Высоко в небе над Атлантикой Ред Харпер тщетно пытался заснуть. Сиденья авиалайнеров в эконом-классе не приспособлены для людей с ростом выше шести футов. Обычно Ред садился у аварийного выхода, где можно вытянуть ноги, но на этот раз приехал в аэропорт с опозданием, поднялся в салон в самый последний момент и вынужден был воспользоваться последним незанятым местом в переполненном возвращавшимися на родину английскими туристами «Боинге-747».

После встречи с руководством в Вашингтоне Ред и Джулио вернулись в свой нью-йоркский отдел, где получили необходимые им сведения, после чего отправились по делам — в частности, побывали у судьи Крамера, выдавшего им письменное разрешение на прослушивание всех телефонов Салазара как на работе, так и дома. Харпер, однако, подозревал, что некоторые важные разговоры им прослушать не удастся, ибо Салазар часто прибегал к цифровым сотовым аппаратам, разговоры по которым с трудом перехватывались, а еще труднее отслеживались, поскольку формально номера принадлежали другим людям. Официально Салазар использовал такие телефоны по договоренности с владельцами, то есть как бы заимствовал. Властям же запрещалось проводить мониторинг переговоров тех граждан, за которыми не числилось никаких нарушений. Ко всему прочему сотрудники ДЕА часто не имели представления, каким телефоном пользуется банкир в тот или иной отрезок времени.

Агентам стоило немалого труда убедить Крамера выдать разрешение на продолжение перехвата и прослушивания разговоров Ричарда Суини. Судья сказал, что всякая попытка прослушать разговор между адвокатом и его клиентом может негативно повлиять на судебное разбирательство. Это особенно существенно в том случае, подчеркнул Крамер, если агенты действительно собираются привлечь Салазара к суду.

Харпер возразил, что он не собирается использовать записи этих разговоров как официальное доказательство. У ДЕА есть иные надежные улики: установлено, что адвокатская контора «Суини, Таллей и Макэндрюс», и мистер Ричард Суини в особенности, является пособником Салазара в проводимых им операциях по отмыванию денег. Он подчеркнул, что из ранее перехваченных и записанных разговоров явствует, что Суини регулярно инструктирует банкиров своей фирмы в Швейцарии относительно перечисления платежей на счета, контролируемые известными наркодилерами, и ДЕА будет ходатайствовать перед офисом генерального прокурора на предмет предъявления Ричарду Суини отдельного обвинения.

В результате судья Крамер согласился наконец подписать разрешение. Вооружившись этим чрезвычайно важным для расследования документом, агенты поехали в свой региональный офис в нижней части города и направили специалистов по прослушке на Саут-стрит. Кроме того, они затребовали две дополнительные команды для контролирования переговоров и передвижений Хосе и Антонио Салазаров, после чего занялись изучением последних распечаток телефонных разговоров Суини.

Распечатки эти раскрыли детали поездки адвоката в Англию — в частности, его намерение любой ценой изъять крупные денежные суммы у некоего Тома Клейтона. Выяснилось также, что Суини получил платежи размером в сорок семь миллионов долларов от банка Джорджтауна, что на Каймановых островах, каковые деньги, в свою очередь, перевел в банки Испании и Уругвая. Адвокат лично подтвердил факт перевода, позвонив Энрике Шпееру из Сан-Хосе в республике Коста-Рика. Это удивило агентов, ибо ДЕА не обладала сведениями относительно причастности доктора Шпеера к наркобизнесу, да и сама Коста-Рика не ассоциировалась у них с наркотрафиком. Иными словами, этот факт нуждался в дополнительной проверке. Поскольку на данной стадии операции Харперу и Карденасу делать в Нью-Йорке было больше нечего, они решили вернуться в Майами.

В среду агенты еще раз просмотрели все пункты оперативного плана и продумали варианты возможного развития событий. Они были почти уверены, что к пятнице Моралес лишится пятидесяти миллионов долларов, но что дальше? Моралес числился в «высшей лиге» только последние восемнадцать месяцев или чуть больше, а до этого считался одним из многих лейтенантов Эскобара, пытавшихся построить самостоятельное дело из обломков рухнувшей империи их бывшего босса. Интересно, что в мире наркобизнеса разница в доходах между лидерами и их помощниками, пусть даже они числились первыми заместителями, была огромной. Так, доходы Моралеса до краха Эскобара вряд ли превышали пятьдесят тысяч долларов, да и то в удачный месяц. Теперь же они, несомненно, сильно выросли, но установить точно, до какой степени, не представлялось возможным. Вероятно, сейчас эти доходы составляли около полутора сотен миллионов долларов в год.

Несколько лет назад правительство Колумбии направило войска в Медельин — город, через который проходило около трех четвертей кокаинового экспорта из Латинской Америки. В результате Медельинский картель рухнул, но торговлю продолжили новые группы наркобаронов, создавшие новый центр по переработке и транспортировке кокаина в городе Кали, находившемся в двухстах пятидесяти милях к югу от Медельина.

