POV Джей

Пожалуй, осень в Джорджии самое благоприятное время года, когда палящее солнце отправляется на покой, уступая пост шелковистым лучам с легкой прохладцей северного ветерка. Когда воздух наливается свежестью и доносит до чуткого обоняния едва различимый аромат океанского бриза. Когда неохотно увядает буйно цветущая флора и вместе с ней испаряются многочисленные насекомые. Знаменитые леса 'Персикового штата' заполоняет уныние, столь близкое моему состоянию. Я не знаю, какое количество воображаемых километров отделило нас с Астрид друг от друга за прошедшие пять дней. И не имею ни малейшего представления о том, есть ли в целом свете хоть одна ничтожная возможность отстроить отношения заново на бескрайних руинах собственных ошибок.

Зато мне известно, почему я повел себя, как последний дурак. Почему ни разу не позвонил, не попытался встретиться, не тратил время на уговоры, а безыдейно скорбел об утрате. Печально признаваться, но я привык терять дорогих и близких. За восемь десятков лет научился смиренно принимать от судьбы затрещины, вместо того чтобы бороться, бесстрашно сражаться и выйти победителем вопреки сложившимся устоям.

На протяжении всей жизни я успешно противостоял слабостям, прошел кровопролитную войну, противоборствовал внутренним демонам, обретал истинную любовь, однако так и поднаторел в величайшей премудрости человечества — ставить чувства на волю разума. По наивности кажется, что нет ничего проще: распознать в миллиардной толпе свою половинку, блеснуть дарованным от рождения шармом и почивать на лаврах непревзойденности до скончания веков. Никто не объяснил мне, глупцу, о существовании сложностей, не дал толковый совет и не указал верный путь. В жилах Габсбургов наряду с самолюбованием течет гордость, если не сказать, заносчивость. И вдруг какая-то восемнадцатилетняя девчонка воротит нос, принимая тягчайшее решение о немедленном расставании. Дрянной нрав оказался мне неподвластен, о чем действительно стоит сожалеть. Я не меняюсь с годами, насквозь прогнивая изнутри.

Но сегодня увитые ядовитым плющом традиции будут зарыты под толщами нелицемерного раскаяния. Астрид для меня не прихоть или очередной каприз, а единственная в своем роде девушка, даже мизинца которой я не достоин.

Воссоединив в сознании все вынесенные заранее выводы, я попросил Лео остановить машину, молчаливо выбрался из салона и с некоей тоской в усталом взгляде осмотрелся по сторонам. Мы добрались по бездорожью к той части простирающегося на сотни миль леса, что окружает задний двор знаменитого поместья Волмондов. Равнинные участки здесь перемежаются с монументальными холмами, скрывающими от посторонних глаз обделенное людским вниманием чудо: приток полноводной реки Флинт, названный еще язычными индейцами 'Лисий хвост'. Наше первое неофициальное свидание состоялось на правом берегу пресноводной красавицы. Дай бог, чтобы не последнее.

Едва внедорожник приятеля скрылся за поворотом ближайшего перекрестка, я со всех ног помчался к условленному пункту, подгоняемый в спину противоречивыми желаниями. Нестерпимо хотелось обхватить ладонями прелестные щеки со следами смущенного румянца, жадно поглотить поцелуем сердито поджатые губки любимого нежно-розового оттенка и до наступления темноты перебирать пальцами волнистые локоны, наслаждаясь их воздушной легкостью и неземным запахом. Меж тем я понимал, сколь несбыточны мои обывательские мечты и как глубока и болезненна причиненная мной рана.

Сворачивая с петляющей среди прижимистых кустарников тропки, я припомнил наикратчайший путь к цели, на бегу пообещал себе добиться прощения любыми средствами, будь то самые отчаянные мольбы, и чуть не прошиб лбом необъятный ствол засохшего дерева, когда узрел невдалеке изящный силуэт оранжевой малолитражки, замершей на поросшей чахлой растительностью проселочной колее.

— Черт возьми, она приняла подарок! — вслух прокомментировал я ободряющий знак, любуясь неожиданно ставшим родным Ниссаном, и вернулся к размеренному галопу.

Нарастающий шум воды, екающее на все лады мертвое сердце и песчинки теплящейся надежды живо донесли меня до назначенного места. Под ногами захрустели омытые илом и редкими водорослями камни, влажный воздух прорвался в легкие и насытил каждую клеточку неутомимого организма терпким кислородом, и я, словно громом пораженный, резко остановился, увидев ее в ста метрах. Веки моментально обожгло унизительной сыростью, голос охрип от натуги и мысленных криков восхваления всем известным богам Олимпии, руки задрожали в предвкушении счастливых объятий, а рассудок с трудом удержался в здравии. С минуту я смотрел ей в спину, инстинктивно пересчитывал разобщенные шаги, следил за колыханием распущенных волос, приподнимающихся над ссутуленными плечиками, и стремительно рванул вперед, беспорядочно расшвыривая подошвами ботинок береговой мусор из веток и гальки. Астрид почти сразу распознала мое приближение и дернулась, чтобы обернуться, но затем передумала и попросту замедлила поступь. Через мгновение мы оба застыли, как показала практика, в ожидании. Я зачаровано всматривался в ее макушку, отбивая тянущиеся к девушке ладони. Она все чаще и чаще дышала, очевидно, прилагая максимум усилий к сохранению предложенной дистанции в двадцать заунывных сантиметров. Вокруг густым туманом простиралась затянувшаяся тишина, сотканная из неловкости и убаюкивающего плеска воды.

