1

Читаем вторую главу «Дня М»: «Имея тысячу неуязвимых ТБ-7, любое вторжение можно предотвратить. Для этого надо просто пригласить военные делегации определенных государств и в их присутствии где-то в заволжской степи высыпать со звенящих высот ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ. И объяснить: к вам это отношения не имеет, это мы готовим сюрприз для столицы того государства, которое решится на нас напасть. Точность? Никакой точности. Откуда ей взяться? Высыпаем бомбы с головокружительных высот. Но отсутствие точности восполним повторными налетами. Каждый день по пять тысяч тонн на столицу агрессора, пока желаемого результата не достигнем, а потом и другим городам достанется. Пока противник до Москвы дойдет, знаете, что с его городами будет? В воздухе ТБ-7 почти неуязвимы, на земле противник их не достанет: наши базы далеко от границ и прикрыты, а стратегической авиации у наших вероятных противников нет… А теперь, господа, выпьем за вечный мир…» («День М». Гл. 2.)

Теперь представим себе, что «военные делегации определенных государств» вернулись домой и доложили об увиденном главам своих правительств. Что предпримут эти главы правительств первым делом? Правильно, развернут бешеную пропагандистскую кампанию в прессе на тему страшных большевиков, которые собираются бомбить мирные и беззащитные города Европы. Естественно, в этой пропаганде не будет ни слова о том, что бомбовые удары СССР предполагает наносить по агрессору, напавшему на него. Упор будет делаться на то, что у Советского Союза ЕСТЬ тысяча неуязвимых бомбардировщиков, которые МОГУТ стереть с лица земли любой европейский город. Нагнав ужаса на обывателей, эти правительства предложат решить проблему большевистских бомбардировщиков раз и навсегда, т. е. уничтожить СССР.

Вообще-то я не могу расписываться за все правительства, но то, что так бы поступило немецкое, сомнений не вызывает. Я прямо-таки представляю себе плакат, на котором изображен жуткий усатый грузин, занесший дубинку в виде четырехмоторного бомбардировщика над головой заламывающей руки белокурой Гретхен. И подпись под ним: «Сдавайте деньги в фонд строительства эскадрилий высотных истребителей». Ну или что-то подобное.

Сделаю небольшое отступление. Любое оружие имеет наибольшую эффективность при первом своем применении. Тут действует эффект внезапности, противник ведь не знает, что у вас есть такое оружие, поэтому он не имеет средств бороться с ним. Возьмем, например, танки. Первое их применение в боевых условиях имело ошеломляющий успех, немецкая оборона была прорвана почти без потерь, и развить тактический успех, превратив его в стратегический, англичанам не удалось только потому, что запас хода тогдашних танков был крайне мал. Но уже второе применение танков было не столь успешным, немцы успели разработать некоторые приемы борьбы с ними. К концу же войны противотанковая оборона была достаточно развита.

Кроме того, применив новое оружие, вы его, в некотором роде, рассекречиваете. Показываете, что такое оружие возможно, так что противник тоже начинает его разрабатывать и конструировать. Опять же вспомним историю танков. До применения их англичанами немцы не собирались строить танки. А после применения тут же озаботились этой проблемой.

2

Надеюсь, теперь вам понятно, что, устроив эту самую демонстрацию «где-то в заволжской степи», Сталин тут же обесценил бы свои стратегические бомбардировщики. Потенциальный агрессор (читай Германия) озаботился бы изысканиями средств борьбы с ними и непременно нашел бы их.

Напомню, что Германия подвергалась стратегическим бомбардировкам на протяжении почти всей войны. В них участвовало несколько тысяч американских и английских четырехмоторных бомбардировщиков. Тем не менее «выбомбить» Германию из войны не удалось, более того, германская промышленность до конца 1944 года наращивала выпуск оружия и техники. Это произошло в том числе и потому, что немцам удалось создать очень эффективную систему ПВО страны. Немецкая авиация не смогла полностью перекрыть воздушное пространство Рейха только потому, что большая ее часть была занята на Восточном фронте. К тому же и саму систему приходилось создавать в условиях уже начавшегося «воздушного наступления». А если бы немцы озадачились этой проблемой до войны?

Короче говоря, описанная демонстрация явно не достигла бы своей цели, а привела к прямо противоположному результату. Но почему же тогда Сталин колебался, строить ли ТБ-7 или нет? Вспомним, что В. Суворов писал на эту тему: «Справедливости ради надо сказать, что Сталин приказ подписал… Но потом его отменил. И подписал снова. И отменил. И снова… Четыре раза ТБ-7 начинали выпускать серийно, и четыре раза с серии снимали». («День М». Гл. 2.) В чем причина этих колебаний? Ответ находим в приведенной выше цитате. Повторю еще раз часть из нее: «Точность? Никакой точности. Откуда ей взяться? Высыпаем бомбы с головокружительных высот. Но отсутствие точности восполним повторными налетами». («День М». Гл. 2.)

3

Тут нужно опять обратиться к реальному опыту Второй мировой. После ее окончания американцы провели анализ эффективности своих авианалетов, оказалось, что даже при бомбежке такой крупной цели, как Берлин, американские пилоты допустили приличный процент промахов. А ведь американские В-17 оснащались гироскопическим прицелом «Норден», стоившим 6000 долларов и фактически бравшим управление самолетом на себя перед сбросом бомб. Ничего даже отдаленно приближающегося по эффективности к этому прицелу СССР до войны не имел (да и в ее ходе создать не смог).

