— Жарко тут, — Ян вытер пот со лба, катившийся градом. — Еще один день, и можно подавать меня к столу!

— Честное слово, Кир, твой градусник показывает как-то криво… — скептически произнес Макс, сильно удивившись. Розоватый спиртовой столбик в стеклянной трубке остановился на отметке пятьдесят три. Он замер перед термометром, пытаясь определить — это много или мало?

— Мы же его примерно установили, — оправдался Кирилл.

— Все может быть… — разлепил глаза Никола, обмахиваясь листом дерева. — Мы в чаше, в долине одни динозаврихи с яйцами, животные куда-то ушли. Я уж не говорю про наших, даже птеродактили улетели…

— Птеродактили теперь тоже наши! Сохранить флору и фауну для наших потомков — первоочередная задача на ближайший миллион лет! — как истинный знаток, высказался Ян.

Он собирал кухонную утварь, чтобы приготовить поесть прямо на берегу водопада горной реки, где выживали первые поселенцы. Там же и спали, обживая гроты, с тревогой посматривая наверх. Лед на вершинах гор таял с ужасающей скоростью, каждый день отступая. Даже дины истаивали, не закрывая пасти, предпочитая валяться в тенечке, а не на солнце.

— А здоровье оставляет желать лучшего, — испытывая угрызения совести, Макс внезапно помрачнел. — Мы с Машкой уж и на головах пробовали, не зачинаются потомки…

— Да ладно тебе! Какие твои годы! Если что, поможем! — рассмеялся Кирилл. — Замечено, чем больше ждешь, тем меньше шанса. У меня мать врач, я про это наслушался.

— Ну, смотри, твои проблемы! — отшутился Макс, помогая ему. — Мы с тобой мечтали породниться! Ну и, вроде как первый потомок, слава и почет!

— Я буду сильно переживать, если мы начнем размножаться, не имея медицинского образования, — вздохнул Ян. — Столько разных случаев знаю, когда все заканчивалось смертями. Если плоды наши застрянут, зелененькие не помогут. Вы что-то про город рассказывали, там, случайно, больниц не было?

— Не знаю, мы несколько домов осмотрели, — пожал плечами Макс. — Но топоры, пилы, инструмент — нам бы пригодился. Свой-то еще долго не появится. Кир, ты когда с железом решишь?!

— Ты мне руду найди для начала! Думаешь, это так просто? — насупился Кирилл. — Даже алюминий не получилось, как без специального оборудования?! Глинозема навалом, а где криолит взять, и в чем расплавить до тысячи градуса? Все опять упирается в домну, в топливо для нее, и не придумал еще, как горячий воздух подавать.

— Думай! Думай! Даже гуманоиды на тебя надеются! — подбодрил его Никола.

— Вот смотрю на них, и понимаю, вроде телепаты, космос освоили, нечета нам, а хуже нас! — философски подметил Ян. — Чем больше у цивилизации знаний, тем меньше его у народа. Все знают про железо, а откуда берется, не додумались поинтересоваться. Про радио знаем, про телевиденье, гуманоиды голограммные компы вспоминают, а с чем едят, а как работает, никто толком сказать не может! И так куда ни плюнь! Мы не стали знать больше, мы знаем меньше — предки наши по земле ходили, а мы нахватались всего по верхушкам. Даже ведь и оставит после себя нечего.

— Да ладно тебе! Продумаем! Не, надо в город идти, самое время, — твердо решил Макс. — Зря время теряем. Не иначе, год здесь сдвинут. Ребята! — вдруг вскинулся он, с незадачливостью уставившись на свои загнутые пальцы. — Новый год на носу! Мы ровно полгода здесь!

— Точно-точно! — разрешился от задумчивости Никола, возбужденно махнув руками. — Мы когда сюда пришли?! В конце июня! Июль, август — по лесу шатались. Две недели гнались за динами, еще три месяца балду гоняли, потом бомбу нашли… — он покрутил руками, подсчитывая на пальцах. — Две недели прошло, как мы ее в шахте прятали.

— Отчего это балду?! — не согласился Ян, удовлетворенно посматривая на минидеревню, в которой дома теперь смотрелись убого. На солнце папоротниковые и пальмовые листья высохли, оголив бамбуковые и хвощовые стебли, составляющие основу хижин. Саму деревню оградили частоколом и рвом, чтобы не заползали змеи. — Быт налаживали… Дураки мы! Надо было из камня строить!

— У нас цемент не прочный, первый дождь и нас этими камнями накроет, — не согласился Никола, взваливая на себя внушительных размеров мешок. — Честное слово, Кир, когда поднимемся хотя бы до цемента, дадим тебе звание «Отец Народа» и сделаем почетным гражданином.

— И закатаем в памятник! — рассмеялся Ян.

— Я-то вообще во всем этом ни бум-бум, простой русский крестьянин, — пожалел Макс. — По техникуму техник-электрик. А вы, — обратился он к Яну и николе, — чем в миру занимались? — поинтересовался он, возглавляя пеший строй.

Ян пожал плечами.

— Таксовал. Нет, профессия, конечно, есть, инженер компьютерных сетей, но здесь моя профессия без пользы.

— Может быть, в далеком будущем пригодится еще, будущее, знаешь ли, не за горами… — успокоил его Кирилл, обрывая на ходу орехи с голых ветвей орешника, сбросившего пожелтевшие листья.

— А я на заводе работал, пока не нас не закрыли. Москвичи по дешевке выкупили, сначала зарплату урезали, потом сокращения начались, а потом вообще закрыли, распродав имущество. А у нас там работать больше негде. Еще шахта была, но ее закрыли еще раньше. У нас что-то типа поселка.

— А на своем заводе чем занимался? — поинтересовался Макс. — Нам теперь все пригодиться.

— Детали строгали, какие закажут. А потом сказали: дорого! Далеко! Сказали — сельским хозяйством занимайтесь, мы вам кредит сто тысяч дадим!

Никола и Макс загоготали.

— А че вы ржете? Мало?

— Камаз, чтобы зерно или сено вывезти с поля — дешевле двух миллионов не купишь, комбайн — десять миллионов, трактор — три миллиона, он дороже камаза стоит, плуг, сеялка, культиватор, им цены нет, свои давно не производят, — объяснил Макс, тыча под нос Яна загнутые пальцы. — Скотный двор, сама скотина, чтобы польза была, а не та, которая ради забавы, горючее, удобрения, какие-никакие пестициды и гербициды. Предположим, все это есть. Обработать таким комплектом можно до ста гектар. Урожай, нормальный урожай — двадцать центнеров с гектара, если зерно сортовое. Закуп тонны — шесть тысяч. Сто умножаем на двенадцать тысяч — миллион двести тысяч. Через год вся эта техника начнет сыпаться. Окупаемости никакой.