Новый картель рос быстрыми темпами. Гегемонию в нем захватили четыре или пять крупнейших синдикатов, но в его состав входили также около двух тысяч более мелких, действовавших на периферии. Все вместе они контролировали до восьмидесяти процентов мирового рынка кокаина.

Настанет время, и США совместно с Колумбией нанесут по Кали такой же сокрушительный удар, как ранее по Медельину. Ну а пока Харпер получил шанс разделаться с Моралесом, уничтожение которого также можно было бы отнести к разряду значительных достижений, хотя бы по той причине, что из каждого доллара, заработанного на кокаине в Америке, пять центов перекочевывали в карман Моралеса. Ну а если наркоторговец сможет относительно безболезненно перенести потерю пятидесяти миллионов долларов — что ж, тогда ДЕА постарается наложить лапу и на другие его авуары. При таком раскладе звено Суини-Салазар представлялось наиважнейшим.

Карденас еще раз напомнил Реду, что шансы их группы преуспеть в борьбе с Моралесом значительно возрастут, если агент вернется в Медельин. Харперу пришлось с ним согласиться, после чего Карденас позвонил домой Ромуальдесу. Слуга ответил ему, что мэр вернется поздно, — это по крайней мере означало: Ромуальдес жив, а стало быть, с исповедью к Моралесу не ходил. Надо сказать, что мэр еще как был жив, ибо в этот самый момент его голова находилась между ног у Алисии.

Но что бы там Моралес ни предпринял, узнав, что его деньги пропали, — все это дело будущего. Ну а пока Харпер решил потянуть за лондонскую ниточку.

Кто такой Клейтон?

И почему он должен отдать Суини какие-то деньги?

Если Харперу удастся арестовать адвоката в Лондоне, тогда ДЕА получит возможность вытрясти из него всю душу. Ведь в распоряжении Суини не будет привычных ресурсов, к которым он прибегал дома в случае затруднений. К тому же люди, изолированные от привычного окружения, быстрее ломаются. В качестве бонуса Харпер, помимо всего прочего, выяснит у адвоката, кто такой Клейтон. Если это британец, Харпер получит возможность отблагодарить за труды парней из Скотленд-Ярда.

Он пообещал директору ДЕА, что Карденас не будет участвовать в операциях против Кали. Но если удастся выйти на след денег, тянущийся из Медельина, то появится возможность покуситься на денежный сундук и Калийского клана. Пока по центрам и плантациям кокаиновых картелей не нанесли удар войска, лучший способ ограничить наркотрафик заключается в том, чтобы внести сумятицу в их финансовые дела и нарушить систему отмывания денег. Если ДЕА удастся создать защитный барьер на пути денежных потоков наркобаронов и ограничить их расходы, то последние будут принуждены обитать в набитых банкнотами домах, не имея возможности поддерживать тот стиль жизни, который ассоциируется с богатством. Такого рода уколы редко бывают смертельными, но тем не менее оказывают давление на плохих парней, подвигая их на неосторожные действия.

Итак, Ред Харпер отправится вечерним самолетом в Лондон, чтобы прояснить вопрос с Суини. Что же касается Карденаса, то он полетит в Коста-Рику и все там разнюхает, после чего вернется в Медельин уже апробированным при отъезде путем.

Спустя шесть часов Харпер покрутился на сиденье, чтобы слегка размять члены, затекшие от долгого сидения в неудобном кресле. Не обращая внимания на фильм, демонстрировавшийся в затемненном салоне эконом-класса, он еще раз мысленно перечислил факты, с которыми ему и членам его группы предстояло иметь дело.

Первый. Моралес тратит крупные суммы в Медельине. Ему требуются пятьдесят миллионов для реализации затеянного им грандиозного проекта. Эти деньги должны поступить в виде двух трансфертов: половина из Уругвая, половина из Испании.

Второй. Перевод денег в Уругвай и Испанию осуществлялся из банка «Креди Сюисс» в Женеве со счета адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс».

Третий. Моралес эти деньги не получит. В офис директора ДЕА поступило сообщение из государственного департамента, что счета в Уругвае и Испании заморожены.

Но наряду со всеми этими установленными фактами существовали вопросы, на которые служба ДЕА ответить пока не могла. Кто такой Том Клейтон? Какое отношение к этому делу имеет Энрике Шпеер? С какой целью Суини поехал в Лондон? Как все эти люди вписываются в схему Моралес-Салазар? По мнению Харпера, если удастся найти ответы на данные вопросы, то можно нанести Моралесу смертельный удар и скорее всего надолго вывести из игры Салазара.

Из Хитроу Харпер сразу поехал в свой отель — четырехзвездочную гостиницу «Британия» на Гросвенор-сквер, расположенную по диагонали через улицу от посольства Соединенных Штатов.

Приняв душ и сытно позавтракав, Харпер прошел по Гросвенор-стрит и с бокового входа вошел в находившееся там большое здание. Предъявив стоявшему на часах морскому пехотинцу удостоверение министерства юстиции, он поднялся в лифте на третий этаж, где располагался офис ФБР. Специальный агент Дрейк уже ждал его.

