— Даже не знаю, как это объяснить. — Стефани беспомощно смотрела на подругу. — Раньше я ничего подобного не испытывала.

Они завтракали в «Веселой буренке». Впрочем, ела одна Саманта. Стефани ковыряла творог с фруктами, который заказала, и пыталась описать свои чувства. Они уже обсудили новость, сообщенную Мартином о Колине Уэйнрайте, и теперь перешли к более интересной теме — к самому Мартину.

— Похоже, ты влюбилась в этого парня? — В голосе Саманты звучал вопрос. — Боже, после стольких лет… Мне даже не верится.

— Ни в кого я не влюбилась! Просто… просто я испытываю к нему влечение — и все. К тому же чисто физическое, — машинально добавила Стефани и тут же поняла, что так оно и есть. Она почти ничего не знала о Мартине. — Мы ведь с ним едва знакомы.

— А что-нибудь изменится, если ты узнаешь о нем больше? — Саманта стащила с тарелки Стефани аппетитную клубнику и помахала вилкой перед ее лицом. — В этом я могла бы тебе помочь.

— Что ты имеешь в виду? Подруга положила клубнику в рот и неразборчиво произнесла:

— Мэрион рассказала мне всю его подноготную. Так что эту ягодку я заслужила.

Стефани хотела бы притвориться равнодушной, но не могла. Только не после воскресного дня. Только не после того поцелуя. Она подалась вперед.

— Давай выкладывай.

— Он родился в Мемфисе и прожил там всю свою жизнь. Разведен. Прожил с женой пять лет. Звали ее Памелой, и была она той еще штучкой. Ее страшно бесила его работа — ей бы больше понравилось, если бы он был светским репортером, а не полицейским, — и она устраивала ему скандалы по любому поводу. После развода она подхватила какого-то владельца компании, производящей поп-корн, из Клинтона…

Стефани нетерпеливо помахала рукой.

— Продолжай…

— Детей у них, кажется, не было, но, судя по словам Мэрион, он их очень любит. Он крестный отец Кортни и всегда дарит ей потрясающие подарки ко дню рождения и к Рождеству. Когда они с Фрэнком жили в Мемфисе, Мартин в свободное время работал с малолетними преступниками.

— А почему он уехал из Мемфиса?

Саманта выжала остатки соуса из пластикового контейнера в свой салат и только после этого ответила:

— В него стрелял какой-то бандит. Подлечившись, он решил, что с него достаточно, уволился и приехал сюда.

В него стреляли! Стефани была ошеломлена. Боже, неудивительно, что он хочет покоя и тишины. Кто на его месте не хотел бы?

— Привет, слушатель, вы в эфире. Ваш вопрос?

— Дело в моем парне. Он… э-э-э… настаивает, вы понимаете, о чем я? Он… видите ли… хочет, чтобы я… занималась с ним всякими глупостями. Я не знаю… что делать, потому что не хочу становиться мамой.

Стефани придвинулась к микрофону. Наконец-то вопрос, ответить на который ей по силам. Утренняя передача давалась нелегко. Тема — контроль над рождаемостью — как обычно была тут же забыта. Ей пришлось отвечать на самые разнообразные вопросы — от так взволновавшего ее мать привязывания друг друга к кровати до средств повышения потенции — всего с несколькими передышками на короткие рекламные вставки.

Они с Самантой ввели в обычай присуждать воображаемый приз победителю дня. Критерии отбора были самые разные, но, как правило, награда присуждалась самому «испорченному» слушателю. Так вот, сегодня трудностей с выбором победителя не было. Им, безусловно, был тот парень с коровой… О да, у него были явные сексуальные расстройства.

— Сколько вам лет?

— Пятнадцать, и я… я живу не в Стонвилле. В… другом месте.

— Это хорошо, что вы думаете о последствиях занятий сексом в столь юном возрасте. Быть родителями — дело довольно трудное, особенно для тех, кто к этому не готов.

— Да-да, я знаю. Но… — Голос задрожал и замер.

Стефани хотелось по проводам дотянуться до бедной девчонки и обнять ее.

— Вы, наверное, боитесь его потерять, да?