— Ну так, мясо, молоко…

— А смысл? За что горб ломаешь? Когда цены поднимутся, как на сахар — вчетверо, тогда посмотрим! А деревянную соху пусть правительство само за собой таскает. Мы не рабы — рабы не мы! Оно нас в три погибели гнет, а когда мы ему про горючее, про кирпич, про металл, он нам что отвечает? У нас демократия! Свободный рынок!

— Нам-то что до них?! — рассмеялся Кирилл. — И пусть будет свободным и голодным, глядишь, одни олигархи останутся, остальные вымрут. Мы тут, они там! У нас своя жизнь, мы здесь как сыр в масле.

— Да как-то обидно, поимели нас, — расстроился Макс. — А случись завтра война, будут жрать друг друга — тыла нет, ничему не научились.

— Избавь нас от угрызений совести, мы тут ни при чем, — осадил его Кирилл. — народу по-моему, тоже по барабану. Он тихо сам собою…

Наконец, добрались до водопада. Горная река, слагаясь из множества мелких ручьев где-то на вершине тающего ледника, пробивала себе путь под скалами и через пещеры, вымывая непрочные породы. Воды сначала собирались в подножии, в огромной чаши пресноводного озера, возле которого визжали, пищали, рычали, мычали все птицы и животные, нуждающиеся в пресной воде. Дальше, рассекая надвое по границе живописной долины и непроходимых джунглей, прокладывала путь к морю, наполняя водой голубую лагуну, в который рыбы было столько, что ее ловили голыми руками, особенно во время отлива. Оставалась не только рыба, ракушки и прочая водная живность, но и заросли морской травы, которая затянула прибрежные воды моря или океана — это пока выяснить не удалось. И кто только не жевал ее утра до ночи! И динозавры, и жвачные млекопитающиеся, и морские коровы, и птицы всех мастей и видов, и ракушки, прилипшие к мясистым сочным листьям. Там было самое злачное место, где никто ни на кого не нападал, еды хватало всем. Весь мир сошел с ума, когда избавлял себя от такого богатства. Если дины собирались в лагуну, все женщины дружно вышагивали за ними, чтобы запастись солью и поискать в раковинах жемчужины. Иные были величиной с кулак, а створки раковин годились на блюдо. Сами же моллюски имели вкус превосходный. А к ракам и крабам даже подойти было страшно — мутировавшие в гигантов, они сами могли напасть на кого угодно, если зазеваешься. И не дай бог наступить на ската или кистеперую рыбу с мощной челюстью, которые часто путались в траве, или того же морского ежа, с ядовитыми иглами.

Мертвые люди и, против правил, полуживые дины с открытой пастью, позволяя мухам летать между зубами, валялись на берегу, даже не поднимая головы, когда Кирилл, Ян и Макс прошли между ними. Кто-то лежал в воде, остужая тело, погружая временами голову, чтобы и она охладилась.

— Нет, Кир, твой градусник не врет! — наконец, избавился от сомнений Макс. — Я еще никогда динов такими не видел!

— Эй, народ, кто есть готовить будет?!

Нард ответил ленивым молчанием, отмахиваясь от Макса, как от назойливой мухи.

— Оставь! Я по дороге орехами перекусил. Смотри, даже сырная плесень засохла! Пыль одна! Мартюши из своих домиков повылазили… — Кирилл поднял пару улиток, раздавив скорлупу.

— Это споры. Разлетится, к зиме снова нарастет. А мартюши высохли, наверное. Вон, сухая косточка внутри! Давай в воду бросим, посмотрим, оживет или нет?

— Надо бы как-то новый год отметить…

— Ты для начала их с места сдвинь!

— Эй, народ! Я говорит буду! — Макс встал на выступе скалы, которая примыкала к водопаду, позволяя воде себя обливать. — Ночью прохладнее будет, надо идти в город! А если зима ударит?! В смысле, дожди начнутся… Нас тут смоет к чертовой матери!

— Куда, куда? — уточнил ЯмаМуди, возлежащий в тенечке на сырых камнях, поросших мхом, то и дело посматривая на Орели, которой солнце и жара словно были нипочем. Разморенная Орели, чуть ли не просвечивая, распласталась на скале в такой неудобной позе, в которой не смог бы, наверное, никто кроме нее.

— К чертовой матери — выражение такое есть, когда никуда и в то место, куда никто не стремиться, — объяснил Никола, бесцеремонно хватая и оттаскивая за ноги двух с половиной метров гиганта. При своей худобе, ЯмаМуди был не слишком тяжелый, но со стороны выглядело зрелищно. — Я тут лежал, это место! — возмутился он.

— Вот уже и территориальные конфликты начинаются! — подняла голову Златка, переживая за Кирилла, который попытался сунуться Горгулю и Горгуле и нарвался на кулак внушительных размеров.

— Эй, крокодилы! Не надо по лицу хвостом! Вы мне яйца отдавили! — возопил Гром, когда два дина дошли до берега и внезапно с разбегу, как это делали все прочие народности, решили окунуться с разбега, не заметив его, вымазанного глиной и зарывшегося в прохладный сырой песок.

Прозвучали редкие насмешки и испуганный вскрик Северины.

— Народ! Вы оглохли?! Ночью надо выходит! Днем сдохнем! — продолжил митинговать Макс, застучав зубами. Вода, как это ни странно, была обжигающе холодной, не успевая прогреться, пока катилась по склонам.

— Ладно, заберу мои вещи, как зайдет солнце. Я иду с тобой! — успокоил его Сеня белый, который, как белый медведь, пожалуй, единственный мог высидеть в воде хоть четверо суток.

— Снежный человек — раз! Кто еще?! — грозно вопросил Макс.

— Все идут! Отвали! — прорычал один из динов. — Там на всех просторах пращуры резвятся.

— А ты че за всех отвечаешь? — возмутился Валидол. — Я бы остался! Там не прохладнее.