— Один посетитель, — объявил Дрейк, заглянув в свои записи. — Вторая половина дня в среду. Рост — шесть и один, вес — около двухсот фунтов. Мужчина европейского типа. Темные волнистые волосы, шикарный костюм, имя установить не удалось.

— Сколько времени они общались?

— Извините, не заметил, как он вошел. Уехал на такси. Мне удалось узнать у швейцара, куда он поехал. Кенсингтон-сквер. К сожалению, без номера.

— Спасибо. Британцы уже подключились к работе?

— Да, со вчерашнего вечера.

Харпер решил, что позвонит в Скотленд-Ярд позже, а пока попросит о содействии у ФБР. Что, если этот Том Клейтон все-таки американец? Сотрудники Харпера уже просмотрели файлы ДЕА, ФБР и полиции Нью-Йорка на этот предмет, но ничего достойного внимания не обнаружили. Зато компьютер министерства транспорта выдал целых шестьдесят Томов Клейтонов, обладавших нью-йоркскими водительскими правами, причем трое из них штрафовались за различные нарушения. У ДЕА, однако, не имелось ресурсов, чтобы всех их отслеживать, поэтому вопрос завис. Кроме того, не было никаких причин считать его американцем. Харпер, например, думал, что он британец.

— В посольстве есть список американских граждан, живущих в Лондоне? — поинтересовался Ред.

— Какой-то есть, но наверняка неполный. Никто не требует, чтобы они регистрировались. Наиболее заметные субъекты почти наверняка входят в списки лиц, приглашаемых в посольство на приемы по случаю различных праздников. А список американцев, живущих здесь продолжительное время, надо искать в визовом отделе.

— Куда-нибудь еще можно заглянуть?

— Разумеется. В списки членов торговой палаты, сотрудников коммерческих предприятий, страховых фирм, банков и так далее… Ну и в лондонскую телефонную книгу, конечно. — Дрейк достал с полки толстый том с именами членов различных коммерческих организаций и открыл на букве «К». — Вот пожалуйста: Клейтон, Кенсингтон-сквер, шестьдесят один, Лондон, Вэ-восемь. Подойдет для начала?

— Давайте его проверим. Я хочу знать, кто этот человек.

Тони Салазар проснулся в одиннадцатом часу, вылез из постели и положил перед собой на стол список из шести имен, телефонов и адресов. Потом набрал первый номер.

— Говорит оператор международной связи, — сказал он деловым голосом. — Нам поступил звонок из Нью-Йорка на имя мистера Тома Клейтона. Будете оплачивать разговор?

— Тома Клейтона? Меня зовут Терри Клейтон. И потом: что значит, буду ли я оплачивать разговор?

— Скажите, мистер Томас Клейтон у вас проживает?

— Здесь нет никакого Тома Клейтона, приятель. Как я уже сказал, меня зовут Терри Клейтон. И кто вообще звонит? И почему я должен этот звонок оплачивать?

— Извините, сэр. Похоже, мне дали не тот номер. — Салазар повесил трубку и вычеркнул первый адрес из списка.

Вторая попытка имела аналогичные негативные результаты; кроме того, проживавший по этому адресу Тревор Клейтон обругал «оператора» за слишком ранний звонок, разбудивший его. Тони посмотрел на часы, которые показывали десять сорок пять, и едва не ответил абоненту не менее энергичным ругательством. В последнее мгновение, впрочем, сдержался и тихо повесил трубку.

На звонок по третьему номеру никто не отозвался. Тони решил проверить этот номер позже и набрал четвертый. Там трубку взял Том Клейтон, выразивший желание узнать, кто ему звонит, прежде чем оплачивать разговор. Далее он заявил, что в Нью-Йорке знакомых у него нет. Салазар сделал вид, что ошибся, извинился и повесил трубку.

Хотя к телефону подошел Том Клейтон собственной персоной, Тони не был уверен, что ему нужен именно этот человек. По крайней мере американского акцента он у него не расслышал. С другой стороны, этот Клейтон говорил не так, как другие англичане, с которыми Салазару довелось общаться. Что ж, подумал Тони, возможно, к этому парню придется присмотреться, и поставил рядом с его адресом галочку.

По пятому номеру проживала Таня Клейтон, а номер шестой имел записывающее устройство с женским голосом, говорившим по-английски без акцента. Тони никаких сообщений не оставил, но решил потом позвонить по этому номеру еще раз.

Итого, три не проясненных до конца номера и три адреса. Это в том случае, если объект проживает в черте города.

В полдень Тони спустился в гостиничное кафе перекусить, а поев, зашел в магазин при отеле и приобрел небольшую сумку с наплечным ремнем. В номере он уложил в нее туалетные принадлежности, немного белья и пару рубашек. Прихватив также пистолет и справочник «От А до Я», он вышел из отеля, сел в свой «бентли» и отправился на автомобильную прогулку.

