Пермские юмористы. Как и большинство соавторов — это люди совершенно разные. Бурцев — выше, Садриев — тоньше, Бурцев — моложе, Садриев — подвижней, Бурцев работает строителем-монтажником, Садриев — корреспондентом областной газеты «Звезда». Общее же в них то, что оба носят очки и смотрят через них на окружающий мир с улыбкой.
ЖЕЛЕЗЯКА
Раньше Семен Урдюков эту штуку и не замечал. Стоит себе железяка какая-то — и пусть стоит. Значит, нужно. Пройти есть место. Боком. А тут машину дров достал. Машина не проедет, она боком еще шире.
Пошел Семен в контору, у чьего забора эта штуковина разместилась. Прямо к директору. Так и так, говорит, забирайте свою технику. Мешает.
— Какую технику? — удивился директор. И вызвал главного инженера.
Вдвоем они долго смотрели из окна на железяку, помешавшую Семену, а потом вызвали вахтера.
— У нас кто-нибудь что-нибудь выносил? — спросил директор.
— Ни в жисть, — ответствовал вахтер и, не просыпаясь, ушел на пост.
— Ну вот, — обрадовался главный инженер. — Соседская, видимо.
И он кивнул на другую сторону дороги. Соседский начальник самолично вышел посмотреть на безобразие.
— Нет, — сказал он, — у нас пропали инвентарные номера К-587 и Ш-023. А на этом и номера-то нет. Ты, паря, топай-ка к дорожникам. Они в том квартале асфальт здесь укладывали. Да и по виду железяка ихняя.
Дорожно-строительный начальник аж завибрировал от радости:
— Где он, где? Мы его никак списать не можем! Слушай, а резину с него не посымали?
— Не было на нем резины, — сумрачно сказал Семен. — Одно железо…
— Не было, говоришь? — сник дорожник. — Тогда это не наше. У нас с резиной было… Ежели где найдешь, звони. А насчет этой к газовикам сходи. Они после нас трубы прокладывали, раззявы.
Газовик сразу разочаровал Семена, заявив:
— Если это наше, то там еще и трубы должны лежать. Полтораста погонных метров. Без труб не возьму.
Зайдя еще по четырем адресам, Семен махнул на все рукой и заявился в «Утильсырье».
— Ничейная железяка, — соблазнял он приемщика. — Пудов на страшнопредставитьсколько. Забери!
— Не могу. Ничейную — не могу. Вот кабы чья-то…
Семен закручинился. Ноги сами занесли его в мужской отдел «Гастронома», и через час он был готов. Боком мимо железяки протиснуться не удалось. Он молча бил ногами штуковину, потом заплакал и уснул на ее холодной груди.
Утром его разбудил шурин:
— Слазь, мне домой пора ехать. Погостил — и довольно.
— Еще поживи! Не чужой ведь…
— Не могу. Вот из-за этой чурки. Слазь-ка, заводить пора.
— Так это твоя?!
— Не пешком же к тебе восемь километров отмахал. Вот на нем. Экспериментальный. «АЭЗП» кличут. Автомат экстренной заточки пил. Чай, меня с ним уж потеряли.
Он обнял Семена, лихо вскочил на железяку и дал газу.
— Как же, потеряли! — пробурчал Семен и, сплюнув, пошел за дровами.