— Девочка моя родная, — зажав переносицу большим и указательным пальцами для твердости голоса, я заговорил и с удивлением заметил, как она медленно поворачивается ко мне лицом, как тайком утирает залитые слезами щеки краешком шарфа и неторопливо откидывает голову назад, поднимая взгляд от груди к шее, подбородку, минует губы и вмиг фокусируется на зрачках. Так, словно заглядывает в душу, на ограниченных просторах которой безошибочно отлавливает самые скверные пятна. — Я виноват перед тобой. Очень виноват. Все, что я делал и говорил, это непростительно. И должного наказания для меня придумать невозможно, разве что потерять тебя навсегда. Я просил прощения за то, что бросил тебя в трудную минуту, а после вновь испарился без следа и оправданий. Не знаю, что со мной творится в последнее время. Ошибки накладываются друг на друга, и им конца и края не видно. Ты вправе отвернуться от меня, но, пожалуйста, сначала выслушай, — без всякой задней мысли или театральщины я опустился на колени, зажмурил увлажнившиеся глаза, истово прижался щекой к животику девушки и громко, перебивая изумленный возглас: 'Джей, не надо, прошу тебя!', заговорил. — То, что связывает нас, наши отношения, наша любовь, — беспорядочно путаясь в иносказательных навыках, я подыскивал подходящие слова, способные передать неподъемную тяжесть на сердце от истекших пяти дней вакуумного одиночества. — Это нечто живое, дышащее, чувствующее, настоящее. Совсем как ребенок, крохотный малыш. Астрид, наш малыш, понимаешь? — отмахиваясь от идиотизма собственных выкриков, я заглянул в блестящие от влаги изумрудные глаза и с готовностью поймал их рухнувшую оземь властительницу. Звук ее безудержных рыданий раскатистым эхом прокатился внутри меня и потонул в тесной близости. Я изо всех сил прижал к груди девушку, однако переводить дух не спешил, поэтому неохотно продолжил. — Ты не можешь его убить, это против человеческой природы. Я не дорожил тем, что имел, и совершенно напрасно. Только теперь, когда я вновь вижу тебя, обнимаю и судорожно запоминаю каждое мгновение, возникло драгоценное осознание важности твоего присутствия. Боже праведный, я так скучал! Так тосковал по тебе, милая моя девочка!

Изловчившись, я отнял от плеча ослепительно прекрасное лицо и осторожно прикоснулся губами к испещренному изломленными складочками лбу, попутно стирая подушечками пальцев не иссыхающие слезы. Как больно, невыносимо мучительно наблюдать за ее страданиями. Знать имя виновника и выть от невозможности что-либо изменить.

— И сейчас, — прошептал я, преданно всматриваясь в хаотично дрожащие под матовой кожей мускулы, — сейчас я прошу тебя об одном. Не о прощении, которое может придти лишь со временем. Не о доверии, которое я умудрился подорвать. И не о милости, хотя на нее я возлагаю большие надежды. Позволь мне все исправить. Во имя всего, что было межу нами, и той любви, что и поныне бережно хранится в моем порочном сердце.

Я отстранился, давая девушке убедиться в нерушимой искренности каждого звука, и принялся ждать сурового вердикта, забыв о необходимости дышать.

— Я не умею говорить так же красиво, — порой не совсем внятно забормотала она, предпочитая оставить веки опущенными. — И не поняла, что ты имел в виду под убийством ребенка. Да это и неважно. Я много раз слышала о существовании мазохистской любви, когда любишь кого-то настолько сильно, что становится наплевать на себя. Но и предположить не могла, что буду заложницей этого чувства. Слепой рабыней. Марионеткой в чужих руках. Еще с утра я уверяла свое отражение в зеркале, что рискну вырваться из адского круга, что ты не единственный, кого мое сердце готово принять, что порознь нам будет проще. То была лишь иллюзия, а значит, я обречена.

— Астрид, пожалуйста, — возмутился я последней формулировкой, внутренне соглашаясь с ее пугающими выводами. Я действительно выступаю в роли кукловода, сатрапа и признанного садиста.

— Не перебивай, Джей, — молитвенно сложила девушка аккуратные ладошки у груди. — Ты представить себе не в состоянии, с каким трудом мне даются эти слова. Я много раз тебя прощала, а, пожалуй, не следовало. Две измены за столь короткий срок…это слишком.

Я помертвел от названной цифры и, стараясь скрыть нахлынувшее волнение, неуместно отшутился:

— А какая же вторая? — к сожалению, вышло отвратительно, и раздражительно дрогнувшие реснички лишь подтвердили мои ужасающие догадки. Она знает о Шерил.

— Есть такая пословица: 'Не бросайся кирпичами, коли живешь в стеклянном доме', - рассудительно предостерегла меня малышка. — Так вот не лги мне, чтобы потом не сожалеть об этом. Ты спал со своей секретаршей в тот момент, когда я пыталась отмыться, в переносном смысле, от твоих оскорблений. И это мне не забыть при всем желании, как и все те бесконечные часы ожидания. Сначала в кафе во время празднования дня рождения, затем дни напролет дома, по дороге из школы, бессонными ночами и так далее…Я надеялась, что ты придешь, лелеяла в воображении картину со множеством пощечин, но, увы и ах. В общем, довольно упреков, — трубно шмыгнув очаровательным носиком, она поднялась с колен, опираясь о мои плечи, решительно потянула меня за собой и агрессивно ухватилась руками за отвороты кожаной куртки. — Я в сотый раз тебя прощаю, Майнер! И запомни, ангельскому смирению пришел конец. Если ты еще когда-нибудь оступишься, чем заставишь меня страдать…советую добровольно уйти из жизни, потому что я точно тебя убью! Лучше на слово поверь! Понял? — с этим вопросом в грудь ударился сначала один сцепленный кулачок, затем второй, а после они оба беспорядочно замолотили по всей поверхности, куда только сумели дотянуться. И я терпел экзекуцию, растягивая предательски сокращающиеся уголки губ, и соглашался с эмоциональными выкриками, и, не таясь, радовался бескрайней удаче.

— Понял, моя маленькая, — подобострастно твердил я, изредка отлавливая сжатую ручку для смачного поцелуя. — Я верю твоим угрозам и воспринимаю их абсолютно серьезно.

— Да вижу я, как серьезно, — выбившись из сил, взвыла молодая особа и с облегчением повисла на моей шее. — Ну за что я могу до беспамятства любить мерзавца, негодяя и вампира к тому же, скажи на милость? Ты основательный подлец, но какой восхитительный!

Дружный хохот, обоснованный выбором нежнейшей интонации, с какой произносились безобидные ругательства, растопил остатки преграды и заботливо обложил края зияющей пропасти крепкими мостами. Я подтянул Астрид ближе, с небывалой легкостью оторвал ее от земли и в порыве показного ребячества немного покружил на месте. Спасибо тебе, трепетное девичье сердечко, за неоценимую услугу и благосклонность к моей персоне!