Прописавшись в загородном мотеле «Скайпорт», Тони сказал, что проведет там три ночи: его отец предоставил Суини для улаживания всех дел время до пятницы. Достав из сумки вещи и разложив по комнате, Тони снова взялся за телефон. Т. Клейтон номер три на этот раз ответил на звонок. «Разумеется, разговор будет оплачен», — ответил он на вопрос Тони.

Тут Салазар осознал, что Т. Клейтон номер три здорово пьян, и повесил трубку. Как бы то ни было, этот адрес, если верить сексуальной сотруднице отеля, располагался в наименее престижном месте из списка. Тони подумал, что отправится туда только в том случае, если потерпит неудачу с двумя оставшимися адресами. По последнему адресу ему вновь ответило записывающее устройство, но Тони, как и в первый раз, никакого сообщения не оставил. В любом случае, решил он, ему надо ехать по двум адресам: Томас Клейтон, Лондон, СВ7, — и Т. Д. Клейтон, Кенсингтон-сквер, 61, Лондон, В8.

В справочнике он нашел карту и заметил, что оба этих адреса находятся недалеко друг от друга. Полагая, что с легкостью их разыщет, Тони запер комнату и покатил обратно в Лондон.

Припарковав машину у Квинсгейт-гарденс, он отправился на рекогносцировку, двигаясь по улице небрежным прогулочным шагом. Около дома 57, где проживал первый адресат, Тони сделал остановку, чтобы обозреть здание. Оно состояло из трех этажей и имело элегантные колонны у парадных дверей, на которых, однако, таблички с именем владельца не оказалось. Тони Салазар купил газету, вернулся к своей машине и, расположившись в ней, решил терпеливо сидеть в засаде, пока не узнает, что к чему. Рано или поздно кто-нибудь обязательно выйдет из этого дома или войдет в него.

Ждать ему пришлось не слишком долго. Примерно через полчаса к дому подкатил черный «ягуар», из которого вылез шофер, распахнувший дверцу для пассажиров. Вышедшее из машины семейство устремилось к парадному в полном составе: муж, жена и двое маленьких мальчиков. Все четверо были прекрасно одеты и чрезвычайно достойно выглядели. Дети взбежали вверх по лестнице и остановились у двери, а мужчина полез в карман за ключами.

— Чтоб меня черти взяли! — оторопело пробормотал Салазар. — Да это же гребаные негры!

Продолжая удивленно покачивать головой, он посмотрел на карту и повернул в замке ключ зажигания. Предстояла еще одна разведывательная операция.

Проехав мимо Кенсингтон-сквер, шестьдесят один, он бросил взгляд на дом. Что ж, очень хороший дом в очень хорошем месте. Тони готов был поставить десять против одного, что нужный ему Клейтон живет именно здесь. Припарковаться поблизости от дома ему, однако, не удалось, так как все свободные уголки были заставлены автомобилями — преимущественно «мерседесами», «БМВ» и «вольво», — зато на углу, через площадь, он обнаружил телефон-автомат.

— Мистера Клейтона сейчас нет дома. Кто его спрашивает?

— Терри из Нью-Йорка, — небрежно сказал Тони. — Он в банке?

— Нет. Взял свободный день. Должен вернуться около девяти тридцати.

— Большое спасибо. Вечером я ему перезвоню. — И Салазар добавил, повесив трубку: — У вас очень сексуальный голос, миссис Клейтон! Жду не дождусь, когда мне представится возможность вас лицезреть. — Он видел жену Клейтона на похоронах, но издалека, поэтому почти не разглядел. — Я знаю ваш номер, Томас Клейтон, — бормотал Тони себе под нос, направляясь к машине. — Знаю, где вы работаете и где обитаете. Так что вы обязательно скажете мне, где храните мои деньги.

Ну а пока он покатается по городу и подумает, как все устроить наилучшим образом. Зря, что ли, он арендовал «бентли»?

Джулио Карденас приехал из Майами в Коста-Рику и снял номер в отеле «Колон» в Сан-Хосе. Харпер предоставил ему почти полную свободу действий, но Джулио считал, что пока нет смысла вступать в личный контакт со Шпеером. А предварительные изыскания показали, что они вышли на весьма перспективного фигуранта, поскольку единственный в городе Шпеер был процветающим адвокатом по коммерческим вопросам.

Джулио поставил себе целью накопать побольше информации относительно Шпеера и его окружения. Но проблема заключалась в том, что, поскольку никакой угрозы для безопасности США эта латиноамериканская страна не представляла, люди из ЦРУ наезжали сюда лишь от случая к случаю, обычно по пути в другое государство или возвращаясь с задания, — так что рассчитывать на их помощь не приходилось. А поскольку Коста-Рика не являлась и транзитной страной для транспортировки наркотиков, офиса американского министерства юстиции при местном посольстве также не имелось.

