Домой мы с Фрэдом попали в восьмом часу утра. Лично я буквально засыпала на ходу, поскольку вздремнуть мне, как вы понимаете, не удалось. В отличие от этой иждивенки Татьяны, уже который день паразитирующей на мне, как пенициллиновый гриб на пшеничном батоне, забытом нерадивой хозяйкой.

Танька, видимо, сумела довольно быстро отделаться от прокурора, потому что встретила нас в одной ночной сорочке, почти прозрачной, позевывая и потягиваясь. Между прочим, в прихожую ее никто не звал, поскольку сумочку с ключом я на этот раз все же догадалась прихватить: неведомый убийца на мою собственность не позарился. Любочка оказалась жива. Во всяком случае, врач, приехавший по нашему вызову одновременно с ментами, заверил, что сделает все возможное, чтобы вернуть несчастную Вышинскую к жизни.

Все равно, когда ее наконец увезли, я вздохнула с облегчением. Бедная девушка находилась в бессознательном состоянии, а рана чуть выше правого виска была просто устрашающего вида. Возьми убийца на пару сантиметров ниже — и не миновать бы Любочке Вышинской присутствия на собственных похоронах… От одной мысли об этом я сразу простила Любочке все ее гадости.

Надо сказать, что мое облегчение, о котором я только что упомянула, было, к сожалению, очень кратким. И бесследно исчезло в ту минуту, когда я, проводив зареванным взглядом носилки с Любочкой, повернулась в другую сторону и… увидела знакомую физиономию капитана! Проследив за его преисполненным отвращения взглядом, я легко вычислила причину: капитан неотрывно, словно на привидение, пялился на мою ни в чем не повинную Варьку, клубочком свернувшуюся у ног Фрэда…

Да, воистину беда не приходит одна! Даже если бы Варька в прошлый раз не осквернила кабинет капитана, все равно в его глазах я выглядела бы подозреваемой номер один! Ментовская логика известна вообще всем, а любителям отвлекаться от реальной жизни детективами вроде меня и подавно! И если честно, разве не подозрительно на самом деле, второй раз выезжая на «особо тяжкое», заставать возле очередной жертвы все время одну и ту же девицу, якобы случайно оказавшуюся на месте преступления?!

Правда, если в прошлый раз я делила эту честь с невменяемой Танькой, то сегодня рядом со мной был спокойный и размеренный, как метроном, Фрэд. Но я-то была одна и та же! А что бы вы сами в таком случае подумали обо мне на месте белобрысого капитана, даже без Варькиного проступка?.. То-то и оно!..

Пока капитан медленно переводил на меня очень тяжелый взгляд, Фрэд встал и по собственной инициативе, подойдя к нему, предъявил какой-то документ в темных корочках с золотым тиснением. А я, вспомнив Танькины недавние инсинуации, очень пожалела, что нахожусь слишком далеко и не могу заглянуть моему телохранителю через плечо. Потому что, судя по реакции капитана, с трудом оторвавшего от меня взгляд и косо глянувшего в удостоверение Федора Степановича, документ этот был не только хороший, но прямо-таки выдающийся. Иначе с какой стати мой знакомый мент вдобавок к фиолетовому окрасу еще и мгновенно вспотел?.. После чего резво вскочил на ноги, что-то буркнул и снова сел на стул у коршуновского стола, за которым обосновался со своими бумажками. Неужели Фрэд настолько известная личность? Или он успел обучить восточным единоборствам непосредственное начальство капитана?.. Задумавшись над этими вопросами, я прослушала начало их разговора. А когда наконец прислушалась, то ничего уже не сумела понять.

— Такие вот дела, — сухо говорил Фрэд мрачно внимавшему ему капитану. — Хотите верить или нет, но так все и есть.

— Иными словами, не фиксировать? — буркнул белобрысый.

— Совершенно верно… Исключительно на уровне первичного дознания, а затем сразу готовьте к передаче.