Следующие пару часов мы провели на береговом возвышении, развалившись под сенью внушительного дерева, в тесных объятиях друг друга с невысказанной вслух мечтой о мимолетном поцелуе. Я боялся преступить грань дозволенного и обходился предложенным минимумом: волнующим слуховые рецепторы звуком ее голоса, пробирающим до кончиков пальцев теплом кожи и пронзающими насквозь грустными улыбками, что сопровождали скудный рассказ о недавних новостях. Малышка с комфортом устроилась на моей брошенной на землю куртке, поверх которой сначала уселся я, а после с показным равнодушием к моим распростертым в стороны рукам присоединилась она. Голова запрокинута на плечо, раздуваемые редким порывом ветра волосы щекочут подбородок, спина закрывает грудь и заледеневшие пальчики отогреваются в моих жадных до прикосновений ладонях. И я чувствую, как хорошо нам обоим, как затягиваются рубцы на измученных душах, как размякают скованные судорогой от чрезмерной тревоги мышцы.

Девушка уже успела пересказать мне скудные школьные новости, похвасталась отлично сданным тестом по литературе, оповестила об успехах с репетитором по математике и приступила к цитированию недавнего доклада по географии о Северной Корее.

— Представляешь, они живут, как в каменном веке! В девяностые годы по стране ударил голод и умерло около трех миллионов человек. У них запредельный культ личности 'Великого Вождя', то есть прошлого президента Ким Ир Сена, а также его сына 'Великого руководителя' Ким Чен Ира. Их биографии учат еще в детском саду, потом зубрят в школе наизусть, затем в институте, и каждый день перед началом и в конце рабочего дня проводятся двухчасовые партсобрания, где размышляют о мудрости вождя. Я когда прочитала, долго пыталась представить, о чем именно можно дискутировать изо дня в день! Телевизор показывает три государственных канала, радиоприемники настроены только на официальные станции, интернет закрыли в 2007 году, по мобильному звонить можно лишь в пределах страны, полноценно кушать тоже запрещено! Туристов почти за ручку водят только по центру столицы, Пхеньяну, демонстрируют хмурые коробки домов, таскают в мавзолей и дают полюбоваться на монумент идеям чучхе. Пообщаться с местными жителями нельзя, сходить в обычный продуктовый магазин тоже, а сотовые у приезжих отбирают прямо в аэропорту! — в порыве запальчивости воскликнула малышка, укоренив спонтанно вспыхнувшую догадку о нарочитой отвлеченности беседы.

Я поохал для виду, негодуя над пережитками социалистического строя, и топорно вернул правильное русло нашему диалогу. Мои вопросы оказались предсказуемы, в то время как ответы порождали все большее количество затененной злости на милейшего дружка. Я едва успевал состыковывать его завзятую ложь с честными пояснениями Астрид и спустя двадцать минут составил четкую картину происходящего. Начнем с того, что меня сразу поразило несоответствие пугалок Лео с действительностью. Я отчетливо помню, как он предупреждал меня о подавленном молчании девушки. Допустим, ее немота обуславливалась моим отсутствием или глупостью вампира, но поездка к гинекологу, которой не случалось в принципе, или отъезд Рейчел на следующий день после празднования дня рождения, которая, по словам приятеля, сегодняшним утром подбадривала подругу судропереводом…Как это называется, черт возьми? Я не жалуюсь на слух и уж тем более не грешу необоснованными галлюцинациями. Попахивает двойной игрой в одни ворота, не так ли? Выходит, об измене тоже поведал сей эталон пресмыкающихся гадов! Ох, братец, поберегись, такую подлость я простить не сумею!

— Джей, это еще не все, — сдавленно обратилась девочка, покончив с рисованием завитушек на тыльной стороне моей ладони. — Я тебе самого главного не сказала. Северин…он его отчим. В смысле не только создатель, но и человек, взявший Лео на воспитание в трехлетнем возрасте. Ты ведь в курсе истории его детства?

— Об умершем от чахотки отце, гулящей матери и веренице мужчин, посещающих ее постель? — скорее утвердительно спросил я, оперируя давней информацией. — Сказать по правде, я изрядно запутался в этом сборнике баек. Но то, что Гудман его отчим… Нелепость какая! Астрид, птенчик мой, будь снисходительна к заскорузлому уму, перескажи его откровение в подробностях.

В итоге на мою голову сверзился с высоты птичьего полета водопад неочевидных сведений, часть из которых попросту ввергала в шок. И, положа руку на сердце, описание эмоционального признания в любви окончательно лишило меня ориентации в пространстве. Я старался не реагировать на удушающую истину губительным для взошедших ростков наших новых доверительных отношений образом, поэтому со сцепленными зубами, сдирая в кровь кожицу на губах, сносил постигшее разочарование. Он любит ее! И готов сражаться, притом с использованием гнусных приемов и привлечением артиллерийских орудий наподобие семисотлетнего 'папочки'. А я, олух царя небесного, допустил это, за что по традиции стану расплачиваться годами. Но когда? Почему я раньше не заметил? Каковы его планы?

Гадать бессмысленно и неразумно. В конце концов их с Северином странное родство еще ничего не доказывает, на Лео ведь тоже ведется охота. Хотя-а…

Если задуматься на секунду и припомнить все турниры, то парнишка подвергался настоящей взбучке лишь с моим непосредственным участием. Нож под лопатки, осколок зеркала в плечо, пуля в шею — то сугубо Майнеровские заслуги. Расчлененный труп в ванной, якобы презентованная рыжеволосая голова, которой я и не видывал, арест полиции с последующим побегом и неудавшееся нападение на складе. Щадящий график, однако! Мы с Астрид отдувались по полной программе, а Леандр меж тем прохлаждался за углом с парой царапин и в дурном расположении духа. Явный акт несправедливости налицо, но значит ли он то, что вампир…

— Зябко, — весьма театрально поежилась девушка, теснее сжимая вокруг себя кольцо моих рук. — Нет, правда, Джей, очень холодно. Хочется кофе, — в абсолютно несвойственной для своей некапризной натуры манере заныла она, о чем-то оживленно намекая взглядом.

Я выплыл из пучин встревоженных мыслей и занялся распознаванием поистине непостижимых женских сигналов. Кофе, хм? Ах, кажется, начинаю понимать.

— Ко мне? — с неким завуалированным страхом поинтересовался я.

— Да, — решительно притопнула ножкой малышка, — познакомишь со своим редчайшим 'завтраком'! Хоть узнаю, что тебя в ней так восторгает.

— Восторгает? — изумленно повторил я, помогая ей подняться. — Да ничего, за исключением покладистости. Сладкая, ты ревнуешь?! Господи, милая моя, как же я чертовски рад это осознавать!