Между прочим, несколько лет назад кое-какие осложнения между США и Коста-Рикой все-таки возникли. Некий Веско, прикарманивший деньги одной американской компании, сбежал в Сан-Хосе и попросил там политическое убежище. Соединенные Штаты тут же навалились на Коста-Рику с дипломатическими угрозами. Дело в том, что договора о выдаче преступников между странами не существовало, и некоторые темные личности, стремившиеся избежать общения с американской Фемидой, этим пользовались. Однако после активного обмена мнениями по данному вопросу и предложения экономической помощи, сделанного американской стороной, Веско пришлось искать убежище в другом месте. Заодно за пределы Коста-Рики было выдворено еще несколько человек. С тех пор отношения между США и Коста-Рикой суровым испытаниям не подвергались.

Утром Карденас отправился с визитом в посольство, где получил аудиенцию у второго секретаря, которому сообщил без ссылок на ДЕА, что министерство юстиции имеет-таки в Коста-Рике свои интересы, в частности проявляет любопытство по отношению к жителю Сан-Хосе по имени Энрике Шпеер.

Дипломат рассказал ему то немногое, что знал.

Шпеер, несомненно, видный гражданин своей страны. Будучи костариканцем по рождению, получил юридическое образование в Мексике, после чего создал в Сан-Хосе процветающую практику. Насколько он, второй секретарь, знает, упомянутый Шпеер подвизается в области коммерческой юриспруденции и его услугами пользуются многие компании. Любит путешествовать, бывает на островах Карибского моря и в других странах Латинской Америки, но на визу для въезда в США ни разу документы не подавал.

— Так что непонятно, чем он мог заинтересовать министерство юстиции, — сказал в заключение дипломат.

— Не он конкретно. Мы вышли на одного из его клиентов, которого подозреваем в участии в отмывке денег в Нью-Йорке. Шпеер… Какая-то у него не очень латиноамериканская фамилия…

— Да будет вам известно, — наставительно сказал второй секретарь, — что в этой стране, при преобладании испанских имен, нередко встречаются фамилии, происхождение которых уходит корнями в Центральную и Восточную Европу. Обычно это фамилии тех, чьи отцы и деды эмигрировали оттуда вследствие мировых войн.

— Ну и кто в таком случае по национальности Шпеер? Немец?

— Полагаю.

— Можете описать его?

— Слегка за сорок. Рост — шесть и два. Строен, подтянут, светловолос. Всегда носит костюмы независимо от погоды. Не женат, охотно посещает светские мероприятия.

— Его родители тоже здесь родились?

— Чего не знаю, того не знаю и вряд ли стану без веской причины наводить об этом справки.

— Можете понаблюдать за ним? И сообщить нам, если заметите что-нибудь интересное?

— Если министерство юстиции выступит с официальным требованием, — напыщенно произнес дипломат, — тогда решать этот вопрос будет посол. Но неужели у вашего министерства нет своих людей для такого рода работы?

— Спасибо, я вас понял, — сухо сказал Джулио. Ему доводилось уже встречать подобных дипломатов. Они жили в вечной круговерти политических интриг и вечеринок с коктейлями и позабыли, кто оплачивает их счета.

Карденас отправился на площадь Независимости и сел за столик в уличном кафе неподалеку от офиса Шпеера. В Коста-Рике все ходили на ленч домой. В час пятнадцать Шпеер вышел из офиса и направился к «лендроверу». Вид у него был задумчивый, даже, пожалуй, хмурый. Карденас незаметно сделал три снимка Шпеера. Для начала этого должно хватить.

Вернувшись в отель, он положил пленку в конверт и отправил на адрес головного офиса «Эль-БИД» в Майами. Потом собрал свои вещи, вышел на улицу и взял такси до аэропорта. Прилетев спустя три часа в Каракас, он прошел через таможню и иммиграционный отдел уже как Джулио Роблес, воспользовавшись своим официальным паспортом и удостоверением сотрудника «Эль-БИД». После этого он сел в почтовый самолет, отправлявшийся в Маракайбо, где его поджидал в «сессне» пилот ДЕА.

Они произвели взлет в восточном направлении, но потом развернулись и полетели в противоположную сторону, на закат. Под крылом проплывали буровые вышки, располагавшиеся на мелководье большого озера, чье название дало имя городу. В приближении гор пилот набрал максимальную высоту, чтобы преодолеть хребет Сьерра-де-Периха, шедший вдоль границы с Колумбией. При наличии спутниковой навигационной системы даже такой маленький самолет, как «сессна», мог без труда выйти на узкую посадочную полосу в Сесаре.

Дежурил тот самый менеджер, что и в прошлый раз. Увидев перед собой две бутылки виски «Блэклейбл», он расплылся от улыбки, предназначавшейся сотруднику «Эль-БИД».

— Можете парковаться здесь когда угодно, — сказал менеджер, вручая Джулио ключи от машины.

Хотя Роблесу предстояло проехать почти четыреста миль по плохой дороге, его мысли находились далеко от шоссе. Он думал о возобновлении дружеских отношений с мэром, которого намеревался повидать на следующее утро.

Шпеер и в самом деле был очень озабочен.

Он позвонил в «Банесто» в Севилью, так как узнал от Суини, что деньги из Женевы ушли. Хотя неожиданная задержка его озадачила, Шпеер не считал, что стоит слишком уж зацикливаться на этих трансфертах. Он сказал Моралесу, что все идет хорошо, но решил позвонить, чтобы удостовериться в этом.

