и придвинутыми к стенам шкафами, но звериное чутье подсказывало подняться чуть выше, а я привык доверять своим инстинктам, не раз спасавшим жизнь не только моим боевым товарищам.

И вот, наконец, третий лестничный пролет. Пустой холл, мрачно обставленное разломанной мебелью помещение для переговоров, лабиринт коридоров, извивающихся под самыми неожиданными углами, замазанное краской окно и…Дьявол всемогущий, я нашел их!

Единственная освещенная тусклой лампой комната. Невысокие стойки, поистрепавшиеся со временем перегородки, прогнившая мебель — обстановка не представляла для меня никакого интереса, но отмечалась машинально. И как назло, именно в этом окне все стекла оказались целыми и невредимыми, хоть и изрядно замутненными десятилетним осадком пыли и дождевыми разводами.

Я не сразу заметил Астрид, закипающий ненавистью мозг лихо выдернул из пространства только одно окаменевшее лицо — Леандр. Он стоял вполоборота, вперившись в пол остекленевшими глазами, и изредка вяло шевелил губами, по всей видимости, поддерживая высокоморальный диалог с внутренним голосом.

Только накрепко вбитое в подсознание правило изначально оценивать обстановку по всем параметрам удержало меня от немедленного нажатия спускового крючка и, надо заметить, очень ______________________________

*Ложи — ножки, крепящиеся к стволу винтовки для удобства стрельбы. Позволяют не держать оружие на весу.

вовремя. Через секунду тень, скрывающая от меня туловище врага, зашевелилась и я с ужасом узнал в ней свою девочку, закутанную в пыльное одеяло. Самообладание решительно помахало мне ручкой в тот момент, когда Астрид осторожно покосилась за спину и на мгновение задержалась в объективе прицела.

Я никогда не забуду ее глаза. Испуганные очи затравленного звереныша, угодившего в медвежью яму прямиком на остро заточенные колья. Растерянность, паника, боль от каждого движения, немая мольба и жалобная вера в то, что все закончится благополучно, тающая с невероятной скоростью. Нас разделяли сотни метров, но я словно слышал надрывное биение ее сердца, крики бьющейся в агонии души и звук шаркающих нежную кожу слез, струящихся по щекам.

Чувствуя, как внутри с треском и грохотом рушится желание не убивать Лео, я щелкнул затвором, включил лазерный прицел и торопливо задержал дыхание. Из тела постепенно уходила напряженность, крепко сцепленные челюсти разжались, лицевые мышцы расслабились. Я снова был в своей стихии, в маленьком мирке, где испокон веков существовали лишь мои законы и правила. Не обижать невинных. Ты нарушил главное требование, д`Авалос. Выдох. Расплата близка.

Дальнейшее заняло считанные мгновения, но я отчетливо узрел мельчайшие детали. Звон разбитого стекла привлек внимание задумчивого мерзавца, вызвав в насквозь протухших глазах легкий отголосок недоумения пополам с молниеносной догадкой. Вампир дернулся в сторону, пытаясь предугадать траекторию полета пули, чем ухудшил свое и без того незавидное положение. Я нарочно стрелял по касательной, желая пролить океан демонической крови путем попадания в яремную вену, но Лео, сам того не осознавая, услужливо предоставил более обширное поле деятельности. Жаль, я не слышал утробного чавканья, с которым патрон впился в ненавистное горло.

Однако вдоволь насладиться всей гаммой эмоций треклятого упыря мне не дал резкий вой сирен прибывшей полиции. Квартал заполонили машины, в том числе и два автобуса с надписью 'S.W.A.T.', заставившие вернуться к первоначальному плану.