— Кстати, обрати внимание, ящер — я щер, щербатый, с зубами, с пастью, но разумный, — издал дин смешок, показывая все зубы. — Пращер, ну или, как вы произносите, пращур — пра щер, далекий предок — щербатый, с зубами, с пастью, разумный. Это мы вас учили и в люди вывели, обезьяны лысые! Сами вы бестолковые и бесполезные, гадить только научились… Мы, дубины, мигрировали бы давно, да жалко вас стало. У вас на словах одно, а в животе другое. У тебя например. Страх, когда вспоминаешь, что сама дорога туда и обратно месяца на четыре потянет. И другие так же думают. Но я решил, лень и страх нельзя поощрять. Если тогда зимы не было, а сейчас лето, то и там тепло.

— Глаза боятся, ноги идут! — успокоил Макс Валидола, успокоившись сам. — Народ, вечером выступаем в поход, а пока — всем спать, сил набираться!

— Нужен им твой поход! — рассмеялся Кирилл. — Им бы день пережить, да ночи дождаться!

Когда солнце скрылось за крайней горой, внезапно жизнь возобновилась. Кто-то вспомнил, что за весь день у него не было во рту ни крошки. Кто-то перебрался в лагерь, собирая вещи. Кто-то уже был готов, внезапно вспомнив, что два дня проведут в холодной пещере, правда, без света. Но дины и Сеня Белый прекрасно видели и в ультрафиолетовом излучении, и в инфракрасном, а Эльф видел не то, чтобы ауру, а нечто за ее пределами, но как самого человека. Так что для них, как бы ясный день. На всякий случай запаслись водой, едой, факелами, переживая, что не родился еще тот человек, который вырвал бы горящее сердце и повел за собой, и при этом не умер. Несколько дней в пещере уже никому не казались ужасными, особенно после того, как в одном из ответвлений нашлась, наконец, глубокая шахта, в которую сбросили установку.

Путь до пещеры не занял и полтора часа. Светила полная луна, ночь была на удивление светлой. Но пока шли, вдруг налетел порывистый ветер, и в низине вдруг началась паника. А через полчаса небо от края до края разрезала молния, как будто дав какой-то условный сигнал. Все живое вдруг зашевелилось, карабкаясь по склонам вверх, или быстро переплывая реку и скрываясь в джунглях, которые полегли, как высокая трава под ветром.

— Однако, шторм начинается! — заметил кто-то, заторопившись. — Если начнется дождь, нас смоет вниз! Нам тут не спрятаться!

— Мы почти пришли, — обрадовались впереди, посветив факелом остальным.

Прощались с уютной и такой родной долиной внизу со слезами на глазах. Здесь был Рай — и они оставляли его — надолго или нет, никто сказать не мог.

— Мы не были изгнаны из Рая, мы сами уходим! — пошутил Гоблин, ощутив необыкновенное чувство, когда свет молний, играя и пересекаясь, осветил ее и долго полыхал, словно давая им получше рассмотреть, то что твориться внизу.

— Смоет яйца, — заволновались дины, высматривая места кладки.

— Не, не смоет, — уверенно высказал мнение Эльф, внезапно рассмотрев долину по-своему. — До них волнам не добраться, а для потоков приготовлены обходные пути. Они тут миллионы лет яйца откладывали, опыт нажит. Зато черепашки безопасно доберутся до моря, они еще позавчера начинали единично выползать из песка. А сегодня весь день на них охота шла.

— Вот она, расплата за невинную кровь! — высказался кто-то из женщин.

— Ну чего стоим-то?! — одумался ЯмаМуди. — Вперед!

— Вы знаете, в пещерах вообще-то опасно! — вспомнила Ядвига, повернувшись ко входу лицом.

— Если здесь был берег моря, то сама пещера образовалась рекой, которая хорошенько промыла ее, — успокоили всех дины. — Где-то там лежит материк, который поднимал эти горы, а потом разошелся с этой плитой. Пещера была рекой в разломе, а после сверху ее накрыло лавой. Потолки ее из массивного гранита, а под ногами песок и галька. Там, на той стороне все еще болото, а раньше было огромное озеро.

— А куда же девалась река? — полюбопытствовали зелененькие.

— Да кто ж ее знает! — рассмеялся дин. — Пробила себе новое русло.

— Будем рисовать карты, разберемся! — пожал плечами Мальв.

Свое имя-кличку Мальв получил сокращенно от «Мальвина». Длинные его голубовато-белые волосы с синими прядями, которыми он сильно дорожил, и его голубая кожа рассматривались в качестве основного признака. С темноволосой и златокожей Златой они были полными противоположностями не только во внешности, но и в характерах. Златка всегда деятельная, остроумная, заводила в женском коллективе, а Мальв сам по себе, вел созерцательный образ жизни, подолгу бывая в одиночестве. Сначала, когда его замечали сидящим на самой высокой скале, пытались растормошить и привлечь к общественным работам, но спустя время, после того как он не изменил себе, от него отступились. Пожалуй, даже, как Гоблина Яшу, перестали замечать, предоставив самому себе. Но когда установилась жара, он, наконец, слез со своей скалы, оказавшись обычным нормальным парнем, внезапно проявляя интерес и к земному, иногда напоминая всем, словно бы упрекая, что за всеми делами забыл, когда в последний раз медитировал. И раздражался, если внезапно появлялась возможность посидеть на старом месте, а к нему уже привыкли и опять проявляли и любопытство, и назойливое внимание. Однажды Златку принародно спросили, как она умудряется вести хозяйство, кормить мужа, забираясь к нему на скалу, и при этом всегда быть довольной и счастливой, на что она отвечала: «Я всегда могу с ним поговорить, мы же телепаты! А то, что он видит — вижу и я. Мы всегда позволяем мужчине обращаться к Богу, познавая его в сравнении и в наблюдениях, а когда он отвечает — я это чувствую, мы как бы оба прославились. Мы ж не женаты еще, он и торопится познать Закон! А в еде он неприхотливый, — махнула она. — Чем накормила, то и ест!»

Пересчитались, на всякий случай, страхуясь веревками. Насчитали четырнадцать человеческо-гуманоидных пар, пять пар динов и трое — вечный соблазн для женского пола и украшение для мужчин. Особенно Гоблин, которого каждый видел, как хотел. Многие уже зевали, пытаясь договориться и остаться на ночь, чтобы выдвинуться в поход с утра. Макс и дины оказались непреклонными.

— Вы целый день спали! — разошелся Макс не на шутку.

— А если зима наступит раньше, чем мы вернемся?! — не сбрасывая со счетов непостоянство климата, выдвинули обоснование дины.