И тут взорвалась бомба.

Двадцать четыре миллиона долларов действительно пришли из Швейцарии и составили с находившимися в банке деньгами требующиеся двадцать пять миллионов. Но как ответили в «Банесто», счет фирмы «Малага» оказался под арестом и с него нельзя снять и цента, не то что миллион. Шпеер спросил, по какой причине это произошло. Банковский менеджер высказался в том смысле, что у властей возникло предположение, будто некоторые счета в банке могут иметь отношение к отмыванию денег. Этим делом сейчас занимается головной офис «Банесто» в Мадриде. Туда и надо обращаться.

Шпеер узнал у менеджера телефон и имя человека, с которым ему следовало поговорить, но вместо Мадрида позвонил в «Банко насьональ» в Монтевидео. Там ситуация была аналогичная с тем лишь различием, что уругвайский менеджер выразил свои мысли более определенно. «Здешние власти считают, что это грязные деньги, нажитые на продаже наркотиков. Так что пока не закончится расследование, снять средства со счета невозможно». Вместе с тем он подтвердил, что трансферт из Женевы получен и что, когда счет заморозили, на нем находилось двадцать пять миллионов долларов.

Шпеер повесил трубку и некоторое время обдумывал сложившееся положение. В «Малаге» все было чисто, и ничто не могло связать ее напрямую с Моралесом. Шпеер сам основал эту компанию еще на заре его взаимоотношений с колумбийцем. Он зарегистрировал ее в Испании намеренно, так как тамошние власти особенным любопытством не отличались и плевать хотели на то, чем занимается испанская компания за пределами страны. А деньги из нее можно было переводить в различные регионы Латинской Америки и вывозить их оттуда, замаскировав под движение финансовых потоков какого-нибудь дутого проекта. И пока у тебя сохранялось положительное сальдо и ты платил скромный корпоративный налог, никто не мешал тебе заниматься бизнесом.

В этом плане с Испанией конкурировала только Англия. Там можно за пять минут создать новую компанию, заплатив при этом не более ста фунтов. Офисы с табличками на дверях стоили в Лондоне пенни за пучок. Когда же ты передавал властям список директоров, которые по странному стечению обстоятельств все как один проживали за пределами Соединенного Королевства, лишних вопросов тебе не задавали. Так что от компаний требовалось лишь вовремя сводить баланс, показывать прибыль в шесть процентов с оборота и платить с нее двадцатипроцентный налог. То есть полтора цента с доллара из полученных незаконным путем денег, которым ты хотел придать презентабельный вид.

Шпеер предполагал, что на следующий год Моралесу понадобится тихая гавань для следующих ста миллионов долларов, заработанных на кокаине, и «Малага» являлась одной из дюжины подставных компаний, которые для этой цели использовал адвокат по коммерческим вопросам. Но теперь все пошло наперекосяк, и Шпеер не понимал почему. Ведь о «Малаге», по его разумению, знали всего четыре человека: он, Салазар, Суини и сам Моралес.

В настоящее время основная часть денег Моралеса находилась под менеджментом Салазара. Он был человек ушлый и, как никто, знал различные способы отмывания денежных средств. Моралес приносил набитые деньгами чемоданы в банк «Гранд-Кайман», а через три месяца эти денежки объявлялись в самых разных местах, проделав длинный и извилистый путь. Шпеер не имел представления, какой именно. Впрочем, это его особенно не интересовало.

Но Моралес оставлял также у Салазара деньги, «узаконенные» отмыванием, а Шпеер считал, что этого делать не стоило. Он ничуть не глупее Салазара, а схемы самого Шпеера по вкладыванию средств более совершенны. Он надеялся, что в один прекрасный день Моралес поручит управление своими финансами ему. Пусть Салазар занимается отмыванием денег сколько душе угодно, но потом передает их Шпееру. Он хорошо служил Моралесу и считал, что ждать этого события осталось не так уж долго. Ну а когда оно произойдет, доктор Генрих Шпеер откроет неприметный офис где-нибудь в Баварии и сделает себе состояние, вкладывая деньги своего клиента в Европе. Возможностей для этого предостаточно, пусть Моралес только предоставит капитал.

Но вот случилось то, что случилось.

Кто-то выявил связь между «Малагой» и кокаиновыми деньгами. И этот кто-то не он, Шпеер, и, уж конечно, не Моралес. Значит, остаются Суини и Салазар. Кто-то из этих двоих, похоже, проявил халатность, и теперь Шпееру ничего не оставалось, кроме как сообщить Моралесу, что деньги в Медельин не придут. И подобная перспектива оптимизма адвокату не внушала, ибо он отлично представлял себе, как отреагирует его клиент, узнав о потере пятидесяти миллионов долларов.