Я видел, как Астрид замешкалась, не зная, как поступить, и мысленно молил ее быть умницей, не попадаться на глаза копам и бежать без оглядки, со всех ног мчаться из чертовой комнаты! Непродуманность моего плана только сейчас проявила себя во всей красе. Если Уоррены узнают имя виновника всех злоключений дочери, если воочию увидят беззаботно оставленные у гаража трупы охранников, если моей девочке придется объясняться с полицией…и еще ворох самых пугающих 'если', то я вынужден буду уехать из города, вновь поменять имя и начать сотую по счету жизнь. Чистую, ничем не запятнанную и беспробудно серую. И раньше подобная перспектива меня радовала, она давала шанс примерить на себя ранее не освоенную маску, открыть новые грани актерского таланта. Но сейчас…

Я хотел быть Джеем, потому что из уст моей малышки это имя звучало дьявольски привлекательно! Хотел быть с ней, вести размеренное, пусть и кратковременное существование, наслаждаться банальными радостями, проводить вечера у телевизора за просмотром глупого фильма о серийных убийцах, наблюдать за вдохновенным процессом создания следующего комикса, хвалить излишне яркие рисунки, находить забавные детали в эскизах, любоваться тоненькой изломленной морщинкой на лбу, появляющейся в моменты особой задумчивости. Мне нужна она! Как воздух, кровь или ночь, дарующая блаженное спокойствие. Она мой единственный шанс вырваться из плена воспоминаний. Только ей под силу обучить меня нехитрому действию — научиться смотреть в будущее. И я почти освоил этот трюк, осталось пройти всего пару шагов.

Словно услышав мои отчаянные молитвы, Астрид похватала с пола вещи, лихорадочно прижала их к груди и, сломя голову, помчалась по направлению к спасительной двери. Срываясь на истеричный хохот, порядком сотрясающий обваливающиеся стены здания, я наспех побросал в сумку части разобранной винтовки, перекинул ее через плечо и выбежал на улицу. Скользнуть незамеченным под самым носом блюстителей правопорядка? Раз плюнуть. Слишком упорные в прошлом у меня были учителя.

Следующие полчаса я провел в бесцельных скитаниях по дебрям узких, изгибающихся под замысловатыми углами коридоров, чуть не столкнулся с одним из спецназовцев, столь некстати обладающим завидной способностью передвигаться практически бесшумно, и в итоге забрел в тупик. Призрачные надежды на волю случая таяли на глазах, и расползающаяся вдоль позвоночника паника окончательно завладела моими мыслями. В тот момент, когда я уверил себя, что иного выхода просто нет, и набрал в грудь побольше воздуха для громкого крика: 'Астрид!', в темноте мелькнула и скрылась за поворотом чья-то тень. Две секунды хватило на то, чтобы воспеть оду олимпийским богам и кинуться в пучину беспросветной мглы вслед за тоненькой фигуркой.

Невозможно передать словами накрывшее меня с головой облегчение, когда в таинственном силуэте отчетливо стали видны знакомые черты. Спутанные волосы, обрамляющие мертвенно бледное лицо безжизненными сосульками, дрожащие губы и блестящие в свете луны глаза, сочащиеся горючими слезами. Я и сам был готов поддаться эмоциям, но чудом сдержался. Тем более что моей малышке везло, как утопленнику.

За тот короткий миг, ушедший на аккуратное приближение из-за спины, она с приличествующей своей персоне неуклюжестью наступила босой ногой на любовно торчащий гвоздь, еще больше испугалась, поддалась беспринципной власти страха, дернулась в сторону и с непомерным грохотом рухнула на пол, напоследок беспомощно взмахнув руками.

Забывая о скрытности, я рванул вперед, молниеносным движением сорвал шапку и припал на колени рядом с девочкой, растирающей по щекам слезы грязной ладошкой.

— Все хорошо, родная — абсолютно не своим голосом прошептал я, ловко высвобождая ступню из 'капкана'. — Я здесь, все закончилось. Иди ко мне.

