томизм Демокрита лучше любой современной ему теории отвечал на вопросы своего времени. Это кульминация умственного движения, направленного на рациональное познание мира и начавшегося в Греции с деятельности ионийских натурфилософов. Атомизм основывался на результатах простых наблюдений и немногих экспериментов, его сила как теории — в максимальном соответствии этим наблюдениям. Философия Демокрита прокладывала путь будущей науке и философии.
Самую правильную оценку античным мыслителям дал Ф. Энгельс: «Древнегреческие философы были все прирожденными стихийными диалектиками». «Поэтому и теоретическое естествознание, если оно хочет проследить историю возникновения и развития своих... общих положений, вынуждено возвращаться к грекам» (2, 20, 19; 369).
«...У античных натурфилософов, — пишет Г. Волков, — можно обнаружить зачатки почти всех основополагающих идей естествознания: мысль о единстве космоса и микрокосмоса, о человеке как космическом явлении, идеи единства пространства и времени, сохранения материи и энергии, принципы относительности, неопределенности, вероятности, генетической основы живых организмов... единства конечного и бесконечного, принцип симметрии мироздания, предположение о существовании в фундаменте самого здания материи способности, схожей с ощущением. Эти идеи были потом восприняты и переработаны философией Нового времени в лице ее крупнейших представителей, а вслед за тем стали достоянием естествознания» (8, 138—139). По словам Макса Борна, «наше поколение как раз собирает урожай, посеянный греческими атомистами».
Много раз в истории появлялись новые теории элементарных частиц. Современная физика свидетельствует о том, что и в наше время возникает если не сама теория, то во всяком случае идея действительно последовательной теории частиц, предполагающей одно фундаментальное поле и одну фундаментальную константу длины, содержащуюся в фундаментальном уравнении. Как и в эпоху Демокрита и Лукреция, новая форма атомизма возникает с характерным для этого учения оптимизмом, который намного опережает возможность строгих доказательств. Но в этом как раз его огромная ценность.
Много раз возникали и теории происхождения жизни. В них подтвердилось мнение, высказанное Демокритом: живое возникает из неживого. В глубокой сущности живого, в молекуле ДНК кроется, как «на дне глубокого колодца», тайна жизни, которая (как у Демокрита) зависит от порядка расположения частиц — нуклеотидов. Сознание же неотделимо от материи, оно отражает мир — об этом говорил уже материалист Демокрит.
Всеобъемлющие законы живой и неживой природы — закон сохранения материи и закон причинности — были открыты уже в античности на уровне простого наблюдения и лежали в основе философии Демокрита. В наше время они являются фундаментальными законами науки.
Учение астрономии о бесконечности мирового пространства и бесконечных «мирах» в несотворенной Вселенной выдвинул тоже «старый» Демокрит.
Современная наука тесно сплелась с философией. Разве это не тенденция к повторению на современном уровне «нерасчлененной науки» древних?
Какова, однако, центральная проблема современности? Исследователи не сомневаются, что это проблема человека. Разумная жизнь — вершина эволюции материи. Но разумная жизнь— это общество. Проблема личности и общества, проблемы морали, исономии — равенства лю дей в обществе уже ставились древними. Античная философия в лице Демокрита выдвинула идеал гармонически развитой личности, идеал, который лежит в основе наших представлений о человеке коммунистического общества.
И все же не будем увлекаться сравнениями. «Ничего слишком!» Современные типы мировоззрений, современные идеи только в зародыше могли быть у древних, и несходства с нами у них куда больше, чем сходства! «Детство человеческого общества» обладает для нас «вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень» (2, 12, 737). Философия Демокрита — пройденная ступень в развитии знаний о мире и человеке. Но однажды найденная истина сохраняется и развивается с глубокой древности до далекого будущего.
Человечество опять исследует атомы вещества и атомы общества. Оно необходимо идет вперед, несмотря на зигзаги случайности. Но перед каждой новой мировой загадкой, которую оно непременно разрешит, оно повторяет с Демокритом:
«Истина — на дне глубокого колодца!»