— Если мы так будем пререкаться, и за год не доберемся! — поддержал Макса Кирилл.

— Вы хоть дорогу-то помните? — поинтересовался Болид. — А то у вас память, как темная ночь, не разбудить.

— У нас карта есть, нам только до того района добраться, — обнадежил всех Макс.

— Ну, тогда, чего мы ждем? — ввернул кто-то, первым скрывшись в темноте.

Путь до города занял не два месяца, как предполагали, а все три. На крутом склоне вдруг обвалилась земля, и половина группа, в основном дины, скатилась вниз на острые скалы. Все остались живы, но раненых было много. Пришлось задержаться на две недели. Зеленые не отходили от больных, растрачивая свою зелень, которая, оказывается, приводила в чувство и динов. Впрочем, их раны и так затягивались очень быстро. На второй день они уже не заговаривали о смерти, и даже шутили, вспоминая, как прощались друг с другом и со всей группой. Дальше двигались осторожно, предпочитая не рисковать.

Дины были правы, все те животные, которые ушли из долины, перебрались на эту сторону гор. Леса кишели зверьем, который объедал молодые побеги, прореживая джунгли, и обжирался друг другом. Между хищниками борьба за выживание велась не на жизнь, а на смерть. Через раз побеждали и те, и другие. Сила млекопитающих была в ногах, тогда как ящеры брали зубами. Травоядные и те и другие паслись в общих стадах, рассматривая друг друга, как передовую позицию. Млекопитающие, те же быки или сумчатые, снабженные рогами, копытами и в некотором случае зубами, могли дать такой отпор, что хищники и близко боялись подойти к стаду, что было, несомненно, замечено неуклюжими динозаврами, ноги которых, подобные столбам, не позволяли им быстро передвигаться, особенно детенышам.

— Значит, где-то там дальше горы заканчиваются и переход, — сделал предположение Кирилл, наблюдая за животными. — И мигрируют они не только в долину, но дальше, она тянется на многие десятки километров. В прошлый раз их было вчетверо меньше. Наша долина не вместила бы и сотую долю их всех.

— Надо полагать, — согласились с ним. — Если горы поднимались плитой, то они могут иметь протяженность, как у нас в Перу. Надо бы организовать экспедицию.

— Для начала изобретем бумагу, карандаши и ручки, потом приручим животных, на которых можно летать и ездить, вот после и организуем! — наотрез отказалась вторая часть группы.

Многие зверели, оттого что ноги были стерты в кровь. Грымз, Горгуль, Гром, Болид и Сеня Белый вообще шли босиком, поделившись обувью с теми, кто босиком не мог. И когда, наконец, вдруг открылся холм и столбы в виде вышек, Машка вскрикнула, показывая вперед себя пальцем.

— Мы пришли! Мы пришли! — святая половина группы бросилась визжать и обниматься, испытывая невероятный подъем.

Мужская часть молча топала вперед, посматривая на женскую свысока и снисходительно, но и они прибавили шаг, предвкушая еду, безопасную постель, и все то, о чем рассказывали Кирилл, Макс и Маша.

Но сам город поразил воображение даже динов, когда открылся взору. Огромные дома, со множеством колонн и статуй, утопая в цветах и зелени, встретили их не просто тишиной, а смехом и радостью открытых улиц и гуляющих по нему людей и инопланетян.

— Мне что, сниться?! Ущипните меня за ухо? — эхом прозвучал голос Кирилла, который разевал рот так же, как остальные.

— Стойте, мы же спим и видим сон… Макс, ты же говорил, он мертв…

— Я не знал, я, правда, не знал, что тут… Мы где, в прошлом, или в будущем?!

— Ой, Кирилл, там моя дверь… — Златка ткнула в зеркала, установленные в ряд перед городом.

До зеркал бежали почти бегом, остановившись напротив дверей, в радостно-возбужденном состоянии.

— Над нами издевались? Или мы сами лоханулись? — уставился на зеркала Макс, пытаясь сообразить, чтобы это все значило.

— Пока не проглочу хоть одного, не поверю! — взревели сразу трое динов, топтавшиеся на месте.

— Может, кого-то оставим сторожить зеркала? — на всякий случай подсказал Рум. — А то унесут, как в прошлый раз!

— Ну, еще не хватало, чтобы мы тут потерялись! — тряхнув головой, не иначе, все еще считая город наваждением, проговорила Лейла, отпуская руку Румины.

— А мы их с собой прихватим, — предложила Горгуля. — Пусть только попробуют! Ребята, берите мое, оно выходит в такую комнату, в которой таких зеркал тысячи три…

— И наше… И наше… — прозвучало с нескольких мест.

— Мы что, должны были дождаться вас или собрать и вернуться? — раздражаясь, чего с ним уже давно не было, рассвирепел Макс.

— Да ладно, брось! — остановили его, испытывая те же чувства. — не плохо же провели время!

— А меня сразу в армию заберут! — вспомнил Кирилл, упав духом. — Зря поверил коту. Если увижу, я ему уши надеру!

— Нет, надо разобраться, что там, в конце концов, произошло… — вдруг словно бы очнулся Ян. — Я им кто?! Меня чуть из квартиры не выписали, похоронить собирались…

— Нам зла на них держать не стоит, — остановила его Ядвига. — Ян, это мое лучшее время и с тобой, и со всеми. Ребята, я вас никогда не забуду!

Ядвига вдруг зарыдала, по щекам ее потекли слезы.

— Да мы все не забудем! — ЯмаМуди, обнимая Орели, достал из ее кармана носовой платок, подавая Ядвиге. — Ну, скоро вы там?! — бросил он динам, которые под чутким руководством Златы пытались вынуть из земли зеркало.

— Не выходит, — пожаловался один из динов, оставшийся в стороне. — Крепко сидит. Боимся, сломаем.

— Да бросьте вы его! — рассмеялся Никола. — Ну, уберут, будем жить дальше! Надо же, я завтра собирался тут как следует поживиться…

— Мы все собирались! — угрюмо произнес пришибленный многолюдностью города Болид. — Ну а вы, зелень, чего молчите?!

Четверо зелененьких пожали плечами, продолжая рассматривать город.

— Там флаг Семиреченской академии… — один из них ткнул в тот самый дворец, до которого Кирилла, Макса и Машку проводили Стражи и шаровые молнии.

— Ну что мы стоим-то, рты раззявили… Пошли, что ли? — перекосило Эльфа. — Я буду бесконечно рад, если вернусь домой, и не расстроюсь, если останусь тут. Я привык!