Простирая вперед ладони, я из последних сил прятался от ее взгляда. Непозволительно выглядеть в ее глазах размазней с мелко дрожащими губами, только не после того, что она пережила по моей вине! А что, собственно, произошло? Мне не нужны были ответы, гораздо красноречивее обо всем случившемся свидетельствовал ее внешний вид. Одетая наизнанку клетчатая рубашка, один из рукавов которой насквозь пропитался кровью. Сбивчиво застегнутые пуговицы, открывающие обзор на длинную шею со следами жадных укусов. Нет, он не пытался добраться до ее крови мерзейшим из возможных способов, просто издевался, заставляя изнывать от невыносимой боли. Разорванная лямочка бюстгальтера, порванная вязка на резинке пыльных штанов, неряшливо забинтованное запястье с проступившей на поверхности бинта кровью. Все это я заметил прежде, чем лихорадочно сжать в объятиях измученное тело.

Астрид устало прислонилась щекой к моему плечу и не заметила дорожку злых, неистовых и обжигающе горячих слез, скатившихся за ворот футболки.

Душа разрывалась на части, легкие повсеместно лопались от недостатка кислорода, в глазах помутилось от ярости. Я шел вперед, не разбирая дороги, трепетно держа в руках свое бесценное сокровище, нашептывая лишенные смысла слова, успокаивая, подшучивая над девочкой, в то время как мысли крутились вокруг избитого понятия мести. Он еще не понял, с кем связался? Так я радушно объясню, более того, продемонстрирую со всем изяществом! Мое терпение лопнуло!

Путь до машины, развернувшаяся на моих глазах истерика, беглая обработка кровоточащих ран…Вплоть до момента вынужденного расставания с девушкой я не осознавал ничего. Все чувства притупились, обострив до предела ненависть. Внутренний голос срывался до хрипоты, нещадно требуя выплеснуть на поверхность почти вековой запас жестокости. Убийство, притом самое бесчеловечное, зверское, с кусками летящей в разные стороны плоти, криками, мольбами о пощаде, — вот панацея, что требовалась мне для заживления саднящих ран.

И я ее получил. В трехстах метрах от дома прогуливалась припозднившаяся парочка. Светловолосая и коротко остриженная особа лет двадцати, цепко ухватившая локоть худощавого ровесника, разукрашенного татуировками. Думается, плохую ночь для романтических свиданий вы выбрали, ребятки!

Далее разыгрался классический сценарий. Вытащив из кармана куртки складной нож, я окликнул парня, с намеком потребовал закурить и с блаженной улыбкой выслушал гневную отповедь нецензурного характера с добрейшим пожеланием отправиться по известному адресу. Злость вспыхнула во мне с утроенной силой, и, как назло, первой под руку попалась матерящаяся девчонка. Мучить ее я не собирался, поэтому без лишних предисловий свернул шею и обратил горящий взгляд поймавшего след охотника на вторую жертву. Решили подраться, мистер Храбрец? Что ж, уличный мордобой входит в число моих многочисленных талантов.

Если честно, от пирсингованого противника я ожидал большего. Смешно сказать, по ходу действа даже пытался выбрать стиль борьбы, расценивая преимущества айкидо перед кунг-фу, но после двух моих пропущенных ударов в челюсть развлечение приобрело все оттенки хладнокровного избиения младенца. Под натиском кулаков хрустели кости, чавкала кровь, сдиралась кожа, а долгожданное умиротворение упорно медлило. Я сломал парнишке нос, повалил на землю, проломил скулу, осколок которой вонзился несчастному в глазное яблоко, и потерял связь с реальностью. Вместо истерзанного, целенаправленно умирающего юноши подо мной лежал Лео.

Сосредоточенно орудуя онемевшими от бесконечных ударов руками, я отчетливо различил под маской сплошного кровавого месива ненавистные черты лица и закричал. От боли, причиненной моей девочке, беспомощности, обиды, чувства несправедливости, отвращения к самому себе и ненависти! Я люто ненавидел этот мир, потому что все в нем не имеет ничего общего с жизнью. Это мука, адская, томительная пытка самыми извращенными инструментами!