В итоге мечта вновь обрести мягкость ее медовых губ воплотилась в жизнь раньше условленного срока. Я не оставил девушке ни единой возможности к сопротивлению, когда одурело повалил на землю, накрыл сверху своим телом и поскорее перекатился на спину, боясь простудить ревнивицу, а после целую вечность наслаждался губительным поцелуем. К сожалению, страсть оказалась мне неподвластна, поэтому повсеместно тоскующие руки то и дело пробирались под одежду, спеша добраться до великолепных изгибов. Однако нежность, бережность и неброский оттенок ласки пришли на помощь в самый нужный момент. Я попросту закрыл глаза и еще очень долго утолял голод по любимому телу невинными прикосновениями.

Я вошел в квартиру вслед за девушкой несколько сбитый с толку роем кружащих под черепной коробкой дум и странностью наших теперешних отношений. Вполне естественно ощущать идущий от Астрид холодок, я и не надеялся отделаться малой кровью за сотенные прегрешения, но вместе с неким отторжением от нее исходил и огонь. Дикий, необузданный, властный и сумасшедший в своей исключительности. Стоило нам обоим оказаться в замкнутом пространстве салона Нисана, законопослушно натянуть лямки ремней на плечи, как мне тут же захотелось проделать неблизкий путь до дома пешком, лишь бы избежать пытливости ее предельно сосредоточенного взгляда. Не понимаю, что в ней изменилось или прибавилось, однако уже начинаю любить до беспамятства этот обновленный вариант малышки.

Сняв верхнюю одежду, я помог своей спутнице скинуть с плеч утепленную парку, педантично пристроил ее на соседней со своей курткой вешалке, забрал шарф и перчатки, а после с готовностью препроводил желанную гостью в гостиную, сияющую хирургической чистотой. Очевидно, пятидневное беспробудное пьянство сказалось на мне наисквернейшим из возможных способов, потому что комнату я признал не сразу и даже успел на долю секунды задуматься над тем, не попал ли ненароком в чужое жилище. Раздвинутые портьеры, обычно укрывающие помещение от беспощадного солнечного света, столь ненавистного моим восприимчивым глазам, подвязаны уродливыми бантами с не менее мерзкими кисточками. Паркет вычищен до зеркального блеска. Тахта, диван и антикварные викторианские кресла укутаны чехлами и, точно дешевая рождественская елка, обвешаны кружевными салфеточками и ажурными нарезками воздушной ткани. Милая сердцу пыль стерта с картинных рам, кофейного столика и переполненного фолиантами книжного шкафа. В носу засвербело от приторного аэрозоля с вонючей апельсиновой отдушкой. Последним аккордом явилась неподдающаяся сравнению улыбка, от вида которой меня скрутил приступ морской болезни.

— Знакомься, Астрид, — хватаясь одной рукой за виски, второй я невоспитанно указал на скалящую зубы недотепу, превратившую скромное обиталище Майнера в парадную тетушки Энн. — Трейси, — не успело простецкое имя сорваться с языка, как в разговор вступило вышеназванное стихийное бедствие по произнесению тысячи и одной глупости в секунду.

— Очень, прямо до опупения рада с вами познакомиться, — ради столь знаменательного события девица решила забросить стратегически важный просмотр телевизора в целом и шоу Опры в частности, поэтому резво соскочила с дивана и помчалась нам навстречу. Если бы не чувство вины перед малышкой, я непременно ретировался в любом предложенном направлении и следующие пару часов отсиживался в спальне. — А что помирились, молодцы. Я уж и молилась за вас, и свечку своему ангелу ставила, да! Джей так страдал по вас, так мучился…

Я замычал себе под нос монотонную песенку и притворился глухим, в то время как пустомеля без передышки описывала любимой девушке мое недавнее состояние полнейшей апатии. Конечно, можно было остановить сей унизительный обмен впечатлениями, но зная характер Астрид, не раз сталкиваясь с ее ослиным упрямством и отнюдь не женским упорством… В общем, правильнее просто смолчать, а затем свести обсуждение щекотливой темы на нет при первом удобном случае.

На мое баснословное везение, девушки довольно споро закруглились с перемыванием мне косточек и дали несчастному вампиру пару минут заслуженного отдыха. 'Завтрак' поскакала на кухню ставить чайник, я с тяжелым вздохом повел гостью в мастерскую, по мере сил привлекая ее внимание к своему лицу, а не к распахнутой настежь двери разгромленной опочивальни. Впрочем, старания пали даром задолго до их применения. С лукавой улыбкой, достойной самого Иуды, да и предателя Брута в том числе, Звездочка ловко выдернула руку из моей ладони и бесцеремонно отодвинула заядлого буяна в сторону, любуясь живописным пейзажем. Я бы назвал эти поэтичные руины 'Погромом в Хевроне', за исключением повсеместно лежащих на остовах из мебели и техники трупов невинно убиенных евреев.

— И зачем было устраивать такой беспорядок? — сочувственно вздохнула Астрид, переводя на меня укоризненный взгляд невероятно глубоких очей переливчатого зеленого оттенка.

— Это не самая моя большая ошибка, — понуро воздал я должное собственной глупости, нежно обнимая вновь обретенный смысл жизни. — Поверь, мне очень стыдно абсолютно за все, но за боль, причиненную тебе, в особенности.

— Почему ты сразу не пришел? Где пропадал все пять дней, я ведь так ждала! — расстроено упрекнула она, в поисках утешения обхватывая мои предплечья хрупкими пальчиками.

— Маленькая, я не нахожу ответов на твои вопросы, — образцово честно зашептал я, гладя шелковистые волосы, вдыхая их дивный аромат и краем глаза наблюдая за хаотичным кружением миллионов мелких песчинок пыли в спертом воздухе не проветренной спальни. — Я поверил в твою измену, затем выяснил правду и кинулся исправлять положение, когда оказалось слишком поздно. Те твои слова, сказанные на парковке…нет-нет, малышка, я ни в чем тебя не виню, наоборот, ты во всем была права. Однако они задели меня за живое. Я будто выпал из реальности, поняв, что потерял тебя. Хотя куда вернее будет звучать термин 'умер'. С той минуты ни Джей, ни Верджил больше не существовали, осталась полая оболочка с набором низменных инстинктов. Все время я провел здесь, на этой кровати в обнимку с ноутбуком. Листал наши фотографии и пил, заглушая тем самым жгучую боль. Как истинный черствый сухарь я мечтал о каком-то чуде, не желая и пальцем пошевелить для его скорейшего свершения. Не то, чтобы я не хотел вернуть все на круги своя, нет. Просто не знал, чем оправдаться и как смотреть тебе в глаза без риска быть сожранным изнутри недремлющей совестью.