И, подхватив на руки притащившуюся за ним к коршуновскому столу Варьку, отчего капитан передернулся, Фрэд вернулся ко мне. А заодно и к своим прямым обязанностям телохранителя.

— Ты как, в порядке? — поинтересовался мой благодетель. — Сумеешь выдержать опрос? Понимаешь, это, к сожалению, необходимо… Где ты, кстати, познакомилась с Широковым?

— С к-каким Широковым? — не сообразила я, поскольку фамилия белобрысого начисто испарилась из моей памяти.

— С капитаном, — пояснил Фрэд.

— На трупе, — вздохнула я. И, поймав удивленный взгляд Федора, уточнила: — На первом, том, на который в обморок упала…

— А-а-а, — понимающе протянул Фрэд, — значит, и туда на дознание Широков приезжал? Везет же ему! Да и тебе тоже…

Он с сомнением осмотрел мою наверняка вздувшуюся от рыданий физиономию с красными и уменьшившимися в два раза глазами и кивнул: «Ну, иди…»

И я пошла — во второй раз в жизни отвечать на вопросы следователя. Дотащившись до капитана, я плюхнулась напротив него, и пытка началась.

Даже если мне в будущем предстоит проходить свидетелем еще по дюжине убийств, все равно не пойму, в чем смысл некоторых вопросов, которые задаются в обязательном порядке, но вне всяких понятий о нормальной логике. Например, вопрос о том, была ли я знакома с жертвой. Поскольку только перед этим капитан тщательно и подробно записал параметры моего места работы (оно же место преступления), а Любочкины ему были сообщены сразу. Ясное дело, что была! Каким это, спрашивается, образом можно не быть знакомой с человеком, если работаешь с ним в одной комнате за соседними столами?!

Должна сказать, что и остальные вопросы, которые этот умник задавал мне часа два кряду, были не лучше первого. Зато дали ему возможность вдоволь поиздеваться над несчастной и без того подавленной случившимся женщиной.

Дальше наступила очередь Фрэда, и я еще раз убедилась, что бессовестный капитан действительно надо мной издевался. Потому что Федора Степановича он опрашивал в три раза короче, чем меня, хотя Любочкин почти труп мы нашли вместе!

Меньше всех от описанной процедуры пострадала Варвара, мирно проспавшая все это время. Громко и широко зевнув в ту минуту, когда белобрысый нас наконец очень неохотно отпустил, чувствительная Варька немедленно поняла, кто тут, пока она спала, обижал ее драгоценную хозяйку. И прежде чем покинуть пределы редакционной комнаты, моя умница, тихо зарычав, оглушительно облаяла на прощание капитана Широкова! Тем самым вызвав в моей душе хотя бы легкую тень удовольствия от мщения… И очень удивив Фрэда.

— Ну надо же, — сказал он, довершая начатое Варькой дело. — Такая ласковая псинка, я думал, она и гавкать-то не умеет… Странно! Вообще-то, говорят, собаки неплохо чувствуют людей…

И мы ушли. Особенно охотно это сделала я, не преминув кинуть уже с порога на господина капитана торжествующий взгляд победительницы.

Если Танька и намеревалась произвести на Фрэда впечатление своими телесами, великолепно просматривающимися сквозь французское неглиже, то она здорово просчиталась. Перехватив испуганный взгляд, каким он окинул мою подружку, очевидно взявшую за привычку охмурять подряд всех мужиков, которые оказываются рядом со мной, я даже почувствовала что-то вроде прилива бодрости. И едва не пробормотала вслух: «Фиг тебе!..»