— Я убью тебя, с*ка! — трижды встряхнул я вяло болтающуюся голову, как следует прикладывая ее затылком о плитку на тротуаре. — На этот раз точно убью! Ненавижу, мразь! НЕНАВИЖУ!

В рьяном приступе сумасшествия я провел еще с десяток минут, а затем устало повалился на землю рядом с изуродованным телом и прижал окровавленные ладони к глазам. Чепуха эти слухи о том, будто мужчины, тем более бессмертные, не плачут. Чертово существование умеет доводить до крайностей. Я не мог и не должен был выказывать свои чувства при Астрид, но сейчас, в абсолютной тишине, в компании двух свеженьких трупов, как никогда хотелось дать волю эмоциям.

Как же я жалок, черт возьми! В этих воспетых отцом принципах защищать близких любой ценой, в болезненной тяге к извращенной мести, в ярой неприязни к собственной персоне, в опостылевшей жажде крови, наконец. Мечтая о забытьи, дарованном свыше кем-то человечным, я подполз к распростершейся на траве неподалеку девушке, лихорадочно воткнул лезвие ножа в услужливо подставленную шею и, точно падальщик, впился зубами в медленно остывающую плоть. Голод казался бескрайним, и по мере его насыщения я вновь становился отдаленно похожим на разумное существо.

Хорошо, что вампиры не спят. В противном случае меня бы каждую ночь преследовали кошмары, когда-то воплощавшиеся в реальность. Скольких людей я убил за свой недолгий век? Сотни, а может и тысячи загубленных душ. Так почему, дьявол, почему не испытываю раскаяния?

Вот и сейчас совесть насуплено молчала, а организмом правили первобытные инстинкты.

С трудом оторвавшись от сладкого горла, я вытер растянутые в усмешке губы рукавом куртки, поднялся на ноги и, не оглядываясь, чинно прошествовал к машине. На оставленные почти у самого дома тела было наплевать. Если не разобраться с Айвенами в срок, уезжать из города придется в любом случае.

Не ожидая никаких сюрпризов, я припарковался у обочины, рассудительно открыл оказавшийся вполне вместительным багажник и понуро поплелся к гаражу. Опять мусоросжигательный завод, наведение справок относительно личной жизни телохранителей, тонны лжи и все прелести треклятой скрытности. Ей богу, вечность дорого обходится моим нервам!

И каково же было мое удивление, когда выяснилась престранная деталь — гориллоподобные охранники пропали! Ни тел, ни следов крови, даже вмятин на газоне не осталось! В самом же поместье царила первозданная чистота, распространяющаяся и на комнату Астрид. И только ножка злосчастного стула со следами недавней починки свидетельствовала в пользу моего душевного здравия.

Короткая пояснительная записка, оставленная по центру аккуратно застланной кровати девочки, гласила следующее:

'Расценивай этот жест, как акт милосердия. Следующий тур прольет твою кровь. Остерегайся!'.

— Пошел на…, психопатичный ублюдок! — от души прокомментировал я вежливое предупреждение, пиная ни в чем не повинную тумбочку.

Кто ведет столь бездарную игру? Кажется, ответ у меня уже созрел. И если сия догадка подтвердится в ближайшее время, то жить мне осталось не так уж долго.

Бессмертие, хм, а оно довольно скоротечно.

В квартиру я вошел на рассвете и тихонечко прошмыгнул в ванную, боясь разбудить девочку малейшим шорохом. Внешний вид оставлял желать лучшего, поэтому к зеркалу я благоразумно подходить не стал, разделся, неряшливо засунул испачканные вещи в корзину и залез под душ с предвкушением заслуженного расслабления. Слишком горячая вода обжигала тело, согревая заледеневшие участки, и в то же время действенно успокаивала. Грязно-розовые струи стекали с ладоней, унося за собой в канализационные пустоши и гнев, и отчаяние, и безжалостность. Постепенно глох назойливый внутренний голос, распиливающий голову пополам, а в душе закипали поистине человеческие потребности. Стакан текилы и теплые, наполненные нежностью объятия. Я бы и от длительного сна не отказался, но, увы, подобной роскоши позволить себе не могу.