— Он сказал, что если я не дам ему то, чего он хочет, то на свете есть сотни девочек, которые сделают это с радостью, понимаете? Да, я действительно боюсь потерять моего парня… У меня никого больше нет.

— Вы живете с мамой и папой? Голос зазвучал немного обиженно.

— Ну да. С мамой… и отчимом.

— А с вашим парнем вы не могли бы поговорить об этом?

— О! Конечно! Я так и думала, что этим кончится…

Стефани почувствовала, как у нее защипало в глазах. Этот ребенок оказался один на один с серьезной проблемой.

— Ну а если бы вы пошли ему навстречу и сделали так, как он хочет? Это гарантировало бы, что он останется с вами?

Последовало молчание.

— Я… я не знаю. Я об этом не думала.

— Так давайте подумаем сейчас. Вы могли бы заниматься с ним сексом, однако это не означало бы, что он будет всегда рядом, верно?

Ответа долго не было, но в конце концов он все же пришел.

— Да. Он может слинять в любой момент.

— Именно.

— Значит… выходит, что, сдавшись, я не получу того, чего хочу сама. Выиграет только он.

Стефани втянула в себя воздух, а потом медленно, неслышно выдохнула.

— Правильно. Он получит все, а вы в результате можете подцепить какую-нибудь болезнь или забеременеть. Вы ведь с самого начала сказали мне, что не хотите быть мамой. А занимаясь сексом, нужно всерьез учитывать такую возможность. Это очень хорошо, что вы задумались об этом сейчас… пока не стало слишком поздно. — Стефани собралась было отключить линию, но остановилась. — Позвоните мне еще, хорошо? Расскажете, чем все кончится.

— Да… да, я могу. И спасибо вам…

Когда вечером Стефани выходила из здания радиостанции, она заметила на стоянке Мартина, стоящего у ее машины и поджидающего ее так же, как она поджидала его недавно у продуктового магазина. Она немного помедлила, прежде чем выйти на улицу, разглядывая его. Хотя на нем были темные очки, Стефани видела, что он внимательно и методично осматривает машины на стоянке. Казалось, он ищет что-то или кого-то другого, а не ее.

На Мартине были спортивного покроя брюки и белая рубашка-поло с короткими рукавами, не скрывающими уже покрытых загаром тугих бицепсов. Он вел себя немного странно: казался явно настороженным и встревоженным, но стоял, опираясь на капот, с самым беззаботным видом. Стефани вышла из здания и направилась к нему, Заметив ее, Мартин улыбнулся.

— Эй, привет!

— Привет, привет. — Стефани вдруг порадовалась тому, что надела сегодня свой лучший костюм, белый в едва заметную синюю полоску, и туфли в тон на высоких каблуках. — Что случилось?

— Я оказался в этом районе и вдруг почувствовал, что ужасно голоден. Не хотите поехать со мной в Хантсвилл? Я слышал, там есть местечко, где готовят сносные бифштексы.

Стефани ответила не задумываясь. Это был единственно верный способ, потому что в противном случае она сказала бы «нет», а ей очень не хотелось этого делать.

— Бифштексы — это великолепно! Бок о бок они пошли к его синему джипу. Стефани подняла взгляд на Мартина. — Вы слышали передачу?

— Я не пропускаю ни одной.

— И что вы о ней думаете? Мартин открыл дверцу и помог ей сесть. Стефани выжидающе смотрела на него.

— Думаю, что вы даете очень хорошие советы, — сказал он. — Особенно той пятнадцатилетней девочке, которая позвонила последней. — Мартин печально покачал головой. — Она находится под ужасным давлением. Мне ее искренне жаль.

— Мне тоже. — В вечерних сумерках они посмотрели друг другу в глаза, и между ними словно протянулась ниточка взаимопонимания. Их объединяла общая тревога за одиноких детей, у которых есть вопросы, но нет ответов, и никто не поможет их найти.

Мартин закрыл дверцу и, обойдя машину, сел на место водителя. Минуту спустя они выехали со стоянки и устремились к шоссе, ведущему из города.

— Когда я выходила из здания…

— Да? — Голос Мартина звучал непринужденно.

— Мне показалось, что вы кого-то искали.