— А я вот смотрел на вас на всех, и понимаю теперь, как высоко может лететь человек, даже если он не птица! — рассудил Мальв, подбирая свой рюкзак. — Можно рассуждать о Законе, а можно видеть его, чувствовать, как проникает во все сферы бытия.

— Да бросьте вы эту дверь! — пренебрежительно скривился Макс, заметив, что дины все еще пытаются вырвать ее из земли. — Нам ясно дали понять, вот вам дверь, а вот порог! Стыжусь ли я себя, когда в груди моей огонь горит отверстый? О нет, я в гневе нахожу мучителям мученья, которые воздвигну сам…

— Макс, на тебя вдохновение упало? — рассмеялся Гоблин. — Не раздавит? Идите за мной, студенты! Я ваш куратор. Поздравляю, вы все зачислены в Семиреченскую академию. А те, которые не радовались и не печалились вместе с вами, вернулись домой много раньше.

— Гоблин, ты че, с дуба пал?! — хохотнули в толпе.

— А я разве похож на обычное существо? — гоблин вдруг изменился, и Кирилл узнал в нем профессора, который встретил их в зеркальной зале. А спустя какое-то время, когда пришел в себя, заметил, что и другие испытали те же чувства.

— Но зачем же вы… Какого…

— Ребята, девчата… У нас не простая академия. Мы оплот, мы надежда Творца, который обращается к нам, дает нам знания, испытывает нас. Мы представители своего народа, и зачастую именно мы решаем судьбы мира. Что же, вы совсем не понимаете, что многому научились за это время? Вы, движимые любопытством, исследовали целый мир! Познали языки многих народов, представителями которого являетесь, наладили взаимоотношения, проявляли чудеса храбрости, бросаясь на помощь друзьям. Решили множество задач, которые всегда могут встретиться на вашем пути — и каждый из вас выявил пробелы в своих знаниях. Конечно, мы могли бы читать вам лекции, но тогда любой из вас мучился бы сомнениями, размышляя не над живой практикой, а над мертвой теорией. Чужие миры таят много опасностей, вы всегда можете погибнуть. Не на страх должны опираться, а на мудрость. Я рад, что вы все будете учиться в моей группе. Я рад, что вы все избавились от сомнений и полюбили Семиречье, как свой дом. Да, здесь много миров, но все они похожи между собой, и для всех для них вы теперь Хранители. Многие его покинут, когда закончится обучение — вы понесете Семиречье в своем сердце.

— Мы, право слово…

Никто не пошевелился, рассматривая Гоблина во все глаза.

— Я, разумеется, преподнес вам сюрприз?! — с ехидцей поинтересовался он.

— А как же скелеты?! Столбы эти…

Кирилл мгновенно вспоминал все моменты, когда Гоблин вдруг исчезал надолго, но никто про него не вспоминал и не искал. А когда появлялся, обязательно случалось что-то такое, отчего и жизнь становилась интереснее, и место в пространстве начинал занимать. Насторожился он лишь единожды, когда тот успел вытащить пятерых, когда те провалились в пропасть. Как он это сделал, не понял никто, а сам он объяснить не смог.

— Ну! — развел куратор руками. — Это самое простое, что мы могли для вас сделать. Страшная правда, которая на многих планетах единственное, что вы найдете. Таких миров, как земля, множество. Люди, отказываясь от Закона, не могут кончить иначе. И только вы можете дать им свободу, когда они будут к ней готовы.

— Но как же…

— Нельзя сделать народ свободным через насилие.

— И… А…

— А теперь мне нужно уйти, а вы проследуйте в тот дом, и занимайте комнаты, какие пожелаете. И вот еще что, — Гоблин — теперь уже снова Гоблин, рассмеялся, — не забудьте предохраняться. До третьего курса ни-ни! Мы располагаем детским садом, но кормящая мать должна быть рядом, а нам предстоит еще многое повидать. Впереди у вас весенние каникулы, которые вы пропустили, далее полтора месяца экзамены, месяц летней практики и два месяца летних каникул. Те, кто живет далеко, могут продолжить обучение, сдавая экзамены досрочно. На будущий год мы вплотную познакомимся с вашей историей и займемся экономикой.

Гоблин улыбнулся и исчез, словно провалившись сквозь землю.

— Ни фига себе! — толпа медленно приходила в себя, разглядывая друг друга. — Так это был экзамен?!

Макса похлопали по плечу.

— Мы экстерном сдали! А те, кто не радовался Семиречью, отправился домой!

— Пожалуйста, ущипните меня! — закручинился Кирилл. — А как же… меня ж в армию заберут! — снова вспомнил он.

— А мы тебе руки ноги сломаем, а зелень потом вылечит!

— Мы ж друг друга чуть не угробили! — раздосадовано пожаловался Никола, вышагивая в общем строю.

Прохожие на них не обращали внимания, словно грязные и чумазые земляне, гуманоиды и дины, одетые, как дикари, здесь появлялись каждый день. Кто-то поприветствовал их кивком головы, окинув взглядом, и торопился дальше, кто-то посмеялся, ехидно хихикнув вслед, словно знал, что им пришлось пережить. По всему видать, такие же студенты — чересчур озабоченные, важные. Или только так казалось.

— Надо бы набить им морды! — копируя Макса, протянул Сеня Белый.

И ответил сам себе:

— Да ладно, пусть живут!

Трехэтажное здание в конце улицы встретило их тишиной и прохладой. Сильно озаботились дины, подбирая для себя что-то подходившее для их габаритов. Но волновались зря. Левое крыло здания состояло из двух этажей, будто специально приготовленное для великанов. Большие залы с потолками не меньше десяти метров, лампы солнечного света с подогревом, когда можно получить какой угодно заряд бодрости, мягкие травянистые полы с необыкновенным пружинистым мхом, огромный бассейн с проточной водой, морозильная камера — и зеркальная дверь, которую опробовать не рискнули. Задняя дверь коридора выходила в огромный сад, примыкающий к песчаному пляжу и нагромождению скал, облепленных птицами.

— Ни фига себе, террариум! — присвистнул Ян, озираясь. — Я как Алиса в стране чудес!

Не иначе, остальные испытывали те же чувства. Дины заметно подобрели, удовлетворенно кивая и прищелкивая языками. Наверное, динов такими видели впервые — они светились довольством, излучая неведомую прежде доброжелательность.