Утром Том Клейтон отправился работать в свой кабинет, находившийся этажом выше спальни. Он сел за рабочий стол в семь тридцать и набросал черновики двух документов. Первый представлял собой проект договора с Суини, который адвокат должен был подписать. В нем говорилось о счете Клейтона и признавался тот факт, что счет был разделен между дедушкой и его партнером, клиентом адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс», пожелавшим остаться неизвестным. Далее отмечалось, что после смерти дедушки его счет в порядке наследования перешел к его сыну Майклу Клейтону, а после смерти последнего — к Тому, каковые факты могут подтвердить душеприказчики упомянутых Патрика и Майкла Клейтонов господа Суини, Таллей и Макэндрюс.

В договоре также указывалось, что баланс на счете Клейтона разделен на две неравные части и что часть, принадлежавшая Томасу Клейтону, составляет пять миллионов долларов США. Так как указанная сумма уже снята со счета Томасом Клейтоном, остальная его часть поступает в собственность неизвестного партнера Патрика Клейтона и должна быть передана Ричардом Суини в собственные руки его клиента. В договоре ясно давалось понять, и Том намеренно подчеркнул этот момент, что ни Майкл, ни Том Клейтон не имели никаких отношений с неизвестным совладельцем счета, никогда его не видели и о природе его бизнеса не осведомлены. Согласно общепринятой банковской практике деньги со счета должны поступить в распоряжение адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс» в течение девяноста дней.

Второй документ представлял собой официальное заявление Тома Клейтона, где указывалось, что, осуществляя свои законные права и действуя на основании завещания своего отца, он отправился в «Юнайтед кредит банк» в Цюрихе, с тем чтобы забрать деньги с отцовского счета. И был чрезвычайно удивлен, обнаружив на счете дополнительно к ожидаемым пяти миллионам долларов огромную сумму в тридцать восемь миллионов долларов. Не зная, откуда взялись эти деньги, он, Том Клейтон, решил оставить их на счете, после чего обратился к душеприказчику отца, адвокатской конторе «Суини, Таллей и Макэндрюс» в лице мистера Ричарда Суини, за разъяснениями. Мистер Суини признал, что один из его клиентов, некто Хосе Салазар, использовал этот счет в течение длительного времени, регулярно подделывая подписи Патрика Клейтона и Майкла Клейтона. Кроме того, мистер Суини сообщил, что деньги, находящиеся на упомянутом счете, заработаны посредством криминальной деятельности. Мистер Суини, принимавший личное участие во всех этих махинациях, приехал в Лондон, чтобы забрать не тридцать восемь, а сорок три миллиона долларов у Томаса Клейтона, утверждая, что его клиент хочет получить с данного счета все деньги, и в случае невыполнения его требования угрожал лишить Томаса Клейтона жизни.

В восемь тридцать Том закончил составлять оба документа. Перечитав их еще раз и спрятав в кейс, он вернулся к компьютеру и с удивлением обнаружил, что все еще имеет доступ к файлам своего банка. Как выяснилось, швейцарский франк отыграл у фунта еще шесть пенсов. Это вызвало у Тома немалое удовольствие по двум причинам. Первая: осуществленные им с разрешения начальства сделки на сумму двадцать пять миллионов фунтов принесли его банку ощутимую прибыль, что он мог использовать в случае конфронтации с Гринхольмом.

И второе: потенциальные потери «Тауруса» сократились еще на миллион долларов. У Тома так и чесались руки немедленно увеличить объем сделок вдвое, но из осторожности он решил не спешить с этим.

В девять Том позвонил Стюарту Хадсону, извинился, что не предупредил заранее, и попросил о срочной встрече для обсуждения нескольких важных документов. Хадсон согласился его принять и предложил приехать к нему в офис в десять тридцать.

Потом Том позвонил в Скотленд-Ярд и после небольшого ожидания получил возможность лично переговорить со старшим инспектором Арчером. Том представился и сказал инспектору, что ему необходимо обсудить с ним одно срочное дело. При этом он не забыл упомянуть, что обратился к старшему инспектору по рекомендации Пита Эндрюса. Арчер разговаривал с Томом весьма доброжелательно, поинтересовался самочувствием Пита, после чего сказал, что будет рад принять Тома Клейтона в Скотленд-Ярде около двух часов дня.

Том не хотел пререкаться с Суини по телефону, поэтому послал на его адрес в отеле «Кларидж» факс, где сообщил, что приедет к нему в три тридцать.

— Неплохо, — сказал Хадсон с улыбкой, прочитав проект соглашения с Суини. — Очень неплохо. Во всяком случае, для банкира.

— Как я уже говорил тебе по телефону, Стюарт, мне требуется безукоризненный с юридической точки зрения документ, причем срочно.

— Нет проблем. — Адвокат еще раз просмотрел бумагу, кое-что в ней изменив, переписав и поменяв местами. Потом отдал секретарше печатать.

Когда девушка вышла, Хадсон сосредоточился на официальном заявлении Тома. И тут улыбка на его губах увяла, а на лбу проступила морщина озабоченности.

Пока он читал документ, Том, чтобы занять себя, бросал в стену офиса дротики.