Ну а поскольку все женщины, даже такие толстокожие, как Татьяна, мгновенно вычисляют свои шансы у представителей противоположного пола, моя иждивенка тут же скисла и потащилась на кухню варить кофе. Растворимых напитков она не признавала в принципе — так же как и полуфабрикатов. Вообще-то, Танькино прирожденное обжорство вполне компенсировалось ее же, тоже, наверное, прирожденными, кулинарными талантами. Если меня и примирило что-нибудь со сложившейся ситуацией, так это горячие обеды и ужины, поджидавшие дома с тех пор, как такой вот ужасной ценой восстановилась наша дружба. Ужины и обеды были такими вкусными — пальчики оближешь и язык проглотишь! И вообще выше любых похвал. Но, вспомнив об этом, я одновременно вспомнила и о том, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок, и опять скисла. Правда, ненадолго, тут же встрепенувшись, я помчалась в ванную, где хранила свою лучшую косметику… Только восстановив самую сильную сторону своей натуры — внешнюю, я вдруг устыдилась: как же я могу думать о таких вещах в момент, когда Вилькина жизнь по-прежнему находится под угрозой?! Чем я, в таком случае, лучше этой предательницы Таньки, собравшейся по наущению прокурора стучать ментам на нашего супруга?!

Вспомнив обо всех этих малоприятных вещах, я поспешно двинула на кухню, где Фрэд с набитым бутербродами ртом пересказывал ахающей и охающей Таньке сюжет нашей сегодняшней ночки. Танька догадалась-таки натянуть на себя халат (почему-то мой, да еще лучший). Удивительно, но спать мне совершенно расхотелось.

— Ну-с, — сказал Фрэд, попивая свежесваренный кофе, — теперь, Татьяна, твоя очередь. Рассказывай, что поведал отец?

— Труп опознали, и это — самое ужасное! — с готовностью сообщила Танька. — Этот лысый мужик оказался очень даже известным в нашем, и не только в нашем, регионе наркокурьером… Вот поэтому-то дело и загребла вездесущая ФСБ!

— При чем же тут Вилька и дело, которое на него собрались завести?! — возмутилась я. — Вилька шоколадом занимается, а не наркотиками… Чушь какая-то!..

— Нет, не чушь! — сердито поглядела на меня Татьяна. — Этот лысый наркотики никогда и никуда не возил, а возил он огромадные бабки за их реализацию, ясно?!

— Ничуть! — сказала я. — По-прежнему ни черта не ясно, при чем тут Вилька?

— Так ведь он же к нему приехал! — простодушно пояснила Танька. — Нас же только двое было: я и Вилька! Значит, деньги предназначались одному из нас… Точно не мне!

Я ахнула:

— У вас же дверь была нарастопашку, может, этот тип удирал от кого-нибудь, заскочил к вам, а его тут настигли и пристрелили!..

— А куда же в таком случае делся наш муженек? — хладнокровно спросила Татьяна. — Кроме того, удалось установить, что изначально дверь была открыта именно им, изнутри. Если бы он бросился за мной, он бы ее захлопнул, замок автоматический. Я, например, захлопнула… Ну когда выскочила из дома… Но, допустим, ты права. И тогда концы с концами не вяжутся: оружия у Вильки отродясь не было. То есть разрешения на оружие. Если бы мужика замочил кто-то третий, он бы и Вильяма рядом уложил…

— А если, — перебила я, — лысого убил кто-то еще, пока вы носились вверх-вниз? А Вилька, вернувшись, увидел труп, испугался и элементарно смылся?..

— Куда? — поинтересовалась Татьяна. — Да и куда бы он ни смылся, давно бы дал о себе знать хотя бы кому-нибудь из нас…

И, вздохнув, добавила вполне справедливо:

— Думаю, он бы к тебе приперся… А ко мне — разве что из-за отца, чтобы тот его прикрыл… Нет, Вилька либо мертв, либо виноват! Причем настолько, что даже папашка ему помочь не в силах…

— Мертвым, — взвизгнула я, — никто не в силах помочь, не только генеральный прокурор!

— Зато преступнику… — обиженно завелась Татьяна, но Фрэд, до этого момента прилежно и молча слушавший наш диалог, наконец вмешался.

— Лучше скажи, что происходит у вашего Вильки на фирме? — задал он вопрос Татьяне.