— У нас на планете мы строим нечто подобное. Но неудобно, мы мигрируем со стадами — такую постройку с собой не унесешь, и непрочная — многие наши животные и не замечают, что наступили на что-то стоящее или раздавили хвостом…

Особенно скалы привели их в неописуемый восторг — есть, обо что почесать спинку, и куда сходить до ветра. Сам сад пришелся по вкусу Эльфу и Лейле и Мальву и Злате. Эльф, Грымз, Горгуль, ЯмаМуди, Гром и их подруги заняли второй этаж левого крыла. Три этажа правого крыла достались Кириллу, Максу, Яну, Николе, Зелененьким, Болиду, Сене Белому, Валидолу, Руму и тем женщинам, которые сопровождали их. Здесь комнаты были много меньше по размеру и потолки много ниже. Дины, конечно, уместились бы в них, но вряд ли смогли бы жить, едва не упираясь в потолок и с трудом проползая в дверь. К каждой спальне примыкала комната гигиены, а между комнатами огромная гостиная.

Разумеется, первым делом помылись с дороги. Потом собрали все, что осталось в рюкзаках, перекусили и отправились отдыхать. Но спать долго не пришлось — немного погодя пришли гости, живущие неподалеку, а к вечеру нагрянула комиссия, чтобы провести инструктаж. Новые студенты немало удивились, когда узнали, что им все это время полагалась стипендия, которую они теперь могли получить в кассе административного здания, и потратить ее в торговом центре. Но самая приятная новость пришла от куратора Гоблина, который появился на следующее утро, разрешив воспользоваться зеркальной дверью, которая стояла в зале динов. Дверь выходила как раз в то место, где располагался лагерь — в горах, которые в подножии которых располагалась полюбившаяся всем долина. Дверь динам поставили, чтобы раз в месяц они могли поохотиться и утолить голод, не вызывая тем самым нареканий со стороны вегетарианцев и противников сыроядения, которых в студенческих обществах городка было немало. И несколько озадачил остальных, обратив внимание на тот факт, что прочим добывать пищу придется там же, если вдруг не хватит стипендии.

— Участок выделен, как подсобное хозяйство, в котором нам предстоит проводить уроки ботаники, биологии, минералогии, картографии, археологии, океанологии. Это наш полигон, и практика в основном будет проходить там. Еще вопросы есть?

— А когда мы получим стипендию и сможем побродить по торговому центру? — вопрос прозвучал от женского пола.

— Да хоть сегодня. Но прежде вам стоило бы поинтересоваться обменным курсом валют, — усмехнулся Гоблин. — Честное слово, я бы не стал тратить деньги на всякую ерунду, зная, как много нужно справочного материала, без которого вам будет трудно двигаться дальше. И прежде чем что-то купить, проконсультировался у тех, кому доверяю. Не всякая полезная вещь полезна присутствующим, и есть некоторые ограничения для предметов вывоза на закрытые территории. Все запрещенное будет изъято. При переходе такие предметы аннигилируют безвозвратно. Особенно это касается жителей земли. Но спешу вас обрадовать, мы располагаем пунктом обмена валюты.

— Профессор, у меня есть личный вопрос, — слегка покраснел Кирилл, вспомнив про армию.

— Мы в курсе твой проблемы. Твоя служба будет проходить после завершения обучения на крейсере, который охраняет воздушное пространство закрытых миров от всевозможных проникновений извне и нежелательных контактов.

— Круто! — на Кирилла посмотрели с уважением и позавидовали.

— То же самое относится к остальным землянам, в том числе и к женскому полу, — порадовал Гоблин, издав смешок. — Мы никогда не считали ваши вооруженные силы заслуживающими внимания. Про такую армию говорят: «оставь надежду всяк туда попавший». Мы заметили, отслужившие в армии менее любопытны, более агрессивны, и или объявляют себя лидером, или беспрекословно подчиняются, не помышляя задуматься, насколько справедливо то или иное решение. И зачастую не ищут справедливости, предоставляя право сильному разобраться со слабыми физическим насилием. Мы не можем позволить убивать студенту себе подобных, или позволить ему подобным истязать его. Ты получишь военный билет с отметкой «не годен». А так же все вы получите документы, подтверждающие ваше местопребывания в закрытом учебном заведении.

— А если проверят?! — приятно изумились земляне.

— Мы, безусловно, дадим ответ, предоставив все соответствующие лицензии и сертификаты. С волками жить — по-волчьи выть. Но будет лучше, если таких вопросов не возникнет — для вашей же пользы. Избавившись от нас, могучие ваши земляки испытывают неприязнь к любому нашему вмешательству. И вы навлечете на себя гнев сильных мира того.

На землян посмотрели с сочувствием, повздыхали, ехидно похихикали.

Больше вопросов не возникло, и Гоблин исчез, снова предоставив группу самой себе. Семеро землян, в сопровождении некоторых гуманоидов, изъявивших желание осмотреть город, тут же отправились в указанный административный корпус искать ту самую кассу, в которой их ждала обещанная награда. И несколько удивились, когда всем им выдали пластиковые браслеты, которые на руке вдруг перестали существовать, врастая в тело, а Кириллу дополнительно военный билет и справку историко-археологического и экологического заведения некой Семиреченской академии, расположенной в глухой тайге на задворках цивилизации.

Гуманоиды тут же просветили землян, как пользоваться таким браслетом, имевшем хождение во всей галактике не только как банковская гарантия, но как удостоверение личности. Расплатится по нему было проще простого — достаточно положить руку на кассовый аппарат, который тут же снимал нужную сумму.

— Этак любой проходимец разденет! — испытывая недоверие, засомневался Ян. — заставит положить руку — и вот уже гол, как сокол.

— Нет, как раз наоборот. Любые попытки насилия тут же заблокируют браслет — кстати, они имеют несколько форм, карта, серьга в ухе, зуб мудрости, — и он тут же отправит сигнал бедствия. Он четко реагирует на состояние нервной системы, обращая на то, что вы видите, слышите, собираетесь предпринять. Это больше, чем браслет — он симбионт. А проверить состояние счета можно в любом месте, достаточно испытывать такое желание и иметь под рукой небольшое устройство наподобие вашего компьютера. Вот, — Румина достала из сумочки, инкрустированную камнями, небольшой аппарат, и внезапно перед изумленными землянами материализовался экран и панель. — Это то, что вы называете компьютер. У нас звучит по-другому, но суть та же. Можно закачать какую угодно информацию.