Поток уготованных с утра изъяснений иссох, и мы погрузились в ту медитативную тишину, что ценилась мной со дня знакомства с этой неповторимой девушкой. Ее ровное дыхание с отзвуками учащенного сердцебиения и мерно проникающее сквозь рубашку родное тепло порой занимали все пустующие ниши в организме, а сейчас и вовсе заполонили меня сверху донизу, вынуждая душу пуститься в праздный пляс.

— Астрид, я не должен просить тебя об этом, — опасливо отсеивая каждый лишний слог, продолжил я, — но и смолчать было бы глупо. Бездействие иногда страшнее любых ошибок. Жаль, что признаю я это с огромным опозданием. Давай попробуем начать все заново, без оглядки назад на мою ничтожность. Если это для тебя слишком, я пойму…

Она, по всей видимости, задумалась над плохо сформулированным предложением, отодвинулась на пару сантиметров, желая удостовериться в искренности моих побуждений, и донельзя очаровательно улыбнулась.

— Прекращай терзаться, Джей, — благосклонно посоветовала девушка, прикладывая ладонь к моей жаждущей прикосновений щеке. — Нам и в начале было трудно совладать с твоим характером. Я не хочу, чтобы ты менялся или старался подстроиться. Мне необходимо уважение, понимание и чуткое умение выслушать. А еще перестань сравнивать меня с Айрис, пожалуйста. Я не предам тебя никогда.

Потопив в океане неуместных споров возникшее было возражение, я принял на заметку все, без исключения, замечания и повел юную леди к столу, где нас поджидали истончающий тонкое амбре ванили кекс и истосковавшаяся по общению девица, облаченная в забавный передник с танцующими медведями.

Казалось, жизнь потихоньку вливается в прежнее русло, хоть и с измененным течением. Рядом радостная Астрид, как безмятежный островок для уединенного отдыха вдали от горестей и печалей, ее горящий щенячьим восторгом взгляд расслабляет, успокаивает и понемногу уравновешивает рокот надвигающихся волн со стороны грозного неприятеля. 'Завтрак' вписывается в обыденность, точно дальняя родственница из числа дворовой челяди, не доставляет лишних хлопот и рьяно помогает избавиться от большинства садистских замашек, за что ей низкий поклон и вечная благодарность. Теперь я человек не только с любимой девушкой, но и дома. И мы действительно пьем чай, обсуждаем прошедший выпуск пятичасовых новостей, кривим носы от рекламы и едва ли не готовим ботинки для совместной пешей прогулки. Прав был великий Гёте, когда сказал: 'Где глупость — образец, там разум — безумие'.

Единственное огорчение случилось, когда в кармане брюк очнулся мобильный с высветившимся посреди экрана номером Лео. Извинившись перед дамами, я вышел в коридор, обоюдоострыми щипцами вытянул из себя вежливое приветствие без капли желчи и с интересом выслушал занятную информацию о предполагаемом месте встречи. Все та же северная часть города, заброшенный металлургический цех и негодяй, ворвавшийся в дом малышки, на закуску, так сказать.

В миг, когда в ухо понеслись частые гудки, передо мной встал непосильный выбор: остаться с Астрид и продолжить вилять купированным хвостом для сглаживания заострившихся углов или принять приглашение вампира и присоединиться к расправе над нежизнеспособной тварью, к которой у меня имелся внушительный список претензий физического характера. Благо, девочка почувствовала неладное и лично решила разобраться с моим долгим отсутствием, поэтому выскользнула из кухни и ласково прильнула ко мне из-за спины.

— Тебе надо уехать, — проницательно подметила малышка, не нуждающаяся в зрительном контакте. — Надеюсь, не слишком надолго?

— Всего пара часов, — как можно более мягко ответил я, медленно оборачиваясь. — Отвезти тебя домой? Или сумеешь дождаться меня здесь, а после прогуляемся под звездами?

— Ох и подлиза же ты, Майнер! — звонко расхохоталась она над моим неумением маскировать отчаянные извинения. — В поместье я пока не поеду. Хочу кое-что прибрать за вами, мистер. И на будущее знай, можешь громить хоть всю квартиру, но спальню не тронь. Она дорога мне, как память об ушедшей молодости!

— Слушаюсь и повинуюсь, — благочестиво согнулся я в издевательском поклоне, шутливо лобызая прелестные ручки с чуть подрагивающими пальчиками, и поднялся выше для более раскованных ласк. — Только не вздумай ничего трогать, я сам разберусь с этим безобразием, — нарочно прервал я поцелуй на самом захватывающем моменте, истосковавшись по выразительному гневу мисс Уоррен.

— Кто в доме хозяйка, а? — устрашающе уперла она кулачки в бока, демонстрируя во всей красе властную натуру. — То-то же, негодный вампир! Так что разберемся без сопливых, где нам и что трогать. Кстати, Трейси мне понравилась, но не мог бы ты выпроводить ее на часик-другой, когда вернешься?

Ничем не прикрытый намек, да еще произнесенный с приглушенными интонациями и весьма однозначными проблесками пламени в глазах, живо образовал тугой узел внизу живота и побудил вернуться к ознакомлению со сладкими губами. В итоге после двадцати минут слепых блужданий по коридору в обнимку с разгоряченной девицей в поисках второй спальни у меня сложилось странное впечатление затянувшегося прощания перед чем-то неотвратимым. Слабые попытки внутреннего голоса вынудить меня подчиниться иступленному желанию, наплевав на поездку, я без колебаний заглушил, выудил загребущие ладони из-под ее футболки, наспех застегнул податливые шаловливым пальчикам верхние пуговки на рубашке и трижды повторил столь значимую для Астрид фразу: 'Я люблю тебя, моя девочка!', прежде чем выместись вон из квартиры.