— Фирма опечатана, а шоколад, наверное, пропадет, — вздохнула Танька и облизнулась. — Единственное, чего добился Вилькин зам Фадеев, чтобы благотворительную партию все-таки отправили в университет.

— Когда? — быстро и почему-то очень заинтересованно спросил Фрэд.

— Откуда я знаю? — пожала плечами Танька. — Завтра, наверное… Или послезавтра… Надо еще какое-то особое разрешение, чтобы опечатку… то есть печати, временно сняли.

Немного подумав, мой телохранитель подвел итог, очевидно сложив каким-то чудом в единое целое наши ночные приключения и Танькин рассказ.

— Расклад, девушки, судя по всему, будет у нас следующий, — сказал он. — Поначалу мы с Лизой должны отоспаться хотя бы пару часиков… Потом ты, Лизок, очень подробно перескажешь мне еще раз весь ваш вчерашний редакционный день — до того момента, как мы с тобой пошли обедать…

— Зачем? — встряла я. — Ты и так все знаешь! Даже больше, чем хотелось бы!

— Все, да не все, — задумчиво протянул Фрэд. — Чует мое сердце, что вчера утром в вашей конторе произошло помимо того, что ты рассказала, что-то еще… Возможно, это какая-то, с твоей точки зрения, мелочь, а на самом деле, в глазах убийцы…

— А что ты ему рассказала? — перебила телохранителя Танька. Но Фрэд тут же поставил ее на место:

— Неважно! Не мешай, пожалуйста, я ведь вас с Лизой не перебивал, верно?.. Короче, будем надеяться, что это нечто произошло именно утром, а не в твое отсутствие. Тем более что именно так подсказывает мне моя интуиция. У людей моей профессии интуиция, как правило, развита куда сильнее, чем у остальных… Теперь дальше. Хотите вы, девушки, или нет, а только нам с вами необходимо побывать на фирме «Пипса» не позднее чем сегодня вечером… Если мы уже не опоздали и проблема с печатями не была, вопреки обыкновению, решена в сжатые сроки.

— То есть как? — спросили мы с Танькой хором. А я уточнила:

— Как же мы, по-твоему, туда попадем, если фирма опечатана? А главное — зачем?!

— Зачем — разберемся на месте. И как — разберемся там же. Неужели не ясно, что если ментов… или не ментов… что-то вынудило прикрыть лавочку, осмотреть ее нам тоже необходимо? А вдруг именно там и кроется ключ к отгадке?..

— Чушь собачья, — презрительно фыркнула Танька. — Какой там может быть ключ к отгадке, если и фирма-то — одно название. Конечно, кабинетик у Вильки красивенький, но, кроме еще одного такого же, где сидит Фадеев на пару с курьером и приемной с секретаршей, там и нет ничего… Они и арендуют-то всего эти три с половиной комнатенки да склад при них… Тоже мне, нашел где ключ искать, следователь фигов!..

На фигова следователя Фрэд неожиданно рассердился:

— А тебя, Татьяна, я вообще с собой не приглашаю! — Его синие глаза грозно сверкнули. — Да и Лизу возьму исключительно при условии, что не будет орать и падать в обмороки…

— Т-ты это о чем? — похолодела я. — Ты что, полагаешь, в опечатанной «Пипсе» среди шоколадок может находиться еще один труп?!

— Тьфу-тьфу-тьфу! — испуганно сплюнула Танька через левое плечо. А Фрэд фыркнул:

— Как он, по-твоему, может попасть в опечатанное помещение? Своим ходом через окно?..

— Тогда чего ты меня заранее пугаешь? — возмутилась я. — Орать я начинаю, только когда вижу труп! А если его там нет, нечего на меня наговаривать!..

— Да ну вас, — разозлилась Танька. — Немедленно прекратите говорить про мертвецов, идиоты! Во-первых, накаркаете, во-вторых, я терпеть не могу говорить о трупах… Тьфу!

Мы с Фрэдом переглянулись.

— А теперь спать! — завершил он повисший в воздухе разговор.