— Если у вас с собой был компьютер, какого черта мы там мучились?! — поинтересовался Кирилл с досадой.

— У нас ничего с собой не было, нам вечером вернули, — Рум немного удивился. — Вы же не думаете, что мы летели в такую даль с пустыми руками?! Естественно, мы взяли с собой все, что сочли необходимым. Но на досмотре все вещи забрали.

Только сейчас Кирилл обратил внимание, что и Рум и Румина, и Эльф, и Злата приоделись, заменив застиранную рваную одежду на вполне приличную. Скорее всего, поскромничали, чтобы не выделяться, все четверо были в старых футболках и шортах, но все они заметно отличались. У Румины, кроме сумочки, на руке браслет, точно такой же у Рума и пояс, у Эльфа за плечами серебристая дорожная сумка и перевязь на голове, а Злата заменила старые кроссовки на новые туфли-сандалии и продела в уши золотые сережки.

— Я еще утром заметил, — пожал плечами Макс, больше заинтересовавшись своими сбережениями. Он поставил на панель палец, в нетерпеливом ожидании воззрившись на Румину, после того как на экране появились непонятные записи. — Это много или мало?

— И много, и мало, — кивнула Румина. — Мне, например, хватило бы, чтобы купить подарки родителям и сестре, и на билет туда и обратно. — Но вам нужен такой же компьютер, а он стоит половину того, что у вас есть. И вторая половина вам потребуется, чтобы восстановить справедливость: все великие люди имеют право на вознаграждение за свой труд — справочники и программное обеспечение стоит недешево. Я, например, пока не могу себе позволить голографическую энциклопедии. Но что-то мы, наверное, могли бы взять в академии, поэтому торопиться не будем.

— А еда? Можем мы позволить себе посидеть в том кафе? — кивнула Ядвига на вывеску, возле которой толпилась разномастная публика. Она решительно настроилась воспользоваться своим кошельком, испытывая сомнения в его могуществе.

— Это не кафе… — рассеянно глядя на вывеску, помрачнели все четверо инопланетян. — Это кто-то из наших решил подзаработать…

— В смысле?! — опешили все семь землян.

— Нас засняли, и теперь показывают…

— Убь-ю-ю! — прорычал Макс, сжав кулаки и направляясь к кинотеатру.

— Но мы же не знаем, кто и с какой целью он это сделал! — попытались его остановить.

— Мы ничего плохого не делали…

— Он же вывел нас в люди, теперь нас все будут узнавать!

— Что-о?! Вы думаете, он нас там героями выставил, а себя дураком?! — Макс остановился, покрываясь багровыми пятнами.

— Надо сначала посмотреть! — высказался Эльф.

— Еще деньги гниду тратить! — поддержала Макса Дарина.

— Вы как-то неадекватно реагируете, — всполошилась Злата.

— А мы его делиться заставим, — захихикала Маша. — Пусть только попробует утаить — размажем по стенке!

На этот раз решение было единогласное. В кино шли дружно, испытывая необыкновенный подъем, в надежде вычислить гада. И чуть было не столкнулись лбом с зелененькими, Грымзом и Горгулей, торгующими сырной плесенью и теми самыми ракушками, которые собирали на склонах гор. Остальные продавали билеты, встречая зрителей и провожая их на свои места. Дины стояли возле стены, демонстрируя себя и давая потрогать всем желающим. Некоторые дотошные зрители даже пытался дождаться, когда кто-то из них дохнет жаром, другие обходили стороной.

— Вы чего тут делаете?! — осадил их Ян.

— Нам предложили подработать, мы не стали отказываться…

— Кто предложил? — прищурившись, вкрадчиво поинтересовалась Дарина.

— Гоблин… в смысле, профессор… Он пообещал нам сюрприз.

— Гоблин?! — лица у всех вытянулись.

— Если фильм будет иметь успех, мы заработаем кучу денег! — помечтали зелененькие. — Тогда нам старость обеспечена!

До начала сеанса еще было время. Макс и Кирилл закатали рукава, нарезая ходовую плесень и упаковывая в пакетики. Маша и Дарина рассортировывали ракушки. Никола и Ядвига мололи орехи, смешивая с патокой и обильно поливая мороженное, которое покупали так же охотно. На улице стояла жара, прохожие заглядывали в зал и оставались, чтобы насладиться зрелищем в прохладном зале. На фильм собралось много народа, вскоре рук стало не хватать, но, по счастью, начался сеанс.

С фильма вышли и с чувством облегчения, и с чувством горечи, и с чувством гордости. Кажется, нельзя испытывать все эти чувства одновременно, но именно так оно и было. И многое встало на свои места. Оказывается, в академии было принято устраивать первокурсникам что-то вроде проверки, когда каждый мог проявить себя и раскрыться.

Не слишком приятно сознавать, что ты сломал высоковольтную линию электропередач, которая снабжала весь город электричеством и связью со всеми мирами, но раз уж решили пожертвовать городом — так тому и быть. И Макс, и Кирилл, и Машка на экране выглядели героями. Не взяли ничего — не варвары. Не стали ждать, как две группы, которых вернули домой, когда их спасут, или когда о них вспомнят. И героями выглядели дины, спасающие гуманоидов от землян. И еще большими героями выглядели земляне, не бросившие гуманоидов в беде. А когда нашли установку — зал плакал, задыхаясь от смеха.

В общем, фильм удался — этакий трогательный боевик. Здесь, в академгородке их зауважали, испытывая почти отеческие чувства. Их сразу начали узнавать, приглашая к себе. Кто-то дружески хлопал по плечу, кто-то поздравлял и с поступлением, и с успехом фильма, и давал запоздалые советы. Наверное, никто не остался равнодушным. И все знали — дины в душе добряки, земляне часто торопятся с выводами, многие из гуманоидов копируют друг друга, чтобы не раздражать и не выделяться, а почти бесполезные зеленые с их симбиотической зеленью самые необходимые в плане выживания в любых условиях.

На пороге общежития Кирилла ждал еще один сюрприз — в комнате его дожидалась гостья. Он удивился — здесь его никто не знал, чтобы прийти вот так. Он быстро поднялся на второй этаж, едва сдерживая волнение, и остановился на пороге, не узнавая старую женщину, которая обернулась, поздоровавшись кивком головы.

— Ну, здравствуй! — проговорила она, подбирая край своего плаща. — Уютно у тебя… Ах, да, — поморщилась она. — Я та самая Авдотья, которая выбрала тебя. Надо же, ты превзошел мои ожидания! — она довольно улыбнулась, вставая. — Дай-ка я на тебя полюбуюсь!