Однако для советских ТБ-7 имелась цель, промахнуться по которой было практически невозможно. Нефтепромыслы Румынии.

Нефтепромысел — это не завод, даже не город, это огромное поле, на котором торчат сотни и тысячи вышек, качалок, резервуаров с нефтью, да еще и опутанное километрами и километрами трубопроводов… Высыпь на такое поле со звенящих высот хотя бы несколько сотен тонн бомб, причем бомб мелких, половина из которых к тому же зажигательные, и получишь море огня, борьба с которым и последующее восстановление сгоревшего займет уйму времени.

Теперь опять предоставим слово Владимиру Богдановичу: «26 июня 1941 года 4-й авиационный корпус начал бомбардировки нефтяных полей Плоешти в Румынии. За несколько дней бомбардировок добыча нефти в Румынии упала почти в два раза. Даже в условиях, когда практически вся советская авиация была подавлена на своих аэродромах, у нее нашлось достаточно сил нанести огромный ущерб нефтяным промыслам Румынии. В любой другой ситуации (выделено мной. — В.В.) советская авиация была бы еще более опасна и могла своими действиями по нефтяным районам полностью парализовать всю германскую военную, индустриальную и транспортную мощь». («Ледокол». Гл. 16.)

«Любая другая ситуация» — это как раз наличие в СССР тысячи неуязвимых бомбардировщиков ТБ-7. Естественно, афишировать это оружие ни к чему, напротив, его нужно хранить в глубокой тайне. А в нужный момент внезапно достать из-за спины дубинку, о наличии которой противник не подозревает, и врезать ему по черепу.

Причем дубинка эта хороша в любой ситуации. Если Германия нападет на СССР, она тут же лишится нефти, так что Красная Армия может вообще не ввязываться в бои, а потихоньку отступать в глубь России, пока не сложится ситуация, описанная Владимиром Богдановичем в тридцать третьей главе «Ледокола»: «В германской армии еще есть танки, но нет топлива для них. Еще остались бронетранспортеры в пехоте и тягачи в артиллерии, но нет топлива для них. Еще остались самолеты, но нет топлива для них. У Германии мощный флот, но он не в Балтийском море. Если он тут и появится, то не будет топлива для активных операций. В германской армии тысячи раненых, и их надо вывозить в тыл. Есть санитарные машины, но нет топлива для них. Германская армия имеет огромное количество автомобилей и мотоциклов для маневра войск, для их снабжения, для разведки, но нет топлива для автомобилей и мотоциклов…» Все, бери эту армию голыми руками и делай с ней, что хочешь.

Но можно использовать ТБ-7 и для агрессии. Война начинается с того, что тысяча неуязвимых ТБ-7 высыпает со звенящих высот тысячи тонн бомб на нефтепромыслы Плоешти. Если что-то еще там шевелится, через день налет повторяется. Ну а потом как-то даже не важно, что будет делать вермахт, все равно очень скоро сложится та же ситуация.

Из вышеизложенного следуют два важных вывода: во-первых, ТБ-7 относится к очень редкой разновидности оружия, которое может быть как оборонительным, так и наступательным. И, во-вторых, окончательно отказавшись в ноябре 1940 года от производства тысячи ТБ-7, Сталин одновременно отказался и от удара по Румынским нефтепромыслам.

4

Итак, на данный момент нам удалось установить, что с вопросами авиации у В. Суворова полная путаница. Если считать, что все приводимые им факты (предполагаемое строительство ста тысяч Су-2, массовая подготовка пилотов для них, возможность постройки тысячи неуязвимых ТБ-7 и так далее) действительно имели место, получается, что разобраться с ними и правильно осмыслить Владимир Богданович не смог. Причем помешало этому отнюдь не отсутствие специальных знаний по авиации, нам ведь не понадобилось никаких специальных знаний, чтобы найти логические нестыковки в трудах В. Суворова. Можно было бы обвинить Владимира Богдановича в неумении логически мыслить и сделать вывод, что на разведчика-аналитика он никак не тянет. Но не будем торопиться.

Представим себе ситуацию, когда кому-то нужно подогнать решение задачи под заранее известный ответ. Если этот ответ верен, более-менее сообразительный человек безособого труда проделает эту работу, причем так, что самый придирчивый экзаменатор не сможет найти никаких ошибок. А если ответ не верен? В этом случае в решении неизбежно встретятся какие-то натяжки, ложные посылки и т. д.

Между тем составление дезинформации как раз и является такой подгонкой решения под заранее известный неправильный ответ. Ведь цель дезинформации — убедить противника в том, чего на самом деле нет. Причем, как я уже писал, приходится кроме откровенной лжи закладывать в информацию и приличную долю правдивых сведений. Но как при этом помешать противнику использовать в своих целях эти правдивые сведения? Да очень просто — дать им ложное истолкование. При этом неизбежно возникнут какие-то логические нестыковки, однако приходится ими пренебрегать в надежде, что противник не сможет их обнаружить, или же пока он будет с ними разбираться, время будет упущено, и он не успеет предпринять каких-то нужных действий.

Итак, у нас зародились сомнения, а не дезинформацию ли нам подсовывает Владимир Богданович в своих трудах? Чтобы проверить это, давайте займемся вопросами, в которых В. Суворов, по мнению его сторонников, является крупным авторитетом. То есть поговорим о танках.