'Из пункта А в пункт В прибыл Кадиллак, притом добирался он туда не положенные четверть часа, а целых тридцать минут. Вопрос: что послужило причиной столь вымученной расторопности водителя?', - предельно простая задачка, при решении которой стоит основываться в первую очередь на моем внутреннем состоянии. Вымуштрованное чутье всю дорогу твердило мне отказаться от участия в казни зарвавшегося смертника, поэтому потребовался лишний круг по заброшенным улочкам старой части города, дабы воссоздать уравновешенную линию поведения с Лео. Нам ведь потребуется предельно честный разговор, что, учитывая отсутствие самообладания и повышенную вспыльчивость, будет не так-то просто устроить.

Итак, отбрасываем неугодные сомнения и душевные разочарования. Состряпанные в мое отсутствие треугольники удостоятся плеяды внимания чуть позже, впереди меня ждет уморительное развлечение и десять пинт смердящей крови истинного мерзавца.

Я бросил машину в том же неприметном тупике, что и в ночь вызволения Астрид, скинул с себя куртку, боясь испачкать дорогостоящую вещицу, и по пути к давно остановившему свою работу металлургическому цеху вдоволь насладился дивной красотой мертвых пейзажей. Разруха, опустошение и забвение тянулись здесь от одного здания к другому, петляя меж поросших кустарниками закоулков, каждый шаг отдавался от разваливающихся стен губительным эхом, а умеренные вдохи чудились злостными нарушителями редкой для нашей суетной жизни тишины.

Но вот показалась заветная дверь, и чрезмерная поэтичность в восприятии удалилась восвояси. Первым делом я оказался в некоем подобие раздевалки, затем ступил на бетонную лестницу с отваливающимися железными перилами, пересек вытянутый в длину холл с выбитыми стеклами, по которому вольготно разгуливал сквозняк, и приметил тоненький лучик света карманного фонарика, блуждающий среди груды строительного мусора. Поравнявшись с его источником, я замер и недоуменно уставился на вампира, забавляющимся с 'карандашом'.

— Салам, брат, — хмуро вскинул он сжатую в кулак ладонь, выражая сим варварским жестом скупое приветствие. — Как прошла встреча двух полоумных влюбленных?

— Твоими молитвами, — изящно увернулся я от преждевременного обсуждения. — Где кролик, которого предстоит разделать?

— Скулит по отрезанным лапкам, — виртуозно поддержал игру парень, указывая мне взглядом на неприметный в густом мраке проем. — Я купировал ему несколько пальцев на правой руке, уж больно не терпелось отплатить за одну низость.

— Тогда приступим к основным пыткам, — заранее выпустил я на волю томящуюся взаперти кровожадность, мрачно потирая зудящие ладони, и перешагнул порог выбранной приятелем комнаты. Лео поднялся с расшатанного стула и последовал за мной.

Начиная свою военную карьеру переводчиком в допросах пленных немецких солдат, я не раз бывал в схожих декорациях, но лишь сегодня почувствовал разливающееся по жилам удовлетворение. Эргономичная керосиновая лампа, предусмотрительно зажженная вампиром, вытолкнула из кромешной тьмы безвольно болтающееся тело, обнаженное до пояса. Обе руки стянуты у запястий толстым кожаным ремнем и подцеплены на вопиюще острый крюк, торчащий на одной из несущих балок, коими испещрен низко нависающий над головой потолок. Голова с сальными, слипшимися волосами опрокинута на грудь, носки босых ступней едва дотягиваются до пола. Отморозок явно пребывал в бесславной стадии затяжного обморока, что не устраивало ни меня, ни дражайшего дружка, схватившего стоявшее поодаль ведро с водой. С криком разъяренного индийского слона: 'Проснись, красавица!', он резко опрокинул его содержимое на атлетического склада фигуру и с умилением стал всматриваться в тщедушные попытки нашей жертвы проанализировать обстановку.

— Что вам нужно? — вероятно, этот вопрос задавался им неоднократно, но вразумительного объяснения так и не удостоился. Посему ситуацию вызвался исправлять я.

— Думаю, ты и сам очень скоро поймешь, — вкрадчиво зашептал я, бесшумно появляясь у приговоренного из-за спины. — А пока соблюдем формальности. Имя, возраст, вероисповедание и причастность к громким преступлениям?

Лео громко заржал и ненадолго вымелся из комнаты, чтобы вернуться обратно с двумя колченогими табуретками, очевидно, с целью обустроить зрительный зал. Я тем временем выслушал абсолютно неправдоподобный ответ и лично озаботился получением нужных сведений, пошарив в заднем кармане джинсов отпетого негодяя. Бумажник — вот тот кладезь информации, что достоин моего придирчивого внимания.

— Полное имя Линкольн Агастус Хавьер, — с глумливыми интонациями зачитал я, сверяясь с водительским удостоверением. — Возраст двадцать девять лет, гражданство американское, судя по всему холост. Подданный штата Нью-Йорк, но родился в Массачусетсе. Фух, скукота какая, — с театральным зевком отбросил я кошель напарнику, детально принимаясь за изучение внешности подонка.

Сходство с портретом было поразительным, если не считать налипших на лоб и скулы прядей давно немытых волос, что несколько заглушило агрессию отвлеченными мыслями о невероятном таланте Астрид. Одновременно ее образ живо всколыхнул в сознании рассказы Лео об издевательствах над несчастной девушкой, и ярость зарделась во мне с утроенной силой.

— Как ты вообще его нашел? — сокрушительным ударом в солнечное сплетение оглушил я третьего лишнего, размеренным тоном обращаясь к вампиру. — По портрету, гм?

— Сходил к гадалке, — съязвил пребывающий в дурном расположении духа собрат, доставая из-за пазухи педантично обернутый в черный носовой платок складной стаканчик из тех, что входят в джентльменский набор 'зажигалка-фляжка-ручка'. Следом на свет появился нож для вскрытия писем с иглоподобным лезвием в добрый десяток сантиметров, кончик которого вполне мог конкурировать по остроте со скальпелем. Словно раздумывая над дальнейшими действиями, вампир подошел к бесчувственному ублюдку, легким движением руки вспорол кожу на сгибе его локтя и обыденно подставил емкость под вялотекущую струйку дурно пахнущей крови. — А вообще-то все оказалось до смешного просто, — наконец серьезно заговорил он, поворачивая ко мне усталое и будто стертое лицо. — В городе двадцать три отдела, торгующих униформой, среди которой имеется и курьерская. Четверо суток ушло на то, чтобы выявить нужный. Внешность у красавчика запоминающаяся, продавщица узнала его почти сразу. Дальнейшее дело техники. Включил обаяние, притащил лапусе букет цветов и коробочку конфет и попросил припомнить, чем расплачивался урод за покупку. Дуралей по глупости сунул кредитку, так мне стало известно имя. Остальное прошло как по маслу.