— Вы?! — хрипло выдавил из себя Кирилл, растерявшись.

— Я, я…

— Живы?!

— Старую гвардию не так-то легко сжить со света! Я, знаешь ли, в свое время тоже зеленью обзавелась! — пошутила бабка, рассмеявшись.

Она раза три постучала об пол посохом, и перед нею из синего пламени возник небольшой столик с едой и чашками для чая. Немного поворчав, она разлила чай, показывая на место рядом с собой.

— Жизнь там поганая, но если все уйдем, человеку с бедой некуда будет пойти. Ты уж не сердись, что я Светку хочу через тебя вывести в люди.

— Какую Светку? — не понял Кирилл.

— Ту самую, которую в люди вывожу, — повторила Авдотья, издав смешок. — Мы породнимся с тобой скоро.

— Вы что-то путаете, моя жена умерла, когда ей было три года. Я нашел эту информацию в своем банке памяти.

— Та, да не та! Ты строгий мужик, вот и возьми Светочку в жены, — посоветовала старуха. — Я не знаю, кто бы ей еще подошел. Она как ты — вдова. Но мужа ее убили, а ее не дозвались. И пряник, и кнут претерпела.

— Вы бы мне еще Ирину посоветовали — она тоже ваша внучка, — раздражаясь, но не смея выставить старуху, недовольно бросил Кирилл. — Вы уж как-то сами. А выбрал меня кот, а не вы, вы не могли обо мне знать.

— Не торопись, больно ты скор, — прошамкала старуха, прикусывая размоченное печенье. — Я детям не доверила бы и медной монетой распорядиться. Я не про ту Свету, а про ту, которая сегодня примет смерть, если не поможешь остановить.

Кирилл молча разглядывал старуху, и доверяя, и не доверяя. Там, на земле, он бы вряд ли прошел мимо чье-то беды, но здесь вдруг испытал тревогу, словно кто-то предупреждал: не верь, не верь…

— Короче, что я должен сделать? — напрямую спросил Кирилл.

— Выйти к ней отсюда и поговорить. Три месяца осталось до нового учебного года. А живет она в городе с отцом и матерью. Книгу ей никак не оставить. Да она ей не шибко нужна, сама до всего додумалась. А до двери сама не дойдет. Кот твой у нее живет, помогает, но не верит она ему, а Черемушки — слова такого в голове нет, и не подсказать. Вас на каникулы отпускают, так поживи маленько у тетки своей, а перед экзаменами забери ее к себе.

— Я должен посоветоваться с Гоблином… Как? Кот не здесь?! А как же я выйду? Ну, то есть, обратно попаду?! — испугался Кирилл.

— Вот это другой разговор, посоветуйся. А кот вернется, когда кликнешь. Он на всех один — он же дух! — старуха повеселела, и даже как будто помолодела. — Вот адресок. Ты поторопись… позвони… мол, ошибся, а голос приятный ее распознал, что молодой скажи, что приедешь к ней скоро… тут и телефончик есть. Ах да! — старуха внимательно посмотрела на Кирилла, размышляя. — Яшу надо просить… ты варенье-то ешь, я сама варила, малину на земле собираю…

Она вдруг, как профессор и куратор, торопливо растворилась в пространстве, оставив его наедине со своей растерянностью. А через пару минут, когда Кирилл собирался встать из-за стола, вернулась с Гоблином.

— Ах, Авдотья Захаровна, что же вы молчали-то?! — Гоблин почесал за ухом, оценивающе смерив Кирилла. — Справиться, не с таким справлялся. Мы все уладим. Но вы сами такие вопросы не решайте больше в одиночку! — упрекнул он старуху. — Кир, дельце есть… Ты ж вещмешок собрал уже?

— Нет еще, — расстроился Кирилл. На завтра все собирались в торговый центр на станции, которая располагалась на орбите Марса. Полететь в космос он должен был впервые — и все его планы рухнули в одночасье. Он внезапно испытал отчаяние, которое не ускользнуло от Гоблина. Тот усмехнулся про себя, переглянувшись с тревожно выглядевшей старухой, которая к чему-то прислушивалась.

— Да не пытайтесь скрыть! — попросил Гоблин Авдотью, которая сама не своя пыталась устоять на ногах, держась за кресло. — Девушка собирается покончить с собой. Ее постоянно извращенно, с избиениями, насилует отчим, а мать разрешает. Она полностью зависит от них. Восстановить позвоночник несложно, твоя мать вполне могла бы провести такую операцию, но никто не покажет ее врачу — отчим его сломал. И, естественно, никто, кроме твой матери не сделает такую операцию бесплатно. Мы могли бы помочь частично восстановить и ускорить процесс заживления, но для этого нам нужно послать кого-то из наших, чтобы ввести в организм регенерирующие биофаги. И мы решили послать тебя. Кир, из всех ты один живешь неподалеку, кроме того, ты один мог бы испытывать к ней симпатию, которая не ускользнет от нее. Она радуется каждому демону, которого смогла обезвредить.

— Ну, я согласен, — кивнул Кирилл, успокоившись. — Что я должен сделать.

— Первое, мы сейчас позвоним, ты скажешь ей, что у нее твой кот, который потерялся, когда ты приезжал с ним в город — и произнесешь несколько подбадривающих слов. Второе, ты пообещаешь прийти за котом. А когда вы встретитесь, внезапно проявишь интерес к ее болезни и предложишь сбежать из дома, чтобы показать ее твоей матери. Ну, с матерью ты как-то сам договорись! Ты согласен?

— Да без проблем! Моя комната свободна, пусть поживет у нас, — согласно пожал плечом Кирилл. — Валяйте, звоните. Только как же она подойдет к телефону, если не ходит?

— Трубку ей кот притащит, мы же даем ему соответствующие инструкции… Кстати, профессор Авдотья Захаровна будет преподавать вам ботанику. Она знатный травник — в последнем ее справочнике указаны двадцать тысяч новых видов растений, завезенные со всех концов галактики, которые прижились в Семиречье. Заметь, ни один вид не потеснил другой!

— Извините… — Кирилл уставился на тяжело вздохнувшую старуху во все глаза. Она лишь махнула рукой.

— Да звоните же скорее! — простонала она, хватаясь за сердце. — Она ж думает, что кот-то ей мерещиться! Подышала на зеркало, а там нет никого!..