— Так и было. — Он бросил на нее быстрый взгляд и тут же опять сосредоточился на дороге. — Я искал вас.

— И больше никого?

Мартин снова посмотрел на нее. Они ехали на запад, прямо на огромное малиновое солнце, повисшее над горизонтом. Глаза Мартина прятались за очками, и понять можно было только, что он внимательно следит за дорогой.

— Я искал Колина Уэйнрайта, — после короткого колебания признался он. Стефани напряглась.

— Фрэнк еще что-то узнал о нем? Мартин покачал головой.

— Нет-нет. Ничего такого. Его слова повисли в молчании. Несколько мгновений спустя Стефани осенило.

— Вы хотели, чтобы он увидел вас… И догадался, что вы ждете меня. — Ее голос звучал потрясение.

Мартин пожал плечами и ничего не ответил.

Странное тепло разлилось у Стефани в груди. Он хотел защитить ее. Уберечь от опасности. Никто прежде не делал для нее такого. Правда, она и не нуждалась раньше в защите. Однако у Стефани все равно стало удивительно хорошо и легко на душе.

Иногда поцелуй — это только поцелуй…

Ну разумеется…

Мартин поставил машину на стоянку перед рестораном и, обойдя ее, открыл дверцу для Стефани. Пять минут спустя они уже сидели в уютном полумраке и изучали меню размером с мемфисскую телефонную книгу. Мартину хватило только беглого взгляда. Стефани штудировала свой том гораздо дольше. Он наблюдал за ее красивым, выразительным лицом. Она внимательно читала описание каждого блюда, обдумывала, затем отвергала. Отчасти это было забавно… но отчасти пугало. Неужели так же пристально она изучает и его?

Мартин не знал, почему Стефани так сильно волнует его. Разве что дело в этих губах, которые так мягки, и в изгибах тела, которые так соблазнительны, что в ее отсутствие он не может думать ни о чем другом. К тому же она умная. Умная, веселая и неравнодушная. До приезда в Стонвилл он думал, что таких женщин, как Стефани, уже не существует. Те, с которыми он встречался после Памелы, были такими же, как Па-мела, — жесткими, рациональными, эгоцентричными.

Стефани наконец отложила меню и посмотрела на него. Между ними в центре стола стояла небольшая красная свеча, и ее пламя танцевало, колеблемое ветерком от вентилятора. Карие глаза Стефани сверкали в золотистом свете.

— Я кое-что узнала о вас сегодня, — медленно произнесла она.

— И что же?

— То, что в Мемфисе вы работали с детьми.

С малолетними преступниками. Это правда?

— Да, это правда. Мэрион распустила язычок?

— В Стонвилле невозможно что-то долго сохранять в секрете. Вы должны были бы уже это понять. — Стефани положила руки на стол и посмотрела на Мартина. — Почему так? Почему малолетние преступники?

— Я насмотрелся на уличную молодежь в Мемфисе во время ночных вылазок с Фрэнком. Иногда приходилось препровождать некоторых в приюты, и одно просто повлекло за собой другое. Незаметно для себя я стал проводить там все субботы.

— Вам нравилось работать с ними? Подумав, Мартин ответил:

— «Нравилось» — наверное, не совсем подходящее слово. Мне казалось, я могу сделать доброе дело. А потом, находясь там, я забывал о собственных проблемах, они казались ничтожными в сравнении с бедами этих ребят. В каком-то смысле я был эгоистом: себе помогал не меньше, чем детям.

Подошла официантка, приняла их заказы и удалилась. Стефани взяла кусочек хлеба из корзинки, которая стояла посредине стола.

— Так всегда и случается, — сказала она, отщипнув кусочек. — Добро, которое делаешь другим, служит тебе же во благо.

— С вами тоже такое бывало? Стефани подняла глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Эту передачу. Она тоже служит вам во благо?

— Поверьте, я делаю ее вовсе не из альтруистских побуждений. Я хочу уехать из Стон-вилла, и если получится хит, то это поможет мне добиться желаемого.

— Но вы ведь помогаете людям. Она помахала рукой в воздухе, при этом в разные стороны полетели крошки.