— Смекалисто, — неохотно покривил я душой, изнывая от желания сомкнуть ладони на чьей-то глотке. — Теперь выясним, что ему известно о Северине. Позволишь?

Я сверился с реакцией дружка и с нескрываемым восторгом схватился за протянутый нож, спеша утолить трубно воющий изнутри голос, требующий криков, жалобных стонов и бесконечной мольбы о пощаде. Лео обосновался в 'амфитеатре', удобно развалившись на стуле со стаканом крови в руке, и сочувственно вздыхал всякий раз, когда я несколько превышал дозу болевых ощущений, ухищряясь кромсать и резать самые чувственные участки. Без единого слова я вонзал лезвие в сочащуюся ферментами плоть, мысленно припоминая каждую крупную слезинку своего звереныша, ее разорванное платье, всклоченные волосы и тот гнусный презент в виде металлической пластины с зазубринами. И всякий раз восторженно выл вместе с пленником запредельных мук, потакая хищнической природе безнадежного садиста.

— Эй, Габсбург, завязывай, — неожиданно встревожился приятель, распознав в очередном жертвенном оре признаки скорой смерти от обильной кровопотери. — Мы его теряем! — с притворным ужасом добавил он для большей доходчивости и живо вырвал из моих рук орудие для издевательств. — Гнус, слышишь меня? — поднял Леандр омытую градом струящимся потом и смазанными потеками крови морду. — Начинай выбалтывать секретики, быть может, останешься жив. Кто велел тебе нарядиться курьером и вломиться в дом девчонки с сувениром наперевес?

— Охотник, — смачно сплюнул на пол мерзавец застрявший посреди горла сгусток крови, — он так представился нам. Я сам его не видел, получал указания по телефону.

— А кто видел? — по-деловому ухватился вампир за ценного поставщика сведений, сдавив ему глотку. — И почему ты сказал 'нам'? Тот рыжий, что лишился черепушки на складе, тоже в команде?

— Да, — сипло согласился кандидат на экспресс в ад, — это был Тедди, Теодор Бакли. Именно к нему пришел Охотник с предложением отомстить за сестру. Он уговорил его стать вампиром, а затем выследить убийцу Лоры и поквитаться.

— Что еще за Лора? — непонимающе уточнил друг, тогда как в моей голове моментально сложился труднодоступный пазл происходящего. Лора, та самая рыжеволосая девушка, с которой мы познакомились в клубе, та, что явилась первым предупреждающим подарком от выжившего из ума маразматика Северина, посланным 'с небес'.

— Выходит, недоносок, сбивший меня на машине, ее брат, — заговорил я отчасти с самим собой, выстраивая мысленную цепочку логических следствий. — А ты кто? Жених?

— Верно, мать твою, — порывался плюнуть мне в лицо набравшийся сил мститель, но неудачно ткнулся носом в подставленный кулак. — Он пришел к Тедди с фотографиями, твоей и его, а затем достал из кармана листок о вскрытии…мы…мы даже похоронить ее по-человечески не могли! Удалось найти только голову. Я ненавижу вас, твари! Вы отняли у меня самое ценное…

— Заткнись! — агрессивным тычком в грудь утихомирил Лео буяна, а после указал мне взглядом на необходимость отойти в сторонку. — Объясни, Габсбург, че вообще происходит? Кто эта Лора?

— Девица, с которой я спал год назад, — остервенело сжал я кулаки, устав от бесконечного повторения одной и той же истории. — Ее голова была предвестником всех бед. Тот рыжий вампир, что окатил тебя бензином и пытался сжечь, ее брат, а эта мерзость — жених. Северин пришел к ним, чтобы заручиться поддержкой. Наплел, будто мы виноваты в ее гибели, и велел бесстрашно мстить. Полагаю, убийство дочери конгрессмена и высланный Астрид диск тоже на их совести.

— Но мы-то, блин, не при делах, — по-детски наивно захлопал глазами мальчишка, украдкой оглядываясь через плечо на искалеченного пленника.

— Поди объясни сие откровение этому идиоту! — рявкнул я, отдавая себе отчет в том, какую зловонную яму с помоями уготовил нам Гудман. Как ни крути, мотивы Линкольна мне предельно ясны, более того, схожи с личным мировоззрением. Признаться честно, я не могу убить человека только за то, что он пытался восстановить справедливость, пусть и несколько по-своему, с миллиардом фатальных ошибок. Да, измывательства над Астрид и жестокая смерть ее одноклассницы, вещи сами по себе жуткие, как, впрочем, и гибель невесты. Окажись я на его месте, запросто погубил гораздо большее количество народа.

По моим ощущениям, размышления Лео имели аналогичный характер и закончились весьма плачевным для 'курьера' образом. Обдав меня пасмурным взором, вампир молча вернулся к тоскующим стульям, закинул на один из них грязный кроссовок, уперся локтем в колено, повалил поверх раскрытой ладони подбородок и без всякой заинтересованности попросил Хавьера облегчить душу и поделиться всеми известными об Охотнике фактами, иначе о смерти ему придется умолять не одну неделю.

— Я видел его однажды, — спустя пятиминутное раздумье, принялся исповедоваться Линк, — со спины всего лишь. Высокий, грузный, немного ссутуленный. Волосы вроде светлые или седые, точно не скажу. Тед говорил, у него татуировка на руке: черный дракон, а из разинутой пасти выползает гремучая змея. И примерно похожие иероглифы, — ткнул он чуть приподнятой ногой в д`Авалоса, по всей видимости, желая указать на закатанный рукав полосатой рубашки, открывший вид на бесцветную картинку. Папа и сын пользуются услугами одного и того же мастера, не так ли? — Больше ничего не знаю. Умаляю, только без боли!

— Бог тебе судья, скунс! — неожиданно отмахнулся приятель от последней просьбы, никак не решаясь нанести решающий удар в область коронарной артерии, который спешно прекратил бы страдания и дал мне возможность приступить к другой, не менее занимательной беседе о личных приоритетах. Впрочем, о жалости я подумал совершенно зря, потому что в следующий миг ехидная физиономия приятеля озарилась ожесточением, и со словами, — а я рискну побыть покладистым исполнителем его суровой воли! — проделал в сердце бедолаги сквозное отверстие. — Покойся с миром, старичуля, — не преминул вампир напоследок блеснуть кощунством, мягко опуская сокращающиеся веки на глазницах парня, бьющегося в агонии.