Полностью опустошив флакон с шампунем, я в третий раз вымыл волосы, нестерпимо воняющие приторно-сладкой кровью с мерзким привкусом годовалой грязи, закрутил вентили и вышел из кабины. Меня словно магнитом тянуло в спальню, что, учитывая не самое уравновешенное состояние, представлялось огромной ошибкой.

Поддаваясь воле высокоморальных рассуждений, я обмотал вокруг бедер полотенце, взъерошил рукой мокрые пряди, раздражающе прилипшие к коже, и украдкой скользнул в кухню. Босые ноги ступили на холодную кафельную плитку, заставив выругаться сквозь стиснутые зубы и щелкнуть тумблером чертового подогрева пола, а после моему взгляду представились недра огромного четырехкамерного рефрижератора, поражающие девственной чистотой полки и шеренга бутылок с запотевшими стенками. Вот уж действительно вампирское логово! Нет и намека на обычную пищу, зато алкогольная продукция представлена во всем своем многообразии.

Удивляет, что я храню спиртное в холоде? А в этом проклятом жилище никогда не сыскать льда! Ранее все стратегические запасы уходили на обезболивание 'завтраков'.

Ворча себе под нос, я достал емкость с серебристой текилой, выудил из шкафчика стакан, наплескал в него прозрачной жидкости и, точно задыхающийся от жажды скиталец, не поморщившись, влил в себя содержимое одним глотком.

— Можно мне тоже? — оглушительным выстрелом разрушил мою уютную идиллию хриплый голосок из-за спины. Я чуть было не вскрикнул от неожиданности и резко обернулся назад, встречаясь глазами с осунувшимся, усталым, серым лицом Астрид.

— Не спится? — сочувственно поинтересовался я, радушно протягивая ей до краев наполненный стакан. И тут же вспомнил развернувшуюся в джакузи истерику по причине одной опрометчивой просьбы опустить веки. Нет, мне определено не поддается роль внимательного и заботливого парня. Увлекся развернувшейся в душе эпической драмой на тему 'Ах, как я ненавижу дрянной мир!' и совершенно забыл о девочке, ее чувствах, эмоциях, страхах.

Тем временем малышка храбро приложилась губами к сорокоградусной жидкости, титаническим усилием сглотнула, закашлялась и расплескала остатки выпивки. Боже ж ты мой! Детка, тебе определенно больше подходит кружка теплого молока с поднимающейся пенкой, нежели 'взрослые' напитки.

Попутно расцветая предательски насмешливой улыбкой, я протянул девушке воду, с трудом дождался утоления жажды и подхватил на руки ангельское создание, затянутое в мою пижаму. Спиртное ударило в голову и приятной тяжестью улеглось на дно желудка, когда карамельное, неповторимо вязкое и обволакивающее дыхание коснулось губ. Но даже в этом состоянии я помнил о благоразумии, а посему покрывал впалые щеки легкими, мимолетными, лишенными настойчивости и животной страсти поцелуями, хотя на деле хотелось сорваться, наплевать на тщательную подготовку момента и сделать своей. Теоретически я бы мог поддаться бурлящему в крови желанию, тем более что ни одно мое прикосновение не вызывало в Астрид отторжения или отголосков былых страхов. Однако ощущение неправильности всего происходящего очень быстро умерило пыл. Не о такой ночи я мечтал почти два месяца.

— О чем-нибудь поговорим? — безвольно прошептал я, неохотно вытягивая ладони из-под задранной ночной рубашки, выразительно оголяющей самый очаровательный животик из всех, что доводилось целовать моим ненасытным губам.

— Давай, — нехотя согласилась девочка. — Только сначала спрошу я, если ты не против. Ле…он погиб? Или я зря надеюсь на подобный исход?