— Не знаю…

— А я знаю. И знает та девочка, которая звонила сегодня. — Он сложил губы трубочкой и издал звук поцелуя. — И парень, который любит свою телку. Он определенно нуждается в помощи, да и корова, думаю, будет вам признательна.

Стефани рассмеялась и покачала головой.

— Вы думаете? Коровья посредница? Боже, я действительно друг всех мужчин и животных. Кто бы мог подумать!

Им принесли охлажденное белое вино, и, сделав первый глоток, Мартин попросил:

— Расскажите мне о ваших родителях. Когда в ночь нашего знакомства я предложил вам переночевать у них, вы отнеслись к этому с большой неохотой. Как такое возможно? Мне казалось, у вас было очень счастливое детство.

Стефани отпила из своего бокала. При этом ее горло задвигалось так соблазнительно, что Мартин не мог отвести от него взгляда. Она осторожно поставила бокал на стол и сказала:

— Я единственный ребенок. Родители души во мне не чают, и я тоже очень люблю их. Но порой они меня подавляют. Они очень консервативны и осторожны, а я для них — центр вселенной с самого дня моего рождения. — Стефани теребила лежащую на скатерти салфетку. — Из-за того, что они принимают самое живейшее участие в моей жизни, я чувствую… что-то вроде ответственности за них.

Грубо говоря, я веду себя хорошо — они счастливы.

— Вы именно поэтому вернулись в Стонвилл после окончания колледжа?

— Я знала, что их это обрадует, — призналась Стефани. — Но и с работой были проблемы. Когда мне предложили место на радиостанции, я сразу поняла, что нельзя упускать такую возможность.

Не сдержавшись, Мартин накрыл руку Стефани своей.

— Вы не несете за родителей никакой ответственности. Вам это известно, не так ли?

— Да. Но я люблю их и стараюсь поступать правильно. — Стефани покачала головой. — Они останутся в Стонвилле до конца своих дней. А я, надеюсь, нет.

За десертом Мартин спросил:

— Почему вы так стремитесь покинуть Стонвилл? По-моему, это совсем не плохой городок.

Стефани откинулась на спинку кресла, обхватив пальцами чашку с кофе. Вечер удался на славу. Они много и вкусно ели и говорили обо всем на свете. Однако, услышав последний вопрос Мартина, она напряглась, сама не понимая почему.

— Я устала жить там, где о тебе все всем известно. Нельзя даже чихнуть без того, чтобы кто-нибудь не сказал: «Будь здорова!»

Мартин приподнял темную бровь.

— Порой можно услышать вещи и похуже.

— Знаю, знаю. — Стефани склонилась к собеседнику. — Но вот вам наглядный пример. Через столик от нас сидят Кейт Марли и ее кузина. Завтра же, едва взойдет солнце, всем в Стонвилле станет известно, что мы с вами были здесь и ели на десерт яблочный пирог. Вас это не угнетает?

— Не особенно. Вот если бы вы потребовали лимонный, тогда да. А яблочный…

Стефани шутливо замахнулась на Мартина кулаком и, не рассчитав силы, скользнула им по стенке за его плечом. Мартин перехватил ее руку. Тут же взгляд Кейт прожег Стефани насквозь. Не дыша она произнесла:

— А теперь все узнают, что мы держались за руки.

Мартин поднес ее пальцы к губам и поцеловал каждый в отдельности.

— А что они скажут на это? Стефани резко выдохнула.

— Они ни на миг не усомнятся в том, что продолжением станет бурная ночь. Я ведь как-никак эксперт в вопросах секса!

— Какая жалость, что эти выводы будут сделаны на пустом месте! Не могли бы мы дать им хотя бы малейшие основания? — Не дожидаясь ответа, Мартин перегнулся через стол и запечатлел на ее губах нежный, но настойчивый поцелуй. Он имел привкус кофе, яблочного пирога… и желания.

Окружающее на мгновение перестало существовать для Стефани. Когда Мартин отстранился, она дышала еще тяжелее, чем до этого.

Они встали и пошли к выходу, не бросив даже взгляда в сторону столика Кейт. Неотрывно глядя друг другу в глаза, они думали об одном и том же.