Я отвернулся, не испытывая ни малейшей тяги к любованию столь удручающей картиной. Не знаю, что произошло со мной в тот момент. В прошлом смерть всегда казалась дружественной спутницей, но не сегодня и не сейчас. Именно в эту минуту я испытывал презрение к своему образу жизни, сущности и идеалам, за которые теперь не отдал бы и цента. Вот к чему приводит жажда мести, вызванная истинной любовью. Какая тонкая и абсолютно неразрывная связь соединяет эти два понятия. Мы мстим за тех, кого любим, — будто выжженный ген в биноме человека. Значит, гомо сапиенс в переводе с латыни означает 'набор инстинктов', и никак иначе.

— Как насчет помощи, а, Конфуций? — увлекшись извлечением морали, я упустил из виду гомерически смешные попытки друга снять с крюка обмякшее тело. Мастерски рассекая воздух ножом, карлик-недомерок подпрыгивал на месте, силясь дотянуться до ремней, но особого успеха не достиг и с мнимой ненавистью сверлил меня глазами на протяжении минуты. — Отцепи его и можешь проваливать к своей крале.

Затоптав рано вскинувшую голову ярость поглубже, я выполнил его просьбу, аккуратно опустил на пол Линкольна, поискал чем бы накрыть труп, наткнулся взглядом на брошенный в углу ком полиэтилена и, стараясь не очень испачкаться, растянул пленку над пешкой Северина. А после принял внушающую опасение стойку, вцепившись глазами в меряющую комнату шагами фигуру.

— И когда ты собирался сказать мне о том, что влюблен в нее? — по возможности иронично провозгласил я, с удовольствием наблюдая за постыдным впадением Лео в ступор. — Полагаю, одновременно с раскаянием о тонне лжи, ведь так? Рейчел уехала на следующий день после дня рождения, не без твоего участия, разумеется. К врачу ты Астрид не возил, а мне об этом сказал из ревности. Не хотел, чтобы я к ней прикасался, верно? Что ж, вполне в твоем духе. Однако смею тебя огорчить, ты ничего не добился сермяжной хитростью. Она была и остается моей.

— Напротив, Вердж, — сдержано возразил мне мальчишка, резко оборачиваясь и делая небольшой рывок вперед, — я добился многого. Теперь она знает, какой ты. Ситуация с изменой стала показательной по всем параметрам, — по его лицу пронеслась тень неотделимых эмоций, одну из которых я все же сумел распознать: злорадство. — Да, я соврал, и ничуть не раскаиваюсь в этом. У меня были пять чудных дней. С ней. В одной постели. И плевать, что мечтала она о тебе, рядом-то был я. Смотрел, как она засыпает, ждал, когда проснется, караулил под дверью ванной и наслаждался каждым моментом. Стой, где стоишь, я еще не закончил, — заранее предупредил он мою попытку свернуть чью-то бесхозную шею. — Тебе всегда везло по жизни. Дружная семья, сестра, невеста…даже с Айрис ты умудрялся выглядеть счастливым, а я трахал ее и не чувствовал ничего отдаленно схожего. Мне было так же мерзко, как и сейчас. В тот день, когда вы застукали нас с Рейчел у Астрид дома, я пришел туда отнюдь не случайно, а чтобы увидеть ее. Осточертело любоваться на твою довольную рожу, хотелось уже наконец утереть тебе нос, показать, что гладко бывает только на катке. Честно, я не сразу врубился, что со злости перепутал девчонок, но когда понял…обрадовался, представляешь? Она не заслуживает плохого обращения. Никакой грубости, только ласка и трепет, будто по отношению к редчайшему цветку, славящемуся своей прихотливостью. Вот ты, Габсбург, кричишь на каждом углу о своей великой любви к ней. Но это же ложь! Вы все друг друга обманываете, потому что самая сильная и чистая любовь — неразделенная. Я предпочел бы никогда этого не знать, но такова истина: нет ничего хуже, чем любить того, кто тебя не любит, — и в то же время ничего прекраснее со мной в жизни не случалось. Любить кого-то, кто любит тебя, — это ведь нарциссизм, самолюбование, бравада! Любить девушку, которая тебя не любит, — вот это да, это подлинная любовь, — с жаром завершил свой абсурдный монолог Леандр, сокращая наличествующее между нами расстояние до одного смертоносного шага.

Интересно, ему нос прямо здесь сломать или вывести на улицу, а там уж похоронить в ближайшей канаве? Завистник чертов!

Я растянул губы в приторной улыбке, намереваясь проделать оба финта немедля, и агрессивно ткнулся кулаком в выгнутую колесом грудь, как бы намекнув на брошенный вызов. Однако достойный ответ заполучить не успел. Острый слух мгновенно выхватил из накаленной до предела атмосферы приближающийся звук величественной поступи и через секунду в комнату вошел человек, появление которого насквозь пронзило меня молниеносной догадкой.

— Добрый вечер, джентльмены! — учтиво поздоровался мужчина, чье имя не осталось тайным ни для одного из присутствующих. — Вергилий, мое почтение. Здравствуй, сын.

— Наше вам с кисточкой, батенька, — без грамма удивления в затвердевшем голосе отозвался Лео, принимаясь остервенело ржать над маской первобытного ужаса, сковавшей мои лицевые мышцы. — Должен тебя предупредить, он буйный. Может, придержать на всякий случай? — на этом вопросе вокруг моих запястий сомкнулись 'стальные наручники' превосходящих по силе рук.

— У нас всего лишь частная беседа, Леандро, — порицательно покачал прилизанной головой Северин, проходя в центр комнаты. — А ты хорошо со всем справился, я действительно горд. Но ближе к делу, господа, — наконец занял он доселе пустующий стул и брезгливо огляделся по сторонам.

Сказать по правде, этот колоссального роста вампир внушал мне студящий жилы страх даже в сидячем положении, не говоря уж о его усмехающемся сыночке.

— Итак, — назидательно протянул Гудман, вежливо позволяя докончить фразу вашему покорному слуге. 'Сети расставлены. Ловушка захлопнулась'.

Надеюсь, моя смерть будет безболезненной.