Я не ожидал столь резкой смены темы, поэтому изящно скрыть промелькнувшую в глазах злость с первой попытки не удалось. Пришлось подниматься с кровати, бестолково поправлять норовившее скользнуть на пол полотенце и нарочито медленно выискивать в шкафу свободные штаны. Верхнюю часть торса прикрывать я не собирался, уж больно нравились мне эти голодные, зачаровано сопровождающие каждое мое движение взгляды.

— Нет, не погиб, — в конце концов вымолвил я, останавливая выбор на забавных клетчатых брюках из хлопка. — Вампира можно убить двумя способами, либо снести голову к чертям собачьим, либо подвергнуть обратному обращению. Но можешь быть уверена, за ту низость, что он совершил, эта тварь поплатится сполна. Экскурсия в полицейский морг лишь начало!

О, да, я сегодня эталон самообладания! Ежесекундно матерюсь, срываюсь на бабский визг и вообще веду себя отвратительно. Что за напасть, ей богу? Ответ же слишком очевиден, дабы произносить его вслух. Моему скромному существованию угрожает, хм, дайте-ка подумать…Ага! Семисотлетний властелин вечности. Всего-то!

— Я могу попросить тебя об одной услуге? — сдавлено спросила девочка, стеснительно отворачиваясь в момент замены полотенца на нечто более подходящее. — Не мсти, пожалуйста, — не дожидаясь моей реакции, взмолилась она. — Нет, я не пытаюсь защитить этого мерзавца, если честно, у самой руки чешутся надавать ему подзатыльников. Просто я так боюсь за тебя! Гораздо, Джей, гораздо больше, чем за себя!

Меня растрогали ее слова и то, с каким отчаянием они были произнесены, с какой пылкой любовью, преданностью, жертвенностью. Я так отвык от них за последние полвека, что сейчас наслаждался каждой интонацией и впитывал, словно губка, мягкий, ласкающий взгляд потухших от усталости глаз.

Мысленно сетуя на безжизненность сердца, которому по-хорошему следовало бы зайтись в трепетном биении, я лениво приблизился к кровати, шутливо пихнул рукой девочку в бок, заставив перекатиться на середину огромного спального ложа, лег рядом и зарылся лицом в пахнущие ванилью, лавандой и мятой волосы. Не помню, говорил ли ей о том, что люблю, но даже если и успел пооткровенничать, то произнес совершенную неправду. Я безумно ее люблю, настолько, что это чувство и пугает, и радует одновременно.

К слову, последнюю просьбу своего измученного звереныша я оставил без внимания. Мне не хотелось лгать, ведь при любом раскладе Леандр не доживет до конца года. Это я мог гарантировать со стопроцентной уверенностью.

Астрид уснула почти сразу, заняв давно облюбованную позицию на моей груди, и следующие два часа прошли в абсолютно спокойствии и умиротворении. Я зорко следил за ее внешним видом, намереваясь разбудить при малейших признаках мучительных кошмаров, и постепенно впал в наркотическую полудрему, вызванную опьяняющим ароматом сладкой кожи.

Из объятий блаженных мечтаний о сплошной череде столь же благостных ночей меня вырвали цепкие лапы зарождающейся в подсознании тревоги. Я ощутил, как внутренняя сторона ладоней покрывается испариной от соприкосновения с чрезмерно разгоряченными плечиками, быстро прижался губами ко лбу с изломленными морщинками сосредоточенности и констатировал усиливающийся жар, несущий за собой и фантасмагорические сновидения. На поиски термометра (да-да, чертово обиталище упыря) времени не нашлось, поэтому, выбравшись из крепких пут рук девочки, я опрометью кинулся на кухню, лихорадочно отыскал в буфете глубокую чашу наподобие салатницы, наполнил ее кипяченой водой из чайника и с надеждой воззрился на холодильник. Зряшные старания отыскать в нем пожухлый лимон не увенчались успехом, и целительное снадобье заменил отвратительный суррогат — лимонная кислота, нашедшаяся в одном из ящичков. Прихватив по пути чистое полотенце, я вернулся в комнату, присел у изголовья кровати на корточки и принялся нежно протирать все открытые участки тела влажной тканью.