— И что ты намереваешься с этим делать? — спросил Хадсон, положив заявление Тома на стол.

— Хотел бы оставить у тебя. На всякий случай.

Том бросил в стену очередной дротик.

Хадсон снова перечитал заявление.

— Ты уверен, Том, — мрачным тоном осведомился он, — что Суини угрожал тебе? Этот Салазар… Кто он, собственно, такой? Он что, действительно способен убить?

— Не знаю, — откровенно ответил Клейтон. — Но думаю, скоро выясню это.

— По-твоему, дело того стоит?

— Не забывай, что на ставке пять миллионов долларов!

— Я могу одолжить тебе пять миллионов, коли есть такая необходимость, — предложил Хадсон то ли в шутку, то ли всерьез.

— Иди ты к черту, Стюарт! — Том с устрашающим видом замахнулся на адвоката дротиком. — Делай свое дело и помалкивай.

— А ты не думал обратиться со всем этим в полицию?

— Я пойду туда, как только выйду из твоего офиса. У меня уже назначена встреча в Скотленд-Ярде.

— Ты собираешься оставить им копии этих двух документов?

— Нет, — твердо сказал Том. — Но покажу копию моего заявления Суини, чтобы Салазар знал, что эта штука всплывет, если со мной что-нибудь случится. Потому-то я и прошу, чтобы ты оставил заявление у себя. Перепоручаю, так сказать, высокую честь разоблачения злодеев тебе.

— В таком случае, — перешел на сугубо деловой тон Хадсон, — коль скоро все это делается для страховки, нам необходимо заполнить некоторые пробелы.

Том в недоумении уставился на него.

Хадсон разъяснил свою позицию:

— Я имел в виду, что тебе предстоит еще много чего рассказать мне. Назвать конкретные фамилии, адреса, суммы. Чтобы Суини не сомневался, что твоя угроза имеет под собой реальную основу. Раз эти люди такие дурные, как ты говоришь, именно подробная информация о них поможет тебе сохранить жизнь.

Том согласился с мнением приятеля, и последующие тридцать минут наговаривал необходимые сведения на его диктофон. Рассказал всю историю с самого начала, не забыв упомянуть о бутлегерстве Пата Клейтона, о его вовлеченности в дела Салазара, о том, как обманывали его отца, и о том, как он, Том, наткнулся на выписку из этого счета, перебирая вещи деда. Кроме того, Том показал Стюарту документы из «Юнайтед кредит банк» и передал ему содержание своей беседы с Суини, ничего не опустив и не утаив.

Когда он закончил свои воспоминания, вошла секретарша Хадсона и принесла отпечатанное соглашение. Адвокат передал ей диктофонную пленку и попросил сделать расшифровку. Том недоверчиво посмотрел на девушку, но Стюарт сказал, что ей не впервой заниматься такими вещами. Потом они оба еще раз просмотрели первый документ, после чего Стюарт вручил Тому две его копии: одну тот должен был отдать Суини, а вторую оставить себе. Третьей копии предстояло храниться в офисе Хадсона.

— Строго говоря, — сказал адвокат, — на этих бумагах должна стоять подпись Салазара. Но предложенный мной вариант соглашения позволяет Суини сделать это за него.

Когда секретарша вышла и прикрыла за собой дверь, Хадсон некоторое время хранил молчание, потом со смущением в голосе произнес:

— Между прочим, мне звонила Кэролайн.

— Кэролайн?! И что же она хотела?

— Спокойно, Том. Не надо принимать все так близко к сердцу. Просто она беспокоится за тебя.

— И в этой связи решила обратиться к старому дружку. Так, что ли? — сварливо сказал Том и немедленно пожалел об этом.

— Послушай меня внимательно. — В голосе адвоката появились жесткие ноты. — Ты нашел кучу подозрительных денег. Ты играл в глупые игры с фьючерсами. Тебя отправили в административный отпуск. И все это ты обрушил на нее в течение какой-нибудь недели. Да, я ее старый друг, и ты знаешь об этом. Я, конечно, ничего не стану делать без твоего одобрения, но, возможно, при случае смогу чем-нибудь вам помочь.

Старый друг? Может, давний любовник? И давний ли?

Том посмотрел на Стюарта холодным отстраненным взглядом, но в следующее мгновение ему стало стыдно, что позволил себе подумать такое. Кэролайн этого не заслуживала.

— Позволь мне все-таки сделать так, как я задумал, — примирительно сказал он. — А если мне понадобится твоя помощь, то я обязательно приду к тебе. Что же касается Кэролайн… Если будешь с ней разговаривать, то скажи… заверь ее, что я…

И Клейтон замолчал, не закончив фразы.

— Не волнуйся, я найду что сказать, чтобы успокоить ее.

— Я не хочу потерять ее, Стюарт.

— Этого не случится, — с чувством сказал Хадсон.

Том подумал, что хотел бы испытывать в этом вопросе такую же уверенность.

Пока готовилась расшифровка и перепечатывалось официальное заявление Клейтона, приятелям совершенно нечего было делать, и они не менее часа швыряли в стену дротики.