— Бедная моя девочка, — едва слышно зашептал я, подушечками больших пальцев разглаживая горящие огнем веки. — И почему тебе так не везет? На лекарства аллергия, а я плохой знахарь. Тсс, — успокаивающе зашипел я в ответ на ее яростные метания по простыням. Догадаться о содержании ее кошмара было нетрудно. Сцепленные кулачки, которые я так и не сумел разжать, судорожно сведенные вместе колени, вырывающийся из горла протяжный хрип, сложившийся через мгновение в умоляющее: 'Не надо!'. Господи, когда же это закончится?! — Все хорошо, Астрид. Все хорошо, любимая моя.

Стоило произнести последнюю часть с только что найденной в душе интонацией, как налитое разрушительной болью тело вмиг расслабилось и с благодарностью откликнулось на мои дальнейшие ласки.

Говорить, необходимо о чем-то говорить, и я не нашел ничего лучшего, как нести откровенную чушь, порядком надоевшую еще в бытность человеком.

— Давным-давно в далеком-предалеком королевстве в центре Европы, окруженном со всех сторон величественной рекой Дунай, жила-была маленькая принцесса, — завел я идиотский рассказ, коим баловал в детстве Леверну. — У нее имелось все, что только можно пожелать. Красивые наряды, любящие родители, толпа придворных, угадывающих желания юной капризницы. И вроде ничто не омрачало счастье молодой знатной особы. Веселье, шумные балы, именитые принцы, — на миг отвлекся я, чтобы смочить полотенце в холодной воде. Кажется, раньше повествование звучало несоизмеримо комичнее. Сейчас мыслями овладевал безотчетный страх, прорывающийся наружу через мелкую дрожь в пальцах. — Но однажды злая и коварная ведьма позавидовала маленькой принцессе и наслала на нее ужасное проклятье. 'Покуда ночь властвует на земле, уступая смену всевидящему дню, королевство будет приходить в упадок, население страдать от голода, а враги покорять залежные земли монархов'. Колдунья заточила прекрасную королевишну в самой высокой башне и трижды топнула ногой, помогая сбыться своему предсказанию.

Без умолку вещая о тяготах заключения принцессы, подвигах отважного принца-спасителя, узнавшего о проделках старой ведьмы, и всемирно известной истине, согласно которой добро всегда побеждает в борьбе со злом, я осторожно вынул из петель крупные пуговицы на ночной рубашке и провел влажной ладонью чувственную линию от основания шеи до низа живота, заворожено наблюдая за выравнивающимися вдохами малышки. Моя красавица! До чего же она была великолепна в тусклом освещении золотистых лучей солнца, проникающих в комнату сквозь плотную ткань задернутых портьер. У меня даже дыхание перехватило.

Правда, вдоволь насладиться прелестной картиной мне не дал возникший из неоткуда разумный голосок, напомнивший о необходимости решить парочку насущных проблем. Во-первых, школа. Через двадцать минут Астрид должна появиться на занятиях, чего, понятное дело, не случится. Следовательно, в повестке дня наметилась разлюбезная беседа с классным руководителем. Во-вторых, старшее поколение Уорренов. Где они, черт подери? Почему не ночевали дома? Ладно, эти вопросы я задам чуть позже, когда разберусь с третьим пунктом — отсутствие продуктов в холодильнике. Не мешало бы и кулинарной книгой обзавестись, кстати. Мои таланты по части вдохновенного смешивания ингредиентов ограничиваются высокохудожественной яичницей. В былые времена особам королевских кровей не преподавали кухонную науку наряду с грамматикой, а жаль.

И в заключение, конечно же, дорогой злейший враг Лео. Его наглая светлость явится пред мои налитые злобой очи уже сегодня, я нутром чую кипящее в нем желание поквитаться за доставленные мучения. Но одного он предусмотреть не в состоянии: я буду ждать, притом с выразительным нетерпением.